1 часть.

Мама скоро собирает сына к бабушке в деревню. Мальчишка с нетерпением ждал отъезда. В городе что? Только разные занятия и телевизор по вечерам. В деревне другое дело. Каждый день как праздник. Про уроки музыки можно забыть на целое лето, только что и играть, и бегать, до свиста в ушах, с соседскими мальчишками. А там еще и рыбалка, и лес, интересно, что ни говори.  И продукты натуральные все, не то что в городе. Экологически чистое молоко, картофель, выращенный на навозе, с любовью испеченный в печи, натруженными, заботливыми руками бабули, хлеб.

Ехать почти всю ночь, а утром уж и прибыли. Бабушка выбежала встречать и сразу заключила в объятия внука. В ее крепких тисках, мальчишке было и хорошо, и плохо. Долго не отпускала. А мальчугану хотелось скорее освободится и зайти в дом. Он знал, что на кухне мальчика ждал накрытый белоснежной скатертью обеденный стол. Большие белые в красный горошек чашки и восседавший во главе стола старинный золоченный самовар. Но больше всего мальчишку влекло содержимое хрустальных вазочек, наполненных всевозможным вареньем из домашних ягод и фруктов. Какого варенья у бабушки только не было заготовлено- и малиновое, и вишневое, и айвовое.

– Бабушка, а где же яблочное? – спросил недовольно мальчик, не обнаружив свое любимое лакомство на столе.

– Потерпи, вот спас настанет, уж тогда, – ответила бабушка.

Завернувшись в окна жужжали полусонные мухи. Бабушка отложила книгу и, глянув на уже давно уснувшего внука, улыбнулась.

Утро разбудила мальчонку пронзительными звуками ранней деревенской жизни. Пение петуха, мычание коров, гогот гусей, звук трактора, пашущего разомленную от обильного летнего солнца землю. Энергичная беременная земля щедро одаривала своего трудолюбивого хозяина своими плодами.

Мальчика уже ждет на столе глиняный кувшин, так маня белой пенкой крынки прикоснуться к белоснежной пузырчатой жидкости сухими ото сна губами. Отобрав у краев молоко, дунув что есть мочи, он свернул губы в трубочку и начал пить.

Наскоро покончив с завтраком, он выбежал из дома и помчался за калитку, и дальше к заветному пруду, где так любят проводить время мальчишки, бороздя его вдоль и поперек на самодельных плотах из старых досок и пластиковых бутылок, воображая себя отважными моряками и пиратами и распугивая крикливых жаб.

Но вскоре мальчик стал скучать за этим детским занятием и стал больше тянуться к взрослым.

Мужики в деревне были сплошь высокие, сильные и рукастые и мальчик думал, что, когда вырастет, будет обязательно похож на них. В особенности он выделял двух- кузнеца Ярослава и ветеринара дядю Пашу. Оба они вызывали непоколебимую гордость и мучительные переживания не простого выбора будущего ремесла. В одном он был уверен, что когда подрастет, то оставит скучный город и переедет в деревню.

Простота и одновременно сложность деревенской жизни поражала его неокрепший детский ум.  Больше всего его удивляла та искренность, с которой он столкнулся, пожалуй, в первые за свою короткую детскую жизнь и более- заинтересованность с которой все эти взрослые обращались к нему, маленькому. Впервые в жизни кто-то мог полностью впитаться им, поглощать с легкостью его дурацкие бредни, пока он сам примерял на себя то или иное деревенское ремесло.

Удивительно было наблюдать как стойкий металл превращается в ловких руках Ярослава во что-то тягучее и податливое. В кузнице было на что посмотреть: разнообразные инструменты, всяческие железки, подковы и даже украшения, созданные художественной ковкой для обустройства домашнего убранства.

Подковать лошадь или выковать подкову это работа ручная и выполнить ее может только кузнец. Сам Ярослав был молод, но уж очень некрасив собой и хромал на левую ногу, от чего и получил в деревне прозвище – Хромой.

Не смотря на отталкивающую внешность в невестах у Ярослава не было отбоя, так как он был человеком уважаемым и обеспеченным. В различных мифах кузнец не редко представляется культурным героем, вот и Ярослав отличался умом и интеллигентными манерами, чем и завоевывал сердца местных барышень.

Кузнецы в деревне всегда селились на отшибе, из-за возможной опасности возгорания, и тем самым напускали на себя ореол загадочности. Вот и Ярослав, был не словоохотлив, зато дядя Паша был полной противоположность Хромому.

Добродушный и ласковый со всеми, а в особенности с животинкой, которая отвечала ему тем же. Надо ли было только коровам услышать шаги дяди Паши, как они начинали радостно мычать и вилять хвостика, словно собаки.

В своей профессии дядя Паша был, что называется, фанатиком. Трудился каждый день без выходных и праздников. Утро начинал с обхода местной фермы и при этом, знал каждую корову по имени, не забывая ее погладить и шепнуть что-нибудь добро на прощание. Доброе слово лечит получше любого лекарства, говорил он.

Эта его особенная привязанность к коровам, выходила всей деревне боком. Если какое животное шло на колбасу, то здесь дядя Паша начинал пить горькую, и больше недели его в деревне никто не видел. А так как хороших специалистов в деревню не загнать, то и жители ее шли на значительные уступки и животные забивались только в случае крайней необходимости.

Мальчишка с удовольствием ходил за дядей Пашей и наблюдал, как тот заботливо осматривал своих четвероногих пациентов, сюсюкаясь с ними как с настоящими младенцами.

-Грамотное обращение с животными- это главное в нашей профессии, – научал он мальца азам своей работы.

Однажды гуляя в окрестностях деревни, мальчик увидел птицу, которая в испуге копошилась в траве, перебиваясь ранеными крыльями.

Добрый и отзывчивый по своей природе мальчик бережно взял птицу на руки и стремглав бросился к дому дяди Паши, вопя на всю деревню. Тот, услышав пронзительные крики мальчугана, заблаговременно выбежал во двор, натягивая на ходу брюки и рубашку. Он забрал птицу, и, покачав головой, вернулся задумчивый с нею в дом, указав мальчику возвращаться домой, так ка время было позднее.

На следующий день, с первыми петухами, мальчишка пришел к нему, чтобы узнать о птице. Дядя Паша утаил, что птица почти сразу умерла, и солгал мальчику, сказав, что он пришил ей новые крылья, лучше прежних, и она улетела. Мальчишка был счастлив.

 

2 часть

 

 

Бабушка, ну скоро уже? – спросил обиженно мальчик.

Бабушка ничего не ответила. Яблочное варенье бабушка, по непонятным причинам, делала в очень малом количестве и всегда открывала его лишь на православный праздник.

Обида на бабушку в очередной раз захлестнула чувствительного мальчика, а мысль о долгожданном варенье захлестнула его в этот день так сильно, что он решил, отправится домой. Лето подходило к концу и мало его что уже впечатляло здесь. Все реже он стал проводить времени с дядей Пашей и Ярославам, все реже гулял- отсиживался в доме.

Он вспомнил, как местные мальчишки рассказывали о том, что если следовать железнодорожным путям в ту сторону, откуда поезд прибыл, то с легкостью можно добраться до дома, не заблудившись.

С утра мальчик позавтракал и сообщив бабушке, что он уходит на прогулку, он отправился домой, в город.

Через час пути мальчик, выбившись из сил, присел на пути, чтобы отдохнуть. Он не мог знать, что место, которое он выбрал для отдыха, были стрелками. Внезапно его ноги оказались в тисках стали. Он взвыл от боли.

Чух- чух, чух- чух, – услышал он звуки приближающего поезда и его протяжный гудок.

В это время его усталая бабушка спустилась в погреб и достав красивую банку с яблочным вареньем, понесла его в дом.

– Сдалось мне это варенье, – думалось ей, – все же внук так его любит, пусть себе лакомится своим маленьким счастьем.

Она вошла в дом, достала самую глубокую вазу и выложила в нее всю банку. Села за стол ждать внука, время подходило к обеду. Невидящим взглядом она смотрела в окно, куда билась какая-то лесная птица, которая издавала странный звук, скрежетания колес поезда о рельсы.

– Не к добру это, – кольнуло бабушкино сердце, и крупные слезы потекли прямо в злосчастное варенье.

А мальчик, теряя в это время сознание, начинал ощущать жизнь, которая медленно вытекала из него вместе с жизнью. Он слышал успокаивающий голос дяди Паши: «Ничего вылечим», и грубый голос Ярослава добавил: «Новые скую, стальные, чтобы не терял».

– Не надо ноги, дядя Паша мне крылья пришьет, правда?