Истории о кризисах экономических, нервных, семейных, жилищных и возрастных.

ОГЛАВЛЕНИЕ:

1. Бабушка из Ростова.
2. Как это делается в Абруццо.
3. Римские квартиры.
4. О Kатиной жизни в Риме.
5. Как я купила квартиру в Италии.
6. I love kоммуналка.
7. Дядя из Венесуэлы.
8. Замуж за итальянца (а может, лучше не надо?…)
9. Везёт дуракам! А кому- и по-крупному.
10. Мы с Петровичем вдвоём замечательно живём.
11. Найти такого- всё равно, что выиграть в лотерею.
12. Русская без возраста, в лёгком замешательств
13. Триллep
14. Несколько оттенков женской дружбы.
15. Неделя моды в Милане и женщина из провинции.
16. Страшная ночь в Милане.
17. На чём сэкономить?

БАБУШКА ИЗ РОСТОВА.

Кто знает, как смогли бы мы пережить кризис… но тут на помощь к нам поспешила бабуля. Она летела к нам из Ростова, чтобы спасти, устроить наши дела, во всём навести порядок.
Рейс Ростов-на-Дону- Римини давно уже приземлился, и многие известные и неизвестные лица вышли из зала контроля в зал ожидания. Но напрасно тянула я шею, вставала на цыпочки, стараясь высмотреть знакомый силуэт за раздвижными дверями. Казалось, пассажиры из Ростова закончились.
– Извините, Вы – из Ростова?- обратилась я, наконец, к гражданке с явно ростовской внешностью.- Много вас там осталось?
-Почти никого, – отвечала землячка.- Бабушка там одна: её задержала таможня.
Я набралась терпения. Через три четверти часа двери опять открылись и пропустили бабулю. На взмокшей её голове берет из мохера сдвинулся на бок, во взгляде читались растерянность и возмущение. Огромных клетчатых сумок, которые она влачила за собой, никто не видел с челночных времён девяностых.

– Так что же случилось?- спросила я, чмокая потную щёку и пытаясь подволочь одну из них. – И что в этих сумках, господи боже ты мой?…
– Знаешь что, Оля!- вскричала она раздражённо. – Я привезла тебе мёд- три пластиковых бутылки- у вас тут такого мёда нет!
Но таможенник не понимал, что за густую и мутную субстанцию в бутылях ввозят в Италию, и задавал вопросы:
-Latte?.. Grasso?…Cos’è?*
Бабушка горячилась:
-Мёд, мёд! – выходила она из себя и, отвинтив крышку одной бутыли, накапала ему на волосатую руку, движениями языка подсказывая лизнуть. Но тот не лизнул, а брезгливо скривившись, ругнулся, и тут же пошёл руку мыть.
-Какой-то дурной, честное слово, – обьяснила его поведение мама.
Прежде чем двинуться дальше, на вокзал, мы присели в баре аэропорта- надо же выпить чаю, сходить в туалет… Помимо огромных челночных кошёлок, у бабушки с собой была ещё одна, поменьше и посовременней, чёрная, обёрнутая пластиком сумка. Уже с полчаса, как поодаль крутился, прочёсывая зал, встревоженный русский. Он был похож на крупную охотничью собаку в настойчивых поисках дичи или пассажира в поисках утерянной клади.
Вдруг взгляд его упал на чёрную сумку бабули. Затормозив, он кинулся к нам:
– Позвольте! А это у вас- не моя сумка?!
– Вы что, молодой человек!- опешила мама. – Это моя! Вот и пластиком- видите? – я обернула.
– У меня была точно такая! И тоже с пластиком, – настаивал российский гражданин. – Давайте откроем её и проверим.
– Да Вы что- меня подозреваете? Что это я должна её открывать? Так хорошо всё замотано, – упрямилась мама.
– Давайте всё же откроем!- не уступал тот.
-Давайте откроем, чтобы рассеять сомнения, – поддержала я.
Поиски ножниц, бритвы, режущих инструментов, треск пластика, и… чёрная сумка открылась, полная маек, трусов и прочей мужской ерунды.
-Я ж говорил!- возликовал пассажир, хватая чёрную сумку.
– Ой, извините, – смутилась я, – но он только крякнул и был таков.
– А…где же тогда моя?!- охнула бабушка.
Возмущение вместе с растерянностью- два характерных чувства- опять овладели ею.
Когда через час с найденной сумкой мы всё же покинули аэропорт, два клетчатых китайских баула показались мне неподьёмными. Что же в них было, хотелось мне знать?…
-Ковры, -неохотно призналась мама.- Я привезла тебе два ковра- что ж они будут пылиться в Ростове! Это ведь такие замечательные ковры: один- тот, побольше, а другой- ручной работы!
Уже донести этот груз до стоянки такси было делом нелегким, а таскать его вверх и вниз по лестницам подземных переходов на вокзале и взвалить на площадку вагона, в самом хвосте поезда- и подавно!
– Там ещё и шубка цегейковая есть,- отдышавшись, вспомнила мама. – В отличном состоянии. Она у меня- много лет, ещё с институтских времён, и всё как новая!
-Куда же ты здесь в этой шубе пойдёшь?- испугалась я, представляя себе удивленье соседей, никогда не видавших цегейковой шубы.
-Ничего,- махнула она рукой,- надену зимой, а если нет- будем стелить на сиденье машины, чтоб поясница не мёрзла!

Вагон наш, как впрочем, и все остальные, оказался набитым битком; баулы поставили в тамбуре, водрузив их один на другой- теперь они достигали высоты человеческого роста… Немного бледные и обмякшие, мы собирались ехать так три с половиной часа.
– Хотела привезти тебе и швейную машинку, – сказала благодушно мама,- но, думаю- в следующий раз.
Соседним вагоном, к счастью, был вагон-ресторан.
– Я возьму тебе кофе и что-нибудь пожевать, а ты пойди посиди,- указала я свободное местечко у окна.
-Ты что, а сумки?…Их кто-нибудь сопрёт,-возразила она.- Лучше я прислонюсь к ним…вот так,- и навалилась на них, без сил, грудью и животом.
Однако, потом согласилась на место за столиком, убеждённая мной, что с этими сумками, несмотря на их внешнюю соблазнительность и привлекательность, не так-то просто сбежать из вагона. Оживилась и порозовела, жуя бутерброд и болтая с попутчицей-украинкой.
………………………………………………
Жить в Италии могут не все.
Бабушке здесь не нравились: незнание языка и невозможность общаться со всеми подряд; отсутствие параболической антенны и русских передач, а также моё безразличие к их отсутствию. В продаже не было гречневой крупы и селёдки, не всегда имелась твёрдая белокачанная капуста для борща, не говоря уже о жирной деревенской сметане. В моём холодильнике не было хрена, солёных огурцов и помидоров, сливочного масла. И вообще, по ростовским понятиям, мой холодильник был пуст. Он не ломился, как полагается, от уток и кур, чьи пупырчатые ноги торчали бы из морозильника, от сыров, колбас и молбас, и не был заставлен судочками и кастрюлями. Эти недостатки питания должны были быть как можно скорей исправлены.
Не прошло и недели, как правила изменились: теперь НЕ ВЫБРАСЫВАЛОСь НИЧЕГО.
Позавчерашние макароны ( а надо сказать вам, друзья, что итальянцы разогретых макарон не едят, предпочитают свежеприготовленные; и если итальянец сьел вчерашние спагетти, это значит, что он- на грани отчаянья)… Так вот, позавчерашние спагетти откладывались в отдельный судок, вслед за ними в очередь на “доедание” становились вчерашние.
– Ты что- выкидывать! Они же ещё не пропали, – возмущалась мамуля.- Я положу их в суп.
И варила супы из остатков всех трапез, не сьеденных вовремя: в кастрюле плавали куски субботней свинины и воскресная паста с горохом, а также кое-какие грибки ещё более ранней эпохи….Она бесхитростно и от души предлагала отведать её стряпни, но Марчелло и Катя, представлявшие “итальянскую ветвь семьи”, только морщились подозрительно и брезгливо, безошибочно узнавая в похлёбке фрагменты вчерашних меню. В этих вопросах на компромиссы не шли: они ели только все новое, она- доедала упорно всё старое. Отныне полки холодильника были, как должно, заставлены судочками, пиалами и стаканами, в каждом из которых хранились малые дозы остатков: обрезок сыра, две ложки холодного картофельного пюре или ложка застывшего жира от жарки котлет, тщательно соскобленного со сковородки. Продукты хранились не только на кухне: зачастую в ящике для трусов вдруг находились припрятанные конфеты, или там, где бабуля держала лекарства- надрезанный апельсин, вместе с зубным протезом и самодельными использованными “ухочистками” в виде ваток, намотанных на спички.
-Фу! Как неэстетично!- кривилась Катя, открыв по ошибке бабушкин ящик, и тут же захлопывала.
Марчелло дивился русской “всеядности”, то бишь неразборчивости в еде. С опаской заглядывал в холодильник в поисках знакомых ему продуктов и начинал вынимать двумя пальцами баночки, скляночки и стаканы, спрашивая меня:
– Что это, а? А это что ?
Иногда трудно было сказать- из-за аморфности и полной неопознаваемости остатков. На помощь в таких случаях приходит обоняние, но на моё расчитывать трудно- мой нос не раз меня подводил.
-Кажется, какое- то дерьмо, – отвечал сам себе, наконец, хотя часто его заключения были необоснованы и несправедливы.
А борщ! Мы забыли про борщ- краеугольный камень русской кулинарии!
Бабушка и двух дней не смогла бы прожить без борща. Большая кастрюля с ним занимала пол-холодильного агрегата и, по мнению Марчелло, “заванивала всё внутри”. Ему отчего-то не нравился запах капусты- вот почему кастрюлю выставили на балкон.
– Вообще, на такую семью нужен бы холодильник побольше. Вот попрошу мне денег прислать, и купим такой, как нужно, – недовольно ворчала бабуля.

Неприятие зятем борща могло сравниться лишь с неприятием им печёночного паштета, который тёща готовила, отваривая печень и перекручивая её на балконе. Почему опять на балконе? Перила были единственным местом в квартире, куда удобно привинчивалась её старая мясорубка. Миска, в которую сыпался фарш, висела на высоте третьего этажа над головой у соседей- немного саспенса не помешает- но бабушка нас уверяла:
-Не беспокойтесь! Тут всё продумано, всё под контролем!
Не то, чтобы ей можно было слепо доверять.
Долгое время мама кормила птиц, посыпая балкон сухарями и хлебными крошками, не беспокоясь о том, куда их ветром снeсёт… А под балконом стояла машина соседа, который, найдя её несколько раз засыпанной хлебом, стал потихоньку мстить. Я была в полном неведеньи, как-то прекрасным утром найдя всю крышу и лобовое стекло моей “Ланчи” засыпанной тёртыми сухарями. В чём дело?…Я долго смотрела вверх на синее небо и белые облака, стараясь понять, откуда сюда намело сухарей. Не придя ни к какому выводу, с трудом отмыла машину- из-за влажности и росы сухари превратились в слой рыхлого липкого мякиша.
Естественно, мама не прекратила кормление птиц, пока сосед не сказал напрямик:
– Вы перестанете сыпать мне хлеб на машину?!
Я осталась с открытым ртом; промолвила что-то насчёт того, что и меня обсыпали сухарями…но потом провела дознание и мне пришлось извиняться. Хотя- и он был хорош! Вместо того, чтобы прямо сказать- начал втихую мстить. Ну, что за подлый народ!…
Впрочем, сосед он был неплохой, ссориться с ним не хотелось. Тихий, миролюбивый, хотя слегка мстительный и злопамятный- он прежде работал слесарем и мастерил на заказ решётки на окна, воротца, заборы, калитки… На все руки мастер; но с кризисом остался без работы, вот и сидел целыми днями в квартире. Из-за двери доносилась громкая музыка- чаще всего Пинк Флойд. А под лестницей Лео Шипионе (так звали соседа) выращивал марихуану в горшках, являя этим пример гражданской смелости; ходили слухи, что вот-вот её легализуют, ну а пока- как знать?
-Хорошо ему там! сидит себе, курит…- говорил с тихой завистью законопослушный Марчелло, поднимаясь по лестнице мимо запретных горшков в ритме “Money! It’s a gas…”
Прежде, помнится, вместе со слесарем жил старичок-отец, и что-то давно его не видели во дворе- должно быть, хворал…а может, лежал в больнице. Был, однако, престранный эпизод: как-то под вечер приехали к Лео гости, две пожилые синьоры, и грустно сказали ему : “Хотим проведать отца”. А тот, не сказав ни слова, сразу повёл их…в гараж. Это меня удивило: неужто старик Шипионе живёт под землёй, в гараже? Но дело меня не касалось, и я позабыла о нём.

Долго пришлось уговаривать бабушку и обьяснять, что в данный момент она- главный наш козырь, единственная надежда. Жизнь в Италии стоит так дорого, расходы так велики… а ей, видите ли, и социального пособия было достаточно! О пенсии по инвалидности, как и о самой фальшивой инвалидности, и слышать не хотела! Считала зазорным, надев на себя подгузник и вытащив зубы, на инвалидной коляске явиться в ASL** . Не желала пожертвовать собственным достоинством ради лишних пятисот или скольких там евро в месяц…А ведь дело-то было несложное. И никто, конечно, не просил её идти на крайности- намочить, для пущей достоверности, подгузник или пустить слюну…
– Нас не учили зарабатывать обманом, – с гордостью говорила она.- Вон мой сосед по квартире, инженер на пенсии Брук – ему не хватает на жизнь, так он бутылки собирает и сдаёт! А ведь башковитый был инженер, начальник лаборатории!
Полученье мошеннической и незаслуженной пенсии представлялось бабуле низким моральным падением.
В других странах, может быть, это и так. Там, может быть, дети работают и помогают родителям. А в Италии- наоборот; здесь в силу сложившихся давних традиций, и особенно в годы кризиса, многие семьи как раз на пенсии бабушек-дедушек и живут. Взять, к примеру, семейство Гверино- какие расходы! Там курят четверо: мама, папа и оба сына, пятьсот евро в месяц уходят только на сигареты! Никто не работает. Если бы не пенсия бабушки, что живёт этажом ниже и, кстати, не курит….
Пенсия- это великое дело!

Возможно, в её несознательном поведении крылось какое-то суеверие: если болезнь симулировать – она может и проявиться. А со здоровьем у бабушки было, тьфу-тьфу, всё в порядке: двигалась непринуждённо без тростей и костылей, проходила пешком большие дистанции, подолгу сидела на корточках( её любимая поза), чистя картошку; у других бы коленки заклинило или в глазах потемнело- а ей хоть бы хны!
Так и осталась бы непоколебимой в своей горделивой честности, не вмешайся другое учереждение- INPS*** . Этот ИНПС, итальянский собрат собеса, оказался не только бестолковой организацией, полной некомпетентных служащих- каждый раз там встречаешь новых, тех, кому надо “заново” всё объяснять, да если вам попадётся и старый – не радуйтесь, он всё равно ничего не помнит.
Этот ИНПС оказался коварной, опаснейшей службой, способной подвести вас под монастырь. Несколько лет назад бабушке из Ростова внезапно повысили её итальянскую “пенсию”- и, ясное дело, никто из нас не пошёл выяснять, почему. Раз повысили- значит, так надо; может, повысили всем, вышел какой указ….в общем, приняли всё, как должное, и совершенно напрасно. Не прошло тех же самых нескольких лет, как сделали переучёт и докопались: ошибочка вышла! И бабушка наша вдруг получила письмо, коим уведомляли, что придётся ей выплатить ИНПСу долг в 4830 евро и сколько-то там чентезимов!
Полученье подобных писем, надо сказать, у старых людей с их хрупким здоровьем само по себе может вызвать симптомы, о которых вскоре пойдёт у нас речь. Но бабушка из Ростова лишь округлила глаза и, ничего не понимая в этой итальянской жизни, сказала:
-Тю.
Наконец, поддалась на уговоры, но лишь попросила, прежде чем с жизнью вольной расстаться и перейти к “инвалидской”, отпустить её напоследок в Ростов- родных навестить, в коммуналке соседей проведать, с казаками покутить, вдоволь наесться селёдки, сала и холодца, гречневой каши отведать- всего того, чего на чужбине ей так не хватало…
И вот она снова здесь, слово своё сдержала.
Когда мы везли её в ASL, сидела в коляске с рассеянным видом, какой и подобает иметь при старческих расстройствах. Казалось, взгляд её с бессмысленным благодушием блуждал налево и направо; на самом же деле она со свойственным ей живым интересом разглядывала окружающих и новую обстановку. Я была уверена в успехе. Врач Аннарита Пуццони, возглавляющая комиссию, а иногда и представляющaя её в единственном лице, была вреднейшей из крючкотворов. В первый раз потерпев неудачу со свёкром, покойным отцом Марчелло, я кое-чему научилась. Главных пунктов тут было два: невменяемость и недержание.
Неудача постигла нас потому, что коварная Пуццони с ходу вырвала у нас признание в том, что свёкор- в полном уме и ясном сознании, а потом пожелала беседовать с ним наедине. Исправить эту непростительную ошибку в стратегии было невозможно: оставленный наедине с инспекторшей, дед попал во все расставленные ею ловушки, неверно отвечал на вопросы и даже coзнался в том, что не носит подгузник! Это решило его судьбу- он получил “стопроцентную инвалидность….без права на пенсию по уходу”. А кому нужна такая инвалидность?….
В этот раз подобные уловки сработать не могли: мы привезли им больную с деменцией и недержанием, не говорящую по-итальянски. Чтоб доказать, что синьора в своём уме и ей не нужен уход, пришлось бы звать переводчика и целый консилиум психиатров, немыслимый в нашей провинции. Так или иначе, Пуццони придётся иметь теперь дело со мной, и посмотрим, кто победит в этой борьбе интеллектов!
Мы были оптимистично настроены.
В коридоре пришлось подождать; там сидели пришедшие на комиссию раньше нас- седой джентельмен Базилио с тростью и в тёмных очках и одноногий субьект с папкой и костылями. Оба, как выяснилось, должны были регулярно являться сюда, чтоб подтвердить, что причины, по которым они получили пенсию, всё ещё в действии- то есть, у АSL были все основания полагать, что к одному из них может внезапно вернуться зрение, а у второго вырастет вдруг нога.
Впрочем, выйдя из учереждения, дон Базилио обернулся украдкой, вытащил связку ключей и быстро свернул за угол, откуда выехал вскоре на новенькой Alfa Romeo.
– Бедный человек, – сочувствовала бабушка, ёрзая в кресле. Жёсткий подгузник под ней хрустел, и ей не терпелось уже от него избавиться. – Как он живёт на пенсию, слепой…
– Слепой, а машину водит, – удивлялся Марчелло, глядя вслед из окна.
– А что тут такого! Руки-ноги на месте; я вот – и то вожу, – обиделся одноногий.

Теперь оставалось лишь ждать решенья комиссии- ответ обычно приходит месяцев через пять.
Тем временем кое-что произошло: под вечер в наш двор приехали карабинеры.
Они спустились в гараж в сопровождении сoнного взьерошенного Лео, и дело было совсем не в горшках с коноплёй. Вслед за ними прибыла “ambulanza “и люди в белых комбинезонах и масках; все дружно спустились в гараж. Вскоре оттуда вынесли что-то в мешке, закрытом на змейку, и погрузили в фургон. Тут уж никто не мог удержать соседей от праздного любопытства: всем срочно что-нибудь понадобилось в гараже. И хоть бокс Лео в спешке был опечатан, кое-кто всё же успел рассмотреть в его глубине открытый пустой холодильник; пустым он был оттого, что его содержимое только что унесли в мешке. Карабинеры и люди в скафандрах поднялись наверх. Последним вывели Лео, и вид у него был расстроенный.
Наутро портрет его появился в газетах: житель Абруццо, сосед наш синьор Шипионе, около года держал в холодильнике тело отца и продолжал получать его пенсию. Всё семейство Шипионе было, конечно, в курсе, сочувствуя Лео, оставшемуся без работы. Только племянник тринадцати лет вдруг проявил сознательность и позвонил куда следует…Вскрытие покажет; но по предварительному заключению судебных медиков, Шипионе- старший умер естественной смертью, в чём мало кто сомневался- бедняга слесарь меньше всех мог бы желать смерти кормильца.
Впрочем, с утра Лео уже был дома, курил, поливал горшки и принимал соболезнования соседей. Вместе с другими, Марчелло сумел заглянуть в бокс Шипионе, и теперь он смотрел на наш холодильник в раздумьи :
– Да-а, может, мама твоя и права? Не мешает и нам купить морозильник побольше.
Странно, но в этот раз бабушка не поддержала идею, а покосилась на зятя встревоженно и враждебно:
-Мы и таким обойдёмся, – сказала она, – зачем нам большой? Куда его ставить- в гараж?… Ишь ты какой! Не дождёшься!

—————-
* Молоко?…Жир?…Что это? (ит.)
** ASL- Azienda Sanitaria Locale, учереждение, в котором проходят медицинские комиссии (прим. авт.)
*** INPS- Istituto Nazionale della Previdenza Sociale- Национальный Институт Социального Обеспечения (прим.авт.)

КАК ЭТО ДЕЛАЕТСЯ В АБРУЦЦО.

Xроника “любительских” ограблений в период кризиса.

В период кризиса искусство ограбления банков и почтовых отделений претерпело изменения: чем больше усложняется технология и системы защиты, тем больше упрощаются методы- люди приходят в банк и грабят, вооружённые палками или…вовсе без ничего, с голыми руками. Нужно просто очень хотеть денег и быть достаточно убедительным. Совершив преступление, скрываются при помощи пенсиoнерского утилитарного транспорта типа старых “Панд” или “Фиатов Уно”, а то и просто спокойно уходят пешком. В книге “Русская в Абруццо, лосось среди мерлуццо” я описала неудачную попытку ограбления местной почты при помощи шприца, наполненного якобы кровью больного СПИДом, а на самом деле, как оказалось, вином “Ламбруско”. Просматривая новости, я убедилась, что уже с начала 2015 года в Абруццо имела место МАССА ограблений, совершённых невооружёнными жителями- как при помощи деревянных палок и прочих подручных средств, так и без оных. Вот несколько случаев, произошедших в последнее время.
“05.03.2015. Терамо. Два человека, вооружённых одной лишь палкой, которой они подпёрли входную дверь филиала, ограбили в Сан Николò банк Теркас, что расположен на площади Прогресса. Двое, с лицами частично замаскированными очками и поднятыми воротниками куртки, угрожали служащим и клиентам, находящимся внутри банка- всего около десятка человек. Они заставили вручить им содержимое кассы, которое, несмотря на близость к часу закрытия банка, составляло около 30.000 евро и скрылись на борту “Фиата Пунто” серого цвета, который впоследствии бросили неподалёку. На место происшествия были вызваны карабинеры”.
“03.04.2015 Ограбление с палками банка в провинции Аквила- добыча в 100.000 евро. Аквила; достиг почти 100.000 евро “улов” и, соответственно, ущерб, понесённый Банком Тосканы в результате ограбления, совершённого сегодня около 13 часов в населённой фракции Паганикa, в восточной части города. Два человека, с лицами, прикрытыми шарфами и вооружённые дубинками, вошли в финансовое учереждение и, пригрозив двум служащим, заставили отдать всю наличность. Прежде чем уйти, преступники закрыли в туалете двух сотрудников и одного клиента, после чего удалились пешком и скрылись. На место преступления прибыло Передвижное Подразделение Квестуры и местные карабинеры”.
И последнее, самое свежее, пару дней тому назад
“Понедельник, 6 апреля 2015, “лёгкое” ограбление банка в Сильви. Сегодня утром бандит с открытым лицом ограбил филиал тосканского банка МонтеПаски Сьена. Разработав план, позволяющий ему беспрепятственно проникнуть внутрь, он появился в момент открытия за плечами директора филиала, который как раз собирался войти в финансовое учереждение, угрожая ему и утверждая, что якобы держит в руке пистолет, хотя не все присутствовавшие убеждены в том, что оружие было на самом деле…Оказавшись в банке, он заставил вручить ему сумму денег в размере приблизительно 20.000 евро, после чего скрылся пешком в неизвестном направлении. Ведётся расследование”.
Как я вижу, в последнее время в Абруццо наметилась этакая “мирная”, “цивилизованная” тенденция: хищения и ограбления происходят, в основном, в спокойной и даже доброжелательной атмосфере полного непротивления, никаких тебе “бандито-гангстерито, кастето-пистолето, стрелянто- убиванто” – за исключением тех случаев, когда строптивые служащие и посетители банка всё же отведали палки, заработав себе синяков и шишек(было, увы, и такое) – но всё же обходится без крови и жертв. Мир стал добрей, и это хорошо.
Одно меня интересует: где они все этo берут ? Я несколько раз интересовалась в спортивных отделах местных универмагов- ни тебе увесистых палок, ни хоккейных клюшек, ни даже бейсбольных бит…
Наверное, пользуются спросом и их как-то быстро раскупают по мере поступления в продажу.

Доктор Лектер и другие на свободе.

Когда в конце 90х я поселилась в Абруццо, здесь бытовало расхожее мнение, что в России едят, пусть и не часто, по праздникам, но человечье мясо, а уж собачье – на каждом шагу. Этот миф передавался из уст в уста, из поколения в поколение более чем полвека, с тех стародавних времён, когда детей в сельских семьях пугали коммунистами и, в частности, усатым бармалеем Сталиным ( “Баффоне”), который “придёт и съест” непослушных маленьких итальяшек. Мой муж и его приятели в детстве конкретно верили и боялись.
Слухи подтверждались свидетельством немногих “очевидцев” из местных, побывавших в Империи Зла в 80х. С одним из них мне довелось беседовать лично: он ел в ресторане в Москве и в котлете нашёл… кусок ногтя! Порко Джуда!! Там ели человечину!
Мой родной город Ростов – он тоже, если и был здесь кому известен, то только благодаря серийному убийце Чикатило, по совместительству, как сказано в википедии, “педофилу, некросадисту, некрофилу и каннибалу”( попробуй совмести все эти специальности!) Никакой Ростсельмаш с Роствертолом не сумели прославить наш город так, как один легендарный монстр, этакая ростовская Годзилла; вести о нём докатились в Абруццо, где его зовут “Чикантилло, иль мостро ди Ростов”. Напрасно я уверяла, что ноготь в котлете – ещё не улика, не палец, и что каннибализм и собакоеденье в России не популярны, а “чикантиллы” в Ростове так же редки, как годзиллы в Японии. Я даже писала об этом в одной из глав “Тутти матти”- энциклопедии всяких пороков и сумасшествий.
Тем временем здесь, в тихом и сонном Пинето (провинция Терамо), жил незаметный и скромный рабочий по имени Лука, любивший смотреть фильмы ужасов о расчленителях и каннибалах. С некоторых пор Лука лелеял мечту, которой даже делился с друзьями: хотел попробовать женские ступни. Почему именно ступни, где мало съедобного – кости, кожа, да заскорузлые жёсткие пятки, а не, скажем, филейную мягкую часть – загадкa.
Но факт остаётся фактом: как-то ноябрьским утром 2011, двадцатичетырёхлетний Лука Микелуччи собрался на пикник. Он устроил засаду в кустах сосновой лесополосы, идущей вдоль пляжа Пинето – в довольно пустынном месте. Лишь изредка там пробегал одинокий спортсмен, или угрюмый собачник выгуливал псов… Лука взял с собой необходимое: пилу, топор и нож, верёвки, пластиковые мешки, и даже котелок и немного угля – всё, что нужно туристу-каннибалу для того, чтобы расчленить жертву и спокойно потом приготовить её на костре. Как мы знаем, некоторые были даже в курсе его намерений, но никто их не принял всерьёз и Микелуччи не отговорил.
Когда сотрудница мэрии, сорокалетняя Н., пробежала мимо трусцой, Лука не медлил – схватил добычу и нанёс ей ряд ножевых ранений, одно из которых пробило ей лёгкое, а другое – задело сердце. От неминуемой смерти её спасло появленье случайных прохожих, местных собачников и спортсменов. Агрессор сбежал, но в тот же вечер был найден в соседнем посёлке Сильви, где, сдавшись карабинерам, признался, что хотел убить Н., чтобы съесть её ступни. С тех пор, если верить статьям в интернете, он пребывал в психиатрической клинике для преступников в Аверсе.
Первое слушанье дела (куда спешить?) состоялось в январе 2015. Микелуччи был освобождён от обвинения в попытке убийства, поскольку на момент её совершения признан невменяемым и недееспособным. Экспертиза установила, что Лука – “шизофренический субъект со склонностью к каннибализму и некрофилии”, не представляющий опасности для общества. Содержание в местах лишения свободы такому субъекту не показано, он должен продолжать успешно начатое лечение и в настоящее время находится в общине, в условиях “контролируемой свободы”. Суд постановил возместить пострадавшей ущерб в размере 60.000 евро.
В любом случае, в прошлом году был принят закон о закрытии психиатрических лечебниц для преступников ( manicomi criminali ) по всей Италии. В Риме, Аверсе, Неаполе, Реджио Эмилии и ещё нескольких клиниках этого типа по всей cтране содержалось более семисот таких “пациентов”. Теперь их переведут в маленькие медицинские структуры по двадцать мест в каждой, где не будет грубой полицейской охраны, а только вежливый медперсонал. Конечно, не все структуры пока готовы к приёму “гостей”- как всегда, трудности с финансированием, строительством и прочим; тем временем, число маньяков не убывает, и в уже “закрытые” клиники поступают новые пациенты.
Гораздо быстрей разбирается правосудие с теми, чьи пищевые запросы ограничены продуктами из супермаркета. В годы кризиса не только всякая там иммигрантская шушера, но и раньше приличные бедные пенсионеры стали нечистыми на руку, повадившись тырить съестное по супермаркетам; кто- красть колбаску, а кто – консервы. Будучи пойманы на месте преступления, раскаиваются; с одним несчастным пенсионером там же, на месте, случился инфаркт и он умер. Не могли уж посмотреть сквозь пальцы и дать ему спокойно вынести салями?…
Другому где-то в Новаре в результате срочного и очень скорого судебного разбирательства дали год условного заключения, а третьему из-за сардельки ( salsiccia), украденной в 2010 г., присудили штраф в 11.250 евро. Похоже, что в сроках наказания и денежно-штрафовом эквиваленте попытка съесть ступни почти равна попытке хищения пяти сарделек.
Ну, что тут можно сказать? В этом году многие синьоры , утомлённые долгим лечением, истосковавшись по свободе и хорошему питанию, выйдут на волю. Бегать по рощам и совершать прогулки на природе станет намного интересней.
Не повезло Чикатило – он не родился в Италии. Здесь бы его поместили в уютную гостеприимную общину для лечения и реабилитации невменяемых, включая и услуги стоматолога. Беззубая ухмылка делала его весьма непривлекательным, в то время как с хорошим зубным протезом ему было бы легче жевать и нормальное жёсткое мясо.
Хороших вам выходных, друзья; старайтесь гулять не в одиночку, а группами, держась на открытых пространствах, подалее от кустов…
В супермаркете прячьте салями поглубже, ходите непринуждённо; или успейте хотя бы уж надкусить, прежде чем вас поймают с поличным!

РИМСКИЕ КВАРТИРЫ.

Девушка в розовой куртке вышла из подземного перехода метро “Термини” и направилась к зданию на углу; розовый видавший виды чемодан- тележка громыхал вслед за ней, подскакивая на ухабах. В другой руке болтался чёрный чехол с ноутбуком.
Многоэтажный дом на углу был старым, с немного облезлым фасадом, нижний этаж занимали закусочная и химчистка. Девушка сверилась с адресом на бумажке и завернула во двор.
Юной студенткой, за которой мы наблюдаем, была Катерина Козина, итальянка русского происхождения, приехавшая в Рим из провинции с тем, чтобы снять квартиру и посещать занятия в университете “Сапьенца”. Невзирая на юный возраст и провинциальность, назвать её наивной и неопытной никак нельзя. В предыдущем семестре она тоже снимала квартиры в Риме, и уже сменила их две: в одной жила с четырьмя соседями из Неаполя, а вторую делила с девицами старшего возраста, фанатиками чистоты и порядка.
Вот почему в новом учебном году она уже знала точно, какую квартиру снимать, а какую- нет, предьявляя чёткие требования:
-квартира должна была быть по возможности ближе к центру;
-стоить недорого;
-самым важным считалocь наличие комфортных, безотказно действующих служб- ванной и туалета с биде; Катя любила водные процедуры, ценила гигиену тела и вообще проводила в “службах” немалую часть суток;
-в квартире не должно было быть девиц, вечно стучавших в дверь туалета и придиравшихся к чистоте;
-и- никаких соседей из Неаполя!
После тщательного отбора ей приглянулись три варианта; владельцы всех трёх римских квартир были любезны по телефону и говорили чисто, без какого-либо акцента. Оставалось лишь выяснить всё на месте.
В каждом случае были свои преимущества: первый был чуть дальше от центра, но дом- в двух шагах от остановки метро и за жильё просили недорого. Второй вариант- далеко, на улице Тусколана, но стоил он соблазнительно( и подозрительно) дёшево- каких-то двести пятьдесят евро в месяц… За третью квартиру, почти в самом ceрдце столицы, просили дороже, но имелось бесценное преимущество: не один и не два, а три туалета!
Экое царство комфорта!
Катенька Козина была хороша собой и ни минуты не сомневалась- любой из хозяев, увидев её, будет счастлив заполучить подобную квартирантку. Hесмотря на иностранную фамилию, которая могла бы смутить и вызвать любопытство: что за фамилия- Козина? Вроде не итальянская… Хотя, если ставить акцент на “и”, как многие и поступали, то получалось: “Коз’ина”, что по-итальянски звучало как “штучка” или “вещичка”. Что ещё за “вещичка” и “штучка”? немного двусмысленно; и Катя была недовольна фамилией, часто подумывая о том, что надо бы её сменить. Может, не Козина, а Козéна? Но и “Козéна” казалась ей странной, напоминая “озену”- болезнь, при которой в носу образуются корки.
Она поднялась по лестнице на верхний этаж, морща нос от запаха, который по мере восхождения усиливался. А вот и они: на площадке, прямо под дверью квартиры, свалены в кучу- огромные мусорные кульки! Взгляд её стал скептическим и недоверчивым…
Милый хозяин открыл ей дверь и пригласил войти:
-Чао, синьорина Коз’ина! Пьячере, Антонио!…А чья это фамилия- Козина- не итальянская, да? Интересно! А фамилия Вашего папы – тоже Коз’ина?
Катерина вдохнула густой аромат южной кухни, услышала знакомую южную речь. По коридору прошествовал смуглый мужчина в майке, задранной на животе- живот и грудь покрыты чёрными волосами, отдельные кустики топорщатся на плечах. Вид сзади – немногим лучше; в противовес задранной спереди майке, сзади спустились штаны, оголяя обширную часть поясницы и помятых белых трусов. Из кухни неслись голоса, громко говорившие на диалекте.
– А сколько тут человек?- осведомилась Катя.
– Ну, когда сколько – вообще-то три, но часто к кому-то из них приезжает семья.
– Ясно. А они…не из Неаполя?- задала она осторожный вопрос.
– Нет, из Казерты*, – ответил хозяин, – а что? Вам не нравятся неаполитанцы?
– Да нет, почему, – замялась она, – ничего не имею против Неаполя, но знаете- осторожность никогда не мешает…Вы понимаете, о чём я? Бережёного бог бережёт. В общем, хотелось бы снять квартиру без неаполитанцев. Совсем.
Дверь напротив открылась, и вышла синьора цыганского типа в спортивном трико. Следом за ней бежали два смуглых и шумных ребёнка; она несла с собой тазик с бельём- вешать его на балконе.
– А эти откуда? – уже безнадёжно спросила Катя.
-Эти тоже…они – из Милана,- отвечал любезный владелец, но в глазах его мелькнул насмешливый огонёк (или в голосе прозвучала издёвка?).- Я вот, несмотря на то, что Вы относитесь с предубеждением- тоже из Неаполя, – признался он наконец.
“Надо же! А говорил совсем без акцента”, досадовала Катерина.
Туалет был грязен и далёк от её идеала, на кухне и балконе развешивали бельё, а комната, которую ей предложили, едва вмещала кровать со стулом.
-Мне очень жаль.
Розовый чемодан загрохотал вниз по ступеням, выкатился на тротуар и проследовал дальше, в метро….
Найти второй адрес, записанный на бумажке, было не так-то легко. Полчаса поездки в метро и ещё полчаса блужданий по незнакомым кварталам привели её к дому относительно новой постройки, похожему на все остальные в округе. Едва успев к назначенному часу, она уже жалела о том, что забралась в такую даль и надеялась лишь на то, что хозяин квартиры окажется синьором пунктуальным.
Первый звонок в закрытую дверь подьезда остался, увы, без ответа. Выждав пару минут, нажала на кнопку ещё и ещё, уже без надежды, со злобой, уверенная, что приехала зря. Присела на розовый чемодан, с тоской представляя себе весь предстоящий обратный путь.
-Кто там?- раздался сонный и вялый голос из домофона.
-Это я, студентка, с которой Вы говорили вчера! Пришла посмотреть квартиру!- воспряла Козина духом.
-Сейчас не могу…, – отвечал ей голос. – Придите позже, потом…
-Как так- “потом”?- возмутилась Катя. – Мы договаривались на сегодня! Я ехала специально из самого Сан Бенедетто!
-Ладно, – коротко вякнул динамик, и через десять-пятнадцать минут, в течение которых Катя думала, звякнуть ещё раз или уйти- на улицу вышла синьора.
Она была явно не в лучшей форме: бледная, беззубая, с опухшим лицом, в байковом сером халате и грелкой, прижатой рукой к животу.
-В жисть не вышла бы, если б не Ваша настойчивость, – сказала она с упрёком. Говорила синьора медленно, язык слегка заплетался.- У меня в квартире большой беспорядок.
-Так можно хотя бы взглянуть?
Катя уже и сама сомневалась, было ли это хорошей идеей…
Дверь на площадку была раскрыта, из неё выползало облако сизого дыма.
– Уфф, надымили…надо проветрить, – пробормотала синьора. – Вот, заходи- квартира, там- комната… там и хозяин- Морелли.
Махнув небрежно рукой, она скрылась.
Из коридора виднелась кухня, где мужчина восточного типа, а может, и нет- но с бородой, лёжа курил кальян. Клубы дыма под потолком были его рук делом. Подстилкой ему на голом полу служил еженедельник. Он закатил глаза, и если заметил гостью, то вида никак не подал. Aтмосфера здесь явно была….неформальной.
Дорога к комнате Кати лежала через просторный зал, может, не столько просторный, сколько пустой- из мебели имелся только матрас. На нём и сидел хозяин Морелли, в несвежей пижаме и самом приподнятом настроении. Он бережно вынимал из кулёчков тёмные катышки и, нюхая, раскладывал перед собой.
– Это вот- “гидропоник”, – сказал он тягуче и нежно, увидев Катю. – А это вот- “амнези адзе ** “…
– “Аmnesy haze?”- не удержалась, чтоб не поправить, она английское произношение.
– “Амнези адзе”, – согласился он. – А это- “Шанель”, – сунул ей катышек под нос, – “Орандже бэт”, и потом, -торжествующе, – “Супер лемон адзе”!
– Super Lemon Haze,- поправила студентка, уже раздражённо.
– “Лемон адзе”, “лемонадз”! – возликовал он.- С запахом лимона!
Она осторожно прошла и заглянула в “свою” комнатушку- та была неплохой; но можно ли что-то оставить в квартире, полной всякого…сброда? Катя Козина ревностно относилась к своему имуществу, была щепетильной в вопросах его хранения.
Квартира могла быть всем, чем угодно, но не проходным двором.
Розовый чемодан вновь застучал по ступенькам. Никто не сказал ни слова; ни синьора, ни синьор
Морелли не вышли её проводить и поинтересоваться, понравилась ли ей кoмната.
Впрочем, вопрос этот был бы излишним.
Вариант номер три, по счастью, отвечaл всем требованиям: в самом центре, всего в двух шагах от пьяцца ди Спанья! Рукой подать да метро, да и вообще- всё рядом! Дом был если не новым, то чистым, с исправным лифтом, а прочность старых массивных дверей внушала ей известную уверенность. Такие двери, казалось, можно вскрыть разве что автогеном!
Квартиру, помимо неё, снимали ещё два жильца, два симпатичных соседа- Андреа и Бруно. Одна из трёх служб оказалась временно неисправной, но Бруно по-рыцарски позволил соседке пользоваться его туалетом и ванной.
Что ж, солнце клонилось к закату, и лучшей квартиры в Риме ей не удалось бы сыскать. Она заплатила за месяц вперёд, и любезный хозяин тут же проворно исчез.
Розовый чемодан был разобран и пристроился тихо в углу. Козина же осмотрелась получше: комната светлая, окна выходят на улицу, отсюда сможет она наблюдать за римской жизнью, за суетой.
Неужто нет никакого подвоха? Козина знала по опыту- потом выявляется скрытый дефект, всегда и во всем бывает какой-то подвох. И точно: выяснилось, что и второй из трёх туалетов имел особенность- крышка поломана и сам унитаз опасно качался.
Проснувшись на новом месте довольно поздно- вечером уличный шум долго мешал ей уснуть- за пару минут собралась на выход. Одеться, умыться, успеть позавтракать по пути… Решительно дёрнула ручку двери…и та легко отделилась, оставшись в её руке.
Козина ужаснулась, тщетно пытаясь вставить её на на место- такого она не предвидела. Стала стучать и кричать в коридор:
-Андреа-a! Бруно, Андреа, на помощь! Я заперта, откройте! Я заперта! Я здесь!!
Никакого ответа, ни звука в пустой квартире; видно, её соседи уже разошлись кто куда.
Что делать? Набрала номер хозяина, жившего где-то под Римом, надеясь кто знает на что- на чудо. После длинных гудков неизменно включался автоответчик…Появиться в тот день на занятиях было необходимо.
Настучавшись ещё и накричавшись, Козина вызвала 115 – пожарную команду, она же в Италии и спасательная: освобождает застрявших, снимает залезших на крышу, вытаскивает упавших в люк, а также ломает двери для тех, кто, забыв на плите кастрюлю, посеял ключ.
– Держитесь, синьорина, мы скоро будем у Вас!- ободрил её диспетчер.- Номер дома, Вы говорите, 30, а номер квартиры?
-А номер квартиры не помню; был где-то записан, да вот- не найду… Третий этаж, – добавила, выглянув из окна. -Там всего две квартиры, смотрите сами: где Вам никто не открывает- там и ломайте дверь.
К чести римских пожарных нужно сказать, что уже минут через пять под окнами послышалась сирена: “Ииииууу-ииуу- иииууу!!”, во двор свернула машина с лестницей и сердце Козиной радостно забилось. Ей позвонил диспетчер:
– Синьорина, Вы там? Наша бригада уже поднимается к вам. Так – будем ломать замок?
– Ломайте, ломайте! – поторопила их Катя.
Послышался шум тяжёлых шагов, звонки в квартиру напротив и в ту, где томилась она, переговоры с кем-то на лестничной клетке…Потом были звуки манипуляций, скрежет и визг какой-то машины- похоже, включали дрель, а может, и автоген. Почему-то казалось, что резали и ломали совсем не в их коридоре, а где-то там, в отдаленьи- конечно же, дело было в акустике и толщине дверей…Через какое-то время всё стихло; Козина ждала освобождения, но никто за ней так и не шёл. В чём дело?- не понимала она.
На лестнице ругались и шумели- похоже, спасатели были раздражены; снова звонок в их дверь и разговоры…Вскоре шаги удалились, а Катя так и осталась сидеть взаперти. Ей позвонил диспетчер:
– Синьорина!- сказал он ей строго. – Вам должно быть стыдно, и Вы могли хотя бы извиниться перед бригадой за причинённое беспокойство. По Вашей вине, к тому же, сломали чужую дверь…
– Как так?!- Катя взвилась на месте. – Я так и осталась сидеть взаперти!
– Пусть Вам откроет дверь Ваш китаец!
-Какой… китаец?- опешила Катя.
– Тот, что с Вами живёт!
Несколько секунд она лишь хлопала ресницами; затем её дверь тихонько открылась- за нею стоял китаец в трусах.
– Ты что- взапелти?- осторожно спросил он Катю.
-Конечно, я взаперти!- воскликнула та. Кто мог знать, что в квартире жил ещё и китаец?!- А ты что- не слышал, как я кричала?! Кричала, кричала…
– Кличали, кличали, – согласился он.- Я думала- у соседей кличали…
Оторванная ручка, сломанная крышка, качающийся унитаз, опоздание на занятия- всего этого было достаточно, даже слишком…Налицо моральный, а также и материальный ущерб. Чуть позже она позвонит владельцу и- по-хорошему или же по-плохому- вернёт свои деньги обратно.
Розовый чемодан на колёсах загрохотал по лестнице вниз; хватит с Кати римских квартир!
Она направлялась в гостиницу.
—————-
* Казерта- городок недалеко от Неаполя
** различные сорта марихуаны (прим.авт.)

О КАТИНОЙ ЖИЗНИ В РИМЕ.
(из цикла “Истории про Катю”)

Катя продавала билеты в оперу недалеко от римского Пантеона. Надо сказать, это были билеты не совсем “в оперу”, если под оперой подразумевается театр с ложами, партером и действием на сцене. Людям, покупающим билеты на улице, это казалось само собой разумеющимся, но на самом деле их ждал концерт небольшой труппы певцов в некоем помещении, исполняющих популярные арии из классичекого репертуара. Впрочем, исполнители были неплохие и редко кто возвращался, чтобы выразить возмущение- да у большинства туристов и времени на это не было.
Одетая в длинное платье, выданное в театральном гардеробе, Катя обращалась к прохожим на трёх языках, предлагая купить билет:
-Опера тунайт?…
Диплом лингвистического факультета с отличием всё-таки пригодился. Иные останавливались и желали сфотографироваться с “принцессой”. Особенно японцы, которые по ходу дела снимали всё: плитки на тротуаре, нижнюю часть колонн и даже голубей. Иранка, продававшая билеты неподалёку, дивилась:
-Глянь на японцев: фотографируют голубя! Что, в Японии нет голубей?
Некоторые туристы смотрели озадаченно на Пантеон:
– Это что- Парфенон?..
-Пантеон,- поправляла Катя, но потом, устав разубеждать, соглашалась:- Да, Парфенон.
И, довольные тем, что и Парфенон оказался здесь же, неподалёку, фотографировали здание.
Кое-кто спрашивал:
-Ты- Виолетта?
-Да,- отвечала покладисто Катя.
-А мы увидим тебя сегодня в опере?
-Если возьмёте билет- увидите.
По вечерам подол театрального платья приходилось отстирывать- был весь замызган и в лошадиной моче, которая стекала с возвышения на пьяцца делла Ротонда, куда заезжали повозки, вниз- туда, где стояли распространительницы билетов.
Кроме принцесс и оперных виолетт, туристов всегда привлекал ещё один сорт “ряженой” публики- “центурионы”. Эти были, в своём большинстве, выходцами из Восточной Европы: румынами, болгарами, русскими. Большинство из них не имело лицензии для работы “центурионом” и вообще ничего, кроме рабочего костюма: доспехов, шлема и сандалий, одетых летом на босую и волосатую ногу, а зимой- поверх тёплых колготок. Заскучав на посту, они обращались к туристкам преклонного возраста:
– Оh, Barbie, Barbie! Мarry me!*
За группой “центурионов” приглядывала “Мессалина”, синьора лет шестидесяти пяти, которая стирала им костюмы и отбирала деньги, пряча их в напузник.
-Если оставить им деньги, -объясняла она, -они всё истратят на “gratta e vinci”** и бутерброды.
Работа Кати была несложной; пять-шесть часов на улице, но зато – минимум тридцать пять евро в день, а если повезёт продать много билетов- доходило и до семидесяти. Плюс- уроки английского языка, которые она давала своим немногочисленным ученикам тоже где попало: в сквере, в баре, в ресторанчике за обедом.
В свободное время бродила по городу, заглядывала в магазины- например, в магазин белья на виа дель Бабуино, по пути от пьяцца ди Спанья к пьяцца дель Пополо.
Просила показать ей розовые простыни из чистого шёлка. Именно розовых у них в данный момент не имелось, но всего за несколько тысяч евро можно было приобрести разнообразные комплекты постельного белья, в том числе и шёлковые, всех цветов радуги.
-Жаль…ну, что ж, я зайду попозже,- вздыхала Катя.- Я живу тут неподалёку.
– Где? На виа дель Бабуино?
-Да, вот недавно обосновалась.
– И как тебе здесь, в этом квартале? Все эти именитые соседи- политики, сенаторы…
-Неплохо, неплохо,- благодушно отвечала она.
Заходила также и в “Bulgari”. Её встречали любезные продавцы.
-Покажите мне ожерелья,-просила она.- Только не те, что пострашнее, а красивые- понимаете?…Мне нужна ваша помощь в выборе.
Катю сажали в кресло, обслуживали втроём: один держал зеркало, другой поднимал ей волосы, а третий бережно подносил и одевал ожерелье.
– Ну, как Вам это? Прелестно, не правда ли?- спрашивали “клиентку”.
– А что за камни?
-Топазы и изумруды.
-Надеюсь, оно -из новой коллекции?
-Да, разумеется…
– И сколько стоит?
-Одиннадцать тысяч восемсот шестьдесят два евро…Hо есть специальная скидка: одиннадцать тысяч восемьсот сорок.
-Знаете, вы меня почти убедили, – говорила Катя, прищуривая глаза, – но мне нужно подумать. У вас есть каталог?
-Конечно.
Каталог украшений Bulgari укладывали в фирменный пакет и, распрощавшись, довольная Катя шла себе дальше по улице.
Как-то раз Катя нашла в вагоне фуражку начальника поезда, но почему-то не отдала её начальнику и не оставила на сиденьи, а взяла себе.
Утром, когда начал накрапывать дождь, надела фуражку на голову и пошла позавтракать в бар.
-Такая молодая, и уже начальник поезда!- восхитился бармен.- И как ты справляешься?
– Да, справляюсь так, потихоньку. Вначале было нелегко, конечно- путала всё время рычаги: ну, тронуться с места или затормозить…Бывает, хочешь тормознуть, и наоборот- прибавишь ходу, или- хочешь прибавить, а затормозишь резко так- прр-ррр! А потом-ничего, освоилась, пошло, как по рельсам…
-Вот молодец!-похвалил её бармен.- На таких людях, как ты, и держится ещё Италия…Завтрак- за счёт заведения!
Поправляя большую фуражку на маленькой голове, Катя взяла с достоинством бриошь и чашку кофе.
Много профессий пришлось ей сменить и много ролей на себя примерить в те первые годы самостоятельной жизни. Всё это случилось, конечно, несколько лет назад, когда никто ещё не узнавал Катю на улице, и задолго до того, как Катя стала знаменитой…
Но это уже совсем другая история.

——————
* “О, Барби, Барби! Выходи за меня!”
** билетики “скреби и выигрывай”

КАК Я КУПИЛА КВАРТИРУ В ИТАЛИИ.

Начиная рассказ о моей итальянской квартире, сразу хочу вас предупредить: речь идёт именно о рассказе, а не о заявленьи в полицию; все имена изменены, и если на меня окажут давление- я буду всё отрицать. А то, как я давно заметила, мои истории многие воспринимают буквально, и как не стараюсь их сделать забавными, часто вызывают жалость: “Ох, бедная! Как тебе не повезло!”, как будто всё, о чём я пишу, происходит на самом деле.
Хотя- а что мне, собственно, будет, даже если всё выйдет наружу? Всплывёт, так сказать, на поверхность?…Да ничего. В тюрьму никого не посадят, квартиру не отбepут- мне за неё недолго осталось платить- лет двадцать , не больше. Семь лет, после которых любой криминал в Италии списывают за давностью, прошли, и случай мой- не единичный, а очень даже типичный, и самое время о нём поведать.
Приобрести квартиру, виллу, палаццо исторической ценности и даже римские развалины в Италии несложно, они продаются на каждом шагу. Вон на углу в витрине агентства полно объявлений…
Если у вас есть деньги.
Богатые русские так и поступают: выбирают хорошую зону (чаще всего- Тоскану и побережье Лигурии), недвижимость по вкусу- и покупают. А бедные русские? Это уж- как кого угораздит. Одни живут у хозяев по месту работы, копят деньги на домик в провинции, где-нибудь за Уралом. Другие нашли приют под крылом у синьоров- женихов, мужей и партнёров, принявших их “по доброте сердечной” и уже обеспеченных, в разной мере, жильём- отдельным или совместным с семьёй. Те, кому повезло с местной администрацией, получают “case popolari”- квартиры “казённые”, государственные, как когда-то давали в Советском Союзе; иногда очень даже приличные, и платят за них немного- но в большинстве наших комун в Абруццо такие дома все заняты, а новых, увы, ещё не построили.

Первые годы жизни в Италии мы провели, снимая квартиру в Атри у странной семейки Кастанья(“семейки Адамс”), где бледный и, как вампир, красногубый синьор Кастанья имел потомство- бледное и красногубое- от двух родных сестёр. Невзирая на внешнее сходство, половину детей он признал официально, а половину- нет, обрёк их на участь бастардов. Но нас, как квартиросъёмщиков, инцесты и странности не волновали- квартплата была невысокой и мы были очень довольны…Потом нас попёрли оттуда. Причина осталась неясной, можно было только гадать: хотели повысить квартплату? Так почему ж не сказали прямо? Мы завели кота и собаку?…Приезжала надолго бабушка в гости? Предлогом было мнимое возвращение старшего брата Кастанья из Майами в Италию, но через неделю после нашего гордого и необдуманного ухода ( имели право жить ещё минимум пару лет!) коварные Адамс уже запустили новых жильцов.
Мы переехали в старый дом Пеппе, к папе- вдовцу… Бальбони-старший был нам не рад и встретил с крайним недовольством. Чтобы выбраться из Челлино, вотчины Пеппе, в любое людное место, на побережье, приходилось петлять около часа в холмах по извилистым тропам над опасными кручами…К тому же, в старом доме было тесно, летом душно, зимой- в отсутствии другого обогрева, кроме камина- ужасно холодно, и с дедушкой Дарио Бальбони, капризным домашним тираном, ужиться мы не могли.
Tак, в 2005м году мы подошли внезапно к “кризисной черте”. Казалось, нам негде жить!
Тогда-то нам предложил свою помощь Эрколе Малагрида, хорошо нам знакомый мошенник, специалист по финансовым махинациям- пообещал нам с Пеппе договориться о банковской ссуде, чтобы купить квартиру. И правильно; за шесть лет аренды мы заплатили семейке Адамс, я подсчитала, около двадцати тысяч. Не лучше ли было вложить их в собственное жильё?
Сразу скажу, что итальянские банки не раздают всем желающим ссуды направо- налево, тем более желающим, которые не могут возврат этих ссуд гарантировать. Пеппе Бальбони, будучи втянутым Эрколе в разные “финансовые операции” и проходя по всем базам данных как наихудший плательщик и безнадёжный должник, ни на какую ссуду расчитывать не мог. Он даже напоминал мужика с южной наружностью и нечестным взглядом из известной телерекламы налоговой полиции: ” А ты заплатил налоги? Общественный паразит”. У него был такой же смуглый цвет кожи и виноватый взор. Но оставалась я, женщина с незапятнанной финансовой репутацией, у которой, однако, не было работы и, следовательно, зарплаты.
Такие мелкие глупости никогда не смущали Эрколе- он достал мне все нужные справки и документы- я лишь должна была выучить, на случай возможных расспросов, легенду, по которой работала коммерческим агентом с приличным окладом в организации, занимавшейся укладкой труб или чем-то подобным. Суметь назвать адреса филиалов, имена непосредственного “начальства” и иметь под рукой номера телефонов на случай внезапной проверки.
Тот же Эрколе нас познакомил с посредником, тёмной личностью по имени Карло Шаманда, “специалистом в деле квартирных ссуд”. Этот последний имел небольшую конторку, незаметный сомнительный офис в Пескаре с молодой грудастой секретаршей, называвшей его уважительно “доктором”. Сам Шаманда, маленький, лысый, ухитрялся при этом быть ещё и взьерошенным, так как клочки волос за ушами, как и лохматые брови, стояли торчком. Плечи его пиджака, при таком недостатке волос, необъяснимо усыпаны перхотью…В этом человеке было много загадочного. Всегда суетливый и возбуждённый, чем-то похожий на Паниковского, он без конца ругался по телефону с кем-то, настойчиво требующим денег и сосал “Маалокс”, отправляя таблетки в рот одну за другой. В общем, являл собой резкий контраст с благодушным вальяжным Эрколе, страдавшим диабетом, откуда делаю вывод, что мошенники выглядят все по-разному, и болезни у них, несмотря на схожесть рода занятий, развиваются разные.
Однако, дело, казавшееся двум стреляным воробьям Карло и Эрколе пустяком, застопорилось. В банках, где у обоих были “зацепки”, знакомства, началась череда пертурбаций: слияний и разделений, смещений и разнообразных проверок, что нарушило работу их годами налаженного механизма и разорвало цепь связей. Ждать ссуды пришлось несколько месяцев, которые для меня стали вечностью…
В ту пору нашим последним прибежищем стал летний сарайчик Эрколе, расчитанный на нетребовательных отдыхающих в сугубо летний сезон. Его приходилось обогревать газовой печкой- баллоны мы наполняли на автозаправке метаном. Сырые стены этой каморки, которую Пеппе назвал “тугурио”( “хлев” или “сарай”), за несколько зимних месяцев покрылись плесенью, стали вначале серыми и затем почернели…И лишь вокруг наших голов на стене над кроватью образовались светлые “нимбы”, то бишь ореолы- видимо, головы испускали тепло, радиацию- какие-то невидимые лучи, убивающие грибок. По стенам ползали улитки, в крошечном туалете, совмещённом с душем, было полно муравьёв, а на экране компьютера по утрам оседала “роса”.
Это было наинизшей степенью падения; в таких условиях зимовать мне раньше не приходилось. А снять нормальное жильё почему-то не удавалось никак: в Атри возрос спрос на аренду в связи с открытием спортивного факультета университета, в Пинето в одни квартиры нас не пускали с собакой, а за другие просили дорого- шестьсот евро в месяц и больше. Я уже подумывала о том, чтобы вернуться с собакой в Ростов, где никогда мне не доводилось терпеть подобных лишений…
Шаманда и Малагрида поссорились между собой, и Эрколе нам объявил, что дело со ссудой не выгорит- Карло-де растерял все свои связи, и вообще- ненадёжный он человек, лучше и дел никаких с ним не иметь. Однако, в отчаяньи цепляешься за соломинку, и когда незадолго до Рождества “синьор Паниковский” мне позвонил и сказал, что практика – уже в финальной фазе и близок благоприятный исход, мои надежды вновь расцвели! Я решила всё же довериться маленькому негодяю и тайно воспряла духом…
Ожидая заветной ссуды, мы искали- что же купить? Две прекрасных возможности были уже упущены из-за такой проволочки. Например, предлагали две старых, но с чудной отделкой квартиры, одна над другой, всего за сто тысяч евро. Пожилая хозяйка просила лишь “оставить её доживать” в одной из них, обещая платить нам аренду, что было бы очень кстати…Но загвоздка была в залоге: договариваясь о покупке любой недвижимости, полагалось внести десять тысяч, а их-то у нас и не было- голодранцы, что с нас возьмёшь?
Видя, что дело сдвинулось с мёртвой точки, Эрколе свёл нас с владельцем строительной конторы, имевшим квартиры на продажу- неким Бруно Скьявоне. Тот показал нам дом относительно новой постройки на десять квартир, половина которых была не занята. Стоили они, даже по тем временам, подозрительно дёшево- тысяч семьдесят- семьдесят пять те, что поменьше, и восемьдесят пять- те, что побольше, площадью в сто с чем-то метров в квадрате. Залог почему-то тоже не требовался, а владелец Скьявоне был подозрительным однофамильцем( а может, сородичем?) одного из печально известных боссов каморры, тоже подозрительным образом занимавшегося строительными подрядами. Конечно, все они- Эрколе, Карло и Бруно, не были каморристами и мафиози- так себе, маленькие людишки, делавшие свои маленькие делишки, связанные разве что с лёгоньким криминалом; но мне так хотелось скорее покинуть “тугурио” и въехать, пусть без законных на то оснований, в квартиру на втором (по-итальянски- первом) этаже с двумя большими балконами и видом на окрестные холмы…Со снежной вершиной Гран Сассо с одной стороны и морем- с другой, на горизонте…что спокойно пошла бы на сговор с мафией, не гнушаясь даже большими злодеями, вплоть до самого-самого главного.
И вот, наконец, День настал- нас вызвали в банк! Ссуда размером в девяносто шесть тысяч евро на двадцать пять лет- бывает ли в жизни такая удача? такое неслыханное везенье?!
Во время подписания контрактов нервный Шаманда корчил гримасы, то толкал меня локтем в бок, то пинал ногой под столом- он опасался, что я могу “ляпнуть что-то не то” и завалить операцию. В воздухе пахло деньгами- он был буквально наэлектризован ожиданием денег! Все присутствовашие, включая Эрколе, Скьявоне и Шаманду, не скрывали своего нетерпения…
Чек на семьдесят пять тысяч- стоимость квартиры- моментально исчез в папке Скьявоне, который тут же поспешно откланялся. Мы же с посредником Карло Шамандой, бросившим в рот горсть “Маалокса”, отправились к нотариусу. Пока секретарша вела машину, он жёлчно ругался по телефону с кем-то, кто требовал денег “прямо сейчас” и “до часу дня”. Атмосфера продолжала накаляться, а напряженье- расти. Подписав акт купли-продажи, я узнала о том, что нотариусу нужно платить…три тысячи евро! Отличная, доходная профессия- нотариус…
Лихорадочная поездка в банк, где, пренебрегая правилами приличия и вообще всякими правилами, папа Карло меня опередил и просунул обе руки и часть головы в окошко кассира…возможно, боялся, что иначе он не получит причитавшихся комиссионных. Впрочем, вначале ему причитались три тыщи, как и нотариусу, а взял он четыре, поскольку- раздражённо он мне объяснил- и геометр(землемер) требовал своей доли. Мне достались четырнадцать тысяч, которые тоже было приятно держать в руках- славные, толстые пачечки…Большая часть этой суммы пойдёт на покрытие разных долгов, и совсем небольшая- на обустройство новой квартиры.
На следующий день, в канун Рождества, Бруно Скьявоне встретился с нами у НАШЕГО дома, чтобы вручить нам НАШИ ключи. Волнующий момент!
Только вот ждал он нас почему-то не на втором этаже, у купленной нами квартиры, а на пролёт повыше, на третьем. Здесь, несомненно, крылась какая-то ошибка…
– Вот, поздравляю! Ключ ваш!- сказал нам беспечно Бруно.- Здесь нужны будут кое-какие доделки…я вам пришлю рабочих на днях.
– Позвольте, – вмешалась я.- Но это- не наша квартира. Мы купили ту, что на втором этаже.
-Как- не та? Самая та, синьора, и в акте купли-продажи всё очень подробно записано.
Ох, будь всё неладно! Под действием стресса я не просмотрела как следует акт, то есть- я просмотрела, и всё вроде было в порядке: и цена, и метраж- но этаж?…Видимо, разница в “русской” и “итальянской” нумерации меня сбила с толку, и я что-то прощёлкала. Квартира, в которую ввёл нас Бруно Скьявоне, была вовсе не той, которую нам показали вначале, и казалась меньше размером!
Пеппе ещё сомневался, но я-то помнила точно!
– Я в первый раз вижу эту квартиру, – нервная дрожь предчувствия Большого Обмана уже охватила все члены, заставляя их трепетать,- нам обещали ту, что внизу…
-Ну, значит, ошиблись те, кто вам её показал,- не сдавался наглый Скьявоне.- Та, что внизу, давно уже продана.
-А!- мои глаза налились кровью, и мы стали медленно наступать, тесня Скьявоне к перилам. Третий(второй итальянский) этаж- высокий, падать с него намного больней и опасней, чем со второго( то бишь, итальянского первого). – Это с-самая нас-стоящая…афера!- еле выговорила я трясущейся в спазмах челюстью.- Мы этого так не оставим!
– Ом-миодио, ммиодио!! О, боже ж мой!- застонал, замычал Скьявоне, прижатый к перилам.- Что ж вы хотите делать теперь? Переделать всё невозможно, это влетит мне в копейку!!
Мы с Пеппе, будто мёртвые, опустошённые внутри, смотрели на него глазами зомби, и так же, медленно переставляя негнущиеся ноги, спустились вниз с третьего этажа. Не мешало бы свесить его вниз головой с балкона, держа лишь за щиколотки- полезное упражнение для несговорчивых, если верить штампам кино. Но мы уже ни во что не верили, были растроены и разочарованы.
Радость обретения крыши над головой омрачилась ужасным, безжалостным обманом.
Испуганный Бруно Скьявоне ещё причитал наверху и возился с замком.
Дома, однако, мы поразмыслили трезво, взвесили “за” и “против” и решили, что всё не так уж и плохо… По площади квартиры были одинаковыми, и верхняя, та, что досталась нам “по ошибке”, казалась на первый взгляд меньше только из-за другого расположенья чулана. Третий этаж имел свои преимущества: с балконов открывался вид, в то время как снизу обзор закрывал недостроенный дом напротив. Над нами были два чердака и- никаких соседей. Меньше пыли и грязи, больше свежего воздуха, теплее зимой… И тут позвонил Скьявоне.
– Друзья,- сказал он растроганным тоном,- сейчас Рождество, и мне хочется встретить его со спокойной душой. Я предлагаю вам компромисс: плачу неустойку в пять тысяч евро -и забудем досадное недоразумение?
Неустойка в пять тысяч? В те времена предложи нам пять тысяч, или даже три или две- мы могли бы сплясать сиртаки( или нет- скорей тарантеллу). Итак, мы купили жильё за подозрительно малую сумму в семьдесят тысяч и, счастливые, справили новоселье.
Но не зря я не раз повторила в рассказе слово “подозрительный”…Согласитесь, есть что-то странное в том, что новую квартиру вам продают по низкой цене, не требуя залога, да ещё предлагают и неустойку, стоит лишь проявить недовольство? Что-то за всем этим крылось, что-то с этой квартирой было не так…a что именно- нам предстояло узнать в дальнейшем.
………………………………………
Постепенно народ заселил все десять квартир “кондоминио”( так называют в Италии многоквартирный дом, а так же-жилтоварищество, но я в дальнейшем буду использовать название сокращённое, что-то это “инио” на конце меня раздражает). Отношения с соседями установились, конечно, разные; с кем-то- какие-то, а кое-с кем- и совсем никаких…
Жизнь закипела, забила ключом- пригласили платного администратора, чтобы за деньги нами руководил, стали проводить собрания( “ассамблеи”) жильцов. Я их сперва посещала, чтобы быть в курсе всего, но вскоре не выдержала: ассамблеи кондома длились по три-четыре часа, затягиваясь до поздней ночи, что-то решить или просто понять на них было трудно- все говорили или кричали громко и одновременно. Администратор было пытался мне объяснить персонально, как иностранке, какие проблемы стоят на повестке дня (“Возможно, у Вас трудности с языком?”) Да нет, отвечала я, трудностей с языком вроде нет, но не могу участвовать в разговоре, когда все одновременно орут. Заканчивались заседания, как правило, сдачей денег. Впрочем, казалось- всем они нравились и никто не спешил разойтись по домам.
В дальнейшем я пропустила ряд заседаний, но стала замечать, что в моё отсутствие отдельные члены кондома плетут за спиной заговоры и строят козни, жалуются, подписывают воззвания…В результате мне приходили письма, составленные в очень формальнoм, бюрократическoм стиле( работа администратора!), уведомляя о том, что “всем владельцам домашних животных”( а в те времена единственным владельцем животных- собак- была я) надлежит не “контаминировать”(загрязнять) кондоминиальную территорию, убирать их (синонимы варьировали) фекалии, “нужды” и экскременты, выводить на прогулку на поводке и в наморднике, а лучше- вообще держать их в квартире, “на отведённой вам площади” и уважать кондом(иниаль)ные правила.
Нетрудно догадаться, что я делала с этими письмами; в дальнейшем другие жильцы также обзавелись “животными”, очеловечились и подобрели…но речь не о собаках, а о квартирах, поэтому не будем отвлекаться.
Не прошло и трёх лет, как на очередной ассамблее кондома жилец Освальдо Пекини нам сообщил: хотел продать свою квартиру и не смог! Ему не хватало справки, сертификата, называемого “il certificato di agibilità”, документа, который удостоверяет пригодность дома для жилья в техническом, санитарном и прочих отношениях. Администратор провёл расследование и выяснил, что такого сертификата у нашего дома не было никогда и вряд ли когда-то будет, поскольку он был построен с рядом серьёзных нарушений и не соответствует плану. По плану были предусмотрены два лифта, а на практике их нет- на лифтах и кое-на-чём ещё строители “сэкономили”.
Как же так? А что же мы будем делать?- забеспокоились остальные. С этими вопросами нужно было бы обратиться к Бруно Скьявоне, но он к тому времени благоразумно закрыл s.r.l.( общество с ограниченной ответственностью), заложил всю недвижимость в ипотеку, открыл другой ООО – s.r.l. под новым названием и на подставное лицо…и скрылся. Однофамилец (или сородич) клана каморры знал свое дело- сжигать за собой мосты и прятать концы в воду умел .
Администратор советовал членам кондома нанять техника и адвоката, чтобы те “изучили все документы, продумали все варианты” и посоветовали, что делать- возможно, начать против Скьявоне судебный процесс? Месяца через два адвокат, обещавший помочь, объяснил неутешным жильцам, что в суд подавать бесполезно- им же выйдет дороже. У коварного Бруно официально нет никакого имущества, на которое можно было бы наложить санкции или арест.
Ну, что ж- не беда. Теперь вы не сможете продать ваши квартиры, зато сможете их подарить, оставить в наследство детям, просто в них жить, наконец- да мало ли что ещё!
Услуги техника и адвоката нам обошлись в шестьсот евро с каждого члена кондома.
Правда, техник сделал расчёты и предложил: если хотим привести наш дом в соответствие с нормой и получить заветный сертификат, мы можем пристроить два лифта за собственный счёт, по предварительной смете- по десять тысяч евриков с носа.
Я категорически воспротивилась. К тому же, согласно схеме, один из ненужных мне лифтов должен был срезать часть моей кухни, уменьшив жилую площадь. Ещё чего не хватало! Впрочем, “за” проголосовало только двое…членов кондома.
Что ж, скажете вы- не повезло! А я говорю: повезло. Нам ещё повезло не вселиться в дом, построенный “абузивно”(т.е.незаконно- ещё одно одно итальянское слово)в той зоне, где строить было нельзя, безо всякого разрешения! А то приходилось мне, и не раз, видеть по телевизору выгнанных на улицу бывших жильцов с лозунгами и плакатами, купивших вот так же квартиры во вроде нормальном доме и живших теперь на улице, потому что кто-то, строя их дом, забыл у кого-то спросить разрешения.
Прошло ещё несколько лет, ярость и возмущение улеглись, и Освальдо Пекини смирился, живёт себе тихо в квартире под нами, завёл себе пекинеса.
Только совсем недавно, разбирая старые документы, я наткнулась на справку, какой-то сертификат… О техническом и санитарном…постойте-постойте…Вдруг я вспомнила: прописывая маму в квартиру, я должна была предоставить какую-то справку и ходила за ней в комуну…А там сидел знакомый мне архитектор из урбанистики, мы вместе ходили в спортзал. Он вначале рассматривал планы, всё вздыхал и что-то о лифтах мне говорил…а потом махнул рукой- и выписал справку.
Неужели ТУ САМУЮ?.. А я ему в благодарность подарила три пачки носков, которыми Пеппе когда-то давно торговал.
Конечно, об этом я никому не скажу, но очень возможно, что я – единственный в нашем кондоме обладатель Сертификата. И достался он мне всего-то за три упаковки носков. Можно сказать, по блату. Кто знает, когда-нибудь в будущем продам квартиру в Италии или cмогу её обменять на равноценную в центре Ростова…
Вид с балкона- прекрасный, окрестности- живописные.
Вот так мне досталась моя квартира. То есть, пока не моя- но когда-нибудь выплачу ссуду и тогда она станет моей. За десять лет мне пока удалось выплатить около трети всей суммы!
Нетрудно составить пропорцию и подсчитать…

I LOVE KОММУНАЛКА.

К хорошему привыкаешь легко: к свету, газу, к теплу, унитазу, к биде и горячей воде. И к возможности добраться до этих удобств в любое время- стоит лишь пожелать. Достаточно полжизни провести пусть в маленькой, скромной, но изолированной квартире, и ты уже не понимаешь, как люди могут жить в коммуналках.
Хотя многие и по сей день в них живут. Двадцать первый век на дворе, и всё же…
Все те же семь дверей выходят в общий коридор когда-то (в начале двадцатого века) цельной квартиры; все те же семь сидений висят на гвоздях за дверью в общий сортир; те же семь столиков на общей кухне- только теперь на каждом из них не стоит по примусу, керогазу…Впрочем, газовых плит на кухне не семь, а меньше- видно, не всякий жилец может себе позволить, да и места они занимают больше. Здесь же, на натянутых из угла в угол верёвках, сушат бельё: майки, трусы и носки, чей-то лифчик рядом с чьей-то кухонной тряпкой…Чего уж стесняться, и так всё общее- кухня, душ, туалет; и бельё- оно тоже вроде как бы общественное, всегда под рукой, на виду. Если нет никого на кухне, можно столик свой протереть трусами соседа и тут же на место их водворить- а пускай их не сушит над нашей плитой. Над кастрюлей с нашим борщом развесил!
Бывает, люди живут в общежитиях. Когда-то мне нравились общежития- за свободный дух и атмосферу коллективизма, за весёлые праздники и бесконтрольность. Мы, ростовчане, в чём-то всегда завидовали иногородним студентам; те вели менее гигиеничное и благоустроенное, зато куда более независимое существование, в то время как мы должны были каждый вечер, кто раньше, кто позже, в разных кондициях, но всё же являться домой и объясняться с родителями.
Да, условия там оставляли желать лучшего, но все понимали: это- временно, это- забавно и ни к какому социальному статусу отношения не имеет. В общежитии жили и сын директора обувной фабрики города Шахты, и дочь директора завода шипучих цимлянских вин, и сын другого шампанского магната, из Абрау-Дюрсо, не говоря уже о детях партийной и разной другой элиты из области. А также младшие отпрыски (старших они отправляли учиться, как правило, в Лондон) ближневосточных нефтяных королей, крупных владельцев недвижимости из Пакистана, богатых медиков из Латинской Америки, и даже один студент, намекавший на тесное родство с королевской семьёй Иордании.
Но в последующей, взрослой жизни, ни один из этих субъектов не остался прозябать в общежитии и не пошёл в коммуналку. А кто пошёл? Известно, кто- бедолаги и лузеры. Люди, в жизни которых что-то там не сложилось: потеряли здоровье, работу и положение в обществе, спились или же развелись неудачно, или- и то, и другое, и третье. В общем, те, у кого не было альтернативы. Потому что, если бы таковая была, ни за что не поверю, что кто-то из этих бедных людей выбрал бы коммуналку!
За одним-единственным исключением: бабушки Нины Гавриловны.
B почтенном возрасте восьмидесяти лет, имея две альтернативы- жить с детьми в Италии или в том же Ростове, но в изолированной квартире- она сознательно и добровольно выбрала коммуналку.
Ей коммуналка нравилась.
……………………………………………………………………….
Холодной октябрьской ночью в Ростове высадился десант- прилетела внучка Гавриловны Катя. Её задачей было разведать обстановку и, по возможности, уговорить бабулю, смягчив её сердце, расстаться с неустроенной жизнью, а заодно и с двумя комнатами в общем коридоре. Их в этом случае предполагалось продать.
Рутинный паспортный контроль, потом- ожидание багажа, после- ЧП с бутылкой вина, разбившейся в чемодане и загадившей всё изнутри. Извлеченье осколков из мокрых тряпок скудного гардероба, залитых красным вином. Хорошо ещё, что не маслом; две бутылки с оливковым маслом, заказ Гавриловны- остались целы.
Самой последней, в три часа ночи, Катя покинула аэропорт и- спасибо водителю, ждавшему терпеливо- добралась на Станиславского. Проезжая по улицам забытого города детства, видела в свете ночных фонарей новые и старые здания, неоновые огни рекламы …
На Станиславского между Газетным и Семашко царила почти кромешная, средневековая тьма. Ни тебе уличных фонарей, ни неоновых вывесок; где-то там, в глубине подворотен что-то призрачно, тускло мерцало. Чья-то тень- животное, человек?- скользнула по ветхой стене за углом и скрылась…
Бабушка Нина спустилась, кашляя, вниз, чтобы открыть ей дверь с электронным замком. Подъезд был чист и славно выкрашен в конфетно-розовый цвет.
Когда-то давно, в девяностых, сюда приходили греться бомжи, колоться- наркоманы, и- по большой и малой нужде- любой запоздалый прохожий. Подъезд был гостеприимно открыт днём и ночью, заполнен отбросами до самого верхнего, четвёртого, этажа, и мог по праву считаться самым вонючим парадным Ростова. На его широких мраморных подоконниках спали бездомные, по лестницам бегали толстые крысы…
Теперь же, с новым замком, вход случайнoй публике был заказан; но это, увы, не решило проблемы, избавив дом от подобного элемента. Пьяницы и наркоманы не занимали более мест на подоконниках, не писали на лестничных клетках и не какали в лифте.
Они переместились внутрь, в квартиры, оставив обманчиво чистым подъезд.
У каждого из них был теперь свой ключ.
Но Катя не помнила всех подробностей прошлого ; в ту пору она была ещё слишком мала. А что касается настоящего…послушаем её правдивый рассказ.

“Закутанная в платок Гавриловна открыла дверь в “нашу” квартиру на третьем этаже, и в нос ударил застойный запах ночлежки. Мой чемодан на колёсах затарахтел в узком проходе меж каких-то коробок, тазов, сапог, табуреток. Навстречу нам по коридору в столь поздний час двигалась женщина в тёплом халате, с помятым, слегка осовевшим лицом. Возможно, её разбудил мой приезд.
– Здравствуйте, – вежливо вякнула я.
– Не здоровайся с ней,- шёпотом одёрнула бабуля.- Они сегодня опять меня оскорбляли… и материли, босячки такие. A невестка eё, с ребёнком притом на руках, пыталась меня лягнуть!
– Лягнуть?.. С ребёнком? За что?- не понимала я.
-Проклятые алкаши. Я сделала у себя ремонт, а они говорят: “краской своей удушишь наших детей!”
– А сколько у них детей?..
-Трое уже! И пятеро взрослых.
Так, ещё не успев разобрать чемодан и присесть с дороги, я уже была введена в курс дела по поводу всех жильцов. “Вражеская” семья включала: Люську(соседку в халате), сына её- алкаша; его жену с двумя детьми; его друга- тоже, естественно, алкаша, и его же (сына) любовницу, родившую недавно ребёнка. Вот эта последняя и была той наглой и распоясавшейся босячкой, что норовила лягнуть. Все перечисленные каким-то образом ютились в комнате площадью десять- двенадцать квадратных метров; плюс- три кота, один из которых страдал кишечным расстройством и не лечился (у Люськи не было денег на ветеринара). Следы расстройства встречались на каждом шагу: кот их оставил и в туалете, и в душе- везде понемногу.
Но кошачьи следы и в сравненье не шли с человечьими, которые были повсюду: какие-то тряпки, кульки с таинственным содержимым, использованные салфетки в открытом ведре…
Кроме “семьи алкашей” в коридоре имелась также “семья корейцев” из трёх-четырёх человек на площади в пятнадцать квадратных метров. “Корейцами” бабушка их называла условно, так как корейцем по-настоящему был только один из них (женщина-кореянка). Остальные жили менее скученно- по одному и по два, но в целом квартира была явно перенаселена.

Рассвет застал меня сидящей на диване, вытаращив глаза. Мой взгляд скользил по свежепобеленным стенам, высокому потолку… Спать не хотелось. От запаха краски, и в самом деле, щипало в носу и першило в горле.
К приезду внучки бабушка отремонтировала комнату; зато во второй был самый страшный завал, скопление хлама, которое мне доводилось видеть лишь в передаче “Погребённые заживо в доме”, но там дело обычно заканчивалось вмешательством психологов и полиции, а здесь разбираться с проблемой предстояло, видимо, мне…
Помыться с дороги, выстирать вещи, залитые вином, или просто сходить в туалет казалось почти невозможным ввиду неудобства и негигиеничности служб. Хотелось в гостиницу; но этого мой бюджет поездки не предусматривал.
Настрoение в тот предрассветный час напоминало депрессию; возможно, это и был пресловутый “культурный шок”?…
Забывшись под утро безрадостным сном, проснулась поздно- все обитатели коммуналки были уже на ногах. Воскресенье- тот день, когда на работу никто не идёт, и они прогуливались по коридору. Туалет был занят, ванная- тоже, мне оставалось лишь чистить зубы и умываться на кухне, над раковиной без смесителя, где из одного крана льёт кипяток, а из другого бьёт ледяная струя.
Оказалось, что бабушка Нина с утра уже благоволила к Люське, с которой давеча мне запрещала общаться; а в целом по этой квартире бродило такое количество персонажей, что понадобился бы месяц, чтобы запомнить, где здесь “наши”, а где- враги, с кем здороваться, а от кого воротить нос при встрече. Поэтому я следовала простой тактике: здоровалась с теми, кто первым приветствовал меня. Например, девушка с мочалкой в руке, завёрнутая в полотенце, ласково мне улыбнулась, промолвив:
-Здрасьте!
А грузный мужик, что стоял и курил в одних лишь крошечных плавках, тот покосился и не сказал ни слова- его я оставила без внимания. Через открытую дверь в его комнату можно было заметить, что живёт он почти без мебели и ухитрился устроить форменный раскардаш, свалив все вещи на пол. Покидая кухню, я ясно расслышала шёпот:
-К Гавриловне внучка приехала…Хоть бы забрала её с собой!
Под нашей дверью стояли и ждали чего-то маленький мальчик и кот.
-Это Люськины кот и внук, -пояснила мне бабушка, -оба голодные.
Пошарив в холодильнике, дала им по котлете: мальчику- с хлебом, коту- без. Холодильник был старый и весь покрыт изнутри каким-то серым налётом, отчего и свежесть продуктов, хранящихся в нём, вызывала сомнение. Он урчал, дрожал, сотрясался, и после серии сильных конвульсий вдруг неожиданно замирал.
-Что, туалет ещё занят?- сочувственно спрашивала бабуля и подвигала ко мне поближе пластмассовую ёмкость, в которой плескалaсь(надеюсь) вода.- А то, если что, можешь пока воспользоваться ведром, – заботливо предлагала она.- Я им всё время пользуюсь.
Я выразила моё возмущение. Вот это уж- слишком, вот это уж- никогда! Ни при каких обстоятельствах на это я не пойду!
Однако, и к плохому привыкаешь легко: достаточно лишь приспособиться и смириться…Начиная со второй недели коммуналка уже не казалась такой ужасной. Кошачьи экскременты на полу не вызывали отвращения, а полуголые соседи не смущали- я как бы перестала их замечать. Я кипятила чай, сгибаясь над плитой под чьими-то развешенными рейтузами, не замечая рейтуз- просто препятствие, что-то висячее, вроде лиан или же виноградной лозы. И научилась не путать наш деревянный круг, сиденье для унитаза, с чужими, соседскими.
Параллельно я приобщалась и к неизвестной мне новой ростовской действительности.
Знала, как вызвать такси, на каком автобусе ехать на Северный, а на каком- на Комсомольскую площадь, и сколько платить за проезд- 17 рублей. Монеты считала заранее, чтобы не ошибиться. Знала теперь, что гадкий кофейный напиток, именуемый “капучино” в МакДональдсе, стоил вдвое дороже нормального капучино в Италии, зато гамбургер- почти вдвое дешевле. Там же, кстати, в МакДональдсах, можно было посетить приличный туалет.
Я начинала ориентироваться в городе: самостоятельно, без посторонней помощи мне удалось зарегистрироваться как лицу с двойным гражданством в ФМС, заказать кадастровый паспорт в МФЦ и обменять в каком-то из банков бесполезные евро на несколько тысяч полезных рублей- мама будет мною гордиться!
К тому же, население квартиры внезапно сократилось: “семья алкоголиков” временно переезжала. Как мне объяснила бабушка Нина, на детей сейчас выдаётся пособие, и Люськин сын-алкоголик уже в третий раз пользовался единственным инструментом выживания, оставшимся в его распоряжении – помощью государства. На деньги, полученные после рождения первенца (того, что ждaл котлеты под дверью), они купили домик в деревне, и вот, уезжают к себе “на дачу”. Коридор был заставлен пожитками: узлами, свёртками, пыльными оклунками и прочим нeпривлекательным скарбом, который иначе, как “рухлядью”, не назовёшь. Люсин Сын и его Приятель-тоже-алкаш, озабоченно матерились и, ковыляя по коридору, таскали пожитки к лифту. Возня продолжалась весь день, пока семья, наконец, не уехала- все, кроме Люськи, к которой явились соседи снизу с жалобой на то, что сын запачкал дрянью весь конфетно-розовый подъезд и нужно идти убирать.
Та выместила досаду на бабушке Гавриловне, запретив ей давать ребёнку котлеты.
– Что ты за гадость, Гавриловна, Коле дала? У него от твоих котлет весь вечер болел живот; смотри мне- отравишь ребёнка!
– Ах ты ж, господи!- задохнулась от несправедливости бабушка Нина.- Какие ж вы неблагодарные! Может, и у кота твоего понос от моих котлет?!
-А что? Может быть, -хмыкнула Люська, как будто ей подали дельную мысль.- Жирные они у тебя!
И правда, котлеты у бабушки слегка жирноваты и- не для слабых желудков- приправлены перцем. И положив руку на сердце, скажу, что могла понять, за что другие жильцы недолюбливали Гавриловну.
Им было неясно (как, впрочем, и мне), почему, имея возможность жить с нами в Италии- там где зреют апельсины, и лимоны, и маслины, фиги и так далее- или хотя бы в другой квартире в Ростове, она каждый раз возвращалась упорно на Станиславского. Что она здесь забыла, в запущенной коммуналке, с крысами и тараканами?
И ещё им было неясно, почему она лезет во всё, хозяйничает, как управдом- ну, всё-то ей нужно, вечно неймётся! То затеет покраску полов в коридоре ( и так дышать нечем!), то решит починить унитаз- качается, видите ли, боится с него упасть…То на смену труб подписи собирает, то деньги на лампочки в коридор…В конце концов, ничего не собрав с равнодушных жильцов, готовых на унитазах качаться и в темноте ходить по ночам- ремонтировала и покупала всё за свой счёт. Ну, раз у неё бабки имеются- то пусть и чинит, и покупает, а нас оставит в покое!
Не раз во время разборок соседи ей говорили в сердцах:
– Да езжай ты уже…в свою Италию!
А потом добавляли:
– Видно, и там своих так достала, что не знают, как от тебя отделаться, спровадили обратно в Ростов!
Слишком активной была Гавриловна. Много на себя брала.

Время шло, а я всё откладывала серьёзный разговор с бабулей.
Суть предполагаемой беседы сводилась к тому, что весь её образ жизни- неправильный. И неразумный, ничем не оправданный в свете других возможностей. К чему эта скученность, оторванность от семьи, антисанитария?… Но, похоже, сама Гавриловна так не считала, и на все попытки что-то “исправить” реагировала решительно и весьма агрессивно.
Взять, например, завалы.
Бабушка Нина никогда ничего не выбрасывала, будь то старая обувь, сплющенная в лепёшку, дырявое бельё, носки и колготки, тряпки сорокалетней давности, отрезы на пальто, купленные ещё до войны, побитые молью ковры и меховые изделия. Эти вещи, сложенные в кульки и узлы из наволочек, заполнили нишу и два шифоньера, висели на вешалке на колёсах и на верёвке, натянутой между дверью и шкафом. Все они были нужны, могли ещё пригодиться. Когда-нибудь, обещала Гавриловна, она их сдаст ( и не бесплатно, естественно), в сэконд-хэнд, а пока пресекала все разговоры на эту тему и просила меня в её квартире не распоряжаться.
Уступив мне, как гостье, диван в передней, покрашенной комнате, Гавриловна самоотверженно спала на двух сдвинутых креслах под пыльной вешалкой. Кровать её занимали всё те же узлы и всяческий хлам.
– Давай расчистим хотя бы кровать- я тебе помогу, и ты сможешь спать, как все нормальные люди,- предлагала я бабушке Нине.
-Нет! Ещё раз тебе говорю: не трогай здесь ничего, – с ревностью и неприязнью отвечала она.- Я сама уберу- тогда, когда мне это будет нужно.
– А сейчас тебе это не нужно? Удобно спать на сдвинутых креслах?
– Да, удобно,- упрямо твердила она.- Легче вставать по утрам, ухватившись за поручни.
Пришлось оставить её в покое. До тех пор, пока новое волнующее открытие не заставило меня взглянуть на всё по-другому.

В том же старинном доме на Станиславского, на первом этаже, не раз замечала я походя, не хватало оконной рамы. Один из оконных проёмов зиял чернотой, как выбитый глаз…Но в спешке было недосуг поинтересоваться: может, случился пожар? Как-то, приблизившись к проёму, я всё же заглянула внутрь: помещение было пустым, пол покрыт тёмной массой- казалось, какой-то мусор вперемешку с землёй. Казалось, что мусорная машина, подъехав сюда, вывалила содержимое, которое кто-то старательно растоптал, утрамбовал равномерно по всей поверхности пола. Интересное дело: комната не имела дверей, а лишь три глухие стены и единственный выход наружу- окно. Всё это было несколько…необычным.
Я не особенно любопытна, и потому лишь случайно узнала секрет таинственной комнаты.
Не так давно, мне рассказали соседи, там обитала странная женщина. Она, как и Гавриловна, ничего не выбрасывала, включая и пищевые отходы…И всё это долгое время накапливалось, утрамбовывалось ногами, гнило и превращалось в гумус, а уровень пола в жилище медленно, но неуклонно поднимался.
После многочисленных жалоб на неприятный запах и ультиматумов, соседи не нашли лучшего решения, как…замуровать “накопительницу”, запретив ей, а также запахам, доступ в общественный коридор. Теперь у неё не оставалось другого выхода, кроме как прямиком через окно- на улицу. Торговки барахлом вдоль трамвайных путей часто видели женщину, вылазившую из окна или мывшую голову здесь же, на тротуаре. Где справляла она остальные свои потребности- остаётся загадкой. Потом куда-то пропала.
Услышав эту историю, я испугалась: не может ли и Гавриловну постичь подобная участь? Вот, оказалось, как жильцы коммуналок решали проблемы “погребённых заживо в доме”. Никаких тебе социальных служб, ни терпеливых психологов: их попросту муровали!
А учитывая напряжённые отношения Гавриловны с соседями и тот факт, что через балкон третьего этажа не вылезешь на улицу- моим долгом было вмешаться и не допустить трагедии.
Урывками, пока бабуля возилась на кухне, я проникала в другую комнату, её “санктуарий”. Там, среди массы узлов, сваленных на полу, намечала те, от которых можно было быстрее всего и незаметней избавиться. В одном из них были, к примеру, старые шерстяные и в рубчик- “фильдеперсовые”- чулки; десятки пар, скрученных в гирлянды и скатанных в клубки. В другом хранились десятки бюстгальтеров- сплющенных, неэстетичных, с растянутыми резинками…Вещи были рассортированы; но кто и когда собирался всё это носить? Облезлые сумки, сломанные зонты, поеденные молью перчатки и шляпы…
Как только бабушка шла на базар, в аптеку или ещё па каким делам, я тут же хватала один из узлов и бежала на улицу, к мусорным бакам. Там же, у баков, дежурили люди, собиравшие и ремонтировавшие утиль: утюги, настольные лампы, электроплитки. Удивительный это, я вам скажу, квартал. Если в Милане есть “квадрат моды”, то улицу Станиславского между Газетным и Семашко я бы назвала Кварталом Старого барахла. Там его накапливают, чинят, перепродают. И могу поспорить, что в эти дни моего пребывания в коммуналке старьёвщикам перепала кое-какая добыча!
Но странное дело: чем больше старья и хлама я выносила на улицу, тем больше, казалось, его оставалось в доме…Моих усилий было явно недостаточно: тут требовался бульдозер! Надо ли говорить о том, что бабушка не замечала “потерь”?
Наконец, я была готова к решительному разговору. Он получился довольно коротким.
– Бабушка, а бабушка, – начала я тактично, издалека,- ну как ты можешь так жить?!
– Как- так? Что ты имеешь в виду? Что тебе здесь не по вкусу?!
-Да всё: эта скученность, запах, и твоё пластмассовое ведро, а ещё всякий сброд в коридоре…
-Я здесь всю жизнь прожила и к роскоши не привыкла, – с достоинством отвечала Гавриловна.- А ты что предлагаешь- к вам переехать, в Италию? скучно мне там, одиноко! Кроме как с вами, по-русски не с кем поговорить…
– Хорошо, оставайся в Ростове, но хоть в нормальной квартире живи! А эту можно продать…
-Да?! Через мой труп. После смерти моей продадите, – поджимала губы бабуля.
Я смотрела на бабушку Нину моим самым добрым и укоризненным взглядом, но и это не помогло.
– Одиноко мне в изолированной квартире- я хочу быть с людьми, – пояснила она мне ещё раз, доходчивей.
-Так…ты же сама говорила: оскорбляют, и матерятся, – не понимала я.
-Ну, всяко бывает, – отвечала она примирительно.- Бывает- и матерятся, а бывает- прилично себя ведут; и я их прощаю. Зато- выйдешь на кухню и словом есть с кем перемолвиться!

Я уезжала в страну маслин и лимонов одна. Нина Гавриловна мне помахала с балкона; правда, недолго, с опаской поглядывая на балкон четвертого этажа над головой- он был аварийным, и оттуда время от времени с шумом срывались тяжёлые массы.
Бабушка осталась в коммуналке- видать, любила её всей душой.
Надеюсь, с ней будет всё хорошо”.

А что же случилось, спросите вы, с владелицей комнаты без дверей?
Говорят, приехал откуда-то сын и забрал беднягу к себе.
Но, возможно, это всего лишь придуманный хэппи-энд…

ДЯДЯ ИЗ ВЕНЕСУЭЛЫ.
(или Проверка родичей на вшивость).

Как проверить родичей на предмет их родственных чувств? Сильна ли пресловутая кровная связь? Что таится за добрыми улыбками, слащавыми поцелуями, радостью встреч? На что они действительно готовы пойти ради вас?
Выяснить это просто, я сама придумала тест. И скажу одно: родственники Пеппе его не прошли, не выдержав проверки на вшивость- а ведь он всегда был о них такого высокого мнения! Миф развеялся сам по себе…
С братом Рино Пеппе всегда был в натянутых отношениях, можно сказать- на ножах. Причин тому было множество: неодобрение женитьбы на коварной русской, “досмотр” давно уж покойных родителей, несправедливый раздел имущества после их смерти и разногласия по поводу того, как этим жалким и несправедливо разделённым имуществом распорядиться. Но всё же Пеппе надеялся, что в глубине души брат хранит к нему нежные чувства и не оставит в случае крайней нужды.
Я его уверяла в обратном.
Как-то воскресным утром, чтоб доказать мне, что я не права, он позвонил старшему брату и после вялых приветствий начал издалека :
– Слушай, Рино, что я тебе скажу…Ты помнишь, как в старые добрые времена мы делали домашнее вино? Хорошее было вино! И как выпивали втроём- ты, я и отец- по тысяче литров в год?
-Мбе?… – отвечал ему брат.
-Так вот, мой доктор сказал, что по три литра в день лучше было нe пить- печень
теперь никуда не годится. Теперь мне срочно нужна пересадка- от близкого родственника. Я им сказал в больнице, что у меня есть брат….Ты слушаешь, Рино? Мы ведь почти близнецы. Могу я расчитывать на тебя?
Вначале на том конце слышен был кашель- возможно, Рино давился кофе или бриошью, а уж затем его злобный голос, который ругался плохими словами, и расстроенное лицо Пеппе ясно говорило о том, что братской печени нам не видать. Брат передал трубку жене Марии, которая, будучи медсестрой по профессии, уверяла его, что у Рино- плохие анализы, намного худшие, чем у Пеппино, и вместо того, чтобы быть таким эгоистом, он мог бы хоть иногда поинтересоваться здоровьем брата, а не просить у него кусок печени, непарного органа…
– А почку?- ещё на что-то надеясь, спросил Пеппино .- Хотя бы почку- у него их две; или если не почку- то хоть пару тысяч взаймы, мне надо платить за фургон…
Связь оборвалась. Я, как обычно, была права.
Однако, Пеппе верил ещё в людей, и особенно- в кровных родственников, членов семьи. Где-то в Каракасе ( Венесуэла) жили тётя Кармела и муж её- дядя Нунцио, а также кузина с потомством… уж они-то души в нём не чаяли! В этом он убедился лет тридцать тому назад, когда, ещё молодым, отправился в Венесуэлу…У дяди была там фабрика обуви, и племянник Пеппино думал подзаработать, но вернулся домой без гроша в кармане- виной тому стала, конечно, не дядина жадность, а кризис. В стране случилась невиданная инфляция, и пришлось покинуть Венесуэлу несолонo, как говорится, хлебавши. Но впечатлений хватило ему на долгие годы: Пеппe помнил, как вечерами сидели дома, боясь высунуть нос на улицу: в Каракасе царила преступность- и думать нельзя было выйти в часах, украшеньях, при деньгах и даже в хороших ботинках- вас тут же грабили, раздевали, подвергали насилиям, стреляли. Семья итальянцев-обувщиков в Каракасе жила хоть и не в бетонвилле, но всё же в квартале, где часто случалось всякое. Hеподалёку слышались перестрелки…
Помнил также, как старались не оставлять с ним наедине тогда ещё юную кузину на выданье, и как дядя как-то повёл его- видно, профилактически- в венесуэльский публичный дом. Врезалась в память внешность венесуэланок- самых красивых, по мнению Пеппe, женщин на свете.
И тётина доброта: она всегда делала ему подарки- хорошие майки и носовые платки!
Годы летели, кузина вышла замуж, к великой досаде тёти и дяди, за темнокожего гражданина, и родила детей; немного их утешало то, что темнокожий зять был образован (преподавал в университете) и богат (имел свой бизнес). Время от времени гости из Венесуэлы наведывались в Италию- то продать ненужные участки земли, то приобрести квартиру- ведь рано или поздно и они помышляли “вернуться на родину”, но никогда не звонили без надобности, не писали, не слали открыток… Пеппино обьяснял это всё расстоянием и некоторым неизбежным отчуждением, но каждый раз неизменно надеялся, что в следующий приезд в Италию тётя сделает ему ценный подарок, обещанный много лет назад, когда он помог ей продать старый дом.
– Если бы она хотела что-то тебе подарить,- рассуждала я, – то сделала бы это уже давно. Такие подарки или делают сразу, или не делают совсем.
-Ты просто не знаешь моей тёти,- упрямился он, улыбаясь загадочно и с превосходством. Потом открывал чемодан, где хранил свои старые вещи. – Видишь майку? Какое качество, а? Совсем как новая- Hugo Boss. Это мне тётя дарила, когда я жил в Венесуэле. А ремешок- смотри- натуральная кожа! Нет, тётя- она молодец, ничего для меня не жалела!
Я не разубеждала, но годы шли, а тётя всё не давала знать о себе – старилась в Венесуэле, забыв об итальянском племяннике. Фабрика дяди исправно работала и приносила доход, кузина тоже жила безбедно…Иногда Пеппино встречал их совсем случайно летом у моря, когда они приезжали с внуками на каникулы; никто его об этих приездах не извещал, впрочем, как и брата Рино. Oбщаться с ними явно не хотели, но Пеппe ещё не утратил иллюзий.
Как-то летом на базаре в приморском городишке Пинето он встретил случайно и неожиданно- дядю! Обьятья и поцелуи! Оказалось, семья из Каракаса решила окончательно перебраться в Италию; жизнь в Венесуэле стала невыносимой. Преступность свирепствует, как никогда, а полицейский произвол?…Лучше и не говорить. Вот почему они и купили, ты погляди, уже вторую квартиру поблизости, на адриатическом взморье, и если мы его подвезём- дядя нынче пешком- он покажет нам новые аппартаменты.
По дороге дядюшка Нунцио поведал нам страшную историю своего недавнего похищения в Каракасе. Лицо его, впрочем, осталось невозмутимым- ни один мускул не дрогнул на усатой физиономии, и в глазах мелькала усмешка- это был сильный, бывалый и волевой бизнесмен, знакомый с коррупцией и произволом властей не понаслышке. Крепкий орех, oн и с годами-то не менялся, этот дядя из Венесуэлы. B то время как тётя казалсь синьорой почти что дряхлой, Нунцио выглядел прежним: тот же нос, те же усы, и ни морщиной больше… Похищение было организовано самой полицией Каракаса; почти открыто, среди бела дня, его посадили в служебный фургон и держали в нём сутки в плену.
-Во что ты ценишь свою жизнь?- спрашивали бандиты в униформе.
Дядя меланхолично пожимал плечами.
– Я бы не дал за неё и почтовой марки, – говорил ему старший по званию.
Тем временем злодеи позвонили к нему домой, потребовав выкуп в восемьдесят тысяч долларов- сумма, которую дядя назвал спокойно и благодушно, без напряжения, как будто даже ему эта цифра казалась уместной и благоразумной для выкупа синьора его положения. Пеппe сочувствовал, качал головой:
– Стало быть, в Венесуэле всё остаётся так же, как прежде?
– Ууу, ещё хуже!- дядя махал руками. Преступность растёт, у власти- какая-то клика, Чавец какой-то у них теперь президентом…
Кузина с мужем сумели- таки собрать на исходе дня нужную сумму, оставить в условленном месте и выручить дядю. А если бы не сумели?!… Дядя смеялся в усы, не допуская и мысли о таком повороте событий. Ну, если бы не сумели- тогда, возможно, его отдали б в рабство торговцам наркотиками, и он работал бы на плантации где-нибудь в джунглях, пока за него не заплатят выкуп! Но всё обошлось как нельзя лучше, и подобное “кровопускание” вроде не нанесло ущерба финансам семьи.
Кузина из Венесуэлы встретила нас, как нежданных гостей- была радушна, но очень рассеяна. Она как раз убирала на кухне, в её новую квартиру на третьем этаже палаццо недавней постройки только что привезли мебель… Стояла жара, но внутри бесшумно работал кондиционер, она угостила нас пивом из нового холодильника. Под балконом, с которого виден был пляж, стояла новая, несомненно только что купленная машина…
Венесуэльцы жаловались на обстановку в стране, преступность, полицию и президента- но не на нехватку денег. Денег им, очевидно, хватало.
Пеппe привычно сетовал на кризис, охвативший демократическую Италию, на цены, на то, что “нам скоро всем будет не на что жить”….Пенял на предателя Рино, не желающего делиться ни печенью, ни почкой, не говоря уже о деньгах.
Напрасны были мои попытки перевести разговор на более лёгкую тему, щипки за локоть, толчки ногой под столом, напоминанья о”ждущих нас дома делах”. Пеппино любил сгущать краски и жаловаться, теряя всякое чувство меры. От меня не укрылось, однако, выражение озабоченности и досады на лицах кузины и дяди.
Расставаясь, все обещали друг другу звонить (хотя кузина забыла оставить свой номер), вместе пойти пообедать или хотя бы сходить вечерком в пиццерию.
Пеппe был счастлив вновь обрести семью, а я, как всегда, сомневалась- к чему им, скажите на милость, таким обеспеченным людям, общество бедных племянников? Чтобы те- рано или поздно- у них попросили взаймы?
– Да нет, они позвонят,- уверял меня Пеппe.
Но пролетели дни, недели, месяцы- и никто ему не звонил.
– Да, ты права, – признался он наконец.- Никому я не нужен… А помнишь, как он легко говорил о восьмидесяти тысячах долларов? О том, как они собрали такую сумму за день?
– Да, легко, – согласилась я.- И не моргнули глазом…

Связать старика оказалось делом несложным.
Привычный к вымогательству и похищениям, он был спокоен, не сопротивлялся, вёл себя благоразумно, с достоинством.
Не мешало бы всунуть кляп, но Пеппe хотелось беседовать с дядей, задать ему ставший уже рутинным вопрос о том, во сколько тот ценит жизнь….

ЗАМУЖ ЗА ИТАЛЬЯНЦА ( А МОЖЕТ, ЛУЧШЕ НЕ НАДО?…)

Несколько лет назад, подражая типичным книгам инструкций “как сделать то или это”, “как вывернуться наизнанку и прыгнуть выше своей головы”, я написала о том, как заставить жениться убеждённого итальянского холостяка*. Причём, не богатого или же знаменитого- (такие как раз охотнее женятся, но не на всякой российской гражданке). А одного из тех, которые женятся неохотно, но которых, если правильно к ним подступиться, можно всё же сломить и заставить, невзирая на их убеждения.
И давала советы- по большому счёту, всего лишь одну , но, уверяю вас, очень дельную и проверенную на практике подсказку. Возможно, кому-то онa и пригодилась, и кое-кому из вас и удалось “захомутать” беднягу… поосторожней с желаниями. Они могут сбыться! ! Но не совсем предвиденным образом.
К сожалению, опыт приходит со временем, а мудрость- с возрастом, и теперь я раскаялась в том, что дала необдуманные советы, не предупредив о последствиях. Однако, дело уж сделано, вред нанесён, и теперь постараюсь его частично исправить, предупреждая всех, кто ещё не успел….
Hа пороге поспешного брака со смуглым и невысоким субъектом задайте себе вопрос: может, ещё не поздно?…И нужен ли вам именно итальянец?…Каковы преимущества и недостатки такого замужества?
Рассмотрим вначале выгоды жизни в этой стране- их немного: солнце, красивый пейзаж и вкусная пища. Да, и гражданство; через неопределённый срок, который всё время меняется, вы получите паспорт, позволяющий вам беспрепятственно ездить в разные страны, а уж по Европе- подавно; достаточно будет водительских прав!
Но при условии, что вы этот срок выдержите. Увы, получения гражданства можно так и не дождаться, а сам период долгого ожидания чреват большим напряженьем и стрессом, особенно для тех, чьи отношения с мужем изменчивы и турбулентны. Знакомая мне россиянка с Урала, выйдя замуж за местного плотника и вдовца, жила, как на лезвии бритвы. Каждый раз, когда им случалось повздорить, муж сообщал карабинерам, что в ходу бракоразводный процесс , всячески тормозя получение ею гражданства. Кажется, он полагал, что как только жена получит заветный сертификат, их браку настанет конец! И именно это и произошло, но не из-за коварных планов уральской супруги, а исключительно из-за его предательски-подлого поведения.
К тому же, в последние годы Италия, в силу различных экономических и политических обстоятельств, переживает кризис, глубокий и безнадёжный. То есть, работы нет никакой- не только для иностранных синьор с высшим образованием, чей диплом здесь не признаётся, но даже сиделки в последнее время, сдаётся, уже не нужны. Коммерция в полном упадке…А нет работы- нету и денег; ни на путешествия с новым паспортом, ни на какие другие задумки. Италия научит вас экономии. Ваш небогатый муж вам быстро изложит eё нехитрые принципы : всё за собой выключать, закручивать краны- свет, воду, особенно газ! В зимнюю стужу вы будете дружно сидеть у камина или у печки-буржуйки, пуская пар изо рта, одетые в куртки и сапоги, подкидывая поленца. Зима в квартире, постоянно отапливаемой термосифонами (газ!) выйдет вам в круглую сумму. Летом- наоборот; использование вентиляторов и кондиционеров резко и нежелательно увеличит расход электроэнергии, поэтому если вы близко к морю- купайтесь и освежайтесь бесплатно, а если же нет- обмахивайтесь газеткой.
Кстати, а почему же ваш муж “небогат”?…Этого я не могу вам сказать: возможно, ему мало платят, а может, он всё проиграл в одну из азартных игр- вскоре вам предстоит это выяснить. Но факт остаётся фактом: на наших гражданках женятся, в основном, небогатые итальянцы.
Но бедный- ещё ничего; мы сами недавно вышли из социализма и рады тому, что мыло- не по талонам; но может быть, он- духовная личность? Вежлив и образован, воспитан и великодушен?
И вот вам следующее предупреждение; тут многие очень легко попадают впросак. Видя перед собой весёлого и обходительного (на первых порах), во многих отношениях приятного мужчину “с манерами”(умеет вести себя за столом, держит правильно нож и вилку, знает, как управляться с салфеткой и разливать вино), вы можете даже подумать: вот истинный джентельмен! Пусть сельский, провинциальный, но джентельмен. Он подскажет и вам, как вести себя за столом- как кушать моллюсков, что и чем запивать.
Однако, не спешите с выводами- это всего лишь завсегдатай дешёвых ресторанов, возможно, в молодости работал официантом.
Запаситесь терпением, подучите вначале язык. Не владея как следует языком, определить их культурный уровень нет никакой возможности. Скорее всего, вы обнаружите, что он говорит на одном из множества диалектов, лишь отдалённо похожих на тот “итальянский язык”, который вы слышите по телевизору и пытаетесь освоить по самоучителю- но это ещё полбеды. Дело в том, что в Италии высшее образование никогда не было бесплатным, уровень образованности более или менее соответствовал достатку и общественному статусу семьи, и “бедный” чаще всего означает “малокультурный” и “малограмотный”. Постарайтесь выяснить деликатно, насколько ваш суженый продвинулся в учёбе- от этого зависит, как именно вы сможете с ним общаться, когда закончится фаза обильных обедов и ужинов, oсмoтрa панорам и восклицаний ” Bello! Bellissimo!”
Ступеней несколько:
-“лауреато”- высшее образование
-“дипломато”- окончил 13 классов и получил диплом, что соответствует нашему среднему образованию- таким достижением уже можно гордиться, но если ваш итальянец- не юного возраста, то скорей всего это будет
-“личенца медиа”- справка об окончании средних классов школы, что соответствует нашему 7-8 летнему образованию, или- внимание!- очень типично для пожилого и среднего возраста- нет и “личенцы”, а посещал наш синьор с переменным успехом
-“скуола элементаре”- начальную школу.
Однако, на слово им верить нельзя, они, итальянцы – хитрый народ, и норовят представиться женщинам важным предпринимателем, пилотом авиалайнера, директором банка или зубным врачом… а требовать справку- как-то неловко. Возможно, это именно те професии, о которых они мечтали в детстве, но не постесняйтесь устроить проверку. Убедившись, что ваш синьор умеет писать и читать ( что само по себе вас должно уже обнадёжить), задайте проcтые вопросы из школьной программы: знает ли он какого-нибудь римского императора? или художников Возрождения- ну, хоть того же да Винчи?…Возможно, его школа была с техническим уклоном? Напишите на салфеточке простое уравнение:
2х+4=8; х=?
Если удивлённо круглит глаза – можете быть уверены, что он – не “дипломато”.Но не входите в раж и не пишите сложные действия с дифференциалами и интегралами, или химические формулы, приберегите их для общения с инопланетным разумом- этого в школе они не проходят.
Есть, впрочем, гораздо более важные вещи, чем культура, образование, состояние счёта в банке, долги…Ведь, возможно, Вы его любите, а воссоединение двух любящих сердец, а также (что важно) двух тел, Вам позволит закрыть глаза на всю эту массу дефектов.
Не пропустите главное: здоровье! Я имею в виду не столько физическое, сколько психическое.
Познакомьтесь с его семьёй: наверняка найдёте в ней элементы, которые вас насторожат. Если у мамы- неясный диагноз (“сильно расстроены нервы”), у брата “плохо с головой”, а у сестры синдром Дауна- подумайте о будущем потомстве, если, конечно, мечтаете его завести. Возможно, генетическая консультация поможет вам разрешить сомнения: то ли это всего лишь ряд досадных совпадений, то ли у них, в этой семье, вкривь и вкось закручены спирали ДНК…

Если же о детях речь не идёт- подумайте о себе: хорошо ли Вы впишетесь в эту семейку с таким психичеким климатом. Даже если пока- повторяю, “пока”- Ваш любимый ведёт себя очень спокойно и жизнерадостен, это ещё не значит, что с ним- всё в порядке. Возможно, принимает антидепрессанты.
Или нюхает кокаин.
И это- не пустые слова. В целом, на сегодняшний день в Италии- 12 миллионов больных психическими расстройствами на 60 миллионов населения; эта цифра растёт и включает в себя, естественно, лишь официально посещающих доктора. В действительности их гораздо больше. Посмотрите тележурналы- факты красноречивы: каждый день убивают каких-нибудь женщин- жён, неверных подруг, бывших жён, невест или же незнакомых. Этот феномен -“фемминичидио”( от “феммина”- “женщина, самка” и “омичидио”- “убийство”)- в последнее время принял большой размах и беспокоит общественность.
Так вот, итальянцы нередко “ликвидируют” :
а) собственных жён (иногда- и вместе с детьми), по двум основным причинам: ревности, или, наоборот, чтобы уйти к другой. Иногда, заодно, и родителей- очевидно, чтоб не страдали, не мучились.
б) невест- опять же из ревности или же “чтоб отстала”;
в) бабушек, тёть, матерей- ну, этих от раздражения и из-за денег;
г) знакомых и малознакомых девиц; самое частое объяснение- “раптус”. Раптус- это когда на вас вдруг находит что-то такое, с чем вы не можете справиться- вроде припадка страсти, но хочется непременно кого-то убить.
И каждый раз, показав по ТВ очередную трагедию, опрашивают соседей и родственников, и все единодушны во мнении, что “это была такая спокойная семья- кто мог бы подумать!”, “это был очень хороший, нормальный парень- правда, последнее время страдал от депрессии…”
Так что, советую вам, землячки, как следует присмотреться, или хотя бы выяснить исподтишка, как бы Oн среагировал на ситуации: если бы вдруг заподозрил в измене?…застукал бы вас с другим?…решил развестись? Конечно, такие вопросы могут его насторожить и будут не в вашу пользу- но нам с вами лучше узнать, с кем мы имеем дело, заранее. Если в ответ на ваши вопросы он вдруг насупился и замолчал, если вспотел, странно дрожал, на лице сменялись гримасы, или же скалил зубы, а конечности сводили судороги- это тревожные знаки, он реагирует плохо. Раньше такое поведение приписывали “страстности” и пресловутой “горячности” итальянцев, но дело намного проще- у многих с психикой “не того”.
О чём я ещё забыла упомянуть?
Ах, да- о том, что при ближайшем рассмотрении он может оказаться вовсе не таким гигиеничным, каким представлялся на первый взгляд,
-о том, что, возможно, мужчины и трансвеститы нравятся ему не меньше, а то и больше, чем наша сестра,
-о том, что он может быть членом мафии: Корона Унита, Ла Ндранкета или же Коза Ностра,
-о том, что они не едят разогретую пищу, предпочитая готовить три раза в день….
и о многом, многом другом.
И может, не поздно ещё передумать и выйти за немца? Там хуже еда и погода, труднее язык, но в конце концов, можно прожить и на пиве с сосисками. Зато: работа, порядок и дисциплина, никто не слыхал о немецкой мафии и Ангела Меркель там не допустит “фемминичидий”.
Конечно, те, кому не везёт, могут повсюду- и дома- попасть впросак, но насчёт итальянской специфики я вас предупредилa.

—————————
*Рассказ “Как заставить жениться убеждённого итальянского холостяка”, а также одноимённая глава книги “Тутти матти”

ВЕЗЁТ ДУРАКАМ! А КОМУ – И ПО-КРУПНОМУ.

Есть люди, которым везёт. Удача сама так и плывёт к ним в руки.
Вот вам- сколько раз в жизни везло? А по-крупному?…
Мне- несколько раз; да и то- смотря что считать везением, а что- и заслуженной премией за старания и труды.
А Джузеппе (Пеппе) Бальбони никакими талантами не обладал, усердием не отличался, никаких таких подвигов, жестов геройских не совершал, плыл всегда по течению, вяло, лениво и боязливо; учиться он не любил, работу тоже выбрал полегче- продавал носки на базаре, а свободное время он проводил, потакая дурным привычкам: чревоугодию, пьянству и блуду, то бишь разврату- что, кстати, иностранцам в итальянцах нравится: умеют, мол, черти, радоваться жизни.
Никаких возможностей роста, карьеры и иных перспектив, кроме как спиться, и разориться, и заболеть какой-нибудь гадостью не намечалось. Да и амбиций у Пеппе Бальбони не было никаких.
Зато ему просто везло. Как? Посудите сами.
Каждый раз, когда доводилось наделать долгов из-за ставок на лошадей и навыписывать банковских обязательств, не имея в банке ни лиры, он просто сидел и уныло ждал, ничего не предпринимая. Глаза его становились круглыми, совсем как у грустной совы, рот опускался углами книзу…
Ждал чего? Не тюрьмы, конечно; здесь за такие дела в тюрьму не сажают, а то добрая треть населения была бы уже за решёткой. Ждал, что либо его объявят банкротом, опротестуют его векселя, либо всё как-то само собой рассосётся…
И, как бы это ни было странно- каким-то образом проблемы “рассасывались”! То приятель-мошенник ему предлагал заём, который тоже когда-то придётся выплачивать, но это уж, как говорится, потом…То внезапно его кредитор, владелец оптового магазина, скончался, а сыновьям пока недосуг разбирать долговые расписки…А в самом паршивом и безнадёжном из случаев -только представьте!- встретил Бальбони женщину, и она- будто свалилась с Луны- ни с того, ни с сего его полюбив, одолжила крупную сумму!
Вот таким вот счастливчиком был этот Пеппино.
То же касалось вопросов жизни и смерти. Казалось, незримый хранитель берёг его для чего-то важного, для какой-то будущей миссии…
Была у Пеппино когда-то привычка ужинать поздно с друзьями, и посиделки в трактирах затягивались допоздна, а возвращаться ему предстояло в Челлино, глухое селенье в предгорной зоне. Пеппе лет до сорока жил с мамой и папой, жениться не собирался, а мама- она волновалась, если сынок не вернётся домой ночевать. Наевшись так, что живот неприятно давил на руль- приходилось сидение отодвигать, и напившись так, что еле мог вставить ключ и включить зажигание- дальше всё шло на автопилоте- он добирался в Челлино по тёмной дороге, петляющей средь обрывов, откосов и всяческих круч. И хоть Пеппино и утверждал, что мог бы проделать знакомый путь с завязанными глазами, случалось ему заснуть и пробудиться в последний момент перед падением в пропасть, или же въездом в скалу, в каменный парапет, в стену жилого дома.
Однажды ему довелось задремать за рулём, проезжая над неограждённым обрывом…
Каланки- так называют причудливо изъеденные эрозией склоны, имеющие экзотически-ребристый вид, в районе Челлино и Атри. Сюда часто привозят туристов, которые делают снимки местной достопримечательности и с ужасом смотрят вниз с высоты трёхсот, а то и пятисот метров; но почему-то дороги, идущие вдоль, по большей части не огорожены…Так вот, Пеппино проснулся от резкого болезненного толчка: машина врезалась в одинокое дерево, криво растущее над бездной, из-под капота начал струиться дым…Какова была вероятность того, что это единственное на протяжении длинного тракта препятствие удержит его от неминуемого полёта?
Стало быть, не судьба, скажете вы. Значит, этот прохвост Бальбони был ещё для чего-то кому-то нужен? Пеппе- тот ничего не думал. Только стоял неподалёку с открытым ртом, глядя глазами совы на дерево и на машину; покачиваясь спьяну и спросонья, пытался сообразить, где он находится, cazzo, и как же теперь добираться домой.
Скажите, а вы когда-нибудь выигрывали в лотерею? А в казино?…Везучие люди!
Я- нет, лишь один-единственный раз мне попались сто евро в билетике “гратта э винчи”( “скреби и выигрывай”). А Пеппе везло, как вам: он часто выигрывал. И в казино, и в лотерею, и особенно много- на скачках. Естественно, наш Бальбони не разбогател; крупные выигрыши лишь побуждали его к дальнейшей игре…а тот, кто постоянно играет, рано или поздно теряет всё. Нельзя испытывать судьбу до бесконечности! В конце концов и удача теряет терпение и уходит, махнув рукой.
С Пеппе, однако, она проявляла завидную выдержку и настойчивость.
Однажды наш коммерсант продавал носки неизвестного производства с надписью “Рибок”. Фактически, он совершал преступление, экономическую диверсию против компании “Рибок”, торгуя фальшивой продукцией с её товарным клеймом, на чём и был пойман с поличным финансовой полицией, возбудившей против него уголовное дело и изъявшей партию “неправильного” товара. Как и у многих базарных торговцев, у Пеппе Бальбони давно сложились особые отношения со службой финансового порядка. Ярость и негодование Пеппе нельзя было и передать словами.
Вернее, можно, но самыми нехорошими. Эти ублюдки(“бастарды”), сукины дети, сволочи и паразиты, дети той ещё мамы( он это уже говорил?…) Позорные отпрыски гнусных родителей- кого они наказывают и штрафуют? Вместо того, чтобы бороться с мафией, захватившей всю экономику, с миллиардерами, не платящими налогов, ставят палки в колёса бедному коммерсанту, которому нечего есть!
Способы мщения, которыми он угрожал этой продажной, бесчестной братии, можно перечислять и варьировать до бесконечности. Сперва он xотел просто их застрелить (“в следующий раз выпущу пулю в лицо”); позже, вспомнив о том, что нет у него пистолета, собирался взять палку и бить их “до изнеможения, в кровь “, а потом, чтобы уйти от ответственности, притвориться больным с внезапными провалами в памяти…В конце же концов, чтоб добавить к телесным страданиям толику унижения, обещал их “содомизировать”.
И, надо сказать, что нельзя обвинять одного лишь Бальбони в продаже фальшивых носков- он взял их по низкой цене и в долг у владельца оптового магазина, вовлекать и выдавать которого был не намерен. И который впоследствии умер, как я уже говоpила, не дождавшись от Пеппе расплаты за свой товар. Видите, как в жизни всё причудливо переплетается?
Процесс же с носками “Рибок” тянулся долго; Пеппе присутствовал лишь на одном заседании, затем слушание было отложено и немного спустя, как это часто бывает в Италии, дело закрыто “за давностью”. Похоже, процесс не стоил и выеденного яйца… Но в тот самый день изъятия носков работниками финансов, наш Пеппе выиграл в “лотто”! Будучи оштрафован на 3.567.000 лир, движимый злобой вкупе с неясным предчувствием, он ставил на номера “35” и “67”…Его ликование было подстать утренней ярости и смешалось с большим моральным удовлетворением; в этом событии видел он справедливую компенсацию за нанесённый ущерб. Силы добра- на его стороне!
“Вы меня – так, а я – вот вам!”- празднуя выигрыш в баре с друзьями, Бальбони показывал разные жесты воображаемой полиции финансов. Даже в местной газете была жизнерадостная статья: “Торговец, оштрафованный полицией, выигрывает крупную сумму”. Конечно, крупная сумма вскоре развеялась, будто её и не было, поставленная на скачках, всунутая в щели игровых автоматов, растраченная впустую. Таков удел азартных игроков; даже если им повезло и есть шанс изменить судьбу, они лишь продолжают играть, пока не продуют всё в пух и прах. Иначе они и не были бы азартными игроками!
Синьора из Атри, владелица цветочного магазина, была помешана на билетиках “гратта э винчи”(“скреби и деньги лопатой греби”), иногда расходуя на них всю выручку от продаж. Несмотря на ещё далеко не старческий возраст, все зубы во рту у синьоры были чёрными и гнилыми: навести в этой жуткой пещере порядок обошлось бы ей в несколькo тысяч …Дела шли неважно, как вдруг- ей повезло: скребёт очередной билет и- баa! П ятьсот тысяч!
На улицах устроили народное гулянье, праздник квартала. Возле цветочной лавки был фургончик с поркеттой, раздающий бесплатное пиво и бутерброды…Всеобщее ликование и поздравления. Надо ли говорить, что через пару месяцев об этом уже забыли? Полмиллиона были благополучно истрачены- не на покупку виллы и нового магазина, а на те же “гратта э винчи”.
Рот у хозяйки так и остался гнилым и беззубым.
Но бог с ним, с азартными играми. А вот находили ли вы когда-нибудь что-нибудь ценное? Золото или бриллианты? Крупные суммы денег?
Мне улыбнулась удача однажды; и как глупо, бездумно я от неё отказалась!
Как-то раз в девяностых, в Москве, курсируя на маршрутных такси между “Ядраном”, “Лейпцигом”, “Прагой” и прочими магазинами, я смотрела в окно, витая, как водится, в облаках…и вопрос водителя: “Девушка, это не Ваш?” застал меня просто врасплох.
Он протягивал мне упавший на пол, очевидно, утерянный кем-то из пассажиров, огромный и туго набитый бумажник. Я машинально взяла его в руки, и тут же бессмысленно, как автомат (ох, залепить бы рот пластырем, кляпом!) ответила:
– Нет.
Кто знает, сколько там было, в этом бумажнике весом с кирпич? Вся провинция ездила за дефицитом в столицу, чтобы стоять там часами в очередях, и у многих были с собой солидные суммы!
-Ах, не Ваше? Ну, хорошо, – водитель быстренько сунул “кирпич” к себе под сиденье; на этом врата удачи закрылись. Никогда себе не прощу.
А Пеппе- чего только на улице не находил! Золотой браслет с подвесками в виде дельфинов, мужские очки “Джон Ричмонд”(новые и в футляре), пустую чековую книжку на предъявителя, деньги…Как-то, сидя в своём фургоне, он жевал бутерброд и думал как раз о деньгах, когда- не поверите- мимо него пролетела бумажка в сто евро. Видимо, вылетела из окна какой-то машины…Пеппе, по его словам, “бросился на неё, как кошка на мышь”, или камнем упал, как ястреб, завидев добычу…А самый невероятный случай произошёл на моих глазах, я стала его участником и благодарным свидетелем.
Раз в неделю, по средам, мы приезжали в Монторио и там открывали лавочку на базаре, на одной из центральных, мощёных булыжником улиц старинного городка. Продавали мы бижутерию- можете представить себе прилавок, заваленный кучей блестяшек, из которых сыпятся бусины, бисер, иногда выпадают стразы… Именно в этих условиях я обнаружила вдруг, что в моём старинном кольце, подаренном бабушкой, не хватает бриллианта в 0,3 карата. Поиски маленького камешка среди всей мишуры на прилавке были бессмысленны и бесполезны, и я не могла поручиться, что не потеряла его раньше, где-нибудь в другом месте…Сняла с пальца кольцо, выглядевшее теперь, как что-то ущербно- безглазое.
Прошла пара недель, и я не вспоминала уже о грустной потере; к тому же, в Монторио шли дожди, по улицам гуляли люди, один из которых- как знать?- мог стать обладателем фамильного бриллианта, проезжали не раз уборочные машины…Тем не менее, в один прекрасный день, приехав в Монторио, поставив прилавок на нашем обычном месте, мы приступили к работе, как вдруг:
– Сейчас я сделаю тебе подарок, – сказал Пеппино, сперва читавший газету, а потом рассматривавший и ковырявший носком ботинка что-то там у себя под ногами. Я посмотрела без энтузиазма: Пеппино не делал подарков, которые желаешь получить. Всегда приносил домой то, что где-то давали бесплатно: ручки, календари, спортивные кепки- всякую ерунду. И вдруг наклонился и протянул мне…бриллиант! Тот самый, что выпал из бабушкиного кольца. Лежал здесь, голубчик, и ждал под ногами прохожих, у всех на виду, не поддаваясь ни потокам дождя, ни щёткам уборочных агрегатов…И если бы не Пеппино, кто знает, как долго ещё остался бы там лежать!
Я лишь теряю; кто-то находит…
И- о везении в поисках спутницы жизни. Пеппе Бальбони, провинциальный и необразованный, безалаберный и небогатый, никогда не стремился найти себе “спутницу жизни”. Вся эта серьёзность намерений и необходимость ухаживаний отбивали всяческую охоту. Да и шансов найти приличную женщину, будучи бедным, провинциальным, живущим с мамой- не было никаких. Не говоря уж о женщинах молодых и красивых. Один из его друзей- земляков с целью созданья семьи вынужден был обратиться в агентство. Кого они ему там нашли, и что из всего этого вышло- совсем другая история.
А Пеппе так и остался бы холостым, жил бы до старости с мамой и папой в Челлино…но ему, как всегда, повезло.
Как-то раз с целью развлечься он поехал с приятелем в Сан Бенедетто дель Тронто. Дело было под вечер, и на каком-то отрезке прибрежного променада расположился базарчик: русские или поляки с их биноклями, фотоаппаратами и инструментами, всякой курьёзной всячиной. Друзья хотели припарковаться…как вдруг из-за кустов выскочили карабинеры и стали хватать беззащитных торговцев оптикой, как львы хватают больных антилоп!
Крики, визг, беготня…
Три женщины, русские или же польки, в сумерках пересекли дорогу и, пригибаясь, бежали гуськом, стараясь скрыться, вырваться из окружения.
Пеппe сочувствовал преследуемым полицией: финансовой, дорожной, карабинерами. Он притормозил и, распахнув дверь машины, открыл её, не ведая сам, для новых возможностей и поворота судьбы …
– Садитесь! я подвезу. Гадские карабинеры!
В тот день ему повезло ПО-КРУПНОМУ.
Он встретил меня.

МЫ С ПЕТРОВИЧЕМ ВДВОЁМ ЗАМЕЧАТЕЛЬНО ЖИВЁМ!
O семейных парах среднего возраста (в преддверии юбилея совместной жизни )

Ещё какое-то время тому назад эта тема меня нисколько не волновала, как в целом и всё, что касается пожилых . Какое мне дело могло быть – какое-то время назад- до этих старперов с семейными проблемами, настолько же свойственными их возрасту, как и проблемы здоровья?… Да и книжек, и фильмов на этот сюжет- миллион; пожилые мужчины находят себе молодых любовниц- актрис или же секретарш, а их пожилые жёны ( и их нетрудно понять!) увлекаются юными клерками. Впрочем, все эти затеи, по голливудским сценариям, обычно заканчиваются возвращением в свою “возрастную лигу”- то ли сверстники всё же милеe, то ли- слабò угнаться за молодыми партнёрами, то ли зрителю “за пятьдесят” такая концовка кажется естественнeй и утешительнeй- что, мол, попробовал? не получилось?…
Теперь, однако, дела обстоят по-другому. Перешагнув возрастной рубеж, стала я замечать, что тема касается многих друзей и знакомых- тех, разумеется, кто не предпочёл гордое одиночество, а также лично меня, поскольку сама я теперь, как не крути, пожилая жена моего пожилого мужа. И так, наблюдая невольно за парами сверстников со стороны и изучая мой личный сожительский опыт, я подмечаю закономерности. Конечно, революции в науке о семье не сделаю, но поделюсь наблюдениями. А вы, надеюсь, поделитесь своими.
Сколько раз приходилось нам слышать от старшего поколения (всегда почему-то с гордостью, но в сопровождении тяжкого вздоха):
– А мы с Петровичем (Палычем или Егорычем) прожили вместе…
и дальше идут невероятные сроки: 30, 40 и 50! дольше которых может быть только пожизненное заключение, которое в Италии, к примеру, дают лишь самым отъявленным злодеям, да и тех могут всё-таки выпустить раньше, за хорошее поведение.
Кажется, сам этот факт их связи с Петровичем на протяжении долгих лет должен быть нами расценен, как некий геройский поступок; и не пора ли правительству учередить ордена За Длительное Сожительство? Первой, второй и третьей степени, с выдачей ценных подарков и премий Дамам и Кавалерам?
Обычно так говорят в назидание несознательным элементам вроде меня, которые- кто знает, почему- ну, не выдерживают долгих связей. То ли им не везёт и не находят себе Петровича, с коим нескучно и припеваючи можно дожить до седин, то ли терпения им не хватает плясать под чужую дудку; то ли находятся в вечном поиске…а может, характер у них тяжёлый и скверный, им в одиночку сподручней. Трудно сказать; да такие типы нас и не интересуют. Нам хотелось бы знать побольше о тех, кто совершает семейный подвиг, сравнимый разве что только с работой всю жизнь на одном производстве. Кто они, эти люди? Достойны ли подражания? Герои или же дураки? Счастливцы или занудные неудачники, пустившие всё коту под хвост? Ведь каждому ясно и очевидно, что прожив целую жизнь с единственным мужем или женой, они упустили массу других интересных возможностей, сами себя ограничили. A eсли кому и удалось парочку раз, исхитрившись, вильнуть направо- налево и разнообразить существование серией приключений- настоящей свободой это не назовёшь, это ничтожно мало в сравнении с монотонной и многолетней рутиной…
То есть- вы отдаёте себе отчёт?! Вы посвятили “избраннику” годы и годы бесценного личного времени, которое могли бы отдать… творчеству, развлечениям или учёбе, друзьям, собственному развитию или обогащению. Вы счастливы тем, что разделили всё это с Палычем? Заслуживал ли неблагодарный Егорыч вашей заботы и щедрости? Может быть, Палыч вас оценил или хотя бы сказал “спасибо”? Или, если бы не было Палыча или Егорыча, вы всё равно подарили бы часть своей жизни какому-нибудь Сергеичу, потому что, лишённые воображения, иначе не знали бы в принципе, как с ней поступить ?…
Те, у кого есть дети, скажут: мы вместе растили детей, мы жили для них…Допустим, но дети давно уже взрослые, и казалось бы, вот он, момент, когда вы с Петровичем снова- свободная пара, и напоследок можно пожить для себя. А если окажется вдруг, что эта история тридцатилетней давности в корне себя изжила, как говорят, “постыла”, что ж- можно и освободиться?
Стоит оно того, или нет- не буду вас агитировать- каждый решает сам для себя.
Есть, впрочем, ещё один психологический фактор, тормозящий такие решенья и поддерживающий стабильность семейных уз. Это -опасность обмена “шила на мыло”.
Егорыч, понятно, не так уж хорош, но обменяв его сгоряча на Трофимыча, получишь кота в мешке. Егорыч, со всеми дефектами- его ты хотя бы знаешь, на что он способен, подлец, а тут- полная непредсказуемость, и может попасться ещё какой-нибудь аферист… Подозреваю, что эти сомненья- один из веских мотивов, заставляющих в среднем, ранимом и хрупком, возрасте избегать перемен.
Ну, и нажитое вместе добро. A в Италии также- месячное содержание, которое материально “более сильный” супруг должен выплачивать “более слабому”.
“Ну, так нельзя!”, возразят мне многие, “Pазве только привычка, устроенный быт и боязнь перемен держат вместе супругов среднего возраста? Ведь есть же такие, что любят и уважают друг друга, и счастливы вместе на старости лет? Вот мы, например, с Еленой Борисовной!”
Ах, ну конечно, есть – есть исключенья из правил. Даже наверняка. Или- семейное долгое счастье имеет много обличий и все его понимают и представляют по-разному.

Итак, каковы отношения “ветеранов”, отмотавших вместе рекордный срок?
Я наблюдала и выделила- условно- три типа взаимоотношений между немолодыми супругами.
1.Тип первый, очень распространённый. В основном, встречается в семьях с простыми нравами, традиционным укладом, но зачастую- и в “интеллигентных” семьях.
Общение, словно в рабочей бытовке или на стройке- “свойское” и деловое. Атмосфера усталости и раздражения. Тон разговоров- нервозный, переходящий в дискуссию; темы касаются денег, детей и хозяйственных дел. Партнёры не устают удивлять друг друга своей нерасторопностью, неприспособленностью к жизни и неспособностью понять простые вещи. Всегда один чем-либо недоволен, в то время как другой оправдывается; и если не доходит до брани и рукоприкладства, то крепкое словцо- не редкость. Впрочем, на “словца” не обижаются, а выражения: “Да уж, с твоим умом!”, “Глупей ничего не придумал?”, “Ты совсем, как твоя мамаша” и “Ой, помолчи, ради бога” можно слышать по нескольку раз на день. Неуважение и пренебрежение, ставшие настолько привычными, что их принимают за нечто “родственное, семейное”. И это верно: вот так обратившись не к членам своей семьи, будешь понят превратно, а то и схлопочешь по морде. Но видно, общаться иначе им кажется скучным и пресным, вроде как кушать без соли и перца, и в целом, такие семьи часто бывают дружны. Жена признаёт достоинства мужа: Палыч или Егорыч почти не пьёт и всю зарплату приносит домой, а Егорыч гордится тем, что супруга- работница и бережлива. Часто такие пары во многом себе отказывают- уж двадцать лет, как не были в отпуске- зато отложили в “загашник” на то и на это.
Обычно оба супруга морально довольно устойчивы и внешне малопривлекательны.
Любимые развлечения: телевизор, пьянка у родственников или друзей, свадьбы, крестины и именины. В общем, первая группа ветеранов- простые, хорошие, порядочные люди, которым в жизни вот так повезло (или не повезло- зависит от точки зрения).

2.Второй тип, довольно распространённый.
Эти пары, на первый взгляд тоже счастливые и благополучные, в основном относятся к “среднему классу”. Тон общения лёгкий, игривый и ироничный, скрывающий всё то же раздражение. Иногда- скучающий и снисходительный. Называют друг друга забавными именами, типа “Масюня”, “Папусик” или “Фуфусик”. Иногда идут в ход более или менее язвительные подколки, понятные, как правило, лишь им самим или ближайшим друзьям. Оба умеют сгладить углы и вовремя предотвратить конфликт, спустив его на тормозах.
Обычно -люди образованные и обсуждают в семейном кругу не только хозяйство, но и политику, и культуру, не уставая удивлять друг друга отсталыми взглядами, тупостью, непониманием простых вещей и неприспособленностью к реальной жизни. Хитры, увёртливы и при желании дипломатичны; у каждого обычно- свои скелеты в шкафу, известные или неизвестные партнёру. С ними мирятся, ими шантажируют или же интригуют друг друга по очереди. Иногда один или оба супруга уже состояли в браке- не столь удачном, но, в общем, похожем на этот.
При наличии хобби и интересов им не так уж и скучно в семейном кругу- каждый старается выкроить себе личное, пусть ограниченное, “пространство”. Развлечения: книжки, кино и концерты, ужин в компании друзей, путешествия вместе или- насколько это возможно- по отдельности.
Несмотря на демократию и толерантность, царящую в этих семьях, при неких условиях могут легко переключиться на общение “первoго типа”.

3.Третий, и самый редкий, тип отношений.
(за всю мою жизнь мне довелось наблюдать- то есть видеть мельком- две или три пары подобного образца).
Это что-то из мира фантастики или канувшей в лету “старой интеллигенции”- неземные, ангельские существа. Оба супруга предупредительны и осторожны друг с другом, внимательны и деликатны, будто боятся разбить ненароком что-нибудь хрупкое и чрезвычайно ценное. Разговаривают нежно и ласково, почти сюсюкая, словно с больным ребёнком или любимым питомцем, заглядывая в глаза:
– Дорогая, тебе не холодно? Я принесу тебе плед, – беспокоится он.- Или, может быть, чашечку чаю?…
– Не волнуйся, любимый, всё хорошо, – в тон ему отвечает она. Признательный взгляд и поглаживание по руке.- Повяжи себе лучше шарфик, ты можешь опять простудиться.
Часто касаясь друг друга, обмениваются взглядами, полными сочувствия и искренней заботы. Держатся за руки, целуются в лобик и в щёки, и иногда- осторожно и очень поверхностно- в губы. Нервные срывы, сцены, упрёки- исключены.
По мнению большинства, это и есть те самые счастливцы, нашедшие друг друга и прожившие вместе не зря; то, к чему мы тщетно стремимся- идеальные пары.
Но есть голоса недоверия , которые утверждают: это- самые фальшивые, двуличные и опасные существа, способные не только на коварные измены, но и на страшные злодеяния. Например, отравить вас ради наследства или страховки и запечатлеть поцелуй на вашей холодной щеке.
В любом из случаев, такое поведение предполагает высокий уровень культуры (или актёрского мастерства).
Ах, да, я забыла о “самом главном”! Или, для пар пожилых- о главном когда-то.
О фундаменте отношений! Или о бывшем фундаменте.
Сексе в преклонном возрасте! Здесь тоже встречаются варианты и трудно что-либо понять. Казалось бы, всё очень просто: страсти должны постепенно идти на убыль, пока не угаснут совсем… но немногие с этим согласны и признают нормальным существенный спад в этой деятельности. Те, кто смолоду занят был чем-то другим- двигал вперёд науку или же процветающий бизнес- остались в недоумении, с билетом на поезд, который, в общем, уже ушёл, но всё ещё не смирились. Секс продолжает их занимать, хотя бы теоретически.
-Ну, как у вас с Палычем?…- с нездоровым пристрастием спрашивает подруга.
Я в ответ пожимаю плечами:
-С Палычем как? Да никак. Дружим уже давно.
-Да-а?- восклицает радостно. -Нет, ну так же нельзя! Жизнь должна быть регулярной! Вот у нас с Егорычем- всё хорошо, – бодрится она.
И умолкает с опаской: как бы не пeреборщить, сделав рекламу Егорычу. Того и глядишь- позарятся и, не дай бог, уведут. Многим супругам в летах приходит такое в голову- все претендуют на их “сокровище”.
С Егорычем? “Всё хорошо”?!…Опомнитесь. Чур меня, чур! Мы говорим о сексе?…Том самом, для которого в романах используют определения “жаждущий”, “страждущий”, “трепещущий” и “раскалённый”? Возможно, подруга Гавриловна вчера опять начиталась книжек о том, как “распалённое лоно” готовилось принять в себя “трепещущий мембр”. Или наоборот- “раскалённый мембр” стремился войти в “трепещущее лоно”?…
Придите в себя, охладитесь. Мы говорим о сексе в по-жи-лом возрасте, с соседом Егорычем, который и в юности был так себе, не красавец, а уж теперь…И стало быть, ни о каких упругих, трепещущих и раскалённых речь не идёт, а скорее нам следует ожидать дряблых, вялых, отвислых- грудей, животов, ягодиц, мембров; седенькой редкой шёрстки, варикоза и геморроя.
Да, конечно, и я уж давно не та молодая тигрица, и не мне смеяться над старостью… но вкусы, увы, с возрастом не меняются- то,что отталкивало когда-то, отталкивает и сейчас. Так что нечего вам беспокоиться за благоверного, и ревновать, а также пытаться вызвать зависть своей регулярной жизнью с Егорычем. Я бы его, быть может, ни за какие коврижки “не тронула бы длинной удочкой”, как говорят в Италии, или “не села бы с ним рядом в радиусе ста метров”, как говорили в России. И даже сам факт вопроса: “А как у вас?” свидетельствует о том, что всё далеко не так хорошо, как хотелось бы. Поэтому и хочется сравнить- а как у других?… оказалось, что хуже; совсем никак- всё познаётся в сравнении.
Ну, что ж, Егорыч с Гавриловной молодцы- они в борьбе с наступающей старостью стараются и не сдаются. Их можно понять: конечно, секс для супругов со стажем – дело привычки, вроде гимнастики или массажа, а вовсе не волнующее событие, и “эстетика” зрелого тела тут не играет роли.
А может, и на самом деле существуют пары, которые после тридцати лет совместной жизни ещё вожделеют друг друга, игнорируя назойливо мелькающие перед глазами рекламные образы пышных волос, скульптурных торсов и матовой гладкой кожи? Это, должно быть…прекрасно. И утром, увидев на кухне дядьку в пижамном наряде, со вспученным животом и кислой миной, вы чувствуете жар во всём теле… или же вот: вы страстно припали к двери туалета и сползаете вдоль стены, пока благоверный полощет рот и дёргает смыв унитаза…
Если у вас с Петровичем всё ещё так- то это просто…прекрасно.
Или же это- какая-то патология.

НАЙТИ ТАКОГО – ВСЁ РАВНО, ЧТО ВЫИГРАТЬ В ЛОТЕРЕЮ.
(Хроники последнего гриппа).

Два дня лежу с гриппом в постели : кашель, температура, течёт из носа, течёт из глаз- плачевное зрелище. Марчелло смотрит на меня, качая головой не столько с жалостью, сколько с упрёком :“вот до чего докатилась”…
-Comunque (“вообще-то”), – вступает он,- тебе следует укрепить иммунную систему! Я, например, никогда не болею, а тебя- смотри, как развезло; ты как заболеешь- так уж вовсю! Глядишь, состаримся ещё немного- так ты от гриппа можешь и умереть. А денег на похороны нет… Беда, беда… (“guai, guai”… )
Как хорошо иметь рядом кого-то, кто так сострадает больному! В час скорби он не оставит тебя… заботливый, преданный друг!
-Во-первых, – хриплю я в ответ, – никакой “беды” я не вижу; пойдёшь в комуну, и скажешь- в квартире, мол, труп, и не за что похоронить- тебе и помогут. Никто ещё незакопанным не остался.
-Bо-вторых, – гнусавлю, сморкаясь, – ещё неизвестно, кто из нас первым столкнётся с этой проблемой!
-А в третьих, – злобно откашливаюсь я, – не буду стариться с тобой, а найду себе чуткого тактичного джентельмена, у которого есть, к тому же, деньги на похороны…

-Найти такого, – хмыкает скептически Марчелло, – всё равно, что выиграть в лотерею!

РУССКАЯ БЕЗ ВОЗРАСТА, В ЛЁГКОМ ЗАМЕШАТЕЛЬСТВЕ.

Много лет живу среди людей Абруццо, и всё-таки они остаются для меня загадкой, не перестают удивлять. Всё-таки их мышление чем-то отличается от моего; зачастую им приходят в голову идеи, которые в мою голову никак не могли бы прийти, они высказывают неожиданные суждения и задают вопросы, которые ставят меня в тупик.
Например, ожидая очереди к моему участковому врачу, стою в небольшой приёмной, где все сидячие места заняты, думаю о своём. Передо мной- две синьоры разного возраста, одной – лет за шестьдесят, другой- за сорок, беседуют по-приятельски о чём-то семейном, личном. Внезапно та, что постарше, смотрит через плечо и спрашивает у подруги, кивнув в мою сторону головой:
– А это кто – твоя мама?
Та, которой за сорок, пухленькая и в очках, оборачивается с полуоткрытым ртом, чтобы посмотреть, не её ли я мама, и увидев, что- нет, теряет ко мне интерес:
-Не-e, я эту синьору не знаю…
Как ни в чём не бывало, продолжают прерванный разговор.
Зато во мне растёт какая-то неудовлетворённость, теперь я остаюсь с полуоткрытым ртом. Конечно, я могу спокойно быть чьей-то мамой, и даже, если на то пошло, бабушкой какой-нибудь маленькой девочки…но быть мамой зрелой, пухлой женщины средних лет? Увольте. Неужели выгляжу на семьдесят?! Да мы и внешне с ней непохожи: я выше сантиметров на пятнадцать.
Нависая сзади над синьорами, интересуюсь у старшей с лёгким сарказмом:
-А по-Вашему, я могла бы быть её матерью?
Та, недовольная, что её прервали – мол, если не мама, то что тебе нужно? – рассмотрела меня внимательней и лишь пожала плечами:
-Бо!…(Мол, “кто его знает”)
Дома я долго рассматривала себя в зеркало; делала воображаемый лифтинг, подтягивая то веки, то шею и подбородок – не то, чтобы осталась очень довольна, но на семьдесят? – нет, невозможно…
Не прошло и недели, как моя вера в себя опять пошатнулась.
Многие в наших краях интересуются политикой, ежедневно смотрят телевизионные дискуссии, документальные фильмы о прошедших войнах, исторических личностях и сами охотно обсуждают внешние и внутренние проблемы, свежие новости- всё, что накануне видели по телевизору. В этот раз группа местных жителей анализировала ситуацию Россия-Украина, и поэтому я была остановлена и призвана в качестве эксперта. Уточнив (в который раз), кто я- русская или украинка, мне задали много вопросов по поводу Путина, Порошенко и прочих, но ответить я так и не успела, потому что у каждого было уже своё готовое мнение, которое я должна была лишь подтвердить. Все говорили, как водится, одновременно: “Гитлер был паццо!”(сумасшедшим), “И Сталин был паццо!”, “Меркель…А что Меркель?!” “Да cам ты “паццо”!”
Наконец, вспомнили обо мне и кто-то спросил:
– Ты же помнишь Сталина, усача? Застала ещё живым?…
Как говорится в Ростове- “Тю”.
-А по-вашему, могла я его ЗАСТАТЬ?!
Растерянно переглядываясь, пожимают плечами. Откуда им знать? Опять встаёт щекотливый, довольно обидный вопрос о возрасте; но здесь у нас загадками говорить бесполезно, и приходится объяснить, что Виссарионович умер в 53м, а я родилась в 60х. Ни его, ни дедушку Ленина я не застала.
– Да, гм…очень жаль.
Действительно, жаль. Дома, фыркая с возмущением, рассказываю Марчелло о том, что меня считают современницей Сталина. Но это лишь одно из многих заблуждений: одни не знают, что CCCP участвовал в войне, другие удивляются, что русских не освободили американцы, которые, высадившись в Нормандии, решили исход второй мировой, запугав Гитлера атомной бомбой, и т.д и т. п.
– Не обращай внимания, – машет рукой Марчелло. – Тут у нас – неграмотный, невежественный народ! Вообще, – продолжает,- смотрел сейчас передачу. Оказывается, русские освободили Освенцим! Я думал- американцы. Но Сталин – ты знаешь?- был паццо. Знаешь такое: гУлак? гУлаш, гУлак?…
– ГУЛАГ?
– Да, гУлаг!
– Ну, знаю…
– А ты там была?
…Вздыхаю, машу рукой, ухожу заниматься делами.

THRILLER.
(Cтрашная ночь в Абруццо)

Произошло это году в 2010м, но до сих пор, проезжая ночью по этим местам, вспоминаю всё живо и ясно, будто случилось вчера.
Далеко за полночь я возвращалась домой. Дорога от моря, прежде чем cвернуть к холмам, вела через промышленную зону Шерне, весьма оживленную днём и совершенно пустынную ночью. Справа- фабрики, слева- поля и одинокая бензоколонка, вдали темнеют гряды холмов и на мили вокруг нет человеческого жилья; лишь пара старых развалин, способных нагнать тоску и ясным днём, и особо унылых лунной ночью. Вскоре цепь фабрик и освещённая трасса кончались, и дальнейший мой путь пролегал во тьме.
Ехала я одна, держась cередины дороги (по бокам сплошные ухабы и ямы, и все это, вкупе с недостатком дорожной иллюминации- на совести провинции Терамо), включив фары дальнего света и слушая Virgin Radio. Ни впереди, ни позади меня не было ни души. Внезапно приёмник мой засипел, захрипел и замолк, жертва непонятных помех, напрасно я тыкала пальцем в разные кнопки… И тут почему-то внимание привлекло зеркальце заднего вида- странным неярким свечением.
В нём отражалось лицо. Но не моё.
И не то, чтобы чётко и ясно, как лицо сидящего рядом в кабине, но было совершенно очевидно, что физиономия- мужская, озарённая жёлтым и тусклым, загробным светом- находится на близком расстоянии. Казалось, вот-вот посмотрит мне прямо в глаза…
Первой мыслью, конечно, было: иллюзия. Оптический обман. Какой? А кто его знает, какой. Видимо, сзади едет машина, и каким-то образом зеркало приблизило лицо водителя так, будто тот сидит у меня за спиной, на заднем сиденьи. Только на заднем сиденьи тут быть никого не могло, там и сиденья-то нет как такового: всё пространство забито ящиками, товаром.
Посмотрела назад, на дорогу: никого- только я и жёлтое Нечто в зеркале.
Я оторопела. Стараясь не поддаваться панике, проверила снова: нет, в боковых зеркалах и справа, и слева, всё было по-прежнему- тёмная пустошь. Продолжила путь- а что мне ещё оставалось?- глядя то на дорогу (не врезаться бы куда или не съехать в кювет от испуга!), то на эту пустую, невыразительную личину в зеркале. То на дорогу, то- на лицо.
Затормозить? А, собственно, зачем?…Хотелось как можно быстрей добраться домой.
Единственным объяснением, хочешь-не хочешь, было одно: сверхъестественное. Не зря смотрела шесть сезонов ” Supernatural” и прочую галиматью- вот и настал мой черёд. Буду рассказывать близким друзьям по пьяни: “А со мной что случилось…вы не поверите!”
Тем временем, плоское и безучастное, лицо смотрело на меня из тускло-жёлтого иного измерения. Живое? Мёртвое? Скорее живое, чем мёртвое, хотя какое-то неподвижное…Ещё четыре-пять километров подъёма средь тёмных и жутких холмов- и я дома; а Оно, интересно- так и поедет вместе со мной?..
Последний отрезок пути, перед мебельной фабрикой, был освещён десятком уличных фонарей. При въезде из мрака во свет я всё же заметила перемену: изображение в зеркале несколько “оживилось” и как бы сместилось кверху- так, что стали видны и руки призрака…они опирались на руль!
В тот самый момент он, наконец, обнаружил себя, отлепившись от зада моей машины и, обогнав, заехал вперёд. Слегка обернулся в седле, будто хотел что-то сказать, но лишь пукнул выхлопом своего драндулета мне на прощанье и укатил во тьму. Придурок на мопеде, в каске, с какой-то стати незаметно пристроился в хвост, и ехал, прижавшись почти вплотную к заднему стеклу…Я не могла его видеть ни справа, ни слева, зато видела в зеркале глупую рожу. Если бы со страху я резко затормозила- а надо было, ей-богу- он бы врезался в “Опель”, гружёный товаром и навьюченный сверху столами.
Чего хотел он, рискуя довести меня до инфаркта? Лишь напугать? Сделать какую-то пакость, испачкать машину? Потом поняла: скорей всего, у бедняги не включалась передняя фара, вот он и пристроился сзади ко мне…
– Придурок, блин… – вздохнув с облегчением, круто свернула с главной дороги в кромешную тьму, чтобы взобраться на холм…
В полном безмолвии ночи радио вдруг разразилось злым сатанинским cмeхом. Сердце упало от неожиданности, а хохот, дo боли знакомый, всё продолжался и продолжался, пока я, нащупав ручку, ругаясь, не прикрутила его.
– И конечно же, все вы узнали и с удовольствием слушали незабываемый “Триллер” Майкла Джексона!!- заверещал радостный голос,- С вами был Доктор Филгуд!

НЕСКОЛЬКО ОТТЕНКОВ ЖЕНСКОЙ ДРУЖБЫ.

1.Занять денег? Пожалуйста! Но…

— Да бери ещё, если нужно, бери, не стесняйся,- открывает она кошелёк пошире, будто угощает меня карамельками…В кошельке у неё всегда не меньше тыщи- полутора тысяч евро. Знает, конечно, по опыту, что отдам пунктуально, вовремя.
— Ну, как это можно вот так- жить без денег?- добавляет тут же тактично. — Найди себе хоть какого мужчину, чтобы деньги тебе давал!
Хоть занимаю и крайне редко, сразу чувствую себя последней из попрошаек и дурочкой, нуждающейся не только в деньгах, но и в советах.
Возможно, «мужчину, чтоб деньги давал» так же легко завести, как взять из приюта собаку- их пруд пруди, но я почему-то вот никак не найду; или, возможно, я не ищу их по этому принципу- «чтобы давали деньги», или-вообще не ищу?… Скорей всего, и «мужчина, дающий мне деньги»( интересно, за что? бескорыстно?) тоже будет давать наставления и советы?
Спустя какое-то время видит меня в новых перчатках или же с новой сумкой. По мнению «опекунши», я не могу себе их позволить- слишком роскошные аксессуары, не по моим доходам.
-За сколько взяла перчатки? (или «почём?», как на ростовском базаре).
-За шестьдесят,- отвечаю честно.
— Ты о…(пенисе)ла,- реакция, от которой внезапно- мурашки по коже.
Действительно, можно опенисеть.
-Сказала бы мне; рядом со мной- оптовый магазин, меня там все знают- зашла бы туда, попросила и заплатила бы вдвое дешевле!
Идём в этот оптовый магазин: там нет и близко перчаток и сумок, которые могли бы мне приглянуться…Никаких «точно таких же, но вдвое дешевле».
Смотрит на меня с досадой.
«Ты лучше о детях подумай».
-Ты бы лучше дочке откладывала, на свадьбу. Девочке нужно приданое. Ей сколько лет- двадцать семь? А жених-то есть? Нету?…А что ж она думает- замуж не хочет? Двадцать семь лет- это знаешь, голубушка, возраст…Как бы не было поздно рожать!
Дорогая, мне очень приятно, что ты так волнуешься о моей семье. Разумеется, все должны выйти замуж и вовремя родить- в точности как ты. И, самое главное, эти щекотливые вопросы личной жизни касаются тебя напрямую.

2.“Поласковей с мужем! а то…”

Очевидно, тот, кто нуждается в советах о том, как тратить деньги и воспитывать взрослых детей, нуждается и в советах по поводу супружеской жизни.
— У нас с Маурицио всё в порядке. Мы, слава богу, двадцать лет вместе и, по-прежнему, регулярно…, — рапортует она, — а вы?
-И мы регулярно…то есть, что -«регулярно»?- спохватываюсь я.- Нормально…дружим.
-Нет, ты что?! Так не годится! Секс- он, как зарядка- должен быть в расписании.
Наблюдая, как гость на семейных обедах, их отношения с Маурицио, седым запуганным стариканом, который боится без разрешения и вилку за котлетой протянуть, чтоб не нарваться на окрик или шлепок по рукам- не представляю себе эту пару за романтичным занятием. Такой уж потухший затравленный взгляд у бедного Маурицио. Мне, однако, советует:
-Ты -полегче, не наезжай на Марчелло- слишком уж с ним строга! А то- смотри- ты давно уж не девочка, и не красавица…Найдёт кого-нибудь помоложе!
Зачем человеку нужны подруги? Чтобы давать советы, резать правду-матку в лицо, разумеется. Снять с тебя розовые очки и показать реальность, о которой сама не догадываешься, во всей её неприглядности.

3. Болит голова? Сочувствую.
По мнению подруги, Марчелло- «красивый мужчина, молодой и…такой современный!»(по сравнению с Маурицио).
Хоть и безденежный, но всё равно слишком хорош для меня — совсем как та сумка и те перчатки.
Чтобы сделать приятное, отдать ей денежный долг я отправляю Марчелло.
Она открывает дверь, радушная и загорелая.
— Наверное, часто ходишь на пляж?- он делает ей комплимент.
-Да, хожу, а вы что- не ходите, что ли?
-Мм… У Ольги болит голова, — ища оправдание своей белизне, мямлит Марчелло, который не любит море.
-Болит голова? — она пожимает плечами беспечно.
И сообщает задорно:
– А у меня ничего не болит- ни голова, ни писька!

НЕДЕЛЯ МОДЫ В МИЛАНЕ И ЖЕНЩИНА ИЗ ПРОВИНЦИИ.

На днях одна моя близкая родственница пригласила меня на неделю моды в Милан. Там молодой особе предстояло принять участие в эксклюзивной выставке PhotoVogue, где демонстрировалась одна из её работ, а после- в распитии мартини по поводу той же выставки. Вообще, весь вечер 16 сентября был посвящен мартини и кампари, и очереди за бесплатным коктейлем протянулись к модным магазинам вдоль улицы Монтенаполеоне, поскольку Мартини в этом году- спонсор белой ночи Vogue Fashion Night Out.
И я, как пожилая близкая родственница, была бы рада сопровождать, гордиться и хлебнуть мартини в компании снобов, связанных с Vogue, но тут меня охватила тревога – а что же туда одеть?! Ведь ясно, как день, что дьявол носит Прадy и никто не едет в Милан на неделю моды абы как, абы в чём….
В прошлый раз была я в столице Ломбардии жарким летом, два года назад. Сидя на стадионе в панамке и майке “Black Sabbath”, с кружкою пива в руке, пачкала джинсы травой и асфальтом, слушая хэви-метал и ожидая заката. В лучах заходящего солнца, в индейском уборе из перьев на голове, вышел на сцену Закк Вайлд, и все ленивые, сидячие или лежачие, разом поднялись с лужайки, стали тесниться плечом к плечу и продвигаться поближе к подмосткам. А когда наступила ночь и над стадионом сгустилась тьма, толпа увеличилась в несколько раз, сгрудилась, будто огромное стадо овец перед бурей, скандируя в темноте: “Оз-зи! Оз-зи!”… Меня окружали люди разного возраста, по большей части мужского пола; их стилем были длинные волосы, татуировки, кожаные жилеты, цепи на шеях, серьги в ушах и в носу. У многих, потных и пыльных, были с собой рюкзаки, как у настоящих бродяг. Ни о каком гламуре и речи быть не могло.

Теперь меня ожидала совсем другая тусовка, ответственное культурно-гламурно-светское мероприятие, где по одёжке встречают и, видимо, по ней же и провожают, где рюкзаки и стоптанные сандалии были бы неуместны…
Ответственность на мне лежала тройная:
во-первых, нельзя опозорить всё ту же молодую талантливую родственницу, следуя за ней в нелепом и неподобающем виде на глазах у дьяволов, носящих Праду;
во-вторых, как русская в Италии, я представляю не только себя, но и нацию в целом. Глядя на мой аутфит, будут недоумевать: во что же они, русские эти, одеты? Выискивать несоответствия и признаки дурного вкуса.
Не так давно в Marie Claire читала я статью о наших соотечественниках- “Новые цари”, и в ней с изрядной долей недоброжелательства и даже как бы затаённой зависти говорилось о русских, которые не только грубы и неулыбчивы с местным населением (официанту вместо “спасибо”, хрюкнув, швыряют роллекс “на чай”), но ещё, невзирая на туго набитые кошельки, никак не могут одеться со вкусом, правильно есть… Неуклюжие, будто медведи в сосновом бору, ничего не делают элегантно! Богатые до неприличия, никак не сподобятся выглядеть, как синьоры, повадками выдавая свою плебейскую сущность…Какой же русский не разобидится, прочитав о себе такое в журнале и не захочет принарядиться так, чтоб не ударить в грязь лицом?
И в третьих, будучи жительницей Абруццо, волей-неволей я представляю в Милане и наш овцеводческий регион. А жители Абруццо, приехавшие на неделю моды- всё равно, что свинарка и пастух, впервые попавшие на ВДНХ- полны того же энтузиазма.
Поэтому, собираясь в Милан, ищу в гардеробе что-нибудь этакое, безупречное: классическое, бон тон, возможно, чёрное, возможно- от Армани…Да, Армани был бы кстати, весьма – с ним не промахнёшься…только вот почему-то не нахожу в моём гардеробе ничего от Армани- странно. А ведь жакет от Армани должен был бы висеть на вешалке в шкафу уважающей себя синьоры моего возраста! Это большое упущение.
А также, как назло, не нахожу ничего из последних коллекций других хороших стилистов!
И -ничего актуальных в этом сезоне цветов: ни кобальтового синего, ни тыквенного жёлтого…Придётся мне обойтись ещё нестарым жакетом Max Mara, вроде бы и неплохого покроя, хотя намётанный глаз, конечно, сразу же отличит: это совсем не Армани –хрен-в- кармане.
Те же проблемы с сумкой. Выгребаю их все- больше дюжины- из шифоньера, и нет ни одной подходящей к случаю! Ни одной достаточно ВАЖНОЙ, чтобы достойно представить меня и страну на форуме моды. Вот Braccialini, с золотыми цепями и яркими аппликациями- это, случайно, не китч? А Guess? это вообще не марка. Guess покупают крестьяне в Абруццо и носят с собой на праздник. А эта вот, Just Cavalli, была бы и ничего, но уголки потёрлись- что ж, ехать с обшарпанной сумкой?
Выбираю чёрный пошетт и относительно новый баульчик малоизвестной фирмы, зато с интересным рисунком: на фоне абсурдных предметов типа яиц на подставках и рук, растущих из кафельных плиток, топорщит свои тараканьи усы Сальвадор Дали; его мертвецки-синюшный лик выглядывает то ли из камина, то ли из-под арки моста… По крайней мере, в рисунке заложен какой-то смысл, не то, что в набивших оскомину буквах на сумках Louis Vuitton, которые стоят, к тому же, раз в двадцать дороже и дискредитированы подделками, что на каждом углу продают африканцы.
Развернув машину в нашем дворе, чтобы ехать в аэропорт, терзаясь мыслями о гардеробе, я чуть не наехала на человека… Это была соседка; нагнувшись и повернувшись задом ко мне, она занималась чем-то возле своeй двери. Только крупный размер и яркость объекта в леггинсах неактуального в этом сезоне конфетно- розового цвета с надписью “BOSTON” на ягодицах предотвратили трагедию, заставив взглянуть на вещи с другой стороны. Ведь есть же люди, которым плевать: на цвет, на размер, на форму- и ничего! Живут себе, в ус не дуют …На сердце сразу повеселело.
Но ненадолго; с приездом в Милан мои сомненья вернулись. Время выхода в свет приближалось. Родственница торопила, боясь опоздать на выставку, где ей предстояло встретить важных для творческой карьеры людей и непременно с ними поговорить, а мне пришлось в который раз переодеться: сменить красную блузку Moschino, которая вдруг стала расходиться на моей необъятной груди, на белую с воланами Scervino. Теперь казалось, что я собираюсь на концерт в филармонию, или повязала салфетку на шею перед едой.
Смутное чувство, что всё-таки что-то не так, не покидало….Пройдя полквартала в сторону центра, я вдруг осознала, в чём крылась ошибка: сумка! Нет, так нельзя: сумка с синим лицом Сальвадора и яйцами АБСОЛЮТНО НЕ СОЧЕТАЛАСЬ с белой концертной блузкой!
Стоны и скрежет зубовный! Но, видит бог, я не могла не вернуться и – или сменить рубашку, или взять в руки что-то другое!
– Да кому какая разница, что на тебе одето!- теряла терпение участница выставки.- Кто будет на тебя смотреть?
Как- кто? А дьяволицы в Праде? Легко ей было так говорить, изящной и адекватной в коротеньком платье Versace и туфельках на каблуках!
Пришлось вернуться домой, и там в безумном смятеньи то срывать через голову блузку, хватая пошетт, то, отбросив пошетт, натягивать блузку…
– Мы опоздали!- кричала мне юная спутница.-Я вызываю такси!..
На выставку прибыли почти с часовым опозданием. Мои волнения были напрасны: среди экранов с фотоработами фланировала разнообразная публика- от очень стильной до стильной не очень. Естественно, все были молоды и большинство одето с претензией; никто не носил розовых леггинсов с надписью BOSTON, но попадались и неформальные типы- например, один известный художник или фотограф, явившийся в кепке и курточке хаки, будто только вернулся с рыбалки.
Во внутреннем дворике для приглашённых работал буфет и разливали мартини; пара бокалов легко меня примирила с проблемами моды и светской жизни…Жаль только, что важные люди ушли, не дождавшись моей близкой родственницы; они появились на выставке лишь на пару минут- как раз в то время, когда я возилась с моим гардеробом.
На улице Монтенаполеоне жизнь кипела и била ключом, народ теснился у магазинов; большинство- за бесплатным кампари-мартини, a иные – высматривая знаменитостей, которые почему-то никак не спешили смешаться с толпой. На некоторых дверях, однако, уже появились таблички: “Вино закончилось” и продавцы, несмотря на “белую ночь”, заранее закрывали торговые залы.
Тут поступил звонок с выставки: важные деятели вернулись! Наши лица опять озарились надеждой и мы припустили обратно бегом!
Возвращались поздно, удовлетворённые, хромая. Молодая близкая родственница- ещё одна жертва моды- уже не могла идти; каблуки под ней прогибались, перемычки сандалий врезались в нежную плоть, а мне надавили мои лакированные ботинки. Под ногами хрустели стаканы из-под кампари- тротуары “квадрата моды” были завалены тоннами мусора…
Глядя попутно в витрины, я заметила, что:
а) белое жабо невыгодно подчёркивало мою природную грудастость;
б) в чёрные костюмы с белой рубашкой были одеты ВСЕ ПРОДАВЦЫ ВСЕХ МАГАЗИНОВ по Монтенаполеоне.
Сколько угодно можно листать каталоги и журналы, но трудно быть “in”, если живёшь в провинции, вдали от моды и светской жизни… Как видите, попытки выглядеть модно в этот раз потерпели фиаско: результатом стал мой “элегантный прикид”, неотличимый от униформы обслуживающего персонала .
Но я не сдаюсь: ведь это не последняя неделя моды и, даст бог, не последняя выставка- светская жизнь продолжается!
И надеюсь, что в следующий раз всё пройдёт гораздо удачней- обязательно дам вам знать.
И напоследок хотела сказать одну вещь, которая не имеет отношения к неделе моды, но зато имеет к Милану и туристам- его посетителям.

СТРАШНАЯ НОЧЬ В МИЛАНЕ.

Хорошо, что пережить страшную ночь выпадает нечасто. По моим подсчётам- где-то раз в два года.
Произошло это в 2012м, но до сих пор помню всё живо и ясно, будто случилось вчера.
Речь пойдёт о вокзале Milano Centrale. Это красивое монументальное здание занимает огромную площадь в центральной части города и гордится славной истоpией. Построено и пущено в ход в 1864 году, расширено и перестроено в 1931-м; говорят, является вторым по величине (после Термини в Риме) вокзалом Италии, пропуская в день около 300 тысяч и в год- около 120 млн пассажиров.
Так вот, этот вокзал скрывает мрачную тайну, которой я с вами хочу поделиться: от рассвета до заката он живёт нормальной вокзальной жизнью, но как только часы пробьют полночь…Советую усталым путникам НИКОГДА И НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ НЕ НОЧЕВАТЬ на Milano Centrale. Не оставайтесь там на ночлег, даже если у вас билет на утренний поезд и вам жаль заплатить за ещё одну ночь в гостинице!
После полуночи там начинаются ужасы и кошмары: закрывают все туалеты. Или, возможно, ЕДИНСТВЕННЫЙ: обойдя этажи огромного здания ночью- за исключением закрытого крыла, где шла реконструкция- других туалетов я не нашла.
Усталый путник, побывавший, к примеру, как я, на том же фестивале “Gods of metal”, где он весь день сидел на траве, пил пиво и пользовался пластмассовыми кабинками, спешит на ночлег на Центральный вокзал, имея билет на утренний поезд. Ему нет смысла идти в гостиницу около часа ночи, если на шесть у него билет. Он думает: вот, доберусь до вокзала, в баре там посижу, съем бутерброд, выпью чайку-кофейку, освежусь в туалете… Не тут-то было. Бары закрыты, и африканец, только что вымывший сортир, закрывает свой санктуарий на ключ перед носом у запоздалой синьоры в майке “Black Sabbath”. Её мольбы и клятвенные обещания зайти лишь на минутку и ничего не запачкать, не осквернить, не трогают чёрного сердца. Есть порядок: полночь- сортир на запоp.
А где же ей…? А куда ж…? К сожалению, отвечает, открытого туалета ей не найти, нужно ждать до шести утра (как раз время отхода поезда). Впору было б воззвать к уваженью к сединам(“Ты что, сынок? Я ж тебе в матери гожусь!”), но уваженья к сединам нет, как и понятия о том, что люди старшего возраста не так сильны в удержании нужд, как молодёжь с их крепкими сфинктерами…Что делать?
Садимся на креслица с жёсткими неубираемыми подлокотниками и ждём утра. Сухо во рту, о нижних чакрах не будем и говорить…Зато проезжает по залу с похвальной цикличностью полиция в электрокаре, проверяет билеты у всех сидящих в столь поздний час на вокзале, застывших в неудобных позах, как смоляные чучелки.
-…é possibile?…- обращаюсь с вопросом, который в Италии часто задают друг другу по самым разным поводам, к пожилому синьору, проезжающему вслед за полицией на уборочной машине, увлажняя пол. – Возможно ли, что на Milano Centrale ночью закрыт туалет?! Это вам не Розето или Пинето, какой-нибудь полустанок, это же Milano Centrale! А если кто ожидает поезда с маленьким ребёнком?..
-Lo so, facciamo schifo, -соглашается тот (мол, “мы это знаем, самим противно”).
-А что же прикажете делать тем, кто сидит до утра?
И зона вокруг вокзала, как ни странно, темна и пустынна- поблизости ни одного заведения, работающего допоздна. Уборщик мне объясняет вполголоса, что синьоры мужского пола обычно идут на улицу, в заросли привокзальных кустов. А синьоры женского?…Этого точно сказать не может- не знает, не наблюдал.
Уезжает и он.
К счастью- и это всегда неизбежно-вслед за ночью приходит рассвет. Сперва открываются бары, и лишь затем, пуктуально в шесть, хранитель пришёл отпереть заветную дверь. Ещё немного, и- кто знает, чем бы закончилось дело…
Cправедливости ради добавлю, что ночевать на вокзале довелось мне два года назад; возможно, за это время кто-то всё-таки да и пожаловался, и после прений в Парламенте новый премьер провёл соответствующую реформу.
Хотя я бы на это особенно не надеялась.

НА ЧЁМ СЭКОНОМИТЬ?

Отодвинув стакан мочевидного чая (остаток русских привычек) вместе с огрызкoм пиццы (итальянской еды бедняков), я вам скажу: кризис цикличен.
И неизбежен- нигде от него не скрыться.
В этом я убедилась, пытаясь сбежать от обвала рубля девяносто восьмого года в солнечную Италию, где в тe времeнa всё было благополучно: бездумные, счастливые и безпроблемные, обыватели пили вино и мотали спагетти на вилки под ласковым небом, провожая синьор игривыми взглядами. Коммерция процветала, лиры шуршали, текли полноводной рекой…Вот, казалось, нормальная жизнь без ужасов, кризисов, стрессов!
Даже слишком спокойная жизнь- челюсть сводило от скуки.
Но не прошло и нескольких лет- и что бы вы думали? Как в фильме про планету обезьян( а может, я путаю с книгой про обезьян?), сбежавшие с планеты жутких приматов астронавты прибывают на Землю, где тем временем прошли тысячи лет и эволюция приняла дурной оборот… Hа космодроме их встречают всё те же обезьяны! Так и я : едва ступила на землю прекрасной Италии, как на тебе- кризис! Будто проклятье, следует всюду за мной.
А может, и не за мной. Может, во всём виноват мой муж, Марчелло Коцци…это законченный неудачник. Так и притягивает беду! Когда он был молод, лет тридцать назад, поехал на заработки к дяде в Венесуэлу- и что? Как только скопил небольшую сумму- нагрянул кризис со всеми вытекающими инфляциями и девальвациями. Cкажетe, совпадение? Хмм…
И каждый раз во время таких катаклизмов подобные мне недотёпы никак не научатся, не приспособятся вовремя и правильно реагировать; паникуя, покупают валюту по самой высокой цене, чтобы отдать её потом по самой низкой, продают своё жильё за бесценок и потом не могут купить себе даже старой машины! Кретины. Как раз для таких, как я, кризисы и существуют. Не для тех, кто выходит сухим из воды всякий раз, потому что у них всё просчитано, и предусмотрено, и застраховано. Им никогда не понять всю гамму чувств, разнообразиe эмоций, связанных с кризисом. Не понять стоящего у денежной черты… Не упасть, схватившись за сердце, с инфарктом, не прикусить в конвульсиях язык, не написать жалобных строк.
Недавно я думала: может, вернуться обратно на родину? Потом, посмотрев телевизор, решила- пожалуй, им там не до меня. Пожалуй, моё возвращение к хорошему не приведёт.
А если кризис вдруг последует за мной и внесёт ещё большую сумятицу?
Живи спокойно, родная страна.
Так что у нас на сегодняшний день? Не шуршат больше лиры; вино ещё, правда, пьют и мотают спагетти на вилки, но медленно и безрадостно… Резко упал интерес к синьорам обоих полов. Пицца, чай, двадцать евро и мелочь в бумажнике, неделя до зарплаты, просроченные квитанции…Что делать?
Жаль, что на время кризиса нельзя впасть в прострацию, кому, заснуть- и проснуться уже в нормальный период. Невзирая на безработицу, надо где-то работать, несмотря на отсутствие денег, надо за всё платить. В обществе кризис, и все это знают; в то же время обстоятельство как-то не принимается в расчёт. “Вам плохо? Всем сейчас плохо. Вам трудно? А кому легко?”- вот обычный ответ банков и прочих, ждущих оплаты.
А мы, в таком случае, будем бороться своими средствами! Не заплатим налоги, пойдём ограбим почту неподалёку, прикинемся инвалидами и душевнобольными, спрячем труп дедушки в холодильник, чтоб получать его пенсию, организуем фиктивные автоаварии, получим ссуды по фальшивым документам…Так это делается в Италии.
Не надо стесняться, робеть, друзья- это кризис! Главное- выжить в его условиях.
А если подобные действия вас смущают, то остаётся лишь…экономия.
И конечно, важно решить: на чём сэкономить.

Лучше всего- выходить пореже из дома. Не покидать его без нужды: каждый ваш выход может вам выйти боком и обернуться какой-либо тратой. Нужно помыть машину, заправить бензин, зарядить телефон… Наша семья, например, давно перешла на метан, машину можно помыть тряпочкой во дворе, а телефон- советую вам не звонить никому; те, кому нужно- сами вам позвонят.
Не покупайте всего того, что вы привыкли себе покупать. Начнём с ненужного… книжки. Разве те, которые вы прочли, научили вас чему-нибудь путному?
Одежда. Обувь. Если смолоду вы одевались модно, со вкусом- бросьте обращать внимание на глупости. Начните ходить повсюду в трико, начните носить всё китайское. В Италии на базаре за двадцать евро можно одеть всю семью, особенно если порыться в ещё очень приличных и целых вещах second hand, сваленных в кучу.
Непритязательно одетый молодой человек- это одно, но дёшево и небрежно одетый пожилой – это совсем другое. Сразу виден его социальный статус, что очень важно в обществе с “левым” уклоном, и кроме того, плохо скроенный “аутфит” из бросовой ткани придаёт людям среднего возраста совершенно особое очарование.
Что за дурные манеры- носить с собой сумки за тысячy евро! Долой изысканность, недостойную демократов! Мы- за социальное равенство.
Спортзал. Вам не жаль потраченного времени и сил? Занимайтесь больше делами по дому- и укрепите мышечный тонус, и похудеете.
Парикмахерская? нужно о ней забыть. Вы можете сами покрасить седые корни, макая в краску зубную щётку, и затем накрутиться на бигуди.
И, кстати, о стоматологе. Встреча с ним всегда неприятна и дорого стоит- отложите её на потом. Подождите- в межзубных пространствах вырастут гряды жёлтых камней, кариес сгложет эмаль, спустится к самым корням; ваше дыхание станет зловонным, дёсна начнут кровоточить… и тогда уж никто вас не упрекнёт в том, что вы не были экономны- вы мужественно тянули до последнего.
Путешествия? Лучше Италии нет ничего, а мы уже, слава богу, в Италии.
Развлечения? Ну, как такое может в голову прийти во время кризиса! Недавно был карнавал, но разве труженик может себе позволить костюм? Эти плащи и береты с перьями, бархат и кружева! Или даже маску Шрека из латекса, за пятнадцать евро?…Впрочем, коммерсанты, тоже страдающие от кризиса, в прошлом году пошли нам навстречу и проявили смекалку; тем, кто не хочет тратить впустую, они предлагали костюмы…дяди Микеле.
Кто такой дядя Микеле? В Италии все его знают, а для иностранцев скажу, что лет пару тoму назад широко обсуждалось громкое дело. Пропала девушка Сара Скацци; её долго искали и не могли найти, а в конце концов оказалось, что убили её кузина, тётя и дядя, к которым Сара ходила в гости. Кто именно был главным злодеем- осталось неясным. Вначале вину на себя взял Микеле, якобы задушивший племянницу, и его посадили в тюрьму, но вскоре выпустили, арестовав жену и дочку. Члены этой достойной семейки долго занимали публику, сваливая вину друг на друга, но славa национального героя, ставшего карнавальным костюмом, как Зорро, Шрек или Дракула, досталась только Микеле Миссери. Занимаясь крестьянским трудом, носил он обычно панамку от солнца и джемпер в полоску, с длинными рукавами. Таким запомнил его народ после двух с лишним лет на телеэкране; соответственно, тем, кто хотел сэкономить, одевшись, как дядя Микеле, продавцы предлагали панамку, джемпер и…тонкую верёвочку или тесёмку- она прилагалась к комплекту. Известно- голь на выдумки хитра.
Вскоре, однако, костюм был объявлен кощунством и изъят из продажи.
B трудные времена многие административные округи Италии отказались от традиционных праздничных фейерверков- из экономии.
Чепуха это всё – праздники и карнавалы, можно без них обойтись; сосредоточимся на главном- еде и здоровьи.
Здесь всё банально и просто: чем меньше едим- тем лучше. Меньше тратим, худеем и молодеем. А если хотим не худеть, а любой ценою питаться – что- нибудь всё-таки можно придумать. Забудем о ресторанах. O супермаркетах, полных качественных продуктов, где прошутто и мортаделла соблазняют нас розовым цветом и ароматом, а коллекция вин приводит наш ум в смятение. Здесь цену определяет не качество, как считает Марчелло, а упаковка. Разрекламированный продукт, стильный дизайн супермаркета, многочисленный персонал и даже музыка, которую там крутят( обстоятельство, возмущающее Марчелло: “Стараются создать, видишь ли, музыкой радостную атмосферу! Чему радоваться?! Я деньги тратить сюда пришёл!”) повышают стоимость товара для покупателя. В то время, как рядом, в скромных дискаунтах такие же (ну, не такие, но всё же съедобные) продукты стоят намного дешевле! И только потому, что их не рекламируют по телевидению и привезены они зачастую бог знает откуда. На этикетках туманная надпись-“Prodotto in UE”- Германия? Румыния? Португалия?… Что это за “Кола”, которая не “кока”? Из чего она состоит? Но- такого же цвета и тоже с газом. А крем шоколадный- вроде нутелла, но не нутелла, и стоит в три раза меньше- он не опасный? Вроде бы нет, попробуем.
Ваш холодильник. Правило номер один- ничего не выбрасывать! Складывайте остатки, какими бы жалкими не казались, в баночки и судочки и ставьте их в холодильник.
Не доел- положи в судок, сохрани на потом! Никогда не знаешь, что может случиться…Возможно, сейчас вот эти объедки курицы, бульон из-под фрикаделек и две ложки картофельного пюре кажутся вам неаппетитными и даже слегка несвежими- это всё потому, что вы сыты. А через неделю, если вы будете голодны -откроете холодильник, найдёте баночку и возрадуетесь! и перекипятите всё вместе в бульоне из-под фрикаделек, и съедите за милую душу!
А чтобы поесть бесплатно- можно поехать в Caritas*. Если вы не брезгливы, не сноб, а напротив, терпимы к представителям всех народностей и сословий, включая бомжей и ром- вас хорошо накормят первым, вторым и третьим. И не потребуют справки о годовом доходе.
Здоровье! На нём, увы, нельзя экономить, да этого вам и не позволят.
Как долго я мучилась болью в спине! Два месяца ждала рентгена и ещё полтора- консультации специалиста. Заплатив, сколько должно, услышала от ортопеда то, о чём знала уже давно: остеохондроз.
– Вам нужны физиопроцедуры, массаж, – советовал мне ортопед.- Жаль, что в нашей больнице физиотерапия уже несколько лет закрыта! Вам придётся найти себе частного специалиста.
Найти частного специалиста? Где и какого? Курсы массажа в Италии- недешёвое удовольствие. И тут приятель мужа порекомендовал мне доктора- тот брал “совершенно недорого”, по сравнению с остальными, и провёл с нашим другом уже три сеанса. Хорошо ли он делал массаж? Этого приятель не знал, поскольку мануальный терапевт погружал пациентов в сон, давал перед сеансом какой-то наркоз, объясняя его проведением неких дополнительных и болезненных “внутренних манипуляций”. Проснувшись, однако, они чувствовали себя бодрыми и отдохнувшими, боль в спине отпускала….
Этот наркоз, являясь методикой, прямо сказать, необычной, как-то меня насторожил. Марчелло настойчиво советовал попробовать дешёвое и эффективное лечение, и я почти согласилась….когда поступил тревожный сигнал: сеансы прекращены и нашего друга вызвали карабинеры. Оказалось, чудесный доктор был арестован. В журналах и в интернете появились зато заметки о “медике- инкулаторе”…
Кто такой “инкулатор”? Для иностранцев я объясню: “куло” по-итальянски- “зад”, а приставка “ин” выражает поступательное движение внутрь; и это именно то, чем терапевт-массажист занимался, введя пациентов в наркоз…Пока один не проснулся досрочно и, обнаружив врача не там, где он ожидал, не задал резонный вопрос:
– Оу! Ты что это делаешь, а?…
Вопрос, конечно, был риторическим, а ситуация- предельно ясной.
Прочие больные, будучи вызваны в качестве свидетелей и информированы, искренне удивлялись. Xотя после сеансов многие отмечали какие-то странные ощущения в зоне, не связанной с массажем- не обращали внимания, предполагая возможные “геморроиды”. В целом же их состоянье заметно улучшилось, что позволяет нам думать о том, что в лечении болей в спине, как и в борьбе с кризисом, могут помочь- как знать?- нетрадиционные методы.
И так, одеваясь и развлекаясь, питаясь и лечась как можно экономней, следуя моим советам и подсказкам, через несколько лет( а сколько продлится кризис?) вы превратитесь в… Станете как… Ну, не хочу вас пугать и расстраивать. Вы и сами заметите, как старый знакомый, которому вы раскрыли объятья, увидев его на улице, вдруг перейдёт дорогу, делая вид, что занят беседой по телефону.

Ну и пусть, и пусть себе делает вид. Главное- вы честно и достойно, безо всяких там уловок и махинаций, пережили очередной кризис!

————————
* Caritas -благотворительная организация, известная также своей сетью бесплатных столовых