Олег Штарёв. Жили у бабуси (рассказ)

Волнистые попугайчики жили у бабушки с разрывом года полтора – два. Сначала соседка подарила ей красавца Петрушу в просторной высокой клетке.  Это был очень талантливый   экземпляр. Он живо отзывался на голос, дружил с радио, косился в телевизор, а во время  ток-шоу   был весь внимание.

Бабушке не особенно долго пришлось ему внушать, что Петруша хороший. Понятливая и восприимчивая птица  пыталась воспроизвести эти два слова сначала нечленораздельно, но  довольно скоро восхваляла себя уже вполне самостоятельно и по собственной инициативе.  Бабушка нарадоваться не могла на своего ученика. Он осваивал человеческую речь с удивительной скоростью, и запас его памяти казался неисчерпаемым.

Что интересно, Петруша постепенно всё реже выкрикивал что-либо невпопад и всё чаще  вставлял очень кстати и к месту нужное словцо или даже целую фразу.

– Петруше орешков! – требовательно напоминал попугай и, как правило, получал своё.

Точно так же он вымогал яблочки, клянчил морковь, творог, кашу и многое другое, что давали ему сверх обычного зернового рациона из смеси разных круп и семян.

Я не без зависти наблюдал, как уверенно,  без запинки, а главное не без артистизма   декламирует Петруша стихи. Мне казалось, что те, что задавали мне в школе, я разучиваю куда дольше и труднее, чем попугайчик.

А он ещё подпускал  и драматические нотки.

Надо было слышать, как он причитал:

–  Несёт меня лиса за тёмные леса, за быстрые реки, за высокие горы!

Всякий раз я ловил себя на том, что порываюсь реально спасать Петрушу, словно он и вправду попал в беду.

Вскоре, к сожалению, неприятность и в самом деле приключилась. Весёлого  и общительного  попку вдруг как подменили.  Его явно что-то беспокоило. Вместе с яркими пёрышками, которые стали выпадать одно за другим,   он утратил свою живость и активность, всё чаще погружался  в меланхолию, а потом и вовсе постоянно был грустный,  вялый, подавленный и жалобно вскрикивал. Он отказывался от еды – только помногу пил.

Изредка былая бодрость возвращалась, но лишь на  пару часов, а то и меньше.  Насупленный, нахохлившийся, он не реагировал ни на свет, ни на звуки.

Когда ослабевший, вконец облысевший попугайчик перестал бросать заинтересованные взгляды в сторону кормушки и напрочь потерял аппетит, бабушка поняла, что его точит какая-то болезнь и отправилась с ним к ветеринару-орнитологу. К этому времени Петруша уже не мог не только скакать, но даже держаться на жердочке, и все попытки встать кончались тем, что он беспомощно заваливался на брюшко или на бок и так лежал, закатив подёрнутые плёнкой глаза.

Зверячий доктор не обнадёжил. Он сразу и без обиняков сказал, что Петруша не жилец, так как болезнь типа птичьего гриппа слишком далеко зашла, и почки да и другие внутренние органы не справляются со своими функциями.

– Не тем кормили, бабуля, – объяснил врач. – Небось, что сами ели, то и ему давали?

Бабушка возразила, что ничего подобного, и она специально покупает своему волнистику смеси витракрафт и престиж,  рекомендованные ей в зоомагазине.

– Ну не знаю тогда, – пожал плечами ветеринар.

Так и не поправился Петруша. Впал в кому и околел.

Бабушка очень расстроилась. Она привязалась к птице, беседовала с ней по утрам, коротала вечера. Попугайчик отвечал ей дружелюбными восклицаниями и, сидя на плече, ласкался и всячески демонстрировал свое расположение и симпатию. И вот теперь без него в доме царила угнетающая пустота.

Появлению подаренного ей из лучших побуждений Яши бабушка не обрадовалась. Она не хотела скрашивать одиночество изменой памяти умершего любимца.

Читайте журнал «Новая Литература»

Но энергичный Яша не вникал в настроение своей хозяйки. Он крикливо требовал внимания и готов был безостановочно галдеть, пока на клетку, чтобы его утихомирить, не набрасывали тёмное покрывало.

Новый бабушкин питомец обожал раскачиваться на подвесном кольце, выделывать всякие пируэты, но абсолютно не поддавался обучению речи, и, сколько бабушка ни билась, так и не заговорил.  Шумный и настырный, он словно ставил себе целью изгнать из дома   тишину и покой. Комната была наполнена его непрерывным клёкотом  и щебетом. Но у него открылась и ещё одна особенность: сексуальная  неутомимость. Он озабоченно тёрся о прутья клетки, успешно спаривался  с поилкой, колёсиком  порезанной для него морковки,  долькой мандарина. В подборе подходящего предмета для выхода избыточного тестостерона  Яша был необычайно изобретателен  и поистине неутомим. Ограничений он не знал. Годились карандаши, ластики, очки, украшения, листья и ветки растущего в горшке лимона, комнатные растения… Однако этому завидному разнообразию пернатый Казанова решительно предпочёл керамическую статуэтку в виде изящной фигурки попугая, которой  бабушка  решила пожертвовать и переместить с книжной полки в Яшину клетку. С тех пор беспорядочная жизнь  сексуального маньяка приобрела, если можно так выразиться,  моногамную монотонность. Игнорируя всё прочее,  темпераментная птица сосредоточилась на фарфоровом двойнике и, не ведая усталости, наскакивала на него вновь и вновь. Как ни странно, силы у Яши не иссякали, и он продолжал свои брачные игры с упорством и настойчивостью молодожёна в период медового месяца.

Бабушка сочла такое поведение попугая несколько предосудительным и ставящим её в неловкое положение, поскольку к ней часто наведывались гости. Она обратилась за консультацией по деликатному вопросу к тому же ветеринару, и тот порекомендовал поить неугомонного Яшу неким препаратом в пропорции 3 миллилитра раствора на 30   миллилитров воды, а также присоветовал добавлять в поилку отвар ромашки и исключить из рациона конопляное семя.

Сексуальная прыть птички после этого действительно поубавилась, чего не скажешь о неуёмной тяге к свободе.  Ослабление полового инстинкта вызвало у Яши повышенную потребности не сидеть за решёткой. Он хотел летать и просился выпустить его на волю.

Не реже, чем раз в день,  добрая бабушка открывала клетку, и пернатый непоседа тотчас принимался нарезать круги по комнате.

Выслушав от врача, что Петруша заболел от дефицита двигательной активности, бабуля следила, чтобы не допустить такого же у Яши, хотя тому ни атрофия мышц, ни опасное попугаечье ожирение явно не грозили.

Налетавшись, усталая и довольная птица добровольно возвращалась в клетку, где её, помимо корма и свежей воды, ждала вожделенная статуэтка.

Полная противоположность усидчивому Петруше, Яша секунды не мог оставаться на месте,  и, должно быть, поэтому усилия бабушки добиться от него хоть слова были тщетны. Дальше стрекота и протяжного чириканья дело не шло.  Терпения бабушке хватало. Не в ней было дело.  Яша оказался не обучаем по той   простой причине, что уроки речи ему начали преподавать слишком поздно, когда он  уже вошёл в более чем зрелый возраст.

Единственное, что удавалось ему мастерски воспроизводить, это трель дверного звонка и бабушкин кашель. Первое приводило к тому, что бабушка, введённая в заблуждение, спешила отворять дверь, за которой в двух случаях из трёх никого не оказывалось; следствием второго был незамедлительный стереоэффект. То есть стоило ей начать кашлять, Яша тут же охотно включался и дохал с поразительным рвением, словно выполняя известную команду доктора при прослушивании фонендоскопом грудной клетки.

Несмотря на вредные привычки и на то, что нового собеседника из преемника Петруши так и не получилось, он у бабушки   всё-таки прижился. Она к нему привыкла, хоть и сердилась на его крикливость и неаккуратность – всякий раз под клеткой оказывались то горсть проса, то семечки, то ошмётки фруктов. Не разбрасывать клювом корм во все стороны Яша, очевидно,  не мог и брань в свой адрес исправно заслуживал.

Так и не научившись говорить, попугайчик проявил себя очень смышлёным в другом. Обнаружилось, например, что он умеет сам себя освобождать из клетки. Бабушку это скорее умилило, чем насторожило. Между тем, ловко орудуя клювом, птица справлялась с довольно хитрыми запорами и шпингалетами, открывала дверцы шкафов и проникала внутрь, чтобы проинспектировать, нет ли там чего-нибудь вкусненького.

Неудивительно, что легко ходившая форточная щеколда тоже не стала для Яши непреодолимым препятствием. А далее достаточно было порыва ветра, чтобы фортка отворилась и попугай получил доступ наружу, где так маняще клубилась зелень и откуда доносилось волнующее дуновение свежего воздуха.  Конечно, птица  не устояла и воспользовалась предоставившейся свободой.

Бабушка ещё долго надеялась, что упорхнувший Яша погуляет-полетает и сообразит вернуться, и выставляла в открытом окне клетку. Но попугай  не возвратился. Кто его знает, куда он прибился, у кого нашёл пристанище. Ведь его как чужака могли атаковать воробьи или, что ещё хуже, падкие на лёгкую добычу вороны.

Ну а бабушка без Яши всерьёз заскучала. Она и не предполагала, что он стал для неё родным существом и в чём-то даже более любимым, чем несравненный Петруша.

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.