Москва – Савелово

Савелово, кто не знает, это район Кимр на правой стороне Волги. Ну что сказать про Савелово? На этой железнодорожной станции Октябрьской железной дороги заканчивается «электрификация всей страны» и далее «короткие» поезда идут в сторону Углича на керосиновой тяге. На площади возле вокзала, как и в большинстве провинциальных городков, словно черти горох молотили – рытвины, колдобины здесь прекрасно себя чувствовали десятки и десятки лет.
По этой причине, москвичи, едущие через Кимры на дачу, в том числе и я, вспоминали чертей регулярно, а так же самих кимряков недобрым словом: ну если власти не чешутся, взяли бы да устроили субботник. Ну, разве не стыдно жить в такой… яме? Но нет.
И нашелся только один столичный гражданин, а если честно лично я, который решил покончить с безобразием. Я написал губернатору Тверской губернии. Мол, повез иностранцев к себе на дачу на электричке, они увидели привокзальную площадь Савелово и ржали над нами, русскими, всю последующую дорогу и даже на следующий день. Позор? Еще какой. И сделал приписку-де, копию письма и цитаты моих иностранных приятелей я отправил в администрацию президента. И что вы думаете? Ответ от руководства Тверской губернии пришел почти незамедлительно. Заместитель губернатора меня уведомил, что привокзальная площадь в Савелово принадлежит РЖД и уже скоро начнутся работы по ее благоустройству. Работы действительно начались – площадь перерыли вдоль и поперек и теперь там почти непроходимые «болота» и когда они превратятся в благоустроенную гладь, непонятно. Но подвижки со стороны РЖД всё же есть – захолустная станция превратилась в крупный железнодорожный узел с множеством новых путей. Теперь там регулярно стоят десятки составов с топливом, мазутом и еще бог знает с чем, а вдоль путей поставили огромный композитный забор с эмблемой РЖД.
И все же очень хочется, чтобы настал тот день, когда приедешь на электричке в Савелово и улыбнешься – да, это здорово, теперь не стыдно за Россию перед «буржуями».
Про них я, конечно, губернатору насочинял, но ведь у нас ничего не добьешься без «пробивного» письма. Только письма уважают и боятся чиновники, ведь на них они обязаны отвечать и принимать хоть какие-то меры, пусть для видимости. Таким же образом, признаться, я еще учась в университете, выбил у властей одного района асфальтовую дорогу до какой-то захолустной деревни, представившись старым членом РСДРП(б) и, кажется, ветераном Первой мировой. Просила меня за свою столетнюю подругу, живущую в том захолустье, бывшая теща. Та теща, слава богу, с моего горизонта пропала, так как я женился в третий раз, а что с дорогой не знаю, возможно, снова нужно писать местному губернатору от имени почетного члена «Едра» или школьного товарища президента.
К чему я это все? Ах, да. Я ведь упомянул, что езжу на дачу на электричке через Кимры. Иногда, правда, когда машина нужна супруге. Второе авто покупать смысла нет. Во-первых, на огороженной стоянке у дама семье положено только одно парковочное место, во-вторых, мне до телецентра Останкино, где я, можно сказать, родился и вырос, всего 20 минут на электробусе без пробок и головной боли. Не надо ломать голову, где оставить машину.
Так вот, в один из летних дней я вошел на Савеловском вокзале в утреннюю электричку. Взгромоздил спортивную сумку с консервами и сырокопченой колбасой на полку – на даче, что в деревне за Волгой, магазинов нет – достал «Аргументы» и углубился в чтение о событиях на Востоке Украины. Тема эта обрыдла до корней волос, но стоит только на нее натолкнуться, она удерживает словно магнитом. И вновь в душе поднимается волна гнева — ну какого, спрашивается, черта большевики раздарили русские земли?! Из-за их легкомыслия, мягко говоря, до сих пор льется кровь.…А многие обыватели так до сих пор и не понимают, почему развалился Союз. Мол, происки империалистов. Ну да…Крепкий, хороший дом от ветра не падает и из него не разбегаются как из чумного барака.
Перевернув страницу, я попытался настроиться на космическую волну. Дмитрий Рогозин – руководитель Роскосмоса, с которым мы учились на одном курсе, давал интервью по поводу модуля «Наука», у которого после стыковки неожиданно включились двигатели, и тем самым была потеряна ориентация в пространстве Международной космической станции. И опять тяжелый адреналин в кровь – ну, зачем нужно было отправлять на орбиту этот хоть и модернизированный металлолом, которому уже больше четверти века? Ведь предупреждали Рогозина, что проблем не оберемся, на модуле какие-то неустранимые проблемы с топливной системой. Эх, Дмитрий Олегович, яркого тебе света всех ближних и дальних галактик на твоем расстрельном месте.
Я тяжело вздохнул и отложил газету на свободное переднее сиденье.
«Сотрудники охраны, немедленно пройдите во второй вагон», – раздался по радио голос машиниста.
Мимом меня, а я обычно езжу в десятом вагоне, не торопясь, прошли двое охранников. Один высокий увольнеобразный, с длинными слипшимися волосами, свисающими чуть ли не до колен руками. Второй тоже нестриженый, но седовласый, немного выше, нежели ремень на плотном животе увальня. Форма коротышке была явно не по размеру. Я еще удивился, как он умудряется не падать, наступая себе на брючины.
Вот это охрана, ухмыльнулся я. Переодень их в обычную «гражданку» и решишь, что парочка только из пивной. А ночью встретишь в темном переулке, сразу все свои земные грехи вспомнишь.
Но, возможно, я чересчур предвзято думаю об охранниках, осадил я себя. Недавно меня «повязали» в крупном супермаркете якобы за неоплаченный товар. Там кассы-терминалы самообслуживания поставили, в которых сходу не разобраться, да и ошибки они часто выдают. Вот я и оплошал, чек не проверил. За пару неоплаченных пакетиков сухой каши, что беру кошке на дачу и флакона Тройного одеколона, которым мажу плинтуса в загородном доме, чтобы мыши не бегали (помогает классно), пришлось перенести унизительную процедуру с добровольно-принудительным осмотром карманов. Не хочешь карманы показывать, жди несколько часов полицию, а там протокол, да еще в криминальную хронику ни за что попадешь. А журналисты, кому как не мне это знать, разбираться долго не будут, нам ведь жареного подавай. Вот и настрочат, что Феликс Бабочкин попался на краже копеечной каши. Позора не оберешься. Словом, унизила меня тогда охрана магазина по полной программе. Я, конечно, настрочил жалобы, куда только можно, но пока, ни ответа, ни привета. В суд же подавать бессмысленно, к сожалению, я не записал на телефон беседу с охранниками.
Итак, те двое блюстителей порядка в электричке прошли мимо меня, а минут через десять, когда я углубился в благостное чтение про открытие новых экзопланет в созвездии Змеи, они вернулись. Оба несли пакеты с румяными, аппетитными грушами. Длинный держал пакет подмышкой, коротышка тащил обеими руками на груди.
Вот как, – укоризненно вздохнул я, – времени даром не теряют. Такие груши обычно носит по вагонам толстая цыганка, вероятно из Савелово, их там полно, и продает по сто рублей. Конфисковали что ли «за торговлю в неположенном месте»?
Не прошло и пяти минут, как машинист снова попросил охрану «срочно пройти во второй вагон».
Интересно, чем на этот раз они отоварятся? Однако, когда «Чип и Дейл» появились в моем десятом вагоне, я даже рот раскрыл от удивления.
У увальня под правым глазом светился фиолетовый синяк. Коротышка прижимал носовой платок к расцарапанному подбородку. Глаза у обоих были на выкате, как у вареных раков. Видать, битва случилась нешуточная, с кем же они схлестнулись? То груши, то синяки.
Не успели охранники скрыться в дверях соседнего вагона – я естественно, провожал их взглядом – как снова ожил громкоговоритель: «Сотрудникам охраны срочно пройти во второй вагон».
Да что, черт возьми, там происходит? Я не мог сдержать своё профессиональное любопытство.
Снял сумку с полки и пошел следом за парочкой. Восьмой вагон, седьмой, шестой. Я держался от охранников метрах в десяти. На повороте электричку качнуло и я не удержавшись, приземлился на пустое сиденье рядом со старушкой в вязаном коричневом платке на плечах и газовой, узорчатой косынке. Вероятно, задел ее сумкой, потому что она ехидно произнесла: «Не умеешь пить, не пей да еще с утра». К моему стыду, я даже не извинился, так был занят мыслями о втором вагоне.
Окинув бабку, вероятно, диким взглядом, потому что она съежилась, я двинулся дальше. Распахнув двери второго вагона, я застыл на месте. Весь вагон был забит цыганами, они громко разговаривали, смеялись, кто-то пел. Ехал, кажется, целый табор. Я такого еще никогда не видел.
Длинный охранник вытянулся во весь рост и громко, словно говорил в рупор, произнес:
-Тихо, граждане, вы в электропоезде не одни. Второй раз вас предупреждаем вести себя культурно или на ближайшей станции вызовем наряд полиции.
Цыгане на него, казалось, не обратили внимания. Полная тетка подняла полиэтиленовый мешочек с фруктами:
-Зачем сердишься, красивый! Возьми лучше ещё грушок. Детей угостишь, жену-красавицу угостишь, сам угостишься, все довольны будут.
-Уже угостился, – ответил хмуро увалень.
В диалог вступил седой:
-Поймите, мы должны обеспечивать в электричке порядок, а вы нарушаете.
Я приблизился к охранникам, уцепился за ручку сиденья, чтобы снова на кого-нибудь не свалиться.
-Что нарушаем, когда нарушаем?- подал голос пожилой, черноволосый рома с пышными, закрученными на кончиках усами. – Свататься едем, невеста Вита красавица, жених Алмас красавец, счастливо жить будут.
Он достал из большой сумки ветку, кажется, березовую. украшенную европейскими и американскими купюрами, золотыми кольцами, сережками и еще бог знает чем.
-Женщины каравай испекли, покажи, Гита.
-Не надо, – остановил цыгана высокий охранник, на бейджике которого я разглядел имя Виктор. Второго звали Николай.
Коля и Витя были явно шокированы цыганским «сватовским подарком». Такого количества валюты они явно никогда не видели. Да и я, признаться, был очень удивлен. С такими ценностями и в электричке. Вероятно, машин на всех не хватило, неубедительно ответил я сам себе.
-Это они вам, что ль, лица попортили? – спросил я Витю.
-Да нет, ответил за приятеля Коля, – эти просто шумят, пассажиров пугают, машинист два раза через вагон проходил и два раза нас вызывал.
-Вкусные груши?
Длинный резко на меня обернулся, прищурился:
-А ты кто такой, чтобы вопросы задавать?
-Да никто, просто пассажир.
-Ну, вот и едьте культурно. А то вопросы задает.
-Груши с виду аппетитные, а по вкусу так себе, – ответил седой, оказавшийся более благодушным. – Не взяли бы, да разве от них отмашешься. А царапины.… Это в первом вагоне. Торгаш один разбуянился, на пассажирку набросился, пришлось укорот давать.
-Это как?
-Больно ты любопытный, парень, – опять недовольно бросил мне Витя.
-Да ладно, – Коля махнул рукой. – Почему человеку не рассказать, коль интересуется, может он журналист.
-Вы бы лучше в экстрасенсы шли, – посоветовал я, удивленный тем, что охранник попал в точку.
-А то, – ухмыльнулся Коля. – Долго живу, много и многих видел. В полиции…тьфу, в милиции всю жизнь проработал. Сначала опером, потом старшим опером.…У вас, журналюг, физиономии наглые, хитрые и взгляды такие нехорошие, как у ведьмаков. Ладно. Короче, торгаш носил по вагонам женские курточки, блузки, жакетки, рубашки. Его подозвала бабуся. С виду такая тихая, сухонькая. Попросила показать блузку. Торговец принялся раскрывать пакеты. Но бабке то эта не та, то другая. Причем, меряет и бросает в кучу рядом с собой. Так намерила штук десять и заявляет коробейнику, мол, ничего не подошло.
Продолжил рассказывать Витя:
-Ну, торгаш, конечно, обиделся, говорит старухе: тогда помогай мне обратно вещи складывать и упаковывать. Бабка отказалась и послала его куда подальше и ушла из первого во второй вагон. Торговец за ней. Там перебранка переросла в потасовку, причем первой, как рассказали цыгане, съездила продавцу по уху именно старушка – божий одуванчик.
Далее охранники стали говорить наперебой из чего я понял, что ромы в драку не вмешивались, связались с машинистами, а те вызвали во второй вагон охрану. Но даже при виде мужиков в форме бабуля не угомонилась, набросилась на Витю с Колей.
-Как мегера прыгнула, – Витя осторожно потрогал синяк под глазом, Коля поводил расцарапанным подбородком. – Мы от нее еле отмахивались.
– Ну, надо же, не бабка, а боец без правил,- сказал я.
-Именно,- подтверди Коля. – Отвечать же ей кулаками не будешь, еще рассыплется, привлекут к ответственности. Все же на остановке удалось ее на платформу вытолкать, за ней выскочил торгаш. А она, хитрая, кажется, в восьмой вагон снова заскочила. Коробейник не успел.
-В шерстяном платке и косынке? – спросил я.
Охранники кивнули.
-Бабуля ваша в шестом, я ее слегка сумкой задел.
– В шестом? Лучше бы ты её вообще придавил. Ну и черт с ней, пусть едет. Полицию вызывать себе дороже. Да еще в криминальную сводку попадешь.
-Вот-вот, – подтвердил я, вспомнив свои «приключения» в супермаркете, – сводка самая опасная штука, потом не отмоешься.
-Так это вы, корреспондентики, сводки криминальные сочиняете, – зло глянул на меня Витя со своих высот. – Взять бы вас всех и под каток.
-Может, я и не журналист вовсе.
-Ага, ври, – ответил Коля.- У быка рога, у журналистов клеймо на лбу светящееся, не ошибешься. Вона у тебя переливает.
-Говорю же, тебе надо в экстрасенсы идти, особняк на Майями купишь, а ты по электричкам со старухами машешься.
Коля махнул рукой:
-Какое Майями, чего я там не видал…мне бы…
Чего нужно было Коле, я так и не услышал, так как к нам подошел интеллигентный мужчина в шляпе, больших позолоченных очках, с замшевым портфелем на двух застежках. По виду мелкий чиновник, иначе бы не катался на электричках. Он снял шляпу, вытер носовым платком покатый лоб, который простирался, чуть ли не до макушки. Вокруг нее торчали жидкие рыжие кустики.
– Я еду с самого вокзала, – начал он стеснительно и сразу заметил…
-Что вы заметили? – перебил его Витя. – Десять рублей под сиденьем или красивую женщину?
Витя взглянул на меня, вероятно, ему хотелось блеснуть перед журналистом своим остроумием.
Чиновник поморщился, словно надкусил лимон:
-Не перебивайте, пожалуйста, а то я сбиваюсь. Так вот я еще на вокзале заметил, что в 11 вагоне на полке для вещей стоит какая-то большая картонная коробка. И никто к ней не подходит. Может, конечно, кто забыл, а может…
Мужчина облизал губы:
-Может там…бомба. – Слово «бомба» он произнес шепотом. – В мире ведь неспокойно.
Прошли в 11 вагон. На полке действительно стояла картонная коробка, в которых обычно продают бытовые приборы.
Витя сделал осторожный шаг к коробке, прислушался.
-Кажется, там что-то шумит.
-Наверное, часовой механизм, – сдавленным голосом произнес чиновник.
-Какой еще механизм? – Коля взглянул на него исподлобья и замер. – Хм, а вдруг…
-Надо срочно людей из вагона эвакуировать, – посоветовал чиновник, – И из поезда тоже. Коробка большая, в нее килограммов двадцать пластида или гексогена могло войти.
-Умный, да? – сказал Витя и затоптался, не зная, что предпринять.
Честно говоря, мне тоже стало не по себе. Хотелось немедленно уйти, но я себя сдерживал: всё же неприлично убегать, да и потом, может, в коробке и не бомба вовсе.
Однако коротышка велел пассажирам перейти в передний, а не в задний вагон. Коля мне объяснил: если рванет, то те, кто окажутся впереди состава, будут в безопасности. Отцепившийся же от взрыва хвост еще неизвестно как себя поведет. Объяснения показались мне, мягко говоря, странными и неубедительными. Коля вызвал по рации машиниста, сообщил по телефону в полицию.
Меня «команда покинуть вагон» вроде как не касалась. Вероятно, Витя и теперь хотел, чтобы журналист видел его «грамотные действия» и потом об этом написал. Остался и чиновник, про него, кажется, охранники забыли.
Прибежал машинист, взглянул на коробку.
-Там что-то тикает, – сказал ему Коля.
-Точно тикает? – облизав губы, переспросил машинист.
Коля не говорил про «тиканье», но теперь он уверен в часовом механизме, понял я. Так бывает в экстремальной ситуации, мозг рисует самые крайние картины, чтобы побудить хозяина «вовремя сделать ноги».
Станция оказалась рядом. Электропоезд несколько раз лихорадочно дернулся и застыл у перрона. В вагон вошли трое высоких росгвардейцев. Один держал на поводке немецкую овчарку. Следом появились двое в штатском с небольшими чемоданчиками.
-Почему пассажиры в вагоне? – грозно спросил, видимо, старший.
Собака обнюхала меня, потом чиновника, который прикрылся от нее портфелем.
-Нюхай, Мальвина, нюхай, – поощрил ее росгвардеец.
Хм, Мальвина. Оригинально, отметил я. Хотя облезлая, видно в годах собака, меньше всего походила на чистенькую, опрятную красавицу из «Буратино».
Мальвина принюхалась, двинулась к полке с «бомбой». И тут коробка зашевелилась.
-Сейчас рванет, – обреченно сказал чиновник.
-Все назад! – крикнул Витя.
Однако не рвануло. Ожившая коробка, качнулась раз, два и упала. Из нее стремглав, врассыпную, бросились пять или шесть серо-полосатых котят.
-Вот вам и бомба, – сказал кинолог, недобро взглянув на Колю. – Кто-то просто таким образом захотел избавиться он ненужного дома выводка.
Коля показал чиновнику кулак.
-Вы напрасно мне угрожаете, – вскинулся тот. – Везде и всюду говорят о бдительности, вот я ее и проявил. Мне поощрение полагается, а вы грозитесь. И почему вы, охранники, сами проморгали бесхозную коробку, а?
– А чиновник прав, – сказал я.- Ведь проморгали.
-Это кто? – Кинолог кивнул на меня.
-Журналист, – ответил Коля. – Всюду нос свой сует.
-Да, носы у корреспондентов круче, чем у собак,- согласился кинолог.
На это ни у Коли, ни у Вити не нашлось что сказать. Они пошли с росгвардейцами и машинистом составлять протокол, ведь вызов то был.
Чиновник куда-то пропал, а я попытался отыскать взглядом разбежавшихся котят. Но те от испуга забились под сиденья, так что ни одного хвоста я так и не увидел.
До Савелово было еще две остановки.