Мир спасет красота, — сказал Достоевский.
Мир спасет красота Алисы, — добил я Достоевского.
Мир будет спасен, если добьют творчество Достоевского, — сказала Алиса.

В этот момент, когда философские размышления обрушились на нас, я почувствовал, что мы находимся в каком-то странном пространстве, где абсурд и логика переплелись в танце.

— Девушка, а можно с Вами познакомиться? – спросил я у Алисы, стараясь сделать это максимально формально, как будто передо мной стоял не человек, а отчет о выполненной работе.

— Ты что? Никогда! Руку из-под юбки убери! А? – возмутилась Алиса, как будто я только что предложил ей участвовать в конкурсе по поеданию пирожков на скорость.

Я покачал головой и подумал, что, возможно, это не совсем тот подход, который бы мог спасти мир. Но раз уж мы начали эту игру, я решил продолжить.

— А может, спасение мира заключается в танце? — спросил я, и тут же почувствовал, как пол под ногами начал дрожать.

Вдруг мы оказались не на улице, а в огромном греческом театре с колоннами и мраморными статуями. Вокруг нас сидели зрители, ожидающие начала представления. На сцене, как по волшебству, появился человек в костюме Достоевского, который, казалось, был невероятно недоволен тем, что его затянули в этот абсурд.

— Какой-то безумный театр, — пробормотал он, поправляя свой цилиндр и смотря на нас, как на двух странных существ, сбежавших с планеты абстрактного искусства.

— Давайте танцевать, — предложила Алиса, и в этот момент зазвучала музыка, которая напоминала смесь классики и электронного хаоса.

Мы начали танцевать, но наш танец был таким странным, что зрители начали смеяться. Я сбивался с ритма, пытаясь выполнить сложные па, которые выглядели, как будто я пытался поймать собственные ноги. Алиса, как ни в чем не бывало, кружилась вокруг меня, и в какой-то момент я заметил, что колонны начали опускаться, как будто театр превращался в автомат по продаже искусственного счастья.

— Не забудь, что мир спасет красота! — закричала Алиса, и я, как бы в ответ, изобразил взмах крыльев, но вместо этого случайно сбил с ног статую, которая с треском упала на пол, и раздался оглушительный звук, как будто кто-то вообразил себе, что мир рухнул.

— Вы просто обязаны остановиться! — закричал Достоевский, но его слова были заглушены смехом зрителей.

— Нет, мы не можем! — крикнула я. — Мы спасаем мир!

Тем временем, колонны полностью упали, и зрители начали подниматься со своих мест, как будто они были на вечеринке по случаю окончания мира. Все вокруг стало напоминать абсурдный карнавал, где никто не знал, что происходит, но все были счастливы.

— Мир никогда не будет спасен, если мы не станем главными героями этой пьесы! — закричал я, и в этот момент, как по волшебству, все начали танцевать, включая Достоевского, который, казалось, на мгновение забыл о своей мрачной философии и просто наслаждался моментом.

И в этот момент, когда все вокруг закружилось в вихре хаоса и смеха, я понял: мир действительно можно спасти, если лишь научиться смеяться над ним, несмотря на всю его абсурдность.
– Девушка, а можно с Вами познакомиться? – переспросил я у Алисы.
– Знакомься лучше с творчеством Достоевского! – посоветовала мне Алиса.
И я пошел читать Достоевского.
(с) Юрий Тубольцев