Вениамин Ленский. Носитель доброго и злого (сборник стихотворений)

***

…Ещё минута – и как будто

Там, впереди, погашен свет,

Подавлен голос и задута

Свеча округлая планет.

И мнится: падаю с обрыва,

Носитель страха и стыда,

На дно миров, где руки Шива

В карманы спрятал навсегда…

 

Друзья – спасительные нити…

Но где-то должен быть предел

Всем нашим чаяньям. Спасите!

– Усни, пока не долетел…

 

 

ПУЛЯ

 

И сегодня жива надежда,

Читайте журнал «Новая Литература»

что пуля в пути уснёт…

Но пуля летит как дура,

оголтело летит вперёд.

И трещины, словно морщины,

разбредаются по лицу…

Снова муха жужжит зловонно

в ухо жертвенному тельцу.

 

Вот, укрыта земля телами.

Вот, ошмётки лежат знамён.

Здесь пуля прошла навылет,

зацепив придорожный клён…

Вслед за нею летели гулко

батальоны её подруг,

и колосья валились наземь,

попадая потом под плуг…

 

 

***

Средь зарослей мечетей и церквей

Стоит едва заметно синагога.

Её пыталась ночь переодеть,

Но утро подоспело солнценого.

 

Над куполом клубятся воробьи

И падают на дерево волнисто.

И всходит по ступенькам, грузноват,

Раввин с глазами, может быть, юриста.

 

За вожаком цепочкою идут

Ученики почтенные, не дети…

И повторяют, выпучив глаза,

Курьёзы талмудических соцветий.

 

Все в шапочках пришедшие сюда,

А у раввина шляпа, словно купол,

И он её, во всей своей красе

Войдя вовнутрь, заботливо пощупал.

 

Там, вызволив молитву, он изрек

Сентенцию по поводу тиляпий –

Вот этот бородатый Авраам,

Учитель, у которого всё в шляпе…

 

 

АББАС ИБН ФИРНАС

 

Отважный учёный, с вершины шагнув минарета,

Летит, словно птица, – набрался же смелости где-то…

Расправленный плащ напрягают воздушные массы.

 

Какие, скажите, в продаже сегодня колбасы,

Какие лепёшки?.. Когда приземлюсь, непременно

Попробовать дайте… страшусь злополучного крена,

А всё же лечу. Журавлю или цапле до Мекки

Отсюда недолго, но ходят пешком человеки,

По рекам сплавляются, по морю.

Знайте же, верьте,

Что можем ходить мы не только по ропщущей тверди,

Но, глядя на звёзды, стрелой воспарять, лишь бы были

Сильны наши мышцы, которые всё ещё в силе…

 

Летит как пушинка, глаза распахнув огнетканно,

И видит начало и будто конец океана.

А люди внизу неподвижно застыли от страха:

Плащ может порваться, на то он и плащ, как рубаха…

И даже верблюд, потрясая горбами на рынке,

Доплюнуть не смог бы до этой парящей картинки…

И камень, когда бы нашёлся противник науки,

Спешить к летуну утомился бы, камень безрукий.

 

 

***

Питая слабость ко всему что есть прекрасного на свете

Я покупал и шаурму и превращал в золу спагетти

Смотрел распутное кино вёл разговоры со шпаною

Кутил со всеми заодно и находил печаль смешною

 

Мне импонировал разлад но не всегда а между делом

Я сам во многом виноват на этом шаре оголтелом

Но сожалеть не стану нет жизнь продолжается такая

Какой на облаке эстет её замыслил опекая

 

В ночи сияют города как межпланетные светила

Вокруг себя не вижу льда мне улыбнулось лето мило

Мой распрямляется маршрут иду без лишних остановок

И по пятам за мной бегут владельцы фирменных кроссовок

 

Жизнь удивительна весьма кто много пил тот мало помнил

Изюминки её письма круговорот событий молний

Однако злоупотреблять я не хотел не потому ли

Я помню где моя кровать хоть и сижу сейчас на стуле

 

Себя не раз приободрю научен опытом житейским

Мне через час встречать зарю и было б грустно если не с кем

Земля щедра населена людьми и живностью попроще

А это значит новизна нас не покинет в нашей роще

 

 

***

По вечерам, когда я дома

Жду снов желанных на боку,

Обидно мне, что мир поломан,

Что не вмещается в строку.

 

Его чинить я не намерен,

Однако утром, пробудясь,

Земли почувствую молебен

И уловлю взаимосвязь…

 

Ну а пока – я камень просто,

Который выпал из стены

Жилого кладбища, погоста,

Где были смыслы рождены.

 

Надгробные ветшают плиты,

Их тоже нужно подлатать

И жить – как, может быть, пииты

Живут и валятся в кровать…

 

 

***

Хорошо легко в конце недели

С женщиной чьи мысли не гантели

 

Тесновато сделалось поскольку

Занесло на узенькую койку

 

Говорить о многом говорили

На фарси урду и суахили

 

Ничего не поняли в итоге

Но согрели руки да и ноги

 

 

***

Носитель доброго и злого,

Полюбопытствовать непрочь –

За что почтенного Иова

Казнили двое день и ночь?

 

Один из них Господь могучий,

Другой – всеядный Сатана.

Над головой сгущались тучи,

А жизнь приятностей полна.

 

Иов лицо кривил от боли,

Вопил, проветренный насквозь…

А нам что делать и доколе,

Чтоб наше счастье удалось?

 

 

***

Я слышал что над нами боги

Живут высоких технологий

Они умны широколобы

И никогда не носят робы

 

Они читали очень много

О том что нет над ними Бога

Их разум зарево неона

А мы царим среди амёб

 

Для нас искомые смартфоны

Как судьбоносные иконы

И словно фаллос чуть наклонно

Стоит над нами небоскрёб

 

 

***

Христос восстал, а мы уснули, –

Кто на диване, кто на стуле.

В качалке умиротворённо

Спит рок-н-ролльная икона.

 

Все спят, красавицы, красавцы,

Участники различных акций…

Кому сейчас какое дело,

Что Он воскрес осиротело?

 

На полках сохнут наши паски.

Сквозь сон поводит ухом хаски.

Идёт ли кто по коридору?

Нет, это ветер сдвинул штору.

 

 

***

деревьев полусонный серый

дождями снова умащён

расцвёл скелет

 

ручьи в карьеры

впадают словно в капюшон

 

полна печаль тепла и света

и в радости светло тепло

 

весна

пернатыми воспета

пышнеет

 

шею обожгло

 

 

ВИКТОР ГЮГО

 

Виктор Гюго – безумец или гений –

Сквозь пугало Парижа держит путь.

Безногий нищий, выглянув из тени,

Монету просит в руку, что-нибудь…

 

Под фонарями шлюха оголила

Морщинистую, низменную грудь.

А мальчуган, объемлющий перила,

Не ел давно, не трудно ветром сдуть.

 

Отверженные: тени подворотен,

Гнусавых тесных улиц, пустырей, –

Глотают ночь, их суп капустой плотен.

Уж лучше распрощаться поскорей…

 

Но он остановился, замер будто,

И чувствует: две чёрствые руки

С него срывают плащ, сдирают круто

Сначала шарф, а после – пиджаки.

 

Пусть забирают… лишь бы не убили…

Им неизвестно, кто он в жизни, там…

А он – Гюго! – поэт, писатель в силе

И драматург, бредущий в Нотр-Дам.

 

 

***

ни гитлера ни сталина

иными жизнь полна

фашизма пала гадина

и красная страна

 

вождей немало видели

стены берлинской крах

мы с вами победители

и слёзы на глазах

 

 

***

Нет Финикии давно.

Пала Парфия,

Мидия тоже.

И Вавилония в землю ушла,

И Союз нерушимый…

Солнце заходит.

Лишь мёртвые руки торчат из земли.

 

 

МУЛЬТФИЛЬМ

 

Однажды пингвины пришли в дельфинарий –

Смотрели, как плещутся божии твари,

 

Как прыгают в обруч, резиновый мячик

Пинают носами, вот словно бы крачек.

 

Дивились пингвины и людям-артистам,

Что, с килькой в кармане, катались со свистом

 

На спинах дельфиньих – нашли себе сани!

А разве не лучше играть в океане?

 

Взгрустнули пингвины, подались наружу

И – с ходу ступнёй в лягушиную лужу.

 

Отпрянули тут же и выгнули спины –

На месте представив себя афалины.

 

 

***

Поэт приехал из Москвы

В провинциальный городок.

Читает разный срам, увы,

Что не идёт народу впрок.

 

Заносчив, нет на нём креста,

О постмодерне говорит

И заливает спирт в уста,

Глаза наводит, блядовит.

 

Одетый в броские цвета,

На пальцах перстни колесом…

Валет какой-то, блатата,

Ганьба, гоморра и содом.

 

 

ДЯДЯ ПЕТЯ

 

Вторую мировую в цвете

Смотрел давно у дяди Пети.

Он под Варшавой храбро бился!

И мне внушительно сказал,

Что у Манштейна рожа лисья.

– Он кто?

– Нацистский генерал!

 

Да там у всех такие рожи,

Хоть фото Кейтеля возьми…

А наши парни вон из кожи

Ломились – только бы людьми

Из каждой выйти передряги…

 

У дяди Пети орден был

За то, что он советский тыл

Оборонял, родные стяги.

 

И всё же, дядя до Берлина

Не смог дойти, но, вдохновлён,

Он сокрушил небеспричинно

Немало факельных колонн.

 

Его спросил я, почему же

Он не дошёл, когда туда

Достали бойкие катюши,

Домчались танки, поезда…

 

И дядя Петя, грудью бравой

Меня коснувшись, так сказал:

– А на вокзале под Варшавой

Мне отдавил ступню амбал.

Но огорчаться смысла нету,

Солдатский мой – великий труд,

Поскольку люди, ближе к лету,

Узнали: Гитлеру – капут!

 

 

***

По проспекту Бандеры

Шли на фронт землемеры.

Увязался за ними. И вот

Чую, слышу, ребята

Говорят «нас багато».

И к ружью призывают народ.

 

Соловьиная мова,

Что щедра, не сурова,

На губах клокотала у них.

Я заслушался даже,

Словно русский мой – падший.

И они обернулись на миг…

 

На меня посмотрели

Землемеры в шинели,

Усмехнулись и снова – вперёд!

Так, я видел, рабочий,

Проступая из ночи,

На завод оружейный идёт.

 

Родились в Украине,

В ней рождаются ныне.

Под ногами земля-чернозём.

Что бандеровцам надо? –

Анекдот, канонада!

И самим побывать под огнём.

 

 

 

 

 

 

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.