Алые аллеи
мелодрама (16+)
сценарий телевизионного фильма
22-я серия
НАТ. УЛИЦЫ ПИТЕРА – ДЕНЬ
По дневным, запруженным автомобилями улицам, обгоняя попутные машины и уворачиваясь от встречных, на бешеной скорости несётся тёмно-вишнёвый кроссовер «Mercedes GLA».
ИНТ. САЛОН «MERCEDES GLA» – ДЕНЬ
ЖАСМИНКА – бледная, с широко открытыми глазами и открытым ртом – энергично крутит руль.
НАТ. УЛИЦЫ ПИТЕРА – ДЕНЬ
Кроссовер «Mercedes GLA» на полной скорости резко поворачивает в переулок и со всего размаху врезается в громадный оранжевый мусороуборщик.
ИНТ. СПАЛЬНЯ СЕРГЕЯ – РАННЕЕ УТРО
ЖАСМИНКА вскидывается в постели и во весь голос вопит.
СЕРГЕЙ
(вбегая в спальню)
Что? Что случилось, родная?
(обнимает дрожащую девочку)
Что-то приснилось? Кошмарики?
(целует Жасминку)
Ну? Родненькая? Что тебе приснилось?
ЖАСМИНКА
(открывая глаза)
Ой… Такой ужас…
(помолчав, тихо)
Я тебя напугала? Тебя напугала и себя напугала… А мне нельзя… Нельзя пугаться… А то…
(переводит дыхание, тихо)
А то и ребёночек наш напугается…
СЕРГЕЙ
(улыбаясь)
Наша детка будет смелой… Ничего и никого не будет бояться… Такая же, как мамочка… Дивная и смелая…
(помолчав)
Ну, что моё чудо приснило? Какие кошмарики?
ЖАСМИНКА
(обнимая Сергея, тихо)
Ой, даже говорить не хочу… Как будто я на машине… И –так ясно… Словно – наяву… Ой, нет… Такие ужасы… А ты…
(помолчав)
Ты – что: опять не спал? Серёж… Ну, нельзя же так… Мы же вместе спать легли… Ты меня поцеловал… В височек… И мы уснули… Вместе… А ты опять… Опять убежал?
(укоризненно)
Вот… Убежал от своей Жасминки и ей сразу ужасы приснились… Нельзя же так… Тебе нужно по ночам спаткать… Чтобы сердце твоё отдыхало… Чтобы не болело… Ты опять сочинял? Что? Что-то опять чудесное? Дашь мне почитать? Попьём какао и я почитаю твоё… Я хочу… Я хочу всегда первая твоё читать… Или – смотреть… Потому что это – я… Я – жена гения… Не какая-нибудь – там дамочка… А – я…
СЕРГЕЙ
Да. Кое-что. Раскадровку. Сегодня снимаем интерьер. Если студия утвердит, разверну в полный метр.
(Жасминка открывает рот)
Родная. И не надо мне ничего говорить. Если я не буду работать, то… То, действительно, подохну. Это ведь – не работа. Не дело. Не бизнес. Это – моя жизнь. Лиши меня этой жизни, и меня не будет. Вообще не будет. Понимаешь, родненькая?
ЖАСМИНКА
(тихо)
Серёженька… Родненький… А если…
СЕРГЕЙ
А я тебя с собой возьму… На – смену… На твоей «немке» покатим… Если будешь тихонько сидеть… Мы ведь синхрон писать будем… Думали сначала в павильоне снимать… Но там вечно то какие-то дурни молотками стучат, то провода заденут, то кого-то на кашель пробьёт…
(помолчав)
Тебя – как: не тошнит нынче? Животик не болит? Отвар шиповниковый не забудь выпить… Для ребёночка – очень полезно…
ЖАСМИНКА
(тихо)
Ой… А я тебя захотела… Очень-очень…
(помолчав)
Это – нормально: хотеть, когда беременная? С деткой ничего не будет?
(помолчав)
Как с твоими жёнами было? Они тоже хотели, когда беременные были? Или – как?
Можно любиться, когда беременная?
СЕРГЕЙ
Жёны были да все вышли. В прошлой жизни. И сейчас для меня существует единственная женщина. Ты. И других не будет. Никогда. Ты – единственная. Навсегда.
(целует Жасминку)
А хотеть… Хотеть нормально… Только… Надо подождать… Подождать, пока плод хорошо прикрепится к стенке матки… Чтобы – выкидыша не было… Потому что во время оргазма всё у тебя внутри сокращается… И матка – тоже… Понимаешь? Я не хочу, чтобы мы потеряли нашу детку…
ЖАСМИНКА
Ой. И я этого не хочу. Какой ужас… Детку потерять.
(помолчав, тихо)
Да, родненький. Мы подождём. Пару месяцев. Нет, месяц. Я больше не вытерплю. А потом…
(на ухо Сергею, шёпотом)
А потом мы с тобой придумаем… Можно же – по-разному… По-всякому можно… Чтобы детке не повредить… Да? Мне нравится по-всякому… Другое чувствуется, но всё равно – так здоровски…
(хитро)
А пока…
(ныряет под одеяло)
А ты лежи и ничего не делай… Мне не какао, мне другого хочется…
ИНТ. ИНТЕРЬЕР ДЕРЕВЕНСКОГО ДОМА – ДЕНЬ
СЕРГЕЙ
(подходя к пожилому человеку, тихо)
Ну, как – вы, Михаил Савельевич? Одышка прошла? В груди не давит? Быть может, всё-таки вызовем медиков? Пусть померят давление… Нитроглицерин у вас есть? Что-то ещё – сердечное? Или отменим сме…
МИХАИЛ САВЕЛЬЕВИЧ
(тихо)
Путём. Всё – путём.
(встаёт с табурета и проходит по комнате)
Давай это… Начинать…
(помолчав)
Это кто ж такую историю придумал? Фронтовик какой?
(помолчав)
Прям прослезился, пока текст учил… Толково написано… И всё – в точку… Вся жизнь, как – на ладони… Кто – писатель-то?
СЕРГЕЙ
(тихо)
Сценарий – мой, Михаил Савельевич. Сейчас свет выставим, движение камеры проверим, собачку зарядим и начнём. Точно нормально всё с вами? А то отменим смену.
МИХАИЛ САВЕЛЬЕВИЧ
Да ну? Ты сочинил? Сам, что ли? Или брешешь? Толково сочинил. Жизненно.
(помолчав)
Ни-ни-ни. Никаких отмен.
(смотрит на Жасминку)
А эта пичужка – что за?
(усмехается)
Ишь, сидит в уголке… Зыркает… Не боись, не застрелю…
ОПЕРАТОР-ПОСТАНОВЩИК
(тихо подходит к Сергею)
Серёжа, можно начинать… У меня всё готово…
СЕРГЕЙ
(смотря в плейбек, тихо)
Юра, как мы договорились… Всё – одним общим планом… Без трансфокаций и прочих штучек… Когда актёры отработают у стола, катишь по рельсам к двери… Всё… Безо всяких фокусов… Студии нужен пилот… Простой и внятный… С историей и характерами…
ЮРИЙ
Нужен, так сделаем. Командуй.
СЕРГЕЙ
Тишина.
(смотрит в плейбек, вдруг, громко)
Зина, почему телевизор – цветной?! Деревня. Одинокий старик. С мизерной пенсией. Вы бы ещё плазму метровую на стенку повесили.
(помолчав)
Мигом убрать. Нет, не убрать. Телик нужен по сюжету. Полотенце какое найдите побольше… И завесьте экран… Треугольником завесьте… Живо.
Молодая женщина быстро завешивает экран телевизора большой разноцветной шалью.
СЕРГЕЙ
Пусть будет шаль. Хорошо, что – шаль. Жёнка померла, а шаль, что муж дарил, осталась.
(смотрит в плейбек)
Юра, готовы?
ЮРИЙ
(за камерой)
Готовы.
СЕРГЕЙ
(смотря в плейбек)
Мотор.
ЮРИЙ
(за камерой, глухо)
Есть мотор.
АССИТЕНТ РЕЖИССЁРА
(осторожно стукая хлопушкой перед стариком, не громко)
Кадр – один, дубль – первый.
СЕРГЕЙ
(спокойно)
Начали.
МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК
(сидя за столом, тихо)
Фёдор Ипатьевич, а вот ордена вы где…
ФЁДОР ИПАТЬЕВИЧ
А эту Красную Звезду я, сынок, под Киевом заслужил…
(аккуратно разворачивает белую тряпочку)
Зажали нашу роту… Что от роты осталось… Но ничего… Отбились… Потом, вишь, её царапнуло пулей… Вот – скол на лучике… А – вторую… Когда Двину форсировали… Ночь… Холод… Аж до кости пробирало… Кто – на плотике, кто – на брёвнышке… Фрицы, гады, учуяли… Да как давай нас минами и пулемётами поливать… Столько утопло… Да и побило… Тоже бог миловал… Только «сидор» очередью пропороло…
(помолчав)
А когда первый раз под снаряды попал… В сорок первом… Совсем молодой был… Юнец… Что – ты нынче… Как стало с неба молотить по окопам нашим – не приведи боже… Я в щель зарылся… Земля на зубах скрипит… Вокруг всё ухает… Охает… Ахает… Земля, как живая, колышется… Люди орут… Я бормочу только: «Господи… Спаси и сохрани…» А что поделаешь? Куда побежишь? А потом стихло вдруг… И «пантера» их на нас попёрла… Я глянул: мамочки! До самого леса – танки, танки, танки… А у меня в руках – трёхлинейка… Патронов – десятка три… И – штык ещё… Коли штыком «пантеру» эту… Коли…
(прикрывает глаза)
Что смотришь, парень? Когда запечёт, и бога, и чёрта помянёшь… Я сам-то ни к каким религиям не относился… До поры до времени… И Клавдия Ильинична, жёнка моя… Тоже скрывала, что – крещёная… Умная была баба… Толковая… Я, когда выпивши приходил… И не поносила… И не хулила всяко… А в постелю уложит… Спи, говорит, Фёдор… Спи, говорит, мой хороший… И утром чарочку ещё поднесёт… Чтоб не мучился с похмелюги…
(медленно закуривает)
И сынов мне родила… Борьку с Алёшкой… Борька нынче рыбу ловит… Чёрти где… По морям-океанам… Навещал года три назад… Просоленный весь… Чёрный… Денег привёз нам с матерью… Крышу вон новую справили… Холодильник купили… А Алёшка – дурак дураком… Торговать курами подрядился… Оттуда кур тащит… Здесь торгует… А потом надули его крепко… С курами теми… Долгов, пенёк, понаделал… Приехал тоже… Батя, говорит, помоги… Дай денег… Продай, говорит, хату свою… Я, говорит, уже и купца нашёл… Хорошие гроши даст… Я тебя, говорит, с мамкой собой заберу… В город… А то, говорит, квартиру отнимут… Посадят, говорит… Ага, говорю, щас! Вспомнил отца с матерью… Когда петух жареный клюнул в задницу… Когда торговал, носу не казал… Обжулили тебя свои же, так садись! Посиди годков пять… Может, поумнеешь… Профессию получишь… Нормальную… Мужицкую… Там тебе и квартира будет… И – харчи дармовые… И – наука всякая… Обиделся… Пропал… Ещё во всякие всячины влез… Запил… Короче, ушла от него супружница… И деток с собой забрала… Внучат моих… Дашку и Павлика…
(помолчав)
А в по за том году Клава моя курам корм задавала… Нагнулась… И упала… Хорошо – сосед, Колька, увидал… «Неотложку» вызвал… Да пока приехали… В нашу-то глухомань… Вокруг озера… В объезд… Лесом… По ухабам… Мост проклятый до сих пор гнилой стоит… Жёнка моя уже хрипеть стала… Ударило её сильно… В голову… Когда в гробу лежала – всё затылье синее было… Я тогда первый раз к попу и пошёл… Свечечку поставил… За упокой души, значит…
Старик гулко высмаркивается и тычет мятым платком в угол комнаты, где стоит маленький пыльный телевизор.
ФЁДОР ИПАТЬЕВИЧ
А девок этих… Что храм опоганили… Я бы не судил… Не-е-ет… Уж коли вера у тех, кто был в церкви… И всё это видел, была такова, что не судили их там… На месте… Своим судом… Человеческим… Значит, так им и надо… Верующим этим… Значит, вера их – такова, что духу не хватило им… Бесстыдство это пресечь… Сразу! На корню! Значит, так им и надо! Значит, скоро в храмах совокупляться будут на отпевании! И на алтарь мочиться в обедню! И нечего сейчас, после драки, кулаками махать! Поздно! Со мной, сынок, и татары бок о бок воевали… И – хохлы… И – грузины… И – евреи… Зашли бы те девки в мечеть какую… Или – в синагогу… Моргнуть бы не успели… Порвали бы их на части… Да собакам бросили… А что? И поделом…
(аккуратно тушит окурок в глиняном блюдце)
Да-а-а-а… А ты как думал? Все воевали… Рядом… Плечом – к плечу… Кацман Мойша вон… Дружок мой преданный… Отважной души был человек… Героической… Год, поди, мы с ним из одного котелка кашу хлебали… Пока не убило его под Варшавой… И никто ни в кого пальцем не тыкал… Мол, ты – такой… А я – таковский… Все были равные… Все за Родину родную свою бились… И гибли за неё… Чтобы нынче Родину эту нашу по частям продали… За тряпьё всякое… За кур ихних паршивых… За девок голых… А мы, вроде как, на обочине остались… Кому нужны? С войной своей… С подвигами… С жизнями прожитыми… Да никому… Раньше вон… В школу меня звали… Детишкам показать… Кому они «спасибо» сказать должны… За то, что родились… За то, что живут… И не картоху гнилую с корой варёной, а булки сдобные лопают… С голода не пухнут… От бомбёжек под пол не лезут… А потом забыли… К чему мы им, старичьё… Другие герои нынче… «Менты»… Да бандиты… Да шлюхи всякие… Так и живу… Один, значит… Ничего… Пенсию плотят… На хлеб, кашу и махорку хватает… А больше мне и не надо… Помру – похоронят… Гроб, крест я давно смастерил… В сарае стоят… С Клавдией своей и лягу… Рядышком… Много не много, а пятьдесят семь годков мы ней прожили… Душа – в душу… Ты, парень, чай-то допивай… Новый, может, тебе налить? Нет? Ну, допивай тогда…
ФЁДОР ИПАТЬЕВИЧ указательным, коричневым от табака, пальцем потёр красные глаза.
ФЁДОР ИПАТЬЕВИЧ
А Орден Славы… Это уже – под Берлином самым… За… Да ладно… А ещё случай был в сорок пятом, в марте… Чую спиной: сопит кто-то… Оборачиваюсь – фашистёнок лет двенадцати… В очёчках… Со «шмайсером»… Сопли-и-и-ивый весь… Шейка тощенькая из ворота торчит… Одно очко – с трещинкой… И смотрит на меня глазёнками испуганными… Гитлерюгенд… Слыхал, наверно? Нет? Фрицы… Перед тем, как подохнуть, на нас малолеток бросили… Думали: мы детей пожалеем… Ща-а-а-ас… Наших деток кто жалел? Наши хаты кто жёг? Да баб – на сносях… Заживо… Ну, я его из ППШа и положил… Война, брат… Не – ты, так – тебя… А у вас там что – опять? Тимуровцы – какие? Или как сейчас зовётесь? Или военкомат вспомнил? Что пришёл-то? Запамятовал – как тебя величать-то?
МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК
(не громко)
Петя.
И, выхватив из рукава куртки металлический прут, быстро бьёт старика по голове. ФЁДОР ИПАТЬЕВИЧ охает и тяжело валится на пол. ПЕТЯ наклоняется над телом. Смотрит на окровавленную голову старика. Замахивается. Опускает прут.
Обтирает испачканное железо о стёганый жакет старика и прячет обратно, в рукав «аляски». Аккуратно складывает в белую тряпочку все награды и засовывает в карман куртки.
Прислушивается. Открывает дверь. И замирает. На крыльце молча, недвижимо стоит большая чёрная собака. Молодой человек шевелится. Собака глухо рычит. ПЕТЯ медленно скашивает глаза. Осторожно нагибается. Протягивает руку.
Вытаскивает из-за стоящих в сенях граблей вилы. Собака, не мигая, смотрит на человека. ПЕТЯ, не дыша, берёт вилы двумя руками. Плавно отводит назад. И со всей силы тычет в собаку. В это же мгновение громыхает выстрел. Синяя «аляска» ПЕТИ взрывается заряженной пиротехникой.
Молодой человек роняет вилы, поворачивает голову назад и, открыв окровавленный рот, рушится в дверной проём, прямо под лапы собаки. ФЁДОР ИПАТЬЕВИЧ опускает ружьё. Собака нюхает волосы лежащего человека и коротко гавкает.
ФЁДОР ИПАТЬЕВИЧ
Да, Герда…
(трогает рукой окровавленную голову)
Они думали: мы их пожалеем… Ща-а-а-ас… Война, брат… Не – ты, так – тебя…
СЕРГЕЙ
(глядя в плейбек)
Стоп.
(помолчав)
Снято.
(помолчав)
Всем – спасибо.
(смотрит на Михаила Савельевича)
Как – вы, Михаил Савельевич? Нормально? Прекрасно отработали… Нет, не отработали… Прожили…
МИХАИЛ САВЕЛЬЕВИЧ
(присаживается на табурет, улыбаясь)
Да ладно… Прожил… Такое в радость делать… Это тебе – спасибо, Сергей Александрович… Что – вниманием удостоил… У меня ж в Саратовском театре ролей – кот накакал… А в кино уже сто лет не звали…
(закуривает)
А уж такая роль… Пир души, как говорится… Талантливый ты парень, Сергей Александрович… Молодой, ладный да талантливый…
ГОЛОС ЖАСМИНКИ
(из угла, тихо)
Серёжа – не талантливый… Серёжа – гениальный… Вы, дедушка, просто не поняли – какой Серёжа гениальный…
МИХАИЛ САВЕЛЬЕВИЧ
(улыбаясь)
Тю. А ты – кто такая, пичужка?
ЖАСМИНКА
(громче)
Я – не кто такая. И – не пичужка. Я – жена. Жена Серёжи.
МИХАИЛ САВЕЛЬЕВИЧ
(куря)
Гениальный, говоришь? Может, и гениальный. Это время расставит. Время всё расставляет.
(помолчав)
Хороший у тебя муж. Толковый. Береги его.
СЕРГЕЙ
Рассчитались с вами, Михаил Савельевич, за смену? Всё – нормально?
МИХАИЛ САВЕЛЬЕВИЧ
Ха. Отвалили. Целую кучу. До Саратова не довезу. Не, я сразу на карточку положил. Чтоб – не пропали.
(помолчав)
Мне в Саратове за такие деньжищи сезон в театре пахать. Да – с гаком. «Ниву» свою порадую крыльями с новья… Внукам гостинцев прикуплю. Младшенький клянчил всё… Господи, как – его? Ну, цацка такая… Как – книжка… С экраном…
ЖАСМИНКА
Планшетник ваш внук хотел? Какой? Apple? Samsung? Так в Питере можно взять. Я знаю – где. Не, лучше – у вас, в Саратове. Там и гарантийные есть… Если – что.
МИХАИЛ САВЕЛЬЕВИЧ
Разберёмся, дочка… Найдём. Внуки у меня – толковые. И шалят не особо. А чего ты…
(помолчав)
Из провинции в Питер старика-то вытянул? Здесь, что ли, актёры перевелись?
СЕРГЕЙ
Не перевелись. Да все нынче – с райдерами, агентами, трейлерами… Таланта – на копейку, гонора – на тыщу. Да и…
(помолчав)
Не просто классный артист мне был нужен. Человек настоящий. С душой. С сердцем. Живой. Природный.
(улыбается)
Вот вас наши девочки и присмотрели…
ИНТ. САЛОН «MERCEDES GLA» – ДЕНЬ
СЕРГЕЙ
(тихо)
Хорошо рулишь. Молодчинка. Приноровилась уже?
ЖАСМИНКА
(крутя руль)
Ага. Здорово так. И просто. Всё само делается. И навигатор – классный. И – остальные штучки. Я ещё не всё изучила. Но всё изучу. А что не пойму – у тебя спрошу. Да?
(помолчав, смотрит на Сергея)
А почему ты такой бледный? Устал, да? Конечно, устал. Ночью работал, днём работал… Сейчас приедем, покушаем и ты отдохнёшь. Поспишь. Обязательно поспишь.
СЕРГЕЙ
(тихо)
Смотри на дорогу, родная. И отпускай газ на спуске. Коробка – автомат. Плюс – бортовой комп. Сами отработает дорогу.
ЖАСМИНКА
(глядя на дорогу)
Серёж… А откуда ты всё это придумываешь? Про – старика этого… Про – войну… Даже дед этот удивился… Откуда в тебе это берётся?
СЕРГЕЙ
(тихо)
Не знаю, родная. Просто… Просто вспыхивает и всё… Как наяву, вижу… Людей, события, время…
(помолчав)
Хочется об этих людях рассказать… Нынешним гламурным отрокам… О людях, которые на своём горбу и страну подняли, и своими жизнями спасли, после из руин подняли… Они – настоящие герои… Не – менты с бандюками да офисным планктоном… А – эти старики и женщины, которые… И честь свою не испоганят, и Родину, если надо, защитят, и руку протянут, коли понадобится… Эти люди – настоящее, не искусственное, не геномодифицированное… И о них надо писать, снимать, говорить…
НАТ. ПРОЕЗЖАЯ ЧАСТЬ ДОРОГИ – ДЕНЬ
«Mercedes GLA» вдруг резко перестраивается на крайнюю правую полосу и с коротким визгом тормозит у обочины.
ИНТ. САЛОН «MERCEDES GLA» – ДЕНЬ
СЕРГЕЙ
(крутит головой)
Что? Что случилось?
(смотрит на Жасминку)
Тебе стало плохо? Тошнит, да?
ЖАСМИНКА
(не шевелясь, тихо)
Вот ты сейчас говорил о людях, Серёжа… Не о людях ты говорил… Ты о себе говорил… Это ты созидаешь… И – людей чудесных… Это ты за них своё здоровье отдаёшь… Чтобы о них другие узнали, ночами не спишь… Это ты за них воюешь… Потому и приходят к тебе такие истории… Это ты – настоящий герой… Да, не – менты эти с бандитами, торгашами да шлюхами… А – такие, как ты… И честь ты свою никогда не испоганишь, и Родину, если надо, защитишь, и руку протянешь в беде… Это ты – самый настоящий человек… Наверно, ещё есть такие человеки… Да, конечно, есть… Старик твой сегодняшний…
(помолчав, тихо)
А мне… Как мне жить с таким, как ты? Что мне делать? Я же – простая девочка… Простая южная девочка…
(ёжится)
Ой, мне даже холодно стало… Ты – герой, а я – простая девчонка… Маленькая… Глупенькая…
СЕРГЕЙ
(улыбаясь)
Да. Амплуа – герой-любовник. Давай-ка я за руль сяду, душа моя. И включу печку.
ЖАСМИНКА
(тихо)
Я – серьёзно, Серёжа. Вот как мне любить героя? Я…
(помолчав, тихо)
Я сегодня сидела в уголочке… Сидела… И ничего не понимала… И тебя не узнавала… У тебя лицо другое было… Совсем другое… Ты всё вместе с этим дедом проживал… Каждое его мгновение проживал… Как так можно? Ты же умрёшь… Если все жизни проживать будешь… Я не понимаю… Это – такая работа? Так за всех всё проживать, чтобы умереть? Чтобы мы с деткой одни остались? Без тебя?
СЕРГЕЙ
(тихо)
Нет. Не работа. Это – моя жизнь. И другой жизни у меня не будет. И я не хочу другой жизни.
(помолчав, тихо)
Я думал… Мне казалось, что самый родной, самый близкий мне человек… Я думал, что это ты давно поняла… Я думал, что ты…
ЖАСМИНКА
(тихо)
Ой. Прости, родной. Прости меня, родненький. Сама не знаю – что говорю. Опять глупости говорю. Сейчас поедем. Приедем. И ты отдо…
(смотрит на Сергея, истошно)
Серёжа!!!
СЕРГЕЙ
(вздрогнув, просыпается)
Что? Что ты вопишь? Что слу…
ЖАСМИНКА
Ой. Показалось, что ты… Что ты опять… Что ты…
СЕРГЕЙ
Прости. Задрема-о-о-о…
(зевает)
Поехали, родная. И не вопи так. А то меня опять кондратий хватит…
ИНТ. КВАРТИРА СЕРГЕЯ – ВЕЧЕР
ЖАСМИНКА завороженно смотрит, как СЕРГЕЙ, сидя на кухне, уплетает блинчики с грибами и капустой.
ЖАСМИНКА
(наливая в большую прозрачную кружку заварку и кипяток)
Вкусно?
СЕРГЕЙ
(жуя)
Угу. Очень. Где покупала? В какой кулинарии?
ЖАСМИНКА
(обиженно)
Нигде. Сама наделала. Блинчики, в смысле. А белые грибочки и тушёную капусту – на Демидовском… Где и – всегда… А пока ты спал, нажарила и нафаршировала… Покупала… Я такое могу сварганить для моего Серёженьки – пальчики оближешь…
СЕРГЕЙ
(жуя, улыбается)
Если передумаешь идти в актриски, можешь свой кафетерий забабахать… Или – кафешку…
ЖАСМИНКА
Ещё положить? Да? Ещё два блинчика, да, родненький? Они – вкусные, когда свежие… С печки… А когда полежат, вянут чуть…
(кладёт Сергею в тарелку два блиничка)
Кушай, мой родной… Ты столько трудился… Надо хорошенько покушать…
СЕРГЕЙ
(жуя, улыбается)
Ты и впрямь мамочкой становишься… Нашу детку закормишь…
ЖАСМИНКА
(вдруг, серьёзно)
Знаешь, Серёж… Ты только не обижайся, да? Не будешь обижаться? Да, наверно, мамочкой становлюсь… Что-то такое наша детка во мне со мною делает… Какой-то другой я становлюсь… Другой Жасминкой, понимаешь?
СЕРГЕЙ
(отпивает чай)
А что я тебе говорил? Ребёночек в тебе будет расти, и ты меняться станешь… Уже и грудка подросла… И – животик…
ЖАСМИНКА
(тихо, серьёзно)
Нет, не только грудка с животиком…
(помолчав, тихо)
Я к тебе… Я тебя по-другому чувствовать стала… По-другому относиться… Да, ты – дивный, сильный парень… Мой потрясающий мужчина… Но и… Как-то… Ребёнком большим стал… Становишься…
(тихо смеётся)
Я тебя, как мать, начинаю чувствовать… Чудно, да? Так должно быть? В этом ничего нет… Ну, не знаю… Странного… Плохого… Тебе не неприятно это? Скажи. Я сама этого пугаюсь… Не сильно, но пугаюсь… Такая вдруг нежность к тебе нахлынет, что… Что просто хочется тебя всего обнять… Всего согреть… Успокоить… Приголубить…
СЕРГЕЙ
(перегнувшись через стол, целует Жасминку в висок)
Нет, моя нежность… В этом ничего плохого нет… Просто в тебе пробуждается новая, неведомая тебе женщина… И эту женщину зовут мама… А для мамы все её близкие – дети… Свои родные дети… Обнимай меня… Всего… Согревай… И голубь… И…
(помолчав, тихо)
Не таи в себе ничего… Мы – одна семья… Одно целое… И каждый из нас – часть другого…
(встаёт из-за стола и целует Жасминку в макушку)
Спасибочки, родная… Блинчики были восхитительными…
ЖАСМИНКА
(растерянно)
У меня… Не знаю… Всё меняется каждый час… Вот утром так тебя хотела, так хотела… Так хотела, что два часа из постельки не выпускала… Пока – всего тебя не выпила…
(помолчав)
А сейчас… Как-то всё – по-другому… Ну, как может мама любиться со своим сынком? О, Господи… Сама не знаю – что говорю… Скорей бы уже родить…
СЕРГЕЙ
(улыбаясь)
Не ты родишь. Мы родим. С тобой. Вместе. У нас всегда всё будет вместе. Только вместе. И всё у тебя восстановится. И обо всех своих страхах забудешь.
(помолчав, улыбается)
И будем любиться с тобой, как любились… На всю ивановскую…
(помолчав, улыбается)
Ты ещё больше женщиной станешь, когда родишь… Грудкой откормишь…
(помолчав, улыбается)
И так меня будешь хотеть, что все камасутры от зависти позеленеют…
ЖАСМИНКА
Ой, Серёж… Ты как начнёшь говорить… Со своей этой улыбкой… Демонской… Так я вся закипаю…
(помолчав, тихо)
Я и так утречком… Три раза подряд кончила… Конкретно так… Ниагарками… Хотя ты и не был во мне… То есть, не там был… Я чуть не проглотила… Дружка моего… Такой он был классный… А тебе… Тебе хорошо было?
СЕРГЕЙ
(улыбаясь, тихо)
Чудесно.
(помолчав, тихо)
А этот кремик, кстати, – очень полезный…
(улыбается)
Масочку на лице можешь сделать… Кожа будет просто сиять…
ЖАСМИНКА вдруг бледнеет, зажимает рот ладонью и опрометью бросается в ванную.
СЕРГЕЙ
(про себя, тихо)
Вот… В третий раз – в первый класс…
(помолчав, про себя, тихо)
Ничего… Выносит… Токсикоз скоро пройдёт… Выносит и родит… Как – миленькая…
(помолчав, про себя, тихо)
И снова стану папочкой… На – шестом десятке… А, может, через годика три-четыре ещё и братика-сестричку нашему чаду забабахаем… Чем чёрт не шутит? Если – не загнусь… Нет. Нельзя загибаться. Только жить начал. Только полюбил. Только всё началось… Счастье началось…
СЕРГЕЙ медленно проходит коридор, гостиную и, чуть скрипнув дверью, выходит на застеклённую лоджию. Закуривает. И, выдохнув сизый дым, смотрит на огромный вечерний город. ЖАСМИНКА тихо просачивается на лоджию. СЕРГЕЙ тут же тушит сигарету и, отодвинув створку стеклопакета, машет рукой.
ЖАСМИНКА
(прижавшись к Сергею, тихо)
Чёрти что… Ничего ж, вроде, и не ела… Пару блинчиков… И – ложку салата… Крабового…
(помолчав, тихо)
И всё выскочило…
СЕРГЕЙ
(целует Жасминку в макушку, тихо)
Ничего, родная… Скоро токсикоз пройдёт… И всё будет хорошо… Тебе не холодно? В одной маечке…
(улыбается)
С голой попкой… Или ты начала трусики носить?
ЖАСМИНКА
(прижавшись к Сергею, тихо)
Не-а… Зачем мне дома трусики? Ой.
(замирает)
Завтра же… Завтра же надо к врачу идти… На УЗИ… На детку смотреть… Мы вместе пойдём? Да, Серёж? Ты же тоже хочешь на нашу детку посмотреть? На маленькую детку… Совсем махонькую… Но – нашу. Нашу с тобой, родненький.
(улыбается)
Вот завтра трусики и надену. Чтобы врача… Чтобы врач куда надо смотрел… А не на мою письку пялился. Ой.
(замирает, тихо)
Серёж… А ты хочешь знать – какая детка у нас будет?
СЕРГЕЙ присаживается на низкую банкетку лоджии и взгромождает на бёдра ЖАСМИНКУ.
СЕРГЕЙ
Я знаю, родная. У нас будет любимая детка.
ЖАСМИНКА
(с жаром)
Ну, конечно, любимая! Я имела в виду – кто: мальчик или девочка! На УЗИ ж всё видно! Врач же… Врач, узист этот, писюнчик маленький разглядит? Разглядит? Или пока – нет? Или – то, что нет писюнчика. То, что – девочка.
СЕРГЕЙ
(целуя Жасминку в височек, улыбаясь)
Разглядит. Конечно, разглядит.
ЖАСМИНКА
(с жаром)
А ты кого хочешь: мальчика или девочку?
СЕРГЕЙ
(улыбаясь)
Тебя.
ЖАСМИНКА
Ну, правда, – кого? Кого мне нам рожать? Девчонку или мальчишку?
СЕРГЕЙ
(улыбаясь)
И – девчонку, и мальчишку. Осилишь?
ЖАСМИНКА
(замерев, растерянно)
Как? Сразу – двоих? Сразу двоих рожать? Я двоих… Я не… Я…
СЕРГЕЙ
(смеётся)
Ты – моё чудо.
(помолчав)
А пошли… Пошли прогуляемся перед сном… А? Хочешь? На улице – тепло, плюс пятнадцать… Как ты себя чувствуешь? Хочешь подышать?
ЖАСМИНКА
(виновато, тихо)
Я тебя хочу. Опять. Как – не нормальная. Очень-очень хочу. Чтобы – глубоко… Очень глубоко… Глубоко и сильно… И – долго… Чтобы я все сознания потеряла… От наслаждения… Ты же… Ты же так умеешь меня всех сознаний лишать… Не быстро лишаешь… Медленно… Медленно и сладко…
(помолчав, виновато)
Ну, вот… Во мне – наша детка… А я… А я опять всего тебя собой затопила… Я… Я…
(помолчав, виновато)
Я тобой, родной, ещё не насытилась… Думала: насытилась… А – нет, не насытилась… Давай… А давай с тобой…
(шепчет Сергею на ухо)
Туда же можно? Правда? Детка не пострадает? Если – туда?
(помолчав, улыбается)
А детке надо… Детке надо, чтобы мамочка счастлива была… Тогда и детке будет радостно… Только…
(помолчав, тихо)
Только я сверху буду… Да, родненький? А ты мне только помогать будешь… Я хочу… Хочу… Долго… Долго и глубоко… А потом… Отдохнём с тобой… И погуляем… Ночью… Ночью – так красиво в Питере… Я и не знала – как красиво… Пока ты мне однажды не показал… Помнишь? Мы с тобой до утра гуляли… Целовались и гуляли… Гуляли и целовались…
(жарко целует Сергея, шёпотом)
Боже, как я тебя обожаю, родной… Родной мой Серёженька… Родной мой муж… Моё родное чудо…
НАТ. УЛИЦА ПЕТЕРБУРГА – НОЧЬ
СЕРГЕЙ и ЖАСМИНКА медленно идут по ночной, чуть подсвеченной матовыми фонарями улице.
ЖАСМИНКА
(вдруг)
Ой, Серёж! Смотри! Какая – Луна! Полная! Большая! Просто – чудо! Как будто кто-то блинчик испёк и на небо повесил…
(пошатнувшись)
Ой…
СЕРГЕЙ
(мгновенно подхватив Жасминку под локоток, тихо)
Всё, родная… Погуляли и будет… А то тебя уже ножки не держат…
ЖАСМИНКА
(обняв Сергея, тихо)
Да… Что-то качнуло… Ты ж…
(помолчав, улыбается)
Меня опять на такие небеса закинул, что я… До сих пор летаю…
СЕРГЕЙ
(обняв Жасминку, улыбаясь, тихо)
Нынче ты сама себя туда закинула… А я… Ну, помог чуть…
ЖАСМИНКА
(обняв Сергея, улыбается)
Чуть… Это сейчас «чуть» называется? Три часа – это «чуть»?
(помолчав, улыбается, тихо)
Демон… Был демоном… Демоном и остался…
(помолчав, тихо)
Я сто раз кончила… А он – «чуть»…
СЕРГЕЙ
(обняв Жасминку, тихо)
Речами и ручьями
день вышел. Понемногу.
Луна – полна. Печали.
Но – светлой. Слава Богу…
ЖАСМИНКА
(замерев, тихо)
Ой… Ты… Ты сейчас это сочинил? Вот прямо – сейчас? На ходу? Вот взял… Взял и такое чудо сочинил? Ну, да…
(помолчав, тихо)
Ты же – гений… Ходишь… Просто ходишь по земле и чудеса сочиняешь…
СЕРГЕЙ
(целует Жасминку в макушку)
Пошли домой, родная… Холодать начинает… А тебе с деткой нельзя простужаться… Или «тачку» вызвонить?
ЖАСМИНКА
Не-не-не… Ножками дойдём… Я ещё надышусь чуть… Такая ночь… Такая Луна… Просто – чудо… Ты – моё чудо… И Луна – чудо…
(помолчав, тихо)
А ещё у гения есть… Тоже – про Луну…
На коже матовой лица
фиалок шёлковых пыльца
благоухала. Декорации:
ажур затейливый акаций,
в окне распахнутом не тленна,
бледна, безоблачна – Селена.
– Какая – дивная Луна, –
сказала ты. Обнажена
спина, вся – в родинках. Едва я
хотел сказать, что… Ты, вставая
с бокалом красного игристого:
– В вине, – мне улыбнулась, – истина?
И в ночь июльскую ушла.
Заря, сгоревшая дотла,
к утру подёрнулась туманом.
Как сладко тешиться обманом
и упиваться послевкусием
любви, вина, лаванды, устриц…
СЕРГЕЙ
(остановившись, изумлённо)
Ты что: всю поэму наизусть выучила, что ли? И это… Хватит меня гением дразнить… Гений – это Пушкин… Это – Есенин. Это – Бродский… Это…
ЖАСМИНКА
(тихо)
И – ты. И – ты, Серёжа. Ты для меня – гений. Мой гений. А этого твоего заумного Бродского… Этого Бродского пусть Пушкин с Есениным читают… Может, поймут…
(Сергей хохочет)
И ничего я наизусть не выучивала… Просто запомнила… Тогда – ещё… На кухне… Когда ты в первый раз мне это чудо показал… Навсегда запомнила… Такое нельзя не запомнить… Потому что… Потому что…
(помолчав, тихо)
Ради такого чуда люди и живут… У многих вообще за всю жизнь такого чуда не случается… Чтобы… Чтобы родной человек взял и такое… Такое сочинил, от которого душа взлетает…
(помолчав, тихо)
Я от тебя летаю, родной… Не хожу ножками, нет… Летаю… В небесах… Каждый миг…
(помолчав, тихо)
Я от тебя – без ума, родной… Как встретила на пляжике том, так и стала без ума… И… И обратно в ум – не хочу…
СЕРГЕЙ
(пристально смотрит вдаль)
Ну-ка, погоди. Постой здесь. Никуда не уходи. Не двигайся.
ЖАСМИНКА
(оторопев)
А что… А что я такого сказа…
СЕРГЕЙ быстро пересекает проезжую часть дороги и, набирая скорость, бежит к двум легковушкам, стоящим у освещённого красно-фиолетовыми огнями ночного клуба.
ЖАСМИНКА
(во весь голос)
Серёжа!
Когда СЕРГЕЙ подбегает к автомобилям, из проёма правой задней двери синего «Мерседеса»-седана вдруг судорожно вылетает женская нога без обуви и в порванном чёрном чулке, а в салоне машины раздаётся утробный женский вопль.
СЕРГЕЙ
(тихо)
Ну-ка, отпустили женщину, уроды. Быстро.
Из седана медленно вылезают двое крепких, кряжистых, коротко стриженых парней. Из рядом стоящего белого «ягуара» выкарабкиваются ещё трое: приземистых, с накачанными бычьими шеями и одинаково равнодушными мясистыми физиономиями.
ПЕРВЫЙ ПАРЕНЬ
(другому, улыбаясь)
Глянь, Марат, ещё одному хрену с горы жить не хоче…
ЖАСМИНКА, в ужасе подбежав к зданию ночного клуба, видит, как один человек, брызнув фонтаном крови, с истошным воплем перелетает через багажник синего «Мерседеса»; другой, коротко взвыв, влепляется белобрысой головой в правое переднее колесо «ягуара»; третий, двухметровый, почти квадратный, выхватывает из недр коричневой кожаной куртки блестящий револьвер, но мгновение спустя с вывихнутым локтевым суставом и, мыча от боли, с грохотом рушится на чёрный ночной асфальт. СЕРГЕЙ осторожно переступает ещё две лежащие человеческие туши, хлопает по карманам куртки, достаёт портсигар и медленно закуривает.
ЖАСМИНКА
(тяжело дыша, гневно)
Ну, Серёжа! Тебе что индусы сказали?! Нельзя тебе курить! Ты только курил! Дома! И опять куришь! Дай мне сигарету! Немедленно! Опять хочешь инфаркт?!
СЕРГЕЙ, улыбаясь, делает глубокую затяжку, медленно выпускает сизый дым и стреляет окурком в сторону.
СЕРГЕЙ
(нагнувшись к открытому седану)
Девушка? Вы – живы? Всё с вами – нормально?
Девушка, не мигая, смотрит на СЕРГЕЯ.
СЕРГЕЙ
(улыбнувшись, тихо)
Вы по-русски понимаете? С вами всё – хорошо? Ну, кроме чулков, порванной блузки, синяка на виске и ссадин?
(помолчав)
Сейчас – ночь… Вам есть куда пойти-поехать? Как тебя зовут?
ЖАСМИНКА
(за спиной Сергея, тихо)
Её зовут немая. Немая Путана Панельевна. Пошли домой, Серёж. Хватит прогулок. Я спать хочу.
СЕРГЕЙ
(не оборачиваясь)
Погоди, душа моя. Сейчас поедем.
(смотрит на девушку)
Как тебя зовут – можешь сказать? И кто – эти люди? Что они от тебя хотели?
ЖАСМИНКА
(за спиной Сергея)
Её они хотели. А тут герой влез. И всех хулиганов побил. Я хочу спать, Серёж. Мне – плохо. Тошнит. И – холодно.
СЕРГЕЙ
(поворачиваясь)
Да, родная. Прости. Размялся чуть. Я ж на спарринге последний раз был… Да, ещё – до нашего вояжа. По – Бразилиям, Альпам, Индиям…
(целует Жасминку в макушку)
Садись в машину. На – заднее сиденье. И поедем.
ЖАСМИНКА
Как – в машину? Какую – машину? Эту – машину? Бандитскую? Чтоб они нас потом нашли и убили?
СЕРГЕЙ
(смеясь, приобнимает Жасминку)
Да, бандитскую. Этим молодцам «тачка» ещё часа три-четыре не понадобится. А нам – что: два квартала пехом топать?
(помолчав, смотрит на девушку – в машине)
Да, и подруга эта… Не путана, нет… Не наркошка… Влипла скорее всего, во что-то… А нынче – в шоке… Конкретном… Не бросать же её здесь…
(пристально смотрит на Жасминку)
Или бросать? Пусть на улице, на холоде, ночью и подыхает?
ЖАСМИНКА
(тихо)
Ну, вот какой ты – вредный… До всех ему дело есть… Теперь девица ему эта понадобилась… Зачем-то…
(залезает в машину)
Подвинься, подруга… А то у тебя ноги – длинные…
СЕРГЕЙ коротко смотрит на лежащих людей, садится на водительское место «Мерседеса» и трогает машину.
ИНТ. САЛОН «МЕРСЕДЕСА» – НОЧЬ
ЖАСМИНКА
(с заднего сиденья)
Серёж? А куда мы едем? В больницу, да? Или – куда? А вдруг эти… Которые – лежали… Очнутся… И нас кинуться искать… Что тогда будет?
(смотрит на девушку)
Побили тебя придурки эти? Ты не бойся… Больше не побьют… Сейчас в больницу приедем, там твои ранки полечат… И не связывайся… Не дружи больше с такими дураками… Которые – дерутся… Что они хотели? Тебя хотели, да? А ты не дала? И они тебя за это побили? А где твой другой сапожок? Слетел, да? Там остался? Ты брыкалась, и сапожок слетел?
(крутит головой)
Ой, а куда мы приехали?
НАТ. ПРОЕЗДАЯ ЧАСТЬ ДОРОГИ – НОЧЬ
Синий «Мерседес» мягко тормозит у серого каменного бордюра.
ИНТ. САЛОН «МЕРСЕДЕСА» – НОЧЬ
СЕРГЕЙ
(глядя на девушку в зеркало заднего вида, тихо)
Так, подруга… Нести на руках тебя никто не будет… Так что давай – ножками… Своими… Обработаем раны… Душ примешь… Поешь… Поспишь… Одёжу тебе целую дадим… А потом уж сама решай: куда, с кем да зачем…
(помолчав, поворачивается к задним сиденьям, тихо)
А будешь немую строить – оставайся здесь… В «тачке» хахалей своих… Они через пару часов оклемаются… «Мерс» свой отыщут… И уж по полной тебя отработают… И никто тебе больше не поможет…
(помолчав, тихо)
Ну, красавица? Что решаем? Идёшь с нами или здесь остаёшься куковать?
ЖАСМИНКА
(вдруг)
Как – с нами? Куда – с нами?
Девушка громко всхлипывает и, морщась, медленно выбирается из машины.
НАТ. УЛИЦА ПЕТЕРБУРГА – НОЧЬ
Девушка нагибается, сдирает с ноги короткий рыжий сапожок и с сапожком – в руке, чуть пошатываясь, идёт в сторону жилых домов.
ИНТ. САЛОН «МЕРСЕДЕСА» – НОЧЬ
ЖАСМИНКА
(смотря через окно на девушку, тихо)
Серёжа… Что ты придумал? Что ты опять придумал? Скажи. Куда мы приехали? Я не понимаю…
(крутит головой)
Что за – дома? Что ты хочешь делать? Мы же хотели ехать домой… К нам – домой…
СЕРГЕЙ
(улыбаясь)
Мы и приехали. Сейчас выходишь, догоняешь эту покоцанную страдалицу, проходите мимо парковки и ныряете в арку белой девятиэтажки. Выныриваете и справа – наш дом. Я откачу чуть подальше «немку» и – за вами. Чайник поставь. Надо ж эту красавицу накормить чем. Когда – отмоется-полечится. Да, душа моя?
ЖАСМИНКА
(тихо)
Ой. Я боюсь. Вдруг она тоже – какая бандитка? Или – больная? Или – воровка? Молчит всё…
СЕРГЕЙ
(весело)
Ага. Холодильник наш «бошевский» трёхкамерный стырит. Или – диван кожаный из гостиной. Который четверо дюжих грузчиков еле заволокли на этаж.
ЖАСМИНКА
(тихо)
Я всё равно не…
СЕРГЕЙ
Не фантазируй, родная. Людям надо помогать. Если – можешь помочь. Иначе вымрут люди. Одни пауки останутся.
ЖАСМИНКА
Ой. Я боюсь пауков. Раз дома, в Крыму, в смысле, ко мне в комнату такой огромный паук забра…
СЕРГЕЙ
Родненькая, потом – про пауков. Догоняй гражданку потерпевшую. И домой идите. Не в себе – она чуть. Может – сотрясение. Может, просто – шок. А то влипнет по пути ещё в какую канитель.
(улыбается)
Видишь: вышли прогуляться перед сном, а тут – столько приключений. Я с «тачкой» разберусь и сразу – домой. И ничего не бойся. Умоем, накормим подругу… Поспит, может… И пойдёт… С Богом… К папе с мамой…
ЖАСМИНКА
(вдруг)
Куда это она пойдёт босиком? Осень, холодно, а она – босая… Как – так?
СЕРГЕЙ
(улыбаясь)
А босиком очень полезно ходить. В пяточках, знаешь, сколько нервных окончаний? Ходишь босиком и всю энергию земли вбираешь. И пяточки массируешь. Японцы – вон… Круглый год босиком ходят… И – на работе, и – по улице, и – дома, по циновкам своим… В кимоно и босиком… Потому и живут до ста лет…
НАТ. ПРОЕЗЖАЯ ЧАСТЬ ДОРОГИ – НОЧЬ
Из правой задней двери «Мерседеса» медленно вылезает ЖАСМИНКА. Автомобиль резко чихает сизым выхлопом и резво срывается с места.
НАТ. ДВОР ДОМА – УТРЕННИЕ СУМЕРКИ
Девушка останавливается, смотрит на осиротевший сапожок и кидает его в сторону. Ёжится. Осторожно трогается багрово-синюю припухлость на скуле. Морщится и осторожно опускается на низкую деревянную скамейку без спинки. В пелене сумерек возникает силуэт ЖАСМИНКИ.
ЖАСМИНКА
(подходя к скамейке)
Ну, вот… Потерялась… В темноте этой… Зачем теряешься? Чтоб тебя искали?
(помолчав)
Я – Жасминка… А тебя как зовут? Как?
ДЕВУШКА
(не глядя на Жасминку, тихо)
Меня? Я… О, Господи… Кристина… Кристина – я.
ЖАСМИНКА смотрит на длинные, стройные ноги КРИСТИНЫ в чёрных порванных чулках.
ЖАСМИНКА
(тихо)
Пошли, Кристина… Пошли к нам домой… Пошли… А то ножки застудишь… Будешь потом болеть…
КРИСТИНА
(не вставая, закрывает глаза, тихо)
Пошли.
(вдруг, тихо)
Блин… Сумочку где-то оставила… Может –
в клубе, может – в «тачке» Смайлика… Когда – они меня лапать стали… А там – карточки, паспорт, страховка, прочая мелочёвка… И сама сумочка – новёхонькая… Итальянская, кожаная… Триста баксов платила…
(помолчав, тихо)
Вот же – дурочка…
ЖАСМИНКА
А смайлик – это…
КРИСТИНА
(быстро закуривает)
Парень мой. Исмаил его зовут. Но я сразу Смайликом стала звать…
(медленно выдыхает дым)
Лыбился всё. Везде. И – всюду. Сволочь. Урод.
(помолчав, тихо)
Предложение мне ещё сделал, тварь… Колечко подогнал с брюликом. А когда я его отшила… Вишь, что вытворил, гад…
(протягивает Жасминке сигарету)
Будешь?
ЖАСМИНКА
(тихо)
Не-а. Я не курю.
(помолчав, тихо)
А что вытворил? Побил тебя, да? За – то, что ты ему отказала? Дружков своих позвал и…
КРИСТИНА делает глубокую затяжку и медленно тушит сигарету о металлическую ножку скамейки.
КРИСТИНА
(тихо)
Пустить меня по кругу решил, гад.
(помолчав, тихо)
Жених… Чтоб ты подох.
(помолчав, тихо)
Братков своих крондштатских зазвал… И меня по кругу задумал пустить… На – дачке своей, видать… Я-то сразу и не догнала – что у них на уме…
ЖАСМИНКА
(помолчав, тихо)
Я не поняла… Что – по кругу? Как – по кругу? Какому кругу?
КРИСТИНА
(смеётся)
Дурочка – что ли?
(зло)
Поиметь они меня решили! Хором! И – по одиночке! И опять – хором! Чтоб – наука, типа, была! Как таким восточным прынцам, как Исмаил, какая русская девка из стрип-бара отказала!
(смотрит на Жасминку)
Дошло?!
ЖАСМИНКА
(тихо)
Дошло. Значит, правильно их Серёжа побил.
(помолчав)
Пошли домой, Кристина. Я уже околела. И писать хочется. Мы с двух ночи гуляем. А уже – утро…
КРИСТИНА
(поднимается со скамейки)
Они твоему батьке отомстят. Зря он влез. Смайлик такие дела не прощает. Найдут твоего батьку и накажут. По – полной. Хоть твой батька – мужичина ещё тот… Один пятерых уложил… За – пару минут… Он – кто? Спортсмен какой? Каратист? Военный?
(помолчав)
И про меня не забудут… Если – из Питера не укачу…
(помолчав)
А куда мне катить? На – Луну?
ЖАСМИНКА
(зевая на ходу, тихо)
Ой… А зачем они моему папке будут мстить? Он же ничего плохого им не сдела-о-о-о…
(зевает)
Ой… Будут мстить, за то, что мой папка помидоры на рынке торгует? Они – что: совсем дурные – твои дружки? Зачем им моему папке мстить? За – что?
КРИСТИНА
(останавливается)
Кто помидоры торгует? Мужик – этот бородатый? Который пятерых бугаёв в пару минут сделал? Что ты мне гонишь, девоч…
ЖАСМИНКА
(хохочет)
Да нет же! Серёжка – не папка мне! Папка с мамкой в Феодосии живут! На рынке торгуют! А Серёжка – муж! Муж – мне! Муж! Поняла?!
КРИСТИНА
(тихо)
Поняла…
(помолчав, тихо)
Конкретного мужика ты себе отхватила…
(помолчав, тихо)
Как – из кино…
НАТ. УЛИЦЫ ПЕТЕРБУРГА – РАННЕЕ УТРО
Синий «Мерседес» делает несколько поворотов на перекрёстках утреннего, сонного, пустого города и аккуратно останавливается у обочины проезжей части, впритык к широкому, пологому пустырю. Тушит фары и габаритные огни.
ИНТ. САЛОН «МЕРСЕДЕСА» – РАННЕЕ УТРО
СЕРГЕЙ прячет связку ключей в боковой карман коричневой кожаной куртки, осматривает салон машины, открывает «бардачок», проводит рукой внутри ниши и мгновение спустя вынимает оттуда большой сложенный нож. Выщёлкивает блестящее лезвие. Усмехается. Складывает нож. Кидает его в «бардачок». Оборачивается и видит на резиновом коврике пола тёмно-вишнёвую кожаную женскую сумочку. Крякнув, достаёт сумку. Открывает её. Пошарив внутри сумки рукой, вынимает паспорт. Пролистывает его. Засовывает обратно. Прячет сумку за пазуху, застёгивает «молнию» кожаной куртки и в два быстрых движения вылезает из автомобиля.
НАТ. ОБОЧИНА ДОРОГИ У ПУСТЫРЯ – РАННЕЕ УТРО
СЕРГЕЙ смотрит на синий «Мерседес». Внезапно открывает водительскую дверь машины. Пригнувшись, нажимает рычажок открытия капота и вновь вынимает из «бардачка» нож. Аккуратно закрывает водительскую дверцу. Смотрит по сторонам, выщёлкивает лезвие ножа и несколькими сильными ударами пробивает боковые стороны всех колёс «Мерседеса». Складывает нож. Открывает крышку капота и одним резким движением вырывает часть проводки. Закрывает крышку капота, швыряет провода в сторону, медленно закуривает и идёт прочь.
ИНТ. КВАРТИРА СЕРГЕЯ – РАННЕЕ УТРО
КРИСТИНА, стоя посреди ванной в клубах прозрачного пара, медленно сдирает с себя грязные и порванные чёрные колготки, короткую бежевую шерстяную юбку, тонкую кремовую водолазку, сиреневые бюстгальтер и трусики.
ЖАСМИНКА
(открывая дверь ванной)
Ой.
(опускает глаза)
Это… Извини… Возьми…
(протягивает сложенные оранжевое полотенце и бордовую майку)
Возьми, Кристина…
КРИСТИНА
(хохочет)
Да ты – что, малышка?! Стесняешься меня, что ли?! Девка девку стесняется?!
(берёт полотенце и майку, весело)
Ну?! Что застыла, девонька?! Не бойся! Я не кусаюсь!
ЖАСМИНКА
(поднимая глаза, тихо)
Не – тебя. Себя стесняюсь.
(пожимает плечами)
Почему-то. Ты… Ты – такая… Такая красивая…
(смотрит на обнажённую Кристину, тихо)
Побитая… Чуть… А всё равно – красивая… Такая… Такая грудка – у тебя… И – попка… И – ножки…
КРИСТИНА
(хохочет)
Так залазь! Со мной! Тоже ведь намёрзлась! Поместимся! Давай! Скидывай свои тряпочки! Ну?! Что покраснела?! Бабы голой не видела?!
ЖАСМИНКА
(опустив глаза, тихо)
Мне… Мне нельзя… Я не… Не могу я… Вот…
(выходя из ванной)
Купайся…
НАТ. ДВОР ПИТЕРСКОГО ДОМА – РАННЕЕ УТРО
СЕРГЕЙ, проходя по пустому двору дома, бросает в большой синий пластиковый мусорный бачок перевязанный проводом полиэтиленовый пакет.
СЕРГЕЙ
(идя по двору дома, про себя, тихо)
Вот пусть эти уроды свои ножи и ключи от «тачки» на городской свалке ищут… Через – пару часов…
СЕРГЕЙ достаёт из бокового кармана куртки смартфон, несколько раз мажет большим пальцем правой руки по мультитачному дисплею и прикладывает аппарат к уху.
СЕРГЕЙ
(на ходу, в смартфон, тихо)
Виталий Ильич? Доброго утречка. Моё почтение… Не разбудил? А, на – пробежке…
(улыбается, на ходу, в смартфон, тихо)
А за кем бегаете нынче или от кого?
(смеётся, на ходу, в смартфон)
У меня? У нас всё – окей, как говорится… Дела, работа, жёнка вот родит весной…
(смеётся, на ходу, в смартфон)
А как же? Без деток семья – не семья, вы же знаете… А, нет… Пока УЗИ не делали… Да всё равно – кто: парень, девка… Лишь бы – своё, родное…
(помолчав, на ходу, в смартфон)
Виталий Ильич, просьба к тебе махонькая… Гражданку одну «пробить»… По срочному… Не затруднит твоих бойцов, нет? И мне мэйлом инфу по ней кинуть… Да, на – мой адрес… Всю, что нароете…
(помолчав, на ходу, в смартфон, тихо)
Не, не – никакого, вроде, криминала… Просто ни с того ни с сего нарисовалась вдруг… В нашей с женой жизни… А я… Я как-то в эти «вдруг» не особо верю… Данные? Запомните? Диктую паспортные: Воронцова Альбина Георгиевна… Дата рождения: двадцать третьего ноль третьего девяностого. Воронеж. Регистрация в Питере: Литейный проспект, двадцать четыре. А прочую цифирь по паспорту сейчас кину эсэмэской… Да. Когда? В течение четверти часа?
(смеётся, на ходу, в смартфон)
Спасибочки, Виталий Ильич… С меня опять причитается…
ИНТ. КВАРТИРА СЕРГЕЯ – РАННЕЕ УТРО
ЖАСМИНКА, поджав ножку, сидит за кухонным столом и маленькими глоточками пьёт горячий чай. В прихожей квартиры звякают замки и слегка скрипят петли металлических дверей.
ЖАСМИНКА
(влетая в прихожую)
Серёженька! Родненький!
(прыгает на Сергея)
Ну, наконец-то… А я всё жду-жду… А тебя всё нет и нет…
(целует Сергея, тихо)
Я уже волноваться стала… Не случилось ли что…
СЕРГЕЙ
(улыбаясь, целует Жасминку)
Конечно, случилось, родная… Два с лишним года тому назад… На – пляжике Феодосийском… Мы случились. Не помнишь?
ЖАСМИНКА
(целуя Сергея, тихо)
Ой. Я никогда этого не забуду. Никогдашеньки…
СЕРГЕЙ
(улыбаясь, тихо)
Никогдашеньки? Мило. От меня заразилась? Словечки придумывать…
ЖАСМИНКА
(целуя Сергея, тихо)
Заразилась, родной. Я от тебя любовью заразилась. На – всю жизнь.
СЕРГЕЙ
(осторожно опуская Жасминку на пол)
А где – наша гостья? Где – пострадавшая от людей не добрых пресветлая Воронцова Альбина Георгиевна? Дрыхнет? Не в нашей постели, надеюсь?
ЖАСМИНКА
Кто? Какая – Альбина?
(помолчав, тихо)
Она же – Кристина… Она – там…
(машет рукой)
В ванной. Моется.
(помолчав, тихо)
Представляешь: при мне разделась… Догола… Такая – красивая… Побитая… А красивая… В баре, оказывается, танцует… Этот… Стриптиз…
(помолчав, тихо)
И моется сейчас. Серёж…
(помолчав, тихо)
Ты её ни о чём не спрашивай, ладно? Я тебе потом сама всё расскажу… Всё-всё расскажу…
СЕРГЕЙ
(усмехаясь, тихо)
Стриптиз, говоришь? Очень интересно…
(целует Жасминку в макушку)
А что рассказывать-то? И так всё ясно. Бычарам этим, видать, не захотела дать девочка. Они её и отмутузили. Покалечить могли бы… Да потом бы отымели всей бригадой… Если б мы с тобой рядом не оказались…
ЖАСМИНКА
(оторопев, тихо)
Ой. Да. Точно. Откуда ты знаешь? Откуда, Серёж? И жених её там ещё был… Среди – бандитов. Этот… Смайлик какой-то. Кристина ему отказала. А он разозлился… И дружков своих позвал…
СЕРГЕЙ
(улыбается, тихо)
Откуда? От – верблюда.
(целует Жасминку в макушку)
Поставь чайник, родная. И – перекусить что.
ЖАСМИНКА
(сразу, тихо)
Чайник – горячий, Серёж. Только что закипел. И бутрики я сварганила. С ветчинкой бутрики. И – с лососинкой. И сыра нарезала. И салатик овощной с горошком у нас ещё есть…
СЕРГЕЙ расстёгивает кожаную куртку, достаёт из подмышки и опускает на чёрную банкетку женскую сумочку, вылезает из полусапожек, медленно проходит по коридору, останавливается и аккуратно открывает дверь ванной. КРИСТИНА, закинув правую ногу на край ванны и утопая в воде по ключицы, спит.
СЕРГЕЙ
Альбина Георгиевна!
(громче)
Альбина!
(девушка вздрагивает и открывает глаза)
Просыпайся, Альбина Георгиевна. И пожалуйте к столу. Завтракать.
КРИСТИНА
(зевая, улыбается)
О. Му-у-уж…
СЕРГЕЙ
После завтрака ляжешь на диван. В гостиной. И нормально поспишь. Голова не кружится? Не тошнит?
(оборачивается)
Родная, найди у нас йод и перекись водорода… Обработать ссадины… И – марлю.
(Кристина шевелится в воде)
Давай-давай, красавица… Выплывай. Говорить после будем. Без вранья – только. Поняла?
КРИСТИНА, улыбаясь, медленно поднимается из ванны. СЕРГЕЙ прикрывает дверь. Медленно проходит на кухню. И устало опускается на табурет.
ЖАСМИНКА
(влетая на кухню)
Серёж! Йод, перекись я нашла. И нашла ещё гель. Заживляющий. Помнишь: ты мне покупал, когда я тогда в той машине бандитской побилась? Дать Кристине? Я дам. Пусть помажется. И все больки быстро пройдут. Серёж?
(помолчав, тихо)
Серёженька… Что ты так сидишь? Ты устал? Тебе – плохо? Нет? Давай ты поешь и поспишь потом. Мы же совсем не спали сегодня. Сначала любились, потом гуляли, после вся эта катавасия случилась…
СЕРГЕЙ
(тихо)
Да. Пусть помажется. Гелем.
ЖАСМИНКА
(приседает перед сидящим Сергеем, тихо)
Серёжа, что… Что случилось? Я же чую: что-то случилось. Скажи. Ты же знаешь: я сразу пугаться начинаю. За тебя пугаться. За нас пугаться. Не пугай меня. Нам с деткой сейчас нельзя пугаться…
КРИСТИНА
(возникая в дверном проёме кухни, весело)
Ну?! Народ! Хавать будем?! Или – как?!
СЕРГЕЙ и ЖАСМИНКА смотрят на босую, обёрнутую оранжевым махровым полотенцем, с влажными смолистыми кудряшками КРИСТИНУ.
КРИСТИНА
(весело)
И чё такие кислые сидим? Напрягла я вас? Ну, звиняйте. Обсохну чуть и слиняю. С концами. Не напрягайтесь.
(смеётся)
Или мне вам стрип конкретный забабахать?! Оп!
(внезапно распахивает и тут же запахивает полотенце)
Нет?! К завтраку стрип не покатит?
(смотрит на стол)
Что вы тут хаваете? Ветчинку с сыром? А кофеёк есть?
СЕРГЕЙ
(глядя на Жасминку, тихо)
Так чего ты сразу врать нам начала? А, Воронцова Альбина Георгиевна!
КРИСТИНА
(опешив, тихо)
Как – врать?
(помолчав, живо)
А, так Кристина – моё клубное имя. Въезжаешь, муж? Типа, для – стрипа. Так и в программе стоит: Кристина. И клиент меня, как Кристину, знает. И идут на Кристину. Спецом на меня идут. Понял?
(усмехается)
Я уж и забыла-то… Про Воронцову эту Альбину… Погоди.
(помолчав)
А ты где Воронцову-то откопал? Кто настучал? Откуда знаешь про Альбину?
СЕРГЕЙ
(достаёт из заднего кармана джинсов смартфон, тихо)
Воронцова Альбина Георгиевна…
(«листает» дисплей смартфона, тихо)
В девичестве – Романюк. Двадцать третьего марта девяностого года рождения. Мать: учительница английского… Отец: инженер-строитель… Родилась в Воронеже… Мастер спорта по спортивной гимнастике… Выступать закончила…
(«листает» дисплей смартфона, тихо)
Закончила семь лет тому назад… Компрессионный перелом поясничного отдела позвоночника… Но толково пролечилась… Восстановилась… Вышла замуж… За Воронцова Олега Юрьевича… Москвича… Торговца столичной и подмосковной недвижимостью… Которого… Что? А, на которого дорогая супружница, Воронцова Альбина Георгиевна, два года тому назад навела любовника из рейдеров… В итоге бизнес доходный отобрали… Но, очевидно…
(быстро глянув на бледную Кристину)
Очевидно, ушлый московитый любовничек кинул и саму Воронцову Альбину Георгиевну, потому что…
(«листает» дисплей смартфона, весело)
Потому что в ноябре прошлого года без гроша в кармане гражданка Воронцова оказалась в Северной Пальмире… Где до сих пор доблестно трудится стриптизёршей в стрип-баре «Зависть»… Принадлежащему сожителю дорогой Альбины Георгиевны гражданину одной из бывших южных республик Советского Союза…
КРИСТИНА
(в слезах, резко)
Хватит! Хватит, я сказала! Хватит меня в грязь втапты…
СЕРГЕЙ
(спокойно)
Хватит будет, когда я скажу. Поняла?
(помолчав, тихо)
А ор свой да слюни с соплями своим питерским браткам предъявляй… Которых ты, видать, тоже на посулы или бабло развела… И которые нынче ночью из тебя отбивную хотели сделать… Или на гуляш пустить…
(встав с табурета, целует Жасминку в макушку)
Спасибо, родная… Очень вкусный салатик с горошком…
(останавливается в дверях кухни, не глядя на Кристину)
Поешь, Альбина Георгиевна. Будет мало – пожарь себе яичницу.
(помолчав)
Твоя сумка – в прихожей: документы, карточки, страховка, тампоны, презервативы, карамельки и прочая дребедень. Постельное бельё – в нише дивана. Днём тебе привезут новые вещи: бельё, джинсы, свитер, куртку, обувь…
(помолчав)
И чтоб вечером мы с женой тебя здесь не видели.
СЕРГЕЙ медленно выходит из кухни.
ЖАСМИНКА
(не глядя на Кристину, тихо)
Это… Это всё – правда? Правда? Скажи: правда?
КРИСТИНА
(закрыв лицо руками, тихо)
О, Господи… Ну, почему семь лет тому назад я не подохла? Когда сорвалась с брусьев… Почему не подохла? Почему?
ТИТРЫ
Конец двадцать второй серии