Дождь лил уже четвёртый день. Бесконечно и нудно. У неба словно проломилось от ветхости дно, и теперь вся влага, которая там была, вытекала вниз. Тяжёлые потоки мутной воды неслись вперёд, увлекая за собой слабые части Земли.
Человек был бессилен. Сидя в тёмной сырой избе, он слушал шум дождя за стеной и думал о том, что теперь рожь на поле сгниёт.
Человек часто хлопает себя по штанине с прорехами, вдруг поднимается, открывает скрипучую дверь и с надеждой вглядывается в серую бесконечность неба.
-Эх…
Всё так же.
На тёплой печи зашевелилась баба. Это, конечно, в хозяйстве предмет полезный, но болтливый.
-Баба, давай щи!
Подхваченный ухватом горшок опускается на грубо сколоченный стол. По избе разливается аромат человеческого бытия.
«Вот живёт в лесу волк и не знает вкуса наваристых щей. Значит, волк не знает и половины счастья!».- Так рассуждает про себя человек, зачерпывая деревянной ложкой горячую пищу. От жарких щей живот наполнился сытой тяжестью, а мысли в голове раскалились.
«Человек, он всякой земной твари сильней, а против какой-то жалкой воды не может идти! Не бывать такому! Сейчас пойду, заткну небесное отверстие, и обретёт природа сухость. Ух, небесная хлябь!»
Сжатый сухой кулак погрозил потолку. Под потолком кружилась одинокая муха, ей не было никакого дела.
Баба на печи забеспокоилась.
-Ты куда это собрался?
-Тебе какое дело? Твоя забота-щи готовь да кашу правь!
Натянув худую шапку на уши, человек распахнул дверь и шагнул прямо в сырую природу.
-Эх…
-Ааааааааааааа!!! Кормилец, поилец, оставить хочешь одну меня! Не пущу!
Баба, страшно завопив, выбежала наружу и уцепилась за худую ногу.
-Не пущу! Окаянный ты изувер!
Не обращая внимания на проклятия и слёзы, человек пошёл вперёд, оставляя в грязи длинный след от волочащегося за собой бабьего тела.
Дойдя до могучей сосны, он поплевал на сильные жёлтые ладони, отцепил груз в юбке, и полез вверх по коричневой коре. Дерево раскачивалось и скрипело, сыпало хвоей.
Баба, сидя прямо раскисшей земле, теперь только причитала, жалуясь на судьбу.
Добравшись до середины ствола, человек вдруг не удержался, скользкие пальцы разжались, и он полетел, но не вниз, а вверх, пробил унылую мокрую ткань неба.
-Эх…
Прямо посреди белого зефира и перламутрового света какой-то бедняк, обливаясь потом, шёл за плугом, вспенивал облака. Жалкие лохмотья едва прикрывали его тело. Рыжая исхудалая лошадь едва поднимала копыта. Чтобы было не так тяжело, незнакомец изредка начинал тягучую песню, посвистывал.
Человек подошёл к несчастному, вгляделся в измученное лицо.
-Добрый человек, где это мы, на небе?
Бедняк остановился, вытер пот со лба. И ответил неожиданно сильным голосом:
-Конечно.
-Эх, вот куда меня занесло! А может быть у вас здесь и Бог есть?
-Есть, – небесный пахарь усмехнулся.
Человек совсем уже пришёл в себя и осмелел.
-А как бы мне его увидеть?
-А тебе какое до него дело?
-Зачем люди живут на Земле и мучаются, зачем на поле рожь от дождя гниёт?! Показывай Бога!
Незнакомец присел, грустно вздохнул.
-Это я. Понимаешь: «По образу и подобию…».
И стало человеку легче, от мысли, что и у Бога не простое существование.
Так они сидел и говорили. Бог и человек.
На прощание Человек пожал мозолистую божью ладонь.
-Эх…