П О С В Я  Щ Е Н И Е.

Дорогой читатель!

Это стихотворение я написала к 300-летию города Санкт-Петербурга и получила за него благодарственное письмо от мэра города.

А теперь хочу с признательностью и благодарностью посвятить его администрации литературно-художественного журнала <Новая литература>.

К 300-летию г. Санкт- Петербурга.

О, Петербург – Величия громада

И средоточие Высокого Ума!

Для сердца русского во все века – услада,

Где правит балом Красота сама.

Все, чем живешь, веками создавалось,

Недаром <парадайз> тебя сам царь назвал,

В раю земном все светлое рождалось –

И каждый, кто  там жил, величие познал.

И русская душа тебя не покидала:

Народ крепчал и выстоял в войне,

Страницу каждую бессмертье ожидало

Ведь символ твой – сам Петр на коне!

А сколько музыкантов услаждали

Тончайший слух прекрасных светских дам,

Писатели, поэты добывали

Сюжеты для своих бессмертных драм?!

О, сколько бескорыстия гуляло

Во шляпках белых, в тонких кружевах,

И гладь Невы любовный пыл рождала –

Такой экстаз не выразить в словах!

О, Петербург, златы твои соборы

И здания причудливы, нежны,

Богаты и почтенны, как уборы

На царской голове, на голове княжны.

О, Петербург, всея Руси творенье,

Для многих стран надежнейший оплот,

На улицах, в садах твое сердцебиенье,

Пусть будет ясным, каждый новый год!

АВТОР  О  СТИХАХ ПЕРВОГО  СБОРНИКА.

Дорогой читатель!

На сегодняшний день у меня издано четыре сборника стихов.

Первый сборник <Ах, ЛЮБОВЬ:>

Издан в 2010 году. 559 стр. Сюда же вошли и 20 моих песен и романсов вместе с нотами. Я попробовала свои силы в разных стихотворных стилях, но мне было так интересно, как – Как?! – пишется музыка, как она возникает, как рождается? Теперь знаю  – композитор её просто слышит. Себя композитором не считаю, потому что не получилось освоить нотную грамоту и научиться играть на каком-либо музыкальном инструменте, хотя желание было.

Считаю себя сочинителем: написала слова, напевала мелодию, а ноты мне писал профессионал. Уже готовы аранжировки для трёх песен, одну из них с большим успехом исполнила на моём творческом вечере молодая певица Лаура Асырова. Полагаю, со временем можно закачать этот диск  в свой блог.

Второй сборник стихов <СОНЕТЫ>. Стихи и 170 сонетов. Издан в 2012 году. 542 стр. Сонет – это стихотворение состоящее из 14 строк: два четырёх стишия и два трёхстишия.

Сонет 77

Коль осень дней у жизни наступает,

Каких событий грянет к нам черёд,

Что каждый новый год нам принесёт?

Но этого никто, увы, не знает.

Поэтому наденем шёлковый платок

На шею, чтоб  вечером не простудиться:

Если что-то в нас, чем  могли б гордиться,

В спокойном здравии свой, подводя итог?

Кем и когда, и сколько дорожили,

С кем и когда, и сколько лет дружили,

И сколько  слов сказали дорогим?

Стали ль теми, кем  себя воображали,

И сколько сил осталось в арсенале,

Каков есть опыт, что делаем мы с ним?..

13.10.05.

Третий сб. <В ЛАБИРИНТАХ МГНОВЕНИЙ

Издан. в 2012 году. 590 стр.

Четвёртый сборник  <ЛУННАЯ ДОРОЖКА>.

Издан  в 2012 году. 542 стр.

Мои стихи – это целая антология женской души, в которой каждый находит своё собственное отражение. Таково мнение почитателей моей поэзии.

Для удобства читателей я распределила стихи на 5 разделов:

1 Надежда, ожидание;

2 – Радость, счастье, любовь;

3 – Разочарование, печаль, тоска;

4 – Состояния души, размышления;

5 – В стихах – верлибры.  В рубаи – Хвала Небесному Отцу.

Чтобы каждый смог обратиться именно к тому разделу, в зависимости от того, в каком состоянии находится его собственная душа. Насколько я знаю, никто из поэтов до меня этого не делал.

Женщины читают стихи, не отрываясь. Одна читательница поделилась со мной: <У меня было такое ощущение, что всё написано именно обо мне>. Другая читательница сказала: <Села за книгу в половине десятого вечера и закончила в три часа ночи>.

Как автор я охотно признаю, что не все стихи равноценны, ибо я писала их только потому, что у меня была такая потребность души.

Я писала обо всём, что меня волновало, восхищало, интересовало, огорчало: Затем, на работе и дома, складывала стихи в папки, вовсе не задумываясь о том, что с этим придётся когда-то что-то делать. Поэтому весь поток стихов – целых пять сборников по пятьсот страниц каждый (а сколько ещё не разобрано?!) – вполне можно воспринимать как обычную летопись чувств, которые я испытывала наряду с другими женщинами десятки лет. Чувств разных, как дни, как годы, как сама жизнь.

Скажу честно, мне сложно быть объективной по отношению к своим стихам. Ведь совершенно очевидно, что ни одно из них,  удачное или посредственное, не <сделано>, не <вымучено>, а каждое отражает лишь какое-то определённое состояние души. А как можно  судить об этом? Тем более по прошествии времени.

Как правило, для стихотворения мне нужно было ровно столько минут, сколько требовалось, чтобы записать его. Затем некоторые шлифовала, но многие,  на мой взгляд, самые сильные стихи, написаны без единого исправления. У меня всё всегда зависело от впечатления, стало быть, от эмоционального фона:

Чем сильнее впечатленье,

Тем сильней о нём слова,

Пусть руки прикосновенье,

Ощутимое едва:

Исходя из этого, меня можно рассматривать лишь как собирательный образ женщины, способной передать свои чувства и эмоции стихами. Вот и всё. И поскольку у меня самой и в моём творчестве совершенно определённая стезя – стезя служения Богу и людям, то и своим творчеством я добровольно служу каждой человеческой душе! Пусть стихи просто идут в вашем сознании, дорогие читатели, потоком. Каждый может,  при желании, что-то извлечь для себя:

К тому же я не припомню другой  женщины-автора, которая бы с таким вдохновением воспевала именно мужскую красоту, мужской ум и мужскую стать – качества, которые не столь часто встречаются в жизни, тем более в триединстве. Поэтому каждый достойный мужчина, вне всякого сомнения, может отнести  понравившееся ему стихотворение на свой счёт.

Хотя мои стихи нравятся больше чувствительным, с тонкой душой, мужчинам. Зато самые  талантливые из них могут написать на стихи песни. Если я, непрофессионал, сочинила мелодию  для песни <Ещё не прожито мгновенье> (первый раздел) и романс на стихотворение <Твои шаги>, то профессионал тоже может выбрать какое-то, понравившееся именно ему, стихотворение и написать песню.  Все читатели отмечают, что многие стихи глубоко лиричны.

Повторюсь, моя добровольная стезя – это служение Богу и людям – каждой человеческой душе! Так пусть понравившееся стихотворение доставит любителям поэзии положенную радость.  Или утешит, поддержит, поможет взглянуть на сложную ситуацию по-иному и поверить в себя. Или снизит в душе огорчение, исходя из мудрости: <Всё проходит, пройдёт и это>.

Я всем желаю счастья!

С любовью, автор.

Полагаю, лейтмотивом  для моей поэзии

может служить это стихотворение:

СТРАНА  ПОЭЗИЯ.

Поэзия – прекрасная страна!

Мы в ней  с особым паспортом живём,

Величием Ума превращена

В просторный светлый человечий дом.

Пыланьем сердца здесь зажжён очаг,

Избранники здесь божьи все живут!

Несут здесь ноши – на своих плечах!

Здесь ценится большой упорный труд.

Здесь люди все – красивы и сильны

Природной глубиной души своей,

Кто не живёт здесь, те  покорены

Истоком чистым неземных страстей!

Поэзия – прекрасная страна!

В ней Божий Дар  отмерен, чтим и свят!

За труд здесь воздаётся  всем  сполна:

Стихи для нас – ценнее всех наград!

21.05.98.

Итак, уважаемые читатели, предлагаю вам стихи из первого сборника:

<Ах, любовь:>

А.

Я  с тобой,

Я –  в стихах,

Ты же держишь меня,

Я же в этих словах,

Ты же слышишь меня!

Я же рядом дышу,

Хоть почти не дышу,

Я за взглядом твоим

Неотступно слежу,

Что появится в них,

В этих темных глазах,

В них – движенье души,

Или полный мой крах.

Ах, могла б я взглянуть,

Как ты будешь читать,

Мне б секунду взглянуть,

Мне бы только узнать,

Так какое лицо,

Выраженье его,

Ничего б не просила

Усудьбы.Ничего

*  *  *

Как сладостно купаться в страстном взгляде

Когда глаза мужчины, как алмаз,

Красивы и умны, и, словно зверь в засаде,

Внимательно рассматривают вас:

Они своим величьем поражают

И властвуют. Покорной быть велят

И о своей Природе заявляют,

О, как нечасто встретишь этот взгляд!

Теряешься, все силы собираешь,

Чтобы стихию эту превозмочь,

Но постепенно ты ослабеваешь,

И воля, не спросясь, уходит прочь.

О, что это? Источник вещей силы,

Что изначально свойственна Мужам?

О скольких нас в страстях она спалила,

Лгать заставляя паспортным мужьям.

Инстинкт всесилен в этом страстном взгляде,

Когда глаза мужчины, как алмаз,

Красивы и умны и, словно зверь в засаде,

Столь пристально: разглядывают: вас:

АХ, ЛЮБОВЬ:

Впечатлений запас небольшой,

Но мозаика  чётко ложится,

Добавляю сюда опыт свой,

Чтоб могли мои строки  искриться!

Сколько сказано памятных фраз!

Сколько нежностью строчек  расшито!

О Любви! Весь словарный запас,

Об особенной – что не испита.

Той, что бабочкой вилась у глаз,

Лепестками мой взор ублажала!

Что манила, ласкала   не раз,

Той, что лучше и слаще  не знала!

Потому что взлетала она,

Не давая к себе   прикоснуться!

Как реальность из дивного сна,

Что смогла на года растянуться.

Ах, Любовь, что есть лучше неё!?

Что сравнимо с всезнайкой, плутовкой?

Столько почестей  есть  у неё!

Но она приползает   воровкой.

И зовёт за собой  и манит:

Разум сердца и доводы  рушит,

Для неё, для одной, путь  открыт!

То наполнит тебя, то иссушит:

Ах, Любовь, что есть лучше неё?!

23.04.00.

* * *

Прекрасные стихи – недвижимость моя,

Мое богатство, молодость и сила,

О! В них любовь и вечность бытия,

Что вдохновенье щедро приносила.

В них жизнь, как изумрудный талисман,

Что <Рыбам> от рожденья предназначен,

И может Бог мне чуточку талант,

Когда распределял, то  предназначил.

Я плакала над ними столько раз,

И, обессилев, в них лицо роняла,

Я в них сиянье своих юных глаз

Старательно по ниточке вплетала.

Я зрелой женщины в них воплощала страсть,

Неистовство полета и потерю,

Им доверяла над собою власть,

Своим стихам я без оглядки верю.

Стихи мои – недвижимость моя;

Извечна в них любовь, а в ней такая сила!

Да, в них Любовь  крылатая моя,

Что в небеса так часто возносила!

CПАСИБО, ГОСПОДИ!

Спасибо, Господи, за дар твой искромётный,

Что делает сильней слова, стихи мои,

За путь мой непростой, за путь бесповоротный,

За благодать твою, за милости твои.

Спасибо, Господи, всегда со мной ты рядом,

Я не одна, Свят Дух всегда со мной,

Его не вижу человечьим взглядом,

Но чувствую его, он – Утешитель мой!

Куда б ни ехала, он неустанно рядом,

Куда б ни шла, со мной всегда спешит,

Его не вижу человечьим взглядом,

До времени от глаз моих он скрыт.

Спасибо, Господи! Прости все прегрешенья,

По вечерам тебя  благодарю,

А по утрам прошу  благословенья,

Хоть не хожу сейчас я к алтарю.

Спасибо, Господи, что милостью Иисуса

Отец небесный, все ты нам даёшь,

Даруешь нам плоды целительного вкуса

И ничего взамен ты не берешь.

Спасибо, Господи, за все тебе спасибо,

Что рядом ты – Советчик и Мудрец,

Спасибо, Господи, за все тебе спасибо,

Не трудно мне носить в лице твоем венец!

1990г.

ТАМАРИСК.

Тамариск – пустынная сирень  –

Мой взор всегда невольно привлекает,

И в  имени самом – загадочная тень,

Величие веков иных витает!

Пространства те, где правила Орда,

И мощь казахов пышно процветала!

У тамариска юная жена

Батыра в путь далекий провожала.

О, символ Казахстана – тамариск,

Глубинной мудростью Абаю он сродни,

Он – хан пустынь, зелёный обелиск,

Жингиль – его казахи нарекли.

Такую  ж силу и Абай обрел –

Скреплять народы, города и страны,

Случалось, как степной орёл,

У тамариска заживлял он раны.

А слово непривычное – жингиль –

Вновь образ романтический рождает;

К любимой мчится по степи джигит

И под копытами тулпара время  тает!

В пути его пустынная сирень

Извечным чудом  манит, привлекает,

Зовет к себе в живительную сень,

И путнику вновь силы возвращает!

1993г.

*  *  *

Великая Любовь! Великая! Святая!

Она священна в нас  во  все  века!

Всегда сложна, как истина простая,

На мраморной плите или в руке – рука.

Великая Любовь  ткала  воображенье!

Вселенская Любовь прошла  через века!

В людских сердцах искала  утешенье,

Но не нашла нигде его пока.

Великую Любовь  всегда ждала Разлука,

И чем сильней Любовь,  печальнее конец,

Но этот краткий миг  чарующего стука

Всегда рождался  из двоих сердец!

И каждый, из последних поколений,

Великую Любовь отлично сознаёт,

Великая Любовь – исток земных прозрений –

Через века не прекратит  полёт!

И мы всегда склоняемся  пред нею,

И сердце замирает  всякий раз!

Великую Любовь питаем всяк – своею,

Чтоб факел этот вечный  не погас!

Великая  Любовь – вершина наслажденья,

Всегда рождала  доблестных мужчин!

Через экран иль книгу  к ней  прикосновенье

И сопричастность. С нею: У вершин:

Февраль, 2000г.

* * *

Мне надо писать и писать

Пока Муза ко мне благосклонна,

Пока светлое можно создать,

Пока нежности чаша бездонна.

Пока милого трепетно жду,

Пока в мыслях все это возможно,

Пока место на первом ряду,

Пока видимость сцены не ложна.

Пока все отступили дела,

Пока все мне вдруг стало неважно,

Пока осень нежна, а не зла,

Ожиданье любви – не бумажно.

Пока вдруг мановеньем руки,

Светлой силы в подарок – от Бога,

Мы с тобою пока не близки,

Но уже засветилась дорога.

Можно долго ещё размышлять

И событья нанизывать плотно,

Как я рада,  наверное, знать,

То, о чём я пишу так охотно.

*  *   *

И тоску, и печаль я любовью зову,

Потому что Любовь – многолика,

Лишь она держит нас  на плаву,

Незаметно подчас, и без   шика.

Но она утешает в ночи,

Но она в нас рождает  величье,

Иногда в нас беззвучно кричит,

Принимая родное обличье.

Мы её умоляем, зовём,

Так боимся мы с нею расстаться,

Из источника вечного пьём,

В том себе  не желая признаться.

Ведь Любовь в нас мудра, словно мать,

И заботой от стресса прикроет.

Столько с ней ещё можно познать,

Это знание  многого стоит!

Лишь Любовь ублажает сердца

Тех, кто рядом, далёких, незримых,

Кто познает её до конца?

Тот, кто дольше остался  в любимых!

* * *

Твои шаги… И нет дороже звука,

Твой силуэт – в двери! Не выразить в словах!

Два наших сердца – равнозначных стука

Уже сейчас пульсируют в висках.

У чувства есть всегда своё рожденье,

Но звук шагов и силуэт в двери

Мне кажется, всегда, как наважденье,

Открой же дверь – смотри и обомри.

И всяк по своему отходит от волненья,

Кто скор – тот шутит, справившись с собой,

Но знаю, не сыграть мне умиленья:

Я буду скована собою и тобой.

Глубокое, тяжёлое волненье

Я много дней без устали плела,

И эта сеть не чувства – наважденья

Накроет с головой. Я так его ждала!

Рассчитывать на помощь невозможно,

Он не обнимет, нежно не прижмёт,

И потому заранее тревожно:

Какой же встреча примет оборот?!

* * *

Столь светлое лицо приблизилось ко мне,

В случайном, ненамеренном порыве,

Такой момент случается во сне,

Когда вы вдруг любовь в себе открыли.

Столь светлое и дивное лицо!

У собеседника, чей взор невозмутим,

Столь редкое, прекрасное лицо,

Напротив мы взволнованно сидим.

Но разное волнение у нас,

Он молод, он поверхностен и смел,

И выражение моих смущённых глаз

Он ни понять, ни воспринять не захотел.

Скорее спрятать нужно от себя

Внезапный интерес, ненужный интерес,

А после пережить, волнуясь и скорбя,

Столь светлый лик, что, кажется, с небес …

*  *  *

Ужасный спад последовал

за взлётом,

Все по закону подлости

пошло,

Ведь чувство посетило

Мимолетом,

И не спросясь, тайком,

совсем ушло.

Побыть счастливой, видишь,

не успела.

Я знать не знаю, как это –

с тобой,

В глаза твои ни разу

не смотрела,

Не назвала ни разу –

“дорогой”!

Опять меня фантазия –

кружила,

В мир тонких чувств,

намеренно вела,

Ее, я знаю, фантастична

сила –

Венец мученья

из добра и зла.

Не раз она, вот так же –

забавлялась

И любовалась чувств моих,

костром.

А я не раз за призраком

гонялась,

Когда на двух, когда с одним –

крылом.

Вот и теперь,  сижу я

у корыта,

Как та старуха,

много лет назад.

Здесь не предмет  – душа моя

разбита!

И здесь никто ни в чём

не виноват.

*   *   *

Я у Любви была служанкой,

И этим очень я горжусь,

Для сильных душ была  приманкой,

На этом поприще тружусь.

Секрет Любви я подсмотрела,

Её приёмы поняла,

Её ходы уразумела,

Вкусив еды с её  стола.

Её  не раз я  испытала!

Её старалась я  понять,

Её я книги прочитала,

Чтобы о ней побольше знать.

Со временем пришло понятье,

Кому и как сонеты  петь!

Уму – достойное занятье!

Как сладко тайной сей владеть!

Я у Любви была служанкой!

Усердней  надо поискать,

Для многих душ  была приманкой,

Об этом есть мне что  сказать!

1994г

* * *

Моя душа

На финишной прямой,

И отступать

Теперь мне не годится,

Теперь одно –

Или ты будешь мой,

Или финал такой –

Увы! – мне только

снится.

Но я несу, храню

В себе добро,

А эти зерна

Хлебом прорастают.

И если обладать тобой

Мне не дано,

Зачем тогда

Стихи тебе слагаю?!

Уж лучше просто

Взять – перегореть,

Отмучиться,

И взять реванш над кровью,

Но очень я боюсь –

Что больше не запеть,

От чувств не застонать,

Не заболеть  любовью.

Моя душа

На финишной прямой,

Как долго я, спеша к тебе,

Блуждала …

Теперь прошу:

Не откажись. Пойми.

Благослови. Подумай.

Успокой. Не сетуй.

Решись. Приди. Скажи.

Склонись. Прильни.

Решение прими

И не жалей об этом.

ВОСКРЕСНЫЙ ВЫХОДНОЙ.

Я погоде и морю хвалу воздаю,

Воспеваю я солнце  –  Ярило!

Уж октябрь стоит, но мы словно  в раю,

Если море ещё не остыло.

О! Сиянье небес! Моря синь-синева,

Жадно воздух, столь чистый, вдыхаю,

Я свободна вполне и светла голова,

От себя и людей  отдыхаю.

Посидели в кафе и беседу вели,

Рассуждая свободно и пылко,

Отвлеклись от всего и себя обрели,

На столе не стояла бутылка.

Мы прозрачной красой насыщались вполне,

Пили воздух морской, ароматный,

Не бывает восторга такого в вине,

Его дарит попутчик – отрадный.

НА  ФИЛЬМ  <ИГРА  ВООБРАЖЕНИЯ>.

Чужую жизнь я проживаю на экране,

Но рада я и этому сейчас,

Живя в безоблачном и трепетном романе

И устремляясь к другу  всякий  раз.

И в героине – то мои глаза лучатся,

Летящею походкою иду,

То начинаю невообразимо мчаться

И диалоги сочиняю на ходу.

Прохожие мне одобрительно кивают,

Мне шляпа белая, поистине – к лицу,

Мужчины восхищённо провожают,

Я в белом вся, словно иду –  к венцу!

По набережной. Сумочка – в отлёте,

Одежда вся – столь белые шелка!

Я так легка,  ведь вы за мной идёте,

Хоть не окликнули от робости пока.

Но чувствую, вот-вот это случится,

Дыханье ваше – рядом, за спиной,

Уже вопрос ваш у виска  стучится,

Сейчас вы тронете, столь нежно, локоть мой:

Романтику легко  в кого-то воплотиться

И несколько часов себя не вспоминать,

Но тяжко так  бывает – возвратиться,

Идти на кухню, чаю наливать.

А.

Я прошу, подскажи, Боже мой,

Неужели  то было  со мной?

Неужели его я  ждала,

Неужели счастливой  была?

Излучала озон, словно  лес,

И взлетала душа  до небес!

Наслаждалась ума  глубиной,

Под огромной и вечной луной!

Как святыни, касалась его,

Так любила его  одного!

О, прошу, подскажи, Боже мой,

Неужели всё было  со мной?!

А.

Я слабых стихов о тебе не писала,

Их чувства рождали, горенье, экстаз,

Я столько эмоций с тобой испытала –

Хватило б на сотню счастливейших глаз!

Все чувства к тебе – только истиной были,

Теперь я со знаньем о них говорю,

Такие желанья они породили –

Я в мыслях, мечтах, до сих пор в них горю.

Я неслась с восхищеньем в потоках

предчувствий,

Хоть в разгадках жила, но как полно жила!

А теперь вызываю в себе я  сочувствие:

О других я пишу, словно тру – зеркала.

СЛУЧАЙНАЯ ВСТРЕЧА.

Такая встреча! Синие глаза

И мощные упругие колени,

И стройная нога – на тормозах,

И торса разворот в изящной лени.

Он лишь подвёз меня. И несколько минут

В коротком беспредметном разговоре,

Такие встречи в нас – увы! –  живут,

И порождают ощущений море.

Мы ждём звонков,  внезапных и пустых,

Мы жаждем их значением наполнить,

Когда событий в жизни никаких,

Мы продолжаем тех, случайных, помнить.

Надеемся, что встреча – тайный знак,

И синие глаза, как подтвержденье,

Забыть их не могу никак,

Они живут во мне, как  наважденье.

ЧУДО ЛЮБВИ.

В том Великое Чудо Любви,

Что она, уходя – остается!

Вы в  разлуке с своим  визави,

У виска она  памятью бьётся.

В том Великое Чудо Любви,

Что она, уходя – остаётся!

Через горечь и думы твои

Она ласковым словом прольётся.

Он ведь много тебе говорил

Этих слов! В нежном всплеске эмоций

В редкий миг, может,  душу открыл,

Значит всё в тех словах  остаётся!

Стоит только отбросить уход,

В сущность встречи самой погрузиться,

И глядишь – растворяется лёд,

И Любовь украшает нам лица!

В том Великое Чудо Любви,

Что она, уходя – остаётся!

Только чаще нуждайся, зови,

Хоть слезой, но она  отзовётся!

* * *

Снято с пальца обручальное кольцо,

Конец любви, конец совместной жизни,

Простое действие, в конце концов,

И безысходность  в женской укоризне.

Снято с пальца обручальное кольцо,

В чужой постели или на работе,

Какая разница, в конце концов,

Любовь исчезла, как лицо  в болоте!

Снято с пальца обручальное кольцо

И незачем теперь друг другу верить,

Всего движение, в конце концов,

Какою мерой  горе здесь измерить?

Снято с пальца обручальное кольцо,

С вызовом, открыто, без участья,

Всего мгновение, в конце концов,

Но с ним  пропало в этом доме счастье.

А.

Я представляю удивление твоё

И легкую небрежную гримасу,

Я старше стала, в этом дело всё,

И больно мне, мучительно – нет спасу!

Конечно, ты улыбку мне явишь,

Радушно, может,  руку мне протянешь,

Я стану серой, как у церкви мышь,

Когда ты на морщинки мои взглянешь.

И ни за что глазам не заблестеть,

И ни за что всем чувствам не прорваться,

Не суждено мне шок  преодолеть,

Какой же толк  мне вброд сюда соваться?

Все чувства закричат и изведут,

И душу всю иссушат после встречи,

Уж лучше я пройду, хоть это – Труд,

Уж лучше обманусь  и не замечу…

БЕЛАЯ  РОЗА.

Белая роза – цветок роковой!

Более пылкий, чем красная –

Взор лаская, пьянит своей  белизной!

Невинна вначале затея опасная.

Красная роза – свершенье, любовь!

Но в белой – надежда, свиданье!

Стоит в хрустале, будоража мне кровь,

Но безмолвна, как страж – в назиданье!

Кто её  подарил, всё про розы он знал!

И белой  отдал  предпочтенье,

Но о том, что в душе, ничего  не сказал,

Случайность, намёк, наважденье?!

Белая роза – царица цветов!

Непорочна, чиста и безгрешна,

Только вид твой  надменен, суров,

Отчего же душа  безутешна?

Подарили её и забыли о ней,

Обо мне и о ней, всё  сначала!

Скоро станет она безысходней, серей:

Спать ложусь. Я подавлена чем-то, устала.

РЕКА ЛЮБВИ.

И

Не иссякнет река Любви,

Можешь черпать ведром иль рукою,

Сколько жизней питает собою?!

Имя ей, может быть -“C’est la vie!>

Скольким душам отвагу дает,

А сердец сколько в ней возрождалось?

А она, всё же, полной  осталась!

Расточая себя круглый год.

Потому что небесный исток

Не подвластен  земному влиянью,

Но открыт он Любви  подаянью,

В нём – из сердца людского  приток:

КАК КЛАССНО!

Как классно столь нежно любить!

На исходе текущего лета,

Опять невесомою быть.

Я люблю состояние это.

Мне нравится аурой сна,

Как фатой, на рассвете прикрыться,

Как ласкает мне кожу она,

Как нам красит счастливые лица.

Мне нравится гладить плечо

И спины твоей нежно  касаться.

Под ладонью уже  горячо,

Значит, нам невозможно расстаться.

Как же классно любовь ощущать

Каждым нервом и каждою клеткой!

Будни в праздник легко превращать,

Если ты очарован соседкой:

ОДА ВОДЕ.

Вода святая, смой с меня уныние,

Чужую зависть и хворобу смой,

Вода живая, сделай, как поныне –

Мне незаметно душу успокой.

Твоя струя  без корысти стекает,

Даруя бодрость, растворяя зло,

И тяжесть незаметно забирает,

Глядишь – и настроение  пришло.

Ты никогда взамен за доброту и силу,

Не требуешь  платить или воздать!

Ты столько облегченья приносила,

Касаясь нас, как ласковая мать.

Всегда к воде стремимся в дни печали.

В её защите мудрость познаем,

Единственное  в этом –  изначально

Природе благодарность воздаем.

О! Теплых струй вселенское течение,

Сама Природа в них к нам снизошла,

В них, этих брызгах, тихое свеченье,

Я, видно, в нём  вновь силу обрела.

Так смой, святая, слезы и утраты,

Ласкай мне кожу, нежная струя,

О! Навсегда твое теченье   свято!

В столь тяжком постоянстве бытия.

ВЕТЕРАНАМ.   ( 23. 02. 94)

Склоняю голову пред вашей сединой!

И лучшие слова  найти стараюсь,

Но, кажется мне, нет  награды той

И слов таких. Хоть тяжело, признаюсь.

Как воскресить мечту о светлых днях?!

Чем заплатить, ведь вы платили  жизнью!

Хоть грудь, как кровь, сияет в орденах,

Нужны ли вы сейчас своей Отчизне?

Да где она  –  Отчизна наших дней?

И где Отечество, чтоб память освежили,

Ведь жизнь у вас всё тише и скромней,

Ну  разве этого вы в жизни заслужили?

Мне кажется, что горше наших бед

Раздумья ваши в этих серых буднях,

Где никого событья тяжких лет

Не трогают. Устроиться б  уютней!

Мне очень жаль, что дети  никогда,

Не прикасаются к военным мемуарам,

А если это так, всегда  чужой беда

Им кажется, стремящимся  к базарам.

И всё-таки, позвольте в этот день

Взять на себя хоть часть вашей тревоги,

Пусть Бог поможет вам спокойно и легко,

Преодолеть житейские пороги:

ОДА  СЛАБЫМ СТИХАМ.

Вы, слабые стихи, вы – первые ступени,

Вы – пьедестал, что так необходим

Для сильных почитаемых творений,

Поэзия – огонь! А вы – дрова и дым!

Вы- хлеб ржаной, что воедино с квасом

Кормил, поил всех русских удальцов,

Они ж в  груди своей  поэзию носили,

Несли её  от дедов  до отцов.

Вам, слабые стихи, быть только  фоном,

Ничем иным вам никогда не  стать,

Не зазвучать вам перед микрофоном,

С достойными вам рядом  не блистать.

И всё же вам, о слабые стихи, я посвящаю оду,

Хоть странной кажется, нелепой, ну и что ж,

Так профиль римский, греческий в ваяньи

На азиатский  вовсе не похож.

А жизнь подобна:   Ковчегу Ноя,

В ней всё – величие людей и их грехи,

Всё ж суть одна:  всех тварей – двое!

Оправданы и вы. О! Слабые стихи!

1987г.

ПРЕДПОЧТЕНИЯ ЛЮБВИ.

Любовь не любит  сирых и унылых,

Ей  неуютно в обществе таком,

Она бежит  от скучных и постылых

И  покидает сиротливый дом.

В нём, оставляя слёзы и страданья

Иль угрызенья. Одиночество – вдвоём.

Не слышит вслед мольбы их и стенанья,

Ни пряником вернуть и ни  кнутом.

Любовь – капризна! Утончённая субстанция,

Она достойных любит! Тех из нас,

Чьё имя притягательно, ну, скажем, как

Констанция,

Где пылкий ум, где блеск прекрасных глаз.

Душа  её ясна, богата, романтична,

Вот для неё – приманка и бальзам!

Купаться в роскоши  изящных чувств привычна –

Пусть внешне  вовсе не роскошных дам!

Она беседы любит  о высоком!

Ей собеседники достойные нужны,

Лишь  в этом случае  заглянет к одиноким,

Подарит им сонет иль  розовые сны.

Такой же, как и мне, сегодня на рассвете –

Я видела его, касался он руки,

О, сколько нежности осталось в прошлом лете!

Хоть ощущенья в снах столь ярки и близки.

*  *  *

Ты спишь сейчас, мой дорогой,

Который сон спокойно видишь,

А что же я?! Где мой покой?

За что меня ты ненавидишь?

Пренебрегаешь почему,

Ведь ты меня совсем не знаешь,

Как женщина, я не пойму,

Зачем меня ты отвергаешь?

Еще надеюсь, еще жду,

Еще пишу стихи ночами.

Не любит конь ту борозду,

Что оставляет за плечами.

Вот так и я,  остатки сил

Придам слабеющим строкам,

Зато потом, как не проси –

Тебе руки я  не подам!

И нет злорадства, если ты

Захочешь <позже> позвонить –

Без влаги высохли цветы,

О, их ничем  не оживить!

Их можно выбросить, забыть,

Красу их можно вспоминать,

Но их нектар, уж – не испить!

Никак их жизнь –  не воссоздать!

КРАСАВЕЦ-МУЖЧИНА.

Глядя в твои, всесущие, глаза,

Я проникалась очень странным чувством:

Что ни мечтать, ни думать мне  нельзя,

Ни привлекать тебя своим искусством.

Меня тянули и толкали  враз

И интерес, и явно  безысходность,

И высверки твоих еврейских глаз

В душе рождали  чудную бесплодность!

Как те цветы, что в яблоне манят,

Как все они весной благоухают!

И, кажется, что все  содержат аромат,

Но лишь  отдельные  зародыш сохраняют.

Глядя в твои, влекущие,  глаза,

Я набираюсь новых  впечатлений,

Я сознавала – думать мне нельзя,

Но жизнь и состоит

вот из таких мгновений!

Памяти В. Высоцкого.

Какая мощь в стихах! Направлена  уверенно!

Вниманье тысяч держит, как в тисках,

Как слово его ёмко и проверено,

Поэтому останется   в веках!

Его поэзия, хоть сказана и спета,

Всех воедино сводит –  целый зал!

И в этом честь и счастье для  поэта –

Оставить жить свой  неземной накал!

Чем больше в суть стихов его вникаешь,

За хрипотцой чеканил он слова,

Тем неизбежнее, точнее понимаешь,

Какая у поэта голова!

На вид обычная, пострижена, мужская,

Но как блистательно он ею  думать мог!

От знанья жизни, от страстей сгорая,

Ускорил шаг, предвидя свой порог.

Счастливая судьба артиста и поэта,

Он ярко жил, любил, стихи писал,

По счету не скажу, какое чудо света,

Но сколько он успел, как точно все сказал!

31.07.99.

А.

Какой ты?! Наверно, седой,

Может пряди волос поредели.

Быть может, с седой бородой,

И состариться руки успели.

Ведь двадцать уж кануло лет,

Когда мы с тобой молодыми,

Ласкали друг друга – в расцвет,

И себя ощущали другими.

Когда блеск ироничный в глазах

Я за твой интерес принимала,

За любовь – в ироничных словах,

Но я лучше мужчины  не знала.

И, к тому же, ты мне подарил,

Источник святой вдохновенья,

Сам не ведая, двери открыл

В мир духовного сердцебиенья.

Сколько вышила сказочных строк

О любимых глазах и манерах,

Хоть давала себе я зарок

Позабыть о любовных химерах.

Но:

Твой источник по-прежнему бьёт,

Ключ в нём чист, и прохладен, и ясен,

Жду я встречи, твой скорый прилёт,

Вот увидишь, он будет  прекрасен.

*  *  *

Ах, какая мне выпала честь!
Снова будущность яркую встретить

И Судьбы своей яркую лесть

Воспринять, удержать и приветить.

Ах, какая мне выпала честь!

На свиданье опять собираться

И Судьбы моей  яркая лесть

Станет в нежных речах отражаться.

Ах, какая мне выпала честь!

Этой чести, ей Богу, достойна,

Я Судьбою любима, как есть,

И при этой поддержке  спокойна.

Ах, какая мне выпала честь!

Не устану пред ней преклоняться,

У Судьбы моей щедрость – не счесть,

Только б то, что желаю, дождаться.

Ах, какая мне выпала честь!..

О ЛЮБИМЫХ ГЛАЗАХ.

Глаза твои – восточных два кувшина

С таинственным рисунком и резьбой,

И важно знать, так из какой же глины

Их мастер изваял своей рукой.

Тот Мастер был влюблен, высок душою,

Раз на глаза похожим стал кувшин,

Глаза твои, заполненные тьмою,

И обладаешь ими ты один.

И сколько тайны, трепетной и смутной

Глаза твои прекрасные таят,

Достаточно случайности минутной,

Проник в меня их непонятный яд.

О! Этот яд – бальзам. Хоть ранит душу,

Но сладострастьем раны отдают …

Так непонятны разум, сердце наши –

Вместо бальзама яд покорно пьют!

ПОЭТУ.

Прости, что я подозревала,

Что недоверчива была,

Что тщетно к разуму взывала,

Переиначила слова.

И что зрачки твои большие

Могла иначе толковать,

И что решения иные

Так быстро уставала ждать.

Твоя рубашка растворилась

В потоке сумерек тугих,

Тогда лишь сердце объявилось,

Но поздно. Шаг уж твой утих…

В АЭРОПОРТУ.

Ради мига такого,

Я клянусь, стоит жить,

Можно все испытать,

Можно все пережить,

Все заботы, невзгоды

И горе порой,

Все, что в жизни

Зовется игрой,

И нечистой души,

И нечестных друзей,

И бездумную спешку

В никчемности дней.

Ради мига такого,

О, клянусь, стоит жить,

Счастье видеть тебя,

С чем могу я сравнить,

Я безумно волнуюсь,

Я не вижу людей,

Жду одно лишь лицо,

Что мне жизни милей,

Пусть оно и бесстрастно,

Но я счастья полна,

Как минута прекрасна,

Как желанна она.

Я готова растаять,

Раствориться, упасть,

Я готова на все,

Лишь в объятья попасть,

Обнимать тебя, гладить,

Ласкать и смотреть.

Я готова и плакать,

И любить, и жалеть,

Что хочу, говорить,

И сказать все успеть!

И в счастливом порыве

Тебя покорить,

Ради мига такого

О, клянусь, стоит жить!

А.

Какие мысли украшали разум мой!

Какие чувства грудь мою стесняли!

И грезы украшали мой покой,

Какие тайны душу волновали!

О, как часы свидания милы!

Как речи, руки, губы мне желанны!

И как одежды белые нам шли!

И как прикосновенья долгожданны!

Какие ощущения цвели!

Все существо моё переполняли,

Когда, обнявшись, мы с тобою шли,

Они со мною вместе ликовали!

Когда твоё прекрасное лицо!

Ко мне склонялось под луной огромной,

И как моё счастливое лицо,

К нему стремилось с негой неуемной!

Я о тебе мечтала столько дней!

И, наконец, в руках тебя держала!

И ничего нет чувств моих сильней!

Уже тогда я точно это  знала.

ПЕЧАЛЬНАЯ ЛЮБОВЬ.

Зачем нужна печальная любовь?

Не мало, что ли, без нее  печали?!

Она волной накатывает вновь,

И стынет, словно лодка  на причале.

Зачем нужна печальная любовь?

Глаза застелены слезою всякий раз,

И скована печалью этой кровь

И никого не радует из нас.

Зачем нужна печальная любовь?

А если ей замены  никакой?!

Пусть безнадежная, но все-таки  любовь –

Болит в душе, но с нею ты  живой.

Зачем нужна печальная любовь?

Сто тысяч лиц  у  ней и все  иные,

Но именно печальная любовь

Рождала на земле творенья неземные!

Мне не нужна печальная любовь,

Могу на эту истину сослаться,

Печальная, несчастная любовь –

Но все ж прошу её со мной остаться.

О НАС.

Ах, что мы, люди, тщимся и страдаем,

Что муж  не  тот или жена  не та,

Мы на других наветы насылаем,

И ширится вокруг нас  пустота.

Все, в основном, на чём  сосредоточены?

Что, как  и где увесистей  урвать,

В конечном результате – многоточие,

А всё трудней его  расшифровать!

Духовная природа потускнела,

Словно листва от пыли без дождя,

Нам друг до друга – никакого дела,

Мы, как толпа, как племя  без вождя!

Природа соберёт нас  воедино!

Ведь <форс-мажор> не каждого щадит,

Раз сын не любит мать, а мать не любит сына,

Природа нам ошибок  не простит!

Как мы друг друга часто обижаем!

Людское племя  вырожденье ждёт!

Нам всё равно! Мы просто  продолжаем,

Спешить  назад! А думаем – вперёд.

На семинаре у московского психолога

Случайные глаза, рука, прикосновенье,

Случайно всё,  и этот ураган немой,

И это неподвластное волненье,

Спокойною была. Сегодня что со мной?!

Приветствуя меня, поцеловал мне руку,

Приветствуя стихи, он на колено встал,

О, как теперь я скрою свою муку,

Когда покой душевный миновал?!

Я знаю, что нельзя переступать границу

Контактов деловых, общения, речей,

Но пальцы тонкие, его спектакли в лицах

Светили для меня, как тысячи свечей!

И пламенел полет воображенья,

Смущая разум мой, как отблески зеркал,

Когда необъяснимо-чувственным движеньем

Свои усы он гладил и ласкал.

И вещие слова в простых я находила,

Обычность для него – мне таинство несла,

Но скрытая игра и устремлений сила

По ложному пути меня – увы! – вела.

КАСПИЙ  СЕРДИТСЯ!

Морская стихия! И мать, и  злодейка!

Человеку её ни  понять, ни познать,

Когда вздыбились волны, понять их сумей-ка,

Но горечь спокойно ей можешь отдать.

Когда гладь морская тиха – лишь рябинки,

Сверкают под солнцем, что рыб чешуя,

И, сидя на камне, доверь ей слезинки,

И вскоре проходит тревога твоя.

И море тебя словно миром питает

И нежно  целит! Хоть далёк горизонт,

Но море-то  рядом, так тело ласкает!

От жара  защита, как осенью  –  зонт.

Но волны вчера целый день  грохотали!

И глыбы воды нам тревогу несли,

И мы на себе эту мощь испытали:

Столь многие травмы домой принесли.

30.07.2000.

В Теберде

Теберда, этот край мне печален.

Он не радует сердце моё –

Здесь исток красоты изначален,

Но не слышу дыханья её.

И природа, такая святая,

Но холодная, и в стороне,

Мне не слиться с ней, я это знаю,

Потому так мучительно мне.

Этот дождь, что с утра поливает,

Он туманит ее, красоту,

Отчуждённо росинки вздыхают

И роняют тела в пустоту.

Южный житель, тоскливо без солнца,

Не любуюсь зеленой листвой,

И туман бесконечно печалит,

Так и тянет на море, домой.

Где тепло и где солнца  в избытке,

Мангышлак, оценила тебя!

Хоть сижу, как в цыганской кибитке,

Но напевы не манят меня.

* * *

Все выстрадала,

Переболела,

Перепечалилась,

Перегорела,

Не надеясь уже

На твое <приду>,

Не тоскую, как прежде,

Не жду.

Не дрожу уже,

Как осенний лист,

От твоих шагов:

Ты со мной

Не делись –

Я без чувств теперь.

Не моли … Уйди.

Поскорей закрой

За собою дверь.

А.

Я хожу по площадке, где прежде

Ждал полёта вот так же и ты,

Я смотрю на прохожих в надежде,

Может, чудом  появишься ты?!

Ты сидел, ожидая посадки,

Но с каким выраженьем лица?

А моё так тоскует  надсадно,

Словно нет у дороги конца.

Я лечу, может, в том самолете

И на том же я  месте сижу?!

Только сердце разбилось  на взлёте –

А осколков  не нахожу.

Никогда я тебя не увижу,

Навсегда я должна забывать,

Надо жить, надо думать, как выжить,

Но какая же боль – потерять:

МУЖЧИНАМ.

Ура, ура, стихи – моя  награда,

Мое богатство, высший в них успех!

Исписанным листочкам так я рада,

Они – мое веселье без утех.

За пару дней –  и горка  накопилась,

Исписанных, корявых, черновых,

За эти дни я вся  переменилась!

И далека  от сутолок мирских.

Я кружево словесное  вязала –

Узор ткала и весть о нём ждала,

По краю неизбывного порхала,

Я в тех цветах  вновь силу  обрела!

Уйдут мужчины, с ними – ожиданья,

Но в тех  листках останутся слова,

И нежные, столь нежные признанья,

От них всегда кружится голова!

Как в те года, когда они звенели,

Душой рвались и выли по ночам,

Перемежаясь соловьиной трелью,

Тем  позволяя  насладиться нам.

В них каждое мое отображенье,

Глубинных сил  неясная мольба

Или в неистовстве любовное стремленье,

Которому бывала я раба.

Неистовство, коварные мужчины,

Вы порождали во мне столько раз!

Но не страдала просто, без причины:

Я приручала и ласкала вас:

*   *   *

Я, к  счастью, из тех людей,

Которым  чужого  не надо!

Не надо чужих идей,

Чужого мужчины  не надо.

Не надо денег чужих,

Не надо чужой заботы,

Звонков не надо твоих,

А при встрече  твоей зевоты.

Не надо помнить тебя,

Ни вспоминать, ни  думать,

Но как мне утешить себя?!

До сих пор не могу придумать.

Сотни раз <не надо>  твержу,

Все слова, словно капли  в губку!

Позвонит телефон – дрожу,

Подходя и снимая трубку.

Как себе приказать  не ждать?!

Столько раз ни за что обжигалась!

Так противно – переживать,

Плюс  депрессия и усталость!

Сентябрь, 1999.

*  *  *

Ты собрал те листочки в лесу,

Ты поднял их  у синего моря,

И ответственность я не несу,

Их подбросили в дырку в заборе.

Ты зачем их поднял, не прошёл,

Ты зачем их читал, а не бросил?!

Ведь ты в них  ничего не нашёл,

А в висках уже, кажется, проседь.

Если так, то ты мудрый уже,

Жизнь познал и во всех переменах,

Побывал на крутом вираже,

И в мужских, да и в женских  изменах.

Отчего же ты  чёрствый и злой,

И закрытый  для новых событий,

Иль тебе  твой дороже покой,

И подальше  от всяких открытий?!

Я пишу рано утром, а  ты

От такой ерунды  не в восторге,

И не нужно тебе суеты –

Как кому-то усопшему в морге.

Я НЕ ЛЮБЛЮ:

Я не люблю холодную погоду,

А резкий ветер вовсе  не терплю:

Колотит  в стёкла! И дождю в угоду,

Всю ночь взвывает. Я боюсь, не сплю.

В порывах ветра, словно  истязанье,

Всю энергетику сознанья  разметав,

Зло насаждает ночью  назиданья,

А утром уползает, как удав.

Воздушный коридор, от моря и вдоль дома,

Осенними ночами так  суров!

Мне эта круговерть за много лет знакома,

Но каждый раз мой разум  не готов.

Ещё вчера листва легко дрожала

И слабый шелест тихо усыплял,

Но непогоде этого же  мало,

Сегодня ветер,  что  девятый вал!

Ах, осень! Никуда не деться!

Твоих пустынных плясок  не люблю!

Закутано и сжато, одиноко сердце –

Накрывшись с головой, вой ветра я терплю:

Ноябрь, 1999

А.

Я, как реликвию, ту блузку берегу,

К которой прикасались твои руки,

Мне нравится у чувства быть в долгу,

Хоть, кажется, утихла боль разлуки.

Подруга мне, шутя, совет такой дала:

<Ты не стирай её, напитанную лаской,

Ведь запах рук его она в себя  взяла,

Позднее всё казаться будет  сказкой,

Но ты возьмёшь  и поднесёшь к губам

Прозрачность шелковистой ткани,

Закрыв глаза, поверишь вновь словам

И погрузишься в мир воспоминаний>.

Она была права, тайком я много раз,

Закрыв глаза, лицо в неё роняла

И вспоминала блеск любимых глаз,

И сладость губ желанных вспоминала.

Предметы, как и мы, имеют право жить,

Тая в себе восторг прикосновений,

Любимы были в них мы и могли любить,

На них печать – ярчайших! – впечатлений.

*  *  *

Ушёл из жизни, не своей – моей!

И хорошо, что <дров  не наломал>!

И не оставит в памяти своей,

Такой вот, кратковременный, причал.

Но сердце женщины –  такое уж оно,

Надеждой стало во всю мочь пылать,

Ему казалось – вместе, заодно!

И ничего теперь не хочет  знать!

Ему твержу я: <Кончился роман>,

Оно твердит: <Немного подожди!>,

Твержу ему: <То просто воздух  пьян!>,

Оно опять свое: <Ну, подожди!>

Ему твержу: <Мне надоело ждать

И слышать я об этом  не хочу!

И нет во мне желания страдать:

Я каждый раз так дорого плачу!

Мне не нужна треклятая  любовь,

И так забот хватает  через край!>

Оно твердит и восклицает вновь:

<Ну, чем же плох был твой

последний рай?!>

<Хорош и плох – извечные слова,

Начало и конец и нет единства  в них,

Мне очень жаль, что я опять права,

Давай поделим тяжесть  на двоих>.

ПРОВИНЦИАЛКИ.

Провинциалки мы, провинциалки,

Но не спешите вешать ярлычок,

Вы присмотритесь, вовсе мы не жалки,

Еще и вас подцепим  на крючок!

Нам зависть чужда, если разобраться,

И дрязг столичных незачем нам знать,

А чтоб понравиться – мы можем

постараться!

И с нами счастье можно испытать.

Провинциалка  ближе ведь  к природе,

И к естеству, в обличии своём,

Мы ходим, не растем мы в огороде,

Мы знаем танцы, песни мы поём.

Мы смотрим фильмы, книги мы читаем,

Картины пишем, много ещё что,

И в <от кутюрах> кое-что  смекаем,

Сменив фуфайку сразу  на манто.

Провинциалка – сладкая ватрушка,

Но для великих – часто в ней  исток!

От их страстей история-старушка

Не раз меняла носовой платок!

“ТРУДЯГА “- КОМАР.

Комар опять затеял <чехарду>,

Зудит, злодей, зудит  над ухом  нудно:

Решу  тебя! Хоть даже  упаду!

Как засыпать под этим звуком  трудно!

Ну, пей, урод, но тихо! Что жужжишь?

Ведь можно тихо это <дело>  делать,

Сам по ночам, конечно, ты не спишь:

Опять принялся за облёты тела.

Садишься в самых нежных ты местах:

На сгибах пальцев, на щеке, на шее:

Тебя не запугать! И даже ночью – трах!

Притих  на время и пищать  не смеет.

Или  убит злодей! Что кровью напоён!

Ни рук, ни ног – пятно лишь остаётся!

Чтоб кровь с нас пить  подлец рождён,

Уже другой натужно сверху  вьется:

Июль, 2000г.

5 РАЗДЕЛ: В Е Р Л И Б Р Ы.

ЖЕНСКИЕ СТИХИ.

Я  – женщина,

Так почему мои стихи,

Чтоб цену им придать,

Желательней назвать

Мужскими?!

Мужиковатыми,

Мужеподобными,

Мужичками

Всегда именовали

Женщин,

Стремящихся

К мужскому званью.

Я – женщина.

Почему ж мужчины

Стремятся иногда

Перевоплотиться в женщин?

Что им браслеты, кольца,

Стан и грудь,

Зачем им бедра

И изгибы тела?

К чему изящество ступни,

И хрупкость пальцев,

Послушный бархат уст

И мочки уха?

И сладкий завиток волос

У самого виска?

Бутон соска –

Плод вожделений

Стольких поколений?

Так чем же плохо

Женские стихи

Являть на свет?

Их извлекать

Из сгустков жизни,

Плоти, чрева тела

И облекать их

В женские слова,

Воздушность придавать,

Прозрачность,

Иль скрытое

Томленье,

Манить и обещать,

И пальчиком грозить

Особо непослушным?!

Нет уж, увольте,

Женские стихи –

Особая статья

На празднике веселья:

Они не менее

Чувствительны и падки

К призывам наслажденья,

И взлетам тёмной

Страсти.

Нет пары
Без него, иль – без нее!

Так в чём они –

Слабее?!

Мужское естество

Стихам совсем

Не нужно:

Они к душе взывают,

А не к телу.

Стихам душа все более

Подвластна,

И лишь затем они

В нас разжигают кровь
И будят страсти.

В стихах слова –

Кирпичики бессмертья!

Как мастер их сложил,

Каким раствором

Подогнал друг

К другу,

Какую жизнь затем
Вдохнул в свое

Творенье –

Вот в чем секрет

Мужских стихов иль женских.

ЮНОСТЬ

(ПОЭМА О ЛЮБВИ)

Воспоминания,

Настолько сокровенные,

Что даже, не начав ещё,

Писать о них,

Испытываешь трепет.

Священный, может –

Слишком громко.

Ну, пусть тогда – душевный.

Не важно это.

Важно состояние,

Ведь это – Юность,

Дыхание её эмоций –

О, сколько  неподдельных!

Они так озарят воспоминания

И те события,

Давнишние и хрупкие,

Какими были сами.

Но их воспринимаешь

С новой, мощной,

Зрелой силой,

И как они, по-прежнему,

Тревожат!

И внешне, может быть,

Спокойный, тихий,

И ненавязчивый, но всё ж

Экстаз   тебя охватит,

Который порождается лишь тем,

Что столько явным,

Как нам казалось, было.

Но не свершилось!

По тем или иным причинам.

Имеет ли теперь значение!?

Должно было произойти,

Но – не произошло.

Однако, всегда  мучительно,

Когда мы жизнь вдыхаем в то,

Что  сокровенным было!

Мы – пионервожатыми работали,

На Иссык-Куле,

И было нам   семнадцать,

Кому – шестнадцать лет.

Но в летние каникулы

Трудились все  охотно.

А этот юный бог

Был нашим физруком.

Действительно был молодым,

Столь привлекательным и стройным,

А бог?!  Не знаю,

Тогда, конечно же,

Я только так и думала.

Сейчас!?  Ну, пусть уже,

Останется определение,

Романтикам такое свойственно –

Те многое обожествляют:

К тому ж, кому это мешает?

Зато так поэтичней, вроде.

И нежней, вот это – точно.

Я только что вступала  в жизнь,

Как говорится.

На всё смотрела широко

Раскрытыми глазами,

С каким-то бесконечным

Обожанием

Своим бездонным взглядом:

А почему я говорю об этом?

Однажды, у подруги,

Я увидела своё лицо,

На фотографии тех лет,

Которой у меня не сохранилось.

Сама я  поразилась,

Своим же собственным глазам,

В особенности – взгляду

В  то удивительное лето:

Полное волнений,

Таких загадочных, глубинных,

Долгосрочных :

И моя радость оттого,

Что именно такими –

Восторженными, ясными

Я на него смотрела:

Он, точно, отражался в них,

Теперь я это вижу!

Не стану я в подробности

Вдаваться, поскольку в юности

У всех – большие чувства

И возможности.

Лишь самое существенное

Вспомню.

Однажды мы по берегу гуляли,

Единственная, вместе с ним,

Была у нас прогулка.

Поздней я много думала,

Ведь всё-таки он обратил же

На меня   своё – внимание!

Хотя столичные девчонки,

Прелестней, может быть:

Они резвились – ярче.

Мы шли по берегу,

И озеро вечернее плескалось

Тихо и таинственно,

Едва шурша наплывами:

Он был немного старше:

Года двадцать три или четыре.

Портрет словесный:

Рано повзрослевший взгляд

Серьёзных светлых,

Ироничных глаз

И тонкие черты лица,

А в целом – волевая внешность,

Хотя и молодого, но уже –

Мужчины!

Конечно, для меня –

Красивей парня – не было!

И имя нам в диковинку –

Арнольд Семёнович – для пионеров.

Мы звали его – Арик.

Я на него смотрела глазами

Первой страстной нежности –

А как тогда

Мы расцветить стараемся,

Чем можно, приукрасить,

Источник  наших грёз,

Предмет наших  мечтаний!

Хотя и без того

Он был высоким, стройным,

И замечательно спортивным

Парнем. Упругая походка

Вкрадчивой и молодой пантеры.

И брюки – идеально глажены.

В нём это – отличительно,

Он был всех аккуратней.

Всего один лишь раз

Мне довелось

Войти в его палатку,

И то – по делу,

По – поручению.

Но с чувствами и с трепетом,

С которыми поздней,

В поездках, входила я

В священные места

И златоглавые соборы:

Всё у него было повешено

На плечики,

Пусть самодельные,

Но все рубашки, брюки,

В порядке – идеальном,

Несмотря на лето,

Когда расслабиться немного –

Допустимо.

Деталь такая

Мне сразу бросилась в глаза,

Поскольку аккуратность

Для меня самой –

Была мерилом с детства.

В таком настрое

Меня воспитывали дома.

Он был постарше,

Уже учился в институте,

А я же,  только – в школе.

Увы! Я целый год теряла,

Как многие, в те два иль три

Нелепых выпуска

Одиннадцатилетки.

Мы шли по берегу

Чудесного из чудных –

Иссык-Куля !

О чём-то говорили оживлённо,

Спорили, смеялись, просто шли:

Я – чуть впереди,

А он – поодаль.

Я приостановилась,

Он  незаметно подошёл

И голову мне  на плечо

Склонил.

Едва коснувшись рук моих

Теплыми ладонями:

Как я тогда вскипела!

—  Вы как себя ведёте?!

Я разве повод подавала вам

Так себя  вести?

Какие вольности

Себе вы позволяете?..

Он неожиданно спросил:

—   Какие?

—    Ну, знаете ли :

И всё в таком же духе:

Строгость воспитания, точней –

Суровая муштра родителей,

И правила: “Что неприлично девушке”,

Меня сопровождали постоянно.

Ведь я была ” ужасно правильной”

Без отклонений, тем более –

лирических!

—  Эх, ты,- сказал он удивлённо,-

да ты, ещё совсем – ребёнок!?

Вот подрастёшь немного,

На всё совсем иначе

Станешь ты смотреть:

— Нет, никогда! Я никогда,

Не позволяла,

И впредь не собираюсь позволять

Обнять себя

И уже – в первый вечер!

И мы – поссорились.

Поскольку он

Не стал меня удерживать,

Я убежала.

А он? Он перестал

Вниманье обращать

На юную гордячку.

И начались мои мучения,

Такие страшные, жестокие –

Мученья сердца!

Хоть, впрочем, как у всех

Романтиков-максималистов.

И я намеренно обычные слова

Здесь применяю.

О, мне лишь оставалось,

Следить за ним издалека

Глазами юного,

Но подающего надежды щенка,

Овчарки пограничной

Медалистки:

Мы редко теперь виделись.

Как мне казалось, он даже

Не реагировал на моё присутствие –

Девчонок сладкий рой

С повышенной готовностью

Охотно вился  рядом:

Однако, в день Нептуна,

Когда нас всех хватали

И бросали в воду,

Я вырвалась и побежала:

Как Юность быстро бегать может!

Да если спесь – в придачу,

Себя что выдает обычно

За гордость и достоинство.

Я бежала быстро,

Как только сил хватало.

Арнольд – намного выше,

Поэтому почти что настигал:

К несчастью, я не видела

Заборчик, его осока скрыла,

И шваркнулась с размаху –

О песок.

Через одну секунду,

Он грохнулся вослед

И прямо – на меня,

Но он – спортивней,

Он руки, видимо, успел

В паденьи – выбросить.

Мы еле отдышались:

Затем я ” выползла” из-под него

И мы, в большом смущении,

Сели рядом.

А моё колено, прямо на глазах,

Превращаясь  в синюю подушку

От удара, распухло и болело.

– Ах, бедняжка,- сказал он сокрушённо,-

Как у тебя коленка вспухла!

Давай, я отнесу тебя!

Опомниться я не успела,

Как он внезапно подхватил

Меня на руки!

Те несколько секунд

Я инстинктивно

Обняла его за шею,

И мгновенно позабыла

Обо всём на свете –

И не было той травмы слаще!

Но лишь мгновенья

Сладкими бывают, не – часы!

Я резко соскользнула

Вдоль него на землю,

И сказала, снова отстранённо:

– Нет. Спасибо, я дойду сама

И поковыляла к корпусу,

Не обернулась.

Хотя я точно знала,

Что он  стоял

И вслед смотрел – строптивой!

Я не могла ему простить

Обиды – безразличия  его

Все эти дни.

Затем, примерно за неделю

До банкета,

По поводу закрытия сезона,

Мы виделись опять.

Как я тогда жалела,

Что была с ним  резкой

И в десять раз сильней страдала,

Когда он  лишь кивнул

И, проходя, спросил:

—  Ну, как твоя коленка?

Ответ не дожидаясь,

Прошёл упруго мимо.

Я так ждала вниманья,

Но тщетно, бесполезно!

О, милая моя, пусть и

Неразделённая Любовь –

Такое испытанье,

Такая боль и сладость!

II

Какие на банкет надежды

Возлагала! Я думала,

Надеялась, что мы – помиримся.

Поклонником абсурда сказано:

< На миру и смерть – красна>.

А здесь решили –

Кому  всё это в голову пришло?

Хоть часто это в юности бывает,

Что абсурдность – интересной кажется.

Додумались, что б веселее было

И пития поскольку было мало,

Сразу < ёрш>  решили заготовить

И разлить – по кружкам.

Всем одинаково – по целой кружке!

Смешали водку с бурдой какой-то

Красной и поганой:

Я думала о содержимом кружки,

Когда его подали:

< Вот выпью и смелее стану>.

Я помню, первую из всех девчонок

Он пригласил меня  на танец,

На зависть – остальным!

Но я уже как ватная была,

От этого ерша, от этой жуткой дряни,

Я даже рук его – не ощущала!

Все чувства притупились,

И радость, и волнение угасли.

Зато была, как все – не белая ворона!

Я только помню, как себе сказала,

Сразу после танца, пока ещё

Держалась на ногах:

< Послушай, встань и постарайся

Дойти до двери прямо, не шатаясь!>

Я так и сделала, хотя была слаба,

Поскольку никогда  к спиртному

Не имела слабости.

Я плелась к палаткам,

Лаская стену,

Вновь покрашенной столовой,

То правою, то левою рукой

Попеременно:

О смелости не шло уже и речи –

Мне было  плохо.

Не помню, как умылась

Рукою непослушной из  колонки.

Проклятый алкоголь  с тех пор

Я  ненавижу! О, он горазд  в одном –

К состоянью тупости приводит,

Безразличию и ватной дури.

Так все мои надежды

На последний вечер,

Как брызги водопада,

Сверкая и искрясь,

Слетели вниз

И превратились в воду.

Утром я  увидела,

Что укрыта  одеялом

И сильно удивилась –

Кто это сделать мог?

Поскольку вечером,

Была я < в стельку> пьяная

И не была способна

На столько сложную манипуляцию:

Взять одеяло на чужой кровати

И укрыться им.

Мне было страшно плохо –

Я  отравилась

И долго пребывала за палаткой,

Где так меня истошно <полоскало>:

Спросила у девчонок, но они сказали:

– Катались в лодках мы до самого утра

По озеру, что лунная дорожка украшала!

Меня, спросив при этом:

–   Ты что ушла так рано?

Как весело всем  было!

Мы пели песни, классно отдохнули,

Нам всем запомнится последний вечер!

Я с горечью подумала: <А все по кружке

Выпили. Лишь я одна – слабачка!>

– Отгадай, с кем Арик наш  гулял? –

И не дожидаясь ответа, тут же сообщили, –

– Конечно же, с Оксаной!

Тут на пол я взглянула:

Песчаные следы от туфель,

До кровати и обратно,

И, видно, остроносых,

И все, конечно, знали,

Что только у него – такие.

И все тогда решили,

Что это он меня укрыл,

Когда спала, вот этим одеялом.

И я пошла на берег,

Мне так хотелось

Скорей одной остаться

И вспомнить сон –

Чудесный сон, что снился:

Чудесный потому,

Что никогда доселе

Не знала я

Подобных ощущений,

Такое сладостное,

И, в тоже время,

Странное  влеченье тела:

Впервые в жизни,

Поэтому оно – запомнилось.

Всё же воплотилась, хоть и во сне

Мечта моя, что любит…

Он, видимо, когда спала

Поцеловал меня:

Мужчина! И я, во сне,

Поскольку без контроля разума,

Откликнулась на зов:

Впервые в жизни! Не постыдно,

Сладко, щедро, явно:

Хотя и не проснулась,

А он – не разбудил,

Чтобы <иголки> вновь мои –

Не видеть:

Не забывает женщина такое!

И первое желанье в жизни –

Ему  принадлежит!

Хотя без воплощенья.

И это тоже – помним.

Я так и не решилась,

Спросить его об этом,

Я побоялась

Выглядеть смешной –

Песчаный след

От остроносых туфель –

Улика разве это?!

Через день мы уезжали все.

И в день отъезда

Он всем желал

Счастливого пути,

И мне – несчастной – тоже!

И сам того не зная,

Чего мне стоило,

Прощаться с ним,

Быть может – навсегда.

Лишь сон остался,

Который может сниться

В полнолуние, в шестнадцать –

Восемнадцать лет.

Смятение и нежность,

Что-то непонятное,

Влекущее, пьянящее:

Но как облечь желание

В слова?!

Доселе неизвестный, столь новый,

Неизведанный, но столь понятный

Зов Природы,

На гул похожий, ропот тела:

Ни на кого я целый год

Из наших не смотрела,

Ни разу не взглянула.

Затем, конец учёбы, выпускной

И   –  университет.

Он жил во  Фрунзе,

Учился вечером, а днём –

Работал на заводе.

Я целый год надеялась,

Что где-нибудь его

Случайно встречу.

Потом мне одноклассница,

Которая была тем летом в лагере,

Сказала, где именно работал он.

Она не поступила в этот год

И трудилась на этом же заводе.

Но я её просила почему-то

При нём не вспоминать меня.

Он спрашивал, но тоже –

Очень редко.

Не удивительно, откуда

Было знать ему,

Что тот смешной щенок,

С которым познакомился случайно

В лагере, уже был в силе

Чувства подавлять в себе безбожно

И даже  виду – не показывать!

О! Первая Любовь моя!

Когда я это говорю себе,

Не знаю, почему

В носу немного щиплет

И слёзы подступают невзначай:

Ещё бы! Года два,

Целую неделю,

Исправно я училась,

Но каждую субботу

Ходила на <централку>,

Что <бродом>  называлась нами,

С единственной надеждой,

Его там встретить.

В субботу, воскресенье,

Вся молодёжь, и <денди>  в том числе,

На < брод> все выходили –

На улицу <Партсъезда>.

Туда все устремлялись

В выходной.

И мы с подружкой

Каждую субботу,

В одно и то же время,

От магазина шли до <Ала -Тоо>,

Чтобы его там встретить <невзначай>!

И, даже не взглянув, не поздоровавшись,

Пройти скорее мимо.

А позже усмирять на лавке

Своё сердце. Утишать его,

Что  выскочить, при встрече с ним –

Готово!

Он шёл всегда стремительно,

Когда один.

А если шёл с друзьями –

Беспечно, беззаботно хохоча,

То громко говоря,

Жестикулируя:

Я так его любила!

И взглядом,

Полным обожания,

Смотрела ему вслед,

Когда он исчезал в толпе,

И плакала в душе

От недопонимания:

Как здорово нам было бы,

Такими упоительными вечерами,

Идти, как прежде, рядом!

Гораздо лучше,

Чем на  <Иссык-Куле>,

Ведь я – взрослее, интересней стала.

К тому же мы – сравнялись:

Я уже училась на престижном факультете

Университета.

Я после каждой встречи  думала:

< Ну, что мне стоило, остановиться

И заговорить? Вспомнить лагерь

И что-нибудь  из летней жизни:

Ведь знаем же друг друга,

Почти друзьями были,

Знакомыми – во всяком случае>.

Но – никогда! И ни одной попытки

Не сделала

Пойти ему навстречу!

Уж очень гордость основательно

<Вдолбили> в меня  дома,

Как можно  подойти –

И первой!?

К тому ж – я так его любила,

Что слова вымолвить бы

Не решилась наяву.

Меня поймёт лишь тот,

Кто в юности, почти что ежедневно,

Бегал посмотреть калитку,

Ручку на двери,

К которой прикасалась

Любимая рука поутру :

III

На Новогодний вечер,

Что проходил у них,

Меня Татьяна пригласила.

И я, красивая и тонкая,

В нарядном платье,

Как страстный шелест листьев,

Дрожала от волненья

При  встрече с ним,

Хоть он  едва кивнул,

Он был с подругой –

Красивый, элегантный

И любимый!

Но всё ж опять,

Он пригласил меня  на танец.

Что чувствовала я при этом?

Слова, ей-ей, бессильны!

Опять же, только опыт

Даст вам представленье.

Во время танца

Он энергично тряс меня за плечи:

— Ты почему зажата, молчалива?

Что происходит? Или ты не рада

Нашей встрече?  Ты не рада мне?!

Он задавал вопросы, тряс меня,

Я всё равно молчала.

Я ж не могла ему сказать:

–  Люблю вас потому что,

И в этом – вся причина!

Он снова спрашивал:

–  Скажи мне, что с тобой?

И за меня ответил:

– Ты никогда меня не понимала!!!

Так бессердечно брошены слова!

И, словно приговор,

Так бесконечно

Ранят!

Но я,  только так

Тогда любить умела –

Я не могла в любовь тогда играть,

Кокетничая,  улыбаться,

Тем более – лукавить,

Что свойственно, конечно,

Зрелой женщине.

Хотя в любые времена,

Безмолвие в любви

Не менее понятно,

Чем слова,

Для тонкой  интуиции

Второго.

И к тому же –

Понять другого  проще, чем  любить!

Мне надо было

Либо – всё ему сказать,

Чтобы расслабиться,

Или же – ничего!

А всё сказать – открыться!

Что значит такой шаг,

Понятно каждому,

Возможно ли такое

В девятнадцать лет?!

Ведь он же меня тоже видел

И не раз.

Но, тоже  проходил:

Уж лучше умереть, как говорится,

Но, упаси Господь,

Хоть  чем-то

Себя выдать.

Французы говорят:

< У меня – большое сердце>,

Что, в переводе означает,

Столь полное  печали,

Чувств и страха –

Вот именно таким

Оно и было у меня,

В тот вечер:

Он снова тряс меня за плечи,

Чего-то добивался,

Говорил и спрашивал:

А я: опять молчала:

Наверно потому,

Что слишком долго

Я  жила нами обоими.

Чтобы вот так, внезапно,

Поделиться с ним.

Я слишком вознесла его,

Перестав при этом,

Воспринимать

Его земное воплощенье,

К тому же,

Могла ли я довериться ему?!

Но с вечера он проводил

Нас с Таней.

Ну, почему мне, дуре,

Ни сказать, ни предложить:

–   Давайте к нам зайдём,

Я рядом здесь живу,

Отменный, милый дом

У тётушки моей,

И Новый год к тому же!

Иль что-то  в этом духе.

Нет, снова, словно

В рот воды  набрала.

Найти б какой-то повод,

Нет, снова – промолчала!

И встреча эта

Была последней каплей

В моих мечтах,

И так заполненных до края

Только им!

А он  нас проводил,

Спокойной ночи пожелал

И на такси уехал:

Ну, разве ни обидно?!

Ну, разве ни печально?!

Он так и не узнал,

И никогда, быть может,

Не узнает,

В чём была причина,

Столь стойкого молчанья моего.

С другими же парнями

Из университета, сокурсниками,

Да и в самой <общаге>,

Обычно  я была

Активной и весёлой,

< Заводилой> и душой

Любой компании,

И многие из них –

Меня любили  тайно,

Хотя я это знала:

Но я – ждала его!

Ему предназначалось

Чувство – первое,

Стойкое и неизбывное:

А он считал, что я всего лишь

Не способна – понять его.

Какое заблужденье!

О! Как бы я хотела,

Что б, хоть когда-нибудь

Ему попались на глаза

Вот эти строки,

И он бы всё узнал!

Ведь <Иссык-Куль>  и лагерь,

И летние события все – подлинны.

И имя его – подлинно!

И, может быть, такая же

Пресветлая печаль,

Щемящая, волнующая грусть,

Наполнила б его воспоминанья,

Как мои:

Но что теперь об этом?

Зато сама я всякий раз,

Как только это вспомню,

О! Словно бы вчера всё это было!

И что-то сокровенное,

Бесценно-дорогое

Коснётся сердца вновь

И душу согревает,

Подобно огоньку

В дождливый, неуютный вечер…

Потом, ещё с  полгода

Опять я, словно маятник

Часов старинных, тех,

Что влюблённым отмеряют срок,

К исходной точке –

На  <Партсъезд> стремилась,

Что б по тому ж сценарию,

Всё повторить сначала:

И, как аккорд последний,

Моя с ним встреча

В <Чернышевке>,

Я часто занималась там,

В читальном зале.

Зимой уже то было,

Спустилась вниз,

Чтобы идти домой.

Надела шубу и  перед зеркалом

Я поправляла шарф и шапку,

Вдруг, в зеркале, увидела его!!!

Он тоже в зеркало смотрел!

И – только на меня!

Заметно было, как он  удивился!

Смотрел, не отрываясь!

Возможно, он что-то чувствовал

Во мне такое,

Что он  желал бы прочитать

И до конца понять:

И я, в ответ, те несколько мгновений,

Не отводила глаз и потому лишь,

Что не прямо на него глядела.

Я голову не опустила,

И взгляд,  не отвела,

Я просто – не успела,

И, значит, ничего,

Я не сумела скрыть:

Смотрела на него

Огромными и светлыми глазами!

Он, видимо, впервые –

Истинность

В глазах моих увидел,

И всё, что было в них,

Быть может, прочитал.

И разгадал тогда

Моё молчанье!

Но это длилось миг,

Хотя бывает иногда,

Что в миг один

Нас настигает пониманье,

Как искра, как толчок,

Как – озаренье:

Я развернулась,

Взяла портфель,

И снова, молча, вышла

Из библиотеки

И из его Судьбы!

Я более  его не видела.

Здесь снова притча властвует

Впервые,  она,

Ещё в студенчестве,

Мне душу потрясла.

Я не ручаюсь

За точность изложения,

Но смысл её такой:

Разгневался Господь однажды,

За что-то на людей

И грозно им изрёк: < Я разделю вас

И по свету разбросаю.

И, может быть,

Какие-то из вас, всю жизнь

Будут искать вторую половинку.

При встречах будет вам казаться,

Что именно вот этот человек,

Он!  И никто другой,

И есть – твоя вторая половина,

Лишь он в состоянии

Дополнить вас…

Но что-то обязательно случится,

И снова вы  – расстанетесь.

Возобновите поиски:

И будут встречи, но  короткие.

Да будет вечно так!>

Исполнил  Он

Жестокую свою угрозу.

Как исполняет всё, что обещал!

Так, видимо, угодно было Богу,

Чтобы поэма эта родилась,

Не дал мне счастья с ним –

Скорбим только о том,

Что  свято  было:

НИКОГДА

Никогда не страдала

Завистью.

Но сейчас, представь,

Завидую всем тем,

Кто живет с тобой

В одном городе,

В котором мне уже

Никогда не бывать.

Завидую всем тем,

Кто случайно,

Совершенно не зная тебя,

Встречает на улице

И – подумать только! –

Может рядом пройти.

А если знает, кивает при встрече,

Или – пуще того! –

Даже руку тебе

Пожимает.

Завидую женщинам,

По  лицам  которых
Скользит твой случайный взгляд.

И нет силы, завидую тем,

На кого ты смотришь

Чуть дольше

И пристальней.

Воображения крылья

Не приносят мне больше покоя,

А видения памяти

Все более зыбки и нереальны.

Ты же – есть, ты – существуешь,

Работаешь, думаешь и
Улыбаешься:

Но никогда уже мне.

Я УЖЕ НЕ ПРИДУ:

Я уже не приду.

Невозможно волнуясь,

Ожидать появленье

Лица твоего за окном.

Как всё было напрасно!

А я нервно смотрела

На часы,

Невзирая на взгляды сидящих.

Я Секундами Мерила

Жизнь  Свою, Ожидая Тебя!

Я была околдована

Этой жгучей потребностью –

Хоть однажды,

Еще раз – увидеть!

Каждый день приходила напрасно,

Но назавтра надежда рождалась!

“Вот сегодня, сегодня – случится,

Ты увидишь, должна же увидеть!”

Это место всегда

Посещал ты с друзьями.

И опять отправлялась,

Будто кто меня гнал,

Или что заставляло

Компромиссы искать,

Вновь себе изменяя

И в гордыню играя,

Страшно в тайне

Себя презирать

И порочить –

Не могла я

Себя оправдать.

Но и сейчас,

Через множество дней и ночей,

Я опять бесконечно жалею,

Что уже не смогу

Вновь прийти!

И во всем повторить

Те секунды слепых ожиданий

И мучений  – безбожных,

Немых:

Как бы я полетела!

Я бы все отдала,

Чтобы снова войти в то кафе

В ожиданьи тебя.

Пусть без всякой надежды,

Как прежде,

Но тебя, понимаешь,

тебя: