«Ах!… Возьми меня! А теперь, войди в меня! Ох!… Ай!… О-а-а-а…». Все. Дальше можно не читать. Потому, что дальше будет скучный текст о теории немецкого ученого-экономиста Вернера Зомбарта.

Два немца в начале прошлого века поставили себе цель выяснить корни современного экономического человека (homo economicus). Эио были: Макс Вебер и Вернер Зомбарт. Существовавшая в то время передовая марксистская теория не удовлетворяла этих пытливых ученых. Она все объясняла объективным ходом истории (диалектический и исторический материализм). Собственно, сами марксисты дали повод подозревать их учение в научной нечистоплотности. Дело в том, что вся история в их, на первый взгляд, стройной теории почему-то подозрительным образом обрывалась на коммунистической формации. Далее шла ненаучная тишь, да благодать. Вебер и Зомбарт, в отличие от марксистов, считали

капиталистическую цивилизацию не промежуточным историческим этапом, а феноменом. Кстати, Зомбарт, а не Маркс, как отметили русские рецензенты книги Зомбарта «Буржуа: Этюды по истории духовного развития современного экономического человека», одарил человечество термином «капитализм». Знаменитые немецкие социологи-экономисты трезво смотрели на вещи. Страсть к богатству и наживе, по их мнению, присуща большинству людей всех времен и народов. Но далеко не очевидно, считали ученые, что эта страсть приводит к зарождению хозяйств на капиталистических началах. Для исторического прорыва нужны так называемые «бациллоносители» или, иначе говоря, носители буржуазного духа. Буржуазные натуры, считали ученые, наличествуют в любой человеческой популяции. Все зависит от степени их концентрации в данное время в данном месте, которая спровоцировала бы носителей буржуазного духа на активные действия.

Это, так сказать, была их общая платформа. Далее научные пути двух соплеменников разошлись. Макс Вебер, решив, что «натура – дура», стал искать корни капитализма в протестантской этике. Вернер Зомбарт, в свою очередь, пришел к выводу, что семя буржуазности в человеческом сообществе заложено самой природой. Либо буржуазность есть, либо ее нет; и никакая протестантская этика, ни другие привнесенные обстоятельства вбить в человеческую особь буржуазный дух неспособны.

В это же время, когда Вернер Зомбарт исследовал корни капитализма и писал в Берлине книгу «Буржуа», другой «ученый» и революционер, Владимир Ильич Ленин, разрабатывал теорию о том, как этот самый капитализм уничтожить и на его обломках построить коммунизм в соответствии с теорией другого немца Карла Маркса. Владимир Ильич проживал в это время в Женеве по адресу: rue du Foer, 10, и писал книгу «Что делать?». Внешняя обстановка располагала к размышлениям и написанию книг: травка зеленеет; солнышко блестит; коровки пасутся, позвякивая колокольчиками; Монблан за углом; царские ищейки не рыскают… Сиди и думай, пиши. О сосредоточенности Владимира Ильича на своих мыслях в это время в среде русской эмиграции Женевы ходили легенды. Когда кинорежиссер Михаил Ильич Ромм готовил актера Бориса Васильевича Щукина к образу Ленина в фильме «Ленин в Октябре», то собирал разные сведения о вожде. Вот что рассказала Михаилу Ромму вдова Ленина Надежда Константиновна Крупская: «Гуляли они однажды большой группой в Швейцарии, в горах; вышли внезапно из ущелья на площадку перед Женевским озером, и тут раскрылась такая красивая, величественная панорама гор, освещенных заходящим солнцем, что все замолчали. Благоговейное молчание продолжалось минуты две. Нарушил его Ленин. Он сказал: «Сволочи!» Это было так неожиданно, что его спросили: «Кто сволочи?» «Как кто? — ответил Ленин.— Меньшевики, конечно! Кто же еще?…»».

Владимир Ильич, когда писал «Что делать?», конечно, знал о существовании Вернера Зомбарта, но был невысокого мнения о нем, считая последнего «вульгарным, буржуазным экономистом». Вот как Ленин отзывался о Зомбарте в работе «Победа кадетов и задачи рабочей партии»: «это — образчик того, как при помощи ссылок на Маркса извращают Маркса. Точь-в-точь так, как брентано, зомбарты, бернштейны и Ко подменяли марксизм». Вот так, о врагах с малой буквы и во множественном числе. Это был общепринятый язык печатной полемики в то время. Но изобрел этот язык не Ленин.

Еще задолго до рождения Владимира Ильича жили в Санкт-Петербурге два журналиста — Максим Антонович и Варфоломей Зайцев. Максим Антонович работал в журнале «Современник» у Николая Некрасова, а Варфоломей Зайцев работал в журнале «Русское слово» в отделе у Дмитрия Писарева. Оба журнала: и «Современник», и «Русское слово», считались прогрессивными и работали на одну аудиторию — так называемую, прогрессивную столичную молодежь: «наши», как их обозначил Федор Михайлович Достоевский, в романе «Бесы», и их подруги «углекислые феи», как их прозвал Николай Семенович Лесков в романе «Некуда». Антонович и Зайцев все время спорили между собой, кто из них «круче» в глазах прогрессивной молодежи, чтобы завоевать аудиторию. Напишет, например, Иван Тургенев роман «Отцы и дети» и оба журналиста давай «выкобениваться» перед своими читателями, спорить — Тургенев написал «прогрессивный» роман или «ретроградный». В конце концов Максим Антонович припечатал Ивана Тургенева к стенке, как автора «ретроградного» романа. Он так и написал: «разные там тургеневы, писемские, маркевичи». Так, в споре двух этих журналистов и родился язык печатной полемики.

Однако, стоит вернуться теории Вернера Зомбарта о происхождении современного капитализма, изложенной в его книге «Буржуа». Так же, как и другие инстинкты, буржуазность, согласно его теории, передается по наследству. Целостная буржуазная натура, по Зомбарту, складывается из предпринимательского инстинкта (активное начало) и мещанских добродетелей (пассивное начало). Буржуазным натурам, в свою очередь, противостоят, так называемые, эротические натуры. Эротические натуры всячески сопротивляются капиталистическому укладу жизни. Эротическую личность трудно выявить рациональным способом, ее можно только почувствовать. В качестве теста Зомбарт предложил использовать выражения типа: «Я страдал и любил, любил и страдал, таков был в сущности образ моего сердца». «Способность к капитализму, — заключает Зомбарт, – коренится в половой конституции, и проблема – любовь и капитализм – стоит в центре нашего интереса». Это, так сказать, один из признаков homo economicus. Есть и другой.

Проанализировав племенную предрасположенность народов, населяющих Европу, к капитализму, Зомбарт заключил: 1. Все народы Европы предрасположены к капитализму; 2. Различные народы предрасположены к капитализму в различной степени. Среди народов со слабой капиталистической потенцией Зомбарт выделил потомков кельтов (ирландцы, шотландские горцы, иберы, часть французов) и готов. Племена с сильной капиталистической потенцией Зомбарт разделил на народы героев («с задатками к разбойничеству») и народы торговцев. Классические примеры первой группы: римляне, норманны, лангобарды, саксы, франки; второй: этруски, фризы, алеманы (предки современных швейцарцев), греки, евреи. Повсеместное смешение кровей сделало невозможным провести такую же классификацию между государственными образованиями. Однако, согласно Зомбарту, отбор капиталистических видов проходит везде по одному и тому же принципу, а в два этапа – «сначала вытравливаются некапиталистические элементы» (эротические натуры – М.Л.), потом из капиталистических разновидностей отбираются варианты торговцев.

Трудно сказать, что имел ввиду Вернер Зомбарт, когда вводил термин «эротическая натура». Ведь и тогда было известно, что и носители буржуазного духа и их противники, все занимаются сексом. Скорее всего, Зомбарт задумался над тем, а с какой целью люди занимаются сексом, и под термином «эротическая натура» включил тех, кто не задумывается о потомстве, а ходит «на сторону». Действительно, если кто-то получает удовольствие «на стороне», то ему или ей нет никакого дела до капитализма. Например, средневековым рыцарям.

Теперь имеет смысл наложить эротическую теорию происхождения капитализма на нынешнюю ситуацию в России.

Начнем со второго признака. Хотя Зомбарт в своей теории не указал ни один народ, населяющий Россию, кроме евреев, но, если предположить, что Россия — это Европа, то все в порядке. Ведь по Зомбарту, все народы Европы предрасположены к капитализму. Но, с другой стороны, в значительной части населения России бытует мнение, что «Россия – это не Европа». Согласно этому мнению. «Гей-ропа нам не указ, и вообще, у нас свои «скрепы»». Трудно сейчас предположить, какое из этих мнений победит в России.

Но и с первым признаком не все так просто. Сидящий Кремле верховный правитель России вроде бы 100%-ный носитель буржуазного духа. Некоторые люди, стоящие вокруг него, постоянно обогащаются, как будто они потомки фризов, алеманов, или др. народов. Достаточно посмотреть список богатых людей России в журнале “Forbes”, там будет много его друзей. Но, с другой стороны, его враги оказываются почему-то либо в Лондоне, либо в местах не столь отдаленных. Поговаривают, что строит он не свободный капитализм, как в Европе, а некий государственный капитализм, чтобы все было под его контролем.

Так кто же он, «носитель буржуазного духа» или «эротическая натура»? Нет ответа.

И снится Верочке сон. На этот раз приснилось Вере Павловне, что стоит она на Красной площади в Москве недалеко от Покровского собора, или, как его прозвали, храма Василия Блаженного. Вокруг нее на площади штабеля бревен и досок, по углам площади на брусчатке лежали горками сложенные крюки, цепи, железные котлы. Потом на площади появились какие-то работники и закипела работа: застучали топоры, завизжали пилы. Через некоторое время эта суета работников прекратилась. На Красной площади возвышались виселицы, около Лобного места был сложен костер из досок, над костром висел железный котел, наполненный водой. И тишина….

Вдруг ворота Спасской башни раскрылись и на Красную площадь вышел главный начальник. Вера Павловна не знала и никогда не встречала его в реальной жизни, но в этом своем сне почему-то знала его звание. Главный начальник вышел на площадь в окружении свиты. Все люди, составляющие свиту, были как на подбор военной стати, но одеты в штатские дорогие костюмы темных цветов. Все они были в белых рубашках и в галстуках. Некоторые были в солнцезащитных очках. Главный начальник приказал свите собрать на площади как можно больше городских обывателей, чтобы они увидели, как их начальник уничтожает своих врагов, и ужаснулись. Свита разбежалась. Вскоре на площади, действительно, собралось множество людей разных возрастов, а свита опять сконцентрировалась вокруг главного начальника. Когда публика сгруппировалась на Красной площади, главный начальник обратился к ней с речью. «Народ мой! Мои избиратели! – сказал он, – Сейчас вы увидите, как я расправляюсь с врагами нашего Богоспасаемого отечества, которые сговорились извести меня и всех ваших начальников. Поверьте мне, это не наши люди. Это — экстремисты! Смотрите и не бойтесь! Я вас защищаю!». В ответ из публики донеслись крики: «Ты прав! И правь нами, сколько захочешь. А изменникам нашего отечества туда и дорога». Эти крики подхватили все обыватели, собравшиеся на площади. Молчать в такие минуты было слишком рискованно. Когда публика затихла, на площадь вышла группа людей, окруженная стражниками. Во главе ее шел высокий человек, как показалось Вере Павловне, со следами пыток. Остальные шли, еле передвигая ноги. На их желто-бледных лицах застыло выражение полного равнодушия ко всему происходящему. Некоторые из них останавливались, и тогда стражники подгоняли их ударами дубинок. Из толпы обывателей до Веры Павловны донеслись глухие возгласы: «Навальный» и «Фбк». Тут Вера Павловна увидела какого-то человека, проезжающего на ослике рядом. Он проезжал по Васильевскому спуску, с другой стороны Покровского собора. Вдруг какой-то мальчик выскочил из толпы обывателей, указал на этого человека рукой и крикнул: «Да это же Малюта Скуратов!».

Далее, стражники схватили высокого человека, возглавлявшего группу и посадили его в железный котел, наполненный водой. Затем, кто-то из работников зажег костер, через некоторое время послышалось клокотанье закипающей воды и над железным котлом «поплыли» клубы пара. Человек в чане сначала что-то кричал, потом замолк. А группу унылых людей стражники развели по виселицам и повесили.

Между тем, главный начальник в окружении свиты не ушел с площади после экзекуции, а обратил внимание на Веру Павловну. «Ты мужчина или женщина?» – обратился он к Вере Павловне. «Привести мне этого трансгендера»,- приказал он свите. Вера Павловна не знала, что такое «трансгендер», но ей стало страшно. Она побежала с площади, но упала, споткнувшись о брусчатку и проснулась.

#ВераПавловна #сны #рассказ