Найти ночлег в Москве – дело плевое. Если у тебя есть мешочек с бабками. А наш с Алексом мешочек прогрызли ненасытные киевские грызуны.
Но разве это препятствие для человека с авантюрной душой? Особенно, если у тебя в Москве есть подружки, фанатеющие от гостеприимства.
У меня есть. Аж три. И все они разом предложили мне русские щи, диван и горячий душ.
И мы с Алексом рванули в Москву. Правда, подружкам о том, что я буду не одна, а с Алексом я ничего не сказала.
С киевского вокзала я набираю телефон подружки Люды.
Люда, обещавшая поселить меня в домике ближайшей Лобни, узнав про Алекса, тут же сочиняет подозрительное происшествие. Ее домик «сгорел» накануне нашего приезда.
Еще одна подружка Ирина, услышав про Алекса, тоже выдает сомнительную версию. В ее трешку вдруг срочно понаехали родственники.
А самая надежная подружка Лена, всегда радостно уступавшая мне уютную комнатку в своей хрущевке или же спальню на даче, заартачилась.
-Ты с ним расписана?
-Нет. Он…э… мой компаньон.
-Тогда грех тебе с ним ночевать у меня. Это блуд!
-Почему же? Мы не собираемся блудить.
– Если бы вы были расписаны, то, пожалуйста, ко мне, на дачу. Я бы ему под яблоней раскладушку постелила. А так, это блуд!
Расписываться с Алексом не входило в мои планы. И потому в Москве мы остались без ночлега.
Вечер. Проспект Кутузова. Алекс с погасшими глазами мостится на занозистой скамейке у безучастного серого дома. И стоически молчит, хотя другой мужик давно бы сожрал меня за такой авантюризм.
В окнах счастливых москвичей зажигаются огни. А у нас…скамейка.
И я утешаю Алекса, сейчас все решим, скамейка – это вариант последний. И я направляюсь к светофору.
Тоня, грузная тетка, лет за 50, плывет по зебре. Я иду навстречу Тоне. Когда мы пересекаемся посреди дороги, я, вдруг, и говорю ей.
– Дама! Мне негде переночевать. Я из Киева. Пустите меня к себе. Хоть на коврик в коридоре…
Тоня останавливается. Недоуменно вглядывается в меня. Изучает цепким взором. Молчит. Но не двигается. Загорается красный свет. Мы стоим посреди дороги. Машины начинают сигналить. И Тоня, схватив меня за рукав, срывает с центра дороги.
– Пошли! Но у меня однокомнатная квартира.
– Ой! Спасибо! Это невероятно! Но я не одна! Со мной друг, компаньон и помощник по хозяйству… Алекс его зовут. Он хороший!
Наверное, моя наглость Тоню обезоружила.
Короче, начали мы жить втроем.
Тоня категорично переселилась на кухонную лоджию, обшитую деревом. На диван. Нам отдала комнату. Хотя, я искренне протестовала и смущалась первое время, и не желала таких жертв. Прожили мы с Тоней два месяца.
Я умыла до блеска Тонину запущенную квартиру. И даже, почти с армейской строгостью, следила за порядком. А Тоня в шутку величала меня Полковником.
Я бегаю на работу. Устроилась к двоим Шерлокам Холмсам помощницей. Но совсем не миссис Хадсон. Та, с рекламой «Услуги адвокатов» не ловила клиентов у здания суда, как это делала я. Мои два адвоката не успевали переводить дух, когда к ним, в маленький офис, гуськом, один за одним, являлись люди на консультацию.
К слову, пока я вела клиентов в офис, ярких историй наслушалась! Какие же у нас люди изобретательные, когда делят недвижимость! Сестры родные, дети с родителями бьются насмерть за квадратные метры!
Так вот, я совершаю подвиги у здания суда. Деньги каждый день домой приношу. А в это время Алекс по хозяйству у Тони хлопочет. Ремонт делает мелкий. И вдвоем с Тоней бухают – она оказалась, любительницей. А тут компаньон. И не откажешь ведь! Гость-раб хозяина. Алекс только и успевает в гастроном бегать, зажав в руках Тонины тысячи.
Когда я прихожу домой с работы, меня радостно встречает эта веселая компания. И Тоня произносит, икая и утирая вдруг наплывшую слезу.
– Не ругайся, Полковник! Это же счастье! Жить семьей. Ты даже не представляешь, какое это счастье!
Поведала нам Тоня свою грустную историю. Она давно живет отшельником, семьи у нее нет. Когда -то была замужем, за офицером МВД. Он был полковник. Работать ей запретил. Властный, требовательный, за каждый промах Тони отчитывал ее, как свой
личный состав, нерадивый, еще желторотый. Потом с таким же усердием начал муштровать и подросшего сына. Порядок очень любил в доме. Особенно ярился он от пыли на стеклах, зеркалах. Чуть заметит пылинку, сразу разгон в семье. Как-то перед возвращением полковника из командировки Тоня с сыном наводили блеск в доме. Сын высунулся за окно высотки, протирая стекла, и сорвался…
Тоня наливает себе водки, Алекс подает ей соленый огурчик. Она едва сдерживает слезы, ее голос меняется, хрипит и она рассказывает дальше. С полковником она рассталась, не смогла жить дальше. Да, он быстро утешился со своей секретаршей. А Тоню отселил вот в эту однушку. О нем она больше ничего не слыхала. Вычеркнула из памяти. И лишь под чарочку водочки, да под теплый разговор, вот вдруг и вспоминает. А сын ее сейчас был бы в летах Алекса. И Тоня притягивает голову Алекса к груди и целует его в макушку.
Мы с Алексом тоже обнимаем Тоню. У Алекса дрожит слеза на глазах. И мне понятно это. Мать для него-святое. Она для него Матушка. Когда Алексу было 12 лет, матушка возвращалась домой с работы. Но колесо грузовика сорвалось с оси и, влетев ей в голову, свалило на землю…
Отселившись в эту квартиру на Кутузова, Тоня сразу нашла себе занятие, первое, попавшееся. И ушла в него с головой. Работала на киностудии, в охране.
Я сразу начала допытываться у нее. Что за киностудия? Имени Горького? Каких актеров она видела? Тоня ускользнула от прямого ответа, деталей не стала раскрывать. Киностудия, обычная. Мало известная.
А как – то Тоня, очень подшофе, проговорилась. Я сразу и не поняла. Но Алекс мой, выросший в поселении с зоной особого режима, сообразил мигом, что это была за киностудия. С рецидивистами-полосатиками.
А Тоня работала на этой «киностудии» контролером. Долго работала. А потом дослужилась до целого полковника.
Мы с Алексом молча слушаем Тоню. Про ее артистов. А Тоня, пьяненькая, сползает с кресла на пол и отчаянно тянет песню: «Любовь нечаянно нагрянет…»
А потом, мне так искренне и говорит.
— Полковник! А ты веришь в любовь с первого взгляда?
Мы с Тоней перезваниваемся. Она очень одинока.
А я вот, бесстыжая, увезла домой Алекса, к которому Тоня прикипела душой. Мы, конечно, Тоню тоже полюбили. И нам ее не хватает. Любовь, она странная штука. Она ж нечаянно нагрянет…
Вот кончится карантин, и тогда мы позовем Тоню в Киев и снова заживем дружной семьей. И пусть она поет про любовь и рассказывает Алексу о своей киностудии.
04.01.2021 Киев-Москва
