Аннотация

Эндрю Биглз – опытный детектив, повидавший уже немало за годы службы, – берётся за расследование таинственного исчезновения писателя Ника Брауна остановившегося по пути домой в придорожном кафе. Инцидент произошёл при весьма странных обстоятельствах. Многое не поддаётся логическому объяснению. К тому же в напарники детективу приставляют молодого амбициозного офицера окружной полиции.

Вместе они начинают собирать информацию о происшествии и узнают историю куда более запутанную и длинную – начавшуюся задолго до этих событий. Погрузившись в мрачную атмосферу расследования, они знакомятся с другими персонажами, причастными к данному инциденту, с которыми также происходят таинственные исчезновения; что наталкивает даже отрицающего всяческие предрассудки детектива на мысль, что все эти эпизоды имеют мистический характер.

В ходе разгадки судьбы пропавшего писателя, детектив и его напарник сами становятся частью этой запутанной истории. И в итоге им приходится принимать решения, от которых зависят не только их жизни, но и жизни других…

 

 

 

 

 

 

Евгений Антипин

 

ВООБРОФОБИ

 

 

 

 

 

 

 

 

«Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя»

 

— Ин. 15:13.

 

 

1

 

4 марта. 09:05

 

События, как и мысли, шли не по порядку. Путались, словно карты в колоде. Словно кусочки пазла. Или осколки разбитой вазы, разлетевшиеся по полу. Все эти осколки – события – пытался собрать в единое целое детектив Эндрю Биглз присланный накануне в помощь расследованию полиции округа. Он изучал толстые папки документов, лежащие перед ним на столе, и его не покидало ощущение, что подобное уже происходило. Хотя уверен он в этом не был, а скорее давал себе волю так предполагать.

За долгие годы в полиции детектив повидал уже немало, но это дело всё равно заставляло пошевелиться его поредевшие на затылке волосы, да отдавало в подёрнутые сединой виски. Ничего подобного не случалось уже лет как пятнадцать.

Входная дверь отворилась, и в кабинет вошёл приставленный к детективу молодой офицер. На вид лет двадцати пяти – тридцати, но уже со значком сержанта. Вот только по меркам детектива он всё равно был ещё юнец. Не ясли конечно, но всё ещё детский сад. И приставлен был этот сержант, думалось детективу, скорее не помогать, а учиться. Учиться у старшего соответствовать шкуре сержанта полиции, поведением и рассуждениями, а не быть простаком со званием. И звали этого молодого сержанта Джон Джонсон.

Сержант Джонсон прошёл до соседнего стула возле стола, присел и поинтересовался у детектива Биглза:

– Ну, с чего начнём, напарник?

Биглзу это резануло слух, но он сдержался и перечить сержанту не стал. «Напарник», подумал он. «Да за кого этот сопляк меня принимает?». Детектив напряг скулы, но ответил совершенно спокойным голосом.

– С опороса свидетелей. Навестим бармена из кафе. Устал я от кабинета, хочу послушать новые «сплетни».

 

 

2

 

4 марта. 09:49

 

В палату больницы в сопровождении медика вошли два посетителя. Один был в полицейской форме, второй – в сером слегка поношенном ничем непримечательном костюме. Первый сразу же устремил взгляд на койку с пациентом. А второй принялся внимательно осматривать представшее им помещение.

– Прошу, сюда, – указал врач на кровать и отошёл в сторону, чтобы пропустить этих двоих. Посетители ему кивнули, прошли к койке, на которой размещался нужный им пациент, и встретившиеся принялись друг друга рассматривать.

– Стивен Миллер?.. – первым несколько тянуче то ли спросил, то ли уточнил тот, что был в форме и выставил перед собой служебный значок. – Я – сержант Джон Джонсон. Это – детектив Эндрю Биглз, – взглядом указал на своего спутника в костюме сержант Джонсон. – Окружная полиция. Мы занимаемся расследованием вчерашнего происшествия в закусочной «Роудсайд», в которой, насколько нам известно, вы работаете. И хотим задать вам ряд вопросов.

Детектив Биглз также предъявил Миллеру своё удостоверение. Стивен – бармен из того самого кафе – лишь удивленно заморгал глазами, присев на своей койке.

– Да. Я вас слушаю, – придав себе сосредоточенный вид, наконец, осознал происходящее Стивен Миллер.

– Расскажите нам, пожалуйста, всё, что вы запомнили, и что вам показалось необычным прошлым вечером, – перешёл сразу к делу детектив Биглз. Присмотрев себе стул поближе к койке, он устроился поудобнее с деланным видом, что никуда не спешит.

Сержант Джонсон намекнул сопровождавшему их медику, что тот может идти по своим делам, и когда тот покинул палату, Стивен согласно кивнул.

– Ладно. Я… боюсь, что не упомню сразу всех деталей, но… Я постараюсь по ходу… В общем, сначала, пожалуй, вчерашний вечер совершенно ничем не отличался от других таких же вечеров в кафе…

 

—–

 

3 марта. 21:15

 

У Ника уже слипались глаза.

Четыре часа за рулем давали о себе знать. Затекли спина, ноги и шея. Питьевая вода закончилась, и уже немного пересохло в горле. Батарея в сотовом телефоне исчерпала свой заряд час назад. Все было «за», чтобы сделать остановку возле какого-нибудь кафе. Углядев в предвкушении отдыха попавшуюся как нельзя кстати вывеску, гласящую: «Мы всегда открыты и всегда вам рады. Закусочная «Роудсайд», Ник сильнее надавил на педаль газа.

Через несколько минут он припарковал машину и проверил всё ли на месте. Из-за своей профессии – писателя – Ник имел привычку всегда носить с собой сумку с ноутбуком и намеревался в скором времени за ужином сделать несколько заметок из накопившихся за время поездки мыслей. Он вылез из машины и, разминаясь, непроизвольно посмотрел наверх. Погода была безветренная, и ночь, похоже, обещала быть жаркой. На уже вовлечённом в потёмки вечернем небе красовалась огромная круглая Луна.

 

Глухо звякнув бронзовыми суставами, колокольчик над входной дверью устало поприветствовал нового посетителя. Окинув помещение беглым поверхностным взглядом (ведь чем, по сути, могла отличаться очередная придорожная закусочная от десятков других, виденных ранее?), Ник сразу же направился к барной стойке. Барменом оказался высокий худощавый мужчина на вид средних лет в потрёпанной клетчатой рубашке, с не менее растрепанной «причёской», двух-трехдневной щетиной и вечной, неотъемлемой от образа, зубочисткой во рту. Ну и, конечно же, с утомлённым, немного упрекающим любого собеседника, взглядом рядового сотрудника сферы общепита.

– Здравствуйте, – поприветствовал бармена Ник и, не дожидаясь ответа, так как условия услуг большинства подобных заведений были схожи, добавил. – Я сделаю заказ, только сперва мне нужно позвонить. У вас есть телефон?

Бармен на манер всё сразу же понимающего мудрого друга каждого посетителя перекатил зубочистку из одного уголка рта в противоположный и молча выставил на стойку телефон с наборным диском. Ник даже ухмыльнулся, ведь почему-то именно такой модели аппарат он и представлял увидеть в таком месте. Учтиво кивнув, он переместился с телефоном на край стойки и набрал номер.

Ожидание затянулось. Всего пятнадцать-двадцать секунд, и Ник уже начал что-то себе надумывать вслед длинным томным гудкам.

– Алло… – сонно прозвучало из трубки.

– Элли! – Ник не хотел говорить громко, но одолели накопившаяся усталость и эмоции. – Привет. Не разбудил?

– Привет. Нет… Ничего страшного. Мы с Адамом телевизор смотрели, и… задремали, – в голосе Элли появились весёлые нотки. – Как ты?

– Нормально. Мобильный только разрядился. Вот остановился в придорожном кафе. Думаю, завтра уже буду дома.

– Хорошо. Будем ждать. Подумывала запечь утку. По-пекински. Что скажешь?

– Мм-м… Всеми фибрами моего изголодавшегося желудка «за». Куплю по дороге вина.

– Только не белого.

– Знаю, знаю. Утка – красное, сухое. Как там Адам? Ночью не будет колобродить?

– Ой, так не хочется его будить. Кажется, так крепко уснул. Да и пусть колобродит, завтра никуда не надо.

– Ну, смотри, а то тебе же не даст выспаться.

– Все нормально. Сам знаешь, он может часами спокойно рисовать, и ничего его больше не заботит. Пока не проголодается.

– Ну, ладно… Слушай, не буду задерживать телефон, просто хотел сказать, что всё в порядке и что люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю. Приезжай поскорей.

– Хорошо. Увидимся дома…

Ник положил трубку и, вернув аппарат бармену, принялся бегло изучать закрепленное к стойке в специальной рамке меню.

– Э-эм… мне бутылку минералки, макиато и блинчики с джемом, – сделал заказ Ник.

– Угу. Это всё? – поинтересовался в ответ бармен, перестав протирать очередной стакан. Кажется, за этим занятием проводят девяносто процентов барменов, когда к ним обращаются посетители или же просто направляют на них внимание, невольно вновь подумалось Нику.

– В зале курить можно? – поинтересовался он.

Бармен утверждающе прикрыл глаза.

– Хорошо.

Ник развернулся и уже внимательнее осмотрел закусочную в поисках места, куда бы поудобнее присесть. Как по шаблону первой бросилась в глаза троица бандитского вида то ли рокеров, то ли металлистов в косухах, расположившихся ближе всех к бару. Они о чем-то рьяно спорили, не замечая, казалось бы, никого кроме себя. Хотя, это, скорее всего, до момента окончания алкоголя на столе или же до момента позыва природы.

В дальнем углу, убирая со стола посуду, кружилась с подносом молодая официантка. В противоположной части зала, подальше от троицы, расположилась пожилая неприметная пара – наверное, подавшихся в путешествие пенсионеров. Предпочтя также отдалиться от шумной компании, Ник направился в часть зала с парой и присел за самый дальний столик.

На столе обнаружилась оставленная кем-то газета, открытая на странице со статьей про тюремный бунт. Ник ещё раз бросил взгляд на барную стойку, только теперь заметив подвешенный почти к самому потолку небольшой телевизор. Звук был выключен. На экране по какому-то разрушенному зданию, окруженному высоким забором с охранными вышками, кружили пятна света от прожекторов с вертолётов. Стандартное совпадение… Репортаж именно про ту тюрьму, в которой произошёл мятеж.

Ник принялся бегло изучать страницу. «3 марта приблизительно в 3 часа ночи…», «…охрана тюрьмы не успела вовремя среагировать…», «Количество пострадавших пока неизвестно…», «…ведётся розыск сбежавших заключённых, чьё количество может достигать пары сотен…». «Тюрьма «Локнеф». «Это же в этом районе. Буквально в нескольких километрах!», призадумался Ник. Настораживает… Но не накручивать же теперь себе по этому поводу нервы. Всякое бывает. Пусть разбирается полиция, и болят их прозевавшие заключенных головы.

Ник еще раз огляделся, всматриваясь в лица окружающих, словно в надежде, что пожилой испытанный жизнью примерный семьянин, или, быть может, бармен каким-то образом намекнут ему, дескать: «Спокойно, приятель. Тут такое каждый день происходит. Не стоит волноваться. Через пару часов полиция среагирует уже как надо, и число разгуливающих на свободе преступников уменьшится раз так в десять… Как минимум».

Но старик спокойно ел свой ужин, обсуждая что-то со своей женой, а бармен, конечно же, снова протирал стаканы.

Официантка негромко, даже как-то неэмоционально, взвизгнула, когда, проходя мимо троицы, один не удержался и приложился ладонью к ее ягодицам. Все трое громко заржали. А девушка быстро ретировалась, скрывшись за шторой, перекрывающей проход, наверное, на кухню. Ведь что ещё она могла? Не связываться же с тремя возможно даже неплохими, но уже изрядно набравшимися парнями.

Взгляды того что распускал руки и наблюдавшего за всем этим Ника пересеклись. Глаза первого пьяно горели, желая приключений. Ник решительно отвел взгляд в сторону, зная, что подобные «столкновения», как правило, в его ситуации ни к чему хорошему не ведут, и снова уставился в газету, стараясь краем глаза проследить за реакцией рокера-металлиста. Тот в итоге тоже отвел взгляд и снова продолжил что-то обсуждать со своими товарищами.

Через несколько минут заказ Ника был выполнен. Его принёс сам бармен, официантка видимо не хотела снова попадаться хаму на глаза.

– Вас не тревожит, что возможно уже где-то неподалеку разгуливают беглые преступники? – не особо надеясь на дискуссию, решился заговорить с барменом Ник.

– Ну и что вы предлагаете? Разойтись по домам? Сомневаюсь, что на каждого это подействует. Да и направятся ли все в сторону дома… – бармен недвусмысленно повёл головой на троицу. – Здесь также, как и в любом другом месте. В меру опасно, но и не менее безопасно.

Завершив философски переставлять ужин с подноса на стол, бармен вскоре удалился, а в животе у Ника тут же заурчало в преддверии трапезы. Не полагая, что он настолько проголодался, Ник взялся за еду, позабыв на время обо всём услышанном. Но не успел он съесть и половины, как с улицы со стороны стоянки неожиданно раздалась сирена автомобильной сигнализации. Все тут же замолчали и устремили взоры сквозь обширные окна в темноту окружающую закусочную.

На слабо освещенной стоянке Ник разглядел очертания силуэта как раз возле его «Ниссана Альтима». Ник вскочил и быстрым шагом направился к выходу. В последний момент, уже перед самыми дверьми ему показалось, что неизвестный вознёс над головой руку и резко её опустил. Из окна двери автомобиля брызнули осколки битого стекла.

Ник выбежал на улицу.

– Эй! – что есть сил, выкрикнул он.

Но возле машины никого не обнаружилось. По спине пробежал озноб. Ник явно видел секунду назад чью-то фигуру. Мгновение… и уже никого. Нику стало не по себе. «Осколки! Должны остаться следы от разбитого стекла», подумал он. Но подходить к машине вдруг стало боязно. Будь неладны эти сбежавшие заключенные…

Ник обернулся проверить, не пошёл ли кто за ним. У дверей оказался бармен, внимательно изучающий хозяина машины. Слух снова атаковал вой сигнализации, и Ник достал из кармана брелок и отключил её.

Сосредоточенно изучая взглядом каждую тень, Ник медленно подошёл к автомобилю. Но на его изумление осколков ни на машине, ни перед ней не обнаружилось. Не было даже и намёка на какие-либо повреждения. Ни вмятин, ни царапин. Все та же слегка обшарпанная дверь, что и несколько минут назад. Неужели привиделось?

– Вы видели здесь человека? Буквально секунду назад. Возле машины… – поинтересовался Ник у продолжавшего стоять возле дверей кафе бармена.

Тот развел руками, достал сигарету, прикурил и направился к Нику.

– Может, бродяга какой. К вещам присматривался, – всё же оказался не таким скупым на слова бармен. – Знаете, бывают такие. Сначала проверяют, есть ли чего ценного в салоне, а затем, когда хозяин вернётся, пока садится в машину, заболтаю всякой ерундой, и после обнаруживается, что пропала сумка или телефон. Ну а может и вообще по затылку двинут, и вспоминай, как звали.

– И часто здесь такое бывает? – скептически взглянул на бармена Ник.

– Пока что ещё ни разу…

Ник ещё раз оценивающе осмотрел корпус своей машины на наличие несоответствий.

– Вечер добрый, – вдруг раздалось откуда-то с противоположной стороны стоянки.

Ник и бармен тут же повернулись в сторону источника звука. Через мгновение из тени показалась невысокая коренастая фигура в тёмно-синем рабочем полукомбинезоне поверх серой футболки. Фигура приблизилась к Нику с барменом, и они, наконец, смогли разглядеть незнакомца – крупного мужчину с добродушным спокойным лицом под козырьком бейсболки.

– Не подскажете, где здесь неподалеку какой-нибудь мотель? – поинтересовался подошедший.

Воцарилась небольшая пауза, но ненадолго.

– Вы были только что возле моей машины? – вместо ответа первым отреагировал на вопрос Ник.

– Что? – недоуменно переспросил незнакомец.

– Э-эм… дальше по шоссе примерно в полукилометре есть мотель, – ответил бармен.

– Ага… спасибо, – оживился незнакомец, а затем, догадавшись, указал на автомобиль Ника. – Вы по поводу сигнализации? Возможно, просто я проехал слишком близко. Бывает. Машина – зверь, понимаете ли. Вон мой «Фрейтлайнер», – не оборачиваясь, он указал большим пальцем на стоящий позади грузовик.

Незнакомец оказался дальнобойщиком. Странно, что Ник не видел и не слышал рева двигателя его грузовика. Хотя, скорее всего, просто не обратил внимания из-за визга сигнализации.

Прикончив сигарету, бармен придавил подошвой брошенный на асфальт окурок и направился обратно в сторону кафе.

– Эх, жрать охота, – погладив свой живот, поспешил вслед за ним дальнобойщик.

Проверив, на всякий случай, дверные замки машины и оглядевшись снова, Ник также последовал их примеру.

 

Вернувшись, они обнаружили, что в закусочной за время их отсутствия завязалась перепалка.

В зале появился тучный повар, что несложно было понять по надетому белому фартуку. Выслушивая матёрые ругательства, он отбивался от рокера-металлиста, того самого, что совсем недавно приставал к официантке. Бунтарь пытался вцепиться толстяку в воротник, но тот, в силу массы своего тела и того, что противник был изрядно пьян, в итоге всё это пресекал.

Из-за спины повара в адрес рокера выкрикивала ругательства официантка. Рядом стоял ещё один из троицы, набычившись и сжав кулаки, но пока что лишь выжидающе наблюдал. Третий же оставался за столом, щуря глаза и глупо улыбаясь. Похоже, ему уже было слишком «хорошо», чтобы принимать в происходящем активное участие.

– Эй, эй, эй!! – тут же на удивление шустро оказался между ссорившимися дальнобойщик. Он попытался просунуть руки между ними и развести в разные стороны. Но вместо этого моментально получил жесткую оплеуху в скулу от рокера-задиры. Следом за ударом, стоявший до этого рядом его соратник в довесок ещё и толкнул борца за справедливость.

Но дальнобойщик оказался стойким. Лишь отшатнувшись в сторону, он выставил перед собой руки.

– Спокойно, – наверное, даже и не рассчитывая на благоразумие, всё же с надеждой произнёс он.

– Отвали! – фыркнул на него тот, что толкнул.

– Иди сюда! – вторил товарищу рокер-металлист-задира, видимо уже перенаправивший весь свой гнев на ввязавшегося в спор дальнобойщика.

В сторону дальнобойщика последовал ещё один мах кулаком. Но тот ловко увернулся и контратаковал в ответ «с левой» нападающему точно в челюсть. Задира рыкнул, но лишь ещё больше обозлился на весь мир. И в следующее мгновение в кисти первого рокера хищно блеснуло лезвие складного ножа.

У Ника перехватило дыхание. Он и так всячески старался избегать подобных сцен, и уж тем более в них не ввязываться. Это в кино смотрится круто – выбить ловким ударом ноги нож из кисти противника. На деле же обычно всё происходит совершенно иначе…

Рокер набросился на обидчика. Дальнобойщик попытался блокировать удар руками, но тут же взвыл от боли. Доли секунды, жёсткий удар в нос… – и рокер отлетает от дальнобойщика, растягиваясь на полу. Вот только по левому боку «победителя» густым бурым пятном тут же начала распространяться кровь.

Всё произошло настолько быстро, что на пару секунд в закусочной зависла полнейшая тишина.

Первым очнулся повар. Он тут же рванул в проём со шторой. Подгорало что ли у него там чего? Затем дальнобойщик подбежал к упавшему и с силой пнул по кисти сжимающей нож. Через мгновение оружие звякнуло где-то уже в районе противоположной части зала. Второй рокер лишь растерянно наблюдал за происходящим. Про третьего все уже начисто забыли.

Тяжело дыша, дальнобойщик люто сверлил взглядом нападавшего.

– Лежать, с-сука! – словно с экрана телевизора во время показа боевика раздалось со стороны кухни. В дверях, выставив перед собой пистолет, блестя зрачками и с неистово перекошенным лицом, стоял повар. Оружие он держал неуверенно, что придавало картине ещё более пугающий вид.

Оказавшись на линии огня, дальнобойщик тут же отстранился. Дуло пистолета устремилось в сторону второго рокера. Тот не стал искушать судьбу и, подняв руки, зачем-то стал медленно опускаться на колени.

– Вставай!.. И дружка своего подними! – видимо немного придя в себя и осознав несуразность предшествующей фразы, снова скомандовал повар.

Рокер помог товарищу подняться, зло поглядывая на наблюдателей.

– Проваливайте, – уже спокойнее добавил повар.

Было видно, как дальнобойщик сдерживался, чтоб не проучить обидчика ещё раз, казалось, даже не замечая обильно кровоточащей раны. Окинув взглядом всех собравшихся в последний раз, рокеры направились на выход. Их третий товарищ, как оказалось, едва учуяв возможность, первым же покинул закусочную.

Дальнобойщик наконец-то схватился за порез.

– Я принесу аптечку, – среагировала официантка.

– Чёрт, никогда раньше не стрелял, – приходя в себя, принялся рассматривать пистолет у себя в руках повар.

– Ты и сейчас не стрелял, – неуместно подметил бармен.

Ник вроде бы тоже начал оттаивать от охватившего его тело оцепенения, возвращаясь в свое стандартное рассудительное состояние.

– Надо сообщить в полицию! – предложил он. – Но сначала отвести его в больницу. И какого хрена ты отпустил их? Надо было задержать. Кто теперь ответит за случившееся?

– Успокойся, – перебил Ника дальнобойщик, присаживаясь за ближайший столик. – Я в порядке. Просто царапина.

– Да какая… царапина! – удивился Ник. – Ты кровью истекаешь. Тебе нужна квалифицированная медицинская помощь!

– Не кричи, – нажав на рану, скривился от боли дальнобойщик. – Дай прийти в себя… Мне нужно выпить.

Махнув на упрямство дальнобойщика, Ник направился к барной стойке за телефоном. Бармен пошёл вместе с ним за «анестезией» для дальнобойщика.

– Да убери ты его уже, наконец! – с укором подтолкнул бармен повара к кухне, всё ещё разглядывающего пистолет.

Покопавшись в закромах, бармен достал бутылку водки, взял несколько стаканов и отправился обратно к раненому. Ник взял телефон и набрал номер.

– Полиция… – раздалось из трубки. – Я вас слушаю.

– Алло, полиция? – зачем-то совершенно нелепо переспросил Ник. – Мое имя Ник Браун. Хочу сообщить о разбойном нападении с ножевым ранением. Пострадавший – белый мужчина. Адрес: Э-ээ… Шоссе «Дефо», шестьсот семьдесят пятый километр. Закусочная «Роудсайд»…

Не успел Ник договорить, как из трубки раздался глухой щелчок, и свет в закусочной погас.

– Только этого не хватало…

– Может, та троица решила подшутить?

– Навряд ли. Одним щитком освещение полностью не отключить. Если только провода перерезать. Освещение магистрали тоже отключено… – подметил, взглянув через окна, бармен. Сверкнул миниатюрный сноп искр, и через мгновение в его руках зажглась бензиновая зажигалка. Поставив огонь на стол, за которым устроился дальнобойщик, бармен снова направился к стойке.

– Поищу фонари и свечи.

Дальнобойщик приподнял футболку, и официантка принялась обрабатывать его рану.

– Порез слишком глубокий. Думаю, нужно накладывать швы.

– Просто перетяни потуже… – прохрипел дальнобойщик.

Всё происходящее стало Нику очень не нравиться. Сначала эти известия о заключённых; затем видение на стоянке; теперь эта стычка с ранением, и перебои с подачей электричества. Чего ещё должно произойти за этот уже ставший кошмарным вечер?

– Свет здесь отключается чаще, чем случается поножовщина, – проходя мимо, словно догадавшись о мыслях Ника и решив его приободрить, прокомментировал происходящее бармен.

– Нужно ехать в больницу! – решительно заявил Ник. – Кто знает дорогу?

– Пожалуй, ты прав. Я покажу, – после краткого молчания отозвался бармен, зажигая в руках ещё по фонарю.

– Думаете? Ах, зараза!.. Ну, ладно, – дальнобойщик согласился, чувствуется, постепенно отходя от шока.

Официантка обмотала его торс бинтами, и тот смог встать. «Латка» была не абы какая, кровь продолжала просачиваться, но на первое время сойдёт. Главное добраться до больницы.

– Готовы? – уточнил Ник.

– Да, давайте, – подтвердил дальнобойщик.

Трое собравшихся уже было направились к выходу, как неожиданно прозвучал новый незнакомый голос.

– Простите, а вы не видели мою жену? – обладателем голоса оказался старик, что всё это время тихо сидел в углу с женой, и теперь безмолвно наблюдавший за происходящим. – Буквально минуту назад она была рядом со мной. Затем свет погас, и… я даже не знаю, куда бы она могла пойти…

Все молча переглянулись. В ходе произошедших событий никто даже и не запомнил, что в закусочной была пара пенсионеров.

– Я помогу вам её найти, – отозвалась официантка.

– О… спасибо, – вроде бы немного воодушевился старик.

– Ладно. Разберитесь тут. Вильям остаётся за главного. Заприте двери. Ну а мы – до больницы и обратно, – сообщил бармен остающимся.

И Ник, дальнобойщик и бармен направились, наконец, к выходу.

 

Выйдя на ступени здания кафе, Ник и бармен принялись водить перед собой лучами фонарей.

– Ничего не пойму. Куда делись клумбы? Деревья? И… машины, – направив свет вдаль, недоуменно произнёс бармен.

Увиденное не укладывалось в уме. Перед закусочной не оказалось совершенно ничего кроме гладкой поверхности уходящего, казалось бы, в бесконечность асфальта.

– И Луны нет… – подняв взгляд в небо, заметил Ник.

– Может, тучами заволокло, – предположил дальнобойщик, желающий поскорей выдвинуться в сторону больницы.

Ник не припоминал случая, когда бы ему становилось настолько же не по себе. Совершенный мрак. Абсолютный настолько, что мозг всячески старался отвергнуть представленную взору картину. Ведь сколько бы не было в мире темноты – всегда в ответ найдется хоть мизерный источник света, отразится от тысячи поверхностей, исказится, преломится, рассеется, но осветит. А глаз всегда адаптируется и улавливает очертания объектов или малейшие блики, но… в ответ тысячам догадок, извращая ощущения, в этот раз вокруг оказалась лишь пустота. Пустота, погруженная в совершенный мрак.

– Идём? – выведя Ника из ступора, неуверенно подтолкнул бармен.

Спутники неспешно направились вперёд в неизвестность, периодически бросая лучи света по сторонам в бескрайность окружившего их пространства.

Путь всего лишь в несколько метров до первого, попавшегося в поле зрения, объекта показался Нику мучительно длинным. Темноту прорезали возникшие на горизонте габаритные огни какого-то автомобиля, и троица поспешила к нему. По прикидкам автомобиль оказался в метрах тридцати-сорока от закусочной, на краю проходящей мимо трассы. Передняя дверь на водительское сиденье оказалась открытой. За рулём никого не было. Звук работающего двигателя сопровождался щелчками реле указателя «поворотников». Подозрительно…

Ник бегло осветил пустой салон и первым делом проверил замок зажигания. Как он и ожидал, ключа не оказалось. Руль также, ни капли не удивив, оказался заблокирован. Ник интуитивно потянулся к бардачку. И тут со стороны капота грянуло зычное ругательство. Ник устремил взгляд вперёд сквозь лобовое стекло. Перед машиной, светя фонарём вниз перед собой, стоял бармен. Ещё через мгновение на капот запрыгнула жилистая гладкошёрстая собака похожая на «ротвейлера» и принялась злобно рычать. Ник тут же выскочил из салона. Справа от него раздался еще один рык, и он перенаправил фонарь. Ещё один свирепо скалящийся на «незваных гостей» пёс появился возле задней части машины.

– Спокойно… – послышался из-за спины голос дальнобойщика. – Отходим. Медленно, без резких движений. Ни в коем случае не бегите.

Ник медленно попятился назад. Пёс на капоте перешёл на лай. Стоящий позади тут же его подхватил.

Бармен побежал первым, совершая огромные шаги подобно профессиональному легкоатлету. Времени на раздумья теперь не было. Бармен совершил непростительную ошибку, и теперь Нику не оставалось ничего другого как также рвануть наутёк. Обогнав за пару шагов дальнобойщика, он услышал звуки падения последнего.

Ника поразило, словно ударом тока. Он понимал, что если сейчас ускорится, то за десяток секунд добежит до кафе и будет в безопасности. Но он не мог бросить бедолагу вот так одного в темноте.

Выругавшись, Ник вернулся к дальнобойщику и принялся его поднимать, но псы были уже слишком близко. Чисто интуитивно, попытавшись избежать укуса острых клыков, Ник повалился на спину и принялся усердно отбиваться ногами от напавшего на него зверя. Второй пёс, подбежав, моментально вцепился ему в брючину. Фонарь вылетел из руки, откатился и лишь краем свечения охватил сцену борьбы. Большую часть происходящего вновь окутала непроглядная тьма.

Последовал тяжёлый шлепок, сиплый рык, и пёс расцепил пасть. Дальнобойщик перевернулся, навалившись на зверя, и тот начал издавать сдавленный рёв. Уже слабо что-либо соображая, словно робот, Ник резко вскочил на ноги, вцепился в одежду дальнобойщика и, что оставалось сил, потянул того вроде бы в направлении закусочной.

Секунды, затраченные на то, чтоб добраться до дверей походили на кошмарный сон, пугающий событиями неподвластными стандартной логике, но с надеждой, что вот-вот, и… проснувшись, всё закончится.

Двери закусочной распахнулись, и беглецы с грохотом ввалились в помещение. Ник немедля поспешил заблокировать за собой вход. Тут же появился и бармен. Навалившись на створку, он щёлкнул вертушкой врезанного в дверь замка. Снаружи вновь раздался лай, и Ник и бармен непроизвольно отстранились.

– Твою мать! Ненавижу собак! – в сердцах выругался бармен.

Переводя дыхание, Ник пытался собраться с мыслями. Дальнобойщик! Возможно, бедолага совсем обессилел или уже без сознания от потери крови. Несладко ему пришлось за последние полчаса. Ник поспешил за источником света.

Схватив со стола навесной шестигранный фонарь, он поднял его над головой так, чтоб осветить больше пространства. Помещение наполнилось отсветами, выявляя из потёмков объекты. Официантка обнаружилась под одним из столиков для посетителей. Она сидела «калачиком» на полу, обхватив руками прижатые к телу ноги. Ник направился к ней.

Девушка оказалась перепачкана в чём-то красном, словно этим чем-то её окропили по рукам и лицу наотмашь грубыми мазками кисти. Кровь? – тут же посетила Ника первая догадка. Официантка смотрела только перед собой, мелко дрожа всем телом. Её взгляд переполнял поселившийся в глазах ужас.

– Что произошло?! – удивился Ник и принялся обследовать девушку на наличие ранений.

– Н-нет… Это… не мог быть он… – замотав головой, дрожащим голосом произнесла официантка.

– Кто? Что случилось?

Похоже, что кровь была не её. Но тогда кого? Как?

Ник оглянулся, вспоминая, что в зале был повар, но тот пропал, как только его попросили убрать пистолет. Ещё пожилая пара…

– Эй! Осмотри его! – снова вспомнил о дальнобойщике и обратился к бармену Ник.

Бармен, пребывавший всё это время в ступоре после встречи с собаками, встрепенулся и принялся осматриваться. Ник снова обернулся к официантке. Похоже, что сейчас расспрашивать её было бесполезно, девушка была слишком чем-то напугана. Но чем? «Ладно, пусть посидит. Придёт немного в себя», решил Ник.

Он направился к дальнобойщику. Тот оказался в сознании, только тяжело дышал и, прикрыв глаза, держался за бок. Бармен принёс к нему ближе алкоголь, аптечку и новые распакованные бинты. Соорудив из них обильный клубок, Ник приложил его к ране. Затем вместе с барменом они оттащили страдальца к стойке и прислонили спиной, усадив прямо на полу. Ник принялся рыться в аптечке в поисках какого-нибудь обезболивающего. Дальнобойщик, превозмогая страдания, присосался к горлышку бутылки. В аптечке оказались лишь перекись водорода, жаропонижающее, препараты от головной боли и от желудочно-кишечных расстройств.

– Что ж за день-то такой! – отбросив в сторону аптечку, негодовал Ник.

– Вильям! – позвал повара бармен.

В ответ во мраке неосвещенной противоположной части зала раздался сопровождаемый скрипом половицы звук похожий на стук подошв об пол. Бармен направил туда свет фонаря. Момента хватило, чтобы уловить взглядом высокую фигуру в сером запачканном грязью костюме с топором в руках. Официантка истошно завизжала. Бармен дёрнулся, и луч фонаря хаотично забегал по поверхностям. Непонятная личность тут же исчезла. Бегло водя пятном света по всевозможным местам, бармен суетливо закружился на месте. Но в зале никого уже не было, словно фигура до этого оказалась лишь иллюзией возбужденного и перепуганного сознания.

– Это он! – подбежав к бармену, вцепилась в него официантка.

Все замерли в ожидании. Шаги вновь раздались уже в том месте, где совсем недавно была девушка. И снова луч света устремился на неизвестного.

Раздался выстрел. Затем ещё. Неизвестный отшатнулся, отступил назад. Третий выстрел – и, выронив топор, с тихим стоном он повалился на пол. Кто-то выхватил из рук бармена фонарь, подошёл к телу и направил на него свет. Этим «кто-то» оказался среднего роста и такого же телосложения мужчина, ничем особо непримечательный, если бы не ярко оранжевые штаны формы заключенного. Верхняя часть формы была плотно скручена и затянута рукавами на поясе. Тело покрывала только серая майка. Направив на убитого луч фонаря и пистолет, он замер словно в ожидании, что тот ещё жив и вот-вот может очнуться…

 

—–

 

– Можно воды? – тяжело сглотнув, попросил рассказчик.

Офицеры переглянулись, и, кивнув, сержант Джон Джонсон встал, подтянув ремень на штанах. Через минуту он вернулся со стаканом в руках.

– Он появился словно из ниоткуда, – сделав глоток, продолжил Стивен Миллер. – Так неожиданно, что, по крайней мере у меня в разгаре событий даже не возникло мысли… разобраться… Всё происходило с такой бешенной скоростью… Вы не поверите, но, когда этот новенький направил на убитого фонарь, через секунду тот начал буквально растворяться. Растаял… как кусок масла на сковороде. От него не осталось и следа.

 

—–

 

Застыв, словно в каменном оцепенении, никто не смел пошевелиться. Да даже не то, что пошевелиться – моргнуть глазом казалось невозможным актом, несущим за собой немыслимые последствия.

Нежданный гость обернулся.

– Значит так, – наконец произнёс заключённый. – Хотите жить, будете делать, как я скажу, – он подошёл к Нику, поднял с пола навесной фонарь, и затем, осмотрев потолок, подвесил его на опорную балку. – Нужно больше света. Как можно больше. По углам и повыше, – взялся поучать он.

– Да кто ты такой? – первым возмущенно спросил бармен.

– Тот, кто знает, что делать. А если не будешь слушать – погибнешь.

Ник и бармен переглянулись.

– Самое главное – продержаться до рассвета, – заключённый грозно окинул присутствующих взглядом. – Как только рассветёт, я уйду. И вам больше ничего не будет угрожать.

– Вы ведь из «Локнеф»? – вспомнив про репортаж о бунте в тюрьме, осторожно спросил Ник.

– Хватит вопросов! – повысил голос заключенный. – Время не ждёт. За дело.

Бармен усадил ещё больше запуганную официантку рядом с дальнобойщиком. Затем, поманив за собой Ника, направился в сторону кухни.

– На кухне есть свечи, – пояснил заключенному бармен.

Войдя в соседнее помещение, освещая его зажигалкой, он резко схватил Ника за плечо.

– Он убил Вильяма! – тихо, но с чувством цыкнул бармен. – И забрал его пистолет. Это точно! Затем этого жуткого с топором!.. И нас тоже грохнет! – бармен внимательно смотрел Нику в глаза. – Кэтрин и дальнобоя уже не спасти, но нам надо валить!

Ник замешкался. Он не знал, как реагировать, но знал наверняка, что бегство не было правильным решением в сложившейся ситуации. Хоть оно и не было додуманным, а скорее чутьём. Неожиданно ему стал неистово противен по сути невиноватый в происходящем, но казалось совершенно неправильно рассуждающий бармен. Лицо Ника исказила гримаса ненависти, кулаки плотно сжались, и, в несвойственной для себя манере, он схватил бармена за шиворот.

– Слушай сюда! Никто не умрёт! Понял?! – почти переходя на крик, не сдержался Ник.

Взгляд бармена резко изменился с сосредоточенного на разочарованный.

– Я бы этого тоже не хотел, – вдруг раздался позади голос заключённого.

Ник отпустил бармена. Тот встряхнулся и принялся осматривать ящики кухонных столов. Заключенный, словно надзиратель, сложил руки на груди и упёрся в косяк дверного проёма.

– Возвращайтесь в зал, – проследив за барменом, произнёс он, как только тот нашёл упаковку свечей.

– Где Вильям?! – вдруг швырнув свечи на пол, выкрикнул в ответ бармен.

– Не знаю, – спокойно ответил заключенный. – Я проследил, куда он убрал пистолет. Дождался пока он уйдёт. И затем достал оружие из ящика стола. Вильяма я не трогал.

– Врёшь!

– Хм, да? Ну и где же тогда его тело? Кровь? Думаешь, я бы стал таскать его на себе и прятать? – пожал плечами заключённый.

Видимо на бармена это подействовало. Он призадумался.

– В подвале есть старый генератор. Наверное, он пошёл туда, – спустя секунду, поднимая с пола свечи, уже спокойнее предположил бармен.

– Сначала расставим свечи в зале, – всё также безмятежно, но требовательно произнёс заключенный.

 

Все трое вернулись в зал для посетителей и взялись за дополнительное освещение свечами.

– И как давно ты здесь? – решился спросить заключённого Ник.

– Достаточно, чтобы понять, что твой дружок жутко боится собак, а девчонка – походу, серийных маньяков.

– Не понял, – недоумённо переспросил Ник.

– А тебе и не надо, – ухмыльнулся заключенный. – Лучше подумай, чего боишься ты сам.

Ассоциация пронзила Ника, словно копьё. Нет. Это абсурд. Реализация самых «заветных» страхов?.. Да это же – очередная, разыгранная ради довольства изощрённых критиков, глупость! Ник потёр глаза, подсознательно заставляя тем самым отринуть в сторону всяческие догадки и снова начать мыслить рассудительно. Бармен и заключенный тем временем закончили расставлять свечи.

– Ты… – указал заключённый на Ника, – остаёшься здесь и следишь за этими двумя. Постарайся успокоить девчонку. Ты, – заключенный перевел взгляд на бармена. – С тобой мы идём к генератору.

Захватив с собой по фонарю, бармен и заключенный удалились. Ник подошёл к стойке и присел перед официанткой с дальнобойщиком. Взгляд дальнобойщика быль рассредоточен, бутыль – опустошена на треть. Официантка уже вроде бы пришла в себя, взгляд несколько прояснился, но всё ещё была заметна мелкая дрожь по её телу.

– Как вы? – спросил Ник.

 

—–

 

– Когда мы спустились в подвал, то обнаружили чьи-то останки, – взгляд Стивена Миллера стал несколько безумным. – Просто груда из костей… плоти… и органов. В луже крови. Помню, что меня сразу же стошнило. А заключенный сказал, что уже видел подобное. Сказал, что это из-за того, что Вильям был болен клаустрофобией. Представляете? Клаустрофобия?! При чём там она – я так и не понял…

Стивен Миллер замолчал, уставившись перед собой и принявшись слегка раскачиваться взад-вперед. Полицейские переглянулись, но предпочли обождать, не торопя рассказчика. Спустя несколько секунд, Стивен потёр лицо и продолжил.

– Генератор оказался неисправным, и мы вернулись к остальным.

 

—–

 

– Я ждала тебя, – как-то натянуто улыбнулась Элли.

Перед Ником предстала его жена. Она сидела на одиноком стуле посреди небольшой тёмной комнаты, освещенной лишь свечой в руках писателя.

– Элли?.. – не поверив своим глазам, уставился на жену Ник.

– Ну, конечно. Кто же ещё? Ты не узнал меня? В прочем я понимаю твоё смущение. Не пугайся, адрес я узнала по номеру телефона. Но речь не о том… Послушай, мне надо тебе сообщить, – взгляд Элли стал серьёзным. – Я и Адам уезжаем.

– Что? Куда…? Зачем?! – Ник ничего не мог понять. Секунду назад он заходил в уборную, но, наверное, перепутал двери и оказался в непонятной комнате.

Ник осветил стены в надежде увидеть заваленные хламом стеллажи вероятной кладовой, но те оказались совершенно пусты. Дверь позади Ника захлопнулась.

– Всё уже решено, Ник. Так будет лучше. И для нас, и для тебя, – продолжала Элли. – Просто… я посчитала правильным тебе сообщить, прежде, чем…

– Я не понимаю… Что происходит, Элли? Что решено? Я не помню, чтобы мы… и… где Адам? Он тоже здесь? – новая буря эмоций незамедлительно нахлынула на писателя.

– Я давно уже хотела это… разрешить, – немного повысила голос Элли. – Пойми, дальше так продолжаться не может. Мы должны расстаться.

Ник замер в недоумении.

– Ты постоянно уезжаешь. Говоришь, что не можешь писать дома. Я понимаю. Но и ты пойми меня тоже. Эти вечные ожидания, разлуки, недомолвки. Я уже забыла, когда мы проводили время просто все вместе. Ты, я и Адам… Я так больше не могу!

– Элли, – затаив дыхание, на выдохе произнёс Ник.

– Я страдаю! – переходя на крик, прослезилась Элли.

«Лучше подумай, чего боишься ты сам», словно зациклившаяся пластинка, крутилась в голове Ника фраза заключённого. И в этот момент ему показалось, что он понял.

Ник понял, что боялся попасть в неприятности по дороге домой. Хотел вернуться побыстрее. Избегал сложностей. Боялся тьмы, потасовок и подозрительных личностей. Крепко задумался и даже, скорее всего, подсознательно переживал насчёт сбежавших заключенных. Боялся боли, волнений. Смерти… Но больше всего он боялся того, что что-то случится с его семьей. Он был так зациклен на совмещении работы с возможностью больше проводить время с женой и сыном, что самым сокровенным страхом для него стало то, что однажды… они от него отвернутся.

Ник больше не слушал Элли. Да и была ли это вообще она? – скорее, плод его разбушевавшегося воображения. Он мучительно размышлял на тему того, как прекратить весь этот кошмар. Чем и как всё это изменить…

 

—–

 

– Вернувшись, мы услышали грохот со стороны туалетов, – продолжил своё повествование Стивен Миллер. – Мы пошли туда. Этот… писатель выбил дверь. Он был явно не в себе. Всё что-то бормотал. Побежал в зал, стал искать свой портфель. И когда нашёл, достал из него компьютер. Потом засел за него и начал там что-то набирать. Мы не стали его трогать, посчитав, что он, вероятно, сбрендил. Я устал. Присел. Затем… Затем, наверное, я просто уснул. Я не помню… – Стивен замотал головой. – А очнулся уже, когда приехала полиция. К тому моменту заключённого и след простыл. Писатель тоже куда-то ушёл. Я думал, что полиция его встретила раньше, но после того, как меня начали о нём расспрашивать, понял, что тот просто пропал. Как и заключённый… неизвестно куда. Кафе всё осмотрели. Дальнобойщик был в тяжёлом состоянии. Кэтрин вообще несла околесицу. И… вот в итоге нас в скором времени доставили сюда.

Стивен Миллер замолчал, настороженно глядя на полицейских.

– Да уж… – единственное, что вымолвил сержант Джон Джонсон. Детектив Эндрю Биглз тяжело вздохнул. Они оба понимали, что рассказ пациента походил больше на сказочный вымысел, нежели на правду. Но учитывать все свидетельствования и сплетать их в единую картину – было их работой. Бармена нельзя было оставлять без должного внимания.

– Хорошо. Вы нам очень помогли, – попытался приободрить Стивена Миллера детектив Биглз. – Ваши показания пригодятся нам в ходе расследования. Мы пришлём к вам ещё специалистов для составления более подробного отчёта и фотороботов заключённого и писателя. Когда вам станет лучше, разумеется. Что ж, не смеем вас больше беспокоить. Поправляйтесь, Стивен. Теперь уже всё это позади.

Детектив Биглз встал и указал сержанту на выход из палаты. Вскоре офицеры удалились под сопровождением взгляда пациента.

– Ну, что скажете? – выйдя в больничный коридор, тут же спросил сержант Джон Джонсон. Ему не терпелось поделиться с «напарником» умозаключениями.

– Делать вводы рано, – устало произнёс детектив. – Парень явно ошарашен. Но нервы, чувствуется, у него крепкие. На то, что он бредит не похоже. Да и на сказочника он тоже не тянет. Как бы то ни было, нужно ждать результатов из кафе и уже на их основе строить догадки.

Но сержант тут же взялся выдвигать свои теории. Под его болтовню детектив намеренно, чуть ли не показушно игнорируя рассуждения, направился на выход. «Пусть поучится терпению», усмехнулся про себя Эндрю Биглз, начиная свой первый урок.

 

 

3

 

4 марта. 13:20

 

– Итак. Что мы имеем… – напустил на себя строгий деловой вид сержант Джон Джонсон с явным намерением обозначить себя в роли лидера в их с детективом расследовании.

Эндрю Биглз взглянул на него поверх очков, отложил изучаемые документы и откинулся на спинку кресла, приняв позу слушателя. В прошлый раз, пренебрёгши домыслами «напарника», он, пожалуй, поступил некрасиво. Но ему нужно было сперва обдумать всё самому, без стороннего взгляда. Теперь же он даже с радостью был готов выслушать сержанта, дабы оценить ход его размышлений.

– Значит, дальнобойщика опросили тоже. Его показания оказались схожими с показаниями бармена, – убедившись, что детектив вознамерился его слушать, уже спокойнее произнёс Джон Джонсон, занимая кресло напротив стола. – А официантка из кафе – третья свидетельница… Кэтрин… напугана настолько, что всё ещё в шоковом состоянии. По-прежнему лопочет про какого-то маньяка. Кхм… Некий Билл Кроувел. Педофил. По её рассказам, напал на неё в юности, когда ей было тринадцать лет. Конечно, это было для неё потрясением. Не каждый день такое увидишь… Но она уверяет, что это был именно он. Там – в ту ночь, в том кафе. И что он же убил пожилую пару, затем гнался за ней, и был застрелен тем неизвестным беглым заключённым. Как и рассказывал Миллер.

Детектив неспешно отхлебнул из кружки с кофе и задумчиво произнёс:

– Выходит, жертвы четыре – пара пенсионеров, повар и, значится, этот… маньяк Кроувел. Как и покинувших кафе, не считая заключённого, – писатель и трое неформалов в косухах. Последних, считаю, разыскивать особого смысла нет. А вот найти писателя и опросить не помешало бы.

– Согласен. Вот только есть некоторые несостыковки насчёт жертв, – сообщил сержант Джонсон. – Во-первых, Кроувел уже как десять лет мёртв. Смертная казнь. Так что если кто там и был, то, скорее всего, тот, кто очень на него похож. Если конечно мы принимаем за истину свидетельства официантки. Полагаю, что в состоянии аффекта в её подсознании могли всплыть образы покушения из юности, и она приняла за него кого-то другого.

Детектив поёрзал в кресле. Пожалуй, идентификация личности этого убийцы вызывала в нём интерес даже больший, чем беглый заключённый. Вот только как определить, сколько человек и кто именно посещал кафе в обозначенный период времени?

– А во-вторых? – подметил Эндрю Биглз.

– А во-вторых: куски тел, найденные в мусорных контейнерах… – продолжил сержант Джонсон. – Эксперты пока ещё разбираются, но это вопрос только времени. И я не удивлюсь, если это окажутся пенсионеры. Но вот… останки в подвале… Как такое можно сотворить за такой короткий промежуток времени? Этот заключённый… явный психопат, так как я всецело уверен, что все те убийства – это его рук дело, – изложил, наконец, свою теорию Джон Джонсон.

Эндрю Биглз неоднозначно покивал.

– Выходит, списываешь все убийства на заключённого? – решил подвести итог детектив.

– Ну конечно! – подтвердил сержант Джонсон.

– Орудовал топором, значит… – развивал мысль Эндрю Биглз. – Кстати где же тогда он? Топор. Его нашли?

– Эм… Нет, – ответил сержант. – Может с собой унёс. Или спрятал.

Детектив отвёл взгляд в сторону, представляя себе блуждающего по лесу заключённого с огромным топором.

– Допустим, – наконец произнёс он. – Но и здесь имеются «несостыковки». А именно – в кого же тогда заключённый стрелял? Так как в твоей теории выходит, что он был одновременно и стрелком, и мясником.

Сержант хотел было что-то ответить, но промолчал, осознав, что этот момент он не учёл и понуро уставился на стол.

– Ладно, как бы то ни было, теперь у нас обозначен фронт, – вернул инициативу в свои руки детектив. – Придётся нам сунуть носы в дела тюремные и выяснить кто же этот сбежавший заключённый на самом деле.

 

 

4

 

4 марта. 15:00

 

– М-да… – вздохнул начальник гарнизона тюрьмы – коренастый мужчина с полковничьими погонами на плечах. – Заключённых как сбежало, так и немало погибло в ту ночь. Пострадали также и охранники. Хорошие парни… В тюрьме, всё ещё ведутся опознания, так что списки выживших, боюсь, мы увидим ещё не скоро. Да и сказать по правде, ничего необычно я в вашем деле не вижу. Просто одному повезло убежать дальше остальных. Скоро он снова себя проявит, и тогда мы его схватим. Далеко он не уйдёт.

– И, тем не менее, чтоб нам не сидеть, сложа руки в ожидании, разрешите ознакомиться с доступными документами, – попросил детектив Эндрю Биглз. – Если удастся хоть на сколько-то сократить список подозреваемых, то это уже будет значительный шаг вперёд.

– Ну, хорошо, – задумавшись, согласился начальник гарнизона. – Есть несколько отчётов. Я их вам предоставлю. Даже думаю, что вам будет более интересен отчёт одного из наших техников…

 

—–

 

2 марта. 23:57

 

– Вот и наш? – уточнил охранник тюрьмы – сержант Пирс Армстронг у своего напарника.

Только после того, как с эскортом на территорию тюрьмы завезли всех новых заключённых, из автобуса вывели последнего конвоируемого отдельно, обвешенного цепями по рукам и ногам. Слухи уже появившиеся о новоиспеченном в «Одиночки» были неоднозначными.

– Ага… Маверик, – отозвался его напарник Дамиан Хейз. – «Убийца», «маньяк» и «потрошитель». Не очень-то он похож на того, кто мог бы расправиться с наркокартелем.

Пирс внимательно присмотрелся к заключенному, но кроме усталости и отрешенности больше на лице того ничего не читалось.

– Внешность обманчива, – философски подметил он.

В этот момент к ним подошёл начальник гарнизона с крайне сосредоточенным выражением лица, лишив тем самым Дамиана возможности высказать что-то ещё.

– Пирс. Дамиан, – обратился к охранникам начальник.

– Да, сэр! – напарники встали по стойке смирно.

– Так. Вы сегодня дежурите в секторе «Три-Бэ»? – скорее утвердительно, нежели с вопросом уточнил он и так известную ему информацию.

– Так точно, – подтвердил Пирс.

– Значит вам задание. Сопроводите конвой до поста, – указал он на заключенного в цепях и охрану у себя за спиной. – И оформите гостя. Потом доложитесь. Все согласно процедуре. Выполняйте.

– Есть! – отчеканил Пирс.

– Есть! – вторил напарнику Дамиан.

Пирс и Дамиан направились к командиру конвоя, отдали честь, передали распоряжение начальника и указали следовать за ними. Конвой без пререканий отправился за охранниками.

Среди остальных заключенных началась перекличка.

 

Пройдя по отделённому от основных помещений коридору, ведущему к одиночным камерам, через пять минут отряд был уже возле поста. Дамиан попросил подождать и удалился сообщить об их прибытии. Затем вернулся с несущим в этот вечер вахту сержантом Сэмюэльем Мактавишем. «Весельчак Сэм», как его звали между собой охранники. Правда, не всегда можно было понять, когда он шутит, а когда – на полном серьёзе. И, вероятно, поэтому Пирс не находил с ним общего языка. Мактавиш поприветствовал прибывших, и командир эскорта приступил к передаче заключенного и документов.

Охранники тюрьмы сменили конвоиров.

Заключенный всё это время стоял перед дверью-решёткой, уставившись в пол. Пирс внимательно наблюдал за всем происходящим.

– Будьте с ним повнимательнее, – бросил на прощание командир конвоя, и эскорт удалился.

Ворота отворились, в аккомпанементе специального раздражающего слух гудения, и, уже в сопровождении только тюремного персонала, заключённого подтолкнули в тамбур поста. Согласно предписаниям, его снова принялись проверять на наличие запрещённых предметов.

– Сколько сейчас времени? – неожиданно спросил заключённый во время проверки.

– Ха! До твоего освобождения ещё ой, как нескоро, – тут же среагировал, ухмыльнувшись, Сэм.

– Через сколько начнёт темнеть? – не обратив внимания на усмешки, уточнил вопрос Маверик.

– Вы только посмотрите на него! – окинул взглядом товарищей Сэм, и затем снова устремился на заключенного. – Уже проголодался что ли?

В третий раз Маверик спрашивать не стал.

– Почти десять, – взглянув на часы, ответил Пирс.

– Эй! Какого хрена? – тут же озлобленно выкрикнул на него Сэм.

– Чего? – возмутился Пирс.

– Нахрена ты ему это сказал?

– А тебе-то что с того? Пусть знает. Какая разница?

– Какая разница? – показушно закатил глаза Сэм. – Я тебе скажу, какая разница. Разница в том, что время для свободных людей. Для законопослушных людей. А он – отребье. Жалкая тварь, время которой знать не положено. Так же как видеть сладкие сны и пить мартини.

– Ладно тебе, Сэм, успокойся. Устроил тут на ровном месте, – одернул охранника Дамиан. – Пошли уже.

Сэм сердито дохнул носом, но замолчал.

Заключённого повели дальше. Возле камеры с него сняли часть кандалов, но наручники пока оставили.

– Мне ночью нужен будет свет, – неожиданно полутребовательно произнёс Маверик.

– Извини, малыш, но книжки здесь ночами не читают.

С этими словами заключенного втолкнули внутрь его нового места «проживания». Засов на двери передвинулся, ключ щёлкнул в замке, и охранники отправились обратно к посту.

– Пусть овец считает… – было последним, что донеслось до слуха Маверика. Он замер, выжидая пока глаза хоть немного привыкнут к темноте, прислушиваясь к собственному дыханию. В нос ему ударил запах аммиака.

 

– Кто смотрел на выходных игру? – поинтересовался у товарищей Дамиан. – Я так и не смог высидеть до конца. На втором тайме дал храпака.

– Ну и правильно сделал, – отозвался Сэм. – Нечего там было смотреть. В первом тайме «Львы» ещё пытались чего-то показать. Три раза доходили до ворот. Вот только всё «в молоко». А после и вовсе в какой-то кикер превратилось. Один, один. Мои мальчишки во дворе и то интереснее играют.

– Ну, почему же? Мне вот понравилось, как играл Коллин, – возразил Пирс.

– Да твой Коллин лишь два раза завладел ситуацией, – пошел в атаку Сэм. – А остальное время еле ползал, словно шестидесятилетний старик.

– Ну да! Хочешь сказать, Хук играл лучше? – защищался Пирс.

– Может и не лучше. Но он хотя бы не ждал, покуда вокруг соберутся все защитники, чтобы начать атаку, – акцентировав на слове «все», выпалил Сэм.

– Вот только мяч никак не мог до него дойти… – усмехнулся Дамиан.

– Ладно, – махнул рукой Сэм. – Пойду, отолью.

Он передал Пирсу с Дамианом ключи и отправился дальше по коридору мимо поста, продолжая обсуждать матч уже сам с собой. Товарищи направились в комнату охраны.

Взору предстало помещение, кажущееся малым из-за насыщенности мебелью, консолями, мониторами и оружейным шкафом. На экранах мониторов высвечивались изображения с каждой видеокамеры из камер с заключенными и из коридоров прилегающей территории. Два монитора было выключено. Камеры, из которых на них шло изображение, на данный момент пустовали, и их выключили, чтобы не отвлекали внимание.

Под мониторами располагалась широкая панель пульта управления системой безопасности. Пирс обратил внимание на индикаторы замков – все горели красным цветом, значит, как и положено, замки были заперты.

За пультом охраны сидел Дуглас Истер – напарник Сэма. Их смена началась чуть раньше, чтоб быть наготове к прибытию нового заключенного. И в их обязанности входило встретить и передать Пирсу с Дамианом ключи, карточки, табели и прочие принадлежности. Дуглас взглянул на вошедших.

– Так, хорошо. Экран на новенького четвертый, – сразу же принялся отчитываться он. – Остальные – как и прежде. Только третья стала чего-то барахлить. Я уже вызвал техника, но шеф распорядился, чтобы только после распределения. Но в целом она ещё рабочая…

– Ясно, – бросив взгляд на камеры, пожал плечами Пирс. – Что-то еще?

– Да, – продолжил Дуглас. – Я попробовал замок в последней «конуре». Ей уже сто лет не пользовались. И он мне показался слишком тугим. Пусть техник и его посмотрит.

Дуглас был дотошным охранником и крайне усидчивым. Вероятно, именно из-за этого его ставили в паре с безалаберным Сэмом.

– Принято, – кивнул Дамиан.

В завершение Дуглас передал товарищам четвёртую связку ключей и ключ-карту системы безопасности.

– Хорошо. Тогда я отчитываюсь, – потер он ладони и перекатился в кресле от консоли до стола, затем поднял с телефона на нём трубку. – Алло… Диспетчерская? Старшина Дуглас Истер. Восточное крыло, сектор «Три-Бэ» – «Одиночки»… Да, прибыли… Хорошо. Передаю.

Дуглас протянул трубку Пирсу, так как тот оказался ближе.

– Алло, – произнёс в микрофон в трубке Пирс.

– Доставили? – раздался женский голос из динамика.

– Да. Сержант Пирс Армстронг, – представился Пирс. – И сержант Дамиан Хейз. На пост прибыли. Без происшествий. Новый заключенный, идентификационный номер два-два-восемь-пять-один-три-один, – глядя в документы, продиктовал Пирс. – Помещён в камеру номер четыре.

– Так… Ага, есть, – подтвердила диспетчер.

– И ещё, – добавил Пирс. – Должны были направить техника, неполадки с видеокамерой…

– Да, заявка принята. Ждите.

– Эм-м. Хорошо. Спасибо, – задумался о том, всё ли передал Пирс.

– Спокойного дежурства, сержант, – пожелали из динамика, и последовали короткие гудки.

Пирс положил трубку.

– Ну, всё, официальная часть окончена, – Дуглас потянулся в кресле, откинувшись на спинку. – Где Сэм то?

– В туалет пошёл, – вздохнул Дамиан, тяжело плюхаясь в соседнее кресло после долгого построения. – Надо было этим эскортовцам доставлять на ночь глядя. Целый час мурыжили. И ещё на час раньше вызвали.

– Ладно тебе. Зачтётся, – успокоил товарища Пирс. – Схожу-ка я за кофе. Тебе как обычно?

– Угу, – согласился Дамиан.

Пирс вышел из комнаты охраны и направился по коридору в сторону, противоположную камерам, туда, где размещалась комната отдыха для персонала и простейшая кухня с холодильником, микроволновой печью, торговым автоматом и кофе-машиной. В коридоре стояла тишина, не считая гудения люминесцентных ламп и глухих отголосков из других секторов тюрьмы. Пирс любил ночные смены. Они всегда были самые спокойные. Ни разводок заключенных на завтраки, обеды и ужины; ни построений; ни дерганий начальства; ни суеты; ни проверок. Сиди себе спокойно, да наблюдай за камерами. Многие даже занимались своими делами или дремали, договариваясь с напарниками. В общем – лучшие шесть часов в тюрьме, как считал Пирс. Тем более на посту у «одиночек».

В этих размышлениях он добрел до кухни и подошёл к кофе-машине. После несложных манипуляций горячая бодрящая чёрная смесь наполнила два стакана. Пирс также подошёл к торговому автомату за пачкой печенья, зная предпочтения своего напарника. И только автомат сработал, как за спиной послышался какой-то скрежет.

Пирс обернулся. Но кроме него на кухне никого больше не было. «Может холодильник переключился? Или что-то с электричеством?» – предположил Пирс и, более об этом не думая, направился к выходу.

Но в коридоре его слуха вновь настигли такие же звуки. Скрежет исходил со стороны туалетов. Наверняка Сэм снова что-то удумал и прикалывается. Пирс уже было собрался идти дальше к посту, как звуки повторились, громче и чётче, и теперь напоминали хруст, похожий на издаваемый при перемалывании какого-нибудь зерна.

Любопытство взяло верх. Пирс неспешно зашагал к туалетам, поглядывая по сторонам. Дверь оказалась чуть приоткрыта, и он попытался заглянуть сквозь щель. Звуки прекратились.

– Бу! – вдруг раздалось буквально в метре за его спиной.

Пирс непроизвольно шарахнулся в сторону, чуть не выронив стаканы с кофе. Последовал громкий смех Сэма.

– Испугался?! – возликовал шутник над жертвой.

– Идиот! – зло выругался Пирс на Сэма, отходя от испуга. – Опять твои шуточки…

– Да ладно! Я знаю, что тебе понравилось. Это же прикол!

– Ага, прям обхохочешься.

Сэм похлопал Пирса по плечу в знак извинений, и они оба выдвинулись к посту в гордом молчании. Пирс из-за обиды, а Сэм по поводу удачного куража.

– А что это там трещало? – уже на подходе к комнате охраны решился спросить Пирс у Сэма, всё ещё не выбросив эти звуки из головы.

– Трещало? – переспросил Сэм.

– Да. На месилку похоже. Или типа того, – уточнил Пирс.

Сэм смерил его оценивающим взглядом.

– Да, друг, тебе явно надо взбодриться. – Сэм снова усмехнулся и вошёл в комнату первым.

Возле ворот за зарешёченным окошком и на экране монитора, передающем картинку с видеокамеры перед входом в крыло, появилась фигура в рабочей одежде. Техник. Он поднял взгляд в объектив, приподнял козырёк бейсболки и выставил вперёд пропуск, висевший у него на шнурке на шее.

– О! Быстро, – прокомментировал его появление Дамиан уже сменивший Дугласа за пультом охраны. Он нажал на кнопку на панели, индикатор загорелся зеленым, и двери в сектор открылись снова в сочетании с однотонным сигналом.

Техник вошёл в тамбур, повторяя путь конвоя. Пирс направился к нему навстречу.

– Здрасьти, – завидев Пирса, поприветствовал его техник – молодой парень лет двадцати, скорее всего, относительно недавно окончивший учёбу и устроившийся на низшую должность. Он был с увесистым чемоданом и сумкой с инструментами наперевес через плечо.

Пирс поздоровался в ответ и, открыв ворота, впустил парня на территорию «Одиночек».

– Ну, показывайте, – сразу же перешёл к делу техник.

Пирс указал следовать за ним.

– Видеокамера барахлит в третьей «конуре»… – принялся объяснять на ходу Пирс. – Но сперва, чтобы перевести оттуда заключённого, надо в другой замок починить. – Пирс развёл руками. – Так уж получилось, ей давно не пользовались. Взглянешь?

– Ну, что ж, – со слабо скрываемым недовольством согласился техник. Время было уже позднее и ему явно хотелось бы сейчас быть в совершенно ином месте. Например, дома на диване.

Пирс привёл его к камере, и тот, наконец, сбросил свою ношу прямо на пол возле стены.

– Вот, – указал Пирс на дверь с неисправным замком, доставая связку ключей.

Сняв нужный, он сначала попробовал отпереть замок сам, и, как и говорил Дуглас, тот поддался с трудом. Тогда он передал ключ технику.

– Ну, в общем, не буду мешать. Если что понадобится, я или мои напарники будем в комнате охраны, – Пирс указал на пост.

Техник кивнул и потянулся к сумкам, а Пирс побрёл обратно в комнату охраны. Проходя мимо камер, он прислушивался к возможным звукам из них. Но всё было тихо и спокойно. Вероятно, кто-то из заключенных уже спал или предавался размышлениям… по крайней мере, никто из них не шумел, что было самым главным.

 

Дамиан и Дуглас что-то негромко, но эмоционально обсуждали за пультом управления. Сэм расположился с журналом в кресле за столом, закинув на него ноги. И на нём же рядом с телефоном оставался оставленный Пирсом стакан с кофе. Пирс потянулся за стаканом. Сэм взглянул на него поверх страниц, хитро сверкнув глазами.

– Что? – не выдержал ехидства Сэма Пирс.

– Что – «что»? – с задором переспросил Сэм.

Зная Сэма, Пирс сразу же подумал о подвохе.

– Что ты сделал? – спросил он.

– Ничего. С чего это я сразу же?! – возмутился Сэм.

Пирс подумал спросить у Дамиана или у Дугласа о явном довольстве на лице Сэма, но быстро решил, что кофе того не стоит и вернул стакан на место.

– Можешь забирать.

– Да? Мм… Спасибо, – заулыбался в открытую Сэм, демонстративно взял стакан и отпил из него. – Надо бы тебя почаще посылать за кофе… для меня.

– Да иди ты, – цыкнул Пирс и направился к Дамиану с Дугласом.

Подойдя, он машинально уставился на мониторы, подумав включить те, что были с погашенными экранами, и невольно подслушал разговор товарищей.

– Я тебе говорю, у А-пятого эффективная дальность больше, – доказывал Дамиан.

– Это при каком калибре то? – запрашивал Дуглас.

Они как обычно спорили об охотничьих ружьях, в чём Пирс ничего не понимал. Ну, то есть до встречи с ними. Но и даже теперь, зная немного, от них же, уже хоть что-то о нарезках стволов, патронах, прицелах и чоках, так и не заразился их любовью к оружию. Ему хватало стрелковой подготовки и на работе.

Пирс присмотрелся к изображению с третьей камеры, той, что барахлила и выдавала изображение с помехами – заключённый забился на ней в угол, присев на корточки и обхватив голову руками.

– Слушайте. Вы смотрели третью? – обратился к товарищам Пирс, указывая на экран.

Дамиан и Дуглас отвлеклись и направили взоры на монитор.

– Чего это с ним? Прячет что ли чего? – предположил Дуглас.

– Или может быть ему плохо. Надо проверить, – отозвался Дамиан. – Включи-ка свет.

Он первым встал с кресла и, мотнув головой, указывая Пирсу, направился к выходу. Возле двери он заглянул в арсенал и достал две электрошоковые дубинки, передав одну напарнику. Сэм сопроводил их внимательным взглядом, но от комментариев воздержался. И правильно сделал: Пирс всё ещё мечтал дать ему пинка под зад.

Напарники вышли по направлению к третьей камере.

Техник появлению оружия в руках охранников значения не придал и спокойно продолжил заниматься своим делом. Пирс и Дамиан остановились у двери. Дамиан потянулся за ключом и вскоре открыл камеру, внимательно заглядывая внутрь.

«Одиночки», как и было должно, гостеприимством не блистали. Крохотные холодные бетонные коробочки позволяли лишь с дюжину шагов в длину и четыре-пять – в ширину, тотально ограничивая волю заключённых. Вдоль продольной стены располагались нары, ещё больше ограничивая пространство. И больше ничего. В этих камерах в отличие от стандартных, на двоих-четырех, не имелось ни тумбочек, ни белья, ни окон. Воздух был застоявшийся, вентиляция работала скорее «для галочки», нежели для создания условий. И лишь встроенная в неё видеокамера, незаметная несведущему глазу, да светильник, обрамленный каркасом в виде стальной решетки, излучали отголоски отрезанной от заключенного цивилизации.

Дамиан вошёл первым, выставив перед собой «шокер». Пирс оставался пока в дверях, держа в поле зрения всю камеру. Заключённый оставался неподвижен, по-прежнему забившись в угол и что-то еле слышно бормоча себе под нос. Дамиан приблизился к нему.

– Эй! А ну, встань!

Заключённый не отреагировал, продолжая сидеть на полу. Дамиан повторил команду, но реакция была всё той же. Тогда он взялся за плечо заключенного и потряс.

– Крысы!.. – вдруг громко заявил заключенный.

Дамиан удивился, забегал взглядом по полу камеры. Но никаких грызунов видно не было, и не было ни следов, ни звуков, ни запахов. Хотя какая-то и могла сюда забрести, но навряд ли бы здесь обосновалась, скорее уж перебралась бы ближе к кухне.

– Ну и что? Подумаешь, какая-то крыса, – ответил Дамиан.

Заключенный снова замкнулся. Тогда Дамиан присел на корточки, чтобы взглянуть тому на по-прежнему прикрытое руками лицо.

– Крысы… Везде. Кругом… одни крысы! – тихо, но возбужденно бормотал заключенный.

Дамиан присмотрелся к нему. На открытом лбу и на кистях заключенного обнаружилось множество каких-то мелких царапин, и, кажется, небольшие укусы. Дамиан даже отшатнулся.

– Пирс! – позвал он напарника.

Пирс подошёл.

– Взгляни, – указал на заключенного Дамиан.

Пирс так же осмотрел того, невольно припоминая недавний хруст и пытаясь связать оба события воедино.

– Может врача? – предложил Дамиан.

Пирс посчитал озадаченность товарища преувеличенной, ведь это были всего лишь царапины. Но после задумался о всяких болезнях, что, как правило, переносили грызуны и подметил психическое состояние заключенного. Тот мог не на шутку перепугаться нападения на него животного. Но и раз оно напало, значит, могло быть чем-то заражено. Пирс кивнул.

– Надо сообщить, – согласился он и поспешил обратно к посту.

Но на выходе он натолкнулся на техника, чуть ли не сбив его с ног. Тот, испугавшись, отступил назад, выставив перед собой руки.

– Ты чего? – спросил Пирс.

– А… другой ключ есть? Мне бы проверить… замок, – немного запинаясь, принялся объяснять техник.

– Подожди. Не сейчас, – отстранился Пирс и направился дальше.

– Ещё… Из четвертой камеры… просит, чтоб его соседа увели куда-нибудь подальше… отсюда, – добавил техник Пирсу вслед.

Пирс остановился и перевел на техника удивленный взгляд. Он тут же захотел отчитать его за то, что тот позволил себе общаться с заключенным. Но вдаваться в подробности пока не стал, отбросив сейчас лишние мысли, промолчал и побежал дальше на пост.

Дуглас перевёл взгляд с монитора на вошедшего в комнату охраны Пирса.

– Ну, чего там у вас? – спросил он.

– Да хрен знает! Заключенного то ли покусала крыса… то ли он с ума сошёл, – даже не подумав, насколько странно это прозвучало, сообщил Пирс.

Дуглас скривил лицо.

Пирс схватил телефонную трубку и потянулся через Сэма к кнопкам набрать номер диспетчерской. Сэм же только сейчас вынул из уха наушник, соответственно пропустив все ранние слова Пирса.

– Чего опять? – вновь оскалился Сэм.

– Ничего! – зло ответил ему Пирс. – Лучше б помог Дамиану.

Пирс протянул Сэму электрошоковую дубинку, не утруждаясь объяснениями. Затем он приложил трубку к уху, но из динамика вместо ожидаемого голоса диспетчера раздался странный скрежет, переходящий в монотонный гул. Затем последовал хлопок, и в комнате погас свет.

– Это ещё чего вдруг? – незамедлительно поинтересовался Дуглас, ведь сбои электричества в тюрьме были недопустимы.

Все замерли, пытаясь разглядеть хоть что-то в образовавшейся темноте. Вскоре питание восстановилось подачей энергии с резервных генераторов, и свет снова зажегся.

Из коридора донесся крик.

Сэм отбросил журнал, вскочил с кресла, только теперь выхватив из рук Пирса дубинку, и подбежал к дверям. Пирс так же, последовав его примеру, отбросил трубку и так же поспешил к выходу.

В коридоре посередине в оцепенении стоял техник с фонарем в руках и светил куда-то в сторону выхода из сектора. Луч света заметно подрагивал. Дальше по коридору из камеры с заключённым в том же направлении выглядывал Дамиан. Оба были явно чем-то ошарашены.

– Чего тут у вас? – спросил Сэм.

Техник и Дамиан перевели взгляды на Сэма с Пирсом.

– Чертовы крысы! – через несколько секунд выругался Дамиан.

– А. Так все-таки завелась? – усмехнулся Пирс.

– Завелась?! – повысив голос, переспросил Дамиан. – Да их тут целая стая! Не меньше сотни! Просто гурьбой пронеслись! Я чуть в штаны не наделал.

– Постой-постой, – удивился Пирс. – Ты чего? Откуда им стольким взяться?

– Не знаю. Но их было столько, что они чуть ли не по мне лезли. Вон, спроси парня, они все сюда в коридор ломанулись, – указал на техника Дамиан.

Тот часто закивал, подтверждая слова охранника.

– Да не может быть, – вынес вердикт Сэм. – Померещилось в темноте. А вы со страху тут же и обделались.

– Ага! Если бы ты был тут в камере, заговорил бы иначе, – обиженно произнёс Дамиан.

Сэм отмахнулся и обернулся, чтобы возвращаться на пост.

– Зовите, если случится что-то действительно серьёзное, – добавил он.

А Пирс, вспомнив про замкнутого заключённого, направился вместе с Дамианом к камере номер три.

– С заключённым чего? – спросил он у напарника.

Тот пожал плечами.

– Когда свет погас, сразу же, откуда не возьмись, налетели эти твари. Ну, я и попытался отпугнуть их шокером. Боюсь, мог и его задеть.

Напарники вошли внутрь и обнаружили распластанное на полу тело заключённого. Пирс подбежал и склонился над ним, чтобы послушать дыхание и сердцебиение. Но как только увидел его вблизи, отшатнулся, упав на «пятую точку».

Тело заключенного оказалось всё в крови из-за многочисленных ран, словно кусками выдранных прямо через одежду клочьями кожи и плоти. Лицо и руки были «обглоданы», нос и губы вовсе отсутствовали. Под телом начала скапливаться лужа крови. Было понятно и без осмотра, что он уже мёртв.

– Да что тут произошло? – спросил Дамиан, словно не он был свидетелем случившегося в камере, а Пирс.

Пирс уставился в одну точку, переваривая ситуацию.

– Нужно выводить других из сектора, – решил Пирс.

Он ещё раз взглянул на бездыханное тело и вскочил на ноги.

Снаружи их снова встретил техник с большими округлёнными глазами. Он всем видом излучал потребность выговориться, но понимал, что у охранников и без него навалилось забот, и поэтому промолчал. А возле соседней камеры – второй – снова объявился Сэм, перебирая ключи на связке.

– Сэм? – Пирс и Дамиан поспешили к товарищу.

Тот оглянулся.

– С видео пропало изображение, – объяснил Сэм. – Но я никак не могу открыть дверь. Ключ вроде тот… но не проворачивается.

Сэм в качестве доказательства вставил ключ в замочную скважину и попробовал его провернуть, но тот не поддался.

– Ну-ка дай, – тут же влез Дамиан, отстранил Сэма и схватился за связку. Затем он поднял ключ, чтобы рассмотреть его и, убедившись, что это тот, так же попытался отпереть замок. Но снова безрезультатно. Тогда он с силой стукнул в стальное полотно двери, лишь получив от неё отдачу.

– Эй! Отзовись! – закричал он на дверь, обращаясь к запертому за ней заключенному камеры под номером два.

Ответа не последовало.

Дамиан прижался к двери ухом, постучал ещё раз чуть выше, затем зачем-то чуть ниже.

– Странно… – задумался Дамиан.

И, недолго думая, он потянул за ручку «шторки» перекрывающей вытянутое смотровое окно на двери.

– Дайте фонарь!

Сэм передал Дамиану источник света, и тот направил луч на окно. В нём высветилась какая-то серо-коричневая масса. Все трое застыли в недоумении, естественно не ожидая увидеть подобное.

– Грунт? – задался вопросом Пирс и потянулся к окну.

Надавив на массу кончиками пальцев, он отделил от неё часть и из окна посыпались крупицы.

– Глина, – осмотрев массу в руке, сделал вывод Пирс.

– Твою ж … – выругался Дамиан и с новой силой набросился с кулаками на дверь.

Сэм продолжил заниматься замком.

Из следующей камеры – из первой – послышался голос заключенного. Он звал на помощь. Пирс сказал товарищам оставаться и продолжать заниматься дверью, а сам пошёл к первой камере.

Уже побаиваясь, что и здесь будут проблемы с замком, сперва он осмотрел дверь и прислушался. После открыл смотровое окно и заглянул через него внутрь камеры.

Никакой преграды здесь не оказалось, пространство внутри просматривалось. Только всё было во мраке, и невозможно было что-либо различить. Пирс вставил ключ в замок и повернул. Тот без запинки подчинился. Дверь отворилась, и Пирса тут же окатило сильным потоком воздуха, он даже отошёл на пару шагов назад.

Свет из коридора проник в камеру. Вот только в ней не оказалось пола – стены уходили вниз, будто в огромный тоннель, дна которого не было видно. По крайней мере, свет до него не доходил. И без того немало ошарашенный, Пирс даже забыл увиденному удивиться.

– Ну, наконец-то! – раздалось откуда-то сверху. – Я уж думал, меня тут бросили.

Пирс посмотрел наверх, но дверной проём ограничивал освещение, поэтому проглядывались лишь общие черты заключённого, каким-то образом попавшего наверх.

Пирс побежал к Дамиану, выхватил у него фонарь, затем вернулся к первой камере.

Луч сперва направился вниз в тоннель, осветив его куда дальше, чем свет от ламп в коридоре. Но и даже он не достал до «дна» образовавшейся пропасти. После Пирс посветил наверх. Там у потолка оказался «парящий» у самой плиты заключённый. Точнее даже к ней прижатый. И он ни за что не держался, да и даже если и хотел, то держаться ему было не за что. Пирс не знал, что и сказать.

– Вытащите меня отсюда! – жалобно воскликнул заключённый.

– Д-да… Да! Сейчас. Подожди, – обнадёжил его Пирс.

От череды сумбурных событий его мозг стал работать гораздо быстрее, чем обычно, отстранившись от происходящего в камере и в коридоре, и от этого его взгляд стал отрешённым.

К этому времени, отринув попытки открыть замок, Сэм подошёл к Пирсу и так же в недоумении уставился на представшую пред ним картину.

– Ты как туда взобрался? – спросил Сэм.

– Откуда мне знать! Я спал! Может, уже поможете, чем стоять тут столбом?! – огрызнулся в ответ заключённый.

Пирс отстегнул с пояса наручники и бросил их в тоннель. Те беспрепятственно полетели вниз и, лишь раз стукнувшись об стену, вскоре пропали из виду. И больше звуков не последовало.

– Дай-ка мне твои, – через минуту попросил Пирс у Сэма.

Но не успел тот и потянуться к поясу, как наручники, брошенные Пирсом, пролетели обратно вверх, причём с такой скоростью, что сопровождались свистом и звонко ударились об потолок.

– Ну, ничего себе бумеранг, – прокомментировал Сэм.

– Э-эй! Так и задеть можно! – испугался заключённый.

– Так, ладно, есть идея, – заявил Пирс. – Давай за пожарным рукавом…

– А? А. Ага, – уловил мысль Сэм.

Охранники прошли до пожарного щита, где взяли скрученный катушкой рукав. Дамиан удивленно сопроводил их взглядом.

– Ему уже не помочь, – имея в виду заключенного во второй камере, обратился к напарнику Пирс. – Надо спасать тех, кого ещё можно спасти.

– Говоришь так, словно понимаешь, что тут происходит.

– Догадываюсь… – Пирс осмотрелся по сторонам. – Похоже на землетрясение. Все признаки на лицо: перебои электричества, разломы стен и осыпания грунта. Отсюда и здание трещит по швам.

– А ведь он прав, – согласился Сэм. – Ведь даже крысы, как говорится, и те сбежали.

– Крысы бегут с тонущего корабля. Говорят, – уточнил Дамиан.

– Неважно. Животные чуют опасность, и значит, нам тоже надо выбираться, – пояснил Пирс.

– Нет, постой, ты это сейчас серьёзно? Я думал, ты шутишь, – сник Сэм.

– Ну, а что, по-твоему, происходит? – спросил в ответ Пирс.

Сэм промолчал. Дамиан потёр глаза, словно надеясь, что все это ему только приснилось.

– Ладно, слова словами, но парня надо вытаскивать, – напомнил о заключённом в первой камере Пирс.

Все трое вернулись к камере.

– Эй, ты там? – позвал заключённого Пирс, как будто тот мог выбраться из неё самостоятельно.

– Конечно тут! Куда я денусь?

– Хорошо. Сейчас мы кинем тебе пожарный рукав.

Охранники размотали катушку. Сэм и Дамиан схватились за один конец, приготовившись к «перетягиванию каната», а другой – Пирс нацелился подбросить к заключённому.

– Готов? – замахнулся Пирс и, получив подтверждение, метнул конец с муфтой к потолку рядом с «пленником».

Наконечник, подобно наручникам, стукнулся о плиту, и заключённый вцепился в него руками.

– Так, держись! Мы тянем! – скомандовал Пирс, и мышцы на его руках вздулись от нагрузки.

Заключенный, так и не оторвавшись от потолка, заскользил по нему вслед за рукавом. А затем, достигнув стены, подобно улитке обогнул угол и перекочевал на вертикальную поверхность.

Когда заключенный ухватился за верх дверного проёма, Пирс отпустил рукав и бросился к нему, хватая за кисти. Сэм и Дамиан последовали его примеру, и через пару секунд тот буквально «вывалился» из камеры в коридор, опрокинувшись на пол, тяжело дыша. Охранники отступили от спасённого.

– Нет, слушайте, тут явно что-то не так. И дело не в землетрясении, это точно, – прислонившись спиной к стене, переводил дыхание Сэм. – К тому же, если такая хрень по всей тюрьме, должна была сработать тревога, или к нам прислали бы кого… Чего там Дуглас молчит?

Сэм оттолкнулся и пошёл искать напарника. Дамиан тем временем потянулся к наручникам, чтобы сковать только что спасённого заключённого. Тот, естественно, засопротивлялся.

– Мужики! Вы чего? Дайте хоть в себя-то прийти! – взмолился заключённый.

Дамиан его не слушал и успокоился только тогда, когда на запястьях того щёлкнули замки кандалов. Заключённый устало прижался к полу.

Сэм остановился у входа в комнату охраны, чего-то разглядывая на полу, затем присел на корточки. Пирс, заметив это, подошёл к нему. Приблизившись, он увидел, что освещение вновь потускнело, вот только не сразу понял, что это из-за того, что некоторые лампы оказались просто-напросто разбиты. Но значения этому придавать оказалось некогда – посреди дверного прохода и дальше по коридору тянулся широкий размазанный кровавый след.

Дуглас пропал. Его кресло пустовало чуть в стороне от пульта охраны. А на том горели индикаторы зелёным цветом. Охранники переглянулись, без слов решив, что это дело рук освободившегося заключённого.

Сэм первым делом побежал к оружейной. А Пирс обернулся к камерам. Четвертая была открыта… Маверик!

Проверять ворота в «Одиночки» Пирс не стал, без сомнений они были открыты, но Маверик не мог проскользнуть мимо охранников незаметно, хоть те и были заняты, значит оставался всё ещё где-то в секторе. Или всё же как-то сбежал? Пирс уже начал сомневаться в собственных догадках о происходящем, но ясно было одно – Дугласа уже нет.

Сэм вышел из комнаты, держа перед собой пистолет, и последовал по кровавому следу. След тянулся вдоль стены до туалета и заворачивал в него. Пройдя до края, Сэм прижался к углу и заглянул за него.

Чего он там разглядел, Пирсу было неизвестно, но он отчётливо увидел, как тот ужаснулся и принялся, не раздумывая, во что-то стрелять. Выпустив не менее половины обоймы, он стал отступать, а затем и вовсе пустился наутёк подальше от входа. И в ту же секунду из помещения полетели осколки бетона, железа и кафеля. Прутья металлической арматуры, словно копья, вонзились в стену напротив. Переплетённые меж собой и с массивными кусками бетона они больше походили на щупальце осьминога, вырванное из каменной стены. «Придаток» этот вновь дёрнулся, выгнулся дугой, и из проёма посыпались новые осколки здания. Стены рассыпались буквально на глазах, оголяя свои решётчатые остовы из стальных прутьев, которые в свою очередь извивались подобно змеям и переплетались меж собой, как корни растений.

Из туалета показалась часть огромного «кома» с торчащими во все стороны, будто иглы, прутьями. С их помощью «он», вонзаясь в стены, пол и потолок, подтягивал всё свое «остальное» к коридору. Картина эта походила на морское чудовище, выброшенное на берег и пытающееся добраться до воды. Вот только чудовище это было из бетона и стали и вместо криков издавало жуткий скрежет.

Сэм обернулся и вновь открыл огонь по «голему». Пули со звоном впивались в «каменную плоть» или отскакивали от «стальных жил», но, похоже, не причиняли ему совершенно никакого вреда. Патроны в обойме закончились, и Сэм потянулся за новой. По стене справа от него и сверху – почти у потолка пробежали трещины, и из них в мгновение ока, словно хлысты, выскользнули прутья и устремились на охранника.

Сэма снесло от удара в сторону. Пистолет вылетел из рук, ускользая по кафелю под обломки, а его самого прижало к стене напротив. Пирс, кажется, даже услышал хруст ломающихся костей. Пара секунд – бедолага не успел даже и закричать, а после уже не мог из-за раздробленной груди.

Трещины начали расползаться по всему коридору. Пирса сковало на месте. Он понимал, что нужно бежать, иначе следующим может оказаться он сам, но части тела его не слушались.

Дамиан вывел напарника из оцепенения. Он схватил Пирса за рукав и потянул к воротам-решёткам – к выходу из сектора. Пирс последовал, а в стену, позади места, где он только что стоял, хлестнула новая порция железобетона. В воздухе облаком поднялась пыль, всюду разлетались куски керамики, цемента и шпатлёвки – пост за считанные секунды превратился в груды строительного мусора, и оставаться на нём стало невозможным.

 

Пирс бежал вслед за Дамианом и спасённым заключённым из первой камеры и никак не мог избавиться от отпечатавшейся в глазах картины произошедшего. Сумбур происходящего не поддавался никакому объяснению. Троица свернула за угол и остановилась перевести дыхание.

– Похоже, прекратилось, – предположил Дамиан, прислушиваясь к «затишью» позади. – Куда там Сэм палил? – спросил он Пирса спустя несколько секунд.

– Не знаю. Всё рушилось, и… Я не успел разглядеть толком, – уставившись перед собой в пол, произнёс Пирс.

– Да. Жалко ребят. Обвалилось на них не слабо. Но сейчас не время их оплакивать, нужно выбираться. – Дамиан подошёл к дверям лифта и нажал на кнопку вызова.

– Думаете, хорошая идея – ехать на лифте, когда здание трещит по швам? – спросил заключённый.

Теперь звуки доносились с других этажей основного блока. Крики, стук и скрежет на фоне завывающей сирены означали, что неладное происходило не только в их секторе. Сверху раздались выстрелы. Дамиан посмотрел на заключённого.

– Предупреждаю, любая выходка, и разговор будет коротким. Слышишь?

Заключенный промолчал, сверкнув глазами на Дамиана в ответ.

Лязг на верхних этажах повторился, становясь всё громче и отчетливее. По стенам и полу пошла вибрация. Звук начал становиться более высоким и устойчивым. И вдруг мимо дверей без остановки, на большой скорости пролетел по шахте вниз лифт. Последовал мощный удар, сопровождаемый грохотом и сотрясанием стен.

Дамиан отскочил от дверей, неосознанно спасаясь от возможной опасности, и пригнулся. Крики наверху только усилились. Не трудно было догадаться, что заключённые, не упуская случая поднять восстание, теперь чинят в тюрьме анархию.

– Нужно достать оружие, – словно сам себе дал указание Дамиан. – Ну же, нечего расслабляться. Пошли!

Они встряхнулись и вышли на соседствующую с шахтой лифта лестничную площадку.

На ней оказалось на удивление спокойно – свет горел ярко, по крайней мере, так казалось после потёмок в коридоре, следов разрушений в глаза не бросалось, и даже звуки показались приглушенными, словно они и вовсе попали в соседнее здание. Почувствовав себя в некоем подобии безопасности, все трое резко ощутили усталость.

Дамиан посмотрел вниз в проём меж идущих параллельно друг к другу лестниц, прикидывая дальнейший путь. Идти в подвал, к арсеналу? Хотя его уже вполне могли растащить, или путь до него может быть отрезан завалом. Либо идти сразу наверх в надежде, что ситуация по-прежнему под контролем охраны.

Вдруг заключённый, дождавшись момента, когда Пирс и Дамиан отвлекутся, сорвался с места и побежал наверх. Напарники бросились за ним.

Пирс бежал последним и не сразу заметил, как под ногами начало что-то похрустывать. Пробежав так ещё несколько ступеней, он отчетливо разобрал, что все поверхности, и стены, и поручни, были покрыты ледяной коркой. Вся лестница оказалась в изморози, а воздух вдруг стал «обжигать» легкие.

Следующий пролет предстал уже сплошным слоем снега со льдом, словно они очутились внутри морозильника. Холод стал пронизывающим и сковывающим движения. И тут Дамиан остановился и резко отскочил назад.

Его правая нога и левая кисть оказались буквально охвачены льдом подобно гипсу. Ему пришлось ухватиться за Пирса, чтоб не упасть. А Пирс поднял взгляд и опознал заключённого бежавшего всего в нескольких метрах впереди от Дамиана. Он застыл на десятке ступеней выше в позе, как и бежал, и был полностью покрыт льдом с ног до головы.

– К-какого?! – Пирс впал в замешательство.

Дамиан зашипел от боли, выпуская в воздух теплые пары дыхания. Пирс поспешил оттащить напарника вниз подальше от ледяной ловушки, и, спустившись на полпролета, опустил Дамиана на ступеньки.

– Ты как? – спросил Пирс у товарища.

– Проклятье! – отозвался Дамиан. – Я уже ничего не понимаю! Он сделал три шага и застыл, как статуя. А затем меня окатило… холодом.

Дамиан попытался пошевелить побледневшей рукой, но та его не слушалась. Пирс наблюдал за ним, не зная, чем помочь. Затем, вновь вспомнив про арсенал, решился.

– Я пойду вниз на разведку. Поищу аптечку, – предложил Пирс. – Подожди пока здесь. Я быстро.

Пирс устремился по ступеням вниз. Вернувшись на этаж «Одиночек», откуда они начинали подъём, он подметил, что температура вновь нормализовалась. «Всего несколько метров в высоту, и такая разница», подумал он и с опаской продолжил спуск.

Спустившись ещё на пролёт, он почувствовал духоту и тепло исходящее от стен. Еще ниже жар оказался такой, что краска на стенах пошла пузырями, и он побоялся, как бы ни воспламенилась одежда, и в итоге развернулся.

Поднявшись чуть выше, где жара была ещё не столь мучительной, он присел на корточки, вытирая уже выступивший на лбу пот. Уже даже не пытаясь строить предположений, он лишь усиленно думал о том, как поступить дальше. Похоже, что они оказались в ловушке, как бы ни хотелось это отрицать. Сзади – завал, сверху и снизу – невероятные условия, в которых не то, что пройти, невозможно было выжить. Пирса охватило отчаяние безысходности.

И вдруг он заметил, что за «плавящейся» площадкой на цокольный этаж обгоревшая дверь была открыта. И мало того – в проходе сразу за ней на полу что-то лежало. Пирс присмотрелся. Это оказалась куртка, причем очень знакомая. Где-то совсем недавно он её уже видел. Точно, это же куртка техника! Он уже совсем забыл про него и даже если б и вспомнил, то подумал бы, что тот остался под завалом на посту. Мысли о том, что техник смог выжить и при этом ещё как-то выбрался с лестницы, вернули Пирсу былую уверенность.

Пирс посмотрел на куртку внимательнее. От неё поднимался дым, а точнее пар, догадался Пирс. Тогда он вскочил и побежал к Дамиану.

Тот по-прежнему сидел на ступенях, разминая конечности.

– А, уже вернулся, – поприветствовал Дамиан товарища. – Разузнал чего?

– Кажется, я знаю, как спуститься вниз, – сообщил Пирс, снимая на ходу с себя куртку. – Нужно охладить одежду, тогда, если быстро пробежать пролёт, то она не успеет загореться.

– Чего? – изумился Дамиан. – Загореться?

– Да. Внизу пекло, как на раскаленных углях. Но я видел куртку. Понимаешь. Техник смог там пройти. А значит, и мы сможем. Давай, раздевайся.

Говоря всё это, Пирс успел разуться и снять штаны, и теперь стоял посреди лестничной клетки, трясясь от холода и связывая свою одежду узлами меж собой. Затем он соединил всю эту вязанку с ремнем и бросил на ступени, где Дамиан получил переохлаждения. Одежда тут же покрылась мелкими белесыми кристалликами.

– Ну же, давай, – поторопил Пирс Дамиана.

Тот, видя взволнованное состояние товарища, решил согласиться и последовал его примеру, раздевшись и закинув свою одежду так же в «капкан холода». Через минуту они достали её, превратившуюся в несгибаемые куски льда. Затем, спустившись, подождали, пока ткань хоть чуть-чуть подтает и приобретет гибкость, и только тогда смогли снова одеться.

Это было настоящим испытанием, все тело жгло, как раскаленным металлом, при этом дрожь ни на секунду не отпускала их тела. Но основное испытание было ещё только впереди. Пирс повязал на голову рубаху, оставив лишь щель для обзора, втянул кисти рук в рукава куртки и встал на верхнюю ступень конечной лестницы, после которой уже начиналась раскаленная площадка. Корка на одежде тут же начала заметно таять. Медлить было нельзя. Он наметил путь до дверного проёма, прикрыл глаза, прижав к лицу рукав, и как мог быстро побежал по ступеням.

Спускаться, почти что наугад, было нелегко. Пирс боялся оступиться и упасть, поэтому с опаской всё же поглядывал себе под ноги и, лишь когда последняя ступень оказалась позади, позволил себе закрыть глаза. Он знал, что площадка была длиной три-четыре шага, но, даже отсчитав их, сделал ещё столько же, чтоб пересечь её наверняка. И только после этого он открыл глаза.

Пирс оказался в коридоре, оглянулся – куртка техника лежала позади – значит, он сумел пробежать невредимым. Немного придя в себя, он почувствовал сильный жар, исходящий от его одежды. На ней не осталось и следа влаги, и теперь он был весь окутан парами и походил на огромный кусок колышущейся ваты. Ноги прилипали к полу, подошвы сапог оплавились, а к металлическим элементам одежды невозможно было прикоснуться. Но самое главное – он перешёл и остался жив. Теперь очередь Дамиана.

– Дам. Я смог! Слышишь?! Теперь ты, дружище! – возликовал Пирс.

Дамиан ступил на исходную позицию, так же обмотавшись одеждой как мумия. Его нога уже отогрелась и уже была в меру подвижна для бега. Дамиан перекрестился и рванул навстречу опасности.

Шаг, второй, третий. Вот он уже спустился на площадку… Пирс дожидался товарища возле входа, чтобы поддержать и дать понять, когда можно будет остановиться. Дамиан сделал два спринтерских рывка, оттолкнулся, и в этот момент на его груди вспыхнуло пламя. Оно вырвалось буквально как из горелки – направленным потоком.

Дамиан влетел в проём, и огонь разошелся по всей лицевой части его куртки. Пирс тут же вцепился в плечи Дамиана, и повалил его на пол. Затем взялся за край своей рубахи и стал сбивать ей пламя.

Через несколько ударов огонь погас. Запахло палёным. Повезло, что пламя не перекинулось на рубашку или на Пирса, или куда-то ещё. Дамиан лежал на спине, тяжело дыша. На его груди черным обгоревшим кругом зияла дыра в куртке. Кожа покраснела от ожога, а в самом его центре остывало «впекшееся» в кожу, поблескивающее золотом кольцо, похоже на обручальное. Дамиан скорчился от боли и зарыдал.

– Я… Я должен был ей всё рассказать! Должен был! Я больше не могу скрывать! – произнёс Дамиан сквозь слезы.

Похоже, что он был в шоке. Пирс схватил его за шиворот и принялся трясти.

– Дам! Дамиан! Очнись же.

– Это было лишь раз! Лишь раз! Я же люблю её… – Дамиан продолжал, совершенно не реагируя на Пирса.

Тогда Пирс стянул с головы Дамиана рубаху и влепил ему хорошую пощечину. Взгляд того изменился, он часто заморгал, осматриваясь по сторонам, затем схватился за ожог.

– Ай! Как больно!

– Ну, наконец-то пришёл в себя, – Пирс отпустил Дамиана и сел рядом.

– Что случилось? – превозмогая боль, спросил Дамиан.

– Предполагаю, у тебя был тепловой удар, – ответил Пирс. – Сможешь идти? Выглядишь неважно.

Дамиан заметил кольцо, но виду не подал, прикрыв его рукой.

– Не знаю, попробую. Жжёт как на сковороде!

Пирс встал и помог Дамиану подняться на ноги. Закинув его руку себе на плечо, они продолжили путь в сторону арсенала.

 

Свет снова стал тусклым, стены вновь в разломах, в трещинах и сколах. Под ногами хрустели обломки, битое стекло и различный мусор. В воздухе оседала пыль. Пирс задумался, что за всё это время им ещё никто не повстречался. Ни другие заключённые, ни иные охранники. Даже не было раненных или попавших под завал. Это наталкивало на мысль, что, возможно, уже вовсю началась эвакуация, и все давно уже покинули здание. Он решил хоть как-то подбодрить раненного товарища.

– Когда выберемся, с тебя ящик пива, не меньше, – заявил Пирс.

– Ага. Ещё чего! – тут же отозвался Дамиан. – Уже забыл, что если б не я, то ты бы так и остался стоять столбом возле камер. Квиты.

– Ладно. Вместе напьёмся. Мы с тобой ещё погуляем, дружище.

Но вдруг впереди послышались голоса. Скорее всего, тех, кто их опередил и, возможно, уже добрался до арсенала. Вот только кто? Охрана? Или заключённые? Пирс замер, прислушиваясь.

– Я проверю, – предупредил он Дамиана

– Постой… – скривившись в гримасе, задержал его Дамиан. Он приподнял левую штанину, под которой оказались пристегнуты к голени ножны. Пройдоха всегда скрытно носил с собой нож, ведь недаром он был фанатом.

– Вот. Хоть что-то, – Дамиан вынул клинок и передал его Пирсу.

– Спасибо, – взяв оружие, поблагодарил Пирс и опустил Дамиана на пол близ стены.

Стараясь ступать как можно тише, что из-за осколков удавалось с трудом, Пирс подобрался к углу, из-за которого голоса стало слышно уже отчетливее.

– … и делов. Нечего с ними нянчиться.

– Лучше путь впереди идут. Дорогу проверяют.

– Кислый дело говорит. Сколько наших уже покоцало. А малой нам ещё и двери откроет. Он же технарь…

Пирс предположил, что речь идет о технике, чья куртка осталась лежать около входа. Он выглянул из-за укрытия в коридор, некогда обширный, но теперь большая его часть пребывала под завалом. Он насчитал четыре фигуры с фонарями в руках: один рассматривал завал, второй шёл в противоположную сторону ближе к Пирсу, и ещё двое оставались по центру. Перед ними на коленях стояли ещё двое. Пирс узнал техника и Маверика. Очевидно, что эти четверо не были к ним благосклонны, и разговор шёл о решении, как с ними поступить. А ведь на их месте могли бы оказаться Пирс с Дамианом.

Ближайший с фонарём подходил к Пирсу всё ближе и ближе, и вот-вот мог достичь его укрытия. Пирс замер. Выбегать навстречу было слишком рискованно, тот мог быть вооружён. Но подобраться тихо было невозможно из-за сора на полу. Пирс сжал сильней рукоять ножа, готовый в любой момент пустить его в дело. Заключённый на какое-то время отвёл луч фонаря в сторону, и Пирс, больше не выжидая ни секунды, выскочил из-за угла.

 

—–

 

«Тогда я думал, что это конец. Был уверен, что живыми они нас уже точно не отпустят», отражалось в отчёте техника. «Я не совсем отчётливо помню… Началась перестрелка. Точнее сначала одного из бандитов, того, что отошёл дальше по коридору, кто-то схватил. Охранник, по-моему. Он обхватил его, прикрывшись им же… словно щитом. Возможно, он нас и спас. Если бы он не появился, я не знаю… Началась стрельба. А потом… Я бы сам не поверил, если бы не увидел это воочию. Маверик оттолкнул меня в сторону, накинулся на ближайшего бандита, выхватил у него фонарь. А того буквально разорвало на части… Ну, не знаю, как описать. Он раздулся, как мыльный пузырь и… просто лопнул! Во все стороны полетели его ошмётки. И этот рой. Поднялся гул, словно от роя ос… или пчёл. Бандиты закричали, стали отмахиваться. Я испугался. Пополз за колонну. А дальше боялся выглянуть из-за неё, чтобы ещё хоть что-то разглядеть. И сидел там до тех пор, пока все звуки не заглушил шум от лопастей вертолётов.

Маверика я больше не видел. Не знаю, куда он мог деться. Сбежал… Да, я помог ему выбраться из камеры. Я осознаю свою вину, но… Там же всё рушилось! Ведь из-за этого мы не стали с ним в сговоре?!..»

Далее пошли отчёты охранников из других секторов и документы с анализами причин и последствий разрушений здания тюрьмы.

Начальник гарнизона отправил в пепельницу очередной окурок, нетерпеливо стуча пальцами второй руки по столу, и посмотрел на офицеров из-под своих густых нахмуренных бровей.

– Ну как вам? Занятное чтиво? – с иронией поинтересовался он.

Детектив Эндрю Биглз и сержант Джон Джонсон оторвались от документов, оценивая полученную информацию. Очень было похоже, или же им хотелось верить, что они вышли на искомого заключённого.

– Хм. Всё это весьма… странно, – высказался сержант Джонсон.

– Не то слово, парень, – отозвался начальник гарнизона. – В ту ночь тут случился настоящий шабаш!

– В таком случае, думаю, что мы как раз-таки вам поспособствуем, – намеренно предаваясь сомнениям, детектив Биглз снял очки и спросил. – Можно нам дубликат досье на этого Маверика? – ткнул он пальцем в бумаги на столе. – Я понимаю, что у вас и без того забот хватает. Но, если это окажется именно он – тот, кто причастен к событиям в кафе – то мы свяжем все концы, закроем дело,.. и он вновь будет полностью в вашем распоряжении.

– Да, пожалуйста, – с некоторой пренебрежительностью отреагировал начальник гарнизона. – У меня теперь таких в розыске не один десяток. Так что одним меньше, одним больше – мне всё равно. Главное, чтоб в итоге никто из них не разгуливал на свободе.

– Я вас понимаю. И поддерживаю, – согласился детектив. – Но хотелось бы ещё поговорить с кем-нибудь из охранников, принявших в ту ночь Маверика. Если это возможно.

– Мм-м. Пока что отыскался только один – Дамиан Хейз. Сейчас он в госпитале с сильным ожогом груди. И пока без сознания, – ответил начальник. – Остальные всё ещё не найдены. Завалы разбирают до сих пор.

– А другие охранники?

– Другие охранники работали в иных секторах тюрьмы и ни заключенных, ни охранников из блока одиночных камер не видели. Это отдельные помещения.

Детектив удручённо вздохнул и взглянул на наручные часы. Начала подкрадываться усталость от новой порции информации, и ему вновь хотелось посвятить какое-то время размышлениям.

– Что ж, спасибо вам за уделённое время. И за информацию, – поблагодарил Эндрю Биглз начальника гарнизона. – Вы нам очень помогли. Попрошу вас, если появится ещё какая-либо информация… или мысли, сообщать нам. В любое удобное для вас время.

– Хорошо, – пожал плечами тот.

– Удачи вам в поимке заключённых, – зачем-то добавил на прощание сержант Джонсон, и офицеры направились на выход.

 

 

5

 

4 марта. 18:30

 

– Личность Маверика удостоверена! – возбуждённо сообщил сержант Джонсон детективу Биглзу после разговора по телефону. – По фотокарточкам из полученного досье бармен подтвердил, что беглый заключённый, встреченный им в кафе, – это Маверик. Ориентировки уже разосланы.

– Хорошо… – безэмоционально, в отличие от сержанта, отреагировал детектив. Он осматривал труп, лежащий на выдвижном лежаке холодильной камеры морга, в который офицеры отправились после разговора с начальником гарнизона, и поэтому ответил не сразу.

– Что-то нашли? – заинтересовался, отметив сосредоточенность детектива, сержант Джонсон.

– Пока не знаю. Возможно… Взгляни сам, – предложил детектив.

Джонсон подошёл к лежаку с телом. Эндрю Биглз передал ему файл с результатами анализов крови умершего и, подождав, пока тот пролистает страницы, произнёс:

– Взгляни на зрачки, – указал детектив, светя фонариком на глаз мертвеца.

– Эмм. Ну и что? Они у всех расширены в момент смерти. Кто в здравом уме не испытает шок?

– Верно. Но показатель эндорфина запредельный. Человеческий организм не может выделять его в таком количестве, какой бы сильный стресс ни был бы.

– Да ладно. Это же… наркоман какой-то.

– Такой показатель не только у него. И у уже найденных охранников тюрьмы тоже. А ведь их проверяют перед каждой сменой. И это, что, кстати говоря, – детектив указал на файл, переместившийся в руки Джонсона, – вполне могло бы послужить основанием для вероятных галлюцинаций.

– Ну что ж, тогда это многое объясняет, – сыронизировал Джон Джонсон. – Можно закрывать дело.

Детектив посмотрел на сержанта с осуждением, желая высказаться по поводу неуместных шуток, но его немалый опыт и возраст позволили проявить сдержанность.

– Кстати о деле. Появилось что-либо о писателе? – строго напомнил Эндрю Биглз.

– Ох, да! Объявилась его жена. Элли Браун. Заявила о пропаже мужа. Со всей этой кутерьмой у меня просто вылетело из головы. Но ведь это нам и так известно, – сообщил Джон Джонсон.

– Это важная информация, сержант, – упрекнул его детектив. – Значима каждая деталь, любая мелочь может оказаться проясняющей в расследовании. Выясни её адрес, мы её навестим.

 

—–

 

4 марта. 19:11

 

Входная дверь отворилась, и на пороге перед офицерами предстала молодая женщина, красивая, но с явными признаками усталости на лице. Тёмные круги под её глазами говорили о стрессе и длительном отсутствии сна.

– Его нашли?! – тут же спросила она.

– Подождите. Элли Браун… – обратился к ней детектив Эндрю Биглз. – Мы занимаемся непосредственно расследованием происшествия в кафе «Роудсайд», где видели вашего мужа в последний раз. Я – детектив Биглз, и мой… напарник – сержант Джонсон.

Офицеры предъявили удостоверения, но блеск в глазах женщины моментально угас, и взгляд опустился.

– Его разыщут. Мы вам гарантируем. К его поискам привлечены все сотрудники департамента. Но для большей эффективности разрешите нам побеседовать с вами? Это может помочь нашему общему делу, – добавил детектив.

– Эм, хорошо… – Элли Браун робко отошла в сторону, освобождая офицерам проход в дом, и затем сопроводила их на кухню, где, по всей видимости, она занималась готовкой до их прихода. Полицейские расположились на табуретах за широким столом, и хозяйка принесла им по стакану воды и вазу с печеньем.

– О, спасибо, – порадовался угощениям сержант Джонсон.

– Элли… Можно я буду обращаться к вам просто? По-дружески? – предложил Эндрю Биглз.

– Да, пожалуйста, – грустно согласилась Элли Браун.

– Элли, расскажите нам, пожалуйста, о вашем муже поподробнее. О его работе, о его увлечениях, об окружении… О его мыслях. Пусть даже это будет казаться вам неважным, но вы всё равно говорите. Нам может оказаться полезной любая зацепка. Не стесняйтесь.

Элли задумалась. Её не каждый день просили рассказать краткое содержание жизни человека, пусть даже это человек близкий и родной.

– Я… Я тогда расскажу всё по порядку, чтобы… Мне так будет проще… Я думаю, – запинаясь, начала она. – С Ником мы познакомились ещё в студенчестве. В институте. Самое приятное наше время. Беззаботное… Потом, по окончании учёбы, расписались. Стали жить самостоятельно. Устроились на работу. Думаю, всё, как и у других нормальных людей. Я устроилась финансистом в одну небольшую фирму. А Ник… Ник никак не мог устроиться по специальности. Он всё мечтал стать учёным. Ну, или лаборантом для начала. В общем, хотел быть ближе к науке. Но всё как-то не везло… Спустя какое-то время друзья предложили ему поработать на стройке. Временно, пока не подвернётся стоящее дело. Ну, Ник согласился, нам в то время уже нужны были деньги. И, как обычно это бывает, работа его затянула не на пару месяцев, а на года. Так как в скором времени я забеременела, и вопрос в деньгах стал ещё более острым. Но мы справлялись… Худо-бедно, мы справились. Ника даже повысили до бригадира, – женщина сделала паузу, борясь с эмоциями и подбирая слова. – Вот тогда нас и настигла беда. Плохо ему стало прямо на работе. Оттуда же его отправили в больницу, где диагностировали заболевание сердца. Дисфункция клапанов. Требовалась срочная операция… Мы кое-как нашли деньги. А врачи вернули его буквально с того света. На какое-то время он даже впал в кому. Но всё обошлось. Слава Богу. Ник победил болезнь, но большие физические нагрузки ему стали запрещены. Соответственно о работе в строительстве больше не могло быть и речи. И после этого Ник изменился… Он стал задумчивым. Рассудительным. Стал больше уделять времени семье: мне и сыну. Словно… Словно как-то по-особенному стал ощущать ценность жизни. Да что уж, так и есть – часто ли даётся возможность родиться заново? Тогда же Ник стал писать. Сначала так, для себя, пока был на больничной койке. Затем это увлечение переросло в хобби, а после стало работой. Всё оказалось не так уж и плохо. Даже наоборот. Словно это была его судьба. Судьба – оказаться на грани и в результате, победив, найти своё призвание. И вот теперь… За что нам ещё такие испытания? – последние слова женщина произнесла навзрыд и уже не смогла сдерживать слёзы.

Сержант Джонсон даже как-то виновато взглянул на детектива, не ожидая, что обычная история на первый взгляд обыкновенного человека может принять такой оборот.

– Элли… Элли, посмотрите на меня, – попросил детектив Биглз.

Элли подняла заплаканные глаза.

– Мы его найдём. Вы слышите? Найдём. Чего бы это нам ни стоило. А вам нужно набраться терпения. Вам и вашему сыну. Чтобы справиться и с этим испытанием. Ведь Бог испытывает тех, в ком уверен, что они справятся.

– Вы так считаете? – с малой толикой надежды спросила Элли Браун.

– Да, – подтвердил детектив. – Одних он вас точно не оставит.

 

—–

 

4 марта. 19:58

 

– Что это было? – задал вопрос сержант Джонсон детективу Биглзу, когда они покинули дом писателя и его жены.

– Ты это о чём? – переспросил Эндрю Биглз.

– О том напутствии: «наберитесь терпения», – спародировал Джон Джонсон. – И зачем было давать эти обещания? Что если мы не найдем её мужа? Маверик мог, как взять его в заложники, так и уже избавиться.

Детектив неожиданно ухмыльнулся.

– Милосердие… – произнёс он. – Ей не нужны наши обещания. Ей нужен её муж. А то, что я сказал, было всего лишь человечным жестом. Мы выслушали её, и я дал понять, что мы увидели её тревогу. Ей нужно было поделиться.

– Хм, – задумался Джон Джонсон. – Ну, ладно. Ну а это «божественное испытание». Это-то зачем?

Тут Детектив остановился и внимательно посмотрел на молодого офицера.

– Джон. Я вижу перед собой смышлёного молодого офицера. Не дурака. Но тебе ещё многому предстоит научиться. Сдержанности и внимательности для начала, – сообщил детектив Биглз.

– Попрошу учитывать субординацию! – тут же возмутился сержант Джонсон. Но детектив его снова намеренно не слушал, продолжив путь к служебной машине, словно ничего и не произошло.

 

 

6

 

4 марта. 22:23

 

Этой ночью детектив Эндрю Бигл приготовился не спать. Он запасся съестным, кофе, терпением и уединился за столом в кабинете полицейского участка, раскрыв перед собой досье на беглого заключённого Маверика.

 

—–

 

20 февраля. 22:44

 

Войдя в свой кабинет, Шон Номад по прозвищу «Стингер» достал из шкафа бутылку с виски, стакан, наполнил его на треть и уселся в широкое кресло перед массивным резным столом. Не то чтобы он выпивал так каждый вечер, просто в последние дни его одолели воспоминания о войне, лезущие в голову самым наглым образом и независимо от происходящего вокруг. Это, конечно же, происходило и ранее, не раз и не два, и на счастье его подчиненных Стингер не «заболевал» в эти дни приступами агрессии. Но он, естественно, менялся.

Предавая всё строгим сравнениям, он задумался о том, насколько сложнее и в то же время проще было «там». Там, где для того, чтобы выжить, нужно было следовать определённым проверенным правилам. Здесь же – в мирном обществе – следуя правилам, наоборот ничего от жизни не получишь. Только геморрой на старость лет. Но и, с другой стороны, там не знаешь, что ждёт тебя завтра: или взятие стратегического объекта, или же засада в ущелье. Зато в верности товарищей сомневаться не приходилось. И в этом было всё предельно ясно – кто друг, а кто враг. Этой ясности Стингеру сейчас сильно не хватало. Возможно даже больше, чем оставшихся «там» товарищей.

Чтоб хоть немного разогнать смуту, Стингер подошёл к окну. Вечерний город горел огнями фонарей, вывесок и реклам. Сейчас в этом квартале было куда тише, нежели днём. Из здания по соседству доносились приглушенные басы – молодежь «тусовалась» на дискотеке. Хозяина этого заведения Стингер знал и никак не мог представить, как тот мог вести дела при таком шуме. Стингеру для размышлений и принятий решений нужна была тишина. Да и не понимал он этой… музыки. Хотя какое ему дело? Не ему учить их как жить, – снова одернул себя от праздных мыслей Стингер.

Внизу, под окнами, из теней переулка вышла какая-то фигура и направилась к зданию с вывеской «Ломбард» – именно к той двери, которая вела в контору Стингера. Авторитет вернулся к столу убрать бутылку. И не зря, через несколько секунд раздался телефонный звонок.

Стингер поднял трубку.

– Шеф? Тут к вам Маверик пожаловал. Говорит, долг принёс, – оповестил Стингера охранник с входа.

– Впустите, – распорядился Стингер и, допив из стакана, приготовился принять посетителя.

Ну а пока этого ещё не произошло, он, ради потехи, представил, как Маверик неуверенно идёт с плотно набитой спортивной сумкой. Как он крайне сосредоточен, морально готовясь к встрече с главой криминальной элиты, владеющим в городе несколькими ювелирными магазинами и контролирующим часть чёрного рынка наркоторговли. Как повторяет про себя заготовленные фразы. На минуту задерживается на площадке перед массивной железной дверью и только затем жмёт на кнопку звонка. Его встречает охрана, велит вывернуть карманы и показать, что в сумке…

Так что, когда Маверик достиг кабинета Стингера, то уже, как и ожидалось, держал в одной руке за ручки сумку, а в другой – вывернутую наизнанку куртку. И, конечно же, в кабинет он вошёл не один, а в сопровождении Винса – верного телохранителя авторитета.

Стингер, не утруждаясь что-либо говорить, указал на ношу, поскольку и так было очевидно, что она предназначалась ему. Винс бесцеремонно забрал её из руки Маверика, донёс до стола и, открыв, поставил на край. Стингер скосил взгляд.

– Хорошо, что сам принёс. А то я уж было начал готовиться в розыск подавать.

– Ну, уж прям!.. – принялся оправдываться Маверик. – Я же, как только – так сразу. Как поднялся, так и… вот.

– Ну, молодец. Молодец, – неоднозначно похвалил Маверика Стингер. – Ну и как? Хорошо поднялся?

– Да! – выпалил Маверик, словно этого вопроса как раз-таки и ждал. – И мне надо ещё! Больше. В три раза. Я чувствую, что удача на моей стороне!

Стингер ухмыльнулся, откинулся на спинку кресла и сложил пухлые кисти на груди.

Было видно, как секунды ожидания обволокли Маверика тягучей тиной. На его лбу выступил пот, а во рту пересохло – он громко сглотнул. Наверняка думает, что Стингер ему все ещё не доверяет, и поэтому решился сделать вид, что готов сломя голову идти на риск с большими ставками.

Стингер расцепил пальцы.

– Во-первых, ты просрочил, – заявил он.

– Но я же всегда возвращал. Да, бывало, задерживал, но возвращал же! – возразил Маверик.

– Верно подметил, – спокойно продолжил Стингер. – То, что и задерживал уже не раз.

На это Маверик промолчал. Этот проныра знал схему, начнёшь слишком унижаться – просить прощение, давать пустые обещания, божиться – и тебя тут же съедят на месте с потрохами. Нужно уметь балансировать между: «не быть слишком грубым и назойливым» и в тоже время «не лизать ботинки».

– А во-вторых, в три раза больше?.. Уверен, что сможешь вернуть? – спросил Стингер.

Все же Стингеру было любопытно, что это тот удумал.

– Уверен, – ответил Маверик. – Назревает крупная игра. Ты ведь и сам уже всё знаешь. Так что, для тебя такая сумма незначительна. Плюс-минус, ты даже не заметишь. А для меня – возможность немного подняться.

Маверик пробежался взглядом по кабинету. Знает ведь, что всё же ни капли не удивил Стингера. Ведь его чуть ли не каждый день просят о приличной сумме и обещают вернуть потом «на блюдечке с каемочкой».

– Хм. У меня-то в любом случае не убудет, – усмехнулся Стингер, взглянув на Винса. Тот усмехнулся в ответ. – Ладно. Но только в этот раз под тридцать процентов, – согласился Стингер.

– Двадцать. Сумма приличная, – с вызовом заявил Маверик.

Значит, решил идти до конца. Стингер аж еле заметно подпрыгнул в кресле, икнув от удовольствия. Винс же насупился, заиграв желваками на челюсти. Но тут Стингер изменился в лице.

– Ещё раз посмеешь со мной торговаться и будешь в переходах милостыню просить! Героям себя возомнил? Прихвостень поганый. Знай своё место!

Маверик заметно обозлился. Но получить деньги, бесспорно, было важнее, чем держать скупую обиду. Он стерпел.

– Не торгуясь, так и останешься на побегушках, – как мог спокойнее ответил Маверик.

Стингер разжал кулаки, Маверик ему угодил. Но показывать этого было нельзя.

– Вот именно, – согласился Стингер. – Сидел бы я сейчас на этом месте, если бы не знал этого на собственной шкуре, – затем он выставил на Маверика указательный палец. – Срок – неделя. И ни днём больше. Всё, проваливай.

– Д-да. Спасибо. Спасибо! Я всё верну, – обрадовался Маверик.

Стингер кивнул Винсу, дав понять, что разговор окончен, и тот указал Маверику выдвигаться из кабинета. Дальше они разберутся сами. Передадут распоряжение Банкиру, и тот уже выдаст деньги, навесив на ещё одного должника оковы незарегистрированного соглашения. И Стингер вплетет в паутину ещё одну жертву мира «возможностей, соблазна и дозволенностей». И он об этом ни капли не жалел. Ведь если бы ни он, то это сделал бы кто-нибудь другой. Так уж устроено: у кого-то есть возможность давать, а кому-то только и остается что просить… Всё просто.

Стингер выдвинул из стола ящик и достал из него свежую прессу. Как и следовало настоящему руководителю, он любил быть в курсе известий, предпочитая самому следить как за состоянием своего бизнеса, так и в общем за всем происходящим в городе значимым.

«Рост цен на бензин не послужит поводом для перевода автомобилей из категории «средств передвижения» в категорию «роскошь», – заявил министр финансов…» – прочитал на первой же странице Стингер. «На территории церкви возведённой ещё в прошлом столетии утверждён план постройки нового торгового центра…», – оказалось на второй. Стингер перевернул страницу. «Учителя в замешательстве: «жизнь» в телефонах и планшетах превратила школьные перемены в загробную тишину…». Затем – «Предсказательница судьбы» не смогла предусмотреть своего недуга», и «Девочка после десяти лет молчания наконец-таки заговорила…».

– Лучше бы так и молчала. Теперь стала такой же, как и все, – не удержался, наконец, от комментария Стингер.

За дверью послышались быстрые тяжёлые шаги, она распахнулась, и в кабинет влетел вновь Винс. На лице его предстала тревога, глаза округлились. Он громко дышал и покрылся каплями пота.

– Шеф!.. – выкрикнул телохранитель. – Там… эта…! Бацилла!.. Того!!

Телохранитель неоднозначно повёл рукой, пытаясь чего-то изобразить. Стингер естественно ничего не понял.

– Чего там случилось? – недовольно спросил Стингер.

Телохранитель провёл большим пальцем по своему горлу.

– Помер что ли? – предположил Стингер.

– Эта… Ну, того! Вздёрнулся! – телохранитель устремил все тот же палец в потолок.

Стингер первым делом подумал упрекнуть балбеса в нежелании корректно выражаться, но тут же осознал полученную информацию и вскочил с кресла.

 

Вскоре они спустились на этаж ниже, где уже скопились остальные наёмники. Так же здесь оказался и Банкир. Увидев шефа, все расступились, освобождая ему путь. Стингер внимательно всех осмотрел, пока что сдерживаясь от вопросов и предположений, и проследовал по коридору в помещение, где судя по всему находился Бацилла.

Дойдя до проёма, он заглянул внутрь и, даже готовясь к худшему, ужаснулся. Бацилла висел у потолка в подсобке на ремне, стянувшем его горло. Лицо его стало красным, опухшим и перекошенным, глаза навыкате. Что могло его принудить сделать такое? Ведь Бацилла был в прошлом военным и самоуверенным детиной…

Стингер обернулся к остальным. Никто не произносил ни слова, ожидая команды от шефа.

– Снимите его, – велел Стингер.

Подчиненные зашевелились.

– Может Дока вызвать? – предложил Винс.

– Смысл? И так понятно, что он мёртв. Ну, вызови…

После двух-трех минут возни тело Бациллы сняли, вынесли в коридор и уложили на пол, на спину.

– Алкоголем не пахнет? – спросил Стингер. – И карманы проверьте.

Затем он пробежался взглядом по одежде жертвы. Стингер обратил внимание на задранный рукав с оторванными пуговицами и на выправленный край рубахи из брюк. Возможно последствия борьбы? Значит, возможно, Бацилла сопротивлялся, и… это могло значить, что повесился он не сам. А справиться с ним было не так уж и просто. Неужели кто-то из своих?..

– Заприте все двери и проверьте, нет ли кого постороннего в здании, – велел Стингер.

Взгляд Банкира забегал по окружающим, из-за испуга он даже заметно побледнел. Стингер заметил это, но был уверен, что тот так же подумал о том, что Бацилла не смог бы решиться сам… Но с выводами пока не спешил.

Он, конечно, мог бы устроить каждому допрос, вывести на чистую воду, но это заняло бы уйму времени. Поэтому старался сохранять спокойствие, подавая тем самым пример остальным.

– Кто его обнаружил первым? – спросил Стингер.

– Я… – через пару секунд пискнул в ответ юнец на побегушках, выполняющий в ломбарде всяческую грязную работу.

– Ага, – уставился на него Стингер, а также и все окружающие. – Расскажи, что видел и как можно подробнее.

Парень сглотнул, бегло окинув взглядом приготовившихся слушателей, потоптался на месте.

– Ну, я прибирал торговый зал после закрытия и, когда возвращал вёдра, тряпки на место… в подсобку, обнаружил там Бациллу… уже висящего. И я сразу же сообщил об этом!

– Так. И во сколько это было?

– Да минут пять назад.

– Я про то, во сколько ты заходил в подсобку до этого.

– Э-эм, примерно в одиннадцать. Как закрылись, – почесал затылок парень.

Стингер взглянул на часы.

– Получается, умер он где-то между одиннадцатью и без пятнадцати полночь. Может, кто ещё его видел в это время?

Никто не отозвался.

– Шеф, – подал голос тот, что осматривал карманы жертвы, – Бацилла трезвый. И, похоже, что ремень, на котором он… ну… его же. По карманам барахло: сигареты, мелочь, зажигалка.

Начал подниматься шум от десятков высказываний собравшихся, объединяясь в общий гомон.

– Так, тихо! – приструнил подчиненных Стингер и потёр лоб. – Какие у Бациллы на сегодня были обязанности?

– Да вроде за выручкой должен был ехать, – ответил Винс. – Да, точно! С Марком. Они сегодня на «Западную» отправлялись. На точку…

– Ну и во сколько вернулись? – снова спросил Стингер.

Но никто вновь не ответил.

– Вы что, издеваетесь надо мной?! – вдруг обозлился Стингер. Он гневно осмотрел наёмников, и его взгляд опять встретил Банкира. – Ты! Ты отвечаешь за поступления! Почему молчишь?

Банкир побледнел ещё больше, поправил очки и заплетающимся языком произнёс.

– Я… Я связывался с ними, когда они только отъехали… Часа три назад. Чего их дергать-то?..

Стингер резко сжал кулак и направил его в живот оппонента. Толстяк-Банкир взвизгнул, отскочил назад к стене и, прижавшись к ней, присел.

– Кинуть меня решил?! Гнида! – вопросом объяснил свой выпад Стингер.

– Шеф!.. – шагнул в его сторону Винс, собираясь уже в случае чего вмешаться. Но тот жестом его остановил.

– Стингер, ты чего? Зачем бросаешься?

Стингер встряхнул головой, понимая сам, что погорячился, и, пытаясь понять, отчего он так вспылил. Неужто годы начали брать верх?

– Кстати, а Марк-то где? Раз Бацилла здесь, получается и он должен был уже вернуться, – подметил кто-то из наёмников.

– Так позвоните ему. Чего гадать-то? – сообразил другой.

Винс полез в карман, извлёк оттуда телефон и принялся искать номер. Через секунду приложил аппарат к уху.

Последовали гудки, а им в ответ заиграла мелодия. Звук раздался где-то совсем рядом, в кармане кого-то из присутствующих. Стингер полез в свой карман и, рассчитывая проверить свой телефон, вынул телефон принадлежащий Марку. Его глаза округлились. Он не помнил, когда это Марк мог отдать ему свой телефон. Нет, этого и не было. Бесспорно, это – чья-то глупая шутка.

– Шеф?..

Наёмники были в недоумении. Стингер нажал на кнопку сброса вызова и поднял взгляд на окружающих.

– Кто-то решил поиграть со мной?.. – голос Стингера был жёстким, ведь ему нельзя было показывать сомнение. Он сделал намеренную паузу, проследив за реакцией подчинённых, и затем добавил. – Советую не тянуть. Я же всё равно узнаю, кто это сделал.

В наступившем гробовом молчании стало слышно даже сопение всё ещё корчившегося от боли у стены Банкира. Напряжение нарастало, никто не осмеливался высказывать теорий, и уж тем более подозревать Стингера. Хотя, скорее всего, про себя кто-то уже непременно так и решил. И сейчас нужно было от таких отгородится, занять их умы чем-то другим.

– Так! Прочешите всё здание! Каждую коморку. Каждый самый тёмный угол. И если заметите хоть что-то необычное, сразу же сообщать мне. Ясно? Живо! – скомандовал Винс.

Все зашевелились, бросаясь на поиски неизвестно чего, или же просто подальше от давящей обстановки – подальше от гнева шефа. Телохранитель, понаблюдав за ними, обернулся к Стингеру и молча кивнул, подавая тем самым знак, что готов выслушать его домыслы.

 

Стингер предпочел вернуться в свой кабинет. Проследовав за ним, Винс закрыл дверь и встал возле выхода, внимательно наблюдая за шефом.

Через минуту Стингер произнёс.

– Кто-то копает под меня. Подсунул мне телефон, чтобы настроить против меня моих же людей!

– Южанин или легавые, – неоднозначно предположил Винс.

– Хотел бы и я знать… зачем мне столько оружия, денег и власти, если меня можно так легко одурачить?! – отчасти это был упрёк и в адрес телохранителя. С этими словами Стингер вновь достал телефоны. Телефон Марка он бросил на стол, а со своего принялся звонить. – Рик!.. – всё ещё на повышенных тонах выкрикнул Стингер, когда из динамика перестали раздаваться гудки. – Как дела, мой друг!?.. Оу, извини, что так поздно, но случай того требует… Подозреваю, что в моих рядах завелась крыса. Тебе, что-нибудь известно об этом?!… Уверен?.. Да… Ну, ладно. Не беспокойся. Извини ещё раз.

Стингер закончил разговор и подошёл к столу.

– Значит, Южанин, говоришь, – размышляя, вновь обратился он к Винсу.

– Если не он, то получается, что кто-то из своих, – не желая в это верить и не спеша с выводами, ответил Винс. – Так ведь сразу и не заявишь. К тому же если это и не его рук дело, то может получиться конфликт.

Порой Винс был на удивление холоден в размышлениях, и именно это качество Стингер больше всего в нём ценил. Пусть он и не был особо смышлён, но зачастую оказывался в выигрыше за счёт сдержанности – очень редкого качества в нынешнее время, как считал Стингер.

– Поступим по старой схеме, – решил Стингер. – Разыщи Святошу, пусть укажет на кого из свиты Южанина можно надавить. Того, кто обладает информацией. Но только аккуратно, без фанатизма. Лишь разузнать, что Южанин задумал. Чтоб не развязывать конфликт, как ты и сказал.

– Так может на шестёрок надавить? Курьеров вон прижать к стенке, – предложил Винс.

– Ага! И дать понять, что я якобы повёлся, – возразил Стингер. – Тогда уж мне можно и самому в открытую заявиться к нему на порог, да упасть в ноги!.. К тому же курьеры эти могут быть и не в курсе.

– Н-ну, да. Логично, – почесал в затылке Винс. – Ладно, я понял.

Винс отправился на выход из кабинета давать распоряжения. Тем временем Стингер вынул из кобуры, висящей под плечом на манер оперативной, старый верный кольт, и зарядил в него полную обойму. Применять его по прямому назначению ему приходилось пока что лишь дважды, в остальном – только для устрашения. И Стингер не спешил изменять эту статистику. Стрельбы ему хватило ещё во времена службы в армии. Но чувство надвигающейся угрозы, уже немного подзабытое, неожиданно вновь засвербело в подсознании.

Вернув пистолет на место, он по привычке взглянул в окно. Но неожиданно вместо огней за стеклом его взору предстал идеально чёрный прямоугольник в раме, где не оказалось ни одного просвета. Стингер первым делом подумал, что в районе отключили свет, но лампа в его кабинете горела все так же ярко. Тогда он подошёл ближе. Мрак оставался по-прежнему непроглядным. Сияния звезд в небе сменилось отражением комнаты. И только тогда Стингер заметил, что дело не в пространстве за окном, а в стекле. Вся его поверхность оказалась покрыта чем-то тёмным… возможно краской.

Стингер решился ткнуть в стекло пальцем, но тот коснулся лишь гладкой поверхности материала. Покрытие оказалось с наружной стороны. А при ближайшем рассмотрении выглядело вязким, постепенно стекающим вниз.

«Ну, точно! Свежая краска», – сделал вывод Стингер теперь уже без сомнений уверенный в том, что всё происходящее – спектакль. Он поспешил к дверям, выскочил в коридор и направился к лестнице, ведущей на крышу.

Ускоряясь с каждым шагом, под конец чуть ли не срываясь на бег, он приблизился к лестничной клетке и замедлился, заслышав разговоры из «курилки». Затем он остановился и прислушался.

– Ну-у, а сколько это примерно занимает по времени?

– Ха! Малой, это тебе не по стенам рисовать. Сложный рисунок за несколько подходов делается. Тем более если хочешь в цвете.

– Цветные для геев! Настоящие мужики делают только чёрные!

– Ну да! А как же хэви-метал?

– Думаю, Хэлфорд бы не возразил.

– Хэви-метал не трожьте!..

Пустая болтовня. Стингер неспешно вышел из-за угла, рассчитывая на то, что разговаривающие сами заметят его появление.

В курилке оказалось четверо: три наёмника по прозвищам: «Долговязый Нэд», «Весельчак» и «Бизон», а четвертый – всё тот же малец-уборщик, берущий пример со взрослых и курящий ради позёрства с ними же наравне. Разговор тут же прекратился, и все обернулись к Стингеру.

– Что-то случилось, шеф? – спросил Бизон.

Стингер подошёл к компании.

– Накурили-то. Хоть бы дверь иногда открывали, а то дышать совсем нечем.

С этими словами Стингер тоже достал сигарету, но сам при этом наблюдал за реакцией наёмников. Он рассчитывал определить, что если среди них находится тот, кто причастен к фокусу с его окном, то, возможно, он себя хоть как-то проявит. Но наёмники оставались невозмутимыми, лишь слегка озадаченные тем, что Стингер несколько минут назад на них кричал, но вот уже стоит рядом и курит за компанию, как ни в чём не бывало. Хотя и это для них не было поводом для размышлений. Наёмники не были из контингента впечатлительных.

– Как-то всё это… подозрительно, – решил вновь завязать беседу Весельчак. – Я бы даже поспорил.

– По поводу? – поинтересовался Бизон.

– По поводу… По поводу того, что же произошло с Бациллой на самом деле. Разве вам самим не хочется выяснить правду?

– Все же думаешь, что он не мог сам?.. – осторожно спросил Нэд.

– Бацилла не останется неотомщённым, – словно одержимый вдруг повысил голос Стингер, затем, помолчав, добавил. – Ладно, болтовней делу не поможешь. Проверьте лучше крышу, если с помещениями закончили.

Весельчак, послушавшись, первым выдохнул клуб дыма, бросил окурок в пепельницу и направился к двери на крышу. – Кто со мной, тот – герой. Обойдём весь шар земной, – нараспев произнёс он на ходу детский стишок.

Двое других наёмников так же последовали за ним. Но вскоре, поднявшись, поняли, что поспешили.

– Мда, темнотища тут… как у крота в дыре! – раздалось сверху.

– Эй, малой, сгоняй-ка за фонарями, а то не видно ни зги, – попросил поднимавшийся последним Нэд.

– Блин! Ла-адно, – несколько недовольно отозвался парень, но просьбу отправился выполнять, явно не желая торопиться.

Стингер вместе с наёмниками подождал, пока парень вернулся, взял у него один из фонарей и тоже решил подняться.

Крыша предстала широким чёрным пластом размерами с приличное спортивное поле, ограниченное по периметру невысоким бортом. Некоторые очертания были заметны, так как в небе засияли звезды, а от соседних зданий горели огни различных фонарей. Но, выйдя только что из светлого помещения, поверхность крыши казалась совершенным мраком. Каждый зажёг по фонарю, и лучи забегали по залитому гудроном шиферу.

Наёмники разделились, а Стингер и юнец пока остались на страже у выхода. Стингер предположил, что если кто-то, завидев фонари, попробует сбежать, то будет шанс перехватить его в дверях.

– Поглядывай по сторонам, – предупредил он парня, рассчитывая на его острое зрение.

Весельчак, достигнув края крыши, остановился и заглянул вниз.

– Слушай, Нэд, – обратился он к товарищу.

– Чего? – невесело отозвался тот.

– Не твой тут байк без колёс стоит?

– Мимо. Я на твои шуточки не куплюсь, – зная товарища, возразил Нэд.

– Ну, как знаешь, – с ноткой иронии произнёс Весельчак и двинулся дальше вдоль края.

Всё же обеспокоенный за свой мотоцикл, Нэд пошёл на то же самое место, чтоб взглянуть вниз. И обо что-то запнулся по пути. Перенаправив туда фонарь, он не сразу понял, чего же такое он задел. А через мгновение, присмотревшись, понял, что не чего-то, а кого-то. Кого-то, лежащего лицом вниз, вытянувшегося поперёк края крыши с протянутыми вперёд руками, словно он куда-то полз, или его тащили.

– Тут кто-то есть! – закричал Нэд. Не решаясь дотрагиваться до тела, он начал хаотично водить по нему лучом фонаря.

Весельчак и Бизон направились к месту находки.

– Чего тут у тебя? – подошёл первым к товарищу Весельчак. – Твою ж!.. Ещё один?

– Похоже на то… – ответил Нэд. – Не шевелится. Может он того?

– И так видно, что он того. Надо посмотреть хоть, кто это, – решил Весельчак.

К товарищам подошёл Бизон. Весельчак присел возле тела, взялся за волосы на его затылке и приподнял голову, чтобы посветить на лицо.

– Да это же Марк! – воскликнул он, как только узнал жертву. – Какого чёрта он здесь делает?

– Да уж… Выглядит, словно его сбросили с самолета без парашюта, – высказал свои догадки Бизон.

– Да у тебя все выглядят, словно выпавшие из самолета. Десантура, – упрекнул его Весельчак.

– А чего это у него с руками? – подметил Нэд.

Коснувшись рукава Марка, Весельчак тут же его отпустил, почувствовав, что тот пропитан чем-то влажным. А затем поднёс свою ладонь на свет. Она оказалась вся в липкой красной субстанции.

– Кровь? – удивился Весельчак. Затем он потянулся к шее Марка, чтоб опробовать пульс, но пульса, как и ожидалось, не оказалось. – Точно мертв, – сделал вывод Весельчак. Больше касаться тела ему не хотелось.

– Ещё бы, – отозвался уже светящий в сторону края крыши Нэд. – Смотрите сколько крови.

Он светил фонарём на окончания рукавов куртки Марка и на борт у края крыши – в ночи сразу не было заметно, что там уже скопилась приличная лужа крови, стекающей по желобкам для дождевой воды. Все затаили дыхание, осознавая детали увиденного.

– Шеф! – через минуту позвал Нэд. – Взгляни.

Троица переглянулась меж собой в ожидании Стингера. Тот подошёл, дымя очередной сигаретой, и уставился на распластанное перед наёмниками тело.

– Это Марк… – пояснил Нэд.

Казалось бы, даже ничуть не удивившись, Стингер в ответ лишь тяжело вздохнул. Он перешагнул через тело и направился к краю крыши. Там он глянул вниз, изучив трубу вдоль стены, куда попадала вода (а сейчас кровь) после стока, и затем швырнул на асфальт окурок.

– Карманы проверили? – наконец спросил Стингер.

– Нет… А, щас, – засуетился Весельчак.

Весельчак потянулся к боковой накладке на куртке Марка и в очередной раз чертыхнулся, снова заметив что-то неладное. Из-за кромки выглядывало несколько кончиков пальцев. Дрожащей рукой он потянул за один из них, и следом из кармана показалась вся кисть, полностью отсеченная точно после ладони. Весельчак брезгливо положил находку на спину тела Марка и обернулся к товарищам. Бизон ядрено выругался, сплюнув под ноги. Нэд посветил на второй карман, где обнаружилась идентичная картина с концами пальцев второй руки.

– У кого какие мысли? – спросил он товарищей.

– Похоже, тут поорудовал мясник, – выговорился Весельчак.

– Умер он не от потери крови, – произнёс Стингер. – А раньше. Затем его тело перенесли сюда и лишили кистей уже на месте. Это объясняет такое количество крови и то, что криков Марка никто не слышал…

– Твою …! Кто-то крошит наших у нас же под носом! – заявил на эмоциях Весельчак.

– Спокойствие. И прежде чем что-либо делать, хорошенько подумайте. Мне тут не нужны внутренние разборки из-за поспешных выводов. – Направившись в сторону выхода, Стингер добавил, – Пошли. Мы ему уже ничем не поможем.

Бизон, осмотревшись ещё раз по сторонам, последовал за шефом.

– И чего? Оставим его тут так лежать? – спросил, словно самого себя, Нэд.

– А куда он денется? По крайней мере, хуже ему уже точно не станет, – ответил ему Весельчак и тоже направился прочь.

 

Вернувшись к дверям на лестницу, Стингер обратился к парню, остававшемуся все это время у выхода. Но тот удивленно уставился на боса.

– Вы… Вы же только что спустились по лестнице, – произнёс парень, указывая направление.

– Чего? – удивился Стингер и в ту же секунду, наперекор своим же недавним словам о поспешных выводах, рванул в указываемом парнем направлении.

Он побежал, как он предполагал, за убийцей, который провёл всех, переодевшись и замаскировавшись под него же самого. И теперь его необходимо было остановить, пока он не натворил ещё чего.

Спустившись, он начал озираться по сторонам в догадках, куда тот мог направиться. И не успел он обернуться, чтоб снова спросить парня, как услышал вдали по коридору чьи-то шаги. Стингер побежал дальше даже не взглянув, последовали за ним наёмники.

Звук привёл Стингера обратно к его кабинету. Но в этот раз дверь в него была уже распахнутой, и внутри было темно. Стингер прислушался, подошёл к краю стены и прижался к ней плечом. Он вспомнил про заряженный кольт и достал его. Затем присев и выставив перед собой оружие с фонарём, осторожно выглянул за угол. В кабинете всё оказалось перевернуто с ног на голову. Стол лежал на боку, перед ним – разбросаны вещи, шкафы разбиты, содержимое так же вывалено на пол. Стингер посветил на стену, проверить в порядке ли его драгоценная картина. И её на месте не оказалось. Стена была абсолютно ровной, даже без намека, что на ней когда-то висел дорогостоящий рисованный пейзаж.

Стингер встал и вошёл в кабинет. Он сделал несколько шагов, и по мотивам классики дверь за его спиной с грохотом захлопнулась. Но он, как не странно, этого и ожидал, готовясь к встрече с преследуемым противником. О да, его кресло развернулось, и из-за спинки показалась сидящая в нём фигура.

– Не меня случаем ищешь? – спросила она голосом Южанина.

– А-а, так значит всё же это твоих рук дело! – Стингер направил на неприятеля свет фонаря.

– Ой, только не надо этого, – Южанин выставил перед собой ладони, укрываясь от ярких лучей. – Что ты имеешь в виду?

– Не прикидывайся, мне известны твои намерения. И своими грязными фокусами ты меня не напугаешь, – Стингер пошел на блеф.

– Тебе лишь бы кого обвинить. – Южанин опустил руки, смиряясь со светом. – Вот скажи, заметив в кармане у мужчины средних лет конфеты, ты сразу же подумаешь, что он педофил?

Стингер замешался, не понимая, к чему тот клонит.

– Вот и я считаю твои обвинения необоснованными, – продолжил Южанин. – Опусти пистолет, поговорим как цивилизованные люди.

– Нет, – Стингер показательно направил ствол пистолета точно в лицо Южанину. – Пока не расскажешь, какого хрена ты тут вытворяешь.

– Это я должен тебя спросить, – без раздумий ответил Южанин.

– Какого..? – удивился Стингер. – Это вообще-то мой офис.

– Вот именно! Но… Ладно, ты хотел меня видеть, и вот я здесь.

Стингер перестал вообще что-либо понимать. Он ещё раз окинул свой кабинет взглядом, словно ища что-то, что могло бы пролить свет на происходящее. И тут свет в фонаре замерцал и мигом погас.

Кто-то схватился за пистолет, и принялся вырывать его из рук Стингера. Он только сейчас подумал, что Южанин, конечно же, был не один, и где-то по близости затаились его люди. И вот теперь, воспользовавшись моментом, напали на него.

Резким сильным ударом по ногам Стингера вывели из равновесия. Он повалился на пол. Подминая под себя разбросанные вещи, не видя, куда падает, он почувствовал под боком что-то жесткое, а что-то отлетело в сторону, но это было неважно, так как уже в следующее мгновение он ощущал, как его руки связывают меж собой, а на голову надевают тряпичный мешок.

В мыслях всё смешалось. Запахло потом и гарью. Где-то вдалеке раздались выстрелы. Нет, они были не пистолетные, стреляли из пулемёта – узнал Стингер. Последовали крики, хруст разлетающихся осколков кирпичной кладки и мощный взрыв, расходящийся эхом по улочкам. Но Стингер представил огромное ущелье с коварно узким проходом, где вражеские войска устроили засаду.

Стингер начал сопротивляться, инстинктивно пытаясь освободиться от пут. Но все его потуги пресёк очередной удар в грудную клетку. Дыхание сбилось, и подступила тошнота. Его куда-то потащили. Тратить силы на напрасные упорства Стингер больше не стал и надеялся, что его подчиненные вскоре исправят его положение.

Протащили его совсем немного, затем подхватили за плечи и подвели к креслу, на которое впоследствии посадили. Руки развязали, но тут же уложили на подлокотники и привязали к ним. Мешок с головы слез, и в лицо Стингеру устремились лучи яркого направленного света, предполагаемо из переносной лампы. Стингер зажмурился и повернулся к источнику света профилем.

Пока он приходил в себя, его не трогали и вопросов не задавали. Через минуту он заговорил сам.

– Тебе это так с рук не сойдет, – заявил Стингер, по-прежнему обращаясь к Южанину.

Кто-то хмыкнул в ответ.

– И что ты сделаешь? – с издёвкой спросил кто-то. Голос был крайне знакомым, но Стингер, пребывая всё ещё в шоке, не мог вспомнить. – С твоим обманом покончено, Стингер. Нам всё известно. И про твой тайник на Дефо. И про Бациллу с Марком. И про то, что ты планировал нас всех кинуть.

Стингер сосредоточился, запоминая каждое слово, пытаясь вникнуть в суть происходящего.

– Впрочем, лично я бы мог ещё тебя понять. Кто не мечтает скопить состояние и быть ничем необремененным под старость лет? Я бы так тоже хотел. Но ты перешёл черту, когда пошёл против своих. Когда пошёл на убийства.

Тут Стингер узнал, чей это голос.

– Винс? – спросил он.

– А, узнал-таки, – подтвердил догадку Стингера Винс.

– Винс! Какого хрена?! – разозлился Стингер.

– Какого хрена?! – тоже поднял голос Винс. – Это ты скажи, какого хрена ты решил предать синдикат?

– Какой к черту..! Убери это хренов свет! Ты о чем?!

– Не надо. Банкир рассказал, что это ты велел Бацилле и Марку отправиться в квартиру на Дефо. И это ты подстроил их смерти после того, как они догадались. А сам хотел выйти сухим из воды, перекинув все подозрения на Южанина.

У Стингера внутри всё аж закипело от такого заявления.

– Ты хоть сам себе веришь? – заспорил он. – Как?! Как я вообще мог учудить такое?! Зачем мне, по-твоему, убивать Бациллу и Марка? Причём здесь, в ломбарде?

– Я думаю, ты это сделал намеренно. Чтобы не поверили в очевидное. Ведь людям свойственно не верить в то, что кажется понятным с первого взгляда. И твоя задумка, должен признаться, почти удалась. Только ты просчитался. И не только когда забыл избавиться от телефона Марка. Южанин и не думал тебя подминать, наоборот даже удивился, когда узнал об убийствах.

– Чего ж ты тогда тянешь? – немного подумав, произнёс Стингер. – Раз уж вы с ним так близки, что ты взял да рассказал ему обо всём. Сдаётся мне, «подмять» меня хочешь именно ты, Винс.

Скулу Стингера неистово протаранил кулак Винса.

– Полегче, полегче, – раздался снова голос Южанина, собственно которому Стингер нисколько не удивился. Он знал, что тот по-прежнему где-то рядом.

– Значит я прав… – произнёс Стингер, отойдя после удара и сплюнув на пол перед собой. – Ты и Винс заодно.

– Догадливый. Только это тебе уже не поможет, – продолжил Южанин. – Дело в том, что твои люди уже считают, что всё подстроил ты, и теперь шерстят здание в поисках твоей головы. За неё, кстати, даже назначена награда.

– Ублюдок! – скривив лицо, гаркнул Стингер.

– Не более чем ты сам, – парировал Южанин. – Хотя знаешь, твои шансы не столь уж безнадёжны. Они растут по мере того, как твои наёмники, обуянные жаждой наживы, устраняют своих же – конкурентов. Но и это не всё. Я дам тебе кое-какой подарок, чтобы ты не думал обо мне совсем уж плохо.

Южанин куда-то отошёл, затем вернулся к Стингеру, и ногу жертвы пронзила острая боль. Она была результатом вонзённого в бедро ножа, как узнал чуть позже Стингер. Он взвыл, принялся крыть неприятеля матом, но вскоре осознал, что Южанин, и Винс тоже, оставили его одного, бросили на расправу озверевшим наёмникам.

Превозмогая боль, Стингер изучил место ранения. Лезвие вошло не слишком глубоко. Тогда он попытался приподнять ногу и пошевелить ею в колене. Из-за боли получилось это не слишком-то активно, но наступать на неё, пожалуй, было возможно. Стингер потянулся рукой, максимально насколько позволяли путы, и поднял ногу так, чтобы ухватиться за рукоятку ножа. Южанин, несомненно, подстроил всё это специально, чтобы понаблюдать, как он будет мучиться – злился в этот момент Стингер и дёрнул нож вверх. Кровь начала обильно заливать штанину, но жалеть себя было некогда. Он перехватил нож лезвием на себя и направил его на витки верёвки. Через несколько секунд одна рука была свободна. А в следующую – прямо за дверями в кабинет раздались новые топот, шум и крики наёмников уже почти достигших своей цели.

Но двери не распахнулись. Каким-то образом они сдерживали их яростные пинки и удары, словно давая Стингеру ещё один шанс на спасение. Но рассчитывать на то, что они продержатся долго, было глупо.

Стингер высвободил вторую руку, осмотрелся, но никаких дельных мыслей в его голову не шло. Хруст дверной коробки заставил принимать решение быстрее, и тогда Стингер устремил свой взгляд на окно. Он взялся за спинку кресла и поволок его вдоль кабинета. Рана на ноге давала о себе знать с каждым шагом, отчего казалось, что расстояние до окна было неимоверно большим, а двери вот-вот рухнут под напором толпы. Но вот осталось всего несколько шагов, Стингер поднял кресло перед собой и швырнул его основанием вперёд в стеклянную преграду. Сидение вылетело наружу здания, посыпались осколки, и в комнату ворвался свежий воздух.

Позади раздался треск расщепляющегося дерева, видимо наёмники наконец-то пустили в ход топор. Ещё несколько рывков, и Стингер ухватился за подоконник, сметая рукавом мешающиеся на пути предметы. Он поставил сначала здоровую ногу, после подтянул раненую и перелез на наружную часть оконной рамы. Вид удаляющейся вниз стены, а в конце – черноты асфальта подтолкнули его на мысль, что зря он это затеял, что можно ещё всё обдумать и изменить. Что такие действия были поспешны…

Вдруг мрак внизу рассекло светом фар колонны автомобилей пересекающей «ущелье» и приближающейся к зданию. Три военных внедорожника один за другим подъехали к ломбарду и остановились. Из каждого вышло по паре человек. Они оперлись на двери машин и, переглядываясь между собой, устремили взоры наверх – на Стингера. А он уставился на них в ответ. Ведь это оказались его давние товарищи. Те, с кем он разделил самые опасные дни своей жизни. Но все они появились не в форме, как Стингер их обычно вспоминал, а в гражданской одежде, и такие чистые и отдохнувшие, что казались даже на несколько лет моложе. Они улыбались, и на их лицах не отражалось тяжести пережитого и содеянного.

– Эй, Стингер! Ты чего это делаешь? Война закончилась, солдат! Можешь расслабиться! – достигло слуха Стингера их обращение.

Дверь в кабинет проломилась, освобождая проход. Наёмники гурьбой валились через рухнувшую баррикаду.

– Стой! Держите его! – кричали они.

Раздался выстрел…

И Стингер шагнул вперёд, навстречу своим боевым товарищам.

 

—–

 

«Перед зданием ломбарда к тому времени уже выстроился полицейский кордон. Они применили дымовые шашки, пошли на штурм и вскоре всех оставшихся задержали. Должен признаться, я… помню, но всё происходящее казалось, словно во сне. Не наяву. Словно кто-то управлял моим телом как марионеткой, оставив возможность лишь наблюдать. И я вел себя как одержимый. Эта идея о предательстве и обмане засела в голове каждого из нас и заставляла каждого подозревать. Друзья, товарищи, все стали… соперниками. Ничто не имело смысла, кроме как – не оказаться в стороне, когда будут делить пирог. А потом и вовсе это чувство переросло в алчность и ненависть. В итоге дошло до обвинений. Начались драки, разборки и… убийства. Мы нападали друг на друга как дикие животные. Без жалости и страха, будучи уверенными лишь в своей правоте. Стингер… Кто-то посчитал, что он обезумел совсем. Кто-то – наоборот, что он – единственный кто остался в здравом рассудке. Он заперся у себя в кабинете, видимо, когда понял, что многие подозрения пали на него. И когда мы вломились в его кабинет, он выпрыгнул из окна. Никто его больше не видел, ни полиция внизу, ни те, кто высматривал его в окна. Хотите, верьте, хотите – нет. Он просто исчез. Как карта в рукаве фокусника», – закончил читать детектив Эндрю Биглз вкладку из дела об инциденте в ломбарде в досье на Маверика.

– «Как карта в рукаве фокусника…» – повторил последнюю фразу из услышанного сержант Джон Джонсон. Когда наступило утро, полицейские вновь встретились в кабинете участка за обсуждениями. – А у парня неплохо с фантазией. Может он даже намекал на что-то? Например, что Стингер не пропал, а сотворил некий иллюзорный трюк с исчезновением. Как… Как же его звали?.. А! Копперфильд! А?

– Я бы тоже, может, посмеялся, если бы всё это не касалось разыскиваемого нами беглого преступника, – вернул сержанта к реальности детектив Биглз.

Сержант Джонсон удручённо вздохнул.

– Как по мне, так вся эта история с группировкой в ломбарде имеет к Маверику лишь косвенное отношение. Да, он присутствовал там во время инцидента. Так ведь тогда и обвинили всех оставшихся в живых во всех тяжких без разбору. Я его, конечно, не оправдываю. Но, в данном случае, могло произойти и так, что он просто-напросто оказался не в то время не в том месте. Не то, что в кафе.

– Возможно. Даже похоже на то, – согласился детектив Биглз. – Но всё-таки странно, что все эти события происходили тогда, когда появлялся этот Маверик. Я не утверждаю, но пытаюсь как-то всё это связать.

– Разве? – пожал плечами сержант Джонсон. – А может это простое невезение?..

– Или наоборот…

– В смысле?

– Слыхал про Вайолетт Джессоп? – спросил детектив Биглз, заранее готовясь рассказать.

– Эм… Может быть. Так сразу и не вспомню.

– Стюардесса океанских лайнеров и медсестра во время Первой мировой, – приступил детектив Биглз. – Она была на борту лайнера «Олимпик», когда тот столкнулся с крейсером «Хоук» в 1911-ом году. Позже, примерно через год – на борту «Титаник» – столкновение с айсбергом. И в довершение – плавучий госпиталь «Британник», который подорвался на немецкой мине. 1916-ый. Причём в последний раз она пережила не только потопление корабля, но и уцелела после того, как спасательную шлюпку затянуло под гребной винт. Невероятно, но это факт. Вот и само собой пришло в голову сравнение.

– Да, знаю, – покивал сержант Джонсон. – Это, конечно, интересно. Но и в нашем деле нужны факты, детектив. Думаю, не мне вам об этом говорить.

– Да, ты прав, – смутился своему откровению детектив Эндрю Биглз. – Это было… Так, мысли вслух. Лирическое отступление. Вернёмся к делу. Каким бы ни казался малозначимым для нас этот инцидент в ломбарде, но он всё же придаёт немного ясности. Маверик – игрок. Азартный игрок. А у таких людей, как правило, ходы обдуманны наперёд, и если что-то не получается так, как задумывалось, то это изрядно их деморализует. Выводит из равновесия. На этой почве они могут совершать… глупости.

– Такие как убийства в придорожном кафе? – уточнил сержант Джонсон.

– Это нам ещё предстоит доказать, – подчеркнул детектив.

– Даже если и так, всё равно, Маверик – уже осужденный преступник. И он должен понести наказание, – с полной уверенностью заявил сержант Джонсон. – Пожалуй, это единственное, что меня сейчас по-настоящему интересует.

 

 

7

 

5 марта. 10:17

 

На столе перед детективом зазвонил телефон. Эндрю Биглз поднял трубку.

– Детектив Биглз, – представился он и забегал взглядом по поверхности стола, слушая примерно с полминуты, затем ответил. – Понял. Скоро будем.

– Что-то случилось? – встрепенулся сержант Джон Джонсон.

– Маверика взяли!

– Неужто?!

– Да. Сообщили, что его поймал какой-то егерь. В лесу. В двадцати километрах от города. Выезжаем, – Детектив Биглз впопыхах накинул пиджак, подтянул ремень и направился к выходу.

Сержант Джонсон последовал за ним.

 

—–

 

5 марта. 11:03

 

– Маверик в хижине, в подвале, – сообщил один из полицейских, прибывших на место первым. – Егерь поймал его и связал, чтоб обезопасить домочадцев. У Маверика при себе был найден пистолет. Благо, применить его он не успел. Я как увидел, кого Томас поймал, так сразу же первым делом решил сообщить вам.

– Спасибо, офицер, – поблагодарил детектив Биглз и обратился к егерю. – Вы молодец. Поймали опасного преступника. Как же вам это удалось?

– Я этот лес как свои пять пальцев знаю, – сообщил полицейским егерь Томас Айлан – рослый крепкий мужчина с длиной и густой бородой. – Мы здесь уже семь лет как обосновались, – егерь имел в виду свою семью – жену и троих детей, живущих в хижине на окраине лесного хозяйства, подконтрольного Айланам, куда прибыли детектив Биглз с сержантом Джонсоном и ещё несколько офицеров полиции. – Я делал очередной обход, когда обнаружил его. Сначала я подумал, что это ещё один заблудившийся турист попал в ловушку для животных. Но, разглядев его одежду, удивился. Новости до нас сюда доходят с запозданием, поэтому я не сразу понял, что столкнулся с беглым преступником. Я спросил его, откуда он будет и чего здесь делает. Он ответил, что сильно устал и замёрз и нуждается в помощи. Ну, я… и привёл его в дом отогреться. Не мог же я оставить человека одного в лесу, пусть даже подозрительного, – егерь неуклюже переступил с ноги на ногу, потирая руки. – Это Линда – моя жёнушка – заподозрила в нём неладное. Я бы может и по доброте душевной отпустил бы его. Но Линда прочла в газете; газета только накануне пришла… В общем, на тот момент, когда мы всё поняли, этот… преступник уже крал наши лекарства и еду. Ну, я его и… – егерь вяло, но внушительно изобразил взмах кулаком, и всем стало понятно, что мужчина обладает дюжей силой, и что справиться с противником ему не составило особого труда.

Детектив одобряюще кивнул, проникаясь к егерю уважением. Было видно, что это незлой, простодушный человек.

– Вы всё сделали правильно, Томас. И хорошо, что связали его и… убрали с глаз детей, – произнёс он, осматривая помещение. Позади егеря в комнате на стуле сидела его жена, держа на руках младенца. Рядом стояла видимо их старшая дочь, в её взгляде читался испуг. Она уже была достаточно взрослой, чтоб понимать, что произошло. А вот их средний ребёнок – мальчик лет трёх-четырёх – неугомонно вертелся под ногами у отца, воспринимая всё происходящее как развлечение. Детектив улыбнулся мальчугану, и тот, застеснявшись, спрятался за широким бедром ноги отца.

– Так, давайте! Забираем Маверика, – провозгласил детектив. – Хватит здесь топтаться.

 

 

8

 

5 марта. 14:25

 

Худощавый грязный и взъерошенный после блужданий, болезненного вида из-за долгого недосыпания и нездорового образа жизни, Маверик ожидал своей дальнейшей участи в полицейском участке в комнате для допросов. Его положение было незавидным. Агрессия, угрозы, похищения и убийства, а теперь ещё и побег – числились в списке предъявляемых ему обвинений и сулили долгие и утомительные допросы.

За стеклом, именуемым «зеркало Гезелла», пропускающим свет только в соседнюю комнату, находились детектив Биглз, сержант Джонсон и капитан – начальник участка. Они обсуждали дальнейшие ходы расследования.

– Не понимаю, чего тут сложного, – вещал капитан. – Дегенерат, наркоман и подонок. Просто добейтесь от него признания. Любыми методами, какими хотите, мне всё равно. Но признание должно быть. Это дело и так набрало обороты. А нам его ещё в тюрьму передавать.

– Но, капитан, стоит ли спешить? – неожиданно возразил сержант Джонсон. – Ему и так уже пожизненное грозит…

Детектив Биглз взглянул на сержанта с некоторым удивлением.

– Вот именно! Вот и нечего с таким церемониться, – фыркнул в ответ капитан. – Сам говоришь, что он и так пустился во все тяжкие. Так что вешайте на него жертвы в кафе, да закрывайте дело. Вы меня слышали. Приступайте!

После этих слов детектив и сержант поняли, что спорить с капитаном бесполезно, и вяло направились выполнять приказ.

– М-да… – протянул сержант Джонсон на выходе.

– А мне казалось, что ты тоже хотел скорейшего вынесения приговора, – отреагировал детектив Биглз.

Сержант покачал головой.

– Но не до такой степени. Надо же всё-таки распутать весь этот клубок. Выяснить, как и почему так произошло. И это не для Маверика. И не для суда. А для того чтоб узнать истину, – заявил сержант Джонсон. – Разве не в этом заключается наша работа?

Детектив Биглз на это лишь невольно усмехнулся.

 

Полицейские вошли в комнату для допросов. Маверик тут же поднял на них возбужденный взгляд, такой, что он стал чем-то похож на облачённого в смирительную рубашку сумасшедшего. Детектив Биглз и сержант Джонсон старались это игнорировать, сочтя, что задержанный пытается отыгрывать роль жертвы. Детектив присел за стол напротив Маверика, а сержант остался стоять чуть в стороне. Все сохраняли молчание. Но через минуту Маверик не сдержался и, выпучив глаза, начал громко говорить.

– Оно придёт!.. Придёт, как и раньше, – рьяно заявлял он. – И никто не сможет спастись. Никто! От него вам не уйти. Ему всё равно кто…

– Так, хватит! Наслушались, – наклонившись, хлопнул по столу ладонью сержант Джонсон. – Либо ты начинаешь говорить, как нормальный человек, либо нам придётся эту дурь из тебя выколачивать! Думаешь на дурачка прокатить? Не выйдет!

– Спокойно, – остепенил сержанта детектив Биглз. – Спокойно. Никто тут не дурак. Верно я говорю? – на последней фразе детектив выразительно посмотрел на Маверика.

Тот нервно сглотнул.

– Это вопрос только времени. Оно найдет… м-меня… – продолжать гнуть своё Маверик.

– Здесь прочные стены. Полно сотрудников полиции. Если кто тебя и преследует, то сюда они точно не явятся, – попытался заверить Маверика детектив. – Скажи, за тобой кто-то гонится? Преследует?

– Д-да, – покивал Маверик.

– Кто же? Синдикат?

– Это… Это даже не люди. Я вообще, не знаю живое ли оно, – зловеще произнёс Маверик.

– Ну вот, опять двадцать пять! Опять ты по новой? – разозлился сержант Джонсон.

Маверик раздражённо взглянул на него и замолк.

– Продолжай, – потребовал детектив Биглз. – Что же… «это» такое?

– Я… Я даже не знаю, как объяснить, – Маверик осмотрелся по сторонам, словно ища в окружении подходящие слова. – Оно… Оно словно кошмарный сон. Только наяву. Знает твои самые сильные страхи и… воплощает их в реальность. От него нельзя убежать. Или взять и проснуться. Оно не отпускает. Держит, словно паутина…

– Скажи, это то, что происходило ранее? В кафе, в тюрьме и в ломбарде?

– Да…

– И с чего же это началось? Со встречи со Стингером?

– Нет. Нет, раньше…

– Когда же? – выведывал по крупицам детектив Биглз.

– Можно мне сигарету? – попросил Маверик.

 

—–

 

11 августа. –:–

 

Выпавшая из горсти в руке монета упала на пол и, звонко отскочив от плитки, резво покатилась на ребре, пока не достигла подошвы ботинка. Хозяин обуви – мужчина непримечательной внешности в длинном чёрном пальто и такого же цвета фетровой шляпе с полями – наклонился и поднял её, а затем направился к тому, из чьих рук эта монета ускользнула.

Утерявшим эту моменту был Маверик. Он стоял перед автоматом с сигаретами и нервно шарился по карманам, выгребая из них мелочь.

– Вы обронили, – сообщил незнакомец о своей находке и протянул Маверику зажатую меж пальцев в перчатке монету.

– А?! – Маверик обернулся и ошарашенно уставился на незнакомца. На его лице читался не просто испуг от внезапности, а даже боязнь, словно он ожидал встретить кого-то. Или же наоборот намеревался не встречаться ни с кем. – Да… Спасибо, – поблагодарил Маверик незнакомца и забрал монету.

– Какая же ненадежная вещь – эти деньги, – вдруг вместо того чтоб отправиться дальше по своим делам произнёс незнакомец. – Допустим, вчера в твоих карманах было полно монет. И ты был богат. А сегодня в нём образовалась дыра, и вот ты уже беден. Хотя… лично я сопоставил бы финансовое состояние человека не с прочностью его карманов, а с прочностью его характера.

– Чт-? – Маверик остолбенел. В этот момент в его голове возникла лишь одна единственная мысль – к нему подослали человека, который должен напомнить о его долгах. А долги за Мавериком числились немалые. Да и не у одного ростовщика. Поэтому-то он и опасался каких-либо встреч и теперь гадал, от кого именно этот человек.

А незнакомец тем временем достал из-за пазухи пачку явно недешёвых сигарет и вежливо предложил собеседнику. Маверик осторожно потянул одну сигарету.

– Нет. Берите всю. Мне не жалко, – предложил щедрый незнакомец.

Маверик удивился. Но долго тянуть не стал. Он следовал принципу «бери, раз дают, не упуская возможности» и, кратко кинув, забрал всю пачку себе.

– И вот теперь угостить сигаретой вправе вы меня, – улыбнулся незнакомец, намекая на продолжение разговора.

Маверик осмотрелся по сторонам. Не розыгрыш ли это? Но с другой стороны, если бы его хотели схватить, сделали бы это сразу без лишних слов.

– О, не волнуйтесь, я просто хотел поболтать, – произнёс незнакомец, словно прочитав мысли Маверика. – Или я слишком назойлив?

– Нет. И я не волнуюсь, – гордо заявил Маверик.

– Просто у вас такой вид… – объяснил незнакомец. – Так вы угостите меня сигаретой?

Маверик и его новый товарищ прошли в комнату, где можно было курить. Незнакомец глубоко вдохнул и посмотрел куда-то вдаль через окно.

– Вы можете посчитать меня чудаком, но как только я вас увидел, то сразу же понял, что вы необычный человек. Не такой как все, – сообщил он, словно они уже стали друзьями.

– Да неужели!.. – усмехнулся Маверик, готовясь к тому, что разговор всё же перейдет к долгам.

– Конечно, – уверил незнакомец. – Таких как вы очень редко где встретишь. Я бы даже сказал один шанс на миллион.

– Ну и… чем же я не такой как все? – поинтересовался Маверик.

– Скажите, а вы верите в удачу? – задал встречный вопрос незнакомец.

– В удачу? – презрительно повторил Маверик. – Ха! Да если бы она была, я бы сейчас здесь с вами не торчал. Жил бы где-нибудь… на море. Да и какая разница верит в неё кто или нет?

– Ошибаетесь, молодой человек. Ошибаетесь, – возразил незнакомец. – Удача играет далеко не последнюю роль в нашей жизни. И даже порой от неё может зависеть чья-то жизнь. Вот вы думаете, кто я такой?

– Н-ну… Не знаю, – оценивающе осмотрел незнакомца Маверик ещё раз.

– На вид и не скажешь, что у меня целое состояние, да? – немедля рассказал незнакомец. – Недвижимость, вклады в предприятия. У меня есть почти всё. Яхты, самолеты, отели, курорты. Но буквально полгода назад ещё не было ничего. Ноль. Дыра в кармане. Вы представляете?

– Нет, – признался Маверик, уже с опаской гадая, кто же всё-таки перед ним.

– И я тоже не представлял. До тех пор, пока не убедился в том, что миром правит удача. Ни труд, ни интеллект, ни даже положение не сделают столько, сколько сотворит удачное стечение обстоятельств. Раньше я думал так же, как и вы, что удача — это то, что бывает с другими. Что это миф для тех, кто пробует и пробует снова. Да, согласен, сопутствует она не всем. Но скажу вам точно, что тем, кто не верит, удача не явится никогда.

– Что же для этого нужно? Чтобы удача… сопутствовала, – заинтересовался Маверик.

– Да ничего особенного, – пожал плечами незнакомец. – Сейчас… Достаньте ту монетку, что я вам вернул.

Маверик пошарился в карманах и снова достал мелочь.

– Вот кажется эта, – выбрал Маверик.

– Хорошо, – кивнул незнакомец. – На вид обычная монета. Крохотный диск с рисунками на обеих сторонах. Ничем неотличимая от миллиона других таких же. Так?

– Ну да, – согласился Маверик.

– А вот и нет! – радостно, словно мальчишка, произнёс незнакомец. – А я считаю, что эта монетка счастливая! Она приносит удачу.

– Чего? – Маверик нахмурился. Весь его интерес резко обернулся в раздражительность и разочарование. Теперь он догадался, что перед ним какой-то ненормальный или фанатик.

– Нет-нет, я говорю истинную правду, – настаивал незнакомец. – Вот смотрите. «Станет ли этот человек чуточку богаче сегодня же?» Орёл – «да», решка – «нет», – задал он вопрос ценному диску и подкинул его в воздух.

Монета, вращаясь, подлетела примерно на треть метра вверх и вернулась в руку незнакомца. Тот ловко поймал её и, разжав ладонь, выставил перед собой. Монета лежала орлом вверх. Маверик на это фыркнул и уже собрался уходить, но незнакомец поднёс ладонь прямо ему под нос.

– Постойте. Монета. То, что кажется, на первый взгляд пустяком на деле может оказаться судьбоносным. Никогда не узнаешь наперёд, где может повезти.

Маверик по-прежнему намеревался поскорей уйти, но монету всё же забрал с руки незнакомца.

– Если б всё было так легко, каждый бы подбрасывал монеты чтоб быть счастливым, – добавил он.

Незнакомец улыбнулся.

– Верно. Подбросить монету – легко. Сложнее задать правильный вопрос, – риторически молвил он. – Правильно сформулированная цель – уже залог успеха.

– Ага… Как же! В таком случае желаю поменяться с вами местами, – бросил Маверик.

Незнакомец заулыбался ещё шире.

– Да, кстати, ещё одна важная деталь. Когда вы убедитесь в том, что я рассказал и достигните своей цели, случится так, что с вами произойдёт похожая ситуация. Вы встретите такого же разочарованного в жизни, как и вы сейчас. Вы попытаетесь ему объяснить, и … Отдайте ему эту монету.

– Да пошёл ты, – зло буркнул Маверик и покинул незнакомца.

 

В тот же день Маверик нашёл кошелёк с деньгами в подворотне. Не придав значения, на эти деньги он купил лотерейный билет и с усмешкой стёр защитное покрытие той самой «счастливой» монетой. Билет оказался выигрышным. Но последовавшая поначалу радость вскоре сменилась раздумьями о недавней встрече. Здравый смысл никак не позволял связать эти события с разговором с неизвестным и приносящей удачу монетой. Но всё же монету эту Маверик решил пока сберечь. Он отложил её отдельно и направился в казино уже намеренно испытать судьбу.

И с этого дня ему стало везти.

Выигрыши стали происходить один за другим, опустошая кассы казино и вводя в недоумение следящих за игрой. Без каких-либо ухищрений Маверик обыгрывал как обычных игроков, так и профессионалов. Оказывался в победителях даже в самых патовых условиях. А когда управляющие, так и не поняв в чем хитрость, выгоняли Маверика взашей, он просто шёл в другое казино, уже зная наперёд, что он и там сорвёт куш.

За две недели он поднялся настолько, что уже мог спокойно расквитаться со всеми своими долгами. Но, втянувшись и тем более получая только выигрыши, Маверик уже не мог остановиться. Игры затянули его подобно наркотикам. За столь короткий срок он привык, что деньги достаются ему почти без усилий. И вскоре, почувствовав себя хозяином жизни, он подался в расточительство. Он стал покупать себе всё то, о чем ещё месяц назад не мог даже и мечтать. С каждым разом тратил всё больше и больше. И даже сам не заметил, как в его окружении стали появляться люди иного контингента: другие толстосумы, лицемеры, подхалимы, да продажные женщины. В связи с этим он начал относиться к обществу с пренебрежением. Не уважать чужой труд, чувства и потребности людей. Открыто плевать на нормы и устои.

Но вот однажды, спустя примерно полгода со дня как ему начало везти, встретился ему невзрачный парень – точная копия того, кем он когда-то был сам. Маверик сперва не смог понять, что же его так привлекло в этом оборванце. Но что-то его к нему тянуло. Словно он выполнял какую-то миссию и должен был этому парню что-то передать. Когда же он вспомнил последние слова незнакомца, то крепко сжал в кулаке монету, оказавшуюся «счастливой», как и говорил незнакомец. И в этот момент Маверик понял. Понял, что незнакомец не шутил, и что теперь настала его очередь передать эту эстафету.

Но Маверик этого не сделал.

Он не хотел расставаться с монетой. За это время он с ней почти сроднился. Она стала его фетишем, его талисманом, источником жизненных сил. Его судьбой. И он верил, что стоит ему её отдать – так фортуна сразу же от него отвернётся. Поэтому, алчно грея монету в своей руке, он прошёл мимо того парня, лишь бросив на него жестокий эгоистичный взгляд.

 

—–

 

– Тогда я ещё думал, что дело в монете. В удаче, что она приносит. Но видимо я ошибся. Монета оставалась при мне. А вот везение покинуло в тот же день. И начались все эти… сумасшедшие события, – вздохнул Маверик.

– И когда же это случилось в первый раз? – продолжал выведывать детектив Биглз.

Маверик отправил в пепельницу на столе окурок и, тут же взяв ещё одну сигарету, закурил по новой.

– Вы слышали про ночной клуб «Ковчег»? – поинтересовался он. – В котором случился пожар.

– Я припоминаю, – ответил сержант Джон Джонсон. – Это было недели три тому назад…

– Ага, – кивнул Маверик. – Так вот его владелец – Луи Крог. Смазливый толстяк. Точнее он был его владельцем. В общем, ранее он одалживал мне деньги. Ну а когда я разбогател и вернул все долги, он изменил ко мне своё отношение и даже пригласил в своё общество. Так что я был там в ту самую ночь. Той ночью Луи пригласил меня в свой клуб.

 

—–

 

12 февраля. 23:01

 

– А, Маверик! Давай сюда, – заулыбался Луи Крог – хозяин клуба «Ковчег», завидев гостя ещё издали, и позвал к себе.

Маверик в ответ кивнул, и направился от бара через танцпол к зоне отдыха.

По залу и толпе тусующихся в нём посетителей блуждали разноцветные лучи от подвесных цветовых установок. Местами клубился дым. На центральном подиуме вокруг шеста кружилась стриптизёрша. А в отдалении за аппаратурой, заведуя музыкальным меню, разместился ди-джей. Всё как в типичном ночном клубе, сосредоточенном на своей аудитории. Маверик подошёл к Луи, и тот указал на обширный круглый стол, уставленный различными яствами и напитками.

Они проследовали к столу и разместились на роскошных диванах. По левую и правую руки от Луи незамедлительно объявились две красотки, да в столь откровенных нарядах, что Маверик даже на какое-то время растерялся.

– Ну? Каково быть по эту сторону борта? – весело спросил Луи. – Стоять на твёрдой палубе, когда все остальные тонут в воде. Смотреть на их отчаянные лица, держа в своих руках спасательный круг и гадать, бросить им его… или нет. Сечёшь о чём я, а? Оглянись! – он взмахнул рукой, имея в виду свой клуб. – Это мой круизный лайнер. И я здесь – капитан! А все, кто на борту – это те, кто позволил себе этот спасательный круг. Ты счастливчик, Маверик. Но пока что ещё просто пассажир! – Луи пришлось повысить голос, так как заиграла громкая танцевальная музыка с раскатистым на весь зал басом. – За мой «Ковчег»! – поднял он бокал и залпом поглотил его содержимое.

Маверик последовал его примеру. Он понимал смысл слов Луи и перевёл их для себя как: «Всё это – деньги! Деньги и ещё раз деньги». Лишь они позволяли Луи чувствовать себя королём на этой вечеринке. И вот он, Маверик, наконец-то тоже среди них – властителей мира возможностей и дозволенностей!

– Ты хорошо поднялся за последнее время, – сообщил Луи, возвращая опустевшую ёмкость на стол. – Не знаю уж везение ли это или, быть может, твой хитрый план. Но произошло это быстро. Даже слишком. Ведь только подумать, совсем недавно ты приходил ко мне с просьбами, и вот… теперь уже сидишь здесь передо мной почти наравне. Это здорово. И сам понимаешь, такие «взлёты» не происходят незаметно. Поэтому я хочу кое с кем тебя познакомить.

– Если это не такая же красотка как те, что возле тебя, то я буду вынужден отказаться, – подмигнул девушкам Маверик. Те притворно кокетливо заулыбались в ответ.

– Успеется, Маверик, успеется. Сперва дела. А после можешь гулять сколько душе угодно, – с этими словами Луи обернулся назад и подал кому-то знак.

В толпе Маверик не разглядел, кому, да это его и не заботило, его уже и так всё устраивало. Играла громкая музыка, вокруг сновали расслабленные посетители, многие девушки чуть ли не заявляли о своих намерениях. И Маверик уже начал представлять, как на следующий день проснётся с одной из них в постели. Или, быть может, даже с двумя.

– Помнишь, я говорил тебе об аренде складских помещений? – вернул вновь мысли Маверика к делам Луи. – Так вот это тот, кто в этой аренде заинтересован.

В этот момент к их столу подошёл не кто иной, как тот самый незнакомец, что встретился Маверику полгода назад и рассказал про приносящую удачу монету. Маверик как сидел, так и оцепенел на месте. Всё внутри него замерло. Такого совпадения он, бесспорно, не ожидал и теперь почувствовал себя словно выставленным на всеобщее обозрение. Правда, незнакомец ничуть не удивился. Он либо не узнал Маверика, либо умело это скрыл.

– Знакомься. Это мой хороший друг – Фобос, – представил Маверику подошедшего Луи. – Фобос, это тот самый Маверик, – представил Луи Маверика в обратном порядке.

Фобос спокойно протянул Маверику руку для пожатия. Маверик словно на шарнирах с усилием встал со своего места, протянул свою руку в ответ и, нервно сглотнув после приветствия, вернулся на своё место. Фобос так же присоединился к ним за стол.

Луи удовлетворенно осмотрел собравшихся.

– Я введу Маверика в курс дела? – уточнил он.

Фобос на это размеренно кивнул, даже повелительно, словно не хотел растрачивать силы попусту, и уже посчитав себя хозяином положения. И это, впрочем, незамедлительно почувствовалось на подсознательном уровне.

– Хорошо. Итак, Фобос владеет крупной транспортной компанией, – продолжил свой монолог Луи. – И ему как раз нужны в нашем городе площади под хранение грузов. Он предлагает нам сделку. Тебе и мне Маверик. Принять участие в бизнесе.

– Эм, да? – отозвался Маверик, всё ещё находясь в состоянии небольшого потрясения. – То есть для этого понадобились склады?

– Да, – развёл руки Луи. – Это очень выгодное предложение. Тебе всего-то и нужно стать собственником площадей под них. Оформить на себя бумаги. А остальное мы всё сделаем сами. Ты оказался в нужное время в правильном месте, Маверик. Это твоя удача.

Маверик поёрзал на месте, предчувствуя подвох. Но на то время он уже настолько привык к везению, что был уверен, что ничего плохого с ним произойти не сможет. К тому же Фобос продолжал делать вид безразличия к происходящему, что казалось ему не очень-то и важна эта сделка.

– Можно поподробнее? – попросил Маверик.

Луи вздохнул, но видимо на то и рассчитывал.

– Понимаешь, помещения я бы мог оформить и на себя. Вот только это было бы несколько, ну… подозрительно. У меня и так свой бизнес, поэтому я не совсем волен заниматься сторонними делами.

– Не совсем волен? – процитировал Маверик. – Кто же тебя ограничивает. Полиция?

– Не только, – ответил Луи. – В моем случае всё сложнее. Но вот в твоём – совершенно иначе. Ты как начинающий бизнесмен вызовешь куда меньший интерес. Никто и не подумает, что мы с тобой как-то связаны. Площади будут твоими, груз на них – Фобоса. Ну а доход общий, ведь ты же не забыл, кто вытащил тебя из болота? Не переживай, денег хватит на всех.

Маверик задумался. Он понимал: то, что у него появилось много денег – это хорошо. Но что потом? Их нужно куда-то вложить. В дело, приносящее ещё больше денег. И тогда ему уже не нужно будет уповать на удачу. Стабильный доход – вот что будет его везением на старости лет. К тому же предложение не казалось проблематичным. Получай себе плату за аренду площадей за минусом процентов и налогов, и живи себе счастливо. Ну а если не выгорит, то всегда можно взяться за что-то новое.

– А что за груз? – вдруг осенило Маверика.

– Эм… – Луи покосился на Фобоса.

Тот по-прежнему сидел, словно в полудрёме, лишь созерцая происходящее вокруг, и среагировал не сразу.

– Научно-исследовательское оборудование, – пояснил он так, словно профессор поясняет ученикам что-то совершенно тривиальное. – Весьма редкое и дорогостоящее оборудование, требующее особых условий хранения. Поэтому-то для меня это так важно. Думаю, детали вам не будут так уж интересны.

– Видишь, – воскликнул Луи. – Оборудование. Всё вполне легально. Ведь так?

– Абсолютно, – подтвердил Фобос.

– Ну, в таком случае, я… Я готов обдумать предложение, – произнёс Маверик уверенный в том, что фортуна указала ему ещё один выигрышный ход. И вдруг ему показалось, что лицо Фобоса исказила ехидная гримаса. Маверика передернуло. Но мгновение – и тот вновь стал безмятежным, как и прежде, и Маверик списал это видение на алкогольное опьянение.

– Вот и отлично. Давайте же выпьем за это! – продолжал радоваться Луи. – Шампанского, а? Девочки, хотите шампанского в честь появления на свет нового бизнесмена?

Девушки возбужденно заворковали. Но вот Маверику к этому времени веселиться расхотелось уже совершенно. Он продолжал думать, действительно ли Фобос позабыл его? Или же это его спланированный образ, чтобы Маверику было проще согласиться на сделку.

К столу подошёл официант с подносом и бокалами шампанского.

– Я… кажется, уже немного перебрал, – вдруг сообщил Маверик, решив, что ему не стоит больше пьянеть. – Вы пока продолжайте без меня. А я схожу, освежусь.

Маверик выбрался из-за стола и отправился на поиски туалета.

 

Выйдя из кабинки, Маверик прошёл к раковине и, набрав в ладони воды, обтер своё лицо. На это время он прикрыл глаза и склонился, а когда вновь выпрямился, то заметил в отражении зеркала что в туалете он не один. Из смежной кабинки вышел Фобос. Фобос также прошёл к мойке и принялся намывать кисти рук. Мавериком вновь невольно овладело напряжение.

– Интересный факт, – вдруг заговорил Фобос, будто желая разрядить обстановку. – Вирусов, бактерий и микробов на денежных купюрах в десятки раз больше, чем на сиденье унитаза. Хотя санитарная репутация последнего куда хуже, чем у первых. Если бы люди всегда помнили это, то чаще бы мыли руки после контакта с купюрами, нежели с туалетной бумагой. Но нет, деньги они любят настолько, что готовы чуть ли не принимать с них пищу. Не говоря уже о кокаине…

– Ну, – немного смутился Маверик. – Это понятное дело. Все знают, что унитаз служит для отходов, а деньги… Деньги ассоциируются с доходами.

– Хм, недурно. Интересное сопоставление, – оценил Фобос. – Об этом я и хочу сказать. Нередко люди намеренно выставляют зло за благо. Искажают правду и занимаются самообманом. К примеру, дают деньги детям – цветам жизни. Те несут их продавцу мороженого и затем этими же руками… Но суть не в этом. Суть в том, что люди отравляют своих же родных с малых лет. Отравляют вещами, услугами, которые можно купить. Властью. Дети начинают думать, что счастье в деньгах, а когда вырастают, то этого из них уже не искоренить. Понятие счастья уже изуродовано.

– К чему вы это рассказываете? – Маверик не был настроен слушать эти философические размышления.

– «Товар-деньги-товар», да? Ведь так работает эта схема? – Фобос закончил с мытьём рук и направил на Маверика строгий взгляд. – Я же предупреждал, что монету нужно передать следующему. Её нельзя было оставлять себе.

От этого у Маверика аж резко потемнело в глазах. Ему стало дурно, ноги чуть подкосились. Он опёрся на мойку. Его опасения оказались ненапрасны. Фобос помнил его. И мало того – откуда-то знал о том, что монета всё ещё у него.

– Теперь это не просто кусок металла. Монета стала… вирусом. И ты сам позволил ему проникнуть в тебя, – после этих слов Фобос спокойно, как ни в чём не бывало, развернулся и пошёл на выход.

А Маверик продолжал стоять, держась за раковину, не в силах пошевелиться. Последние слова подействовали на него, как удары молота. Каждое сказанное Фобосом слово эхом повторялось в его голове. И даже понимая, что всё это могло быть сказано лишь только с целью устрашить, он всё же не мог не поверить. Маверик полез по карманам. Он проверял каждый, один за другим, но монета пропала. «Забрал?», промелькнуло в сознании Маверика. «Фобос забрал её у меня!» Маверик со злостью стукнул кулаком по поверхности мойки и поднял взгляд в зеркало. И в то же мгновение шарахнулся от собственного отражения. Из зеркала на него смотрел кто-то со страшно изуродованным лицом покрытом распухшими гнойниками и струпьями. Маверик попятился назад. За дверью из зала клуба послышался странный грохот непохожий на музыку. Маверик повернулся к двери, а когда вновь посмотрел в зеркало, отражение стало вновь нормальным.

Не тратя больше времени, Маверик поспешил вернуться в зал клуба.

 

Выйдя, Маверик заметил в клубе сумятицу. Музыка прекратилась. Посетители сгрудились в группки или разошлись по сторонам от танцпола, а на сцене появились технари. В воздухе запахло палёным. Маверик спросил у ближайшего посетителя о том, что случилось.

– Что-то с аппаратурой, – пояснил тот. – Коротнуло, наверное… от пролитого пива.

Маверик подметил на сцене ди-джея заметно шатающегося и созерцающего происходящее вокруг с прищуром, но продолжающего подносить ко рту банку. Вполне ожидаемая картина. Делать здесь было больше нечего, и Маверик пошёл обратно к Луи и Фобосу.

Но когда он вернулся, то не обнаружил за столом ни того, ни другого. Ни Луи, ни Фобоса на их прежних местах не оказалось. И даже девушек не было. Так что Маверику оказалось даже не у кого спросить, куда они подевались.

В скором времени к столу подошёл всё тот же официант, что приносил шампанское, и Маверик решил, что возможно сможет разузнать у него. Официант, завидев его, тут же взял с подноса какой-то конверт.

– Луи передавал, что он у себя в кабинете. А пока вы его ждёте, просил ознакомиться с этими бумагами, – официант вручил замешкавшемуся Маверику конверт и тут же направился дальше по своим делам.

Маверик было подумал поспешить за ним, задать вопросы, но пока решал, официант скрылся в толпе. Присев снова за стол Маверик покрутил в руках конверт и, не обнаружив снаружи никаких опознавательных надписей, вскрыл его. Внутри оказалось свидетельство на владение территорией под склады в северной окраине Дефо. И внизу стояла его подпись. Подпись Маверика. Сказать, что это его удивило – не сказать ничего. Но больше всего его возмутило то, что, получается, Луи посмел оформить документы без его присутствия. Да ещё подделал подпись! Так как Маверик точно помнил, что ни на чём подобном не расписывался.

Такой подход Маверику был определённо не по душе. Он вскочил с места, намереваясь отправиться в кабинет Луи. И в это мгновение музыкальную аппаратуру видимо починили. Ди-джей вернулся за свой пульт, зазвучало вступление трека, а затем грянул раскат баса…

И время словно остановилось. Замерло вместе со всеми находящимися в клубе. Маверик буквально почувствовал это. Увидел, как ожидающие продолжения веселья застыли на танцполе. Причём некоторые в странных несуразных позах среди застопорившихся лучей света. Маверик подумал, что это так среагировал его мозг на оглушение от звукового удара. Но после началось невообразимое.

Маверик увидел, как от огромных акустических колонок, из динамиков которых до этого лилась музыка, начала распространяться волна. Волна распространялась неестественно медленно, словно морской прилив, и несла за собой разрушения. Маверик никак не мог понять, по каким законам такое могло происходить, но видел ясно, как вслед за волной от звукового удара поверхности, которых она касалась, начали видоизменяться. Стены, потолок, краска на них начали раскалываться и осыпаться, как если бы за одно мгновение они испытали на себе эффект естественного старения заброшенного помещения за несколько десятков лет. Техника выходила из строя. Лампы гасли, световые установки переставали работать. Столы и стулья разламывались и подкашивались. А затем волна настигла людей.

Первым под её воздействие попал ди-джей. Его одежда начала истончаться, рваться и частично обваливаться. Но он продолжал неподвижно стоять за переставшим работать пультом, словно ничего этого не замечая. Его кожа начала покрываться морщинами, иссыхать и потом вовсе тлеть, словно съедаемая незримой саранчой. Местами показались кости. Маверик ошалело пялился на происходящее и не мог придумать объяснений. Он всё ждал, что ди-джей очнётся от этого забвения и как минимум истошно закричит. Но вопреки всяческой логике этого не происходило. И вскоре ди-джей стал вовсе похож на забальзамированный труп из гробницы.

То же самое стало происходить и с остальными посетителями. Они ссыхались, не сделав и шага, недвижимые и безмолвные.

Маверик в ужасе оглянулся и рванул в сторону выхода из клуба. Он расталкивал и ронял некоторых попадающихся ему на пути точно манекенов. Уронил всё того же официанта. Тот упал прямо на поднос, что нёс, без последующей реакции на боль.

Маверик подскочил к дверям и схватился за ручки. Те, как и следовало ожидать, не поддались. Замки были заперты. Интуитивно Маверик ринулся к охраннику, что контролировал заходящий в клуб контингент, и начал обыскивать его карманы. В карманах пиджака ключей не оказалось, а когда Маверик потянулся к брюкам, то их ткань начала обветшать, как он и видел ранее. Маверика охватил ужас. Он осознал, что волна достигла и его. Он оглянулся.

Оставшихся огней ещё хватало, чтобы понять, что весь зал клуба превратился в пережиток апокалипсиса. Поражение охватило уже почти все поверхности и всех людей, и теперь, похоже, настал его черёд. Маверик зажмурился и приготовился… Хотя нет, ни к чему такому готов он не был. И никогда не будет. Он просто обмочился со страху в свои дорогостоящие габардиновые штаны. А когда, простояв так пару секунд с закрытыми глазами, осознал, что по-прежнему чувствует себя без изменений, разве что стало мокро в паху, он открыл глаза.

Освещение стало совсем никудышным. Рабочими оставались буквально с десяток ламп во всём клубе. Маверик ощупал себя, чтобы понять, не начала ли портиться его одежда, и не последует ли за ней его собственное ускоренное тление. И какого же было его облегчение, когда он убедился в том, что ничего подобного с ним не произошло. В этот момент Маверик вновь уверовал в своё счастье. В удачу, что продолжала ему сопутствовать, как он думал, даже без монеты. Ведь он остался один единственный живой посреди замершей толпы после аномалии в клубе. Он, а не кто-либо другой.

И вдруг вопреки неисправности акустической системы из динамиков вырвалась ещё одна звуковая волна. И её явление вернуло течению времени привычную скорость.

Вторая волна пронеслась крайне быстро, словно ветер. Разящий и безжалостный. От его воздействия мебель и аппаратура стали разлетаться на мелкие осколки окончательно, а люди рассыпаться в прах. Раз – и зрачок уловил лишь, как последние отголоски совсем недавно бурной жизни поглотил плотный как дёготь мрак.

Теперь Маверик не знал, чему пугаться больше: тому, что всё вокруг погрузилось в непроглядную тьму, или же тому, что, похоже, он остался наедине с пустотой запертого клуба. Маверик отыскал свою бензиновую зажигалку и крутнул её колесико-кресало, высекая из кремния искры. Пары вспыхнули, и фитиль охватило пламя. Правда, его свечение едва ли достигало ближайшей стены, но это было куда лучше, чем совсем ничего. Подняв зажигалку повыше, Маверик постарался определиться с положением, в которое он попал.

Пытаться выбивать двери – было равносильно лупцеванию о бетонную стену. Маверик и так никогда не отличался крепким телосложением, хотя здесь, пожалуй, оказался бы бессилен даже тяжелоатлет. Значит, для того, чтобы их открыть, нужны были ключи либо инструменты.

Точно! Луи ведь передавал, что ждёт его у себя в кабинете. У него наверняка должны быть дубликаты ключей от замков клуба. Вот только всё так резко изменилось… Сможет ли Маверик теперь беспрепятственно пройти до кабинета? И встретит ли Луи в нём? Ответы на эти вопросы можно было получить, лишь только попробовав это сделать.

Кабинет Луи находился на возвышении пристроенной в противоположном углу зала эстакады стоящей на опорных колоннах сбоку от сцены. Своеобразный второй этаж из одной комнаты, на который вела лестница вдоль стены прямо внутри огромного помещения клуба. Маверик сделал первый шаг по направлению к ней. Шаг оказался тяжёлым и томительным, словно шаг для космонавта в сковывающем движения скафандре. Мышцы ног стали словно неродными. Затем последовал такой же второй ничуть нелегче. Под подошвой ботинка что-то хрустнуло, вероятно, какой-то осколок от рассыпавшегося интерьера. Такими темпами он поседеет раньше, чем достигнет цели, подумал Маверик. Но других вариантов в его взбудораженный ум не приходило.

Время, затраченное на проход по залу до лестницы, казалось, можно было бы разменять на поездку в другой край города – настолько Маверику почувствовались вымученными его движения. Но, в конце концов, он её достиг. Ставшие обветшалыми и на вид ненадежными, но по-прежнему ровным строем, ступени уходили наверх. Свет от зажигалки не достигал самых верхних.

Маверик аккуратно занёс ногу и ступил на первую ступень. Та возмущенно заскрипела в ответ. И вдруг наверху послышались какие-то звуки. То ли какая-то возня, то ли перемещения чего-то тяжёлого, Маверик толком разобрать не мог. Мысль о том, что в клубе жив кто-то ещё, воодушевила его, но и в то же время напугала. Но в итоге он решил, что кто бы это ни был, скорее всего, он так же неслабо напуган. Маверик решился окликнуть его.

– Эй! Есть здесь кто?! – с надеждой выкрикнул он.

Ответа не последовало, и звуки прекратились. Маверик тут же пожалел о том, что закричал и дал о себе знать. Хотя свет зажигалки, пожалуй, давно его уже выдал.

Тишина сверху вдруг стала напрягать. Ни ответа, ни отголосков не следовало, что наталкивало на дурные мысли. Неожиданно по верхней ступеньке что-то стукнуло и начало спускаться вниз. Стук был характерный, звонкий и извлекался с равномерными интервалами от каждой последующей ступени. Вскоре предмет выскочил на свет, и Маверик узнал монету. Ловким движением он поймал её и приблизил к огню, чтобы рассмотреть. Лицо Маверика исказила гримаса боли и злобы. Монета оказалась та же самая. И, конечно же, она тут же напомнила о Фобосе. Неужто они там наверху в кабинете с Луи надумали его разыгрывать?

О верхнюю ступень снова что-то стукнулось на этот раз не единожды. Стук повторился, усилился, и к ногам Маверика покатилось целое полчище таких же монет. Они ударялись о ступени, о его ботинки, друг о друга и скатывались вниз, кружа в ехидном танце. И тогда у Маверика уже не осталось сомнений, что над ним просто-напросто насмехаются.

Маверик устремился наверх. Поднявшись, он толкнул дверь в кабинет Луи, и та отворилась.

Маверик заглянул внутрь, обнаружив, что помещение не было погружено во мрак полностью. Почти посередине располагался стол, и на нём стояла лампа с направленным плафоном. Свет от лампы падал точно на поверхность стола, так что всё остальное вокруг оставалось погруженным во мрак. Ощущение того, что в тенях вдоль стен может кто-то скрываться, засело в подсознании Маверика, словно навязчивая песня. Он неуверенно выставил в проём перед собой зажигалку, чтоб высветить больше пространства и оценить обстановку.

На первый взгляд было похоже, что разрушения клуба на кабинете Луи каким-то образом не отразились. Его глубокий просторный диван, сервант с батареей бутылей элитного алкоголя, массивный сейф в углу и прочая обстановка оказались без каких-либо намёков на дефекты. На столе в круге света от лампы лежали разные бумаги среди мелкой канцелярии. Маверик поводил рукой по стене близ проёма в поисках выключателя, но его не обнаружил. Может Луи и не использовал в своём кабинете общее освещение. Тогда Маверик решил, наконец, войти и направился к столу.

На полпути он уже смог различить кресло и то, что в нём оказывается кто-то сидит. Маверик резко остановился. По его спине мигом пробежал озноб, а в горле пересохло. В кресле явно кто-то находился, запрокинув голову наверх, но эта поза была определенно неудобна для длительного пребывания. Маверик немного выждал, чтоб убедиться, что сидящий не подаёт признаков жизни, и тогда подошёл ближе.

В кресле оказался сам Луи. Он сидел, откинувшись своим тучным телом на спинку кресла, словно в забвении. Его выпученные глаза бездумно смотрели куда-то вверх за пределы потолка, а рот был открыт, и из него что-то высовывалось. Какие-то обрывки бумаги. Когда Маверик подошёл совсем близко, то он разобрал, что во рту Луи находились мятые и рваные денежные купюры. На щеках – ссадины и размазанные слюни. Словно кто-то силой запихивал ему в рот эти банкноты, и в результате чего он подавился. Купюры также были раскиданы вокруг, а на столе оказалась тарелка со столовыми приборами по бокам. На тарелке лежало ещё несколько брикетов ценных бумаг, заготовленных для приёма.

Увиденное шокировало Маверика. Он судорожно пытался представить, что же здесь произошло. Не мог же Луи добровольно поедать деньги даже при всей его очевидной любви к ним. Абсурд. Маверик попытался потрясти Луи за плечо в надежде, что тот вдруг изойдёт на смех, а позже, слезясь, сознается, что всё это было ради шутки. Но Луи продолжал быть мёртв. Самым настоящим трупом. И Маверик невольно осознал, что видит покойника так близко впервые и уж тем более погибшего таким образом.

Маверик отступил назад. Его замутило, подступила тошнота, и он даже забыл, зачем сюда пришёл. Мысли в его голове смешались, и он никак не мог выделить самую главную из них. Но ясно было одно – чем дольше он будет стоять на одном месте, тем тяжелее ему придётся. Ему нужно было двигаться, что-то делать, чтоб ощущение западни не переросло в полную апатию.

В итоге, пересилив себя, Маверик дрожащими руками полез во внутренние карманы пиджака Луи. Но ничего ценного для себя он в них не обнаружил – только записная книжка с ручкой, да личные документы Луи. Тогда Маверик решил разведать содержимое ящиков стола. Повернув настольную лампу так, чтоб свет падал в нужном направлении, Маверик принялся искать. Через несколько минут он уже изучил несколько документов, большая часть которых была связана с деятельностью клуба, несколько писем, не говорящих Маверику ровным счётом ничего, и, наконец-таки, находка – ключ. Правда, не в ожидаемой связке, а один-единственный с брелоком в форме знака доллара.

Интуиция подсказывала, что этот ключ явно не от дверного замка, а от чего-то, хранящего настоящие секреты, а именно – от сейфа. И интуиция Маверика не подвела. Ключ подошёл, проникнув во впадину в дверце сейфа, провернулся, щеколда сместилась в сторону, и замок со щелчком отворился. Маверику пришлось переставить настольную лампу, чтобы вновь освещать предметы.

Первым в глаза бросился пистолет с двумя магазинами рядом, наполненными патронами. Что это было за оружие, и откуда оно взялось у Луи, Маверику было уже всё равно. После недолгих раздумий он забрал его себе, зарядив один магазин. Мертвецу пистолет уже ни к чему.

При дальнейшем осмотре обнаружились дубликаты документов, что были переданы Маверику от Луи официантом. То поддельное свидетельство. И Маверик злобно смял его.

И ещё в сейфе нашёлся почтовый конверт. Из него выступали края каких-то фотографий. Маверик достал их, чтоб рассмотреть, и тут же удивился. На первом же снимке был изображён Шон Номад «Стингер» где-то в кафе. На втором – к нему уже подходит Маверик. И далее – они ведут разговор. Что бы это могло значить? Конечно, всем и так было известно, что Луи и Стингер недолюбливали друг друга. Но не настолько же, чтоб устраивать слежку. Тем более на фотографиях был сам Маверик, что его определенно обеспокоило.

Выходит, Луи что-то замышлял? Выстраивал какой-то свой план, в котором Маверик принял невольное участие, и в котором данная сделка могла быть очередным шагом к осуществлению задуманного. Вот только что задумывал Луи на самом деле, теперь уже узнать было сложно.

А что если Луи – сам тоже пешка? Фигура на шахматной доске чьей-то грандиозной партии. И над всем этим происходящим стоит кто-то настолько могущественный… У Маверика забегали мысли от предположений масштаба и хитросплетений возможной аферы. Правда, вскоре он опомнился, ведь никакие выводы на этот счёт не смогли бы помочь ему в данной ситуации.

Размышления по поводу фотографий он решил оставить на потом. И, чтоб более не возвращаться к сейфу, взял, да поджёг все находящиеся в нём бумаги. Фотографии занялись синеватыми огнями, уничтожающими все свидетельства слежки. Это придало Маверику некоторое ощущение свалившегося с плеч груза. Но нужно было вернуться к прежнему вопросу: убраться из клуба.

Идея пришла в голову сама собой, как вспомнившийся кадр из нашумевшего фильма – имея пистолет, можно попробовать прострелить замок. Ведь теперь в клубе некому обвинить его в порче имущества.

Маверик уже собрался идти на выход из кабинета как заметил, что в дверях вроде бы как кто-то есть. В тени, откуда Маверик пришёл, на высоте человеческого роста сиял маленький алый огонёк, похожий на уголёк покуриваемой сигареты. Маверик тут же насторожился. Как долго этот огонёк уже здесь? И кто его обладатель, который, быть может, уже не одну минуту наблюдает за его действиями?

Маверик чисто рефлекторно схватился за лампу и направил её свет в дверной проём. Но в дверях уже никого не оказалось, а на лестнице раздались звуки от чьих-то шагов. Кто бы это ни был, похоже, что он не хотел, чтобы Маверик его разглядел. К тому же, вероятно, видел, как он брал из сейфа пистолет.

Маверик ринулся к выходу, но через несколько шагов лампа в его руках резко дёрнулась. Длина электрического провода не позволила отдалиться от стола более чем на несколько метров, и, не удержав, он её выронил. Лампа ударилась об пол и погасла. Послышался чёткий звук разбившегося стекла. Источник света стал безвозвратно испорчен.

Желание поскорей покинуть клуб стало ещё более острым. Маверик взял в руку пистолет скорее в качестве оберега, помогающего найти в себе силы для преодоления препятствий. Зажигалку решил на этот раз не применять, чтоб не выдавать своего местоположения. И так, пытаясь хоть как-то сдержать своё учащённое дыхание, он вышел на лестницу.

Окинув беглым взглядом танцпол и не заметив нигде огня сигареты, Маверик начал осторожно спускаться, размеренно ступая на каждую нижестоящую ступень. Его охватило навязчивое ощущение, что за ним кто-то безотрывно наблюдает. Следит, как охотник за жертвой. Выжидает момент. И это ощущение с каждым шагом лишь только усиливалось. Маверик еле сдерживался, чтоб не сорваться на бег, он боялся оступиться и потерять самообладание.

Спустившись и отойдя от лестницы на несколько метров, Маверик направился по прямой к запертым дверям выхода из клуба, как вдруг позади раздался знакомый пронизывающий звон – звон упавшей монеты. Спутать его с чем-то другим Маверик уже точно не мог.

На решение: рвануть вперёд или обернуться ушло буквально меньше секунды, и Маверик резко развернулся, выставив перед собой пистолет.

Уголёк горел точно на уровне лица в нескольких метрах от Маверика. Тёмный силуэт, удерживающий его в воздухе, который теперь осветить было нечем, предстал как вестник наказания за совершенные проступки. Огонёк засветился, озарив тонкие губы и острый кончик носа, и затем Маверик услышал выдох и почувствовал, как на него пахнул табачный дым.

– Кто ты?! Что тебе нужно от меня?! – хриплым голосом воскликнул Маверик.

Ответа не последовало, а уголёк начал приближаться.

– Не подходи! У меня пистолет! И я… Я выстрелю!.. – неуверенно пригрозил Маверик.

Но фигура и не думала его слушаться. Расстояние до огонька медленно, но настойчиво сокращалось. Руки Маверика дрожали. Сердце колотило, точно барабанная дробь. Ощущение безысходности наполняло его, словно тот же табачный дым – лёгкие. И не выдержав психологического натиска, Маверик надавил на курок.

Боёк послушно исполнил свою роль, и вслед за вспышкой огня раздался оглушающий выстрел. На миг лицо приближающегося осветилось, но этого мгновения не хватило, чтобы понять, знает его Маверик или нет. Безызвестный взвыл, склонился, и уголёк сигареты полетел вниз на пол.

Маверик был сам не свой. Ужас охватил его настолько, что он не осознавал того, что только что вероятно ранил или, быть может, даже убил человека. Его сознание естественным образом защищалось от рокового шока.

И вдруг внизу что-то засверкало. Воспламенилось, разлетаясь в стороны множеством интенсивных искр подобно фальшфейеру. Затем подключилось ещё несколько источников, и вверх молниеносно взлетел снаряд и взорвался прямо у потолка множеством разноцветных огней. Маверик интуитивно пригнулся от грохота, не понимая, откуда мог взяться этот фейерверк. Быть может, сигарета попала в какую-то пиротехнику… Впрочем, гадать смысла не было.

В огнях тут же запустилась цепная реакция, и находящиеся поблизости изделия так же начали гореть и взрываться, объединяясь в настоящий залп. Несколько изделий взорвались рядом с чем-то легковоспламенившимся, и начался пожар. Пламя разошлось настолько быстро, что о попытках тушить его не могло быть и речи. Маверик почувствовал начавшуюся скапливаться в помещении гарь. Зато огонь, наконец, осветил объекты вокруг.

Маверик самопроизвольно бросил взгляд на тело упавшего перед ним незнакомца. Лица того он по-прежнему рассмотреть не мог, но заметил, что тело того начало как-то странно деформироваться и источать дым. Словно плавиться. Наверное, начал действовать угарный газ, подумал Маверик. Нужно было скорей выбираться из клуба, пока огонь не разошёлся совсем.

С невероятной прытью Маверик пробежал к спасительному выходу, прицелился в замок на двери и, как и планировал, прострелил его механизм. Замок с глухим лязгом сдал свою позицию, позволив свободе просочиться меж дверей, куда Маверик незамедлительно бросился. Он покинул злосчастное заточение клуба как раз в тот момент, когда пламя уже охватило большую его часть, и скопления дыма с газом стали критическими.

 

—–

 

– Вот как это произошло… – окончил Маверик свой рассказ о случившемся в клубе «Ковчег». – Сбежав оттуда, я… Я просто решил скрыться. Хотя бы на время, пока всё не утихнет. Сообщить в полицию я не мог, просто потому что был сильно напуган и считал, что… убил того человека. Да и сам понимал, что во всё это трудно поверить.

– Верно, – тут же подхватил сержант Джон Джонсон. – Я бы сказал, невозможно. Галлюцинации наркомана – вот на что это похоже. Вы же все там под кайфом были!

Маверик возмущённо посмотрел на сержанта.

– И поэтому я и не рассчитывал ни на чью помощь, – сообщил он. – Всем легче списать на невменяемость, нежели попытаться разобраться. Как собственно и поступили те, кто назначил мне тюремный срок.

– Выходит, инцидент в клубе произошёл до событий в ломбарде, – спокойно уточнил детектив Эндрю Биглз, словно не заметив упрёка. – За несколько дней. Зачем же ты после направился к Стингеру?

Маверик тяжело вздохнул, вспоминая.

– После ночи в клубе, на следующий же день я обнаружил, что все мои счета оказались аннулированы. В каждом из вкладов – одни лишь нули. И даже тайники кем-то опустошены. Крайне поганое чувство, когда в одно мгновение понимаешь, что лишился всего. И я, естественно, смекнул, что это не случайность, кто-то намеренно решил испортить мне жизнь. Но я не мог вычислить сходу, кому же я так сильно насолил, и поэтому решил скрыться. Обдумать. Мне нужно было сбежать. Желательно как можно дальше, чтоб исключить любые опасения. И вот тогда я решился пойти к Стингеру, чтоб попросить у него денег на побег. Возвращать их я уже, конечно же, не намеревался.

– Но всё пошло не по плану, – вставил сержант Джонсон. – О происшествии в ломбарде нам уже известно.

– Да? – нисколько не удивился Маверик. – В таком случае можно не рассказывать. Я намеревался обхитрить Стингера. Собрал оставшееся и хотел занять более крупную сумму, достаточную, чтоб уехать. Но в ломбарде произошло нечто схожее с тем, что происходило в клубе. Форменный кошмар наяву. Я уже начал было думать, что действительно схожу с ума. И на этот раз сбежать мне уже не удалось. Меня задержали и обвинили во всём, в чём только было можно. Да даже и в том, чего я не совершал. Нашли у меня наркотики, пистолет, что я взял из сейфа Луи… В общем, загремел я по полной и уже не надеялся выкарабкаться. Уже думал, что так и сгину в тюрьме… – Маверик удручённо уставился на свои закованные в наручники руки. – Послушайте, я не святой. Я это признаю. Но я прошу… разберитесь. Я много думал и уверен, что… за этим стоит Фобос.

Полицейские переглянулись. Сержант Джонсон хмуро сложил руки у себя на груди. Детектив Биглз вздохнул.

– Дело в том, что в наши полномочия входит только расследование происшествия в закусочной «Роудсайд». Рано или поздно мы должны будем передать тебя в вышестоящую инстанцию. Но… пока ты здесь, мы постараемся разузнать как можно больше, если конечно ты согласишься нам способствовать. Иного обещать не могу, – ответил детектив Биглз.

Маверик сдержанно покивал, понимая, что рассчитывать на большее не получиться.

– Хорошо. В таком случае нам нужна информация по делу, – продолжил детектив Биглз. – Той ночью после событий в кафе пропал человек. Ник Браун. Писатель. Тебе известно о нём? Где он?

Маверик поднял взгляд полный нерешительности. Было видно без слов, что он либо не помнит, либо не знает, но навряд ли что-то скрывает.

– Мне… так-то было всё равно до тех, кто был в том кафе, – признался Маверик. – Там был один раненный. Дальнобойщик. И мне само собой не было резона дожидаться приезда помощи с полицией. Я ушёл сразу, как только смог. Один. И что сталось с остальными мне неизвестно.

– В каком часу это было?

– Я не следил за временем…

– Что ж, быть может, ты ещё вспомнишь что-то… У тебя будет на это время. Ну а пока давай попробуем составить фоторобот этого Фобоса.

 

 

9

 

5 марта. 19:40

 

После дачи показаний Маверика на время пребывания в участке поместили в изолятор, распорядившись не спускать с него глаз. А детектив Эндрю Биглз и сержант Джон Джонсон направились в свой кабинет проанализировать полученную информацию.

– Ну и какие идеи? – поинтересовался сержант, усаживаясь в своё кресло.

– Трудно сказать, – задумчиво отозвался детектив, пройдя к окну. Город за стеклом уже накрыл вечер, и тени начали постепенно сгущаться, объединяясь во мрак. – Если, как говорит Маверик, некий Фобос и причастен ко всему произошедшему, то на данный момент — это недоказуемо. К показаниям Маверика нужны доказательства и новые свидетели. Хотя разыскать Фобоса и побеседовать с ним, считаю, не помешало бы…

– Так вы ему поверили? – подметил Джонсон.

– Я… Я принял во внимание его сторону, – несколько смутился Биглз. – А разве не стоит? Сам-то чего думаешь?

– Я думаю, что он нагло лжёт, – заявил Джонсон. – Вычурно, изощрённо, чтобы хоть как-то снять с себя ответственность. Прикидывается, что он сам жертва. Разве что психом не притворяется. Я в этом полностью уверен.

Детектив Биглз устало посмотрел куда-то вдаль.

–А как же Ник Браун? – напомнил он. – Пропавший писатель. Наша задача – разыскать его. А у нас до сих пор ни одной догадки, куда бы он мог подеваться.

– И разыщем, – ни секунды не медля, ответил сержант Джонсон. – Разыщем. Когда выведем Маверика на чистую воду. Надо только надавить на него!

– Нет, – резко возразил детектив. – В этом нет необходимости. Во всяком случае, не сейчас… Маверик идёт нам навстречу. Всё рассказывает. А от давления может закрыться. Я… чувствую, что это не тот случай, когда грубая сила сможет решить…

– Значит, мы просто впустую потратим время, – заявил сержант Джонсон и, встав со своего места, направился на выход.

– Ты куда? – встревожено спросил его Биглз.

– За кофе, – небрежно бросил в ответ Джонсон и вышел из кабинета.

Но бурные размышления не давали детективу Биглзу покоя уже вторые сутки. По сути, он, также как и сержант, не видел поводов верить словам Маверика. Был склонен подловить его на лжи. Но в его практике уже было несколько дел, в которых, казалось бы, пришли к логическому заключению, но…

В них подозреваемых заставляли «раскаяться». А точнее – признаться, что всё было так, как удобно для следствия. Поверить в то, что виденное ими – их же выдумка. В результате же оказывалось иначе. Правда, таких случаев были единицы. Но они всё же были.

Детектив переместился к столу, присел и раскрыл свою тетрадь, куда заносил заметки по следствию. В ней он нарисовал небольшую схему, отображающую последовательность событий дела, и теперь под цифрой один значилось – клуб «Ковчег». Затем – «ломбард Стингера». Третье – тюрьма «Локнеф». И наконец – закусочная «Роудсайд». Над схемой детектив наклеил фотокарточку Маверика и провёл от неё стрелки к каждому из мест, отмечая их взаимосвязь. Картинка начала обрастать информацией, вместе с которой сознание понемногу освобождалось от накопившейся сумятицы.

Через некоторое время, созерцая получившуюся «паутину», Биглз всё же изобразил в отдалении крупный знак вопроса и подписал его – «Фобос».

 

 

10

 

5 марта. 19:46

 

Сержант Джон Джонсон ушёл из кабинета не потому, что ему надоели пререкания. А потому, что он путался в своих же собственных суждениях, ещё не решив до конца как поступать. С одной стороны, ему льстило отстаивать свою точку зрения и оказаться правым. Проявить инициативу, доказать свою компетентность, так как считал, что детектив, в силу возраста, или из-за характера, слишком мягок с заключенным. Ведь с такими нужно говорить на их же языке: языке силы. Заставлять бояться и уважать. И тогда Маверик расскажет правду.

С другой стороны – такой подход мог обернуться сержанту боком. Если не выйдет, то может оказаться, что прав детектив, а он – в дураках. Чему его молодой и пылкий нрав крайне противился.

Или же быть может ему уже попросту хотелось поскорей покончить с этим делом, наполняющимся с каждым разом всё новыми и новыми вопросами.

Ранее чувствовалось, что с поимкой Маверика прояснятся многие подробности. Теперь же казалось, что Маверик всего лишь чья-то марионетка. Промежуточное звено между событиями и их начальным инициатором, к которому они не приблизились ещё ни на шаг.

Чтобы уделить раздумьям больше времени, сержант Джонсон пошёл за кофе на первый этаж в вестибюль участка. К тому же, чувствовалось ему, что и детектив, весьма вероятно, будет не прочь побыть тет-а-тет с мыслями своими.

 

Возле кофемашины сержанту повстречалась сотрудница. Работница архива Сара Киппли – ещё один представитель молодых офицеров участка. Правда с ней Джонсон виделся нечасто, хоть они и работали в одном здании уже третий год.

Увидев сержанта, Киппли устало улыбнулась.

– О, привет! – поздоровалась она. – Тоже пришёл за зарядом бодрости?

Джонсон невольно подметил, как форма искажает красоту стройной фигуры девушки.

– Да. Всяких мыслей в голове накопилось. Вот решил немного развеяться, – отозвался Джонсон. – У тебя как дела?

– У меня… Да как обычно. Это же архив, чего в нём может произойти? – иронично ответила Киппли.

– Ну да, пожалуй, – улыбнулся Джонсон.

На несколько секунд воцарилось неловкое молчание. Киппли наполнила свой стакан и отошла от кофемашины, уступая место коллеге. Джонсон учтиво кивнул и прошёл вперёд.

– Я слышала, ты сейчас работаешь с прибывшим детективом. Как его… Биглз, кажется, фамилия? – вдруг произнесла Киппли.

– Ага. «Громкое» дело в закусочной, – несколько небрежно ответил Джонсон.

– И это ваш задержанный сейчас в изоляторе? – поинтересовалась девушка.

– Да, он самый, – Джонсон закончил наполнять первый стакан и принялся за второй.

– Понятно, – протянула Киппли. – Ну а как в целом? Дело продвигается?

Сержант посмотрел на девушку. Было похоже, что она не спешит возвращаться на своё рабочее место. Устала от рутины или просто любит поболтать? Что ж, почему бы и нет. Быть может разговор поможет немного расслабиться.

– Трудно сказать. Да и не обо всём можно говорить, сама понимаешь, – решился на беседу Джонсон. – Продвижение есть, но… всё ещё много вопросов без ответов. Человек пропал – вот что важно.

Киппли покивала, словно понимая проблемы сержанта.

– Ну а чего говорит задержанный? Есть какие зацепки?

– Об этом лучше не спрашивай! – Джонсон хотел отпить немного кофе из стакана, но обжёгся и заметил только сейчас, что девушка поставила свой стакан на подоконник и ждёт, пока тот поостынет. Джонсон последовал её примеру и продолжил. – Было бы проще, если бы детектив… Биглз… был бы менее… ну, медлительным.

– О, понятно. Конфликт поколений, – засмеялась Киппли. – У меня с моей начальницей тоже самое. Считает меня слишком резвой.

– Серьёзно? – оживился Джонсон. – Но ведь это же неплохо. Даже наоборот – хорошо. Ведь это просто у нас, у молодых, такой ритм жизни. И мы не должны быть виноваты, если за нами кто-то не поспевает. Верно?

– Ну да… Наверное, – неуверенно ответила девушка. – По крайней мере, так выглядит. Вот только начальница считает, что от спешки происходит большинство ошибок. И как бы это ни было печально, тут мне приходится с ней согласиться, что слишком большая прыть не всегда хороша. Лучше искать «золотую середину».

Джонсон покосился на девушку.

– И ты в это веришь? – усомнился он. – Знаешь, мне думается, что все великие люди стали великими не потому, что искали золотую середину. А потому что они боролись. Доказывали своё мнение. Иначе на них просто никто не обратил бы внимания.

– Хм, пожалуй, – Киппли стало немного неловко.

– Но дело не в этом, – продолжил Джонсон. – А в том, что ещё больше воли подавляется. Так как много лидеров быть не может. Обществу нужны ведомые. Рабочая сила. Как, по-твоему, рылась бы траншея отрядом из одних генералов?

– Скорей они переругались бы.

– Вот именно! Масса усилий тратится на иерархию, нежели на дело. На учениях я потом обливался, отжимаясь и подтягиваясь до лопающихся мозолей, ради звания сержанта. Но что в итоге: этот детектив обращается со мной словно с мальчишкой!

– Ну не всё же сразу. Ведь он и старше и опытнее… Как ни крути, вы не на равных, – попыталась найти объяснение Киппли.

– Но это не даёт ему право мне указывать! – разошёлся Джонсон.

Киппли замолчала, видя, что сержант явно разгорячён. Лучшей тактикой сейчас было – просто не продолжать этот разговор.

Джонсон хотел было сказать что-то ещё, как лампы потолочного освещения вестибюля несколько раз померцали, а затем вовсе погасли. Тут же раздался характерный щелчок в кофемашине, после чего резко запахло сгоревшей проводкой. От неожиданно наступившей темноты оба молодых офицера растерялись. Джонсон мигом забыл, о чём говорил.

– Электричество отключили? – более рассуждая, нежели спрашивая, произнесла Киппли.

– Не знаю. Похоже на скачок напряжения. Аппарат с кофе сгорел, – предположил Джонсон. – Чувствуешь запах?

Он повернулся выглянуть в окно, чтоб проверить горят ли где в округе ещё огни, но в это же мгновение лампы вновь засветились. Его глаза не успели перестроиться к такой быстрой смене освещения, и в итоге Джонсон увидел в окне лишь собственное отражение на фоне черноты улицы.

Невольно вспомнив о задержанном, Джонсон обеспокоился, не случилось ли чего с приборами охраны или замками камер.

– Нужно проверить изолятор, – резко сообщил он.

– Зачем? – удивилась Киппли.

– Убедиться, что не перегорело что-либо ещё, – пояснил Джонсон и направился на пост охраны изолятора.

Немного подумав, Сара Киппли решила, что архив сможет просуществовать какое-то время без неё, и устремилась вслед за сержантом.

 

Охранный пост располагался перед лестницей, ведущей вниз к камерам в подвале здания. В комнате с зарешёченными окнами в кресле напротив широкого пульта нёс своё дежурство назначенный в смену офицер. По пришествии Джонсон и Киппли заметили, что тот пребывал в состоянии некоторого замешательства, глядя на мониторы пульта. Джонсон немедля приблизился к переговорному окошку и постучал по стеклу, привлекая к себе внимание охранника. Тот посмотрел на визитёров.

– Я хочу видеть задержанного. Был скачок напряжения, и мне нужно убедиться, что все системы изолятора в норме, – сообщил Джонсон охраннику.

– Эмм… Всё в порядке, – отозвался охранник. – Было кратковременное отключение электроэнергии. Но это было всего на пару секунд, так что…

Охранник вернул своё внимание мониторам.

– Мне нужно убедиться лично, – настаивал на своём Джонсон.

– В таком случае нужно разрешение от руководства. Ну, или хотя бы уведомить… – ответил охранник.

– Послушай! – не удержался Джонсон. – У меня нет на это времени. Если в изоляторе что-то и случилось, то за это отвечать тебе же. А я хочу помочь: убедиться, что с изолятором и заключённым всё в порядке. Я вижу, что ты чем-то озадачен. Что там происходит?

Охранник замялся, явно размышляя, стоит ли сообщать что-либо сержанту. Но ведь он сослуживец и действительно может помочь. Охранник, наконец, решился:

– Ну, вообще появились какие-то помехи. И он… заключенный как-то странно себя ведёт. Мечется по камере, – сообщил он.

– Ну, так впусти нас. Проверим вместе, – требовал сержант Джонсон.

Охранник нажал на кнопку, деактивирующую замок в двери на пост. Последовал характерный звук, и Джонсон с сопровождающей его Киппли прошли к охраннику.

Охранник сместился в сторону, давая вошедшим пространство перед пультом. Джонсон тут же воззрился на мониторы. Один из них передавал картинку с изолятора, где в отдалении за стержнями металлической решётки находился Маверик. Изображение, как и говорил охранник, передавалось с искажениями и рябью, но всё же можно было различить, что тот стоял посреди изолятора, подняв голову наверх и бросая взгляды по потолку, словно к чему-то прислушиваясь.

И вдруг монитор вовсе погас, став чёрной безинформативной коробкой.

– Что такое? Сломался? – негодующе отозвался охранник, вскочил с кресла и, протянув к монитору руку, постучал по его корпусу.

– Давайте вниз, – произнёс Джонсон и, не тратя более времени, устремился на лестницу. С некоторым запозданием остальные последовали за ним.

Завидев офицеров, Маверик даже на мгновение обрадовался, но тут же осёкся, напомнив себе, что никто из них по-хорошему к нему не расположен. Он приблизился к решётке.

– Вы слышите это? – спросил Маверик, с ходу озадачив прибывших.

– Слышим что? – насторожился Джонсон.

– Оно приближается, – словно обращаясь к кому-то ещё, таинственно произнёс Маверик. – Я чувствую это. Как и в прошлые разы… Те же звуки. Те же ощущения…

– О чём это он? – удивился охранник.

– Когда же он уже оставит меня в покое!? – продолжал Маверик.

Джонсон открыл было рот, чтоб поругаться на него, но тут услышал необычный звук, которого ранее в изоляторе не наблюдалось. Звук походил на журчание воды где-то за стенами, хотя поблизости не должно было быть никаких трубопроводов. Он замер, покосившись на сопровождающих, пытаясь прочесть в их глазах, слышат ли они тоже самое. И понял, что да, так как и охранник, и Киппли явно замерли, прислушиваясь к окружению.

– Вода? – с сомнением спросила Киппли.

– Вообще-то вблизи участка запрещено проводить какие-либо коммуникации…

Джонсон опустил взгляд и обнаружил, что сквозь стыки напольной плитки просачивается влага. Вода, которая, несмотря на цемент и армированную плиту, каким-то образом проникала в помещение. И это было необъяснимо, но, хоть наплывы и не были интенсивными, за несколько секунд уровень воды поднялся на высоту подошв обуви и продолжал расти. Так что онемение от увиденного быстро сменилось размышлениями.

– Что это? Грунтовые воды? – предположил охранник. – Я видел про такое по телевизору.

– Да какая разница что это. Что с этим делать? Вот вопрос, – среагировала Киппли.

– Выпустите меня! – воскликнул Маверик.

– Ага, конечно. Из-за какой-то лужи? – возразил Джонсон, хотя вода поднялась уже почти до щиколоток. – Так, спокойно. Этому должно быть логическое объяснение. Вернись на пост, – обратился он к охраннику, – и выясни, не произошла ли где поблизости авария. Быть может, водопровод, в самом деле, прорвало.

– Понял, – отозвался тот и устремился обратно вверх по лестнице.

– Послушайте, – вновь обратился к полицейским Маверик. – Я вижу, что вы мне не верите. Но… когда произойдёт, то, что заставит вас поверить, тогда может оказаться уже поздно. Прошу, выпустите меня! Закуйте в наручники, свяжите, только не оставляйте в этой клетке!

Словно в подтверждение его словам вода начала течь не только из-под напольных плит, но и из трещин в облицовках стен. Местами трещины расходились настолько сильно, что от основания стен начали отваливаться слои краски вместе со шпатлевкой, и оттуда вода потекла потоком уже с явным напором. От этого уровень воды в помещении теперь начал подниматься буквально на глазах, став за считанные секунды выше в несколько раз.

Киппли ретировалась на ступени лестницы, избегая попадания воды в ботинки. Джонсон же застыл на месте, по-прежнему стараясь найти происходящему оправдание.

– Ну же, – торопил Маверик. – Скоро здесь всё затопит!

– Ах, что б тебя! Ладно, – смилостивился Джонсон. – Мы тебя выпустим. Только смотри у меня…

Джонсон и Киппли поспешили обратно на пост, чтоб отключить механизм замка на двери камеры.

Мокрые следы от подошв ботинок поднявшегося на пост ранее охранника уходили за дверь комнаты с пультом и мониторами, но вот за стеклом окон его самого видно не было. Джонсон с размаху отворил эту дверь, и они с Киппли убедились, что охранника на посту нет, в самом деле. Следы заканчивались сразу же после порога, словно обувь охранника высохла ровно на этом же месте. У Джонсона проскочила мысль что, быть может, тот забежал в комнату переобуться и затем направился дальше в участок, но он быстро её отринул. Ведь неужели кто-то станет тратить время на подобное, когда нужно спешить? Тогда куда же подевался охранник? И Киппли, словно прочитав его мысли, озвучила этот же вопрос.

– Не знаю. Надеюсь, что сообщить об аварии, – ответил ей, а заодно и себе, Джонсон. И более не думая об этом, он принялся искать на панели переключатель замка на камере с Мавериком.

Киппли нашла нужную кнопку первой.

– Вот. Я нажму, а ты спускайся принять задержанного, – произнесла она.

Джонсон согласился. Выйдя на лестницу, он обнаружил, что она затоплена уже на пять, а то и шесть ступеней. Он спустился до уровня, когда смог видеть Маверика и крикнул Киппли, чтобы та открывала камеру. Но ожидаемого результата не последовало.

– Сара, открывай! Слышишь?! – повторил Джонсон.

– Слышу! Я нажимаю, но что-то… Может механизм заклинило? – предположила девушка.

Такое положение Джонсона определенно не устраивало. Он живо начал обдумывать варианты решения возникшей проблемы и тут вспомнил, что видел на входе в изолятор пожарный щит с закреплённым к нему ломом.

Пока Джонсон бегал за инструментом, под воду ушло ещё несколько ступеней, а Маверик стоял уже почти по пояс в воде и громко ругался. Сержант устремился в воду, расталкивая в стороны множество брызг, и через несколько секунд был уже возле решётки камеры.

– Отойди! – велел он Маверику, занося инструмент для удара.

Маверик тут же отстранился от двери.

Металл лома со звоном столкнулся с металлом прутьев решётки. Вот только ни один из них не поддался. Закалённая сталь обоих предметов не уступала по прочности, а механизм, по-видимому, застопорился основательно. Лом в руках Джонсона завибрировал, словно урча со столь бесцеремонного обращения. Джонсон перехватил его покрепче и приготовился для нового замаха.

Но не успел. Боковая стена недалеко от камеры пошла вся трещинами, захрустела и затрещала, а затем в ней образовался пролом, из которого ринулась вода с такой силой, что покрытие стены рассыпалось мозаикой, а из кладки повылезали кирпичи. Поток окатил Джонсона и Маверика, норовя сбить обоих с ног. Только Маверику удержаться было проще – он упёрся в решётку за спиной. Джонсон же неловко склонился, уходя под воду, вцепившись изо всех сил в лом.

Теперь время пошло на секунды. Джонсон вынырнул, хватая воздух. Уровень воды поднялся от пояса до груди, что начало сильно сковывать движения. Взглянув на Маверика, на его лице он прочёл лишь ужас с мольбой о спасении и понял, что тот никак не мог всего этого замышлять. Никакими фокусами здесь уже даже не пахло.

Джонсон выставил один конец лома перед собой, словно копье, и вонзил его в зазор между краем решётки и дверью камеры. Получился рычаг, и сержант потянул за второй его конец. Металл заскрежетал. Детали механизма начали поддаваться. И зазор расширился на пару сантиметров. Но этого очевидно было мало. Джонсон повторил нажим, сдвигая дверь ещё на некоторое расстояние, как вода достигла лица. Он понял, ещё мгновение – и дышать будет нечем.

– Давай вместе! – задирая вверх голову, выкрикнул Джонсон Маверику и просунул ему через щель часть лома.

Тот, хватив воздуха, задержал дыхание и взялся за свою половину. Они оба окунулись под воду полностью и, уперевшись кто куда смог, навалились на стальной стержень.

Движения в воде были неуклюжими, руки и ноги то и дело скользили, но оба понимали, что их дыхания надолго не хватит, и если не сдвинуть решётку, то Маверик будет обречён. Мышцы Джонсона вздулись. Сырая форма теснила движения, а воздух в легких удерживать под нагрузкой становилось всё труднее. В глазах начало мутнеть.

И вдруг дверь поддалась, сдвигаясь постепенно в сторону. Маверик упёрся ногами в боковую решётку, чтоб ускорить процесс.

Как только проём стал достаточной ширины, чтоб Маверик смог вылезти из камеры, они оба бросили лом и ринулись наружу – в коридор, туда, где вода ещё не достигла высоты человеческого роста.

Джонсон с небывалой радостью коснулся поверхности верхних ещё сухих ступеней лестницы и даже позволил себе на них прилечь. Рядом вынырнул Маверик, шумно глотая воздух и приходя в себя. Ему ещё не верилось до конца в своё спасение. Оба тяжело дышали, чувствуя утомлённость мышц. Но расслабляться было рано – вода продолжала прибывать.

– Ну, наконец-то! – раздался над их головами голос Киппли. – Я уж начала волноваться.

Джонсон поднялся и потянулся к поясу за висящими на нём наручниками. Заметив это, Маверик вмиг помрачнел и тоже начал вставать.

– Давай, – скомандовал Джонсон, указывая Маверику выставить перед собой руки. Маверик подчинился, и кольца наручников сомкнулись на его запястьях. – Сам же говорил про наручники вне камеры, – напомнил Джонсон.

Маверик недобро посмотрел на него, но промолчал. Всё же лучше так, чем утонуть за решёткой. И на послабление, разумеется, рассчитывать не стоило.

Неожиданно позади из ушедшего под воду помещения изолятора раздались щелчки. Вода достигла потолка, и произошло замыкание электропроводки освещения. Лампы погасли, а следом сработали защитные приборы электросети. Весь цокольный этаж участка погрузился во мрак.

– Аварийное отключение сработало, – прокомментировал Джонсон и поторопил остальных к действиям. – Поднимаемся.

Троица проследовала мимо поста охраны и устремилась в холл, туда, где ещё совсем недавно Джонсон с Киппли спокойно пили кофе. Теперь же обстановка в нём изменилась кардинально. В связи с перебоями электричества, кроме освещения, большинство устройств в здании отключилось. Видимо, питание переключилось на аварийные генераторы, способные вырабатывать мощность, достаточную лишь для групп ламп и важнейших приборов. В обширном зале стало на удивление тихо. Словно в музее перед закрытием: когда помещение ещё совсем недавно полнилось людьми, а через несколько минут – уже никого. Ни за приёмной стойкой, ни в коридорах, ни в кабинетах – нигде не раздавалось никаких звуков и голосов. Затишье резким контрастом вызывало чувство тревоги. «Быть может, пока они вызволяли Маверика, все уже эвакуировались из здания», предположил Джонсон, но верить в это пока не спешил.

– Где все? – озвучила Киппли волнующий каждого из них вопрос. – И связи почему-то нет… – сообщила она, взглянув на индикатор дисплея своего сотового телефона.

Ни Джонсон, ни Маверик ничего ей на это не ответили, оба были в схожем замешательстве. Телефон Джонсона и вовсе промок.

Прошла примерно пара минут, пока они опасливо продвигались по холлу, но напряжение растянуло их на все десять. Джонсон всё ждал, что в динамиках зазвучит сигнал тревоги, и голос в записи сообщит о чрезвычайном положении. Но безмолвие продолжало давить на нервы.

К этому моменту он дошёл до дверей выхода из участка и потянул за ручку. Но та не поддалась.

– Не открывается… И здесь замок заклинило? – неуверенно прокомментировал Джонсон.

– Что? – возмутился Маверик. – Не шути так. Мне уже хватило проблем с замками. Надо её выбить!

Сержант на это пожал плечами и, отступив на шаг назад, с силой устремил каблук своего ботинка в край дверного полотна рядом с замочной скважиной. Затем ещё раз. И ещё. Но дверь даже не шелохнулась, словно была сделана не из дерева, а из железобетона.

– Что это? Нет! Вода уже здесь! – вдруг воскликнула Киппли.

Джонсон посмотрел под ноги. Естественно в смятении никто и не заметил, как на полу начали скапливаться ручейки воды. Местами уровень поднялся уже на несколько сантиметров и, также, как и в изоляторе, кажется, не собирался останавливаться. Видимо, возникла не просто «протечка», а где-то прорвало провод под давлением такой силы, что трудно было и представить. А на размышления и оценки происходящего попросту не было лишнего времени.

Мебель и предметы, находящиеся ближе к центру холла, начали со скрежетом смещаться и крениться, так как на их местах начало происходить нечто странное. Все обернулись. Вода словно чем-то притягиваемая начала собираться в этом месте и плавно закручиваться. Потом всё быстрее и быстрее, и через несколько секунд всё это начало превращаться в приличного размера водоворот. Джонсон не верил своим глазам. Водоворот всё усиливался и расширялся в диаметре, уже затягивая в себя небольшие предметы. Незаметно уровень воды добрался уже до середины голени, и вдруг водяной вихрь резко расширился по периметру, а его центр провалился под пол.

Одна из тумб с большим горшком и растением повалилась набок, её начало затягивать в центр воронки. Горшок разбился, тумбу с осколками закрутило потоками, а через мгновение они все исчезли под толщей воды. Все лишь поражённо смотрели, как вещи утягивает по спирали в пучину.

– Все наверх! На лестницу! Живо! – прокричал Джонсон, решившись более не тратить время на борьбу с дверью.

Маверик отчаянно осмотрелся и резко бросился к ближайшей из двух зеркально расположенных от приёмной лестниц. Наудачу промчавшись по холлу, он даже не оглянулся, нырнул в проём и поднялся по ступеням. Джонсон только и успел подумать, что, быть может, тот, воспользовавшись моментом, решил ускользнуть, но размышлять было некогда. К тому же Маверик побежал вглубь участка.

Оставшиеся Джонсон и Киппли оказались в отдалении от обеих лестниц, и на их пути ширилась пучина. Решать нужно было скорей. Джонсон схватил девушку за руку и повёл вдоль стены, задавая тем самым траекторию с наибольшим радиусом отклонения от опасности. Затем поступил так же, двигаясь вдоль второй стены, и в итоге его задумка удалась. Вскоре они вбежали на ступени, ведущие на второй этаж, как вдруг свирепый шум водоворота моментально стих.

Полицейские остановились на пролёте меж этажами в ожидании новых происшествий. Но поверхность воды стала ровной, словно с ней ничего и не случалось. Хотя уровень по-прежнему продолжал подниматься.

– Что это вообще было?! – задалась вопросом Киппли.

– Хотел бы и я знать… – отозвался Джонсон, поглядывая назад. – Надеюсь, вода выше окон первого этажа не поднимется. Но рисковать не стоит.

– Почему?

– Вода начнёт вытекать через щели наружу здания. Или выдавит стёкла, – пояснил Джонсон. – По крайней мере, это было бы логично.

– Да. Но как бы то ни было, теперь пути назад у нас нет. Только наверх, – Киппли устремила взгляд туда, куда убежал Маверик. Впрочем, это было очевидным.

Джонсон с Киппли поднялись до входа на второй этаж и остановились на площадке.

– Ну и как поступим? Маверик мог подняться выше, – заметила Киппли, указывая на лестницу, продолжающую подъём на верхние этажи.

– Так же, как и мог скрыться на любом этаже, – ответил Джонсон. – Выше ещё третий и четвёртый. На проверку каждого уйдёт слишком много времени. Придётся разделиться…

– Нет! – тут же возразила Киппли. – Я… Я боюсь. Я не хочу разделяться, – в глазах девушки застыл страх.

Джонсон это увидел и понял, что шансы на преследование Маверика куда меньше, чем он рассчитывал. Но деваться было некуда, в таком состоянии он не мог её оставлять.

– Ладно. Будем надеяться, что из здания ему так просто не выбраться. Это даст нам время, – попытался успокоить девушку Джонсон. Та кивнула, но всё равно почувствовала себя некомфортно.

Сержант осторожно придвинулся к краю дверного проёма и замер, прислушиваясь к звукам на этаже. Он надеялся поскорей здесь закончить и подняться выше, подальше от затопления, но в то же время боялся что-либо упустить. Мысленно он начал отсчитывать секунды, что оказалось полезным, чтоб сосредоточиться и не спешить с выводами. Досчитав до шестидесяти явно быстрее, чем секундная стрелка часов, он вдруг различил какой-то доносящийся из проёма шорох. Это его сперва напрягло. Но вскоре он собрался с мыслями и подозвал к себе Киппли.

– Я что-то слышу, – сообщил он ей. – Там, дальше. Надо проверить. Только тихо.

Киппли оказалась понятливой и, не задавая лишних вопросов, согласилась.

Сержант проник за дверь первым и, пригнувшись, прокрался до следующего угла по представшему коридору. Киппли просеменила за ним следом. Звуки стали слышны отчётливее, но точно определить их источник было затруднительно.

Наконец Джонсон взял волю в кулак и вышел в основной коридор. Освещение было слабым, приглушённым, мощности аварийных генераторов явно не хватало на всё здание. В стороны налево и направо расходились двери с табличками в кабинеты сотрудников. Звук доносился примерно с середины коридора. Пара с опаской выдвинулась вперёд. С каждым шагом дискомфорт усиливался, и казалось, что вот-вот что-то произойдёт за спиной, отчего Киппли то и дело оглядывалась.

Достигнув источника шума, Джонсон обнаружил, что это оказалась обыкновенная дверная ручка со встроенным замком, вращающаяся вокруг своей оси. Неужто кто-то заперся в кабинете и теперь не может выйти? И хоть эта мысль была близка к нелепой, но всё же всякое могло случиться.

Сообщать о своём приближении Джонсон не спешил. Он немного выждал каких-либо действий ещё и когда убедился, что ничего кроме верчения ручки не происходит, приблизился к двери.

– Эй! Кто здесь? – громко спросил он. И вращение резко прекратилось.

Также не последовало никаких ответов или шевелений за дверью, словно тот, кто за ней находился замер, стараясь наоборот остаться неизвестным. Это было странно.

– Кто там? – с волнением в голосе спросила Киппли.

Джонсон в ответ лишь пожал плечами и потянулся к ручке. Холодный металл соприкоснулся с пальцами, и Джонсон попытался её повернуть. Но не вышло. Ручка стояла, словно единое целое с дверью и теперь почему-то не вращалась. Сержант приложил усилия, недоумевая как так получалось, что несколько секунд назад она двигалась и вдруг замерла. И снова у него ничего не получилось. Быть может, кто-то удерживал её с той стороны?

Теперь Джонсон разрывался между желанием выяснить, кто же там закрылся и между нежеланием натолкнуться на неприятности. В итоге победило первое. Помня опыт «открывания» дверей внизу, Джонсон начал озираться в поисках чего-либо увесистого, так как уже заранее полагал, что голыми руками тут не обойтись. Приметив висящий на стене на кронштейне огнетушитель, он решительно пустил его в дело. От пары ударов дном дверное полотно проломилось отверстием достаточным, чтобы просунуть в него руку.

Джонсон пригнулся заглянуть внутрь, но освещение в кабинете было настолько тусклым, что различить что-либо было просто невозможно. Тогда он попросил у Киппли включить на телефоне фонарь и посветить внутрь.

Луч света скользнул в пролом и устремился на объекты. Полицейские разглядели напротив двери стол с парой стульев, далее стену с прикреплённым к ней календарем и перекрытые жалюзи на окнах. Но никаких признаков присутствия кого-либо. Хотя Джонсон мог быть всё ещё прав – кто-то мог прятаться в этом кабинете. И вдруг неожиданно для увлечённых изучением обстановки кабинета Джонсона и Киппли ручка на двери снова завращалась.

Киппли воскликнула, и они оба шарахнулись назад. Тут Джонсон рассердился и, что было сил, нанёс огнетушителем несколько тяжёлых ударов точно по этой самой ручке и замку. Удары звонким лязгом отозвались в ушах полицейских. Весь замочный механизм влетел внутрь кабинета, оставив на своём месте в двери ещё один пролом. После этого дверь уже ничего не удерживало, и её можно было отворить.

Протяжно проскрипев петлями, полотно описало дугу, и перед полицейскими предстал всё тот же мрак. Джонсон взял из рук Киппли телефон с фонарём и осветил пространство перед собой. Обломки двери хаотично валялись по полу. И это было, пожалуй, единственным необычным в кабинете. В остальном – всё оставалось на своих местах. И было очень тихо, так что слуха даже достигли щелчки от хода стрелок часов. Джонсон поводил пятном света по сторонам, заглянул за углы и поискал на стене переключатель потолочного освещения. Нащупав рычажок, он надавил на него, но ожидаемого результата не последовало. Лампы наверху даже не мигнули. Помещение осталось погружённым во тьму.

Джонсон решил пройти дальше, чтоб заглянуть за дверь, как вдруг почувствовал слабое еле заметное сопротивление, словно от мелкой помехи неспособной удержать, но всё же ощутимой телом. Он перевел взгляд на периметр дверного проёма и с удивлением заметил некие тонкие нити, поблескивающие и сплетающиеся меж собой в подобие паутины. Невидимые ранее теперь эти нити бросились в глаза, словно трассёры, и Джонсон обнаружил, что ими заполнен весь кабинет. От входа они тянулись вглубь по мебели, стенам и потолку. Слуха коснулись новые звуки похожие на «тиканье» часов, но всё же отличимые и более частые. И доносились они не только с одной стороны, а, казалось, отовсюду.

Луч света выхватил из темноты какое-то движение. Что-то быстро скользнуло по нитям, пересекая комнату, и скрылось в неизвестном направлении. Джонсон отступил назад, чувствуя, как за ним потянулись прилипшие к одежде переплетения сети. И это, по-видимому, послужило неким сигналом. На свет из всевозможных углов полезло уже несколько узловатых существ.

Их длинные конечности походили на множество ветвей колышущегося на ветру осеннего куста, с которого опали листья. В замешательстве Джонсон не сразу понял, что эти существа оказались пауками, правда размерами в несколько раз больше обычных и достигали чуть ли не полуметра в длину. От этого их конечности и тела и выглядели чем-то несуразным.

Киппли истошно закричала. Да и Джонсон оторопел, хоть и не был из числа пугливых. Первые существа за считанные секунды достигли дверного проёма, и, не зная, чего от них ожидать, Джонсон самопроизвольно выдернул чеку, направил на них сопло огнетушителя и сдавил рычаг. Пена плотным потоком прыснула на цели, сталкивая некоторых пауков с нитей. Других же она покрывала, превращая в «снежные комья», которые продолжали упрямо наступать. Но существа брали количеством. Вскоре их стало настолько много, что полицейским пришлось отступить. А после Джонсон вовсе стушевался, швырнул в них огнетушитель и развернулся, чтоб бежать.

– Уходим! – скомандовал он.

Киппли, давно уже готовая к отступлению, побежала. Они направились обратно по коридору к лестнице, с которой вошли на этаж. Пауки всей своей ватагой ринулись за ними в сопровождении невероятного стрекочущего шума. Возникший ужас заставил беглецов ускориться, не оборачиваясь и не жалея сил.

Завернув за угол, Джонсон заметил, что дверь, ведущая на лестницу, закрыта, но не помнил, чтобы они прикрывали её за собой. Правда это могла сделать Киппли, а Джонсон мог просто не обратить на это внимание. Как бы то ни было, они подбежали к преграде, и Джонсон схватился за очередную ручку с надеждой, что на этот раз перипетий не последует.

Ручка повернулась без сопротивления, но сразу за этим на дверь с обратной стороны что-то надавило, не позволив ей открыться. Очередная помеха не заставила долго ждать. Джонсон напрягся и, взяв небольшой размах, надавил на дверь плечом.

И дверь буквально вышибло. Джонсон поразился произошедшему, так как сил у него было хоть и немало, но всё же не настолько, чтобы срывать двери с петель. В коридор бурным потоком ворвалась вода. Сержанта сбило с ног. В последний момент он сообразил вобрать в легкие воздух, чтоб задержать дыхание. Он почувствовал, что сорвался с места подобно пушинке, закувыркался, уносимый потоком в неизвестном направлении. Сколько времени это продолжалось, он даже не пытался определить. Несколько раз он обо что-то ударялся, в какой-то момент ему зажало ногу и под нагрузкой неестественно вывернуло, но всё же его продолжало уносить до тех пор, пока поток не ослаб, и его инерция не угасла.

Джонсон попытался осмотреться. Он был по-прежнему в воде, и она была везде: по сторонам, сверху и снизу, и во мраке не было видно границ или стен помещения. Мимо проплыл паук, прижав лапы к туловищу, он был похож на огромный плод кокоса. Джонсон почувствовал нехватку воздуха и решил, что лучшим вариантом будет плыть вверх, хотя и не был уверен, что выбранное им направление действительно верх.

Джонсон проплыл несколько метров, но пространство вокруг все также оставалось без границ. Нога ныла с подозрением на вывих или растяжение. Он был уже порядком обессилен, взгляд мутился, а конечности ослабли. Он не сдержался и выпустил из легких пузырьки остатков воздуха. А в следующую секунду самопроизвольно «вдохнул», готовясь глотнуть воды. И вдруг его руки что-то коснулось… Что-то крепко ухватило за запястье и потянуло в сторону.

Влекомый неведомой силой, не в состоянии сопротивляться, Джонсон думал лишь о том, что его утянет на дно пучины, где он бесследно пропадёт. Возникла ситуация, в которой даже он уже был готов отчаяться. Но судьба, похоже, имела на него другие планы. Ещё теплящимся сознанием он заметил, что в определенный момент вода отступила. Лицо и верхняя часть тела превысили уровень воды, и легкие сжались, исторгая проникшую внутрь жидкость. Джонсон изошёл надрывным кашлем. И продолжалось это до тех пор, пока он не смог снова дышать.

Джонсон тяжело сглотнул, его горло теперь жутко саднило. Он попытался разобраться в произошедшем. Кто-то его спас и теперь, убедившись, что сержант пришёл в сознание, отпустил его и отодвинулся в сторону. Вскоре Джонсон разглядел растянувшегося неподалеку, так же, как и он, на полу детектива Эндрю Биглза. Детектив был весь мокрый и тяжело дышал. Он лежал на спине и смотрел вверх пока Джонсон приходил в себя.

Голова сержанта кружилась так, что всё окружающее стремилось сдвинуться с ускорением куда-то в сторону, его подташнивало. Но всё же он нашёл в себе силы произнести.

– Биглз!.. Детектив. Как вы здесь оказались? – возбуждённо спросил Джонсон.

– Хотел бы и я тоже самое спросить у тебя, – детектив Биглз повернулся к сержанту.

– То есть? – удивился Джонсон. – Я думал, что в участке тревога. Что все эвакуировались…

– Да, именно так, – подтвердил Биглз. – Все кроме нас. Я догадывался, что всё не так просто. И пытался убедить начальника участка не спешить с выводами, но он был непреклонен.

– Подождите… Я сейчас не совсем… чтобы, – прервал его потрясенный Джонсон. – Я… Со мной была девушка. Сотрудница. Киппли…

– Я здесь, сержант, – раздался охрипший голос Киппли в стороне. – Детектив вытащил меня первой. А затем нырнул за тобой.

Джонсон начал осознавать, что, по всей вероятности, им крупно повезло, но всё же с трудом заставлял себя в это поверить.

– Где же мы сейчас? – старался сориентироваться Джонсон.

– Технический этаж. Самый верхний. Над нами только крыша, – ответил детектив Биглз. – Вода, похоже, подниматься перестала. И воронка, проломив все перекрытия между этажами вплоть до этого, наконец, стихла. Сказать по правде я ужасно боялся, что она возникнет вновь, когда нырял за вами.

– Значит Маверик где-то здесь, на этом этаже. Больше ему деваться некуда! – сообразил Джонсон.

– Разве что на крышу, – добавила Киппли.

Джонсон попытался резко подняться на ноги, но тут же взвыл от боли и опустился обратно. Биглз вновь оказался рядом, чтоб оказать поддержку.

– Кажется, я подвернул ногу, – пояснил Джонсон. – Не знаю, смогу ли идти.

– Я тебе помогу, – предложил детектив Биглз. – Обопрешься на меня.

Биглз помог товарищу подняться и перекинул его руку себе за голову.

– Как беспомощный мальчишка, – в сердцах высказался Джонсон.

Джонсон сделал пару шагов. Дались они с трудом, но, всё же быстро переступая с больной ноги на здоровую, идти было возможно. Так они выдвинулись дальше, вслед за Киппли, пошедшей вперёд разведывать дорогу. Пару раз им приходилось останавливаться, чтоб перевести дыхание и размять затёкшие конечности. Источников света теперь у них не было, все телефоны промокли, и порой на участках с почти отсутствующим освещением приходилось ориентироваться наобум. И чаще прислушиваться к звукам вокруг, в надежде не упустить Маверика. В один момент Киппли вернулась к ним с известием.

– Впереди выход на крышу. Лестница с люком. И люк уже открыт! – сообщила она.

– Маверик!.. – тут же среагировал Джонсон. – Это точно он.

– Спокойнее, не торопись с выводами, – сдерживал его Биглз.

Трое вышли на площадку с закреплённой на стене отвесной лестницей и зияющим вверху в крыше прямоугольным проёмом, из которого доносились лёгкие завывания ветра. Первым подъём начал детектив, для того, чтобы затем помочь Джонсону.

Взобравшись и выглянув наружу, он почти торжествующе вдохнул свежий прохладный воздух. Над городом уже была ночь, но света от нависшей разросшейся луны оказалось куда больше, чем в мрачных коридорах участка. Биглз полностью выбрался на крышу и начал ждать Джонсона.

Поднимался тот медленно, но всё же, как оказалось, не настолько тяжело, как он себе представлял. Помогая себе руками, удавалось на поврежденную ногу практически не вставать. И после того, как Джонсон окончательно переместился наверх, к товарищам поднялась Киппли.

Они осмотрелись, предполагая, в какую сторону мог пойти Маверик. На крыше располагалось множество надстроек и инженерных коммуникаций, перекрывающих обзор, некоторые из них находились за сетчатыми заборами. В итоге пошли вдоль одной из пристроек туда, где, казалось, будет возможным осмотреть большее пространство. И не ошиблись, за углом им открылся край крыши, около которого в отдалении стояли две фигуры и даже доносились обрывки их разговора.

Один из них, судя по внешности и позе – с закованными перед собой в наручники руками, точно был Маверик. А вот второго никто из полицейских не знал. Неизвестный был в чёрном пальто и шляпе и походил на актёра из фильма про гангстеров тридцатых годов. Маверик стоял совсем близко к краю крыши и ближе к полицейским. Незнакомец – в отдалении от всех.

– Я не согласен с такой ролью! – возмущенно кричал Маверик.

Незнакомец отвечал ему спокойно и не столь громко, отчего полицейские расслышать его слов не смогли.

– Тогда я просто покончу с собой! Я прыгну с этой крыши! – продолжал Маверик. И после следующего ответа незнакомца добавил. – Изменит!.. Это изменит всё! Я больше не буду твоей марионеткой!

С этими словами Маверик шагнул ещё ближе к краю крыши и бросил взгляд вниз. Похоже, что он был в отчаянии и, возможно, не совсем давал отчёт своим действиям и словам. Во всяком случае, обязанности служителя закона не позволяли Биглзу отсиживаться в стороне, когда имелась опасность для жизни человека.

Детектив быстро, насколько мог, отпустил Джонсона на попечение Киппли и вышел из-за угла. Неизвестный мгновенно перевёл на него свой взгляд, а следом обернулся и Маверик.

– Всем стоять! – строго скомандовал детектив.

Во взгляде Маверика промелькнула мольба, но лишь на мгновение.

– Что здесь происходит? Кто вы? – обратился детектив к незнакомцу.

Тот в ответ молча разулыбался, и в его глазах появилась издёвка. Детектив не смог не заметить, что незнакомец всем своим видом выказывает, что он важная персона, даже что хозяин положения и не намерен выполнять что-либо не по собственной воле. От этого детективу стало немного не по себе, даже учитывая, что по службе он уже не раз сталкивался с персонами с завышенной самооценкой.

– Детектив… – нарушил эти секунды смятения Маверик. – Это Фобос…

– Да? – удивился Биглз, но скорее ради приличия, нежели на самом деле. – Как же он сюда попал? Хотя… в конечном счете, это не так уж и важно. Я арестовываю вас… обоих.

Фобос заулыбался ещё шире.

– Думаете, раз вы произнесли эти слова, значит, я должен непременно подчиниться, детектив? – спокойно произнёс он. И, пожалуй, это было впервой, когда Биглзу отвечали подобным образом на угрозу ареста.

– Если вы считаете, что пренебрежение к моим словам возымеет эффект, то вы ошибаетесь, – пересилив раздражение, ответил Биглз. – Я всего лишь служитель закона. Такой же человек. Но вот закону на ваше высокомерие плевать. И вы предстанете перед ним несмотря ни на что.

– Какие громкие слова, – весело отвечал Фобос. – Так и веют нравственностью. Если бы все люди были столь же великодушны. Но… к счастью это не так.

– Хватит слов. Вам придётся подчиниться. Деваться вам некуда! – стоял на своем детектив.

– О, какая всё же несдержанность. Я был о вас лучшего мнения, детектив, – неожиданно упрекнул Фобос.

– Да что вы!.. Считаете себя неприкосновенным? Насмехаетесь?! – злился Биглз.

– И это вдруг стало для вас значимым? То, что я себе позволяю. Вы хороший человек, детектив. Да. Но вы во власти своих принципов. Морали. Вам тяжело от того, что окружающие могут себе позволить, а вы – нет…

– Довольно! Это уже слишком! – возмутился до глубины души Биглз. Он схватился за рукоять пистолета на поясе, но не успел сделать и шагу, как Фобос оказался возле Маверика.

И это было немыслимо. Расстояние между ними составляло не менее десятка шагов, а Фобос преодолел его за доли секунды, так что даже глаз детектива не успел этого отследить. Маверик непроизвольно шагнул назад и оступился. Падение было неизбежно, и только Фобос, схватив его за руку, удержал чуть ли не в последний момент.

Детектив Биглз замер в ожидании. На лице Маверика застыл ужас. А вот Фобос по-прежнему оставался спокоен, словно всё происходило так, как он и ожидал.

– А-ай! Держи! Держи меня! – взмолился Маверик.

– Серьёзно? Не ты ли совсем недавно собирался покончить с жизнью? – съязвил Фобос.

Маверик совсем сник. Видимо, ранее он блефовал, но теперь, закованный в наручники, он полностью зависел от решения Фобоса.

– Подтяни его. И отойди в сторону, – жёстко и медленно проговорил Биглз, не сводя с Фобоса взгляда.

– Детектив, если ты ещё не понял, я тебе не подчинюсь, – произнёс Фобос, даже не обернувшись.

– В таком случае вы оба погибнете, – предупредил Биглз.

Ситуация сложилась опасная. Из-за наручников возможности Маверика были значительно снижены. Намерения Фобоса же были до конца непонятны. То ли он задумал таким образом прикрыться заложником, то ли у него на самом деле имелся мотив для убийства. Невольно Биглз приходил к умозаключению, что без жертв, видимо, не обойтись.

Позади раздался голос сержанта Джонсона.

– Биглз! Я прикрою. Займитесь Мавериком!

И в следующую секунду громыхнул раскат выстрела. Джонсон применил оружие.

Из-за выброса адреналина время словно замедлилось. Биглз заметил, что как минимум две пули вошли в спину Фобоса. Он рванул вперёд на помощь Маверику. На пробежку ушла пара секунд, но и этого детективу показалось много. Он приблизился к Фобосу и толкнул его в сторону. Тот развернулся лицом к Биглзу, и детектив потрясённо увидел, что лицо Фобоса не искажено от боли или разочарования; Фобос всё так же раскованно улыбался.

Фобос отпустил Маверика, а тот, по-прежнему не имея надежной точки опоры, попытался теперь ухватиться за детектива. Маверик вцепился Биглзу в одежду. И Биглз оказался к этому не готов. Подскочив к краю крыши слишком рьяно, детектив сам не удержался на месте, и они оба сорвались в падение.

 

 

11

 

5 марта. 23:18

 

Детектив Эндрю Биглз осознавал, что падение с высоты полутора десятка метров, как правило, в девяти случаях из десяти летальны. И рассчитывать на тот единственный, вероятно ведущий к тяжёлым травмам, глупо. Он непроизвольно закрыл глаза, вцепился покрепче в одежду Маверика и приготовился к роковому столкновению с землей. Если к этому вообще возможно подготовиться.

Но падение оказалось несколько дольше, нежели он предполагал. Он приоткрыл глаза, и ему показалось, что отвесная стена здания участка, вдоль которого они летели, стала ближе. Причём постепенно сближение со стеной становилось всё более очевидным. Детектив даже успел подловить себя на мысли, что даже перед лицом смерти его мозг продолжает анализировать происходящее, и скорее всего это из-за невероятного шока. Но хоть это и было загадочным, всё же Биглз был уверен, что земли они достигнут раньше, чем зацепятся за стену. И как только эта мысль промелькнула в его голове, он крепко приложился к чему-то плечом.

Сильная боль заставила вновь зажмуриться. Биглз почувствовал, что мир вокруг завращался. И изменился, будто он вмиг пересёк границу одной страны и очутился в другой с иными местностью и климатом. Биглз растерялся. Ему показалось, что падение вниз теперь происходит по инерции, а земное притяжение сместилось в сторону – словно его начало притягивать к себе само здание. Биглз вновь столкнулся с поверхностью стены и теперь закувыркался по ней словно шестигранная кость, брошенная на игровое поле. Кувырки сопровождались множеством ушибов, но, в конце концов, его «падение» остановилось, и он был всё ещё жив.

Дыхание было тяжёлым и хаотичным, но оно было, что придавало надежду. В голове густо звенело, вероятно в каком-то из столкновений детектив приложился ей, и сам того не заметил. Всё тело ныло, но кости, похоже, были целы. Биглз был уже немолод, поэтому был рад и тому. Он попытался присесть и не без усилий ему это удалось. Подумал осмотреться, но мысли о возможных повреждениях, которые он пока что не ощущал из-за шока, не давали ему сосредоточиться на чём-либо другом. Он вспомнил о Маверике, но не мог вспомнить, в какой момент они разделились, и теперь поблизости его нигде не было.

Дольше отлеживаться детектив себе не позволил. Превозмогая онемение отбитых мышц, он поднялся на ноги и сделал пару шагов. Оглушение начало постепенно проходить, а вот боль и зуд в конечностях – нарастать. Что с другой стороны означало, что они и их нервные окончания на месте и функционируют. Ссадины и синяки запульсировали прилившей кровью. И только сейчас Биглз ощутил, что с неба льёт несильный, но пробирающий дождь.

Сколько Биглз не вглядывался в окруживший его мокрый сумрак, здания полиции не обнаружилось. Словно его и не было. Детектив стоял на обыкновенном земляном грунте, покрытом невысокой травой, и никак не мог сообразить, как и куда же он в результате попал. Он отчетливо помнил произошедшее на крыше. Особенно лицо Фобоса. Ехидное, точно ценой даже собственной жизни он достиг какой-то непонятной, но важной цели. Было ли это так, узнать теперь было уже невозможно. С Фобосом было определенно покончено, ранения были несовместимы с жизнью. Но вот выжил ли Маверик, и куда он подевался?

Биглз отыскал в кармане свой мобильный телефон и с досадой обнаружил, что тот безнадежно разбит. От падения экран был весь в трещинах и сколах. Значит, связаться ни с кем не получится, и выбираться отсюда придётся самостоятельно. Биглз наконец осмотрелся прояснившимся взором и заметил пробивающийся меж рядов деревьев далёкий свет. Определить источник так сразу он не мог, но, не имея других ориентиров и не придумав пока альтернативы, в итоге он выдвинулся к нему за помощью.

 

 

12

 

5 марта. 23:38

 

Через несколько минут детектив Эндрю Биглз достиг цели – небольшой приземистой постройки, в окне которой горел свет. Строение граничило с забором из металлических прутьев, вероятно, служащим рубежом какой-то территории. На ближайшем столбе, принадлежащем также забору в виде опоры под плафон, горела ещё одна лампа, та самая которую Биглз разглядел издалека. Это придало детективу сил и надежду на то, что ему, возможно, удастся хотя бы сообщить о себе.

Выйдя на свет, он пересёк грунтовую дорогу, проходящую между рощей, из которой он выбрался, и забором, и направился к окну постройки.

Внутри никого не оказалось, но быть может тот, кто должен был там быть, просто куда-то отлучился. Биглз постучал в стекло окна и, не дождавшись ответа, принялся искать лазейку. Та обнаружилась сразу же за углом строения – отогнутый дугой прут словно зазывал проникнуть мимо него на территорию. Недолго думая, Биглз воспользовался представившейся возможностью, а затем, обнаружив входную дверь в строение, устремился к ней, так как уже изрядно промок.

Помещение представляло собой одну комнату, размеры которой определить было затруднительно из-за нагромождений различной мебели и вещей. Внутри было тепло. От обогревателя на полу пахло подгоревшей пылью, и витал аромат патоки. На Биглза тут же накатила усталость из-за желания поскорей согреться. Он затворил за собой дверь и начал осматриваться.

Первым в глаза бросился заваленный всяческим хламом стол и миниатюрный телевизор на нём, вещающий какой-то спортивный матч. Рядом стояла кружка и пепельница. Во второй Биглз обнаружил несколько затушенных сигарет, а в первой – треть остывшего напитка – то ли чая, то ли кофе. Это укрепило его мысль, что всё-таки кто-то здесь есть и должен в скором времени вернуться. Но всё же, не тратя времени на ожидания, детектив продолжил осматриваться в поисках телефона. И тот вскоре обнаружился на тумбе у стены.

Аппарат оказался старой модели с наборным диском, что немного удивило. Подняв трубку, Биглз убедился, что он подключён к сети и набрал номер. Пошёл сигнал соединения, звуки всё продолжали и продолжали раздаваться из динамика нехарактерно долго даже для сложного номера, и, наконец, раздался щелчок… только на этом всё и прекратилось. Биглз сразу же предположил сбой сети и попробовал снова. Вот только на этот раз застывшая в трубке тишина неотступно пресекла все его старания. Биглз повторил снова. И снова. Подёргал провода. Но всё оказалось тщетным. По непонятным ему причинам теперь телефон функционировать отказывался.

Подавив раздражение, Биглз бросил трубку обратно на корпус телефона в надежде, что возможно связь неисправна временно. От этого ему стало неспокойно и одиноко. Биглз снял верхнюю одежду и повесил её на крючок, чтоб хоть немного просушить. Затем побродил по комнате в размышлениях и, в конце концов, обратил внимание на ящики шкафов и решил, что в них, возможно, найдётся информация о данном месте.

Через пару минут поисков он извлёк толстую учётную книгу и сложенную в несколько слоёв схему, и, сдвинув часть вещей, расположил находки на столе. Прикинув размеры материала, он предположил, что изучение может затянуться. Это оказались: перечни организаций и аттракционов с условной планировкой «Западного развлекательного парка».

Западный парк? – удивился и даже ужаснулся Биглз. Ведь это было невероятно: этот парк находился в нескольких километрах от полицейского участка. В другом районе. Выходит, он не просто совершил падение, но и переместился… Но как? От этих мыслей у Биглза даже закружилась голова. В это трудно было поверить. Но всё же он был здесь, в этой странной постройке на краю парка. Детектив судорожно взглянул на наручные часы. Стрелки показывали почти полночь. Время сходилось. Если только он не провёл ровно сутки без сознания, пока кто-то доставлял его сюда. Ни календаря, ни часов с датами под рукой он не имел и поэтому решил больше не думать об этом, а поразмыслить над дальнейшими действиями.

В ходе поисков на полках он заприметил фонарь, а на соседнем крючке, когда вешал одежду, – плащ. Он мог бы одолжить их, чтоб попытать удачу найти телефон в другом месте. Собственно, даже этот сомнительный вариант теперь устраивал его больше чем затянувшиеся ожидания. В итоге он собрал найденные вещи и, переборов леность возвращаться под дождь, покинул уют комнаты.

 

Вновь сойдясь тет-а-тет с непогодой и сумраком, Биглз побрёл вперёд, кутаясь в полы заскорузлого плаща и освещая себе путь фонарём. Ранее в таких ситуациях он всегда чувствовал себя увереннее, ощущая у себя подмышкой кобуру с пистолетом. Но только не в этот раз… Биглз потёр глаза, настраиваясь на боевой лад. Да и что, в конце концов, может случиться ночью в парке?

Фонари на столбах внутри парка не горели, видимо из-за ночной экономии, а небо заволокло тучами, поэтому ручной фонарь был его единственным источником света. Под натиском хоть и несильного ветра вся растительность монотонно шумела в тон с каплями дождя, сливаясь на фоне в общую какофонию и не давая покоя разыгравшемуся при всём этом воображению. Что возможно было и лучше – Биглз оставался постоянно настороже, оглядываясь при любом настораживающем звуке. Так он прошёл пару сотен метров по асфальтовой дорожке аллеи, бросая луч фонаря на сопровождающую его по сторонам листву кустарников и деревьев.

Под конец аллеи луч фонаря устремился вдаль, теряясь в пространстве парка. Биглз почти достиг конца дорожки. Вскоре обнаружились обшарпанная табличка, надпись на которой было невозможно разобрать, и уходящая вбок неприметная поросшая травой тропинка. Биглз свернул на неё. И в конце пути свет отразился от обветшалых стен какого-то вагончика.

Заглянув внутрь, Биглз обнаружил в помещении полный бедлам. Раскиданные всюду вещи свидетельствовали о том, что хозяин, вероятно, собирался в спешке, или же кто-то что-то здесь искал, не утруждая себя возвращать вещи на прежние места. Под каблуками ботинок прохрустели осколки. Биглз посмотрел на торец двери, туда, где располагался врезной замок, и не прогадал – его выломали. Также по полу тянулись земляные следы от подошв. Они шли через прихожую, нагло расходились по помещению и скрывались за проёмом напротив входа.

Детектив направился вперёд на разведку. И не успел он подойти к проёму, как из-за угла кто-то (или что-то) на него «выпорхнуло». По очертаниям – какое-то маленькое существо, то ли птица, то ли летучая мышь. Оно пометалось у потолка по комнате и устремилось к двери на волю. Биглз попытался поймать существо в круг света фонаря, но оно оказалось слишком шустрым, и, когда вылетело на улицу, он осветил вход, где стоял сам несколько секунд назад.

В дверях кто-то был. Кто-то, молча, стоял и наблюдал за детективом. От неожиданности у того аж пробежали мурашки по спине. Биглз подумал, что это возможно обитатель той постройки, быть может, смотритель парка… но этот кто-то вдруг резко обернулся, сорвался с места и выбежал из вагончика.

Биглз не знал, чего и подумать. Его вдруг охватило непреодолимое желание, наперекор всем домыслам, последовать за неизвестным и выяснить, кто же это был. Он вернулся на порог и выглянул в парк.

Дождь продолжал лить из плотно перекрывших небо тяжёлых туч. Свет фонаря терялся в его толщах, и даже разглядеть следы на земле оказалось невозможным. Биглз почти даже отчаялся, но, посмотрев по сторонам, заметил вдалеке ещё какие-то огни и теперь расслышал доносящийся оттуда же, почти теряющийся в шуме дождя скрежет. Колесо обозрения – догадался он. Возможно, раньше он его просто не замечал погруженный в исследование ближайшей местности.

Пересилив растерянность, любопытство потянуло детектива отправиться к аттракциону.

 

Вблизи колесо смотрелось поистине громадным. Ориентировочно сотня метров в диаметре, верхние кабинки скрывались за перемычками рам. Оно вращалось размеренно подобно стрелке часов, и, казалось, что никакие погодные явления не могут помешать этому титаническому процессу.

Биглз осмотрелся, но, ни на посадочной площадке, ни около неё, никого не разглядел. Похоже, аттракцион работал самостоятельно: без контроля техников или испытателей. Если только они никуда не отошли.

Биглз подошёл ближе. Его тянуло сесть в люльку, подняться повыше и осмотреть парк с высоты. Он подошёл к турникету, и тот беспрепятственно впустил его за ограждения. Затем, пропетляв по нехитрому лабиринту перекладин, Биглз поднялся на помост со скамьями для ожидающих своей очереди.

Неожиданно сверху кто-то начал кричать. Вероятно, даже ему. Биглз увидел, что в приближающейся кабинке кто-то ехал и махал рукой. Похоже, что кто-то зазывал его запрыгнуть на колесо.

Раздумывать долго не пришлось. Биглз пробежался по площадке и запрыгнул на аттракцион. Получилось это довольно легко, скорость вращения была достаточно медленной.

Человек в кабинке присел на скамью и уставился на визитёра.

– Кто вы? – наконец спросил он с неподдельным удивлением.

Биглз замешался в свою очередь.

– Я? Вообще-то это вы меня позвали, – подметил он.

– Эм, нет. Ну, то есть, да! Только я звал не вас. Я вас спутал в ночи, – ответил неизвестный.

– Спутали? – удивился Биглз и осмотрелся по сторонам.

– Да, я… жду кое-кого.

– Ждёте?.. – переспросил детектив.

– Да, – ещё раз уверенно ответил пассажир.

И это было более чем странно. Но, решив пока опустить тот факт, что неизвестный ночью в парке до этого момента находился один, Биглз решил сперва разобраться в ситуации.

– Выходит, вы находитесь здесь в парке уже некоторое время? – осторожно спросил детектив.

– Ну-у, да… Как дождь начался, укрылся на этом колесе, – несколько загадочно ответил тот.

– Скажите, тогда быть может, за это время вы видели что-то необычное? Или встречали здесь кого-то ещё? – продолжил выведывать Биглз.

Теперь пассажир посмотрел на детектива внимательно. И Биглз его узнал. Совсем недавно он его уже видел. Да, точно, на фотографии по делу… Перед ним был не кто иной, как сам разыскиваемый Ник Браун! Колоссальное совпадение? Или случайность, в которую было почти невозможно поверить. Мужчина затих, то ли решая, доверять ли собеседнику, то ли думая о том, чего он может рассказать.

– Браун? Вы ведь Ник Браун?! – прямо спросил Биглз.

Во взгляде писателя добавился страх вперемешку с недоверием.

– Я из полиции, – опомнился Биглз, что не представился, и потянулся за значком. – Я веду расследование происшествия в придорожном кафе…

Изучив значок, Ник Браун осторожно кивнул.

– Два дня назад ваша жена обратилась к нам за помощью. Вас посчитали пропавшим.

– Пропавшим? Два дня?.. – после некоторой паузы растерянно произнёс Браун.

– Ваша жена – Элли Браун. Она ищет вас, – добавил Биглз для подтверждения своих слов.

Но было похоже, что Ник Браун не был рад своему нахождению. В общем-то, он не выражал никаких эмоций, замерев на своем месте в раздумьях.

– Вы что, не помните? – предположил Биглз.

– Я… Мы повздорили… Кажется, – наконец ответил Браун. – С Элли. А потом… Потом решили встретиться, чтоб поговорить. Но это было… Эм. Ну точно не два дня назад.

Остальное детектив додумал сам.

– Предполагаю, у вас амнезия, – озвучил он свою догадку. – Я занимаюсь расследованием не менее двух дней. И это точно. И общался с вашей женой на следующий день после событий в кафе. К тому же планировать встречу ночью в парке… Посудите сами – это не логично.

К этому моменту кабинка аттракциона поднялась примерно наполовину до центра колеса, и взору начал раскрываться обширный вид на парк и находящиеся поблизости объекты. Огни от подсветки остова аттракциона проникли внутрь, и лицо писателя осветило полностью, отчего стало возможным более детально разглядеть черты. Браун словно пребывал в информационном шоке, стараясь разложить всё «по полочкам». На его лицо налегла гримаса напряжения и даже некоторой боли. Во всяком случае, детективу так показалось.

– Ладно, давайте пойдём по порядку. От событий в кафе, – Биглз смекнул, что так он только давит на собеседника и теряет шанс на честный разговор. – Как хорошо вы помните тот вечер?

– Ну, вроде хорошо помню, – не особо охотно ответил Ник Браун.

– Третьего числа вы ехали поздно вечером домой, устали и остановились у придорожного кафе. В нём вы заговорили с барменом и сделали звонок домой жене. Бармен вас запомнил. Я с ним беседовал и от него всё это узнал, – поведал Биглз.

– Да, так и было, – подтвердил писатель.

– Опуская детали, перейду сразу к сути, – продолжил детектив. – В ту ночь в кафе появился преступник. Разыскиваемый нами беглый заключенный. Маверик.

– Я помню сводку в газете про сбежавших заключённых. Но такого имени я не помню. Я вообще ни с кем не знакомился в том кафе, – возразил Браун.

– Хорошо, – отмахнулся Биглз. – Важно вспомнить, что с вами произошло после. После того как вы покинули кафе. И где вы были всё это время?

– Ну, я… Когда начался весь этот кошмар… я позвонил в полицию. Сообщил место. Что произошло. Был ранен посетитель, дальнобойщик, и ему нужна была медицинская помощь. В конце концов, мы остались дожидаться скорой с полицией, а преступник – тот заключенный – естественно сбежал. Но что мы могли сделать? Он был вооружён.

– Продолжайте, – подтолкнул детектив.

– Я, кажется, решил ехать домой. Я не был ранен и никому не вредил…

– Кажется? Вы покинули место преступления? – упрекнул Биглз.

– Я был напуган. Мог не совсем адекватно оценить ситуацию. Как вообще можно было там не запутаться? – принялся защищаться Браун.

– Спокойнее. Я вас ни в чём не виню, – отступил Биглз, увидев, что писателя переполняют эмоции. – Я всё понимаю. И сам, бывало, терял бдительность при опасности, даже учитывая, что я полицейский. Но постарайтесь собраться и вспомнить. Ведь то, что вы говорите… Ваша машина находилась на парковке возле кафе в момент прибытия полиции. Ниссан Альтима, насколько я помню. Так что вариант, что вы уехали на ней, исключается. Так как же вы покинули кафе? Пешком?

– Я… Я не помню… – рассеянно произнёс Браун, словно провинившийся ученик.

Они миновали самую верхнюю точку окружности колеса и двигались обратно вниз. Биглз невольно посмотрел вдаль на сияющие разноцветными огнями улицы, но взгляд его был рассредоточенным.

Биглз хотел упрекнуть писателя в рассеянности, но не стал, ожидая, что тот расскажет что-то ещё. Но Браун замкнулся в себе и говорить больше не спешил. Только сейчас Биглз решил присесть на скамейку позади себя – напротив писателя – и, задумавшись, самопроизвольно полез в карман за сигаретами. Так они проехали несколько минут: оба молчали, Браун просто размышлял, а Биглз курил, не торопя оппонента с ответом, но и не давая повода прекратить разговор.

– Значит два дня? – словно самому себе повторил Ник Браун. – Как же я мог не помнить всё то, что происходило за это время?

– Думаю, это произошло от сильного потрясения. Защитная реакция мозга. Ведь для этого были весьма веские обстоятельства, – пояснил Биглз.

– Ну а что теперь? – наконец с некоторым смирением спросил Браун.

– Теперь… – произнёс Биглз, откровенно не зная точно ещё сам. – Теперь мы разыщем телефон или же выход из этого парка. О, кстати, не могли бы вы одолжить свой телефон, а то мой сломан.

– Мой разряжен ещё с той ночи, – ответил писатель и усомнился. – И почему вы говорите, что выход из парка нужно искать? Разве вы не приехали сюда именно за мной?

– Не совсем. Это долгая история, – попытался уклониться от прямого ответа Биглз. – Мне пришлось разделиться со своим напарником и боюсь, что теперь ему неизвестно где нас искать. В общем, наша задача – сообщить о себе.

Но на Брауна эти слова произвели совсем не тот эффект, который намеревался произвести Биглз. Писатель ухмыльнулся, и в эту минуту детектив сообразил, каким возможно подозрительным кажется его появление для него. О чём до этого даже не помышлял.

Колесо к этому моменту уже почти завершило полный круг.

Вдруг Браун вскочил со своего места, метнулся к дверце кабинки и буквально через секунду открыл и выпрыгнул наружу на приближающуюся внизу платформу. Биглз не сразу сообразил, что на самом деле это время он только и ждал того момента, когда расстояние до земли станет приемлемым для прыжка. Писатель приземлился на выложенную бетонными плитками площадку, присев по инерции на корточки, пошатнулся, но уже через секунду вскочил и побежал к лестнице, уводящей с площадки.

Биглз поспешил за писателем. Он так же выскочил на площадку и ринулся за ним следом – обратно к ограждениям. Но Браун оказался быстрее и проворнее детектива, и за пару минут уже миновал турникет, а затем скрылся в тенях.

Биглзу ничего не оставалось, как последовать в том же направлении, хоть и догнать писателя он уже не рассчитывал. Он вновь погрузился в сырость и темноту ночного парка, надеясь, что Браун всё-таки одумается и через какое-то время вернётся на аттракцион, так как дождь, похоже, заканчиваться всё ещё не намеревался.

Кутаясь в полы плаща, Биглз продвинулся по аллее не более полусотни метров, как впереди раздался пронзительный свист вне сомнения такой же, как при трении покрышек автомобиля в резком торможении. Очертания деревьев впереди полоснул свет фар, и последовал грохот вперемешку со скрежетом металла. Биглз без раздумий побежал на звук.

Свет вскоре стал менее ярким, вероятно, передние фары разбились. Источником грохота оказался массивный чёрный джип, уткнувшийся капотом в ствол могучего дерева оказавшегося прочнее. Непонятно как, автомобиль проехал почти до середины парка, не встретив другое такое же препятствие раньше. Хотя в этот момент это волновало Биглза меньше всего – он поспешил к месту водителя.

За рулём оказался мужчина склонивший голову на грудь. Похоже, он был без сознания. Биглз потянул за ручку двери, та открылась, и шум дождя оттеснила громкая музыка из динамиков в салоне. Биглз потянулся к шее водителя проверить пульс. Тот, к счастью, обнаружился. Тогда детектив потянулся к кнопкам магнитолы, и в этот момент к стеклу двери напротив кто-то прижался.

Биглз даже вздрогнул от неожиданности. Он выключил звук и наконец, услышал, что этот кто-то кричит.

– Он жив?! – кричал явившийся. – Удар был сильным! – Затем он оббежал машину на сторону детектива, и Биглз вновь узнал Брауна. Глаза последнего расширились ещё больше от испуга. – Вы ведь знаете, что делать?

– Знаю, – сурово взглянул на Брауна Биглз, осуждая и не совсем понимая, отчего тот вернулся. – Поищите аптечку.

– Да… хорошо, – согласился тот. – Я увидел свет фар, а потом раздался этот жуткий грохот! Подумал – быть беде, и сразу же побежал сюда.

Детектив осторожно осмотрел шею водителя, потом осветил его лицо, ранений на них видно не было. А затем он опустил свет фонаря на его тело и ноги. Одна брючина оказалась насквозь пропитана в крови, которая расходилась тёмным пятном даже по сиденью. Хотя другие конечности вроде не пострадали. Автомобиль был крепкий, и двигатель продавило несильно, но кантовать потерпевшего Биглз не решался.

– Вот! Нашёл, – вновь появился перед детективом писатель с красной коробкой в руках.

– Хорошо, – кивнул Биглз. – Но теперь нам точно, во что бы то ни стало, нужно сообщить в скорую и полицию.

– Я бы с радостью, но телефон разрядился. Помните? – напомнил Браун.

– Помню, – вновь вспомнил Биглз и про свой разбитый.

Капли дождя стучали по крыше автомобиля, заставляя думать быстрее.

– Что же делать? – взволнованно просил совета Браун.

– В парке обязательно должно быть административное здание. Или пост охраны. Или любое другое место, где имеется связь, – предположил Биглз.

– И… что? Я не знаю, где это! – испуганно произнёс Браун. – К тому же в такой дождь, в ночи…

Биглз посмотрел на него с укором, но осуждать не стал.

– Ладно. Оставайтесь тогда здесь, а я пойду.

– Что? Одному? Вот с этим? – писатель посмотрел на водителя джипа.

– Есть другие варианты? – изрёк Биглз. – Вы, судя по всему, тоже не медик. И машина здесь только одна. Кому-то нужно остаться, на случай если кто-то ещё объявится. Ну а кому-то надо идти.

– Ладно… Я останусь, – согласился в итоге Браун скорее из-за возможности укрыться от дождя в салоне автомобиля.

Биглз прикинул, в каком направлении нужно идти, чтобы приблизиться к центру парка и, хлопнув по плечу «товарища по несчастью», отправился вперёд.

Казалось, всё пошло на разлад. Вместо того, чтобы продвигаться по делу, он стал свидетелем аварии, и теперь у него нет даже догадок, как далеко мог уйти Маверик. Но зато нашёлся писатель, что было немалым успехом. Биглз подумал, что, быть может, не стоит рисковать и доставить Брауна в участок как можно скорее. Но нет, так поступить он не мог. Возможно, у парня в машине сломаны ребра, или повреждения внутренних органов. Уж лучше Биглз лишится значка, чем по его халатности кто-то погибнет.

Размышления детектива оборвали крики позади. Он обернулся. За ним снова бежал Браун, бросив пострадавшего в машине.

– Какого…? – возмутился Биглз.

– Бежим! Бежим!.. – завопил писатель. – У него оружие! Он – псих!

Не успел Биглз чего-либо сообразить, как тот толкнул его, чтоб он двигался дальше. Детектив как заведённый побежал вместе с писателем, не понимая происходящего.

Через некоторое расстояние он притормозил.

– Постой. Стой же ты! Чего случилось?

– Он!.. Этот… живой! Набросился на меня! – тоже сбавил скорость Браун.

– Полегче. Давай по порядку, – призывал сосредоточиться Биглз.

– Как только ты ушёл, я подумал, почему бы не поискать телефон у него. Ну, полез по карманам. А он как набросится! Пушку достал. Я еле ноги унёс!

– Пушку?

– Да! Пистолет! – Браун, казалось, еле сдерживался, чтоб не кричать. – Мужик, я себе не враг. Он может там и двинулся хорошенько головой, но мне моя жизнь дороже.

– Ты уверен?

– Уверен ли я? Ну сходи, проверь, если мне не веришь.

Биглз верил. Он просто не знал сам, как поступить в данный момент. И дело было даже не в том, что он остался без поддержки напарника и связи. Только сейчас он подумал, что этот водитель показался ему тоже знакомым.

До их слуха донеслись хлопки похожие на выстрелы. Возможно, шум дождя исказил их, и они прозвучали не слишком-то выразительно, но сослаться им больше было не на что.

– Нет, – замотал головой Браун. – Я туда не пойду. И тебе не советую.

– А если он ранил кого? – возразил Биглз.

– И что ты сделаешь? Сунешься туда, и он ранит тебя!

– Нет. Надо убедиться, – жестко заявил Биглз.

– Ты что, снова бросаешь меня? – полным отчаяния голосом спросил Браун.

Но Биглз отвечать на это уже не удосужился. Он отправился туда, откуда донёсся звук.

 

Площадка под огромным шатром, куда вышли Биглз с Брауном, была сплошь залита ярким светом, и что было не менее важно – на ней наконец-то было сухо. По её периметру стояли всевозможные игровые автоматы, сверкая огнями, звеня и зазывая к себе посетителей. Это был настоящий рай для любителей разменять монетки на забвенные минуты развлечений. Корзины с мячами, молот с наковальней, кривые зеркала, клоуны, дротики и электронные автоматы – казалось, тут было всё, что угодно душе игромана.

Биглз выключил свой фонарь и вошёл под навес, стряхивая с плаща сгустки впитавшейся влаги. Браун проследовал за ним.

– Думаете, он здесь? – поинтересовался писатель.

– Тише, – предупредил его Биглз и указал жестом смотреть по сторонам. Хотя, пожалуй, звуки автоматов заглушили бы их негромкий разговор.

Неожиданно где-то совсем недалеко раздался новый выстрел. Оба замерли.

Вскоре Браун указал куда-то вперёд, и Биглз тоже заметил фигуру, стоящую возле одного из аттракционов. Она оказалась в форме и с ружьём в руках – пневматическим. Но кто бы это ни был, он не был тем водителем джипа, и стрелял он из ружья по бутафорским мишеням на полке.

– Может это охранник парка? – судя по форме, предположил Браун.

– Нет, – уверенно произнёс детектив, не веря своим глазам, но и в тоже время не капли не сомневаясь. – Это форма не парка. А охраны… тюрьмы.

Перед ними стоял не кто иной, как охранник из тюрьмы «Локнеф» в которой произошёл бунт. В этом Биглз был уверен на все сто процентов, хотя с решениями старался не спешить.

Понаблюдав немного за охранником, Биглз убедился, что тот, похоже, про аварию и буйного водителя не знал и вообще вёл себя совершенно спокойно. Тот снова начал прицеливаться из ружья, облокотившись на стойку перед аттракционом, а Биглз пошёл к нему.

Услышав шаги, охранник бросил своё занятие и повернулся к приближающимся.

– О, доброй ночи, – поприветствовал он гостей и улыбнулся. Похоже, он действительно ни о чём не догадывался.

– Здравствуйте, – отозвался Эндрю Биглз.

Браун лишь кратко кивнул.

– Ну, наконец-то хоть кто-то объявился! – радостно произнёс охранник. – А то я уж начал думать, что я тут совсем один.

– Один? Почему же тогда всё работает? Где персонал? – неопределенно спросил Биглз, все ещё гадая о происходящем.

– Нет-нет… – возразил тот. – Я не из них. Я здесь оказался, так же, как и вы.

– В смысле?

– Ну… Я имею в виду всё это, – охранник обвёл взглядом площадку. – Всё это – шоу! Не знаю уж, как оно называется. Но разве это не очевидно? Я не помню, как попал сюда, и теперь нужно найти смысл происходящему. А камеры наблюдают за тем, кто же из нас сделает это первым.

Биглз и Браун переглянулись. То ли этот незнакомец на самом деле знал, что происходит, или же наоборот – не понимал ничего.

– Так значит всё это представление? – робко спросил Браун.

– Я так думаю, – ответил охранник.

– Но вы не знаете точно? – подметил Биглз.

– Нет. Если б я знал, то не рассуждал бы.

– Что ж, и эта теория имеет право на существование…

– А как же тот парень? – напомнил Браун. – Хотите сказать авария тоже часть… шоу?

– Какая авария? – удивился охранник.

– Вы что, действительно ничего не слышали?

– Чего не слышал?

– Ясно, – произнёс Биглз. – Всё это конечно занятно, но у меня нет времени на разъяснения.

– От чего же? – строго спросил охранник. – Спешите куда-то?

– Да, спешу!

– Что ж ладно. Давай. Будем каждый сам за себя. Снизим наши шансы…

– Это не чёртова игра! – крикнул Биглз, сам не ожидая, что настолько взбудоражен. От этого Браун даже вздрогнул и притих. Но охранник не повёл и бровью.

– Хм. Так тебе есть что рассказать, или нет? – спокойно отреагировал он на возглас.

Биглз промолчал, отвернувшись в сторону. Он понимал, что бывают моменты, когда стоит повременить с выводами.

– Признаться по правде я и сам в это не особо верю, – продолжил охранник. – Ну да ладно, предлагаю начать всё с начала. Может, расскажете кто вы? Вот ты чего тут забыл? – он уставился на Брауна.

– Я? – несуразно переспросил тот.

– Нет, к святому духу обращаюсь, – съязвил охранник.

– Я с женой должен был встретиться…

– Ночью? В парке?

– Да…

– Что-то не очень-то уверенно отвечаешь.

– Я… Не знаю. Я уже не уверен…

– Что за бред? А, я понял. Ты из тех, кто ночами караулит одиноких девиц и дарит им тепло и ласку?

– Что?! Нет! Что за?.. Я вообще-то писатель! А не маньяк какой-то там, – гордо заявил Браун. – Моя фамилия Браун. Ник Браун. Я издавался в нескольких журналах.

– Ну вот, точно. Веселишься ночами, чтоб было о чём потом пописать, – не унимался охранник. – Я таких навидался по долгу службы.

– Выходит правда… – вмешался в разговор Биглз.

– Подозрительный он, – отозвался охранник. – Я как его увидел, сразу приметил…

Но Эндрю Биглз больше его не слушал. Все происходящие совпадения больше не могли оставаться случайностями. Этот охранник был – Пирс Армстронг. И уж очень было это подозрительно – все считают человека пропавшим, а он разгуливает по парку, да ещё несёт какую-то чушь про розыгрыши. Не может же быть, что у обоих одновременно случилась амнезия? Похоже, что пытливый ум детектива сыграл с ним же в злую игру, исковеркав всю имеющуюся информацию в причудливый каламбур. А охранник и писатель, строящие из себя неповинных обывателей, безжалостно разрывали эти его внутренние логические цепочки. И Биглз захотел высказать каждому из них всё прямо в лицо.

– Пирс Армстронг! Ваше тело числится пропавшим под обломками рухнувшей стены здания тюрьмы, – заявил Биглз Пирсу Армстронгу. – Хотя, как я вижу, на данный момент уже найдено. Но я сомневаюсь, что после такого можно вот так разгуливать по паркам. Что вы скажете на это?

На минуту все замолчали, невольно слушая звуки бездушных игральных автоматов.

– Эм… Прости. Чего?

– Мое имя Эндрю Биглз. Я из полиции. Детектив. И я веду расследование по делу Маверика, – Биглз предъявил значок. – Мне известно про бунт в тюрьме и сбежавших заключённых.

– Маверика? – задумался Армстронг. – Припоминаю. К нам поступал заключенный с похожим именем. Неужто тот самый?

– Именно.

– Я тоже слышал про бунт в тюрьме, – подтвердил Ник Браун.

– И как это связано с происходящим здесь? – поинтересовался Армстронг.

– Это-то я и пытаюсь выяснить, – признался Биглз. – Вспомните, что происходило, когда вы пересекались с Мавериком в последний раз. Может, случилось что-то необычное?

Пирс Армстронг осмотрелся по сторонам, словно ища ответ в скрытых, по его теории, камерах наблюдения. Затем озадаченно потёр лицо.

– Послушай, я не собираюсь обсуждать свою работу здесь, – продолжал упрямиться он. – Если ты действительно из полиции, то должен это понимать.

– Я докажу, – заявил он. – В ночь, когда в тюрьму привезли новых заключённых, в том числе и Маверика, в секторе одиночных камер в одной был неисправен дверной замок.

– Всякое бывает, – допустил Армстронг.

– Техник, что был вызван для его ремонта, давал показания. И, по его словам, спастись от крушения удалось не всем…

Армстронг замолчат, нахмурив брови.

– А кому удалось спастись? – спустя некоторое время произнёс он.

– Хороший вопрос, – ответил детектив.

Но вдруг сверху, прерывая разговор, раздался странный звук щелчков присущий электрическому заряду, рассекающему слои воздуха. И незамедлительно последовал раскатистый гром – оказалось, что молния ударила куда-то совсем рядом, да с такой силой, что даже на несколько секунд заложило уши.

Лампы одного из игровых автоматов замерцали, из него пошёл дымок, а затем его огни и вовсе погасли. То же самое повторилось с ещё несколькими устройствами, и свет в помещении отключился. В воздухе запахло гарью. Оставшийся автомат, что из последних сил старался сохранять работоспособность, воспламенился разноцветными язычками огня. Вероятно, разряд задел линию электропередачи и перегрузил сеть.

Снаружи шатра раздался треск древесины. Крыша над площадкой заметно прогнулась от навалившейся на неё массы. Перекрытия подхватили стоны ломающихся ветвей и вот-вот грозили обвалиться. Вниз полетели обломки. С громоподобным натиском одно из деревьев пробило настил и устремилось вниз, сметая всё со своего пути, прямо на оказавшихся в ловушке людей. Вместе с подкошенной крышей в помещение ворвались ветер с дождём.

Над головами хлестнул лопнувший силовой кабель. Но он успел повлиять на траекторию падения ствола дерева, и его ветви в итоге, достигнув земли, лишь коснулись товарищей. Все были настолько ошарашены происходящим, что всё ещё не понимали, что чудом остались живы.

Первым сообразил Пирс Армстронг.

– Уходим! – крикнул он, пускаясь подальше от упавшего дерева.

Он рванул в противоположную сторону. Эндрю Биглз опрометчиво побежал за ним. Но вот Ник Браун, как статуя, застыл на месте. Детектив не сразу это заметил, и к тому моменту, когда решил, что нужно вернуться за ним, Армстронг уже значительно отдалился вперёд.

Браун же не мог оторвать от дерева взгляд. Ветви, что совсем недавно чуть не задавили его, начали как-то странно видоизменяться. Сначала с них облетела листва, затем они стали скручиваться в причудливые линии, переплетаясь меж собой, и в итоге обратились в нечто напоминающее гигантский клубок змей. Нижние, что лежали на полу, так и вовсе невозможно было отличить в полумраке. Единственным различием было то, что всё это не сопровождалось характерным шипением. Хотя, возможно, его просто не было слышно из-за гущи других сторонних звуков.

Биглз подбежал к писателю и схватил его за плечо. В небе сверкнула ещё молния, осветив пространство вокруг. Дерево уже не выглядело как растение, а походило на огромную ворочающуюся живую массу. Браун, наконец, вышел из ступора и смекнул, что пора спасаться. И только он сошёл со своего места, как ветви-змеи, словно хлысты, стегнули позади него землю. Это послужило финальным доводом для того, чтобы перейти от бездействия к бегу. Оба устремились подальше от опасности.

Позади через несколько шагов начал нарастать непонятный грохот. Лотки и автоматы, словно расталкиваемые некоей необузданной силой, начали разъезжаться в стороны. Те, что были легче, вовсе подскакивали и опрокидывались на пол. Словно что-то обладающее невероятной силой последовало вслед за Биглзом с Брауном.

Детектив, наконец, достал из кобуры пистолет и приготовился при необходимости пустить его в дело. Но, оглянувшись, потерял дар речи – в просветах, меж пока ещё стоящих на местах автоматов, ему привиделась голова огромной змеи, около метра в диаметре. В какой-то момент Биглзу даже причудились узкие горящие золотом глаза на голове монстра. Она оторвалась от земли и приподнялась чёрным ужасающим силуэтом и затем стремительно бросилась вперёд, даже не собираясь огибать препятствия.

Тварь ускорилась настолько сильно, что убегать не было смысла. Биглз вскинул руку с оружием, и из последнего с хлопком вырвался пучок огня. Потом ещё два или три. Следом просвистели пули; одна вонзилась позади, судя по звуку, во что-то металлическое. На размышления у Биглза ушло не более пары секунд. Он потянул писателя в сторону, уходя с линии атаки чудовища и прячась за соседними преградами.

Массивная дюжая туша проскочила в паре метров от Биглза покрытая, как ему показалось, шкурой схожей на древесную кору. И неожиданно затихла. Но надолго ли?

Биглз застыл на месте, боясь пошевелиться. Он боялся даже выглянуть из-за укрытия, так как был уверен, что это затишье напротив не сулит ничего хорошего.

Дождь вновь прорезался на фоне, зашумев по открывшимся небу поверхностям. Проскрежетали обломки каркаса былой крыши, скатившиеся ближе к земле. А место, куда совсем недавно завалилось подкошенное дерево, теперь пустовало.

Вечно сидеть в укрытии было тоже нельзя. В итоге Эндрю Биглз решился на действия. Попросив Брауна пока оставаться на месте, он выглянул в проём, немного обождал, а затем включил фонарь. Луч метнулся на то нечто. Древоподобная масса расположилась вдоль автоматов, скрутившись в подобие ломаной спирали и была вновь похожа на нечто неживое. Была ли это всё та же «змея», определить было сложно – ни головы, ни хвоста Биглз в свете фонаря различить не мог.

Недалеко кто-то прошаркал подошвами. Биглз дёрнулся и направил свет в сторону шагов. Он с радостью обнаружил в нём Пирса Армстронга. Тот неспешно ковылял к нему, неся что-то в руке. Пожарный топор – как чуть позже разглядел Эндрю Биглз. А ещё его одежда была вся мокрая, и после каждого шага оставался мокрый след подошв. Приблизившись, Армстронг сощурился и поднял ладонь перед лицом, скрывая глаза от света.

– Я пропустил всё веселье? – спросил он.

Биглз вернул свет на «дерево».

– Даже не знаю, – не мог подобрать нужные слова Эндрю Биглз. – Мистика какая-то. Не пойму, что произошло. Минуту назад оно было живым, переместилось оттуда сюда, и вот снова лежит как бревно.

– И поэтому ты решил в него пострелять? – с сомнением посмотрел на детектива Армстронг. – Ну, снаружи дела обстоят не лучше – похоже, там разошлась настоящая буря. Другие деревья тоже попадали. Пытаться куда-либо идти бесполезно. Придётся переждать. У тебя, кстати, телефон сеть ловит?

– У меня нет телефона, – сухо ответил Биглз.

– А я свой сдал на вахте и забыл забрать. Где этот писатель? – Армстронг отправился к Брауну.

А Биглз продолжал смотреть на кору дерева, представляя, что это змеиная кожа, и по-прежнему не осознавая всю степень несуразности происходящего. В какой-то момент ему вновь показалось еле заметное движение древесины, словно грудной клетки при дыхании, и, не желая больше задерживаться вблизи, он поспешил за охранником.

– Оставаться здесь опасно, – сообщил Пирс Армстронг. Потолочные перекрытия вновь дали о себе знать, заскрежетав с ещё большим надрывом. И неспроста – усиливающаяся непогода вырвала новые куски кровельного покрытия, расширяя зев безжалостному ливню. – Я видел ход в подвал. Думаю, что там мы сможем укрыться на время шторма. Идём.

Не имея других вариантов, Биглз и Браун последовали за охранником.

 

Старая обшарпанная лестница уходила под крутым углом вниз – в узкий проход с площадкой перед дверью. Армстронг спустился первым и обнаружил, что та заперта. Что собственно было и неудивительно.

– Ну что ж, к этому я подготовился, – ухмыльнулся Армстронг и взмахнул топором.

Сталь жадно вонзилась в материал двери, разнося гул по округе. Но преграда оказалась достаточно прочной, чтоб не сломиться с первого удара, и Армстронгу пришлось приложить ещё усилия.

Биглз и Браун остались пока наверху, опасливо поглядывая по сторонам. Детектив был сосредоточен на свете фонаря, освещая то спину охранника внизу, то различные объекты окружения, в том числе путь, откуда они пришли. Мрак и непогода делали своё дело – нервы, словно натянутые струны, заставляли то и дело вздрагивать от различных теней и звуков. Сердце колотило как у кролика.

Луч света коснулся чего-то подвижного, и Биглз моментально напрягся, хотя думал, что и так на пределе.

– Спускайся вниз, – негромко, но строго велел он Брауну.

Тот послушался, даже не осведомляясь.

– Как там с дверью?! – спросил Биглз у Армстронга, как только писатель начал спускаться.

– Прочная зараза! – отозвался тот. – Но подвижки есть.

– Хорошо. Вот только тебе придётся ускориться, – предупредил Биглз.

– Это ещё почему!

– Я бы рассказал, но не хочу отвлекать от дела! – воскликнул Биглз, так как его опасения оказались ненапрасными – к ним снова приближалось то нечто, что напало ранее. Огромная змееподобная тварь, словно изменив тактику, подбиралась теперь волнами, тихо огибая препятствия.

В этот раз детектив медлить не стал. Он тут же направил на неё пистолет и сдавил курок. Несколько пуль определенно вонзилось в существо с характерным треском. От этого оно закорчилось, вздыбилось, и Биглз осознал, что этим только ещё больше его разозлил; если эта тварь вообще могла злиться. «Змей» вдруг рванул по прямой как делал это ранее, и детектив сбежал на лестницу.

– Быстрее! – завопил он, спускаясь к товарищам.

Те оглянулись как раз в тот момент, когда массивная туша выскочила из-за угла и влетела в угол кирпичной кладки сбоку от лестницы. Биглз продолжил стрелять, сжимая крючок до тех пор, пока боёк не начал клацать вхолостую. А когда сообразил, что магазин с патронами опустел, его потянули назад.

Проскочив в проём, он мельком сообразил, что дверь взломана, но всё ещё держится на петлях и постарался прикрыть её за собой. Браун ему в этом помог, хоть и пользы от этого большой не предвиделось. В их спины через дверное полотно последовал крепкий удар. Сдержать ещё один такой они были уже не в силах, и, как только дверь приоткрылась, Армстронг устремил туда лезвие топора.

Рукоять выскочила из его рук, и преследовавшая их тварь забесновалась в проёме. Очередной удар оттолкнул Биглза с Брауном от двери и сбил с ног. Биглз в очередной раз приготовился распрощаться с жизнью, как внезапно всё снова стихло.

Он поднял упавший на пол фонарь и посветил им в дверной проём. Рядом с ним, тяжело дыша и отряхиваясь, встали Браун и Армстронг.

– Что это вообще такое! – воскликнул Армстронг, вглядываясь во вновь очерствевшую древесную массу перегородившую проход.

– Теперь-то ты мне веришь? – спросил в ответ его Биглз.

Тварь снова скрутилась в немыслимый узел посреди проёма и снова не подавала признаков жизни, что пугало не меньше.

– Верю, – тяжело сглотнул Армстронг. – Вот только, похоже, оно там застряло. И мы теперь вместе с ним.

Армстронг попытался потянуть за рукоять топора, но вытащить его ему не удалось. Видимо, лезвие завязло в древесной плоти основательно. Тогда они решили эту массу больше не трогать, а осмотреть то место, куда в итоге попали.

Подвальное помещение оказалось на удивление просторным, прохладным и, как и следовало ожидать, мрачным. Света фонаря хватало лишь на расстояние между парой колонн, стоящих друг за другом ровными рядами, и затем он терялся в пространстве. Зато шум бури теперь показался совсем безобидным, так что можно было и вовсе позабыть о происходящем наверху.

Луч фонаря остановился на каком-то объекте посреди помещения. Было похоже на то, что кто-то просто сидит на стуле. Но почему-то в полной темноте. Троица неспешно выдвинулась вперёд, то и дело оглядываясь по сторонам.

– Человек? – подойдя ближе, прокомментировал увиденное Биглз.

Сидящий на стуле оказался привязан к нему по рукам и ногам, а на голове у него был надет тряпичный мешок. Сидел он молча и не шевелясь.

– Эй! Что с тобой? Ты в порядке? – выбрав, вероятно, не самые уместные слова для подобной ситуации, спросил Армстронг.

Сидящий не ответил.

– Эй, слышишь? – Армстронг потолкал его в плечо. – Он живой вообще?

Затем он схватился за мешок и сорвал с головы неизвестного. И от увиденного у него возникло дикое желание со злости пнуть стул – на нём оказался манекен. Обычная пластиковая бутафория с раздражающей улыбкой на неживой физиономии.

– Да вы издеваетесь!.. – воскликнул Армстронг.

– Думали, будет так просто? – неожиданно раздался новый голос откуда-то из темноты. – Вы у меня на мушке. Бросайте оружие! И руки вверх. Я не шучу.

Товарищи переглянулись. В помещении был кто-то ещё. Луч фонаря забегал по рядам колонн.

– Кто здесь? Покажись! – затребовал Биглз.

– Всего трое… – продолжил таинственный голос. – Меня это даже оскорбляет.

– Я сотрудник полиции и требую вас представиться! – нервно сжимал разряженный пистолет в руках Биглз.

– Можешь не стараться. Я-то уж точно не куплюсь. Хотя одного, пожалуй, оставлю в живых, чтоб рассказал своему боссу как облажался…

– Нет! Мы лишь хотели укрыться от шторма. Не более. Заберите всё: деньги, драгоценности! Только не убивайте! – заныл Браун, предполагая, что они столкнулись со скрывшимся в этом подвале грабителем. И что если предложить ему денег, то он успокоится.

– Пожалуй, так и сделаю… Заберу их с ваших хладных тел.

Тут Биглз смекнул, что если неизвестный действительно хотел им навредить, то сделал бы это раньше. Возможностей и времени у него было достаточно. Так что, по всей вероятности, он блефовал. Тянул время. И возможно сам опасался их куда больше, поэтому пытался запугать.

Биглз подал сигнал Армстронгу, чтоб тот готовился. И резко выключил фонарь.

В следующую секунду Биглз действовал почти автоматически. Он боднул писателя, опрокидывая его с ног и оттаскивая к колонне, чтоб укрыться. Он слышал шаги Армстронга и надеялся, что тот понял всё правильно и тоже устремился в укрытие. Биглз готовился к тому, что неизвестный и правда может открыть по ним огонь. Упав за колонну, он зажал Брауну рот в ожидании последствий. Но выстрелов не последовало. Выходит, он был прав, неизвестный блефовал? Или же осторожничал? От такого положения стало немногим легче, но всё же теперь они были не на виду. В конце концов, затишье начало томить и Биглз подал голос.

– Что ж ты не стрелял, когда была возможность? – спросил Биглз.

Но ответом ему была тишина.

– К твоему сведению то, что я полицейский, я не лгу. Я при исполнении и не думаю, что стоит говорить о тяжести последствий… – и тем же временем думал: «Ну же, ответь. Дай понять, где ты!». – В последний раз предупреждаю, сдавайся, если не хочешь провести остаток дней за решёткой.

– С чего мне тебе верить? – наконец пошёл на контакт незнакомец.

– Сдашься, и я предъявлю значок, – ответил Биглз.

Незнакомец на какое-то время замолчал, вероятно, решаясь.

– Сколько он вам наобещал? Сто? Двести? Я удвою сумму, – продолжил сопротивляться незнакомец. – Вы ведь знаете, что я своё слово держу.

Биглз хотел вновь ответить, но воздержался, решив сменить тактику. Быть может, выйдет толк подыграть ему.

– Хорошо. Ты прав. Нам заплатили. И раз уж ты заговорил об этом, мы готовы это обсудить, – начал инсценировать Биглз.

– Могу предложить каждому по сотне, и разойдёмся с миром.

– Достойное предложение, – отзывался Биглз. – Как раз чтоб перестать наставлять друг на друга оружие.

– Ладно. Поговорим. Но и вы все трое покажитесь.

– Договорились! – крикнул Биглз погромче, чтобы наверняка услышал и Армстронг.

Биглз вернул свет фонаря, и в его пятне появилась фигура. Неизвестный вышел из-за своего укрытия, приподняв руки.

Детектив вздохнул с облегчением, как в этот же момент на неизвестного набросился Армстронг, больше этого делать было некому. Оба повалились на пол. Последовала возня и несколько ударов; луча фонаря не хватало, чтобы разглядеть всю картину. Оставив Брауна, Биглз бросился к дерущимся.

– Отставить! – скомандовал он, хватаясь за чьё-то плечо. Как он и ожидал, это оказался Армстронг. – Всё, хватит! – добавил детектив, отталкивая Армстронга в сторону.

Затем он посветил на неизвестного, растянувшегося на полу. Тот закрывал лицо руками, готовый держать оборону. Чуть позже незнакомец понял, что на него больше не нападают и схватился за ногу. Тут Биглз заметил у того на штанине кровь и сопоставил факты.

– Так это ты был в джипе, – уточнил Биглз.

– Да, будь он неладен! – выругался неизвестный.

– И зачем же сбежал?

– Жить хотел. Неужели неочевидно? – отвечал незнакомец, словно зная что-то большее.

– Ладно. Успокоимся. Вот мой значок, – Биглз достал и посветил на свой значок полицейского. – Теперь представишься?

Неизвестный присел, всё ещё хрипя от побоев, но, похоже, это перетерпеть он мог. Даже в полумраке было заметно его крепкое телосложение.

– Номад – моя фамилия. Шон Номад, – представился он.

– Номад? – переспросил Биглз. – Также известный как «Стингер»? В соответствующих кругах.

– Ага. Довольны, что загнали в угол? – огрызнулся Номад.

– Что это? Прозвище? Стингер?.. – вмешался в разговор Армстронг. – Ты знаешь его?

– Ювелирный воротила. Ростовщик, – пояснил Биглз. – Он также связан с Мавериком.

– Маверик! – тут же оживился Номад. – А! Я знал, что без него тут не обошлось. Жалкий крысёныш! Это он подстроил?!

– Так-так, подождите, – поразился Армстронг. – Опять этот Маверик. Вы что, хотите сказать, что всё это как-то связано с ним?

– Думаю, да, – смело ответил Биглз. – Как бы мне ни хотелось дать происходящему наиболее вразумительное объяснение… Но его у меня нет. В ходе расследования я уже находил информацию обо всех вас. Я шёл по следу Маверика и с каждым случаем узнавал, что кто-то пропадал после контакта с ним. Каждый из вас. Ты – в тюрьме. Номад – в ломбарде. А писатель Браун – в кафе. И думаю, что теперь всех нас объединили здесь неспроста.

– Объединили? Но кто?

– А вот ответ на этот вопрос хотел бы знать и я, – задумчиво произнёс Биглз.

– Я вам отвечу, – заявил Номад. – Южанин. У меня с ним давняя вражда. Это его наёмники загнали меня сюда, чтобы убрать по-тихому. Собственно, за них я вас и принял.

– Нет, – возразил Биглз. – Наёмников здесь нет. Здесь только мы.

– С чего ты это взял? – возмутился Номад.

– Я думал об этом. Каждый попал сюда по-разному. Из разных мест и через разные промежутки времени. У каждого свои обстоятельства, но причина должна быть одна.

Армстронг ещё раз посмотрел на манекен.

– Знаешь, если не считать этого пластикового друга, привязанного к стулу, то всё остальное мне кажется бредом сумасшедшего…

– Есть другие идеи? – спросил Биглз.

– Да. Перестать рассуждать и взяться за выяснение кто и зачем это с нами сделал! – высказался Армстронг.

– Это эксперимент, – вдруг подал голос из темноты писатель Браун, и Биглз, Армстронг и Номад невольно встрепенулись, не слыша от него ничего уже длительное время.

 

 

13

 

6 марта. 01:01

 

– Что ты сказал? – обратился к Брауну детектив Биглз. В пятне фонаря он нашёл писателя, сидящего на полу возле колонны всё на том же месте, где он его и оставил.

– Мы здесь, потому что никто, будучи в здравом уме, не дал бы на такое согласия, – произнёс Браун с выражением безразличия на лице. – Посудите сами. Происшествия – это только предлоги чтобы скрыть похищения. Отвести внимание от главного. А нас похитили – это очевидно.

– Нет не очевидно, – возразил детектив Биглз. – Похищенных, как правило, держат взаперти.

– Да, я знаю. Но в этом и суть. Цель похищений нас – не выкуп или донорство. Здесь что-то иное. Я не знаю. Возможно это правительство или военные для каких-то своих секретных нужд. Быть может, испытывают какой-то новый препарат. Вкололи и отпустили в безлюдное место, чтоб держать под контролем. Наблюдают. Отсюда и эти галлюцинации с провалами в памяти.

Детектива такая версия сильно поразила, он предположил, что Браун начал сочинять на ходу, чтобы его сознанию было легче принять действительность.

– Нет таких секретных экспериментов, – оспорил Биглз. – По крайней мере, на обычных людях. Тем более среди нас двое служителей закона.

– Ты уверен? Не думаю, что даже вам известно всё, что творится там, – Браун неоднозначно указал пальцем вверх.

– Да это же смешно, – вмешался Армстронг. – Допустим, даже если бы и так, то детектив прав, такое можно устроить и с заключёнными. С убийцами. Или психопатами.

– А может им и не нужны заключённые. А нужны именно такие как вы. Парни с крепкими нервами и благими намерениями.

– Серьёзно? – удивился Армстронг. – И как же тогда это объясняет присутствие его, – он указал на Номада.

– Эй! Вообще-то я в армии служил. Был в горячих точках! – оскорбился Номад. – И не вам упрекать меня в верности закону. Я не стану защищать армию, но в гражданские законы я верю ещё меньше. Так что с его теорией я согласиться могу.

– Это правда. Номад был военным, прежде чем стал… бизнесменом, – подтвердил Биглз. – Но твоей теории это не подтверждает.

– Потому что для тебя она невыгодна, – дерзко парировал Браун.

Детектива это поразило. Это было сродни обвинению.

– Объяснись! – потребовал он от писателя.

– Зачем? Ты же итак всё знаешь. Всё о нас: кто мы, чем занимаемся, где работаем. Знаешь о моей семье…

– Знаю, потому что это моя работа, – строго ответил Биглз.

– Хм. А верно, обо мне ты тоже сходу много чего рассказал, – присоединился Армстронг.

– Это не так уж и сложно узнать, если ты ведёшь расследование.

– Как и очень удобно этим оправдываться, – продолжал атаку Браун.

– Да что с вами? – возмутился Биглз. – Думаете, я от вас что-то скрываю? Да я в таком же положении, как и вы. И это уже просто переходит всякие границы. Я никого из вас не держу, ни за кем не наблюдаю, и если хотите, можете идти, куда вам угодно. Я завершу свою работу и закрою дело. Большего мне не надо.

Его слова вдруг эхом прокатились по помещению, превратились в металлический лязг со скрежетом, и подвал резко залило светом. Настолько резко, что после длительного пребывания в потёмках в глазах возникла резь.

 

 

14

 

6 марта. 01:06

 

Биглз почувствовал, как кто-то схватил его за запястья и завёл руки за спину. Хватка была настолько сильной, что произошло это с ним словно с котёнком. Все сопротивления детектива были совершенно безрезультатны.

Вскоре глаза начали привыкать к освещению, и Биглз приметил, что свет шёл не от привычных ламп, а от горящих факелов, вдетых в кронштейны на колоннах, словно в стилистике под старину. Его товарищи оказались в таком же положении, что и он. Но ещё более удивительным было то, что позади каждого из них стояли высокие массивные фигуры, облаченные в античные костюмы, схожие с доспехами средневековых рыцарей. Кто были эти четверо – было загадкой, их головы покрывали шлемы с закрывающими лица забралами, и все они были как на подбор – выше на голову и крупнее даже Номада (самого крупного из пленённых мужчин). Это объясняло ту дюжую силу, с которой они захватили своих пленников.

– Эй! Что происходит?! Что за маскарад! – закричал первым Армстронг, не прекращая потуги вырваться из захвата.

– Откуда они вообще взялись?

Захватчики же даже и не думали что-либо объяснять. Они подтолкнули каждый своего пленённого дав понять, чтобы те делали то, что им нужно, а если последние не подчинятся, то у них хватит сил заставить их передумать.

Армстронг застонал от боли, когда громила заломил его руку, и тому пришлось так же подчиниться.

– Может, предложишь им денег в обмен на нашу свободу? – прохрипел он.

Номад на это промолчал, бросая прищуренный взгляд по сторонам.

Здоровяки в доспехах немедля повели пленников в арку, продолжающуюся коридором. Коридор освещался также, как и предыдущее помещение – факелами, прилаженными к опорам. Вдоль стен коридора стали попадаться зарешёченные полости. В некоторых из них висели цепи, и даже лежали человеческие скелеты. Видимо те, кто занимался организацией этого представления, явно не скупились на реалистичности декораций, так что впечатление создавалось, что они шли, словно по каземату средневекового замка. В итоге они вышли в обширный зал, действительно напоминающий приёмную какого-нибудь аристократа или даже короля.

У зала были очень высокие потолки; на стенах висели флаги, вероятно имитирующие гербы, и средневековое оружие, перекрещенное со щитами на фоне рельефной декоративной фрески, как из высокобюджетного фильма. Громкий лязг доспехов таинственных конвоиров усилился эхом объёмного пространства. Всю дорогу они так и не проронили ни единого слова, не обмолвившись даже между собой.

Весь их эскорт направился вглубь зала, где на постаменте со ступенями стоял шикарный размашистый трон. На нём кто-то восседал, и ещё кто-то стоял рядом. Их лица пока что разглядеть было сложно. Но картина всё больше и больше наталкивала на ощущение розыгрыша. До тех пор, пока конвой не приблизился.

Подойдя, Эндрю Биглз потерял дар речи. Он увидел, что стоящий рядом с троном оказался – Маверик. И одет он был в яркий наряд самого настоящего… шута. Взгляд его был опущен, отчего было невозможно понять, в каком состоянии он пребывал. Но разглядывать его было некогда, на прибывших с широкой усмешкой на лице вызывающе смотрел тот, кто сидел на троне. И это был тот, кто никак не мог здесь находиться – на троне величаво восседал Фобос.

Если это действительно был он, а не кто-то крайне на него похожий, то одет Фобос был в длинный плащ наподобие кафтана с густым меховым воротником, оканчивающимся с одной стороны мордой какого-то пушного зверька, а с другой – его хвостом. Фобос размеренно поглаживал мех ладонью, демонстрируя множество дорогостоящих колец, нанизанных на каждый из его пальцев. Ему явно нравилось изображать из себя важную особу.

Мужчин подвели к постаменту и выстроили в одну линию в нескольких метрах от ступеней.

– Прекрасная эпоха не находите? – обвел взглядом помещение Фобос. – Этот люд знал важность чести и данного обещания.

– Кто вы? Что это за место? – перебил его Армстронг.

Фобос поёрзал на троне продолжая улыбаться.

– У меня много имён. Перечислять их все будет слишком утомительно, – ответил Фобос. – Но одно пришедшее от ваших предков – «Фобос». Оно мне нравится. А находимся мы в чертогах графа… Впрочем, его имя уже давно пало в Лету и не понесёт для вас никакого значения.

– И это все объяснения? Думаешь, мы в это поверим? – возмутился Армстронг. – Лучше говори сразу кто ты и что тебе нужно.

– Верить или нет, это уже дело лично каждого. Я ответил кто я, – спокойно отозвался Фобос. – Ну а нужны мне всего лишь ваши признания в совершенных вами грехах.

– Признания в грехах? Что за вздор! Не стану я ни с чем соглашаться. Ищи других лопухов.

– Ха! Одно и то же. Одно и то же! – вдруг воскликнул Фобос. – Знали бы вы, сколько раз я это уже слышал.

– Да он психопат, – обратился к товарищам Армстронг.

– Ещё бы, – перестав улыбаться, стал серьёзным Фобос. – Поскольку такое определение вы даете каждому кто не подходит под ваши нормы, то я, пожалуй, самый из когда-либо вам повстречавшихся. Но, впрочем, не стану утомлять вас эпитетами. Ещё вопросы?

– Да, – подал голос Номад. – Не боишься, что когда мои люди тебя найдут, то тебе уже ничего не поможет на этом свете?

– Прекрасный вопрос! – неожиданно оживился Фобос, и эту его реакцию никак нельзя было назвать адекватной. – Но дело в том, что страх свойственен тем, кто не уверен в своем будущем. Кто не ведает, что ему предстоит на следующий день. Я же предвижу ходы наперёд и не уповаю на волю случая. Я контролирую страх. Твои люди тебя уже не найдут. Смирись с этим и отринь бесплодную надежду.

– Радуйся, пока можешь. Самовлюбленный подонок, – отреагировал по-своему на это Номад.

Фобоса же это нисколько не задело. Он даже выражал снисхождение, с которым умудренный старец слушает патетику подростка.

– Что ж, пожалуй, с тебя-то мы и начнём, – кивнул Фобос, и стоящий за Номадом страж в доспехах повёл его ближе к трону. Остальные оставались на своих местах сдерживаемые каждый своим охранником, не позволяющим им куда-либо сдвинуться.

Номада подвели совсем близко к престолу, и страж надавил на него с такой силой, что тому пришлось преклониться на колени.

– Эй, полегче! – сопротивлялся Номад, но устоять на ногах он не смог.

Довольный Фобос подался торсом вперёд.

– Сопротивляться бесполезно. Участь рано или поздно настигнет каждого, – философски изрёк он. – Шон. Шон Номад. Сколько лет уже прошло? Более двадцати? Когда ты проливал кровь на полях сражений. Что ж, было это не совсем по твоей воле, да и кровь была не невинных, поэтому… мне на это плевать. Но интересно то, чем ты занимался, когда война закончилась. Когда пришло мирное время, и применение твоих навыков стало вне оправданий.

– Что ты хочешь этим сказать? – сурово спросил Номад в ответ.

– Всего лишь то, что ты убийца, Шон. И то, что где-то там, в глубине, – Фобос указал пальцем на грудь Номада, – тебя это всё ещё гложет. Терзает содеянное. И требует прощения.

Номада это удивило, но скорее из-за того, что он давно уже привык игнорировать свои чувства. Среди его окружения жалость была неприемлема, только – холодное равнодушие.

– У каждого найдётся то, о чём он мог бы сожалеть, – произнёс Номад. – Но выносить это на публику – слабость.

– Похвально. Похвально, – покивал Фобос. – Но зачем нести этот груз вопреки здравому смыслу?

Номад направил свой взгляд точно в глаза оппоненту.

– Зачем себя мучить? – беззаботно продолжил Фобос. – Ведь им же уже всё равно. Они там… где-то… Твои терзания не принесут никому никакой пользы. Ты же здесь, Шон. Ты отравляешь сам себе жизнь этими мыслями, тогда как всё в твоей власти. Освободи свою душу и отринь вину. Сам.

Номад задумался. В его голове всё смешалось, и картины прошлого начали невольно всплывать в памяти.

– Но как? Как можно от всего этого… избавиться? – тихо спросил он.

– Я тебе помогу, – произнёс Фобос и встал с престола.

Он взял голову Номада в ладони, и направил его взгляд вверх.

– Тебе тяжело. Но ты должен стать выше. Пересилить этот груз и взлететь. Взлететь словно птица над пропастью, неудерживаемый ничем: ни виной, ни моралью, ни совестью… Отпусти себя сам.

Номад смотрел в глаза Фобоса, словно заворожённый, и ощущал, что другого такого момента не будет. Он чувствовал, что именно сейчас он сможет…

Сможет избавиться от тех лиц, что всплывали в его памяти всякий раз, когда он думал о жизни и смерти, о чашах весов, склонившихся не в его пользу. И о том, что будет потом, если это «потом» существует. Это так сильно его тяготило, не давало покоя, что слёзы потекли из его глаз. Но… если он от этого избавиться, то, что тогда останется? Придёт ли покой? Навряд ли. Покой так просто не наступает. И это понимание сидело в нём так глубоко, точно унаследованный от предков инстинкт: что к покою можно прийти только терпением и лишениями.

Но что же тогда?..

Видимо – пустота. Да, скорее всего, легко приходит она. Беспощадная и всепоглощающая пустота. Выходит, выбор невелик: либо она, либо бремя.

И Номад принял решение.

На глазах у остальных пленников Фобос стал поднимать свои руки, а за ними от лица Номада потянулись тонкие еле заметные нити. Затем эти нити начали утолщаться, приобретать насыщенность и сплетаться в объёмную дымку. Словно от головы Номада пошёл пар, и шёл он точно за руками Фобоса. Фобос подвёл ладони к своему лицу и начал вдыхать. Поток дымки ускорился, закрутился спиралью, засиял… И вдруг оборвался так же быстро, как и начался.

Биглз и остальные ощущали, что произошло что-то значительное. И необратимое. Но что именно, понять они не могли.

Фобос развёл руки в стороны и заулыбался столь самозабвенно, как будто на него подействовал какой-то наркотик. А Номад тем временем уронил голову на грудь, и тело его обмякло. Стражник в доспехах его отпустил, и ещё совсем недавно полный сил крепкий мужчина повалился на ступени перед троном, словно тряпичная кукла.

В это трудно было поверить. Всё казалось, что ещё мгновение и Номад шевельнётся, встанет и объявит конец розыгрышу. Но этого не происходило. Фобос продолжал стоять, разведя руки и уже закатив глаза от удовольствия, а тело Номада – лежать у его ног.

– Что ты с ним сделал?! – закричал Армстронг в новых попытках вырваться из захвата.

Фобос отреагировал не сразу. Он вернул взгляд перед собой, ставший осмысленным только спустя несколько секунд. Потом повращал головой, разминая шею, словно находился длительное время без движений. И только затем опустился обратно на трон.

– Вот что не сможет никогда наскучить и ради чего стоит жить, – наконец произнёс он, – так это – воздействие на умы.

– Отвечай на вопрос! Что ты с ним сделал? – повторил вопрос товарища Биглз.

Фобос бросил взгляд на бездыханное тело Номада, словно его это никак не касалось, и ответил нехотя.

– Я предложил ему переосмыслить взгляды. Только и всего. Остальное он сделал сам. Он давно терзался, а я показал ему, что можно сбросить этот груз без всяческих мук. И он решил послушать меня.

– Хватит говорить загадками! – вскипел Армстронг. – Разве можно погибнуть от душевных страданий? К тому же если он от них избавился…

Отвечать на этот вопрос Фобос не стал, намеренно сложив руки на груди. Биглз приметил в этом подвох. Фобос явно что-то не договаривал.

– Ему и нужно было, чтобы Номад очистил свою совесть. Он его в этом и убедил, – обратился Биглз к Армстронгу. – Вот только не пойму, как это сработало.

– Хм. А я в тебе не ошибся, детектив, – ухмыльнулся Фобос. – У тебя проницательный ум. Жаль, что эту загадку тебе не разгадать. Хотя… ради забавы я могу дать подсказку: насчёт совести ты прав, но не насчёт того, что она стала чиста.

Эти слова словно ожог впечатались в рассудок детектива Биглза. Его сердце заколотило, и всё нутро буквально заголосило о важности их осознания. С нестерпимым зудом Биглз понял, что от этого напрямую зависят их жизни.

Фобос подал очередной знак, и страж позади Армстронга двинулся вперёд. Армстронг изо всех сил начал упираться, не желая быть следующим, но все его потуги свелись к тому, что стражник силой дотащил его до пьедестала и буквально бросил на ступени. Тот, что до этого удерживал Номада, отошёл в сторону и встал возле стены сбоку от трона. Под конец Армстронг оставил попытки и устало воззрился на сапоги Фобоса. А затем, харкнув, плюнул на их начищенную до блеска материю.

Фобос посмотрел вниз с долей интереса, но без всякого раздражения и даже когда разглядел пятно на сапоге, не повёл и бровью.

– Неужели прошлое так тебя ничему и не научило? – невозмутимо произнёс он. – Никакого достоинства и уважения. Кстати об этом я и хотел поговорить. – Фобос откинулся на спинку, приняв позу утомлённого рассказчика. – Помниться было это лет пять назад. Примерно…

 

Отдав свой быт и разум свой служению закону,

Гвардейца два, как щит и меч, – в руках порядка вместе.

Один из них – стальной оплот, твердыня, облик чести;

Другой же, острием разя, – неволит лоб к поклону.

 

– Что? Что это? – растерянно спросил Армстронг.

– Я ещё не закончил, – осёк его Фобос и продолжил.

 

Слюной сочась на стойкий дух, об сталь клыки шибая,

Бесился бес, и зуд глодал под чёрной его шкурой.

И коль не мог он расколоть щита крепкой натуры,

На меч он покосил свой взгляд, раздор средь них желая.

 

Шакалом он вокруг ходил, свой умысел лелея,

Кружил над головами их, как ворон над невзгодой;

И если за стенами мог ждать милости погоды,

То голос тихий, что шептал, всюду клеймил, грязь сея.

 

И истинный оскал предстал, лишь ум поддался знаку!

Ножа удар не ожидал открытый тыл собрату.

Обдало сдавленную длань пророчащая плату

Кровь, что хранила веру в то, что неподвластно мраку…

 

Фобос и Армстронг уставились друг на друга, словно волк и затравленный заяц. Фобос смотрел так, будто ждал от оппонента объяснений. А Армстронг, казалось, был чем-то уязвлен. Оба молчали достаточно долго, что детектив Биглз уже почти решил вмешаться. Но Фобос его опередил. Он рассмеялся во всё горло, да так громко, что зал наполнился эхом, и создалось впечатление, что смеётся не один, а несколько человек. Смеялся он ещё и с издёвкой, что хотелось поскорей его остановить. Вскоре Фобос прекратил сам, приняв вновь серьёзный вид.

– Предательство – корень сего повествования, – произнёс он, словно объясняя бестолковым слушателям. – От него ничуть не легче на душе. Верно, Пирс Армстронг?

– Нет! Меня ты в эту игру не втянешь! Ты ничего обо мне не знаешь! – отразил Армстронг.

– Сколько ни плети паутину лжи, истину за ней не скрыть. И чем больше этот клубок, тем тяжелее ноша. И отвратительнее разоблачение, – выговорил Фобос, словно игнорируя отрицания Армстронга, и прозвучало это словно приговор.

– Я тебе ничего не расскажу, – процедил сквозь зубы Армстронг.

– Мне и не нужно. Твоё молчание – как одна из миллионов запертых дверей. Коль не найдётся способ открыть её, то к тому, что сокрыто, найдётся путь иной, – продолжал применять метафоры Фобос. – Я начну, а ты, если захочешь, сможешь присоединиться.

Навряд ли от Армстронга ему нужно было согласие, поэтому он лишь злобно взглянул на Фобоса, сжав челюсти до выступивших желваков.

– Я понимаю, что против авторитета обычный охранник мало что может противопоставить. Поэтому ты ему прислуживался. А вот он тебя уже и не помнит. Забыл сразу, как ты сбежал, сменив место службы. Но всю ту грязь ты всё равно забрал с собой.

– Что? Заткнись! Хватит нести эту чушь! – дернулся Армстронг, но стражник само собой не позволил ему сдвинуться.

– Ты как злая собака, которую посадили на цепь. Бросаешься на прохожих, защищая сокровенное, но на самом деле хочешь сорваться и убежать.

– О чём это он? – заинтересовался детектив Биглз.

– Верность и честь на самом деле никогда не сопутствовали «гвардейцу» Пирсу Армстронгу, – не дал слова Фобос. – Он на протяжении нескольких лет надевал маску поверх формы охранника тюрьмы и выполнял поручения авторитета.

– Я тебя голыми руками задушу! – рычал Армстронг.

– Но кто этим не грешен? – не обращал на него внимания Фобос. – И те, и другие всего на всего люди хоть и живут по разные стороны решёток. Хотя нет, не все. Был охранник, что соблюдал законы буквально: никаких «передачек», никаких поблажек…

– Если они сидят в тюрьмах, то это ещё не значит, что они бессильны! – не выдержал Армстронг. – Перейди им дорогу, и это вопрос только времени.

– Я знаю. Знаю, – словно успокаивая, произнёс Фобос. – Ведь это с ним и случилось. Конечно, это могло произойти и без твоего участия. Нашёлся бы кто-то другой, но… Это был всё же ты, Пирс.

– Он обещал… обещал только припугнуть его, – вдруг произнёс, оправдываясь, Армстронг. – Не убивать!..

– Но тогда стало бы известно о тебе, – всё в той же безучастной манере произнёс Фобос. – Он погиб. Ну а ты в глазах других всё так же «чист». Ведь рассказать было больше некому. Так? И это уже годы не дает тебе покоя.

– Да… – совсем поникши, согласился Армстронг.

Фобос словно нащупал нужный рычаг, чтоб надавить на Армстронга. Теперь Биглз это заметил. Так же, как и с Номадом, произошло что-то, что подкосило его волю. И говорил Фобос так уверенно, проникновенно, словно знал всё на свете. Понять до конца, о чём шла речь, Биглз всё ещё не мог, но ему уже стало ясно, что Армстронг виноват в каком-то происшествии, где по его вине пострадал товарищ. Фобос знал правду, но говорил загадками. Измывался. И если учитывать, что с Номадом он оказался прав, то получается, он говорит правду и про Армстронга – что он прислуживался какому-то авторитету.

– Это правда? Пирс Армстронг, – обратился к тому Биглз, минуя давление Фобоса. – Правда то, что он говорит?

Казалось, Армстронг был больше не намерен ничего оспаривать. Он сидел на своём месте спиной к детективу, даже не шевелясь. Да и Фобос затаил дыхание, прямо-таки наслаждаясь моментом. Биглз боялся только одного – что Армстронга захлестнут эмоции, и Фобос непременно этим воспользуется.

– Да, думаю, это всё равно бы произошло. И неважно: с моим участием или без него, – сдержанно произнёс Армстронг. – Билл мешал. Авторитет решил его придавить и сделал бы это любым другим способом. Я же решился… подставить его лишь потому, что он пообещал оставить его в живых. Но разве можно было верить!..

– Точно, – указал на Армстронга Фобос. – Ты был обманут, и результат не был в твоей власти.

– Это не снимает вины! – вмешался Биглз, почувствовав, что Фобос навязывает Армстронгу своё мнение. – То, что тебя обманули – это не оправдание. Человек погиб из-за тебя.

– Но что я мог? Ты ведь не знаешь, какого это! – обозлённо выкрикнул Армстронг. – Ощущать этот груз и понимать, что уже ничего невозможно исправить.

Биглз действительно не знал. Он не был в схожей ситуации. Но на его долю тоже хватило испытаний, так что навряд ли его минует участь стать следующим. Поддерживать Армстронга он не собирался, но чувствовал, что если тот сдастся, то с ним всё будет кончено. Ощущения были смешанными: Армстронг стал для него противен, и даже больше не из-за совершенных ошибок, а из-за того, что он решил оправдываться вместо того, чтобы стойко признать вину.

– Хватит себя жалеть, – произнёс Биглз намеренно жёстко. – Если теперь уже ничего не изменить, то и бегать от этого больше нельзя. И, значит, настал момент держать ответ за свои дела.

Лицо Армстронга перекосило, словно у мальчишки, которого застали за поеданием конфет. И который метался между двумя решениями: либо, опустив руки, принять наказание, либо любым способом выкручиваться, идя до конца.

– Понести ответственность, говоришь, – ухмыльнулся Пирс Армстронг. – А зачем? Кому это нужно? Пострадавшему? Адвокатам, что тут же запустят в это свои когти? Или родным, что определят объект для вымещения своей злости?.. Ответственность. Да она лишь повод тем, кто слаб, перекинуть свои тяготы на кто-то другого. Беря ответственность на себя, других ты делаешь только слабее!

– Нет. Ты не прав, – возразил Биглз. – Речь не об одолжении. А о том, что происходит с тобой самим, когда ты берёшь эту ношу. Неужели тебя волнует паразитизм, когда просто необходимо действовать?

– Да волнует, – уверено ответил Армстронг. – Я не собираюсь тянуть тех, кто не умеет ходить. И я не чувствую вины за то, что случилось с теми, кто не смог устоять под натиском проблем. У каждого должна быть своя воля! – Армстронг вновь обернулся к Фобосу и произнёс. – Я готов. Я тоже не нуждаюсь ни в чьём прощении. И я сам себе судья.

Фобос направил на детектива победоносный взгляд, говорящий сам за себя. И Биглз понял, что Армстронга ему уже не переубедить. Фобос протянул к голове Армстронга ладони, чтобы вновь провести своё зловещее колдовство, а Пирс закрыл глаза.

Ладони коснулись его лица. Капли пота скопившиеся на лбу объединились и скатились по переносице к кончику носа. Дыхание приостановилось, а в ушах зазвенело затишье. Мгновение, и Фобос скоро сотворит свой ритуал, вновь насладившись могуществом. Фобос начал отводить руки от лица Армстронга,.. но тот вырвался из захвата стражника.

В момент всеобщего замешательства Армстронг сделал кувырок в сторону, резко вскочил и устремился к стене. Стражник, что удерживал ранее Номада, попытался его остановить, но Армстронг оказался изворотливее. Оббежав его, он достиг висящей на стене пары перекрещенных мечей и схватился за рукоять одного из них.

Оружие оказалось тяжелее, чем он предполагал. Ухватившись поудобнее, он что было силы махнул мечом в сторону ближайшего стражника и попал ему точно в шлем. Головной убор слетел, но вместо того чтобы обличить, кто за ним скрывался, на месте шлема оказалась пустота. Над плечами не было совершенно ничего, словно шлем слетел вместе с головой стражника. Вот только стражник продолжал стоять на месте, размахивая руками. В замешательстве Армстронг нанёс ещё один удар, уже сбивая стражника с ног. Тот потерял равновесие и повалился на спину, теряя конечности.

Осмелев, Пирс бросился на второго, рубя его по ногам. Сталь со звоном столкнулась с элементами защиты и разбила их словно скорлупу. Второй повалился точно лишившееся крыльев насекомое. Тяжело дыша, Пирс пронаблюдал за раскатившимися в стороны частями доспехов и, подняв взгляд, оценил обстановку.

– Освободи нас! – призывал на помощь Биглз в бесплодных попытках вырваться, так как стражники позади него и позади Брауна продолжали их держать. Вот только взгляд Армстронга был направлен уже только на Фобоса. Было нетрудно догадаться, о чём он думал.

Перехватив оружие, Армстронг направился к трону. Сократив дистанцию, он выставил меч на манер копья, остриём вперёд, но Фобос оставался на своём месте – совершенно безмятежен и, не собираясь избегать нападения. И видимо неспроста. Как только Армстронг приблизился к ступеням постамента, на него набросился Маверик. До этого притихнув, тот буквально растворился в обстановке, не привлекая к себе внимания, и его наскок застал Армстронга врасплох.

Маверик напал сбоку, и Пирс потерял равновесие. Словно зверь тот подскочил к противнику и вцепился ему в горло. Такой ход Биглза ошеломил, так как он был уверен, что такой человек как Маверик навряд ли станет кого-либо защищать. Разве что Фобос пообещал ему что-то, ради чего можно было пойти даже на такой риск.

Тем временем, пытаясь освободиться, Армстронг выронил меч и вцепился в отместку в Маверика. Тот почувствовал перевес силы в сторону противника и вонзился в руку Армстронга зубами. Пирс взвыл от боли, но, найдя в себе силы перетерпеть её, ухватился за Маверика ещё крепче и перебросил его через бедро. Падение последнего огласилось грохотом с хрустом, что даже показалось, Маверик возможно повредил рёбра. Он закашлялся и свернулся эмбрионом, не доставляя больше неприятностей.

– Довольно, – изрёк Фобос настолько громко, что перекрыл прочие звуки. – Вижу, ты сделал выбор.

И вслед за этим из его руки в сторону Армстронга вылетел какой-то сгусток, похожий на ветвь молнии, но менее изломанный. Вспышка была мгновенной, и никто сразу не понял, что произошло. Фобос даже не шевельнулся, чтобы произвести её.

В воздухе запахло гарью. Армстронг простоял ещё несколько секунд и повалился на колени, а затем растянулся на полу. Было очевидно, что он мёртв. Но всё же не так как Номад. Хоть и оба они в итоге пали бездыханными, Армстронг всё же погиб иначе. И об этом свидетельствовало выражение лица Фобоса, которое изменилось с надменного на недовольное. Впервые за то время, что Биглз за ним наблюдал.

– Что ж, детектив. Ты молодец. Заставил его сомневаться, – произнёс Фобос. – Но он… всё равно погиб. Как видишь, исход только один. И от решений зависит только то, как он настанет.

Биглз уже догадался, что будь всё так просто, Фобос давно бы уже от них всех избавился. Но то, что было ему нужно, сказать точно Биглз всё ещё не мог. Взаимосвязь провинностей, совершенных жертвами и воздействия Фобоса на них была очевидна. Вот только как это происходило и как этому противостоять, Биглз всё ещё не представлял.

– Возможно, – ответил Биглз. – Но раз для нас уже всё решено, то я, во что бы то ни стало, постараюсь, чтобы тебе от этого выгоды нисколько не перепало.

Похоже, Биглз угадал, так как Фобос не смог сдержаться и поморщился от этих слов. Этот разговор он решил прервать и подал следующий знак, чтобы к нему подвели Брауна.

Заметив это Биглз встрепенулся.

– Нет! Давай меня! Я должен быть следующим, – закричал детектив.

– Молчи! – осадил его Фобос. – Твой черёд придёт. Но если будешь мешать – окажешься в клетке. Видел камеры по пути сюда?

Биглз вспомнил скелета за решёткой и теперь предположил, что это мог быть и кто-то, кто оказался ранее на его месте.

Стражник подвёл Брауна к трону и склонил на колени. Тот даже не пытался сопротивляться. В отличие от Номада и Армстронга писатель вёл себя отстраненно. Даже апатично.

– Ник Браун… – властно произнёс Фобос. – С тобой-то можно быть откровенным. Ты весьма заурядная личность. И в целом никому не причинял вреда. Так что напрашивается вопрос, с чего бы тебе быть здесь?

Ник Браун молчал.

– Неужели неинтересно? – удивился Фобос.

– Мои убеждения тебе не пошатнуть. Я давно уже смирился, – наконец ответил Браун.

– Смирился? – повторил Фобос. – Что ж, раз ты так считаешь… Но я бы так не сказал. Я бы назвал это «потворство». В чем твоё самое главное заблуждение.

Браун поднял на Фобоса взгляд.

– Игнорировать свои желания, а порой и потребности приходится каждому. Каждый сталкивается с обстоятельствами, превышающими их возможности. Но жертвовать обстоятельствам волю… Это не смирение. Это – отчаяние. Человек должен бороться. Бороться за пространство, за свободу, за свои идеи и свои желания. Ты же избрал путь раба. Даже когда судьба подарила тебе второй шанс, вторую жизнь, ты решил не следовать амбициям, а стенать о несправедливости этого мира. И ведь если бы не семья, ты бы вовсе погрузился в пренебрежение действительностью, убегая от реальности в фантазии. На твою удачу богатое воображение стало приносить средства для существования, но… Разум твой никак не освободится от жалости к себе.

– И что с того? – вновь вмешался Биглз. Теперь его целью стало всячески перечить Фобосу. – Как распоряжаться с собственной жизнью – это уже дело лично каждого. Если это никому не вредит.

– Да, – кивнул Фобос. – В том-то и дело, что общество принимает человека, даже если от него нет пользы. Главное, чтобы он не мешал окружению. Вот и появляются такие, кто думает, мечтает и болтает больше чем делает.

– Я думаю, что, говоря это, ты просто стараешься выставить Брауна в худшем свете, чтобы было проще его подчинить, – заявил Биглз. – Ник, не слушай его. Он манипулятор и жалкий мошенник.

Фобос лишь бросил на детектива строгий взгляд, и стражник позади того заломил Биглзу руки так сильно, что ему пришлось склониться вперёд и зашипеть от боли.

– Всё лезешь на рожон, детектив, – произнёс Фобос. – Так недолго и вовсе лишиться права голоса.

– Зато больше не придётся терпеть этот концерт, – прохрипел Биглз. – Я совершал вещи и похуже прочих, так что имею полное право на твоё внимание.

Фобос снова заулыбался.

– Ну что ж, хорошо. Я уделю тебе внимание. Его будет столько, что ты будешь умолять о том, чтобы тебя забыли, – Фобос даже сошёл с постамента с троном и направился к детективу.

Подойдя, он наклонился и взял Биглза за волосы, потянув вверх, словно котёнка. Их взгляды столкнулись. Изучив, наконец, лицо Фобоса вблизи, Биглз приметил, что даже при всей его хладнокровности, в глазах Фобоса разгуливало некое волнение. Они его выдавали. И это придало Биглзу надежду, что Фобос всё же не лишён всего человеческого. В конце концов, будь он даже самим дьяволом, контактируя с людьми, он должен был перенять что-то хотя бы невольно.

– Знаешь, почему я останусь в выигрыше? – сказал Фобос. – Я расскажу тебе. Всё очень просто: баланс. Каждый, абсолютно каждый склоняется в ту или иную сторону. Людям свойственны крайности. В чём нужна мера, они сдержаться не могут, а там, где нужно проявить предприимчивость, ноют и всячески увиливают от решений. Мало кто может поддерживать нейтралитет. Это сложно и утомляет. Ведь стоит капельку измениться, лишь капельку, и остальные находят причину навесить на тебя ярлыки. Успешен – зависть, убог – отвращение. Помогаешь – мало. Советуешь – гонят. На те единицы, кто представляет собой ценность для человечества, человечество смотрит как на канатоходцев: с интересом, но и в тоже время в ожидании, что кто-то из них оступится. Вот поэтому я и в выигрыше. У канатоходца только одно положение – равновесие, у меня же их два – сильно влево или сильно вправо. И когда он склоняется слишком сильно, то я протягиваю ему руку.

– Протягивая руку, ты ведь не имеешь в виду помощь, – подметил Биглз.

Фобос хохотнул.

– А разве я похож на учителя? – ответил он. – Я – суровая реальность, где оступиться – значит, движение навстречу жесткой холодной земле.

– Понятно, – сглотнул Биглз. – Значит, всего-то нужно держать равновесие…

– Поздно, детектив. Поздно, – ликовал Фобос. – Ты уже сорвался и повис над пропастью.

– Раз уж у нас пошли такие откровения, может, расскажешь, какую роль во всем этом сыграл Маверик? – спросил Биглз.

– О, Маверик… Маверику отведена нужная роль. Он – проводник. Тот благодаря кому я смог найти всех вас в этом море грешных душ. Правда, сам он того не ведает. Да и ни к чему ему это. Думаю, он бы и никогда не смирился.

– То есть ты действовал через Маверика? – догадался Биглз. – Сам того не зная, он подыскивал тебе цели?

– Достижение которых оправдывает средства, – покивал Фобос. – Сам по себе Маверик не ценен. Он слаб духом, падок на комфорт и телесные довольства. Не ценит истинных качеств. Он паразит, и его душа не имеет большой ценности. Поэтому я и предоставил ему такую роль. И как оказалось – не прогадал.

– Что ж, выходит, даже ты не всесилен, – ухмыльнулся Биглз. – Даже тебе, вершителю судеб, нужен тот, кто сделает самую грязную работу.

На этот раз Фобос не рассердился.

– Да, это правда, – согласился он. – Даже монарху нужны подданные. Да и не будь их, не был бы он властителем. Я признаю, что нуждаюсь в обычных людях, как и государь в своих слугах. Но и так же важен для них самих.

– Уже монархом себя провозгласил? – ответил Биглз. – Вполне ожидаемо. Типичная мания величия того, кто на самом деле ничтожество.

– Ничтожество? Это я-то ничтожество! – вот теперь Фобос обозлился и потянул Биглза за волосы сильнее.

– Самый настоящий червь в организме общества, – претерпевая боль, не сдавался Биглз. – Хворь. Заноза в заднице. Человечество разберётся и без тебя: кто там и чего заслуживает. Или, быть может, ты даже завидуешь! Завидуешь тому, что нам приходится всю жизнь балансировать: терпеть и преодолевать. И хоть мы часто с этим не справляемся, но у нас есть шанс. При всех наших недостатках есть шанс на прощение. Привилегия, которой у тебя нет.

Глаза Фобоса округлились. Ноздри раздулись как у быка. Возмущение помутило его внимание, чего Биглз и старался добиться, так как за время их разговора с пола поднялся Маверик. И взгляд его был уже совсем не тот, что раньше.

Видимо, драка с Армстронгом повлияла на его рассудок. Маверик осмотрелся, словно оказался в этом месте впервые, но достаточно быстро сориентировался. Он послушал их разговор не более десятка секунд и потянулся за лежащим неподалеку мечом, что выронил Пирс. Неторопливо его поднял, замахнулся. И лезвие, наконец, достигло цели.

Острие вошло в спину и вышло на груди Фобоса почти перед самым лицом Биглза. Фобос не сразу осознал произошедшее. Хватка его ослабла, и взгляд опустился, когда рубаха уже начала пропитываться кровью. Он часто заморгал.

– Говорил я тебе, что я не марионетка! – раздался за его спиной голос Маверика.

Морщась, Фобос чуть отступил назад.

– Тянул… время… – пробулькало в его глотке.

Маверик надавил на меч сильнее, и Фобос повалился на четвереньки.

– Когда же ты, наконец, отстанешь от меня?! – кричал Маверик, ворочая рукоять и причиняя тем самым невероятную боль. Точнее, будь на месте Фобоса обычный человек, он бы уже скончался, но Маверик продолжал давить до тех пор, пока Фобос не сник окончательно, свалившись в начавшуюся скапливаться на полу лужу собственной крови.

Хватка стражников-доспехов моментально ослабла, и они начали рассыпаться по элементам, словно карточные домики. Биглз освободился.

Он хотел сначала убедиться, что Фобос действительно мёртв, но, переоценив обстановку, решил не тратить на это время. Маверик оставался на месте, безумно выпучив глаза и всё ещё держась за рукоять оружия. Браун же, даже освободившись, безвольно озирался по сторонам. Биглз бросился их тормошить.

Маверик был ближе, поэтому Биглз разжал его пальцы первому и заставил смотреть на себя.

– Всё, с него хватит. Надо уходить! – крикнул он Маверику.

Взгляд того чуть прояснился, хоть и всё ещё было видно, что он в состоянии шока.

– Давай, соберись, – добавил Биглз и направился к Брауну.

Писатель просто молча встал и согласно последовал указаниям детектива. Все трое оказались настолько внутренне измотаны, что даже всё ещё не могли позволить себе ощутить представшую свободу. Биглз подталкивал их уходить куда угодно, только подальше от этого зала с тремя телами на полу.

– Попробуем вернуться, откуда пришли, – предложил он.

Маверик пошёл первым. Браун за ним. А Биглз интуитивно задержался и обернулся, чтобы бросить финальный взгляд на тела и престол.

Зал наполнило безмолвие. Казалось, произошедшее с несколько минут назад теперь уже – отголосок далёкого прошлого, но и в то же время не унималось ощущение тревоги, что это ещё не конец.

Фобос лежал в иной позе. В это было трудно поверить, но он был всё ещё жив и ворочался на полу, повернувшись на бок и пытаясь извлечь из себя меч. Но извернуться так, чтобы это стало возможным, ему никак не удавалось. Скорее это были предсмертные конвульсии, нежели попытки сделать что-то результативное. До тех пор, пока Фобос не бросил это занятие и не устремил свой взор в спины беглецам.

Тогда Биглз понял, что имел в виду Маверик, почему так яростно пронизывал Фобоса, – Фобос не сдавался, даже будучи уже фактически мертвецом. Он протянул перед собой руку, словно пытаясь дотянуться до покидающего зал Ника Брауна, и Биглзу хватило смелости и времени для того, чтобы сделать лишь один шаг.

Возможно, этот разряд предназначался и ему, а не Брауну, как он подумал. Но Биглз его заслонил. В груди зажгло, словно раскаленной иглой. Взгляд помутился, и зазвенело в ушах. И предыдущее стало неважно. Ноги резко подкосились, мышцы ослабли. Ещё в падении детектив снова разглядел Фобоса. Вот только триумфа в глазах того не было.

В глазах Фобоса была грусть, как если бы детектив Эндрю Биглз ценой своей жизни всё равно оказался в лучшем, чем он положении. И вполне возможно, что это было так.

 

 

15

 

6 марта. 05:00

 

Ник Браун был свидетелем падения детектива, но понимал, что возвращаться бессмысленно. Что-либо изменить было уже не в его силах. И оттого сбивалось дыхание, а из глаз покатились слёзы. Он старался не упустить из виду Маверика, который, по всей видимости, эмоциями не терзался и двигался только вперёд.

Они прорывались сквозь каменные лабиринты замка и сами не заметили, как обстановка вокруг изменилась на густые заросли рощи. В лица пахнул освежающий, вселяющий новые силы ветерок, и беглецы позволили себе, наконец, остановиться.

Как они сюда выбрались, понять они уже и не пытались. Одного ощущения того, что теперь они вольны идти на все четыре стороны, хватало, чтоб перечеркнуть все предыдущие терзания. Немного осмотревшись, они предположили, что каким-то образом вернулись в парк. Только стоял уже день, или утро, и в отдалении были слышны чьи-то голоса. Недолго думая, Маверик ринулся в сторону звуков. Ник снова последовал за ним.

Вскоре они убедились, что достигли людного места.

– Постой! – одёрнул Ник Маверика, пока они ещё не вышли из рощи. – Давай обсудим, как поступить дальше.

Маверик остановился, но обернулся и посмотрел на него с полным недоумением. Похоже, ему совершенно не хотелось ничего обсуждать.

– Чего обсуждать? Зачем? – тем не менее, отозвался он. – Выбрались и радуйся.

– Ну как же. Ведь там погибли… – указал назад Ник. – Надо сообщить.

– Тебе надо, ты и сообщай, – дерзко ответил Маверик. – А с меня хватит. И больше за мной не иди.

Маверик для приличия несколько секунд подождал новых реплик писателя, но тот промолчал. Браун видел, что его взгляд и взгляд Маверика сильно разнились. Да и незачем им было больше держаться друг друга. Поэтому задерживать его Ник больше не стал.

Напоследок Маверик смерил товарища по несчастью взглядом и молча развернулся. Вскоре он исчез за листвой на рубеже выхода из чащи. Куда Маверик направился дальше, Ник старался даже не смотреть.

На оставшегося в одиночестве Ника Брауна накатила смесь из ощущений сожаления и в тоже время облегчения. И только теперь он смог в полной мере вкусить долгожданную свободу. Постояв так ещё немного в размышлениях о том, как следовало бы поступить, он шагнул вперёд навстречу прежнему привычному миру.

 

—–

 

6 марта. 06:03

 

Входная дверь отворилась, и на пороге перед скитальцем предстала молодая женщина, красивая, но с явными признаками усталости на лице. Тёмные круги под её глазами говорили о стрессе и длительном отсутствии сна.

– Ник! – тут же воскликнула она. – О, Боже, Ник! Это ты! Ты вернулся!

 

 

16

– —-. –:–

 

Взгляд Эндрю Биглза достиг какой-то поверхности. Но какой она была – твёрдой или мягкой, плотной или просвечиваемой – понять он никак не мог. Через какое-то время он поймал себя на том, что изучение поверхности перед ним занимает все его мысли. И он не помнит, что было до, и как он здесь оказался. Сказать по правде, он не был даже уверен, куда он смотрит – вперёд, вверх или быть может вниз.

Он покопался в своей памяти и обнаружил в ней яркий эпизод с расследованием и чередой мистических исчезновений. Но все эти воспоминания казались ему какими-то отстранёнными, далёкими и словно чужими. Как будто это были запомнившиеся кадры из фильма, который он смотрел накануне. Это было странно, хоть и не вызывало особых эмоций. Но благодаря этому он мог рассуждать совершенно беспристрастно. Все терзания и порывы остались где-то позади. Единственным, что казалось важным теперь – было спокойствие. Спокойствие, с которым он принимал эту данность.

И она была такова: очевидно Биглз погиб, в физическом смысле. Пожертвовал жизнью своей ради продления жизней других. Брауна, Маверика… Хотя и не был уверен, что произошло это не напрасно. И имел ли теперь смысл тот альтруизм, что так значим при жизни. Оценят ли и воспользуются этим правильно?

Где бы теперь Биглз не был, в каком бы состоянии, и как бы это не называлось, во всяком случае, с прежним миром он был уже не связан. Но вопросы всё ещё оставались, ответов на которые возможно он уже никогда не получит.

Выжил ли Браун и вернулся ли к семье? Освободился ли Маверик или по-прежнему во власти Фобоса? И ликовал ли по этому поводу сам Фобос?

Вряд ли. Кем бы он не являлся… Какие бы цели не преследовал, их всё же удалось порушить. Душа Биглза Фобосу не досталась, поскольку Эндрю никогда ещё не был настолько независим, начиная от чувств голода и усталости, и оканчивая самим временем. Он полагал, что победил. Даже нет, не так. Слово «победил» здесь было неуместно. Он поступил просто правильно. По совести. И верил в то, что, когда наступит время, так же найдётся кто-то другой, кто сможет вновь противостоять.

Появятся новые сильные и слабые духом. Если не Маверик, то непременно кто-то другой станет новой марионеткой Фобоса. И тот вновь устроит новое представление. Но пока…

Главное сражение, возможно, было ещё только впереди. А возможно, оно продолжалось всегда, испокон веков по настоящие дни и не прекращалось ни на минуту, склоняясь чуть больше то в одну, то в другую сторону. «Сражение канатоходца, балансирующего на натянутом над пропастью тросе». И когда кто-то из них победит, мир изменится до неузнаваемости. Так что, пожалуй, «баланс» – это его спасение. И спасение для всех в нём живущих.