перевод Лиры Пиржановой

«Вернувшись домой, возвестите там, что ваш царь Александр, победив персов, мидийцев, бактрийцев и саков, покорил уксиев, арахотов и дрангиан, приобрел во владение также парфийцев, хорасмийцев и гирканцев на Каспийском море. А перейдя Кавказ (Гиндукуш) сквозь Каспийские ворота и форсировав Окc и Танаис, а сверх того еще и Инд, который никому, кроме Диониса, не покорялся, он переправился и через Гидасп с Акесином и Гидраотом и переправился бы через Гифасис, когда бы вы не забоялись. Потом он выплыл в великое море через оба устья Инда и прошел через пустыню Гедросии, по которой никто до него с войском не проходил, а попутно, когда его флот уже переплыл из страны индусов в Персидское море, покорил Карманию и землю оритов».

 

Из речи Александра перед армией

Арриан «История походов Александра Великого”

В тот день, когда Александр сел на трон, к нему пришел поздравить его близкий друг Клит, известный по прозвищу “черный”. Прижимая к груди Александра,он громко воскликнул:

– Весьма рад, что наступил удобный момент для свершения великих дел!Александр похлопал его по плечу. Ему показалось, что Черный Клит угадал его честолюбивые мысли.

Двадцатилетнего Александра, у которого только-только начали пробиваться усы, никак нельзя было назвать молодым царем. В его характере были ум, интеллект, энергия, сообразительность, смелость. Из всех этих прекрасных качеств складывался образ человека, который был достоин того, чтобы перед ним как ковер раскинулся мир. Но для Александра было еще неведомо, что из-за коварности и вероломства вселенной скольких величайших людей проглотила пучина, после которых земля продолжала вращаться как ни в чем не бывало. Человек только в самые тяжелые мгновенья понимает, что мир может стелиться под ногами и переливаться ярким красками вплоть до появления миража, который в любой момент может исчезнуть как легкое перышко, а в остальное время он даже не вспоминает о нем. Говорят, те, кто прошелся по нему во всей своей славе и красе, оборачиваясь назад в прошлое, видят пропасть, готовую проглотить их, а из того, что они когда-то боготворили и считали вечными не остается и следа. Возможно, поэтому когда один из величайших философов своего времени сказал, что завладение миром это незначит завладение Вселенной, Александр разозлился и ответил: “Я предпочитаю видеть мир не в воображении, а наяву”.

С того момента он решительно принялся осуществлять свои желания.

Его решительность проявлялась во всем. Он мог произнести чрезвычайно важные слова как обычные вещи, которые никому и в голову бы не пришли.

Когда его отец Филипп, несмотря на преклонный возраст женился на молоденькой Клеопатре, в ночь бракосочетания он выпил лишнего и упал. Увидев это, Александр с иронией отметил:

— Смотрите-ка, человек, решивший завоевывать континенты, свалился сам, меняя постель. Эту его фразу люди потом долго вспоминали, даже после того, как Филипп с Клеопатрой ушли в мир иной.

Было ясно одно: пришел звездный час царя Македонии – Александра пройтись по вечно меняющемуся, разнообразному миру. Бесспорно, у этого человека было написано на роду остаться в истории. А когда предназначена судьбой такая роль на земле появляется единственное и сильное желание, которое провоцирует непременно его осуществить. И для удовлетворения такой цели приходится выбирать между жизнью и смертью. Великие планы и грандиозные цели, которые Александр поставил перед собой, днем и ночью не давали ему покоя. Поэтому он принялся поспешно их реализовывать. Перед тем как выйти в военный поход он первым делом раздал все богатства страны простым свободным гражданам.

Македония в те времена была одной из самых развитых стран мира и, возможно, поэтому причина ее процветания тоже состояла в том, что граждане этой страны были свободными, которые независимо от своего происхождения могли спокойно излагать свои мысли. В их обществе не принято было в ноги кланяться вышестоящим или демонстрировать свою мощь в присутствии подчиненных.

И Александр был идеальным царем такого народа. С тех пор существует поговорка, что «каждый народ имеет такого правителя, который соответствует характеру и мировоззрению определенного населения».

Щедро раздавая добро своей империи, Александр как бы намекал на то, что придерживается такого пути потому, что считает низким и подлым попытки чиновников, которые хотели руководить народом и заботиться о нем и в то же время пытались нажить богатства, строили роскошные дворцы, устраивали пир на весь мир и пускались во все тяжкие.

Александр утверждал, что лень и бездействие в созвучии с богатством – это удел рабов, а цари должны энергично трудиться. Так мог сказать только царь, способный, если надо, отдать жизнь за счастье и благополучие своего народа.

В такие моменты он ни капли не сомневался в своих словах. Так мог поступить только Александр, воспитанный в руках великого философа Аристотеля и рано осознавший различие между вечным и непостоянным, а также истиной и фальшью. Отважный и строгий Леонид тоже был его наставником. Именно он научил Александра тому, что не надо ждать удобного случая для того, чтобы совершить геройство, его надо совершать в любой момент, на каждом шагу. Если Аристотель никем не приходился Александру, то Леонид был его родственником по материнской линии. Мнения и покорившего его сердце Аристотеля, и физически закалившего его Леонида часто пересекались. Они не уставали твердить своему любимому ученику, что слова, сказанные перед народом и работы, которые он осуществлял без присутствия посторонних, должны соответствовать друг другу.

Гуляя без телохранителей, Александр убеждался в том, что вера граждан в него непоколебима. Любовь народа придавала ему уверенности в себе. По мнению Александра, божественность давалась царям через граждан. «Поэтому неудивительно, если подлость и низость тоже проявляются через граждан», продолжал он размышлять. По мере того, как усиливались притязания признанных царей к божественности, их чаще бросали в омут простого народа. В результате их предавали забвению, подобно ямам, заросшим кустарником. У Александра в голове не укладывалось, каким образом некоторым правителям удавалось вдохновлять людей на великие походы, которые тем не менее боялись своих граждан, скрывались от них, предпринимали все попытки осторожности, не могли даже по надобности выйти без телохранителей. Что касается Александра, то между ним и его народом был крепкий доверительный союз.

Благодаря этому доверию ему оказывали верность.

Благодаря этому доверию ради него люди могли жертвовать жизнью.

Благодаря этому доверию его превозносил народ.

Благодаря этому доверию ему приписывали божественные свойства, сравнивали с Всевышним, любили и уважали.

В свою очередь, благодаря этому доверию, он даже в самые опасные минуты делал очень резкие движения, ставил под угрозу свою жизнь, получал ранения, бывал в шаге от смерти, но не отступал и ничего не боялся.

Да, это было так.

Он велел резать быков и баранов, приносил жертвоприношения.

Таким образом, Александр, который смог полностью завоевать доверие народа, отныне намеревался войти и в доверие богов. Ему оставалось только подтвердить правильность составленного им плана.

Увидев, что он раздает все свое богатство людям, Черный Клит его спросил:

— А ты себе что-нибудь оставил?

— Да, — сказал Александр.

— Что? — поинтересовался Черный Клит.

—  Мои надежды, — ответил Александр.

Этот его ответ очень сильно взволновал Черного Клита, что он тоже, заразившись примером Александра, тут же раздал другим все свое имущество. Затем, вернувшись к Александру, сказал:

— Тогда я тоже присоединяюсь к твоим надеждам.

Александру понравились эти слова Черного Клита и он одобрительно улыбнулся.

Это событие со скоростью молнии разнеслось по всей стране. Молва народа об этой краткой беседе наполняла чувством гордости сердца людей, которые воодушевленно рассказывали друг другу о том, что с таким молодым правителем в самом расцвете сил они не пропадут. Народ готов был пойти за ним хоть на край света. Более того, граждане его страны считали за честь умереть за такого славного царя.

Даже самый, казалось бы, жалкий гражданин находил в себе силы с уверенностью воскликнуть:

— Мои надежды еще не угасли.

Доверие и сила были великим даром свыше.

На съезде в Истме греки избрали Александра своим вождем и решили под его предводительством осуществить поход на Иран. Его пришли поздравлять все государственные деятели и великие философы. И только философ Диоген Синопский здесь ни разу непоявился. Александр его долго ждал и, наконец, не выдержав, сам направился к нему. Диоген, загоравший на солнце в загородном доме в Крании, увидев толпу, приближавшуюся в его сторону, чуть приподнялся с места. Александр спросил его: “Какая у тебя просьба ко мне?”. На что Диоген ответил: “Отойди немного в сторону. Ты мне солнце загораживаешь”. Александр был удивлен его словам. Возвращаясь обратно, по пути он сказал сопровождавшим его людям из свиты, которые смеялись над филососфом Диогеном: “К сожалению, я Александр,  и если бы я не был им, то хотел бы быть Диогеном”.

Начался великий поход Александра.

— Свободные граждане Македонии! — воскликнул Александр перед походом, оседлав Буцефала и объезжая элитные войска своей армии. — Вас не страшит, что вражеская армия превоосходит нас в несколько раз? Но запомните, они всего лишь стадо баранов перед разъяренным тигром. Разве кто-нибудь осмелится сравнить бесчисленных наемных рабов, строго выполняющих приказы своего царя и не имеющих собственного мнения, со свободными гражданами Македонии? Не забывайте,что они и в эту минуту трясутся от страха с мыслью о том, как бы сохранить свою шкуру.

Македонская армия восторженно приветствовала каждое слово Александра.

— За свободу! — крикнул Александр.

— За свободу! — с гулом, подобно шуму океана, повторила его армия.

Навстречу Александру вышел царь Дарий, который контролировал воды рек Нил и Истра, дабы продемонстрировать превосходство своей силы и мощи. Дарий и его полководцы бросили основную часть своего войска на берег реки Граник, которую можно было пересечь вброд. Армия была приведена в полную боеготовность и твердо верила в свою победу. Со скал на берегу, которые занимали вражеские войска, как на ладони были видны и река, и оба берега, а нукеры»[1] стояли с натянутыми тетивами. И стоило им опустить стрелы, направленные в противоположную сторону, они могли насквозь пробить врага, намеревавшегося перейти реку. Вот почему персидские нукеры приняли такую горделивую позу гуся, выпятив грудь. Безучастно оглядываясь вокруг, они с нетерпением ждали начала боя.

Они знали, что Александр не очень-то верил в начало войны. Потому что македонские войска в месяц десий никогда не воевали. Врагам было известно, что македонцы строго соблюдали этот древний обычай, который не смог помешать порыву Александра.

Недолго думая, он переименовал месяц десий на артемисий и повел своих воинов в атаку.

Закат был алый как порубленная на куски туша. Солнце было готово вот-вот скрыться за горизонтом, но в то же время оно медлило, чтобы увидеть все своими глазами и пыталось повисеть еще в воздухе.

А на скалах персидские нукеры все еще стояли наготове, бросая вызов угрозы.

Наконец, солнце все-таки не выдержало и закатилось за горизонт.

Александр тоже потерял терпение. Призывая за собой многотысячную армию всадников, он первым решительно вошел в реку. И вдруг вражеские войска ожили. Они засыпали войско Александра градом стрел. И даже из такой опасной ситуации Александр и его армия выбрались живыми.

На берегу их ждала неменее большая опасность, чем в реке. Персы бросились в атаку на македонцев.

Александр выделялся среди войск шлемом, на который были прикреплены два больших, белых пера. И даже щит его отличался от других. Именно по этим признакам персидские воины вычислили Александра и стали его прижимать со всех сторон.

Стояла страшная невообразимая картина: стучали железные мечи, со свистом пролетали стрелы, ломались копья, солдаты замертво падали из седла, ржали и бегали кони без всадников.

Конь Александра чуть было не вырвался из рук. Копье, пущенное в него, пробило его броню так, что он пошатнулся. К счастью, копье попало на выпуклую часть на плече и поэтому его не ранило.

В ту же минуту на Александра набросились два вражеских полководца – Ресак и Спитридат. Увидев, что копье застряло в кольчуге Александра, они подумали, что за остальным дело не стоит. Более того, они были уверены, что без труда уложат Александра и поставят на этом точку этой войне.

Александр успел увернуться от атаки Спитридата и бросился со своим копьем на Ресака. Копье, попав в кольчугу Ресака, сломалось, но Александр не растерялся и тут же вынул меч из ножен.

Cпитридат приблизился к нему сбоку и остановил коня. Привстав в седле, он ударил клинком Александра. Резким ударом срезало острие его металлического шлема и одно из перьев на макушке. Более того, лезвие клинка прошлось по волосам Александра. Спитридат снова поднял клинок с полной уверенностью, что отправит Александра на тот свет.

Но в эту секунду, откуда ни возьмись, перед Спитридатом появился Черный Клит.

Поднимая клубы пыли, он ворвался на поле боя и со всей силой вонзил копье в грудь Спитридата.

Рука богатыря Спитридата с клинком повисла в воздухе.

В эту минутуЧерный Клит как бы дал возможность продолжить книгу подвигов Александра, которая могла вот-вот завершиться. Таким образом, он своими руками за считанные секунды удержал легенду, готовую исчезнуть на глазах. Ибо без нее история человечества, да и жизнь, в целом, была бы неполной и скучной. И если б Черный Клит тогда опоздал хоть на мгновенье, то все закончилось бы и имя Александра кануло бы в лету, как имена тысяч и даже миллионов царей и полководцев.

Наконец, оставшегося в одиночестве Ресака одолел оголенный меч Александра.

Когда конница Александра, гремя копьем и мечами, продолжила бой, к ней на подмогу подоспела и пехота, успешно перебравшись вброд через реку.

Стемительный бой заставил растеряться персов. И они принялись бежать. Войска Дария в этом бою потеряли двадцать тысяч пеших солдат и две с половиной тысячи всадников.

А из армии Македонского погибло в бою тридцать четыре бойца, из которых девять были пешими. Тогда Александр приказал поставить им всем памятники.

С того момента взошла звезда Александра. На покоренных территориях слагали о нем легенды. Его чуть ли не обожествляли даже оставшиеся части народов, которых истребил Александр.

Особенно, в Азии, где любили царей-победоносцев и где самым лучшим методом считалось подхалимство и покорность, слагали такие легенды и предания о Македонском, в которых его возносили до небес, и которые прославили Александра в истории намного больше, чем скульптры Лисиппа.

Одержав полную победу над Дарием, Александр сформировал тридцатитысячную армию из молодых и здоровых персов. И даже десятники, сотники, военачальники-тысячники и полководцы тоже отбирались и назначались из их числа, которые глубоко признавали величие Александра, воспринимали его как своего вождя и защитника и выказывали ему такое же уважение и даже больше, чем Дарию, который любил роскошь, и как истинный потомок царей не мог даже представить себе, что может быть по-другому. Каждый гражданин,даже самый гордый из них, приходивший к нему на прием, переступая порог царского дворца, кланялся ему в ноги и чуть ли не на четвереньках подползал к трону, на котором восседал когда-то Дарий и принимался усердно целовать сначала его ноги, а затем руки и гордился тем, что делал, а потом, не поднимая головы, пятился на три шага назад и озвучивал свою просьбу. Прошение тоже произносилось очень и очень осторожно, дабы не испортить настроение царя, и требовало ума и сообразительности, чтобы сказать такое, что понравилось бы царю. Поэтому трудно было отличить правду от лжи, честность от подлости, справедливость от отсутствия правосудия. Все смешалось. То,что было на словах, абсолютно невыполнялось на деле. Жесты, намеки, подстрочные тексты, боязнь октрыто выражать свое мнение смыли всю храбрость и истинные человеческие качества с тех, кто служил во дворце и при дворе, и превратили их в женоподобных существ, которые только и ждали приказа царя. Они были сладкоречивые, в их глазах были двуличие, жестокость, страх, мерзость и другие подлые чувства, которые делали их похожими на червяков или шипящих змей. Для того, чтобы понять их суть, честность и благородство были не приемлемы. А, наоборот, они были чем-то вроде преграды.

Но для македонцев, привыкших говорить перед всеми царями, в том числе, Александром все открыто в лицо, такая картина представлялась очень странной. Но то ли горячность Александра, то ли его любознательность или расположенность к каждому, словом, неясно, что, но что-то такое двигало им и он постепенно стал привыкатьк традициям и обычаям побежденного народа.

Таким образом, будь это юный воин или старец, стоявший одной ногой в могиле, все вновь нанятые слуги уже с порога становились перед Александром на колени и ползком подбирались к его трону, целовали ему ноги и руки и пятились обратно, не разворачиваясь.

Вначале Александр смеялся над такими действиями. Бывало, что он даже разозлившись пнул некоторых в лицо, кто хотел прижаться губами к его ногам.

Попробуй сделать такое он македонцам! Они бы вырвали меч из ножен и принялись бы защищать свою честь, не позволили бы попирать свое человеческое достоинство даже если бы перед ними находился не то, что Александр, а сам бог Амон.

Но люди побежденного народа были не такие. Никто не знал, какие они на самом деле. Их действия казались Александру чем-то вроде игры. И как бы он ни пытался объяснить им, что делать этого не стоит, и они вроде бы поддакивали, но все равно делали по-своему. Кстати, у некоторых с умным выражением лица глаза как бы говорили: “Тебе же нравится все это. Что же ты притворяешься?”

Постепенно царь, когда-то произнесший “Если бы я не был Александром, то был бы Диогеном”, сам неосознавая того, что ему постепенно стали нравиться эти обычаи, перестал обращать внимания на такие вещи.

“Ну и что из того? У каждого народа есть свои обычаи и традиции и их надо уважать, а не то народы потеряют свое своеобразие и лицо”,  – говорил он себе. Точно также, как македонцы избрали себе достойного царя, так и те, кто по природе своей готов был подчиняться, потихоньку начали адаптировать Александра к своим условиям.

Что это было? Ирония судьбы?

Или прихоть истории?

Как бы там ни было, исходя из природы тех народов, в одном лице появились противоположные признаки характера, противоречащих друг другу правителей, которые стали бороться друг с другом.

Это было странное состояние и непонятная борьба.

Кто же победит?

Победители,которые прошли через океаны, реки, горы и степи или побежденные, подчинившиеся им?

Азиаты призвали все свое умение и хитрость, качества, передававшиеся им по крови от отца к сыну, чтобы окунуть Александра в болото своих обычаев и традиций и, таким образом, сделать его своим человеком, над которым можно будет взять контроль. Это было их тайное желание. Но их истинное желание состояло в том, чтобы хорошо поесть, поразвлечься как следует, построить дома, сколотить состояние, а до всего остального у них не было дела. На своем пути они могли растоптать любые убеждения, не щадили ни друзей, ни родственников, могли даже продать родных братьев и сестер. Ибо они давно уже поняли, что единственный способ подчинить себе тысячи и миллионы соотечественников — это заставить их работать на себя. А для этого надо войти в доверие царя, стать близким ему человеком.

В глазах македонцев-соратников Александра, горой стоявших за него в самые трудные минуты, когда он был на волоске от смерти, познавшие вместе с ним все горести войны, их руководитель как бы постепенно отдалялся от них, становился все более чужим. Для македонцев, которые поверили в него, пошли вслед за ним, оставив родную землю, блуждавших на чужбине ради неизвестно чего, это была тяжелая потеря. Возможно, поэтому их дух был сломлен, а мечты потеряли значение. Они были похожи на уставших странников, спешивших к мечте, но оказавшихся перед миражом.

Отныне поле битвы словно перекочевало в душу Александра и там продолжился бой, где мерились силами два противоречивых правителя. Воины одного из них превыше всего ставили свободу и честь по-македонски, а у другого были покорены оруженосцы, которые жили на древней земле, где тысячелетиями формировались раболепие и безропотность, ставшие масками для лицемерных людей.

В его сердце боролись чувства, противоречащие друг другу. С одной стороны, его мучила совесть за то, что он отдалялся от македонцев, с другой, ему стали нравиться совершенно новые отношения: лесть и раболепие. Он был бессилен проанализировать эту ситуацию со стороны.

Почему так происходит?

Ему это трудно было объяснить. О том, что такое может случиться, ему не рассказывал его учитель Аристотель, не предупреждал и строгий Леонид. Казалось, наставники забыли сказать ему, что земля круглая и поэтому везде найдутся свои весы, которые будут измерять по-своему.

Постепенно на его лице стали проявляться страшные признаки различных правителей. Македонские войска потерпели крах. Частые визиты вновь нанятых воинов к царю, которые то и дело кланялись перед ним, сновали туда сюда, очень злили греков. Но они не подавали виду. Не было сомнений в том, что их склоненные головы, тела, бдительные как у всех охотников, желавших приручить дикогозверя, были намного опаснее, чем оружие в руках.

Александр теперь стал намекать и македонцам, чтобы во дворец они не просто тупо заходили, а научились оказывать ему должное уважение. Однажды Черный Клит поспорил по этому поводу с Александром и как в прежние времена открыто высказал ему всё, что думал.

— Когда ты в Парфии накинул на себя персидскую одежду, в знак уважения к твоим подвигам никто тебе ничего не сказал,— заметил Черный Клит с присущими ему гордостью и решительностью. — Но я не советую тебе ронять честь и достоинство греков и требовать от них такого же отношения как от подлых рабов. Свободный гражданин никогда ни перед кем не преклонится и никому не позволит топтать свою честь. Запомни это навсегда. Требовать от них раболепия отнюдь не благородно, низко и подло.

— А может ты называешь страх благородием?— сказал Александр, желая унизить ЧерногоКлита.

Черный Клит вскочил с места:

— Эй, ты, раб божий, — воскликнул он. — Тебя спас мой этот, как ты говоришь, страх, когда над твоей головой навис клинок Спитридата, готового отнять у тебя душу. А ты повелся на их поклоны и поцелуи ног и рук. Ведь они только недавно лизали пятки Дарию, чтобы обеспечить себе успех, а теперь кланяются перед тобой. Я считаю, что счастливы те македонцы, которые не увидели своих соотечественников, ждущих разрешения у персов чтобы войти к своему царю и вынужденных кланяться в ноги подобно им. Теперь на свои совещания и праздники можешь не приглашать свободных людей, привыкших открыто выражать свое мнение, а рабов, которые молятся на своих поясных платках и белых хитонах.

Последние слова Черного Клита вывели Александра из себя. Он размахнулся и швырнул в друга яблоко, лежавшее перед ним, и стал искать кинжал вокруг себя.

Телохранитель Аристофан успел спрятать кинжал Александра. Толкая тех, кто хотел его успокоить, Александр вскочил и вызвал личную охрану, велел им вызвать музыканта, игравшего на карнае, и музицировать так громко, чтобы было слышно во всем дворце. Увидев, что музыкант тянет с игрой, он с силой ударил кулаком в его лицо.

Черный Клит нисколько не испугался при виде такой злости Александра. Он все еще твердил, что находится рядом с ним только потому, что ценит свободу и волю, что для его предков будем оскорблением знать, как их потомки перенимают у азиатских рабов привычку подхалимничать. И если они нутром почувствуют это, то, возможно, перевернутся в своих гробах от такой мерзости.

Черного Клита вытолкали на улицу. Но он не унимался и зашел через другую дверь:

— У эллинов есть такая плохая привычка… — начал он приводить пример из Еврипида. Но в тот момент Александр, выхватив копье рядом стоявшего телохранителя, резко метнул его в Черного Клита.

Копье пробило грудь Черного Клита, только успевшего войти, отодвигая занавеску у двери.

Черный  Клит тяжело грохнулся на землю.

Через некоторое время он скончался.

Дворец окутал холодный мрак. Все застыли. Никто не смел что-либо сказать или даже прошептать про себя.

Александр вскочил с места. С диким ревом он метнулся к Черному Клиту. С силой вырвал копье из его груди и хотел было вонзить его себе в горло. Таким образом он хотел наказать себя. Но бдительная охрана вырвала из его рук копье и поволокла его в царские покои.

В воздухе дворца витал дух Черного Клита, который не утратил даже в момент смерти свой гордый вид как во время боя, а в царских покоях слышались жалобный стон и жалкий плач правителя всего мира. Зная, что местное население ненавидело подлых и низких по происхождению царей, со скоростью молнии завоевавших эту страну, Александр чувствовал отголоски этой ненависти и как мальчик метался в агонии, испытывая душевные страдания и не находя выхода из этого положения. Он вспомнил предсказания Черного Клита, который говорил: «Нас приведут к позору привычка топтать свою честь и оказывать уважение царю, кланяясь в ноги, а еще раболепие».

В этот момент не было ничего позорнее его положения. Ибо Александр вонзил копье в грудь своего лучшего друга, который спас его от неминуемой смерти. Поражение великого Александра, как полководца и человека, началось именно с того момента. Но понял он это только теперь после смерти близкого друга.

К сожалению, было уже поздно.

Как бы не метался и страдал Александр,он был не в силах воскресить Черного Клита иостановить струящуюся кровь из его груди. Жаль, что к нему теперь никогда не вернется македонский свободный гражданин, не захотевший позора и погибший по воле судьбы  — Черный Клит.

 

 

 

 

 

 

[1] Солдаты армии Дария