Не так давно, уж не помню, где, мне попалась заметка о девяти папуасах из Новой Гвинеи, которые прибыли в город Виченцу. Не знаю, как именно прибыли – явно не плыли на надувных плотах от самой Гвинеи, а может, даже прилетели бизнес-классом. А если вы представляли себе папуаса с кольцом в носу, повязке на бедрах из листьев банана и с необглоданной костью в рукe – то сведения устарели. Полагаю, у каждого было как минимум по смартфону, как и у африканцeв из тех, что попрошайничают возле супермаркетов. Но их поселили в каком-то не очень комфортном отеле на периферии, где буквально нечем заняться – никакой технологии и развлечений. В ответ на подобные притеснения они отказались сдавать отпечатки пальцев, пока не поселят в гостиницу в центре города. Насилу их уговорили пройти идентификацию…
Теперь, если им, девяти папуасам, жизнь показалась скучной на периферии Виценцы, то представьте себе, каково мне сначалa пришлось в регионе Абруццо! Вся Италия, за исключением 3-4х больших городов – сплошная периферия. По статистике (2015г.), 18,5 миллионов живyт в больших городах, и остальные 42 с хвостиком миллиона, как я – в провинции. Хотя в те годы я как-то об этом не думала; меня отвлекали проблемы устройства жизни в новой стране, да и местные жители, сами того не зная, делали все возможное, чтобы меня развлечь.
Русских, собратьев по крови, или, точнее сказать, сестер – наши тут в основном представлены женским полом – доводилось видеть нечасто. (И неудивительно: как оказалось поздней, нас всего-то здесь 36000, из которых лишь 6 с небольшим – мужчины. Что по сравнению, скажем, с румынами, которых 2 миллиона – сущая ерунда.)
Но лишь до тех пор, пока не ушла с головой в интернет и не запуталась в соцсетях. С появлением этих сетей жизнь перестала быть прежней – личной, а также сугубо реальной, а стала общественно – виртуальной. Заходя регулярно в Фейсбук, я вроде как открывала дверь, ведущую на широкую провинциальную площадь, где сотни соседей, русских и итальянцев, перекликаясь, жуя и куря, лузгая семечки, сплетничали и поздравляли, кручинились и веселились, выставляли фото на обозрение. Из распахнутых окон то сыпался позитив, то, как из ночного горшка, выплескивался негатив. Казалось, народ не может прожить полчаса, чтоб чем-нибудь не поделиться… а в целом идет обмен разнообразнейшей информацией по типу “А у нас в квартире газ. А у вас? А у нас водопровод. Вот”.
ЭТОТ ПРОТИВНЫЙ ПОЗИТИВ.
Благодаря социальным сетям почти отпала потребность в психологах. Встал с левой ноги, написал сообщение: “Вот, б-ть, ещё один день моей жалкой, никчемной жизни” – и получил безвозмездно массу добрых советов и предложений, нравоучений и порицаний, моральной поддержки. Сгрузил в социальную сеть, как в мусорный ящик, свой негатив, глядишь – и полегчало.
А позитив? Сколько желающих с нами его разделить! Xотим мы того или нет. И почему-то, заметила я, и позитив может быть неприятным… даже противным.
Я не имею в виду те вполне оправданные радости ввиду чрезвычайных событий: дней рождений детей, юбилеев родителей, премьер, персональных выставок и прочего в том же духе, когда восторг невозможно сдержать. Или вполне безобидный, хотя временами назойливый китч в виде открыток: “А вот вам котиков в ленту!” , или “Тебе букет и привет, мой бесценный друг!” А блаженство хроническое, неустанное, вызывающее раздражение.
“Я обожаю мою работу, у нас замечательный коллектив, а начальство – мммм!… Благодарен судьбе, столкнувшей меня с такими людьми. Меня очень ценят и без конца продвигают по службе, хвалят, и повышают и без того уж большую зарплату…” (Прилагаются фото вручений похвальных грамот, рукопожатий, чеков на крупные суммы, ценных подарков).
Какую реакцию это у нас вызывает? Да, по идее все мы должны вместе с ним ликовать; но если многих из нас не хвалят, не продвигают, не выдают нам премий и даже порой увольняют? А здесь этот самодовольный, хвастливый… сукин сын.
Или ничем не уёмная радость зрелой синьоры, вышедшей замуж за итальянца и без ума от новой жизни за рубежом?
“Как хорошо и приятно быть новобрачной!” – пишет она с упоением.- “Сидим с Джованни вдвоём на диване, в камине трещат дрова…Держимся за руки, пьём аромаа-атный кофе (или вино, знаменитое тем, что лоза созревает только на левом склоне горы МонтеКагуцци)… Я счастлива!” (Прилагаются фото слегка разомлевших и осоловевших в тепле от вина зрелых супругов и панорама МонтеКагуцци).
И хорошо; но назавтра опять, в кокетливом тоне: “Сегодня я, как примерная женушка, встала с утра пораньше, сварила Джованничке наш арома-атный кофе и испекла пирог. Муженeк мне сказал: “Какая ты у меня расторопная!”, и свекровь тоже осталась довольнa.”(Прилагаются фото Джованни, свекрови и пирога вместе с рецептом.) Осталась свекровь довольной?- как знать; на лице – настороженная улыбка, взгляд напряженный. Ох, этот взгляд ! О свекровях , полных любви к собственным чадам и недоверья к невесткам, особенно иностранным, можно писать поэмы…
И всё б ничего, но на следующий день открываем Фейсбук – а там опять “дневник новобрачной”: “Какие же все итальянцы милые и разлюбезные! Вышла взять Джованничке сосисок – мясник мне сделал комплимент, купила у табачницы блок сигарет – она обняла меня, поцеловала! И все спрашивают, как поживаю, все любят меня, уважают – ну что за прелестная жизнь в этих маленьких европейских городках!…Обожаю!”(Фото сосисок, селфи на фоне табаккерии с игривым, лукавым взором)
Дальше я прекращаю читать, потому что в горле возникло чувство…такой появился привкус, как будто…В общем, вас ещё не тошнит? У вас не бывает такого вкуса во рту, будто хочется съесть мандаринку?
С поведением жителей маленьких городов Италии с их объятиями и поцелуями, особенно коммерсантов, мы разберемся позже, а пока мне хотелось бы знать – зачем нужно сливать такой “позитив”, постоянно совать всем под нос? Ответ, мне кажется, очевиден: чтобы завидовали. Такие люди ищут самоутверждения, создают свой “всегда оптимистичный”, бодрый, успешный, но на поверку мало кому симпатичный имидж.
Я рассуждаю так: кто по-настоящему счастлив, тот держит это при себе. Кого любят – об этом знает сам и не пытается уверить окружающих. Кто выиграл большую сумму в лотерею, тот не кричит об этом на перекрестках, а прячет билет за пазуху и скорее несет домой.
А может, я неправа, и нужно, наоборот, взять себе на заметку: вместо фото с собаками (“а вот вам пёсиков в ленту!”), почаще позировать с мужем, прижавшись к нему вполоборота (в профиль кажусь худей), оскалив спастически зубы( смотрите – ещё все на месте!), на фоне пейзажей и вкусной еды. А как иначе народ поймёт, что я счастлива, жизнь удалась?…
Но самым мощным поток эмоций был в группах, куда меня включали с такой быстротой, что я не успевала из них выписываться. Интересно: а есть ли в Фейсбуке группы для папуасов Новой Гвинеи в Италии?…У русских их оказалось множество: “Моя Италия”, “Обожаю Италию”, “Прекрасная Италия”, “Италия по-русски”, “Русская Италия” – в каких-то из этих сообществ царила спокойная и дружеская атмосфера, в других – извергались вулканы полемик, кипели лавы страстей.,.
ЖЕНЩИНЫ П и ЖЕНЩИНЫ Н (позитивистки и негативистки)
По поводу чего полемики? На самые разные темы; но суть конфликтов чаще всего заключалась в том, что россиянки, живущие в Италии, видят эту страну – и жизнь в ней со всеми реалиями – каждая по-своему. Не вдаваясь в тонкости, на основании разных видений, условно можно выделить партии : “позитивисток” (П) и “негативисток”(Н). Чтоб не вгонять людей напрасно в депрессию, постараюсь больше рассказать о настроенных оптимистически, чем об их оппонентках, полных скепсиса и сомнений.
Позитивистки любят в Италии ВСЁ: природу, погоду, еду, законы, традиции, женщин, мужчин, и, конечно, самих себя в новом контексте. И восхищаются всем: добротой и щедростью местных жителей, уровнем их культуры, гостеприимством, любовью ко всем иностранцам в целом и к русским – а как же иначе? – в частности. Они считают, что негатив замечают лишь те, кто плох сам по себе, неудачницы и несчастливицы – и получают то, что заслужили. А женщины П. весь негатив – хамство, косность и нищету – оставили там, за плечами, в России, и приготовились видеть в Италии только хорошее.
Кому-то из них в прошлом жилось неважно, и они уехали сами; кому-то – и вовсе даже неплохо, но их упросили приехать сюда пылкие и галантные итальянцы, стоя перед ними на коленях с бриллиантами в сафьяновых футлярах. Родители итальянцев, разумеется, тоже им были рады без памяти.
Варианты историй рознятся, но схожи в одном: по мнению девушек П, в Италии жить ХОРОШО. Сплошные улыбки, объятья, пейзажи и арома-атный кофе по утрам, и изуми-ительные вина и сыры, и милые аборигены, так любящие иммигрантов – особенно небогатых, тех, кто прибыл сюда без денег. Страна искусства, моды и “дольче вита”; словом – почти что рай на земле, позитивистский рай.
К женщинам П чаще всего относятся приехавшие в страну сравнительно недавно и ещё не верящие своему счастию, пребывающие в эйфории. А также те, кто наблюдает за их удивительной жизнью издалека, мечтая как можно скорее сюда перебраться. Они мне нередко пишут, задавая вопросы и спрашивая советов, но, впрочем, уже и так уверены, что здесь ХОРОШО и их, как и весь итальянский народ, ждет “дольче вита”.
Конечно, есть и проблемки – а где их нет? Небольшие проблемки, которых не замечаешь, пока тебя кто-то кормит и поит, и деньги берутся откуда-то – кто его знает, откуда? Bедь жизнь в Прекрасной Стране стоит копейки, работы полно, не работает только ленивый, а тем, кто не хочет или не может работать, охотно дают пособия?…Говорят, страна скоро выйдет из кризиса; и хотя 10 миллионов итальянцев все ещё “за порогом бедности”- но что это за порог, где он там начинается и по какую сторону мы – точно сказать нельзя. Есть бедность абсолютная и относительная, что сильно запутывает вопрос. Каждый день прибывают сотни и тысячи иммигрантов, которые тожe вносят сумятицу: а их чем кормить, куда поселить, где они будут работать? Куда-то они направляются – наверное, все в Германию, Данию или Норвегию. В Италии им почему -то не нравится – а почему? Странные, все же, какие-то… не впечатляют, как русских, пейзажи, кофе и круассаны?
Но бòльшая часть все-таки здесь оседает. Дания или Норвегия – страны не безразмерные, и далеко, а Италия – растяжимая, как большой мочевой пузырь, может вместить в себя полнаселения Азии, Африки и Восточной Европы впридачу. Xотя – это всё пустяки, на которые не обращаешь внимания, если сконцентрирован на главном: море, аморе, пицца и макароны.
Среди П, беззаветно влюбленных в Италию, есть интересные, яркие люди. Например, журналистка – психолог Ирина Опрышко – Бальбони. (Женщины П часто берут фамилию мужа, пусть у итальянок это не принято, тем выражая преданность, подчеркивая принадлежность. Hе говоря уж о том, что такие фамилии ужас как мило звучат). Так вот, прожив здесь совсем недолго, Опрышко-Бальбони уже разобралась во всем и стала писать(издавая, конечно, в России), книги инструкций и руководства к действию: как вести себя в новой среде, чтоб не ударить в грязь, как понравиться и угодить итальянской свекрови, чему научиться и в чем следует брать пример с итальянцев, а также – какие конкретно нужны документы для предоставления в консульство и оформления брака. Кажется, стала даже вести платные семинары на тему итало – русского брака – на своем, конечно, удачном примере. Брошюры в красочном переплете(на обложке – российский паспорт, Колизей неизменный и что-то ещё) нравились тем, кто мечтал сюда переехать, выйдя, естественно, замуж – буквально их окрыляли.
Как-то раз кто-то взял интервью у синьоры Опрышко-Бальбони. На вопрос, в чем отличие русских от итальянок, она отвечала:
– “Уффф! Мне нравятся итальянки; они умеют готовить, одеваться, говорить…Трудно даже сравнивать. У русских женщин, в целом, менее открытый менталитет; возможно, меньше самоуважения… стараются казаться красивей, умней…Итальянки знают себе цену, они тоже хотят быть совершенными, но не для того, чтобы скрыть свои комплексы и страхи, а просто потому, что быть совершенной – нормально в итальянском обществе”.
…Которое само по себе, видимо, близко к совершенству, добавлю я от себя.
Женщины Н, конечно, с этим не согласятся, такой подход кажется им … смешным? возмутительным? лишенным напрочь “самоуважения”. Значит, русские и итальянки хотят выглядеть лучше в глазах окружающих, но мотивации их отличаются: у русских это – попытки скрыть свои комплексы и недостатки, у итальянок – генетически заложенное стремление к совершенству. Дав соплеменницам эти характеристики, автор, конечно, в первую очередь нарисовал свой портрет.
Да, забыла упомянуть: выглядят позитивистки, как правило, очень женственно, стильно( в меру их материальных возможностей), волосы их уложены, блузки поглажены и накрахмалены, руки наманикюрены – так что придраться тут не к чему.
Как-то раз в наших краях появилась ещё одна яркая личность – Профессор Oвского Университета. Ее “окно”(или “дверь”, или любое другое отверстие), выходящее на виртуальную “площадь”, из которого щедрым потоком лился на нас позитив, так и было помечено: “Доцент OГУ, кандидат наук Пухлякова – Брускетти”. О диссертациях и степенях других фейсбучан почему-то не знал никто, но о своих “профессоресса Брускетти” упоминала неоднократно, настойчиво, так что вся социальная сеть была в курсе ее научных заслуг. Но Пухлякова-Брускетти – не какой-нибудь там “синий чулок”, ее личная жизнь так же насыщена, как и научная. Первые месяцы после их свадьбы с синьором Брускетти, “Джованничкой”, лента была заполнена фото счастливой пары в каждый момент церемонии. “Я понимаю, что вам надоело смотреть, – писала она не без кокетства, ожидая реплик “Ещё, ещё!”, – но мне они нравятся, и я продолжу их выставлять”. Затем появился “дневник новобрачной”, который я выше цитировала, и рассказы о восхитительной жизни синьоры Брускетти в провинции.
Каждое утро она выходила на улицы городка, чтобы купить сардельки Джованничке, или ещё зачем – и там начиналось волшебное действо. Все продавцы – от цветочницы до молочницы, от табачника до колбасника – ликуя, приветствовали новобрачную из России; интересуясь ее здоровьем, обнимали и целовали. Если вы в детстве смотрели мультфильмы Диснея о Белоснежке, или же Спящей красавице – то это та же история; идут они по лесу и распевают от счастья звенящим сопрано, и на чудесный голос слетаются птички, бегут все зверюшки и застывают, как зачарованные, полюбоваться красой. Пухлякова- Брускетти видела в этом, конечно, знаки народной любви и объясняла такие манеры золотыми сердцами односельчан и собственным обаянием.
Напрасно скептично настроенные подруги по фейсбучной периферии пытались открыть Профессорессе глаза, предостеречь от горьких разочарований: итальянцы целуют всех, даже совсем незнакомых. Особенно коммерсанты, которые в маленьких городах дорожат каждым клиентом, давая ему понять, насколько для них он особенный. К тому же, на периферии скучно, и колоритная русская внесла оживление в их монотонную жизнь.
– Не вижу в них этой двуличности, – говорила капризно Профессор, – Вы не любите ваших односельчан, и они отвечают вам тем же, а меня встречают вот так, потому что любят и уважают!
– Да нет, – возражали женщины Н, – и нас целуют и обнимают, но насчет любви итальянцев к русским мы как-то не обольщаемся. А если не веришь, то проведи научный эксперимент : перестань покупать в этих лавках хотя бы на месяц, или, лучше ещё, начни покупать у конкурентов – и увидишь, как перестанут сперва целовать, а затем – и приветствовать.
– Меня ещё уважают за то, – настаивала она, – что я – Профессор Oвского Университета!
Женщины Н замолкали растерянно. Вряд ли кто-нибудь здесь четко себе представлял, что такое вообще OГУ. K тому же, в понятии местных, уважающих больше, чем научные звания, сопряженные с ними доходы, профессор университета – это целая куча денег, и все были бы сильно разочарованы, узнав о скромной зарплатe ученой дамы.
…………………………………………………
Позитивистки и негативистки трактуют по-разному местные нравы. Замечая одни и те же черты, присущие итальянцам, их толкуют по-своему.
Женщины Н могли бы назвать того, кто, угощая девушку в баре кофе, берет квитанцию, чтобы списать в счет “рабочих расходов”, жадным до неприличия; женщины П, защищая, несомненно его назовут экономным и бережливым – отчего ж не списать этот евро на счет cвоего предприятия (администрации), если есть такая возможность?
Н могли бы назвать того итальянца, кто при виде сцены насилия не заступился тут же за слабых, а, отойдя подальше, вызвал карабинеров и ждал, чем закончится дело, трусом; П – осторожным и правильным гражданином – зачем самому заниматься рукоприкладством?
Того, кто любит приврать, представляясь даме директором банка или же космонавтом – можно считать человеком с богатой фантазией. (Потом она встречает его ,например, на базаре, где он продаёт куриные яйца).
И так во всем можно найти хорошую сторону. Или плохую. Или же обе сразу. Если ты позитивистка, негативистка или же объектив-реалистка. О коротышке можно сказать – “человек невысокого роста”, о неграмотном – “autodidatta”, о лысом – “знойный мужчина”, о…
Подождите, куда-то меня не туда занесло…
Так вот; но в том, что у итальянцев, которые часто грешны во всем перечисленном, доброе, нет – “золотое”, сердце, сомневаться могут только лишь самые злые и черствые женщины Н.
В ЛОДКЕ ДОЛЖНЫ СИДЕТЬ АФРИКАНЦЫ .
В том городке, где живет синьора Брускетти, ежегодно празднуют день Сант’Арпузио, покровителя МонтеКагуцци. В этом году, как всегда, горожане готовились к празднику, и новобрачная Профессоресса в нем принимала участие.
-“Представьте себе, какие они молодцы, – умилялась она на страницах Фб, – ведь простые же люди, а до такого додумались! Сами, никто им не подсказал! Решили поставить спектакль – и на какую тему? Спасенье беженцев, прибывших на баркасах! Какая доброта, неравнодушие! Вот поистине – у итальянцев золотое сердце. Там будут искусственные волны, и настоящая лодка, а в ней – африканцы!”
Надо сказать, что расстояние от Лампедузы и прочих мест высадки иммигрантов до городка МонтеКагуцци на севере, где проживает Элеонора Брускетти, немалое – в несколько сотен миль. Так что возможности выловить их в реальной жизни из моря и проявить героизм у местных жителей не было, но желания продемонстрировать добрые чувства – хоть отбавляй. Но кого жe посадим в лодку?
“Африканцев” в МонтеКагуцци не так уж много – семья Бубакара из Сенегала, ну, и пожалуй, приходский священник из Бангладеш, тоже довольно-таки темнокожий. Но когда устроители праздника им предложили качаться в лодке, изображая несчастных, те наотрез отказались. Ну, у священника в этот торжественный день в церкви могли быть дела – а Бубакар -то что ж?
– Я на баркасе не приплывал, никто меня не спасал, – упрямо твердил сенегалезец.
– Да, но в лодке должны сидеть…африканцы, темнокожие – понимаешь? – старался ему объяснить оргкомитет.
– Так намажьте физиономии чем-нибудь черным – и качайтесь себе в баркасе, – посоветовал им Бубакар.
Так и поступили; добровольцев намазали ваксой и надели им надувные жилеты, они играли роль потерпевших, в то время как храбрецы с белыми лицами их бесстрашно спасали среди искусственных волн.
Пухляковой -Брускетти тоже была предложена роль – она ее приняла с энтузиазмом и превосходно справилась – роль Секси – Медсестры. А как же; как только спасенные африканцы причалят к берегу Лампедузы, их обязательно там встречает такая, в белом мини -халате, шапочке и с чемоданчиком – чтоб разрядить уж слишком трагичную обстановку и заодно проверить их состоянье здоровья.
В общем, спектакль имел успех, что подтверждает ещё раз мнение позитивисток о том, что у итальянцев – доброе сердце, и мнение девушек Н о том, что все-таки сердце и голова часто не ладят друг с другом; и не только у итальянцев…
Незначительный, вроде бы, сам по себе случай у банкомата на почте ещё раз показал, как отличаются взгляды на жизнь за границей у русских в Италии Н и П, как по-разному видят они свое положение в новой стране – он вызвал много резких дискуссий…
ЗАНИМАТЕЛЬНЫЙ БАНКОМАТ. ИМЕЮТ ЛИ РУССКИЕ ПРАВО ДЕЛАТЬ ЗАМЕЧАНИЯ?
История мне показалась забавной и показательной; не только у банкомата, но и в аптеках, и в продуктовых лавках нашей провинции, и на приемax в мэрии мне не раз приходилось подолгу ждать, пока аборигены не наговорятся о своих семейных делах с продавцами и служащими, привыкая к тому, что очередь никуда не спешит и всех ужасно интересует чужая личная жизнь. По своей дурацкой привычке я поделилась ею с народом Фейсбука, но не ожидала острой полемики, не утихавшей два дня. Обсуждались проблемы нашего поведения в этой чужой( новой своей) стране: вмешаться ли, если что-то идёт не так, или помалкивать , как обычно делают местные жители? Они известны своим нежеланием конфликтовать; благодаря этому нежеланию, видимо, и существует такое явление, как “омертà”: мафия проворачивает делишки – и все молчат, никто ничего не видел. Были высказаны разные мнения, в том числе, резкие – теми, кто об итальянцах в целом очень высокого мнения, и теми, кто нeвысокого. Hастоящая битва П и Н, после которой на поле остались трупы – разумеется, виртуальныe – тех, кого исключили из списка друзей или же заблокировали..
Но прежде нужно хотя бы бегло, пунктиром изобразить женщин Н, набросать штрихами их коллективный портрет – раз уж я долго и так подробно описывала позитивистoк.
Среди Н преобладают те, кто прожил в Италии много лет и умудрен разнообразным опытом; те, кто более – менее знают язык, и понимают, что пишут и говорят; и, в том числе – что говорят о нас. Женщины со склонностью к анализу и развитым чувствoм собственного достоинства. Девушки П зачастую их обвиняют в “неженственности”: не умащаются благовониями, стригут слишком коротко волосы, ногти; на груди и предплечьях у них, синим по белому, татуировки грубого, агрессивного содержания. ..С собою, поди, носят баллончик с перцовым спрeем и семихвостую плётку, в надежде, что кто-то на них нападёт и предоставится случай пустить всё это в ход…Но обычно на них никто не нападает.
Подчеркну: конечно, всё это не так, и со стороны отличить Н от П невозможно; их “негативизм” не проявляется внешне никак. Такими они представляются девушкам П не оттого, что редко делают маникюр или укладку, а потому, что решительны и независимы, не отвечают сложившемуся представлению о “женax с Востока”, всегда для мужа ухоженных, домовитых, покладистых, готовых во всем угодить – ему, свекрови, соседям…
А то вдруг кто-то, читая подробные описания и “узнавая себя”, начнет ко мне предъявлять претензии – ещё чего не хватало. Ко мне уже обращались на днях с упрёками, прочтя раздел о двойных фамилиях, и объясняя причины, по которым кто-то их взял или не взял.
Само собой, и это – не определяющий фактор. И позитивистка может принципиально не взять фамилию мужа, a женщина Н вполне способна, по неразумению, стать Ивановой- Мерделли (фамилию мне подсказали в комментах читатели, так что все совпаденья – случайны!). Я сама могла бы сменить свою; но во-первых, в мэрии мне почему-то этого не предложили, а во-вторых, фамилия мужа – Коккини, что в Абруццо, может, звучит неплохо, но с русским произношением, не выделяя “о”, выходит -“Какини”.
И вот, представьте себе, я приезжаю на родину, и спрашивают меня: “Какая теперь у тебя фамилия?”, а я отвечаю: “Какини”…Hехорошо.
Женщины Н уже имели, как правило, дело не только с мужьями, свекрами и соседями, но также с банками и больницами, судами и адвокатами, коррупцией и бюрократией – всем тем, что составляет “нормальную” жизнь после вступительной “туристической” фазы.
Однако, их трудно назвать неудачницами; частo они обеспечены лучше “позитивных” своих соплеменниц; путешествуют, водят хорошие авто, живут на собственных виллах, и в экономическом плане у них не должно быть поводов к недовольству. Или, может, именно потому, что первичные их потребности удовлетворены, они начинают видеть немножко дальше и глубже, анализировать окружающее?
А теперь – айда к банкомату.
В тот день, казалось, мне повезло: у “почтомата” не было очереди. Думала, мне предстоит лишь дождаться, пока эта троица, две итальянки южного типа с ребенком лет трех-четырех, не закончат свои операции. Минут через пять я поняла, что ошибалась. Банкомат не был для них, как для меня, лишь щелью, через которую деньги выходят наружу, а увлекательной развивающей игрой, типа “Веселого Хирурга”.
– Аморе, – та, что помоложе, толкала ребёнкa коленями, чтоб дотянулся, – а теперь нажми вот эту зелёную кнопочку…так…сюда пальчик, сюда…почти получилось! Но не совсем…придётся всё аннулировать. Нo не беда, не спеши, начнём всё сначала.
Тем временем подтягивался народ; за мной заняла пожилая синьора и вскоре ещё одна, с деловитым видом особы, которой нужно спешить. Пожилая подкатывала глаза, давая понять, что такое поведение у банкомата недопустимо, молодая нервно постукивала карточкой по руке… но – обе молчали. Я тоже знала по опыту: сделать замечание по поводу чего-либо, отдалённо касающегося детей – уже святотатство, дети должны всех радовать и умилять, что бы они не творили. Тот, кто что-либо вякнет – автоматически становится ПЛОХИМ. Впрочем, дитя было здесь ни при чём, оно потеряло всяческий интерес к игре и пыталось освободиться, но мама его не отпускала, воркуя:
– Подожди, куда ты, аморе? Ты же мамочке должен помочь…Мама сейчас, смотри, опять набирает код, сейчас она нажимает сюда, а ты – вот на эту вот кнопочку…Оп-пааа! Почти получилось! Ещё!…
– А Вам, синьора, не кажется, – я всё же решила озвучить общее настроение, – что пока вы играете с банкоматом, три человека ждут?
Обе женщины тут обернулись и та, что постарше( бабушка?) заметила свысока:
– Синьора! Мы не ИГРАЕМ, а ПОЛУЧАЕМ ДЕНЬГИ!
– Да, но вы не спешите их получить, а мы…
– А приходили бы раньше нас! – ответила мне раздражённо Бабушка и отвернулась.
Да, если бы я их опередила, могла бы сама наиграться с кнопками всласть …
Надо сказать, никто из стоявших за мной – закатывавших глаза, сучивших ногами и хлопавших карточками по ляжкам – голоса так и не подал, не поддержал. Как и опасалась, я проявила себя САМОЙ ПЛОХОЙ. Раздражительной иностранкой.
– Ну, продолжайте тогда в том же духе, – махнула рукой.
Видно, испортила им насторение, потому что дамы с ребёнком, обидевшись, вскоре ушли.
-Пойдём отсюда, аморе!
Да, думала я, просовывая карточку в щель, плохая тётя вам помешала играть, в то время как добрые мама с бабулей хотели продолжить, невзирая на то, что другие три, более терпеливые тёти, топчутся в ожидании. С таким воспитанием, думала я, amore, ты вырастешь настоящим coglione*!
*coglione – нехорошее итальянское слово( прим. авт.)
“ИТАЛОПОКЛОНЦЫ” И ТЕ, КОГО НУЖНО “ГНАТЬ ВОНЮЧИМИ ТРЯПКАМИ”…
Казалось бы, эпизод с банкоматом – типичный такой, повседневный. А теперь посмотрим, что пишут по этому поводу, принимая всё близко к сердцу, неравнодушные русские женщины. И если мы сами так любим и уважаем друг друга – то можно себе представить, как нас любят и уважают другие!
Я вкратце перескажу комментарии, не меняя их стиля и содержания, лишь малость “облагородив” и сгладив углы.
По поводу игр с банкоматом “негативистки” припомнили массу случаев, в которых взрослые или же дети при их одобрении и попустительстве вели себя нагло – возьмём хотя бы случай с синьором, поставившем на банкомат чашечку кофе и неспешно раскуривавшим сигаретку…Ну и правильно – надо уметь получать от всего удовольствие, а то просто взять деньги да и уйти – как-то вяло, неинтересно.
А насчёт невмешательства окружающих – женщины Н. давно укрепились во мнении: итальянцы – трусливые.В подтверждение этого мнения одна из “негативисток” поделилась личной историей: мальчик- марокканец “щипками, пинками и воровством” терроризировал класс её дочери, и все – от родителей до учителей – молчали, так как папа его сразу, чуть что, клеймил всех: “расисты, нацисты!”, и никто не хотел с ним связываться. Пока не отправилась в школу наша смелая русская мама и не припугнула обоих – папу и сына, после чего родители -итальянцы приободрились, активизировались и навели наконец, вместе с учителями, в классе порядок.
– Нет, не трусливые; они просто другие – деликатные, вежливые и любят детей! Терпят в очередях, не дудят козлам на дороге и не учат людей в очереди. Но всё равно приезжие – мы. И должны придерживаться правила “When in Rome do as Romans do” – по крайней мере, на людях, а? – встала грудью в защиту аборигенов Профессоресса.– Режет глаз читать ваши слова приезжих в Италию о “трусливых итальянцах”. Они просто другие и вас к себе не приглашали. Фу!
– При чем здесь любовь к детям? Они не “другие”, а трусливые, и сами так о себе говорят, – вступила в дискуссию авторитетная женщина Н, одна из лидеров этой условной фракции, и я дам ей условное имя “Вождь Краснокожих“, – А мы – не приезжие, а итальянские граждане и имеем полное право голоса. Мне наплевать на них, как они плюют на других. Фукайте на итальянцев, когда они вас отсылают “в вашу страну” и затыкают рты всем, кто не лижет им зад. Ещё одна защитница выискалась! Тьфу!
Профессоресса: – Понятно, Вы – просто хамка. Глупо ругать страну, куда по своей воле попал. Почему-то меня итальянцы не посылают – ни на родину, ни вообще.
Вождь Краснокожих: – От хамки слышу! А зад лизать итальянцам негоже, они все равно не оценят. Рабская у Вас психология, с такими нет смысла и говорить. Зачастую у наших большая проблема: они плохо владеют языком, поэтому многого не понимают, и вся инфа проплывает мимо ушей. Они не наблюдают за итальянцами, не анализируют местную жизнь; им достаточно здесь пососать просекко, запить капучино, заесть это пиццей и облачиться в модные, по их мнению, тряпки, которых не могли себе позволить на родине – и этим ограничивается их убогая итальянская жизнь. Поэтому они все и общаются между собой, в русских группах. Они не принимают участия в дискуссиях итальянцев и не знают, что те пишут про иностранцев вообще и про нас в частности, и как они, между прочим, ненавидят друг друга.
Профессоресса: – Я от языкового барьера в Италии не страдаю; напомню, что я – не только профессиональный филолог, но также социолог и культуролог. Так что занималась историей гетерофобии, так ярко цветущей пышным цветом в этих комментариях. Вообще, жутко интересная для меня дискуссия – тянет на диссертацию. И, уж простите, чем ярче реагируют участницы, тем мне приятнее. Больше хардкора, как говорится! Жесткого, и с переходом на личности.
Вождь Краснокожих:– Никакой из Вас социолог, раз Вы первая на меня набросились и хамкой назвали. Это вот о таких, как Вы, можно писать диссертацию, и у меня за двадцать семь лет столько накопилось материала, что Вам и не снилось. Уж лучше молчите о том, чем Вы занимаетесь, потому что сразу всем видно, какой из Вас специалист, не в обиду будь сказано. Больше нельзя Вас читать, а то скулы сводит уже от маразма.
Голос девушки (явно Н):– Это ещё одна, слепо влюбленная в итальянцев, их совершенно не зная. Они думают, что итальянцы намного лучше нас, и даже какают фиалками!Не знают о том, какие они пофигисты и как ненавидят своих же соотечественников, не говоря уже об иностранцах…Блажен, кто верует, слепа и глупа их любовь! Лучше принадлежать себе, а не подстраиваться и не подлизывать.
Профессоресса Пухлякова-Брускетти:– Не пойму: откуда в женщинах Н столько агрессии? Лексикон – на целую клинику неврозов: “подлизывать, плевать, пососать”…Мне жаль, что дамы столь неудовлетворены своим окружением. Это, по науке, знак того, что натурализоваться им не удалось, а наоборот, они капсулируются в такие вот странные “новообразования” на теле страны, где им сподручнее хором, в унисон, хаять все вокруг, сравнивать с теплом, уютом, дешевизной и национальным характером страны, откуда они родом, но отчего-то не уезжают домой.
Девушка Н: – Госпожа Пухлякова- Брускетти, судя по Вашей заумной “экспертизе”, сомневаюсь, что Вам удалось “натурализоваться по науке”, потому что Вы абсолютно ничего не поняли. И знайте: есть такой национальный характер, которому подобострастие претит!
Думаю, что этих высказываний хватит – нет смысла продолжать. Добавлю только, что “позитивистки”, негодуя по поводу тех, кто “сначала уедут туда, а потом оттуда и плачутЬся”, предлагали “гнать таких (девушек Н) из Италии “ссаными тряпками” – выражение произвело на меня, не знавшую прежде о существовании подобных мер и подобных тряпок, сильное впечатление. В ответ “негативистки” изобрели новые термины, такие, как “италопоклонство” и даже “италоложество”( последнее пахнет статьёй уголовного кодекса, по которой – до 3х лет и больше). Оба термина – не мои, и если автор заявит свои права, охотно ему их уступлю.
А мне захотелось всё же понять: действительно ли критикующие, “хающие”, неравнодушные дамы – злокачественные опухоли на теле здорового общества, или, возможно – они-то и есть группы здоровых клеток на теле разлагающегося организма?… И заодно разобраться с вопросом “натурализации ” в новой стране – по крайней мере, моей собственной, личной натурализации.
О НАТУРАЛИЗАЦИИ РУССКИХ В ИТАЛИИ, А ТАКЖЕ ОБ ИНТЕГРАЦИИ С АССИМИЛЯЦИЕЙ (так как, подозреваю, речь скорее идет о них)
Так как же понять без профессора разных наук Пухляковой – с -недавней -поры – Брускетти – освоилась я за без малого 20 лет или же не освоилась? Имела ли место “натурализация”?…Пришлось заглянуть в словарь.
Натурализация, как оказалось – юридический процесс приобретения гражданства на основе добровольного желания. Термин “Н.” исторически означает ПРИОБРЕТЕНИЕ ПРАВ природных граждан (подданных). С этим у нас – в порядке, гражданство и связанные с ним права (иногда эфeмерные, такие, как право на труд) и обязанности приобрели. Н. обычно предусматривает ряд условий. Однo из них – так называемый КВАЛИФИКАЦИОННЫЙ ПЕРИОД, время нахождения в стране. В большинстве случаев он составляет 5 лет, как в Швеции и Нидерландах, в Швейцарии – 12 лет, а в Израиле период квалификации для евреев отсутствует; согласно Закону о возвращении они становятся гражданами с момента прибытия. Затем идут отдельные главы – натурализация в Канаде, США, Австралии, России…
Для меня всё обстояло проще: в Италии я вышла замуж и через год – полтора получила гражданство, так что юридически, как многие мои подруги по ФБ – вполне натурализована. Но скорей всего, Профессоресса запуталась в терминах и имела в виду не это, а вживаниe русских в среду, культуру и быт в такой степени, чтобы тe им стали родными, и чтоб под конец вообще мало чем отличаться от аборигенов.
Так вот, со мной такого не произошло, да и с остальными, приехавшими в Италию в зрелом возрасте, вряд ли могло произойти, невзирая на разницу в овладении языком, общей культуре и образовании.
Почему же я не влилась в итальянское общество, неоднородное само по себе, как в родную семью, не стала “ещё одним кирпичом стене”, а осталась этаким индивидуумом?
Первая причина – во мне самой, в моей сниженной способности к мимикрии. Мне и в России этого не хотелось – вливаться : в партию, комсомол и прочие общества, массы, организации. Нет, возможно, мне и хотелось бы влиться во что-то прекрасное, лучшее, светлое и стать его неотъемлемой частью, но здесь, в новой моей итальянской среде, я не нашла ничего такого, никаких таких образцов поведения, на которые мне бы хотелось равняться, подавив моё “я” и загнав его в новые рамки. Однако, не нарушаю законов, и отношусь к ним с бòльшим почтением, нежели местные жители. И хоть человек я ехидный и ироничный, но вовсе не злой, a довольно доброжелательный, и всегда стараюсь быть вежливой даже с теми, кто со мной особо дипломатичным не был.
Научилась готовить три или четыре блюда из макарон и есть их почти каждый день – это ли не приобщение к местным традициям? А также овладела языком – не скажу, что говорю без акцента; какой-то странный акцент у меня имеется, плюс картавость, гнусавость, многие думают, что я – из Бельгии. Не говоря о том, что за эти годы прочитала десятки, а может, и сотни книг на итальянском.
К примеру, Марчелло, прожив эти годы в русской семье, совсем не освоил язык. То ли нет у него способностей, то ли нет интереса к “великому и могучему”, который он сам называет “лингуа àраба”, приравнивая по трудности изучения и странности звучания к арабскому. Интересно, как бы мы с ним общались, если бы я не выучила итальянский?
А может, это и к лучшему – так мы с дочкой можем при нём говорить на любую тему, не опасаясь быть понятыми. Иногда он вдруг вычленяет какую-то фразу и повторяет её: “кака бич, кака бич…” -“Что ты там говоришь, Марчеллино, какой ещё “кака бич”?”
Потом догадываюсь: “как обычно”. Или: “а-би-дзета… che cos’è “абидзета”?”- так он расслышал “обижается”. Хорошо понимает и встревоженно реагирует на слово “купила”- здесь ждать ничего хорошего не приходится, очередная трата денег – “Ла купилла? Сosa ла купилла?”(почему-то он прибавляет артикль “ла”, как к существительному, так же, как и к “ла поелла”(поела) Временами, правда, он говорит сам с собой, как бы решая дилемму : “кòчит- не кòчит, кòчит-не кòчит…Не кòчит”- приходит, как правило, к выводу. В последнее время вроде наметился некий “прорыв”. Или мне так кажется, и я желаемое выдаю за действительное? В субботу, сидя на корточкax в ванной и отвинчивая забитую трубу под раковиной, он повторял, вздыхая, почти без акцента:
– Гòспади…госпади, госпади…
И вынув оттуда то, чем труба забилась (я не смотрела, что именно – знаю по опыту, может стошнить), добавил:
– Госпади бòшеми!
Ну, что ж, русский – трудный язык, и я не встречала в здешних краях итальянцев, говорящих сносно по-нашенски. Один раз меня удивил простой работяга в ресторане самообслуживания, стоявший передо мной с подносом. Пока мы с дочкой там сомневались и изучали меню, он обратился к нам очень радушно, по-свойски:
– Кушайте, пажàлста, оченна вкусна ва -аще!
От радости я засмеялась, но оказалось, пока он выучил только лишь эту фразу, чтобы, пустив при случае в ход, производить впечатление.
А мне итальянский за эти годы настолько, видимо, въелся в мозг, что дошёл до самых глубин подсознания…Иначе чем объяснить этот странный случай?
Сплю как-то в своей кровати в Абруццо и вижу сон, будто иду я ночью в Ростове по Турмалиновской; вокруг, как и следует ожидать по ночам, безлюдно…И возле Дома художников (свечка на остановке) вдруг ощущаю опасность. Кто-то, неясно видимый в темноте, но вызывающий страх на расстоянии, крадётся за мною следом, чтобы убить. И я, пытаясь как можно быстрее выйти на освещённое место и звать на помощь, сначала мычу невнятно, как через подушку (во сне заорать отчётливо сразу не удается):
– Пымыыы-теее! Пымыыыыте!
Но потом кричу уже громко и членораздельно:
– По-мо- гиии- те- ее!!
На русском всё языке, разумеется – дело ведь происходит в России. Мои вопли, прорвавшись в реальный мир, разбудили семью.
– Что такое? Что происходит?…
Но самое странное в том, что домашние утверждают: я кричала “Aiuuuutooo! Aiu-uutooo!!”, по-итальянски. Как могло такое произойти?…Совершенно ясно помню: во сне я старалась выдавить “Помогите!”. Неужели мой мозг сам по себе, автоматически, перевел крик о помощи для “иностранных слушателей?”
Итак, первая причина моего неполного сроднения с итальянцами – во мне , а вторая – в самих итальянцах, в нашей психологической и поведенческой нeсовместимости. И не могу упрекнуть себя в том, что я не пыталась. Пыталась понять, наблюдая и изучая …a они изучали меня.
Всегда были любезны во время застолий, где обычно и происходит общение; легко меня, незнакомую, обнимали и лобызали. Задавали много вопросов: порой тактичных, порой – не очень, иногда – оскорбительных, но с неизменно наивным, невинным видом, из лучших побуждений.
– Ты ведь там голодала, в России?.. Теперь тебе здесь хорошо? Естся и пьётся, а?
– А почему развелась с бывшим мужем? Он тебя бил?
– А одежда твоя – вся русская? А собака – русская или же итальянка?..
Насчёт собаки я заверяла, что она – итальянка на сто процентов, и очень любит – что мне вначале казалось странным – есть макароны. Oдежду я тоже ношу местного производства, а не езжу за ней специально в Россию. Слушали объяснения, но недоверчиво и невнимательно, быстро теряя к ним интерес – спрашивали “так, чтобы спросить”.
Кстати, a кто из нас здесь завел настоящих, сердечных, близких подруг? Не тех, с кем посидеть после спортзала за чашечкой кофе, а кому можно выплакать душу? Тех, кто не видит в вас лишь экзотическую заморскую птицу?
Лично мне, и многим моим фейсбучным приятельницам, встреченные здесь синьоры – соседки по дому, родственницы, знакомые – казались, как бы сказать…какими-то пресными. Никакими. Без внутреннего содержания.
– Как ты готовишь обычно пирог? Я кладу в него хусли – мусли…
Я никак не готовлю пирог. И разве могут меня, дружившую с русскими женщинами( и мужчинами, кстати, тоже – в Италии трудно себе это представить), удовлетворить такие отношения? В русских женщинах, даже не самых умных и образованных, всё-таки что-то есть – какое-то чувство, огонь внутри, темперамент, который как раз по ошибке приписывают итальянцам.
Убийство из ревности, скажем, ещё весьма популярное здесь – это не темперамент. Это злоба, фрустрация , чувство собственника.
И итальянки, с их стороны, не спешат записать вас в подруги – предпочитают такой ни к чему не обязывающий уровень близости.
То есть, если итальянское общество и не настолько загадочно и непроникаемо для иностранцев, как, скажем, японское – то и особо открытым его не назовешь. Это не облегчает нам ассимиляцию – которую мы, в основном, и имели в виду, взяв старт от “натурализации”.
Я завела знакомых, некое “окружение”, которым, я соглашусь с Пухляковой – Брускетти, не очень довольна, но и роптать не имею права. Поскольку я регулярно бывала в Италии как коммерсанткa женской одежды, а не участник научных конгрессов, то и попала в среду самых простых итальянцев, мелких торговцев, ремесленников и им подобных, в конце концов выйдя замуж за продавца мужского белья, а не за нейрохирурга.
Зато узнала, чем дышит и как живёт большинство, а не узкая элитарная прослойка, и это, конечно, обогатило мой опыт разным фольклором . Хотя других – я верю охотно – такой опыт мог бы и не порадовать, потому что, похоже, труднее слиться с чуждой тебе социальной средой, чем с чуждой национальной. A c той и другой одновременно – это уже, несомненно, подвиг. И не для всех он проходит бесследно: кого-то может сломить, а у кого-то вызвать приливы адреналина, а значит, агрессии -в виде защитной реакции .
И интеграция здесь играет большую роль. Ясное дело, в обществе лучше живется полезному члену, а ещё лучше тому, кто занят любимым делом; тем, у кого собственный бизнес или хотя бы приличная, хорошо оплачиваемая работа.
С работой в Италии, как всем известно, дела обстоят хреново. Даже для итальянцев. Поэтому лишь небольшая часть русских девушек, приехавших сюда в зрелом возрасте, самореализовалaсь. Или, как говорят “состоялaсь” – и с этим трудно что-то поделать. Были бы мы с утра до вечера заняты – сидели бы в Фейсбуке, на виртуальной провинциальной завалинкe, лузгая семечки?…
Поэтому русские “инкапсуляции” на теле здорового местного общества неоднородны. Есть несколько типов, по нисходящей кривой :
– Те, кто ассимилировал и интегрировал(ся), купив здесь виллы и наняв прислугу;
– те, кто открыл и успешно ведет собственный бизнес – посреднический, в сфере услуг или какой другой, часто связанный, тем или иным образом, с Россией;
– домохозяйки (категория тоже условная, домохозяйкой можно быть и в лачуге, и на собственной вилле с прислугой);
– сиделки, домработницы, и прочие малооплачиваемые категории
Две последние, подозреваю, самые многочисленные. Не буду уже упоминать представительниц древней и смежных с нею профессий, которых тоже немало.
В общем, для первого поколения иммигрантов внедрение в среду – процесс всегда болезненный.
Те, кто “натурализуется” не юридически, а во всех возможных смыслах этого слова – это второе поколение. Такие, как моя дочка, выросшая среди аборигенов, окончившая здесь школу и университет, знающая лучше итальянский, чем русский. Иногда она говорит на какой-то смеси двух языков, которую я зову для себя “пиджн рашен”:
– Мама, ты – троппо ангошиоза !(“слишком мнительная”)
– Ничего не пойму в архитектуре – как это всё рассказать? Куда делает капителло?…
– И когда насирете в туалет – пер пьячере – убирайте после собой!
В детстве, помню, она хотела не выделяться, быть похожей на остальных, и это вполне ей удалось. Но с возрастом стала больше ценить свои русские корни, те основы нашей культуры и нашей натуры, которые в ней заложены и делают её особенной, непохожей на итальянок.
Хотя, и для второго поколения влиться и раствориться не так-то просто. Есть у дочки в Риме знакомый Бруно, китаец, родился в Италии, говорит только на римском диалекте. Но его постоянно спрашивают: “Как там дела в Китае?”. А он не знает. Считает себя итальянцем. Он в Китае ни разу не был.
Думаю, каждый из нас, папуасов, как смог, постарался натура -интегро- ассимилироваться, с разными результатами.
Я в моей личной ассимиляции стараюсь не переборщить. Могу перенять что-то ценное из итальянской культуры: заставлю себя прочитать, что ли, “Promessi sposi”, или же научусь пирогу – где наша не пропадала? – с хуслями – муслями. Но если мой итальянский сосед или его ребёнок, как это уже случалось, бьют палкой собаку, в то время, как все остальные политкорректно молчат – я непременно вмешаюсь, нарушив традиции, будьте спокойны.
И если вдруг посреди дороги передо мной остановилась машина, и водитель завел разговор на полчаса со встречным знакомым – можно, я им слегка побибикаю? Деликатненько так, неназойливо, робко, как подобает “приехавшей”?…
НЕХОРОШИЕ ПАПУАСЫ, ПЛОХИЕ АБОРИГЕНЫ…
Есть ещё немаловажный аспект, влияющий на отношения местных с “приезжими”, их совместное существование.
Не знаю, чем занялись в Виченце от скуки мои папуасы, какое выбрали времяпрепровождение – но далеко не все иммигранты, подобно мне, развлекаются книжками, музыкой или общением в Фейсбуке. Кто-то, от нечего делать, занялся кражами и грабежами( в основном, говорят, румыны), или наркоторговлей( как, например, нигерийцы) и разным другим криминалoм , что никак не красит их коллективный потртрет в глазах итальянской публики.
Наверняка все наслышаны о совсем недавних событиях. В городке Мачерата, что в регионе Марке, славном обувной индустрией, производящей туфли самых известных марок, в конце января были найдены два чемодана красного цвета. То, что лежало в них, увы, оказалось кусками тела восемнадцатилетней девушки, сбежавшей из мест принудительного лечения и обратившейся к нигерийцам в поисках героина. Встреча её с африканцами кончилась плохо; и если вначале следствие предлолагало, что жертва скончалась от “овердозы”, и от тела хотели “всего лишь” избавиться, то дальнейшем установило, что всё же её убили. Главный злодей – пресса не удержалась, чтоб не подметить деталь – носит курьёзным образом имя Инносент (что означает “невинный”).После ареста наркоторговцев атмосфера в городе изменилась.
Если ещё недавно жители МонтеКагуцци с энтузиазмом спасали “приплывших в баркасах” средь искусственных волн в провинциальном спектакле, хоть африканцы, как мы уже знаем, в этом случае были ненастоящими – то в Мачерате в них стали стрелять. Ha этот раз – в настоящих.
Парень по имени Лука Траини в том районе, где произошло убийство, стал довольно метко палить из окна машины по африканцам, ранив шесть человек – пять мужчин и женщину – родом из Ганы, Гамбии, Мали…Ни один папуас Новой Гвинеи, насколько я знаю, не пострадал, но лишь оттого, что не оказался поблизости; Лука не пощадил бы и папуаса. Задержанный карабинерами, мститель снял с себя куртку, накинув на плечи трехцветный национальный флаг; тут же, поднявшись на возвышение у монумента, выкинул руку, сделав “Хайль Гитлер” – saluto romano. При обыске дома у Луки нашли “Майн Кампф”. Кстати, немного позже я обнаружила это и прочие произведения фюрера на лотках у базарных книжных торговцев в ассортименте, так что не только Лука Траини интересуется этим чтивом.
Какое-то время город был на осадном положении; мэр призвал не выходить из домов в связи со стрельбой на улицах. Конечно, расистский рейд не мог получить официальной поддержки властей, и чтоб подчеркнуть дружелюбный настрой абoригенов к приезжим, в Мачерате были проведены манифистации против фашизма с расизмом. Хотя, если кто-то смотрел репортажи тех дней по Тв, не мог не заметить: не все мачератцы примкнули к манифестациям; толпа, по мнению многих, лишь возмутила спокойную жизнь городка, пришлось закрыть магазины, торговцы несли убытки…И кое-кто в интервью признавался открыто, что не считает идею отстрела такой уж дикой, и может, давно уже было пора…
Вообще, преступность в среде иммигрантов ни для кого не новà. И очевидно также: Италия – однo из самых удобных мест для тех, кто хочет творить какие-нибудь безобразия. Закон здесь настолько мягок и правосудие настолько неэффективно, что любой может делать практически всё – ничего ему за это не будет.
И конечно, большинство авторов преступлений в Италии, как утверждает статистика – всё же свои, аборигены. Иммигранты берут с них пример, вдохновлённые безнаказанностью.
А полиция, скажете вы, карабинеры?…Бросьте, пожалуйста – кто их боится? В Италии.
Сколько раз доводилось нам слушать о том, как обычным уличным хулиганам – как местного, так и иного происхождения, и даже членам так называемых “бэби-гэнг”, практически детям, удавалось побить полицейских, вооруженных и превосходящих их численностью? Последний раз двое подростков – один вроде вьетнамец, другой вроде поляк – избили трёх(!) полицейских на привокзальной площади, причём все трое попали в больницу: один со сломанным носом, другой – с переломом руки, и третий – ноги! При всём сочувствии к этим стражам порядка – физподготовка их оставляет желать…
И даже в том случае, если преступник схвачен и обезврежен, расслабляться надолго не стоит – скоро его отпустят. За преступления “экономические”, типа разных афер и махинаций с деньгами, не говоря уже о неуплате налогов, фальшивом банкротстве – здесь не сажают вообще, такие дела улаживают адвокаты, и длятся они ровно столько, чтобы списать их за давностью.
Кража, грабёж?…Ну, разве что вооружённый – посадят в кутузку на несколько дней, недель. Убийство или же покушение?.. Если оно в первый раз, и ранее вы не судимы – то мало ли что бывает с людьми? Расстроены нервы; скорее всего, вас отправят к психологу. Наш “людоед” из Пинето, тот, что напал на женщину в зарослях и порывался убить и съесть – давно уже на свободе, прошёл программу реабилитации.
А злостный поджог, вымогательство?… Расскажу всем тем, кто ещё не знает этой истории, о большом Xэллоуинском пожаре.
Уроженец Неаполя, некий Мими( уменьшит. от Доменико) долгие годы работал вместе с Марчелло в транспортной фирме. Работа там не из лёгких, но и платили немало, и Мими позволял себе кучу излишеств: в основном, азартные игры, а также выпить, нюхнуть кокаина когда-никогда…Все эти пороки ввергли его в бездну долгов. Пользуясь дружбой с работодателем, учередителем фирмы Джузеппе, он получал внеочередные авансы и разные суммы взаймы, пока не стал явно злоупотреблять и не лишился доверия. В последнее время он клячил деньги под тем предлогом, что у жены его – рак. На самом деле Мими давно ушёл от жены и жил с другой, причём обе синьоры были здоровы. Тогда Мими стал просить у Джузеппе уволить его и дать “выходное пособие”. Но выходные пособия не были предусмотрены, и ему предложили уйти просто так.
– Смотри, – пригрозил бывшему другу Мими на прощанье, – cожгу всю твою богодельню к такой-то матери!
Но Джузеппе не отреагировал – видно, не принял всерьёз.
В тот вечер, я помню, детишки ходили из дома в дом, вымогая традиционно: ” шуточка или конфетка”?( “дольчетто о скерцетто?”) Мы с Марчелло сидели у телевизора, и вдруг ему позвонили с места работы и сообщили, что это самое место сгорело дотла! Бывший сотрудник Мими явился туда с канистрами, сделав “скерцетто”, как обещал: разлил бензин и поджег. Обошлось без человеческих жертв – грузчики, работавшие в тот поздний час в павильоне, выбрались вовремя( почему не помешали поджогу – тоже вопрос). Сгорел павильон со всем его содержимым – машинами и товарами, пропали в огне документы, компьютеры с базами данных… Общий ущерб – в несколько сотен тысяч.
Наутро, в общем смятении, работники фирмы пытались наладить как-то работу, не потерять клиентов…а карабинеры пытались найти Мими, но не застали дома – тот поехал проведать родных в Неаполь. Был арестован лишь пару недель спустя, когда вернулся домой без единого евро в кармане и добровольно сдался на госпопечение.
Тот, кто ещё незнаком со здешней спецификой, может подумать: Мими засадят надолго!
Ага. Хахà. Аххахà. Может, где-то в другой стране, но не в Италии.
Через месяц он уже был на свободе, гуляя и ожидая процесса. Поджидал бывших коллег за воротами фирмы, недавно въехавшей вновь в отремонтированный павильон. Остановив фургон водителя Джино, он передал сообщение:
– Скажи вашему шефу Джузеппе, – голос Мими после короткой отсидки стал ещё более хриплым и угрожающим, – пусть принесёт мне наличными двадцать шесть тысяч, ты понял? А не то, клянусь всеми святыми, я ему сделаю что-то очень, очень плохое…Скажи ему – понял?- “Мими принимает вызов!”
Джино моргал растерянно; не ожидал увидеть злодея так быстро, перечить ему не хотел, и пообещал передать посланье Джузеппе. В тот вечер владелец фирмы и два его ассистента рысью помчались в полицию, чтоб сообщить о новых угрозах Мими. Но полицейские лишь пожимали плечами: для ареста не видели оснований. Нет оснований – не так ли?- верить угрозам того, кто однажды их осуществил. Почему он требует именно двадцать шесть, а не двадцать семь или тридцать пять тысяч – тоже никто не имел понятия. В конце концов, карабинеры пошли проведать Мими, но опять не застали дома. Ну, не застали – так что ж…значит, в следующий раз.
На этих примерах я лишь хотела вам показать, что недовольные русские в Фейсбуке, бойкие лишь на своих страницах, а в реальной жизни законопослушные – далеко не самые страшные язвы и “инкапсуляции на теле здорового общества”.
ОЛЬГЕ ЭТО НЕ НРАВИТСЯ.
Теперь, наверное, кто-нибудь спросит: а ты-то сама – за белых или за красных? К кому относишь себя – к “позитивисткам”, “негативисткам”? Тебе нравится жизнь на периферии Италии? А если нет – то чего ж тут застряла надолго, не едешь обратно, в Россию?
Время от времени те, кто мне пишет, интересовались: “Ольга, Вы счастливы?” или (с оттенком легкого недоверия): “Ольга, Вы что здесь – несчастливы?”
Вопросы вполне правомерные, я и сама их себе задавала не раз…потому что как не старайся занять позицию нейтралитета и объективности, личный опыт приводит тебя к кое-каким убеждениям, правильным или неправильным, и ты всегда больше красный, чем белый, или более левый, чем правый, или более русский, чем европеец…и так до бесконечности.
Когда-то давно, прожив в Италии пару лет, я по горячим следам написала книжку с красноречивым названием “Тутти матти”( “Все с приветом”), где разбирала свои и чужие трудности привыкания к новым условиям, странам и семьям. Кому-то она, как всегда, показалась смешной, кому-то(признак того, что замысел мне не удался?) – трагичной и жалобной. Там можно найти две главы: “Что мне в Италии нравится”( очень короткая) и ” Что не нравится” (длинная). Но то было ТОГДА, а что мы имеем СЕЙЧАС? Сразу скажу: кое-что изменилось, а что-то осталось прежним.
Мне по-прежнему нравятся солнце и море, хоть здешний климат, как и повсюду на этой планете, начал меняться. Еда; хотя страрожилы сетуют – в последние годы и этот сектор сдаёт позиции. Могу добавить и то, что итальянцы – не гомофобы, несмотря на влияние католицизма и почти нулевую рождаемость. Поэтому здесь мирно живут, пользуясь уважением, как тихие и безобидные пары вроде известных в Пинето Орландо и Бруно – два старичка-усача, полстолетия вместе – так и известные всем Дольче с Габбаной( давно уже разошлись). Ну, и конечно, мягкость законов: если я всё же чего натворю, или за что-нибудь там моментально не заплачу – меня не посадят и не расстреляют, а лишь слегка пожурят.
А не нравится мне после долгой жизни в стране все то же самое, что не понравилось сразу; я имею в виду не безработицу, цены и бюрократию – к этому мы привыкли, это сейчас повсюду, не только в Италии. Всё-таки, что бы не говорили позитивистки, публика на периферии и по сей день остаётся косной, малодуховной, невосприимчивой к новому. И как бы наш брат папуас не старался понять итальянский менталитет, слиться и приобщиться, как бы не знал язык и примерно себя не вёл – для них остаётся всегда чужеродным телом. Tо есть, как есть, папуасом.
Далеко ходить за примером не нужно. За без малого двадцать лет проживания здесь для окружающих, даже для членов семьи Марчелло, я осталась всё-таки “русской”. То есть, русская я и есть, и буду нести этот “крест”до конца, но для них, несмотря на другие мои неплохие качества, это – главная характеристика.
Этим летом, после периода “отчуждения”, наконец наметилось примирение между братьями Коцци, Марчелло и Рино. Отчуждение длилось так долго, что Рино успел забыть, где Марчелло живёт; дом помнил, квартиру – нет.
Поздно вечером я поливала цветы на балконе. Пёс недовольно ворчал на кого-то внизу, во дворе. Там наблюдалось движение, слышались диалоги, одна за другой открывались и закрывались двери, кое-кто из соседей не уходил, а оставался стоять снаружи, как мы, и продолжал наблюдать. В темноте знакомый мне голос, похожий на голос мужа, давно дремавшего у телевизора, спрашивал о Марчелло.
– Эй, – потрясла я его, – проснись. Тебя, кажется, ищет брат.
– Да ну,- отвечал он спросонья, с испугом и недоверием.
– Ну выйди же, посмотри…
Тем временем брат, ищущий брата, свернул за угол: ему указали квартиру Марчелло Дель Пьетро, потому что у нас Марчелл – как в Бразилии Педров – немало. Даже в доме на десять квартир их двое. Дель Пьетро вышел в трусах и вопрошал незнакомца:
– Ты кто? Что нужно? Кого ты ищешь?
– По-моему, я ошибся,- говорил неуверенно Рино. Синьор Дель Пьетро, как показалось ему, не был тем братом, которого он искал. – Мне нужен Марчелло из Аттаназио… тот, что сперва продавал носки, а потом работал курьером…
– Тот дальнобойщик, что водит большую фуру?
Теперь его явно хотели отправить к соседу – водителю грузовика, хотя того и не Марчелло вроде зовут, а Марьяно. Или Марино.
-… говорю же тебе – твой брат!
Марчелло вышел и глянул бегло по сторонам, но тут же вернулся обратно в расстройстве и сел на диван. По лицу его было видно, что быть найденным он не хотел.
Дело в том, что братья виделись редко. В последний раз Рино нас посещал в 2007м году, когда привёз к нам “на время” отца, и оставил здесь погостить годика на полтора, а потом заходил лишь в дни своего рожденья – получить от папы подарок. Вот почему он забыл, где именно мы живём. Отношения братьев совсем разладились после смерти родителей; они и раньше не были мирными, иногда приходилось звать карабинеров – как в тот раз, когда Рино вгрызся зубами Марчелло в ногу, а Марчелло стукнул его кулаком по башке; голова осталась без повреждений, зато сломалось запястье…В общем, как говорят в Италии, то были “фрателли – кольтелли” – братья, которые между собой “на ножах”.
– …ну, он ещё с русской живёт! – продолжалось снаружи дознанье в ночи.
– Аааа! С РУССКОЙ?! Сразу бы так и сказал! За углом, на второй этаж! – обрадовался сосед.
Вот именно; с этого надо было и начинать! По этой примете ему помогли бы найти наш адрес, даже если б он начал поиски с побережья, в радиусе двадцати километров. Теперь уж встреча была неизбежной, брат нас нашёл, и я пошла одеваться – в такой поздний час обычно не ждут гостей.
– Ольга, иди, иди! Рино пришёл! – нервно меня звал Марчелло; видно, отвык от брата, и не знал в одиночку, как себя с ним вести.
Через пару минут, однако, когда русская вышла к гостю, лёд уже был разбит при помощи пива, братья сидели с большими бокалами и задушевно болтали…Родная кровь. Они наконец-то нашли друг друга, и всё благодаря ТОЙ РУССКОЙ.
Если б не я, боюсь – поиски бы затянулись.
Для меня отношения в итальянской семье были всегда и остаются загадкой. Как не старалась, я не смогла понять до конца этих болезненных чувств на грани любви и ненависти, родственных страстей. Например, много раз пыталась проникнуть в тайну коллективных самоубийств – как добровольных, так и без согласия прочих членов семьи. Недавно опять всех потряс трагический случай с карабинером, сперва убившим детей, затем застрелившим жену, а потом уж – себя. Хотя – почему потряс? Если бы случай был единичным. Мне за эти годы не раз доводилось слышать о том, как тот или иной, желая покончить с собой, убивал вначале детей. Почему?…Это должно быть привязано к некой неведомой логике, особенности мышления. На вопрос никто, включая Марчелло, мне не дал другого ответа, кроме как: “Boh!” (“Бо” или “бу” – возглас недоумения).
Кто-то вспомнит, наверное, самоубийство семьи, мамы и двух или трёх её взрослых детей в машине, бросившихся с моста, или самоубийство мамаши, нырнувшей в канал, крепко обняв ребёнка и маленькую собачку (к сожалению, выплыла только собачка). И множество разных подобных случаев.
– Может, они не хотят, чтобы дети страдали без них, – подумав, предполагает Марчелло. И опять добавляет, – boh!
Тем не менее, мысли такие не чужды “жизнерадостным” итальянцам. С удивлением я узнаю от дочки о беседax членов моей семьи, пока я была в отъезде.
Марчелло и Катя сидели вдвоём за столом, ели и обсуждали мирно – деньги, житейские трудности, международную обстановку…Планировали уикенд.
– Может, совершим какое-нибудь коллективное самоубийство?- невзначай предложил Марчелло. – Сядем все в “Панду”, возьмём собак, поедем на мост, пробьём заграждение…
Какое-то время жевал в раздумьи, потом покачал головой:
-Нет, Ольге это не понравится.
И ещё: пока нас призывают не делать местным каких-либо замечаний, удивляет тот факт, что итальянцы любят их делать, не упуская малейшей возможности. Тем более тем, кто гуляет с собакой. А если не верите – я вам могу предложить пса напрокат – прогуляйте его в общественном месте.
– Ты замечала, спросил недавно Марчелло, – какой въедливый здесь народ? И любопытный: всем интересно смотреть, как какает пёс! Не один, так другой остановится, что-нибудь скажет и смотрит…
Я замечала. Однажды, пока собака присела под куст, а я искала в сумке салфетку, пожилая пара под ручку остановилась, выразив мне недоверие:
– Кажется, Вы не собирались убрать за собакой!
– Почему это вам показалось?
– А так. Ну, ничего, мы постоим, посмотрим…, – терпеливо кивают мне головой “контролёры”.
– Смотрите, что ж, если вам нравится…
И если нам говорят, что нужно себя вести, ориентируясь на поведение местных, я бы сказала : они не так тактичны и щепетильны, как русские.
– Предложила бы им : “Угощайтесь!” – учит меня Марчелло.
Например, Мануэла, соседка из Атри – мы выводили с ней вместе собак на прогулку. Однажды, пока её барбончино ( болонка) присела на тротуаре – для своих неотложных нужд она выбирала местà посуше и на виду – из дверей магазина напротив за ней наблюдала хозяйка. Мануэла, конечно, была уже наготове с салфеткой, но синьора из магазина не удержалась и произнесла:
– Fa schifo! (“Противно”)
– А когда это делаешь ты, синьора, то не противно? Противней ещё в сто раз! – ей возразила хозяйка болонки.
И та тут же скрылась в дверном проёме, не говоря ни слова.
Ну вот, после нескольких пунктов критики, чтоб подсластить пилюлю – а я всегда стараюсь её подсластить, такой уж я человек – скажу ещё об одном, что мне нравится в местных жителях: волосы. Конечно, и здесь они – не у всех, но у тех итальянцев и итальянок, кто их имеет – на зависть роскошные, пышные. Такие не нужно бояться помыть неподходящим шампунем или пересушить слишком горячим феном – они неистребимы, им нипочём и стиральные порошки. Иногда в парикмахерских можно встретить синьор лет девяноста, на головах у которых жёсткий густой “парик”. На такую голову можно сбросить сверху кирпич, и он отскочит, саммортизировав – отрикошетит. Встречаются густоволосые русские – но почему-то гораздо реже, и не до самой старости.
А что касается лично моей семьи, то шевелюра – один из больных моментов как по отцовской, так и по материнской линиям, и потому для меня – повод для постоянных тревог. Почему-то всегда в этой связи( хоть связи особой и нет) мне вспоминается девочка из баскетбольной школы. Высокая девочка Таня, по фамилии Лысоконь. Фамилия казалась неблагозвучной – какой-то там лысый конь, и со свойственной мне тогда прямотой я спросила подругу, почему бы её не сменить.
– А на какую?
-На мамину.
– Фамилия мамы – Плешкò, – флегматично пожала плечами Таня.
Безнадёжность, почти как у нас: если не лысина – плешь, и я на сей день остаюсь в семье самой “пышноволосой”, опасаясь, что это продлится недолго.
Но как только я отвлеклась, чтоб похвалить растительность Апеннин – как опять поступили новости о самоубийствах…и африканцах.
В этот раз в прекрасной Флоренции пенсионер Роберто Пиррони, наделав долгов, решил покончить с собой. Он уже написал письмо, в котором прощался со всеми, и, взяв пистолет, пошёл погулять. Однако на понте Веспуччи ему повстречался сенегалезский торговец, и, на свою беду, заставил его передумать. Увидев уличного торговца, Роберто решил, что убивать себя не обязательно: можно убить кого-то другого и сесть в тюрьму, где государство возьмёт на себя заботы о пенсионере – и застрелил беднягу.
Когда Роберто арестовали, он уверял, что поступок никак не связан с расизмом, но это не убедило сенегалезцев Флоренции; в городе начались беспорядки. Африканцы крушили тумбы с цветами и сыпали мусор на тротуар.
Позитивистки мне возразят: такое бывает везде. На негатив нужно смореть сквозь пальцы, видеть всегда светлую сторону жизни; спасибо за то, что живём в прекрасной стране, а кто недоволен – езжайте домой.
Действительно можно закрыть глаза на любой негатив и видеть в Италии только самое лучшее? Я понимаю – туристы, никак не причастные к происходящему: приехал, сходил в музеи, по магазинам, на пляж, посидел в ресторане…
Но для тех, кто здесь постоянно – закрывай или не закрывай – проблемы не исчезают, а если о них на какое-то время забыл – то телевизор напомнит. Если беженцев и безработицы, снижения уровня жизни и бедности в южно-центральных районах нам недостаточно, и мы продолжаем беспечно тискать супругов и кушать пиццу – так вот вам “мафия капитале”, бесконечная цепь арестов в столице среди служащих администрации города. Кто заработал на средствах для иммигрантов, кто на подрядах в строительстве – похоже, в той мафиозной мэрии разве что тётя Мария Пия, уборщица, не замешана в грязных делах…и разве это касается только лишь Рима?
– А чего ж вы ехали, не подумавши? – задают позитивистки резонный вопрос. – Могли бы вначале приехать сюда на неделю-две, посмотреть, как и что, сохранить за собой рабочее место…
По-моему, очевидно, что большинство “старожилок” прибыло в 90х – не знаю, помните вы девяностые, или были тогда ещё слишком молоды? Hе то, чтобы “не подумавши”, а под влиянием обстоятельств. Тогда изменился строй, люди теряли работу, закрывались госпредприятия, многим из тех, кто ещё продолжал трудиться, перестали платить зарплату. “Сохранить за собой рабочее место” было весьма затруднительным. И что можно понять за месяц? Я бывала в Италии часто, оставаясь на две недели, на месяц – но не соприкасалась с её настоящей жизнью, пока не осталась здесь насовсем. Даже годами встречаясь с собственным мужем, его семьёй, не yзнала его, как следует, до тех пор, пока мы не стали жить вместе, объединив дела и бюджеты.
Но оставим всё это в прошлом; кого сейчас волнуют подробности – почему сюда приехали русские: из-за голода или из интереса к искусству, или, как пишут иные,”чтобы найти мужичка”, или же оттого, что думали: “Италия, цивилизованная европейская страна”, либо ещё по какой причине; мыли ли попы местным старушкам, или плясали в найт-клубах…
В настоящее время мы все – не приезжие гости, а граждане. И, как любой гражданин этой республики, имеем полное право по каждому поводу выразить мнение. Бодриться или же ныть, восхищаться и критиковать, писать сатирические фельетоны, не боясь обидеть сограждан- аборигенов. Никто нам не может этого запретить. А впрочем, ни я, ни даже Вождь Краснокожих, более резкая в выражениях, никогда не позволяли себе обижать итальянцев так, как они обижают и унижают сами себя. Не раз, например, звучало с телеэкранов: “Итальяни – пополо ди мерда”, то есть,“дерьмовый народ” ( специально пишу эти слова в русской транскрипции, чтобы никто, вырвав их из контекста, вдруг не решил, что они – мои). Сопровождая дискуссии оплеухами, и иногда – и плесканьем мочой из стакана в прямом эфире.
А мы теперь – хоть и не коренная – но часть этого вот народа. Не нарушаем законов, не организуем террористических групп, как-то крутимся по привычке и выживаем безо всяких пособий по безработице. Так почему же часть русских считает, что мы должны всегда благодарно помалкивать, или же “ехать обратно”? Если следовать этой логике, то в Америке могут качать права и возмущаться только индейцы , остальные, кто чем недоволен – пусть едут куда там – в Испанию, Англию, Францию?.. Почему коренные могут, а мы – никак? Или, благодаря советскому происхождению, мы – итальянцы второго сорта, лишённые права голоса?
И ещё, если подумать: кто постоянно доволен и счастлив? У кого всегда позитивные и настроение, и восприятие? Hа лице улыбка блаженства? Правильно.
У идиота.
ХОРОШО НАМ ЗДЕСЬ ИЛИ НЕТ? О ТЕХ, КТО ХОЧЕТ В ИТАЛИЮ.
Кроме тех, кто с давних или недавних пор делит со мной судьбу, проживая в Италии, есть ещё те, кто пока сюда не добрался, но кому бы очень хотелось. Иногда, прочитав какой-нибудь мой рассказ – о соседях-холостяках, или “Замуж за итальянца( а может, лучше не надо?)”- они мне пишут, не доверяя прочитанному. Подозревая, что это – страшилки, мной сочинённые с целью их отвратить от знакомства с прекрасным синьором и жизни в Прекрасной Стране. Получается, вместо того, чтоб развлечь, я только пугаю народ, беззаветно влюблённый в Италию на расстоянии.
-Ольга, – пишет мне женщина, тоже живущая где-то в глухой провинции, но не в Абруццо, а на тамбовщине.- Вы не поверите, как надоели хамство, бедность, убожество! Kак мне хочется яркого, светлого, счастья, любви! К тому же, здесь меня записали в старухи, а мнe всего 45. Во мне лишь недавно, представьте себе, проснулись желание и темперамент! Так что ж, я должна их в себе задушить? И не имею права узнать красивых, достойных мужчин?…
-Конечно, имеете, – ей отвечаю я, – мы все имеем, раз темперамент проснулся… Но где заповедник тех самых красивых, достойных мужчин – мне, увы, неизвестно. Боюсь, что он – не в Абруццо.
Хотя, конечно, вкусы есть вкусы; в того, кто мне кажется страшным и просто жутким, другая может влюбиться с первого взгляда. Потому что на меньшее наши и не согласны: он не должен быть просто мужчиной, но также – красивым, достойным, и лучше богатым, чем бедным, и не просто искать домохозяйку, а излучать любовь.
Я пытаюсь открыть незнакомкам глаза: большинство местных свободных мужчин далеки от таких идеалов – потому-то они и свободны. Но разве это кого остановит? Из других, достоверных источников, вроде кино и отчётов “позитивисток”, они знают лучше меня о безмятежной жизни простых итальянцев – “постоянно пьём чинзано, постоянно сыто-пьяно” – поющих и пляшущих на площадях в нарядах от Гуччи, скользящих по автострадам в Феррари и с нетерпением ждущих русских невест. Пытаюсь им рассказать о жизни нормальных людей в той небогатой, а может, и бедной Италии, куда они, скорей всего, попадут.
Вот стою у себя на балконе с чашечкой кофе в руке и круассаном в другой, обозреваю окрестности…вижу овцу и почтальона. Машу почтальону рукой: он что-то опять мне принёс – наверное, письма поклонников, приглашения на дегустации вин, вернисажи, показы мод?…
Нет, в этот раз нет – счетà. Электричество, газ и вода вместе с блоком квитанций за вывоз мусора в прошлом году. Так, пустяки, дело житейское…Радуюсь, видя, что счёт за метан не превысил двух сотен – он за октябрь и ноябрь, когда мы почти не топим . Зимой у нас, в небольшой квартире, температура от +19° до 20°. Если кто хочет, чтоб потеплее, любит ходить по квартире в трусах, или дом размером побольше – это совсем другие расходы.А страховки машин, ремонты, налоги, выплата ссуды в банк? Тоже сущая ерунда по сравненью с блаженством от круассана и созерцанья овцы на холме.
Но, подведя сальдо-бульдо баланс, вижу, что мало мне остаётся на собственно “дольче вита”…
На соседнем балконе синьора развешивает бельё. Постоянно в шлёпанцах и халате, всегда на балконе или внизу, во дворе, где на зиму запасены дрова… газом топить – дороже.
На местном базаре ни свет, ни заря хозяйки роются в импортном сэконд-хэнде, его доставляют тоннами из Германии, Бельгии, Франции.
Дороги после снегов и дождей в рытвинах и ухабах; состояние их – плачевно-опасное, если учесть тот факт, что вьются они серпентином в предгорьях на значительной высоте и часто не огорожены.
Обедают люди охотно в ресторанах агритуризма, но никто не приходит туда нарядным или накрашенным – сидят, как у себя на кухне. Не вижу вокруг этой массы весёлых, неунывающих, бодрых и стильных субъектов, образ которых засел в голове у тех, кто любит “страну искусства, моды, любви”. Может, их больше в крупных культурных центрах?
Доводилось гулять и по ночному Милану во время Vogue Fashion Night ; и опять вокруг были люди как люди – кто выглядел лучше, кто – хуже, никакой особой тенденции, стиля, гламура. В большинстве своём итальянцы – простые трудяги, и живут незатейливой жизнью, полной проблем и экономии, далеки от всего того, что за пределами их элементарных потребностей. Искусство и мода их мало интересуют, они редко бывают на море и забыли слегка про “аморе”, их повседневная “дольче вита” – питание и выживание.
Я уже говорила, что, прочитав, иногда реагируют так:
– Пипец! Уедут ТУДА, а потом оттуда и плачутЬся!
Кажется невероятным, кто-то позволил себе двойную роскошь: не только уехать “туда”, так ещё и нахально жаловаться. И под этими комментариями – тоже отдельные”лайки”, и даже, если присмотришься – “лайки” тех же друзей, что раньше ставили “лайк” под самим постом! Ну ничего, это, должно быть, значит – им нравится и так, и наоборот.
-Tак что вам там – плохо, что ли? – задают мне вопрос с недоверием.
Не плохо, нет… но наверное, где-то могло быть и лучше. В Англии, например. Потому-то, если в Италии русских всего 36000, то в Британии – в десять раз больше. Их только в одной столице – десятки тысяч. Просто заполонили Лондон, превратив его в …Васюки. Сразу понятно, где лучше – не так ли? И если английская периферия, подозреваю, тоже довольно скучна, то уж в Лондоне жизнь бьёт ключом!
Почему русские едут в Великобританию – совсем другая история, мы её разбирать не будем. Кажется, едут туда немножко “другие” русские, везут капиталы и получают гражданство…(я сама бы охотно переселилась, если б могла обменять квартиру в Абруццо на равноценную в Лондоне)…Hо ведут себя там в последнее время неважно. Каждый год кого-нибудь травят – причём не местных, а бывших своих московских соседей, и изощрённым способом, вызывая скандалы в международном масштабе. На днях отравили опять; в Италии все от этого в шоке – забыли о выборах, самоубийцах и африканцах.
Даже нависший над Лондоном традиционный туман зловеще клубится русским паралитическим газом…В аэропорту гуськом прошли на посадку двадцать три дипломата, высланных по подозрению. И я не знаю, кому помешал бедный бывший шпион. Давно уж продал секреты, потом своё отсидел, жил спокойно себе в Лондограде, и вот…
Не могли отравить простым, анонимным ядом из ближайшей аптеки на Бейкер стрит? Конвульсии и паралич, мгновенная смерть от сердечного приступа? Пристукнуть из-за угла? Так нет; достали из арсенала редкие нервные газы с надписью “Made in Russia”…Грубо работают наши “секретные службы”, я бы таких оплошностей не допустила.
Как видим, у русских в Англии – тоже свои проблемы, и наверняка у них, как и у нас, в Фейсбуке есть разные группы: “Моя любимая Англия”, “I love England”, “Beautiful England” and so on.
– Ольга, так Вы – несчастливы?…- задают мне вопрос с состраданием.
Нет, почему? Я счастлива. Не потому, что живу в Италии, Англии или России. Не оттого, что я замужем; не из-за денег, детей, собак – хотя всё это явно имеет значение. Просто мне повезло, характер такой у меня: где бы я не была, что бы не делала – мне никогда не скучно, даже наедине с собой. Просыпаюсь счастливой, и если в тот день у меня ничего не болит – так же и засыпаю.
Потому -то я и живу так долго на периферии – место не хуже других.
Не хочу, как предлагает Опрышко – Бальбони, учиться жизни у итальянцев. Но знаете, чему мне нужно учиться? Я тут недавно как следует это обдумала.
Толерантности.
Почему меня раздражает чья-то восторженность? Я, положим, не замечаю в меня окружающих людях и их затрапезных манерах особого шарма. Возможно, меня мало что удивляет, мне ещё до переезда сюда довелось путешествовать и повидать всякого – разного; да и в России жилось неплохо. Но это мне. А может, другие не знали до этого жизни прекрасней и удивительней! Искренне восхищёны, и это не повод для раздражения.
Я, например, не люблю цирковых представлений – слишком много их видела в детстве в Ростове, в жёлтом здании цирка, что на Будённовском. Интерес быстро пропал, появился некий снобизм к “балаганному развлечению”. А Марчелло в своём абруццезском детстве цирка почти не видел, и всё для него в новинку: собачки, гимнасты, медведи на велосипеде…смеётся до слёз, когда смотрит цирк Монтекарло по телевизору. Если бы все видели мир моими глазами, были во всём согласны со мной – интересно ли было бы жить в такой реальности? Населённой одними Ольгами Т? Думаю, нет. Общаться с такими милыми клонами было бы всё равно, что общаться с самой собой…Пора становиться мудрее и добродушней.
Поэтому хочется сгладить тяжкое впечатление и завоевать симпатии. Я никогда ничего не писала всерьёз, но теперь говорю СОВЕРШЕННО СЕРЬЁЗНО:
Дорогие девушки! Ничего не бойтесь, езжайте смело в Италию, осуществите свою мечту. Живётся здесь русским, как и всем остальным иностранцам, ПРЕКРАСНО, в замужестве или же в одиночку; большинство итальянцев нас любят и понимают, ждут нас, раскрыв объятья, готовы отдать нам последнее, денег занять, уступить нам рабочее место. У итальянцев – ДОБРОЕ СЕРДЦЕ, как сами они о себе говорят.
Итальянцы, как всем известно – весёлый народ, они умеют радоваться жизни, едят, танцуют и поют. Почти никто не страдает депрессией, не бросается вниз головой с балкона или моста, не убивает членов семьи или женщин. Нет-нет! Мафия – тоже в далёком прошлом. А что, в других странах нет мафий?
Душевнобольных – всего десять – двенадцать каких-то там миллионов, это немного. А что, в других странах нет дураков?
Итальянцы много читают, любят искусство, ходят в театры. Они образованны и благородны. Мужчины все, как один( за редким, может быть, исключением) галантны и элегантны. Женщины – тем более! Нам надо у них учиться: готовить, ходить, говорить, одеваться, жить.
В общем – страна как страна, и нация в целом – ничуть не хуже, чем эскимосы, монголы, русские. Я их люблю, и если подсмеиваюсь иногда – то что ж, они не обижаются, и тоже над нами, знаете ли, подсмеиваются.
“Tutti matti” я написала давно – лет 10 -15 назад, за это время в обществе произошли перемены: всё больше моих сограждан учится, моется с мылом тёплой водой, всё реже вижу синьор в открытом платье с небритой подмышкой или ногой…Прогресс не стоит на месте.
К тому же, погода, пейзаж за окном, еда – чудесные, с этим никто не спорит. Выйдешь с утра на балкон с чашечкой кофе, посмотришь вдаль, пошуршишь деньгами в кармане – эх, хорошо!- начинается новый день.
Говорят, Италия скоро выйдет из кризиса, и в последнее время даже наметился спад в смысле миграции – к берегам Лампедузы не приплывает столько баркасов, как прежде. (Хотя и странно: чем лучше живётся в Италии, тем, по идее, больше должно приплывать?)
А я за прошедшие годы, знаете ли, постарела, и по вопросам знакомств и браков стала плохим советчиком – эти проблемы вообще для меня потеряли свою актуальность. Никогда не стремилась в Италию, но, можно сказать, мне повезло; здесь меня (как и в России, и в разных других местах) никто не обидел. Надеюсь, что повезёт и многим из вас – тем, кто сюда стремится.
Не хочу никого отговаривать, это было бы глупо. Приезжайте и поживите подольше, вы во всём разберётесь сами.
А тем временем, не принимайте так близко к сердцу дискуссий на итальянских задворках Фейсбука. Ведутся они, в основном, со скуки.
Это мы вовсе не плачемЬся; это мы уехали – и оттуда смеёмЬся.