НА ЗЕМЛЕ – ОТЕЦ!

НА НЕБЕ – БОГ!

МЫ ИЩЕМ РАЙ,

А РАЙ …

–  У МАТЕРИНСКИХ НОГ !

Спасая одну жизнь, Ты тем самым,  спасаешь весь мир!

В конце декабря 2015 года ко мне обратилась учитель истории Клеванской средней школы Оксана Скляр.  Три года назад, она слышала историю спасения еврейской девушки,  моей мамой, от моего супруга. Эта история нужна была ей для работы: о событиях 1941 года в г. Ровно, акции фашистов по уничтожению жителей еврейской национальности в c. Сосенки, которые находились в 3 км. от г. Ровно. Мы с ней встретились, она записала мой рассказ, была благодарна, поражена и одновременно удивлена, что мама не стала Праведником Мира. О. Скляр решила сообщить об этой истории в организацию, Яд Вашем. Через три дня, опять, – Удача! О.Скляр зашла на сайт музея Холокоста в Вашингтоне и обнаружила титульный лист «Устной истории» Левченко Л.В., которая лично рассказывала историю спасения  Леи Боткер.  Представляете какой приятный шок  я испытала, от того, что   этот музей,  находится в 7 минутах от офиса, где  работает мой сын!   В этом было что – то мистическое и невероятное!

Катя Гусарова, специалист из Яд Вашем, подтвердила наличие маминых писем, нотариально заверенное заявление свидетеля этих событий Л.Горелой (Л.Яковлевой)? видео – истории  и сообщила, что  они обращались к Лее Боткер несколько раз, но она не отвечала, не вспоминала и, похоже, никогда не свидетельствовала о событиях тех лет. Одновременно по нашей просьбе нам прислали копии маминых рукописных писем и я прилагаю  текст маминого письма ,какое было отправлено в Нью-Йорк в 1991 году, где она изложила историю спасения Леи Боткер:

 

«Уважаемый, мистер Давид!

 

Прочитав в журнале “Огонек” Ваш призыв, я, подумав, решила откликнуться потому, что к этому имею прямое отношение.

В то страшное время мне было 18 лет. По воле судьбы я, впрочем, как большинство жителей моего родного города Ровно, осталась в оккупации. Очень уж все стремительно  свершилось.

Первое, что пришлось увидеть, пережить – это не человеческие расправы над пленными. Я, и не только я, очень много жителей города, всех национальностей, ежедневно ходили к лагерям, где были помещены военнопленные и приносили им еду, белье. У меня были тысячи записок от этих несчастных людей, тоже разных национальностей, с просьбами, благодарностями и т.д. Двоим пленным я содействовала в побеге, передав им гражданскую одежду и план, как попасть ко мне домой. Они бежали и пришли ко мне в дом и мы, т. е. я и мой, в то время 15-летний брат, снарядив их необходимым, проводили их далеко за пределы города, т. к. они украинским не владели, а кругом шныряли украинские полицаи и немецкая жандармерия, мы же этими двумя языками владели в совершенстве. А потом бегом возвращались потому, как приближался комендантский час.

А в скором времени началась еврейская трагедия. Отобрав нужное немцам количество евреев специалистов, выдали им соответствующие справки-документы. Одновременно вывесили, немцы, по всему городу объявления, которые гласили, что все евреи, не имеющие справок, должны явиться, в определенное время, в определенное место, имев с собой 3-4 кг. Багажа. Все, без исключения, больные, старые, грудные дети. За ослушание, расстрел.

Безусловно, ни кто, даже сами евреи, даже не подозревали такой страшный исход. Все были уверены, что их изолируют в гетто. Этот день был под стать случившемуся. Падал мокрый снег, было сыро и холодно. И вот, рано утром, чуть свет, пошли люди с грудными детьми, старики, немощные, больные. Где-то, через 2-3 часа, мы уже знали о случившемся и были в большом горе и страхе одновременно.

Я, в то время, работала в городском местном санитарном отделе. Окна нашего учреждения выходили на довольно большую, расчищенную после бомбежки, площадь и мы все видели, как туда собирали всех, кто по какой-либо причине не явился со всеми, подъезжали машины и увозили, как потом оказалось, на расстрел, уже в другой конец города. И это свершалось в течение всего дня. Все мы были ошеломлены, какие-то прибитые, все какое-то ужасное, и вместе с тем непонятное, как будто “понарошку.” (неправдоподобно)

На второй день, уже к концу дня, к нам в учреждение пришла, совершенно мне не знакомая женщина, и спросила меня. Я с ней вышла, и она мне сказала, что Лея Боткер убежала с этого побоища и находится у нее, но так как у нее в доме, и по всем улицам, ее района проживания, живут немцы гражданской власти, т. е. гебитскомиссар, райхскомиссар,  и так дальше, она очень боится и Лея Боткер попросила ее обратиться ко мне. Эта женщина, как потом я узнала, полька по национальности, была хорошей знакомой Леи родителей, они были друзьями и Лея, в первый миг, обратилась к ней.

Мы с Леей не были близкими подругами, но хорошо знали друг-друга, жили на параллельных улицах, иногда встречались. И вот я, с этой женщиной, иду к ней домой и, когда увидела эту несчастную, всю в ссадинах, бившуюся в истерике, девочку, которая в один миг потеряла всех родных, родственников, то как я не могла ей не помочь? Я помогла!

И вот, мы с Леей, идем по главной улице, по направлении домой ко мне и почему-то громко разговариваем на польском языке. Пришли мы под наш дом, я Лею отвела немного дальше, в тупик, под стену больничного корпуса, которая находилась рядом с моим домом, а сама пошла в квартиру к родителям. Все были обеспокоены, что я так поздно вернулась, но я ни чего не объясняла, поела, незаметно набрала еды, посидела и, когда увидела, что родители и брат собираются ко сну я отправилась к себе в квартиру, захватив с собой Лэю. В то время я уже была замужем и жила в отдельной 2-х комнатной квартире, которая находилась над квартирой моих родителей, а дом был наш собственный, двухэтажный, а муж был на фронте.

В ту ночь Лея мне подробно рассказала и описала ту страшную картину: “Когда все пришедшие евреи собрались на указанном месте, за городом, им велели достать детей из колясок, оставить багаж на земле, разделили на две части и погнали. Одна часть свернула, вторая пошла прямо. И тут они еще ни о чем не догадывались. И только тогда, когда впереди послышались выстрелы и ужасные крики, некоторые метнулись и были на месте расстреляны. Охраняли их плотно полицаи, тоже разных национальностей, там были немцы, украинцы, латыши, литовцы, голландцы, итальянцы.” Лея, сначала, пыталась забросать свою младшую сестру Мину еще в то время не убранной свеклой, но это обнаружилось и убили Мину и это, очевидно, стало решающей минутой для Лэи, и она побежала. Она бежала,  пока, не споткнувшись о что-то упала лицом в какую-то лужу и так осталась лежать весь оставшийся день и всю ночь. Она находилась в каком-то полузабытье, полном безразличии. Она ни как не воспринимала, ни криков, ни стонов, которые раздавались, как ей казалось, со всех сторон, просто, мозг ее констатировал факт.

Когда начало светать, она поднялась и, без всякого желания, определенной мысли, цели, но и, без всякого страха, пошла по направлению к городу. На ближайшем хуторке стояли три хатки. В одну и вторую ее просто не пустили, в третьей она оставила все, что было на ней мокрое, грязное, какие-то еще серебряные вилки, ложки, ножи, а взамен получила сухую простую, деревенскую одежду и пошла навстречу судьбе.  По дороге к ней привязалась собака и так они обе вошли в город и она вошла к вышеуказанной польке.

Лея находилась у меня долго, точно сколько я не помню, (может она вспомнит, если откликнется). Как я уже упоминала, я жила в двухкомнатной квартире, но это была часть четырехкомнатной квартиры, в двух остальных комнатах жили квартиранты. В моей комнате была дверная ниша, дверь которой соединяла остальные комнаты. Эта ниша, была завешена ковром и стоял диван. Вот и мы договорились, что если, вдруг, в мое отсутствие кто-то будет пытаться войти, она должна, немедленно, скрыться в нише под ковром.

Я не буду подробно описывать ее нахождение у меня, но это был тяжелый, но вполне понятный случай. С ней часто были истерические стрессы, она рыдала и кричала, и, нередко, приходилось подушкой закрывать ей рот, потому что кругом жили люди за стенкой, под моей квартирой могли услышать мои родители, которые ни чего не знали.

И вот, однажды, моей маме, что-то понадобилось в моей квартире, она вошла и увидела спящую, Лею на диване. Она закрыла дверь и, бегом, примчалась ко мне на работу. Ну вот и начались большие волнения. Пока об этом только знала Я, то мне было как-то  спокойнее, но, когда начались волнения родителей …. Нужно было искать какой-то выход. Я пошла к той польке и объяснила ситуацию. Она пообещала пойти к своему хорошему знакомому, католическому священнику, за советом, но что он мог сделать, единственное, окрестить ее, т. е. тайно превратить ее в католическую веру, но тот акт права на жизнь не давал. Тогда мы решились на рискованный, но единственный шанс. Мы решили открыться одному человеку, т. е. юноше польской национальности, Юреку Новаковскому, которому, в свое время, Лея очень нравилась и он ее, несколько раз, провожал домой. Это был огромный риск, потому что в то время Юрек работал у немцев переводчиком. Но нам ни чего не оставалось больше и я к нему пошла. И вот собрались мы все – я, Юрек, та полька и священник и стали советоваться, что нам делать? Как нам быть? Откровенно говоря, от Юрека мы надеялись получить какой-то документ, аусвайс.

Но то, что он предложил не ожидал ни кто из нас. А он предложил обвенчаться с Леей и, на основании метрической записи, сделать ей аусвайс, т. е. документ и переехать в ближайший другой город. Мы выбрали городок Здолбунов, который от Ровно 12 км. Но для того, чтобы обвенчаться нужен обязательно документ, удостоверяющий личность. Мы начали опять предлагать различные варианты и сошлись на следующем, наиболее актуальном варианте. Мы придумали и разработали такую версию – Якобы Лея – это Кристина-Данута, фамилию я уже не помню, она  с отцом, во время войны (имеется в виду польско-немецкая война 1939 года)  бежала из города Гданьска к родственникам, т. е. ко мне. По дороге ее отец был убит и она, Кристина,  еле добралась в Ровно и без всяких документов. Нам нужно было обратиться в нотариальную контору, т. е. Лее и двум свидетелям, подтверждающим этот факт. Я, одела Лею в свое пальто, шляпку, на шею она одела мою лисицу, которой она закрыла половину лица и мы пошли. Лея, я, как свидетель, Коля, фамилию его я не знаю, потому, что это был знакомый Юрека и он верил, что это все действительно так и есть.

После этого, польский священник, дал рекомендательное письмо к своему коллеге в село Бабин, Ровенского района. Сделал он это потому, что, как он выразился, тот священник правды не знает и, будет спать спокойно.  И вот мы садимся в повозку, в которую запряг лошадей мой отец, Лея, которая выучила наизусть свою новую фамилию и имя, нужные молитвы, я и Люся Яковлева, которая то же жила у нас  с мамой и братом. Отец у Люси был евреем, а мать украинка. Они незадолго до войны приехали в Ровно из Житомира. Отца забрали на фронт, а они жили на нашей улице и, когда немцы вступили в город, перешли жить к нам под видом родственников. Мы с Люсей в акте венчания проходили как свидетели, Юрек – жених и мой брат, который правил лошадьми.

На следующий день мы отвезли их в г. Здолбунов. Там они сняли квартиру и жили. Лея родила сына. Было еще много хлопот и неприятностей. Еще приходила мать Юрека и устроила мне колоссальный скандал за содействие, но когда родился сын, она переехала к ним, в Здолбунов, и помогала им растить малыша.

Это был чисто человеческий акт милосердия в спасении человека. В нем участвовало совершенно бескорыстно и с огромным риском для каждого в отдельности и его всей семьи, много людей разных национальностей и вероисповедания.

Спасли человека. Лея Боткер продолжала жить. Впереди у нее были радости, огорчения, смысл и надежда. Над ней было солнце и небо. Самое главное, она продолжала свой род, воспроизведя на свет Божий сына и дочь.

Я не знаю, где сейчас Лея Боткер, под какой фамилией она живет, какой национальностью она пользуется. Последнее известие было примерно 1964 году. Тогда она разошлась с Юреком и уехала с двумя детьми, сыном и дочерью, из Польши в Швейцарию. Знаю, что в Америке жила ее родная тетя. Мне было бы очень приятно, если бы откликнулась Лея и поведала мне о ее дальнейшей жизни.

Что бы подтвердить все вышесказанное осталось, к счастью, 2 человека, а еще 2 уже умерли.

Первая – это Люся Горелая, 1926 г., живет в городе Одессе, ул. Перекопской дивизии, 16/2, кВ. 85.

Яковлев Игорь, года рождения не помню, в то время ему было 5-6 лет, живет г. Львов 53, ул. Айвазовского, 22, кв. 16

Родители их, к большому сожалению, уже умерли.

Вот, вкратце, и все.

Желаю всем родителям, всех национальностей, воспитать своих детей, прежде всего, добрыми, милосердными и тогда будет меньше проблем в жизни.

Левченко Лидия Владимировна, род. в 1922 г., проживаю

Г. Ровно, ул. Карла Либкнехта, 26, кВ. 51. Украина.

Забыла написать о том, что тех евреев-специалистов, которых поместили в гетто, то же расстреляли несколько месяцев спустя

 

Второе письмо в Яд Вашем:

Ровно, 01.03.1999

ОТДЕЛ “Праведники Мира”, дело 9907

В 1941 году из места расстрела евреев немецкими фашистами убежала Лэя Боткер. Лея попросила у меня, убежища и я ее спрятала в своей квартире, в отцовском доме.

Она находилась у меня несколько месяцев пока, случайно, об этом не узнала моя мать. В семье, началась тревога и мне нужно было искать выход из создавшейся ситуации. По совету Леи Боткер я разыскала ее друга, он до войны за ней ухаживал и очень ей симпатизировал, Юрия Новаковского. В то время он работал переводчиком в гражданской немецкой организации “гебиткомиссариате”. Я опять рискнула  и пригласила его к себе домой, где он обо всем узнал. Он оказался порядочнейшим человеком. Он решил на ней жениться и на основании брачного свидетельства сделать в городской управе Лее Боткер аусвайс, т. е. документ, удостоверяющий ее личность. Но для того, что бы обвенчаться нужно, было тоже иметь какой-то документ. И я придумала следующую версию: Что Лея Боткер якобы является полькой, зовут ее Кристина-Данута, фамилию я уже забыла. Что она с отцом своим бежала из г. Гданьска в Ровно, к своим родственникам, т. е. к нам, и якобы по дороге погиб ее отец и документы все утеряны. В присутствии Лэи Боткер, которая была одета в моем пальто, шляпке и лисе, закрывающем почти все ее лицо, я подписала, составленный в нотариальной конторе от городской управы, акт о потере документов. На основании этого акта Лея обвенчалась с Новаковским в католической каплице в селе Бабин, Гощанского района, Ровенской области, куда я, обучив Лею всем молитвам, в сопровождении моего, ныне покойного, брата, Крыжанского Александра и Людмилы Яковлевой, на повозке моего отца, их привезла и участвовала как свидетель. После чего Лея Боткер, уже как Кристина-Данута Новаковская, вместе с мужем переехали в г. Здолбунов, сняли там квартиру, дождались освобождения Советскими войсками, родила сына, осталась жива. Говорили, что после освобождения она оставила Юрека и переехала в Варшаву, где вышла замуж за поляка Правдица, от него она рожает дочь и, когда начались в Польше еврейские вопросы, она с детьми уезжает в Швейцарию. От нее, после отъезда в Швейцарию, я не получила ни единого письма. Но это бог ей судья. Под именем, которое я ей присвоила, Кристина-Данута, она прожила, может еще живет, всю жизнь.

На нашей улице жила семья, приехавшая по направлению на работу главы семьи, Якова Яковлева из г. Житомира. Яков был евреем. Семья состояла из четырех человек: жена, Елизавета Ивановна, дочь, Людмила, 15 лет, сын Гарик, 4 года и Яков. Когда немцы сильно бомбили город Ровно, соседи прибежали в наш двор, потому как  у нас во дворе был большой бетонированный погреб, где мы прятались от бомбежки, в том числе была и семья Якова. Когда немцы стали бомбить очень сильно, мой отец предложил выбираться из города в ближайшее село, Тынное, к нашим родственникам. Это было ночью. И когда мы все гуськом добрались до села, Якова среди нас не было. Он, как стало известно позже, ушел с отступающими Советскими войсками, оставив семью на произвол судьбы. И вот эта семья, имея свою квартиру, всю оккупацию, примерно 3 года, жили у нас под видом наших родственников. Хорошо то, что хорошо кончается. И Яков остался жив, и семья сохранилась. К сожалению уже ни Якова, ни Лизы в живых нет. Остался единственный свидетель, Людмила Яковлева, по мужу Горелая.

И вот я обращаюсь в, Яд Вашем, с вопросом не является все вышеуказанное достаточным, что бы Вы смогли ходатайствовать перед специальной комиссией?

Я посылаю Вам копию заявления Людмилы Горелой. Я сделаю запрос в архив, возможно, найдутся записи нотариальной конторы и католической церкви. При положительном исходе я вышлю.

Обо всем этом я сообщала 1991 году, в Нью-Йорк и в 1996 г. в Яд Вашем, а мне уже 77 лет.

Дело в том, что я, естественно, об этой истории рассказала своим детям, внукам и мне очень неудобно, когда они говорят: “Вот, спасавшим евреев присваивают звание “Праведника”, почему же обходят тебя?  ” И вот это сомнение детей мне очень больно. Мне не хочется, что бы они думали, что я им лгала. Это для меня сейчас уже дело чести.

Я понимаю, что спасать нужно было немедленно, не взирая ни на что, а оценить содеянное не к спеху, можно подождать, за это не расстреливают.

На этом закончилось общение мамы с организацией Яд Вашем….

 

Во время  войны коренное население разных стран относилось к евреям по-разному – от безразличия до враждебности. Большинство равнодушно наблюдало за тем, как их бывших соседей арестовывали и убивали. Были такие, которые сотрудничали с нацистами, другие наживались за счет конфискованного еврейского имущества. Но и в жестоком безнравственном мире оставались еще чистые люди. Именно эти немногие с удивительным мужеством сохраняли лучшие человеческие качества.

Одна из основных задач Яд Вашем – от имени государства Израиль и всего еврейского народа выразить благодарность тем неевреям, которые, рискуя своей жизнью, спасали евреев во время Катастрофы.Так говорит Закон о создании Яд Вашем, принятый Кнессетом в 1953 году. Критерии благодарности тем не евреям, которые, рискуя своей жизнью, спасали евреев во время Катастрофы, присвоения звания Праведник народов мира тем не многим, кто помогал евреям в самые тяжелые для них времена были определены в 1963 году. Тогда же начала действовать общественная Комиссия, возглавляемая судьей Верховного суда Израиля, которая рассматривает каждый конкретный случай, принимает решение и несет полную ответственность за присвоение этого звания. Признанные получают медаль и Почетную грамоту, а их имена увековечивают в Яд Вашем на Горе Памяти в Иерусалиме.

Присвоение звания Праведник народов мира выражает собой стремление жертв отдать дань уважения людям, вставшим на их защиту во времена преследований и величайшей трагедии. Исходя из принципа ответственности каждого за свои поступки, участники проекта стремятся найти тех, кто помогал преследуемым евреям и действия которых отличались от поведения безучастных наблюдателей, прямых пособников палачей и самих убийц. Звание Праведник народов мира в соответствии с определением Закона о Яд Вашем стало широко известным во всем мире, оно является синонимом чести, человеческого героизма и означает победу добра над силами зла.

 

В 1963 году Яд Вашем приступил к осуществлению уникального проекта по присвоению звания Праведник народов мира людям, которые с риском для своих жизней спасали евреев в годы войны. Пережившие Холокост, а также их дети и внуки, стремятся отметить заслуги тех, кто противопоставил себя преступникам, коллаборационистам и равнодушным наблюдателям. Звания Праведник народов мира удостаиваются те, кто встал на сторону преследуемых и решительно выступил против безразличия и враждебности, царивших в те мрачные времена.Начало формы

Конец формы

 

На мамины письма в Яд Вашем, был ответ, нет самого главного признания спасённой. Действительно, произошло для нас невероятное, что тяжело понять и логически объяснить. Лея не признала и не оказала дань уважения своей спасительнице. Она, не страдала амнезией, прекрасно помнила мамину фамилию и адрес. В послевоенное время она ответила на два маминых письма, но никогда слова благодарности или поздравительной открытки.  Ещё была краткая встреча, когда она приезжала с делегацией в г. Ровно, на место расстрела… Такое поведение Леи  было загадкой для нашей семьи и моя мама чувствовала большую неловкость в том, что пришлось ей искать, а не наоборот.

Из-за того, что Лея Боткер не подтвердила  факт своего спасения, в организации  Яд Вашем, посчитали мамин рассказ вымыслом, плодом больного воображения, желанием незаконно претендовать на почётное звание Праведника мира.   Мама осталась в незавидном положении, ощутила себя стоящей с протянутой рукой, в какую положили камень… Больше в нашей семье этот вопрос не поднимался, но я помнила  эту историю, потому что я её слышала не только от мамы, но и от своей бабушки, дедушки,  дяди,  Люси Горелой, а также от знакомых мамы, родители, которых пережили эту трагедию .

На деньги, заработанные фильмом, « Список Шиндлера» С. Спилберг  основал «Фонд Шоа» («шоа» на иврите — «холокост, катастрофа»),  Деятельность «Фонда Шоа» состоит в сохранении письменных свидетельств, документов, интервью с жертвами геноцида, в том числе Холокоста.

В 1997 г. В г. Ровно,  к маме приходил помощник прокурора  Г. Тененбаум, который сделал видео- съёмку « Устную историю» спасения Леи . После этого он исчез, копию съёмки он не предоставил и мы не знали о месте её нахождения и о том, что она существует в действительности.

Наступил декабрь 2015 г., когда  О.Скляр ознакомила меня с ответами Яд Вашем, который меня «взорвал»! Прочитав этот  «бодренький ответ» ( “…Лея Боткер,  никогда не свидетельствовала, не вспоминала тему Холокоста… и.т.д.”), я сразу же поняла, что с 90-х годов, в Яд Вашем лежали эти письма, которым не уделили должного внимания, а может и не прочитанные, безответственными работниками столь серьезной организации. У бюрократов всех стран одинаковые лица и поступки, они безразличны к судьбам людей.  Просмотрев нотариально заверенное заявление, свидетельницы тех событий, Л.Горелой, в котором  было указано, что моя мама прятала Лею в своей квартире, помогла получить ей польские документы, организовала венчание с поляком  Юреком Новаковским,  я сразу же, поняла, что  искать нужно- Кристину Новаковскую, а не Лею Боткер.

Через 15 минут пользуясь интернетом и благодаря тому, что Кристина Новаковская, до событий ноября 1941 года – Лея Боткер, оказалась публичным человеком я нашла три публикации, в которых упоминалось её имя.   Об этом Написано в документах исследования материалов Холокоста на территории Украины одного из исследователей этих событий, профессора-историка из г. Харькова А. И. Круглова. (“Уничтожение евреев в г. Ровно в начале ноября 1941 года в свете немецких документов“, изданных в 2012 году) “…О том, что происходило в городе с утра 6 ноября, мы узнаем из свидетельства, чудом выжившей Христины Новаковской:«…6 ноября вся наша семья – отец, мать, сестра, брат, дядя и тетя – пришли на Костельную площадь на Грабнике. Шел мокрый снег, дул пронизывающий ветер, было темно, но сквозь бурю и непогоду тысячи людей шли со всех концов города к площади. Никого, кроме евреев, на улицах не было, так как приказом гебитскомиссара в городе было объявлено чрезвычайное положение, причем было запрещено появляться на улице людям не еврейской национальности. Мужчины шли с узлами на плечах – немцы разрешили взять с собой ценные вещи и запас продуктов питания; шли женщины, неся на руках детей, шли старики, здоровые вели под руки больных. К 10 часам утра мы, наконец, добрались до площади. Еще не доходя до площади, люди начали чувствовать что-то недоброе: все прилегающие кварталы были оцеплены эсэсовцами и [местными] полицейскими. Повернуть назад не было возможности, полиция не разрешала, да и люди шли такой плотной массой, что не было места даже повернуться, не только пойти против течения. Шедшие сзади и, не видевшие полицейских, напирали в каком-то безумии. Наконец часов в 12 – в начале первого площадь была забита людьми до отказа. На пригорок поднялся немец и объявил через рупор собравшимся, что все принесенные с собой вещи – узлы, пакеты, чемоданы, свертки и проч. – следует оставить здесь на площади, сложив их в кучу. Через полчаса выросли несколько бугров из вещей. После этого нас повели по двум дорогам в село Сосенки, что в 2-3 километрах от города. Теперь уже нас конвоировала тройная цепь [местных] полицейских и эсэсовцев. О бегстве не могло быть и речи. Подходя к Сосенкам, мы поняли, что пришли на смерть. Моим глазам представилась кошмарная картина, от которой даже теперь, когда угроза смерти давно миновала, кровь стынет в жилах. Ров был длиной метров в 100. Через ров перекинуты бревна. На бревнах, выстроившись в затылок, стоят человек 10-20. Длинная очередь из автомата – и люди, как скошенные колосья, падают в ямы. Неподалеку от рва было еще несколько ям. Всех заставляли раздеваться донага и подходить к яме – мужчины и женщины по отдельности. Каждый [палач] практиковал свой способ убийства: одних выстраивали вдоль ямы лицом к яме, и немец поочередно стрелял каждому в затылок, других ставили перед ямой на колени, третьих заставляли бежать к яме и, когда человек приближался к яме, в него стреляли, и т. д. Одних маленьких детей бросали в ямы живьем, других подбрасывали вверх и стреляли на лету. Все это сопровождалось предсмертными стонами и криками умирающих и хохотом палачей. Если кто-нибудь из обреченных пытался бежать в сторону, его пристреливали. Поработав таким образом час- два, немец подходил к столику, выпивал рюмку водки, закусывал бутербродом с колбасой и снова продолжал свою гнусную работу.” – Круглов А. Уничтожение евреев в г. Ровно в начале ноября 1941. Далее, судя из свидетельских показаний Кристины Новаковской, она же Лея Боткер, старшему следователю прокуратуры Смородскому мы узнаем следующее:

«…С  наступлением  ночи  я,  голая  и  до  предела  измученная  виденным,  потеряла

сознание. Ночью мне каким-то чудом удалось спастись — я проползла между цепями

полицейских  и  добралась  до  своих  знакомых  на  окраине  города.  Все  мои

родственники были расстреляны вместе с 18 тысяч евреями Ровно.

Имена  палачей  я  не  знаю —  там  были  эсэсовцы,  гестаповцы,  украинско-

немецкие полицейские. Расстрел продолжался почти трое суток.

 

Записано правильно. Протокол прочитан. Подпись: К. Новаковская.

Допросил старший следователь Т.Смородский.

30 ноября 1944 г. [1, 151-2].

Именно эти показания были использованы в материалах Нюрнбергского процесса, а потом в сообщениях и ссылках журналистов.

Ознакомившись, с этой публикацией у меня сразу возник вопрос,  как Лея могла давать такие подробные до жути сведения, (если она не была на месте расстрела, а сбежала,  по дороге в Сосенки? ( Об этом написано в воспоминаниях моей мамы, Ю.Новаковского,  Хаи Мусман).

Там же в интернете, я нашла ещё одну публикацию. Журналистка Радио-Свобода, В.Одарченко-Романенко  в своей статье- «Сосенки»: «волання мертвих до живих» сообщает: «Кристина Новаковская, потерявшая сознание в момент расстрела, под утро смогла выползти из рва и дойти к знакомым на окраине города. Со временем она свидетельствовала о преступной акции в Сосенках на Нюрнбергском процессе.»   Опять вопрос, ведь она не была на месте расстрела…?

Может в этом и состоит « Тайна Леи Боткер», что ей в уста вложили придуманную легенду, которая не соответствовала действительности? Не могла  18 летняя девушка, находясь в страшном стрессе и безумстве запомнить и изложить такие страшные подробности! Тем более, что впервые официально Кристина Новаковская, она же Лея Боткер, говорит об этом, давая показания сотруднику советской прокуратуры, майору Смородскому в 1944 году в г. Ровно, после освобождения города советскими войсками.

После венчания с.Ю.Новаковским Лея переехала в г.Здолбунов,где никто не мог её опознать и проживала там с  документами на имя К. Новаковской до освобождения советскими войсками. Услышав «призыв» дать свидетельские показания  для Нюрнбергского процесса она пришла в военную прокуратуру г.Ровно, а там в её уста вложили  тот текст, который я изложила в начале повествования и который не соответствовал действительности. С того момента она стала публичным человеком! Получилось,, что она, не желая того, лжесвидетельствовала и это  послужило поводом, «забыть» о маме, так как только она знала правду этой страшной трагедии. Проведя своё расследование этой невероятной истории у меня нет вопросов к  Лее-Кристине, так сложились обстоятельства и это её ответственность, выбор  в принятии такого решения. В данном случае сработал Человеческий фактор. Такое в жизни происходит сплошь и рядом и я, не берусь судить об этом. Моя мама, в своих письмах, пишет обо всех участниках  этой истории очень уважительно и для меня Лея-Боткер тоже Великая женщина!

 

Невольно возникает вопрос: « Неужели ни кто, ни когда, записывая её интервью, не задал вопрос о том, благодаря какому «ЧУДУ» она выжила, какое «ЧУДО», рискуя своей жизнью и жизнью своих родных и близких, помогло получить польские документы на имя Кристины – Дануты  , организовало встречу и венчание с Юреком Новаковским.  Кроме того  это “Чудо” поселило её в своей квартире родительского дома,  где в то время проживали её родители, младший брат  и двое   еврейских детей. ( см. Заявление Л.Горелой.)  Вокруг  были на каждом углу, вооружённые немцы, полицаи, украинские националисты. Ожидался приезд гауляйтера Коха и, как писали историки, это, именно по его распоряжению, так срочно и было уничтожено еврейское население города. Какой был риск для приютившей семьи?? Когда я ознакомилась с материалами историка А.И.Круглова, “Уничтожение евреев в г. Ровно в начале ноября 1941 года в свете немецких документов“, изданных в 2012 году,  в которых он подробно описал ужасную трагедию тех событий, я долго не могла прийти в себя , от  ужаса, который испытала, подробно изучая эти материалы. Сначала им приказали собирать вещи и готовиться к эвакуации. На рассвете  6 ноября 1941 года практически все евреи Ровно собрались на площади Грабник их окружили и заставили вещи положить на землю. Некоторым  удалось передать своих детей незнакомым людям – так дети получили шанс на спасение, но у тех, кого оттеснили в толпу – шансов не осталось. Их повели дорогой в АД…  При расстреле некоторым удалось попасть в яму живым. Предсмертный крик и стон долго доносился из оврага до города на протяжении и после завершения «акции».

 

И не одного воспоминания о моей маме…..

Через две недели моего поиска в интернете, совершенно невероятным  образом, открылась  книга американского историка Джеффри Бардса, на английском языке, о Холокосте в Сосенках  в ноябре 1941 г., написанного на основании мемуаров Юрека Новаковского, «История семьи», опубликованная в 2013г. Я с нетерпением начала листать страницы, что, наконец, прочту правдивое и подлинное изложение этой истории, который описал очевидец и  один из главных участников, принимавших участие в спасении Леи.  Юрек Новаковский предложил то, что никто от него не ожидал, по причине своей невероятности, – обвенчаться с Леей, и тоже был достоин получить звание Праведника Мира. Ни одного воспоминания о моей маме.. Только в книге Д. Бардса  упоминается вскользь  одной фразой Лидка Висоцька (Висока) можно воспринимать как прозвище, потому, как по тем временам, мама считалась высокой девушкой. Я не буду и не хочу менять историю, но то, что изложил в своей книге Д. Бардс вызывает много противоречий. Он приводит ссылку на историка А.Круглова и полностью перепечатывает версию, которую я привела в самом начале повествования и какая, на мой взгляд, не соответствует действительности,  но  заканчивается этот рассказ немного иначе: “… мне удалось выползти из ямы незаметной и добежать к своим друзьям, какие жили на окраине города. Вся моя семья была расстреляна…” , но при этом имена  «друзей» не называется и тут же другая версия от Хаи Мусман, какая историю Леи рассказывает совершенно не так:

«…Рассказывая о евреях своего города, я также хочу вспомнить моего друга, польского парня, Юрека Новаковского. Он оказался настоящим Человеком с большой буквы. Моя подруга Лея, которая не успела  эвакуироваться  летом 1941 года, и осталась в Ровно.  Как и все остальные евреи в ноябре 1941 года Лея, родители и её младшая сестра Мина пошли на площадь Грабник. Немцы разбили людей на группы,  и повели их в лес Сосенки, где их и расстреляли.  Когда группа,  в которой была Лея и её родные, подошла  к Сосенкам , было очень хорошо слышны выстрелы, отец приказал жене и детям бежать. Лея побежала, на счастье ни один из охранников за ней не побежал и не выстрелил вслед. Лея добежала к копне сена, просидела там до утра и добралась к дому украинских селян. Там её накормили и переодели. Лея была одета в плащ и очень красивое платье. Всё это она обменяла на обычную сельскую одежду и вернулась в город, в свой пустой дом. В доме она была одна на мёртвой улице и поняла, что её родные: родители, сестра, все соседи были расстреляны. Для того, чтобы жить она продавала мебель из родительского дома. Через несколько дней Лею нашёл Юрек Новаковский и забрал  к себе, где её и прятал и они придумали свой план…»

Я не историк, но прочитав эти воспоминания, сразу поняла, что этого не могло быть по своей природе и правде жизни.

Как Лея могла вернуться в свой дом и свободно перемещаться по городу??? Такого вообще не могло произойти по своей сути, потому,  что на оккупированной территории пустые еврейские кварталы были под постоянным контролем гестапо, жандармерии, местной полиции.  Искали тех, кто скрылся и сбежал с места расстрелов и  имущество, представляющее ценность, вывозилось в Германию.  Об этом свидетельствуют фиксированные показания бывших нацистов, какие они давали судебным властям ФРГ в середине 60 годах прошлого века.

Хая Мусман, была ровесницей моей мамы и покинула город  за пять дней до массового расстрела 17500 евреев.  Вся её оставшаяся семья, всё, что было её городом Ровно, были уничтожены фашистами. Вернулась Хая Мусман в родной город в феврале 1945 года. Естественно  эту историю она изложила по «слухам» и без подробностей. Нашла материал и о Х.Мусман- это была редкая, мужественная женщина с трагической и в тоже время счастливой судьбой, человеком необыкновенных способностей  и энциклопедических знаний, с цельной, непоколебимой  верой в свою причастность и ответственность за то, что происходит в мире, за его будущее.   Но это уже другая история….

От историка Д. Бардса я узнаю, что сын Леи, Ежи Новаковский, профессор, ему 75 лет, и он проживает в Нью-Йорке со своим многочисленным семейством. Через этого историка, электронной почтой, я передаю Е. Новаковскому копии маминых писем, нотариально заверенное заявление Л.Горелой и что « Устная история» про  историю спасения его, мамы находится в музее Холокоста в Вашингтоне. Е.Новаковский, по своему усмотрению, общался со мной через посредника, Д. Бардса. Он и переслал мне письмо на английском языке, в котором Е. Новаковский, ознакомившись с моими материалами, и после просмотра видео Левченко Л. сообщил о своей уверенности в том, что Левченко Л. и Лидия Высоцкая на самом деле один и тот же человек. (Отец, вероятно, перепутал фамилию). Большинство фактов, рассказанных на видео соответствует воспоминаниям  его родителей. Она, (моя мама), как 19 летняя девушка, была действительно мужественная и внесла важный вклад в выживание его матери. Так же он подтвердил, что его родители встречались с моей мамой в послевоенное время.  Он очень благодарен Лидии за помощь, какую она оказала его матери во время войны. Это был достойный и мужественный поступок, когда многие люди находили оправдание своим поступкам и  своему бездействию.

Когда я ознакомилась с мамиными письмами и видео  я очень сильно переживала,  постоянно прокручивая в мыслях,  эту страшную трагедию.  Со своей внучкой мы поехали в «старый» город. Там нет современных построек, стоят довоенные дома немного перестроенные,  узкие улочки. Сфотографировали, тот, наш бывший дом, где на втором этаже прятали Лею, (я проживала в этом доме до 12 лет) вспомнила, где жили мамины подруги: Соня,  Циля, Шенесура. Они были людьми и, как все люди на свете, имели право на жизнь, не успели стать старше, у них оставалось время только на смерть… Мама в видео-фильме рассказывает, как погибла Шенесура,  вспоминая этот рассказ эмоции зашкаливают. Слёзы рвут  душу и сердце. Ше-не су-ра это имя звучит для меня как тоскливая мелодия. Я никогда её не знала ,но почему я плачу???  Но это тоже другая история…

Из книги Д. Бардса я узнала, что К. Новаковская умерла в Цюрихе, до конца жизни она не оставила тему еврейства и на её памятнике есть двойная надпись: «Лея Боткер-Кристина Новаковская.»  Может в жизни мне представиться возможность побывать в Швейцарии, положить цветы на её  могилу и тогда отпустит меня эта  «Тайна Леи Боткер» , не написанная мною книга…

У Леи были свои причины не признать  маму своей «спасительницей», но не идентифицируя  « ЧУДО», будучи публичным человеком, она лишила возможности Государства Израиль,  воздать должное тем не евреям, которые совершили беспримерный подвиг самопожертвования, оценить который можно только, вспомнив существовавшие в тот период законы – не только укрывательство, но и любая помощь им , каралась смертной казнью.

 Когда началась «эпопея» Праведников и мама написала два письма в Яд Вашем у нас не было  никакой информации  о льготах и помощи  от БЛАГОДАРНОГО ЕВРЕЙСКОГО НАРОДА.  Единственное, что нам было известно, – это о вручении медали и посадке дерева на аллее в Израиле. Сейчас, благодаря интернету, я узнала, что Праведники мира ежемесячно получали по 100 дол. от американской еврейской организации и по 40 дол.от Израиля. Имели право жительства в Израиле с получением пенсии, могли пользоваться бесплатным лечением и медицинской страховкой. В Украине получали все льготы, как участники войны и т.д. Во Франции Праведники Мира награждались орденами Почётного Легиона – самая высокая награда в стране. Как спасённые, благодарные евреи приезжали, искали своих спасителей, которые даже косвенно принимали участие в их спасении, дружили семьями, общались.  А мама так много сделала для Леи,подвергая смертельной опасности всю семью, содержала её в своей квартире, не в сарае или погребе, с большим риском помогла  оформить польские документы , организовала венчание, меняла её облик, ведь её могли узнать на улицах, городок был небольшой, а все евреи были расстреляны, остались только те, кто представлял для Германии интерес,  как ремесленники, специалисты , но и их потом расстреляли, а в итоге получить ответ от  организации Яд Вашем  с намёком,  что  мама   придумала этот невероятный рассказ, для того, чтобы незаконно пользоваться Благами Фонда,  так как Лею Боткер, они не нашли и она  никогда не свидетельствовала и не вспоминала о Холокосте и своём спасении.  Невольно возник вопрос, а того ли человека они искали, ведь Леи Боткер не было после ноября 1941 года, она осталась во рву, в с. Сосенки. Была Кристина Новаковская, ее и надо было искать.

Звание Праведник мира присваивается при соответствии 5 критериев главным,  из которых свидетельства тех, кому оказана помощь или НАЛИЧИЕ ПОДХОДЯЩИХ ДОКУМЕНТОВ, ПОДТВЕРЖДАЮЩИХ ФАКТ СПАСЕНИЯ И ЕГО ОБСТОЯТЕЛЬСТВА. Лея не подтвердила факт своего спасения моей мамой по каким-то своим соображениям, такое тоже в жизни происходит и это её право и личная ответственность. Изучив все материалы я поняла почему она и её супруг так поступили. В то время не было интернета и освещения этих событий в прессе  и никто не собирался оспаривать придуманные ими легенды. Единственное-идентифицировать безликое «ЧУДО»  Мамины письма с подробным описанием этих событий,  видео – интервью и заявлением Л.Горелой  пролежали в организации с 90 годов…

В настоящее время я представила   в организацию Яд Вашем полное личное расследование, со всеми документами и подробной информацией своего поиска, но поняла, что  главное для Специальной комиссии- это признание спасённой, которого – НЕТ. Я им писала, что у нас уникальный случай для Холокоста, представила все документы и материалы своего расследования,  но все мои призывы оказались тщетны. Мои последующие письма будет ли расследоваться мамино дело № 9907 остаются без ответа, что вызывает большое удивление для репутации такой организации.  Мне повезло, что Лея оказалась публичным человеком и я смогла проследить всю её жизнь, которая продолжилась в её детях, внуках, правнуках. И это все благодаря какому-то “ЧУДУ”.

 

Посмертно Праведнику мира вручается медаль, на которой написано: “Спасая одну жизнь, Ты тем самым спасаешь весь мир.”Моя мама, заслужила получить эту награду, но УВЫ…

Когда мама спасала Лею, вопреки здравому смыслу и, невзирая ни на что, естественно, не думала, что этот поступок будет иметь такое  “БУРНОЕ”  продолжение.

 

Сын   посетил музей Холокоста и смотрел  мамину «Орел Хистори» -видео на большом экране. И теперь  этот диск есть в нашей семье. Я набрала мамины письма на компьютере и всё это будет передано детям и внукам. Мы, когда читали мамины письма в рукописи, то слёзы были на глазах, словно пообщались с мамой. Какие у нас с ней были прекрасные отношения!!!  Удивительно редкий, душевный, умный человек!!! Я горжусь тем, что мы с ней прожили в добре и согласии. Когда снесли наш частный дом мы получили две квартиры на одной площадке и, в первую очередь, сделали ремонт маме. Паркет,импортная сантехника,очень красивая мебель. Жила в красоте и чистоте. Никогда не имела никаких льгот и субсидий и получала минимальную пенсию. Мы полностью её содержали, лечили, кормили и наслаждались каждым днём общения с ней. Мама была очень образована: в совершенстве знала три языка польский,немецкий и чешский.К ней тянулись люди их притягивала какая-то невиданная сила как к роднику, из которого можно было черпать и черпать благодатную влагу!

Мама очень много читала и знала, великолепно шила, вязала и готовила. Прошло шесть лет, как её  нет с нами. Все её сверстники ушли в небытие, а у меня, в книге старинных рецептов, написанных её рукой сохранились:( Фаршированная рыба т. Любы фаршмак и жаркое по еврейски т. Цили ) Как мастерски и вкусно она готовила эти блюда для нас, всегда рассказывая истории о тёплых отношениях и крепкой дружбе с теми ,кто шагнул дорогой в АД…  С ней можно было говорить на любые темы и никогда не вызывала никакого негатива. Море добра!!! Она прожила очень интересную жизнь и я ей очень благодарна за то, что она мне много рассказывала о себе и своих пра…пра… Благодаря чему  я  знаю свои корни и свой род, тоже очень интересный!

 

В мире ничего не происходит случайно. Почему так произошло, что эта история времён Холокоста  в таком звучании открылась мне через 75 лет.         Несправедливое её завершение или правда жизни имеет высокую нравственную силу и требует всё довести до логического  конца. Когда я ознакомилась с мамиными письмами с подробным описанием событий тех лет я постоянно задавала себе вопрос и всем своим родным и близким: « Смогла бы я, подвергая смертельной опасности всю свою семью, самых дорогих в мире людей , сделать подобный поступок, чтобы спасти еврейскую девушку ???» В ответ….…. А мама сделала это вопреки здравому смыслу  и невзирая ни на что. Ей было 19 лет. Целью моей поисковой работы было достучаться до отдела Праведников в Яд Вашем, чтобы  заслуженная награда, наконец,  НАШЛА СВОЕГО ГЕРОЯ!  

 

Алла Подоляка (Левченко) 26.04.2017г.