Прошло с полчаса, как Ирина ушла, а он всё ещё маялся в коридоре, облокотившись на наличник и придавив носком ботинка рамку откидного сиденья. За окном лес не кончайся, мелькали пропитанные дёгтем столбы, с перекладинами, утыканными фарфоровыми изоляторами, изъеденными пылью и влагой, кое-где торчали одни крюки, удерживающие рядность. За линией, в беспорядке, валялись спиленные видимо прошлой осенью корявые стволы с пожухлой листвой. Опушка подобралась к магистрали, и обходчикам пришлось заняться вырубкой.

“Вот бесшабашные, поставили себя под  удар,- вспомнил он свою горячность на выборном собрании, остались бы в чаще, простояли бы положенный срок, не опасаясь топора. Или пошли бы в дело, на стройку, пусть даже в печь, принесли бы в здания тепло и уют, а так сгниёте, и даже зверь обойдет вас стороной. Он с досадой вспомнил, что мог узнать, что они с Осиповым земляки раньше. Ещё когда его на собеседовании члены ученого совета принимали на работу, Осипов, тогда главный конструктор, поинтересовался его анкетными данными:”Так вы родом с севера, там люди крепкие..” Долов посчитал это простым любопытством. За его восьмилетний стаж в институте вакансия начальника отделения и даже зам. главного неоднократно освобождались, были и структурные перемены, но неизменно его, как беспартийного, обходили, хотя в годы перестройки членство не стало обязательным. Как-то раз, когда в кабинете главного Долов объяснял подробности работ по одному из проектов, Осипов, оторвавшись от просмотра приложенной справки, неожиданно  поинтересовался: ’’Сергей Николаевич, вы давно были в Кандалакше, вы на какой улице жили?”

-На  Казахской, -удивленно ответил Долов.

-А как Острожье, не снесли  ещё остатки бараков, недавно в телепрограмме мельком показали город, был сюжет о самодеятельном коллективе в ДК, знаете на Герцена. Там всё другое, мы мальчишками прятались в бараках, играли в разведчиков, проделали лаз под забором и взбирались на вышку охраны.

-Отец там сидел, подростком в начале тридцатых, приехал на каникулы к матери, решил подзаработать, там мамин знакомый,  инженер из бывших, возглавлял школу десятников, отец закончил первый курс в Горном институте, в это время в столице шел процесс  промпартии, в городе решили не отставать, арестовали директора, заодно отца, мол помогал вредить, судили..                                   -Долго сидел?

-Три года, попал под амнистию. Они добывали руду в шахте, отец отвозил породу на тачке от забойщика в отвал. Перестала работать вентиляция, трудно дышать, упала производительность. Грешили на двигатель, но он работает, а пылеотвода нет. В школе десятников обучали устройству дымоотводов, отец и сказал, дело не в двигателе, засорилась штольня. Действительно, опустили на верёвке мужика, он увидел наросты на стенах, наледь, пыль. Его и этого рабочего амнистировали, дали отрез, чтобы сшить костюм и ещё минус семь.

-Что это?

-Нельзя поселяться в указанных местах и около: Москва, Ленинград и т.д.                                                        -Вот  вы почему беспартийный.

-У меня в Кандалакше двоюродная сестра с семьёй, она старше, родители похоронены в Лапсарах, я давно туда не заезжал, кстати, проживали на Нагорной,  это как раз Острожье, но давно уехали куда-то под Ленинград, Осиповы, хотя фамилия распространенная.

-Это как раз мы, мать, со мной, грудным, эвакуировали в 41, отец записался в ополчение, быстро погиб, после освобождения Тосны  мы не смогли быстро вернуться, нашу комнату заняли, жилплощадь была ведомственная, а отца уже не было.

-А как же мебель, вещи, неужели всё пропало? -по взгляду Осипова Долов понял, что такой фамильярный тон недопустим.  Главный, сразу перешел к служебным делам.