Вечером из своей двухдневной поездки вернулась Валентина, сразу же наполнив дом шумом и суетой. Она размашисто ходила по комнатам, хлопала дверями, громко разговаривала, смеялась – а я в это время мечтал только об одном: забиться в какой-нибудь темный угол, подальше от глаз, и посидеть там, сжавшись в комок, не думая ни о чем. Но не тут-то было! Моя супруга спешила обрушить на меня целый ворох совершенно не нужных мне новостей, передавала приветы от своих родственников, которых я, честно говоря, забыл уже как и зовут, постоянно тормошила, задавая какие-то нелепые вопросы и раздражаясь, когда я отвечал на них хмуро и невпопад. Наконец, ближе к ночи, она заметила, что у меня как будто нездоровый вид, и, посоветовав принять таблетку от головной боли, отпустила восвояси.
Я поскорее укрылся в своей комнате и тут же попытался заснуть. Однако на этот раз все мои усилия оказались напрасны – сон упорно бежал от меня, а в голову лезли разные мысли, связанные с моим последним посещением Аделы. Сначала я просто гнал их прочь, но они возвращались вновь и вновь, высвечивая в памяти некоторые эпизоды, на которые я поначалу не обратил внимания и которые никак не укладывались в жесткие рамки выдвинутой мной версии.
Например, оставалось неясным, чем так сильно была напугана девушка, когда ни свет ни заря пыталась вытолкнуть меня за дверь? Почему, если с самого начала знала, что Бонифат находится в соседней комнате, забеспокоилась об этом только утром? Да и зачем ей вообще понадобилось выставлять меня из квартиры? И, самое главное, что это за странные звуки, которые я слышал, стоя под дверью? Это были вопросы, на которые пока что не находилось ответов.
Кроме того имелось еще одно обстоятельство, волновавшее меня ничуть не меньше и которому вначале я не придал значения: на шее Бонифата, когда он пялился на меня из глубины коридора, я заметил такой же, как у Аделы, кулон в виде иероглифа, в темноте слабо отсвечивающий красным. На первый взгляд, ничего сверхъестественного в этом, конечно, не было. Действительно, что странного в том, что у брата имелось такое же, как у сестры, украшение. Однако что-то мне во всем этом не нравилось. Почему-то я был убежден, что это один и тот же кулон. Но как в таком случае он оказался у Бонифата? Быть может, он завладел им насильно? Значит, звуки, долетавшие до меня из-за двери, были скорей всего звуками борьбы. Или я опять ошибаюсь?..
Я понимал, что, лишь ответив на все эти вопросы, сумею добраться до истины и разгадать эту чертову тайну. Но для этого мне было просто необходимо снова встретиться с Аделой.
Когда путем логических умозаключений я пришел к этому решению, то сразу как-то успокоился и взял себя в руки. Мое дальнейшее существование уже не казалось мне сплошным черным провалом – где-то в глубине животворным лучиком забрезжил свет надежды. А может, и впрямь все было совсем не так, как я нарисовал в своем воображении? Может, сгустив краски, я слишком поторопился с выводами? Да, скорей всего это так, и настоящую правду мне еще предстоит узнать.
Вот только бы она не оказалась намного ужасней той, которую я себе сгоряча напридумывал!
Несмотря на то, что буквально сгорал от нетерпения положить конец всем этим загадкам, в знакомый двор я отправился только через три дня. Пусть-ка Адела тоже помучается неизвестностью, рассуждал я, и, возможно, пожалеет о том, что была так несдержанна со мной в нашу последнюю встречу.
Какова же была моя досада, когда, придя на место, я увидел, что окно в четвертом этаже не горит. Значит, я все-таки опоздал, хотя явился так же, как и в прошлый раз, даже чуть раньше. Может, Адела изменила своему обычному расписанию, из-за того что световой день сделался теперь намного короче? Что ж, вполне допустимое объяснение.
Потоптавшись еще какое-то время на месте, я со вздохом повернул обратно, подбадривая себя тем, что завтра, возможно, мне повезет больше.
Но когда на следующий день, специально отпросившись с работы, я пришел почти на час раньше и снова оказался перед темным окном, меня стали одолевать сомнения. А вдруг моя подруга решила больше не встречаться со мной и для этого поменяла адрес? А вдруг она вообще уехала из города?
Мысли одна хуже другой упорно лезли в голову. Они неотступно преследовали меня все последние дни, стоило мне только появиться во дворе и в очередной раз убедиться, что и сегодня меня здесь никто не ждет. Сознание своей ненужности, какой-то потерянности с каждым днем угнетало все больше, и как ни пытался я себя уговаривать, что это всего-навсего неудачное стечение обстоятельств, отчаяние уже понемногу запускало мне в сердце свои холодные липкие пальцы.
Один раз, не удовлетворившись видом темного окна, я даже поднялся наверх и, позвонив в дверь, долго прислушивался, не раздастся ли там, в глубине комнат, какой-нибудь звук, указывающий на то, что Адела все еще здесь и просто скрывается от меня. Но квартира безмолвствовала, и в тот день я снова отправился домой ни с чем.
После этого я уже больше не приходил во двор. Теперь вечерами я бесцельно бродил по улицам, растерянный и понурый, и если встречал где-нибудь девушку, похожую на мою подругу, тут же устремлялся за ней, но, пройдя несколько шагов и убедившись в своей ошибке, останавливался, досадливо морщась, чтобы через минуту вновь продолжить свой путь. В душе я по-прежнему надеялся, что Адела в городе, что никуда она не уехала, а если и уехала, то не надолго и вскоре должна вернуться. Думаю, только это и спасало меня от депрессии, которая, тем не менее, с каждым днем все больше брала надо мной верх.
И вот удача, наконец, повернулась ко мне лицом. Помню, в какой-то из вечеров, случайно забредя в один из дальних, еще не исследованных мной уголков города, я оказался возле небольшого ресторанчика с претенциозным названием (сейчас уже позабыл, каким), одного из тех, что встречаются сегодня сплошь и рядом, при этом в самых неожиданных местах.
Вдруг до меня донесся знакомый смех. Я поднял глаза и остолбенел: ИЗ ДВЕРЕЙ РЕСТОРАНЧИКА ВЫХОДИЛА АДЕЛА. На ней было узкое вечернее платье какого-то немыслимого фиолетово-бордового цвета, сильно декольтированное, с разрезом почти до пояса. Рядом вышагивал тощий, как жердь, кавалер, по возрасту явно годившийся ей в отцы, и только по плотоядным взглядам, которые он бросал то и дело на свою спутницу, можно было догадаться, что вряд ли этих двоих могут связывать какие-либо родственные отношения.
Парочка направлялась к припаркованному неподалеку шикарному «мерседесу» цвета кофе с молоком. Кавалер галантно распахнул дверцу машины, и, когда девушка уже усаживалась в нее, наши взгляды неожиданно встретились. Кажется, в глазах Аделы мелькнуло что-то, похожее на испуг, она даже слегка побледнела. А может, мне это лишь показалось, потому что произошло все ужасно быстро. Через каких-то пару секунд ее спутник уселся за руль, мотор угрожающе рявкнул, и «мерседес» скрылся из виду.
Проводив его глазами, я долго еще стоял как вкопанный, словно не в силах поверить тому, что все это случилось со мной на самом деле. Я толком даже не знал, радоваться мне или огорчаться. Нет, радости, конечно, было больше. Адела в городе, и это самое главное. Ну, а то, что ей столько времени удавалось водить меня за нос – тут уж ничего не попишешь. В конце концов, сам виноват: мог бы догадаться, что, избегая встреч со мной, девушка просто не включала по вечерам свет, дожидаясь, когда я уйду, а потом спокойно отправлялась по своим делам.
Я имел возможность убедиться в этом в тот же день, когда чуть погодя снова появился в ее дворе. Из окна Аделиной квартиры по-прежнему струился приглушенный свет и слышалась негромкая музыка, а возле подъезда стоял уже знакомый мне «мерседес» цвета кофе с молоком. Значит, все происходило так – или примерно так, – как я себе нарисовал, а что касается подробностей, о них я, возможно, узнаю завтра от самой девушки.
Так, по крайней мере, я думал тогда…
Но возникло новое неприятное обстоятельство, разрушившее все мои планы.
