А что, собственно говоря, надо делать умному, красивому, талантливому сорока шестилетнему мужику, когда он в один день, повторяю, в один день, с интервалом в несколько часов, узнаёт разные милые радости о себе, своей семье и этом мире? А – именно: что его жена Светка (Светочек, как он часто любил её называть) уже много лет кувыркается с другими мужичками. С мускулистым, гориллообразным тренером по фитнессу. С бородатым режиссёром клипов: в дымчатых очках, кожаном пиджачке. С ментом из соседнего околотка: плотненьким, кряжистым, с наглющими, вечно бегающими зенками. Такими наглющими зенками, что даже аромат ментовского «драккара» превращался в вонь огуречного лосьона.
Мало того.
Сынка, Вадьку, на Кутузовском проспекте подобрала «скорая». Бегал. Голый. Среди машин. Абсолютно голый. Даже без носков. Бегал, хохотал, запрыгивал на капоты дорогущих «крузеров» и мочился на скаты новёхоньких блестящих «ягуаров».

– Ну?! – уставший, с красными, припухшими веками врач «склифа» глянул в переносицу Александра Ивановича. – И как давно ваш курит эту дрянь?! Ты ему говорил, что дебилом станет от этих спайсов?! В лучшем случае. А в худшем – на кладбище. Хотя… Ещё неизвестно – какой вариант лучше: жить дебилом, без семьи, без работы, без ничего или парить землю.
– Я… – Александр Иванович с натугой проглотил вязкий комок в горле. – Я не понимаю… Как – дебилом?! Отчего – дебилом?!
– От того! – рявкнул врач.
Громко стукнул ящик стола.
– Вот от этой дряни! – врач помахал перед носом Александра Ивановича маленьким квадратным пакетиком. – Вот от этих курительных смесей у них крышу и сносит! Привыкание – мгновенное! Химия – на сто процентов. Ядрёная. Ядерная. Формула постоянно меняется. И это тебе – не марихуана. Не трава. Натуральная, так сказать. И с марихуаны люди спрыгивают. И с героина – даже. А вот со спайсов этих – шиш. То есть, спрыгивают, конечно. Кто – с крыши дома, кто – с моста кто… Твой, например, скинул всю одёжку и носился, яйцами сверкая, по Кутузовскому…

Александр Иванович клетчатым платком осторожно утёр мокрый, красный лоб.
– Я ничего… Я ничего не знал… Клянусь…Ни-че-го… Вадька каждое утро – в институт… Потом – по девкам, наверно… А что? Взрослый парень… Надо… На тусовки свои гонял на мотике…
– Вот и дотусовался! – врач с грохотом встал из-за стола. – Смотреть надо за сыном! Если нужен, конечно, сын! Живой и здоровый! А – не придурок припадочный! Или – труп в могиле!
– Я… – Александр Иванович снова утёр лоб. – Я могу увидеть… Я могу увидеть сына?..
– В реанимации – он, – врач посмотрел на дисплей мобильного телефона. – Чё-о-орт… Забыл Загородскому перезвонить… Откачивают твоё чадо, мужик. Понял?
Врач глянул на бледное лицо Александра Ивановича.
– Неделю назад такого придурка, как твой, не успели… Откачать… Впал в кому… Прямо – в «скорой»… В сухом остатке: инкубирован, в черепушке – страшнейшая энцефалопатия. Разумеешь, мужик?! Это значит, что если из комы и выскочит чудом, растением станет. Полным дебилом! Который забудет – каким концом ложку держать. Мочиться будет под себя. В штаны класть. И так – до конца жизни!
– А когда я смогу… – Александр Иванович стремительно побледнел.
Из розово-алого лицо мужчины вдруг стало желтовато-белым с каким-то даже зеленоватым оттенком.
– Телефон свой оставь… – врач «склифа» широко зевнул и посмотрел на скрюченные пальцы рук Александра Ивановича. – На черта мне твоя мобила, мужик?! Рехнулся, что ли?! Номер телефонный! Слышишь, папаша?! Номер!
– Да, да, да… – Александр Иванович теми же скрюченными пальцами цапнул смартфон со стола врача.
Распахнул тёмно-вишнёвой кожи пухлый бумажник. И аккуратно, с тихим шорохом, положил на чёрную, матовую поверхность стола разноцветную визитную карточку.

Александр Иванович на ватных ногах вышел из «склифа», сел в чёрный, блестящий джип, и тут же назойливо заверещал мобильный. Мужчина посмотрел на дисплей телефона, мазнул большим пальцем по мультитачному экрану и приложил трубку к правому уху.
– Викентий Палыч, я бу… Викентий Па…
Правая рука Александра Ивановича медленно опустилась. И тут же вздёрнулась вновь.
– Да ты можешь понять, идиот: горе – у меня?! Беда!!! Не доходит?!! Что?!! Да плевать я хотел на твою фирму!!! Плевать!!! Дошло?!! Что?!! Считай, что моё заявление уже лежит на твоём столе!!! Подписывай!!! И чтоб я твоё наглое рыло больше не видел!!!
Джип резво сорвался с парковочного места, притормозил у плотного потока машин и, улучив момент, нырнул на вторую полосу забитого автомобилями проспекта.
– Эх, Вадька, Вадька, Вадька… – на глаза мужчины навернулась плотная пелена цветных горячих слёз. – А ты, Светлана Генриховна, куда смотрела? Каким местом? Не видела – что с сыном творится? Знала ведь, что с утра до ночи пашу, как проклятый! Без отпуска! Который год! Чтобы в доме всё было! Или от своего блядства несусветного ослепла?! А я, как идиот…
Джип вдруг резко перестроился в правый крайний ряд, на перекрёстке нырнул в переулок, лихо промчался вдоль длинного, высокого бетонного забора, сделал ещё пару быстрых поворотов и неожиданно выскочил на набережную Москва-реки. И с лёгким визгом замер. Александр Иванович, на ходу утирая скомканным платком багровое заплаканное лицо, вылез из машины. Квакнул сигнализацией. И, подняв кверху вновь набухающие слезами глаза, медленно подошёл к реке.
Пара громадных льдин с целым выводком маленьких важно проплыли по чёрной, сверкающей серебристыми бликами воде.
С едва слышимым шелестом пронеслась стая голубей.
И тут же во внутреннем кармане Александра Ивановича снова заиграло.
– Да чтоб вас… – зашипел мужчина.
Резко выдернул телефон из куртки, замахнулся и вдруг медленно опустил руку. Сквозь радужную пелену слёз глянул на дисплей мобильного и, мазнув большим пальцем по липкому стеклу, приложил телефон к уху.
– Да, Света… Что?! Говори громче! Я не слышу! Как?! Нет, не на работе! Кто?! Нет, Света, Вадька сегодня домой не придёт! Я говорю: сегодня Вадька дома ночевать не будет! Не будет его сегодня! Какой голос?! Нормальный у меня голос! Света, погоди… Послу… Да прекрати ты верещать, в конце концов! Дай мне ска… И не ответит! Не может Вадька пока ответить! Не может, говорю, тебе ответить! Я скоро приеду и всё тебе расска… Света, послушай меня! Я скоро приеду домой и всё тебе расскажу! Нет! Ничего не случи… Я скоро буду! Не трезвонь Вадьке!
Александр Иванович сунул телефон во внутренний карман куртки, вынул из яркой пачки сигарету, медленно закурил. Прикрыл глаза. И тут же в знойном оранжевом мареве вспыхнул Египет. Да, десять лет назад. Нет, одиннадцать. Да. Точно – одиннадцать. Вадьке же тогда восемь годков стукнуло. В феврале. А на весенние каникулы махнули. В Африку эту. Светку тогда ещё хохотун пробил. Когда злобный верблюд тамошнего экскурсовода по пирамидам оплевал. Причём – конкретно так. Смачно. Ба-бах! И смуглый египтянин – в жёлто-белых верблюжьих соплях с ног до головы.
И с тех пор как бы и не было больше отпуска. Нормального. Человеческого. Хотя бы – на недельки две. Чтобы можно было закатиться куда-нибудь. Не глядя. Без забот. Без звонков. Всей семьёй. Да и…

Александр Иванович коротким щелчком отправил окурок сигареты в Москва-реку, квакнул сигнализацией джипа и опёрся двумя ладонями о блестящий вороной капот.
Хохотнул.
– Да и семьи… Ведь была же семья… Была. Точно была. Была да вся вышла, видать. Выдохлась. Как бокал шампанского. Все пузырьки углекислоты полопались и «Вдова Клико» превратилась в ослиную мочу. Дорогую, правда. Но – мочу.
А что, если… Если бы я не подарил Светке на 8-е марта этот проклятый, с миллионами наворотов, смартфон. Точно такой же, как и у него самого. Один – в один. Мягкого золотистого цвета. Если бы утром Светка не плескалась в душе, а он автоматически не цапнул с прикроватной тумбочки её пиликнувший эсэмэской мобильный. А там… Короче – полный песец, как говорится. Горилла спортивный у неё – дорогой Андрюша, режиссюга очкастый – милый Ромочка, ментяра, воняющий «Драккаром», – пупсик Женечка… Даже и не удалила, сучка, места и время свиданок. С тем, другим, третьим. Так вся её половая жизнь и висела. От сих – до сих. Читай, муж рогастый, и радуйся: какая у тебя верная, любящая жёнка. Светочек. Святая, одним словом. Будь ты проклята. Хорошо. Значит, развод? Как жить в одной квартире с бабой, у которой вся неделя загодя расписана: кому, в какой день недели, когда давать?! Как?!! Как к ней прикоснуться нынче?!! Как язык повернётся какие-то ласковости шепнуть в постели?!! Как?!!
Так. Хорошо. Значит – развод. Квартиру, конечно, – ей с Вадькой. Я ж – не законченный мерзавец. Махну на дачку. Пока городское жильё не нарисуется. Чёрт. Вадька… Сопляк придурочный… Идиотина. Вот, дай бог, отремонтируют его в «склифе» – всю задницу отобью за эти спайсы. Чтобы год, стоя, сидел. Сделал, стервец, подарок отцу с матерью. Ничего не скажешь… Ладно. Разберёмся. Лишь бы нынче выкарабкался. Лишь бы в идиота не превратился. Как этот бородатый из «склифа» говорил? Чтобы растением не стал… Да. Растением. И уж потом… Потом – Светка, работа, жильё и прочее… Сейчас главное – Вадька. Сын.

Александр Иванович вдруг рассмеялся.
– Таиланд… В этом году хотели после Вадькиной зимней сессии в Таиланд махнуть… Даже чуть пошарили в инете: какие цены, агентства, маршруты, отзывы и прочие конкретности… Ничего. В принципе, по деньгам – нормально. Ценовой люфт по разным турфирмам – процентов 10-15. Короче говоря, Нестеренкам, что этим Таиландом на Новый Год все уши Светке прожужжали, вся кутерьма влетела в тысячи полторы на нос. Со всеми перелётами, трансферами, отелями, слонами, жратвой, океаном, страховкой… Если не врали, конечно. И страховка, кстати, очень даже пришлась. Ольке этой Нестеренко, якобы, между загорелых ножек какая-то местная тварь нырнула, пока она голышом в Индийском океане плескалась. Говорили же им и в турфирме, и местные, и чёрт знает какие: без трусов не купаться, под водой ничего не лапать, спать только под «москиткой», змеюк таиландских за хвост не тягать и прочее всё такое… Так нет. Нашли какой-то дикий пляжик в километрах трёх от своего бунгало, Нестеренка скинула купальник, а муженёк давай свою благоверную фоткать. И – так, и – сяк. Где-то около двух часов ночи, когда уже хорошенько подвыпили, Нестеренки эти фотки нам со Светкой, Ипатовым из Внешэкономбанка и Довнарам из Шереметьево показывали. Ничего. Фигурка у Нестеренки – вполне. Грудастая, соски – большие, попка не целлюлитная, лобок выбрит. И бесстыдства – более, чем океан Индийский. Светка бы, например, ни за какие коврижки не стала бы голой перед фотиком выплясывать. А Нестеренка там такую фотосессию забабахала, что даже у меня после третьей-четвёртой фотки встал. Чуть ширинка не лопнула. А что? Двадцать три всего – девке. На пятнадцать лет моложе Светки. Какой-то там даже моделью работала, пока Олег Владимирович её в свою фирму не пристроил.
Так вот… О чём это я говорил? А… Нырнула эта тварь Нестеренке меж её длинных ножек и чуть едва не в саму матку зубками впилась. Девка орёт на весь Таиланд. Олег Владимирович орёт. Ещё – громче. Но – ничего. Быстренько нашлась местная «неотложка», Нестеренку – в больничку, промыли изнутри гадостью какой-то, и эта тварь юркая сама и выскочила. Полудохлая. Что-то типа нашего вьюна. Но – с местным колоритом. Нестеренка, кстати, – далеко не первая, кому подобные твари меж ног ныряли, как я понял. Вроде, в больничке ей так сказали. А самое смешное в том, что все страдалицы, кто без трусов в Индийский океан полез, – наши. В смысле – русские, хохлушки, белоруски, молдаванки. Ни одной немки не было. Ни одной американки. Или – француженки. Как сказали, что без трусов купаться опасно, так и купались, видать, в полной экипировке. Да ещё, наверно, и тампоны себе вставляли. На всякий пожарный случай. А нашим – по барабану. Лифчики, трусняки – на песок и побежали, сверкая попками, искать приключения на свои передки…
А, может… Светка явно не просекла, что я в её телефоне шарил… Может, перебесится? Или, может, спецом все свои телесные утехи из телефона не удалила? Чтобы я однажды нашёл. Ну, нашёл. И – что? Что – теперь? Мне теперь что: убить их всех? И – мента вонючего, и – режиссюгу очкастого, и – физкультурника квадратного? Или Светку задушить подушкой?! Или самому повеситься?! Я сам – святой, что ли?! Нет, ну так явно свиданки никому не забивал, конечно. Но бабы другие за эти семнадцать лет были, естественно. И – когда командировки случались, и – в сауне несколько раз каких-то подруг подхватывали. Типа – массаж. Но – с продолжением банкета. По полной… Но. Ничего такого постоянного… Так… Подруги – на часа два-три. И Светка об этих девках знать не знала, я сам даже мордашки-имена многих не помню. Получили удовольствие и разбежались.

Мимо джипа Александра Ивановича медленно проехал сине-белый «опель» ГБДД. Притормозил. Из машины вылезли два мента с «калашами». Один остался у «опеля», другой неторопливо направился к джипу.
– Старший лейтенант Грабарёв, – слегка козырнул инспектор. – Это – ваша машина, гражданин?
Александр Иванович повернул красное заплаканное лицо.
– Гражданин… – старлей помолчал. – Гражданин, вы меня слышите? Это – ваша машина?
Александр Иванович кивнул, достал из кармана куртки мокрый носовой платок и шумно высморкался.
– Будьте любезны… – инспектор терпеливо подождал, пока Александр Иванович упакует содержимое платка в небольшой квадратик. – Будьте любезны, ваши документы. И – на машину.
Александр Иванович снова кивнул, утёр ладонью влажное лицо и вдруг оглушительно – с присвистом, клёкотом и даже подобием хохота – разрыдался.
Старлей обернулся на напарника и пожал плечами.
– Мужик… – инспектор слегка коснулся плеча Александра Ивановича. – Слышь, мужик?.. Чего заходишься-то? Случилось чего?..
Александр Иванович отрицательно помотал головой. Снова достал носовой платок. Громко высморкался.
– Простите… Я просто… Я…
– Гражданин… – старлей, не мигая, следил за каждым движением Александра Ивановича. – Вы документы-то предъявите. Свои. И – на джип. Иначе задержим… До выяснения…
– Да, да, да… – зачастил Александр Иванович и сунул руку во внутренний карман куртки. – Вот – права… А на «крузер» – сейчас… В бардачке – они…
Александр Иванович нырнул в салон автомобиля.
Инспектор медленно просмотрел документы. Поднял глаза.
– Так что у вас случилось, Александр Иванович? Пили что-нибудь? Употребляли? Спиртное? Наркотики? Лекарства?
Александр Иванович пожал плечами и вновь замотал головой.
– Нет… Ничего… Не употреблял… Не пил… Я вообще почти не пью… Так… Бокал вина… На Новый Год… На день рождения… Просто… Словом… Сегодня…
– Что – просто? – старлей поднял кустистые русые брови. – Что – сегодня? Говорите, говорите…
– Словом… – Александр Иванович похлопал по карманам куртки, вытряс из пачки сигарету и закурил. – Словом… Сын… Сын попал в больницу… А жена… Жена… Она…
Глаза Александра Ивановича снова стали наполняться горячей влагой.
– А Светка… Когда я сегодня… Словом… Я не знаю…
– Александр Иванович, – потерял терпение инспектор, – вы сейчас следовали домой? По адресу прописки? Ленинский проспект, дом 68, квартира 14?
Александр Иванович закивал.
– Да, да… Квартира 14… По адресу… А потом… Светка… Словом…
– Гражданин, – в голосе старлея возник металл. – Я лишаю вас на сегодня правом управления автомобилем.
Инспектор протянул паспорт Александру Ивановичу, а права с техпаспортом медленно засунул во внутренний карман кителя.
– Во избежание. Вы не можете сегодня вести машину. Сейчас оформим протокол изъятия. Джип отгоним на стоянку. Здесь, рядом, метров триста. Придёте в себя, выспитесь, завтра заберёте. Точно ничего не употребляли? Алкоголь, наркотики, сильнодействующие медпрепараты?
– Нет, нет… – Александр Иванович развёл руки. – А как же?.. Позвольте… Я же ничего не нарушал… Как только почувствовал, что – не важно, сразу… Сразу остановился… Проветриться… Покурить…
– Сегодня вы, гражданин Тарасов, – старлей протянул визитную карточку, – не можете управлять автомобилем. Придите в себя. Отдохните. Поспите. Завтра позвоните по этим телефонам. Вам вернут права и документы на джип. Оплатите время стоянки – получите машину. А сейчас вызовите такси… Или мы можем подкинуть вас до ближайшей станции метро…
– Метро… – эхом отозвался Александр Иванович. – Такси… Хорошо… Да… Мне нынче… Мне сейчас как-то… Да… Не по себе…

Перед входной дверью Александр Иванович остановился. Прислушался к звукам квартиры. Осторожно вставил ключ в замочную скважину. С тихими щелчками три раза провернул. Едва скрипнув петлями, открыл тяжёлую металлическую дверь и медленно вошёл в тёмный коридор.
И тут же вспыхнул яркий жёлтый свет.
– Где ты был? – громко зашептала Света. – Я спрашиваю тебя, Саша: где ты был? Почему я не могу дозвониться до Вадима? Почему его телефон не отвечает? Ты можешь мне толком что-нибудь объяснить? Почему нам на домашний трезвонят с твоей фирмы и спрашивают: где – ты? Что происходит? Почему Вадька не придёт ночевать? Он тебе звонил, да? Какие-то ваши мужицкие дела? Матери постеснялся сказать? Я ему что – не мать родная? Мачеха приблудная? Девку себе нашёл сынок наш? Ты видел её? Нет? Смотри – как бы не залетела та дурочка от Вадьки! Только этого нам не хватало! Пусть сначала институт закончит, работу найдёт, зарабатывать станет нормально и потом уже о семье думает! Да, Саша? Правильно я говорю?
– Не кричи… – поморщился Александр Иванович.
Присев на маленькую банкетку, разулся. Стянул куртку. Тяжело прошлёпал на кухню и приложился к носику заварочного чайника. Отставил чайник. Снял с нижней губы прилипшую чаинку и плюхнулся на кухонный табурет.
– Саша… – женщина застыла в дверях кухни. – Я умоляю тебя: скажи… Скажи – что происходит… Тебе – плохо? Где ты был? Почему тебя не было целый день на работе?
Александр Иванович встал с табурета, открыл холодильник и несколько секунд смотрел на белоснежную скорлупу яиц – в аккуратных пластмассовых ячейках дверцы.
– Саша, ты хочешь есть? – снова зашептала Света. – Тебе приготовить что-нибудь? Что ты хочешь покушать? У нас есть оливье… Свеженький… Маслинки… Давай я тебе сделаю яичницу? И подогрею куриного бульона… Хочешь? Хочешь, Сашенька? Хочешь салатик и яичницу с куриным бульончиком? Саша?.. Сашенька, милый?.. Только не молчи… Когда ты так молчишь, у меня от ужаса ноги немеют… Хорошо, ничего не говори… Давай ты покушаешь и ляжешь отдохнуть? Да? На несколько часиков… Хорошо? Перекусишь и отдохнёшь… А я буду рядышком… А я буду с тобой… Рядышком… А хочешь чуток выпить? Тебе ведь сегодня никуда больше не надо ехать, да? Давай с тобой выпьем коньячку? Хорошо, миленький? Я сейчас принесу… Подожди меня… Я – скоренько… Никуда не убегай…

Александр Иванович опёрся пальцами о подоконник из чёрного мрамора и уставился в окно.

– И что там интересного, Сашенька? – у женщины в руках было два пузатых бокала и початая бутылка «Мартеля». – Что такого в окошке увидел? Птичек? Котиков? А Вадька наш совсем взрослый стал, правда? Секреты свои… Вот нынче… Поехал в институт и пропал. Загулял, наверно. С какой-нибудь барышней… Да? Весь в тебя пошёл сынок наш… Такой же высокий, ладный, статный, кучерявый чуть… Девчонки, наверно, по нему с ума сходят, правда? Вот, Сашенька…
Света аккуратно разлила по бокалам золотистый коньяк.
– Давай-ка… По сто капелек… А потом я разогрею тебе бульончик… И сделаю яичницу… И – оливье… С маслинками… Ты же маслинки обожаешь, я знаю… Давай, Сашенька…
Женщина подняла бокал.
– Чтобы у нас было всё хорошо, да? Да, родненький? За нас… За сыночка нашего…
Александр Иванович молча хлопнул коньяк. Тихо поставил бокал на стол. После прихватил коньячную бутылку за горлышко и в несколько мощных глотков выдул коньяк до донышка. Света круглыми глазами проследила, как муж, аккуратно поставив бутылку на кухонный стол, бумажной салфеткой промокнул губы.
– У-ух… – мужчина похлопал себя по карманам брюк. – Хорошо… Сейчас цигарку возьму…
– Сашенька… – шепнула Света. – Миленький мой… Что с тобой случилось? Где ты пропадал целый день? Почему ты пьёшь из бутылки? Есть же бокалы… И Вадька не звонит, негодник… Вот денёк! Занятия давно закончились… Можно было мать набрать – сказать: мама, у меня всё – в порядке, не волнуйся?.. Неужели так сложно? Прежде, чем бежать куролесить… С девками… Ан нет… Вырубил мобильный, чтобы мать не беспокоила и поскакал… Чёрт знает куда… Сына не найти… Муж на работе не был… Приехал домой с таким лицом, точно с Марса прилетел… Что мне думать?! Что за чертовщина такая целый день происходит?! Сашка, ну?! Что ты, как замороженный, сидишь?! Выдул весь коньяк, а сам – бука букой! Что случилось-то?! На работе – проблемки? Шину пропорол? Гаишники… Или – как они, черти, сейчас называются? – штрафанули? И чёрт с ними! Подними руку! И опусти! Вадька сессию сдаст – в Таиланд полетим! Да?! Ради тебя, так и быть, побегаю голенькой по пляжику! А ты меня пофоткаешь! Да, солнце моё?! У меня ведь фигурка – не хуже, чем у той бесстыжей Нестеренки! Правда?! Но без трусиков купаться – ни-ни! Я на тот Новый Год только на секунду представила, как какая-то шустрая тварь в меня ныряет!.. Бр-р-р-р… Ужас!.. Да, Сашка?!
Света заливисто расхохоталась.
– Никого, кроме твоего дружка, туда не пущу! Ни за что!
Александр Иванович громко рассмеялся.
– Ну, вот! – обрадовалась женщина. – Наконец-то! А то выдул весь коньяк, а сам – мрачнее тучи!

В прихожей тихо заиграл Моцарт.

– Сиди, сиди, родненький! – Света вскочила с табурета. – Сиди, мой хороший! Я принесу твою мобилу! Наверно, с работы опять трезвонят: куда это подевался наш самый ценный работник?!

Александр Иванович одним глотком осушил бокал жены. Утёр тыльной стороной запястья губы. Снова посмотрел в окно.

– Ну, вот! – Света быстро зашла на кухню. – Неизвестно кто тебе трезвонит! Любовница, быть может! Давай – сам с ней разбирайся! Я думала, что – с фирмы или Вадим! Наконец, о родителях вспомнил!
– Да, – Александр Иванович приложил телефон к уху. – Да. Да, Тарасов Александр Иванович. Как? Кто?! Кто говорит?! Да, помню…

Александр Иванович медленно поднялся с табурета.
– Да. Помню. Когда. Это…
Мужчина проглотил сухой комок в горле.
– Когда. Это. Случилось.
– Что случилось? – одними губами шепнула Света.
– Да, – Александр Иванович опустил телефон.

Аккуратно положил его на стол. Взял пустой коньячный бокал. Повернулся к окну. Стекло бокала не громко хрустнуло. Мужчина опёрся побелевшими костяшками пальцев о мраморный подоконник. А на пол медленно закапала кровь. Кап-кап. Кап. Кап-кап-кап. Кап…

– Что случилось, Саша? – женщина, чуть дрожа, подошла к мужу. – У тебя кровь идёт… Саша, что случилось? Ты руку порезал… Немедленно скажи мне – что случилось?! Слышишь?! Надо перевязать руку! Немедленно! Немедленно скажи мне! Саша, дорогой мой, не молчи! Не стой, как остолоп! Ты запачкаешь весь пол! Я умоляю тебя! Не молчи!!! Я сейчас умру!!! Богом тебя молю – не молчи!! Не молчи!!! Не молчи! Не молчи… Не молчи… Не молчи… Не молчи… Не мо…