Москва-Савелово

Москва – Савелово

Савелово, кто не знает, это район Кимр на правой стороне Волги. Ну что сказать про Савелово? На этой железнодорожной станции Октябрьской железной дороги заканчивается «электрификация всей страны» и далее «короткие» поезда идут в сторону Углича на керосиновой тяге. На площади возле вокзала, как и в большинстве провинциальных городков, словно черти горох молотили – рытвины, колдобины здесь прекрасно себя чувствовали десятки и десятки лет.
По этой причине, москвичи, едущие через Кимры на дачу, в том числе и я, вспоминали чертей регулярно, а так же самих кимряков недобрым словом: ну если власти не чешутся, взяли бы да устроили субботник. Ну, разве не стыдно жить в такой… яме? Но нет.
И нашелся только один столичный гражданин, а если честно лично я, который решил покончить с безобразием. Я написал губернатору Тверской губернии. Мол, повез иностранцев к себе на дачу на электричке, они увидели привокзальную площадь Савелово и ржали над нами, русскими, всю последующую дорогу и даже на следующий день. Позор? Еще какой. И сделал приписку-де, копию письма и цитаты моих иностранных приятелей я отправил в администрацию президента. И что вы думаете? Ответ от руководства Тверской губернии пришел почти незамедлительно. Заместитель губернатора меня уведомил, что привокзальная площадь в Савелово принадлежит РЖД и уже скоро начнутся работы по ее благоустройству. Работы действительно начались – площадь перерыли вдоль и поперек и теперь там почти непроходимые «болота» и когда они превратятся в благоустроенную гладь, непонятно. Но подвижки со стороны РЖД всё же есть – захолустная станция превратилась в крупный железнодорожный узел с множеством новых путей. Теперь там регулярно стоят десятки составов с топливом, мазутом и еще бог знает с чем, а вдоль путей поставили огромный композитный забор с эмблемой РЖД.
И все же очень хочется, чтобы настал тот день, когда приедешь на электричке в Савелово и улыбнешься – да, это здорово, теперь не стыдно за Россию перед «буржуями».
Про них я, конечно, губернатору насочинял, но ведь у нас ничего не добьешься без «пробивного» письма. Только письма уважают и боятся чиновники, ведь на них они обязаны отвечать и принимать хоть какие-то меры, пусть для видимости. Таким же образом, признаться, я еще учась в университете, выбил у властей одного района асфальтовую дорогу до какой-то захолустной деревни, представившись старым членом РСДРП(б) и, кажется, ветераном Первой мировой. Просила меня за свою столетнюю подругу, живущую в том захолустье, бывшая теща. Та теща, слава богу, с моего горизонта пропала, так как я женился в третий раз, а что с дорогой не знаю, возможно, снова нужно писать местному губернатору от имени почетного члена «Едра» или школьного товарища президента.
К чему я это все? Ах, да. Я ведь упомянул, что езжу на дачу на электричке через Кимры. Иногда, правда, когда машина нужна супруге. Второе авто покупать смысла нет. Во-первых, на огороженной стоянке у дама семье положено только одно парковочное место, во-вторых, мне до телецентра Останкино, где я, можно сказать, родился и вырос, всего 20 минут на электробусе без пробок и головной боли. Не надо ломать голову, где оставить машину.
Так вот, в один из летних дней я вошел на Савеловском вокзале в утреннюю электричку. Взгромоздил спортивную сумку с консервами и сырокопченой колбасой на полку – на даче, что в деревне за Волгой, магазинов нет – достал «Аргументы» и углубился в чтение о событиях на Востоке Украины. Тема эта обрыдла до корней волос, но стоит только на нее натолкнуться, она удерживает словно магнитом. И вновь в душе поднимается волна гнева — ну какого, спрашивается, черта большевики раздарили русские земли?! Из-за их легкомыслия, мягко говоря, до сих пор льется кровь.…А многие обыватели так до сих пор и не понимают, почему развалился Союз. Мол, происки империалистов. Ну да…Крепкий, хороший дом от ветра не падает и из него не разбегаются как из чумного барака.
Перевернув страницу, я попытался настроиться на космическую волну. Дмитрий Рогозин – руководитель Роскосмоса, с которым мы учились на одном курсе, давал интервью по поводу модуля «Наука», у которого после стыковки неожиданно включились двигатели, и тем самым была потеряна ориентация в пространстве Международной космической станции. И опять тяжелый адреналин в кровь – ну, зачем нужно было отправлять на орбиту этот хоть и модернизированный металлолом, которому уже больше четверти века? Ведь предупреждали Рогозина, что проблем не оберемся, на модуле какие-то неустранимые проблемы с топливной системой. Эх, Дмитрий Олегович, яркого тебе света всех ближних и дальних галактик на твоем расстрельном месте.
Я тяжело вздохнул и отложил газету на свободное переднее сиденье.
«Сотрудники охраны, немедленно пройдите во второй вагон», – раздался по радио голос машиниста.
Мимом меня, а я обычно езжу в десятом вагоне, не торопясь, прошли двое охранников. Один высокий увольнеобразный, с длинными слипшимися волосами, свисающими чуть ли не до колен руками. Второй тоже нестриженый, но седовласый, немного выше, нежели ремень на плотном животе увальня. Форма коротышке была явно не по размеру. Я еще удивился, как он умудряется не падать, наступая себе на брючины.
Вот это охрана, ухмыльнулся я. Переодень их в обычную «гражданку» и решишь, что парочка только из пивной. А ночью встретишь в темном переулке, сразу все свои земные грехи вспомнишь.
Но, возможно, я чересчур предвзято думаю об охранниках, осадил я себя. Недавно меня «повязали» в крупном супермаркете якобы за неоплаченный товар. Там кассы-терминалы самообслуживания поставили, в которых сходу не разобраться, да и ошибки они часто выдают. Вот я и оплошал, чек не проверил. За пару неоплаченных пакетиков сухой каши, что беру кошке на дачу и флакона Тройного одеколона, которым мажу плинтуса в загородном доме, чтобы мыши не бегали (помогает классно), пришлось перенести унизительную процедуру с добровольно-принудительным осмотром карманов. Не хочешь карманы показывать, жди несколько часов полицию, а там протокол, да еще в криминальную хронику ни за что попадешь. А журналисты, кому как не мне это знать, разбираться долго не будут, нам ведь жареного подавай. Вот и настрочат, что Феликс Бабочкин попался на краже копеечной каши. Позора не оберешься. Словом, унизила меня тогда охрана магазина по полной программе. Я, конечно, настрочил жалобы, куда только можно, но пока, ни ответа, ни привета. В суд же подавать бессмысленно, к сожалению, я не записал на телефон беседу с охранниками.
Итак, те двое блюстителей порядка в электричке прошли мимо меня, а минут через десять, когда я углубился в благостное чтение про открытие новых экзопланет в созвездии Змеи, они вернулись. Оба несли пакеты с румяными, аппетитными грушами. Длинный держал пакет подмышкой, коротышка тащил обеими руками на груди.
Вот как, – укоризненно вздохнул я, – времени даром не теряют. Такие груши обычно носит по вагонам толстая цыганка, вероятно из Савелово, их там полно, и продает по сто рублей. Конфисковали что ли «за торговлю в неположенном месте»?
Не прошло и пяти минут, как машинист снова попросил охрану «срочно пройти во второй вагон».
Интересно, чем на этот раз они отоварятся? Однако, когда «Чип и Дейл» появились в моем десятом вагоне, я даже рот раскрыл от удивления.
У увальня под правым глазом светился фиолетовый синяк. Коротышка прижимал носовой платок к расцарапанному подбородку. Глаза у обоих были на выкате, как у вареных раков. Видать, битва случилась нешуточная, с кем же они схлестнулись? То груши, то синяки.
Не успели охранники скрыться в дверях соседнего вагона – я естественно, провожал их взглядом – как снова ожил громкоговоритель: «Сотрудникам охраны срочно пройти во второй вагон».
Да что, черт возьми, там происходит? Я не мог сдержать своё профессиональное любопытство.
Снял сумку с полки и пошел следом за парочкой. Восьмой вагон, седьмой, шестой. Я держался от охранников метрах в десяти. На повороте электричку качнуло и я не удержавшись, приземлился на пустое сиденье рядом со старушкой в вязаном коричневом платке на плечах и газовой, узорчатой косынке. Вероятно, задел ее сумкой, потому что она ехидно произнесла: «Не умеешь пить, не пей да еще с утра». К моему стыду, я даже не извинился, так был занят мыслями о втором вагоне.
Окинув бабку, вероятно, диким взглядом, потому что она съежилась, я двинулся дальше. Распахнув двери второго вагона, я застыл на месте. Весь вагон был забит цыганами, они громко разговаривали, смеялись, кто-то пел. Ехал, кажется, целый табор. Я такого еще никогда не видел.
Длинный охранник вытянулся во весь рост и громко, словно говорил в рупор, произнес:
-Тихо, граждане, вы в электропоезде не одни. Второй раз вас предупреждаем вести себя культурно или на ближайшей станции вызовем наряд полиции.
Цыгане на него, казалось, не обратили внимания. Полная тетка подняла полиэтиленовый мешочек с фруктами:
-Зачем сердишься, красивый! Возьми лучше ещё грушок. Детей угостишь, жену-красавицу угостишь, сам угостишься, все довольны будут.
-Уже угостился, – ответил хмуро увалень.
В диалог вступил седой:
-Поймите, мы должны обеспечивать в электричке порядок, а вы нарушаете.
Я приблизился к охранникам, уцепился за ручку сиденья, чтобы снова на кого-нибудь не свалиться.
-Что нарушаем, когда нарушаем?- подал голос пожилой, черноволосый рома с пышными, закрученными на кончиках усами. – Свататься едем, невеста Вита красавица, жених Алмас красавец, счастливо жить будут.
Он достал из большой сумки ветку, кажется, березовую. украшенную европейскими и американскими купюрами, золотыми кольцами, сережками и еще бог знает чем.
-Женщины каравай испекли, покажи, Гита.
-Не надо, – остановил цыгана высокий охранник, на бейджике которого я разглядел имя Виктор. Второго звали Николай.
Коля и Витя были явно шокированы цыганским «сватовским подарком». Такого количества валюты они явно никогда не видели. Да и я, признаться, был очень удивлен. С такими ценностями и в электричке. Вероятно, машин на всех не хватило, неубедительно ответил я сам себе.
-Это они вам, что ль, лица попортили? – спросил я Витю.
-Да нет, ответил за приятеля Коля, – эти просто шумят, пассажиров пугают, машинист два раза через вагон проходил и два раза нас вызывал.
-Вкусные груши?
Длинный резко на меня обернулся, прищурился:
-А ты кто такой, чтобы вопросы задавать?
-Да никто, просто пассажир.
-Ну, вот и едьте культурно. А то вопросы задает.
-Груши с виду аппетитные, а по вкусу так себе, – ответил седой, оказавшийся более благодушным. – Не взяли бы, да разве от них отмашешься. А царапины.… Это в первом вагоне. Торгаш один разбуянился, на пассажирку набросился, пришлось укорот давать.
-Это как?
-Больно ты любопытный, парень, – опять недовольно бросил мне Витя.
-Да ладно, – Коля махнул рукой. – Почему человеку не рассказать, коль интересуется, может он журналист.
-Вы бы лучше в экстрасенсы шли, – посоветовал я, удивленный тем, что охранник попал в точку.
-А то, – ухмыльнулся Коля. – Долго живу, много и многих видел. В полиции…тьфу, в милиции всю жизнь проработал. Сначала опером, потом старшим опером.…У вас, журналюг, физиономии наглые, хитрые и взгляды такие нехорошие, как у ведьмаков. Ладно. Короче, торгаш носил по вагонам женские курточки, блузки, жакетки, рубашки. Его подозвала бабуся. С виду такая тихая, сухонькая. Попросила показать блузку. Торговец принялся раскрывать пакеты. Но бабке то эта не та, то другая. Причем, меряет и бросает в кучу рядом с собой. Так намерила штук десять и заявляет коробейнику, мол, ничего не подошло.
Продолжил рассказывать Витя:
-Ну, торгаш, конечно, обиделся, говорит старухе: тогда помогай мне обратно вещи складывать и упаковывать. Бабка отказалась и послала его куда подальше и ушла из первого во второй вагон. Торговец за ней. Там перебранка переросла в потасовку, причем первой, как рассказали цыгане, съездила продавцу по уху именно старушка – божий одуванчик.
Далее охранники стали говорить наперебой из чего я понял, что ромы в драку не вмешивались, связались с машинистами, а те вызвали во второй вагон охрану. Но даже при виде мужиков в форме бабуля не угомонилась, набросилась на Витю с Колей.
-Как мегера прыгнула, – Витя осторожно потрогал синяк под глазом, Коля поводил расцарапанным подбородком. – Мы от нее еле отмахивались.
– Ну, надо же, не бабка, а боец без правил,- сказал я.
-Именно,- подтверди Коля. – Отвечать же ей кулаками не будешь, еще рассыплется, привлекут к ответственности. Все же на остановке удалось ее на платформу вытолкать, за ней выскочил торгаш. А она, хитрая, кажется, в восьмой вагон снова заскочила. Коробейник не успел.
-В шерстяном платке и косынке? – спросил я.
Охранники кивнули.
-Бабуля ваша в шестом, я ее слегка сумкой задел.
– В шестом? Лучше бы ты её вообще придавил. Ну и черт с ней, пусть едет. Полицию вызывать себе дороже. Да еще в криминальную сводку попадешь.
-Вот-вот, – подтвердил я, вспомнив свои «приключения» в супермаркете, – сводка самая опасная штука, потом не отмоешься.
-Так это вы, корреспондентики, сводки криминальные сочиняете, – зло глянул на меня Витя со своих высот. – Взять бы вас всех и под каток.
-Может, я и не журналист вовсе.
-Ага, ври, – ответил Коля.- У быка рога, у журналистов клеймо на лбу светящееся, не ошибешься. Вона у тебя переливает.
-Говорю же, тебе надо в экстрасенсы идти, особняк на Майями купишь, а ты по электричкам со старухами машешься.
Коля махнул рукой:
-Какое Майями, чего я там не видал…мне бы…
Чего нужно было Коле, я так и не услышал, так как к нам подошел интеллигентный мужчина в шляпе, больших позолоченных очках, с замшевым портфелем на двух застежках. По виду мелкий чиновник, иначе бы не катался на электричках. Он снял шляпу, вытер носовым платком покатый лоб, который простирался, чуть ли не до макушки. Вокруг нее торчали жидкие рыжие кустики.
– Я еду с самого вокзала, – начал он стеснительно и сразу заметил…
-Что вы заметили? – перебил его Витя. – Десять рублей под сиденьем или красивую женщину?
Витя взглянул на меня, вероятно, ему хотелось блеснуть перед журналистом своим остроумием.
Чиновник поморщился, словно надкусил лимон:
-Не перебивайте, пожалуйста, а то я сбиваюсь. Так вот я еще на вокзале заметил, что в 11 вагоне на полке для вещей стоит какая-то большая картонная коробка. И никто к ней не подходит. Может, конечно, кто забыл, а может…
Мужчина облизал губы:
-Может там…бомба. – Слово «бомба» он произнес шепотом. – В мире ведь неспокойно.
Прошли в 11 вагон. На полке действительно стояла картонная коробка, в которых обычно продают бытовые приборы.
Витя сделал осторожный шаг к коробке, прислушался.
-Кажется, там что-то шумит.
-Наверное, часовой механизм, – сдавленным голосом произнес чиновник.
-Какой еще механизм? – Коля взглянул на него исподлобья и замер. – Хм, а вдруг…
-Надо срочно людей из вагона эвакуировать, – посоветовал чиновник, – И из поезда тоже. Коробка большая, в нее килограммов двадцать пластида или гексогена могло войти.
-Умный, да? – сказал Витя и затоптался, не зная, что предпринять.
Честно говоря, мне тоже стало не по себе. Хотелось немедленно уйти, но я себя сдерживал: всё же неприлично убегать, да и потом, может, в коробке и не бомба вовсе.
Однако коротышка велел пассажирам перейти в передний, а не в задний вагон. Коля мне объяснил: если рванет, то те, кто окажутся впереди состава, будут в безопасности. Отцепившийся же от взрыва хвост еще неизвестно как себя поведет. Объяснения показались мне, мягко говоря, странными и неубедительными. Коля вызвал по рации машиниста, сообщил по телефону в полицию.
Меня «команда покинуть вагон» вроде как не касалась. Вероятно, Витя и теперь хотел, чтобы журналист видел его «грамотные действия» и потом об этом написал. Остался и чиновник, про него, кажется, охранники забыли.
Прибежал машинист, взглянул на коробку.
-Там что-то тикает, – сказал ему Коля.
-Точно тикает? – облизав губы, переспросил машинист.
Коля не говорил про «тиканье», но теперь он уверен в часовом механизме, понял я. Так бывает в экстремальной ситуации, мозг рисует самые крайние картины, чтобы побудить хозяина «вовремя сделать ноги».
Станция оказалась рядом. Электропоезд несколько раз лихорадочно дернулся и застыл у перрона. В вагон вошли трое высоких росгвардейцев. Один держал на поводке немецкую овчарку. Следом появились двое в штатском с небольшими чемоданчиками.
-Почему пассажиры в вагоне? – грозно спросил, видимо, старший.
Собака обнюхала меня, потом чиновника, который прикрылся от нее портфелем.
-Нюхай, Мальвина, нюхай, – поощрил ее росгвардеец.
Хм, Мальвина. Оригинально, отметил я. Хотя облезлая, видно в годах собака, меньше всего походила на чистенькую, опрятную красавицу из «Буратино».
Мальвина принюхалась, двинулась к полке с «бомбой». И тут коробка зашевелилась.
-Сейчас рванет, – обреченно сказал чиновник.
-Все назад! – крикнул Витя.
Однако не рвануло. Ожившая коробка, качнулась раз, два и упала. Из нее стремглав, врассыпную, бросились пять или шесть серо-полосатых котят.
-Вот вам и бомба, – сказал кинолог, недобро взглянув на Колю. – Кто-то просто таким образом захотел избавиться он ненужного дома выводка.
Коля показал чиновнику кулак.
-Вы напрасно мне угрожаете, – вскинулся тот. – Везде и всюду говорят о бдительности, вот я ее и проявил. Мне поощрение полагается, а вы грозитесь. И почему вы, охранники, сами проморгали бесхозную коробку, а?
– А чиновник прав, – сказал я.- Ведь проморгали.
-Это кто? – Кинолог кивнул на меня.
-Журналист, – ответил Коля. – Всюду нос свой сует.
-Да, носы у корреспондентов круче, чем у собак,- согласился кинолог.
На это ни у Коли, ни у Вити не нашлось что сказать. Они пошли с росгвардейцами и машинистом составлять протокол, ведь вызов то был.
Чиновник куда-то пропал, а я попытался отыскать взглядом разбежавшихся котят. Но те от испуга забились под сиденья, так что ни одного хвоста я так и не увидел.
До Савелово было еще две остановки.

Первый клиент

Первый клиент

В неком субъекте, на неком объекте…

Ивана Аркадьевича похитили инопланетяне. Серые, с выпученными глазами, с отвратительными рожами. Всё допытывались кто он да чего, и в какой среде принял нынешний облик. Иван Аркадьевич несколько раз посылал их обратно, в их звездную систему, но они никак не хотели отлипать. А когда протрезвел, понял, что его похитили менты. Нет, не сразу понял. Очнулся он в светлых апартаментах, похожих на номер люкс в пятизвездочном отеле. Конечно, в таких номерах он никогда не отдыхал, но пару раз заглядывал в командировке к руководителю отдела плазмы и оптоэлектроники, профессору Свечникову, не отказывающему себе ни в чем. Сам Иван Аркадьевич, несмотря на возраст, был всего лишь старшим научным сотрудником астрофизического института.
Сначала физик, открыв глаза, подумал, что продолжается сон. Потом решил, что он на квартире дворника Захара, с которым накануне и пил в его дворницкой по причине того, что в очередной раз поругался со своей супругой Алиной Николаевной, запрещающей ему ставить опыты на дому. Подумаешь, опять пробки погорели. Черт знает из чего теперь делают пробки, всего-то и подключил через старый стабилизатор маленький лазерный приборчик. Ну, еще небольшая дырка в наружной стене образовалась. Ерунда. Космонавты на дырявой орбитальной станции живут и ничего. Пойти было некуда, излить душу некому, вот и прибился к Захару, купив литровую бутылку. Далее, темная этаноловая энергия вывела его уже темную материю на площадь, где он начал приставать к девушкам, а одну даже схватил за увесистые ягодицы. Но кто ж знал, что они принадлежали секретарю районного отдела МВД…Потом черная, пульсирующая дыра в чужой галактике.
Оглядевшись по сторонам, Иван Аркадьевич понял, что у дворника такой приличной квартиры быть не может, потому что он обретается в подвале дома и воняет у него блудными кошками и дохлыми мышами, а здесь воздух чист и свеж, как после грозы. Так, где он?
Прояснилось, когда в дверях появились два мента. Один из них, капитан, сказал что Иван Аркадьевич находится в вытрезвителе. Его отстранил полковник и подойдя к кровати, торжественно заявил:
-Вы не просто находитесь в вытрезвителе. А в первом образцовом вытрезвителе города, после принятия решения муниципальной властью о воссоздании подобных учреждений. Вы первый клиент, первого №-ского вытрезвителя, а потому мы сделаем все, чтобы пребывание у нас вам…вам у нас было максимально комфортно и приятно.
Полковника отстранила высокая дама с букетом цветов:
– Вытрезвителя на основе государственно-частного партнерства,- добавила она с лучезарной улыбкой и представилась.- Мария. Просто Мария, ха-ха. Волонтер.- Ее явно обработанные отбеливателем передние зубные протезы сверкали как алмазы.- Раньше ведь как было? Вы, кстати бывали раньше в вытрезвителе?
Иван Аркадьевич вспомнил студенческие годы и одногруппника по институту Федьку Норкина. Ему прислали из родной деревни «амброзию», нектар богов – винище из плодов шиповника, боярышника и еще какой-то хрени. Пили, кажется, впятером в одной из аудиторий, вечером, закрыв дверь на ножку стула. Норкин на утро оказался за 120 километров от города, остальные непонятно где, а Ивана, который на бульваре зачем-то просил милостыню, загребли в вытрезвитель. Он помнил низкие железные кровати, застеленные клеенкой, пропахшей мочой, стоны таких же горемык, и как одного из них метелили менты за то, что тот не прекращал петь «Вихри враждебные…»
На вопрос дамы с цветами Иван Аркадьевич промычал что-то неопределенное. А она продолжала жизнеутверждающую речь:
-В прежние времена случались многочисленные злоупотребления со стороны милиции и сотрудников вытрезвителей. Граждане подвергались избиению и даже ограблению, как во время задержания, так и при пребывании в вытрезвителе со стороны правоохранителей. Так? – Дама обернулась на полковника. Тот втянул голову в плечи, покраснел, что-то пробубнил.
-Условия содержания посетителей…извините, клиентов, были ужасными,- затарахтела далее дама,- холодные, дурно пахнущие помещения, неприятное соседство и неприветливое отношение персонала. А теперь…А теперь вы желанный гость, я бы сказала, дорогой гость в образцовом вытрезвителе. В вашем распоряжении прекрасный номер с чистой постелью, ванна с джакузи и душевой.
-А еще вас ждет вкусный, сытный завтрак,- вставил полковник, на которого косо взглянула дама. Видимо, про «вкусный завтрак» хотела сказать она. – Яичница с помидорчиками, круассаны, горячий напиток из натурального молотого кофе. Ну и, конечно, хаш, настоящий армянский хаш. Вы любите хаш?
За плечами дамы замаячил кто-то в белом халате и колпаке. Повар, понял, Иван Аркадьевич. Тот приподнялся на цыпочки, высоко поднял подбородок, видимо, чтобы его услышали:
-Можем предложить пиццу Неаполитано и фрикасе из белого мяса в пряно-мускатном соусе Бешамель.
Повара тычком локтя заткнул капитан:
-Некогда бешамелить, скоро из мэрии приедут, возможно, и Сам пожалует.
Ивана Аркадьевича вдруг пробила нервная дрожь. Это что же такое происходит? И кто этот Сам? Неужто Самый Сам?
В коридоре зашуршало, кто-то вошел. На вошедших все обернулись. Ивану Аркадьевичу показалось, что и менты, и повар и просто Мария поджали уши. В тишине раздался драматический шепот: «Ну что же это за фамилия такая – Бери…как его? «Берикобылин»,- подсказал кто-то. «Вот-вот, прям даже не знаю. Был бы просто Лошадкин что ли. А то пожалует пресса, а тут Берикобылин». «Ничего не поделаешь, не в кислоте же его растворять». «Нет, в кислоте не надо. Ах, понял, шутка». «Шутка». «Вы свои тюремные шутки бросьте, Борис Абрамович, здесь дело серьезное. На контроле у СамогО». «СамогО»,- так же шепотом повторил «шутник». «Да не у того СамогО, а у СамогО – СамогО. Так-то».
В «номер» вкатился, разбивая по сторонам, как кегли, ментов, повара и волонтершу, плотный мужчина с мясистым бабьим лицом, широким лягушачьим ртом и большим, лысым лбом, о какой можно бить поросят.
Иван Аркадьевич начал невольно приподниматься. Это был мэр. Поговаривали даже, что именно он будет приемником СамогО СамогО. У физика от страха слиплись и без того липкие с похмелья мозги, он никак не мог вспомнить его фамилию.
-Лежите, лежите. – Градоначальник захлопал ладонью, будто звал на корм цыплят. – Рад, очень рад познакомиться с первым, так сказать, клиентом воссозданного…э…
– Оздоровительного учреждения временного пребывания,- подсказал помощник.
-Именно. Все на благо…э..
-Человека.
-Не подсказывайте, Борис Абрамович. Да. Хотим, чтобы всё на благо человека, на его здоровье. От этого и государству польза, когда человек трезвый и здоровый. Я сам-то не пью, печень, так сказать, тяжелая работа. Но не против, так сказать, умеренного, культурного употребления. Да…. Только где найдешь берега у этого вязкого болота. Эх. Вас уже покормили?
Вперед выдвинулся повар, но его локтем задвинул полковник:
-Разогревается. Но сначала…Где медик?
-Здесь, здесь.- Охранники мэра пропустили тощего доктора с вышитым крестом на груди, как у мушкетера. Он держал на вытянутой руке коричневый саквояж.
-Сейчас давление измерим, потом примем ацетилсалициловую кислоту с янтарной кислотой, затем…
-Позже. – Начальник города махнул рукой и доктора вновь задвинули в коридор.-Я хотел, чтобы нынешний визит в…в это учреждение, дорогой господин…Бери…
-Кобылин, – прогнулся помощник.
-Именно. Запомнился бы вам на всю жизнь. Просите чего считаете для себя остро необходимым.
Иван Аркадьевич несколько пришедший в себя и наконец осознавший что за театр происходит, хотел только одного – опохмелиться и чтоб его отпустили на все четыре стороны. Он что-то промычал ссохшимся ртом, но чиновник понял его по-своему, без слов.
-Знаю, знаю, чего у меня может просить рядовой, но не менее ценный для науки, чем академик, ученый. А-а,- он погрозил в шутку пальцем.- Всё про вас известно. Квартира пятикомнатная в центре города, на набережной, в клубном доме вас устроит?
Физик издал звук, какой происходит при накачке твердотельного лазера.
-Понял, – кивнул мэр.- Тогда рядом с городским парком, с видом на озеро. Будете довольны. Чего только не сделаешь для науки. По рукам? Скоро пресса пожалует. Три областных канала, два городских и оппозиционный…как его.
-Ливень,- в очередной раз пришел на выручку шефу помощник.
-Во-во, Ливень. Ха-ха. Мы оппозиционную прессу не зажимаем, это у них на Западе чуть чего и в…
-В расход.
-Да нет, в черный список. А там и засудят, а то и сошлют куда Макар телят не гонял. В Ирак, ха-ха. У нас же полная демократия. Говори чего хочешь. Делай что хочешь, только тестикулы к асфальту на центральной площади не прибивай. Ха-ха. Тот же Ливень трезвонит, что у вытрезвителей не медицинская, не оздоровительная функция, а карательная. А мы все равно их приглашаем. Вы уж скажите им пару добрых слов про прием, про ментов…э…
-Полицейских.
-Именно. Про волонтеров. Вон Маришечка какую охапку цветов притащила. Молодец, Маришечка.
Кажется, мэр подмигнул просто Марии, которая смутившись отвернулась.
-Да. Непременно скажите журналюгам, что правительство города, мол, вам целую квартиру в элитном районе подарила. И нечего бояться вытрезвителей. Всем, так сказать, здесь рады, всех милости просим. Да.
-Может, за бетонным заводом квартиру-то выделить? – Помощник изобразил кислую физиономию.-Есть там двушка. Барыг в том годе повязали за наркоту, свободна пока.
-Не жадничай, Борис Аркадьевич, не жадничай. Сказал у фабрики кукол, что за карьером, значит, за карьером. Да. Вот так обстоят дела в нашем хозяйстве.
Из коридора повеяло зимним сквозняком, в коридоре показался еще один полицейский. Лица Иван Аркадьевич не увидел, но погоны разглядел – всего-навсего лейтенант. Он что-то нашептал капитану. У того вытянулось лицо. Тот приник к уху полковника, затем волонтерши. У них лица вообще превратились в сдутые мячи. Полковник наговорил что-то высокому помощнику мэра. Борис Абрамович всплеснул по-бабьи руками.
-Не тот! – крикнул он начальнику.
-Как это не тот?- удивленно и возмущенно обернулся на него градоначальник.
Вперед вышел, подпихнутый в спину лейтенант.
-Это не первый клиент…Первого еще ранним вечером сюда сгрузили,- сказал он, переминаясь с ноги на ногу.- То есть привезли, да дневная смена его в подсобку свалила, уж больно вонял. Ну и забыла про него ночной смене сказать. А теперь камеры наблюдения проверили…
-Кто он?
-Бомж с вокзала.
-Ну и черт с ним! – воскликнул мэр.- Зачем нам бомж? Этот хоть физик. Квартиру за бетонным заводом бомжу что ль дарить? И что мы скажем прессе?
– В том-то и дело. Видео с датой и временем доставки сюда бомжа слили в сеть. Теперь всем известно, что бомж – первый клиент. Пресса уже вон у ворот топчется. Злорадствует. Вы же сами накануне по ящику…по городскому каналу заявили, что первого клиента вытрезвителя встретите с почетом. Что его ждет невероятный сюрприз. Будет, мол, доволен.
-Но квартиру-то я не обещал?
-Нет.
-В эфире нет,- подтвердил Борис Абрамович.- Вы когда из студии вышли, вам эта мысль про квартиру в голову и пришла. Вы так тихо, себе под нос шепотом её и высказали. Мол, придумали шикарный пиар ход перед предстоящими выборами, для всех алкашей местных отцом родным станете. А в городе кроме алкашей почти и нет никого. Может, кто услышал.
-Кто мог услышать мой шепот, кроме тебя, Бориска? Ты,наверняка и слил.
-Что ты, хозяин…то есть шеф. Ни слова, клянусь свободой, молчал как африканский истукан. Кто-то другой. Может, Машка?
-А мне-то зачем?- возмутилась волонтерша. Она гневно дунула на свою свесившуюся на лоб кучерявую челку.- Я и в студии-то не была, а ночью шеф пьяный был до невменяемости, ни слова не изрек. Уехала из его охотничьего домика, когда он еще храпел и слюни на подушку пускал, как я могла слить?
-Ну-ну, ты еще будешь сплетни обо мне разводить, – засопел мэр, отец семерых детей. – Черт бы вас всех побрал.
-Тогда, это наверняка менты. – Борис Абрамович показал всем троим полицейским огромный кулак с плохо затертой наколкой в виде восходящего солнца.- Я вам, вертухаи малиновые! А ты чего топчешься, Машка? Иди бомжу цветы неси.
Мэр тяжело вздохнул, положил свою подрагивающую ладонь на острое колено Ивана Аркадьевича:
-Извини, физик, не твой сегодня день. Ну пока, обращайся если что… по поводу цепной реакции деления ядер тяжелых элементов. Ха-ха.
Вся «почетная» толпа с топотом мастодонтов выскочила в коридор. За ней тяжело ударилась о косяк дверь. С потолка посыпалась свежая штукатурка.
Через минуту вошел младший сержант с рыжими, как у таракана, неуставными усами. Стукнул начищенным до зеркального блеска сапогом по ножке кровати:
-Ну, чего разлегся! Одевайся и что б через минуту духу твоего тут не было. Шмотки в шкафу. Ах да, паспорт и удостоверение у дежурного заберешь.
Дежурный старшина вежливо вручил физику Берикобылину паспорт, в котором лежала свернутая пополам бумажка. Когда он её развернул, обомлел. Это был счет за оказание медицинских и прочих услуг в подведомственном МВД вытрезвителе. Цифры прыгали перед глазами и напоминали абсолютную величину скорости света в вакууме. А из соседнего «номера» раздавался бодрый голос мэра: «У нас полная демократия. Говори чего хочешь. Делай что хочешь. Пятикомнатная квартира в центре города с видом на живописную речку вас устроит?»
Берикобылин в сердцах сплюнул, вышел на свежий воздух. У ворот действительно собралась пресса с телекамерами.
-Мэр обещает первому клиенту вытрезвителя — бомжу с вокзала шикарную квартиру в центре и Мерседес последней модели,- крикнул он журналистам.- Про Мерседес не забудьте его спросить, а то отвертится.
Не мне, так пусть другому будет хорошо,- решил Иван Аркадьевич.- А нам и в своей норке неплохо. Подумаешь, дырка в стене. Зубной пастой замазать и всех делов. Космонавты на МКС живут и ничего.
С души словно камень свалился, несмотря на огромный счет «за оказание медицинских и прочих услуг».
Он скомкал его двумя руками, метко бросил в ближайшую урну.
Не надо нам ни квартир, ни шикарных авто от власти. Свяжешься с ней, потом сам рад не будешь, не выберешься, как из смертельного «объятия» черной дыры.
Единственно о чем жалел Берикобылин, что не успел опохмелиться, наверняка бы ведь предложили. И не портвейна из ларька, а коньяка французского или виски Баллантайнс.
Подтянув штаны и поправив мятый галстук в горошек, Иван Аркадьевич отправился к ближайшему гастроному.

Оазис

Пандемическая история

По району пронеслась радостная новость – в переходе метро, в аппараты для дезинфекции рук, в качестве антисептической жидкости залили не дезодорированный метанол, а чистый медицинский спирт.
Экстренную сходку местных алкоголиков проводил Витя Ступкин из 12 квартиры – здоровенный детина с кучеряшками на лбу, как у барана. Он дергался от возбуждения каждой своей накаченной во время недавнего пребывания на лесоповале мускулой, втолковывал раскрывшим рты хроникам:
-Суете левую клешню к соску, другой незаметно подставляете пластиковой стаканчик. Охрана на верху, за эскалатором, не заметит. Каждый пшик- 20-30 граммов чистогана. Понял, Лобзик?- обратился он с усмешкой к щуплому, рыжему мужичку с непомерно большой головой относительно тела и бородкой клинышком. Он был похож на меньшевика ленинских времен. – Не дошло? Даром, что у тебя тыква огромная, как у жеребца. Ха-ха. А мозгов в ней нет. Словом, хватайте, синяки, ноги в клешни и туда, к оазису, будет вам счастье в пандемию. Только по одному, а то вмиг источник прикроют.
На оскорбление Федя Лобзиков не обиделся, лишь снисходительно скривился. Знал бы этот Ступа, сколько в свое время Лобзик, работая скромным чиновником в одном из министерств, тихо, незаметно, как короед, «напилил» бабла. В подоконнике и батареях отопления хранил столько купюр, что ими можно было всю зиму топить буржуйку. Но одну часть безвозвратно унесла инфляция, другую, основную, сбежавшая с афроамериканским любовником жена. Потом Федя попал под сокращение – вероятно, мало заносил начальнику. Выбил себе пенсию по фиктивной инвалидности и теперь жил как простой обыватель, которому зачастую не хватало на опохмел.
Сегодня его трубы горели как никогда. Накануне были именины безвременно почившего пару лет назад любимого кота Шурика – обожрался сарделек, украденных из незакрытого холодильника. Нельзя было не отметить. В переходе метро? Интересно. Остальные участники сходки терли затылки, мяли небритые подбородки.
-А чего ты сам-то, Ступа, шары из оазиса еще не залил?- спросил коротышка в рваных домашних тапочках. – Сомневаюсь.
-Как не залил? С утрева и опохмелился.
Коротышка поводил красным, подвижным как у ежа носом:
-От тебя же тройным одеколоном несет.
-Потом и одеколончиком залакировал. – Витя погладил свое упругое брюхо волосатой пятерней в наколках. – Верное дело, зуб даю, что б мне у хозяина век париться.
Лобзиков тяжело, прерывисто вздохнул и незаметно отлепился от стаи. Голова кружилась, во рту, будто всю ночь проводили межконтинентальный слет мухи, желудок терло наждаком.
До перехода метро было рукой подать – дворами двух не попавших под реновацию хрущевок и на месте. Федя двинулся через гаражи — идти чуть дольше, зато незаметнее. А то еще увидят «синяки», на смех поднимут. Ступа, мол, пошутил, а он, дурак, поверил. Хотя почему пошутил? Лобзиков несколько раз ощущал на руках после дезинфекции в метро запах водки. Сильно сивушной, правда, но водки!
В стеклянном вестибюле перехода метро к МЦК было просторно и прохладно. Вдоль чистеньких мраморных стен с горшечными цветами – пять или шесть аппаратов дезинфекции – антисептиков, похожих на желтеньких цыплят с широко раскрытыми клювами. Словно кушать просят. Народу мало, никто к ним не подходит.
Федя пристроился у антисептика в дальнем углу, возле лестницы. Охрана у «подков» наверху, как и говорил Ступа. Впрочем, Лобзиков пользовался этим переходом часто и знал, что внизу её действительно никогда нет, во всяком случае, ни разу не видел.
Он с нервным содроганием сунул ладони в пасть «цыпленку» и ощутил две мягкие струйки, оросившие пальцы. Поднес их к носу и перед глазами вмиг распустились весенние бутоны невероятно красочных цветов. Спирт, этиловый! Ему ли не знать. «Не обманул, каторжник».
Стакана Лобзиков не взял, не было терпения заниматься его поисками. Сколько в одном пшике? Ну, не 20 граммов, как обещал Ступа, максимум 10, но и то хлеб, вернее, опохмел. Если обойти все пять аппаратов.…Хотя, здесь наверняка стоят видеокамеры, увидят охранники, прибегут. Нет, нужно действовать быстро, решительно, нагло, как он когда-то действовал за канцелярским столом в министерстве.
Федя несколько раз глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду, наполнил легкие до отказа, сунул голову в пасть «цыпленку». В нос ударила ароматная струйка. Мимо. Повернул голову под углом 45 градусов, отвел ее назад и снова подал вперед. Теперь два нежных «гейзера» попали точно на вытянутый язык.
Амброзия, да еще, кажется, с лаймовым ароматом! Или мандариновым. Впрочем, какая разница. По жилам побежало тепло, в голове приятно закружилось. Еще один пшик и вылезаю, давал себе слово после каждого жадного глотка Лобзиков, но все не мог оторваться от бесплатного, живительного оазиса. Наконец, когда дышать в тесной камере аппарата стало тяжело, подался головой назад. Но она не вылезала. Что за…
Уперся руками в будку, стал вертеть головой и так и сяк. Не выходит.
По спине постучали твердым предметом, по ощущениям палкой, услышал старушечий голос:
-Зачем башку-то в аппарат засунул? Надо на нее маску надевать. Ишь, горемычный, как ковида-то испугался, даже морду оросить решил. Вылазь, говорю, хватит, а то зенки выпадут.
-Не могу, застрял.
-Дураку и наука, не лезь, куда не просят.
-Да, видно, плохо человеку,- раздался уже мужской, сочувствующий голос. – Прижмет, и не туда голову засунешь. Сейчас охрана прибежит. В полицию сдаст. Пятнадцать суток обеспечено. Ну-ка.
Мужик схватил Лобзикова за бока, дернул на себя, но голова, распухшая от прилива крови и напряжения, никак не хотела вылезать из «цыплячьего» клюва.
– Я не хочу в полицию! – закричал Федя и его голос, отраженный от стенок камеры, прозвучал в вестибюле как в рупор.
Сзади уже собралось немало народу. Кто-то давал советы, другие хихикали, наконец, раздалось дикое, хоровое ржание. Вытерпеть такое унижение было невозможно.
Лобзиков грубо обхватил будку руками, словно надоевшую любовницу, дернул в сторону. Она легко оторвалась от пола, связанная с ним теперь только поводами. Но и они отскочили после следующего рывка вместе с задней стенкой аппарата.
Теперь Федя мог, наконец, лицезреть мир. Вокруг него собралась гомерически хохотавшая толпа. И никто, никто не хотел ему помочь снять с него эту чертову будку.
-А ну, расступись! – Лобзиков с криком бросился к дверям. У входа столкнулся с полной дамой, которая огрела его по спине тяжелой сумкой и обозвала «скупидоном».
На прения не было времени. Федя, засеменил с будкой на плечах к гаражом. Там полно железного хлама, с помощью которого он надеялся, наконец, отделаться от прицепившегося «цыпленка». Недаром куры потомки динозавров, мало им метеоритом по голове дало, ворчал он. Только бы «синяки» не увидели, тогда не жить.
Но, как это обычно и бывает, сбылись самые страшные его опасения. За углом, у гаражной площадки, он столкнулся с алкашами из соседнего двора во главе со Ступой. «Каторжник» держал в мощных клешнях сразу две банки пива и что-то втирал мужикам. Вероятно, тоже рассказывал о спирте в метро. Увидев Лобзикова, он застыл, из его рта потекло не проглоченное пиво, появились пузыри. Витя протянул к нему руку, словно что-то просил, а потом захохотал так, что задрожали гаражи, а в одном из них, кажется, сама завелась машина.
Ступа сложился от хохота пополам, выронив одну банку:
-Глядите на это явление! С будкой прибежал! Я же пошутил, дурень! Кто ж в аппарат спирт-то зальет! Сдохнешь теперь. Ха-ха. Ну, Лобзик, ну фраер!
Гоготали и мужики. Всё, теперь из дома не выйдешь, сокрушенно думал Федя. Надо переезжать. Только на какие шиши?
-Снимите с него этот ридикюль,- вытирая слезы, велел Ступа своим приятелям. Но те не успели выполнить его распоряжение. Из-за гаражей вышли двое полицейских и щуплая как жердь охранница метро в синей форме, указала на Лобзикова:
-Это он, гад, аппарат с антисептиком упер.
-Да уж видим,- хмуро кивнул широкоплечий, как чемодан мент.
-Я здесь ни при чем!- крикнул Ступа.- Это он один, самовольно хлебать метанол пошел, а потом сюда прибился. Его и берите.
-Разберемся,- сказал другой, конопатый, как Антошка из мультфильма, полицейский, поигрывая дубинкой.
Метанол? – вдруг дошло до Лобзикова. Ступа обманул, редиска, чтоб ему до конца дней хозяину портянки стирать. А почему же спиртом пахло, да и на вкус приятный напиток. И сам себе ответил: когда трубы горят, то и керосин шведским «Абсолютом» покажется. Сразу стало подташнивать, в кишках забегали тараканы. Он представил себя в таком ужасном физическом состоянии в обезьяннике, и стало совсем худо.
-Стойте! – крикнул Лобзиков неожиданно даже для самого себя.- Не подходите! Он повернул на плечах желтую будку по часовой стрелке и сдернул ее, наконец, через голову. Одно ухо осталось торчать под прямым углом.
-Не подходите!- повторил он грозно, отшвырнув аппарат к гаражам.- Я ковидный!
-Какой?- Охранница удивленно вскинула густо намазанные, словно гуталином, брови.
-Вирусный я, что тут непонятного? Последняя стадия, – соврал Лобзиков.- Скрывал свое состояние до последнего. Размягчение мозгов. Не отдаю отчета своим действиям. Вот и понесло к метро метанол пить, решил, что лекарство.
-Так он заразный,- с испугом и брезгливостью произнес Ступа, вытирая лапы о рубаху приятеля. – А я-то думаю, чего Лобзик такой идиот. Вот оно что, ковидный.
От Лобзикова попятились и алкаши, и менты. Охранница стала лихорадочно нажимать кнопки на телефоне.
-Худо мне,- тяжело произнес Федя, опустился на землю. – Помру, вы виноваты будете, что не оказали первую помощь смертельно больному человеку. – Отхожу я, кажется.
Лобзиков лег на землю, вытянул ноги. Ему и в самом деле казалось, что он умирает.
-Ковид, да еще метанола насосался,- сказал широкий мент. – Не позавидуешь.
-Какого метанола?- возразила охранница, которая так и не смогла ни с кем соединиться по смартфону. – Минздрав запретил отраву в аппараты заливать. Только безопасные антисептики. Вчера вот чистым спиртом будки в переходе зарядили. Ковидный, а на запах этила, как муха на мед прилетел.
-Как чистый спирт?! – Ступа заморгал воловьими глазами.- Не может быть…
-А вы, гражданин, почему в общественном месте спиртные напитки распиваете? – в свою очередь спросил конопатый полицейский, кивнув на банку пива в руке Вити. – Документы есть?
-Справка об освобождении, паспорт еще не получил, у участкового отмечаюсь.
-Понятно, следуйте за нами.
-С этим что делать? – испуганно спросила охранница.
– А если, в самом деле, ковидный? – прищурился на Федю «чемодан».- Сдохнет еще, не расхлебаешься. Ну, его к черту, сами с ним разбирайтесь.
-Ага, а мне оно надо?
-Нам тем более.
Менты пошагали к проспекту. Рядом семенила, размахивающая мобильником охранница. За ними уныло тащился, вмиг потухший, осунувшийся Ступа. Непонятно, что больше его расстроило – поход в участок или, что так «лоханулся» с антисептиком. Ведь он просто решил взбодрить неопохмеленный народ тем, о чем сам тайно мечтал. А оказалось…
– Чего замерли?- весело зыркнул на «синяков» Лобзиков.- Слышали, что тетка сказала? Бегите к метро, пока бесплатно наливают.

Экскурсия на башню с элементами реализма. 2050.

– Любезный, сто граммов и кусочек зеленого лимона с солью, – попросил Сергей Георгиевич Лапин своего помощника Захара Захаровича. 75-летний Лапин вздохнул, вспомнив, что в его молодые годы «сто граммов» означали вовсе не то, что сейчас. Теперь это всего лишь ЭВК – энергетический витаминный комплекс. Кусочек лайма с солью он просил в шутку – так раньше он обычно закусывал текилу. К тому же менее противно было пить прозрачную, как вода, но пахнущую прелой соломой и лесными клопами ЭВК.
Лапин был начальником виртуального экскурсионного бюро Останкинской башни, Захар Захарович – самообучающимся роботом-стажером проекта 2050-ИП. Буквы «ИП» обозначали – индивидуальный помощник.
-Сию секунду, господин Лапин, – слегка поклонился робот.
-Ну откуда ты набрался этих старорежимных пошлостей, Захар? – проворчал Сергей Георгиевич. – Как-то странно ты самообучаешься. И сколько раз просил – не называй меня господином.
-Вам нравится, когда я называю вас господином, и мне нравится вас так называть.
-Как я от вас всех устал, – вздохнул Лапин. – Уйду на пенсию, что будете без меня делать?
-Госсовет предложил продлить пенсионный возраст до 90 лет. Председатель непременно поддержит предложение старост. А вам только 75, еще поработаем вместе.
-Ах, этот вечный Госсовет, с его вечным председателем, – покачал головой руководитель экскурсионного бюро.
-Радуйтесь, вам опять продлили молодость.
-Да, уж. Что у нас сегодня?
Захар Захарович, чем-то похожий на греческого Давида – явно женщины над лицом поработали – поправил ярко красный треугольный галстук на белоснежной сорочке. Открыл в серебристом манжете левого рукава ионный дневник:
– В 10 часов виртуальная экскурсия для обучающихся старших классов 71-ой спецшколы с элементами реальности. Тема: «Пожар на Останкинской башне 27 августа 2000 года».
-С элементами реальности, – снова проворчал Лапин.
Это означало, что школьников, которых теперь толерантно называют исключительно «обучающимися», нужно будет таскать по «черной» лестнице башни на разные этажи. От ресторана «Седьмое небо», до закрытой смотровой площадки, спускать в «канатный зал» на 7-ой отметке. Раньше экскурсии были исключительно виртуальными – как хорошо экскурсанты сидят во вращающемся «золотом» ресторане, кушают что-то, по команде надевают очки «VR» и переносятся по воле экскурсовода туда, куда им положено. Однако, Министерство культуры посчитало это чересчур сухим мероприятием и рекомендовало включить в «виртуал» элементы реализма. Первая такая экскурсия и была запланирована на сегодня. Провести ее высшее руководство поручило, разумеется, начальнику экскурсионного бюро башни Сергею Георгиевичу Лапину.
-А почему из спецшколы, идиоты что ль?
-Школа с преподаванием ряда предметов на немецком и английском языках, а также математики со второго класса.
-Умники, значит. Еще есть время. Неси беленькую с лимоном.
-Без пятнадцати десять, – уточнил робот. – Обучающиеся уже собрались на «Седьмом небе».
-Обождут. На небе не под землей. Ха-ха. Смешно?
Робот поморщился. Сергей Георгиевич не без отвращения принял рюмку ЭВК, закусил лаймом с солью:
-Эх, хорошо пошла. Нет, все же попрошусь на пенсию раньше срока по состоянию здоровья и буду пить круглосуточно свои любимые напитки.
-Рабочая Комиссия Минтруда не отпустит, вы здоровы как племенной бык.
-Сострил, да? Нет, нельзя давать роботам полную волю в самообучении, так вы скоро нам на голову сядите. Груда железа с проводами будет учить меня жить.
-Сострили, да?
-Вот ведь…Программу разработал?
-Так точно. Будете довольны. Зачитать?
-Доверяю. Ладно, идем.
Во вращающемся зале, за столиками у окон, сидели человек 15 обучающихся спецшколы. В виртуальные очки им показывали старый фильм об истории создания Останкинской башни, ее технических характеристиках. Все они были в школьной форме – юноши в серых пиджаках с синими лацканами и воротниками и брюках с манжетами, девушки в таких же пиджаках и клетчатых юбках. У всех алые галстучки, стянутые серебряными заколками, на рукавах шеврон с перекрещенными золотыми перьями на фоне российского триколора.
Лапин поздоровался с обучающимися и сразу перешел к делу. Рассказал, что полвека назад башня считалась очень надежной. Никому и в голову не приходило, что она может загореться. Да и чему там гореть? Железобетонная труба высотой 385 метров и с металлическим 155 метровым шпилем-антенной. Внутри – шахта с лифтами. Рядом с шахтой надежно изолированные, как считалось, фидеры, по которым сигнал от передающей теле и радиоаппаратуры шел к антенне, от нее в эфир и по оптоволокну.
-Словом, примитивное по нашим временам устройство, – заключил главный экскурсовод. – Это теперь видео и звуковые сигналы распространяются через ионосферные средства телекоммуникации, известные как 10 G. Бетонная конструкция башни внутри сдерживалась 149 высокопрочными канатами. Температура горевших фидеров доходила до 1000 градусов, от этого канаты лопались, как гитарные струны. Осталось 29. Часть лифтов упала, другая застряла в шахтах. Пожарные поднимались наверх по узкой 40 сантиметровой лестнице, вы ее сегодня увидите. Бетонное основание башни – 385 метров, дальше только пешком. Причины пожара рассматривались разные. Даже замыкание в духовом шкафу ресторана, где вы сидите. Попадание в шпиль молнии, не исключался умышленный поджог. Но Следственный комитет пришел к выводу, что возгорание случилось от короткого замыкания в одном из фидеров на высоте 460 метров из-за чрезмерной на него нагрузки. Словом, закоротило провода. Вот с осмотра места пожара, мы и начнем сегодняшнюю реальную экскурсию. Верно, Захар Захарович? Проводите, пожалуйста, обучающихся к скоростному лифту №7 на закрытой смотровой площадке.
-Слушаюсь, господин Лапин.
Возле лифта Сергей Георгиевич пояснил, что тогда, 27 августа 2000 года, скоростные лифты 6 и 7 не работали, потому что шахты были забиты упавшими фидерами и проводами. Раньше лифты вмещали 13 человек, теперь 20, скорость подъема с 7 метров в секунду увеличилась до 15.
-На нужную нам отметку ходит только технический лифт, им пользуются служащие, но для вашей первой «реальной» группы мы сделали исключение.
-Буду ожидать вас на отметке 460 метров, – сказал Захар Захарович. – Стеснять в кабине собой не буду.
-Да, ожидайте на отметке, – кивнул Лапин и пробурчал себе под нос: «Только железного хлама нам в тесном лифте еще не хватает».
Захар Захарович расслышал:
– Сострили, да?
-Главная моя острота еще впереди, – сказал главный экскурсовод.
-Моя тоже, – пообещал робот.
Лапин вежливо поздоровался с лифтершей, попросил доставить его с группой на отметку «385». У нее зазвонил мобильный. Звонок, видимо, был не очень приятный, потому как она поморщилась: «Я занята…Прямо сейчас?»
– Сергей Георгиевич, экстренные обстоятельства, у внука убежало молоко на плите, не знает что делать, – лифтерша состроила страдальческое лицо. – В лифте связи нет. Поднимитесь, пожалуйста, сами и отправьте обратно мне лифт.
Главный экскурсовод не любил, когда кто-то смешивал личные дела с общественными, сколько раз говорил об этом начальнику Останкинской башни и телецентра Вячеславу Ивановичу Брагину. Призывал его принимать против нарушителей самые жесткие меры. Но тут был особый случай. Лапин сам был давно не только дедушкой, но и прадедушкой.
-Хорошо, Валентина Ивановна, меня не затруднит.
Он нажал сенсорную кнопку и на экране высветился нужный этаж. Двери плавно закрылись, лифт молниеносно стал набирать скорость. «У-у-у», – весло закричали ребята.
-Подъем займет всего 7 секунд, – сообщил Лапин.
Вдруг лифт загудел и остановился. В кабине начал гаснуть свет. Вскоре горела лишь одна сенсорная лампочка, на краю панели вызова, маленьким синим огоньком, как звездочка в черном небе.
-Приехали, – сказал какой-то обучающийся.
-Мне страшно, – подала голос девочка.
Сергей Георгиевич в первую секунд растерялся, но когда пришел в себя начал вызывать с темной панели диспетчера. Ответа, разумеется, не последовало. Достал телефон в виде авторучки, открыл ионный экран. То же сделали многие ребята. Света в кабине прибавилось, связи с миром не было – сигнал не проходил в плотную металлическую коробку.
Лапин постучал по двери лифта:
-Эй, кто-нибудь! Мы застряли!
Прислушался, насколько это было возможно за гвалтом школьников.
-Тихо, вы!
Обучающиеся замолкли, кто-то все же тихо поскуливал.
За лифтом было тихо, словно он провалился в бездну.
Вдруг явно почувствовался запах гари, а вскоре из щели между дверями лифта показался дым.
-Горим! – крикнул долговязый парень.
-Без паники, дети! – срывающимся голосом сам закричал Лапин и вновь забарабанил по серебряной обшивке железной капсулы.
Может, застряли на этаже или рядом, нужно попытаться открыть двери, – подумал он. – Но как?
Экскурсовод обратил внимание на школьника с широкой пряжкой на ремне.
-Снимай ремень! – приказал он.
Юноша замешкался, тогда с него стянули ремень его товарищи, решившие, что экскурсовод знает, что нужно делать.
Медной пряжкой в виде рамы, внутри которой находился динозавр – велоцераптор, Сергей Георгиевич попытался разжать двери, втиснув ее между ними. Однако раздвинуть металлические «губы» не получалось. Тем временем, дыма проникало в кабину все больше, но дышать тяжелее пока не становилось, как ни странно, исправно работала вентиляция лифта, вытягивая «туман».
Мальчишки, у кого были пряжки, сняли ремни, стали совать их между дверей. Пряжку с динозавром удалось вбить в щель кулаком, обмотанным кожаным ремнем. Когда зазор расширился, Лапин просунул в него пальцы, затем ладони. Ребята ему помогали раздвигать двери. Он понимал, если они их не удержат, он останется без рук.
Лапин с благодарностью вспомнил уроки техники безопасности, которые он часто игнорировал. Теперь они неожиданно пригодились. Когда двери разошлись сантиметров на двадцать, внизу сбоку он нащупал небольшой рычажок, надавил на него. Двери полностью распахнулись, а лифт, заскрежетав, начал медленно ползти вверх. Сквозь белый дым было видно, что платформа этажа близко. Однако, не дотянув до нее метр, лифт опять замер. На двери шахты были видны цифры «375», то есть до верха оставалось 10 метров.
Между кабиной и дверью в холл было пространство не больше полуметра. Чтобы открыть дверь, следовало нажать такой же рычажок внизу ее, как и в лифте. Лапин попросил подсадить его, но он был слишком полным, чтобы просунуться в довольно узкое пространство. Просить детей рисковать жизнью нельзя, но и сидеть сложа руки, ждать когда спасут, тоже не имеет смысла. Если пожар сильный, а судя по дыму очень, лифт может упасть, как тогда, 50 лет назад. Конечно, сделали дополнительные страховки-улавливатели, но ведь говорили, что теперь пожар на башне невозможен в принципе, а он случился. Действовать следовало решительно.
Лапин выбрал самого маленького и хрупкого обучающегося.
-Как звать?
-Костя Эрнст.
– На тебя вся надежда, Костя – сказал Сергей Георгиевич, похлопав парня по плечу. – Вырастишь, станешь руководителем телевидения. А сейчас ты будешь нашим спасителем.
-Я не хочу, – захныкал паренек.
-Иначе мы все погибнем.
Одна из девочек захныкала, но ее осадили подружки. Двое из них, с косичками, вызвались самим рискнуть, добраться до холла.
-Разве у нас нет мужчин? – спросил Лапин.
-Я согласен, – решительно сказал Костя. Ему явно сразу захотелось стать руководителем ионосферного телевидения.
Сергей Георгиевич его легко приподнял, посадил себе на плечи:
-Там, справа от двери небольшой крючочек, надави на него.
-Я не вижу, тут сплошной дым.
-Сосредоточься.
Наверху что-то щелкнуло, и дверь холла распахнулась, в кабину сквозь дымовую завесу, пробился солнечный свет. Кто-то зааплодировал:
-Молодец, Кощей!
Когда парня спустили, его принялись целовать девочки.
-А вы думали, я кто, рохля? – гордо спрашивал он.
Но открыть дверь холла было половиной дела, нужно еще подтащить лифт к этажу. На тренировках по технике безопасности показывали, что кран типа маленького руля находится справа в шахте, но его не было не видно, возможно, на этом этаже его просто не установили.
Лапин взглянул наверх и тут заметил люк в крыше лифта. Ну, конечно, как он мог про него забыть!
Подсадили того же Костю Эрнста – героя и он своими щуплыми ручками вполне легко отстегнул восемь зажимов на люке, который с грохотом свалился на пол, ударив Сергея Георгиевича по ноге. Из глаз полетели искры, но времени терять было нельзя.
Костю пропихнули вверх. Вскоре он уже выглядывал из двери холла.
-Здесь сплошной дым, почти ничего не видно, – крикнул он сверху.
– Быстро все за ним! – приказал Лапин.
Первыми из лифта эвакуировали девочек. Когда последний парень выбрался на крышу лифта, он протянул экскурсоводу руку. Но потолок был слишком высок, чтобы до него добраться без нижней опоры. Обучающиеся не растерялись. Они свесили вниз несколько своих ремней. Когда Лапин за них ухватился, втянули его в люк. Вскоре все были на площадке «375» метров.
-За мной! – скомандовал Сергей Георгиевич, указывая на небольшую дверь сбоку холла.
Там находилась техническая лестница, которую он собирался показать обучающимся. Открыл дверь.
В сизом дыму, словно стадо мастодонтов, вниз пронеслись пожарные в касках и противогазах, Один из них горел сине-зеленым пламенем и, словно, этого не замечал. За пожарными остался желтый дымный шлейф.
-Туда! – указал на лестницу вниз Лапин. – За ними! По одному, без паники!
-Ну да, без паники, – проворчал кто-то из ребят. – Пожарники даже на нас не взглянули.
-Пожарные, – поправил экскурсовод.
-Какая разница.
В этот момент со стороны холла раздался грохот и скрежет. Через некоторое время где-то внизу ухнуло, тряхануло.
-Лифт сорвался, на котором мы ехали, – сказал долговязый юноша, похожий на карандаш. – Мы могли бы быть в нем. Лифтерша вовремя свалила. Случайно?
– Не знаю, – честно признался Лапин, когда все вместе неслись вниз по узкой технической лестнице.
За дрожащими и гудящими стенами хлопало и рвалось.
-Канаты рвутся, – заключил «карандаш».
-Без паники! – на ходу крикнул щуплый герой Костя, почувствовавший себя ответственным за всю группу.
На площадке между этажами еле успели отринуть в сторону. Мимо, теперь наверх, пронеслась та же стая пожарных. Один из них по-прежнему горел. В руках они держали багры и топоры.
-Внизу – ад, – крикнул усатый брандмейстер, сняв противогаз. – Все наверх, на отметку «385»!
-Там открытая смотровая площадка, – крикнул в ответ Лапин.
-Именно. Оттуда канаты спустим. Единственный путь до «Седьмого неба». Из ресторана еще, вроде, лифты вниз ходят. Хотя…
-Что значит, вроде? А мы-то как?
-Спасение горящих, дело рук самих горящих, – сказала какая-то девочка.
Помчались вверх за пожарными. Те скрылись в дверях одной из отметок, продолжили путь без них.
Только теперь Лапин вспомнил про телефон. Но «сколковский друг» молчал, словно мертвый.
-Наверх, наверх!
Выход на открытую смотровую площадку на «385» отметке оказался открытым. Сама площадка представляла собой небольшое огороженное пространство. Дул сильнейший ветер. Часть пола из листового железа была разобрана. К поручням были привязаны длинные канаты, толщиной в два пальца, уходящие в пугающую пустоту. Сверху было видно, как, из цилиндрических звеньев башни валит густой черный дым.
-Неужели опять фидеры загорелись на том же месте?! – не удержался от восклицания Лапин. – Это же какой-то нонсенс.
-Нонсенс то, что внизу, где ресторан тоже горит, – сказал долговязый парень, представившийся Олегом. – Куда же нам спускаться? И где эти пожарники?
-Пожарные, – снова поправил обучающегося Сергей Георгиевич. – Черт бы их побрал.
Пригляделся. Нижние части двух канатов концами уходили в открытые люки закрытой смотровой площадки на отметке «337», откуда они, собственно, и поднялись. Кто-то, кажется, махал им оттуда руками. 48 метров по воздуху, при таком ветре! Это нереально.
Однако, когда из двери, из которой только вышли, повалил черный дым, стало ясно, что иной дороги нет. Связи не было и здесь. Со стороны здания телецентра АСК-3 появился пожарно-спасательный вертокрыл – «К-929»-новейшая марка фирмы Камова с двумя магнитными винтами, создающими частичную антигравитацию. Держаться в воздухе ему помогали несколько обычных небольших винтов по краям несущей рамы, как у квадрокоптера.
-Сюда, сюда! – Лапин замахал руками, запрыгал на, казалось, неустойчивой площадке.
Вертокрыл опустился вровень с площадкой, повес в пяти метрах от башни, дверца его открылась. Из нее вылетели магнитные канаты, тут же прилепившиеся к железным поручням. Спасатель, сидевший рядом с пилотом, что-то крикнул, но и так было понятно, что нужно делать – перебираться на борт, обвязавшись канатом.
-Хрен редьки не слаще, – проворчал Лапин. Но он понимал, что ближе аппарат к башне подойти не может, заденет рамой или винтами. – Первыми пойдут девушки!
Как ни странно, никто из них не испугался. Экстремальные ситуации открывают в людях удивительные качества. Девчонок было 7 человек. Все они сосредоточено, по-взрослому, привязывали к себе канаты с «мертвыми» застежками. Вертокрыл чуть приподнимался, и они плавно повисали в воздухе. Затем их втягивали в салон.
Спасатель скрестил руки – мол, больше на борт взять сразу не может, скоро вернется.
Аппарат легко, как стрекоза соскользнул вниз, и вскоре было видно, как он приземлился возле Останкинского пруда, а из его чрева появились спасенные девочки. Кажется, они махали руками.
Порывы ветра усиливались. Металлические листы под ногами дрожали и готовы были сорваться с опор. Вертокрыл завис, как и прежде на уровне площадки, а затем вдруг покачнулся, его развернуло.
Едва Лапин с оставшимися 8 парнями отскочили в сторону, как на железные прутья площадки наскочил вертокрыл. Он загудел, как потревоженная оса, два малых винта задымились. Его подбросило порывом ветра и плашмя кинуло на бетонную обшивку башни. Вертокрыл рассыпался, словно был сделан из тонкого стекла и опилок. К ужасу Сергея Георгиевича он успел разглядеть лицо спасателя, искривленное ужасом. За спасателем из обломков выпал пилот.
Лапин закрыл глаза руками – не может быть! Все что происходило, казалось, невероятным. Возглас ребят заставил его опомниться. Он взглянул вниз и увидел, что у подножья башни скачут два оранжевых мячика. Не сразу, но понял, что это в спасательных «мячах» приземлились пилот и спасатель. Может, и им подбросят подобные парашюты?
Под башней полно было пожарных машин, простого народа, телевизионщиков, ведущих прямые репортажи с места очередной техногенной катастрофы.
Ветер стал еще сильнее, площадка готова была вот-вот разлететься, а из двери башни уже вырывалось алое пламя. Ждать было больше нельзя.
-Кто первый? – сквозь завывание ветра спросил Лапин, указывая на канаты, свисавшие на закрытую смотровую площадку. – Нужно преодолеть без страховки почти 50 метров.
Первым вызвался Костя. Он успел спуститься, вцепившись, как клещ в канат, метров на двадцать, как конец каната выскочил из нижнего упора – кто-то не удержал, и его повело на железные цилиндрические звенья. Два раза ударило о них, и Лапин подумал, что паренек сейчас сорвется, но он держался. На третий раз Костя обратно не качнулся – за что-то зацепился курткой.
– Живо все вниз по второму канату! – скомандовал Лапин.
Ребята один за другим скользили вниз, как циркачи. Руки, конечно, «обгорят», но это дело поправимое. Когда последний обучающийся скрылся в люке закрытой смотровой площадки, Сергей Георгиевич взялся за канат. Решение было таким – на уровне застрявшего Эрнста раскачаться и постараться оторвать его от железки, или за что он там зацепился. Но было не ясно насколько крепок зацеп, во-вторых, главное самому не сорваться во время «встречи».
Пошел редкий дождь, канат намок, стал скользким. И тут вдруг Лапин заметил, что в обломках разбившегося вертокрыла лежит оранжевый мешочек. Это же спасательный «мячик»- СП-01! Его можно надевать на что угодно – на руку, на ногу, шею, при резком снижении он надувается буквально за доли секунды и человек оказывается в его безопасной сфере. Можно падать хоть с самолета, на земле он почти не будет «пружинить».
Лапин схватил мешочек, надел на руку, взялся за мокрый канат и начал скользить вниз. Ладони жгло огнем, казалось, они сейчас задымятся. Внизу, видимо, поняли его задумку, отпустили свободный конец каната.
Поравнявшись с Костей, который мертвой хваткой вцепился в канат, попытался понять за что он зацепился. Ну да, куртка была нанизана на торчавший из металлической арматуры штырь. Снять куртку, школьник, разумеется, не мог.
Начал постепенно раскачиваться. В этом Сергею Георгиевичу помог внезапный порыв попутного ветра. Приближаясь, хватал Костю за куртку, но та никак не хотела отцепляться. Канат его вдруг несколько провис. Увидел, что сверху он перетирается о край железного пола смотровой площадки. Еще немного и погибнут оба. Что ж, в жизни всегда рано или поздно приходится делать главный выбор.
Когда «подлетел» к парню в следующий раз, крикнул:
-Вытяни левую руку, передам тебе «мячик».
Больше всего Лапина удивило и растрогало до слез, что мальчишка спросил:
-А как же вы?
-Руку вытяни, говорю!
В следующий заход веревка под Лапиным подалась вниз еще больше. Есть только пара секунд. И он успел всунуть парню в синюю уже руку СП-01.
-Прыгай, не бойся!
-А как же вы? – повторил Костя.
-Прыгай, черт тебя побери!
Парень ослабил руки и повис на крюке. Куртка вскоре не выдержала, порвалась, и он полетел вниз. Через пару секунд раздался хлопок, и он уже был в спасательной оранжевой капсуле, которая спружинила от нижней смотровой площадки, потом о крышу «Седьмого неба» и полетала к земле. Там «шарик» уже приняли спасатели.
Успел», – подумал Лапин, пытаясь остановить раскачивание. Но канат оборвался, и он полетел вниз по касательной к башне. Страха не было, лишь глубокое осознание, что это конец. Перед глазами появилась какая-то открытая дверь в башне. Он влетел в пустоту…

-С возвращением, – услышал он через мгновение.
Открыл глаза. Перед ним стоял улыбающийся индивидуальный помощник Захар Захарович. В руках он держал квантовый органайзер.
-Что это было? – спросил Лапин, оглядывая веселых обучающихся, сидящих за столиками напротив и поедающими мороженое. Перед ними лежали VR очки.
-Я же вам обещал, что будете довольны. А разве нет? Экскурсия с элементами реализма.
Сердце Лапина еще бешено колотилось:
-Так это и была твоя программа?
-Разумеется. Был же приказ.
-То есть, мы из ресторана и не выходили?
-А зачем? Совершенно безопасное и полное погружение в виртуальный сценарий через очки «VR» новой конструкции, где вы действуете совершенно самостоятельно, в зависимости от вашего характера.
-Ты людей чуть до сердечного приступа не довел, робот ты недоделанный.
-Не обобщайте, господин Лапин. Обучающиеся все как один довольны. Правда, ребята?
«Да!» – хором подтвердили школьники.
-Многие открыли самих себя, продемонстрировали мужественные черты характера, стали героями. И вы герой, Сергей Георгиевич. Пожертвовать собой, ради спасения другого человека – мало, кто способен.
Это охладило главного экскурсовода.
-Ну, прямо уж и герой, – уже более миролюбиво проворчал он. – Каждый бы на моем месте…И все же предупреждать надо, Захар.
-Какой же это тогда был бы реализм? А так, полное впечатление, что вы побывали на том пожаре. Новые очки только накануне из Минкульта прислали. Всю ночь программу разрабатывал.
-И все же странное какое-то у тебя «кино» получилось. Куда подевались те пожарные, которые несколько раз мимо нас проносились стадом слонов, лишь посоветовав спасаться с помощью канатов?
-Не знаю, – пожал плечами робот, – это был мой экспромт. Не успел продумать детали. И какая разница? Вы получили полную корзинку впечатлений.
Корзинкой бы тебя по твоей железной башке, – пробубнил про себя главный экскурсовод.
Сердце Лапина сало биться медленнее, а потом пульс и вовсе пришел в норму. А что, – подумал Сергей Георгиевич, – в этом, действительно, что-то есть. Подобных ощущений не испытаешь ни на одном аттракционе. Вот они настоящие «русские горки». Отбоя от желающих не будет.
-Через час новая группа, – сообщил Захар Захарович, заглянув в органайзер. – Сами экскурсию проведете или коллегам поручите? Они еще ничего не знают.
Ха-ха», – злорадно потер руки Лапин. – Поглядим, на что способны и как себя проявят соратнички. Кто из них будет способен пожертвовать собой? И вдруг остро захотелось вновь острых ощущений.
-Сам! – сказал, как отрезал Лапин.
-Повторить ту же программу или иную?
-У тебя их сколько?
-Пять
-Иную, разумеется. Только ты там на этот раз без особых выкрутасов, поспокойнее, Захар. А то я попрошу руководство, чтобы тебя на запчасти разобрали. Это и будет моим ответом на твою остроту. Экспериментатор.
На эти слова все дружно рассмеялись. Громче всех, во все свое механическое горло, смеялся Захар Захарович.

Волшебный остров

Как-то в сети я наткнулся на заметку про одного молодого американца, который подал в суд на двух сверстниц за сексуальные домогательства. При этом подчеркивалось, что парень из Техаса традиционной ориентации и здоров во всех отношениях. Меня, признаться, это крайне удивило. Ну не может здоровый мужик отказываться от женского внимания, будь он хоть на костылях или трижды женатым, да простят меня благочестивые жены. Если, конечно, дама на лицо не муравьиная царица, а по своим размерам не свиноматка-рекордсменка. Остальные недостатки, будь то, скажем, косоглазость или врожденный идиотизм, во внимание не принимаются. Полигамия мужчины — задумана природой. Чем больше он посеет, тем больше урожая она соберет. Впрочем, это предмет для вечных дискуссий. Каждый сам выбирает удобную ему сторону, но против логики эволюции не попрешь. Кстати, далее в заметке прилагались фото тех самых соблазнительниц. Высокие, стройные, с голубыми глазами и пышными шевелюрами. Мечта каждого. Что еще тому кретину было надо? «Меня царицы соблазняли, но не поддался я…», так что ли? Прославился на весь белый свет. Хотя…Может, это ему и надо было. Одним словом, американец.
Вскоре я забыл про эту заметку, но через несколько месяцев вспомнил про неё при самых неожиданных обстоятельствах. И не поверите, даже готов был морально поддержать того техасского чудака.
Итак, солнечным майским утром, когда воздух Кемера был насыщен цитрусовыми и миндальными ароматами, я вошел на территорию отеля «Волшебный остров». Бывал я когда-то в нём. Мне понравились двухэтажные бунгало, утопающие в экзотической зелени, длинные эвкалипта-пальмовые аллеи и разнообразная, обильная кормёжка. Вообще-то, в последнее время я езжу отдыхать на острова, например, на вечно весеннюю Мадеру. Нет, я не богатый человек, но в течении года могу скопить энную сумму для поездки «за моря-океаны».
В этот раз не хотелось забираться так далеко. У меня никак не шел один сценарий о…Впрочем, это неважно. Я вспомнил про «Волшебный остров» и решил, что он идеально подойдет для отдыха и спокойной работы. Когда рано утром, чуть только встает солнце, садишься на веранде с чашечкой кофе, мысли сами, «как скакуны, уносят тебя вдаль…» Пишется легко и свободно, будто голова никогда не была забита ненужным каждодневным хламом. Два-три часа работы в день и ты за неделю делаешь столько, сколько обычно не осилил бы и за месяц. Вот с таким расчетом я и приехал в Турцию.
На ресепшен меня приветливо встретила русская девушка-администратор. На кармашке красно-белого форменного пиджака висел бейджик с именем «Наташа». Интересно, это ее настоящее имя? – невольно подумал я. Для турок все наши женщины «Наташи». Администратор показала мне карту территории отеля, обвела карандашом домик в центре главной аллеи.
-Ваш номер на втором этаже,- сказала она, ослепительно улыбнувшись.
Девушка изящно поправила милые пепельные кудряшки на юной головке, явно только из салона, подтянула синий «пионерский» галстук на тонкой, чистой шее.
И откуда только такие очаровашки здесь берутся? – вздохнул я мысленно. Прям с рабочего настроения сбивают. Впрочем, если будет время…
-Вы меня слушаете?- вернула меня к реальности Наташа.- Бар в отеле бесплатный. В номере тоже. All inclusive. Вообще же, у нас тут много других развлечений.
-Очень много,- подтвердил молодой человек тоже в красном пиджаке и синем галстуке. На его бейджике значилось имя «Михаил». Он был худ как карандаш, а цвет волос имел такой же как ластик на карандаше. – Вы даже себе не представляете сколько. В эту пору.
Михаил загадочно мне подмигнул, расплылся в широкой, как у Буратино, улыбке.
-Да я знаете ли, не для развлечений…,- начал я никчемное оправдание. Но администратор меня перебил:
-Запасайтесь побольше презервативами.
-Чем?
-Латексными изделиями. Самый сезон. Дамы бросаются на первого встречного.
-Неужели все так серьезно?- ухмыльнувшись спросил я, стараясь перевести разговор в шутку.
-Еще как серьезно.
То-то думаю, ты весь отощал, бедный, до состояния карандаша ха-ха. Надо же – самый сезон.
Я взглянул на Наташу. На нее слова коллеги, кажется, не произвели никакого впечатления. Значит, действительно, женский секс-туризм здесь в порядке вещей. «Бросаются на первого встречного». Надо же, турок им что ль мало? Хм, получается, мало. Вот ведь как. Нет, работать и еще раз работать.
Темный как шоколад мальчик по имени Адем погрузил мою сумку на электрокар и повез меня к моему бунгало по эвкалиптовой аллее. Не знаю почему, но настроение было несколько испорчено. Под каждым кустом я представлял себе озабоченных дам . Того и гляди выскочат и накроют липкими сетями. Черт знает что. Нет, я никогда не отличался пуританством, более того, считаю себя вполне активным и свободным мужчиной в этом отношении. Но крайне не люблю, когда инициатива исходит не от меня, а от женщин. Тем более агрессивная.
Не успел я бросить сумку на диван и включить по привычке телевизор, как в дверь номера постучали. Это еще кто, Адем? Кажется, забыл ему два еврика дать, или не забыл? Заморочил мне голову этот Миша, из колеи выбил.
На пороге стояла высокая, сдобная женщина, с крашенной в радикальный рыжий цвет, взбитой будто граблями, шевелюрой. Губы были густо подведены зеленой помадой. Она вращала выпученными, как у лягушки глазами, словно ее кусали комары, но она терпела.
-Привет, юноша,- бросила она, облокотившись о косяк.
Началось, похолодел я. Мало того, что не в моем вкусе, да еще наглая. Какой я ей юноша?
-У меня дел полно,- брякнул я сходу.
-Я соседка. Смотрю, Агдамчик вас к нашему домику подвозит. Мы Адема Агдамчиком зовем. Помните, в старые времена был такой портвейн- Агдам. Ну вот.
-Не пью, язва,- сказал я, как отрезал. – И вообще, мне даже виагра не помогает.
Соседка оглядела меня с ног до головы, покачала головой:
-Надо же, а по виду не скажешь.
Я развел руками:
-Извините, мне микстуру эту, как ее… от обострения принимать надо.
-В таком случае, лучше пойду,- она пожевала зелеными губами, нервно дернула одним глазом. – Ах да, я чего заходила- то. Вот.
Рыжая протянула мне, карточку, размером с кредитку:
-Из вашей сумки выпала. Думала, банковская, но гляжу скидка из магазина бытовой техники. Полезная штука. Тоже пользуюсь.
Точно, покупал недавно ноутбук, а скидочную карту положил в сумку.
-Спасибо, – сухо поблагодарил я.
-Ну лечись, – перешла она на «ты».- Кстати, у тебя обострение чего: язвы или импотенции?
Она заржала, словно ведьма и удалилась, оставив после себя тяжелый лавандово-помидорный флёр.
Я вышел на просторный балкон, увитый диким виноградом. Внизу, прямо под моим окном, росло большое апельсиновое дерево, обсыпанное белыми цветами. Аромат стоял сногсшибательный, но он меня не радовал. Надо же, прямо в номер препираются. Никакого стыда. Карточка наверняка только повод, еще чего-нибудь бы придумала.
Взглянул на отельную карту гостя. Через пятнадцать минут начинался обед. Решил пойти в «Розовый зал» столовой, что ближе к морю, на открытом воздухе. Пошел не по главной аллее, а по тропе через сад.
В столовой уже было полно народу, в основном русских дам, встречались, правда, и немки. Не соврал Миша – карандаш, как мухи на мед слетелись. Только меда мало – мужиков среди отдыхающих раз два и обчелся. Страшно. Действительно страшно, когда вокруг много баб. Одну нужно добиваться, от трех и более – бежать.
Есть неожиданно расхотелось, во рту появился неприятный привкус, словно я действительно напился микстуры от непонятного обострения.
-Молодой человек, не передадите ли мне вон ту ножку,- раздался сзади приторный голос. Он принадлежал даме, очень похожей на соседку. Такая же рыжая фурия. Она указывала вилкой на груду печеных в яблоках куриных ножек. Только губы ее были накрашены не зеленым, а алым цветом. Маленькие глазки блестели, словно из кусочков сливочного масла. Дама очень уж театрально моргала явно наклеенными ресницами и странно улыбалась. – Ножки такие вкусные. Вы пробовали?
Еще одна, вздохнул я. Кажется, я понимаю того американца. Хм. А, может, не надо так с ними резко? Они же не виноваты, что природа их щедро наградила эстрогенами. Ну да, тех кого не наградила по домам сидят, фригидностью мужей мучают.
Вопреки этим мыслям, я грубо брякнул:
-Меня не интересуют ножки. Никакие. Язва. И вообще…
-Знаю,- кивнула дама.- Даже виагра не помогает.
Я от удивления открыл рот. А она сама дотянулась до подноса с курятиной, ловко подхватила вилкой крупную птичью ногу и, окинув меня презрительным взглядом, пошла в зал. Она села напротив…моей соседки. Ах, вот оно что. Соседка уже разболтала про мои якобы болезни. Вот это номер. Если эти две кукушки знают, что мне виагра не помогает, то скоро об этом будет знать весь отель. Это же какой позор на весь белый свет. Кажется, я немного переборщил. Немного…ничего себе немного. Нет, нужно как-то исправлять ситуацию.
Проглотив пару ложек грибного супа, я вернулся в номер, сел на балконе, открыл ноутбук. Но было не до сценария, в голове как надоедливая муха, летала и жужжала одна мысль: импотент, даже виагра не помогает. Тьфу.
Так и просидел до вечера. А когда солнце стало бронзовым, отправился на очередную кормежку. Теперь решил сесть в «Синем зале», где обычно меньше народу. Самый короткий путь пролегал мимо ресепшен.
По дороге я невольно косился по сторонам – не улыбаются ли мне ехидно в след женщины? Был бы на майке воротник, я бы его поднял. Но воротника не было, я довольствовался темными очками. Да что очки, импотента и так видно, сказал я себе и прикусил губу.
В административном холле отеля ждала размещения группа приехавших немцев и среди них почти все дамы. Ну не считая двух пожилых бюргеров в кожаных шортах и широких подтяжках. Эти не в счет, подумал я. В подтверждение моих мыслей один из них, приплясывающий и подпевающий себе «Ах, мой милый Августин», врезался в кадку с пальмой, рухнул на пол и начался грязно ругаться, как видимо, практиковал на Восточном фронте.
Меня окликнул администратор Михаил. Подлетел коршуном, уволок под руку в угол. Его глаза горели, как у безумного:
-Что же вы, господин Бабочкин, мне сразу не сказали?
-А что я должен был сказать?
-Ну то, что вам виагра не помогает.
-Откуда вы знаете? – задал я вопрос и похолодел сердцем. Мои худшие опасения оправдались. Уже весь отель в курсе, что я импотент. Нет, надо срочно съезжать отсюда.
Миша крепче сжал мою руку:
-Двоюродная сестра Светка рассказала, по секрету. Она в вашем домике живет, только на первом этаже, в пятом номере. Я ее каждый год сюда по скидке, как сотрудник отеля, устраиваю. А что, удобно.
-И что она вам рассказала?
-Да вы не волнуйтесь, Феликс Николаевич, никто ничего не узнает. Но вы правильно сделали, что к нам приехали. У меня есть один кудесник, Самуил, который любого стоймя ставит. Понимаете?
-Я хотел бы вам сказать, что…- начал я, но цепкий Миша меня перебил:
-Не дорого берет, всего тысячу баксов, а эффект сногсшибательный. Будете стрелять, как из пулемета ШКАСа.
Я наконец высвободился из его костлявых пальцев.
-Знаете что, молодой человек, оставьте свой пулемет при себе, мне пора. Я не нуждаюсь в ваших кудесниках, у меня все в порядке.
– Не надо стесняться. Излишняя стеснительность ведет к забвению,- выдал он драматическим голосом.
Мне очень хотелось сказать ему, что он идиот и что не стеснительность ведет к забвению, а излишняя скромность. Но продолжать беседу с назойливым администратором я не видел смысла, поэтому лишь состроил ему, насколько возможно, отвратительную физиономию и пошел в столовую.
-Все будет в порядке! – крикнул он мне в след. – Ждите!
В «Синем зале» рядами стояли длинные, широкие столы, как в мюнхенской пивной, а по бокам столики маленькие двух и четырех местные, но они были все заняты. Поэтому я занял место за «пивным» столом. Есть хотелось, будто голодал неделю. Скорее всего, от переживаний. И Миша еще этот…Никто не узнает, ага. Нет, придется переезжать в другой отель, переводом, кажется так можно. Или…
Напротив меня сидела очаровательная блондинка с васильковыми глазами. Ее маленький носик был слегка измазан кремом от пирожного, которое она с аппетитом кушала, что придавала ей большего очарования. Немка, русская? Такие обычно в Баварии водятся, заключил я, собираясь приняться за баранье жаркое, коего я навалил себе в тарелку горой Араратом.
Жаркое оказалось несоленым, я стал искать глазами солонку, которая стояла рядом с девушкой. Она перехватила мой взгляд. Протянула соль.
Я вежливо поблагодарил, а она, кивнув на мое блюдо, произнесла по-русски:
-Извините, конечно, но вам плохо не будет?
На этот раз я был рад, что дама со мной заговорила.
-У меня, знаете ли, очень здоровый желудок,- громко, чтобы слышали окружающие, сказал я. И еще громче добавил:
-И виагрой я не пользуюсь. Нет необходимости.
Девушка на пару секунд застыла, а потом расхохоталась:
-Не переживайте. Я не секс-туристка. А многие да, сюда за этим и приезжают. Только улов в это время небольшой, сезон начнется с конца месяца. Ха-ха. За вопрос еще раз прошу прощения, но я врач-гастроэнтеролог, поэтому не могу спокойно смотреть как люди губят свой желудок.
Гастроэнтеролог? Впрочем, какая разница. Это хорошо, что она сразу сказала, что не секс-туристка. Прямо от сердце отлегло.
-Я знаете ли, тоже не за этим приехал. И все же, позвольте пригласить вас после ужина вместе прогуляться к морю.
-«И все же»? Вы оставляете возможность?
-Конечно. Здоровым людям – здоровое времяпрепровождение. По обоюдному согласию, разумеется, без навязывания.
-А у вас презервативы клубничные есть?- спросила она неожиданно, от чего у меня с вилки свалился кусок баранины. – Люблю, знаете ли, клубничные.
Она медленно облизала ложечку с мороженным.
Я опять почувствовал ступор. Когда так сразу и в лоб, пропадает приятное чувство томительного ожидания и всплывает слово «надо». Хотя, наверное, я отстал от жизни, теперь все гораздо проще в отношении полов.
-Найдем.- Я отодвинул от себя тарелку с бараниной.- Пойду возьму афродизиаков.
На этот раз я навалил себе в тарелку мидий с гребешками. Молча их ел, а она молча на меня смотрела.
Мы вышли из столовой и я предложил ей взять меня под руку. Конечно, это выглядело старомодно, но я хотел, чтобы все видели, что я иду с девушкой. Навстречу нам попались две «кукушки»- Мишина сестра и соседка. Они даже раскрыли рты, начали о чем-то перешептываться, хихикать. Я догадывался о чём. Мол, девица раскатала губы, а он неизлечимый импотент, которому даже виагра не помогает. Смешно. Но разочарования не будет, я настроен самым решительным образом.
Расположившись на моей балконе, мы выпили немного вина, поболтали о погоде и она села ко мне на колени. Я обхватил ее податливые плечи, наклонил и собирался припасть к очаровательным, слегка набухшим от желания губам. В этот момент в дверь постучали.
На пороге стоял какой-то низенький, неопрятного вида мужичок со всклокоченными темными волосами, в синей рубашке-балахоне. Большой, загнутый как у филина нос перекрывал почти весь его маленький рот. Выпученные глаза за круглыми детскими очками беспрестанно мигали в свете желтых ламп холла.
-Я Самуил,- громко представился он.- Михаил Николаевич описал мне ваши проблемы. Эректильная дисфункция на фоне полного отсутствия либидо. Не помогает даже цитрат силденафила, в простонародье, виагра. Десять сеансов и вы будете как новый. Можем приступить к сеансу прямо сейчас. Всего тысяча баксов. Ладно, ладно, пятьсот.
Оттолкнув меня и мужичка, из номера с высокоподнятой головой вышла моя девушка-гастроэнтеролог с васильковыми глазами.
-Идиот, – бросила она мне, окинув уничтожающим взглядом.
Я схватил мужичка за грудки:
– В каком простонародье, какой сеанс, сухофрукт ты в ермолке! Ты что натворил?!
Я хотел окликнуть девушку, догнать ее, но вспомнил, что даже не узнал ее имени. И почему я назвал этого типа «сухофруктом в ермолке»? Ах, ну да, похож на чернослив сморщенный. Тьфу! Такого облома давно не было. Вернее, никогда. Пойти, удавить что ль Мишу-администратора? Нет, надо срочно съезжать, пока нервное расстройство не заработал. А ведь хотел тихо, мирно дописать сценарий.
Утром позвонил в туристическое агентство, через которое покупал путевку в «Волшебный остров», попросил переселить в другой отель. Барышня-оператор воскликнула: « И что вы все бежите из этого земного рая?» «В настоящем не бывал, сравнить не с чем, пожить еще хочется,- ответил я и добавил,- аллергия на цитрусовый цвет замучила. Помру от анафилактического шока, кто будет отвечать?»
Это убедило оператора. Она сказала, что недалеко есть тоже хороший отель- «Серебряный ключ» с сосновой рощей и без цитрусов. Одного туриста, такого же капризного, как я, она уже туда сегодня определила, но придется доплатить 100 евро. Денег было в обрез, но я согласился – нервы дорожи.
Быстро собрал вещи, оставил на столике ключ, просто захлопнул за собой дверь. Как сказала оператор, на ресепшен можно не ходить, что меня очень обрадовало. Лишний раз светиться в этом отеле мне больше не хотелось.
У выхода из бунгало меня окликнула со своего балкона на первом этаже рыжая соседка:
-Что, уже уезжаете? Быстро. Микстурка-то помогает?
-Еще как.
-А-а. А то гляжу, от вас молодка вчера пулей вылетела. Верно, вы ее очень порадовали, на крыльях улетела, только ругалась почему-то неприлично. Наверное, перестарались. Ха-ха.
-Да вас, женщин, разве поймешь? Все вам всегда не так.
-Это правда,- сказала рыжая, взяла со столика бутылку вина и отхлебнула из горлышка.- Сорви, пожалуйста, цветочек апельсиновый на закусь, сама не дотянусь.
Я отломил цвет с ближайшего дерева, протянул ей. Она дыхнула на меня плотным, устоявшимся перегаром:
-Никакой ты не импотент.
-Как догадалась?
-По глазам вижу. У импотентов они потухшие. Природа погасила за ненадобностью, а у тебя они звездами горят. Может, останешься? Я тебе кофе буду в постель подавать.
-Спасибо, не пью кофе.
-Здоровье бережешь?
-Ага. Для женщин. Это ты правильно заметила, если у мужчины не работает репродуктивная система, он природе уже не нужен. Пока, красивая. Желаю найти красивого крепкого коня.
-Где ж теперь его найдешь-то, крепкого, одни доходяги остались. И виагра им уже ни к чему. Может, все же останешься?
Последние слова донеслись до меня, когда я уже поворачивал к воротам, где меня ждало такси.
В новом отеле территория была не такой большой, но не менее живописной. Да, тут не было цитрусовой прелести, но сосны, а встречались даже ливанские, росли великолепные. И запах сосновый разливался по всей округе такой густой волной, что кружилась голова. Все же, благословенное место, эта бывшая Восточная Римская империя, Византия.
Ресепшен располагался в глубине субтропического сада. В холле, у стойки администратора стояла девушка, скорым почерком заполнявшая карточку гостя.
Я сразу ее узнал. Это была она. Даже не стал гадать, как она сюда попала. И так ясно. Удивился? Не знаю. Был рад? Тоже не знаю. Но понял, что она мне нужна. Да вот так сразу, ни с того, ни сего понял. Нужна. Не только для секса.
Через ее плечо увидел имя в карточке: Алина, фамилию не разобрал. Закашлялся. Она обернулась. Глаза ее вспыхнули сверхновыми звездами:
-Что вам от меня надо?!
-Скажу честно – многое надо. И вам от меня.
-С чего это вы взяли?
-Иначе не сбежали бы из «Волшебного острова». Ну, подумаешь, я якобы импотентом оказался. Кто я вам? Никто. Нет, вы решили вычеркнуть меня из своей жизни, вырвать с мясом, чтобы потом еще больнее не было.
-Что?! Да я вас знать не знаю, видела всего пару минут.
-Атомный взрыв длится доли секунды, но он переворачивает весь прежний мир.
-И уничтожает все живое.
-Правильно, поэтому разумнее использовать силу атома в мирных целях.
-Вы что, уже прошли все десять сеансов терапии?-Она сострила ехидное лицо
Я схватил ее за локоть, крепко сжал, притянул к себе.
-Тот дебил в детских очках просто перепутал двери. Мне не нужны никакие таблетки, я совершенно здоров. Понятно?
Она, пытавшаяся вырваться из моих цепких пальцев, застыла:
-Перепутал? К кому же он шел?
-Не важно.
-Ну и как вы меня нашли?
-Интуиция. Хотел вас разыскать через тур-оператора, а от нее узнал, что вы переехали в «Серебряный ключ»,- соврал я. Но она меня раскусила:
-Не лгите. Вы сбежали от позора.
-От идиотизма,- поправил я.
-От него невозможно убежать, если сам…
Я не обиделся и еще крепче сжал ее руку:
-Это судьба. И другого объяснения у меня нет.

Ночью мы были вместе. Без ложной скромностью скажу, что ее сладострастные стоны были слышны, наверное, в соседних отелях. Утром, засыпая она тихо спросила:
-Ты точно не принимал таблетку?
-Если б я ее принял, то ты бы не спала еще двое суток.
Она рассмеялась и тихо засопела у меня на плече. Днем мне перечислили гонорар за прошлый сценарий и я отправил корзину цветов оператору туристического агентства, которая резко повернула мою судьбу. Надеюсь, в лучшую сторону.