Баранов В.Д.
Эвтаназия. Почти детективный рассказ.
Вот и лето подходит к концу. А за ним осень с дождями, круженьем желтых листьев, пламенем рябины. Миг, и вот уже в воздухе танцуют первые снежинки. Сугробы. Ледяной воздух и холодный снег. Снег, словно трупное окоченение. Отчего так пусто на душе? Медленным печальным колоколом бьется сердце в груди. И смерть, кается, таится за твоей спиной. Ее рука сейчас коснется твоего плеча….
Небольшой кабинет, чуть больше кухоньки в квартире экономкласса. Бежевые обои, дипломы в рамочках на стене. Книжный шкаф. Темно-коричневый стол со стопками бумаг. Тяжелое кресло. Павел сидит, опустив голову на руки. Прикрыл глаза, пытаясь стряхнуть наваждение отчаяния.
Кто-то проходит жизненный путь от начальной точки до пункта назначения ровно, без особых потрясений. Череда невезений и удач компенсируют друг друга. А у него в одночасье все стало рушиться. С чего все началось? Может, с того весеннего ветреного дня?
То утро не предвещало ничего дурного. Небо хмурилось тучами. Где-то вдали ворчал гром. Дойдет ли до города гроза или лишь краем коснется его. Павел оставил свою машину на пятачке, зарастающем бурьяном. Не он один оставлял здесь свою машину. Он был в своем кабинете, когда пошел мелкий дождь. Но в обед погода неожиданно сошла с ума. Хлынул косой ливень, налетел ветер. Приоткрытая рама окна в кабинете с шумом распахнулась. Ворвавшийся поток воздуха подхватил со стола бумаги и разметал их по комнате. Павел бросился закрывать окно. К шести вечера ветер стих, рабочий день закончен. Только тогда Павел узнал, тяжелый рекламный щит упал на его машину, лишь краем задев соседнюю. Щит раздавил кабину. Было ли это отправной точкой его несчастий или предупреждением судьбы? Как знать….
Павел очнулся от дремотного забытья. Поднял голову. Взглянул на наручные часы. Два часа дня. Как там, у Андрея, компаньона Павла? Что тот скажет, как прошла встреча? Он набрал номер телефона секретаря своего старшего партнера.
– Вера, Андрей Николаевич вернулся? – Чуть хриплым усталым голосом спросил Павел.
– Павел Александрович, да. Минут пять, как вернулся. Я ему кофе отнесла. – Павел представил широко распахнутые глаза Веры, ее веснушчатый носик и чуть смущенную улыбку. Хорошая девчонка. Еще не опытный работник. И лет ей восемнадцать. Влюбчивая, как многие девочки ее лет.
– Вера, скажи Андрею, что я сейчас к нему зайду.
Павел оттолкнулся руками от крышки стола, чтобы подняться СС кресла. Поднялся. Он вовсе не был старым и грузным человеком. Скорее, наоборот. Высокий стройный тридцатилетний мужчина. Карие глаза, темно-каштановые волосы. Мальчишеский подбородок с ямочкой. Губы отвыкшие улыбаться, взгляд, в котором потухло пламя.
Павел Александрович вошел в приемную своего старшего партнера и давнего друга.
– Добрый день, Вера. – Губы дернулись в попытке изобразить улыбку. Застыли в мучительной гримасе.
– Добрый день, Павел Александрович. – Секретарь мило улыбнулась. Этот мужчина явно нравился ей.
Павел вошел в кабинет партнера.
– Привет, Андрей. – Поздоровался с порога и прошел вглубь кабинета.
– Проходи, Паша. – Хозяин кабинета сидел за столом, положив руки на папку с толстой корочкой. В таких дарят грамоты или поздравления юбилярам.
Подойдя к столу, Павел сел.
– Что скажешь, Андрей? Они согласились на отсрочку платежей по кредиту? – Равнодушный бесцветный голос. Больше усталости, чем тревоги.
– Нет, Паша, нет. Будем выпутываться сами. Перезанять деньги, вложить свое. Надо спасать наш бизнес. Я думаю продать кое-что из своего личного имущества. Надеюсь, и ты не сдашься.
– Постараюсь. Прости, я пойду. – Павел поднялся и пошел к двери.
Андрей смотрел в спину друга и улыбался. Дверь за Павлом закрылась. Андрей Николаевич поднялся, подошел к окну.
– Наивный ты, Паша. А деньги любят умных и хитрых. Они не для тебя. Дружба – дружбой, а деньги – врозь, парень.
Рабочий день закончился, но идти домой Павлу не хотелось. Он брел по улице, потерянный, пытаясь мысленно найти решение своих проблем. Сосредоточиться не мог. Будущее зияло перед ним черной глубокой ямой. И все еще яркое летнее солнце смотрело на него своей черной глазницей. Павел устало опустился на скамейку. В голове звенящая пустота. На ветвях старого тополя расселось воронье. Откуда слетелись эти темные птицы, чтобы завладеть городом? Громкий гудок автомобиля вспугнул черную стаю. Птицы поднялись с криком в воздух, заслоняя крылами солнечный диск.
Жена. Его Зоя. Может, это стало началом конца? Крахом его жизни. Он любил ее. Полгода назад узнал об ее измене, случайно. Из СМС на ее смартфоне. Это стало ударом. Павел болезненно помнил тот разговор с Зоей. Тогда Зоя, по началу, испугалась и отступила. Она клялась все изменить, порвать свою связь со Станиславом. А он? Ему надо было быть жестче. Но он боялся потерять ее. Он привык к ней, как к наркотику. И сама мысль о том, чтобы потерять ее навсегда, несла в себе боль, сравнимую с ломкой наркомана.
Павел повернул ключ в замке, открыл дверь и переступил порог. Он не ждал, что Зоя встретит его радостно в прихожей. Уже месяц он проводил ночи на диване в гостиной. Из спальни доносилась тихая музыка. Павел прошел в гостиную и присел на диван. Он совершенно не чувствовал голода. В нем умерли все чувства и все желания. Павел не знал, что ему делать с самим собой.
Зоя вышла из спальни в нарядном голубом платье. Сумочка через плечо. Косынка с блестками наброшена на плечи.
– Зоя, ты опять за свое…. – Он не кричал. Потерянно смотрел на жену.
– Павел, брось. Это не твое дело. – Усмешка на губах.
– Как ты можешь, Зоя? – Тихо спросил он. Боль застыла в глазах. Остановись. Я еще раз прощу тебя. Но возврата нет. Тело ломает безумная боль.
– Я взрослая здоровая женщина. Мне нужен хороший секс. Сильный мужчина. – Зоя рассмеялась, хорошо понимая, какую боль причиняет мужу. Она наслаждалась этой болью. – Я просто жалела тебя. Несчастненький! Но я не собираюсь жертвовать своей жизнью, своим счастьем во имя милосердия.
– Зоя! Как ты можешь?! – Павел вскочил с дивана, лицо его побледнело. Он сжал кулаки.
– Что? Хочешь ударить меня? Ударь! – Зоя засмеялась. – Ты и на это не способен.
Она развернулась и вышла из комнаты. Павел стоял, все еще сжимая кулаки. Его била дрожь. Кровь ударила в лицо, оно горело от гнева и стыда. Его назвали ничтожеством за то, что он не может бить женщин. Он опустился на диван, откинулся на спинку. По щекам потекли слезы обиды и отчаяния. В глубине черного омута его отчаяния вначале крохотной точкой, что потихоньку стала разрастаться, родилась мысль: уйти. Уйти навсегда из жизни. И мысль эта не пугала. Она окончательно овладела его сознанием под покровом звездного неба. К утру, Павел твердо знал, что не может уйти из жизни, как истеричная дама, наглотавшись таблеток. И мысль, что его бренное тело разрежут колеса электрички, казалась ему не приемлемой. Павлу не хотелось до безобразия калечить свою бренную оболочку.
После того, как мысль об Уходе овладела сознанием Павла, он осознал и нечто иное. Нет, этого было не совсем в явном виде. Что-то на уровне подсознания. Безумие, помешательство. Земная жизнь перестала волновать его. Существование за гранью бытия заботило теперь Павла значительно больше. Он думал броситься с моста в реку, что пересекала город. Но после того как вспомнил о течении реки, о том, как выглядит утопленник после долгого пребывания в воде, отказался и от этой мысли. Ему отчего-то хотелось, чтобы тело выглядело достойно. Павлу даже виделось, как он предстанет перед апостолом Петром. В добротном темном костюме, при галстуке, подходящем к цвету рубашки, хорошо выбрит.
Павел Александрович медленно, но верно сходил с ума. Но даже через безумие пробилась мысль о том, что грешно наложить руки на себя. Терялся смысл существования за последней гранью. Ему нужен помощник, тот, кто отправит его за эту грань. И Павел будет благодарен этому человеку. У Павла был друг, и на его помощь он надеялся.
Павел не видел смысла откладывать задуманное. Если б дело касалось финансовых трудностей, бизнеса, он не оставил бы борьбы, попыток отыграть все назад. Но предательство Зои, его Зои, выбило его из седла. Униженный и растоптанный. Оскорбленный, как мужчина. Увы, он оставался в неведенье, что и Андрей, которому он, безусловно, верил, обворовывал его. Вся схема с кредитом была создана для этого. У Павла были припрятаны деньги «на черный день». Как всякий русский человек, он помнил поговорку: от сумы и от тюрьмы не зарекайся. Вот и приберег на случай, если доведется сходить на зону. Вдруг Зоиньке понадобятся деньги. Да и самому, на заре покинув приют, не только упасть ноздрями в землю, но и что б было с чем подняться на ноги. Нынче же, пребывая в своем безумии, он и не вспомнил об этой заначке.
Павел позвонил Сергею, другу детства. Договорился о встрече. Вечером в пятницу он вошел в квартиру друга с пакетами в руках. Закусь и пара бутылок хмельной водки, пара бутылок, наполненных его горечью и болью. Знал, без этого зелья разговор не пойдет. Они прошли на кухню. Деловито подготовили закуску. Сели за стол. В маленькие стакашки налили водку.
– За что выпьем, Паша? – Спросил Сергей, поднимая свой стакашек.
– Серега, давай, молча первую выпьем. – Огонь тоски в карих глазах Павла вспыхнул и погас. Он пил тризну по самому себе.
Боль этого взгляда не укрылась от Сергея.
– Пашка, чертяка, вижу, беда привела тебя сегодня ко мне. Рассказывай, что случилось.
И Павел начал рассказывать. С каждой рюмкой хмель все сильнее ударял в голову.
– Черт с ним, с бизнесом, – говорил Павел. – Но Зоя, моя Зоя. Она больше не любит меня. Изменяет.
Сергей знал, как друг любит свою ненаглядную женушку, как тонет в колдовстве ее красивых глаз. Сейчас перед ним был раздавленный, оскорбленный мужчина. И не найти спасения в обычных в подобных случаях словах: да, ну их, этих баб. И другие будут.
Первый пузырь был пуст.
– Помощь мне твоя, Серега, нужна, – пьяно говорил Павел. – Уйти я хочу, уйти из этой жизни.
– Спятил, Паша!
– Нет. Обратной дороги нет. Ты должен убить меня.
– Сука! Ты чего такое говоришь! Что б я тебя убил, друга детства? Спятил.
– О милости тебя прошу, друг. Мне больше некого просить.
Хмельная водка туманила мозги. Сергей упирался, но все же сдался. Они сидели, обнявшись, и пьяные слезы текли по щекам.
– Нет, Паша, то не справедливо. Тебя не будет, а Зойка достанется этому Станиславу. – Бормотал Сергей. – Пусть и ему не достанется. Ты у нас голова. Придумай так, что бы на него подозрения навести. Пусть на зоне, падла, сгниет.
– А ты клянешься, что убьешь меня?
– Клянусь. Убью, если ты этого гада на зону отправишь.
Так судьба еще на какое-то время отложила Уход Павла. До той поры, пока не родится план.
На какое-то время жизнь вернулась в измотанную душу Павла. Разве так бывает, что предвещаемая смерть может вдохнуть жизнь в измученного человека? Или это надежда на отмщение. Желание отомстить. Нет, его Зоя не достанется этому ублюдку. Исполнение Ухода пришлось еще отложить. Сергей должен был выяснить привычки Станислава. День Ухода должен будет совпасть с днем, когда у того не будет алиби. Когда тот проведет вечер в одиночестве в своей квартире.
Осенний вечер. Тяжело на душе у Сергея. Страшное деяние должен он свершить. Убить друга. И пусть по его же просьбе. Но это убийство. К ночи заморосил дождь. Сергей включил видеомагнитофон, подключенный к телевизору на запись. Позже он посмотрит записи. Он точно сможет рассказать, что шло в это время по телевизору. Оставил в комнате свет. Осторожно выскользнул на улицу. У него будет алиби. В этот день у него не было контактов с Павлом. Они попрощались вчера. Это свершится на ночной набережной. Павел будет в коричневом плаще, фуражке и сером костюме. Будет стоять и смотреть на течение реки. Сергей подойдет и ударит ножом под левую лопатку. Нож после уничтожит. Они даже не смогут посмотреть последний раз друг другу в глаза. Прощай. Паша.
Свою машину Сергей оставил за квартал до дома Станислава. Он прошел во двор дома. Подошел к машине любовника Зои. Включил электронное устройство для отключения сигнализации. Несколько минут, и машина выехала со двора. Теперь на набережную. Капли крови на сиденье машины станут убедительным доказательством.
Сергей подъехал к условленному месту на набережной. Погасил фары. Там возле чугунных перил должен стоять Павел. Но его не было. Должно быть, опаздывает. Без пяти минут два часа ночи. До назначенного времени оставалось пять минут. Сергей нервничает. Тут он приметил, что возле перил кто-то лежит. Паша? Сергей выскочил из машины и бросился к телу. На сырой мостовой лежал мужчина. Коричневый плащ, серые брюки. Кепка валяется чуть в стороне. Из под левой лопатки торчит рукоятка ножа. В неярком свете фонарей Сергей видит темную лужицу растекающейся крови.
– Прости, Паша. Тебе уже не помочь. – Шепчет Сергей.
В голове Сергея стучит мысль: если вызову полицию, не отмазаться. Остается только завершить план.
Сергей надевает резиновые перчатки. Достает новый носовой платок. Смочил его кровью и положил в полиэтиленовый мешок. Бросился к машине. Завел ее, не включая фар, и рванул с места. Машину остановил во дворе Станислава. Вышел. Отжал носовой платок на пассажирском сиденье и под ним. Пакет и платок забрал с собой. Он выкинул эти улики в мусорный бак в соседнем дворе, засунув их в один из пакетов ранее выброшенного мусора. Дошел до своей машины и вернулся домой. Выпил рюмку водки и лег спать. Он не убивал друга, но выполнил его последнюю волю. Станислав отправится на зону.
– Паша, кто тебя? Бедная головушка. Надеюсь, ты в раю. – Прошептал Сергей, засыпая.
Домой Зоя вернулась поздно, очень поздно. Было два часа ночи. У Светки день рождения. Они засиделись. Одни девчонки, но повеселились на славу. Зоя приняла душ и отправилась спать. В гостиную, где спал Павел, она даже не заглянула.
Она проснулась в половине восьмого утра. Тусклый осенний рассвет за окном. По квартире бродит тишина. Скорее всего, Павел уже ушел на работу. Вот и хорошо. Она не увидит его осуждающего взгляда. Спешить Зое было некуда. Она не работала. Как-то не сложилось. Денег мужа вполне хватало. Развод. Она подаст на развод, но позже. Когда у них со Стасом все сложится. Стасик уже три года живет отдельно от жены, но развод не оформил. Оформит, скоро оформит, и они поженятся.
Зоя накинула халат. Пошла в ванную умываться. Вернулась в спальную. Расчесала длинные каштановые волосы, подвязала их лентой. Подкрасила брови и ресницы. Нанесла на лицо тональный крем. После неторопливо направилась в гостиную. Надо проветрить комнату. На темно-коричневой лакированной поверхности стола заметила лист бумаги.
На листке четким почерком Павла написано:
«Если я не вернусь, похороните меня по христианскому обычаю. Возможно, меня найдут на набережной. Правая сторона реки, недалеко от улицы Малышева. Это означает, что моя встреча закончилась неудачно, по крайней мере, для меня».
Подпись и дата. Вчерашняя дата.
– Господи, – проговорила Зоя, – что он опять придумал. Идиот. Всегда таким был. Прямо мелодрама. Как он мне надоел.
Этим вечером Павел не появился дома. Всю ночь Зоя думала, как поступить. Утром решила пойти в полицию.
Лучи солнца пробились через рваные тучи и заглянули в окно. Погода, похоже, наладилась. Шум пододвигаемых к столу стульев. Сотрудники отдела по расследованию убийств собираются на ежедневное совещание. Во главе стола сидит светловолосая женщина средних лет в форме майора полиции. Привлекательное лицо, особенно выразительны чуть раскосые глаза в лучиках морщин.
– Что у нас по вчерашнему жмурику? – Спрашивает Мария Сергеевна, глядя на главного криминалиста.
– Мария Сергеевна, – криминалист откашливается прежде, чем продолжить. – Смерть наступила между часом и двумя ночи. Причина смерти – колотая ножевая рана со спины в область сердца. Охотничий нож. Судя по удару, убийца человек опытный.
– Лицо жертвы, – продолжал эксперт, – обезображено кислотой. Подушечки пальцев так же обожжены кислотой. Документов при жертве не обнаружено.
– Так, – Мария Сергеевна покачала головой, – убийца сделал все, что бы затруднить нам идентификацию личности жертвы. Капитан Скворцов, Женя, что-то есть по личности жертвы?
– Мария Сергеевна, пока нет. Как сказал Игорь Соломонович, личных вещей при трупе не обнаружено. Очевидно, жертву тщательно обыскали. Убийца не торопился. В этот час на набережной безлюдно. Свидетелей пока нет. Но, кажется, появилась одна зацепка.
– И что это, Женя?- Мария Сергеевна, сегодня утром в отделение полиции обратилась гражданка Санникова и заявила о пропаже мужа. Он пропал вчера. Оставил записку. – Капитан передал записку. – Судя по ней, велика вероятность, что это и есть жертва. Место совпадает.
За окном ветер кружит осенние листья.
– Опознание провели? – Спросила Мария Сергеевна, не поднимая взгляда от записки.
– Не успели.
– Тогда с этого и начнем. Если повезет, то мы хотя бы установим личность жертвы. Будет от чего отталкиваться.
Кому повезет? Скорее всего, не Павлу.
Неистребимый запах формальдегида пропитал все помещения. Грязно-синий цвет стен обступал со всех сторон. Потолки закопченной белизной давят сверху. Белый стол с поцарапанным пластиковым покрытием. И белые табуретки. Все пугающее и гнетущее.
– Зоя Ивановна, – Капитан Скворцов пристально смотрит на красивую женщину, что сидит напротив него. В ее широко распахнутых глазах испуг. – Посмотрите, на вещи. Вы их узнаете?
На столе лежит коричневый плащ. Именно такой висел в их прихожей и вызывал ее раздражение. Сейчас на нем бурые пятна крови. Светло-серый пиджак и брюки.
– Да. Это …. – Зоя нервно сглотнула. – Это, такой носил Павел. Серый костюм, его любимый. Он ходил в нем последнее время.
Капитан делает пометки в протоколе.
– Зоя Ивановна, лицо мужчины изуродовано. Не думаю, что вы опознаете его. Но, может, вы помните какие-то особые приметы на теле?
Голова Зои чуть кружится. Этот запах вызывает у нее тошноту.
– Да. У него на правой лопатке большое родимое пятно.
– Зоя Ивановна, мы сейчас пройдем и осмотрим тело. Я понимаю, это тяжело. Но необходимо.
С тела откинули простыню. Зоя в ужасе отвернулась от изуродованного лица.
– Зоя Ивановна, – через туман в сознании слышит она голос капитана, – сейчас тело повернут. Посмотрите, узнаете ли вы это родимое пятно.
Она скользнула взглядом по телу. Правая лопатка. Родимое пятно. Мир медленно поплыл в ее сознании. Она с трудом удержалась на ногах, ухватившись за локоть капитана.
– Да, это он.
Прохладный осенний ветер, ворвавшись в кабинет через форточку, играет шторами на окне. Мария Сергеевна сняла очки и положила их на стол перед собой.
– И так, Женя, – майор одобрительно кивнула головой капитану, – с личностью убитого определились. Что думаешь делать дальше?
– Наведаюсь к убитому на работу. Возможно, дело связано с коммерческой деятельностью. С вдовой поговорим. Сейчас с ней разговаривать бесполезно.
– Да уж. Морг не то место, куда ходят на экскурсию. – Согласилась Мария Сергеевна. Потерять близкого человека…. Работай, Женя.
Вера закончила публикацию очередного сообщения на своей странице В Контакте, когда в кабинет вошел молодой симпатичный мужчина. Вера подняла недовольный взгляд от дисплея. Но увидев такого мужчину…..
– Вы…. – Она улыбнулась, взмахнув ресницами.
– Я капитан полиции Скворцов, к вашему директору.
– Минутку, сейчас сообщу Андрею Николаевичу. – И через минуту. – Андрей Николаевич примет вас.
Андрей сидел за столом в своем кабинете. Нервно отбросил ручку, когда дверь открылась, и в кабинет вошел Скворцов. Капитан подошел к столу и представился.
– Капитан полиции Скворцов, Евгений Васильевич.
– Чем могу служить? – Андрей изобразил на лице улыбку.
– Позавчера убили вашего заместителя Павла Санникова.
– Пашку?! Нашего Павлика? – Андрей был искренне потрясен. Он был готов ограбить своего наивного друга, но смерти не желал.
– Вы были друзьями?
– Да. – Звягинцев кивнул головой. – Хороший человек. Немного наивный, но прекрасный специалист.
– Были ли у него враги? Какие отношения в коллективе?
– Пашку, Павла Алексеевича все любили. Враги? Не думаю. Он человек не конфликтный. Только в последнее время незаладилось у него в семье. Ходил смурной. Жена…. – Андрей замолчал.
– Что жена? – Настаивал Скворцов.
– Видите ли…. Мне неудобно. Только, Паша полгода назад узнал, что жена изменяет ему. Он простил ее. Но Зоя все же продолжала встречаться со своим любовником.
– Имя не знаете?
– Станислав. Больше ничего не знаю. Просто однажды….. Павел очень нервничал. Вот у него и вырвалось. Дословно не помню. Но что-то вроде, опять к этой гниде, Станиславу, убежала.
Осенний день клонился к закату. За окном моросил нудный холодный дождь. Мария Сергеевна поправила очки. Сделала глоток кофе из чашки. Версия капитана Скворцова казалась вполне правдоподобной. Санников решил поговорить по-мужски с любовником своей жены. Они встретились после полуночи на набережной. Произошла ссора. И когда Санников уходил, Станислав Дворников ударил своего соперника в спину ножом. Дворников служил в десантных войсках. Рост метр восемьдесят. Сильный спортивный мужчина. С заключением эксперта совпадает. В дверь кабинета постучали.
– Да, войдите. – Откликнулась Мария Сергеевна. Вошел капитан Скворцов.
– Мария Сергеевна, Дворников приехал.
– Что ж, пусть войдет. Женя, пока я с ним беседую, осмотрите машину. Твоя версия мне кажется вполне возможной. Только осторожно.
– Понимаю, Мария Сергеевна.
В кабинет вошел Дворников. Вошел решительно. Всем видом выражая возмущение.
– Я не пойму, зачем меня вызвали сюда. Что я мог сделать?
– Присядьте, Станислав Аркадьевич. – Мария Сергеевна сняла очки, положила их на стол. – Нас интересует, были ли вы знакомы с Павлом Санниковым.
– Нет, я его не знаю. – Возмущение Дворникова как-то само по себе угасло.
– А с его вдовой знакомы?
– Видите ли…..
Беседа длилась уже сорок минут. Разговор заходил в тупик, когда в кабинет вошел Евгений Скворцов. Он подошел к Марии Сергеевне, склонился и тихо на ухо сказал:
– В салоне следы крови.
– И так, Станислав Аркадьевич, во вторник четырнадцатого числа вы всю ночь были дома?
– Я уже говорил…..
– И с Павлом Санниковым не встречались?
– Нет. Я с ним даже не знаком. Глупо знакомиться с мужем своей любовницы.
– В салоне вашей машины, Станислав Аркадьевич, обнаружены следы крови. Вы задержаны по
подозрению в убийстве Павла Санникова.
– Что?! Я никого не убивал. Это гнусная ложь!
– Уведите задержанного. – Мария Сергеевна считала разговор законченным. Пусть подозреваемый подумает в камере. Да и полиции надо еще раз проанализировать факты.
Андрей откинулся на спинку кресла. Прикрыл глаза. На губах блуждала довольная улыбка. Смерть Павла упростила задачу. Фирма ушла за долги. В результате, Андрей переложил деньги из одного своего кармана в другой, добавив то, что принадлежало Павлу. Осень – отличная пора. Дела закончены. Можно улететь в отпуск. Раздался звонок. Андрей поднял трубку.
– Да, Вера?
– Андрей Николаевич, к вам Зоя Ивановна.
– Пусть войдет. – Андрей недовольно поморщился. Зоя, как всегда ослепительная Зоя, вошла в кабинет. Держалась она хорошо. Чуть поникли гордые плечи. Смерть мужа и арест любовника не прошли даром.
– Здравствуй, Андрей. – Зоя подошла к столу и села на стул.
– Здравствуй, Зоя. Я искренне сочувствую тебе. Нам всем будет не хватать Паши. – Сочувствие в голосе.
– Оставь, Андрей. Ты только прикидывался его другом. – Решительно заявила Зоя.
– Зоя, что такое ты говоришь?!
– Я не за этим пришла, Андрей. Я хочу знать, что мне причитается после смерти Павла.
– Увы, Зоя. Фирма перешла в другие руки за долги. Я только временный управляющий. Я, как и ты, все потерял.
– Лжец, мерзкий лжец! – Выкрикнула Зоя.
Дело об убийстве Павла Санникова не коснулось Сергея. Он остался в стороне. Еще один скорбящий друг. Но скорбящий искренне. Единственное о чем Сергей не жалел, ему не пришлось выполнять обещание. Он не убивал друга детства. Но он твердо знал, Станислав Дворников тоже не убивал. Сергей только отомстил за друга, за его поруганную честь.
Поздний осенний вечер. В небольшой, но уютной квартире царит полумрак. Сергей включил компьютер. Вошел в интернет. Посмотреть письма в своем почтовом ящике. Загрузился почтовый сервер. Двадцать три новых сообщений. В основном, из социальных сетей. Одно письмо привлекло особое внимание. Тема помечена: Сергей, очень важно. Он открыл письмо, отправленное незнакомым корреспондентом.
«Привет, Серега, чертяга!
Я благодарен тебе за все. Как и благодарю и свою судьбу. У меня все хорошо. Просто чудесно. Я обрел рай. Истинный рай. Мне хорошо. Спасибо.
Твой друг, Пашка. Пашка-рубашка.»
Руки Сергея чуть дрожали. Но ведь тебя нет, Павлик. И рая нет. Или есть? Сергей встал, прошел по комнате, что бы успокоиться. Посмотрел в окно на небо. Туда, где сверкали бриллианты звезд. Боже! Только ты знаешь….
Как и дату своего ухода, надо благодарно принимать. И не было никого на свете, кто б с такой благодарностью принимал дату своего Ухода. Спала пелена. Он радовался этому дню. Воробьи, вспомнив ушедшую весну, перелетали с ветки на ветку и задорно чирикали. А может, это обезумела осень, вообразив себя весной. Если б не осуждение прохожих, Павел пробежал бы по лужам, разбрызгивая грязную воду по сторонам. Люди, я люблю вас, люди. Даруйте мне свое прощение. Верните мне свою любовь. Павел сел на скамейку. Рядом разлилась огромная мутная лужа. В ее глади плыло отражение редких облаков, бороздящих небо. По краю лужи вышагивал ворон, косился на Павла черным озорным глазом.
На Гришку упало небо. Точнее Ник, Николай, бросил в него порожнюю спортивную сумку.
– Убирайся отсюда! – Кричал Ник. – Собирай вещи и вали!
– Ник! Ты чего? – Голос Гришки дрожал.
– Вон! Чего не ясно?! Я попользовался тобой. Ты больше мне не нужен. Надоел!
Еще вчера Грише казалось, что в его мире царит гармония и счастье. Ему было девятнадцать лет. И его чувство, чувство любви к Николаю, было его первым настоящим большим чувством его жизни. Он вышел из детского дома. Сирота. Обещанного жилья ему не дали. Ему некуда было приткнуться. Тогда-то он встретил Ника. Тому было двадцать четыре. Его, Гришу, подобрали, обогрели, как потерявшегося щенка, обогрели. Чувство благодарности переросло в любовь. И это Ник показал Грише плотскую сторону любви. И вот сейчас его гонят.
– У тебя есть другой?
– Не твое дело. Складывай вещи и мотай вон.
– Куда я пойду?
Ник не выдержал, подбежал к парнишке, ухватил его за волосы на затылке, дернул, склоняя голову на бок.
– Чмо! Ты надоел мне, раб!
– Ник! Не прогоняй меня! – Ноги Григория подкосились. Он опустился на колени. Мольба в глазах.- Пожалуйста, Ник.
Николай пихнул своего бывшего дружка. Тот упал на пол. Ник в ярости пнул парня в бок. Григорий застонал и скорчился на полу.
– Полчаса. Потом я вышвырну тебя на улицу.
Григорий поднялся с пола, держась за ушибленный бок. Быстро собрал разбросанные по кровати и полу вещи, запихивал их в спортивную сумку. Спустя полчаса за его спиной захлопнулась дверь. Ознобом одиночества встретила его улица. Гриша шел, не ведая пути.
Павел любовался плавным движением отражения облаков в залитой солнечным золотом луже. Тут по поверхности пробежала рябь. В солнечное золото вторглись белые красовки. Павел поднял взгляд. Обутое в белые красовки горе со спортивной сумкой через плечо, в бежевой ветровке опустилось рядом с ним. Павел смотрел на парнишку. Темные волосы, подергивающаяся щека, мертвые черные глаза. Он, словно, увидел собственное отражение в зеркале. Он был таким до даты своего Ухода. Острая боль мечом расколола его душу. Встреча материи и антиматерии вызывает аннигиляцию. Смертью смерть поправ. Излечится боль болью.
Решением районного суда содержание Станислава Аркадьевича Двориникова определено до двадцать девятого декабря. Самолет, на котором летел Андрей Николаевич Звягинцев с супругой, благополучно приземлился на Кипре. Зоя Ивановна Санникова сдала в скупку серьги с бриллиантами и колье, которые были ей так к лицу.
– Так плохо? – Услышал Гриша негромкий вопрос. Он посмотрел на своего соседа по скамейке. Кивнул головой и попытался улыбнуться. Губы дернулись, задрожали. Во тьме зрачков колыхнулась боль.
– Мне тоже было больно. – Понимающе ответил Павел. Прошло. Прошло, как только я решил Уйти.
Он не уточнил, куда собрался, не указал путь последнего исхода. Но Гриша понял. И губы медленно растянулись в полуулыбке.
– А мне можно уйти? С вами?
2Куда, в какую бездну я зову этого мальчишку? – Подумал Павел. – Разве это его дорога? Господи, что я вершу?!»
– Мы найдем путь, найдем другую дорогу. – Павел заглянул в глаза мальчишки. – Ты веришь мне?
– Верю! Ты возьмешь меня с собой? Я готов идти любой дорогой. – Как клятву произнес Гриша.
Как взрыв, как яркое озарение пришло решение к Павлу. Он увидел дорогу, по которой следует идти.
– Как тебя зовут, парень?
– Гриша. Григорий. А вас?
– Павел. Что ж, будем знакомы. Сейчас едем на вокзал. Купим билеты и отправимся в край сказки. Я верю, что там чудесно. У меня там живет друг. Там по утрам туманы над рекой, лес одевается в золото. Ты хочешь туда?
– Да. Хочу. – Григорий представил себе этот край тумана и забвения, страну, где течение реки уносит боль и тоску.
Бегут вагоны по рельсам, раскачиваясь. Убаюкивают. Стук монотонный колес будет нам петь до зари….. И уносит поезд людей из дней разочарования и боли в волшебную страну завтрашнего дня. Уютное купе. И легко рассказать попутчику о своей жизни.
– Вот так я потерял все. – Заканчивал свою исповедь Павел. – Как мелкая монета через дырку в кармане мой бизнес выпал на дорогу. Потерял любимую женщину. Потерял ли? Она и не была никогда моей. Просто я стал для нее бесполезен. Она по полной использовала меня. Получить больше она не могла, и я стал не нужен. Только понять это я не хотел. Вот и решил от боли уйти за грань жизни. Но не понял, что на этом пути мой друг во имя дружбы пообещал меня убить по моей просьбе. Я был готов потерять единственного друга. Я хотел бежать и на бегу потерять себя. Я встретил тебя и увидел в тебе отражение себя, своей боли. А ты, Гриша, от чего бежишь и куда?
– Я? От боли. Я детдомовец. Мне обещали квартиру, но не дали. Я хотел начать свою собственную жизнь, но не сумел. Мотался по комнатам в развалюхах. Даже не нашел нормальной работы. Должность – пеший курьер. В свободное время – расклейщик объявлений. На эти деньги можно существовать, но не жить. Вот тогда я и встретил Ника, Николая. Он сильный и уверенный в себе. Предложил пожить у него. Это была дружба. Он был добрым. В нем было то, чего нет во мне: уверенность, сила. Я не заметил, как влюбился в него. И он показал мне плотскую сторону этой любви. Я был готов на все для него. Но я наскучил ему. И Ник вышвырнул меня, наградив пинком в бок. Мой уютный мир рухнул. Я потерялся, не знал, куда идти, когда встретил тебя. Я был готов разделить твой Уход. Мне было все равно, лишь бы идти с кем-нибудь. Но ты нашел другую дорогу, где каждый может найти себя. Я хочу идти с тобой. Ты, Павел, не оставишь меня на дороге?
– Это еще не дорога, Гриша, а тропка. Ты – мой брат. А разве можно потерять брата на дороге?
– Я твой брат. Ты мой брат, Паша.
Спокойный сон дремал в купе двух братьев, Паши и Гриши. Поезд в мареве пространства из страны Утрат спешил в волшебную страну Обретения. На тихом полустанке братья вышли в утренний туман. Их ждал Уазик.
– Привет, Димка, старик. – Бросился Павел к крепкому высокому бородатому мужчине.
– Привет, Пашка. Наконец надумал приехать. – Дмитрий обнял друга.
Потом спросил:
– А это кто с тобой?
– Мой названный брат, Гриша. Приютишь сбежавших из города?
– Не вопрос. У меня есть маленький домик. Там и будете жить. Хороший домишко, хоть и не дворец. Сами увидите, какая у меня ферма. И рыбалка здесь славная. Выйдешь поутру к реке, над водой туман. И ты плывешь, как на облаке. Небеса. Увидите рай, истинный рай – это и есть места здешние.
В полицию поступило заявление об исчезновении Кривошеина Вадима Борисовича, поступило от его жены. Вадим Борисович, заместитель генерального директора корпорации «Арго». Человек исчез бесследно. Затерялся, словно сорванный осенним ветром с ветки осенний желтый лист. Оставил жену и пятилетнего сына. О местонахождении замдиректора в самой корпорации ничего не знали. Генеральный директор, Карташов Иван Тимофеевич, был в отъезде. Убыл в Лондон для заключения сделки с партнерами. И затерялся в кварталах английской столицы. Деньги на счетах корпорации растаяли, как снег по весне.
– Так. Как был одет ваш муж, Галина Николаевна, когда последний раз уходил из дома? – Спросил капитан Скворцов.
– Как обычно. Светло-серый костюм. Коричневый плащ. Кожаная кепка. Рубашка бежевая.
– Галстук?
– Нет, галстуков он не носил. Только по особым случаям. Называл галстук удавкой.
Нехорошее предчувствие Евгения Васильевича Скворцова оправдалось. Генетическая экспертиза показала, что под надгробием с высеченной фамилией Санников был погребен заместитель директора корпорации «Арго».
Станислава Дворникова выпустили за недостаточностью улик. Зоя Ивановна встречала его у ворот СИЗО.
– Стас, милый, я ждала тебя. Верила.
– Я не знаю вас, – равнодушно ответил Станислав, отвернулся и зашагал прочь.
– А как же я, Стас? – Она осталась стоять. Ответа не было. Дворников уходил все дальше. Драгоценности в шкатулке можно было пересчитать по пальцам.
Поля на ферме Дмитрия покрылись снегом. Река стала, скованная толстым льдом. Деревья надели белые шапки. За окном маленького домика порой играли метели. В печи, возле которой грели руки два брата, прибежавших с мороза, трещал огонь на смолистых поленьях. И отблеск этого огня горел в глазах Павла и Григория. Былое наваждение не смогло прижиться в этом домике.
– Следующей осенью, Гришаня, пойдешь учиться в колледж, – посмеивался Пашка. – И что б не позорить старшего брата. Хватит дурью маяться.
– Пойду, Паша, пойду.
– Мы с Димоном и Серегой фирму организуем по торговле продуктами сельского хозяйства. А через год оженю тебя, свадьбу сыграем.
– А где, брат старший, невесту мне сыщешь? – Подыгрывал Григорий.
– А зачем я тебя, дурья башка, в колледж отправляю?
– А? Я думал, вот я дурья башка, в колледже учатся, а не за девками бегают.
– Одно другому не помеха. Новый год встретим с Димкой под елкой. Я уже написал Сергею. Едем домой. Серега нас встретит. Как раз после Рождества дома будем.
Да, после Рождества они будут, наконец, дома…. Уйти из жизни не так просто. Не просто оставить жизнь прежнюю. Дорога жизни открывалась перед ними. Теперь они знали, что такое эвтаназия самой Смерти.
Не будет там милости к грешникам и на такое краткое время, какое нужно глазу для мановения; не будет там лицеприятия к злым и на такое краткое время, какое нужно птице, чтобы поднять крылья для полета (прп. Ефрем Сирин, 33, 387).
И воскрешение – преодоление смерти. Обрати взор твой к Жизни!