Первая часть
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
2010
И мне не нравилось
То, что здесь было.
И мне не нравится
То, что здесь есть.
В. Цой, рок-легенда
Глава 1. Буссенар
Люк Монро родился в Квебеке, прекрасной стране, которая называлась когда то, Но-вой Францией. И простиралась от океана до Великих озёр. В те времена солнце не заходило над империей короля-солнца. Весь мир говорил по-французски и подражал французской моде, а обитатели зловредного острова (некогда битые французским герцогом Вильгельмом) завистливо облизывались, наблюдая за великой страной, из-за вонючего лондонского тумана. Ибо по улицам их столицы текли реки фекалий, а в Версале били освежающие фонтаны. Попытки отобрать что-либо силой, заканчивались для британского волка (львов там никогда не водилось) кровавой баней, которую устраивали ему французы. Начиная с Орлеана и Форминьи* и продолжая боем при Бич-Хэде*. Но недалекие потомки Людовика XIV потеряли и Индию, и Канаду, и уважение собственного народа. И закончилось это для них 1793м годом и головой Людовика XVI в корзине для белья. Великая французская революция была кровавой, безжалостной и неизбежной, как и всякая революция. Французы, даровавшие, незадолго до того, свободу американцам, добились ее и для себя. И кроме великого лозунга «Liberté, Égalité, Fraternité» принесли миру еще немало пользы. Ту же систему мер и весов, которой весь мир пользуется и поныне. А заодно проветрили тухлые монархические чуланы в Пруссии, Австрии, Испании. До смерти перепугав «коронованных» особ на Неве и Темзе. Уже не говоря о том, что подарили миру величайшего полководца в истории, зажегшего красное солнце Аустерлица, и покорившего Европу. По сравнению с ним Цезарь и Александр кажутся жалкими бойскаутами. Англичане до сих пор пугают Наполеоном детишек, когда те не хотят жрать овсянку.
К Люку все эти исторические события имели весьма посредственное отношение, по причине его афро-канадского происхождения. Отец его, Жак Монро – гора мускулов эбе-нового цвета, был охотником на медведей и прочих зверушек, кои в немалом количестве водились в Канаде 60х годов XX века. Мать Люка, Клариссу – квартеронку фантастиче-ской красоты, он встретил в придорожной забегаловке, где она работала официанткой. После совместно проведенной ночи – она не была особо бурной, но все остались доволь-ны – он увез её в охотничий домик посреди диких лесов. Где на сотни миль не было, ни одного человека, во всяком случае, живого. Там, зимой 1968го, и родился Люк. Кларисса обошлась без посторонней помощи – вертолет с врачом прилетел, когда Люк вовсю орал, возможно, излагая доку своё мнение о нем.
Люк рос крепким и смышленым парнем, унаследовавшим звериную силу отца и коша-чью грацию матери. Из него мог получиться неплохой футболист или спринтер. С семи лет его жизнь проходила между пансионом и летними каникулами в лесу. В 13 лет он осиротел – отец не вернулся с охоты. Возможно, встретил зверя более сильного и ловкого, чем он сам. Мать вернулась к карьере официантки, а Люк стал подумывать о самостоятельной жизни. К которой он перешел в семнадцать лет, подавшись в Монреаль – зарабатывать на жизнь. Образование его оставляло желать лучшего, потому приходилось заниматься неквалифицированной работой. Портовый грузчик, подсобный рабочий на автозаводе, вышибала в сомнительном клубе, даже охранник в тюрьме. Это далеко не полный послужной список Люка за шесть лет поисков лучшей жизни. Скопив несколько тысяч местных долларов, он решил податься на запад. С комфортом доехать не получилось – дешевая шлюха в мотеле позаимствовала все его деньги. Пришлось продвигаться автостопом. Добравшись до Манитобы, Люк устроился поденщиком на первую попавшуюся ферму. Здесь он и встретил Зосю.
Вообще, в Канаде много выходцев из Малороссии или, как её ещё называют, Украины. Одни приехали в начале XX века, привлеченные дешевой плодородной землей и сход-ным, с их родным, климатом. Другие бежали сюда в 20е годы, спасаясь от коллективиза-ции и прочих прелестей местной жизни. Деда Зоси занесло за океан иначе. Перед войной он был трактористом в дружном коллективном хозяйстве таких же пожирателей сала и горилки, как он сам. Малороссы, как народность, сформировались в XII-XIII веках, из той части посткиевской Руси, что не попала в вассальную зависимость от потомков Темучина*. Эта часть была завоевана католической Польшей, и поголовно обращена в рабство. Отношения между поляками и черными росами (тогда эта территория называлась Чёрная Русь, по причине черноземной почвы и неряшливости местного населения) строились по принципу «спартанцы – илоты*» или «инки – кечуа*». Одни были, заведомо, господами, другие – рабами. С покоренным населением паны особо не церемонились, пресекая любое неповиновение изощренными казнями. Особенно им полюбился древний способ, возрожденный их валашским соседом Владом Тепешем – на редкость кровожадным потомком даков*, послужившим, впоследствии, прообразом голливудского Дракулы. Способ этот заключался в том, что жертву насаживали на заостренный кол (женщину – причинным местом, мужчину – единственным подходящим отверстием) и оставляли на некоторое время. Постепенно кол пронзал всё тело и выходил через плечо, шею или грудь. По степени жестокости и мучительности, этот способ убийства сравним, разве что, с газовой камерой или электрическим стулом. Под воздействием таких воспитательных мер, появился этнос с чисто рабской психологией – неблагодарный, жестокий, всегда готовый на подлость и предательство. Что он и доказал, отблагодарив своих русских освободителей Мазепой, Петлюрой, Бандерой и прочей сволочью. Наградив, заодно, ярлыком оккупантов.
Представителем вот такого, яркого и самобытного этноса, и был Микола Предыбайло, тракторист малоросского колхоза имени Карла Маркса. Учитывая то, что Маркс – этниче-ский иудей, а 99% черносотенцев* были малороссами, название более чем ироничное. Сам Микола редко задумывался над тем, «кто такие Карл и Маркс». Вообще, думать не относилось к его добродетелям. В свободное от трактора время он предпочитал спари-ваться с местными марфутками и акулинками. Трактористом, надо признать, он был не-плохим. Его даже в комсомол приняли, несмотря на махновское прошлое его родителя, благополучно сгинувшего на строительстве Днепрогэса. Сам он мечтал стать бригадиром и жениться на Алене, толстомордой девахе из того же села. Казалось, жизнь шла как по салу. Но тут вмешалась война и открыла Миколе его истинное предназначение.
Через неделю после начала войны Микола месил грязь в самой обычной пехоте, хотя срочную прослужил в танковых частях. Просто половина танкового парка была уничто-жена, ленд-лиз* на Россию еще не распространялся, а винтовку сделать проще, чем танк. И тысячи артиллеристов, саперов и танкистов шли умирать «за родину и Сталина» с обычными «мосинками» в руках. В планы Миколы не входило умирать, тем более за «москалей и хачика», сгубивших его отца-подонка. Да еще в пехоте. И тут, на его счастье, полк попал в «котел», один из тех, что как грибы росли в первые дни войны. И немецкая листовка, призывавшая красноармейцев сдаваться в плен, очень кстати подвернулась. Пе-ред тем, как выбежать с поднятыми руками на дорогу, по которой шла нацистская колон-на, Микола оглушил и связал сержанта своей роты, с которым вместе «выходил из окру-жения». Сделал он это с целью сдать «жида» немцам, и тем завоевать их доверие. То, что сержант был грузином, его особо не волновало. Как, впрочем, не взволновало и немцев: большого носа, черных глаз, недельной щетины и, до кучи, комсомольского билета в кар-мане оказалось достаточно, что бы стал Гиви Микадзе мучеником холокоста. Надо ли го-ворить, что приговор, проходя проверку на лояльность новым хозяевам, привел в испол-нение Микола Предыбайло.
Так началась его служба новому порядку. У немчуры были неглупые особи, которые понимали, что отправлять его в состав власовских или каких либо других частей, состоя-щих из русских коллаборационистов, не имеет смысла. Ибо предатель всегда и трус, а ра-бу без разницы кому служить, лишь бы спасти свою шкуру. Да у Миколы на лбу было на-писано: «только не в окопы». На покатом, жирном лбу плотоядного дегенерата. Зато нем-цы разглядели его истинный талант, талант убийцы и садиста. И нашли ему применение в лагере смерти «Тростенец», под Минском. Здесь он раскрылся во всей своей красе – уби-вал и калечил не только по приказу, но и по собственной инициативе. Делал это с удо-вольствием и изощрённостью. Разорванная промежность семилетней еврейской девочки – не самое гнусное из его художеств. Не будь он представителем расы недочеловеков (по определению самих нацистов), его бы взяли в ряды СС. Сам Микола был очень доволен своей жизнью, но всё хорошее заканчивается. Закончилось и для него, с ревом дизелей русских Т-34. От них он драпал на запад, каждый миг, ожидая смерти – кол не кол, а доб-рую пулю в затылок он заслужил. Хотя это слишком гуманно для такой сволочи.
Так он добрался до самой Эльбы. И тут ему снова повезло. В сотне метров от разбитого «Тигра» он нашел труп канадского пехотинца – голова отсутствовала, руки судорожно сжимали пустую базуку. Она сделала своё дело, отправив танк и его экипаж на свидание с Гинденбургом, но жизнь бойцу не спасла. «Тигр» тоже успел выстрелить. Обшарив труп, Микола установил имя солдата – Ник Закаралюка, потомок тех самых малоросских переселенцев, фермер из Манитобы. Как повезло Миколе – даже имя менять не надо! Переодевшись в форму покойника, он сложил в карман два письма – одно, не отправленное Ником, и второе, из далекой Манитобы. Цепочку с жетонами выбросил – группа крови не совпадала. После чего взял базуку, подбежал к танку и несколько раз ударился об него головой. Сильно, но аккуратно, чтобы не повредить низколобый череп. И упал, обливаясь кровью.
Санитары подобрали его через пару часов. В госпитале не удивились, что раненный герой напрочь забыл английский. Многие эмигранты продолжают общаться на родном диалекте и владеют им лучше, чем языком своей новой родины. Закаралюку-Предыбайло наградили медалью и отправили домой – война уже закончилась.
Дома у Ника никого не оказалось, кроме глухого подслеповатого деда. Да и тот отпра-вился, через месяц, в царство Аида, Не без помощи Миколы, конечно. Подлог его остался нераскрытым, чему способствовали наполовину сожженная физиономия и ореол героя войны. Но Микола сохранял осторожность, без особой надобности не покидая своей отда-ленной фермы. Только спустя шесть лет он рискнул и женился на толстухе Насте – из «своих», канадских малороссов. Через год родился Стасик – будущий папаша Зоси. Опять жизнь пошла как по салу. Но всё хорошее заканчивается.
МОССАД* вышел на него в 1952м, в ходе операции по поимке более крупной дичи. Но и за Предыбайло числилось несколько сотен, прямо или косвенно, уничтоженных жизней. Для обращения к канадским властям не было времени – почуяв опасность, подонок мог податься в бега. Также, не стоило забывать, что он был уроженцем Союза, и тот тоже мог потребовать его выдачи, воспользовавшись плодами чужой работы. На проведение масштабной операции – типа выемки Эйхмана из Аргентины – не хватало ресурсов. Да и не стоил он того. Потому было решено судить его заочно, а приговор привести в исполнение на месте. И вот, в один прекрасный день – не для Миколы конечно – раздался стук в дверь. На пороге стояла очаровательная брюнетка…
Настя вернулась вечером – ездила в город за покупками. Входная дверь была открыта. « – Опять надрался?» – подумала она и вошла в дом. Весь холл был залит кровью, крова-вый след вел в гостиную. « – Свинью в доме резал?» – Настя вошла в гостиную и застыла с перекошенным ртом и округлившимися глазами. Освежеванным оказалось совсем другое животное.
…Похоже, девушка-агент была еще не опытной. Возможно, это было её первое задание, и сделать всё быстро она не сумела. Первые две пули она посылала в спину убегавшего, а затем уползавшего, Предыбайло. Тот стремился в гостиную, надеясь добраться до шкаф-чика со своим любимым дробовиком. Еще две прошли мимо – попали в стену и пол, оста-вив там дыры. И только пятый выстрел достиг цели. Пуля была разрывная, мозги и кровь забрызгали всю комнату.
Труп Миколы валялся посреди гостиной, штаны были спущены, и на левой ягодице красовалась вырезанная ножом свастика. В воздухе стоял запах пороховых газов и спек-шейся крови. Повсюду валялись обломки мебели и разбросанные вещи. Двухлетний Ста-сик сидел в углу, на диване, и игрался папиным мозжечком.
Настя недолго оставалась вдовой. Спустя полгода она вышла замуж за Кевина – бывшего моряка, не обремененного умом и деньгами, зато настоящего англосакса. В Насте его привлекла её ферма, точнее доход с неё. Желанием пахать он не горел, потому были наняты несколько работников. Сам несостоявшийся Дрейк проводил время перед TV, созерцая бейсбольные матчи и потягивая из горлышка «Джонни Уокера»*. А когда доходил до кондиции, начинал «окучивать» жену и пасынка, которого особенно «любил». И было за что – сынок пошел весь в папу, такой же ублюдок. Поначалу дело ограничивалось убитыми кошками и пургеном в выпивку отчима. После приёма такого пойла Кевин долго сидел в туалете и не утомлял Стасика демонстрацией своих шрамов и татуировок, которыми он очень гордился. А когда Стасику стукнуло 13, в лесу был найден труп Боба – его одноклассника и недруга. Боб был насмерть забит ломом, который торчал у него в заднице. Улик на Стасика не было, да и Боб успел достать всю округу. Дело замяли. Спустя два года Кевин прикорнул в поле, после бутылочки виски, и по нему прошелся комбайн, превратив морского волка в груду фарша. Излишне говорить, что комбайном управлял Стасик. В этот раз полиция списала все на несчастный случай. Еще через пять лет умерла Настя – инфаркт от ожирения. Стасик закопал мамашу на семейном кладбище и отправился свататься к Ольге, дочке владельца соседней фермы. Надо сказать, жених он был хоть куда – больше центнера мяса покрытого дюймовым слоем жира, да ещё ферма в придачу. Сделка была заключена быстро и полтора года спустя родилась Зося.
Когда Люк появился на ферме Стаса, Зосе было 15 лет. Но выглядела она на все 18. В отличие от родителей, похожих на чету бегемотов, она была стройненькая, с округлыми бёдрами, небольшими упругими грудями и миленьким личиком, на котором выделялись похотливые губки. Её соски всегда призывно торчали, просвечивая через тонкую блузку, а её заезды в соседний городок плохо заканчивались для местных парней. Вслед за ней прилетал папаша с бейсбольной битой и начинал крушить ребра и зубы незадачливых кавалеров. До лома пока дело не доходило, но и так от Зоси шарахались как от чумы. А девочке вовсю уже хотелось. Кстати, местные не могли правильно произнести её имя, и называли её Сосей. Но проверить на деле свои способности ей не представлялось возмож-ным…пока, не появился Люк.
Рельефные мышцы обтянутые кофейного цвета кожей, белозубая улыбка, и «достоин-ство» подчеркнутое узкими джинсами – всё это влекло в нём Зосю, и она буквально исхо-дила жизненными соками. Её папаша – сын фашиста и сам расист – нанял Люка скрепя сердце. Работы было невпроворот, и выбирать не приходилось. Место для ночлега он вы-делил ему в сарае, далеко от дома. Все блага цивилизации, вроде обеденного стола и ду-ша, находились в доме, куда вход Люку был заказан. Обед ему приносила, прямо в поле, Ольга, жена Стаса. Она всячески с ним заигрывала. Но Люк воспринимал её не как жен-щину, а как огромную банку тушенки. Другое дело Зося – таким десертом он не прочь был разнообразить свои постные будни. Случай вскоре представился.
На речку, служившую северной границей фермы, Люк ходил мыться. Там же частенько купалась Зося, нагишом. Как то вечером, время их водных процедур совпало, и желанный коитус произошел. Потом он повторялся в течении двух недель. На речке – вечером, в са-рае Люка – ночью, а иногда и днем. Когда папаша уезжал в город, а мамаша предавалась послеобеденной сиесте. В один из таких моментов, вернувшись из города раньше обычного, Стас их и застал.
– Мою дочь трахает негр! – ярости его не было предела. Он сбегал в дом за топором, и бросился на Люка, едва успевшего натянуть джинсы. Люка выручили природные физиче-ские данные, помноженные на охотничьи навыки, полученные от отца. Он действовал, как подобает человеку, попавшему в экстремальную ситуацию. К тому же, не по своей вине. Единственное оружие, которым он мог воспользоваться, были вилы, стоявшие у стены сарая. Он упер черенок вил в землю и выставил их в сторону нападавшего. Как рогатину против гризли. Стас со всего разбега напоролся грудью на вилы и испустил дух.
Люк быстро оделся, вытащил из кармана покойника двести долларов (тот не успел рас-платиться с ним за работу), подмигнул Зосе: « – Я тебе позвоню», и свалил на стасовом грузовичке. В ближайшем городке он взял напрокат раздолбанный «Шевроле», и рванул на юг. Еще через двадцать минут он пересек границу США.
Оказавшись в штатах, Люк не имел четких планов. Но тут на глаза ему попался номер «Солджер оф Форчун», призывавший вступать в ряды американской армии. Как раз начи-налась очередная буря в пустыне. Для Люка это была хорошая возможность уйти от ка-надской фемиды. Хотя виноватым он, по большому счету, не был. Люк нашел вербовщи-ка, поставлявшего, за процент, пушечное мясо дяде Сэму. Подмахнул контракт и отпра-вился под пули и бомбы, в аравийскую пустыню. Его потенциал не остался без внимания командования и вскоре он уже был бойцом элитной группы, выполнявшей скользкие по-ручения Белого дома. Вроде устранения какого-нибудь наркобарона, оказывавшегося пре-зидентом суверенной страны. Или подрыва нефтетанкера, идущего, почему то, не в США.
Через 11 лет после старта военной карьеры, уже в начале нового века, Люка отправили на задание в западную Африку. В группу входили: огромный швед-альбинос с квадратной челюстью – вылитый Дольф Лундгрен. Девушка-снайпер – латиноамериканка по имени Мерседес, и командир – цээрушник с гнусной рожей. Целью операции был разгром лагеря местных повстанцев и изъятие у них ящика с какими то документами. После чего предстоял отход на вертолете, который должен был прилететь в точку, известную только командиру. С самого начала операции Люка не покидало дурное предчувствие. Что бы развеять его, Люк покопался в документах цээрушника. Сделать это было несложно, ибо тот спал, как убитый, после дозы снотворного, подсыпанного Люком ему в кофе. Среди прочего он нашел секретный кодированный приказ. Шифр был несложный – Люк знал ключ, и без труда его расшифровал.
Из приказа следовало, что командир должен уничтожить всех членов группы, двоих сразу после атаки лагеря, а третьего – после доставки «груза» к вертолету. Выбор персо-налий оставлялся на усмотрение командира. « – Значит, ящик тяжелый, если ему понадо-бится грузчик. Интересно, что в нем?» – подумал Люк. Для себя он уже решил, кто будет единственным выжившим.
Операция по захвату лагеря прошла по плану: Мерси сняла часовых, «Дольф» из грана-томета перебил почти всех спящих повстанцев, а оставшихся добили Люк с командиром. Они же отправились за ящиком. Он оказался тяжелым, килограммов пятьдесят, не мень-ше. Они донесли его до выхода из лагеря.
– Бросай! – сказал командир. Они отпустили ящик одновременно. Командир шел сзади, и у него было преимущество – он уже выхватил пистолет. Люку же надо было развернуться и достать оружие. Выручила его великолепная реакция. Резко присев и отклонившись вправо, он развернулся и молниеносно выбросил правую руку, с неизвестно как оказав-шимся в ней ножом, в сторону врага. Удар пришелся точно в горло. Захрипев, командир завалился на бок. Окровавленные джунгли приняли ещё одну жертву. Тут же, невдалеке, раздался выстрел и женский стон – это «Дольф» прикончил Мерси. Значит, на почетную роль грузчика командир выбрал его. Что неудивительно – огромный швед мог один ута-щить груз хоть до Сахары. Теперь он направлялся в сторону Люка. Он шел, не таясь, ожи-дая встретить живого цээрушника и мертвого Люка. Укрывшись за стволом дерева, Люк не спеша прицелился. Граната из подствольника разнесла «Дольфа» на куски. О чем Люк пожалел, когда обыскал командира. При нем не оказалось карты, с отметкой о месте по-садки вертолета. Наверное, командир отдал её «Дольфу», что бы расположить его к себе и не наводить на мысль, что и его шлепнут. От шведа теперь остался только фарш, разбро-санный по джунглям. Значит, придется выбираться самому. Но сначала надо было узнать «с чем пирог». Ящик оказался полон золотых слитков. Повстанцы позаимствовали его у местного правительства. ЦРУ пронюхало, и решило перехватить для собственных нужд. Отсюда необходимость устранения исполнителей.
Люк закопал ящик недалеко от лагеря, тщательно запомнил место и координаты, и стал выбираться из джунглей. Он ориентировался по GPS, пока не села батарея. Дальше при-шлось идти наугад, с одним компасом. Через три дня он окончательно заблудился. Запасы еды и воды давно кончились, силы были на исходе, сознание покидало Люка.
И тут он встретил людей в камуфляжной форме. Но это были не янки, а бойцы фран-цузского Иностранного Легиона. Их целью был тот самый лагерь, уже разбитый группой Люка. Он им правдиво обрисовал ситуацию, умолчав только о золоте. Да оно их и не ин-тересовало. Сюда их послали помочь местному правительству, с которым Франция со-трудничала. Выслушав Люка, командовавший легионерами капитан сделал неожиданное предложение.
– А почему бы тебе не вступить в Легион? – сказал он. – Боевой опыт у тебя богатый, французский язык ты знаешь, хотя это и не обязательно. У нас служат греки, ассирийцы, марониты*, даже восточноевропейцы. Те вообще как собаки – всё понимают, а сказать не могут. В любом случае, в штаты тебе нельзя – тебя там сразу шлепнут. А у нас ты полу-чишь новое имя, незабываемые впечатления, и выход в отставку через пять лет. С при-личным пенсионом, к тому же.
– С каким, именно? – поинтересовался Люк.
– На жизнь хватит.
– Откуда такие льготные условия?
– Граждане нашей страны не горят желанием умирать за милую Францию, – объяснил ка-питан. – Вот и приходится нанимать иностранцев. К тому же, ты получишь французское гражданство, и никакое ЦРУ тебя заполучить не сможет.
– Тогда по рукам! – согласился Люк.
Так Люк Монро стал Буссенаром. Новую фамилию он позаимствовал у французского писателя XIX века Луи Буссенара, создателя жанра авантюрного романа. Тот, в своё вре-мя, тоже повоевал в Африке, убивая англичан в Трансваале и Оранжевой*.
Люк ещё пять лет колесил по свету. Его тело покрылось новыми шрамами, а банков-ский счет приятно вырос. Выйдя в отставку, он поселился на Корсике. Денег хватило на небольшой домик, к югу от Бастии, и катер, на котором он совершал морские прогулки. Местные жители оказались не столь крикливыми и навязчивыми, как он ожидал. Он вел мирную и спокойную жизнь. Даже хобби завел – стал собирать старинные книги. “Ubi bene, ibi patria!” – мудрое латинское изречение, означающее: «где хорошо, там и отечест-во», как нельзя лучше подходило теперь Люку. Так прошло четыре года, пока в мае 2010 не начались неприятные вещи…
Люк каждый день ездил в город, обедать в кафе «Паннини». И сейчас он сидел здесь, в ожидании заказа размышляя над вчерашним происшествием. Когда вечером, возвращаясь с пристани, он заметил «хвост» из двух крепких ребят. Они «вели» его до самого дома. А там он, после короткой схватки, убил их и закопал в саду. При них оказались американ-ские паспорта. Значит, они были из ЦРУ. Его нашли, и пора менять место дислокации.
Люк поднял глаза и обомлел. За столиком в углу сидел тип в черном, длинном – в та-кую жару! – плаще. Сидел и пялился, своими черными, как бездна глазами, на Люка. Он появлялся здесь уже целую неделю, и сидел в углу, сверля Люка своим страшным взгля-дом. Люк Буссенар не боялся никого в этой жизни, но от этого взгляда ему становилось не по себе. Увидеть этого типа сейчас он никак не ожидал, ошибочно увязав его с уже мертвыми цээрушниками. Теперь стало ясно, что к ним он отношения не имеет. Иначе, после вчерашнего происшествия, он бы здесь не появился. Тогда кто он?
Но Люка сейчас больше занимали мысли о предстоящем отъезде. Надо было собрать вещи, самые дорогие, позвонить агенту по недвижимости и дать ему указание продать дом. С этими мыслями он вернулся домой. Здесь его ждал еще один сюрприз. Пришло письмо. Хотя Люк ни с кем не переписывался. В конверте оказался лист бумаги с одной строкой: «Ваш ящик у нас», и билет на футбольный матч «Марсель» – ПСЖ.
« – ЦРУ или канадская полиция навряд ли станут загадывать такой ребус. Значит, кто-то ещё. Кто-то связанный с тем типом из кафе «Паннини». Но как они могли узнать о ящике с золотом, и тем более, забрать его?» – размышлял Люк. Никто, кроме Люка, не знал, где он спрятан. « – Придется съездить на футбол, там все и узнаю» – решил он. – «Матч со-стоится в воскресенье, в 20:45. Сегодня суббота. Успею».
Следующим утром, Люк взошел на борт своего катера и взял курс на Марсель.
Глава 2. Соня Иванова
Соня родилась в семье советских дипломатов. Её родители вместе учились в МГИМО. Тогда и поженились. Потом уехали в Африку, работать в советском посольстве в Анголе. Там родилась Соня, в 1980м году. Мать скончалась при родах, отец один воспитывал доч-ку. Он оставил дипломатическую карьеру и перешел на должность в МИДе, обзаведясь кабинетом в здании на Смоленской площади. Соня получила в наследство от матери бла-городную красоту, от отца – несгибаемую волю, и от обоих – острый, пытливый ум. Дет-ство у неё было безоблачным и светлым. Училась она прекрасно, особенно преуспевая в языках. И отец прочил ей, в продолжение семейных традиций, дипломатическую карьеру.
Но тут грянули перемены в стране. Новая власть привела свои «кадры», и отца выки-нули как ненужную мебель. Не потому, что он был бесполезным сотрудником, напротив – он стоил десятка других. Просто не в его правилах было облизывать задний фасад власти. Холуев в этой стране всегда любили, а независимых преследовали. Такого унижения он не пережил, угас в течение какого-то года, от нервного истощения. Но Соня не осталась без заботы. Опеку над ней взял её дядя-кагэбэшник. В отличие от её отца, он не только удержался на плаву в мутных водах перемен, но и пошел в гору. Основал сеть мебельных магазинов, отмывавших грязные «бабки» любого происхождения. Официально, владельцем сети считался какой-то Арчил, но на деле всем заправлял Сонин дядя. Просто продолжая работать в «конторе», он не мог официально заниматься «бизнесом». Порядки у него были строгие, и когда Арчил проворовался, то оказался на дне Клязьмы, с цементным стаканом на ногах. Что в прочем, в то время было обычным делом. Времена стояли веселые, ежедневные трупы никого не удивляли. Банды отморозков держали в страхе всю страну. Люди передвигались по улицам короткими перебежками. Со всех концов развалившегося «совка» хлынула в столицу всякая непотребная мразь – на «заработки». Вчерашние люмпены стали «авторитетами» и гнули пальцы, с презрением глядя на нормальных людей. А из динамиков музыкальных ларьков, как насмешка, звучала песня «Хэппи нэйшнл», шведской группы, именуемой в народе «Ася-Бася»*. Нищая, окровавленная, безнадежно счастливая нация.
Соню эта грязь тоже не миновала. Когда ей было 13 лет, у неё на глазах, толпа корот-коногих ублюдков насмерть забила её парня. Первую – платоническую, конечно – любовь. Приглянулась им его кожаная куртка. Прохожие равнодушно взирали на экзекуцию. А напротив, через дорогу, счастливые старушки растаскивали «сникерсы» из свежеограб-ленной палатки. Труп продавщицы, валявшийся тут же, их ничуть не смущал.
Этот случай изменил жизненные планы Сони. И дело даже не в погибшем пареньке. Какие могут быть чувства в 13 лет? «Тебя кто больше «вставляет»: “E-Type” или Коля?». Дело было в самой Соне, в её врожденном чувстве справедливости. Она не могла безуча-стно наблюдать за безнаказанным торжеством всякой мрази. И она решила пойти по дя-диным стопам, ведущим в ГБ. Что именно оттуда направляется весь этот беспредел, она еще не знала. Просто, «комитету» надо было, как следует запугать, и без того не особо свободолюбивый народ. И делать с ним всё, что угодно.
Для начала, она записалась в секцию каратэ, которой руководил какой-то контуженый «афганец». На поверку, «афганец» оказался обыкновенным бандитом, набирающем «ко-манду» из малолеток. Однажды, после тренировки, он попытался прижать её в углу. Это закончилось для него еще одной контузией, в область детородного органа. Мстить он не решился, зная кто её дядя. Но некоторое время ей пришлось ходить оглядываясь.
Закончив, с отличием, школу и отучившись на юрфаке, Соня поработала, некоторое время, в ментовке. Она была потрясена тем, как всё там прогнило. Один сослуживец рас-сказывал ей, как они громили магазины, во время путча, свалив потом всё на мародеров. Лично у неё от путча осталось только одно приятное воспоминание – радостный танковый салют по мятежному Белому дому. И сообщение по радио о том, что бунтовщики, штурмовавшие Останкино, уничтожены.
Наконец, её мечта сбылась. Не без помощи дяди, конечно, она стала рыцарем плаща и кинжала, получив должность аналитика в конторе.
Ситуация в стране к тому времени особо не изменилась. Просто внешне всё стало чуть приличней – пыль в глаза западу. Бандиты легализовались. И управляли страной под кон-тролем КГБ, периодически меняющем название, но не сущность. «Комитету» надоело по-стоянно фальсифицировать результаты выборов и промывать мозги вконец отупевшему населению. Он открыто отменил конституцию и объявил своего одиозного ставленника «пожизненным президентом». Наличие ещё одного, «законно избранного» пару лет назад, президента, комитетчиков не смутило. Младший «презик» (так в народе стала звучать уменьшительно-ласкательная форма слова «президент») удостоился звания «представительного президента» и получил право подписывать несущественные документы. «Пожизненный» продолжал политику угодную его хозяевам из комитета и финансистам из нефтесектора. В стране господствовала плутократия*. «Главу государства» теперь чаще называли «диктатором». Малорослый и невзрачный, он унаследовал все «лучшие» качества своих кумиров и предшественников – Гитлера, Пиночета, Франко и Пол Пота. Все они были злобными недомерками, уничтожившими тысячи и миллионы людей. И все они плохо кончили. Все они (за исключением, разве что, чилийца и испанца – но им, как раз, власть далась недаром) правили народами склонными к дисциплине и раболепию. Лафайет*, Гарибальди или Че Геварра не вставали у них на пути. И власть они теряли либо под внешним нажимом, либо в результате благородного заговора, в котором участвовали те немногие, кто ещё сохранял здравомыслие.
Российский вариант на тот момент не был исключением – во многих странах под тем или иным видом к власти приходили радикальные плутократы с фашистским уклоном. «Российская империя тюрьма, но за границей та же кутерьма»*. Просто здесь всё прини-мало особенно неприглядный вид. Как в поговорке про неумного человека и его лоб. Так и диктатор. Классический продукт своей системы (он был выходцем из КГБ), к тому же явный германофил, он насаждал полуфашистские порядки. Доходило до того, что на день Победы по TV крутили нацистские пленки 30-40х годов. Пенсионеры, инвалиды и бес-призорные дети открыто были признаны «лишними элементами». Диссидентов нещадно уничтожали. Свободная пресса давно уже была раздавлена. Людям внушали, что они – быдло и по своей вине влачат жалкое существование. А им было всё до фонаря и они не желали замечать, что творится у них под носом. Работа по найму стала аналогом рабства, а про профсоюзы никто и не слышал. Но высокие цены на нефть создавали видимость «стабильности», и никому не приходило в голову бороться за свои права – «каждой собаке палку и кость»*- или замечать чужие беды. «Бойтесь равнодушных» – сказал один умный.
Соня, работая в аналитическом отделе, всё больше убеждалась в том, что больной не-излечим. Но, со временем, она стала циничной. И, с презрением относясь к покладистым соотечественникам, считала, что каждый народ имеет то правительство (или оно имеет его), которое заслуживает. Но мечта о справедливости не угасла совсем. Теперь вопло-щение зла, и не без основания, она видела в лице диктатора. Плюгавый на вид, жестокий, мстительный и хитрый выродок оказался на вершине власти. И с этим ничего нельзя было поделать. Постепенно Соней завладела мысль шлепнуть гада. За невыразительную внешность и кровожадность, она мысленно прозвала его «мышь с топором».
Хотя, по меркам примитивного обывателя, Соне было грех жаловаться на жизнь. Доро-гая квартира, престижная машина, интересная работа, прерываемая иногда приятными командировками в цивилизованные страны. С не очень цивилизованными целями. С которыми она, благодаря своей внешности, ловкости и уму, справлялась виртуозно. Ибо талантливый человек талантлив во всем. Например, вывезла одного диссидента из Англии, завернутого в персидский ковер. Бедняга «застрелился» потом в тюрьме, из автомата в затылок. Один террорист, с её помощью выбросился из окна, а другой насмерть унюхался порошка, с какой-то добавкой.
Кстати, о терроризме. В эпоху начатую поджогом Рейхстага и продолженную подры-вом жилых домов и тараном небоскребов, борьба с терроризмом стала великолепным со-усом, под которым можно подать любую гнусность. Будь то захват целой страны, богатой нефтью, или геноцид местного этноса.
Жара стояла страшная, как будто не конец мая, а середина июля. Соня заехала во двор своего дома на Покровском бульваре и припарковала красную «Тойоту Супра» у подъез-да. Прежде чем выйти из машины, она огляделась по сторонам – профессиональная при-вычка, не лишняя в этом мире. Мало ли какие сюрпризы. Сюрприз был, хотя и ожидаемый – в глубине двора, под древним, полусгнившим, но всё еще цветущим дубом, на скамейке сидел тип в длинном черном плаще. Сидел и сверлил Соню взглядом непроницаемо черных глаз. Ей даже показалось, что у него нет ни белков, ни радужных оболочек – одни зрачки. Но пришла к выводу, что это чушь. Этого типа она наблюдала уже в течении недели. На одной и той же скамейке. « – Какого черта ему от меня надо?» – подумала Соня. « – Кто он – маньяк?» – в маньяков она не верила – ещё одна страшилка для обывателей, придуманная ментами для того, что бы закрывать сразу полсотни «висяков», пришив всё одному пойманному убийце. « – Из конторы?» – Вряд ли. Соня держала свои мысли при себе и не болтала лишнего. Других вариантов не было. « – Насрать!» – раздосадованная Соня ногой захлопнула дверцу машины, и направилась к подъезду. Поднявшись на второй этаж, она вошла в свою уютную квартиру, увешанную африканскими артефактами, привезенными отцом. Навстречу выбежал огромный, черный с белым жабо, зеленоглазый кот. Он приветствовал Соню громким мяуканьем.
– Что, проголодался людоед? – сказала Соня. – Сейчас покормлю. – Тони (Соня провезла кота из Англии пять лет назад, и назвала именем тогдашнего премьера Блэра) заурчал и стал тереться о Сонину ногу. Соня прошла на кухню, наложила полную миску корма и отправилась в ванную.
Скинув одежду, она посмотрела в зеркало: благородный овал лица, большие лучистые серые глаза под высокими тонкими бровями. Точеный нос, красиво очерченные губы. Со-ня подняла длинную изящную руку и распустила стянутые в тугой «хвост» волосы. Рос-кошные каштановые локоны заструились по плечам. Две пряди упали спереди, прикрыв высокие и упругие, как у девственницы, груди. Она нетерпеливо откинула волосы назад, придирчиво оглядывая свою фигуру. Стройные длинные ноги, составляющие значитель-ную часть её ста восьмидесяти сантиметров роста. Плоский живот с маленькой впадинкой пупка. В меру округлые бёдра, подчеркнутые тонкой талией. Тело двадцатилетней, а ведь ей уже тридцать. С такими данными она даст фору любой топ-модели! Соня встала под душ и струи чуть теплой воды потекли по её шелковистой коже, слегка тронутой золотистым загаром – она посещала солярий, считая, что её кожа слишком бела.
Обтершись огромным полотенцем, не одеваясь, она прошла на кухню. Тони укориз-ненно посмотрел на хозяйку и демонстративно удалился. Соня отрегулировала кондицио-нер – «чертова жара!» – и открыла холодильник, в поисках чего ни будь съестного. Жила она всегда одна. И хотя мужчины сходили от неё с ума, она редко кого к себе подпускала. И тем более, ни с кем вместе не жила. По её собственным словам, «не любила, когда ря-дом храпит что-то волосатое». А рожать детей ей и в кошмарном сне не могло привидеть-ся. Один раз, ей не было и семнадцати, она забеременела. Но здравый смысл возобладал над инстинктом самки, и она сделала аборт. С тех пор она всегда была осторожна и по-добных казусов не допускала. Готовить Соня не любила, считая это непозволительной тратой времени. Потому в холодильнике были одни полуфабрикаты. Она достала упаков-ку готовых – только разогреть – котлет и забросила их в микроволновку. На коробке кра-совалась физиономия диктатора – глубоко посаженные глаза, узкое злобное лицо.
« – Мышь с топором!» – мысленно выругалась Соня и брезгливо выбросила коробку в вед-ро.
Раздался звонок домофона. Чертыхнувшись, Соня прошла в прихожую и сняла трубку.
– Служба доставки, – пропищал в трубку юношеский голос. Соня нажала кнопку, откры-вающую дверь подъезда и накинула длинный, до пят, шелковый халат. Потом прошла к сейфу, спрятанному за щитом воина Банту, открыла его и достала пистолет. Открыв дверь, она увидела щуплого парнишку с бегающими глазками.
– Вам пакет, госпожа Иванова, – промямлил он, боязливо косясь на пистолет. Соня, молча забрала посылку, расписалась на бумажке, протянутой юнцом, дала ему полтинник на «чай» и захлопнула дверь. Посыльный кубарем скатился с лестницы.
« – Баба-бандос! Ну и ну! Не, лучше пойду работать в «Макдональдс».
С тарелкой дымящихся котлет и банкой ледяного «Холстена», Соня удобно устроилась в кресле и включила телевизор. Шел выпуск новостей. В дверь позвонили. Прихватив пистолет, Соня не спрашивая, отворила. На пороге стояла Лена, соседка с третьего этажа. Она держала ресторан на Тверской, под названием «Крокодил». Баба она была разбитная, с соответствующим лексиконом.
– Чё это ты с пушкой? – в руках Лена держала бутылку «Мартини» и пакет сока.
– Это зажигалка, – нагло соврала Соня, пряча пистолет в сейф. – Купила в Лондоне. – Ле-не, как и всем непосвященным, она представлялась стюардессой европейских авиалиний.
– Из рейса вернулась? Надо отметить! – Лена уже вовсю хозяйничала на кухне, приготов-ляя коктейли. – У тебя оливки есть?
– Посмотри в холодильнике, – ответила Соня, прожевывая кусочек котлеты и мельком глядя новости. На полутораметровом экране блеяло политическое «лицо»:
«Мы в позапрошлом веке заплатили китайцам за аренду Порт-Артура. А так и не пополь-зовались! Пусть теперь гонят взад! Не хотят по-хорошему, возьмем силой. Я лично готов возглавить поход на желтозадых! Мы вымоем сапоги в Желтом море!». Лена принесла два бокала и расположилась во втором кресле.
– Слушай, сколько времени прошло, а эта политическая проститутка всё на плаву! – ска-зала она, глядя на экран.
– Такое не тонет, – ответила Соня, потягивая коктейль.
– Вот ты мне объясни, откуда такие черти берутся?
– Когда страна проигрывает войну, мировую или холодную, а в ней царят беспредел и нищета, обыватель начинает искать виновных. Пойти набить морду начальнику или сосе-ду-бандиту он… – Соня на секунду прервалась, подыскивая ёмкое слово.
… – Бздит, – подсказала Лена.
– Точно, – согласилась Соня. – и он обрушивается на представителей других наций или рас. К тому же приятно почувствовать себя не самым убогим созданием на Земле. Мол, есть еще более низкие твари. Фашизм всегда зарождается на помойке. А такие вот козлы, – она кивнула на экран – направляют злобу в нужное им русло. Причем, те «пришельцы», которые реально мешают обывателю, в черный список не попадают. Например, «хохлы» – как ты их называешь. Вытесняют местных с рабочих мест и двадцать лет воруют газ. И ничего. А все потому, что они пролезли во все звенья власти. Вот этот, например. – Соня кивнула на экран. Там любителя мыть сапоги сменил некто Мулько. Он рассуждал о «пе-реизбытке «второсортных» иностранцев в российском клубном спорте». – Если он такой патриот, почему не пересядет с «Мерса» на родную «Таврию»? Потому «яйцеголовым», набираемым, кстати, из среды дремучих люмпенов, остаются только негры и индусы. Их убивать разрешают. – Соня знала, о чем говорит: банды «скинов» снаряжались комитетом и выполняли его инструкции.
– А почему «яйцеголовые»? – спросила Лена.
– Потому что у них вместо мозгов – яйца, – пояснила Соня.
– Смотрю, ты всё суррогатами питаешься? – сменила тему Лена.
– Я не привередлива.
– Приходи ко мне в «Крокодил», у нас прекрасная кухня.
– Мне ваш контингент не нравится. Сутенеры, бандиты, нувориши и прочая шваль.
– Я тебе устрою отдельный кабинет, там поужинаешь вдали от быдла. Вкусно и калорий-но, – Соня в это время приканчивала вторую котлету. – И вообще, как ты поддерживаешь такую прекрасную форму? – завистливо глядя на Соню, сказала Лена. – Мне постоянно приходится придерживаться диеты по принципу: «Завтрак будет завтра, на обед – винег-рет, ну а ужин на х…й нужен».
– Я просто очень энергичная, – ответила Соня, а насчет ресторана – ладно, как ни будь зайду.
– Давай еще по стаканчику? – предложила Лена.
– Нет, на сегодня хватит. – Соня деланно зевнула.
– Ну, тогда я пойду. Надо дворняг покормить.
– Ты что, собак завела?
– Да нет, племянники на каникулы приехали, два малолетних монстра.
Соня проводила подругу до двери. Теперь она только вспомнила про пакет, принесен-ный посыльным. В конверте оказался конверт с листком бумаги. Послание состояло из одной фразы – «мышь с топором», и номера сотового телефона. Соню бросило в пот – она никогда не произносила этих слов вслух. Кто бы мог прислать ей это? И что ему нужно? Возможно, тип в черном как то с этим связан? Вопросов было много, а прояснить их мож-но было, только позвонив по номеру из конверта. Звонить с мобильного или домашнего было опасно – КГБ «слушает» всех, своих сотрудников в первую очередь. Значит…
Соня оделась и направилась к ближайшему таксофону.
Глава 3. Аи Номура
Большой четырехмоторный самолет появился над городом со стороны утреннего солн-ца. От него отделилась черная точка и заскользила вниз. Вскоре над ней раскрылось белое облачко парашюта. Точка приближалась к земле… Вдруг всё осветилось ослепительно белым пламенем. И город мгновенно сгорел. Лучи смертоносного света сжигали людей на ходу. Полностью. На землю падали лишь обугленные кости. Люди умирали прежде, чем понимали, что произошло. Смерть напала на них со скоростью света. Затем налетела воздушная волна. Она опрокинула горящие здания и добила уцелевших людей. Сто тысяч человек были убиты в течении одной минуты. А выжившие были поражены невидимым врагом. От радиации не было спасения ни в подвалах, ни в убежищах. Когда уцелевшие, но уже обреченные на медленную смерть, люди вышли из своих убежищ, пошел дождь. Он был черным от пепла, в который превратились город и его жители.
Так, 6 августа 1945 года, человечество перешло черту, совершив тягчайшее из своих преступлений. Янки отыгрались на мирном населении, за блестяще проведенную военную операцию в Пирл-Харборе. Это как если бы вас достал сосед, и вы пошли и разбили его машину. А он пришел к вам в дом, облил бензином ваших детей и поджег. Неадекватное возмездие. Жертвой его стали мирные жители Хиросимы.
Маленькой Иосие тогда было всего два года. Она избежала участи тысяч других жите-лей Хиросимы, умерших впоследствии от лучевой болезни. Помните ту девочку, которой врач посоветовал сделать тысячу журавликов-оригами? И тогда она, мол, вылечится. Она закончила тысячного* и умерла. Иосие выжила и осталась здорова. Правда, долго не мог-ла родить ребенка. Только в 35 лет она произвела на свет Аи. Девочка росла здоровой и красивой. Но в её генах, унаследованных от матери, сидела бомба замедленного действия. Она то и рванула, когда родилась Оичи.
С отцом Оичи Аи познакомилась в зале игровых автоматов, столь популярных в Япо-нии. Речь идет не об «одноруких бандитах», выкачивающих деньги из наивных любителей легкой наживы, а о танцевальных ковриках и различных симуляторах, известных под названием «аркады». Аи тогда училась на биологическом факультете Токийского университета, а Койси готовился стать программистом и работать в «Сони». Полгода спустя они поженились, а еще через шесть месяцев родилась Оичи – зачата она была до свадьбы. Но радостью её рождение для них не стало – она оказалась слепой и с совершенно неразвитым мозгом. Бомба Хиросимы достала её из прошлого. Аи и Койси были в шоке. Койси начал пить и закончил жизнь в пьяной драке с отморозками из якудзы. Аи, напротив, приняла удар мужественно. Оставив дочку на попечение бабушки, она продолжила обучение. Её целью стало найти возможность изменять генокод человека, ещё на стадии эмбриона меняя его параметры. И предупреждая любые нежелательные наследственные изменения. К тридцати двум годам она уже была ученым с мировым именем. Она имела ряд наград в области микробиологии и генной инженерии. Но наиболее важные свои исследования она еще не публиковала. Причиной того была не только её гордость ученого, не позволявшая предавать гласности еще «сырые» материалы. Но и нежелание её единственного спонсора, г-на Казуёши Кимура. Кимура разбогател во времена «японского экономического чуда». Тогда американцы не жалели денег на восстановление, ими же разрушенной, японской экономики. «Не можешь победить врага – купи его». Таков один из их принципов. Г-н Кимура использовал деньги врагов с умом и стал одним из богатейших людей не только Японии, но и всего мира.
На исследования Аи он денег не жалел: её офис и лаборатория находились в «Тошо», огромном двухбашенном небоскребе, на 243 метра возвышавшимся над центром Синдзю-ку – сердца Токио. В распоряжении Аи Номура было не только лучшее в мире научное оборудование, но и собранные со всего света высококлассные специалисты. Результаты не заставили себя ждать. Пока другие ученые бились над расшифровкой генома человека, Аи уже с ним работала. И значительно продвинулась в этом направлении. Не за горами был тот день, когда человеку, еще до рождения, можно будет придать иммунитет от любых болезней (будь то чума или СПИД), улучшить его интеллект или физические способности. Или изменить пигментацию глаз и волос. Африканец – натуральный блондин или голубоглазый японец уже никакая не фантастика. Но это так, на десерт. Главное заключалось в том, что становилось возможным создание качественно нового человека – без болезней, с гораздо более продолжительным активным периодом жизни (благодаря несравненно более долгому функционированию стволовых клеток) и, возможно, с более высоким этическим уровнем. Становилось возможным то, о чем люди только мечтали. И временами лишь выдавали желаемое за действительное. Как те же германские нацисты, которые, с какого-то перепугу, объявили себя «высшей расой». Забыв о том, что как бы ишак себя не называл, арабским скакуном он не станет. А методика Аи могла реально улучшить породу человека.
Но, как уже говорилось, делиться знаниями Аи и г-н Кимура не спешили. Кимура опа-сался, что они могут попасть не в те руки. Как то он намекнул Аи о том что, возможно, он нашел людей, которые помогут ей на практике опробовать свои изыскания. И обещал вскоре её с ними познакомить. А пока, Аи Номура продолжала свои исследования, уве-ренно продвигаясь к цели. Единственное, что её огорчало, это то, что все её достижения не могут помочь Оичи. Но, зато, она могла быть уверена, что другого ребенка родит абсо-лютно здоровым, заранее изменив его ДНК.
А по ночам, иногда, ей снился четырехмоторный самолет.
Аи покинула «Тошо» в половине седьмого вечера и отправилась в «Кейо Плаза». Там находился ресторан, в котором она любила ужинать. Сегодня у неё там была назначена встреча с господином Кимура.
Аи села за столик и стала изучать меню, услужливо поданное официантом. Её взгляд привлек человек в черном костюме. Она подумала, что уже видела его в последние дни. Он сидел и, не отрываясь, смотрел на неё. Аи привыкла к взглядам мужчин, которые оце-нивали её стройную гибкую фигуру, блестящие черные волосы, нежные розовые губы и огромные темно-карие глаза, опушенные длиннейшими ресницами. Их взгляды были полны восхищения и вожделения, но не встречали взаимности. После гибели мужа она вела почти монашеский образ жизни, отдаваясь только работе. Но взгляд незнакомца не выражал никаких плотских чувств. Он был немигающим и тяжелым, как будто сверлил мозг. У Аи даже заболела голова. Хотя, как ученый, она не могла признать, что причиной этого послужил взгляд человека в черном.
Подошел официант – принять заказ. Аи решила расспросить его о странном европейце, следящем за ней.
– Скажи, Казуи, кто этот иностранец?
– Он живет в этом отеле. Его зовут Леон Перрен. Наверное, француз. Больше я о нем ни-чего не знаю. У меня от этого гайдзина* мороз по коже.
– Спасибо, Казуи, – поблагодарила Аи, после чего сделала заказ.
Минут через пять появился г-н Кимура. Он поприветствовал Аи и сел напротив. Он не-плохо сохранился, для своих семидесяти двух лет. И все еще был полон энергии, потому перешел сразу к делу:
– Настала пора встретиться с людьми, о которых я вам говорил. Завтра вам надо лететь в Женеву, под видом туристки, – сказал он.
– К чему такая секретность? – удивилась Аи.
– Для безопасности. Какие ни будь мерзавцы из Лэнгли* пойдут на всё, лишь бы завла-деть вашими знаниями.
– Кто те люди, с которыми я встречусь?
– Вам лучше узнать всё на месте, они так настаивают. Единственное, что я могу сказать, они – одни из немногих людей на этой планете, которым я доверился. Но на вас я не дав-лю. Решение принимайте сами. Ибо оно будет очень важным, мы даже не представляли себе, насколько важным, – взгляд г-на Кимура вдруг принял грустное, почти трагическое выражение. Аи никогда его таким не видела. – Вам они просили передать, что тогда, воз-можно, вам перестанет сниться четырехмоторный самолет. Для меня эта фраза не имеет смысла, но вам она, возможно, что-то говорит, – добавил г-н Кимура. Аи побледнела, ус-лышав, что кто-то знает её сны, которые она ни с кем никогда не обсуждала.
– Я заинтригована, – сказала она. – Но, вижу, большего вы мне не скажете, – она знала, что г-н Кимура немногословен и тверд в своих решениях. Но не доверять ему у неё не было причин. – Я полечу в Женеву.
– Очень хорошо, – с облегчением произнес г-н Кимура. – Я уже забронировал вам номер в лучшем отеле Женевы. – У меня к вам ещё один вопрос: могут ли ваши генетические усо-вершенствования передаваться по наследству?
– Безусловно. Это одна из главных целей моей работы, – ответила Аи. – Краем глаза она заметила, что незнакомец в черном, тут же встал и удалился.
– Вынужден попрощаться, – г-н Кимура тоже засобирался. – Удачного вам путешествия.
На следующее утро, гигантский аэробус «Эйр Сьюс» уносил Аи к солнечным Альпам.
Глава 4. Анри Леклер
Анри Леклер, выйдя утром из дома, попал правым ботинком в собачье дерьмо. Леклер не любил собак, считая их рабскими созданиями. Ему пришло на ум высказывание Чер-чилля: «когда ваша собака смотрит на вас, она ждет от вас кусок мяса или пинок под реб-ра». Дословная цитата. Но о Черчилле Леклер вспомнил не только в связи с дерьмом. Он был профессором истории и преподавал в Сорбонне. Темой его сегодняшней лекции были события, приведшие к трагедии в июне 1940. Когда Французская армия была разбита войсками нацистов, а британцы были сброшены в Ла-Манш. Благодаря этим событиям, Черчилль стал премьером Англии, сменив облажавшегося Чемберлена.
Англичане были те еще союзнички. Мало того, что трусливо удрали с театра военных действий, так еще захватили французские корабли в Александрии и напали на француз-скую эскадру в Мерс-эль-Кебире. Хорошо еще, что моряками они были никудышными – большая часть французской эскадры прорвалась и ушла в Тулон. Несмотря на численное превосходство врага и неожиданность нападения.
Но, как считал Леклер, французы и сами были виноваты в том, что довели дело до столь плачевного состояния. Выбирали бездарную власть – в стране Филиппа Красивого, Наполеона и Клемансо теперь у власти стояли ничтожества. Социалист Блюм отдал на растерзание фашистам законное республиканское правительство Испании, запретив (!) оказывать им военную помощь. Франко потом резал своих соотечественников как говядину, аж до восьмидесятых годов. Даладье, идя на поводу у хитрых трусов с туманного острова, «умиротворял» Германию. Как можно умиротворить бешеную собаку? Её надо усыпить. Займи французы рейнскую зону в 1936 году, «третий рейх» был бы раздавлен как таракан. И Адольф Гитлер (в девичестве – Шикльгрубер) болтался бы на виселице.
Во Франции имелись тогда и дальновидные политики, например, Барту. Он справедливо полагал, что из двух монстров лучше выбрать Сталина, заключив с ним союз против Германии. Но Барту убили, война началась с совместного нападения немцев и русских на Польшу, а Франция не рискнула выступить сразу, опасаясь оказаться в состоянии войны с Советским Союзом. Даладье, тем временем, уповал на «Линию Мажино», забыв, что в 1914 немцы напали через Бельгию.
Говорят, история не имеет сослагательного наклонения. Так говорят те, кому по фигу как её переписывать. Вдумчивые же ученые, не отрицая и не интерпретируя свершившие-ся факты, способны найти разветвления в ходе истории. Ключевые моменты, которые могли закончиться с другим результатом. И тогда вся история, с данного момента, могла пойти по другому руслу. Например, успей Груши* к Ватерлоо раньше Блюхера, или не сбеги Клеопатра у Акция*, тогда… Но, прежде чем делать подобные выводы, надо про-считать все объективные факты. Были ситуации с неизбежным финалом. В Цусимском бою Того был обречен на победу – его корабли были лучше и быстрей, его комендоры лучше стреляли, его снаряды взрывались*, и наконец, он был отличным боевым адмира-лом, а его визави Рожественский – холуем слабого царя и полной бездарью. В подобных случаях, другого исхода быть не может. Есть еще и закономерные события, которые про-исходят несмотря ни на что. Атомная бомба, в любом случае, была бы создана, не в США, так в другой стране. Или не Рим, так другой полис* захватил бы все Средиземноморье.
Такую теорию профессор Леклер изложил в своей статье, напечатанной в одном из на-учных журналов, за пару месяцев до того майского дня, когда, выйдя из дома он… вспом-нил про Черчилля.
Анри Леклер родился 39 лет назад, в Париже. В семье архитектора и актрисы. Он был единственным ребенком в семье, родители смогли дать ему отличное образование. Он имел талант к гуманитарным наукам и стремительно делал карьеру. В тридцать два года он получил профессорскую степень и собственную кафедру в Сорбонне. Он опубликовал ряд работ и статей, последняя из которых вызвала много шума. Кроме того, он занимал должность главного редактора в одном научном журнале.
Голубоглазый брюнет, выше шести футов роста, подтянутый, энергичный, слегка над-менный, он всегда пользовался успехом у женщин. Жил он в самом центре Парижа, в квартире купленной десять лет назад, после развода с женой – яркой легкомысленной блондинкой, ведущей утреннего телешоу. Их сына, шестнадцатилетнего оболтуса, он не видел уже год, с тех пор, как перестал давать ему денег. О чем, впрочем, не жалел. С род-ными он тоже виделся редко. Отец его, сын парижского мясника, сам не отличался креп-ким здоровьем и недавно умер. Мать закончила выступать в театре и уехала в родную Бретань. Только тетка, сестра отца, изредка к нему заглядывала. Её визиты не давали Лек-леру ничего, кроме утомления от длинных речей.
Единственной, кто разнообразил его жизнь, была Матильда – его секретарша и любов-ница. Двадцатилетняя креолка с Реюньона. Ему иногда казалось, что она пахнет ванилью. Она привлекала Леклера своей молочно-шоколадной кожей, неутомимостью по ночам и неуёмной жизнерадостностью. С ней он жил уже два года, не особо афишируя эту связь.
Резюмируя, жизнь Леклера удалась. Он имел любимую работу, молодую любовницу и средства для достойного существования. Жил в лучшем городе мира, Париж – “La Ville Lumiere” (Город Света). Но чувства счастья он не испытывал. Ему все меньше нравился мир, в глобальном смысле. Он быстро и неприятно менялся. В ведущих странах к власти приходили буши, диктаторы и прочие генетические недоразумения. Даже его свободолю-бивую Родину не миновало это поветрие. А по миру бушевали бессмысленные войны. Одни люди умирали от голода, другие – от ожирения. Равнодушие и ненависть достигли предела, а про любовь к ближнему слышали лишь на проповедях, из уст таких же, озабо-ченных лишь собой, священнослужителей. Ситуация напоминала тридцатые годы, с Ира-ком вместо Испании. Как историк, Леклер видел, что человечество подошло к пропасти и готово в неё свалиться.
– На сегодня всё, изучайте историю и не ешьте ничего в «Макдональдсе»! – это была дежурная шутка Леклера, но студенты все равно улыбнулись и стали покидать аудиторию. Только теперь Леклер заметил человека в черном костюме. Тот сидел в дальнем ряду, и прожигал его своим взглядом, будто собираясь высосать из него всю жизненную энергию. Леклеру стало не по себе, и он поспешил к выходу. «Что за тип? – думал он, спускаясь по лестнице. – Я его видел уже не раз, впервые – на пресс-конференции посвященной моей последней статье, той самой – о разветвлениях в ходе истории, два месяца назад. Он был единственным, кто не задавал мне вопросов. Помнится, тогда у меня разболелась голова, как и сейчас. Странное совпадение». Подходя к своему «Лексусу», он вновь наступил на собачью кучку.
– Merde*! – выругался он вслух. – Откуда оно могло здесь взяться?
– Вы как Камброн* под Ватерлоо, профессор! Это полицейская собака. Они искали бомбу – кто-то неудачно пошутил, – рядом оказалась студентка, слушательница его курса, Ирэн Дебюши.
– Полиция перекармливает своих собак, – сказал Леклер, обтирая подошву ботинка о га-зон. – Вас подвести? – предложил он, чтобы скрыть неловкость.
– Буду благодарна, – согласилась она. – Если вам через Ла Дефанс.
– Мне не составит труда, – заверил он её, открывая дверцу машины. Она села на переднее сиденье и Леклер направил машину к выезду на дорогу.
– Какая у вас специализация? – спросил Леклер, пытаясь вклиниться в плотное движение на улице.
– Антропология.
– Значит, измеряете черепа?
– Не только черепа, – улыбнулась Ирэн. – Хотя и это небесполезно. Иногда открываются удивительные вещи. Например, русский боксер Николай Забалуев, по всем антропометрическим выкладкам, имеет череп шимпанзе.
– Удобно, – заметил Леклер. – Чем уже лоб, тем труднее по нему попасть. – Я об этом не думала, – Ирэн не удержалась от смеха.
– Нацисты тоже строили «черепные» теории.
– Они были параноики и невежды, все высасывали из пальца, – поспешила откреститься от таких «коллег» Ирэн.
– Согласен. Все их теории – мыльные пузыри. Например, их «арийское» происхождение. Всем известно, что арии – это северо-индийские племена второго-первого тысячелетий до новой эры. С таким же успехом они могли назвать себя халдеями или хурритами*.
– К тому же, арии сплошь брюнеты с карими или серыми глазами, – профессионально подтвердила Ирэн. Он высадил её у Арки Дефанс, а сам поехал в редакцию.
Войдя в приемную, Леклер не обнаружил своей секретарши.
– Матильда! – позвал он.
– Я здесь, милый! – отозвалась она, вылезая из-под стола. – Уронила «мышку».
– Я же тебя просил, на работе называть меня официально.
– Да, месье Леклер. Какие будут пожелания? – Матильда скорчила подобострастную гри-масу, едва сдерживаясь от смеха.
– Не ерничай, – сказал Леклер, сам не сдержав улыбки. – Почта есть?
– Пара писем, полкило счетов, – начала перечислять Матильда, выкладывая бумаги на стол. – Несколько имэйлов, все от твоих студенток, – добавила она, хитро глядя на Лекле-ра.
– Распечатай, я потом просмотрю, – сказал он, направляясь в свой кабинет.
– Да, еще одна особа приходила. Оставила визитку, сказала, что зайдет позже, – Матильда протянула визитку.
– Леклер посмотрел на карточку: на темно-синем фоне множество серебряных точек, как звезды в млечном пути, и надпись золотыми буквами – «Аманда Молле», больше ничего.
– Надеюсь, она не астролог, – сказал он.
– Ну почему? Услугами астролога сам Франсуа Миттеран пользовался, – заметила Ма-тильда.
– Я не президент.
– А почему бы тебе им не стать?
– Может быть, позже. Кстати, почему ты всегда носишь короткую стрижку?
– Милый, тебе не нравится? Хочешь, отращу дреды, – предложила она.
– Нет, лучше так оставь, – оценил шутку Леклер. – Я буду в кабинете.
Через пару часов интерком, голосом Матильды сообщил, что пришла мадам Молле. – Проводи, сказал интеркому Леклер.
В кабинет вошла женщина. На вид, лет тридцать. Черный брючный костюм, на шее це-почка с талисманом: восьмиугольная звезда в галактической спирали. Черные волосы за-чесаны назад. Взгляд ярко-зеленых глаз пристальный и цепкий. Леклеру показалось, что он уже видел подобный взгляд.
Глава 5. Аманда
– Хочу сразу заметить, что я не астролог, – сказала Аманда, без приглашения усажива-ясь в кресло, по другую сторону стола. – И советую выслушать меня серьезно и внима-тельно.
– Чем обязан? – сухо спросил Леклер, которому начало беседы не очень понравилось. Его удивило то, что она знает про «астролога», но списал это на болтливость Матильды.
– Два месяца назад вы выдвинули одну, очень интересную теорию. В связи с ней я к вам и пришла.
– Так вы – журналист?
– Нет. С ними меня роднит только то, что всюду приходится входить без стука. – Аманда закинула ногу на ногу и достала сигарету. Закурив, она выпустила облако дыма в сторону некурящего Леклера.
– Нельзя ли перейти к делу? – его раздражал ход беседы, инициатива в которой, принад-лежала не ему.
Сначала вопрос. Что вы думаете о ментальной энергии? О том, что вы люди, называете телепатией и телекинезом?
– Никогда их не видел, – ответил он, приходя к выводу, что перед ним сумасшедшая. – И вы, по вашим словам, не человек? – Он думал над тем, как бы от неё избавиться.
– Я и не ожидала, что вы мне поверите. Тогда, небольшая демонстрация! – глаза Аманды неожиданно изменились: не стало ни белков, ни радужных оболочек – одни сплошные черные полусферы. Её «взгляд» упал на стакан с водой, стоящий на столе у Леклера. Ста-кан разлетелся вдребезги. Вода не разлилась, а брызнула в разные стороны, окатив собе-седников.
– Впечатляет, – проговорил побледневший Леклер. «Может, это трюк? – подумал он. – Но тогда, как же глаза? Такое не подстроишь».
– Тоже самое я могу сделать с вашим мозгом, только голова останется цела. Но вам от этого легче не будет. А с виду будет похоже на обильный инсульт. Так как вы мне нужны, могу продемонстрировать на ком-либо ещё. Хотите? – предложила она елейным тоном, как будто угощала его пирожным.
– Не стоит, ему вдруг захотелось закурить, впервые в жизни.
– Не надо начинать, – прочитала она его мысли. – Я знаю, что вам поможет, – она подошла к бару, достала бутылку «Бурбона», наполовину наполнила стакан, и протянула его Лек-леру. – Американская гадость с французским названием, но вам очень кстати.
– Но вы пришли сюда не стаканы бить? – сделав большой глоток, поинтересовался он.
– Совершенно верно, теперь можно переходить к делу. Начну издалека. Я представляю некую высшую силу в этой вселенной. И сама являюсь её частью. Мы не имеем самона-звания. Просто мы – это Мы. А разные мыслящие виды, разбросанные по всей вселенной, знают нас под различными именами. Людям мы сейчас представляемся харонцами – по имени одного древнегреческого мужика, перевозившего жмуриков в Аид, – она блеснула знанием сленга и древнегреческой мифологии. – Для вас это очень актуально. Можно ска-зать, что мы боги. Во всяком случае, возможности наши очень велики. Мы ровесники этой вселенной. Мы бестелесны – одна ментальная сущность – но способны создавать мыслящую органику. Почти все виды во вселенной созданы нами или нашими созданиями.
– Но выглядите вы вполне телесно, – усомнился Леклер.
– Это тело одной певицы. Она потеряла голос и была на грани суицида. А мне оно очень пригодилось. Вернемся к нашим баранам, то есть людям. Первым, и лучшим нашим тво-рением, стали Предтечи. Именно они потом создали большинство мыслящих видов, раз-вивая их из неразумных животных. Три миллиона лет назад они прилетели на Землю. И создали вас. Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что в процессе создания ва-шего вида использовались гены самих предтечей, приматов и свиней – предтечи хотели создать неприхотливый вид. Поэтому вам подходят органы этих животных. И поэтому многие религии запрещают есть свинину – это, своего рода, каннибализм. Но эксперимент не был доведен до конца. Что-то отвлекло их, и они надолго о вас забыли. Неудивительно – ведь ваша планетка находится на отшибе галактики. Потому вы остались недоделанными. Предтечи не успели понизить вашу звериную агрессивность, унаследованную вами от приматов. В галактике хватает агрессивных видов, но вы вне конкуренции. Вы с таким самозабвением пожираете друг друга, просто как…
– Пауки в банке, – решил вставить словечко Леклер.
– Точнее не скажешь, – согласилась Аманда. – Предтечи не раз просили нас о помощи. И мы отправляли к вам своих посланцев – Кришну, Будду, Христа и других. Кстати, миссию Будды выполняла я. Справилась, заметьте, неплохо. Буддисты не столь злобны. Во всяком случае, именем Будды, моим то-есть, не совершаются крестовые походы и джихад.
Итак, мы пытались довести до вас наши истины, в понятных вам формах. Но вы всё переиначивали, как вам было угодно. При этом продолжали уничтожать друг друга, под тем или иным предлогом. Особенно постарались в последнее время – холокост, Хиросима, нефтяные войны. А сейчас вы стоите на пороге новой мировой войны. Ваша жадность и жестокость не знают границ. И у нас лопнуло терпение. Вас уже не спасти. Даже предтечи, самые гуманные существа во вселенной, не стали оспаривать наше решение.
– Какое решение?
– Мы решили вас утилизировать.
– Да вы шутите!
– Нисколько. Вот тут мне и пришла идея осуществить на практике вашу теорию.
– Подождите вы с теорией, – перебил её Леклер. – Расскажите сначала об этой утилиза-ции. Как я понял, всё человечество будет уничтожено?
– Далось вам это человечество, – с досадой отмахнулась Аманда. – Корабль уже вышел и ничего изменить нельзя. Он будет здесь к середине сентября и уничтожит всю биосферу Земли, а может и саму планету.
– А причем здесь моя теория? Как вы её полагаете осуществить?
– Следующим образом. Наша вселенная не единственная. Существует множество парал-лельных миров. И в каждом из них существует планета – двойник Земли. Вот в один из таких миров я и предлагаю отправиться, что бы начать все заново.
– Насколько подобная планета похожа на нашу?
– Как две капли воды. Можете мне верить, я знаю точно.
– Тогда я не вижу смысла. Там сейчас происходит то же самое, что и здесь.
– А кто сказал что «сейчас»? Мы можем попасть в любую временную точку той планеты.
– Не очень верится в темпоральные перемещения, – усомнился Леклер.
– А они и не возможны. В буквальном смысле. Ведь это довольно абсурдно, представьте – вы попали в прошлое собственного мира, убили там своего предка, в момент, когда он ещё не успел дать потомства, тогда как вы появились на свет? Парадокс. Другое дело, перемещение в параллельный мир. Мы можем оказаться в любой эпохе планеты-двойника. И творить всё, что угодно, не боясь раздавить бабочку*.
– А технически это возможно? – Леклер стал проявлять интерес.
– Наши технологии позволяют подобное. Только это потребует колоссальной энергии. Думаю, той, что выделится при взрыве Земли, вполне хватит.
– Звучит цинично. А до нас делалось что-то подобное?
– Нет, мы будем пионерами. Но, вероятность успешного перехода велика.
– Если никто ещё не перемещался в параллельный мир, откуда вам знать, что он сущест-вует? – засомневался Леклер.
– Мы существуем во вселенной миллиарды лет. Мы просто знаем, и нам не нужны дока-зательства.
– Подобные знания вы хотели внушить нам под видом веры?
– Из этого ничего не вышло, таракан пока не увидит крошки – не поверит, что он на кух-не. Что касается перехода, то он удастся, а дальнейшее будет зависеть от нас.
– Так в чем ваш план?
– Мы прибываем туда и изменяем ход истории. Всё как в вашей теории.
– Легко сказать. Мы что, пошлем людям очередное божество с рецептами гармоничной жизни?
– Ни в коем случае, это дохлый номер. Нужны будут радикальные меры. Мы создадим новых людей. У нас есть на примете человек, который сможет улучшить породу «хомо сапиенс». А вам останется процесс преобразования истории с выбранного момента. Сове-тую выбрать эпоху поспокойнее – нам нужно будет время для подготовки. Лет двадцать пять. За этот период мы вырастим поколение улучшенных людей и создадим необходи-мую инфраструктуру. Потом вы начнете переустройство всего мира. Принципы «не убий» и «не навреди» вам мешать не будут. Цель оправдывает средства. Если она, конечно, справедливая. А она именно такова. Это я вам как бог говорю, – добавила она иронично.
– Как я понял, мы подчиним всю планету и создадим там принципиально новый социум? Но это потребует огромного времени! К тому же, нам понадобится море специалистов из самых разных областей. Например, военных – мы столкнемся с целыми армиями, пусть и примитивно вооруженными.
– Я всё просчитала, руководить экспериментом, кроме нас с вами, будут еще трое: пер-вый – уже упомянутый мною специалист по улучшению вашего вида, второй – отличный военный, который возьмет на себя все неприятные вам заботы, и третий – он, а точнее она, будет всё контролировать изнутри. Ну, а более узких специалистов мы наберем здесь, на Земле, а на Акве (назовем её так) они передадут свои знания «улучшенным», выращенным из генного материала той планеты.
– А время? На всё уйдут сотни лет, – не унимался Леклер. Я просто не доживу.
– Доживете. Вам и троим другим руководителям эксперимента будет приживлен симбиот, который позволит прожить вам 300-400 лет.
– Как Ной? – хотел сыронизировать Леклер.
– Точно. У него был как раз такой симбиот. Он абсолютно безвреден, в десять раз замед-ляет старение и многократно увеличивает регенерацию тканей. Даже оторванная нога от-растет заново.
– Звучит заманчиво. Но что он попросит взамен?
– Всего лишь жить в вашей крови и забирать часть химических соединений, вырабаты-ваемых вашим организмом. Вы станете, чуть больше есть. А теперь, мне пора, – сказала Аманда, поднимаясь. – Надо еще успеть в Москву, Женеву и Марсель. Завтра утром я по-звоню, и вы скажете мне своё решение.
Аманда вышла в приемную. Матильда смотрела через интернет шоу «Мистер Олим-пия». На экране натертые вазелином «бодибилдеры» демонстрировали синтетические мускулы.
– Выставка говядины? – поинтересовалась Аманда. – Лучше побрить гориллу – у нее мышцы больше. А ты знаешь, – произнесла она доверительно, склонившись к уху Ма-тильды, – они все педики, либо «пустые». Я сама знала одного, он десять лет не мог сде-лать жене ребенка, пока сосед не помог.
Матильда ошалело посмотрела вслед удалявшейся Аманде, и поспешила в кабинет Леклера.
– Кто она?
– Бог, – ответил он, меланхолично вертя в руке стакан с виски.
– Какой бог? – глаза Матильды полезли из орбит.
– Будда, – отрешенно заявил Леклер.
– Милый, да ты перегрелся! – воскликнула она, пряча «Бурбон» в бар.
– Лучше бы я перегрелся, – возразил ей Леклер.
* * *
На выходе из подъезда Соня столкнулась с соседом-нуворишем. Пару дней назад, на лестнице, он ущипнул её за задницу. За что получил разящий удар локтем в нос. Соне то-гда хруст сломанных костей и хрящей показался слаще музыки. Сейчас, глядя на него, Соня не смогла сдержать смех. Выглядел он шикарно – на месте носа красовалась боль-шущая блямба из бинтов, вокруг свинячьих глазок расплылись огромные, черные, как у енота, круги. Бритый череп и небритая морда были непривычного серого цвета.
– Привет Васёк! Отлично выглядишь, – Соня не удержалась от соблазна поиздеваться над «новорусом». Тот в ужасе от неё шарахнулся. «Когда ни будь я убью тебя, сука» – подумал он. «Надо будет его пристрелить» – решила Соня. И тут же о нем забыла. Мысли её вернулись к странному посланию и человеку, которому она шла звонить.
Телефон-автомат, расположенный на углу соседнего дома, оказался занятым. Какой-то юнец со стеклянными глазами – явно под «винтом» – выяснял отношения с кем-то на дру-гом конце провода. Переговоры не удались и он, «со всей дури», обрушил трубку на ры-чаг, сломав её пополам. После чего удалился, бормоча под нос, что-то матерное. Соня с трудом сдержала желание догнать его и сломать ему пару позвонков поясничного отдела. До следующего таксофона пришлось пройти целый квартал. Аппарат оказался исправен. Соня набрала длиннейший номер и услышала женский голос, звучащий с романским ак-центом.
– Я по поводу грызунов и холодного оружия, – изложила Соня суть дела.
– А, Сонечка. Рада вас слышать.
– Не могу сказать того же.
– Меня зовут Аманда. Встретимся через сорок минут, в ресторане вашей подруги. Я уже заказала нам отдельный кабинет. – В трубке послышались гудки. По шуму, доносившему-ся из трубки, Соня поняла, что собеседница находится в каком-то аэропорту. «Интересно, как она собирается добраться до центра города за сорок минут?». Возвращаться к дому, за машиной, Соне не хотелось. Она поймала первую попавшуюся «тачку» – серую побитую «бэху»* – и назвала адрес. Плотоядный взгляд водилы скользнул по её каштановым воло-сам, собранным в строгий «хвост», дорогому костюму песочного цвета (юбка чуть выше колена и жакет, одетый на голое тело – компромисс между желанием выглядеть стильно и удушающей жарой), и остановился на длинных ногах, обутых в туфли на высоких каблу-ках.
– Так мы едем? – её взгляд был полон холодного презрения и сразу остудил водителя гра-дусов на сорок. Он дождался, пока Соня устроится на заднем сиденье, и дал по газам.
Перед выездом на Тверскую, образовалась огромная пробка – улица была перекрыта для проезда какой то «шишки». «Возможно, сама мышь с топором, – подумала Соня. Или макроцефал*», – так она называла исполнительного «презика», за его непропорционально большую голову.
– Здесь пешком пять минут пройти! – нарушил ход её мыслей водила.
– Ты не одолжение делаешь, а деньги зарабатываешь! Так что, рули и помалкивай, – взо-рвалась Соня. Водила заткнулся и не открывал рта до конца поездки.
На входе в ресторан стояло два чучела – швейцар, одетый охотником-«сафари», и тушка крокодила. «Интересно, натуральная или из папье-маше?» – подумала Соня, прохо-дя в двери, услужливо открытые швейцаром.
Внутри её ждал очередной сюрприз – у двери в отдельный кабинет, загораживая про-ход, стоял тот самый тип в черном плаще. Стоя он выглядел еще более устрашающе – бо-лее двух метров роста, с соответствующей комплекцией и «самурайским» – без эмоций – выражением лица. Было небезопасно к нему приближаться. Но гордость взяла своё, и Со-ня двинулась прямо на незнакомца. К её удивлению, он не преградил дорогу, а молча, отошел в сторону. Внутри, во главе длинного стола, сидела Аманда. Стол уже был серви-рован на двух человек. Второй прибор был поставлен на другом его конце.
– Не удивляйтесь тому, что я оказалась здесь раньше вас, – упредила Аманда вопрос Сони. – Просто, для меня перекрыли дорогу, и я доехала с ветерком. В этой стране, за опреде-ленную плату, можно перекрыть даже метро. И проехаться, в одиночестве, от «Сокольни-ков» до «Кропоткинской». А что касается Леона… – это она о громиле в черном. – То, он наблюдал за вами по моей просьбе. С целью определить степень вашей готовности.
– Готовности к чему? – спросила Соня, усаживаясь напротив.
– К миссии. Величайшей в истории.
– Я не собираюсь выполнять никакие миссии, – Соня раздражалась всё больше. – И как вы догадались про мышь с топором?
– Леон нашел этого грызуна среди прочих ваших мыслей. Отдайте должное салату, он здесь великолепен, – предложила Аманда.
– Не хочу я никакого салата, – Соня была обескуражена, и это ей не нравилось. – Кто вы, и что вам от меня нужно?
– Скажем так, я посланница свыше, – абсолютно серьезно произнесла Аманда, и направи-ла свой указующий перст в потолок.
– Да, а я – Жанна Д’ Арк! – не поверила Соня.
– Ну, если вас не убедило знание нами ваших сокровенных мыслей, придется привести более весомые доказательства нашей неординарности, – с этими словами, Аманда разнесла взглядом бутылку шампанского. Соню выручила быстрая реакция – она успела выставить руку, и огромный осколок, летевший ей в лицо, впился в ладонь, едва не пробив её насквозь. Из раны хлынула кровь. Аманда подошла к Соне, удалила осколок и залила рану каким-то гелем. Кровь мгновенно остановилась, а рана стала затягиваться на глазах.
– Это средство разработано специально для людей. Вы такие хрупкие, – пояснила Аманда, – глаза её приобрели нормальный вид. Но Соня запомнила эти черные полусферы, которые она видела за мгновение до того. – Извините за несчастный случай, и не держите на меня зла, – продолжала Аманда, возвращаясь на свое место. – А теперь, пора перейти к делу. – И она поведала Соне то же, что и Анри Леклеру. Соня слушала, молча, иногда прерывая монолог Амнды необходимыми вопросами.
– Ну, а что вы хотите от меня? – спросила она под конец.
– Из всех известных мне представителей секретных служб, вы – единственная, кто обла-дает необходимым этическим уровнем и интеллектуальным потенциалом для выполнения этой миссии. Вашей задачей будет контроль системы изнутри. Людям, пусть даже и улучшенным, нельзя верить на слово. В вашем распоряжении будет около тысячи телепатов-альтерианцев. Это такая раса, поголовно наделенная упомянутым даром. На их планетах нет ни войн, ни преступности. Ведь никому не придет в голову совершить какую ни-будь гнусность, зная, что об этом тут же станет известно. В случае с людьми телепаты будут играть роль всевидящего ока – они будут находиться во всех сферах общества и контролировать всех людей, облеченных властью, даже самой незначительной. Рядовых же граждан будет удерживать от глупостей наличие телепатов в полицейских и судебных органах. Громоздкие и неэффективные следственные и судебные процедуры станут ненужными. Достаточно будет телепату узнать мысли подозреваемых или тяжующихся*.
– Это похоже на тотальную слежку, – возразила Соня.
– Это похоже на тотальный контроль, – парировала Аманда. – Неблаговидными чаще бы-вают не средства, а люди их использующие. А во главе нашего общества будут стоять лучшие представители вашего вида, каких не наберется и сотни, по всей планете. Да и я буду рядом.
– А вы – гарантия справедливости? – не унималась Соня.
– Вы что, еще не поняли? Я истина в последней инстанции. Да и альтерианцы не будут служить власти, как только поймут, что она действует в ущерб обществу. Их этический уровень очень высок. Так что, параллели с вашим диктатором и его прислужниками-подонками здесь неуместны.
– А как, по вашему, я смогу контролировать этих альтерианцев, не обладая их способно-стями?
– Приятно иметь дело с умным человеком. Самый правильный из всех вопросов, которые вы могли сейчас задать. Отвечаю на вопрос – у вас будут способности, даже превышаю-щие возможности альтерианцев. Я, или другой харонец, передаст вам часть своей мен-тальной сущности. Вы станете не только сильнейшим телепатом, но и получите огромные телекинетические способности.
– Действие которых, я недавно наблюдала? – Соня вспомнила про взорванную бутылку.
– Совершенно верно, – подтвердила Аманда.
– Это куда приятнее, чем носить в себе какого-то паразита, – Соня намекала на симбиот, о котором Аманда ей уже рассказала.
– Не паразит, а симбиот, – он будет давать вам многое, в обмен на право жить в вашей крови. Паразитами являются зародыши, которых вы вынашиваете с целью размножения. Они высасывают ваши соки, не давая взамен ничего, кроме изжоги. Вы, как образованный человек, должны видеть разницу.
– Знаю. Это я сказала из неприязни ко всему чужеродному.
– У вас нет этой неприязни, – вновь настояла на своём Аманда. – Иначе бы вас здесь не было.
– Как выглядят эти альтерианцы?
– Как мы с вами. Внешне, ничем не отличаются от людей. Но набор хромосом у них со-вершенно иной. Потому, спариваться с людьми они могут, но смешанного потомства не получится.
– Тогда, по мере роста населения, контролируемого нами на той планете, возникнет не-хватка телепатов, для контроля над людьми, – Соня быстро вникала в суть дела. – Альте-рианцы смогут воспроизводиться только за счет самих себя.
– Эта проблема решаема. К тому времени, возможно, наш гений сможет раскрыть телепа-тические возможности у новой породы людей, – Аманда намекала на Аи Номура и её раз-работки. – Ну, и возьмем с собой побольше генного материала альтерианцев.
Возникла небольшая пауза, во время которой Соня пережевывала полученную информа-цию, а Аманда – ягнятину под вишневым соусом.
– А что с утилизацией, о которой вы упомянули, – нарушила молчание Соня. – Все ос-тальные люди погибнут?
– Кроме тех, которые могут понадобиться в нашей миссии. Часть из них пойдет добро-вольно, других придется убедить. Но все они, за небольшим исключением, всей правды знать не будут. Мы поставим их перед фактом, по прибытии на место.
– На «параллельную» Землю?
– Назовем её Аквой, ведь воды на ней больше, чем суши, – предложила Аманда. – И, кро-ме того, – вернулась она к теме, – предтечи выслали две тысячи кораблей для спасения лучших представителей вашего вида. Тех, чей этический уровень позволит им жить в других мирах. Каждый корабль способен унести до тысячи человек. Итого – два миллиона. Эвакуация начнется ближе к сентябрю. А до тех пор мы можем завершить свои дела на этой планете. – При этих словах Аманды, Соня вспомнила про диктатора. И решила, что напоследок обязательно шлепнет гада.
– Так вы с нами? – нарушила ход её мыслей Аманда. – Или вам нужно время на размыш-ление? В случае отказа, вы наверняка окажетесь в списке предтеч на эвакуацию. Решать вам.
– Я с вами! – твердо заявила Соня.
– Прекрасно, – сказала Аманда. – На днях вас пошлют во Францию, искать пропавшего «коллегу». Там и встретимся.
– Пропал он не без вашего участия? – догадалась Соня.
– Конечно, – согласилась Аманда. – Но он жив. Будет желание, вы его «найдете».
– А с чего вы взяли, что пошлют именно меня?
– Небольшое внушение вашему начальству. Мы это делать умеем, – Аманда хитро улыб-нулась.
* * *
Самолет заходил на посадку. Аи посмотрела в окно – белоснежные вершины Альп сверкали, подсвеченные утренним солнцем. «Интересно, – подумала Аи, взглянув на часы, – сейчас восемь часов утра по европейскому времени, а вылетела я в десять по токийскому. Да еще в полете восемь часов, включая промежуточные посадки. Значит, украла у судьбы десять часов, добавив их к своей жизни. Хотя это всего лишь иллюзия». Самолет сел. Подали трап, дверь открылась, и пассажиры потянулись к выходу. В салон ворвался свежий влажный воздух, принесенный ветром с женевского озера. В нем угадывался запах цветущих деревьев. Аи пришли на ум две хайку* неизвестного автора:
А как радостно после снегов
Зрелые видеть вишни.
Если бы вечно жил человек.
Вот утренний сумрак солнце рассеет,
И я открываю окно,
Что бы впустить свежий ветер.
Из аэропорта Аи поехала в отель «Савой», где для неё был забронирован номер. Когда она брала у портье ключ, тот ей сказал:
– Мадам Номура, вам просили передать, что вас ждут в баре нашего отеля.
Аи поднялась в номер, разобрала вещи, переоделась, и тогда только, спустилась в бар. Там её ждала Аманда. На этот раз обошлось без наглядной демонстрации. Аи убедило чтение Амандой её мыслей.
– Я хочу, чтобы вам перестала сниться «Энола Гей»*, – вколотила Аманда последний гвоздь в гроб недоверия Аи. Она никогда не рассказывало об этом сне, часто её посещав-шем: большой четырехмоторный самолет над сонным утренним городом. И Аманда пе-решла к рассказу, который до этого слышали Леклер и Соня. После чего, Аманда и Аи перешли к обсуждению той части плана, что непосредственно касалась Номуры.
– Как вы, непосредственно, представляете улучшение человеческой породы в планетар-ных масштабах? – спросила Аи.
– На местности это будет выглядеть так: мы будем собирать образцы генного материала человеческих особей Аквы, а вы будете их доводить до ума в лаборатории. После чего, «улучшенные» эмбрионы будут помещаться в суррогатные носители, для полного созре-вания.
– То есть, женщины из числа местного населения будут вынашивать модифицированные мною эмбрионы, – резюмировала Аи. – Но поставить на поток их «производство» невоз-можно, это ювелирная работа.
– На поток и не надо, нескольких сотен в год будет достаточно. У вас будут квалифици-рованные помощники. Думаю, вы справитесь. А со временем, вы обучите новых специа-листов, откроете новые лаборатории, и вам останется только управление процессом. И, наконец, численность нашей «элиты», назовем их так, будет быстро расти за счет естест-венного воспроизводства. Мы наложим табу на их спаривание с обыкновенными особями, и выведем чистую новую породу.
Аи ничуть не смутила терминология Аманды. Как ученый-биолог, она прекрасно знала, что человек – это, всего лишь, один из видов животных. Её волновали другие вопросы.
– Как я все это успею сделать? Мне осталось активной жизни лет тридцать, потом я стану беспомощной старухой, – изложила Аи одно из своих сомнений.
– Не станете, – успокоила её Аманда и рассказала ей о симбиоте.
– Невероятно! – глаза Аи загорелись. – Я бы хотела его исследовать.
– Ученые – как дети, – улыбнулась Аманда. – Им хочется все разобрать. В своё время, у вас будет такая возможность.
– Есть еще один момент. Я не демограф и не социолог но, думаю, одной нашей элиты бу-дет недостаточно, для создания нового социума на целой планете.
– «Элита» будет мозгом будущего общества. Её телом станут дети представителей авто-хтонного* населения, изъятые у родителей в раннем возрасте, и выросшие в специальных учебных заведениях. Все они будут свободны от предрассудков своих родителей, будут иметь уровень знаний, превышающий уровень среднего землянина, и смогут изъясняться на одном языке.
– Что за язык?
– Галактический эсперанто – галэс, – пояснила Аманда. – Он ёмок, лаконичен и легок в изучении. «Элита» будет еще говорить и по-французски. Красивый язык, на котором на-писаны величайшие произведения земной литературы. К тому же, все мы – руководители проекта – прекрасно на нем изъясняемся. Для двоих (речь об Анри и Люке) он родной, для меня языки вообще не проблема, а еще один (Соня) – полиглот со знанием двенадцати языков.
– Но я знаю только английский, и свой родной, на котором мы сейчас говорим, – заметила Аи.
– Это поправимо, вам даже не придется тратить время. У нас есть лингвоколпаки – уст-ройства, записывающие информацию о языке прямо на кору головного мозга. Как про-грамму на компьютер. Эти устройства мы будем использовать в нашей миссии, для быст-рого обучения галэсу местного населения. Нам понадобится большое количество подсоб-ной рабочей силы.
– С помощью этих колпаков можно «записывать» любую информацию?
– В принципе, да, – согласилась Аманда. – Но мы остановились на языке по двум причи-нам. Во-первых, применение колпака опасно, а повторное недопустимо – человеческий мозг может просто сгореть. А из всех знаний, необходимых – по нашему мнению – абори-генам Аквы, язык стоит на первом месте. Представьте, за пять минут, дикарь в бронзовой кирасе превращается в существо, прекрасно вас понимающее. Во-вторых, писать про-граммы для других областей знания гораздо дольше, а у нас и так цейтнот.
– Все это попахивает насилием, – засомневалась Аи. – Не всякий дикарь оденет добро-вольно себе на голову электронную шапку. Да и доноров генного материала, а попросту – человеческих яйцеклеток и спермы – мы не по объявлению будем набирать.
– Конечно, – подтвердила Аманда. – Но, взамен они получат возможность выйти на новый уровень развития. А к принуждению человеку не привыкать – ведь не по собственной воле вы платите налоги, или идете на войну.
– Железные аргументы, – отступила Аи, приняв решение. – И с чего мы начнем?
– На днях мы встретимся, все вместе. Познакомитесь с остальными участниками проекта. Тогда же всем вам будет приживлен симбиот. А вы пока задержитесь в Женеве, позна-комьтесь с достопримечательностями. Не стоит утомлять себя изнурительными перелета-ми. – При этих словах Аманды, Аи почувствовала, как же она устала.
– И еще одна хорошая новость, – произнесла Аманда с таким видом, будто сообщила только позитивную информацию. – Мы в силах помочь вашей дочери.
– Как?! – глаза Аи вспыхнули, она вновь почувствовала прилив энергии.
– У нас есть специалист по вашему виду, который вернет ей зрение и интеллект.
– Не знаю что сказать.
– Не стоит благодарности. Сайонара, – произнесла Аманда, вставая из-за стола. – Мне на-до еще успеть на футбол.
– ???
– Там у меня встреча с еще одним участником нашей миссии.
* * *
Люк ввел катер в гавань Марселя, заполненную сотнями судов всех типов и размеров – от океанских лайнеров и гигантских контейнеровозов до прогулочных яхт и весельных лодок. По берегу, насколько хватало взгляда, раскинулись колоритные улицы города, в которых слилось множество архитектурных стилей. А на обрывистом утесе, на острове в миле от берега, возвышался замок Иф. В нем, когда-то, томился прототип Эдмона Данте-са.
Лавируя в корабельном скоплении на пятиузловом ходу, люк подвел свой катер к при-чалу для частных судов. Из порта он, на такси, поехал в гостиницу на окраине города. Выбор был не случаен – там легче обнаружить слежку, и больше укромных уголков, в которых можно разобраться со слишком навязчивым преследователем.
– Оплата вперед, наличными или картой. Чеки и честное слово не принимаются, – заявил портье, он же хозяин крысиного угла, где останавливались, в основном, иммигранты из Алжира и СНГ.
– Кондиционер в номере есть? – спросил, расплачиваясь, Люк.
– Конечно, у нас ведь не Сибирь. Это там он пингвинам не нужен! – хозяин остался дово-лен своей шуткой и протянул Люку ключ. – Номер 25, второй этаж.
Кондиционер не работал, но времени на рекламации не было. Отдохнув пару часов, Люк вызвал такси и поехал на «Велодром»*. Всю дорогу, таксист, явно арабского проис-хождения, рассуждал о шансах команд.
– Наши вздуют этих пижонов. Я, вообще, не люблю парижан. Они, со своим Саркози, мутят воду во всей стране! – плавно перешел он на политику.
– В семье не без урода. Нельзя злиться на всех жителей столицы из-за него, – возразил Люк, которому Париж нравился.
– А вы не парижанин? – подозрительно посмотрел таксист.
– Нет, я корсиканец, – честно ответил Люк.
– Да? – таксист недоверчиво оглядел Люка – темная кожа, глубокий шрам под левой ску-лой. Корсиканцев он представлял несколько иначе. – Болеть то, хоть, за наших будете?
– А как же! – соврал Люк. Он понятия не имел, в чьём секторе находится его место.
Сектор оказался «хозяйский». Люк огляделся по сторонам, оценивая ситуацию. Сзади бесновалась группа фанатов с разрисованными – в бело-голубые цвета – лицами и флага-ми. Слева стоял, ногами на сиденье, прыщавый юнец, и истошно вопил какую-то речевку. Спереди расположилось семейство – толстый месье с двумя худосочными ребятишками и тощей женой. «Он, наверное, всю еду в доме сжирает» – подумал Люк, глядя на него. Место справа пустовало. Значит, человек приславший письмо и, возможно, откопавший ящик с золотом, появится на этом месте.
Но, матч начался, а он все не появлялся. Люк устал ждать, и сосредоточился на футбо-ле. На десятой минуте гости открыли счет. На трибунах, тут же, поднялся дикий вой. Тол-стяк, стоявший спереди (уже никто не сидел, и Люку тоже пришлось встать, чтобы видеть поле), выхватил у своего младшего шоколадку, которую тот никак не мог развернуть, и забросил её на поле. Шоколадка упала у гостевой скамейки запасных. Один из тренеров поднял её, развернул и демонстративно начал поедать. В этот момент, он попал в объек-тив телекамеры, давшей крупный план на огромном стадионном экране. Эпатажную вы-ходку тренера парижан увидел весь стадион, и поднял еще больший вой.
Место справа, наконец-то обрело хозяина, точнее хозяйку. Ею оказалась женщина в деловом костюме, поверх которого был накинут «ОМовский»* шарф. Она тут же начала размахивать правой рукой, а пальцы левой поднесла ко рту и пронзительно свистнула.
« – Забавно почувствовать себя, на миг, зверем», раздался в мозгу у Люка её голос. – «Че-ловек – стадное животное». Люк ясно видел, что она продолжает свистеть, и в тоже время, слышал её голос. «Что за чертовщина?», – подумал он. «Это не чертовщина, а телепатия», – услышал он её мысль.
Гости забили второй гол, и рёв на стадионе зашкалил за красную отметку. «Пойдемте из этого дурдома» – вновь «услышал» Люк её мысли. – «Расскажу вам о золоте и, заодно, поведаю кучу интересных вещей». Аманда решительно направилась на выход. Вконец обескураженный, Люк последовал за ней. Ничего другого ему не оставалось – природное любопытство взяло верх над осторожностью. К тому же он, каким-то образом, точно знал, что опасности для него нет.
Они прошли на стоянку авто. В зеленом «Форде», прислонившись к боковому стеклу, сидел человек с короткой стрижкой. Открытые глаза ничего не видели, из носа стекала струйка крови.
– Ваш «друг» из ЦРУ, – пояснила Аманда, перехватив взгляд Люка. – Пришлось о нем по-заботиться. А вон тот мой, – кивнула Аманда в сторону белого «двести седьмого»*, в ко-тором дремал тип, явно полицейской наружности. – Из Интерпола. У нас есть враги, которые «стукнули», будто я «террористка». Я его просто вырубила, на время.
– Как вы это делаете? – спросил Люк, догадываясь, что услышит в ответ.
– Силой мысли, – слегка упростила Аманда. Она подошла к голубому «Мазератти» и от-крыла дверь с водительской стороны, приглашая Люка сделать то же, с пассажирской. Он не заставил себя упрашивать, и удобно расположился в роскошном салоне автомобиля, оглядывая обивку из нежной кожи.
– Человеческая, – заявила Аманда. Но, встретившись с изумленным взглядом Люка, тут-же пояснила. – Шучу, конечно. Только люди на такое способны. Во время войны, в Гер-мании, была одна тварь – Ильза Кох. Её прозвали «ведьмой Бухенвальда». Она мастерила абажуры из человеческой кожи.
– Я прекрасно знаю, на что способны люди.
– Вот поэтому, я вас и выбрала. Вы не испытываете иллюзий касательно вашего вида.
– Выбрали – для чего? Я думал, речь пойдет о моем золоте.
– Ваше золото никуда не денется. Сначала, о главном, – и Аманда изложила суть дела.
– А какова моя роль? – спросил Люк, когда Аманда закончила рассказ.
– Вы будете командовать аквианской армией, которую сами и создадите. Задачи для неё сформулирует Анри Леклер. С ним вы познакомитесь чуть позже.
– Я только наемник. Здесь вам нужен, какой ни будь генерал.
– Все генералы либо старперы, либо подонки, либо то и другое вместе. А вы в самом под-ходящем возрасте, имеете богатый боевой опыт и, кроме того, талант военачальника.
– Никогда его в себе не замечал, – возразил Люк.
– Просто, не имели возможности его раскрыть, – убедила его Аманда.
– Но ваша миссия, как я понял, преследует высокоморальные цели. А я – убийца.
– Да вы ангел! Все убийства вы совершали по приказу, или для самозащиты. И уничтожа-ли исключительно мерзавцев. К тому же, на вашу роль пацифист не подойдет. Там нужно будет уметь именно то, что умеете вы.
– То есть, накрошить гору трупов? – уточнил Люк.
– Не исключено. Но, только ради благой цели. Это я вам как бог говорю, – Аманда не удержалась от иронии.
– Хорошо, – немного подумав, сказал Люк. – Вы меня убедили. Да и выбор невелик. С одной стороны – вероятность разлететься на атомы. С другой – мафусаилов век и нескучная жизнь. Но у меня есть еще пара вопросов.
– Как мы узнали о золоте, и где оно находится, – упредила его Аманда. – Узнал о нем Ле-он…
– Тот тип в черном, – догадался Люк.
… – Он «сканировал» вас неделю. И узнал о вас всё, что нас интересовало. В том числе, координаты вашего клада. А сейчас золото находится в одном замке, в долине Луары. Там, через пару дней, соберутся все избранные мною для миссии. А мы с вами можем по-ехать туда, прямо сейчас.
– Так чего же мы ждем? – спросил Люк, и Аманда завела мотор