Ироничный роман «Удивляешься, открывая»
Роман в двух частях, на 486 стр. Издан в 2012 году. Роман состоит из нескольких отдельных историй: 1. «Цветок в картошке»; 2 «Задачливый» ухажёр»; 3 «Шестнадцатый миллионер»; 4 «Встреча с режиссёром; 5 «Гегемон».
Роман написан в ироничной манере, но от этого характеристики героев получаются не менее образными, в своей идентичности, ибо каждый человек, каким бы он ни был, является элементом мозаики жизни.
Пояснение автора к роману:
Я довольно долго размышляла над тем, писать ли мне это вступление или не писать. И, если бы у меня уже не было издано несколько серьёзных книг, я бы, скорее всего, на это не решилась.
Однако у второй части романа, которую я назвала «Гегемон», было два энергичных, поэтому запомнившихся мне эпизода. Надеюсь, их будет интересно почитать и любителям моего творчества, которые – Слава Богу! – уже появились.
Эпизод № 1.
Когда я написала эту вещь (речь идёт, напоминаю, о второй части данного романа, которую я назвала «Гегемон»), решила отправить печатный экземпляр рукописи одному из ведущих классиков-прозаиков в Казахстане. Довольно скоро я получила от него ответное письмо, в котором была ключевая фраза: «Мопассану до вас далеко!». Несколько минут я весело смеялась, толком, однако, не «догоняя», похвала это или порицание?
Вскоре в наш город прибыл с деловой поездкой и сам этот классик-прозаик. К тому моменту я была уже в разводе, и мне никто и ничто не помешало пригласить его к себе домой. В гости к нам напросился, узнав о его приезде, ещё один страждущий литератор – историк из школы. Он писал какой-то исторический роман.
Я быстро приготовила всё для приёма, накрыла стол, и мы втроём сели трапезничать и одновременно общаться. Автор-историк оказался настолько говорливым, что фактически никому из нас не давал ни малейшей возможности устно изложить какое-либо своё кредо. Истинно чьё-то изречение: «Когда человеку нечего сказать, он говорит слишком много». Историк всё вещал и вещал о своих грандиозных замыслах, самозабвенно заглядывая при этом высокому гостю не в глаза, а прямо в рот, как будто рот гостя мог его как-то и чем-то конкретно обнадёжить.
Лишь изредка он перемежал свою непрекращающуюся речь одним и тем же вопросом: «А как вы думаете?» И не удосужившись услышать чьё-либо мнение, и не дожидаясь от гостя вразумительного ответа, потому что у того совершенно не было ни времени, ни возможности обдумать поток туманной информации, продолжал молотить свои тезисы…
Вскоре в своей собственной квартире я очень сильно заскучала. Гость, судя по индифферентному выражению лица, испытывал аналогичные эмоции. Лишь одна доминирующая мысль способна была родиться в моей, обычно такой активной, голове: «Как всё-таки противно, когда один мужик с откровенным подобострастием заглядывает в рот другому мужику». Сама я в рот гостю не заглядывала. Без надобности! Если даже Мопассану до меня далеко! Хотя я замечала, что классик с большим интересом приглядывается ко мне во время редких пауз навязчивого оратора. На вид ему было лет около шестидесяти. Мне – сорок.
И совершенно напрасно пожилые мужчины думают, что молодые женщины способны искренне заинтересоваться джентльменами при такой разнице в возрасте. Разве только глупышки бросаются на их имя или на их кошелёк. Но это опять-таки интерес в чём-то вне его самого. Старость чаще всего бывает обычной, изредка так называемой благородной, если мужчина умён, образован или талантлив, строен, глубок и ненавязчив.
Но в любом случае старость никоим образом не может быть физиологически привлекательной.
Увы, но жизнь так устроена, что каждому овощу – свой сезон. Кто мудр от природы, тот мирится с этим. Кто глуп, тот и в своих неуёмных стремлениях выглядеть фанфароном всё так же неизменно глуп. И более того, смешон.
Хотя так уж ведётся в жизни, что мужчина, как правило, обращает внимание на женщину как минимум на десяток лет моложе себя. Получается, что я ему для объекта интереса подходила по всем статьям, потому для данной интриги у меня было двойное преимущество. А он мне – ну никак! Ни по каким показателям. Потому что я, к его печали, никогда не любила старых мужчин, особенно в молодости, хотя у них на сей, и в том числе свой счёт, совсем другое мнение: они до самого песка мнят себя привлекательными «вьюношами». Это всем известно.
Я просто сидела и терпеливо ждала, когда же, наконец, схлынет поток исторических выкладок второго автора. Но это была тщетная надежда. Теперь мы уже совершенно определенно и открыто заскучали на пару с классиком. Когда моё, то есть хозяйкино, терпение полностью иссякло, я после чая предложила им прогуляться по вечернему городу, ибо другого средства как-то минимизировать блудословие и само присутствие не на шутку распалившегося историка я не видела.
Мы вышли на улицу. На небе светила огромная, особо приветливая, мангышлакская луна. И только тут историку, к нашей несказанной с классиком радости, стало несколько не комфортно в нашем обществе, и он довольно быстро откланялся, забрав перед этим и положив себе в карман весь наш литературный вечер.
А мы с классиком так и не успели разговориться и обменяться мнениями ни по одному из интересующих нас вопросов, не говоря уже о животрепещущих темах. Но луна есть луна. Она на всём земном шаре, вне зависимости от привязки к местности, одинаково побуждает, хоть зачастую и к неоправданной, но влюблённости.
И вот классик, видимо, решил, если женщина способна в прозе писать такие вольные вещи, стало быть, она доступна сама. Он без всяких нежных и долгих преамбул, которые в данном конкретном случае показались ему полным излишеством, сразу же уложил свою давно перезревшую длань на мою талию. Судя по этому, несказанно красноречивому жесту, он предполагал сделать энергичную рокировку обратно в квартиру. Не медля ни секунды, я сняла его руку с этого интимного в женском теле места и выразительно посмотрела на него. Этот взгляд яснее ясного говорил ему: «Красивому и молодому, скорее всего, подобная вольность была бы позволена, но вам – увы!»
После его стариковски-авантюрной выходки и в подтверждение своего несогласия не то что на интим, а даже на дальнейшее общение, я решительно озвучила ему прощальный ориентир: «Идите вот так прямо, прямо и прямо, никуда не сворачивая, и там будет гостиница «Актау», где вы и остановились».
Больше я его не видела.
Краткое содержание в книге:
«Казалось бы, ироничный роман считается несерьёзной книгой. Но разве наша жизнь состоит только из серьёзного отношения к ней?! Бытует мнение, что ничему не стоит удивляться. Однако случаются на нашем жизненном пути встречи с людьми и событиями, настолько комичными, что они способны вызывать подлинное удивление…».
С любовью,
Раиса Рябцовская.