Алексей Коваленко. Три сестры (рассказ)

Жили были три сестры: Элла, Новелла и Любовь.

И были они разные, как огонь, вода и воздух. И верой отличались. и суждениями, и родители тоже по-разному были ими почитаемы.

Элла – христианка, Новелла – иудейка, а Любовь – атеистка. Элла верила в Иисуса, Новелла – в Моисея, а Любовь – в Высший Разум.

Элла любила мать, Новелла – отца. а Любовь – соседа Петра Андреевича Пыжникова, на которого походила и физически, и характером.

Мать молчала, отец не замечал, а Любовь не видела. В детстве потеряла зрение, совершенно случайно, по оплошности Эллы и Новеллы, и с тех пор мечтала потрогать облака. Но, как известно, облака просто так потрогать, по велению сердца, невозможно. Хоть делай уроки, хоть не делай, а если ты ещё слепой, то и подавно не потрогаешь.

Горевала Любовь; снилось ей небо, пуховое как подушка. Снилось ухмыляющееся солнце, обнажающее белоснежные зубы, без кариеса и дурного утреннего запаха. Снились диковинные птицы в разноцветных перьях. Снилась ей дорога без ухабов, вымощенная тропа сквозь густой хмурый хвойный лес. И звери в том лесу снились тоже; милые, будто зайцы. Только ушами хлопают, да болтают на лесном наречье. Так и спала Любовь в летаргическом сне, пока две другие сестры хозяйничали в их общем доме.

Элла переставляла вещи, накануне упорядоченные Новеллой. То чайный сервиз переставит, то книги уберёт в чулан. Новелла ортодоксально следовала сохранённым их отцом заповедям, а Элла предпочитала слушать мать. Мать отца любила, но скрывала это за лицемерной враждой, тем самым, оскорбляя чувства Новеллы и потешая смиренную душу Эллы.

Любовь спала крепко.

Сёстры бранились.

Круглая луна тоскливо созерцала горизонт.

Сверчки что-то нащёлкивали в кустах.

Хазбулат подглядывал в зашторенное окно на снующие силуэты Эллы и Новеллы.

Выл пёс.

Шелестел лес.

Клиновидный край озера хлопал волной по гладкому скользкому камню, поросшему бархатным мхом.

Хазбулат ждал.

Вскоре, часа через два, на крыльцо вышла разгорячённая Элла. Сквозь ночной мрак мерцали её глазные яблоки. То ли синевой отливали, то ли слоновой костью. Хазбулат не вникал в оттенки.

Его орлиное зрение остановилось на груди Эллы. Грудь её пульсировала, испаряя негу в бесконечную тьму, раздробленную пробивающимися лунными лучами, мистическими и умиротворёнными.

Хазбулат гордо ожидал развязки.

Он был мужчиной воспитанным, крепким и целеустремлённым.

Читайте журнал «Новая Литература»

Элла мялась.

Она сама давеча звала Хазбулата на вечерний променад.

Её тело пылало от одной мысли о прогулке с Хазбулатом.

Да и мать Эллы была не прочь послушать мудрые речи молодого Хазбулата.

Поэтому сомнений о этичности интимной встречи с Хазбулатом у Эллы не возникало ни на миг.

– Привет, милый друг Хазбулат! – весело, но тихо пропела юная Элла. – Ты, как нельзя, кстати! Ты когда подошёл?

– Только что. – пропел баритоном в ответ Хазбулат, не давая повода усомниться в искренности своей лжи.

– Луна сегодня особенно крупна! – восторженно шепнула Элла.

– Красивая луна! Твои глаза отливают золотом в её таинственном свете! – его ослепительно белые зубы сверкнули во тьме.

– Красиво ты говоришь, Хазбулат! Я люблю тебя, красивый гордый мужчина! – Элла нежно обняла его мускулистую шею и поцеловала в мочку левого уха, почувствовав на языке холодную сталь крупной серьги.

– Какая холодная серьга! – воскликнула Элла. – Какой ты контрастный! Вы, метисы, такие контрастные! Маменька говорит, вы как душ! Не знаю почему она так говорит, но мне нравится.

– Мне тоже! – Хазбулат огромной ладонью обхватил талию Эллы. Та вскрикнула и размякла, будто хлеб в молоке.

С рассветом Хазбулат ушёл в лес, а Элла поплелась домой. В животе что-то горячо пульсировало, а ноги дрожали.

Босыми пятками Элла мяла ледяную траву, стреляющую утренней росой.

Любовь крепко-накрепко спала. Снов в этот раз видеть не пришлось.

Новелла заметила сестру первой и поэтому сказала:

– Опять ты по ночам не спишь в своей постели? Неужто Хазбулат захаживал?

Элла ехидно сощурила сонные глазёнки и парировала развязно:

– Где хочу там и сплю. Не твоё дело! Ты, старая дева!

Новелла не обиделась. Она была старше и умнее сумасбродной сестры.

– Иди спать, фурия ты помятая!

– Спасибо за совет, уже иду! – Элла загримасничала по-детски, высунув блестящий розовый язык.

– Тьфу ты, курва проклятая! Долой с глаз моих, плутовка!

Не успела младшая сестра ответить, как наткнулась на табурет и плюхнулась на дощатый пол. Аж половицы закряхтели по-стариковски.

Кровавый кусок мяса выскочил изо рта Эллы и прилип к нижнему краю тюлевой занавески.

Истошный вопль заткнул уши Новеллы и спящей Любви.

Любовь проснулась. Летаргический сон как рукой сняло.

-Опять вы бранитесь, бандитки? – хрипло спросила Любовь, потягиваясь на перинах.

– Младшая языка своего развязного лишилась! – радостно заключила Новелла.

– Эх, вы! – Любовь по-матерински улыбнулась всей нелепой ситуации и поднялась во весь рост. – Помоги мне, Новелла. Я же слепая.

Новелла обула Любовь в пуховые носки и повела в ванную.

Элла мычала, корчилась, била ногами и руками пол, но выговорила лишь одно:

– Шухи…

– Мухи? – повернулась на голос Любовь, хохоча всем туловищем.

– У-у-у-у-у-у!!! – завыла Элла по собачьи, судорожно хватая с кухонного стола нож и устремляясь к сёстрам. – У-у-у-у-у-у!!!

Грязное скользкое лезвие вошло в шею Любви до рукоятки. Брызнул фонтан крови, заляпал дверной проём, лицо Новеллы и лицо Эллы.

Любовь застыла и в той же позе рухнула под ноги сестёр.

– Ты убила Любовь!

Горечь в глазах Новеллы выдавила крупные слёзы, веки набухли, словно спелая клубника, рот застыл в кривой ухмылке. Новелла зарыдала на весь дом.

Элла потеряла сознание и очнулась после обеда.

Трупа в доме не было.

Новелла отнесла слепую сестру в чулан, наглухо закупоренный от дневного зноя. Так тело дольше сохранится, пока сколотят дубовый гроб.

Пыжников почуял неладное и прибежал к сёстрам. Его чутьё удивляло всегда, а теперь сомнений не осталось вовсе.

– Любовь – моя дочь!

Немая Элла и ошеломлённая Новелла уставились на Петра Андреевича, словно он был нагой или оборотень.

– Как так? – не поверила своим ушам Новелла.

– Она плод нашей любви с вашей матерью. – Пыжников был скуп на эмоции, потому и не рыдал, хотя “почуял то самое неладное”.

– Любовь убита кухонным ножом! – подтвердила самые тяжкие опасения Новелла.

– Люба, доченька! – у Пыжникова тоже были слёзы и он их показал на суд общественности.

Поплакав вдоволь, Пётр Андреевич углубился в размышления. Он был человеком одарённым особым умом и много читал, мастерил всякие крылья из тряпок, вырезал дубовые механизмы для орошения огорода, корпел над чертежом гомункула в затхлой каморке в сарае.

В деревне его пытались сжечь, но система орошения спасла его от пожара.

И теперь он понял весь тайный смысл своего бытия.

– Я был чужаком для всех ради спасения дочери. Где её труп?

Сёстры проводили Пыжникова в чулан.

В мешке с расплывшимся тёмно-красным пятном лежала Любовь, бездыханная и остывшая.

Слёзы Пыжников уже потратил и сейчас был хладнокровен.

– Идите ко мне домой, несите генератор, катушки, провода и распорки.

– Что такое распорки? – осведомилась неопытная в лабораторных работах Новелла.

– Увидите. – сухо буркнул под нос Пётр.

Пока сёстры искали необходимый для оживления покойницы инвентарь, Пётр взял специально изогнутую иглу с шёлковой нитью, которые он всегда носил с собой, и принялся шить повреждённые ткани. Нож сиротливо валялся рядом с мешком, не привлекая внимания.

Сёстры подоспели как раз к завершению хирургических манипуляций.

– Идите отсюда, девочки!

Упорствовать в щекотливой ситуации две сестры не решились и покорно удалились восвояси.

Провода соединены с катушками, ручка генератора смазана маслом, а распорками оказались две сферы из меди с перфорациями в центре, поставленные в районе глаз трупа.

Застрекотала ручка генератора, катушки заискрились, провода вытянулись, а распорки одновременно щёлкнули, выбросив в череп фиксаторы.

Тело убиенной Любви вытянулось, сжалось зародышем и ожило.

Любовь закашляла сгустками крови, села и увидела отца, впервые за долгие годы.

– Папа! – тихо, почти неслышно шепнула Любовь. – Наука победила смерть?

Пётр неопределённо махнул головой.

– С божьей помощью, детка. С божьей помощью…

 

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.