После жизни
драма
сценарий телевизионного фильма
30-я серия
На фоне нарезок предыдущих серий звучит лейтмотив фильма.
ВИТАЛИЙ
Ириш, как – ты?
(приобнимает Ирину)
Болит голова? Кружится?
ИРИНА
У меня всё болит…
(осторожно поправляет волосы)
Как будто меня побили… Палками… Ноги, руки – как деревянные… И тошнит… И во рту – гадко… Словно я яйцо тухлое съела…
Титры: ИРИНА КРУГЛОВА – АКТРИСА Х
ЛЁХА
Так вот… Получили приказ: вас обнаружить и живыми-невредимыми доставить. В расположение. Накормить. Предоставить койки. И стеречь. Как зеницу ока. Вплоть до последующих распоряжений командо…
ВИТАЛИЙ
Это как-то связано с Колькой Кругловым? Не темни, Лёша. Мы же с ним… Да и с тобой тоже из одного котелка кашу хлебали. Не темни… Скажи, что можешь сказать. На мне же – бабы. Жёнка Колькина. Дочь его. Уже сто раз могли погибнуть…
Титры: ВИТАЛИЙ ПЕРЕВЕРЗЕВ – АКТЁР Y
КАТЯ
Сашик…
(вдруг крепко обнимает Сашу)
Ничего не бойся… Да, миленький? Я – с тобой… Тихонько ползи… Не падай только никуда… Ты же – сильный… Ловкий… Отважный…
ЛЁХА
(улыбается)
Ну, любовь-морковь… Такая – малая, а ишь – как вцепилась… Точно на войну провожает… Третью Мировую…
КАТЯ
(гневно)
А вы… Вы… Вы… Вы ничего не понимаете, так молчите!
Титры: КАТЯ КРУГЛОВА – АКТРИСА Z в фильме…
Из густых зарослей «зелёнки» ближайшей горы, волоча за собой длинный дымный хвост, к вертолёту бросается тёмная штуковина. И с ослепительным треском вонзается в хвостовой винт. «Восьмёрку» начинает крутить. Сделав несколько нелепых прыжков в воздухе, вертолёт падает в низкую «зелёнку».
ТИТРЫ
ПОСЛЕ ЖИЗНИ
(тридцатая серия)
ЛЁХА хлопает ИРИНУ по мягкому месту. ИРИНА приседает, опускается грудью на трос и прикрывает глаза.
ЛЁХА
Давай, бабонька…
(улыбается)
Поехала… Ручками подтягивайся… Ножками отталкивайся… Мы тебя держим… Поняла? Вниз только не смотри: голова закружится… Тошнить станет… На дочуху свою смотри… Вон… Какая она шустрая – там… Прыгает даже… От радости…
ВИТАЛИЙ
Иришка… Пошла, пошла. Не виси сосиской. Ножку вниз опусти. Руки вперёд. Вот так. Подтягивайся… У тебя же руки – крепкие… Молодец… Другой ножкой по тросу отталкивайся… Во-о-о-от… Отлично получается… Давай… В том же духе… Дыши спокойно… Ровно… Двигайся, Ириш… Темнеет уже… Давай, милая…
ИРИНА медленно ползёт по тросу. Внезапный порыв ветра резко качает трос, и умноженный эхом вопль ИРИНЫ оглушает горы.
ЛЁХА
Спокойно! Спокойно, бабонька! Нормально – всё! Не верещи! Держим тебя! Не ори!
Трос медленно успокаивается.
ВИТАЛИЙ
Ирка, по-тихому! Давай! По-тихому! Держат тебя! Не упадёшь! Ползи давай!
ИРИНА поднимает голову, протягивает руки вперёд и начинает осторожно подтягивать ноги.
ЛЁХА
(глядя на Ирину)
Так я чё-то не понял, майор… Она тебе – как жёнка? Или – как? А – малая? Чья дочь-то?
ВИТАЛИЙ
(глядя на Ирину)
Или – как…
(улыбается)
Жена Кольки… Мы ж с тобой гутарили… Забыл? А Катька – дочь их… Но мне они – родные… Понял, капитан? Нет? Или тебе расклад по нам не дали?
ЛЁХА
Ни хрена вас не поймёшь…
(смотрит на Ирину)
Петька, не провисай верёвкой… Держи натяжение… Родные, так родные… Туману напустил… Я что – против?
ИНТ. ДИСПЕТЧЕРСКАЯ АЭРОДРОМА – ВЕЧЕР
АРКАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ
Кто отдал приказ?! Я спрашиваю: кто отдал приказ?! Отвечать, товарищ старший прапорщик! Отвечать, когда тебя спрашивает подполковник!
(дверь диспетчерской распахивается)
О, майор!
(поворачивается)
Что ж вы такое творите, идиоты?! Совсем от войны мозги – набекрень?! Вы же у меня все под статью пойдёте! За измену Родине! Я вас всех лично к стенке поставлю! Без погон! Лично!
АРКАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ суёт руку в подмышечную кобуру и замирает.
МАЙОР
Оружие – на пол, товарищ подполковник.
(взводит «макаров»)
Без глупостей. Оружие – на пол. Лицом – к стене. Быстро!
АРКАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ
Ты хоть понимаешь, майор…
(медленно достаёт из подмышечной кобуры «стечкин»)
Ты отдаешь отчёт, дурила, что…
МАЙОР
На пол – оружие!
В помещении оглушительно громыхает выстрел. Пуля выбивает кусок бетонной стены прямо над головой подполковника.
МАЙОР
Оружие – на пол, тебе говорят!
АРКАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ, присев, опускает пистолет на поцарапанный коричневый линолеум.
МАЙОР
Дима…
(кидает прапорщику наручники)
Закуй его… Мордой – к стенке, «полкан»! Стоять смирно! А то ноги прострелю!
На запястьях АРКАДИЯ АЛЕКСАНДРОВИЧА защёлкиваются «браслеты». Майор поднимает с пола пистолет подполковника.
МАЙОР
Ишь ты… С лазерным прицелом… С наворотами всякими… Нам, войсковым, сто лет таких не видать… С «макарычами» да с «калашами» бегаем за бородатыми… А у этого пистоль, как – у Джеймса Бонда… Навороченный… Явился – не запылился… Гусь столичный… Расстрелом пужать прикатил… Нас… Которые с «боевых» не вылазят… Которых «чехи» эсвэушками на небеса швыряют… Блокпосты минами забрасывают… Да я тебя сейчас безо всяких расстрелов выведу за расположение и грохну… А спишем на «чехов»…
АРКАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ
(тихо)
Майор… Ты понимаешь – что творишь? Я выполняю приказ… Особый приказ… Высшего руководства… Я лично руковожу операцией… Операцией особой важности… Если со мной что-то случится… Или я не вернусь из командировки… Или приказ не будет выпол…
МАЙОР
Отозвали…
(усмехнувшись)
Отозвали твой приказ, «полкан»… По «секретке» кинули… Отзыв… Твоей личности… Только что… Другой приказ мы получили… Так что своим руководством в подвале будешь размахивать… Приказано тебя арестовать… Немедленно… И держать… Под замком… Вплоть – до нового приказа… Дошло? Нет? Так что, двигай мослами… Сам пойдёшь? Или бойцов вызвать? Чтоб помогли… Они после рейда – уставшие… Злые… Как – волки… По пути надают тебе… Пенделей… За милую душу… Что ты их с койки поднял…
АРКАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ
(помолчав)
Дайте мне позвонить…
(шевелит скованными за спиной руками)
Снимите наручники… Я не буду сопротивляться… Дайте мне телефон…
МАЙОР
(хохочет)
Ага! Ща-а-а-ас! И телефон тебе дадим! Спутниковый! И – крем-брюле! На палочке! И – сигары гаванские! С коньяком французским! Сериалов насмотрелся?! Про «ментов», что ли?! Где арестанту один звонок полагается?! Может, тебе ещё и адвоката поискать?! У нас как-то тут был один… Да, Дима?
(смотрит на прапорщика)
Помнишь? В галстуке шёлковом да с портфелем кожаным! И одеколоном от него воняло! По всей «взлётке»! Полевого командира одного мы как-то взяли… Из «чехов»… Семь месяцев тому назад… Живым… Ну, ноги чуть пулями покоцали… Долго он нам гадил… То эсвэушки позакладывает на серпантинах… То блокпосты обстреляет… То… Так нам из Питера самого… Адвоката заслали… Типа, защищать гада этого бородатого… Жирный такой весь… Лощёный… И ведь пробашлял же кто-то! Ну – кто, понятно… Такие же и проплатили… Что по столицам рынки да магазины держат… Казино всякие… Заправки… Дурь афганскую толкает… Девок наших портит… Бумаг нам навёз хлыщ этот вонючий… Целую кучу… Даже – из судов каких-то… Мол, забирают урода «чеховского» от нас… Завтра… С конвоем… И в центр какой-то этапируют… Чуть – не в Москву саму… Ага… Ща-а-а-ас… Пока «портфель» этот соловьём разливался, мы «чеха» и подвесили… В лазарете… К спинке кровати… Докторам толково разъяснили… Чтоб не рыпались…А что? Горцы – народ гордый… Очнулся… Смотрит – попался… Ну, и… Как говорится, ручонки на себя и наложил… Чтоб в тюряге до конца дней своих не париться… Мы, понимаешь, их, гадов, ловим… Бошки свои за них кладём… А потом – глядь: сволота эта «чеховская» уже – в Англии какой! Интервью раздаёт… Мол, борец! За свободу Родины! Прям – хоть сейчас его в рыцари посвящай!
НАТ. ПРОПАСТЬ – ВЕЧЕР
Порыв мокрого ветра резко качает трос. Правая нога ИРИНЫ соскакивает вниз, и в нескольких метрах от скальной площадки другого берега женщина повисает на руках над пропастью.
КАТЯ
(на скальной площадке)
Мама! Мамочка!
ВЕНЯ
(на скальной площадке)
Спокойно, девонька! Держим тебя! Не трепыхайся! Спокойно! Возврат делай! Ну?! Локоть – на трос! Как показывали! Локоть! Давай, бабонька!
ИРИНА
Я не мо…
(в ужасе смотрит вниз)
Не мо… Гу… Ой… Боже…
НАТ. СКАЛЬНАЯ ПЛОЩАДКА – ВЕЧЕР
ЛЁХА
Дай – мне!
(перехватывает из рук Пети верёвку)
Твою… Налево… Дошла же… Почти… Вот же, бабы… Гаврилов!
ВЕНЯ
(через пропасть)
Да!
ЛЁХА
Упадёт – тяни её! Со всеми!
ВЕНЯ
(через пропасть)
Есть – тянуть! Вытянем, товарищ капитан!
НАТ. ПРОПАСТЬ – ВЕЧЕР
ИРИНА
(тихо)
А-а-ай…
(разжимает пальцы рук)
Мам-м-м-ма-а-а-а-а-а…
НАТ. СКАЛЬНАЯ ПЛОЩАДКА – ВЕЧЕР
ЛЁХА
(мгновенно натягивая верёвку)
Помоги, майор!
ВИТАЛИЙ перехватывает крученую волокнистую жилу чуть выше рук капитана.
НАТ. ПРОПАСТЬ – ВЕЧЕР
ИРИНА на мгновение повисает в сизом сумрачном воздухе и плавно летит прямо на скалистую горную стену.
ИРИНА
Мам-м-м-м-ма-а-а-а-а-а-а-а…
ИРИНА ударяется спиной о серый гранит. Несколько секунд висит, не двигаясь. Потом отчаянно дрыгает ногами.
ИРИНА
Мам-м-м-м-мочки…
ВЕНЯ
Спокойно!
(наклоняется с обрыва)
Спокойно висим! Не дёргайся! Щас вытянем, девонька! Слышишь?! Не шебуршись! А то верёвку о камни порежешь! Парень!
(Саша оборачивается)
Хватай верёвку! Живо! И вы, девки, не филоньте! Помогаем! Быстро! Мамашку вашу тянуть!
САША, ЧУМА и КАТЯ хватаются за верёвку.
ВЕНЯ
Тянем! Без рывков! Вместе! Ну?! Взяли!
ИРИНА медленно плывёт вверх.
ВЕНЯ
Тянем! Спокойно, девонька! Щас вытащим! Не дёргайся там только! Не дёргайся, слышишь?! Виси тихо!
На макушку ИРИНЫ сыплются мелкие камешки. Верёвка, лохматясь, скользит по краю гранитного обрыва.
НАТ. СКАЛЬНАЯ ПЛОЩАДКА – ВЕЧЕР
ЛЁХА
Сейчас вытащат…
ЛЁХА, натягивая свой конец верёвки, напряжённо смотрит на противоположную сторону пропасти.
ЛЁХА
Не боись, майор… Никуда не денется бабонька… Ещё чуть осталось… Пара метров… Лишь бы не перетёрлась… Чёрт… Только нам дождины не хватало…
Свинцовая облачность разряжается крупными горошинами дождя, которые оставляют чёрные пятна на пыльном граните скалы.
НАТ. КРАЙ ОБРЫВА – ВЕЧЕР
Взлохмаченная голова ИРИНЫ показывается над краем обрыва.
КАТЯ
(бросается к матери)
Мама! Мамочка! Ты – живая?! Живая?!
САША
Давайте руку, Ирина Викторовна!
(хватает Ирину за предплечье)
Держите меня!
ИРИНУ в шесть рук вытягивают на мокрый камень скалы.
ИРИНА
Боже…
(открывает глаза)
Господи… Я едва не уби… Как я перепугалась…
ЧУМА
Падать не надо!
(трёт ладони о бёдра)
Все, как люди, перелезли! Спокойно… А эта в пропасть решила сигануть… Да за такие заявы компота лишать надо! Думаешь – мне стрёмно не было?! До сих пор копчик к пупку прилип! Чуть не блеванула по пути! Башка как закружилась! Бли-и-и-ин… Ну, думаю, – капец пришёл! Сейчас навернусь…
КАТЯ
Вставай, мам!
(тянет мать за руку)
Мамочка! Не надо на камнях холодных валяться! Застудишься! Камешки – мокрые! Слышишь?! Мам?! Вставай! Сашка, помоги мне!
ИРИНУ поднимают на ноги. Дождь на несколько секунд утихает и хлещет с новой силой.
НАТ. СКАЛЬНАЯ ПЛОЩАДКА – ВЕЧЕР
ЛЁХА
Давай, майор…
(хлопает Виталия по спине)
С Богом! Выдюжишь подраненный?
(Виталий кивает)
Смотри: без фокусов – тогда. Трос – скользкий… Так что смотри… В оба… Тащить тебя из ущелья не станем, понял? Если навернёшься… Как – подруга твоя… Брошу, к чёрту, верёвку и полетишь… Как – куль… На дно…
ВИТАЛИЙ
Ничего, капитан…
(поправляет верёвку в паху)
Я тебя и со дна достану…
(улыбается)
И – с того Света…
ЛЁХА
Петька…
(утирает мокрое лицо)
Я держу майора, ты всё оружие, боеприпасы – в рюкзак… За майором грузом пустим… Если не смоет майора… Ливнем… К чёртовой бабушке… А то он болтать слишком стал…
ПЕТЯ
(улыбается)
Есть, Алексей Никитич.
НАТ. ОБЛАЧНОЕ НЕБО – ВЕЧЕР
Чёрный – в серо-сизом небе «крокодил» выныривает из низкой облачности и медленно плывёт над горными кряжами.
ИНТ. КАБИНА «КРОКОДИЛА» – ВЕЧЕР
ПИЛОТ
Подтвердите приказ…
(смотрит вниз)
«Борт» «полста-восемь» просит подтверждения… Подтвердите приказ…
Сквозь блестящую пелену дождя неожиданно сверкает гладкий, как зеркало, ледник.
ПИЛОТ
Вас понял… Квадрат «шестьдесят-тридцать четыре»… Вас понял… Есть сканировать радиочастоты… Вас понял… Конец связи…
НАТ. ОБЛАЧНОЕ НЕБО – ВЕЧЕР
«Крокодил» медленно накреняется, делает разворот и уходит в вечернюю мглу.
НАТ. СКАЛЬНАЯ ПЛОЩАДКА – ВЕЧЕР
ЛЁХА забрасывает ногу на край скальной площадки. Перекатывается на спину. И, раскинув руки, подставляет разгорячённое лицо хлещущим струям дождя.
ЛЁХА
Гаврилов…
(облизывает губы)
Связь… Мигом… GPS-привязку… Связь с базой… Координаты… На запасной частоте… Живо… Ночь – скоро…
ВЕНЯ
Есть, товарищ капитан…
(лезет в рюкзак)
Ща-а-ас смастерим… Дай бог, батарея не сдохла…
КАТЯ
(ёжится)
Бр-р-р-р-р… Холодненько как… И кушать хочется… И пить хочется…
САША
(обнимает Катю)
Дождик пей… Просто ротик открой… И пусть туда капли падают… Никогда не пила дождь? Он – вкусненький…
КАТЯ
(запрокидывает мокрую голову)
Ага… Пей… Капелек – много… Только ни одна не попадает… Все мимо летят… Как назло…
ВИТАЛИЙ
Сашка… Возьми у бойцов фляги… Приложи к стене… Вплотную… Прутики какие – в горлышки… Или – шнурки с кроссовок… И пусть натекает…
ЧУМА
Я возьму…
(смахивает с лица влажные волосы)
Сиди, Чекан. Грей свою малыху… А то в ледышку превратится… Блин… Ни черта не видно… Где – фляги эти?
ИРИНА
(тихо)
Витя… Обними меня тоже… Пожалуйста… А то меня всю трясёт…
ВИТАЛИЙ
(снимает куртку и укрывает Ирину)
Вот так, Ириш… Давай я застегну «молнию»…
ИРИНА
(дрожа)
Господи, Витя… Когда, наконец, всё это закончится? Весь этот кошмар… Этот ужас…
ВИТАЛИЙ
Скоро, Ира, скоро…
(накидывает на голову Ирины капюшон)
Сейчас мы – в безопасности. Все перебрались. Все – живы… Все – здоровы. Надо просто потерпеть. Немного. Сейчас бойцы вызовут «борт». И мы отсюда улетим. В тепло. Поедим. У меня уже – тоже… Кишка кишку лопает. Отмоемся. Водичкой горячей. Выспимся. На койке нормальной. Отдохнём…
ИРИНА
Витенька…
(всхлипывает)
Витенька… Я уже не могу… Я больше не могу… Слышишь? У меня нет сил… Ради чего – всё это? Такие муки… Я ничего не чувствую… Ни рук… Ни ног… И сердце у меня обледенело… От кошмара всего этого… Я уже ничего не хочу… Ничего не могу… Мне кажется, что я уже не живу… Что я уже умерла… И попала в ад…
ЧУМА
(ржёт)
В ад она попала! Как залепит иногда!
(протягивает Ирине флягу)
Пей, грешница!
ИРИНА
(жадно пьёт)
Спа… Спасибо…
ЧУМА
Во-о-от…
(весело смотрит на Ирину)
Классная – водичка, да? Ледниковая… И нечего чушь всякую молоть… Помирать она собралась… Покойница хренова… Уже умерла… Ты ещё всех нас переживёшь… Витёк тебя в обиду не даст… Правда, Витька? И Чекан…
(оглядывается на Катю с Сашей)
Ишь, как свою зазнобу приголубил… Словно крыльями, обнял… Тоже – мужичок ещё тот… Через пару годков – вообще… Круче тебя, Витька, станет… Силушку мужицкую наберёт… Стать… Катюха с ним, как сыр в масле, кататься будет… Расцветёт девка… Из заморыша худющего такой бабёнкой станет, что у всех мужиков ширинки будут лопаться… А Катюха им – шиш! Потому что Чекана любит… Как – не нормальная… Кто его знает? Может, всю жизнь любить будет… Как – бабка моя… Выскочила в 39-м за лётчика советского… Когда в Румынию Советы ломанулись… Бабка – такая барышня была… В свои семнадцать-то… Рисунок её гимназический остался… У бати в кабинете висит… Какой-то ухажёр тамошний рисовал… Кудряшки золотистые… Ямочки – на щёчках розовых… Глаза – карие… Озорные… Французский знала… Румынский… Польский… На балах танцевала… У отца её – домина огромный был… Каменный… Трёхэтажный… До сих пор, кстати, в Кишинёве стоит… Длиннющий… На половину квартала… А лётчик прилетел… И умыкнул девку… Потом – война… Лагеря лётные… Бомбёжки… Саратов… Мичуринск… Тамбов… Деда ждала… С полётов… А сбили его раз – выхаживала… В госпитале… Мыла сама… Кормила… Ожоги лечила… Пока дед не оклемался… И – ничего… Полвека прожили… Душа – в душу… Даже работать – не работала… Ни одного дня… Дед не давал… Говорил: нечего… Сиди, мол, дома… Обеды вари… Детишек расти… И померли – почти вместе… Сперва – дед… Лёг спать как-то… И не проснулся… А за ним – и бабка моя… На три месяца деда пережила… Разговаривать перестала… Потом – есть… Похудела вся… Тосковала, видно… По мужу… Рядом с дедом её похоронили… Может, на небесах встретятся? Э-эх… Где сейчас такую любовь найдёшь? В кино, разве? Чёрта с два! Там всё трахаются, как – коты мартовские… Со шлюхами всякими… Носятся… Как – чокнутые… Друг за другом… Менты – за бандюками… Бандюки – за ментами… И рожи у всех – какие-то одинаковые… Ублюдочные… И – у тех, и – других… Стреляют… Водяру хлещут… Ржут… Матерятся… Как – сапожники… Какая, к чёрту, – любовь?!
(смотрит на Сашу с Катей)
Кому она нужна?! Разве – им только…
ВИТАЛИЙ
(улыбнувшись)
А тебя, Оксанка, завидки берут? Чего злишься-то, а?
ЧУМА
Завидки…
(встряхивает мокрыми волосами)
Я тебе что – стервоза какая-то? Души у меня, что ли, нет? Одни – сиськи с задницей, думаешь?! Полюбились? И – ладно… Пусть живут… Пусть любятся… Я что – против? Катька, хоть – малая, а девчонка – правильная… Боевая… Чекану – под стать… У меня ещё никто никогда пацанов не отбивал… Как – Чекан… Я отбивала… На раз… Какого хошь мужика закадрю… Хоть – женатого… Хоть – вернющего… Без проблем… А с Чеканом облом случился…
ВИТАЛИЙ
Да встретишь ты ещё своего…
(смотрит на бледный профиль Ирины – под капюшоном)
Настоящего мужика… Верно, Ириш? Будет тебя на руках носить… Тебя одну, Оксанка! К чему тебе – женатые? Зачем семьи чужие рушить? Поперёк других вставать… Дури – ради? Баловства? Или другим девкам показать: мол, я – такая-растакая? Мизинцем шевельну и любой ко мне в койку бросится… Ну, бросится… У нас, мужиков, мозги ж – в штанах… Как бросится, так и выскочит… Если ты его любить не будешь… Беречь не станешь… И прочее… Ты ж – девчонка в самом соку… Красавица… Не из робких…
ЧУМА
(ржёт)
Ага! В соку! Прям изо всех дырок хлещет! Сок этот. Сам-то мной побрезговал, Витечка… Я ж видела – как ты на меня, голую, в том бассейне зыркал! Помнишь? Когда отмокала я в сере… Когда побилась вся… Под селем этим чёртовым… На турбазе Олежека… У тебя ж все глаза маслянистые стали… Когда ты меня пялился… Если бы были – одни, ей-богу… Схватил бы… Да, Витька? И хотелось, и кололось тогда? Да, Виталик? Хотя…
(помолчав)
Надолго у меня ни с кем не было… Ну – месяц… Ну – два… А потом шарахались от меня мужички… Как – от чумной… Или я сбегала… Что за – мужик, спрашивается, когда баба за него дела мужицкие решать должна?! Сопли распустит… И сидит… Как – пельмень не проваренный… А я, как подорванная, мечусь… Бабло зарабатываю… Факела конкретные из Италии выписываю… Дружков стерегу… Чтобы сдуру на какую дрянь не подсели… Сама джипик свой покойный ремонтировала… А что? Когда на сервисе – жлоб на жлобе! Тыковки у всех только под одно заточены: как бы «зелени» покруче состричь… С лохов наших…
САША
Чума…
(поворачивает голову)
Ты чего это разошлась? Весь божий свет хаешь… Прорвало? Дай людям отдохнуть… Без трёпа своего… От тебя уже у всех головы гудят… Прямо по мозгам своей жизнью беспросветной барабанишь…
ВИТАЛИЙ
Да нет…
(улыбается)
Ничего… Пусть говорит… Накипело – пусть выльет…
ЧУМА
(резко поворачивается)
А ты что думаешь, Чекан?! Чума – оторва бесчувственная?! Только и может, что сиськами трясти?! Да – факелами махать?! Что нет в ней ни тепла бабьего?! Ни заботы?! Ни нежности?! Что любить она не может?! А стебаться – только?! Ты ж ко мне тоже мигом прикипел! Что?! Нет, скажешь?! Пока твоя малыха невесть откуда не возникла! И я тебе готова была всю себя отдать! Всю! До капельки! Таких же мужиков, как ты и Витёк, – раз-два и обчёлся! Баба это сразу чует! Нутром своим!
ЛЁХА
Эй! Тихо – там! Разорались! На всё ущелье! За – любови свои! Дома будете шуры-муры крутить! А здесь нечего вопить! Утихли!
ВИТАЛИЙ
(смеётся)
Ну? Всю желчь вылила? Или ещё осталось? На потом… Оксанка?
ИРИНА
Ой…
(шевелится)
Мне как-то не по себе стало…
(Виталию, тихо)
Что она так разошлась? Обидок, что ли, много накопилось? Словно носила в себе долго… И только сейчас выплеснуть решила… Всё сразу… На камнях этих…
(поворачивается к Чуме)
Оксаночка, милая, успокойся… Успокойся, девочка… Всё у тебя будет хорошо… Встретишь ты ещё своего… Ненаглядного… Слышишь? И любовь у тебя будет большая… И – деток много… Не кричи только так… У меня аж мороз по коже пошёл… От крика твоего…
ЧУМА
Я бы точно…
(вертит головой)
Отлила бы сейчас… А то пузырь лопнет… От холода этого… Где вот – только? Ни за что не зайти… Голяк же – кругом… Камни да скалы…
ИРИНА
Оксан…
(высовывает голову из-под капюшона)
Мне тоже надо… Давай-ка вон туда отойдём… Подальше… Я куртку сниму… Подержу, пока ты… А потом ты меня закроешь… А мужики отвернутся… На пару минут…
ЧУМА
Парни!
(поворачивается к бойцам)
Нам, бабам, по нужде малой надо! Не глазеть на нас! Всем ясно?! Кто башку повернёт, тому зенки повыцарапаю! Катюха, тебе нужно? Что молчишь? Пошли! Пока не описались…
ВЕНЯ
(вдруг)
Алексей Никитич! Товарищ капитан! Есть связь с базой! Координаты приняли! Приказано ждать «борт»! Скоро будет!
ЛЁХА
Молодцом, Гаврилов!
(смотрит на Виталия и Сашу)
Мужики! Ну-ка, поможите нам площадку расчистить! От каменюк этих… А то хрен «восьмёрка» сядет… Пятак – большой… Места – много… Только валуны надо вниз пошвырять…
КАТЯ
Сашик, иди…
(выползает из объятий парня)
Я уже согрелась, миленький… Иди… Покидай камешки… Меня согрел, а сам-то – холодненький? Замёрз же ведь? Сашик? А с камешками согреешься…
САША целует КАТЮ в макушку и встаёт. Сумерки вдруг ярко озаряет красный сигнальный факел.
ЛЁХА
Давай, мужики!
(поднимает факел над головой)
Взялись по-быстрому! «Борт» – на подлёте! Готовим посадку!
ЧУМА
(ржёт)
Ну, вот… Свет врубил! Даже помочиться бабам не дают!
НАТ. ОБЛАЧНОЕ НЕБО – ВЕЧЕР
«Крокодил», натужено грохоча, зависает над тёмным плоскогорьем.
ИНТ. КАБИНА «КРОКОДИЛА» – ВЕЧЕР
ПИЛОТ
(в микрофон шлемофона)
«Кедр», я – «борт» «полста-два»… Координаты понял… «Полста-два» координаты принял… Прошу подтверждения приказа… «Кедр», подтвердите приказ… Понял вас… Подлётное время – десять минут…
НАТ. ОБЛАЧНОЕ НЕБО – ВЕЧЕР
Чёрная тушка вертолёта ещё мгновение висит в тёмно-пепельном небе. Медленно разворачивается и, набирая скорость, скрывается в сумерках.
НАТ. СКАЛЬНАЯ ПЛОЩАДКА – ВЕЧЕР
ВИТАЛИЙ разжимает пальцы. Камень беззвучно ныряет в зев пропасти, и спустя несколько секунд сизую темень колыхает далёкое, тихое эхом.
ЛЁХА
Во-о-о-от…
ЛЁХА зажигает новый сигнальный факел и, смотря себе под ноги, медленно обходит гранитную площадку.
ЛЁХА
Другое дело… Хоть в футбол гоняй… А то голову можно было свернуть… Не то, что – шасси… Гаврилов, какое подлётное время передали?
ВЕНЯ
(сразу)
Десять минут. Сказали, что – рядом. Должны уже быть, Алексей Никитич…
ЛЁХА
Петька, оружие из рюкзача вынуть. Раздать. Как услышим «борт», людей – к скале. Вплотную. И – на землю. Мордами – вниз. А то сдует, не дай бог. К чёртовой бабушке. Будем ещё корячиться. Со дна пропасти доставать. Мешки с костями…
ПЕТЯ
Есть, товарищ капитан. «Вертушка» ветру наделает. Это – точно. Пятак этот, в аккурат, – «борт» примет… Только бы лопастями по скалам не шуркнул… А то всех покромсает… В мелкий винегрет…
ЛЁХА
Не шуркнет…
(помолчав)
Не пацаны работают… Летуны с афганом – за плечами… И здесь, в «чехии», месяцами – в небе… Майор, слышь: давай отводи всех своих к стене… Вплотную. Как «борт» услышим, баб с пацаном – на землю… И головы свои пусть руками прикроют… Мало ли – какие камешки сверху лопасти нагонят… Стукнет в тыковку… И – «двухсотый»… А мне потом за вас отрежут кой-чего… И на омлет пустят…
ВИТАЛИЙ
(улыбается)
Понял, капитан… Сделаем… Не переживай… Ириш? Ты что – уснула? Ну-ка, подъём… Саня, Катюха?! Встаём быстро! К стене отходим…
САША
(аккуратно приподнимает Катю)
Катюшик… Вставай… Надо отойти… Сейчас вертолёт будет… Слышишь, Кать?
КАТЯ
(помолчав)
Слышу… Я вся так замёрзла… Мне даже говорить холодно…
САША
(дышит на ладони Кати)
Потерпи, маленький… Сейчас полетим… Сядет вертолётик… И полетим… Покушаешь… Сразу тёпленько станет… Мы сколько времени ничего не хава…
КАТЯ
(обиженно, вдруг)
Я – не маленький… Я – женщина, Саша… Женщина, которая тебя любит… Которую ты сделал женщиной… А ты – мой мужчина… Мой первый… Мой единственный мужчина… Не сюсюкай со мной, Саша… С Чумой же ты не сюсюкаешь, да? Потому что она – большая? Потому что сиськи у неё – отпад? И попка, как моих – две? У меня тоже всё будет… У меня тоже всё вырастет…
ВИТАЛИЙ
Сашка, Катька… Что за – дела? Приказ не слышали? Что там шепчемся? После нашепчитесь… Живо – к стене! Где – Оксанка? То истерила, как психованная… А теперь замолкла…
ЧУМА
(хохотнув)
Сам ты – псих! Здесь – я… Падать уже готова…
ЛЁХА
Короче, всем слушать!
(помолчав)
Как «борт» коснётся скалы, резво поднимаемся и один за другим прыгаем в машину! «Вертушка» глушить винты не станет! Как заберёт нас – сразу взлетает! Пригибаем головы и гуськом – в люк! Сначала – бабы, дети! После – мужики! Мы с бойцами – замыкаем! Никому не орать! Не толкаться! Все улетят! Никого не оставим! Понято?! Не слышу!
ЧУМА
Понято, командир! А ещё факела есть? Пока ждём, я бы всем такую файерскую развлекуху забабахала! Напряги снять…
ЛЁХА
(закипая)
Я тебе сейчас так забабахаю… Так забабахаю, что ты месяц стоя сидеть будешь!
ЧУМА
(хохочет)
Ну, грозить-то вы все – мастаки! И – грузить! По самое не могу… Ты и на жену свою так же орёшь?! Забабахиваешь ей?! По загривку?! Или она тебя, Алексей Никитич, давно ко всем чертям послала?! Пенька такого! И к другому ушла! Нормальному!
Красный огонь сигнального факела на несколько мгновений превращает лицо капитана в зловещую кровавую маску.
ЛЁХА
Ну, ушла…
(помолчав)
Ушла. Собрала вещички… И укатила… Пять лет тому назад… Когда у меня после «слепого» – в пах, гангрена началась… Хотели яйца отчикать… Потом, правда, обошлось… Пролечили… В Бурденко… Ты это хотела узнать, девка? Чего не хохочешь-то? Не весело?
ЧУМА
(помолчав)
Прости, Алексей Никитич… Я ж – не со зла… Ушла, значит, – дура… Так ей и надо… Такого мужика бросить… Раненого, к тому же… Значит, не любила… И тебе, значит, другая баба нужна… С сердцем… А не только – с писькой…
ВЕНЯ
Вот-вот… Мы же вам толковали, товарищ капитан, что слава Богу, коль ваша Кристина свалила… Если мужика своего после «боевых» не ждёт… Если на уме у ней – тряпки да туфли одни… Она ж к вам и в госпиталь только один раз заявилась… Мы с мужиками – каждый день… Кто – не на задачах… А жёнка родная – однажды… Помнишь, Петька, – какая расфуфыренная прикатила?
ПЕТЯ
А – то…
(помолчав)
Духами так шибануло по палате, что кашель на всех напал… Браслетов на себя гремучих понавесила… Без лифчика… Сиськи на солнце просвечиваются… Юбка чуть ляжки кроет… Будто, не в госпиталь к «тяжёлым» пришла, а – на панель… Блядовать…
ВЕНЯ
Ага…
(коротко сплёвывает)
Мандарин принесла, сучка… А потом к врачам кинулась… Пробивать вас, Алексей Никитич… На будущее… Будет ли член стоять… После ранения… А то, что человека с того света после гангрены врачи вытянули, ей плевать… Золотарёв, хирург, видно, её так послал, что она, как ошпаренная, из ординаторской вылетела…
ЛЁХА
(резко)
Ладно! Отставить трёп! Я – один, что ли, – такой? Не первый, небось… И не последний… Ушла и хрен – с ней…
ЧУМА
(ржёт)
Хрен-то – не с ней, мужики! Хрен спасли, я поняла! С вашим командиром хрен остался!
Каменистая площадка взрывается дружным хохотом.
ЛЁХА
А ну – тихо!
(ведёт головой)
Утихли все!
В сумеречной тишине не громко тарахтит.
ВЕНЯ
(прислушивается)
Ага… Идёт… «Борт» идёт… Идёт, Алексей Никитич… Точно…
ЛЁХА
Ещё – сигнальный! Живо!
Шипя, ярко вспыхивает красный факел. КАТЯ смотрит на мятущееся пламя и часто моргает. Гул медленно приближается.
ЛЁХА
(не оборачиваясь)
Всем – к стене! Всем лечь! Не вставать, пока не скажу!
ВИТАЛИЙ хватает ИРИНУ за руку и волочёт к озаряемой красным огнём гранитной стене.
ВИТАЛИЙ
(на ходу)
Сашка! Тащи Катьку сюда! Быстро! Хватит вам там ворковать! Сейчас вынырнет из темноты! И на головы вам плюхнется!
САША
Точно, Кать…
(рывком поднимает Катю)
Пошли быстренько… Сейчас полетим… Сейчас всё кончится…
ВИТАЛИЙ
Ложись, Ириш…
(опускает руки на плечи Ирины)
Ложись… Лицом – вниз… Вот так… Молодец…
ИРИНА
Ой…
(останавливается)
Камни – здесь… Колкие…
ВИТАЛИЙ
(оборачивается)
Сашка! Что копаетесь там?! Живо – к стене!
ИРИНА
Ай…
(опускается на камень)
Как – холодно… Господи…
Из чернильной темноты внезапно бьёт мощный световой луч.
ЛЁХА
Всем лечь! Закрыть головы руками!
Луч скользит по густым зарослям кустарника в предгорье. На мгновение мазнув по людям, взлетает выше, к узким скальным уступам, и, наконец, чуть дрожа, упирается в населённую площадку. ВИТАЛИЙ приподнимает голову. Чёрная птица, с ярким белым жалом, медленно вырастает. ЛЁХА, опустившись на одно колено, несколько раз махает горящим сигнальным факелом и бросает огонь в пропасть. КАТЯ, из-под руки САШИ, поворачивает в сторону шелестящего грохота мокрую, растрёпанную голову. Зажмуривается от нестерпимого света. Быстро смотрит на лежащую рядом ИРИНУ.
ИНТ. САЛОН «КРОКОДИЛА» – ВЕЧЕР
ПИЛОТ
(в микрофон шлемофона)
«Кедр», я – «борт» «полста-два»… Объекты обнаружены… Повторяю: объекты обнаружены. Прямая видимость. Начинаю работу. «Борт» «полста-два» начинает работать…
НАТ. СКАЛЬНАЯ ПЛОЩАДКА – ВЕЧЕР
«Крокодил», ослепительным пятном высвечивая скальную площадку, медленно приближается.
ЛЁХА
Никому не рыпаться!
(ладонью прикрывает глаза)
Всем лежать! Закрыть головы!
Вертолёт в метрах тридцати от края обрыва зависает, и жгучие, холодные струи ночного воздуха обрушиваются на лежащих людей. ЛЁХА, пригнувшись, опускается на мокрый камень. ВИТАЛИЙ вдруг резко поднимает голову. Прикрыв пятернёй лицо, несколько секунд смотрит на боевую машину. Вертолёт чуть клюёт тёмным рылом. ВИТАЛИЙ выдёргивает из-за ремня джинсов пистолет и в то мгновение, когда с четырёх ПТУРовых балочных держателей «крокодила» плюёт узким, длинным огнём, нажимает на спусковой крючок «стечкина». Четыре реактивных снаряда с оглушительным воем бьют по гранитной стене. На лежащих людей сыплются куски раскалённого металла и камни. Один из гранитных осколков ударяет ВИТАЛИЯ по левому плечу. ЧУМА, бледная, с широко открытыми бешеными глазами, оборачивается и тут же, как пантера, прыгает на оцепеневшую КАТЮ. ВИТАЛИЙ судорожно всаживает в рукоять пистолета новую обойму и, прислонившись спиной к стене, стреляет короткой очередью.
«Крокодил» слегка качает.
ВИТАЛИЙ
Огонь! Капитан!
Вертолёт отлетает назад. Снова опускает хищный нос.
ВИТАЛИЙ
Капитан!
(смотрит направо)
Стреляй, капитан!
Внезапный порыв ветра сильно качает «крокодила», и четыре новых ПТУРа, утробно воя, попадают в подножье площадки. Фонтаны расколотых камней на мгновение скрывают вертолёт, а когда ослепительный луч «крокодила» пробивает оскольчатую плотную завесу, с гранитной площадки стремительно вылетает одинокая чёрная оса. Граната ударяет в правую подвеску. И тут же с оглушительным грохотом полыхают оставшиеся снаряды. Вертолёт резко бросает вверх. Переворачивает брюхом. Крутит вокруг своей оси. Снова опрокидывает. И несёт прямо на скалу. За несколько метров до края пропасти «крокодил» цепляется хвостом за трос и, обрывая крученую жилу, медленно, словно в рапиде, летит на дно ущелья. Через несколько секунд сильно громыхает и гулкое, раскатистое эхо упруго ударяет в чёрное, беззвёздное небо. ВИТАЛИЙ опускает автомат. Тяжело поднимается с колена. Утирает тыльной стороной ладони мокрый лоб.
НАТ. ГОРОДСКОЙ ПАРК – УТРО
Галдящее, звенящее разноголосым смехом гигантское колесо обозрения медленно вращается на фоне безоблачного бирюзового неба. По широкой, вымощенной разноцветной плиткой аллее проходит увешанный кофрами, фотоаппаратами и снимками пожилой человек. На голову СВЯТОСЛАВА ИЛЬИЧА падает несколько подсохших иголок сосновой хвои.
СВЯТОСЛАВ ИЛЬИЧ
Ну?
(смотрит на «чёртовое» колесо)
Ишь, в этом году… Рано как запустили… Качели… Колесо это… А что? Тепло – уже… Жарко – даже… Я как-то внучку обещал покатать… Да вот… Всё – некогда… Даже – в воскресенье… Что молчишь, Игорь? Говори, у меня – мало времени…
ИГОРЬ
Станилевич пропал, товарищ генерал…
(запястьем промокает влажный лоб)
Аркадий Александрович…
СВЯТОСЛАВ ИЛЬИЧ
Что значит «пропал»?
(поворачивает голову)
Куда пропал?
ИГОРЬ
(пожимает плечами)
Со вчерашнего вечера не можем связаться… Ни – по сотовому… Ни – по спецсвязи… Последний исходящий…
(смотрит на профиль генерала)
Последний исходящий с мобильного Станилевича – на ваш служебный был вчера… Четырнадцатого… Ноль четвёртого… В девятнадцать тринадцать… После – тишина… Место расположение мобильного выяснить не удалось… Очевидно, не просто отключён… Скорее всего, уничтожен… Ни по «симке», ни по персональному номеру аппарата найти не получилось…
СВЯТОСЛАВ ИЛЬИЧ
(помолчав)
Игорёк… Не надо пороть горячку… Подполковник – толковый мужик… С мозгами… Если посчитал нужным не выходить на контакт, значит, на то есть свои причины… Веские причины… Или…
СВЯТОСЛАВ ИЛЬИЧ разворачивается на кованой, с тёмно-жёлтым деревянным сиденьем скамейке.
СВЯТОСЛАВ ИЛЬИЧ
Или, дорогой мой, ты что-то мне не договариваешь? Я лично разговаривал со Станилевичем… Да, вчера… Вечером… Лично отдавал приказ…
ИГОРЬ
Товарищ генерал…
(вытягивает чёрной кожаной папки снимки)
Вот… Я немедленно дал запрос… Утром мы получили… Со спутника…
(поворачивает фотографии)
Восемь снимков… Тот же день… Точнее – вечер… Четырнадцатого числа… 22.37… 22.43… Последний – в 23.51…
СВЯТОСЛАВ ИЛЬИЧ
(медленно берёт фотографии)
Ну, и что сия картина означает, капитан? Что за – пятна?
ИГОРЬ из внутреннего кармана пиджака быстро вытягивает гелевую ручку.
ИГОРЬ
Вот, товарищ генерал…
(конец ручки скользит по снимкам)
На первом – явный залп… Вертолётных ПТУРов… Вне всякого сомнения… В инфракрасном режиме – очевидный профиль Ми-24… Залп пошёл… Вот…
(ручка двигается)
Залп пришёлся на горный массив… Залп – прямой… С близкого расстояния… Не более, чем с тридцати… Максимум – с сорока метров… По группе людей… Вот, смотрите…
(клюкает ручкой по листу)
Вот… Очевидные признаки… Точки ярко светятся… Вне всякого сомнения – группа людей… Не животных… Именно – людей… Живых… В количестве восьми человек… Далее…
(показывает другой снимок)
Здесь – несколько вспышек… Разрывов… Снаряды отработали по горной стене… На этом фото…
(тыкает концом ручки)
Тут одна из точек отделилась от основной группы… Снова – вспышка… Одиночная… Спектральный анализ показал: выстрел из подствольного гранатомёта… Далее, почти сразу, – новая вспышка… Довольно мощная… В метрах сорока от предыдущей, малой… Очевидно – попадание… Гранаты… В вертолёт… Скорее всего, сдетонировал топливный бак, товарищ генерал… И, наконец, – последний снимок… 23.51… Сильная вспышка… Но по размерам – небольшая… Вне всякого сомнения, «борт» рухнул с большой высоты… С метров ста пятидесяти-двухсот… На дно ущелья… Сразу вслед за ударом последовал новый взрыв… И – горение…
СВЯТОСЛАВ ИЛЬИЧ
(пересматривает снимки)
Ты хочешь сказать, Игорь…
(помолчав)
Ты хочешь сказать…
ИГОРЬ
Да, Святослав Ильич… По времени всё сходится… Тютелька – в тютельку. Сразу после разговора с вами, подполковник Станилевич вылетел в означенный квадрат… Спустя час и тридцать две минуты вышел на искомую группу людей… «Борт» отработал поставленную задачу… Был, в свою очередь, атакован… И сбит… Одним выстрелом… Из «подствольника»… То, что стрелял не пацан зелёный, – очевидно… Кто были эти люди – на скале, я не знаю… Меня лично Аркадий Александрович в известность не ставил… Свои задачи не озвучивал…
СВЯТОСЛАВ ИЛЬИЧ закуривает. И тут же перед скамейкой останавливаются две некрасивые, пухлые девушки. В одинаковых светлых блузках. Синих, по коленки, юбках. В красных, приколотых шпильками к волосам, пилотках.
ДЕВУШКА
(строго)
Мужчина! Немедленно потушите сигарету! Парк – зона, свободная от курения! Повсюду же висят знаки: «курить запрещено»! Вы – слепой?! Или сознательно нарушаете правила нахождения в местах культуры и отдыха?! Хотите, чтобы мы наряд вызвали?! Чтобы оштрафовали вас! За нарушение! Мужчина, вы меня слышите?!
СВЯТОСЛАВ ИЛЬИЧ
(тихо)
Да, да, прошу прощения…
СВЯТОСЛАВ ИЛЬИЧ нагнувшись, аккуратно сминает окурок о чугунную пяту скамейки.
СВЯТОСЛАВ ИЛЬИЧ
Извините, милые барышни… Я больше не буду…
(Игорь слегка улыбается)
Так ты полагаешь…
(провожает девушек взглядом)
Ты думаешь, что Станилевич погиб?
ИГОРЬ
(прячет снимки в кожаную папку)
Если был в том «борту», товарищ генерал. А то, что был… Мы пока не получили доказательного подтверждения… Судя по переговорам экипажа – нет… Сторонних голосов с борта Ми-24 не звучало… Только – пилота с бортмехаником… Но, если учитывать ваш последний разговор… Если принять во внимание то, что вами было приказано… И учесть другие сопутствующие факторы, то – да… С большой степенью вероятности можно утверждать: Аркадий Александрович находился в вертолёте на момент взрыва… Выжить же… Остаться в живых после падения машины с высоты двухсот метров на камни и последующей, новой детонации, невозможно…
НАТ. СКАЛЬНАЯ ПЛОЩАДКА – УТРО
Покачиваясь и тихонько воя, КАТЯ обнимает окровавленную голову ЧУМЫ. ИРИНА остекленевшими, полными застывших слёз глазами, молча смотрит на ВИТАЛИЯ. САША, спиной ко всем, стоит на краю разбитого взрывами обрыва. Зашуршав покрошенными камнями, ВИТАЛИЙ встаёт, медленно подходит к груде серых гранитных осколков. И, сжав побелевшие губы, одной рукой разгребает завал. Бледно-рдяное не яркое утреннее солнце цепляется матовым краем о зубастые кручи далёких гор и розовой акварелью мягко проливается на оснеженные склоны.
ВИТАЛИЙ
(тихо)
Саша… Помоги мне…
(Саша не шевелится)
Саша… Иди сюда… Хватит… Оксанку не воскресишь… Слышишь? Саша…
ИРИНА вдруг громко рыдает.
ВИТАЛИЙ
(повысив голос)
Саша! Хватит стоять! Помоги!
САША поворачивается. Осторожно подходит к КАТЕ. Приседает на корточки. Перехватывает из рук КАТИ разбитую голову ЧУМЫ. Аккуратно опускает на усыпанную щебнем скалу. Снимает куртку. Накрывает лицо ЧУМЫ. КАТЯ с удивлением смотрит на свои окровавленные ладони. Среди каменных осколков показывается раздавленная рука ЛЁХИ. ВИТАЛИЙ, морщась, откидывает ещё несколько острых камней и медленно вытаскивает автомат. Рукоятью уперев оружие в гранит площадки, лязгает затвором. Выщёлкивает «рожок». Вставляет «рожок» обратно.
ВИТАЛИЙ
(тихо)
Нормально… Цел…
САША тянет за лямки армейский рюкзак.
ВИТАЛИЙ
Найди «аптечку»…
(утирает со лба испарину)
Собери боеприпасы… Патроны… Подствольные гранаты… Всё, что не побило…
КАТЯ, как сомнамбула, встаёт с колен и медленно подходит к матери. По лицу ИРИНЫ катятся крупные блестящие слёзы.
ИРИНА
(тихо)
Господи… Оксаночка… Девочка моя…
КАТЯ
Мама…
(помолчав)
У тебя кровь – на лице…
ИРИНА
Ты…
(проглатывает комок в горле)
Ты… Ты – целая? Говори… Не молчи… Где – больно? Руки… Что у тебя – с руками? У тебя все руки – в крови…
КАТЯ
Это – не моя кровь…
(трёт ладони о джинсы)
Это – не моя кровь, мама…
ВИТАЛИЙ
Ирина… Помоги мне снять куртку… Мне, кажется… Мне, кажется, плечо выбило… Камнями… Левая рука не работает…
КАТЯ, поднявшись на цыпочки, тянет ворот куртки ВИТАЛИЯ.
ВИТАЛИЙ
(стонет)
М-м-м-м-м… Тише… Не рви так… Погоди…
(нагибается)
Давай… Медленно тяни… Давай, девочка… Вот… Так… Ещё – немного… Так…
(поворачивает голову)
Нашёл? «Аптечку» нашёл, парень?
САША
Да…
(помолчав)
Есть…
ИРИНА
Будто чуяла она свою смерть…
(не моргая, смотрит на лежащее поодаль тело)
Будто знала… Кричала как, бедненькая… О том, что жить хочет… Любить хочет… Счастье ждёт… А я её корила, дурочка… Не слышала ничего… Как – сердце она себе рвёт… А она чуяла… Кончину свою чуяла… Всю свою жизнь нам поведала… Докричаться до нас хотела… Чтобы сказали ей слово человеческое… Тёплое… Чтобы пожалели… Чтобы обняли… И солдатиков жалко… Такие – молоденькие… Только жить начали… И за нас полегли… Господи… За что ты так людей наказываешь? Что они тебе такого сделали? Зачем тебе эта бедная девочка?
ВИТАЛИЙ
(вытягивает из кармана джинсов нож)
Ира, разрежь сзади свитер и майку… Быстрей… Нам надо уходить…
ИРИНА недвижимо смотрит в никуда. КАТЯ медленно берёт нож. Суёт широкое лезвие за ворот свитера ВИТАЛИЯ и тянет на себя. Материя глухо трещит.
ВИТАЛИЙ
Режь, не бойся… Режь… До конца режь…
Обнажив мускулистую, в багрово-синих кровоподтёках грудь, чёрная вязаная шерсть падает под ноги ИРИНЫ.
ИРИНА
Ой…
(поворачивает голову)
Как тебя побило… Витя… На тебе же живого места нет… Одни – раны…
ВИТАЛИЙ
Это – не раны…
(одной рукой открывает «аптечку»)
Так… Синяки… Сейчас промедол вгоню… И уходить будем…
ВИТАЛИЙ вытаскивает из «аптечки» небольшой пластиковый шприц. Зубами сорвав колпачок с тонкой иглы, скашивает глаза и вонзает шприц в напухшую толстую плечевину.
САША
(медленно подходит к Виталию)
Вот…
(опускает рюкзак на камни)
Пять этих… Гранат… Для автомата… Патроны… Много патронов… Два пистолета… Верёвки – ещё… Фляга… Всё остальное побито… Приборы их… Спутниковые… Радио… В осколки… Ничего не уцелело…
ИРИНА
(замирает, тихо)
Боже… Оксаночка же… Господи… Она же опять… Опять Катюшку спасла… Снова не дала погибнуть… Собой накрыла… Господи… Пока я… Пока я, как сурок, забилась… Под скалу эту…
САША
Что это было, Виталий Степанович?
(устало садится на камни)
Почему нас опять… Почему нас снова… Снова хотели убить… Что мы им сделали?
ВИТАЛИЙ
Парень…
(подаёт Саше запакованный бинт)
Привяжи мне руку… К торсу… Давай… Потом говорить будем… Нам надо отсюда уходить… Немедленно… Ира, не сиди… Хватит выть… Возьми флягу… Умой лицо Оксанке… Аккуратно… У ней голова расколота… Весь затылок… Достань из черепа осколки… Хотя бы – один… Большой… От снаряда… И смой кровь… Всё, что сможешь…
КАТЯ
Я умою…
(смотрит на мать)
Сиди, мама… Я – сама…
ВИТАЛИЙ
Потом…
(морщится)
Крепче бинтуй… Крепче, парень… Чтобы руку обездвижить… Потом, Ира… Надо Оксанку оттащить… К стене… К мужикам… Нишу отрыть… Пусть с капитаном пока лежит… С бойцами…
КАТЯ осторожно приподнимает куртку САШИ. Приседает на корточки. Некоторое время смотрит на багрово-чёрное лицо ЧУМЫ. И, нагнувшись, мелкими быстрыми поцелуями кропит окровавленную порванную кожу.
КАТЯ
Чума моя миленькая… Прости меня… Прости меня, родненькая… Прости меня, Оксаночка… За Сашечку прости… Ты его любила… Я знаю… Никогда любить не переставала… Я тебя водичкой немного полью, да? Можно? Чтобы ты чистенькая была… Красивенькая…
(медленно наклоняет флягу)
Во-о-о-от… Водичка – чистенькая… Свежая… Ты же сама эту водичку собирала… Сейчас умоемся… Ты не волнуйся, Оксаночка… Я Сашеньку беречь буду… Я никому его не отдам… С ним никогда ничего не случится… Не переживай, миленькая… Я на тебя злилась иногда… За Сашечку… Нет, много раз злилась… Как тебя видела, так и злилась… А ты смеялась… Видела, что ревную тебя… Завидую тебе… И смеялась над нами… А я злилась… Даже задушить тебя хотела… Пару раз… Так на тебя злилась… Во-о-от… Ты чистенькая стала… Только надо сейчас… Железку… Железку эту проклятую из тебя вынуть… Потерпи чуть, да? А потом я тебе волосики расправлю… Чтобы аккуратно лежали…
КАТЯ осторожно берёт большой рваный кусок металла за погнутый край и, не дыша, вытягивает из расколотого черепа.
КАТЯ
Вот… Всё… Видишь – как быстро? И не больно…
(наклоняет флягу)
Уже водички почти нет… Оксаночка…
(приближается губами к закрытым глазам Чумы)
Мы тебя… Мы тебя все… Никогда не забудем… Слышишь? Никогда-никогда… Ты не волнуйся, миленькая… Мы этих гадов убили… Всех до единого… И в пропасть сбросили… Дядя Витя их всех убил… И остальных убьёт… И я всех убивать буду… Ты пока здесь полежи, да? А мы за тобой придём… Как только всех убьём, обязательно придём… Заберём тебя… Слышишь, Оксаночка?
ВИТАЛИЙ
Катя… Хватит… Саша, Ира, помогите…
САША
Я – сам…
САША подходит к телу ЧУМЫ. Нагнувшись, поднимает на руки. Осторожно ступая по скользкой, усеянной гранитными осколками плите, переносит к небольшой нише у края завала. Опускает тело в нишу. Нагибается. Целует девушку в разбитые коричневые губы. Накрывает лицо носовым платком. И начинает быстро засыпать камнями.
ИНТ. ПОДВАЛ – УТРО
Дверь скрипит, и в полутёмном проёме появляется два силуэта.
ПЕРВЫЙ МУЖСКОЙ ГОЛОС
(весело)
Гости – к тебе, «полкан»! Принимай!
Дверь захлопывается, и в лицо АРКАДИЯ АЛЕКСАНДРОВИЧА бьёт мощный белый свет фонаря.
АРКАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ
(морщится)
Какого чёрта?! Я пить хочу! Воды дайте! Суки армейские! Вам же, уродам, яйца потом повырывают! С погонами вместе! Свет убери!
ВТОРОЙ МУЖСКОЙ ГОЛОС
(тихо)
Кто приказал?
АРКАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ
Свет убери, тебе сказано!
(спускает ноги с железной койки)
Кто – такой?! Как обращаешься к старшему по званию?!
ВТОРОЙ МУЖСКОЙ ГОЛОС
(спокойно, тихо)
Кто тебе приказал расстреливать женщин и детей?
АРКАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ
Каких это – детей?! Ты что это несёшь?! Охренел?! Где, кого я расстреливаю?! Когда?!
(в подвале не громко трескает)
А-а-а-а-а-а!
(хватается за простреленную голень)
Сука-а-а-а-а…
ВТОРОЙ МУЖСКОЙ ГОЛОС
(спокойно, тихо)
Повторяю: кто тебе отдал приказ?
АРКАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ
Никто мне-е-е-е…
(падает на пол)
Падла-а-а-а-а…
ВТОРОЙ МУЖСКОЙ ГОЛОС
(спокойно, тихо)
Кто отдал приказ на уничтожение семьи Круглова?
(помолчав)
Кто – лично?
АРКАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ
(извиваясь на полу)
Я тебя… Под… Вешу… За яй…
Короткий щелчок перебивает АРКАДИЯ АЛЕКСАНДРОВИЧА. Подполковник широко открывает рот. Несколько раз дёргается в ярком световом овале. И замирает. Свет фонаря гаснет. Скрипят дверные петли. Силуэт перешагивает порог. Секунду медлит и закрывает за собой скрипучую дверь.
НАТ. ГОРЫ – ДЕНЬ
САША, лёжа грудью на самом краю обрыва, напряжённо смотрит в пропасть.
САША
Нет! Не достаёт! Я не вижу! Там – камень! Надо верёв… Достала! Точно! Достала до земли! Достала!
ВИТАЛИЙ
Понял.
(одной рукой выбирает верёвку)
Помоги мне, парень…
(морщится)
Иди сюда… Живо…
САША быстро подходит к ВИТАЛИЮ.
ВИТАЛИЙ
Так, парень… Сейчас разматывай… Меня… Все – бинты… Давай-давай… Не хлопай ушами… Помоги снять… Куртку…
САША
Зачем? Вы же…
ВИТАЛИЙ
Затем. Давай-давай…
САША аккуратно снимает с ВИТАЛИЯ куртку и разматывает бинты.
ВИТАЛИЙ
Так… Теперь… Встань сзади… Чуть сбоку… Теперь берёшь меня за запястье… Бери-бери…
САША правой рукой сжимает левое запястье Виталия.
ВИТАЛИЙ
Держишь… Сильно… Другой рукой – за локтевой сустав… Чтоб локоть мне не выдернуть… Ну?
САША берётся за левый локоть ВИТАЛИЯ.
ВИТАЛИЙ
Теперь поверни руку ладонью вперёд и тяни вниз… От себя… Руку подними вперёд и вверх… Не рви только… Не резко… Медленно тяни… Понял? Давай…
САША кивает и тянет руку ВИТАЛИЯ. Сустав щёлкает. ВИТАЛИЙ коротко мычит, утирает правой рукой пот со лба и опускается на камень.
ИРИНА
(тихо)
О, господи… Витя, как – ты? Очень больно?
ВИТАЛИЙ
(помолчав)
Нормально… Встало плечо… Молодцом, Саш…
(медленно встаёт с камня)
Так… Саша, этот конец верёвки обматываешь вокруг того валуна… В подножье…
САША берётся за верёвку и ловко обматывает валун.
ВИТАЛИЙ
Так… Потом три раза пропусти конец… Через эту петлю… Правильно… Обмотай один раз вокруг… Снова – в петлю… Так… И затяни… Крепче… Ещё – крепче… Теперь обвяжи вокруг себя… Вокруг пояса… Откинься назад… И повисни… Всем телом… Хорошо… Держит?
(Саша кивает)
Лишь бы узел выдержал… Должен выдержать…
ВИТАЛИЙ
(смотрит на Катю)
Иди сюда… Первая идёшь… Ничего не бойся… Мы будем тебя спускать… Медленно… Будь лицом – к стене… Тело наклони назад… И отталкивайся от стены ногами… Поняла?
(Катя кивает)
Как встанешь на землю, вылезай из верёвки. Узлы не распутывай. Просто вылезай. И жди остальных. Ясно?
КАТЯ
(тихо)
Да. А как же…
ВИТАЛИЙ
Давай, парень…
(качает головой)
Помнишь – как капитан вязал? Две петли – на ноги… Одну, большую, – на грудь… Подмышки…
САША берёт конец верёвки и быстро мастерит три ладных петли.
САША
Так?
ВИТАЛИЙ
(проверяет петли)
Так. Ноги – в петли, Катя. Саша, подтяни. Так… Теперь петлю – подмышки. Затяни. И узлом закрепи на спине…
КАТЯ, обмотанная верёвками, замирает.
ВИТАЛИЙ
Ничего не бойся, Кать…
(проверяет узлы)
Просто от стены отталкивайся… Чтобы лицо не побить… На землю встаешь – не спи… Верёвки отвязала… И – к нам… Живо… Поняла?
КАТЯ кивает.
НАТ. ГОРНОЕ УЩЕЛЬЕ – ДЕНЬ
В прозрачном, иссини-сиреневом воздухе тихо гремит. САША мягко касается ногами ущелья. Быстро развязывает верёвки. И, подняв голову, оборачивается на шум. Над ущельем медленно пролетают две «восьмёрки».
ВИТАЛИЙ
(прижимает Ирину с Катей к скальной стене)
Не дышать… Никому не шевелиться…
ИРИНА
(вдруг, рыдая)
Окса-а-анку жа-а-а-а-алко…
ВИТАЛИЙ
Тихо… Никому – не звука… Эти псари бойцов пустят… По ходу «вертушки»… И нас, как курят, всех…
ИРИНА
(рыдая)
Надо было её с собо-о-ой…
ВИТАЛИЙ
(шёпотом, резко)
Ты бы тело тащила? Или – кто? Сашка с Катькой? Засыпали её. Хорошо. И стервятники не достанут. Никто тело на себе не потащит. К морю нам надо уходить…
САША
(смотрит на Катю)
Виталий Степанович…
ВИТАЛИЙ
Значит, так…
(вылезает из ремня автомата)
Один – тебе. Как пользоваться – знаешь. Там – полный рожок. В рюкзаче – еще. Катька, бери «стечкин». Он – на боевом взводе. Снимаешь с предохранителя. И стреляешь. В центр фигуры. Поняла?
(Катя кивает)
Просто стреляешь. Ни о чём не думая.
ИРИНА
А – мне?
(смотрит на дочь)
Я тоже хо…
ВИТАЛИЙ
Ты сама себя убьёшь… И нас – потом… За моей спиной будь… Если нагонят «вертушек», а нагонят точно, все падают… Мордами в землю… И лежим… Не двигаясь… Всем ясно? Пойдём по ручью… Куда-нибудь выведет… Если прижмут сверху, я один работаю… Буду пробовать опрокинуть из «подствольника»… Вы не высовывайтесь… Из «стечкиных» ничего не сделаете… Себя только «засветите»… Всем понятно? Беречь патроны… Не пулять зря… Море – там… Юго-восток… Вот и будем уходить… Выйдем к воде – там просторнее станет…
КАТЯ
(сжав губы, тихо)
Я… Я за Чуму… Я за Чуму всех убью… Всех… Пусть только сунутся…
НАТ. ОБЛАЧНОЕ НЕБО – ДЕНЬ
Над ущельем медленно проплывает вертолёт МЧС.
НАТ. ГОРНОЕ УЩЕЛЬЕ – ДЕНЬ
ВИТАЛИЙ
В щели! Быстро! Лечь! Всем лечь!
Все падают в ручей у подножья скалы. КАТЯ вытягивает изо рта кусок ветки и смотрит на мать.
ИРИНА
(поднимает из воды лицо)
Господи…
ВИТАЛИЙ
Беречь оружие! Не мочить! В нужный момент засбоит – будете знать… Так…
(смотрит вверх)
Встаём… Пролетели… Отбой – водным процедурам… Встаём… Живо…
САША
(поднимает из ручья мокрую Катю)
Виталий Степанович…
(утирает лицо)
Мы на восток идём. Ручей на восток ведёт. Нам направо надо. Иначе далеко уйдём. Виталий Степа…
ВИТАЛИЙ
(на ходу)
Ага… На восток. На скалы. Двухсотметровые. С тремя верёвками. С двумя бабами. Без альпинисткой подготовки. Копчиком думаешь, парень?! Ручей всегда к большой воде идёт. На реку выйдем. Там – вплавь. Дошло? Если нас пробили инфракрасным, то выяснили: нет на пятаке том скальном живых. Ушли, значит. Кто жив оказался. А потому идти надо. Тихо. Хоронясь. Чтобы к большой воде выйти. А там уже решим – куда, на чём. Как только смекнут они, что мы живы, десантуру кинут. Волчар натасканных. И положат нас. В этом ручье. Как – щенят. Пикнуть не успеем.
САША
(останавливается)
Виталий Степанович! Чёрт… Там же дорога есть. Как я забыл?! Эта… Канатная… Не ремонтированная, правда… Заброшенная… Работала при Советском Союзе… Курортников катала… Потом в запустение пришла… Как Союз развалился… Денег у них всё нет… Нам направо надо пойти… Вон, через тот перевал… И в аккурат на «канатку» выйдем… А по «канатке» – вниз… К посёлку… А от посёлка – к порту… Метров восемьсот… Кораблики – там…
ВИТАЛИЙ
Молоток – парень!
(улыбается)
В сержанты тебя произвожу. Старшие. «Канатка» нам очень кстати. Если «пашет». И даже если не «пашет» – кстати. Без кабинок спустимся. Да, Катюх?!
КАТЯ
Как это – без кабинок? Опять – на ручках, что ли? У меня уже все ручки – не мои… Отрываются ручки…
ИНТ. СЛУЖЕБНЫЙ КАБИНЕТ – ДЕНЬ
Человек в лёгком сером костюме тихо заходит в кабинет.
СВЯТОСЛАВ ИЛЬИЧ
(сидя за столом)
Я вот что тебя потревожил, Алексей Юрьевич…
АЛЕКСЕЙ ЮРЬЕВИЧ
Станилевич исчез, товарищ генерал… Вот уже три дня не выходит… И мы связаться с ним не можем…
СВЯТОСЛАВ ИЛЬИЧ
Что значит «исчез»?
(глотает из белой фарфоровой чашечки кофе)
Иголка – что ли? Мне уже третьего дня… О нём докладывали… Ну, исчез… Может, грохнули его армейские… Больно борзый был… Думал – «корочками» своими потрясёт и перед ним все стелиться станут… Давно прошли те времена… А эти ребята – злые… Контуженных – много… Вот и вспылили… И – к стенке, как говорится…
АЛЕКСЕЙ ЮРЬЕВИЧ
Как – к стенке?
(разводит руками)
Просто так? Без суда и следствия?
СВЯТОСЛАВ ИЛЬИЧ
А там комбат…
(тюкает чашечкой о блюдце)
Там, Алёша, комбат и – следователь, и – прокурор, и – адвокат… Разозлил армейских Станилевич – сам виноват… Не пацан… Не в ясли поехал – в зону боевых действий… Откуда каждую неделю «цинки» везут… С бойцами нашими…
АЛЕКСЕЙ ЮРЬЕВИЧ
Как это разозлил?
СВЯТОСЛАВ ИЛЬИЧ
Так…
(глотает кофе)
Были уже такие дела… Эти ребята круглосуточно – на «боевых»… И «двухсотыми», и «трёхсотыми» каждую неделю обрастают… Так что…
АЛЕКСЕЙ ЮРЬЕВИЧ
Святослав Ильич…
(подаёт квадратный бумажный пакетик)
По Пакистанскому каналу пришёл… Я полагаю – от Круглова… Мои головы ломали-ломали – всё попусту… Такую шифрюгу накрутили – чёрт ногу сломит…
СВЯТОСЛАВ ИЛЬИЧ
Головы ломали, говоришь?
(берёт пакетик)
Да, кстати… Найдёшь подполковника – похоронишь… По-человечески… Наука впредь будет… Другим… Как соваться… Не зная броду… А если – жив…
АЛЕКСЕЙ ЮРЬЕВИЧ
Но ведь…
(помолчав)
Надо ведь принять какие-то меры… В конце концов… Нельзя же так оставлять, чтобы…
СВЯТОСЛАВ ИЛЬИЧ
Тебе что сказано?! Иди. Работай…
Хлопает дверь. СВЯТОСЛАВ ИЛЬИЧ вертит пакетик. Быстро переодевается в тёмно-коричневый, с лёгкой искрой костюм, черные туфли и выходит из кабинета.
ТИТРЫ
МУЗЫКАЛЬНАЯ ТЕМА
(за кадром титров)
Горы цвета халвы.
Да ослиные визги.
Я родился, увы,
после жизни.
Кроет сумерек мглу
звёздным крепом…
Что отдать я могу,
кроме неба?
Припев:
Нет – не слёзы.
Лишь дождь
слепо косит.
Нам родиться пришлось
жизни после.
Время пущено вспять.
Поздно мыслить.
Нам пришлось жить опять.
После жизни…
Голоса – ни гу-гу
павших…
Знаете –
что отдать я могу,
кроме памяти?
И морозной
опять
веет свежестью…
Что могу я отдать,
кроме нежности?
Припев
Нынче снова кровать –
крапом крови…
Что могу я отдать,
жизни кроме?
Горы – в алом снегу.
Солнца брызги.
Что отдать я могу,
кроме жизни?
Припев
ТИТРЫ
Конец тридцатой серии