Об авторе

Влад Райбер – российский писатель, автор рассказов и романов в жанрах ужасы, триллер, фэнтези.

Влад родился в 1990 году в Подмосковье. Первый рассказ он написал в старших классах школы в тетради на двенадцать листов. Сентиментальная история об одиноком художнике передавалась от одного ученика к другому и потерялась, так и не вернувшись к автору.

Первый полноценный роман «Лезвие Эры» Райбер написал в 19 лет. Роман объединяет жанры: подростковая литература, городское фэнтези и ужасы.

Влад Райбер стал известен в кругах ценителей жанра хоррор благодаря…  >>> Читать далее: >>>  https://www.litres.ru/author/vlad-rayber-30840396/

 

Черемина Екатерина.  Интервью с Владом Райбером.

 13 февраля 2022 года. Астрахань.

 

Е.Ч.: Уважаемый Влад, мы решили начать с приятного — мы решили подкормить русских писателей, которых мы очень уважаем за их оригинальность и популярность, и  мы хотим Вам подарить этот кофе из Вены, потому что мы знаем, что Вы знатный кофеман.

В.Р.: Спасибо.

 

Е.Ч.: Стандартные вопросы. Когда Вы впервые почувствовали писательский зуд? В каком возрасте Вы написали первые стихи и прозу? Если можно, процитируйте свои ранние стихи.

 

В.Р.: Свои ранние стихи я точно не процитирую, не вспомню просто. Потому что, ну как сказать,  писательский зуд… никогда об этом не задумывался. Вот так вот. Я начал писать, когда научился писать, когда вообще я понял, что  живу на свете, я начал рисовать. То есть у меня постоянно в голове какие-то истории крутились, наверное, какой-то отдел мозга сформировался так причудливо, необычно и мне нужно было постоянно что-то как-то это воплощать.  В 7 лет, когда я научился писать, тогда уже я и начал писать свои первые рассказы в отдельных тетрадях. То есть мне тетради покупали для учебы, но некоторые я брал, для того, чтобы что-то написать и нарисовать.

 

Е.Ч.: Почему Вы выбрали жанр хоррора? Это настолько востребовано сейчас?

 

В.Р.: Я не думаю, что это очень востребовано.  Наверное, более востребованы любовные романы. Ну, я точно не знаю. Но я могу сказать, почему я выбрал жанр хоррора. Мне с детства очень нравились страшные истории. В любой компании, в какой  бы я не был,  мне было интересно узнать какие страшные истории, я не знаю, но это не единственный жанр, в котором бы мне хотелось писать. Мне приходят разные истории в голову, но страшные истории, хоррор – это то, что мне ближе всего.

 

Е.Ч.: Подростковая литература ориентирована на современную моду.  Что сейчас считается самым модным среди тинейджеров?

 

В.Р.: Мне трудно ответить на этот вопрос, потому что мне всё-таки 32 года уже.  Я не знаю, что модно сейчас среди подростков. Я пишу все-таки не подростковую литературу, а 18+. Хотя, с другой стороны, всегда будет так, что подростки  и дети будут читать то, что предназначено для взрослых. Когда мне было 13 лет, я читал Стивена Кинга, это не подростковая литература. Но я читал это. Я пишу не только в виде текста, мои произведения выходят, пишу в том числе и для ютуба. Это слушают и дети, и взрослые, и подростки.

 

Е.Ч.: Кто такой крипастер?

 

В.Р.: Я не слышал такого слова. Есть слово «крипипаста»[Название сборника рассказов Райбера]. Наверное, тот, кто пишет эту крипипасту.

 

Е.Ч.: Какие русские литературные традиции Вы поддерживаете? Я знаю, Вы любите  Стругацких, Кир Булычев, кто-то ещё?

 

В.Р.: Стругацкие, да.

 

Е.Ч.: Алексей Иванов?  Просто я спрашиваю, мне интересно, кто, помимо Стругацких.

 

В.Р.:  Кира Булычева я мало читал.  Читал в подростковом возрасте.  Ну, Стругацкие это точно. Литература 20 века.  Литература 19 века, сейчас я даже не знаю, возьмусь ли ее читать.

 

Е.Ч.: Александр Беляев?

 

В.Р.: Беляев, да. Беляева тоже читал. Но больше всего, наверное, у меня связано со Стругацкими, потому что все остальное кажется как-то притянутым за уши. Ну, Стругацкие это точно. Вообще литература 20 века.  Я бы сказал, что Набоков – это не русская литература, это возвращенная литература. То есть она переведенная. Я понимаю, что он русский эмигрант. Мне когда-то в Набокове нравилось все,  кроме самого известного романа – «Лолита». Спустя время я его прочитал и узнал о такой вещи, что такое ненадежный рассказчик. Вы знаете, что такое ненадежный рассказчик?

 

Е.Ч.: Какие Ваши любимые произведения в жанре фантастики? Любите ли Вы научную фантастику?

 

В.Р.: Научную фантастику я очень люблю. Это, опять же у Стругацких, «Град обреченный», один из любимых романов. Это «Трудно быть богом», «Обитаемый остров», не «Сталкер», «Сталкер» – это фильм…

 

Е.Ч.: «Стажеры»?

 

В.Р.: Не «Стажеры». «Пикник на обочине». Из фантастического. Это уже зарубежная литература. Курт Воннегут. Это один из любимых моих авторов. «Бойня №5», «Колыбель для кошки». Вот эти книги я готов перечитывать. «Бойню № 5» я готов перечитывать снова и снова.

 

Е.Ч.: Как Вы относитесь к Ивану Ефремову? Близки ли вам его идеи?

 

В.Р.: Иван Ефремов. Иван Ефремов – человек своего времени.  Тогда были как раз вот идеи, вот как у ранних Стругацких.

 

Е.Ч.: Был оптимизм, была вера в светлое будущее человечества.

 

В.Р.: У  Стругацких, это «Мир полудня», где, можно сказать, победил коммунизм. Близки ли мне его идеи? Ну, его идеи тоже разные.  Если читать «Час быка», там немножко уже критика современности, там есть упоминания олигархии. Это восприняли  как клевета на советскую власть. У Стругацких это «Обитаемый остров». Вот, посмотрите на развитый социализм. Какой он? по тому ли пути мы идем?

Они сначала поверили во все это светлое будущее, а потом они увидели и описывали ту реальность, в которой они жили, они писатели,  потому они не могут не покритиковать действительность.

 

Е.Ч.: Во что Вы верите? Какая идеология Вам близка?

 

В.Р.: Это очень общий вопрос.

 

Е.Ч.: Например, Вы верите в коммунизм, в либерализм, в буддизм.

 

В.Р.: Ну я тоже человек своего времени, и я, откровенно говоря,  верю в либерализм. Я осторожно об этом говорю на всякий случай. Я верю в то, что каждый человек волен делать то, что он хочет. Если мы все будем делать то, что мы хотим, мир не станет хуже от этого. Каждый человек хочет чего-то хорошего. Но если у нас сейчас у современных людей, возможности для того, чтобы поработать столько, сколько мы хотим? Я думаю, таких возможностей пока нет.

 

Е.Ч.: Обладаете ли Вы пророческим даром?

 

В.Р.: Я думаю, что никто не обладает пророческим даром. Будущее нельзя предугадывать, потому что будущее всегда удивляет.

 

Е.Ч.: Но некоторым писателям, поэтам это удавалось.

 

В.Р.: Ну тут вопрос больших чисел. Писатели очень много пишут. Мы берем книгу, читаем ее спустя, допустим, книга была написана в 80-х, и мы читаем эту фантастику и что-то сбылось. Ну, тех же Стругацких читать, там  22 век, и чтобы послушать какую-то музыку, они вешали кристаллы на уши. Один кристалл – одна песня.  У нас в одном телефоне сейчас помещается вся музыка мира, можно сказать.

 

Е.Ч.: Ну, всё-таки попробуйте предсказать. Что ждет, например,  Россию через 10 лет? Как изменится мир через 15 лет? Попробуйте дать осторожный прогноз.

 

В.Р.: Осторожный прогноз… Есть тенденция развития. Я читал много интересных книг, кстати, на эту тему, например «Экономика: взлеты и падения»[Влад, возможно,  имеет в виду книгу Е.Паниной «Взлеты и падения: Избранные главы экономической истории»]. Там говорили как раз о том, что нельзя ничего предугадать, потому что может появиться внезапно какая-то технология, и она ускорит развитие, или по иному пути нас поведет. Что ждет Россию? Все больше будет запустелых территорий, и крупные города,  между ними появятся прочные связи,  хорошие дороги. То есть территории у нас огромные, но  проблемы с транспортом. То есть как я вижу будущую Россию, это крупные города, которые между собой связаны хорошими дорогами.

 

Е.Ч.: Назовите Ваш любимый фильм и любимого режиссера?

 

В.Р.: Сложно… сложно, потому что…Если я буду рассказывать, что на это повлияло, это будет казаться немножко вам странным. Некоторое время назад я бы сказал, что мой любимый режиссер  – это Андрей Тарковский.

…Что?

 

Е.Ч.: Высоко.

 

В.Р.: Потому что он еще и не только повлиял на мировой кинематограф, его считают гением во всем мире. Я пересматривал его  фильмы и «Солярис», и «Сталкер» очень-очень много раз, но, наверное, сейчас, я не посмотрю ни одного его фильма, после того, как я узнал, что на съемках фильма «Андрей Рублев» сожгли корову заживо. Вот когда я об этом  узнал, потом я еще узнал, как после этого разразился скандал, и как это оправдывали, меня это вытравило все мои чувства.

 

Е.Ч.: Я читала, что эпизод с сожжением коровы – это все на уровне слухов. Стоит ли верить слухам? Вы поверили?

 

В.Р.: Дело в том, что я глубоко начал копать, там говорили о том, что корова была накрыта, её не сожгли, про лошадь говорили, что её бросили с колокольни, но она была на живодёрне, она все равно умерла бы, но я не думаю, что это оправдание для того, чтобы сбросить лошадь. Говорили, что это сделали для того, чтобы показать бессмысленность насилия.

Но получилось так, что он наполнили насилие смыслом, сделав это.

Я всё равно не ответил на вопрос, какой мой любимый режиссер. Из современных режиссеров. Это Кристофер Ноланд. Я хожу на каждый его фильм в кинотеатре.

Он визуально историю подает. Для меня важно, как история рассказана, не насколько там история глубоко философская, а насколько интересно она рассказана.  Это Квентин Тарантино, я смотрел все его фильмы и не по одному разу. Это человек вообще не умеет снимать  плохие фильмы, потому что вот он считает фильм доказательство смерти неудачным фильмом, но я его смотрел несколько раз. Вот его я сегодня выделяю, человек, который мне ничего плохого не сделал

 

Е.Ч.: В Вашей книге «Сброд» главными героями стали маньяки и убийцы, Иван Алексеевич, Пряничный дед, Егор Никишин. Что побудило Вас сделать омерзительного героя главным – это мода в искусстве? Я смотрю, сейчас каждый третий западный фильм в жанре слэшер, то есть про маньяков, например,  «Хеллоуин убивает»,  «Полночь», «Тишина белого города», «Сплит», серия «Пилы» и так далее. Что побудило Вас сделать омерзительного героя главными?

 

В.Р.: Роман «Сброд», главный герой там все-таки город. Это отдельные истории разных жителей города. Как вообще построен этот роман? Я представил себе газетную подшивку, в которой нет первого номера. То есть эта история не с начала. И там разрозненные отдельные эпизоды, в которых есть герои. Но они априори не могут быть хорошими, потому что в этот город попали лучшие люди земли.   И там рассказывается их история.

 

Е.Ч.: Можете назвать причину всех психических расстройств современного человека? И, как Вы думаете, как изменилось сознание человека за последние 30 лет? Мысли, на которых сосредоточено внимание человека – это основа психиатрического диагноза.

 

В.Р.: Мы все живем в холодном неприветливом мире. Это не идеальный мир, в котором нам хорошо, спокойно и комфортно, и безопасно. Люди хотят его сделать таким. Люди хотят всё больше комфорта, всё больше безопасности.   Причина всех психических расстройств… Ну, кстати, есть и побочные эффекты.  Люди ради комфорта, ради безопасности строят города. И в этих же больших городах они становятся катализаторами психических расстройств. Тревожное психическое расстройство, и депрессивное расстройство, все еще зависит и от условий, в которых мы живем.   Каждый человек должен выбирать для себя, что ему нужнее.

Вот в Астрахани много солнца, для меня это очень важно. Я с Севера. Я в принципе даже не знал, что такая погода мне не нравится. Для меня это была просто погода, вечная серость, низкое небо. Ну, погода и погода. Когда я впервые сюда приехал, тут как, тут не бывает такой недели, на которой нет солнечных дней. А там смотрят прогноз погоды на месяц, на апрель. Сколько будет солнечных дней? Четыре. Причина всех психических расстройств, вот ещё дальше – как изменилось сознание людей за последние 30 лет? Это период моей жизни, как раз мне 32 года. Я не знаю. И я думаю, что всё идет  к хорошему, потому что человечество проходит разные стадии. Когда-то была стадия психопатическая. То есть насилие  – это было что-то совершенно нормальное, могли кого-то на площади повесить. Сейчас насилие  – это что-то, люди не хотят, чтобы на площади кому-то отрубали голову. И раньше насилия было больше, сейчас его меньше. Мы хотим, чтобы его не было вообще.

Вот, самый главный момент, который я заметил. Поменялись люди, которым сейчас около 60-ти, они тоже поменяли отношение своё к домашним животным. Я помню, приезжали гости. Кошка запрыгнула на стол, и лапами по столу скребёт. Взрослый человек говорит, сгони её. И взрослая женщина говорит, разве сейчас кошек можно обижать, ты что? Думаю, что люди постепенно добреют.

А еще благодаря телефонам, благодаря интернету мы  стали меньше нервничать. Можно позвонить человеку, узнать, где он находится, и не волноваться из-за него.

 

Е.Ч.: «Эль, которого все хотят, и все ему дают» – это отчасти автобиографическая книга?

 

В.Р.: Это книга, которую я хотел написать, я ее  еще  не дописал. Да любая книга автобиографическая по сути.

Это тот опыт, который в голове интерпретируется и выдается в виде истории. Эту книгу я начал писать с определенной целью: привлечь новую аудиторию, привлечь внимание людей. Я помню,это  в предисловии даже  написал. Потому что однажды я это делал уже, есть такое мобильное приложение Wattpad. Я там писал что-то в подобном жанре, и это привлекло много внимания. Но в какой-то момент я остановился и уже не вернулся к этой книге. Я написал 4 главы. Но это фэнтезийный роман.

 

Е.Ч.: «Страна вечного детства». Это сборник из 16 рассказов,  пропитанных  ужасом и глубокой российской тоской. Вы не верите в радость для России?

 

В.Р.: Культура российской тоски – это что-то особенное. нет более глубокой тоски, чем российская тоска. Россияне, которые здесь  живут, изучили это чувство настолько глубоко, что никто так не сделал. Это как раз традиции русской литературы, если посмотреть на литературу 20 века, там настроения такие, что жизнь бомжа Василия изменилась в худшую сторону.

 

Е.Ч.: Вы пробовали себя в сценаристике? Какие сценарии вы написали?

 

В.Р.: Да, конечно, пробовал. Я до  сих пор пишу сценарии для компьютерных игр. Это игра в жанре симулятор свиданий. Знаете, что это такое? Я пишу такие диалоги, с юмором,что-то такое лёгкое.

 

Е.Ч.: Последний вопрос с моей стороны. Вы сказали, что вам нравится солнечная погода. Были мысли переехать куда-то, Таиланд, Вьетнам, Мексика, допустим. В тропический, субтропический климат, были мысли переехать?

В.Р.: У меня ощущение, что там очень влажно, очень много живности, буйной растительности. Я помню, хотел на Бали поехать, посмотреть,  как там живут люди. Ну, я думал о Европе, где светло.

 

Е.Ч.:  Во всей Европе очень мягкий климат. Там нет такой зимы, нет таких ветров, нет такого снега[как в России].

 

В.Р.: Но там есть такой момент, как в Норвегии – серость, в Дании  очень суровые зимы,  они даже придумали себе целую культуру хюгге, чтобы переживать эти зимы, зажигают  свечи, создают себе уютную атмосферу, чтобы много времени проводить дома. Поскольку я с Севера, из Москвы, знаю,  началась зима – семь месяцев  нужно провести как-то…

 

Е.Ч.: Я не заметила, если честно, в Норвегии серого неба и серой погоды. Очень солнечная и светлая страна с совершенно мистической природой и потрясающей историей.

 

В.Р.: Ну Вы просто лучше знаете.

 

Е.Ч.: Я выражаю надежду, что в будущем Ваше мнение изменится.

 

В.Р.: Я очень люблю Норвегию.

 

 

 

 

Мендагалиева Алина. Интервью с Владом Райбером.

13 февраля 2022 года. Астрахань.

 

М.А.: Какое у Вас образование?

 

В.Р.:У меня нет никакого образования. У меня есть образование – я закончил школу, и закончил ее в 27 лет. Я закончил 9 классов и пошел работать токарем. Это такой человек, который стоит за станком и вытачивает цилиндрические детали. Я просто не представлял, что мне делать в этой жизни,  и я думал, что наверно, нужна какая-то работа, и я работал токарем. Потом пошел в армию. После армии вернулся,  снова встал за станок и в какой-то момент я подумал, это не то, что я хочу. Я хочу заниматься творчеством.

Я пошел работать в местную газету. Я просто пришел туда к главному редактору и сказал, я хочу у вас работать. Какое образование? Я сказал, у меня никакого нет образования, я просто с детства работаю с текстом и наверное, это то, что мне подходит. Сходите на выставку, напишите, мы посмотрим. Я написал, отправил, меня пригласили на беседу, спросили, это вы написали? Ну, я понял, наверное, меня возьмут.

Я работал в газете, потом я работал редактором сайта, такой был новостной портал,  работал на издание, которое писал  о гольфе, ездил по разным гольф- полям в России.

Потом я работал на телевидении. И тогда я подумал, ну мне нужно образование, хотя бы для приличия. И я вернулся в школу,  учился в вечерней школе, я сдал ЕГЭ, у меня были хорошие результаты,  но я так и не выбрал, куда мне поступить, но, возможно, эта лестница — когда идут ступенька за ступенькой, это не мой путь, у меня кривая дорога. Я до сих пор не получил  какого-то образования, хотел бы поучить качественное экономическое образование.

 

М.А.: А почему не филологическое?

 

В.Р.: Я не хотел бы развиваться в одном направлении, не знаю, я бы шел ступеньку за ступенькой всю свою жизнь. Но я в какие-то моменты то туда, то сюда.

 

 

М.А.: Как Вы выбирали себе псевдоним?

 

В.Р.: Это связано с моей первой работой. Райбер – это такой слесарный инструмент. Он по-другому называется развёрткой. Цилиндрические детали, этим инструментом подгоняют под нужный диаметр. И мне казалось, что это очень крутое слово.

 

М.А.: Для чего люди читают и смотрят ужасы?

 

В.Р.: Почему люди читают, я за них не могу ответить, зачем я читаю. Ради интересных историй, ради того, чтобы знать, что это всё…Когда ты боишься, ты испытываешь чувство страха, но ты понимаешь, что все это не по-настоящему, это всё понарошку. Испугаться ради развлечения, если в жизни столкнуться с какой-то страшной ситуацией, наверное, ты не получишь от этого удовольствия. По сути, острая пища причиняет боль, но нам нравится.

 

М.А.: А можно ли сказать, что люди читают и смотрят ужасы для того, чтобы прожить какую-то свою психологическую травму?

 

В.Р.: Можно, думаю, можно. Кстати. Я боюсь смотреть ужасы. То есть я не боюсь, но я смотрю их. Бывает, что я закрываю глаза руками. Но есть особо страшные моменты для себя лично для меня.

 

М.А.:Назовите свои любимые фильмы ужасов? И прототипы каких героев Вы пытались использовать в своих книгах?

 

В.Р.: Точно скажу, один из моих любимых фильмов ужасов, это «Оно», но не то «Оно», которое с Пеннивайзом, а есть еще другой фильм, он так переведен на русский,   в оригинале «Оно следует». [ Влад имеет в виду «Оно следует», американский фильм  2014 года режиссёра  Дэвида Митчелла]

Это не Стивен Кинг. Там чудовище, речь о существе, которое преследовало свою жертву, только жертва видела его,  оно медленно двигалось.

Еще, по Стивену Кингу, один из моих любимых,  это «Сияние», его Стенли Кубрик снял. Стивену Кингу не нравится экранизация, а мне очень нравится.

 

М.А.: Герои Ваших ужасов вымышлены или основаны на реальных событиях?

 

В.Р.: Я не ответил на вопрос, каких героев я использовал в своих книгах, и потом я выдумал историю про такого же героя. Я часто мои герои – это люди, которых я знаю, с которыми я встретился, и это меня как-то вдохновляет. В последний раз мне девушка рассказывала о том, что у нее бронхиальная астма, и период ремиссии идет уже 17 лет, это когда симптомы минимализированы. Привязана была к дому, дышала через специальную трубку. Заходилась в кашле, от которого не могла откашляться без такого аппарата. И в голове у меня перекрутилось, и героем моего рассказа стала именно эта болезнь.

 

М.А.: Какую книгу ужасов известного автора Вам хотелось бы изменить?

 

В.Р.:  Есть такая книга, не помню автора, это «Милые кости». [Влад имеет в иду роман Элис Сиболд «Милые кости»]

Мне не понравился финал этой книги, потому что он, с другой стороны, автор имеете право писать свою книгу, так, как он хочет. Эта история: маньяк убил маленькую девочку, и она наблюдает за тем, как меняется жизнь, как живет её семья, как живет этот маньяк, питается, тем, как  меняется жизнь. В конце она вдруг вселяется в свою подругу. Реальная история: мертвые  мертвы, они не могут с нами поговорить. В конце эта история стала фантазийной, она стала историей про призраков. Этот финал меня разочаровал. Я не до конца понял ее смысл. У меня сложилось впечатление, что автору настолько понравилась героиня, что она захотела сделать для неё что-то хорошее.

 

М.А.:Что Вы хотите, чтобы читатели нашли между страницами Ваших книг?

 

В.Р.: Я бы хотел просто их немножко развлечь, чтобы они прочитали интересную историю, чтобы нашли между строк<…>, чтобы они выискивали второй смысл, третий смысл.

 

М.А.: Кого из авторов Вы чаще всего читаете и почему?

 

В.Р.: В последние годы я читаю Курта Воннегута, я помню: я поехал в Питер, чтобы пробежать марафон, собственно, для этого и приезжал. Я никого не видел, ни с кем не встречался. У меня было такое состояние, что просто хотелось побыть одному. Мне показалось, что мы с ним близки. В чем-то мы расходимся во взглядах. Я четыре дня провёл один, сидел в кафе, я читал книгу «Время трясения», смеялся на всё кафе,  и мне показалось, что мы с ним близки. Позже я понял, что некоторые взгляды  у нас расходятся.

 

 

М.А.:Как Вы подбираете имена героям своих произведений?

 

 

В.Р.: Тут как посмотреть, зависит от того, какую историю я пишу. Если я пишу просто страшный рассказ из сборника «Страна вечного детства», я открываю список имён, стараюсь вспомнить, какие имена я еще не использовал, и называю так. А иногда называю героев именами людей, которых я знаю. Если пишу про человека, которого знаю,   я не назову таким же именем.

 

 

М.А.:Вы когда-нибудь сталкивались с разочарованными читателями?

 

В.Р.: Да, конечно. Иногда, если на ютубе вышел какой-то рассказ, я читаю все комментарии. Мне интересно, что пишут. Кому-то нравится, кому-то не нравится, это нормально.

 

У меня есть внутренняя опора. Мое творчество не плохое и не хорошее, оно просто есть,  поэтому меня не очень задевают плохие комментарии, потому что их очень мало. Я получаю очень много положительных отзывов, если бы было много отрицательных отзывов, меня бы это ранило.

 

 

М.А.: Произведение какого автора Вы считаете недооцененным?

 

В.Р.: Я не знаю. Если брать книгу, она уже попала ко мне в руки, у этого автора есть популярность.

Филип Дик, есть такой фантаст,он не был слишком популярен, его книги издавались маленькими тиражами в мягких обложках, но сейчас его дооценили.

Наверное, я не знаю недооцененных авторов.

 

М.А.:Считаете ли Вы, что Вы следуете западным традициям хоррора?

 

В.Р.:Даже не знаю. Я считаю себя западным человеком, мы живем в европейской части России, и Астрахань тоже европейская часть России, мы западные люди, и я не скажу, что мое творчество американское или европейское.

 

М.А.: А  Вы думаете, американцам понравилась бы ваша книга?

 

В.Р.: Я воспринимаю США так: это не этническая страна, это такая страна, куда приехали со всего земного шара люди, это  не Япония, наверное, как в России Москва.

 

М.А.: Как Вы относитесь к творчеству Александра Варго?

 

В.Р.: Насколько я знаю, это псевдоним нескольких авторов, хорошо отношусь. Я из серии читал две книги. Забыл, как называется. Там человек работал в полиции, и он своему сыну устраивал зверские вещи, он отвозил его за город, переодевался в клоуна и допрашивал его; сын верил, что это какой-то ужасный клоун.

И еще читал, как пара пошла в путешествие, в горы пошли,  и увидели гроб лежит на склоне, кто-то такую шутку устроил.

Это триллеры, которые можно почитать.

 

М.А.: С кем из группы писателей «Александра Варго» Вы знакомы лично?

 

В.Р.: Ни с кем.

 

М.А.: В начале 2020 года стало известно, что серия «Александр Варго  и Апостолы Тьмы»  в издательстве «Эксмо» прекратила свое существование. Некоторые авторы из группы писателей А.Варго продолжают свою деятельность и пишут в разных сериях, задействованы в различных проектах. Что Вы можете сказать о себе? С какими трудностями Вам пришлось столкнуться при закрытии серии?

 

В.Р.: В принципе наши отношения закончились, не успев начаться, я ждал мою книгу, мне уже и гонорар заплатили. И тут серия закрылась.

 

М.А.: Ходят слухи о том, что серия «Александр Варго и Апостолы Тьмы» возвращается на прилавки книжных магазинов. Планируете ли Вы продолжить сотрудничество с ними?

 

В.Р.: Я вот эту новость сейчас только узнал, я напишу человеку, с которым я общался и скажу, давайте продлим сотрудничество. Может быть, и возродят эту серию.

 

М.А.:  По какому принципу Вас и Александра Варго отобрали в серию «Александр Варго и Апостолы Тьмы»?

 

В.Р.: Это вопрос к редактору. Я просто отправил свое произведение, и мне ответили, что оно подходит для этой серии. Согласны ли вы? – Я сказал, да, согласен.

 

М.А.:   Но была ли когда-то общая тематика?

 

В.Р.: Триллер. Это мое произведение «Четыре стеклянных бокса» в жанре триллер.

 

М.А.: Считаете ли Вы, что люди, читающие книги в жанре ужасов – это люди, которые имеют ментальные заболевания?

 

В.Р.:  Последнее время я вообще перестал верить в здоровых людей. Иногда мы болеем, иногда мы здоровы. Это просто люди. Я  думаю, что они не больнее всех остальных людей.

 

М.А.: Как Вы относитесь к слэшеру, сплэттерпанку, джалло, кибер-ужасам? Какой поджанр хоррора для Вас в приоритете?

 

В.Р.: В любом ответвлении главное – это интересная история. Любая история, извините за выражение, просто кровавое дрючево – это никому не интересно. Интересно — это какая-то история. Неинтересно — это про  маньяка, который кого-то рубит. И трудно открыть что-то новое в таких застиранных жанрах, как слэшер. Последнее, что я смотрел, «Они», на русский язык переведены, кибер-ужасы.

 

М.А.: То есть сюжетная линия все равно должна прослеживаться.

 

В.Р.: Я не люблю, допустим, про дьявола и культы. Уже есть “Ребенок Розмари”. Но талантливый человек, режиссёр , сценарист и писатель  найдет что-то новое в том, что уже старое.

 

М.А.: Какой поджанр хоррора для вас в приоритете?

 

В.Р.: Для того, чтобы писать? Мне нравится писать реальные истории, где реальная жизненная история, и в нее вплетено что-то мистическое, как это сказать, как жанр называется? Наподобие Слайдермена.

 

М.А.: Какие хоррор-темы Вы считаете наиболее важными и интересными?

 

В.Р.: Мне нравится как раз что-то, когда на первом месте жизненная история, нет монстров, и вокруг всё вращается. Монстр  – это сбоку припёку, главное — чтобы в жизни была драма.

 

М.А.: Чем, Вы считаете, должно быть наполнено произведение в жанре ужасов, чтобы сцены казались правдоподобными и страшными?

 

В.Р.: С тем, что мы встречаем в реальной жизни. Чем ближе это к реальности, тем легче в это поверить. Если это совсем нереальная история, то есть она должна быть наполнена нашей действительностью, с которой люди встречаются каждый день.

 

М.А., Е.Ч.: Влад, хотим Вас поблагодарить за интересное интервью.