Толстые линзы очков, за которыми прячутся ее большие неспокойные глаза цвета дыма выглядят меньше, чем есть на самом деле. Толщина очковых линз выдает нешуточную близорукость ее хозяйки . Очки же придают облику интеллигентность и некоторую кротость, утаивая мощный энергетический фонтан за толстыми стеклами. Пухлая хорошо очерченная линия рта скрывает белоснежность зубов, а стремительная неровная улыбка открывает их жемчужно правильные ряды.
” У меня природная самосанация зубов,”- с улыбкой превосходства сообщает она нам.
В свои шестнадцать она отлично осведомлена, что любовь- это не только вздохи под луной и бешено скачущее сердце при виде обьекта обожания, не столько долгие и протяжные поцелуи томления. Она знает про ЭТО всё и может быть консультантом у новобранцев.
Она делит девичий мир на добрых и злых дурочек, в богатой палитре характеров не выделяя другие цветовые нюансы, всегда заставляя сомневаться, в какой именно категории она держит тебя на данный момент?
Ее одесский темперамент, замешанный на прибалтийской чопорности, похож на накрытый колпаком гейзер, который готов в любое время натиском своей мощи взорвать эту ширму.
Ее острый пытливый ум схватывает на лету любую новую информацию, пропускает сквозь мощные фильтры интеллекта , расщепляя на протоны и нейтроны, отбрасывая все лишнее и оставляя ядро- суть . Попасть к ней на язычок- участь незавидная и очередная жертва, не выдержав уколов в самую больную и уязвимую область, старается быстро исчезнуть из ареала её обитания, предпочтя более спокойную гавань. Она- вне конкуренции за место под солнцем.
В выборе одежды девиз” не выделяться”- точно не её! И здесь одесская склонность ко всему яркому в нарядах сталкивается со строгостью прибалтийских линий , теплое ласковое море вливается в холодные балтийские воды, являя миру геометрически точные пропорции в бурном течении деребасовской улицы.
Мы сидим с ней во вновь открывшейся пиццерии в ” Новых черемушках” и дегустируем до селе неизвестный обычному, невыездному, советскому человеку заграничный продукт, чувствуя себя причастными к огромному и неведанному нам итальянскому обществу, прогуливая очередной урок в школе, что добавляет особую перчинку к заграничному блюду. Да здравствует свобода, свобода выбора, так залихватски подмигивающая подростку и подстрекающая к бесшабашной смелости: хочу иду на скучный урок, хочу ем пиццу. Кафе- это почти вход во взрослый мир, где мы вдруг в момент стали большими, выбирая и заказывая, ошибочно принимая это за свободу, похоронив где- то в глубине сознания ответственность и логическую последовательность поступков, смачно заедая все это пиццей и никак не решаясь заказать запретное вино у официанта. Просто вот так, лихо произнести:” официант, вина за наш столик!” Проговариваем это для себя многократно, но даже она, моя смелая визави, не решается произнести это вслух. Несмотря на наш тщательно и по- взрослому подобранный макияж по случаю посещения заведения в дневное время, юные черты, хоть и замаскированные, все равно проступают и выдают пубертатный период, щедро сдобренный тональным кремом с бугорками созревания под ним. Вино, портвишок, прихвачен нами из домашних запасов в родительском баре, так неосмотрительно незакрытом на ключ взрослыми. Конечно, его принесла она, и это неоспоримо добавляет ей баллов по шкале взрослости и превращает её поступок в героический в моих глазах. По обоюдному решению портвишок был распит в сортире заведения, вдали от назойливых глаз немногочисленных посетителей кафешки. Нахлынувшая веселость окончательно анестезировала вялые попытки совести призвать нас к порядку и отправить в школу по назначению. Раскаяние и неминуемое прозрение пришли позднее и были логическим продолжением затянувшегося банкета в виде падения графика успеваемости. Спавшую волну знаний нужно было приподнять в срочном порядке , дабы табель засиял, как и раньше. На восстановление утраченных позиций потребовалось время, и мы упорно занялись уроками, отбросив все приметы взрослости на более подходящий момент.
Как это не странно, а наверное, все таки логично, она из семьи медиков и сама стремится в медицину, и никакие преграды ей не страшны. Споткнувшись и не пройдя с первой попытки экзаменационную ступеньку, она спешит ко второй попытке , а потом и к третьей, по вечерам подрабатывая лаборанткой. Упорству ее в достижении цели можно только позавидовать!
Как в дальнейшем сложилась ее жизнь, и насколько далеко завел ее этот рентгеновский взгляд , видящий обьекты в монохромном цвете, не улавливая нюансов и многообразия оттенков происходящего, могу только догадываться….Дороги наши разошлись, и только нити воспоминаний, протянутые между нами, порой заставляют с улыбкой вспомнить то время, время скороспелого взросления и кажущейся свободы выбора…