Они явились к нему снова где-то ночи через две, когда Константин был дома и уже предвкушал вечер с бокалом пива в руке. Он собирался в магазин, когда в сознании настала тишина, уже знакомая, и он упал в кресло напротив двух фигур.

– Решение принято, Константин, – ангел был немногословен, а огромные синие глаза бесстрастны.

Константин на секунду задумался. В памяти еще были свежи картины прошлого посещения. Его испуг, наверное, был явно написан на лице, впрочем, если бы явление было в этом мире, хотя….

– Мы в новом мире, –демон был более внимателен к Константину и мог более подробно объяснить действия всей троицы, правда всё равно никогда не делал этого полностью, – ты теперь будешь с нами, мы тебе будем помогать. Ты будешь помогать нам определять общее направление. Константин, у нас есть помощники из нашего общего прошлого и будущего, они будут приходить, когда возникает необходимость, но в таком обличии в каком удобно им, а не тебе, будь внимателен.

– А как я буду узнавать? – Константин явно был растерян. Что ждет его? Как оно будет происходить? Этот извечный вопрос «как»! На вопрос «зачем» у Константина уже был ответ, он понял. Но легче от его понимания не стало, а жалеть себя Константин давно не позволял даже мысленно.

– У тебя всё появится в голове: проекции и образы. Не скажу, что ты всему научишься сразу, но знать и чувствовать изменения будешь, – демон прямо источал любезность.

– Ты будешь появляться с нами или без нас во многих местах сразу, – ангел всегда говорил немного, но очень в тему. Правда – странная вещь. Одно слово может изменить многое, если оно сказано к месту. Теперь Константин знал это наверняка.

– Твоя и наша цель – научить новому: научить людей видеть и слышать. И ты, как человек, будешь помогать нам, нелюдям, доносить это человечеству: как видеть, слышать, чувствовать, понимать, сочувствовать. Понять человека может только человек, поэтому ты с нами, – демон был многословен, хорошо хоть он объяснял подробно, иначе Константин бы потерялся и испугался неведомого. Как оказалось ангел и демон взаимно дополняли друг друга, один говорил подробности без истины, другой истину без подробностей, а человек преображал в чувственное восприятие две эти крайности, или взгляда, выбирать человек всегда может, и должен, но почему-то, иногда просто боится.

– Ты будешь сводить нашу деятельность воедино.

– Твоё чувственное восприятие мира отразится на нашей общей деятельности. Так как ты живешь в России, отсюда пойдут изменения, и именно здесь нас будет больше. Ненамного, но больше, нежели в других местах Земли. В остальных частях света твоего влияния будет существенно меньше, но там мы справимся сами, – демон даже вздохнул от горечи, что ему придется работать за кого-то, а он, итак, перегружен и переработал.

– А я останусь человеком? Ну я хотел сказать мои натура не сотрется за всеми проявлениями? – Константин думал, что сейчас начнут потешаться над ним как в жизни над его мыслями.

– Нет, ты останешься человеком, – ангел сказал это жестким тоном.

– Тебе следует выбрать наблюдателя, который сможет критически оценивать твою личность и человеческую сущность. Лучше всего подойдёт специалист-психолог или психотерапевт. Работа с человеческими душами – их профиль, – демон был серьезен как никогда, – ты выберешь сам конечно, но я бы тебе посоветовал обратиться к психологам, ты же иногда чувствуешь себя не таким как все? Так они в этом специалисты, критичный взгляд – их профессия

–То есть лечь в дурдом? – не сказать, что Константин был в ужасе. Исходя из того, как он сейчас проводил время – решение очевидное, но рад он не был. Человеческое в нем говорило о том, что жить дальше как-то надо, а тут будучи отличным от других – сложно, а с клеймом дурдома пробиться в люди будет и того тяжелее. Становилось страшновато от такой перспективы.

–Мир изменится, напрасные страхи, – ангел редко спускался до человеческих эмоций, но, видно, сильное смятение Константина подтолкнуло ангела смягчить свою жесткость.

– Оттуда менять мир логичнее всего, нежели из других мест, – демон мастер подробностей, – сам подумай, новый мир будет не похож на то, что было раньше? Не похож. От кого должны прийти изменения? От того, кто не похож на всех остальных, то есть, не от властных и облеченных доверием людей, а от таких, каких в старом мире считали неправильными, а в новом мире будут считать правильными. Да и психолога там себе выберешь, то есть убьешь двух зайцев сразу, а выступить мы тебе поможем.

– Символ надо предусмотреть, – ангел сказал, посмотрел на демона и, явно превозмогая себя, продолжил, – древний символ твоей земли – черное полотнище с красной окантовкой, с золотым ликом Христа. Рыцарь твоей земли, один из твоих предков, не против помочь и вознести стяг над твоей столицей.

–Я принимаю решения такого уровня? – осознание и правильный ответ пришли к Константину сразу, как только он закончил свой вопрос.

–Естественно, всё государство не заменишь, – демоны любят государства, именно иерархия придумана ими – подробности без истины. В государстве можно творить любую глупость, прикрывшись солидным мнением народа. Бюрократия – творение демонов. По-отдельности все умные люди, но вместе творят глупость на глупости, в отдельности все решения логичны, но в целом – чушь. Творение демонов – подробности без истины. Как можно по отдельности изучить целое? Вот поэтому ангел здесь. Истина дается с трудом и требует всего внимания и целеустремленности, и дается не всем, – ты обратишься к государству, но преобразования в целом оставь на наши плечи, – демон был серьезен, – будет параллельное действие государственного аппарата и нас, что получится – представить сложно, но не делать – ещё хуже.

– А кто мне будет помогать кроме Рыцаря? – Константин всегда отметал свою врожденную скромность, когда дело доходило до конкретных решений, поэтому начальство его не любило.

– Тебе будут помогать многие из прошлого и будущего. Те, кто выразил желание в нашем мире, многих ты знаешь по книгам, многие неизвестны для тебя.

–Ты не будешь один, – ангел всегда точен, от его слов всегда веет надежностью.

– В основном участвовать будут люди из твоей страны, но некоторые придут из других — это дело общее, – демон всегда скажет то, что может сказать, секреты Полишинеля.

– Некоторых ты будешь знать и чувствовать, некоторые будут работать по своим убеждениям и программам, ты знать не будешь, но они будут помогать общему делу, потом ты постепенно поймешь, – странно было слышать от ангела такую длинную фразу, да еще и не очень конкретную, видно сообщение было важно для одного человека, для Константина.

Мир начал меняться. Первые изменения коснулись общего настроения – в очередях всё чаще можно было услышать:

– Извините.

–Пожалуйста.

–Конечно.

Вместо ранее звучавших:

–Вас здесь не стояло.

–Пошел вон.

–Да кто ты такой есть.

Мир начал меняться в мелочах, с которыми сталкивается каждый человек ежедневно. Собственно, именно это и было целью всех пришедших не с этого мира. Мы, люди, забываем, что каждый день и каждый миг нашего существования – века и годы в существовании тысячи существ не в нашем мире, что каждое больное слово ранит не только ныне живущих, но и предков, и потомков наших, и других людей. Мы сами настолько усложнили свой мир, что без помощи извне не смогли бы все исправить. Добро усиливает жизнь во вне, а злость и невежество ослабляют обитателей миров. Даниил Андреев в своей «Розе Мира» был во многом прав. Веер Миров существует, но мы с этими мирами тесно связаны. Теснее, чем можно предполагать: наши мысли отражаются в том мире, а идеи становятся там вполне осязаемой реальностью. Изменить мир мыслей и чувств сложнее, чем поменять государственное устройство, хотя все вещи взаимосвязаны.

Константин был призван для изменения чувств и мироощущения вокруг, в то время как Отец Сергий прибыл для крупных и масштабных изменений. Иногда не стоит менять всё кардинально, но в этой ситуации выбора нет, да и вариантов других тоже. У Отца Сергия своя задача – он меняет государство. Ему не впервой это делать. Что тогда, что сейчас, делает он это от всей своей души. Московские князья только став воспитанниками Отца Сергия начали строить Государство, до этого они были простыми удельными князьками.

Григорий Павлович был в ярости. Мало того, что мальчишка ему приказывал, совещание, в организацию которого было вложено столько его сил, прошло без видимых результатов, кроме, разве что, появления Рыцаря, так еще и Валентина заняла роль стороннего наблюдателя, как будто между ними ничего не было в прошлом. Куда не кинь всюду клин! Люди еще не разошлись. Только мальчишка и Валентина куда-то внезапно исчезли. Между участниками совещания шли оживленные дискуссии, будто чего-то ждали, и ожидания оправдались. На кресле, где только что сидел мальчишка, появилась фигура, одетая в какой-то балахон. Седая борода и жесткие синие глаза практически в пол лица делали фигуру значимой, хотя еще не все поняли насколько.

Когда Григорий Павлович посмотрел на фигуру, сидящую на стуле, у него сжалось сердце. Он понял, что мальчишка – мелочь, пешка и лишь начало, в сравнении с величием фигуры, явившей себя. Фигура, одетая в балахон – творец государства, воспитатель князей и наставник царей – отец Сергий. Участники совещания сначала не заметили, все еще продолжая свой межсовещанческий трёп.

Хозяин земли Русской явился. Спорить с ним можно, если дело стоящее, но выкрадывать для себя, стараться казаться большим, чем ты есть – бессмысленно, не тот человек сидел напротив участников совещания. Перед ними сидел человек без слабостей, упрямый, жесткий к себе и к другим, с неуемной энергией сердца, с любовью и ненавистью на ты, Отец! “У мальчишки хорошие друзья”, – подумал Григорий Павлович, – “одна Валентина чего стоит”. Он неожиданно вспомнил их адюльтер. От неё он ждал её покорности и участия в его проектах, но получал беспристрастность и сарказм, что ему, ЕМУ – звезде институтской практики быстро наскучило, его ждали проекты чрезвычайной важности, а сарказм, пусть и по делу – не для него.

– День добрый, господа, – Отец Сергий решил все-таки обратить внимание собрания на свое присутствие.

Шум потихоньку сошел на нет, все глаза были направлены на фигуру в странном балахоне.

– Человек, который был здесь – Вестник. Я буду заниматься более конкретными делами – речь Отца Сергия была современна и тиха, слова были вескими и разлетались по комнате вязким месивом, – Для начала я представлюсь, я – отец Сергий – воспитатель князей московских. Многие из вас читали обо мне. Скажу сразу: часть – правда, часть – преувеличение, часть – ложь. Я снова здесь. Изменения коснулись вашего мира. Я не могу оставить государство, которому отдал всё, без внимания. Возможности мои возросли многократно, и дело построения государства мне не в новинку.

– Отец Сергий, а что будет с нами? С устройством, которое есть сейчас, – председатель собрания явно был растерян, но на уровне инстинкта слова его прозвучали твердо.

– Мир будет меняться, люди в основном будут продолжать жить, но по – новому. Вам будет дана возможность измениться со всеми вместе, если вы ей воспользуетесь, для вас мало что поменяется, однако внутри вы изменитесь полностью. Внутренние изменения – основная цель нашего вмешательства: принести в мир злобы и ненависти – любовь и сострадание.

– А государственная структура? Кто будет у власти? Этот парень? – члены комиссии были конкретны. Их мало интересовали общие фразы. Они каждый день ели и спали. Им нравился комфорт – терять его они совершенно не хотели.

– Нет, не парень, не я, не вы. Государственную структуру будем менять мы с вами. Сделаем ее прозрачной и выборной. Наши помощники приготовят нам людей путем приобщения к высшим силам большинства способных и перспективных. Мы с вами адаптируем существующую структуру под новых людей, чтобы им было комфортно развивать человечество дальше, – Отец Сергий говорил строго академическим языком, которого не было в его время, но которому можно научиться. Особенно, когда на это есть вечность. – Сначала надо будет изменить выборную систему и перераспределить ответственность между местным самоуправлением и другими структурами. Местная власть должна получить максимально возможные права и обязанности. Далее органы федеральной власти и органы регионального представительства реорганизуются в аналог вечевого правления и именно представительства лучших и достойных людей региона. Далее центральная власть должна пересмотреть свои функции и от части функций отказаться, стальные реорганизовать по другим принципам, какие скажу позднее. Сейчас основная задача принять факт изменений и морально подготовиться, – глаза отца основателя государства смотрели спокойно и ясно на присутствовавших.

Григорий Павлович сидел сбоку от Отца Сергия, как сел сразу при появлении Константина и Валентины, он понял сразу, что изменения будут основательными, и Валентина, по старой дружбе ему не поможет остаться поближе к кормилу. У нее своя роль в этой игре, и, для него, Григория, в этой игре нет места. “Надо меняться самому”, – пронеслось в голове Григория, а жизнь у него не вечная, в отличие от Отца Сергия.

Валентина Максимовна даже не удивилась, когда наутро в больнице стали появляться пациенты совсем другого коленкора, то есть ранее считавшие себя абсолютно нормальными людьми. Первым появился уважаемый и влиятельный бывший депутат областной думы, крупный и одутловатый, с практически закрытыми глазами, на полном лице. Ранее, главврач не пустил бы его к специалисту уровня Валентины Максимовны, но мир менялся, изменения коснулись и этого.

– Николай Иванович, день добрый, – хотя как он добрый, если ты сидишь напротив меня, цепко и пристально рассматривая.

– Здравствуйте Валентина, – пауза всё таки слишком заметна, – Максимовна, я не могу понять … я не могу …. я не понимаю, – как тяжело, ему даются слова, Валентина даже собралась его пожалеть, но один взгляд в глаза–щелочки обрубил начинания. На что он пожалуется? Наверное, на импотенцию, подумала Валентина, приготовившись выслушать слезливую речь человека, у которого есть возможности, но начисто отсутствует желание.

– Смелее, Николай Иванович, я врач и постараюсь вам помочь всеми средствами медицины. Мне можно сказать, диагноз никогда не выйдет наружу, – Кто бы сомневался!

И тут пациент начал удивлять Валентину, ей бы и в голову не пришло на что можно пожаловаться.

– Валентина, – видно, все-таки многолетняя привычка тыкать нижестоящим была неискоренима. Требовать, а не спрашивать. Странная привычка самоутверждаться Валентину не напрягала, но это та зацепка, на которую она всегда обращала внимание при начале работы с пациентами. – мне не приносят счастья деньги. Я стремлюсь их заполучить, получаю, трачу на какие-то безделушки и понты, и, только хочу потратить на какое-то дело, у меня возникает чувство что меня обманывают, такие же как я стремятся меня обмануть. Я плачу проституткам и шулерам без проблем, но стоит мне начать реальное дело, как мне кажется, что меня обманывают и насмехаются надо мной, и мне легче потратить на выпивку и шалав, – он произнес это слово даже с каким-то наслаждением и легкостью, в отличии от остальной речи, солидное прошлое. Валентина приготовилась слушать дальше с непроницаемым лицом, – я отдаю деньги без малейшего содрогания, но когда решился строить теплицу для города, меня чуть кондратий не хватил, я проверял каждую копейку, и все-таки не доплатил рабочим половину, только тогда успокоился! Что это?

– Я не могу сказать точно, пока все не выясним, когда у вас началось такое поведение? Вернее, когда у вас сложилось полностью такое поведение?

– Месяца два назад – первые позывы, а уже месяц назад, меня просто трясло, когда приходилось отдавать деньги, но вчера, будто сложилось всё, как пазл, – последнее слово было явно не из лексикона гостя и далось ему с трудом, извне.

– Мир меняется, Николай Иванович, вы это чувствуете на себе, теперь всё будет не так, – она подавила тяжёлый вздох, вспомнила своё путешествие и мальчика, который меняет мир, – теперь всё будет не так, – повторила Валентина Максимовна и уже деловым тоном продолжила, – Вам, Николай Иванович, нужно сосредоточиться на тех делах, которые вам несвойственны, но которые необходимы. Подавите в себе позывы недоплатить и обмануть, попробуйте сделать что–нибудь вопреки своему характеру. Знаю, будет сложно, – “если вообще возможно” не удержалась от сарказма женщина, но про себя, – пробуйте, если совсем будет невмоготу, приходите, а сейчас я вам дам таблетки, которые вам постараются помочь.

Валентина Максимовна, достала запас из успокоительных, и выдала пациенту упаковку.

– Николай Иванович, одна таблетка в день, но самое главное ваше состояние. Сосредоточьтесь и помните – мир изменился, вам тоже надо меняться. По-прежнему уже не будет.

Как странно себя чувствует мозг, когда ты сразу в нескольких местах, когда мысли и ощущения сливаются к тебе не прямым потоком, а как-то опосредованно. Ты здесь и одновременно не здесь – ты везде. Сначала мозг отвергает нечеловеческое состояние, но проходят минуты, часы, дни, и ты понимаешь, привыкаешь и принимаешь это. Ты сразу в нескольких местах, ты принимаешь решения и говоришь там, понимаешь, что это ты и одновременно не ты. Раздвоился, расстроился и, наверное, размножился. Мои спутники были везде, я был с ними, я чувствовал, что они нечто большее, нежели я, их больше, чем меня. Меня, только что ставшего на путь преобразования, смешно сказать, мира.

Я ходил и говорил. Даже странно, что я говорил, как сказал бы и сейчас. Мои личности, были мной, где бы они ни находились. Мне объяснил этот эффект демон перед проявлением. Состояние выше, чем разум, твоя душа шире, и ты просто облачен в свою кровь и плоть, но стоит подтолкнуть, стоит задуматься шире и поверить всей душой, и…… ты становишься многолик как бог Шива, ты разносишься по миру не в виде дешевых голографических представлений, а в своём первозданном виде, как тебя создали, и как в тебя вдохнули жизнь, ты – Человек.

Я был с помощниками, мне было легко, меня поддерживала парочка совершенно не похожих существ, выполняющих одно задание. Мне было приятно и тяжело следовать с ними одной мыслью, одним порывом, но выбора не было. В тот момент, или в момент осознания своего как человека, я перестал служить только себе, я стал служить миру: не пафосно, не геройством, а каждую минуту, каждое движение отдавалось этому. Остальное вы знаете, с этого началась книга. Только время не вектор, время не дыра и не график – время здесь и сейчас, время — это мысли и чувства, твои мысли и твои чувства – твое время. Я это понял не сразу, это пришло потом. Время нелинейно, оно не поток, время – точка здесь и сейчас. К времени привязаны события. Есть события, значит есть время, нет событий – нет времени.

Отец Сергий уже почувствовал общую направленность на вмешательство в дела Нижнего мира, он снова был молод душой, снова готов менять жить изменениями. Он вспоминал свой прежний опыт, людей, которые были в Верхнем Мире, людей которые может тоже придут в этот раз, и кто не придет никогда, о тех чья память утеряна, и кто больше не живет ни в Верхнем ни в Нижнем мире. Отец Сергий встряхнул головой, видно ему снова предстоит работа: внимать и действовать, оказывать влияние на тех, кто ему не нравится и на тех, кто ему симпатичен, отмести свои чувства для общего дела, карать и миловать, работать каждую минуту своего появления в нижних мирах. сладостное ощущение, что ты что–то изменил и исправил, и это что–то останется в дальнейшем.

В Верхнем Мире к нему приходили старые друзья и старые враги, что для Верхнего мира одинаково – главное неравнодушные души. Приходили многие, некоторые сказали, что пойдут в Нижние миры с ним вместе. Но в том, что надо меняться сомнений не было ни у кого.

– Отец Сергий, когда и где ты начнешь свое появление? – старый князь Василий был как всегда конкретен в делах. Он получил от Ивана Третьего уже не княжество, а государство.

– Княже, я решил появиться сразу за Вестником, куда он направится, оттуда начнется и наша миссия. Я думаю, надо действовать сообща, иначе моё появление будет слишком надуманным и даст время и повод отщепенцам переметнуться на сторону сильного. Нельзя допустить слишком большого вмешательства, пока Вестники не поработают над всеми.

– Ты прав, Отче, надо будет действовать с Вестниками сообща, но государственная структура на нас с тобой. Вестники дадут толчок всем, а менять и адаптировать под новые реалии надо будет нам с тобой. Я тоже иду, – Князь был угрюм и сосредоточен, его детище – Государство Московское опять нуждается в нем, и он был отчасти рад, а отчасти грустен, что не заложил основы долгого существования своего творения.

– Я начну свой путь с появления на совещании, куда приведут меня наши Вестники. Сначала появится Рыцарь, а потом придёт и мой черёд. Надо подготовить почву для твоего, Княже, появления и для моего участия. Церковь не подходит, уж слишком светскими стали церковная власть и иерархия. Надо будет реорганизовывать и этот институт, – Отец Сергий вздохнул: ничего не меняется с его появления на свет. В Верхних Мирах это принимается с болью и горечью, ведь движение к добру – тяжкий труд, а движение вниз, как с горки – легко и приятно.

Когда слово Долг писалось с большой буквы, это бы долг не перед родиной, так названный годичный срок, вычеркнутый из молодой жизни, а Долг: мужчины – защищать себя и место которое ему дорого, женщины – защищать свой очаг. Сейчас же слова “долги” и “долг” стали такими обыденными. Долги перед банками, долги перед соседями – долги, долги, долги – стали просто ношей, висящей на шее, как проклятье, которое необходимо снять с себя, оторвать от своих нужд. Это в нашем понимании долг. Но есть Долг с большой буквы “Д” – Долг человека. Долг мыслящего индивидуума. Долг, который не по закону или договору, а по велению души и сердца. Эти Долги забылись, слились с обыденностью и стали тоже своего рода причиной от себя что–то оторвать, но это не так. Долг висит на мне не потому, что так кто–то захотел, а потому что я так решил, это мой Долг, Я работаю, чтобы он стал еще больше, а не меньше. Я живу потому, что он мне дает силу жизни, я не должен жизни, и жизнь не должна мне, но у меня есть он – Долг Человека, который я несу на себе, и который не дает мне умереть, пока не исполнен. Я не могу взять на себя изменение мира, но есть моменты, когда внутренний голос мне говорит, что могу. Я не могу изменить систему, но наступает момент, когда я начинаю взывать к своему Долгу, и он мне говорит, что надо менять, надо рвать с обыденностью и фальшью, и я только рад что у меня есть Долг. Я имею в виду Долг, который идет из сердца, из души, из смысла существования человека на земле, и с этим Долгом я не намерен прощаться. Этот Долг не в тягость, хотя он труден и стоит дорого, но прощаться с ним я не собираюсь.

Валера жил на окраине села. Нелюдимый, замкнутый и немногословный. Несколько лет в “местах”, покрытые синими татуировками руки и спина, неизвестность для окружающих – располагали к лишним расспросам, чего Валера предпочитал избегать. Дочь, ушедшая из дома, жена, сменившая село на город и создавшая ещё одну семью, неудачная жизнь. Не стоит останавливаться ни на жизни, ни на себе. Что может быть интересно мужику в возрасте ещё не старом, но уже и не молодом? Водка, деньги, развлечения – список ограничен и не слишком разнообразен.

Валера так и жил, пока в дом не привели Мишаню. Дочь, неудачно выйдя замуж, родила и ушла в далёкие дали за своими «любимками» и «корешами» – то есть в никуда.

Мишаня остался у Валеры. У бывшей жены новая семья, ей некогда, а а он что, он – «бирюк», ему всё равно. Мужчина как-то постепенно бросил пить, дружков, итак, было немного, ходить не к кому. Остались Валера и Мишаня вдвоем. Валера как дед и опекун в одном лице, Мишаня сам по себе. Органы опеки особо не наведывались: деревня неблизкая, да и Валера не тот человек, которым можно командовать, хоть и от лица государства. Валера не сразу принял то, что на него свалилось. Но, по прошествии некоторого времени, Валера привык к Мишане, а Мишаня, в свою очередь, стал для мужчины сыном и возможностью восполнить то, что было упущено с дочерью. Валера наверстывал изо всех сил. Сначала бабки сиделки, молочко и диетическое питание, для деревни конечно громко сказано, но Валера прочитал несколько книг в местном Совете, где работала секретарша Женечка, которая частенько ездила в город и привозила эти самые брошюрки. Брошюрки раздавали бесплатно, и поэтому аккуратная Женечка собирала и привозила их в Совет.

Сначала местные бабы читали и обсуждали брошюрки о похудении, здоровом питании и наличии целебных препаратов различной степени дороговизны. Но со временем интерес иссяк, и брошюрки пылились в приемной председателя, словно дожидаясь Валеркиного прихода. Женечка сначала не поверила в живой интерес мужчины и сочла это мелким намеком на ухаживание. Он всё-таки был холостым и не старым мужиком, да еще и в меру пьющим. Но, узнав о Мишане, Женечка уложила факты в своей аккуратной головке и успокоилась.

Валера еще со времен своих похождений, привык все узнавать из первых уст, поэтому аккуратно прочитал все брошюрки о здоровом питании, моментально отсеяв все статейки о похудении и лишнем весе. Всё, что узнал Валера, это парнЫе овощи, подсчет калорий и жирное мясо, которое должно быть исключено из здорового питания. Всё было прочитано, сложено аккуратненько в стопочку и благополучно забыто, кроме парнЫх овощей,

Валера, собравшись с силами и притащив с окраины древнего дедка Федора, начал строить печь, что в газифицированной, да и в общем то безлесной местности было нестандартным решением.

– Слышь, Валер, зачем тебе печь то? – дедок был разговорчив и любопытен. Валера вообще решил, что он ничего не умеет, но выбора не было, остальные не умели гораздо больше. Федор хоть видел, как работает печь, может и строить не умел, но хоть подсказать мог, Валере и этого было достаточно.

– Надо, – разговорчивостью Валера не отличался.

–Так газ на что? Да и топить то нечем, чего выделываться то, – не унимался дедок.

–Надо, готовить на ней буду.

–А что плита то? За газ платить не хочешь, оно понятно то, с хвостом много не заплатишь, да где дрова то брать? Да ты найдешь, вон здоровый бугай.

–Надо, – Валера устал от бессмысленных разговоров, тем более всё обдумал заранее и делиться своими задумками не привык ни с кем. Воспитание.

Печь была построена и запущена в эксплуатацию достаточно быстро. Она дымила и много сжирала дров, но это была печь. Вскоре Валера пристрастился готовить томлённые блюда для Мишани, да и самому оставалось. Дымящая, почти живая душа в доме грела душу и вносила уют в полухолостяцкое жилище. Валера решил, что затея удалась.

Ангел и Демон появились в деревне внезапно, как будто их ждали, фигуры вырастали из земли перед соседями, пришлыми, практически перед всеми. Валера быстро смекнул, что им с Мишаней ждать недолго. Мишаня был быстро вызван домой, были приготовлены еда и деньги, документы сложены в отдельный пакетик на груди у Мишани, всякое может случиться, здраво рассудил Валера. Высшие силы высшими силами, но дело должно быть сделано – Мишаня должен жить. Чтобы жить, в пакетик были собраны документы, деньги, иконка с церкви – всё, что должно было помочь восьмилетнему пацану в будущей жизни, остальное зависело от Валеры, а он не знал, жить будет или нет. Ангел появился, когда Валера с Мишаней были во дворе. Ангел был один, он внимательно оглядел две фигуры. Мишаня прижался к руке деда крепко, словно понимал, что это единственное, что связывает его с будущим. Валера, наоборот, хотел отстраниться, мало ли что может случиться, чтобы мальца не зацепило. Такую борьбу и застал ангел, демона не было. Неожиданно ангел перевернул меч плашмя и слегка коснулся плеча Валеры, боли не было, но все синие татуировки стекли вниз в землю, как вода с тела. Ангел исчез так же неожиданно, как и появился, Мишаня поднял глаза на деда.

– Всё, закончилось?

– Да, всё. Идём, нам обедать пора, да и мне на работу надо сходить, мало ли что там произошло.

В тот день многие жители деревни почувствовали на себе неведомую силу ангелов и демонов. Отъявленные подлецы, до которых ни закон, ни рука правосудия не дотянулись, были похоронены. Стало даже как-то свободнее и проще жить, словно территория очистилась. Горевать никто не стал, да и некому было, все обсуждали явление неведомой силы и произошедшее с ними. К концу недели и эти разговоры сошли на нет, жизнь продолжалась.

Иногда приходит осознание того, что ты делаешь. Осознание не всегда приятное. По твоему разумению меняется мир, но ты не в каждой точке, ты не везде. И ты начинаешь прислушиваться к тому, что говорят знакомые и незнакомые тебе люди. Они всегда смотрят со своей «колокольни», а ты вроде понимаешь это и строго не судишь, но каждое резкое слово бьёт тебя по голове. Тебе кажется, что осуждают всю твою жизнь, все твои мысли и мотивы, и каждую фразу ты примеряешь на себя, логически осознавая, что это не так. Тяжелая ноша. Меня стали задевать чужие разговоры, «того казнили, а зря, мужик был говно, но жалко все таки». Меня удивляют такие речи. Натерпелись, настрадались, но видно не поняли. И вот, избавление, и на тебе, снова хочется в старое ярмо. Странно и неприятно. Меня не задевает эта бессильность, меня задевает равнодушие, с каким эти существа воспринимают жизнь, не стараются её улучшить, а только стенать да жаловаться. Нет стержня, нет человека, нет мыслей – только инстинкты и пороки, только хорошие черты, которые не просыпаются никогда. Мне иногда жалко этих существ, по недоразумению названных людьми, по недоразумению живущих среди нас, по недоразумению растящих таких же существ. Но как существо становится человеком, его объявляют «не таким, не нашим, не в себе» и навешивают множество других ярлыков. Даже когда приходит помощь, у них есть сомнения, рассуждения, о том, чего не понимают сами и понимать не хотят. Существа выносят приговоры в обыденной речи, даже не задумываясь о том, что их слова имеют вес в Верхнем Мире, что злость и зависть не проходят бесследно ни для них самих, ни для мира в целом. Разрушающие сознание мысли и слова – вот что порождают существа своими сплетнями.

Валентина Максимовна сидела в кресле. Тимоха валялся на кровати пребывая, как положено коту, в сладкой неге. Ангел и Демон появились необычно, чуть мерцая. В этот раз женщина не почувствовала страха при появлении Ангела, его синие, как лёд глаза, уже не вселяли в неё такой ужас. Она поняла, что существа явились к ней не просто так и понадобилась её помощь.

– Валентина Максимовна, к вам есть особое поручение, –Ангел был краток.

– Что требуется?

– Константин, – Ангел только произнес имя.

– Я готова помогать ему. Тяжело решать за весь мир, бедный мальчик.

– Надо будет общаться с ним, не только сейчас, но и после нашего ухода. Психика человека слишком слаба, даже у него, – Демон был как всегда силен в подробностях.

– Конечно, обязательно, – Валентине Максимовне было по-матерински жаль мальчика.

Тимоха даже не пошевелился, котам, наверное, известно чуть больше, чем людям. Они понимают, когда им грозит опасность, а когда их готовятся только погладить. Вестники исчезли, женщина задумалась о том, как ей придется вызывать Костю на беседы. Наверное, надо как-то аккуратно, но настойчиво.

Валентине вдруг стало так грустно и тоскливо: ей уже за сорок, время летит неумолимо, кроме кота в доме никого, с одной стороны, ей спокойно, но одиноко. Она представила Григория Павловича в новом мире. Ухмыльнулась. Сыграла женская злопамятность. Каким он будет в новом мире? Подумала, что и ей придется измениться, может и не сразу, но придется, а может это и к лучшему. На дворе смеркалось и тихо подкрадывался вечер, она решила выпить чаю и лечь пораньше.

Тимоха почему-то не попросил еды, а вместо этого запрыгнул на кровать и лёг на ноги, чего раньше за ним не наблюдалось. Валентина Максимовна машинально погладила кота, держа при этом кружку чая в другой руке и параллельно прихлёбывая горячий чай. Она задумалась о завтрашнем дне, думала кто придет и зачем, как там её коллеги и начальство. В общем обычный, одинокий вечер. Тимоха мурлыкал, лежа на ногах. Раньше за ним такого не наблюдалось, но сейчас это было не удивительно. Мир вокруг менялся, менялся и Тимоха, а она? Вопрос.

Жан–Луи жил в благополучном районе буржуа Франции. Респектабельная окраина Парижа, престижная работа во Французском банке, входящем в первую пятёрку крупных, жена из хорошей семьи офранцузившихся арабов, трое детей.

Сначала его жена Зарина начала присматриваться к рабочим, работавшим неподалёку. Жан–Луи был к этому готов: десять лет брака остудили чувства, и горячая галльская кровь была заменена не менее знаменитым французским прагматизмом. Жан–Луи решил понаблюдать и принять меры упреждающие, когда увидел, что Зарина чаще расспрашивает русского рабочего Николая о жизни, семье, России, откуда он приехал на заработки и теперь пособничал в одной немаленькой и недешевой фирме по обслуживанию домов высшего и среднего класса. Жан недаром занимал высокий пост в банке, он не привык идти напролом не узнав и не сопоставив факты. А на четвертом десятке лет, да после десяти лет брака, не он ли знал лучше других свою жену?!

Он решил привести её на «русскую вечеринку», от которых сам он отказывался довольно долго. Ему хотелось вживую показать супруге отличие серьезного и приличного человека как Николай, работающего руками и головой, зарабатывающего деньги для семьи, от таких же серьезных и приличных как он сам. «Русские вечеринки» – уже набившие оскомину, по крайней мере самому Жан–Луи, торжества наглости, хамства, и неуемного кича богатеньких господ из России, живущих на папины деньги, взятки, участиях в сомнительных проектах – всё то, что ненавидит работающий и экономящий средний и высший класс Европы. Жан–Луи решил привести жену и показать ту Россию, в которой живет Николай, и от которой он сбежал работать во Францию.

Жан недаром занимал высокий пост и слишком хорошо знал свою жену, поэтому предполагал, чем этот поход может закончиться. Он всегда был очень неглуп. Вечером он предложил Зарине.

– Дорогая, может сходим на вечеринку моего знакомого? Его зовут Шнейдер, он какой-то бизнесмен из Москвы, говорят, что крупный, но вечеринка у него действительно крутая, – Жан–Луи знал как заинтересовать и как преподать задуманное. Как он и предполагал, жена конечно же согласилась. Они были поистине красивой парой, с живым и юморным общением, что и делает людей счастливыми.

– Да сходим, надеюсь это ненадолго? У Мишеля экзамен в школе, неплохо было нам с тобой услышать заранее то, что он собирается ответить учителю.

–Ненадолго, посмотрим по ситуации, если не понравится, нас с тобой никто не удержит, дорогая.

–Если будет как в сериале про ужасных русских, да еще и с налетом мафиозности, то придется уйти сразу.

– Не думаю, Шнейдер хоть и пройдоха, но не до такой степени чтобы превращать вечеринку в рекламу сериала. Пристойность будет соблюдена, а русские они такие русские, – весь этот разговор Жан–Луи и заводил ради последней сентенции, и него всё получилось. “Недаром я занимаю такой пост” – похвалил он себя и весело усмехнулся. У него хватила ума не показать свою довольную улыбку супруге.

Всегда серьезный, с хорошей фигурой, скромный и одновременно знающий себе цену Николай будет повержен стаей обнаглевших от вседозволенности и безнаказанности существ. На «русских вечеринках», по крайней мере на таких, куда вел Зарину заботливый муж, других типажей не бывает. Глупость женщин, чванливость и заносчивость мужчин, наличие неприличного количество даром доставшихся денег делает посещение таких вечеринок театром, с весьма противными актерами. Жан–Луи уже без эмоций наблюдал, как Зарина болтает с Николаем, как заинтересована она и с каким вниманием слушает мужчину. Скоро её ждет культурный шок.

Когда Жан–Луи по-наивности согласился сходить на «русскую вечеринку» в фешенебельный ресторан, он думал, что как обычно будут деловые разговоры, минимум алкоголя, максимум эффективности – то, к чему он привык. Но в реальности его ожидало совсем не это.

Огромное количество алкоголя в различных видах, куча абсолютно непричастных к делу людей, которые вели себя нагло и развязно, вмешиваясь в разговоры, да еще и на приличном уровне опьянения, какие-то женщины, по виду из дешевого предместья, но в супердорогих вечерних платьях, нашлось место даже для наркотиков, что неприемлемо для встреч на его уровне. Но самое главное – кич, кич, который был во всем, причем неумный и наглый, и это хозяева жизни далекой России, там где есть Николай, с его мужскими навыками и словами.

Теперь это все предстоит оценить и Зарине, сравнение и подведение к нужному решению всегда было сильной стороной Жана и нет смысла отказываться от своих сильных сторон в личной жизни.

Вечером, когда все были дома, появились две фигуры – ангел и демон шли рядом. Зарина взвизгнула, у Жан–Луи затряслись поджилки, старшие брат и сестра замерли от страха. Только младший сын Филипп почему-то не испугался, слова маленького человечка звучали громко и уверенно в абсолютной тишине, вызванной посещением двух существ не из этого мира.

–Вы пришли за папой и мамой? – спросил маленький Филипп

–Нет, за всеми сразу. Начался процесс изменения мира. Вы не можете оставаться такими же как раньше, поэтому мы здесь, – слова демона отразились в головах присутствующих, хотя казалось рта демон не раскрывал.

– Мы просим прощения, мы не виноваты, мы изменимся, нам нужно время, – маленький Филипп, не по возрасту отражал уверенность и спокойствие.

Видеть будущее и прошлое, жить настоящим. Ангел и Демон видели будущее маленького мальчика и его семьи. Слов надо было минимум. Достаточно уверенности в детском голосе.

–Теперь мы верим, – это, наверное, сказал ангел, потому что обе фигуры исчезли.

Филипп подошел к отцу.

– Не волнуйся папа, все будет хорошо, они у всех появляются.

– Филипп, ты знал? – глаза Зарины расширились от удивления. Женщина успокоилась и теперь очень пристально смотрела на сына. Ей многое было непонятно, как и Жану–Луи. Старшие дети не задумывались над происходящим, а просто ждали решения родителей, впрочем, как всегда. Только маленький Филипп всегда сильно отличался внимательностью и особой наблюдательностью, даже в самых обыденных вещах и бытовых вопросах. Как говорили и учителя, и соседи – не от мира сего.

– Нет, не знал, но чувствовал, что так будет, – Филипп не стал дальше продолжать разговор и ушел в свою комнату.

– Вечеринки у Шнейдера не будет, – неожиданно сказал Жан–Луи, к чему он подумал и к чему сказал, осталось тайной даже для него самого.

Девушку звали Лика–Вэй. В будущем принято иметь двойное имя, если есть желание конечно. Первое имя дано при рождении родителями, второе – окружающими в процессе жизни. Второе имя, по–русски прозвище, принимается самим человеком для себя и отражает внутреннее ощущение. Двойное имя стало нормой относительно недавно. Зачем бороться с кличками и прозвищами, если их можно обернуть во благо? Вот и у Лики–Вэй было первое имя Лика, сокращенное от Анжелика, а второе имя–прозвище Вэй, то есть деяние, совершение чего-либо. Учитывая, что Лика–Вэй жила в пограничном Благовещенске на Амуре, двойное имя и прозвище с китайскими корнями были вполне естественны.

Когда в Верхнем мире появились Вестники, Лика–Вэй, соответствуя своему прозвищу, тут же отозвалась посетить своих предков. Это вполне обыденное мероприятие, но в связи с массовым вмешательством в дела нижнего мира, накладывало на Лику–Вэй дополнительные обязательства, давая одновременно дополнительные возможности, например, появиться вживую. Надо было не просто появиться в нижнем мире, но и донести до своих предков мысли о новом мире, об изменениях, которые должны совершиться в каждой душе, то, что любовь и порядочность не пустые слова. Лика–Вэй должна была сказать, что любит их, своих предков, что такая любовь не умирает никогда, что сама Лика–Вэй ушла из нижнего мира лет триста назад, но ее потомки и предки оставили хороший след в истории всего человечества, позволило не умереть безвозвратно никому из них. Лика–Вэй, правда, добилась в своей жизни больше других, и она в иерархии Верхних Миров стоит не на последнем месте.

Время нелинейно. Точнее оно линейно, но только в нижнем мире, где события происходят последовательно. В Верхних Мирах всё по-другому. Время становится важным элементом пазла только за счёт событий, которыми оно наполнено. Таковым событием и стало изменение мира, которое начали Вестники. События, которые они запустили, были неразрывно связаны со временем. А так как задача была очень большая, клич был кинут по всем обителям Верхних Миров, кто как сможет, тот пусть поучаствует в событиях нижнего мира.

Лика–Вэй пришла к Вестникам с вопросом, что и как нужно объяснить своим предкам, и на ком сосредоточится.

– Я готова участвовать в событиях, могу прийти к своим предкам, они хорошие люди, но лишний совет не помешает, – Лика–Вэй была лаконична, все-таки у Вестников слишком много работы.

– Спасибо тебе, Лика–Вэй, мы принимаем твою помощь. Расскажи им про будущее, которое наступит, если мы сделаем своё дело, с максимальным эффектом. Расскажи про Верхние Миры и условия, выполнение которых позволит в них попасть. Расскажи про труд быть личностью и про духовную лень, – демон обстоятельно все обрисовывал, ангел только кивал.

– Расскажи им про себя, – ангел точен и аккуратен, и, как правило, очень доверчив, что в Верхних Мирах только в плюс.

– Лика–Вэй, охвати по максимуму всех своих предков, живущих в это время в нижних мирах, донеси мысль нашего и твоего появления до них.

– Хорошо, Вестники, я сделаю то, что должна сделать. Я буду одновременно с вами появляться в нижнем мире или чуть попозже, чтобы уже прибыть на готовую почву?

– Мы будем действовать одновременно. Придя к своим предкам, ты облегчишь наши появления, освободишь Человека–Вестника от излишнего напряжения, незримо он с нами каждый раз при нашем появлении в нижнем мире, – демон возвращает жизни после появления ангела, но не всегда и не всем, ему ли не знать как тяжело живущим.

– Хорошо, Вестники, наши действия будут согласованными. В случае совсем непонятной ситуации я обращусь к вам и Человеку–Вестнику. Решать в мире людей должны сами люди, мы можем только подсказать, – Лика–Вэй наполнилась уверенностью в себе и уверенностью в своих предках, может и не надо будет звать Человека–Вестника, они оставили хорошее наследство Лике–Вэй, значит они прожили жизнь не зря.

С какого-то момента я потерял чувство удивления новому дню и практически все чувства, присущие человеку – это страшно, может было у кого, подскажите? С какого-то момента я перестал ощущать себя человеком, перестали существовать мысли, идеи, разум – остались только ощущения: ощущения боли, радости, мелкие ощущения. Наверное, я стал подобен ангелам и демонам, что меня окружали. У них есть предназначение, они помогают мне, но мне от этого не легче, я должен остаться человеком, со своими страстями, со своим будущим. Я перестаю чувствовать боль чужую и через это перестаю чувствовать свою боль. Я становлюсь равнодушным к людям в свете исполняемой миссии, кажется всё неважным, не заслуживающим внимания, но на самом деле важнее чувств нет ничего, поэтому я здесь, поэтому здесь все. Но мне необходимо остаться человеком, и я часто вспоминаю не обиды, нет, не похвалы, хотя их было крайне мало, я вспоминаю удачно законченные дела, которые были важны всем, и вместе с делами я вспоминаю выражения лиц тех, кому это было нужно и необходимо, выражение удовлетворения сделанным трудом. Чувства редко доходили до меня в прошлой жизни, но теперь они должны обостриться, должны проявиться в полную силу, от этого тоже зависит судьба моя и мира, как бы высокопарно это ни звучало. Чувства – единственное что связывает Человека с Миром, в котором он живет, поэтому женщины и мужчины, живущие чувствами, а не рассудком, в целом счастливее остальных, не богаче, а именно счастливее. Им дано понимать и чувствовать то, что проходит мимо остальных, поглощенных обыденностью, людей.

Государство начало меняться. После появления Отца Сергия, о чём было сразу же доложено, власти задумались над реорганизацией. Через некоторое время, очень неохотно, решились на подготовку и внесение изменений в законодательство. Вот тут-то Отец Сергий и Князь Василий проявили себя в полною силу. Ангелу и Демону появляться не требовалось – хватало этих двух мужей.

Сначала на заседаниях начали появляться фигуры из прошлого и будущего. Они говорили, спорили, доказывали, убеждали – государство медленно, но верно менялось в сторону низовой демократии. Именно обновленные люди по всей стране, по всему миру, должны были дать новую структуру власти и общественной жизни. Без постоянного появления Вестников невозможно было изменить государство. Те люди, которым довелось испытать на себе появление Вестников, изменились, не все и не сразу, но теперь многие из них готовы были принять участие в жизни своих стран. Всё чаще стали слышны реальные споры по конкретным делам.

Послушайте, если мы вводим такое ограничение и контроль, это будет стоить денег, которые не получат те, кто работает, стоит ли контроль денег которые мы на него потратим? Будет ли эффективно то, что мы вводим? Если мы вводим дополнительные налоги, то как будут использоваться эти средства? Пойдут ли они во благо народа? Защищать отечественных производителей – наше предназначение, но пойдет ли это на пользу всем людям? Не будут ли такие меры стимулировать лень, вследствие отсутствия доброкачественной конкуренции? – такие вопросы всё чаще задавались на совещаниях разного уровня.

Вопросы, вопросы, они сыпались повсеместно и на них надо было дать ответ. Если человек смог перестроиться – ответы рождались сами собой, если нет – ответы не появлялись. Тогда повисшие вопросы не забывались, как это было раньше, а включались в список тех, которые надо решить. Если вопросы были совсем нерешаемые, то появлялся кто-то из Вестников – Отец Сергий, Князь Василий или другие обитатели верхних миров, и совещания проходили максимально эффективно.

Князь Василий и Отец Сергий начали с памятного совещания, где появился Рыцарь, потом начали появляться на важных совещаниях Правительства и Президента. Высшим властным структурам уже было доложено о появлениях высших существ, поэтому явление Князя Василия и Отца Сергия не вызывало удивления, однако слова и деяния их были приняты далеко не сразу.

– Что значит разграничения властных полномочий? А как мы будем контролировать?

– А зачем вам контролировать?

– А как же государственные интересы?

– Государственные интересы – интересы людей, которые живут в стране, – Отец Сергий был всегда обстоятелен и спокоен, чего нельзя было сказать про князя Василия.

– Не доверять народу, который живет в нашей общей стране нельзя, – конечно самоуправление сложнее контролировать, но сложнее не значит невозможно. Мы должны строить страну, а не строить иерархию там, где она не нужна. Вестники по всему миру присутствуют ради того, чтобы народ стал чище и справедливее, чтобы открылось самообразование и стремление к совершенству, так что излишний контроль будет только вредить нашей общей миссии. Нельзя допустить ошибок, поэтому мы должны четко зафиксировать сначала в законах и нормативных актах, а потом и в головах, стремление к самоуправлению, а не самоуправству. Мы с вами должны подумать и закрепить четкую грань между общегосударственными интересами и интересами народа, который каждый день живет, дышит, ходит на работу у себя дома, в своем городе, поселке, деревне. Для этого мы здесь, давайте думать и делать.

– Отец Сергий, нам понадобятся годы если не десятилетия для таких преобразований, что вы хотите сейчас?

Отец Сергий жестом остановил Князя Василия, от резкой реплики в адрес чиновника.

– Сейчас по всей стране появляются Вестники и помощники нашего с Князем мира. Сейчас идет резкая смена мировоззрения тысяч людей путем вмешательства нашего мира. Именно сейчас мы должны принимать решения, именно сейчас наши решения встретят пониманием и участием, так что наша задача дать это людям. Такие изменения идут по всему миру.

– Но государственные интересы не должны касаться всех без разбора. Должна быть специальная подготовка, в конце концов. Там могут быть агенты других государств с целью ослабить нас своими неправильными решениями.

– Повторюсь, изменения идут во всех странах, и никто не будет специально воздействовать на другие страны, чтобы возвеличить свою, другой мир – другие правила, честная конкуренция основ мироздания и совокупностей людей, принадлежащих одному народу – это будущее. И наш народ это не все подряд, это такие же люди нашей культуры, а то, что возможности у всех должны быть одинаковы, так этот лозунг должен превратиться в быль. Мы для этого меняем сейчас законы и обычаи, – Отец Сергий терпеливо объяснял каждому, он знал что решение одного человека, который здесь присутствует, скажется на многих людях, а научиться самостоятельно мыслить получится не сразу, Поэтому он тратил время на то, чтобы каждому человеку из власти подробно и в деталях разжевать каждое решение, которое обсуждалось. Всё это не только перманентные изменения, но ещё и обучение. Но как много сил тратится!

Князь Василий более несдержан, ему ближе решения, которые принимаются здесь и сейчас, и последствия которых видны и ощутимы до сих пор. Тогда, в далеком XVI веке, он ограничивал вечевое правление в Новгородской Республике, сейчас он не ограничивал, а наоборот развивал вечевое управление и местное самоуправление. Тогда он собирал земли вокруг Москвы и строил государство, сейчас ему было очевидно, что он упустил, поэтому он мог быть резким и несдержанным. Отец Сергий понимал Князя, сам был таким когда-то, но долгое пребывание в Верхних Мирах всех меняет. Дела твои в Нижнем мире обдумываются по несколько раз. Может быть, и сделал бы по-другому, но нет – всё сделано как сделано и точка, событие произошло. Нижний мир события делает неотвратимыми, колебания от нижнего мира меняют Верхние Миры. События делаются Историей Миров.

– Наша задача – принять порядок работы с органами местного самоуправления и дать регламент выборности, сначала любой сход людей выбирает выборщиков и старост по направлениям, которые людям необходимы. В городе выбирают старосту по отоплению и горячему водоснабжению, по улицам и по подъездам и так далее, как удобно жителям. Выборщики избираются всеми собравшимися для представления интересов людей в органах власти. После Вестников не будет недостатка в выборщиках и выбирающих, люди поймут, что надо жить сообща, и только вместе решаются проблемы каждого, – Отец Сергий готовился к такой речи. Она часто звучала из его уст на разных совещаниях и встречах, при его появлениях перед простыми людьми. Эти прописные истины, этот порядок, обкатанный тысячелетиями, должен быть возвращен. Мы забыли, что общее это часть нашего, и что, не решая общих проблем, настанет время когда не сможем решить и свои.

– Выборщики от людей начнут присутствовать на местах, по возможности, на всех сборах и совещаниях власти, они принесут проблемы, которые надо будет решать моментально и сразу. Такая система сохранилась у развитых стран. Именно такую систему будут строить с нуля, если её нет или реанимировать. Старосты, в то же время, чисто российское изобретение, наш народ небольшим числом обживал огромные пространства, за счет активной жизненной позиции. Это активные люди, которые понимают, что для их личного блага надо построить и блага для всех остальных, иначе провал и общее непонимание, что мы сейчас и наблюдаем, для искоренения чего мы и пришли, – Отец Сергий не видя себя со стороны говорил все интенсивнее и эмоциональнее. Наболело в его душе за столько пережитых событий. Теперь Князь Василий успокаивающе положил руку на его плечо.

– Успокойся, Отче, все понимают о чем ты говоришь.

– Получается именно такой будет общая структура власти? – чиновники начинали понимать и складывать в голове слова пришельцев из других Миров.

– Да, именно. Вестники делают самую тяжелую работу готовя для нашей деятельности основу, и на этой основе мы будем строить новые общества, с новыми, лучшими людьми, – теперь Князь был спокоен и настроен объясняться, эмоциональное вступление Отца Сергия впечатлило даже его.

Иногда кажется, что человеку трудно измениться, а иногда, что и незачем меняться. Всё хорошо и правильно, не хочется ничего нового. Это нормально, но всё равно проходит время, и хочешь ты или нет надо придумывать что-то новое, привыкать к чему-то новому. Жизнь может зависнуть в каждодневных заботах и делах, в привычных рамках и заведенном ритме, но нельзя допустить для себя самого главного – превращения таких зависаний в норму, и дать им поглотить себя. Я стараюсь меняться. С возрастом это делать все сложнее и сложнее. Когда перешагиваешь возрастную черту, для каждого свою, всё тяжелее и тяжелее воспринимать новое. Ты тратишь свои силы не на развитие, а на сопротивление новинкам, хорошо если это безобидные новомодные гаджеты, а если это новые веяния? А если это новые идеи, которые уже пришли в мир? Есть шанс остаться на обочине мира. А самое неприятное, что, выключаясь из прогресса, становишься изгоем сначала для друзей и коллег, а потом и для всего окружающего мира, закрываешь себя в кокон непонимания и неучастия. Это страшно. Это не нужно. Это глупо в конце концов. И всё равно прогресс тебя достанет, сейчас или потом, в стрессовой ситуации или простым житейским днем, ты все равно пожалеешь о гаджете, о почте, о скайпе или о чем–либо еще, чего не знаешь или чем не умеешь пользоваться. Надо настраивать себя на принятие новинок, не просто учиться, а развиваться самому, это уже во власти каждого человека.

Алексей, помощник Председателя Правительства, сидел над новым проектом закона о местном самоуправлении. Он присутствовал на совещаниях с Отцом Сергием и Князем Василием, переговорил лично со многими людьми из Думы и Администрации Президента, вариант был обговорен и согласован неоднократно за короткое время, но ему все равно было не по себе. Слишком радикально менялась власть. Слишком быстро должна была смениться людская безалаберность на активную жизненную позицию, чтобы заработало то, что они сочинили, смогут ли в народе принять все эти изменения? Этот вопрос мучил Алексея. Отец Сергий говорил о Вестниках, эти сообщения доходили до Алексея, да и после памятного совещания волна энергии прокатилась по всему миру. Но все равно угнетало в этом проекте закона, что они, власть, отдают так много полномочий неизвестно кому и весь потенциал будет использоваться неизвестно как. Вопрос уже решенный, всё обговорено неоднократно, но что может смущать чиновника столь высокого ранга – только неизвестность. Алексея смущали неясные перспективы его самого и дела, которому он посвятил годы своей жизни. Неужели то, к чему он рвался всю свою жизнь, теряет очертания и становится уделом многих, а не его одного? Вот эта неопределенность выводила из равновесия, эти чувства и обуревали чиновника: потеря своей идентичности как человека-власти. Алексей всю свою жизнь работал на начальство инстинктивно понимая, что хотят увидеть или услышать его руководители. Он считал нормальным жить чужими мыслями и подстраиваться под очередного шефа. Именно поэтому карьера Алексея шла вверх постоянно и довела его до помощника Председателя Правительства. Алексей чувствовал, что новые положения от Отца Сергия и Князя Василия не вложатся в умы руководства и крайним могут сделать его, Алексея. Как говорится, гонец, который приносит плохие вести, не жилец.

Алексей не удержался, набрал номер телефона Председателя Правительства.

– День добрый, соедините с Председателем, – привычным голосом сказал он секретарю.

– Председатель занят, он ждет от вас проект закона, у него посланцы от Вестников.

–Спасибо, – он все понял, решение надо принимать ему. В этот раз никто не скажет, что он не прикладывал к этому руку. Проект должен быть принят. Алексей всё больше убеждался в очевидном.

Мужчина собрал документы, положил в папку на подпись, приготовил пояснительную записку для остальных чиновников. Выдохнул. Дело сделано. У него оставалось множество вопросов, в том числе и по дальнейшей собственной судьбе, но дело требовало завершения. Он сделал. Будь что будет.

После совещания Константин отправился домой вместе с Валентиной Максимовной. Там его тело и душа разделились. Тело осталось дома, в городе, продолжая работать, а душа размножилась и стала незримой сопровождающей Вестников – Ангела и Демона. В городке, где жил Константин, Ангел и Демон появились вместе со всеми. Косте от их присутствия стало даже легче. Большинство людей, по чьи “души” пришли Вестники, он знал лично, но те подробности, что увидел свет, были ему незнакомы. Решения давались легко.

В остальных местах ему было сначала не по себе. Появление существ из Верхнего Мира типа Лики–Вэй, Константину давалось вдвойне тяжело, Вестники ему хоть что-то объясняли, а здесь требовалось решение тут же и сразу. Константин стал незримым судьей при существах Верхнего Мира: они решали, судили, учили и наставляли людей, но когда моральная проблема была слишком серьезной для них, вызывался Константин, и его сущность должна была сказать – да – это по–человечески, нет– это противоречит природе человека. Адская работа для души. Но Константин уже втянулся в процесс, ему было тяжело существовать в сотнях и тысячах мест одновременно, но разбирать чужие судьбы было как в первый раз, каждая судьба была уникальная и каждое решение Кости было связано с его душой.

Лика–Вэй вызвала Константина к одному из своих предков. Олег уходил из семьи оставив двоих детей, одна из которых приходилась для Лике–Вэй прапрапрапрабабушкой. Лика–Вэй хотела донести до своего предка ненужность этого поступка, это поломает жизнь не только её прапрапрапрабабушки но и отразиться на всех поколениях семьи Лики–Вэй. Для решения столь сложной моральной проблемы и был призван Константин. Незримо он вникал в то, что предоставила Лика–Вэй, и они начали советоваться.

– Лика–Вэй, я понимаю тебя, многие поколения будут чувствовать на себе этот шаг твоего предка, но ты абстрагируйся, и поставь на место твоего предка себя? Олег должен найти свой путь, даже если для этого необходим уход из семьи. Надо найти третий вариант. Пусть ему дадут возможность видеться и участвовать в жизни семьи, оставленной им, – Константину не в первый раз приходилось быть арбитром в семейных делах. Несмотря на его холостое времяпрепровождение, его друзья и коллеги были людьми семейными по большей части. Он вникал в чужие проблемы, принимал их, иногда давая советы, правильные с точки зрения морали, но не всегда находящие должных слушателей со стороны обывателей.

–Какой может быть третий путь? Он ушел, и всё закончилось. У дочери не будет отца, который был бы с ней, когда ей будет нелегко, и она будет нуждаться в его поддержке.

– Ты ответила на свой вопрос Лика–Вэй. Главное, чтобы он был рядом. Ключевая фраза. Он может быть рядом и находясь в другой семье, где будет реализация его как мужчины, и он будет счастлив. Никому не нужен забитый и приниженный мужчина, а оставшись, Олег может стать таким, но хватит ли у него моральных сил, чтобы быть поддержкой и опорой детям, если сам он счастлив не будет? Ведь эмоциональная поддержка невозможна, если тебе самому она нужна. Ты же не хочешь такого?

– Такого не хочу, ты прав Константин, было бы правильнее, чтобы все остались при своем положении, но какой дать совет сейчас?

– Совет тут будет одновременно и простой, и сложный. В сложившейся ситуации им нужно найти в себе силы не таить злобу и обиду, а попробовать наладить и поддерживать хорошие отношения не смотря ни на что. Это будет лучшим выходом. Расскажи им про себя: кто ты, зачем пришла, кто будет твоей прапрапрапрабабушкой, и какие трудности могут быть, если они поступят иначе. Всё будет хорошо, не волнуйся, Лика–Вэй, ты на правильном пути, – последние слова Константина были может быть и стандартными, но говорил он каждый раз от души. Как все таки тяжело!Но как они в Верхнем Мире справятся без него? Никак! Надо остаться человеком.

–Хорошо, Константин, ты прав, я постараюсь, – И хотя диалог проходил с ними не одну минуту, для лиц которые видели Лику–Вэй было незаметно, что есть кто-то ещё.

– Олег, вы должны оставлять время для своих детей, это важно как вам так и им, я ваш далекий потомок, и мне ли не знать пересечение судеб, примите мои слова всерьез.

Лика–Вэй появилась у своих предков одновременно с Вестниками. Сначала семейство Карповых просто онемело от появления высокой, красивой девушки у себя перед глазами: обтягивающая и блестящая одежда, затейливые татуировки на руках и огромные зеленого цвета глаза в пол лица дополняли неземной вид Лики–Вэй в глазах обывателей, она была совсем из другого мира. Лика–Вэй была красавица в своем мире, с возможностями спорта и коррекции внешности, а в далеком мире прошлого она была недосягаемо красива. Голос которым она говорила был не слышен всем, в головах предков отражались слова Лики–Вэй, как будто это была телепатия, но это необходимое условия Верхних Миров – никакого близкого контакта допускать нельзя. Слова должны быть неявными и кажущимися. Для решение вопросов, связанных с моралью, был призван Константин, наделенный возможностями Верхних Миров, не всеми, а только частью, для исполнения миссии Человека. Он, как человек, мог разобраться в глубинах мыслей людей и их чувствах.

– Я ваш потомок на этой земле, я прожила жизнь так же, как и вы в этом городе, через несколько столетий после вас, мне знакомы ваши проблемы, и чтобы исправить совсем черные полосы нашей с вами жизни я здесь. На моем пути было много преград и лишений, но я оставалась человеком всегда, это я хочу донести и до вас. Вы, Олег, не рвите с семьей раз и навсегда, не сжигайте мосты, возвращаетесь хотя бы изредка, ваше внимание неоценимо для детей и бывшей, уже, жены. Не разрывайте отношения с людьми, которые дороги вам и которым дороги вы. Я сказал что хотела, решение принимать вам.

Лика–Вэй исчезла, но не оставила своих предков, ей было легко и приятно, что она помогла Вестникам, помогла своим далеким предкам и может быть спокойна за них, всё идет своим чередом. Мир не стоит на месте. Жизнь продолжается.

Что значит взять чужую боль или чужие проблемы на себя? Это значит, что ты теперь часть мира этого человека, и, взяв его боль или проблему, ты прибавил проблему себе и прибавил себе боль. Это всегда так, но есть и обратная сторона. Ты берешь на себя чужие проблемы и боль, а к тебе приходит помощь извне, тебе помогают с этим справиться. Ты становишься частью мира. Ты решаешь чужие проблемы, проблемы мира в целом. Так Лика–Вэй и стала важной составляющей мира. Её сострадание и доброта дали ей рычаги чтобы решать в мире размером многим больше, чем одна жизнь. Я иногда думаю, что становлюсь закрытым и бесчувственным, потому что меня за добрые дела бьёт жизнь. Это не так, бьёт меня не жизнь, а другие бесчувственные люди. Они убивают доброту хамством, сплетнями, завистью, неустроенным бытом. Они проецируют на других только негатив. Наказать их некому. Мораль не стала законом. А в жизни пока есть всего один закон.

Вестники являются всем. Некоторым они просто не нужны, чтобы стать добрее. Им нужно отсутствие негатива в повседневной жизни, а убрать этот негатив они не в силах без помощи внешних сил.

Известная история про муравьев и ломехузу, которая заражает муравейник своими наркотическими выделениями. Самое страшное, что муравейник не в силах справиться с ломехузой собственными силами, ему нужно внешнее вмешательство, принудительное очищение от такого врага. Несложно, покопавшись в интернете или в специальной литературе, найти описание этого процесса. Люди, конечно, не муравьи, но живут в обществе, в соседстве друг с другом, и им тоже иногда нужно внешнее вмешательство, чтобы понять себя самих. Ломехузы – внешнее заражение муравейника, но самое страшное, что они заражают новых муравьёв и избавление от следов ломехузы, это тоже труд, медленный и более напряженный. Так и люди однажды попробовав запретные плоды хамства и стяжательства, заражаются этим и заражают окружающих, делая больным общество потребления, бездумного шопинга и безудержного накопительства. Я тоже поддаюсь иногда этим влечениям. Мне тяжело. Я меняюсь вместе с миром, я восстаю, делаю что-то не так, и мне тут же достается за мое непонимание мира. Но я всё равно буду продолжать жить по совести, мне тяжело делать добро, но я буду его делать, сколько бы мне ни стоило такое проявление Человека. И все-таки муравейник после внешнего вмешательства становиться нечувствителен к ломехузам, которые придут вновь. Он приобретает иммунитет к внешнему заражению и в дальнейшем может справиться сам. Поэтому Вестники так много надежд возлагают на свое вмешательство. Общество, как организм, должно приобрести иммунитет, свойство противодействия чуждой морали.

Рыцарь водрузил полотнище над столицей и исчез. Его место битвы, его удел сражения. В Верхних Мирах знают, что мир без войны может быть, но человеку войны трудно возвращается в мир. Рыцарь воевал всю свою короткую жизнь и теперь, водрузив знамя, он свободен, его миссия выполнена, и он снова возвращается в мир, Верхний Мир, который дарует ему покой от войны.

Константин был спокоен за государственные решения. Отец Сергий и Князь Василий, великие мужи прошлого, были на своем месте и не нуждались в его помощи. Константин сосредоточился на людях. У каждого своя жизнь и свои заботы. Надо донести мысль, что общее не есть ничьё. Общее это часть твоего мира, и его надо беречь.

Константин пришел к Валентине Максимовне за советом и просто поговорить. Теперь ему не было нужды приезжать из своего городка, можно было просто связаться с нужным человеком и проявиться у него, в том месте, где удобно, что Константин и сделал, использовав возможности Верхних Миров. Демон сразу его предупредил, что возможности ему даются только на время миссии, по окончании которой, их заберут. Даже немного жаль.

– Как вам новые пациенты Валентина Максимовна? – Константин знал о пациентах иного рода, которые начали наведываться к Валентине Максимовне.

– Так же. Приходят, жалуются, страдают, некоторые готовы меняться к лучшему, у некоторых этот процесс затруднен. Люди инертны Костя, им не нужны перемены, даже к лучшему, – Валентина вздохнула, её Тимоха тоже не меняется, но ему можно, он кот.

– Мне тяжело будет расставаться с возможностями, данными мне Верхними Мирами, и возвращаться в обычную жизнь, – Константин был лаконичен, нечего разводить сыр бор. Он не на собеседовании. Чистая правда, к чему привыкли и он, и Валентина Максимовна за короткий промежуток знакомства, – Я думаю, что будет дальше и где моё место в будущем. Мне иногда страшно, что я не смогу адаптироваться в том мире, который строю сам же, и строят мои Вестники с Верхних Миров, я останусь тем, кем я был?

– Костя, ты зря волнуешься, расставаться со способностями, которые есть у тебя сейчас будет нелегко, но мир все таки изменится, ты найдешь свое место. Ты грамотен, умен и молод в конце концов. Помнишь притчу про кольцо царя Соломона? И это пройдет! Так что успокойся и делай, что делаешь, это твой путь, который ты должен пройти и пройдешь, иначе ты не оказался бы у меня, а твои помощники не выбрали бы тебя, напрасные страхи, Костя.

– Рыцарь ушел после того, как водрузил стяг над столицей, может и мне уходить, пока я не заигрался с высшими силами? – почему для Константина был важен Рыцарь, он не понимал. Видно, связи между предками и потомками у него обострились. Рыцарь был одним из предков Константина, и его судьба была связана тонкими нитями с судьбой самого Кости.

– Ты человек, Костя, и твоя жизнь – твой пропуск в будущее, не отождествляй себя напрасно ни с кем, ты сам по себе, твоя миссия не закончена, и тебе ещё много сделать придется, так не впадай в панику и не унывай. Лучше скажи, что нам с Тимохой приготовить на ужин и делай свою работу дальше, – Валентина Максимовна улыбнулась. Её предложение насчет Тимохи должно было сгладить жесткость слов, да и она сама не знала насчет ужина – лишняя подсказка не помешает.

Константин понял, улыбнулся и посоветовал курицу с картошкой в виде сатэ. Он сам любил это блюдо и решил порекомендовать. Ему стало легче, демон был прав, критичные натуры – большая редкость. Продолжалась миссия, продолжалась работа, а что будет после этого все-таки терзало Константина, сидело где-то внутри. А мир менялся, менялись мысли, менялось всё вокруг, незаметно, но на долгое время.

Всегда хочется знать, что будет дальше. Хочется приоткрыть для себя будущее. Мы платим гадалкам, читаем гороскопы, пытаемся сделать что-то недоступное близким и осязаемым. На самом деле и я боюсь будущего, но теперь я понимаю, что будущее мне знать не надо. Будущее – отражение настоящего, а настоящее идет своим чередом и строит основу. Но наличие невидимого следа внезапности и случайности гнетет. Кажется, что планируешь и вот будущее совсем рядом, ан нет, стоп, вмешалось что-то, что-то не сработало, кто-то не пришел, что-то изменилось внезапно. Про будущее я теперь знаю всё, только не знаю своё место в этом самом будущем. Меня это тревожит.

Надо будет спросить ангела или демона про свое место, но не сейчас. Сейчас я не могу задать и чётко сформулировать свой вопрос. Будущее завораживает. Оно кажется раем, и оно кажется близким, ничего не надо делать, раз, и наступило светлое будущее, а ты в нём. Но на самом деле это не так. Будущее строится по-немногу, на основе ошибок и опыта, мне ли не знать. Столько времени я строю будущее, не живя настоящим, мне кажется вот–вот и начнется оно, а мне станет легче, и мои проблемы уйдут на задний план, но нет, оно не наступает.

Настоящее и есть будущее, наверное. Не надо ничего придумывать. Надо жить с тем, что есть, и думать о том, что будет. Я слишком заигрался с будущим.

Вестники появились у Константина как всегда неожиданно, Константин уже был уверен в своем положении и ждал от Демона и Ангела какого-то важного сообщения. Демон как обычно заговорил первым.

– Константин, тебе придется решать судьбы людей вместе с нами. Учти, если приговор окончательный, люди не появятся даже в Верхних Мирах, они исчезнут навсегда.

– Окончательно и бесповоротно, – Ангел был лаконичен.

– И мне принимать решение одному? – спросил Константин.

– Нет мы будем с тобой. Ты будешь третьим голосом и решающим голосом, как человек, который ответственен за мир будущего – Демон всегда выдавал подробности.

– Мы будем судить, но финальное решение за тобой, – Ангел безукоризнен, – когда я коснусь мечом человека, он превратится либо в пепел, либо по нашему решению.

Константин задумался. То, что ему казалось раньше более простым, стало усложняться на глазах. Судить человека всегда очень сложно, особенно когда ты сам не без греха. Принимать решение будет сложно во всех своих проявлениях, но есть Вестники, и Константин был уверен в их помощи. При нём есть самое необходимое – совесть и обостренное чувство справедливости. Получится. Может пепла по миру будет не так много.

Я часто говорю о Верхних Мирах, пришла пора рассказать, что это! Не каждый человек попадает в Верхние Миры. Ни деньги, ни мирская слава здесь не помощник – только внутренние убеждения и поступки дают человеку шанс оказаться в Верхних Мирах. Все остальные попадают в Нижний Мир и продолжают жить обывательской жизнью: даже после смерти думают о деньгах и сытости, выбирают шмотки получше, и, когда приходит пора перерождения, рождается очередной обыватель.

Психология утверждает, что без обывателя не может существовать мир: кому-то надо следить за модой, покупать избранные продукты и смотреть телевизор, верить рекламе и стремиться выглядеть лучше, чем есть на самом деле. В этом нет ничего плохого. Но двигает мир тот небольшой процент людей из Верхних Миров. У них есть то, чего нет у обывателей – стремления, мысли, чувства, пусть не всегда понятные сложившемуся обществу. Каждое перерождение души из Верхних Миров – событие. Каждая душа, которая оказалась там, имеет ценность для всего человечества. Не сомневаясь, можно сказать, что Константина там ждет свое место, но пока он жив, ему надо действовать. Его ждет Лика–Вэй. Его ждут Рыцарь и Отец Сергий.

В Верхних Мирах всегда идет движение. Те, кто там обитает, следят за событиями в мире, переживают, сочувствуют, рвутся что-то исправить. Они неравнодушны, в отличии от обитателей Нижних Миров. Им не всё равно, у них души нацелены на свершения, покой – кратковременное наслаждение, а потом сразу в бой, неважно с кем. Самосовершенствование и неравнодушие – главные признаки тех, кто живет в Верхних Мирах.

Князь Василий не даром пришел. Он умер в нижних мирах достаточно молодым, не успев передать Ивану IV, будущему Грозному, все свои дела. Теперь он терпеливо, только иногда терпеливо, работал с Отцом Сергием над построением государства, всё как раньше, но теперь надолго. Основной стимул Князя – примкнуть к Вестникам в полную силу.

Князь не обращался к Человеку Вестников, по крайней мере пока, ему хватало общения с Отцом Сергием и другими жителями Верхних Миров, которые пришли в нижние миры по зову Вестников. Князь много думал и много готовился к появлению. На его глазах стерлась с лица земли власть Рюриковичей, а затем и Романовых. Он много советовался там, в Верхних Мирах, пытался понять, что пошло не так. Теперь пришло время применить все полученные знания и исправить ошибки.

– Княже, у нас гости, – Отец Сергий лаконичен, когда дело касается работы, – Я пригласил Человека Вестников, нам надо познакомиться и скоординировать действия. Он расскажет, как он видит устройство мира, и что делается для этого им и Вестниками.

– Очень приятно Князь, Отец Сергий, рад наконец-то с вами встретиться, – Константин на самом деле был рад. Он столько читал и столько слышал об этих исторических личностях. И теперь возможности Верхнего Мира позволяют ему увидеть и познакомиться с этими величественными фигурами истории.

– Мы хотели спросить тебя, Константин, Вестники и ты готовят людей к новым порядкам. Мы сделали проект отправили во власть, но во власти сомневаются в инициативе всех людей, наши законы найдут своих исполнителей?

– Да, найдут. Не сразу, конечно, все встанет на свои места, но работа проведена, люди меняются, становятся более внимательными к друг другу и к окружающему миру, более открытыми для изменений.

– Во власти много людей, которые сомневаются в успехах нового законодательства и нового уклада жизни, от нас всех зависит новое начало жизни и мелочей быть не может.

– В других странах Вестники также появлялись. А есть ли там направляющие силы, подобные нашим?

– Да есть. Я не могу сказать за все страны. Во Франции – совет кардиналов, в Англии – последователи Оливера Кромвеля, да и сам он участвует, но не очень активно, им все-таки менять меньше, чем нам.

– Согласен, у нас больше всех проблем, поэтому ты, Константин, из России, – Князь и Отец Сергий задумались после этих слов. Неужели государство, которое они строили в прошлом, было столь неустойчиво, что сейчас, в двадцать первом веке снова понадобилась помощь. Наверное нет, есть законы мироздания, и мы, хотим того или нет, живем по этим законам. На тот момент то, что строили, было лучшим вариантом. Сейчас другое время, надо меняться. Слишком большая страна, слишком много народов связала одна идея России. Не государство, а именно идея. И сейчас идея нуждается в реформации, новом мироощущении. Они сделают всё для этого преобразования.

– Вестники проводили в Верхние Миры много недостойных людей? – Князь был жесток и решителен. Неудивительно, что данный вопрос был именно от него.

– Да, мы принимали такие решения, – Константин был серьезен. Ему очень тяжело давались смертные приговоры, да и вообще игра с жизнями и смертями для него была не очень привычна, а местами и противна, – Решений не так много, в среднем один–два процента от общего числа. Иногда достаточно просто проявления энергий. Во многих есть скрытый потенциал. По городам больше приговоров, чем по небольшим поселениям. В небольших городках и селах приходится гораздо сложнее, там вынесение приговоров жестче и принимается большинством мнений. Вестники не судят сами, а я не сужу один. Мы опрашиваем, собираем мнение людей. В маленьких поселениях мнения чаще всего едины. Правда хоть приговоров меньше, но в процентном отношении больше – за годы беспредела у многих накипело.

Константин задумался о тысячах своих появлений в нижнем мире, да его не было видно, но он присутствовал постоянно. Он собирал мнения окружающих, Ангел выносил приговор и беспощадно, своим не испачканным кровью мечом, карал за прегрешения.

Если была хоть какая-то мало мальская надежда на то, что человек может измениться к лучшему, то Константин и демон возвращали людей к жизни в нижних мирах. Демон вдыхал в бесчувственное тело дух новой жизни с условием изменения души, с условием нового мироощущения человека. Это было самым сложным моментом в человеческой жизни индивидуума.

Константин щедрой душой своей верил в последний шанс любого, даже самого ничтожного человека, и когда этого шанса не было, скорбел сам, как будто этот приговор был вынесен ему лично.

Сложная работа для человеческой души. Ангел и Демон помогали как могли своему человеческому помощнику, но в Верхнем Мире свои законы. Что они могли понять в жизни нижнего мира? Князь Василий и Отец Сергий были в курсе дел Вестников, искренне желали Константину прочной основы и души. Только светлой душой человека можно исправить мир. Вестники, при всей своей силе, не помогут и не очистят авгиевы конюшни твоих прегрешений.

Но Князя Василия и Отца Сергия интересовали практические реализации того, для чего они трудились на ниве создания государства. Государство не живет без инициативы народа, который его населяет, без человека, который живет соединением себя и государства.

Константин, встретился с Отцом Сергием и Князем Василием. Теперь его ожидало новое знакомство. Их будет еще много, но это было особенным.

Как всегда, зов пришел неожиданно. Перед Константином появились двое: один с окладистой бородой, второй явно восточной внешности, в странной одежде и спокойным взглядом. В первом образе смутно угадывалось что-то знакомое. Константин замер, ожидая первого представления гостей.

– Я Михаи́л Евгра́фович Салтыков, а это мой коллега из Верхних миров, мы не строим государство как Отец Сергий, мы следим за моралью и идеалами. Мы не имеем права вмешиваться в дела вашего мира. Хотим поговорить с тобой. Ты представляешь человеческую сущность этих вмешательств, как ты смотришь на проблемы?

– А вы кто?

– Меня зовут Юки, это прозвище, по-японски звучит по-другому, – он улыбнулся. Эта улыбка была открытой и доброй, – это значит глубокий. Мы с Михаилом познакомились в Верхних мирах. Я из будущего. Мы формируем идеалы всего мира, России в частности. Для нас главное люди, которые живут здесь и сейчас. Мы хотим понять для себя, что ждать от такого вмешательства в дела сущие всего мира, а Михаил нам будет помогать, как человек, который болеет за судьбы своей страны до сих пор.

– Мы решаем судьбы конкретных людей, вопросов общей морали мы не касаемся.

– Идеалы меняются, как и люди, которые их несут в себе. В Верхних мирах собираются люди из разных эпох и стран, мы вместе думаем, как должно быть везде, а не в отдельной стране. Мораль везде одинакова, обычаи разные, но добро и человечность вечны и неприкасаемы. Но ты русский, поэтому Михаил с нами. Я представляю другую культуру, и нам важно, чтобы ты подходил к морали со стороны общечеловеческих ценностей. Тебе приходится решать за многих людей. Не важны культура и обычаи, важно, как это будет отражаться на общечеловеческих ценностях.

– Мы многие культуры впитали в себя – много заимствовали и многое дали, – Михаил Евграфович был лаконичен. Автор многих известных книг, редактор, просто человек болеющий за свою Родину, а теперь он болел за всё человечество. Вместе с Юки они стали защитниками всего мира от вторжения черствости и безучастности, стояли вместе с Вестниками в первом ряду борьбы за то будущее, какое было бы всем понятно и приятно.

– Человек, избранник Вестников, ты должен понять и принять, что может быть для тебя чуждо и неприемлемо, но ты должен опираться на нас, на Вестников в принятии решений. Оставаться человеком, который сможет принять чужую культуру, как это делали твои предки. Недаром Вестники нашли Человека именно в России, на тебе большая ответственность за всех нас.

– Я понял вас, не много ли вы от меня хотите? Я всего лишь человек, причем не самый лучший, – Константину было неприятно обвинять себя, но разговор требовал откровенности.

– Раз тебя выбрали Вестники, значит есть на то основания. Тебе придётся решать, и ты должен быть готов к этому. Мы хотим лишь предупредить тебя: на твоём пути будет много вопросов, стоящих выше твоего восприятия культуры, это допустимо, но вот общие для всех ценности должны быть и твоими тоже. Мы в Верхних мирах не делимся на национальности и вероисповедания, для нас главные ценности – ценности всего человечества, таковыми они должны стать и для тебя, – Юки был очень серьезен. Было видно, что для него это много значит. Он ждал ответа от Константина.

– Я вас понял, не обещаю, что все получиться с первого раза, но я буду стараться.

– Не просто стараться, у тебя нет выбора и нет права на ошибку, – Михаил Евграфович строг и прямолинеен. Ничего для него не изменилось в Верхних мирах, он требователен к себе и требователен к другим.

– Я понял.

– Нет права на ошибку, нет права у нас на повторение, – Юки был очень встревожен. Его искренне волновало всё происходящее, он старался довести мысль до Константина и объяснить, чего именно требует ситуация, – Вестники больше не придут в этот мир, мир должен сам себя вылечить, это последний шанс для всех для нас! Ты, Константин, должен понимать, что карающая длань Ангела больше не коснётся никого, и люди должны будут сами принимать решения. Ты и Вестники могут только подготовить их к другой жизни, дальше не будет шанса всё исправить.

– Мы с тобой из русской культуры, и мы привыкли относиться с уважением к чужим культурам, – Михаилу Евграфовичу тяжело давались слова, он волновался как на экзамене, – Ты, Константин, пойми, мы хотим сохранить культурное и языковое многообразие на планете, иначе исчезнет культура всей Земли. Надо помнить, что всё, что для нас кажется чуждым, для других – норма и наоборот. Судить человека лишь по внешним признакам нельзя. Мы принимаем всех, кто понимает, что такое любовь, честность, человеколюбие, искренность и так далее. Все человеческие ценности для нас важны, из какой бы культуры они не вышли.

– Я понял.

– Помни второго шанса у нас не будет!

Лике–Вэй Константин понравился. Его внимание к её проблемам, анализ ситуации, конструктивный взгляд на вещи, это много говорило Лике–Вэй о человеке. Что может связывать девушку из будущего и помощника Вестников? Краткий обмен информацией, немного общения по рабочим вопросам, более ничего. В Верхнем Мире обстоятельства взаимного влечения всегда важнее самих отношений, это закон. Константин пока жив в нижних мирах и переедет в Верхние Миры не скоро. Она подождет. Общение ей понравилось, время нелинейно, всегда найдется нужный момент для обмена мнениями и чувствами. Торопиться некуда.

Анатолий жил в подмосковном городе. Солидная средняя зарплата и убежденное холостяцкое бытиё. Уют обеспечивали две его родные сестры. Каких-то серьезных отношений с женщинами не было, иногда заводил продолжительные, но до брачного договора дело не доходило. Анатолий не верил ни в бога, ни в черта. Когда первая волна энергий прошла по миру, он ждал Вестников с твердым намерением не испугаться их появления. Но Вестники не пришли. Пока у соседей и знакомых из воздуха вырисовывались фигуры ангела и демона, у Анатолия была тишина. Вечером, спустившись затянуться сигареткой в подъезд, он встретил знакомого соседа снизу.

– Здорово Михалыч, как дела? – Анатолий был спокоен как никогда, к нему никто не пришел!

– Привет Толь! У тебя были? – Михалыч был в теме, руки немного подрагивали, да и взгляд изменился, стал внимательнее смотреть на собеседника, чего раньше за Михалычем не водилось.

– Нет, не были, наверное, не нужен я им.

– Видать сам меняться будешь, тебе не надо.

– А может я праведник, – Анатолий хохотнул. Мог себе позволить. Он выделился из всех, к нему никто не пришел: ни потомки, ни предки, ни Вестники.

– Да нет, Толь, видать тебе самому надо будет расти, вот и не пришли, народу-то чай немало вокруг.

– Чего ты, Михалыч, по-старославянски заговорил? Чай–нечай. У тебя то, кто был?

– Ко мне Вестники пришли, зла я немного натворил, но и добра не мало. Посмотрели, сказали, чтобы начал работать над собой, вот с тобой беседую.

–Ну и что за работа с соседом поговорить, плюс десять к карме?

–Да потому то к тебе и не пришли, видать хотят, чтобы с тобой рядом, мы показали себя как люди.

–Интересная теория.

– Ну почему теория, все в жизни сбалансировано. Вот ты и мы сбалансированы. Мне надо сделать себя лучше получается через тебя. Хотя всяко может быть, кто их разберет.

–Так, Михалыч, у тебя карма не почищена, потому что сидел в своем доме, нос не показывал, не участвовал, не состоял, не привлекался. Вот к тебе Вестники и пришли, мол вылезай из футляра, живи как человек. А меня не трогай, сам как–нибудь прорвусь. Бывай.

Сигарета закончилась, да и беседа подошла к концу. О чем думал Михалыч, Анатолий не знал, но думал, что его теория насчет помощи неправильная. Наверное, у всех свой путь, у него, Анатолия, путь свой. У Михалыча – свой, ему и Вестники явились не просто так. Надо было подтолкнуть замкнутого Михалыча к каким-то действиям, но не в его, Анатолия, огород. А о том, что ему предстоит, Анатолий старался не думать. Значит надо оставаться таким, как есть. Ни к чему перемены, если тебе нет указания. Наверное, так и надо жить, посмотрим, что сестры скажут, у них то наверное кто-то был. Сестра Варя приехала через день после разговора, помогла убраться в квартире, знакомым движением приготовила домашние пирожки. Единственному братику прощались все прегрешения, и поухаживать за ним сестрам не доставало много хлопот.

– У тебя были Вестники? – спросила сестра, каждый знал, как звались ангел и демон. Никто не знал, почему именно их так называют.

– Никого. Ни Вестников, ни кого-либо ещё, у вас кто был?

– Вестники к нам не приходили, но потом пришли наши потомки, которые не наши.

– Это как?

–У тебя детей нет, мы обе бездетные. Мы доживем в мире, но нашим потомкам тяжело. Приходили наши троюродные и четвероюродные братья и сестры. Они ждали, что будет семья большая и дружная, а им пришлось самим всё получать и добиваться, им было нелегко.

– Так что нам? Мне жениться и делать детей? Так поздно уже. Куда я в полтинник начну, сколько будет мне, когда детям будет к восемнадцати? Да и кого мы знаем из наших родственников, ведь ни с кем не общаемся.

– Наверное надо начинать общаться.

– Как мы найдем с кем общаться? Мы ж никого не знаем.

– Надо мать поспрашивать, а потом залезем в социальные сети, поищем концы?

– Наверное сейчас многие будут искать.

Анатолий вдруг задумался, может это и есть то, к чему обязывают его, найти всех из семьи, связать невидимыми нитями дружбы и родственных связей доселе незнакомых людей.

Сестра тоже решила расспросить свою мать, пожилую уже женщину. Да, она многое забывает, возраст всё-таки, но может будет проблеск сознания, и вспомнит. Какое простое решение, найти родственников и подружиться с людьми, с которыми связаны родственными, кровными узами. Пусть и раньше не общались, но теперь, после явлений и энергии Верхнего Мира становится важным то, на что раньше обращали внимание. Может в этом и состоит миссия Вестников и многих людей, пришедших с Вестниками в наш мир?

Дашка проститутка. Родители её, мать и отец, злоупотребляли спиртным и периодически отбывали срок в тюрьме за воровство. Рождение Дашки ни мать, ни отец особо не заметили. На удивление Дашка родилась спокойной и умной девочкой.

Одетая во что попало, Дашка росла то на окраине миллионного города, то в тюремном детском саду, когда мать сажали в очередной раз за мелкое воровство. Когда Дашке было лет пять, отцу и матери повезло, бывшие сокамерники отца устроили его на работу сторожем, на уже разграбленный склад, а мать начала перевозить ворованные вещи из региона в регион для торговли на рынке. В семье неожиданно появились небольшие деньги, и Дашке даже купили что-то в секонд хенде.

Потом школа. Несмотря на неблагополучную семью, Дашку взяли в обычную школу, хоть и в самый неблагополучный класс. Живой ум и привычка всё схватывать на лету, помогли Дашке дойти до восьмого класса с четверками. Взросление молодой девочки не осталось незамеченным, и она познакомилась с Анжелой, которая и привела её на панель.

Через мать и отца девушки, Анжела, поставив им очередной «магарыч», испросила Дашку к себе и выгодно продала её девственность какому-то бизнесмену. Девушка получила первые деньги и ощущения, вернее, никаких ощущений. Боль, кровь, пыхтение пожилого мужчины не произвели на Дашку никакого впечатления.

Она познакомилась с такими же девчонками, которые работали на панели, с «мамками» и сутенерами. Прикормленные менты, врачи гинекологи и венерологи стали для неё кругом общения, гораздо более интересным чем уже опустившиеся отец и мать.

Тут не было ничего противоестественного, в Средние века Папы Римские содержали бордели и даже гордились доходами от таких домов. Анжела, Дашка так и не узнала, как её зовут на самом деле, принимала активное участие в Дашкиной карьере. Пока Дашка была несовершеннолетней, её продавали только по знакомым или для «подставы». Ничего не ощущавшая Дашка слушалась своих старших товарищей, которые объясняли ей, что говорить и где, добросовестно отрабатывала «субботники» и сауны с «нужными» людьми, пристрастилась выпивать винишко в компании таких же, как она, девчонок. Деньги тратила на шмотки и квартиру, которую начала снимать для работы с «мамкой».

Дашка пристрастилась читать книги ещё давно, когда в помойках девяностых оказывалось много старых книг. Она жадно вычитывала всё, что ей попадалось. Живой ум ей давал возможность фантазировать, а природная покладистость позволяла принимать всё как есть, не задавая лишних вопросов. Девушка спокойно ждала старости, чтобы перейти в «мамки», сутенеры были довольны ей, клиенты менялись, а постоянных клиентов Дашка не заводила. Ей было всё равно кто находиться в ней, она была равнодушна к сексу и мужчинам в принципе – автомат.

Когда начались колебания из Верхнего Мира, к Дашке стали приходить какие–то мысли и ощущения. Она, несмотря на свой автоматизм, оставалась умной, ей не претила её работа, она не хотела детей, семью, её, так называемые, «подружки» и винишко, составляли её жизнь, ей хватало.

В книгах была другая жизнь и Дашка, читая воспринимала её как картинку, как что–то из другого мира. Её жизнь ей казалась размеренной, несмотря на пьяные выходки клиентов и постоянные бесплатные «субботники». Девчонки взахлеб рассказывали о своих похождениях и обсуждали клиентов, Дашка обычно отмалчивалась или придумывала на ходу какие–то истории. С появлением колебаний Верхнего Мира клиентов стало меньше: девчонки начали кто уходить из работы, возвращаясь в нормальный мир, кто стал больше внимания уделять клиентам, чтобы завести себе постоянного спонсора. Дашка же осталась стоять на месте, осталась автоматом.

Вестники появились неожиданно, Две фигуры, источавшие ужас для простого человека появились перед Дашкой, она сжалась, огромные глаза Ангела были безжалостны, но Демон для Дашки был ещё более страшным, её била дрожь от фигуры Демона, не отрывая глаз от рогатой головы Демона, Дашка, онемевшая от ужаса, ждала решения, что с ней будет?

Вестники молчали, осуждать девушку за её профессию? Пока есть мужчины профессия будет всегда, осуждать за её образ жизни? Не она себе его выбрала. Вестники стояли перед маленькой хрупкой девчушкой, ей было страшно, они молчали, потом Демон вздохнул и обе фигуры исчезли, Дашка осталась одна, её била дрожь, но внутренний голос говорил, всё закончилось.

К Валентине Максимовне стали приходить пациенты совсем иного рода. Сначала Николай Иванович, ну а потом за ним и другие люди потянулись. Мир требовал изменений, и не все могли с ними справиться в одиночку.

Подавляющим большинством посетителей стали женщины. Проблемы их беспокоили совершенно разные: семьи, дети, мужья, любовники. Женщины в принципе острее воспринимают мир. Они строят очаг семьи, хранят его, поэтому и проблемы членов этой семьи воспринимают и чувствуют, как свои.

Буквально дня два назад к Валентине Максимовне пришла молодая девушка, мать одиночка, воспитывающая сына. Они с отцом ребёнка разошлись давно, он даже вкладывался финансово в содержание малыша, выплачивал пособия, но предпочитал избегать личной встречи. Все, в общем-то были довольны. Но недавние изменения мира повлияли на отца ребёнка, он вдруг захотел видеться с собственным ребёнком. Девушка была удивлена и встревожена одновременно. Сначала она решила, что может это и к лучшему, но потом задумалась, а как отразятся такие встречи на ней самой, как сказать сыну, что папа хочет участвовать в его жизни? Она честно, лет с пяти, говорила, что они развелись, и папа теперь живет в другом месте, другой жизнью. Сын уже воспринимал их неполную семью как обычное дело. Благо никто его не дразнил на улице: к сожалению, семей, оказавшихся в такой ситуации, было много. Встревоженная девушка, не зная, как ей быть, через подругу Валентины Максимовны договорилась о встрече и пришла лично.

– День добрый, Валентина Максимовна, – девушка сильно нервничала, от чего проблема казалась ещё больше, чем была на самом деле, – Что мне делать? Я не могу запретить общение, но какой должна быть моя реакция? Бросил нас семь лет назад, я тогда была молодая девятнадцатилетняя дуреха, только после родов, с наивной надеждой построить семью. Он ушел к своей старой любви, еще со школы и не видел продолжения наших отношений, не звонил, не встречался, не интересовался судьбой ни моей, ни сына. Даже то, что родился именно сын, сказала ему свекровь моя, созваниваемся с ней изредка. У неё уже вторая семья, и ей как то все равно. Она мне скорее как старшая подруга, но не родственная душа. Что мне делать?

– Во первых успокоиться, стены на тебя не давят? – Валентина Максимовна почему-то не была удивлена. Такая стандартная ситуация раньше решалась звонком подруге или полбутылкой коньяка, но теперь все хотят услышать чье-то мнение, а не слезливый поток пожеланий лучшей жизни.

– Нет, не давят, непривычно просто.

– Встречаться мужчинам надо, обязательно, но обставить должна встречу ты сама. Не ври, не волнуйся, они сами решат что и как, мужики все таки. Мир меняется на глазах, иначе ,и ты бы не пришла сюда, – Валентине Максимовне стало немного грустно, она знала, что скажет девушке в дальнейшем, но кто скажет пареньку по имени Костя, что будет дальше? Его дело разбирать такие ситуации день за днем, час за часом, – скажи бывшему молодому человеку, пусть приезжает к сыну, с подарками, но только без нынешней жены. Если хочет общаться, то хорошо, но лишние, незнакомые люди тебе в доме не нужны. С сыном поговори, как с взрослым, объясни, что время сейчас другое, что ситуация изменилась, а жить надо всегда.

– Спасибо Валентина Максимовна, так и сделаю. А стены уже совсем не давят, – девушка улыбнулась. Улыбка у нее была очень красивая. Попрощавшись, она вышла из кабинета.

Очарование молодости, вдруг взгрустнулось Валентине Максимовне. Молодости всё нипочем. Она сделает то, что ей посоветовала Валентина Максимовна и постепенно наладит свою жизнь. В молодости всё быстро забывается и быстро привыкаешь к новому, не то что сейчас у неё самой.

Вестники появились в далёкой кечуанской деревне, на территории Перу, перед мужчиной довольно неприятной наружности. Мужчина настолько не ожидал их появления, что замер в том же положении, в котором и стоял. Однако поведение остальных жителей местности повергло в шок и удивление уже самих Вестников. Вся деревня, все как один сбежались к месту явления. Глаза всех: протрезвевших резко мужчин, замолкнувших детей, женщин были устремлены на Вестников. Во взгляде не читался страх, в отличии от жителей других районов планеты, наоборот, создавалось ощущение, будто они ждали их появления со времен Пачакутека.

Из толпы вышел пожилой мужчина, видимо глава этой деревни, в его руках было полуистлевшая нить кипу. Он с поклоном протянул её, что-то сказав на кечуанском языке, и остался стоять. Появление испанцев, появление денег и цивилизации никак не сказалось на этой деревне. Они жили как их далекие предки с инкской империи: по тем же законам, по тем же правилам. Менялись времена, появился интернет и мобильная связь, а жизнь в этой деревне остановилась на уровне древней инкской империи, не по виду, по сути.

Вестники не стали выбирать себе человека для рассмотрения его судьбы. Они приняли деревенский уклад. Пусть у всех давно было электричество и телевизоры, мобильные телефоны и интернет, они все равно остались теми людьми из прошлого, когда не было денег в империи, а были только кипуайкармайоки и четкое распределение прав и обязанностей в царстве сынов Солнца. Ничего не изменилось. Вся деревня также выбирала себе главу, передавала ему старый, оставшийся кипу, и разбредалась по своим делам. Никто никому не говорил, что надо делать. Подсознательно, каждый житель деревни знал, что ему дано предпринять в каждый момент времени, и появление Вестников не стало неожиданностью для жителей этой деревни. Сыны Солнца всегда появлялись в светлых одеждах и несли справедливость, почему это не могло произойти сейчас?

Для жителей этой древней перуанской деревни не было вопросов, они просто стояли и ждали справедливого решения от Вестников, не воспринимая его ни как хорошее, ни как плохое, просто ждали и всё. Вестники, постояв перед затихшей деревней, вдруг исчезли, а жители разбрелись по своим делам как будто ничего не случилось.

Индийские йоги, не те, что ведут шоу на телевидении и собирают учеников из богатых иностранцев, ждали появления Вестников, но к ним так никто и не явился. Зачем было нарушать гармонию, если менять что-либо смысла всё равно не было? Зато в Северной Америке прокатилась волна. Люди, при появлении Вестников, превращались в пепел. И трущобы, и благополучные, с виду, дома внезапно стали безлюдными и брошенными, лишь горстки пепла напоминали о некогда тут живущих. Назвать их хозяевам нельзя: хозяин – тот, кто живет, а не тот, кто какими то бумагами подтверждает свое владение.

В Центральной Африке Вестники появлялись перед молодыми бойцами разных отрядов, оставляя горстки пепла на месте бывших малолетних преступников. Пусть они ещё молоды, но жестокость и алчность настолько поселились в их сердцах, что шанса на изменения у них не было. Константин с болью в сердце соглашался с Вестниками. Его многочисленные проявления плакали при виде этих молодых людей, но мир требовал изменений. Вестники считали, что опухоль надо вырезать, а не ждать от неё изменений. Константин вынужден был с этим согласиться.

Азиатские юноши и девушки, пожилые и не очень женщины и мужчины, трансвеститы и проститутки при виде Вестников “зажигались огнём”, пожирали глазами фигуры Вестников, не испытывая при этом ни ужаса, как в Европе или России, ни поклонения, как в Южной Америке, ни ярости, как в Африке. Они источали смирение и покорность, ожидая собственной участи, а их позы передавали спокойствие и умиротворение. Здесь не так много людей было обращено в пепел, чаще происходили изменения в мозгах и сердце.

Остолбеневшие фигуры по всему миру сопровождали Вестников. В городах было особенно заметно, когда среди толпы вдруг появлялись Вестники, видимые только одному человеку, группе или всем сразу, в зависимости от обстоятельств. Городские жители, в отличии от старых индейских поселений Перу, были пугливы, грешны, издерганы городской жизнью. Они разучились слушать и слышать других людей. Они записываются на курсы красноречия, чтобы красиво говорить, но нигде нет курса как научиться слушать, нигде нет тренинга как стать внимательным человеком, как научиться понимать других людей и не потерять свой облик Человека.

Вестники своим появлением иногда возрождали эти чувства, но иногда люди, даже после появления Вестников, оставались такими же, равнодушными к другим и к себе, только у каждого оставалось чувство ответственности, что могут явиться и наказать, это принуждало, к чувствам, и люди как-то сдвигались с мертвой точки самомнения и стяжательства, к более человеческому бытию. В городах миллионы людей стали понимать, что совместное проживание на небольшой городской территории обязывает быть людьми, и надо стремиться, пусть не быть, но стремиться оставаться человеком.

Огромный сорокамиллионный Токио, с тысячами туристов, с миллионами токийцев, спешащих на работу в многочисленные офисы, не стал исключением, явление добралось и до него. Вестники редко появлялись только для одного человека. Токийцы, привыкшие к тесноте и конгломерату зданий и людей останавливались, замирали, забывая посмотреть в телефон или на часы, но стоило Вестникам исчезнуть, как бег возобновлялся с новой силой и токийцы и туристы вновь возвращались в водоворот огромного города, в котором каждый делал своё дело, четко и профессионально, не задумываясь как его работа влияет на остальных.

Нью–Йорк существенно отличался от Токио. В этом городе Вестники появлялись индивидуально для каждого человека. Индивидуализм, в большом городе – сознательный выбор жителей. Явление Вестников воспринималось Ньюйоркцами очень лично. Им было всё равно, что скажут их соседям или друзьям, имело значение лишь то, что было озвучено лично им. В национальных районах города, конечно, всё было немного по-другому, но большой город затягивает в себя как губка, не оставляя места различиям и традициям. На первый план выходят городской уклад, мода, транспорт и работа, которая забирает и вытягивает силы из тебя каждый день, давая иллюзорную надежду на пятницу, приближающиеся выходные, отпуск, вечер в конце концов.

Латиноамериканские и африканские города четко делились на богатые и бедные районы, в Азии различия не столь явные, а здесь два разных города, между которыми почти четверть земного шара, два ярких экономических гиганта, с разным менталитетом, с разными взглядами на жизнь. Вестники появлялись неожиданно, и Константин несмотря на все свои многочисленные копии, терялся, когда два человека в одном месте, одного государства, одной национальности и вероисповедания, отличались как небо и земля друг от друга. Дело даже не материальном положении, у них могло оно быть одинаково, дело в том, что каждый из них ощущал себя своим только в своем районе, неважно что пройти надо всего сто метров, другой мир, другая жизнь, другое понимание как надо жить. Вестники не стремились всех уравнять, красота мира в многообразии, но понять друг друга люди должны, это и будет новый мир.

Богатые районы по всему миру подвергались самому пристальному вниманию. Люди испорченные или не испорченные деньгами ждали появления Вестников с ужасом. Их волновала не только их судьба и жизнь, но еще и деньги, которые у них, как им кажется, есть. Многие забывают, что деньги всего лишь циферки на счете какой–то непонятной организации. Вам кажется, что вы распоряжаетесь своей жизнью, а количество циферок на вашем счету в непонятной организации – ваши статус и цель. Нет. Все не так просто и не так сложно одновременно, в маленькой кечуанской деревне не было денег, но они встретили Вестников и ничего не случилось.

Деньги лишь инструмент в современном мире, и, если инструмент хорош, вы что–то делаете, если инструмент так себе, вы делаете простую работу и не заморачиваетесь. Деньги заменили многие ритуалы древности. Все стали измерять свое состояние в нулях и единицах. Журналы публикуют список богатых людей, как в древности из уст в уста передавали имена уважаемых людей и воинов. Ничего, существенно, не изменилось, лишь категория оценки стала цифровой. Успешность теперь можно посчитать, измерить в условных единицах. Никто не занимается определением уважения, любви, сострадания. Есть простой инструмент – деньги. Если их много, то ты уважаем, если их мало – ты неудачник. Все просто.

Вестникам не понять этой части человеческого Бытия, и они взяли Константина, ему более доступен мир человечества на этом этапе. Вестникам и жителям Верхнего Мира не понять, как можно жизнь менять на деньги, любовь измерять в условных единицах, как можно справедливость оценить в адвокатских гонорарах. Им важен мир человека, а эти миры человечества различны. Если в кечуанской деревушке, со времен Великого Инки, деньги не главное, они и не удивлены, и не ошарашены появлением Вестников, для них мир продолжает жить как раньше, то для богатых районов мира всё по–другому. Если, где–то богатство воспринимается как дар, то во многих районах Америки это культ денег, жажда стяжательства и цифровое тщеславие.

Вестникам, да и Константину, не понять этой психологии. Безусловно, люди в погоне за цифрой делают много полезного: изобретают, придумывают, ускоряют, работают, но в то же время, обманывают, не слышат и не видят проблем, не связанных с деньгами, забывают про жизнь и чувства, оставляя лишь логически стройную модель маркетинга в голове.

Новый мир потребует других целей и устремлений, что будут делать эти люди со своей цифрой в новом мире? Не исчезнет ли драйв денег, и не остановится ли прогресс, из–за уменьшения числа маниакальных синдромов приобретения денег любыми путями?

Мир многообразен, в этом его прелесть. Миллионы людей не похожи друг на друга, тысячи народов имеют свои традиции и уклад. Вмешиваться в чужие обычаи со своей колокольни? Решать, что правильно, а что неправильно?

Я русский, этим многое сказано. Мы привыкли жить с другими народами и обычаями, уважая их. Мы заселили огромные территории не потому, что берегли свою нацию и кровь, а потому, что спокойно принимали чужие обычаи и уклад. Да, нам сложно учить чужие языки, но мы открыты чужим культурам и обычаям. Мы не смотрим на национальность собеседника, мы смотрим на его открытость и честность.

Душа иногда не логична, разум иногда должен отступить перед движением сердца и веяниями души, так что не зря именно в России, в провинциальном городишке, впервые появились Вестники нового мира и порядка. Суровая природа и климат, породили на свет суровых и сложных мужчин и женщин, они нелогичны и противоречивы, смеются над собой чаще, чем над другими, но смеяться другим над собой не позволяют. Врут, крадут, обманывают с чувством, что потом им все простится Богом, помогают и принимают помощь как разумеющееся.

Великие русские классики не жалели сил, чтобы описать эту натуру. От Достоевского до Горького, от Пушкина до Чехова – все искали какие-то струны, или, как модно говорить сейчас, скрепы, но тщетно, что-то меняется, что-то нет. Нельзя описать человека эпохи. Это получилось, наверное, один раз в истории, у Николая Островского. Павка Корчагин не просто срез эпохи, это тот человек, который отражал суть советского человека, не просто образ, а психология советского пассионария, не думающего о полезности работы, а фанатично её делающего, на благо всех советских людей и свято в этом убежденного.

Лилька только недавно начала сдавать квартиру. А ещё некоторое время назад она была замужем за удачливым чиновником, который хорошо зарабатывал, родила сына, казалось бы, живи да радуйся. Но нет, она была помешана на сексе и собственной важности, неизвестно, что из этих двух пунктов было важнее. Муж устал от неадекватности и ушел к более молодой и домовитой женщине, оставив неплохие алименты. Будучи главным бухгалтером нефтеперерабатывающей фирмы, он перечислял неплохие деньги на Лильку и на сына, но видеться категорически не хотел, да Лильке это и не надо было.

Сотни любовников сменяли друг друга в её постели. Сын привык к наличию разных мужчин дома и старался засыпать пораньше, чтобы не слышать сладких стонов матери под очередным героем. Так продолжалось довольно долго, пока родители не оставили ей еще одну квартиру, и она стала её сдавать.

Вот тут–то и разгулялось сердце Лильки. Она проверяла своих квартирантов чуть ли не каждый день, устраивала допросы: кто как живет, что и как кто делает, что готовят, как убираются, насколько часто моют окна, и так далее до бесконечности. Естественно, долго у нее никто не задерживался, но сказать никто не решался, и Лилька искренне недоумевала, почему ей приходится искать квартирантов каждые два-три месяца. Ей казалось, что в ЕЁ жилье все поступают неправильно: неправильно убираются, неправильно готовят, неправильно считают по счетчикам, тратят слишком много электричества, и у неё перегорают из–за этого лампочки, ещё тысячи и тысячи не так.

Сын вырос. Лилька постарела. Ей всё тяжелее стало удовлетворять свои плотские потребности, всё меньше и меньше мужчин желали с ней разделить постель, а молодым приходилось доплачивать. Алименты бывший муж перечислять перестал, приходилось работать. Благо у неё было высшее образование и уважаемая в городе семья – с работой проблем не было. Проблемы были с ней – квартиранты менялись, любовники менялись, не менялась лишь сама Лилька. Ощущая себя молодой и сексуальной, она вызывала смех за спиной, а её старые подруги с едким сарказмом обсуждали её очередные похождения. Бедные квартиросъемщики! Лилька просто разрушала психику нормального человека своими придирками и визитами. Они бежали при первой возможности, но риелторы находили новых и новых жертв для реализации Лилькиного самомнения.

И вот мир сдвинулся. Колебания затронули всех на земле, но Лилька не заметила изменени. Её занимали очередное увлечение каким–то кавказцем, и пристальное внимание за молодой парой, которая удосужилась снять у нее квартиру, не почитав комментарии прошлых жильцов. Молодым, правда, повезло, её работа спасала их от докучающего внимания в будние дни, а кавказец занимал Лилькины выходные. Времени портить жизнь своим арендаторам у неё не было. Вестники появились вечером. Кавказец ушел к своим братьям по крови, и Лилька была одна. Даже кошки не уживались с ней. Поэтому одинокие вечера она коротала за бесполезным просмотром сериалов: ничего не понимая, да и не следя пристально за ходом событий на экране. Появившиеся неожиданно фигуры, прижали Лильку к креслу, она потеряла дар речи, и лишь ангельские глаза поглотили её внимание.

– Ты, женщина, думаешь только себе. Возомнила невесть что, о сыне не вспоминаешь, о других людях, кроме как о мусоре под своими ногами, даже не думаешь. Это не они плохие. Дело в тебе! – Демон говорил строгим голосом, Ангел лишь крепче сжал меч в своей руке.

– Я.. я…иииисправлюсь, – еле слышно прошептала Лилька.

– У тебя нет другого выбора, – Ангел, опустил меч.

– Я….я…..буду стараться, – страх сковал Лильку изнутри, как будто тисками сжали горло и череп.

– Сделай, – Ангел смотрел сурово.

Вестники исчезли. Лилька сидела в оцепенении. Ей всё казалось, что Ангел коснется её мечом, и всё закончится навсегда. Била легкая дрожь, телевизор вызывал раздражение, а картинки, мелькавшие на нем, напоминали детскую игру. Лилька нащупала пульт, выключила телевизор и уставилась в одну точку.

Задумалась. Впервые за всю свою жизнь.

О! Женщины! Вам всё ясно в один момент, и ничего не ясно в следующий. Сегодня вам кажется, что всё правильно, но проходит минута и всё наоборот. Легко давать обещания, иногда заранее зная, что они невыполнимы. Легко клясться в вечной дружбе и любви, но при этом знать, что это неправда, а главное в минуту клятвы верить, что обещание исполнится .

О! Женщины! Вы прекрасны и любимы нами, мужчинами, за свою неопределенность и непоследовательность. Без вас нет жизни, и когда вы одни неизвестно кому хуже, вам или нам.

Женщина! Как ты нужна мужчине, как тяжело и грустно без тебя, и в то же время, как непросто с тобой. Как ужиться двум разным людям вместе, не потеряв любовь и уважение к друг другу?

О! Женщины! Вы такие разные, но в то же время такие одинаковые.

Вестники – бесполые, им не понять женскую натуру они смотрят на всё сразу. Им не понять женскую душу. Легенда о ребре Адама просто легенда, но Женщина – загадка Бога. Она сама не знает своей силы и демонстрирует слабость, чтобы быть ещё сильнее.

О! Женщина! Ты даешь свободу мужчине, когда ты с ним и забираешь её, когда ты не рядом. Свобода быть с любимой женщиной и несвобода рядом с нелюбимой.

Серега Гашин был бомжом. Нет, не по жизни, а по внутреннему ощущению. Как некоторые меняют пол по велению нутра, так и Серега ощущал себя бомжом.У него есть мать и отец, любимая сестра, дом, который его ждёт, но каждые пол года – год его срывает, и он уходит бомжевать. Семья пыталась бороться с этим недугом, поместила Серёгу в диспансер с охраной, но он убегал периодически и становился бомжом снова.

Без понятий о совести и благодарности, он принимал любые хорошие и плохие дела по отношению к себе как должное. Его не заботили еда и сон, чистота и гигиена. В его воспаленном мозгу каждый раз срабатывал тумблер, который невозможно было предугадать, он, наверное, родился бомжом. Находя очередную «нычку», он оставался там, пока его не выгоняли, или он сам не уставал от этого места.

Просил милостыню без всякого стеснения, тут же забывая кто и что ему дал. Есть возможность – пил, нет возможности – не пил, есть возможность – курил «траву» или употреблял наркотики, нет возможности – не курил и не употреблял. Серега не имел ничего, что могло его сделать человеком, у него даже не было ни намека на то, что можно сделать из него члена общества.

Перед Вестниками и Константином встал трудный вопрос. Серега не опухоль, он не вредный для общества, но и пользы от него нет. Уничтожать жалкую жизнь только потому, что она никому не нужна – преступление, но и держать «трутня» на теле общества нельзя. Серега в семье был, его навещали отец и мать, когда он был в диспансере, сестра знала, что есть у нее брат, но все махнули рукой на то, что он есть. Ни как живет, ни чем занимается не интересовало никого, даже в семье он был бомжом. Вестники и Константин на этот раз были втроем, появление зловещих для фигур никак не смутило бомжа, ему было всё равно. Раз нельзя что-то попросить или выклянчить, значит это ни о чем.

– Знаешь ли ты что будет завтра? – Демон был на удивление кратким.

– Будет такой же день, – Серега не смущало что он говорит с Высшими силами, его вообще ничего не смущало в жизни.

– Завтра не будет, – Ангел был непреклонен.

– Ну и ладно, – бомж был равнодушен даже к своей жизни. Он привык, что вопрос жить ему или нет зависел не от него.

Константин и Вестники были в недоумении. Ничего не могло сдвинуть его с мертвой точки. Бомж был одновременно и не виновен, и виновен в том, что ничего не предпринимает. Что делать? Как решить? Наказывать человека за то, что он гробит только свою жизнь – неправильно, держать человека, который вносит деструктивный элемент в жизнь – неправильно. Как поступить? Принять решение надо было немедленно. Серега лишь жалел, что нельзя стрельнуть сигарету.

– Ты уйдешь в диспансер и никогда не выйдешь, – Демон, помолчал, – тебя будут охранять не люди, а мои подданные. Ты не сможешь выйти из стен диспансера никогда, там тебе самое место.

– Посмотрим, – ухмыльнулся про себя Серега, не подозревая, что с Высшими силами не проходит мелкая людская хитрость, а решение всегда окончательное и бесповоротное.

Паша – начальник. В России это диагноз. Жена, сын, родственники – все знают, что Паша может решить вопросы, имеет деньги, постоянно что-то с кем-то выясняет. Он постоянно в деле. Паша важный человек. Но, также все знают, что от него не дождешься твердого «да», как и не дождёшься твердого «нет».

Все знают, что в любой момент Паша скажет, что ему не нравится и всё, можно не продолжать разговор. Все знают, что дружит Паша только с теми, кто выше его по рангу, и с теми, в чьих руках есть определенная власть. Все знают, что у Паши нет понятия честно или нечестно, у него есть понятие выгодно или невыгодно. Напрягаться из–за чужих проблем – не выгодно, а вот оказать услугу нужному человеку за счет других – выгодно. Работать на благо кого-то – не выгодно, сделать так, чтобы работал кто-то другой – выгодно. Получить премию – выгодно, лишить премии подчиненных – выгодно, продвинуть родственника начальника – выгодно, сделать полезное – не выгодно. Нет выгоды – нет работы. Принцип понятен и прост.

Вокруг такие же начальники, во всем поддерживают Пашу. Он авторитет среди «своих». Не важно, что работа не идет, важно, что отчет прекрасный, а будет «горячо» – помогут, переведут, дадут прекрасную рекомендацию – все будет в шоколаде. Паше наплевать на тех, кто ниже его по рангу: ему все равно как они живут, чем дышат и о чём мечтают, ему главное быть в тренде и всё, остальное мелочи. Жена и дети в тренде Пашиной жизни, успешные как он, везде стараются быть первыми: самые модные, самые стильные, самые привлекательные, самые лояльные к начальству и вышестоящим, в общем самые, самые. Как говорится – жизнь удалась!

Ничего не смущало Пашу, никогда, раз ему все удается, раз все получается так и должно быть, ничего личного только – жизнь. Но не ожидал Паша, что в его идеальную картину мира вмешаются Вестники.

Волна по миру провозгласила новый виток развития, волна энергии, доселе невиданной, прошла по планете, и Паше стало как-то грустно. Несмотря на то, что он обладал поразительной способностью предсказывать поведение начальства, его позицию и мнение, в этот раз он угрозы не почувствовал.

Паша видел, что происходит что-то неладное, но «чуйка» упорно молчала. На работе мужчине стало резко не по себе: старые товарищи начали отдаляться и странно коситься, начальство заметно потускнело. Волна энергии повлияла на коллег и начальников Паши. «Чуйка» по-прежнему молчала.

Вестники появились вечером, когда семья, посмотрев телевизор и плотно поужинав, уткнулась в свои гаджеты. Запахло серой, в комнате появились фигуры. Жена испугалась больше всех, даже отложила свой, последней модели, смартфон. Паша замер, уж его-то не должно было коснуться, страх закрадывался в душу, синие глаза Ангела были безжалостны.

– Ты готов уйти навсегда? – Демон был строг и краток, необычно.

– За что?! – Паша запнулся от неожиданности, ему ничего не говорило о такой угрозе.

– Ты мразь, – Ангел был краток.

– Что?! – Паша был в шоке, ничего не говорило ему о таком продолжении. Жена и дети замерли с, по–настоящему, испуганными лицами, их касалось в первую очередь продолжение того, что случилось с их мужем и отцом.

– Но я ничего не сделал, – Пашу трясло от ужаса.

– Вот именно, ничего хорошего, зачем ты нужен? – Демон смотрел чуть насмешливо, – Ты не нужен здесь, не нужен нам, не нужен им, зачем ты нужен?

– Но я поступал как все, я не сделал ничего плохого, за что?

– Ты не сделал ничего из того, что мог бы сделать. Ты не сделал ничего полезного и доброго за свою жизнь. Ты уничтожил жизнь свою и своей семьи.

Ангел поднял меч, Паша зажмурился, жена и дети замерли в ожидании, даже больше с любопытством, чем страхом. Меч коснулся головы Паши, он рухнул, но не исчез в горстке пепла, а продолжал лежать. Демон и Ангел не исчезли. Секунды казались вечностью для семьи Паши, а вот что творилось у него.

Время нелинейно, оно везде и нигде, и, что в реальности секунда, может быть вечностью в другом измерении. Паша вряд-ли читал Даниила Андреева и его описание Ада. У тебя нет трех и четырех измерений, есть только двухмерный мир, где ты двигаешься внутри плоскости, нет представления о времени и пространстве, есть только система координат, в которой ты – точка, а тебя не давит сомнение и печаль. Твоя душа заключена в двумерный мир. Нет течения времени, нет запахов и шума, нет движения – только плоская точка на безмерной плоскости бытия. Только понятия о том, что движения мира нет вокруг, и тебя нет – точка на плоскости, без чувств, без ничего. Душа замкнулась в двоичном пространстве и продолжает переживать события прошлого. Нет холода, и нет тепла, нет ощущения мира – нет ничего кроме координаты на плоской поверхности, это состояние длится вечно.

Пашина душа кипела, выжигала несуществующие внутренности, выла от ужаса, пыталась вырваться из мира двумерного существования и не могла. Вечность стучится в душу и занимает её пространство собой. Ужас и неизбежность.

Демон наклонился к Пашиному телу. Вдохнул вместе с запахом серы жизнь. Мужчина открыл глаза.

– Ты понял? – Ангел всегда был немногословен.

– Да! – Пашин голос не дрожал, он пережил самый страшный период жизни. Он теперь понял, что надо делать.

– У тебя есть время исправить, – сказал Демон и все исчезли.

Семья сидела, ожидая развязки. Паша сначала аккуратно сел в кресло, а после резко сорвался на кухню готовить ужин, чего с ним не случалось никогда. Он хотел отвлечься от того ужаса, что испытал за те считанные секунды. Он понял вечно, которая может грянуть. Жена и дети по-прежнему сидели молча. Изменятся и они, это лишь вопрос времени.

Константин жил как сомнамбула. Его раздвоения продолжались, и ощущение присутствия в каждом уголке мира его уже не пугало, но отнимало силы. Константин продолжал ходить на работу. Изменения мира коснулись и его лично – ему стало проще общаться. Кое-какие идеи начали реализовываться. Он стал спокойнее и рассудительней. Начальство менялось на глазах. Больше внимания теперь уделялось не только личным проблемам, но и вопросам, касающимся людей. Константин стал верить, что его участие было не напрасным.

Как-то ночью его сознание открылось, и кто-то вошел в его мысли. На этот раз, к большому удивлению Кости, это были не Вестники. Перед глаза Константина появился человек в старомодном обличии, с тростью, с золотым набалдашником, колючим взглядом и благородной сединой на висках. Кто был этот человек, Костя не знал. Человек долго вглядывался в лицо Кости, вздохнул и неожиданно спросил.

– Ты помнишь свою прабабушку?

– Нет, конечно. Я про неё только слышал, и то немного

– Ты на нее похож, – человек снова вздохнул.

– К чему вопрос? – Константин напрягся, никто не влезал в его жизнь, ранее,тем более с такими вопросами.

– Ты мой прапраправнук. Когда–то давно мы своих внебрачных детей скидывали в дворянские роды на задворках Империи, твоя прабабушка – моя внучка. Она не была аристократкой по положению, но по крови – она княжна, как и ты. Кровь несет в себе знания и опыт предыдущих поколений, в тебе проявилось что-то и от нас. Твои предки были воинами, как и все аристократы, я же больше чиновник и администратор. Теперь ты войдешь в Верхние миры, как наш потомок. А я, как глава семьи, пришел навестить тебя.

– Мне никогда ничего не говорили.

– Не мудрено, – человек вздохнул, – Революция стерла в памяти родовые связи, все перемешалось, но кровь берет свое, теперь ты решаешь судьбы мира вместе с Вестниками. Мы тебя поддерживаем, знаем как тебе тяжело, но крест крови несет каждый из нас. Ты несешь свой крест, у тебя свой путь и ты идешь по нему с совестью и честью. Я пришел тебя поддержать. Твой путь в этом мире будет продолжен, но Верхние Миры тебя уже ждут, мы верим, что ты пройдешь достойно.

– И что мне делать? – Константин был не удивлен, он много увидел в своих воплощениях, но теперь его лично касалось то что, неведомо, и что дальше его ждет сложно было предположить.

– Ты должен теперь вести себя как мы.

– То есть одеваться как вы и вести старомодные беседы о чести и достоинстве? –Ирония осталась, не все потеряно.

– Нет конечно. Просто честь и достоинство твоё второе я, ты теперь аристократ, не только по крови, но и по сути. Живи с этим. Это дополнительные обязанности, но ты станешь человеком. Как и весь мир.

– А какой наш род?

– Мы потомки польской шляхты, осевшей в России. Наша родовая фамилия – Струцкие. Мы служим верой и правдой стране, приютившей нас. Мы всегда служили государству, сначала как воины, потом как чиновники. Честь и вера нас поддерживали и поддерживают. После Революции мы остались, и судьба разбросала нас. Сейчас у нас есть шанс собрать всю семью, всю “кровь” Струцких вместе, в Верхних Мирах. Мы ценим что ты преодолел наши грехи и стал человеком. Вестники просто так не обращаются.

– Какие грехи?

– Мы тяжело переносим одиночество и тяжело переносим давление. Мы буйно реагируем на всё, несправедливость особенно. Наши предки и потомки редко заканчивают жизнь достойно, поэтому нас мало в Верхних мирах. Те, кто преодолел свои влечения, попадают к нам. Тебе особенная честь, тебя выбрали Вестники, как глашатая нового мира, и ты не опозорил нас, мы будем тебя поддерживать, но и ты не сломайся под давлением. Удачи тебе потомок, – Старик задумчиво смотрел на Константина. Что в голове у него не могли знать даже Вестники. То ли сожаление о судьбе своего потомка, то ли ожидание нового мира и новых своих потомков в Верхних мирах. Никто не знает. Вопросы крови самые сложные, что скажет кровь, и что скажет душа никто не может предположить. Святая тайна Создателя.

Валентина Максимовна начала привыкать к новым пациентам. Их новые проблемы решались постепенно. Даже Леночка стала более внимательной.

Врач привычно сидела в кабинете, когда, постучавшись, ворвался главврач. Он тоже изменился: стал внимательнее относится к проблемам окружающих, всё больше беспокоился о нуждах больницы. Про свои интересы тоже не забывал, но не ставил их на первое место. Рашид Масгутович ворвался как буря, глаза горели, а настрой был серьезный.

– Валентина, у меня идея, – главврач говорил быстро, стараясь не забыть, что он там придумал.

– Да, Рашид Масгутович!

– У нас выделены деньги на самодеятельность. Я хочу, чтобы ты этим занялась.

– Но Рашид Масгутович, где я и где самодеятельность? Мне не хватает времени на новых пациентов. У нас есть молодые врачи, у них и идеи, и времени побольше, да и молодость, самое главное, – Валентина Максимовна вздохнула, хотела про себя, но вышло и наяву.

– Нет, Валентина, именно ты!

– Но что я буду делать? Я никогда не участвовала ни в каких общественных делах! Зачем мне на старости лет начинать?

– Валентина, ты будешь делать спектакль.

– Спектакль? Рашид Масгутович! Вы что? Какой спектакль?

– Ты первая увидела того, ну того, с кого все началось, короче тебе и карты в руки.

– Э э э , не поняла?

–Валентина, ты и Леша, напишите сценарий, как тот парень появился здесь, ты расскажешь подробно, Леша придумает.

– Но это не шутки, там было не так всё!Страшно и не приглядно! Как мы отразим тот ужас при появлении Вестников?

– Не надо Вестников, – Главврач немного скривился, – расскажи о парне, как там его бишь зовут?

– Да я особо ничего и не знаю.

– Привлеки пациентов, которые в норме, медсестер, врачей, кого хочешь, мы поставим то, с чего всё начиналось.

– Не поняла, почему я? У нас что других нет?

– Таких, как ты – нет. Так что, Валентина, не спорь, вопрос решенный, тебе в помощь Леша и Галя. Прими это, как приказ. Бывших пациентов можно не звать, – Главврач усмехнулся от своей же шутки, – а нынешние пусть посмотрят, что было до них, может быстрее начнут понимать изменения и уйдут от нас.

– Но, Рашид Масгутович! Это же бред! Я ничего не знаю о Косте: как он и где был до нас. А Вестники, это слишком, даже для моей психики. О чем вы говорите!

– Вопрос решенный, Валентина, сегодня к тебе придут Леша и Галя, поговорите и они будут писать сценарий. Не спорь!

Валентина Максимовна задумалась, что она им скажет, что мальчик с алкогольными проблемами попал в клинику, и был призван изменить мир? Что она испугалась, увидев синие глаза Ангела? Что она расскажет? Как проспала в самолете, про появления Рыцаря? Никто не поверит ей.

Леша и Галя пришли к концу вечера, рабочий день подходил к концу, Валентина Максимовна подбивала последние документы по пациентам, звонила начмеду и колллегам по каким-то вопросам. Леша и Галя вошли быстро, едва постучавшись, видно взяли привычку главврача.

– Валентина Максимовна, мы по поводу самодеятельности, Рашид Масгутович сказал, что вы будете руководить процессом, уделите нам минут двадцать.

– Леша будет писать сценарий со мной, а я договорюсь со всеми участниками, тут подход нужен, – Галя была на таком позитиве что Валентине Максимовне взгрустнулось, где мои семнадцать лет?

– Да что я могу рассказать? Ну мальчик приехал, потом Вестники, а потом я плохо помню, ну а после начались новые пациенты, это вы и без меня знаете. Он правда приходил ко мне после Вестников, мы поговорили, ничего серьезного, успокоила мальчика, уж ему не просто далось переустройство мира, но это другая история.

– А что-то исключительное? Что особенно запомнилось? Ну может какие-то детали? Валентина Максимовна, подумайте!

– Да нет, ничего, вот только в Москве был Рыцарь, который нес новое знамя, наверное, самое сильное впечатление, но мы такого не повторим. Он летел потом над землей, как говорили и в интернете смотрела, а так все как обычно, даже не знаю, что вам рассказать.

– Ну, про Рыцаря, конечно, мы смотрели, но такого не повторим, а про того парня с которого все началось? Кто, что, откуда?

–Даже не знаю, – Валентина Максимовна задумалась, – Зовут Костей, простой паренек из провинции, остальное в истории болезни, ничего примечательного, парень как парень, попал с алкогольным синдромом, а так ничего больше.

– Как вел себя, может кто из наших сыграть такое?

– Да что вы прицепились, любой может сыграть, ничего особенного. Маленький, спокойный, не буйный, ничего особенного, правда, – Валентина Максимовна задумалась немного, – слишком спокойный, даже с эмоциями проблема, положительные да, а отрицательных как будто нет, а в остальном спокойный.

– Валентина Максимовна, а что в Москве было? Как там он вел себя? Все-таки Рыцарь не просто появился, как Вестники и Отец Сергий? Не просто же всё? – Леша задавал вопросы, Галя молчала и смотрела на Валентину Максимовну, как будто ждала, когда та начнет раздавать роли в будущем спектакле.

– В Москвеееее? – протянула Валентина Максимовна, ей не хотелось рассказывать про Григория Павловича, как тот резко и сразу соглашался со странным пареньком, несмотря на всю свою былую спесь, зачем это молодежи? Задавала себе вопрос Валентина Максимовна – да ничего я особо не помню, собрались какие-то военные, слушали Костю, потом появились Отец Сергий и Князь Василий, а я улетела, спала всю дорогу. Так что, Леша, не могу тебе ничем помочь, выдумывай сам, но не сильно приукрашивай, Костя обычный парень, а Вестники сами по себе, что там было на самом деле мы не знаем.

– Ладно, я что–нибудь придумаю, наверное, будет играть Павличенко, он бывший спортсмен и чиновник сейчас у нас, а вас мы поручим сыграть Леночке – Леша засмеялся представив сексапильную Леночку, которая боится неведомых тогда Вестников.

– Леша как хочешь, Павличенко так Павличенко, Леночка прекрасно справится, у нее талант играть в игры, – Валентина Максимовна усмехнулась про себя, сарказм при неё, это радует, жалко, что никто никогда не узнает правды. Вот так и возникают мифы. Даже в новом, более справедливом мире.

Алевтина, в простонародье Аля, спешила домой с работы, забежала в магазин, купила продукты и с пакетами спешила к мужу и сыну. По пути встречались не очень близкие знакомые, с которым она ограничивалась простым кивком головы в знак приветствия.

Аля обычная женщина. Ей немного (много) за тридцать, она вечно куда-то спешит, но редко приезжает вовремя. Дом спокойствия не приносит: денег постоянно не хватает, муж сидит на шее, сын – твёрдый троечник, не отличающийся спокойным характером, слава Богу, что не псих и не инвалид, но и не очень развитый мальчик, поэтому даже дома женщина напряжена, взвинчена и много кричит. Хозяйство тоже держится на плечах Али. Она работает, получает какую никакую зарплату, занимается по мере сил с сыном, пилит мужа, чтобы тот наконец устроился на работу, короче все как у людей. Хотя разве это жизнь?!

Аля старается, бьётся изо всех сил, но у неё мало что получается. Дома два бездельника, на работе повышение с пометкой никогда, лишь бы не выгнали. Родители сами по себе, ежемесячные поездки в гости не в счет. Подруги и друзья сидят по своим углам, им особо некогда общаться с взбалмошной Алей, так что для неё жизнь катится своим чередом, прерываясь на недолгий сон.

Аля не несчастна, она просто как загнанная лошадь: устала и не может найти в себе силы поднять голову. Когда волна изменений прокатилась по миру, Аля ничего не заметила. Рутина жизни так затянула её, что ей некогда обращать внимание на то, что происходит вокруг. Последнее время даже перестала волновать работа мужа, и устроится ли он на неё. Она привыкла что он дома и его надо кормить, как привыкла и ругани, ставшей частью ежедневной рутины. Вот и сегодня она не ждёт событий. События находят её сами.

Аля вбежала в подъезд, пронеслась на свой этаж, открыла квартиру и, опустив сумки, приготовилась позвать мужчин, чтобы встретили, но в этот раз не успела – муж вышел сам. Он вёл себя очень странно и неестественно: молча забрал пакеты, неуклюже поцеловал жену в щёку и пошёл на кухню. Аля настолько оторопела, что потеряла дар речи и лишь молча сняла обувь.

– Коль, что случилось? – Аля не повысила голос, она была ещё в прострации, не могла понять, что её ждет дальше.

– Вестники, – муж был краток. Он выкладывал продукты из пакетов молча и с какой отрешенностью.

– Что Вестники?

– Были.

– Ну что ты молчишь?! Скажи, что случилось? – Крика не получилось, но нотки истерики начали просыпаться у Али.

– Просветили, – Коля усмехнулся невесело.

– А где Вася?

– Сидит уроки делает.

– Сам?

– Теперь будет сам.

– Да что случилось? Скажи ты по-человечески! – Аля начала срываться на истерику. Краткость не была сильной стороной мужа. Сейчас его короткие фразы Алю просто пугали.

– Ничего, родная, я приготовлю ужин, а ты иди отдыхай, – Аля чуть не задохнулась. Такого на её памяти не было никогда, она даже не представляла, что муж умеет готовить, а здесь?

– К тебе не приходили? – Вдруг спросил Коля.

– Кто?

– Вестники!

– Да кто ко мне придет? Кому я нужна? – Аля чуть не плакала.

– Мне нужна, Васе нужна! Иди отдыхать, я тебя позову, – муж начал деловито перебирать продукты, Аля сидела ничего не понимая.

Откуда ей было знать, что Вестники приходят не ко всем, и её, Алины, проблемы связаны не с ней. Ей резко захотелось обновить причёску. Даже заначка на этот случай была припрятана. Может сегодня самое время?

Вячеслав Григорьевич сидел в кресле, у ног лежал Дорчик, вилял хвостом и привычно ждал команды хозяина. Дорчик – небольшая такса, как все таксеныши ласковый и умный, последняя привязанность хозяина. Женщины и дети,выросли, ушли, остался Дорчик, со своим слепым подчинением хозяину и привычками, что умиляют Вачеслава. Коробка с медицинскими приборами и инструментами лежала на видном месте, чтобы её всегда можно было достать, телефон на столике и включенный компьютер – вот и все окружение Вячеслава Григорьевича.

Он врач с обширными знаниями, его опыт и квалификация навсегда остаются с ним, он рад помочь любому, кто обратиться к нему, но кто? Шарлатаны и неопытные врачи заполонили умы всех. Никто не хочет услышать реальные диагнозы и реальные советы бывалого доктора. Вячеславу Григорьевичу не сложно, у него все инструменты с собой, он всегда готов помочь, но характер!

Мужчина сразу почувствовал колебания от появления Вестников, но его уже ничего не пугало в этом мире. Дорчик, кресло и немногочисленные знакомые, которые остались на этом свете, отличная пенсия и спокойная жизнь в глуши, что еще нужно человеку?

Редкие обращения пациентов приносили ему больше разочарований, чем удовольствия. Раньше он лечил людей и переживал за каждого, ставил диагнозы и прописывал лечение с надеждой, что человек будет счастлив и здоров, воспрянет вновь, но время ушло. Циничность профессии накладывает отпечаток на существование. Ему многое стало безразлично.

Только Дорчик, только маленькая собачка украшала его жизнь. Он не ждал Вестников, зачем ему кто–то? Зачем им нужен пожилой, уставший от жизни человек, да еще со сложным характером, что ему могут сказать? Что он может сказать в ответ?

Когда в комнате стало сумрачно, и явственно запахло серой, Вячеслав Григорьевич понял, за ним, не было беспокойства, не было переживаний, Дорчик навострил уши, но агрессии не показал, значит всё будет в порядке. Вестники появились не одни, между ними затесался человек, невысокого роста с какими–то грустными глазами. Он резко контрастировал с могучими фигурами Вестников, но держался уверенно, это и смутило Вячеслав Григорьевича.

– Вы перенесли всю свою энергию собаке? – без предисловий неожиданно сказал Ангел.

– Он честнее и благодарнее людей, – без какого-либо страха сказал Вячеслав Григорьевич, неожиданно задумался, что собаки живут намного меньше людей, и что будет с ним, после ухода Дорчика, даже думать было страшно.

– Люди станут лучше, – Ангел всегда краток.

– Я не верю

Неожиданно вступил в разговор невысокий человек, он пристально смотрел на Вячеслав Григорьевича.

– Ваша помощь будет необходима людям.

– Мне всё равно, я стар, а люди разучились понимать, что им говорят.

– Ваша помощь будет необходима. Мир изменится.

– Я не верю

Демон неожиданно расхохотался.

– Вам предлагают жизнь, –Демон сказал сквозь смех, – Вы будете учить молодых, помогать людям в конце концов. Новым людям. Которые будут ценить то, что вы им говорите. Новый мир.

– Я не верю.

– Вам придётся поверить. Собака не будет жить вечно, как и я, но сделать за свою жизнь надо много, и мы даем вам шанс, – молодой человек, стоящий между ангелом и демоном излучал энергию, которую Вячеслав Григорьевич давно не видел. Было что-то новое в его словах.

– Что я должен сделать?

– Жить

Ангел неожиданно поднял меч и коснулся плеча Вячеслав Григорьевича, тому стало легко и приятно. Силы наполнили его тело, просветлел разум, как от пирацетама после курса лечения. Дорчик слабо гавкнул. Вестники и молодой человек исчезли. Вячеслав Григорьевич ощутил потребность кому–нибудь позвонить, чтобы сказать, что он вернулся, что он готов снова включиться в большую жизнь. Это было непередаваемое ощущение.

Айдар жил в небольшом городке. С Костей был знаком по долгу службы, они одно время были коллегами. Айдар не раз делал ему мелкие пакости, как, собственно, и другим. Нельзя сказать, что он получал от этого удовольствие, это просто было в его характере, по-другому он не мог. Натура Айдара требовала сказать какую–нибудь гадость, оскорбить человека, сделать мелкую подлянку и понаблюдать за расстроенным лицом, его просто тянуло сказать плохое за глаза, раздуть мелкий конфликт до серьезной потасовки, и тут же уйти в тень. Он не мог с собой ничего поделать, ему хотелось иногда сделать что-то важное и нужное, порадовать комплиментом женщину, поздравить с успехом мужчину, но вырывались совсем другие слова и совершались совсем другие поступки.

Айдар работал старшим менеджером в компании по организации городских праздников, на нём лежала обязанность разрабатывать программы мероприятий и согласовывать их со спонсорами.

– Айдар, как думаешь, Коле можно поручить программу на мероприятие? – спрашивали его коллеги.

– Ой, конечно. Я потом проверю, он же козел ещё тот, за ним только проверять и проверять, я один тут упахиваюсь. Мне ещё согласовывать со всеми, вы без меня ничего сделать не можете, – говорил он в ответ на любые вопросы и просьбы.

По правде говоря, ничего он толком не делал, только принимал готовые документы, ставил свою фамилию и подпись, а после сдавал вышестоящему начальству. Благо его отец был крупным директором, и его фамилия была известна.

Окружающих спасало лишь одно – он страстно и всерьёз любил свою жену. Сотрудники, коллеги, друзья знали, что, если дело серьезное – надо набрать Лауру. Айдар сделает всё и без пререканий, он слушался Лауру беспрекословно, стоило ей что-то сказать, и он немедленно летел выполнять, лицо менялось, а ответы сокращались до «да» и «конечно».

Лаура не часто пользовалась своим положением, но, зная характер мужа, не раз пыталась его наставить на путь истинный, но без толку. Пока не услышит голос жены, Айдар был редкостным скотом по отношению к людям. Его нельзя было убедить ни деньгами, ни полномочиями – только жена и её голос.

Когда кто-то узнавал о таком способе воздействия, сначала начинал часто этим пользоваться, но потом ему становилось жаль бедную женщину, вынужденную постоянно влиять на мужа.

Таким Айдар был не только на работе, но и в семье. Дети, мальчик и девочка, повзрослев, тоже испытывали на себе характер отца. Они знали, что кроме матери образумить отца не может никто. Так и жили, Лаура периодически устраивала мужу «промывочные» дни, но победить свою гнилую натуру Айдар не мог даже из большой любви к жене.

Вестники, появились вечером, вся семья сидела в зале. Стих телевизор, запахло серой, и возникли две фигуры. Семейство замерло. Так или иначе они знали, что ждет их при появлении Вестников. Лаура была спокойна за себя и детей, но вот муж! Айдар сжался, ужас и понимание неизбежности застыло в глазах, странные ощущения, никогда им прежде не испытанные. Он понимал, что нельзя сделать подлость, уйти – можно только исчезнуть. Он думал о себе в прошедшем времени и мысленно прощался с Лаурой. Дети замерли, первосекундый ужас прошел, детское любопытство взыграло. Они рассматривали Демона с восхищением, но немного побаивались синих глаз Ангела. На уи приходили детские шалости и наказание за них.

– Айдар, ты готов? – Ангел был предельно краток.

– К к к к к чему?

– Ты исчезнешь навсегда, твоя душа никогда не возродится, ты превратишься в пепел, – Демон сказал это спокойно. Никто из семьи, включая Айдара, не удивился и не испугался, все ждали именно такого решения.

Я готов, – Айдар инстинктивно зажмурился.

Ангел поднял меч и коснулся им головы Айдара. Тот упал замертво, пепла не было. Лаура сидела неподвижно, дети разглядывали Демона. Демон переместился к Айдару, коснулся его своей дланью. Неподвижное тело вновь ожило.

– Лаура, он будет нем как рыба. Учи язык жестов, – Демон вдруг оскалился, это была улыбка.

Фигуры исчезли. Айдар тряс головой, пытаясь что-то сказать. Лаура вдруг рассмеялась и дети вслед за ней. Недоумевающий Айдар смотрел потерянным взглядом на дико хохочущее семейство и пытался выговорить хоть слово, но язык был онемевший, слова не вылетали. Он все слышал и понимал, но сказать, несмотря на все усилия, ничего не мог. Вдруг улыбнулся, глядя на веселую, так он редко видел её веселой, Лауру. Мир изменился для него кардинально. Молчание теперь его второе я. Врачи тут вряд-ли помогут. Он улыбался.

Леонид хоть и носил почетное и раскрученное Голливудом имя, но был человеком не из приятных. Его уязвленное самолюбие, врожденные дефекты речи, заикание, неуверенность в себе сказывались на окружающих. Он представлял собой ходячий комплекс и всегда ставил себя выше других, считая своё мнение единственным верным. Он очень любил внимание к своей персоне, в любой компании старался выделиться и “перетянуть одеяло” на себя. Его не занимали этика и культура, история, с её примерами, и психология. Он в принципе презирал гуманитариев как класс. Единственное, что его беспокоило – как выслужиться перед начальством. Надо сказать, у него получалось. У руководства он был на хорошем счету.

Когда начали появляться Вестники, Леонид даже не волновался, ему то, по его же мнению, было не за что переживать, он на хорошем счету у начальства, а более старшее начальство выскажет ему только очередные замечания, которые он устранит и договорится с кем надо, никаких проблем. Связи и «хорошие» люди всегда есть: кому надо сделать приятное, договорится насчет родственника, оказать услугу, и так далее, как в суровом, но дешевом кино – человек «всегда в теме». Зачем переживать о Вестниках? Они такое же начальство, в глазах более мелкого начальства, им надо что-то предпринять, и Леонид им всегда понадобится, никаких проблем, он в деле. Высший суд? Что за чушь для «лохов», те, кто умеют договариваться с «кем надо», у них всё решено, без всяких Высших сил.

Как всегда, пробежал день в заботах, делах, попытках найти свой интерес в деле и заработать, лишний раз показать себя, удовлетворить гордыню. И вот вечер, Леонид расслаблен и спокоен. Он дома. Завтрашний день тоже обещает быть приятным. Любимое кресло и спокойная музыка, исполнитель не очень известный, но зато модно. Одна из его бывших женщин смогла-таки привить ему вкус к модной музыке.

Вестники появились, сзади маячило какое-то смутное пятно. Константин не проявился полностью, чтобы не смущать человека, который не видит в других людях правды, кроме себя, пусть будет по его правилам. Леонид выключил музыку, совершенно спокойно встал и ждал, когда ему начнут давать указания, начальство есть начальство. Он был готов.

– Ты готов исчезнуть навсегда? – Демон, спросил обыденно.

–За что? Я все делал по правилам, – Леонид, был настолько уверен в себе, что его не смутил вид Демона, а в глаза Ангела он старался не смотреть. Что-то в душе все-таки сопротивлялось. Леонид был готов к дискуссии, он мог привести тысячи аргументов своей правоты, он был настроен именно на такой исход.

Ангел выступил вперед, меч поднялся и коснулся лба Леонида. Правда не предполагает никаких дискуссий. Леонид почувствовал, что душа улетает вдаль, где нет никого и ничего, только тоненькая нить чувств, которые были в твоей жизни, золотые нити чувства благодарности и искренности, и черные нити, которые связывают ещё больше и не дают даже пошевелиться в зловещей темноте. Паучок, который плетет нити добра и благодарности не властен над темными нитями, эти веревки скручивают прочнее. Ты хватаешься за каждую золотую ниточку, как за спасательный круг. Их всё меньше. Черные нити опутывают и не дают вздохнуть. Злоба и ненависть опутывают в кокон безмолвия и пустоты. Времени нет. Есть вечность, которую можно вдохнуть. Леонид упал в вечное безмолвие, чёрные нити опутали тело и душу.

Мир менялся медленно и мучительно, Вестники и посланцы других миров делали свое дело. Стало меньше несоразмерностей, хамства и бытовой преступности. Мир медленно сворачивал в сторону развития. Вместе с ним менялись и люди.

Константин продолжал работать в своем маленьком городке, получал удовольствие от выполненных дел – это было его призвание. Валентина Максимовна принимала пациентов уже в другой реальности, с другими проблемами. Даже Григорий Павлович нашел себе применение и снова вернулся в институт преподавать. С его харизмой и внешними данными это было его дело и его крест, он его и нес.

Посланники прошлого и будущего постепенно возвращались в Верхние Миры, их нелегкое дело заканчивалось. Даже Рыцарь находил успокоение в мирном бытии Верхних Миров. Вернулась в Верхние Миры и Лика–Вэй, не забыв о своих ощущениях при общении с Константином, она подождет его там.

Анатолий и его сестры встретились со своими родственниками, преодолев долгий путь поисков по социальным сетям и расспросов.

Жан–Луи и его семья начали новую жизнь, а маленький Филипп стал проводником в новую реальность для всей семьи.

Валера с Мишаней остались у себя, для них мало что изменилось, единственное жить стало проще. Мишаня рос, Валера не старел, но взрослел с каждым прожитым днем.

Серега Гашин лечился в диспансере под охраной Высших Сил. На все его попытки сбежать, всегда случалось что-то, что его останавливало, и он сидел дальше, отчасти не понимая, что с ним творится.

Дашка продолжила свою «размеренную» жизнь, единственно меньше стало клиентов, пропали «субботники», и денег ей стало доставаться гораздо больше.

Лилька стала более лояльной к своим квартирантам, закончились никчемные придирки, молодая пара осталась у неё, но любовники продолжали меняться, женская натура Лильки была сильнее страха, тут бессильны даже Высшие Силы.

Паша резко изменился. Когда он порывался сделать что-то неправильно, перед ним вставала вечность. Ему стало сложнее. Вечность ждала каждую секунду. Люди стали не винтиками и механизмами, как раньше, а частью его судьбы.

Вячеслав Григорьевич стал консультантом. Со всей энергией втянулся в новую для себя деятельность, он был счастлив.

Айдар замолк навсегда, получил инвалидность, и, уйдя с руководящей работы, стал диспетчером в каком-то интернет-агентстве, где надо было быстро набирать текст по заданному алгоритму. Иногда натура брала свое, и он добавлял злобные вставочки. Автомат, контролирующий работу человека, чаще всего их не пропускал и удалял, но если происходил сбой, и файл отправлялся с ними, то народ воспринимал их как шутку от очередного бота, всё-таки мир изменился.

Отец Сергий и Князь Василий вернулись в Верхние Миры. Они много раз порывались вмешаться в новую реальность, но каждый раз Вестники останавливали их. Новое время несет не только положительные эмоции, но и боль, которая возникает от ощущения упущенных возможностей, эту боль надо перетерпеть. Князь Василий и Отец Сергий терпели эту боль. Не в первый раз.

Константин устал. Устал от проявлений, от раздвоенной жизни. Его съедало одиночество. Одиночество не в обычной жизни, одиночество, которое он почувствовал, когда Вестники ушли, закончив работу. Одиночество плетет слишком страшные сети, и Константин в них попался.

Он знал, что понравился Лике–Вей, но девушка из чужого мира, пусть даже ставшего своим, на время работы, эта девушка из чужого мира. А в этом мире? Кто его ждет в этом мире? Этот вопрос Костя себе не переставал задавать. От ответа на этот вопрос становилось еще тяжелее. Съездить к Валентине Максимовне? А смысл, все равно она не решит проблему, а только её обозначит, станет еще тяжелее. Константин честно и правильно делал все для своего мира, но его личный мир становился тускнее. Раньше был алкоголь, он сжигал неприятные ощущения, давая взамен неприятные ощущения по утрам. Сейчас некогда, да и смысла нет. Ангелам и Демонам нужна помощь, как и всему миру, тут не до алкоголя. Но заменить одиночество задача слишком нереальная для мира, в котором мы живем. Пусть даже этот мир становится лучше. Усталость и одиночество, усталость от общения со множеством проблем и одиночество мирской жизни, взаимоисключающие понятия переплелись в Константине. Неожиданно в голове проявились Вестники, сегодня даже как-то особенно.

– Наша миссия подошла к концу, – как всегда ангел немногословен и точен, – дела Нижних Миров должны идти своим чередом, мы, итак, сделали слишком много.

– Твоя миссия закончена, Человек, твои способности исчезают вместе с нами, – даже притворное внимание демона было приятно Константину, понятно, что демону всё равно, но все-таки приятно, когда о тебе хоть кто-то думает.

– Хорошо, Вестники, я все понял. Теперь остаюсь здесь с новым миром, все нормально.

– Обратись к своему, теперь уже своему, психологу. Тебе возможно нужна будет помощь и адаптация к новому состоянию, – демон сама заботливость.

– Конечно, но не сейчас, постараюсь пока справиться своими силами, тем более мир все-таки стал добрее и лучше.

–Спасибо, Человек, ты поработал на славу, – слова ангела были особенно приятны.

Что такое усталость? Это отрицание. Отрицание дела, которое ты делаешь. Если нет отрицания, значит дело правильное, но усталость берет свое. Усталость и Одиночество – две составляющие моего существования. Одно не исключает другого. Наверное, это мой крест, который я буду нести и дальше. Одиночество – это состояние без любви. Константин понимал, что сам любить не умеет и как-то не получается научиться. У Валентины Максимовны есть хотя бы кот, который платит искренней любовью в ответ на любовь, а у него, Константина нет сил даже на кота, да и какой кот в его то годы. Любовь слишком сильное чувство. Теперь его личная жизнь подвергнется испытаниям. Лика–Вэй далеко, да и не по чувствам у них был контакт, а получается по долгу. Здесь, в нижних мирах, у него никого нет. Но надо перетерпеть, пересилить, пережить эти отсутствие чувств, наверное, так же алкоголь, или какое–нибудь увлечение, Константин еще не решил, но внутренне приготовился к новым испытаниям Одиночества.

Новый мир не был идеален. Вестники ушли, унесли с собой неотвратимость наказания, новые люди стали забывать, что было с ними.

Леночка постучалась к Валентине Максимовне.

– К вам пациент, ничего не говорит, но какой–то возбужденный, примите?

– Да, время есть пока.

В комнатку врача вошел пожилой седовласый мужчина. Валентина Максимовна сразу оценила, потерянный взгляд, мятую, но дорогую одежду, нервозность и, в то же время, внимательный взгляд. Сложный товарищ! Но что может быть сложного? Вестники ушли, мир перевернулся, пациенты типа Николая Ивановича ушли в прошлое, что еще может быть связано с прошлым? Видно, просто неурядицы в семье или очередные неприятности, которые принимаются слишком близко к сердцу? Ну что же, спросим, узнаем.

– Здравствуйте, Валентина Максимовна, – интеллигентность врожденная или наработанная долгими годами.

– День добрый, представьтесь пожалуйста.

– Меня зовут Юрий, мне сразу начинать с рассказа почему пришел?

– А по отчеству? Неудобно, вы все–таки не мальчик.

– Юрий Алексеевич. Если так вам будет удобнее. Так начинать?

– Начинайте.

Человек вздохнул, чувствовалось, что говорить ему было нелегко. Валентина Максимовна приготовилась внимательно слушать. Нельзя было пропустить ни одной черточки, ни эмоции. Когда внешне успешный человек вздыхает и задумывается, да ещё и целенаправленно приходит к психотерапевту, это неспроста.

– Всё изменилось с недавнего времени, – человек помолчал, – Нет, нет, Вестников у меня не было, я их и не ждал, как-то сразу было ясно, что ко мне не придут. Дело в другом, – Юрий Алексеевич опять замолчал, – Дело в том, что я…как бы вам сказать, – человек помялся, – дело в том, что я и раньше, до Вестников, был активным, целеустремленным, честным человеком, а сейчас…стало лучше, стало свободнее, но я…перегорел, ничего не радует, стало пусто…дети разъехались, у всех своя жизнь, звонят, да и то редко, у жены увлечения и подруги, раньше не замечал, а сейчас как на другой планете, то, что вчера казалось важным стало…как бы вам сказать…пустым и невзрачным.

– Продолжайте.

– Не знаю, как сказать. Новая жизнь, новые люди – многие изменились, и я изменился, но как-то в другую сторону. Не к чему стало стремиться, нечего стало желать, – Юрий Алексеевич задумался, – вы, наверное, будете мне советовать освоить какое–нибудь хобби? И вы будете правы, но это пройденный этап, не знаю, ничего не хочется. Раньше бился, старался, хотел всё изменить, хотелось принести в жизнь что-то новое, а сейчас…Пустота. Конечно, не все идеально, есть, куда приложить силы, но все так мелко стало. Вы меня понимаете?

– Нет, не понимаю, но должна понять, – Валентине Максимовне вдруг захотелось рассказать о пациенте по имени Костя, о первом появлении Ангела и Демона, как было страшно, о других встречах, о Рыцаре, но она сдержалась, пока. Решила начать с прошлого, – Вы работали тогда и сейчас, наверное, работаете? Не сменили?

– Нет, не сменил, повысили за прошлые заслуги, работа интересная коллектив хороший, но мне уже не интересно.

– Вы знаете, Юрий Алексеевич, я могу вам посоветовать хобби и увлечения, я могу вам дать антидепрессанты, даже положить к нам на небольшое обследование – все это можно сделать. Благо сейчас другое время, и все у нас есть, но вернуть вам вкус к жизни нельзя, вы должны найти сами, что–то же вас интересует? Что–то для вас важно и не оставляет равнодушным? Подумайте хорошенько, не простой вопрос. Вам надо найти свое место в новом мире, и я буду вам помогать.

– Даже не знаю…… наверное собаки или кошки…… мы никогда не держали животных дома, сначала места не было, потом дети, потом переезды, пока устроились, да и не хотелось никого, а сейчас не знаю, живое существо дома, наверное, хорошо. Не знаю…

– Отлично, берите кошку, если хотите за кем-то поухаживать и открыть новый характер, или собаку, если вы хотите верного друга, который будет учиться и принимать ваши команды. Я кошатница, – Валентина Максимовна улыбнулась, вспомнив Тимоху, который, игнорируя новое время, также пропадал по соседским кошкам с пылом молодого котёнка.

– Я никогда не заботился о животных.

– Вы заботились о жене и детях, когда они были маленькие. Вы создали хорошую семью. Неужели забота о маленьком существе составит для вас проблему? Вы уже знаете ответ.

– И что? Мне это поможет вернуть вкус к жизни?

– Не сразу и не факт, но неужели нельзя попробовать? Вы не сможете сломать судьбу животного, которого возьмете себе, вы не такой человек. Только уж выбирайте по тому, что именно вам надо, не по породе, а по вниманию к вам. Ну как бы вам сказать… Выбирайте животное не разумом, а сердцем. Пусть животное само выберет вас, ну или вы прикипели к нему.

– Я попробую. Странный совет.

– Странная и сама жизнь, вы не находите? Не всегда просто во всем. Иногда приходится меняться. Например, мне одной из первых довелось увидеть Вестников, так что я меняться начала раньше, чем все остальные, – Валентину Максимовну подмывало рассказать о Косте, но она сдержалась. Всё-таки её личные воспоминания, мало ли что подумает пациент, передать все ощущения всё равно не удастся.

– Я вас понял. Сделаю.

Костя перестал пить свое вечернее пиво. Работа приносила удовольствие. Руководство начало ценить за умения, отмечало количество сил, что он вкладывал в свой труд. После того, как начальство сменилось, Костины предложения всё чаще стали находить отклик.

Костя часто возвращался воспоминаниями к произошедшим событиям, многое его смущало. Сейчас бы он поступил иначе, но во многом он был прав. Разглядывая людей на улице, он часто узнавал тех, кто остался жить после его визита. Тут же всплывали в памяти Ангелы и Демоны, которые передавали ему истории на суд, Костя думал, как живут эти люди и что для них изменилось, ему хотелось иногда подойти и спросить, но сразу возникал вопрос, а откуда он знает это? Костя успокаивался и шел дальше.

Мир не станет идеальным никогда, это понимают все и в Верхних Мирах тоже, но они сделали всё что могли, остальное дело людей. Константин пока жив и может видеть плоды своего труда, многое ему не нравится, но что поделать. Князь Василий и Отец Сергий многое вложили в новый порядок, стало легче, но люди не идеальны. Пока жива память о Вестниках, дела идут, но что будет дальше?

Костя вздохнул, вспомнил Лику–Вэй, тяжело вздохнул. В этом мире ему, видно, придется остаться одному, да и кому нужен человек, который знает всё обо всех? Убитый доверием и наделенный знаниями, которые никому не нужны? Косте становится грустно иногда, нет в его рационе пива, которым он спасался раньше, улетая на вечер в алкогольную тьму. Заливая одиночество раньше, он знал, что будет день, такой же как прошлый, что его проблема только в пиве или в водке и больше ни в чем. А сейчас? Каждый день открытия, каждый день новая жизнь, радостные глаза тех, кто пережил Вестников. Они теперь радуются каждому дню.

Это только в книгах, после события следует фраза, что жили они долго и счастливо. А ему, Косте, надо жить дальше в том мире, который построил он, пусть не один, но с его серьезным участием. Косте ближе Рыцарь с его молодостью и бесшабашностью, суровый и справедливый Отец Сергий, даже Григорий Павлович, изменивший своим привычкам в новом мире. А эти люди вокруг? Что они делают, куда идут и зачем? Он, вместе с Верхним Миром, построил им новую жизнь, и что? Как они ей распоряжаются? Всё такие же мелкие склоки и скандалы, уже конечно не в таких количествах и последствиях, все такие же несуразицы в жизни. Надо пойти к Валентине Максимовне, Ангел и Демон ему говорили об этом, но что он ей скажет?

Костю мучили такие вопросы каждый день, ему хотелось кому–нибудь выговориться, но кто поверит, кто ему может помочь? Никто, ему надо жить дальше, а в Верхних Мирах он найдет покой для своей души, но, когда это будет, надо прожить жизнь в этом мире, доказав что не зря его выбрали Вестники для своей миссии. Костю иногда преследовала мысль перейти на дауншифтинг и уехать куда–нибудь посмотреть на мир, который он видел глазами Ангела и Демона, но зачем? Все места ему знакомы, все люди, независимо от языка и обычаев, для него не тайна. Оставить этот мир по своей воле он не в силах, это большое испытание и тяжкое условие для Верхних Миров, там тоже свои, неписанные, законы. Вдруг его остановила маленькая девчушка, голубоглазая, как ангелочек, с аккуратно заплетенными косичками.

– А вот вы, дяденька, такой грустный в такой день, зачем?

– Не знаю, – Костя ответил на автомате, только потом осознав, что девочка просто не видела Вестников, и ему про нее ничего не известно.

– Дяденька, грустить нельзя! Вы смущаете солнышко, и оно не будет всем светить, если вы будет грустить! – девочка была абсолютно серьезна. Когда ты молод твои высказывания всегда без тени сомнения, а она была так молода, что свято верила в каждое слово.

– Не буду! – Костя улыбнулся.

– Вот так и надо! – нравоучительно сказала девочка. Посчитав свое дело сделанным, побежала по более важным делам, которые есть у каждой девочки на планете.

Константин продолжал улыбаться, он не видел маму девочки, может к лучшему, пусть молодость и задор будут всегда в приоритете.

Константину стало легко от фразы девочки. Ему захотелось зайти к Валентине Максимовне, расспросить про Тимоху, а потом задать пару вопросов, что уже появились в его голове.

@Анисимов Игорь