Нашим доблестным отцам и дедам посвящается

Эту фразу можно считать девизом миллионов простых советских юношей и девушек с началом Великой Отечественной войны. На еще неокрепшие плечи вчерашних школьников легли горечь фронтовых поражений и неудач первых лет войны, потери близких и друзей, голод, холод, другие тяготы и лишения военного времени. Но выстоявшим и пережившим эту трагедию советским людям довелось в полной мере ощутить и радость побед Красной Армии над гитлеровскими захватчиками и счастье мирной жизни.

Об одном из таких юношей, волею судьбы попавшем в круговорот трагических событий тех далеких военных лет, хотелось бы рассказать в данном очерке. Судьба Александра Бахорина оказалась весьма драматичной, несколько необычной, полной приключений, в ней имели место некоторые эпизоды, о которых в советское время предпочитали не распространяться. О таких людях говорят: «ходил по острию ножа» или «был на волосок от смерти».

Родился Саша в канун окончания Гражданской войны в России в 1922 году в простой крестьянской семье в Вологодской губернии, в небольшой деревушке Шадрино, которая насчитывала всего лишь два десятка непохожих друг на друга бревенчатых домиков. Дом Бахориных выделялся среди них не так своими габаритами, хотя и был повыше других, как наличием узорчатой красивой отделки и веселыми красками. Желто-оранжевая – покрывала доски фасада, белая – переплеты окон, а резные наличники вокруг окон и замысловатые карнизы вдоль кромки крыши были разноцветными. Рядом с домом расстилалось обширное поле и протекала небольшая, быстрая и извилистая речка Лихташ. Сашина семья была сравнительно небольшой: отец, мать, старший брат Костя и младшая сестра Мария. Отцу – Василию Ивановичу Бахорину довелось повоевать простым солдатом на фронтах Первой мировой войны, а затем, на стороне красных поучаствовать и в Гражданской. После 8 лет военной службы он демобилизовался и вернулся в родное Шадрино, где с помощью родственников построил дом, обзавелся семьей.

Жили по тем временам в достатке, не голодали, одевались нормально. В хозяйстве были лошадь, корова, овцы, поросенок, куры. В поле, на своих полосках земли, родители Саши сеяли рожь, ячмень, овес, горох, сажали репу, другие корнеплоды. Хорошего урожая хватало на пропитание семьи и живности, в неурожайные годы семье приходилось «затягивать пояса». Дети воспитывались в уважении к крестьянскому труду, родителям и к друг другу. Старший сын Костя начал овладевать азами грамоты в деревенской начальной школе. Отец с окончанием осенних полевых работ уезжал в Вологду, где весь зимний сезон подрабатывал извозчиком. Весной он возвращался с подарками и необходимыми семье товарами и продуктами (одежда, обувь, книги, сахар, конфеты, бублики, кренделя и др.).

В 1929 году и до Шадрино докатилась волна так называемой сплошной коллективизации, когда крестьянам предписывалось сдавать в колхозы весь свой скот и другое имущество. По меркам того времени даже семья обычных трудовых крестьян Бахориных могла попасть под раскулачивание и оказаться в ссылке в отдаленные районы. Для этого достаточно было иметь добротный дом, лошадь, корову или оказаться в списке неблагонадежных по доносу какого-нибудь злобного односельчанина. Вряд ли отцу семейства помогло бы его героическое прошлое и вклад в дело победы большевиков. Как позже стало известно, никакие заслуги перед советской властью не уберегли крепкие крестьянские хозяйства от разорения и репрессий по отношению к их владельцам. Прошедшие дорогами Гражданской войны бывшие красноармейцы вынуждены были на общих основаниях вступать в колхозы или разделить трагическую участь кулаков и подкулачников, которые с женами и малолетними детьми насильно выселялись в малопригодные для жизни районы СССР. Часть из них настигла смерть еще в дороге, другие не смогли пережить даже первую зиму на новом месте и погибли в землянках и бараках от болезней, холода и голода.

Семья Бахориных к концу 1929 года вынуждена была переехать в Вологду, где отец вначале продолжил заниматься извозом по договорам с городскими организациями (дрова, вода, лед), но затем продал свою лошадь с телегой и пошел работать грузчиком на речную пристань. Бахорины приобрели половину одноэтажного домика в районе железнодорожного вокзала с небольшим участком земли и хозяйственной постройкой. В городе уклад жизни семьи мало чем изменился, крестьянские навыки пригодились и здесь: зелень, картофель и овощи по-прежнему выращивали на небольших грядках в своем огороде. Главной кормилицей оставалась корова «Красавка», которая давала до 25 литров молока в сутки. Это было не только подспорьем для своего стола (масло, творог, сметана), но и источником дохода от продажи молока горожанам на своей и соседних улицах. Как правило, братья по очереди разносили молоко соседям.

На школьных каникулах дети продолжали ездить к родственникам в Шадрино, где отдыхали от городской суеты, вместе ходили знакомыми с детства тропинками в лес за ягодами и грибами. Малина, земляника, ежевика, смородина росли там в изобилии. Возвращались под вечер домой с полными лукошками ягод и грибов (рыжики, грузди, кубари, белые, подосиновики и др.). Особую радость мальчишкам доставляла возможность отогнать вечером колхозных лошадей на ночное пастбище. Сашка, как и все деревенские мальчишки, садился верхом на одну из лошадей и под звук колокольчика, привязанного на ее шею, чтобы на рассвете легче было отыскать свою лошадку, галопом, наперегонки с другими сорванцами, мчался к месту выпаса. В дневное жаркое время дня дети пропадали на речке, где купались, загорали на покрытом песком и мелкой галькой берегу, ловили бреднем и удочками рыбу, лакомились стручками гороха с прилегающего колхозного поля.

Безмятежное детство Саши и его брата с сестрой пролетело быстро. Переломным для семьи Бахориных стал конец 1936 года, когда был арестован отец. К тому времени он уже несколько лет работал старшим стрелочником на железной дороге, новую для себя специальность освоил хорошо, работа ему нравилась, заработок был неплохим. Но нелепый случай перевернул его жизнь и поставил семью на грань выживания.

В процессе формирования очередного железнодорожного состава Василий Иванович получил сигнал от диспетчера направить два медленно двигающихся грузовых вагона на разные пути. Он пропустил первый вагон и быстро перевел стрелку путей для второго вагона. Однако вскоре раздались треск, лязг и скрежет металла, произошла авария, вагоны сошли с рельс. Потребовалось несколько часов, чтобы восстановить движение поездов на этом участке. Оказалось, что составитель поездов поспешил с командой стрелочнику, в то время как сцепщик вагонов еще не успел их разъединить. Вскоре в привокзальном клубе состоялся показательный суд военного трибунала. Сцепщик вагонов, старший стрелочник и составитель поездов были осуждены за вредительство на железнодорожном транспорте по статье 59 УК РСФСР. Бахорин В.И. получил 7 лет лишения свободы и отправлен в исправительно-трудовой лагерь в 800 км от Вологды, где работал на лесосплаве. Со временем это дело судебные власти пересмотрели и через 2 года ходатайство отца Саши о помиловании было удовлетворено.

Но семья, потеряв на время своего кормильца, оказалась в тяжелом материальном положении. Тем не менее, мать с помощью подраставших ребят выстояла, сумела не только организовать быт и наладить хозяйство без главы семьи, но и дала возможность детям получить образование и неплохие специальности. Старший брат Костя после окончания 7 класса средней школы поступил в школу фабрично-заводского обучения при вагоноремонтном заводе, где получил специальность столяра. Саше удалось поступить в Вологодский финансово-экономический техникум, который через год был переведен в г.Архангельск. Мария успешно окончила среднюю школу и бухгалтерские курсы.

Техникум в Архангельске не имел своего общежития, но студентам оплачивали снимаемое в городе жилье. Саша вместе с двумя сокурсниками снимал небольшую, но чистую и светлую комнату, хозяйка которой помогала им в быту и не отказывала напоить чаем. Обедали ребята в студенческой столовой, где все было просто, дешево и вкусно (винегрет, суп-лапша с мясом оленя, рыба с жареной картошкой, компот). Практику Александру разрешали проходить в Вологде.

К 1939 году жизнь семьи Бахориных наладилась. Вернувшийся из заключения отец устроился работать кладовщиком в городской продовольственной торговой организации, старший брат Костя работал столяром, Саша получал в техникуме повышенную стипендию. Семья вновь стала жить в относительном достатке и в полном составе.

Успешно сдав выпускные экзамены, Саша получил аттестат «инспектора-бухгалтера» и направление на работу в Вологодское областное управление сберкасс. На сэкономленные на последнем курсе техникума деньги со стипендии купил подарки своим близким: матери – отрез на платье и косынку, сестре – наручные часы, для мужчин – охотничье ружье и велосипед.

С 1 августа 1940 года в возрасте 17 лет Саше пришлось поработать в отдаленных районах Вологодчины в качестве ревизора сельских сберкасс и почтовых отделений. Здесь пригодились его навыки управления лошадьми, опыт общения с простыми сельскими жителями. Зачастую верхом на лошади или даже пешком Саше приходилось по бездорожью преодолевать многие километры вологодской глубинки. Командировочных денег с лихвой хватало на оплату ночлега и питания в крестьянских избах. Он лишний раз убедился в радушии и гостеприимстве русских крестьян. Выполнив успешно ряд годовых проверок и ревизий, Саша вернулся в Вологду и вскоре был назначен инспектором центральной городской сберкассы № 67, где добросовестно проработал до призыва в армию.

Это важное в судьбе юноши событие произошло в начале мая 1941 года. В те годы ребят провожали на срочную службу торжественно и с большим почетом. Родные, близкие, друзья, сослуживцы, представители местных властей – все окружили вниманием отъезжающих, в домашней обстановке и на официальном митинге в адрес будущих защитников Отечества произносились теплые, напутственные слова. Призывники проследовали по железной дороге по маршруту: Вологда – Ярославль – Москва – Ржев – Великие Луки – станция Идрица. Ехали трое суток в обычных на то время товарных вагонах (теплушках) с двухъярусными нарами по 50 человек в вагоне. Воинская часть располагалась в 7 км от станции в палаточном городке, где все было строго по военному уставу, рядом стояли десятки танков, далее – виднелся танкодром и стрельбище.

Палатки были выстроены четкими рядами, между ними оставались посыпанные кирпичной крошкой ровные дорожки – линейки. Лагерь по всему периметру был огорожен выкрашенным белой краской штакетником. Здесь же размещались штаб части, медчасть, магазин, спортгородок с турниками и брусьями. Охраняли все это хозяйство посты часовых под специальными деревянными укрытиями от дождя и солнца (грибками), на въезде также дежурил часовой у полосатого шлагбаума. Кухня и столовая находились за пределами палаточного городка, ближе к танкодрому, под навесом из досок и брезента.

Вскоре ребята расстались со своей гражданской одеждой, получили новое военное обмундирование и приступили к занятиям. Саше запомнился его первый командир – подтянутый, спортивного телосложения командир танкового батальона с орденом Ленина на груди – старший лейтенант Осипенко. Как потом рассказали сослуживцы, почти все офицеры этой танковой части участвовали в советско-финской войне 1939-40 гг. При подготовке к прорыву линии Маннергейма  комбат дооборудовал танки своего батальона дополнительными щитами из броневых листов, что позволило его танкистам практически без потерь приближаться к долговременным огневым точкам противника и поражать их амбразуры своими огнеметами. После боя из броневых листов пришлось извлекать десятки застрявших в них снарядов, но сами танки и экипажи практически не пострадали. Находчивость Осипенко помогла прорвать на этом участке так называемую неприступную финскую линию железобетонных и других укреплений и обеспечила последующее успешное наступление наших войск.

Батальон входил в состав 84-го танкового полка (в/ч 2876) под командованием подполковника Лебедева. Здесь готовились будущие танкисты по специальностям: командиры танков, механики-водители, стрелки-наводчики, заряжающие. Первые дни службы новобранцев проходили как обычно по курсу молодого бойца: строевая, политическая и физическая подготовка, разучивание строевых песен, изнурительные марш-броски в полной полевой экипировке, передвижение в поле по-пластунски, рытье окопов и траншей и другие «прелести» военной службы. Изучали материальную часть танков и их вооружение. Только через полтора месяца, за несколько дней до начала войны, Саше доверили вождение танка, причем не только по ровной дороге, но и по небольшим оврагам и мелколесью на танкодроме.

На вооружении полка в основном стояли легкие танки устаревших к тому времени образцов БТ-7 и Т-26. Их ходовая часть, двигатели, толщина брони и калибр пушек значительно уступали танкам и самоходным артиллерийским установкам вермахта. Танки Т-26 были вооружены огнеметами, за что получили название «химичек». Командование Красной Армии использовало танки БТ-7 и Т-26 как учебные, а на замену им в войска начали поступать более современные боевые машины, – типа Т-34.

Хотя с весны 1941 года в народе и распространялись слухи о возможной войне с Германией, 14 июня 1941 года центральные советские газеты опубликовали Сообщение ТАСС, в котором излагалась позиция руководства СССР в отношении Германии. В нем, в частности, утверждалось, что «СССР, как это вытекает из его мирной политики, соблюдал и намерен соблюдать условия советско-германского пакта о ненападении, ввиду чего слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются лживыми и провокационными», а также то, что, «по данным СССР, Германия неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерениях Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы…». Саша, как и подавляющее большинство простых советских граждан, верил этим официальным заявлениям властей.

В воскресенье, 22 июня 1941 года, в полку был выходной день. С утра ничего не предвещало надвигающейся катастрофы. После завтрака под командованием старшины батальон проследовал на ближайшее озеро в нескольких километрах от лагеря. Был прекрасный летний, солнечный день, зеленела листва деревьев, цвели полевые цветы, весело щебетали птицы. Солдаты с радостью отдыхали после изнурительного воинского труда последних недель, деловито брились, стирали белье и другую одежду, подшивали свежие подворотнички, загорали, купались. Раздавались веселые шутки-прибаутки, анекдоты, смех, не умеющих плавать солдат сослуживцы бросали в воду на мелководье и т.д. Кто-то уединился в тишине под сенью деревьев и писал письма родным и близким. Ничего не предвещало войны.

И вдруг все резко оборвалось. Из лагеря до озера донеслись настойчивые звуки сирены оповещения боевой тревоги. Ребята с недоумением переглядывались и спрашивали друг у друга, что бы это могло значить? Старшина, не раздумывая, скомандовал немедленный сбор и построение. Ребята на ходу наматывали портянки, одевали обувь, накидывали на себя еще не просохшую одежду, остальное хватали в охапку и бежали в строй. Примерно через полчаса батальон, как и все другие подразделения полка, в плотном строю уже стоял полукругом на митинге вокруг грузовика с открытыми бортами, с которого комиссар кратко сообщил о вероломном нападении Германии на Советский Союз. Он же призвал красноармейцев сохранять спокойствие и порядок и отдал команду на немедленную передислокацию полка в предназначенный планами военного времени район сосредоточения. Машинально, но четко выполняя все команды и распоряжения командиров, новобранцы еще не понимали всей трагичности ситуации и масштабов надвигающейся катастрофы.

Лишь спустя какое-то время, когда над лагерем пронеслись вражеские самолеты со свастиками на бортах и раздались первые взрывы бомб и пулеметные очереди, от чего загорелись палатки и другие сооружения в лагере, пронесли первых раненых бойцов на носилках, к Саше и его сослуживцам пришло осознание непоправимой беды. Больших жертв в тот день удалось избежать благодаря своевременным и грамотным действиям опытных командиров. Боевую технику и личный состав к моменту налета вражеской авиации в основном удалось переместить в лес и надежно замаскировать.

Даже в этой ситуации 18-летние юноши, вчерашние школьники-комсомольцы, воспитанные на сталинской пропаганде, все же надеялись, что вскоре эта война закончится. Они были уверены, что Красная Армия непременно остановит врага на границе СССР и будет бить неприятеля на его же территории. Так утверждали советские вожди и военачальники, показывали в кинофильмах, пели в песнях, писали в книгах и газетах того времени. Но действительность оказалась совершенно другой. Жестокая и кровопролитная битва с гитлеровским фашизмом длилась долгие четыре года и сопровождалась гибелью десятков миллионов советских солдат и мирных граждан, разрушением промышленности, инфраструктуры, жилья, сельского хозяйства. Фронт и тыл СССР вынуждены были напрягать все свои силы для отражения натиска фашистских войск и их последующего разгрома.

Но в те дни начала войны на лесной опушке невдалеке от станции Идрица проходили, как говорится, «бои местного значения». Не успели будущие танкисты ликвидировать последствия первых вражеских авианалетов, как в небе появились белые облачка парашютов немецкого десанта и вскоре раздались автоматные очереди приземлившихся гитлеровцев. Пришлось полку занимать круговую оборону вокруг нового лагеря и приступать к прочесыванию леса. Большую часть диверсантов тогда удалось уничтожить, остальные отступили в глубину леса и рассеялись.

Уже опаленные первыми вспышками Великой Отечественной войны новобранцы-танкисты на поляне в лесу в конце июня 1941 года принимали воинскую присягу и клялись на верность Отечеству. Однако, на танках им повоевать в большинстве своем так и не пришлось. Поступила команда загрузить все боевые машины на железнодорожный эшелон и отправить их в тыл. Якобы, вместо них вскоре поступят новые танки. А пока, чтобы избежать окружения, полку было приказано следовать по маршруту: Великие Луки – Торопец – Осташков. Первое время полк и другие части дивизии шли организовано, затем дороги оказались забиты отступающими войсками и беженцами, налеты немецкой авиации стали все чаще, потери убитыми и ранеными росли с каждым днем. Полк переподчинили 33-й стрелковой дивизии под командованием генерал-майора Железникова К.А. и он стал действовать в составе 164-го полка этой дивизии. Последовали попытки безуспешных контратак, тяжелые оборонительные бои в условиях постоянной угрозы окружения, сказывались нехватка боевой техники, ГСМ, оружия и боеприпасов, дивизия несла большие потери в личном составе. Наиболее жестокое сражение произошло под Молвотицами, Новгородской области. Немецкие танковые клинья и механизированные колонны обходили отступающие советские войска по основным транспортным магистралям. В результате, целые армии, корпуса, дивизии и полки Красной Армии оказывались в окружении. Не избежала этой участи и 33-я стрелковая дивизия, 164-й стрелковый полк которой понес большие потери и пытался вырваться из окружения в Калининской области. Уцелевшие от бомбежек и арьергардных боев разрозненные подразделения, небольшие группы командиров и бойцов полка осенью 1941 года пробивались из окружения самостоятельно, некоторые красноармейцы, оказавшись перед плотными боевыми порядками немцев, отходили назад, на запад, в надежде примкнуть к партизанам.

В числе последних оказался и Саша. Артиллерийский грохот откатывался все дальше на восток, все дороги контролировались немцами. К декабрю 1941 года, поскитавшись несколько недель в поисках партизан, и, слабея от голода и холода, он с двумя товарищами вышел на окраину небольшой деревушки. Вроде бы немцев здесь еще не было, бойцы решили зайти в первую попавшуюся избу, отогреться и попросить еды. Дверь открыла хозяйка, сказала, что немцы действительно в деревне пока не появлялись и поставила на стол нехитрую крестьянскую снедь (щи, вареный картофель, черный хлеб). Не успели ребята прикоснуться к пище, как на пороге избы показались три здоровенных немца, один из которых сгреб в охапку их винтовки, стоявшие у печи, а двое других направили автоматы на красноармейцев. Прозвучало традиционное в таких случаях «Хэнде хох!» и бойцы оказались в плену. Так и осталось для Саши загадкой, откуда появились немцы? То ли немецкий патруль тихо подъехал и наобум зашел в первую попавшуюся хату, то ли кто-то из местных жителей донес из желания выслужиться перед новой властью?

Доставили задержанных красноармейцев во временный лагерь военнопленных в Молотовицах, который представлял собой заброшенный скотный двор. В сарае на полу, на грязной соломе, лежало несколько десятков человек, часть из которых была ранена. Никакой медицинской помощи им не оказывалось, питания также организовано не было. Охраняли сарай по очереди по два немца из близлежащей воинской части.

Саша вскоре подружился с одним из товарищей по несчастью – лейтенантом Александром Лаптевым, который был более опытным и закаленным воином. Присмотревшись к условиям пребывания пленных в этом месте, и, изучив график дежурств часовых, Лаптев предложил Саше совершить побег в ночное время. Дело в том, что дверь в сарай не запиралась и пленные могли выходить во двор в туалет. Ребята дождались, когда часовые, прячась от ветра, зайдут за угол сарая перекурить, незаметно приоткрыли дверь, пригнувшись выскочили наружу и быстро проползли по канавке за пределы скотного двора. Приподняли край проволочного ограждения и вот она – воля! Быстро преодолели мерзлое поле и приблизились к заветной полоске леса. Неожиданно взлетели две белые ракеты, включился яркий свет прожектора, поле осветилось и раздался уже знакомый пленникам окрик «Хэнде хох!». Как позже выяснилось, беглецы наткнулись на позиции замаскированной в лесу зенитной батареи немцев. На батарее не оказалось переводчика, а ребята не владели немецким языком, поэтому допрос прошел чисто формально, больше жестами. Немцы вначале предположили, что красноармейцы бежали из близлежащего лагеря военнопленных и их надо туда вернуть. Беглецов в таком случае мог ожидать расстрел. Но при обыске у Саши в нагрудном кармане гимнастерки нашелся, не обнаруженный при первом аресте, запал к гранате РГД-33. Как могли, ребята объяснили жестами, что они попали в окружение и идут к себе домой, в родную деревню.

На этот раз маленький запал спас их жизни, смерть прошла рядом. Один из солдат-зенитчиков отконвоировал задержанных к тому же сараю, откуда они бежали, и передал, как вновь захваченных, под охрану полусонному часовому. К счастью, немец не знал всех своих пленных в лицо, да и не до того ему было в ночное время суток. Через пару минут беглецы заняли свое место в сарае, которое они покинули всего лишь час назад. Заснуть долго не могли, приходя в себя после стресса, пережитого этой ночью.

Прошло несколько дней в голоде и холоде и пленных погнали дальше по этапу. За несколько последующих месяцев Саша со своим новым другом Лаптевым побывали еще в нескольких прифронтовых лагерях военнопленных. Трудно сказать, чем объяснялись эти перемещения. Саше запомнились конвоиры на лошадях, проводники со злыми овчарками, расстрелы по дороге изнуренных голодом и холодом товарищей, которые уже не имели сил идти дальше или пытались напиться из лужи. Попытки местного населения передать пленным кусок хлеба или вареный картофель также строго пресекались конвойными. Некоторых, совсем ослабевших и отстающих от колонны пленных, немцы добивали прикладами винтовок или штыками.

Как известно, лагеря военнопленных у немцев делились на категории: сборные пункты, пересыльные лагеря – «дулаги», стационарные лагеря – «шталаги» и рабочие лагеря. Сборные пункты создавались в непосредственной близости к линии фронта или в районе проводимой операции. Здесь шло окончательное разоружение пленных, составлялись первые учетные документы. Следующим пунктом назначения пленных были пересыльные лагеря, которые располагались вблизи железнодорожных узлов. После первоначальной сортировки пленных отправляли в стационарные лагеря, имевшие, как правило, постоянное месторасположение в глубоком тылу. Комиссаров, политработников, евреев, цыган фашисты расстреливали на месте или отправляли в концентрационные «лагеря смерти». С началом немецкой оккупации, т. е. с июля – августе 1941 г. на территории захваченных северо-западных областей СССР вначале были созданы сборные пункты и небольшие лагеря, в которых содержались от 1 до 10 тыс. пленных солдат и офицеров. В сентябре – декабре 1941 г. создавались уже более крупные лагеря, с числом военнопленных 10 и более тыс. человек.

Условия жизни во всех лагерях были примерно одинаковыми. Как правило, пересыльные лагеря для военнопленных представляли собой огороженные колючей проволокой несколько гектаров земли, где люди находились круглые сутки под открытым небом или на скотных дворах. В тот период в этих лагерях не было бараков, питьевой воды и продовольствия. Их охрану осуществляли часовые с пулеметами и прожекторами на сколоченных на скорую руку деревянных вышках.

Позже пленных перегоняли в «шталаги», где хорошая одежда и обувь у военнопленных отбирались и сдавались на склады для нужд рейха. Военнопленные ходили на работу зимой и летом в рваных шинелях, гимнастерках или нательном белье с намотанными на ноги тряпками. Суточный паек пленных составлял 110-150 г недоброкачественного хлеба с опилками и от 500 до 1000 г жидкой похлебки из испорченного, неочищенного картофеля с добавлением ржаной муки (баланды). Голод, холод, болезни, изнуряющий каторжный труд, побои, расстрелы – унесли в могилу сотни тысяч советских военнопленных уже в первую военную зиму 1941-42 гг.

Позже, на Нюрнбергском процессе главари рейха пытались оправдать свои преступления по отношению к советским военнопленным. Якобы, германское командование оказалось неготовым принять миллионы пленных уже в первый год войны, в прифронтовой полосе и тылу вначале не было помещений для пленных, продуктов питания. Но немецкие бонзы никак не могли объяснить садизм и зверства своих подчиненных в отношении пленных, массовые расстрелы, отказ в медицинской помощи, лишение их воды, изнуряющий каторжный труд и т.п.

Узники «шталагов» и рабочих лагерей, как правило, использовались на заготовке леса, ремонте и очистке дорог, железнодорожных путей, постройке и ремонте мостов. Вот и Саше со своим другом Лаптевым пришлось хлебнуть все «прелести» такой жизни. В лагере на окраине Старой Руссы пленные спали, плотно прижавшись к друг другу, на ледяной земле в продуваемом насквозь ветрами деревянном сарае. Каждое утро узники переступали через иссохших, опухших от голода людей, которые были еще живы, но уже лежали молча, неподвижно, с потухшими глазами. Приходилось выносить в близлежащий ров по несколько умерших за ночь товарищей. У Саши тупое равнодушие ко всему окружающему и отчаяние чередовались с неодолимой жаждой жизни. Не раз ему казалось, что вот подходит и его конец. Но временами в его памяти пробегали знакомые и милые картины детства и юности, лица родных и близких, белая березка и душистая сирень, раздавалась чарующая музыка предвоенных лет. Эти воспоминания придавали ему какие-то сверхъестественные силы, он вновь вставал рано утром по команде надзирателя и довольствовался миской баланды и куском суррогатного хлеба. Поддерживал его и оптимизм Лаптева, который бодрился и тихо говорил: «Держись, Саша, мы еще этим фрицам покажем!»

Однажды во время утреннего построения в конце января 1942 года к воротам лагеря подъехал крытый брезентом грузовик «Форд», из кабины которого вылез долговязый немецкий офицер-интендант. Лагерный переводчик объявил, что требуются плотники-строители. Лаптев подтолкнул Сашу локтем, «давай мол, не дрейфь!» Наши герои и еще примерно два десятка пленных выстроились в одну шеренгу. Немец, внимательно рассматривая каждого, прошелся вдоль строя и отправил назад низкорослого, щуплого с рыжей бородкой пленного, который еле держался на ногах. Остальных через переводчика предупредил: «Кто не плотник или больной – вернитесь в лагерь. Обратно никого не повезут, а расстреляют на месте». Испугавшихся его угроз не оказалось, так как пленные уже привыкли смотреть смерти в глаза и своим шансом выжить решили воспользоваться. К тому времени им было известно, что рабочие команд за пределами лагеря жили в несколько лучших условиях, чем в лагере.

Разместились все в кузове грузовика, с внешнего края сели два немецких автоматчика. Примерно через час «Форд» остановился у деревни Велебицы, Солецкого района, Новгородской области и, замерзшие в дороге, пленные высыпали из машины. Оказалось, что им предстоит продолжить строительство большого деревянного дома, сруб которого уже был обозначен. На земле лежали десятки срубленных в лесу бревен, которые надо было зачистить от сучьев, застрогать, подогнать и уложить на сруб. Поначалу у Саши топор выскальзывал из рук и отскакивал от обледеневшего бревна, но Лаптев показал ему как правильно держать инструмент и прошел сам 1,5 – 2 метра поверхности бревна, после чего и у Саши работа немного наладилась. Подошедший к ним вскоре немец внимательно осмотрел проделанное и, бросив «гут», направился дальше. Работу закончили лишь в сумерках, отвезли пленных на том же «Форде» на скотный двор на окраине деревни. Разместили их в деревянном сарае, по центру которого стоял деревянный, грубо сколоченный, стол, в углу была кирпичная печка, у входа над дверью висела небольшая коптилка, еле освещавшая это помещение. Спали также, как в лагере, укрывшись шинелями, тесно прижавшись к друг другу, но здесь на земле были охапки соломы и по утрам можно было отогреться у печки. По сравнению с лагерем – это был комфорт. Часовые закрывали на ночь помещение снаружи на замок и открывали его лишь утром.

Позже эту рабочую команду пленных использовали и на других работах: ремонт и строительство дорог, расчистка их от снега, заготовка дров для строительства и отопления и т.п. Однажды Саша предпринял попытку хоть как-то навредить немцам. Ему удалось незаметно перекрыть краники радиаторов двигателей «Фордов», которые водители на ночь открывали для слива воды. Утром машины не завелись, двигатели оказались размороженными. Немцы провели допросы с пристрастием всех пленных, Сашу, как и других его товарищей, избили и чуть не расстреляли, но Бог миловал его и на этот раз.

В мае 1942 года рабочую команду перевели в деревню Должицы, Дновского района, Псковской области, где так называемые «вербовщики» предлагали военнопленным послужить Германии. К тому времени на оккупированных гитлеровцами территориях разворачивалось мощное партизанское движение, началась так называемая «рельсовая война». Партизаны не только контролировали обширные территории в тылу немцев, но и нарушали линии связи и железнодорожные коммуникации, взрывали мосты, пускали под откос поезда. Осложнявшаяся с каждым месяцем обстановка на фронтах требовала бесперебойного снабжения воюющих армий и не позволяла немецкому командованию задействовать для наведения порядка в своих тылах войсковые соединения. В этих целях было принято решение формировать из числа добровольцев на оккупированных территориях и военнопленных отряды для борьбы с партизанами и охраны железных дорог, других важных объектов и коммуникаций в немецком тылу.

По подсчетам историков, в плен к гитлеровцам попало 6,3 миллиона красноармейцев. Из них, почти 4 миллиона человек были уничтожены или погибли от болезней, непосильного труда, голода и холода.  Выжили и были освобождены из концлагерей около 2,4 млн человек.[1] Около 800 тысяч пленных по разным причинам пошли на сотрудничество с немцами. Как подсчитал кандидат исторических наук Сергей Дробязко в своей научной работе «Восточные формирования в составе германского вермахта (1941-1945 гг.)», общая численность граждан СССР, вступивших в воинские части вермахта и других силовых структур рейха, оценивается в 1 миллион 200 тысяч человек. Наибольшую известность их этих соединений получила так называемая Русская освободительная армия (РОА) под командованием генерала Власова, которая была создана 27 декабря 1942 года и просуществовала до 12 мая 1945 года.

Старший и более опытный Лаптев посоветовал Саше воспользоваться вместе с ним предложением «вербовщиков», чтобы вырваться из плена на свободу и отомстить немцам за все издевательства и унижения. Выбора особого у ребят тогда не было: сгинуть в концентрационном лагере как тысячи их товарищей или попробовать выжить и продолжить борьбу с фашистами.

Дав формальное согласие на службу немцам, два Александра уже к концу мая 1942 года получили латвийскую военную форму, австрийские винтовки и в составе отряда, численностью около 30 человек (взвод), занимались две недели строевой и тактической подготовкой. Благодаря хорошему питанию бывшие пленные восстановили свои физические силы и, по мнению немцев, были способны выполнять поставленные задачи. Отряд вскоре перебросили в деревню Дубишно, Дедовичского района, Псковской области.

В его состав включили 5 вооруженных автоматами, пистолетами и гранатами немцев, которые больше выполняли функции надзирателей. Ежедневно патрули из двух бывших пленных и одного немца проходили по несколько десятков километров по железнодорожному полотну, чтобы не допустить минирования его партизанами. Зоной ответственности отряда был участок железной дороги Дедовичи – Дно.  По слухам, другие подобные отряды привлекались и к прочесыванию лесов и даже карательным операциям в деревнях и лесах так называемого «партизанского края». Пленные рабочих лагерей и местное население привлекались к вырубке лесов вдоль насыпи железной дороги, чтобы облегчить обнаружение диверсионных групп партизан.

В осторожной форме два Александра прощупывали наиболее надежных сослуживцев по отряду на предмет возможного восстания или массового побега. Большая часть из опрошенных предпочла занимать выжидательную позицию и намеревалась бежать только лишь при приближении линии фронта. На их нерешительности сказалась и немецкая пропаганда, которая утверждала, что советские власти объявили всех пленных красноармейцев предателями и изменниками. Якобы по возвращении домой их ждет суровое наказание: смертная казнь или советский концлагерь. Это серьезно сдерживало многих пленных от попытки побега. Вероятность же скорого попадания друзей в один патруль, чтобы убить немца и совершить побег с железнодорожной насыпи, была ничтожно мала, так как списки патрулей составляли сами немцы.

Оставалось надеяться только на помощь местного населения. Вскоре Саше удалось познакомиться с девушкой Соней, которая якобы приехала из Ленинграда в деревню к бабушке. По ее словам, она комсомолка, отец ушел на фронт, мать также служит в медсанбате. Саша доверился девушке, рассказав ей, что он вместе с другом хочет бежать в лес к партизанам. По просьбе ребят Соня достала компас и выяснила, где расположены ближайшие немецкие гарнизоны. Достать карту прилегающей местности и сориентировать точно, где находится партизанский отряд, девушка не смогла. Дело в том, что незадолго до этого, в ночь с 21 на 22 февраля 1942 года, партизаны провели успешный налет на Дедовичи, в результате которого было убито 602 немецких солдата и офицера, взорваны мост и склад с боеприпасами, уничтожено 13 дзотов, захвачены трофеи. Немецкое командование бросило крупные силы карателей для борьбы с партизанами, которые вынуждены были сменить дислокацию своих баз и отступить дальше вглубь леса. Но полученного компаса и общих сведений о партизанах и карателях оказалось достаточно, чтобы ребята решились на побег.

Поздней ночью они осторожно вышли из казармы с оружием и боеприпасами, скрытно преодолели проволочное ограждение и первые несколько сот метров открытого пространства, чтобы их не заметили немецкие постовые у железнодорожного переезда. За околицей деревни, в заранее обусловленном месте, у стога сена, к беглецам присоединилась Соня с небольшой котомкой с продуктами и все трое поспешили в ближайший лес, чтобы до рассвета уйти как можно дальше. Дело в том, что в соседней деревне Яськи дислоцировался немецкий отряд карателей с овчарками. Чтобы сбить со следа собак, беглецы прошли несколько километров по руслу ручья, затем преодолели болотистый участок местности по кочкам и едва заметной тропинке и, сильно уставшие, сделали привал на небольшом лесистом островке. Соня угостила ребят караваем домашнего хлеба с луком и солью, после чего они по очереди немного поспали. Разбудил их отдаленный лай собак и беспорядочные выстрелы. Похоже, что немцы побег обнаружили и прочесывали местность. Выбранное беглецами место вполне годилось не только для временного укрытия, но и позволяло вести оборонительный бой, впереди оказалось 300-400 метров труднопроходимого болота, которое хорошо просматривалось.  Ребята были настроены решительно и готовы дать огневой отпор врагу. Кроме полного боекомплекта патронов к винтовкам, у них еще было по 4 гранаты.

Лай собак и выстрелы то приближались, то удалялись. Вскоре все стихло и маленький отряд продолжил свой путь по компасу строго на восток. Второй день тоже прошел не без приключений, на окраине одной из деревень они наткнулись на немецкий патруль, но вовремя среагировали и под градом пуль все же смогли пригнувшись, короткими перебежками, а затем по-пластунски добраться до ближайшей опушки леса. В дальнейшем, старались обходить все населенные пункты, шоссе. Выбирали для движения узкие лесные тропинки, проселочные дороги, русла ручьев.

Наконец-то им встретились партизаны отряда «Храбрый» под командованием Павлова Александра Андреевича, который входил в 5-й полк 2-й бригады. Позже им стало известно, что беглецы оказались в центре обширного Партизанского края, который начал активно действовать уже с 1 августа 1941 года. 2-я бригадой командовал замечательный человек – Герой Советского Союза Николай Григорьевич Васильев. Его соединение по праву считалось одним из наиболее крупных и успешных. Сначала четких границ у Края не было; естественной защитой ему служили густые леса и топкие болота. Но позже, когда партизанам пришлось вести и оборонительные бои, в качестве защитных рубежей пришлось оборудовать окопы, траншеи, минные поля, противотанковые и другие сооружения. Партизанам удалось взять под свой контроль территорию в 9600 квадратных километров в немецком тылу, где имелось 400 сел и деревень. Их население продолжало жить по советским законам, объединенное в 170 колхозов. В Краю работали сельсоветы, 53 школы и медпункты. В Штабе партизанского движения называли этот Край «колыбелью организованной массовой народной войны». Главная роль его заключалась в том, что он служил военной, политической, экономической и территориальной базой партизанского движения в первый год войны. Край стал «боевым университетом» для партизан многих других бригад, полков и отрядов северо-западных районов страны.

После тщательной проверки (сведения о беглецах подтвердились разведчиками и подпольщиками), Бахорин и Лаптев были зачислены в отряд Павлова и вновь получили боевое оружие. Как оказалось, Соня была подпольщицей и выполняла задачи по привлечению в партизаны новых бойцов. Буквально через несколько дней им пришлось принять первое «боевое крещение» в новой для себя ипостаси – «народных мстителей». Задание было непростым: в числе передовой группы из десяти партизан скрытно проникнуть в расположение немецкого гарнизона в деревне Остров, разрушить противотанковыми гранатами укрепления, подавить огневые точки противника и уничтожить его живую силу. Другие группы партизан должны были обеспечить им надежное прикрытие и отход. Задание было выполнено четко и без потерь. Часовые были сняты бесшумно, укрепления разрушены, немецкий гарнизон уничтожен полностью, в качестве трофеев партизаны захватили лошадей с повозками, автоматы, пулеметы и несколько минометов.

Так ребята завоевали в бою право называться партизанами. Позже Саша Лаптев отличился при минировании немецких коммуникаций, организовал противоминную оборону подступов к Партизанскому краю, но однажды с ним произошел несчастный случай, он подорвался на своей же мине. Саша Бахорин набирался опыта партизанской войны, стал отважным разведчиком, позже возглавил разведку отряда. Он действовал в бою смело и решительно, не щадил врага, сполна отомстил фашистам за себя и за погибших ранее товарищей.

Немцам приходилось выделять все большие силы для борьбы с партизанами и охраны железных дорог, других коммуникаций, линий связи, складов, штабов, аэродромов. Ежедневно ими было задействовано в этих целях не менее двадцати тысяч солдат. Очередная карательная экспедиция (четвертая по счету) против партизан длилась с 7 августа по 22 сентября 1942 года. В ней участвовало свыше шести тысяч солдат пехоты, поддерживаемых танками, бронемашинами, артиллерией и авиацией. Силы оказались неравными и Ленинградский штаб партизанского движения распорядился бригадам организованно, с боями, отступать вглубь территории Края, а некоторым полкам и отрядам – прорываться через линию фронта на переформирование. К тому времени партизаны с честью выполнили свой долг перед Родиной, в самый трудный период начала войны они смогли организовать ожесточенное сопротивление врагу, уничтожили большое количество военной техники и живой силы, разрушали его коммуникации, замедляли продвижение немецких войск на восток.

Отряд Павлова А.А., получив команду на прорыв к своим войскам, в прифронтовой полосе был разбит командиром на четыре небольшие группы, по 14 -15 бойцов в каждой (Павлова, Еремеева, Кондратьева и Бахорина). Это было сделано в целях более скрытных действий и сокращения потерь личного состава. Все группы успешно преодолели линию фронта и вышли в назначенные пункты сбора. Но сделать это оказалось непросто. У немцев была организована глубоко эшелонированная оборона, передовая линия простреливалась из стрелкового и артиллерийского вооружения, в ночное время освещалась ракетами и прожекторами. Немцы большую бдительность и боевую активность проявляли именно ночью, днем, как правило, отсыпались и на фронте наступало затишье. Ночью был велик риск попасть и под огонь своих войск. Когда разведчики группы Бахорина, в которой был и 14-летний партизан Коля, нашли щель в обороне немцев, то решили прорываться к своим днем. Бойцы лесом преодолели вброд небольшую речушку, увидели невдалеке полоску нейтральной земли и траншеи советских войск. Внезапный для врага решительный бросок группы через нейтральную полосу, запоздалый шквал огня сзади, прощальный свист пуль и вот они – заветные окопы красноармейцев.

По ходам сообщения ребят доставили на командный пункт стрелкового полка, накормили солдатским обедом из полевой кухни, расспросили, что творится на оккупированных территориях, как воюют партизаны? В штабе полка, а затем и дивизии Саша Бахорин подробно рассказал о ставших ему известными сведениях о противнике в прифронтовой полосе. Командование этих частей предложило группе остаться в войсковой разведке, но партизаны, следуя указаниям Штаба партизанского движения, направились дальше, в назначенные им пункты сбора. Шел сентябрь сурового военного, 1942 года. Впереди партизан ждали новые, не менее ответственные задания и испытания.

По пути в Партизанский штаб, который находился в осажденном Ленинграде, Саша решил заехать домой в Вологду. На попутных поездах и автомашинах, под бомбежками немцев и жестким контролем сотрудников НКВД, юноше удалось добраться через Бологое и Ярославль до отчего дома в Вологде. Мать и сестра долго не могли прийти в себя от встречи с Сашей, ведь они еще в 1941 году получили извещение о его смерти (похоронку). Можно себе представить, сколько пережила эта простая русская женщина, узнав о гибели сына. В дальнейшем, судьба оказалась более благосклонной к ней: муж, оба сына, с честью пройдя опасными дорогами войны, после Победы вернутся в родной дом. В то время редкая советская семья могла уцелеть полностью в пекле войны. Простой русской крестьянке Александре Петровне Бахориной неслыханно повезло, она не только дождалась с фронта мужа и сыновей, но и помогла воспитать своих внуков и даже правнуков.

После краткого визита на родину Саша поспешил к месту назначения в Ленинград. Непросто оказалось преодолеть и этот, сравнительно небольшой, путь (на попутных машинах и поездах, катером через Ладогу). Были частые проверки патрулями военных и НКВД. Предлагали службу в войсковой разведке на Волховском фронте. Наконец, в конце сентября 1942 года Саша прибыл в вечерний Ленинград. Штаб партизанского движения располагался в здании Военного института физкультуры им. Лесгафта. Там он подробно доложил о деятельности своей группы и отряда Павлова и получил приказ убыть в спецшколу на станции Кавголово для подготовки к дальнейшим действиям в составе диверсионной группы. Вскоре группа была сформирована, бойцы прошли подготовку по специальностям (радисты, минеры-подрывники, разведчики и т.д.), все ребята уже имели опыт боевых действий, были хорошо подготовлены физически, метко стреляли, хорошо ходили на лыжах, знали подрывное дело.

В начале января 1943 года группа Бахорина с Финского вокзала направилась к Ладожскому озеру и по первому тонкому льду в г.Тихвин, а, далее, на железнодорожную станцию Хвойная. 22 февраля группа была представлена командиру партизанского отряда особого назначения Григорию Петровичу Григорьеву, которому в то время было всего 28 лет, но он уже имел большой опыт партизанской войны. Внешне он был выше среднего роста, стройный и подтянутый, с военной выправкой, в брюках галифе и гимнастерке, перетянутой портупеей, но без знаков различия, на ногах как у всех серые валенки.  Лицо открытое, глаза голубые, живые и выразительные, русые прямые волосы зачесаны назад, на чисто выбритых щеках румянец. Взгляд спокойный, внимательный, располагающий собеседника.

Около двух недель потребовалось разведчикам отряда Григорьева, чтобы досконально изучить оборону немцев на этом участке фронта. К сожалению, надежных «окон» на передовой для переброски группы и других отрядов в тыл противнику не оказалось. Разведгруппы обнаруживались и попадали под огонь противника. Все пространство вокруг просматривалось и простреливалось, крупные потери при переходе линии фронта были бы неизбежны.

Командование приняло решение перебрасывать отряд Григорьева Г.П. в тыл немцам самолетами. Однако, сильные снегопады, вьюги на прифронтовом аэродроме в поселке Александровском задержали на несколько дней вылет партизан. Лишь в ночь с 6 на 7 марта 1943 года группа Бахорина А.В. была успешно высажена с самолетов на лед озера Мочалище (Луга), Ленинградской области. За ней последовали другие группы отряда. Их экипировка заметно отличалась от партизан первой стихийной волны сопротивления. На Саше и его товарищах были добротные полушубки из овчины или теплые бушлаты, валенки, шерстяные носки, теплые рукавицы, за спинами, укомплектованные всем необходимым, увесистые рюкзаки, автоматы ППШ, запасные диски, взрывчатка, гранаты, ножи, фонарики. Лыжи и запас продуктов закрепили на внешней стороне самолета. Боевое ядро отряда составляли 5 разведывательно-диверсионных групп по 6 бойцов в каждой. Самолет ПО-2 (У-2) имел лишь одно место для пассажира, но Саша и еще один небольшой по росту и весу паренек смогли разместиться там вдвоем. Для согрева во время перелета бойцам налили по 150 грамм водки и дали по сухарю. Самолет с трудом оторвался от заснеженного поля, набрал высоту, но летел, как им казалось, низко. Монотонно гудел мотор, внизу виднелись редкие огоньки, наверху – темно-синее небо, усеянное звездами. Встречный ветер врывался в кабину, обжигал лицо, ноги и руки коченели от холода. Линия фронта встретила «небесный тихоход» рыскающими по небу прожекторами, трассами пуль, которые, казалось, тянутся к самолету. Через час с небольшим самолет благополучно сел на заснеженное озеро, несколько минут потребовалось ребятам, чтобы вылезти из кабины и отвязать свои вещи из-под крыльев самолета. Не выключая двигатель, летчик направил самолет на взлет, чтобы успеть совершить еще 1-2 рейса до рассвета. Таким образом, за несколько дней Партизанскому штабу удалось скрытно от противника перебросить в этот район три партизанских отряда.

Вскоре григорьевцам совместно с двумя другими отрядами удалось успешно осуществить первую крупную диверсионную операцию на Варшавской железной дороге, а группе Бахорина поручили прикрывать отход партизан от превосходящих сил противника. В неравном бою геройски погиб один из отважных разведчиков Василий Берестень, Саша тоже был ранен в плечо, но наступающие каратели были задержаны и отряды успешно вернулись на базы. Подлечившись в походных условиях, Бахорин продолжил выполнять задания Командования, в частности, его группой в мае 1943 года был пущен под откос шедший от станции Оредеж к Ленинграду военный эшелон. Продолжались боевые партизанские будни: диверсии, налеты, засады, отходы, неравные бои, потери товарищей. Временами не все гладко было со снабжением. Распутица, белые ночи иногда неделями не позволяли приземляться самолетам в партизанском краю. Боеприпасы, продукты заканчивались. Партизанам приходилось временно переходить на подножный корм: траву, мох, корни осоки, яйца птиц, лягушек, ужей и т.п., случались и голодные обмороки. Командование получало тревожные радиограммы Григорьева и при малейшей возможности направляло самолет «Дуглас», который сбрасывал на парашютах самое необходимое для жизни и боя. Зачастую грузовые контейнеры на парашютах приземлялись в болото и требовались значительные усилия и время, чтобы их достать.

Уже к сентябрю 1943 года Саша Бахорин стал командиром партизанского отряда, так как с приходом пополнения в отряд Григорьева, последний был реорганизован в полк. За отрядом Бахорина закреплялся участок Витебской железной дороги и шоссе Луга – Ленинград, действовали бахоринцы, в основном, в Оредежском районе Ленинградской области и Батецком районе Новгородской области. 6 ноября 1943 года бахоринцы в составе полка Григорьева разгромили разъезд «Заклинье»: взорвали рельсы, стрелки, семафор и линию связи. Железнодорожное сообщение было нарушено на этом участке на пять суток. В дальнейшем подрывы железнодорожного полотна, пуск под откос немецких эшелонов, налеты на гарнизоны, засады на дорогах стали регулярными. Немцы вынуждены были снимать с фронта воинские части, задействовали против партизан авиацию, артиллерию, привлекали карателей из числа войск СС и полицаев. Сжигались целые деревни и села, каратели бесчинствовали. Партизанам пришлось выводить из-под ударов немцев местное население, которое подвергалось репрессиям за помощь партизанам или насильно угонялось на работы в Германию. В отдаленных лесных районах для них оборудовались землянки, создавались лагеря и базы, где могли бы укрыться на время мирные жители с семьями, домашним скотом и своим нехитрым скарбом.

В одном из ожесточенных боев 15 января 1944 года геройски погиб командир полка Григорьев Г.П. Его поразила пулеметная очередь с немецкого самолета, когда он руководил выходом полка из окружения. Партизаны-григорьевцы с удвоенной силой сражались с фашистами и смогли не только выстоять в том бою, но и с лихвой отомстили за смерть своего любимого командира. Вскоре ему посмертно было присвоено высокое звание Героя Советского Союза.

Отряд Бахорина А.В. продолжал вести активные боевые действия против немцев вплоть до февраля 1944 года. Было уничтожено несколько сот фашистов, десятки единиц бронетехники, автомашин, выводились из строя линии связи и железнодорожное полотно.

В ноябре 1943 года началось наступление советских войск под Ленинградом и, проведя вечером очередную операцию по уничтожению немецкой автоколонны на шоссе «Любань – Оредеж», отряд Бахорина ранним утром 2 февраля 1944 года встретил разведчиков-лыжников наступающего советского батальона 59 армии Волховского фронта. Встреча оказалась очень теплой и радостной, солдаты и партизаны обнимались, угощали друг друга табаком, раздавались шутки-прибаутки. Раскрыв свою карту, Саша показал командиру войсковых разведчиков наиболее безопасный и короткий маршрут к поселку Оредеж. На этом война для Саши Бахорина закончилась.

Март 1944 года прошел на партизанской базе под Ленинградом, где командиры разведывательно-диверсионных групп, отрядов, полков, бригад отчитывались о действиях своих подразделений и соединений, бойцы отдыхали, проходили переподготовку, получали новые задания и назначения. Командование высоко оценило вклад Бахорина А.В. в дело борьбы с немецко-фашистскими захватчиками. Еще 18 октября 1943 года за участие в героической обороне Ленинграда ему была вручена медаль «За оборону Ленинграда», а 2 апреля 1944 года он был награжден орденом «Отечественной войны П степени». По окончании войны на его груди также появились медали «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» и «Партизану Отечественной войны».

Грустно было расставаться Саше со своими боевыми товарищами и командирами. Некоторые сразу же ушли на фронт и доблестно сражались в рядах действующей армии, часть продолжила выполнять задания с риском для жизни в тылу врага, других направили на работу в партийные, советские и хозяйственные органы власти на освобождаемых от фашистов территориях. Саше предложили службу в рядах Ленинградской милиции, которая практически создавалась заново. Изнуренный блокадой, налетами авиации и артобстрелами, переживший холод, голод и разруху город возвращался к мирной жизни, сотни тысяч беженцев возвращались из эвакуации, требовалось обеспечить безопасность населению, поддерживать должный порядок на улицах Ленинграда и в его пригородах.

 

Э П И Л О Г

 

Послевоенная жизнь Александра тоже была интересной и насыщенной событиями. Как и у всех людей, были радости и огорчения. Правильно говорят: «Жизнь прожить – не поле перейти». В августе 1945 года его переводят в Управление внутренних дел Крымской области, куда он прибывает уже с молодой женой – студенткой Ленинградского ВУЗа, коренной вологжанкой Аллой.

Послевоенная ситуация в Крыму оказалась в чем-то похожей на Ленинградскую, но еще более сложную с точки зрения криминогенности. Как известно, 18-20 мая 1944 года силами НКВД из Крыма была проведена депортация крымских татар. Наряду с другими крымскими национальными меньшинствами (немцами, греками, турками, болгарами, итальянцами, караимами, крымчаками, армянами, цыганами) почти все представители этого народа были насильно переселены в Сибирь и Среднюю Азию. Часть граждан этих коренных народов верой и правдой служила Отечеству, работала в местных органах власти и в милиции.

На место депортированных крымчан прибывали десятки тысяч переселенцев с семьями из центральных областей России, которые должны были восстановить инфраструктуру, наладить производство на предприятиях, вдохнуть жизнь в местное сельское хозяйство. Ведь в трудные послевоенные годы в Крыму была острая нехватка продовольствия и товаров первой необходимости. Параллельно шло воссоздание органов местной власти, в том числе и новой милиции. В основном это делалось за счет милицейских кадров краев и областей РСФСР из числа бывших фронтовиков, коммунистов и комсомольцев.

И здесь многое пришлось начинать с нуля. Молодой лейтенант милиции Александр Бахорин был назначен на должность старшего эксперта-криминалиста оперативного отдела УВД Крымской области и уже в 1948 году возглавил это подразделение. Новые обязанности потребовали специальных знаний, поэтому он заочно учился в Харьковском юридическом институте и одновременно, – на курсах криминалистов в Москве при НИИ МГБ СССР.

Свыше 30 лет Бахорин А.В. бессменно руководил этим важным подразделением УВД Крыма, относился к работе весьма ответственно и инициативно. Традиции фронтовой дружбы и взаимной выручки целиком распространились и на коллектив отдела, который заслужил высокий авторитет в Управлении. Сотрудники Бахорина А.В. не только дружно и эффективно трудились, но вместе отдыхали (походы в театр, кино, выезды к морю, рыбалка и т.п.).

Многие сложные и запутанные уголовные дела удавалось раскрыть с помощью нового оборудования и современных методов проведения экспертиз. Руководство МВД высоко оценило подвиги в годы ВОВ и службу Бахорина А.В. в Крымской милиции, представив его к награждению орденом «Красной звезды». Побывав в конце 50-х годов в замечательном и оригинальном музее МУРа в Москве, он не замедлил создать подобный ему и в Крыму. Молодые сотрудники милиции теперь могли знакомиться с наиболее интересными с точки зрения следствия делами, приемами, оружием преступников и т.п.

Не забывал он и своей военной юности. Когда следопыты-поисковики принесли ему на экспертизу пластмассовый пенальчик из захоронения неизвестных воинов под Алуштой, он с особой осторожностью открыл его и изучил полуистлевшую записку. Через некоторое время с помощью специальной аппаратуры и информации одного из военкоматов ему удалось установить полное имя погибшего героя и найти его родственников.

Находилось время для переписки и встреч с боевыми друзьями, молодежью. Бахорин А.В. неоднократно выезжал на места партизанских боев, возлагал цветы к памятникам погибших однополчан, принимал у себя в Крыму убеленных сединой ветеранов. С удовольствием встречался со школьниками, студентами, делился с ними своими воспоминаниями. Уволился из органов в 1976 г. в возрасте 54 года, в звании подполковника. Продолжал работать юрисконсультом при различных городских организациях, поддерживал тесные шефские связи со своим отделом. Незаметно подросли дети, внуки. Сын и внук пошли по стопам отца и деда, работали в различных подразделениях Крымского УВД, оба дослужились до званий подполковников. Дочь окончила мединститут, длительное время работала врачом, вместе с мужем – выпускником Суворовского военного училища, офицером военной разведки – побывала в «горячих точках».

К сожалению, сегодня Александра Васильевича Бахорина – этого простого русского человека из вологодской глубинки, скромного защитника Отечества уже нет среди нас. Возраст, контузии, ранения и болезни сделали свое дело, но память о нем, его сверстниках, об их героических подвигах и добрых делах на земле будет жить вечно.

 

Ведущий научный сотрудник Центра международной безопасности ИМЭМО РАН, кандидат исторических наук Иванов Станислав Михайлович

[1] В.Н. Земсков “Статистический лабиринт”. Общая численность советских военнопленных и масштабы их смертности. Журнал “Российская история”, 2011, №3, с. 22-32