Наследие Бориса Охоты.
Из записной книжки… 19 лет.
-Меня поразила в Белоруссии сосна,
изрешеченная пулями…

Пробитая пулями сосна…
В самой чаще лесной без покоя и сна
Всё вздыхает и шепчет о чём-то сосна.

Доживает свой век: видно, скоро пора…
Как морщинистый лик – броневая кора.

Её лапы мощны, ствол на редкость матёр.
Жребий пал пережить ей ровесниц-сестёр.

Жили тоже они. Красовались, стройны.
Но нагрянуло вдруг лихолетье войны.

По лесному ковру, что так мягок и мшист.
Сапогами затопал захватчик-фашист.

Своре фрицев приказ был неслыханный дан:
Истребить все леса, чтоб разбить партизан.

И могучие сосны, в соку и крепки.
Гибли, словно солдаты, от вражьей руки.

Сколько было загублено – не сосчитать.
Пала прямо во цвете древесная стать.

Но боялся фашист шибко в заросли лезть:
Караулила всюду народная месть.
Уцелела случайно вот эта сосна:
Близ костров партизанских стояла она

И была так прекрасна и так молода
В те далёкие, полные горя года.

Что есть жизнь? Что есть смерть? Ей, пожалуй, видней.
Помнит много она с достопамятных дней.

Вдруг уловит сквозь время дрожанье земли:
То несчётной ордою каратели шли.

Ветер реял тоскливо над чащей лесной.
Был отчаянный бег партизанской связной.

Накануне отдав много жизней и сил.
Под суровое утро отряд отходил.

Только горсть храбрецов, всё, прикрывши собой.
Навязала неравный карателям бой.

Привалившись к сосне за разлапистый ствол.
Юный хлопец огонь зло и яростно вёл.

Всюду ливень свинцовый и взрывы гранат.
Бился в юных руках, как живой, автомат.

Только вдруг замолчал. Стали дали красны.
Лбом, простреленным, парень коснулся сосны.

Голова опустилась к земле вдоль ствола.
С жаркой кровью смешалась густая смола.

Нет! Сосне не забыть тех, кто фрицев косил,
Кто горячею кровью вес лес оросил.

И хотя уж давно отгремела война,
О погибших героях всё шепчет она.

Кто б отважился выслушать в жизни хоть раз
До конца этот горестный страстный рассказ?!

Но – лета тишины исподволь натекли.
Молодые сосёнки вокруг наросли.

Дочки, внучки, правнучки – поди, разбери.
Не встречали они той зловещей зари,

Не крестили их кровью, свинцом и огнём,
И лепечут беспечно они о своем.

Весь их выводок юный к смертям не привык.
Старой бабки древесной неясен язык.

Ну а той лишь остался (как я поглядел)
Быть непонятой всеми печальный удел.

Выйдя в праздничный лес в молодую весну.
Вы послушайте, люди, седую сосну.

Audio – сопровождения произведений
вы можете услышать на Fabulae.ru
автор – Охота Борис
http://fabulae.ru/autors_b.php?id=8448

 

Борис Охота
Борис Витальевич Охота, служил офицером в ракетных войсках и артиллерии Вооруженных Сил СССР с 1976 по 1978 год.
Военная часть стояла в Белоруссии.
Цикл стихов посвящен природе Великой Белоруссии.

ОЧАРОВАННЫЙ ЛЕС…

Немало писано картин
Про лес в заснеженном убранстве.
Но вот ты вдруг бредёшь один
Меж сосен в сказочном пространстве.

Неощутим снежинок вес,
А воздух синей звеню плотен.
Нет! Не уступит этот лес
Любому, что глядит с полотен.

Мелькает хоровод чудес,
Таинственный, неповторимый,
И слово Родина вот здесь
Вдруг обрастает плотью зримой.

Тряхни уснувшей ели ветвь
И, весь в тончайшем, блёсткам прахе,
Замри. И тишь тебя в ответ
Окликнет писком дальней птахи.

Земле до самых, до небес
Покой торжественный дарован.
Недвижно всё. Сегодня лес
Самим собою очарован.

Но тронь недоброю рукой
Кусочек мира над страною –
И лес, забывши про покой,
Зловещей вздыбится стеною.

Смерть понесёт его краса
Для недруга без слов изящных.
Чужие вздрогнут небеса
От мощи рук его разящих.

Затихнет где-то вражий плеск,
Оплавлен камень, станет даже…
Не трогайте страну и лес,
Стоящий день и ночь на страже.

1976 г.

УЧЕБНЫЙ БОЙ

Лес густой, задумчивый, волшебный
Нынче тяжким шумом поражён.
На площадке бой идёт учебный,
Каждый собран, зол и напряжён.

Бой – и нас представить живо тянет,
Как бегут, стреляя на ходу,
Тот – падёт убитым и не встанет,
Тот – пройдёт в штурмующем ряду;

Бой – несутся танки, самолёты,
Громыхают взрывы, вьётся стяг…
Здесь же бой – обычная работа
Без пальбы на страшных скоростях.

Пару слов: «работа боевая»
Вряд ли прежде кто произносил.
Бьют они друг друга, восставая.
И противоречат что есть сил.

Тут кого угодно озадачит
Что в одном неясность, что в другом.
Если бой – мы знаем, это значит
Смерь и разрушение кругом.

А работа – это жизни ради
Созиданье благ и мирный рост.
Зубы сломишь в смысловой преграде.
Примирить слова – вопрос не прост.

Но рискнём, не мудрствуя лукаво.
Если здесь начнут и вправду бой –
Должен быть подавлен враг неправый
Точно к сроку и ценой любой.

Это значит, сохранится где-то
В синем вдалеке родной земли
Всё, что рождено, рукой согрето,
Взращено, построено, воспето,
И всё то, что впредь создать смогли.

Значит, не поведают преданья
О слезах ещё одной войны.
Значит бой здесь – просто созиданье
Пояса защитного страны.

Сохранится счастье человечье,
Строек шум, цветы и в поле рожь.
И выходит, нет противоречья
В двух словах далёких ни на грош.

Замер лес, чарующий, волшебный.
Лязг стоит, пронзителен и крут.
Где-то рядом бой идёт учебный.
Потная работа.
Адский труд.

1976 г. Белоруссия

РОСИНКА

Разгорался неспешно восток.
Ночь сбирала последние грёзы.
Тишины необъятный поток
Залил сосны в лесу и берёзы.

И в потоке тиши не найдя
Никакого звучания брода,
Чистой – чистой, как после дождя,
Утонула в безмолвье природа.

Лес, молчанье, испив досыта,
Кладезь тайн своих прятал заветный.
Ах, какая была красота
В этот утренний час предрассветный!

Только вот и последняя мгла
Пелену свою с мира спустила.
Из-за сосен, как из-за угла,
Зорким глазом взглянуло светило.

И добавив природе красы,
Осветил его первенец-лучик
Безмятежную каплю росы
На одной из ершистых колючек.

На одной из колючек в ряду
На железной натянутой нити.
Солнце ввысь затевало езду,
Чтобы в полдень быть точно в зените.

Еле слышно дышал холодок.
Еще снов не прогнав наваждений,
Сном натруженным спал городок
За щетиной стальных заграждений.

Населенье его таково
(если перефразировать песню)
Неженатых ребят большинство,
И нет девушек – прямо хоть тресни.

По приказу Отчизны они
Собрались из – под отчего крова.
В цвет защитный окрашены дни;
Протекают тревожно, сурово.

Бой у них был учебный вчера,
Бой чертовски и сложный, трудный.
Пусть рассвета прекрасна пора –
Неподвластен ей сон беспробудный.

Здесь хранят мира тонкую грань.
До красы ль занятому народу?
И никто в эту дивную рань
Не посмотрит на сказку-природу.

Ну а капля, лучом озаряясь,
Ни единым не зримая глазом,
Многоцветно играла, искрясь,
Как сестра первородным алмазом.

Раскалялась небес высота,
Высыхала росинка безвестно,
Не поняв, что её красота
Здесь в суровом углу неуместна.

Чуть бы солнце пригрей посильней –
И пропала бы капля из виду,
Затаив на усталых парней
В виде облачка пара обиду.

Но нечаянно вышел один,
Повседневно для строя одетый.
Не старик у бессонных седин,
Не чудак, что так любит рассветы;

Он и сам бы поспал от души,
Если б вдоволь, признаться, давали.
Сон других охранял он в тиши,
В эту ночь сам забылся едва ли.

Он, ту каплю росы, подглядел,
Что нависла слезинкою грустной.
Вырвав время в сумятице дел,
Этот стих сочинил безыскусный.

1977 г. Белоруссия

КРАСОТА

Красота, волшебная, лесная,
Словно в сказке или царстве сна.
Можно думать (ежели не зная),
Будто заповедная она.

Может показаться, в самом деле,
Девственным сей лес на первый взгляд.
Посмотри: берёзки, сосны, ели
Здесь стоят свободно, где хотят.

Эти встали почему-то кругом,
Эти – в ряд, а эти вот – толпой.
Нет порядка в царстве древ упругом –
Лишь игра случайности слепой.

Здесь в глуши, в забытой богом точке
Всё сокрыл разлив лесной волны.
Здесь трава шелкова, цветочки
Простодушной нежности полны.

В цветики бы эти повалиться,
Взгляд, упрятав в синих небесах,
И забыться… Будут грёзы литься
О воздушных замках, чудесах…

Сам себе покажешься незваным
В дивном мире, что и стар, и нов.
Будет мниться столь обетованным
Это царство тишины и снов.

Можно замечтаться, и резонно,
Будто первозданен этот лес …
Только это боевая зона –
Вовсе не паноптикум чудес.

От цветка прекрасного бутона
Беззаботным взглядом оторвись.-
Всё же здесь площадка из бетона –
Грозный старт в заоблачную высь.

Пусть лесов трепещущая крона
Тихо колыбельную поёт.-
Всё же здесь Отчизны оборона
Зримым воплощеньем предстаёт.

Всё же если надо будет снова
Вражеские выпады пресечь,
Именно отсюда и готова
Родина поднять разящий меч.

Тишь стоит, но как она непрочна!
И не дать поруки никакой,
Что в соседний миг мгновенно, срочно
Не взорвётся адом весь покой.

Есть сигнал – и тишину взрывают,
Лязгом, заполняя всё кругом.
Спешно люди в зону прибывают
И отнюдь не шагом, а бегом.

Бухают в галопе резвом ноги.
Для учений, к счастью, не всерьёз
Люди пробегают по тревоге
Между сосен, елей и берёз.

В постороннем, безразличном, шатком
Увязать вниманью, не дано.
Лишь к бетонным стартовым площадкам
Существо людей устремлено.

Каждый предстоящим боем занят,
Каждому – задача не проста.
И никто в горячке и не глянет,
Как вокруг бушует красота.

Как в закате золотятся сосны,
Не клоня стволов своих громад,
Как ромашки льют на травы, росы
Предвечерний терпкий аромат.

Как кивают кудрями берёзы,
Провожая уходящий свет…
Что ж, в суровых буднях ратной прозы
Для красот по штату места нет.

Прелестей ничтожнейшая долька
Всё здесь благородит. Вместе с тем
Красота сопутствует – и только,
Вроде маскировки для систем.

Правда, разве может быть иначе,
Что краса вниманья лишена?
Выполненья боевой задачи
Вовсе не касается она.

Вдруг, как знать, и вправду мир когда-то
Навсегда избавится от войн.
Может, станут не нужны солдаты,
Будни подготовки боевой

Может быть, решат под вид музея
Это место в память возродить,
И начнут, по сторонам глазея,
В зоне посетители ходить.

И монументальные скрижали
Кое-что поведают о нас:
Как мы жили, как врага держали
На прицеле всякий день и час.

Пыль десятилетий, оседая,
Чуть смягчит суровый здешний лес.
В ком-то наша техника седая
Вызовет потешный интерес.

Вызовет улыбку мир нервозный,
Бывший в наши дни, и пьедестал,
Содержащий архаично грозный,
Смертоносный некогда металл.

Да! С усмешкой превосходства вечной
Ходят все потомки, только вдруг
Смолкнут, поразившись человечной
Красоте, что разлита вокруг.

С местом, что готово было адом
Стать в момент из царства тишины,
Красота соседствовала рядом,
Здесь на грани мира и войны.

Не боясь, пасть первым под косою
Смерти, неразборчивой ни в чём,
Нежил взгляд нам лес своей красою
И зелёным прикрывал плечом.

Ночи опускались, зори тлели –
Здесь работа боевая шла,
Но сердца теплели и светлели,
Сень приняв зелёного крыла.

Таки краса служила вместе с нами.
И потомки, помыслом чисты,
Вдруг поймут под здешними соснами
Мужество подобной красоты.

А найдя его в немой природе,
Правильней подумают о нас,
О лесном загадочном народе,
Мир хранившем всякий день и час.

1977 г. Белоруссия

ПОЛОСА

На рассвете в лесном гарнизоне
Мой гуляет Пегас по росе.
Если сказано слово о зоне,
Надо вымолвить о полосе.

По периметру зону объемля,
Разметалась она, полоса.
Кроют впрямь заповедную землю
Заповедные вправду леса.

Прячут зону от глаз любопытных,
На подходах – запрета печать.
Здесь и хищных зверей, и копытных
Хоть нечасто, но можно встречать.

Много в дебрях лесного отродья
Ненароком увидишь живьём.
Только не для охоты угодья –
Полоса. В ней не бродят с ружьём.

Здесь зимою на редкость красиво.
Белый-белый, примерив наряд,
Перед голой берёзкой спесиво –
Разодетые сосны стоят.

Там, где снег навертели метели,
Где на равных и сказка, и быль,
Разметались пушистые ели.
Пудрит ветви им белая пыль.

Я пышнее не видывал ёлок.
Не сдержу восхищения жест.
Хоть в Москву, хоть в медвежий посёлок
Вот такие нужны для торжеств.

Появись и руби без разбору.
Хоть какую – ведь время не ждёт.
Только в предновогоднюю пору
С топором здесь никто не пройдёт…

Время месяцы резво листает.
Одурь сброшена зимнего сна.
Ярким пёстрым ковром расцветает
В полосе непоседа-весна.

Свищут птицы, и ветер-мятежник
Пошалить залетает сюда.
Из цветов первым выйдет подснежник,
Чтобы сгинуть в свой срок без следа

Так не сорванным. Но без команды ж
Кто отважится шествовать здесь?
В мае выглянет тоненький ландыш –
И увянет, нетронутый весь.

Никому не дано здесь букета
Для любимой собрать от души.
За весною прокатится лето,
Благодатное в здешней глуши.

Травы буйные шорохам внемлют
И тоскуют по острой косе.
В пышной зелени озеро дремлет.
Чудо-озеро, но – в полосе.

Сонной гладью прохладу разносит.
Так и хочется к влаге прильнуть
И на мягком песчаном откосе,
Всё, забыв, хоть на миг отдохнуть

От забот, треволнений и тягот.
Но пустынно – кому загорать?
И грибов здесь безбрежье и ягод.
Но безлюдно – кому собирать?

Вот и осень опять на пороге.
Вестник грусти, сентябрь восстаёт.
Я иду в полосе без дороги.
Еле видно тропиночка вьёт.

Величавость, какая разлита!
Тишь такая, что страшно ступать.
Живописцев и бардов элита
Здесь могла б вдохновенье черпать,

Постигать совершенство высоты
И творить – чтоб вскипала слеза.
Только жаль, что такие красоты
Очень редкие видят глаза.

Очень редкие бродят здесь ноги,
И безлюдье дано на года.
Я, случайно, – один из немногих,
Кто по службе заходит сюда.

Я иду в одиночестве гордом.
Облетает с травинок роса.
Многоцветным могучим аккордом
Льётся в душу лесная краса.

Всякий шорох вокруг – канонада
В том царстве покоя и сна.
Ничего мне отсюда не надо,
И запретная сущность ясна.

Пусть стоит полоса под запретом:
Коль незваным никто не вошёл,
Значит, в мире, под солнцем согретом,
Всё спокойно и всё хорошо.

Значит, дети смеются на свете,
И войны не преступлена грань.
Не кипит на безумной планете
Мировая смертельная брань.

Пусть никто за дарами не выйдет
В этот тихий задумчивый лес.
Пусть никто никогда не увидит
Первозданных зелёных чудес.

Пусть бесследно все отзвуки тонут
В этом омуте вязком тиши.
Пусть стоит он, неведом, нетронут,
Не встречая людей ни души.

Пусть он спит – и безмолвье веками
Пеленает дремучий массив.
Неухоженный ввеки руками,
Всё же он несказанно красив.

Много лучше тягучая дрёма,
В коей, кажется, жизнь не слышна,
Чем раскатами адскими грома
Разорвётся вокруг тишина.

Тайны плащ – да укроет полами
Всё живое в окрестном лесу,
Чем пожрёт ненасытное пламя
Заповедную жизнь и красу.

Нам беды ли не помнить минувшей?!
Будоражится память, светла…
Пусть безмолвье природы уснувшей,
Чем природы, спалённой дотла.

1978 г. Белоруссия.

Audio – сопровождения произведений
вы можете услышать на Fabulae.ru
автор – Охота Борис
http://fabulae.ru/autors_b.php?id=8448

Коротая персональный век,

Меченный превратностью любою.

Склонен изменяться человек,

Но при этом быть сами собою.

Все, что изначально,-не сберечь.

И порой становятся другими

Взгляды, мысли, поведенье, речь,

Тело, и лицо, и даже имя.

Но метаморфозы бытия

Претерпев на почве жизни зыбкой:

“Это Я, конечно, это Я!»

Все твердит сознанье без ошибки.

Что ж такое, это наше «Я»?

Прозвучит ответ, отнюдь не ново.

Память, что у каждого своя,-

Вот бессменной сущности основа,

Непрерывно вьется память – нить,

И пока ты смертью не повержен,

Это то, что к счастью не сменить,

Твой и только твой заветный стержень.

Память – мера и добра и зла.

Только в том я вижу необычность,

Что покуда память в нас цела.

Существуем сами мы как личность.

Время метит в памяти свой бег.

След судьбы в известном этом чуде.

Память – это значит ЧЕЛОВЕК.

Вашу память берегите люди.

1999г.

Не терпит суеты служенье музам
И парадигмам истинных наук.
Все выкованы мы тем самым вузом,
Что век пахал, не покладая рук.

Он – знаний храм, дарящий добрый свет,
А если выражаться в смысле точном –
Технический он университет
На краешке страны дальневосточном.

Дыхание истории от стен,
Но молод будь, наш славный «ПОЛИТЕН».
Приплыли в никуда – сушите вёсла.
В разгуле социальный беспредел.

Но наша твердь – конкретные ремёсла,
Что не дают остаться не у дел.
Вуз учит строить, возводить, ваять,
Растить потенциалы созиданья,

И кто придумал, что нельзя объять
Во всём объёме бездну мирозданья?
Возвысившись над мутью перемен,
Иди вперёд, наш славный «ПОЛИТЕН».

В насилии, во лжи и вероломстве
Жить невозможно – рушится страна.
Но счастлив вуз в своём большом потомстве,
Что руку даст в любые времена.

И поддержать, намерены всерьёз.
Его младые и седые дети,
Кто вскормлен знаньем и умом возрос
В техническом же университете.

Превозмогая разрушенья тлен,
Незыблем будь наш славный “ПОЛИТЕН”.
Нет «технарей» и узких подмастерий.
Подвластно всё: от грунта до стихов.

Достигнет «политех» любых материй
И совершенства признанных верхов.
Пусть по вселенским меркам – лишь момент
Жизнь и дела любого человека,

Но вуз стоит как мысли монумент
В преддверии очередного века.
Кто мыслью смел – тот вечно незабвен.
Живи, дальневосточный «ПОЛИТЕН»

 

1999 г. Владивосток.

Audio – сопровождения произведений
вы можете услышать на Fabulae.ru
автор – Охота Борис
http://fabulae.ru/autors_b.php?id=8448

Полуопальным жизнь прожив поэтом,
Познав и травлю, и злословья шквал,
Разил стихом, как будто пистолетом:
Прицельно, беспощадно, наповал.

Он был борец: уже клеймённый раной,
Слабея на алеющем снегу,
С клокочущей неистовостью рьяной
Всё целил в грудь заклятому врагу.

Салонный сброд вставал за той фигурой
С усмешкой злобной глаз и ядом фраз.
Но не стихом – банальной пулей-дурой
Он высказаться мог в последний раз.

Была ль виной нелепость рикошета,
А может, просто не хватило сил,
Но он не дал достойного ответа
И сам себе, должно быть, не простил…

Торжествовали недруги живые,
Не думая по тупости голов,
Что за него ответит вся Россия
Из тысяч поэтических стволов.

 

1999г.

Audio – сопровождения произведений
вы можете услышать на Fabulae.ru
автор – Охота Борис
http://fabulae.ru/autors_b.php?id=8448

Сии слова изрёк поэт
Уверенно – непоколебимо.
Сомнений на иоту нет:
Была Россия им любима.

Он верил – как тут ни пиши –
Наперекор всегдашней мути
В непостижимость русской сути
Для хитрой западной души.

Для нас теперь одно лишь плохо:
Другая – то была эпоха.
Был нипочем британский сплин.
Всё брали силой, а не сделкой.

Тогда восточный исполин
Стращал глаза Европе мелкой.
Империя, как третий Рим,
На континенте утверждалась,

Держава мощная рождалась,
И был народ необорим.
Страна, на сколько необъятна,
Была на столько непонятна.

С тех пор прошло лет сто с лишком…
Наш люд развиться не старался.
Но Запад медленно, тишком
К стране все годы подбирался.

Россию поняли умом,
Пытать на силу перестали
Компьютерами просчитали
И затопили всю дерьмом.

Теперь в конечном результате –
Ни мощи, ни особой стати.
Христос России не спасёт
И дурь аршином не измерит.

Кто больше с Родины сосёт,
Тот непременно меньше верит.
И, русскую припомнив мать,
Скажу по чести: россиянам

(Тем – воровитым, этим – пьяным)
Пора б хоть что-то понимать.
А не поймём, не протрезвеем –
Россией вряд ли уцелеем.

1999 г.

На сельском кладбище средь праха
В три ночи, в жуткий час быка
Упорно распевает птаха,
В тени укрывшись дубняка.

В самозабвенной птичьей страсти
Она щебечет, что есть сил.
Луна причудливо контрастит
Скелеты мрачные могил.

Вещает заповедник смерти
О том, что тленно естество,
А в птичьем радостном концерте –
Сплошное жизни торжество.

Могильных плит, надгробных статуй
Смысл скорбный, не уразумев,
Смакует жизнь певец пернатый
Через руладу, трель, напев…

И с этой песней нету страха
В ночной кладбищенской глуши.
Лишь на мгновенье смолкнет птаха
И вновь зальётся от души.

1978г.

Пародийная традиция в русском стихосложении сложилась в конце прошлого и начале нынешнего века (вот-вот тоже прошлого). Именно тогда были написаны прекрасные пародии на тему:

«У попа была собака», «Жил-был у бабушки серенький козлик», «Веверлей». Потом эта традиция была забыта, как и многое другое хорошее, что имело место в старой России.

Предлагаемая работа, написанная по мотивам всероссийской известной «детской народной» песни «В лесу родилась ёлочка» есть попытка возродить забытую традицию.

В качестве объектов пародирования в большинстве случаев взяты хрестоматийные стихи российских поэтов, имена которых известны всякому благовоспитанному россиянину. По окончанию написания пародии был проведен следующий эксперимент.

Тексты стихов без указания имен оригинальных авторов (которых спародировано) под видом новогодней викторины предлагались на экспертизу разным людям. Эксперимент дал следующие результаты.

1.Даже профессионалами угадывается не все, что буквально лежит на поверхности.

2.Ладно, уж пародийные стихи, но народ практически поголовно не знает самого оригинала, т.е. полного текста песни «В лесу родилась ёлочка», а это для русского человека уже непристойно.

На основании сказанного представляется целесообразным предпослать пародийным стихам сам оригинальный текст – для освежения его в памяти культурной публики.

С уважением, автор Охота Б.В.

Владивосток, ДВГТУ,

Декабрь 1998 г.

Оригинал. В лесу родилась ёлочка.
Слова М. Кудашевой
Музыка А. Бекман

В лесу родилась ёлочка.
В лесу она росла.
Зимой и летом стройная
Зеленая была.

Метель ей пела песенку:
«Спи, ёлочка, бай-бай!»
Мороз снежком укутывал:
Смотри, не замерзай

Трусишка зайчик серенький
Под ёлочкой скакал.
Порою волк, сердитый волк
Рысцою пробегал.

Чу! Снег по лесу частому
Под полозом скрипит.
Лошадка мохноногая
Торопится – бежит.

Везёт лошадка дровенки,
А в дровнях мужичок
Срубил он нашу ёлочку
Под самый корешок.

Теперь она нарядная
На праздник к нам пришла
И много-много радости
Детишкам принесла.

Шутливые Новогодние пародии Б.ОХОТЫ в стиле РОССИЙСКИХ ПОЭТОВ НА ТЕМУ:

«В ЛЕСУ РОДИЛАСЬ ЁЛОЧКА»

М.В. Ломоносов

(1711-1765)

Внемлите, буйные витии!
Во славу громку всей России
И сопредельных с ней земель.

Середь снегов угрюмых, мощных
На изумленье стран полнощных
В лесу родилась дивна ель.

Метель ей пела песнь сквозь мрак,
Но виждь её, мой вещий зрак!
Добра и зла познанья древо,

Она юна, стройна, как дева,
И зелена – не вскрысть пером.
К ней скачут росские платоны,

А быстры разумом невтоны
Уж зрят ей в корень с топором.
Открылась бездна, звезд полна.
Была здесь ель… Но где ж она?

Г.Р. Державин

(1743-1816)

Глагол времён! Бокалов звон!
Под ёлочкой, в лесу рожденной,
Коварным хмелем пригвожденный,
Я не пойму, где явь, где сон.

Как будто скачет бал, звеня:
Лошадки, волки, зайцы, лица.
Богоподобная Фелица
Минервой смотрит на меня.

Герой любви, застолья, нег,
Куда, Мещерский, ты сокрылся?
Почто, главу уткнувши в снег,
Допрежь полночи нагрузился?

Метель нас с песней закружит,
И Новый год грядёт великий.
Но глуше праздничные клики…
Где стол был яств – там князь лежит.

И.А. Крылов

(1769-1844)

Ель и Берёза

Уж, верно, много раз слыхать нам доводилось,
Что Ёлочка в лесу зелёная родилась.
Красавица – ей – ей! Тут не опишешь прозой.
И вздумала она похвастать пред Берёзой.

«Соседка! – говорит. – Едва ли молвлю ложно,
Что на тебя смотреть без сраму невозможно.

Ты в обществе дерев, приличном и большом,
Бесстыдственно стоишь в сугробе голышом.

Вот то ли дело я: стройна зимой и летом,
В пристойном виде вся – нарядном и одетом».

На дровнях подкатил мужик, слегка косой,
И Ёлочку срубил со всей её красой.

Морали нет прямей, хотя звучит жестоко:
Бахвалиться не смей своей красой до срока.

В.Е. Жуковский

(1783-1851)

Вот Зайчик трусистый под Ёлочкой скачет,
А Волчик рысистый, пеняя, судачит:

«Дитя! Что ты резво бежишь от меня?
Из песни одной мы, значит, родня.

Лошадки пока не видать мохноногой –
Давай отдохнём мы под Ёлкой немного…»

Когда ж Мужичок, наконец, подоспел,
Проворный Волчок лопоухого ел.

Дитя!! Будь же бдительно хищника возле.
Ведь Зайчик и Волчик – не Котик и Козлик.

А.С. Пушкин

(1799-1837)

На улице – мороза скрежет.
Пора, мой друг: рассвет уж брезжит.

Разверзни ошалелый взор.
Налей на посошок из склянки,

Да запрягай кобылку в санки,
Да не забудь в сенях топор.

Вечор, покуда вьюга злилась,
В чащобе ёлочка родилась

Среди глухой морозной тьмы.
Пушисты и нежны иголки.

Под ней скакали зайцы, волки,
А нынче к ней поскачем мы.

Лесную гостью зыбкой ранью
Свезём к дворянскому собранью

(Не расшибить бы только лоб!)
И на балу привольном нашем

Мы с упоением попляшем
Под ней мазурку и галоп.

Люблю я бешеную младость.
Руби же ёлку девам в радость,

Вон ту – которая стройна.
А после бала к святкам длинным

Моим селинам и полинам
Пусть снова вспомнится она!

М.Ю. Лермонтов

(1814-1841)

Три ели

В дремучих лесах среднерусской земли
Три гордые ели, красуясь, росли.

Под ними, вестимо, зайчишки скакали
Сердитые волки рысцой пробегали,

И песенку пела метель про бай-бай.
Но им человека, господь, подавай!

И вот воплощением ёлочных грёз
Из снежных сугробов явился обоз.

Всё дровни с рогожей – отнюдь не с коврами.
На них мужички – как один с топорами.

И гнали прилежно без лишних затей
Они мохноногих своих лошадей.

Лишь только обоз по соседству пристал,
По корням упругим топор застучал –

И пали без жизни питомцы столетий,
Смеялись и пели оболтусы-дети,

Да зайчик-трусишка в погожий денёк
Всё нюхал печально смолистый пенёк.

Н.А. Некрасов

(1821-1878)

Старый Мазай разболтался в сарае:
В нашем дремучем и заспанном крае
Впятеро больше бы ёлок велось,

Кабы их сотнями штук не рубили
И не грузили на автомобили.

Гибнет природа, и жалко до слёз.
Век не порушить злодейских традиций:

Стоит лишь ёлочки бедной родиться,
Тут же является вор-мужичок –

Срубит, погрузит, свезёт на толчок.
Шёл как-то лесом я, взявши ружьишко.

(Вдруг попадётся в дороге зайчишка).
Слышу: стучит топором дровосек,

И задержал четверых человек.
Было потехи у баб, пионеров,

Как я привёл в сельсовет браконьеров:
«То-то сподобился старый Мазай!»

Ладно, любуйся, а нам не мешай.
А в сельсовете ужо не зевали –

Опротоколили, оштрафовали
И обязали природу беречь.

Я ж им сказал на прощание речь:
«Гляди, – сейчас во всём покайся,

В другой же раз не попадайся.
Нагряну – бух!

И сядешь – ух!»

В.И. Брюсов

(1873-1924)

Ель родится век за веком
И растёт в лесу, растёт…
Троглодит стал человеком
И придумал Новый год.

И едва ли не с Батыя
Рубит, рубит он с плеча,
И трещит мужичья выя,
Хищно ёлку волоча.

Правда, дикостям всем этим
Не вернуться никогда.
Ёлки ставим только детям
Мы теперь в стране труда.

А.А. Блок

(1880-1921)

В таинственном чертоге ты родилась.
Зелёной Стройной Дамою росла.
А вот сегодня ночью мне приснилось
Как ты жесткой смертью умерла.

Убийства грех не замолить в часовнях.
Как будто видел я сквозь дикий снег:
К тебе зловеще двигались на дровнях
Те самые двенадцать человек.

Мотался в пляске под дугой бубенчик
И изрыгал под песнь метели гром.
Исус Христос, подлец, поправил венчик
И первый замахнулся топором.

Мне до сих пор комок под горло катит.
Убийц перестрелял бы как собак.
Нет! Не пойду я в скорбный вечер к Кате,
А лучше двинем с Ванькою в кабак.

Ах, ты, Катя, моя Катя,
Толстоморденькая…

Д. Бедный

(1883-1945)

Сборы

Как я в леспод Новый год
Собирался,

Горлопастый наш народ
Разорался:

А куда ты, паренёк?
Ай за ёлкой?

Возвернёшься ты, Ванёк,
С мыльной холкой.

Едешь, паря, ты зазря –
Вон деды скажут:

В чаще схватят егеря
И повяжут.

Оставался б за столом,
Похмелился…

Тут уж я, боднув челом,
Раскалился:

-Ах,вы, пьяные дядья,
Брысь по клетям:

Кто ж доставит, как не я
Радость детям?

Лошадёнку в дровни впряг –
Ну, и дроги

Эй, людишки, кто не враг, –
Прочь с дороги!

Лихо тронул со двора
С комсомолкой.

Дожидайся, детвора,
Ваньку с ёлкой.

А.А. Ахматова

(1889 – 1966)

В лесу, как помню, ёлочка родилась,
Но вскорости порубленной была.
Ко мне сегодня муза заявилась
Потолковать про разные дела.

Мы с ней лицом к лицу, как дуэлянты.
В ударе собеседница моя.
«Ты совращала Пушкина и Данте?»
Она с улыбкой отвечает: «Я!»

Во мне давно эмоции остыли,
Но целит взгляд в неё, как из ружья.
Вопросы ей о том, о сём: не ты ли?
Она в ответ мне: «Ну, конечно, я!»

И, наконец, завесу опустила
Последняя загадка бытия,
«А старичку, не ты ли пособила
Срубить под корень ёлку?» Слышу: “Я”.

М.И. Цветаева

(1892-1941)

Ещё вчера, ещё вчера
Играла с зайцами и с волками,
А нынче пробила пора:
Народ рванулся в лес за ёлками.

Лошадка мчит во весь опор.
Стою в снегу, от страха белая.
Вот старичок занёс топор…
Ах, старый! Что тебе я сделала?

Уже на дровенках везут,
И кровоточит ствол порубленный.
В какой мне обратиться суд,
Навеки без нужды загубленной?

Стою и в блёстках и в огнях,
А детвора, как угорелая,
Беснуется вокруг меня.
Ах, дети! Что же вам я сделала?

Промчится Новый год, смеясь,
И, хоть ни в чём я не виновница,
Меня, как мусор, бросят в грязь,
И подкрадётся смерть-садовница.

Без игл, обломанная вся,
Валяться буду омертвелая.
За что сгубили, не спрося?
Ах, люди! Что же вам я сделала?!

В.В. Маяковский

(1893-1930)

Ёлка родилась

Дубиной рослой.

Портрет –

Во весь лист рисуй.

Дылдой зелёной

И стоеросовой

Пыжилась важно в лесу.

Вторила песни метели убогой:

“Скрип,

Скроп,

Скруп,

Скрап”.

Клячи тщедушной

И мохноногой

Слышу отчётливо храп.

Глядь – крестьянин,

Пролетарию ровня:

“Скрип,

Скроп,

Скрап,

Скруп”.

Ахнул мужик топором,

И на дровнях –

Ёлки срубленной труп.

И вот уж дубьё

Мишурою праздной

Блещет на радость,

А дети смеются.

Радуюсь и я:

Жахнет быт буржуазный

Тяжёлый

ЛАПИЩЕЙ

МОЯ

РЕВОЛЮЦИЯ.

С.А. Есенин

(1895-1930)

Слышишь – мчатся дровни, слышишь – дровни мчатся.
Хорошо с друзьями лесом прогуляться.

Ёлочка родилась где-то недалече.
Стих – скажи на милость! – душу зверя лечит.

Ну-ка, правьте, други, в чащу побыстрее
Да топор мне в руки дайте поострее!

Ёлочку под корень самый зашарашим,
На троих мы примем, под тальянку спляшем.

Ой, друзья честные! Мохноног буланый!
Отчего, родные, я ещё не пьяный?

В.И. Лебедев-Кумач

(1898-1949)

Родилась ёлка в лесу невесёлом,
В лесу росла и стройна, и горда.
Но рубят ёлку деревни и сёла
И рубят ёлку большие города.

Нам ёлка в праздники жить помогает.
Она нас сдружит, спаяет, сведёт.
И тот, кто с ёлкой из лесу шагает,
Тот в Новый год ни за что не пропадёт.

От наших песен и зайцы, и волки
Уже давно восвояси ушли.
Ведь комсомольцы мы и комсомолки
И, между прочим, – хозяева земли.

Для нас нет дела дороже и кровней.
Везде и всё мы добудем – ура!
Мы отказались от дедовских дровней,
За ёлкой в лес мы погоним трактора.

И пусть ликуют под ёлкою дети,
От счастья все на седьмом этаже.
Уж мы такими родились на свете:
Там, где пройдём, делать нечего уже.
Нам ёлка в праздник, как друг, помогает,
И наше шустрое сердце поёт:
Ведь тот, кто с ёлкой под песню шагает,
Тот в Новый год ни за что не пропадёт.

М.В. Исаковский

(1900-1973)

Лучше нету того цвету,
Что у ёлочки зимой.
В лес на дровнях до рассвету
Мы помчимся, милый мой.

Где-то здесь она родилась,
Где-то здесь она росла…
Моё сердце расходилось –
Прогорит душа дотла.

Мы в глаза друг другу глянем,
Мой возлюбленный дружок.
А потом по ёлке грянем
Да под самый корешок.

Под гармонику с приветом
Повезём её домой.
Лучше нету того цвету,
Что у ёлочки зимой.

А.Т. Твардовский

(1910-1971)

Боец и ёлка

Удалялся день украдкой,
И мороз крепчал, стервец,
А на дровенках с лошадкой
Ехал в сумерки боец.

Глядь, – в лесу родилась ёлка,
И под нею в вечерок
Нет ни зайца и ни волка,
А фашистов штук пяток.

Балаболят, кругом севши,
Разложили сало, шнапс…
Наш боец весь день не евши –
В животе сосёт коллапс.

Эх, воздать бы честь закуске!
Только случай – самый раз.
Ну-ка, думает, по – русски
Угощу я вас сейчас.

Тихо в заросли отходит
(Рассчитать всё надо впрок.)
И на дровенках разводит
Для острастки костерок.

Забежал скорее с тыла,
Подал знак: родная, влазь! –
И послушная кобыла
Прямо к ёлке понеслась.

Заметалась шайка-лейка! –
Не предвидели подвох.
А боец наш с трехлинейкой
Тут как тут – и хенде хох!

Было в штабе удивленье:
Во, боец! Видал каков?
С Новым годом поздравленье –
Пять немецких языков.

Вот он перед генералом:
«Молодец! Спасибо, брат!»
«Да сего добра навалом», –
Не моргнув, сказал солдат.

И в избе, топлёной жарко,
(Новый год – таков закон!)
Взял боец – и принял чарку.
Это был, понятно, Он.

Б.Ш. Окуджава

(1924-1997)

Прощание с новогодней ёлокй

Синяя крона, малиновый ствол –
Зайцем такое не снилось.
Под Новый год, что как поезд пришёл,
Ёлка в лесу уродилась.

Наша судьба – всё гульба, даже хмель.
Страсти горят как в жаровне.
С чувством под корень рубили мы ель
И загружали на дровни.

Ель, моя ель, вспоминаю скорбя,
Прошлых мгновений приметы.
Мы в пух, и прах наряжали тебя.
Думал я:- к счастью всё это.

Только выходит, что счастия нет.
Нынешний случай примером:
Женщины той заметелился след
В полночь с другим кавалером.

Ель, моя ель, вот такие дела
В мире шальном и беспечном.
Женщина та вероломно ушла,
Знать, в простодушьи сердечном.

Ель, моя ель! Это всё неспроста!
Пусть небеса нас рассудят.
Только тебя я снимаю с креста:
Благо – с тебя не убудет.

В.С. Высоцкий

(1938-1980)

Не резон рваться из сухожилий.
Пру рысцой. Мои лапы легки.
Всё же малость меня обложили:
С топорами кругом мужики.

Ненавижу зелёные ёлки.
Вот родится же стройная тварь!
Из-за них как шарахнут двустволки,
Но сегодня – попробуй ударь!

Под Новый год на ёлки близится охота.
Я не боюсь ни псов, ни ружей, ни флажков.
У мужиков в уме еловая забота,
И нету дела до охоты на волков.

Мне б прилечь, закусить – всё такое,
Но преследует стук топора.
Нет под праздники волку покоя,
Ох, поганая нынче пора!

Что нашли в этих чёртовых брёвнах?
Иглы горькие – только всего.
Мужичок с пышной ёлкой на дровнях
На меня наскочил делово.

Под Новый год на ёлки близится охота
И не боюсь я ни капканов, ни флажков.
У мужиков одна топорная забота,
И нету дела до охоты на волков.
Я на дровни – пассаж этот вышел.
Знать, головка с тревоги глупа.
Только сзади внезапно услышал,
Как нестройно взревела толпа.

Эх, покрыть бы их репликой колкой:
Что, поймали? Ищи дурачка!
И лечу я на дровенках с ёлкой,
Опрокинув в сугроб мужичка.

Под Новый год на ёлки близится охота.
Не опасаюсь я ни ружей, ни флажков.
У мужиков одна дурацкая забота,
И нету дела до охоты на волков.
1998г.

Его, счастливца, музы окружали

Едва ли не с младенческих шагов.

Стихом свистел, шалил, ласкал и жалил,

И награждал друзей и бил врагов.

Он первым русский стих сиять заставил,

До совершенства звонкий ямб довел,

Отчизну светлым гением прославил

И в этой славе памятник обрел.

Над всей Россией дух его витает,

Всяк сущий в ней язык его читает,

И пусть промчится много – много лет,

Но имя ПУШКИН мы не похороним

Ведь к слову столь высокому: ПОЭТ

Его же имя первый есть синоним.

 

Там где же твой исток, Рассеюшка – Рассея?

Предание во глубь седых веков ведёт.

Галикарнасский муж, почтенный Геродот.

Постранствовать любил не хуже Одиссея.

Проворные суда посланников Эллады

Стремили лёгкий бег за синий горизонт.

Обетованный был для них Эвксинский Понт,

Суливший смельчакам сокровища и клады.

Наш досточтимый муж, воздав хвалу богам,

Свой парус напрягал к тем северным брегам,

Где в широте пространств бродили вольно скифы,

А яростный борей дул чаще, чем зефир.

Там обрывали сказ затейливые мифы,

И грозный восставал для всех ахеян мир.

Безропотно приняв веление природы,

Стремясь к морской волне и попадая в плен,

Как сотни лет спустя, был чуден Борисфен

И величаво нёс задумчивые воды.

Немало зрелых лет пробыв в пути-дороге,

Немало повидав земель, морей и рек,

В красотах искушен был знаменитый грек,

Но Борисфен почтил, поднявшись за пороги.

На рощи и леса средь всхолмленных долин

Смотрел во все глаза знакомый эллин

Он повстречал людей и быт общины сельской,

И чужеземный глаз, что далеко не слеп,

Узрел мгновенно труд, тяжёлый, земледельческий

Там взращивал народ так нужный грекам хлеб.

Ахейские сыны тщеславием грешили

Без разницы большой, кто тёмен, кто учён.

Что весь культурный мир в Элладе заключён,

О том они давно без спора порешили.

До эллинских высот, по мненью их, едва ли

Достать бы смог народ в любой другой стране.

Не жаловали всех, кто жил тогда извне,

И варварами их с усмешкой называли.

Борисфенитов сих как явный анекдот

В сообществе людей отметил Геродот.

Ну, разве можно жить у края Ойкумены,

Где дикость, глухомань и холодом сквозит?

Учёным честным был наш грек и непременно

В скрижалях описал свой к варварам визит.

Бурлил тогдашний свет, и сам себя он славил

В тех давних и почти незримых временах.

Так, Рим ещё ходил в коротеньких штанах,

В Афинах же Перикл авторитетно правил.

Взлетали стаи стрел, метались колесницы,

Под тяжестью осад валились города.

Ломилась за ордой несметная орда,

Спеша мечом вписать в историю страницы,

Входили в храм Клио народы вновь и вновь,

И все одним путём: через огонь и кровь.

Наживы полнил дух военное ветрило,

И тешили убийц пожары как салют.

Без меры, без границ насилие царило,

И был античный мир жесток, смертельно лют.

Так всяческий народ – сколь зорко ни взгляни ты –

Коль в летопись попал, – насилием клеймен.

Средь сильничавших всласть в древности племён

Почти особняком стоят борисфениты.

Случайно узелок на память был затянут,

Однако же народ, хороший ли плохой,

В историю вошёл с мотыгой и сохой,

Был с миром – не с войной – впервые упомянут.

Не ведал он меча, а ведал хлебный злак.

Не провиденья ль тут маячил высший знак?

Народ не шёл в набег, а знал раздолье пашен.

Не покладая рук, не чувствуя оков,

Трудился он и жил. То были предки наши

В туманном далеке за двадцать пять веков.

1999г.