 И опохмелиться не дал?
 Нет.
 Сдохнуть же мог?
 Видишь – не сдох.
 Там не сдох. Тут сдохнет. С такими тренерами не живут.
 Господи, а худой то какой! В чем душа держится?
«Номер семь», – вдруг прокашлялся динамик, – «мастер спорта международного класса Виталий Фефлов».
Народ притих. Фефлов как бы понимая, что все внимание на него, легко подбил мяч левой под правую внутреннюю, с правой на голову, покатил с головы на шею, подбросил затылком на жопу, жопой под удар, замахнулся…но бить не стал, а резко убрал под себя и отпасовал.
– Технику, сука, не пропьешь, – заключил Петрович. – Сегодня что-то будет!.. Наливай….
Главный не спеша прохаживался по бровке, постукивая тростью по кончикам ботинок. Два человека в темных костюмах незаметно подошли к нему сзади и прошептали:
 Пройдемте, пожалуйста, в ложу. «Сам» просит.
Тренер не спеша повернулся. Осмотрел с головы до ног крепких посланцев, сравнивая со своими чахлыми «мастерами», и с достоинством двинулся к правительственой трибуне…
 Ну смотри, Палыч! – поздоровался мокрый Премьер. – Если «просрем», моей карьере – медный таз. Кто-то Первому настучал, что я в команду все бабки на ирригацию вбухал.
 У меня «просрем» не бывает. У меня «Сталинград»! Как говорится или «призма» в дребезги или «графин » напополам…
 Какой графин? Причем тут графин? Как Фефлов?
 Фефлов нормально, но квартиру пока не давайте. Пусть пока на базе поживет, закрепится.
 Ох, Господи, эти нас в прошлом году и тут и там, «как Тузик грелку» – по три-ноль… Хоть бы на первый раз попался какой середнячок.
 Обломаем. Судей я схватил. Это даже лучше – в первом туре сразу дадим понять, что в Чикаго выигрывает только Чикаго.
 Ну смотри Палыч… Если мне шпунт, то и тебя в грунт…
 Сверли дырку для медали, премьер! По трупам пойдем….
Радио понравилось говорить громко и чисто и оно с удовольствием зажурчало:
«Главный судья матча, судья Всесоюзной категории Иван Шаляпин город Москва. Судьи на линии Трупинин и Немец, город Караганда»…
– Хенде хох… Хенде хох….Хенде хох….Хенде хох….Хенде хох….Хенде хох…. – пронеслось по трибунам и само по себе стихло…
Судьи бодро выбежали на поле, встали в центре, и главный судья выдал длинную трель вызывая команды.
Команды не торопились. Есть такая фишка в футболе. Поглядывали друг на друга, как боксеры, и потряхивали ногами. Тренер гостей скороговоркой давал последние указания.
«Наш» вытащил из кармана сигару закурил и произнес:
 Так. Фефлов играет в футбол, остальные идут на смерть. Чмырь! Что нужно делать с мячом, если не хера не знаешь что с ним делать?
 Отдать Фефлову!
 Молодец солдат. Победа будет за нами! Всем посмертно присвою внеочередное звание ефрейтора. Вперед! И чтобы ни одна сука назад не оглядывалась. Позади Москва!..
Палыч развернулся и размашисто зашагал на скамейку запасных.
Судья как ждал, дал еще одну длинную трель. Футболисты вздохнули и побежали. Грянул марш. Трибуны завыли, как двадцать тысяч голодных Маугли. Все братцы. Шутки в стороны. Поправляй щитки. Сейчас начнется!

Погнали!

По жребию начали гости. Короткий пас назад и заброс на ход крайнему «бегунку». Коля-Вася, согласно установке, «косанул» его не глядя. Тот полетел, как домино – «ноги-голова», называется, потом несколько раз перевернулся, чтобы окончательно убедить судью, что умер, и затих возле углового флажка.
Коля-Вася пробегая мимо, согласно установке, с улыбкой сказал поверженому: «Это , сука, раз!»
Судья выдал длинный грозный свисток и показал виновнику команду «ко мне». Коля -Вася приложив руку к сердцу потрусил к арбитру:
 Товарищ судья! Нечаянно, думал достану в подкате. Простите на первый раз!
 Бог простит! – арбитр фасонисто, как шпагу, вытащил желтую карточку и высоко поднял её над головой, давая понять, что «Москва» слезам не верит.
Трибуны дружно вступили в бой кличем:
«Судья – пидарас! Судья-пидарас!…»
«Хорошо начали», – вальяжно подумал Палыч и пыхнул сигарой в Дуремара:
 Как думаешь встанет?
 Встать-то встанет, но «очко» не железное, «закосит», скоре всего…
 Сображаешь, Айболит.
Дуремар подумал, что его переименовали навсегда и от удовольствия покраснел.
«Убиенного» выкатили за бровку и стали поливать из какого-то балончика. (В последствии он «отступил» на свою половину и был заменен.)
На стандарт в нашу штрафную двинули громадные защитники соперника. «Наши», согласно установке, прихватили каждого сзади за трусы. Судья дал свисток. Подача!
Наш вратарь Федор с громовым криком:
 Я-я-я-я-я! – Выскочил из ворот, вдарил по дороге коленом нападающему по печени и выбил мяч кулачиной к середине поля…
– Вышли лядь!!! – Добавил он для крепости духа и сам себе похлопал. Все метнулись из штрафной в поле, где защитник соперника неожиданно оробел и выпнул мяч в аут.
– Чмырю по бровке! – вынув сигару изо рта, рявкнул Кальян.
Кровавый Чмырь попихался с соперником на бровке и заработал новый аут. Аут вбросили в штрафную, где того же Чмыря вратарь одновременно с мячом огрел по уху и уронил на земь. Из уха пошла настоящая, густая чмырева кровь. Он размазал её по лицу, махнул рукой, что медпомощи не надо и бросился к судье. Свисток молчал.
Трибуны спели на бис:
 Судья пидарас! Судья пидарас!…
Назревала битва, к которой соперник готов не был. Наивные призеры прошлого года приехали играть в футбол. Но им была предложена локальная война, со взрывами медицинских бронепоездов и стрельбой из-за угла разрывными патронами. Возле каждой до боли знакомой кочки нашими «басмачами» сопернику была навязана жесточайшая борьба. Мяч ни у кого не держался.
Возле Фуфеля (так прозвали болелы Фефлова) стояли два крепких опекуна, которым была дана задача умереть, но не дать получить ему мяч…
Поскольку с самого начала Фуфель встал в центральном круге и никуда не уходил, изредка присаживаясь перезавязать бутсы, крепкие румяные хлопцы, готовые к борьбе топтались возле него без дела. Им хотелось в гущу борьбы, где кипела кровь и трещали кости. Где никто никому не давал играть и где возникали мелкие стычки и тихие драки…
А тут ходил по полю какой-то полудедушка, и не поднимая головы от травы, «искал грибы». Они его знать не знали и знать не хотели, и глядя на его тощее тело, в тайне надеялись, что как только он получит мяч – они нападут с двух сторон, и как Балаганов с Паниковским разведут этого лоха по принципу: «Кто хулиган? Я хулиган?». Наступят на ногу, провернут бутсу, ткнут пальцем в ребро… и конец.
На всякий случай один опекун прошептал в затишье:
– Моя кликуха «Кувалда Шульц», ты тихо упади и тебя здоровым унесут!
 Давай так, – сказал Фуфель, – вы меня не трогаете и я вас не трону. Мне убиваться за эту басмачую Республику тоже не в кайф.
 О це дило! – Сказали крепкие хлопцы и побежали на угловой, который заработали их наполовину переломанные товарищи. К этому времени уже набежала сороковая минута говенного футбола, где в середине поля игроки охаживали друг-друга по ногам, и главным солистом был судья, который громко свистел и красивыми жестами пугал гладиаторов удалениями.
По бровке метался тренер гостей, подсчитывая потери от боевых действий.
Угловой подавали справа…
«Будет выкручивать к точке», – уверенно принял решение «дядя Федор». Как положено все нападающие, как всегда, были взяты за трусы. Подача. Федя заорал «я!», и уверенно выпрыгнул на перехват, но… в последний момент споткнулся об, невесть откуда взявшегося кровавого Чмыря, и понял, что не успевает.
– Ой, не «я»! – запоздало вякнул вратарь… И забытые всеми, свободные от Фуфеля хлопцы, внесли крепкими украинскими грудями поникший хозяйский мяч в рапахнутые ворота. Трибуны выдохнули двадцатитысячный полустон-полукрик… И наступила тишина…
Гости скромно порадовались, поняв наконец, что играют то с «дровами», и непонятно чего пугались в первом тайме. Их тренер снова выскочил на бровку, что-то крикнул, чтобы дать понять чумазым трибунам, что здесь мастера приехали давать класс, а он их дирижер.
Трибуны затихли. В тишине прозвучал зычный голос Петровича:
 Где-ты Фуфель? Звезда гребаная? Хорош грибы искать. Играй!
Какая-то группа вяло прокричала несколько раз :
 Фу-фель пидарас!..
Но общая масса не поддержала… Общая масса поняла, что чуда не будет, что Фуфель просто фуфель, и не хрен ждать гола, а надо «открывать», и вместо свадьбы начинать поминки. Зазвякали стаканы (тогда не было бумажных), народ погрустнел…
«Наши» разыграли мяч в центре, отдали мяч Фефлову, который отыграл его назад и еле успел подпрыгнуть,как две «косы» просвистели с разных сторон.
«Хлопцы свое дело добре знают», – вяло подумал Фуфель, а вслух сказал:
 За невыполнение договора о перемирии – Гитлеру разорвали жопу напополам.
 Молчи, пердун старый, – отозвались осмелевшие хлопцы.
 Макул, – ответил незнакомым хлопцам словом Фефлов и сел перевязывать шнурки.
На правительственой трибуне было тревожно.
«На борцов надо было ставить, а не на этих», – устало подумал премьер, – каюк мне!»
Не дожидаясь конца первого тайма он зашел в комнату отдыха и ахнул стакан водки. Водка укрепила дух и Премьеру показалось, что он понял, в чем ошибка…
К тому времени первый тайм закончился и игроки цокали бутсами в раздевалки.
– Майор! – окликнул премьер. – Позови мне сюда этого «московского гостя».
– Слушаюсь, – учтиво прошептал начальник оханы и солидно направился под трибуны. Раздевалка хозяев была закрыта на ключ. Возле неё стоял Дуремар и докуривал сигару, которую ему, со словами:
– Ни одну рожу не пускать! – сунул закрывая дверь Кальян.
Майор сделал значительное лицо и сказал тихо и зловеще:
– Позовите Кальяна. Правительство просит в ложу.
– Поздно, генерал. – ответил циник Дуремар. – Он уже в аэропорту.
«Логично», – подумал майор и поспешил на трибуну…
В это время в раздевалке Альберт Палыч блистал остроумием:
 «Я! Ой не я»!? Кто командует в штрафной? Карлсон, который живет на штанге?.. Почему два свободных остались?.. «Ком», ты какого делал на передней штанге. Тебе сказано все первые мячи твои хоть башку о них расколоти. А ты …..ть за штангу прятаться?.. Ты я слышал, к нам из хоккея приблудился, так слушай чего тебе говорят. Находишь в штрафной самого здорового, хватаешь его за трусы и выбиваешь мячь подальше…Чмырь, хренов сын! Твоя задача зацепиться и заработать штрафной. Ищешь любой контакт с защитником и падаешь с криком в некошеные травы. Остальное не твое дело. Заработал и беги в штрафную. Встань возле вратаря и говори ему всякие гадости. Остальное не твое дело! Увидишь мяч – лети к нему, не увидишь, все равно лети на вратаря и сам падай. Главное его с мушки сбить. А ты своего сбил? Чего тебя понесло в свою штрафную?..
 Я думал…
 Думал?.. Береги свою единственную извилину, чтобы на очке тужиться, и не напрягай её по пустякам!… Шубин, Муса – топчите там кого попало. Вы свежие вам само то. Они привыкли что у нас впереди мяч не держится, молодые только пинаться могут… Вот и хорошо. Муса! Твоя тема – зацепился, брюхом мяч прикрыл и ищи контакт. Чуть кто коснется – падай и умирай. Можешь по настоящему. Два штрафных за тайм дашь – памятник тебе поставлю в штрафной. По пояс в землю врою и бронзовой краской покрашу… Молодые садятся. Молодцы, потрепали нервы, попинались. Дыхалочку им маленько сбили. Это хорошо. Сейчас они бросятся вас добивать. В штрафной будет Сталинград. Не дай Бог кого провороните! Пленных не брать!.. Так же по всему полю на «первый» мяч… Они думают всё!.. Со мной «все» не бывает!..
В середине тайма при таком темпе вступает «физика» – вот там и вспомните мне свои кошары и то, как в бассейне топли. Продержаться 30 минут, и 15 будут ваши, если это не так – Чмырь возьмет лопату и закопает меня в его же яму!.. Помните, уроды, сейчас они не готовы к сопротивлению, они готовы вас добивать, и когда они поймут, что ничего не изменилось, и их, как били по ногам ,так и бьют – они начнут вспоминать свою Одессу-маму и папу из Ростова….
Пошли! Другого шанса у вас не будет! Если сегодня «попадете» – половину спишут, а первым уйду я. А со мной уйдут ваши зарплаты, квартиры и машины без очереди. Алга!…
Футболисты потянулись к выходу, переваривая информацию о том, что они оказывается еще не проиграли, и надо еще биться целый тайм. Ноги и души болели.
Последним согнувшись выходил Фефлов.
 Ты Фуфель знай, – шепнул ему Кальян, – судью я «схватил». Он грамотный сучара – надо только дать повод. Остальное он «решит». Но если сами не пошевелимся, он репутацией рисковать не станет.
Фефлов не отреагровал. Допил чай, положил стакан на пол и пошел.
В раздевалке остался один главный, он поднял стакан с пола, поставил на стол и задумчиво вытащил новую сигару. Его эмоциональные силы были на исходе….
Трибуны при виде пузатого Мусы радостно взорвались:
«Муса-самса! Муса-самса!» – подбадривая, и одновременно напоминая ему, что чуть что спишут в столовку пирожки печь, чем занималась вся его дальняя и ближняя родня.
Гости кинулись на штурм, как саранча. Подачи с краев в штрафную летели, как мины одна за одной, без особой цели, но в самую кучу – авось Федя опять заложает и «посыпится», как это всегда бывало. Федя не ложал. Носил защитников по уэльсам, орал на сонного «Кома», который наконец проснулся, поймал кураж и выяснилось, что башка у него хоть и оловянная, но применяет он её строго по назначению. Ком шел к мячу возвышаясь надтолпой как Цезарь и не замечал покалеченных им в борьбе врагов.