После жизни
драма
сценарий телевизионного фильма
27-я серия
На фоне нарезок предыдущих серий звучит лейтмотив фильма.
ИРАКЛИЙ
Да…
(приобнимает Чуму)
Надо – коллектив… Вместе… К море пойдём… Там – лодка… Друг мой – на лодка… Лодка – большой… Хороший… Куда скажешь, туда лодка пойдёт… Хоть – в Америка… Хоть – что…
ИРИНА
Девочка моя…
(трогает руку Чумы)
Ну, в самом деле… Куда ты одна пойдёшь? Зачем? Мы же, вроде, уже подружились… Нет? Я иногда сама всякие глупости болтаю… Что такого? Поболтаю, а потом прощения прошу… Вот уйдёшь ты… А у нас сердце за тебя болеть будет: как – ты, где – ты, что – с тобой…
Титры: ИРИНА КРУГЛОВА – АКТРИСА Х
ГОЛОС БОРИСА ПЕТРОВИЧА
(усиленный мегафоном и размноженный эхом)
Без фокусов! Оружие – в пропасть!
ВИТАЛИЙ улыбается, опускает АСКУ к ледяной площадке каменного скального пятачка и, левой рукой увлекая за собой вниз, на камни, остолбеневших КАТЮ с ИРИНОЙ, нажимает на спусковой крючок автомата. В ответ тут же бухают оглушительные выстрелы. Несколько пуль выбивают гранитную крошку над головой ИРАКЛИЯ. ВИТАЛИЙ резко поднимает автомат, и длинная очередь веером идёт вверх, под вершину заснеженный горы. Эхо некоторое время мечется в сыром, тяжёлом утреннем воздухе и затихает.
Титры: ВИТАЛИЙ ПЕРЕВЕРЗЕВ – АКТЁР Y
КАТЯ
Ты думаешь, мы тебя отпустим?!
(смотрит на Сашу)
Чтобы ты там погибла без нас?! Чтобы тебя гады эти на мелкие кусочки покромсали? Ты же мне тоже… Как родная, стала… Как – сестра… Это ничего, что ты с Сашкой прежде… И сейчас иногда на меня смотришь косо… Я всё это понимаю… Сердцу не прикажешь… Но прощения у тебя просить не буду… Не за что мне прощения просить… Хочешь уйти? Уходи… Зачем только ты тогда меня спасала? Столько раз… Давай тогда я сама в пропасть прыгну? А ты стой и смотри – что наделала… А потом иди… На все четыре стороны…
ЧУМА
Ну, блин…
(вытирает влажные глаза)
Навалились… Со всех сторон… Слова сказать не дадут…
Титры: КАТЯ КРУГЛОВА – АКТРИСА Z в фильме…
ЧУМА
(тянет бинт)
Во-о-о-от…
(Виталий глухо рычит)
А-а-а-а… Больно, Витечка? Терпи… Видишь: все – чёрные аж… Пойдёт гангрена – руку оттяпают! Тебе это надо? Сейчас раны промоем… Чистые бинты наложу… И будешь здоровенький…
ГОЛОС БОРИСА ПЕТРОВИЧА
(из темноты)
А он и так – здоровенький! Да, герой?
Все оборачиваются. На границе света и мерцающей темноты появляется большая фигура.
БОРИС ПЕТРОВИЧ
(тихо)
Майор… Без фокусов – только… Все люди – на прицеле… Дёрнешься – всех покрошат… На гуляш…
ТИТРЫ
ПОСЛЕ ЖИЗНИ
(двадцать седьмая серия)
ИНТ. ЧАСТНЫЙ ДОМ – ВЕЧЕР
ИРИНА
Хорошо…
(помолчав)
Иди… Я пока приведу себя в порядок… Сделаю бутерброды… Горячий чай… Чтобы все перекусили… Помылись… И спать легли… В кровати нормальные… А не на камни… Только – осторожно, Сашенька… Да, милый? На улицах – темно… Фонари через одного горят… Грязь не всю убрали… Ножки не поломай, мальчик…
САША
Не волнуйтесь…
(улыбается)
Не поломаю. Вы только дверь заприте. И никому не открывайте, хорошо?
(Ирина кивает)
Я – мигом…
(приоткрывает дверь спальни)
Всё будет хорошо, Ирина Викторовна. Пока вы чаёк сообразите, мы уже придём. Трясун, вроде, прошёл… Море утихло… Ходу – туда-обратно – часик… Не больше… А Ираклий замёрзнуть не даст… Сидят сейчас у костра, наверное… Греются… Байки травят…
НАТ. ПРЕДГОРЬЕ – ВЕЧЕР
БОРИС ПЕТРОВИЧ
Да-а-а-а…
(медленно закуривает)
Набегались мы, майор, за вами, паршивцами…
(выпускает в свет костра толстую струю табачного дыма)
А что? Не век же в кабинете штаны протирать… Задницу мозолить… Вот… Молодость вспомнил… Оперативная – ух, как бодрит! Да, майор? Что неживой сидишь?
(смеётся)
Опять я воскрес? Ни с того ни с сего? Думал: у тебя одного тыковка варит? Думал: ты – самый умный тут? Эх, майор, майор… Парень ты – смекалистый, отважный, удачливый… Но ведь на каждую пробку свой штопор есть… Фарт – он пацан капризный… А вы, ребятки, против системы попёрли… Против государства, так сказать… Решили, что бога за яйца поймали? Шиш… У любой верёвочки конец есть…
(Чума фыркает)
Смешно?!
(поворачивает голову)
Смешно будет, когда ты на дне пропасти лежать будешь… Как – мешок с костями… Живая… И подыхать будешь… До-о-олго подыхать будешь… От болевого шока… От воронья всякого… Которое тебе зенки выклёвывать будет… А ты даже пальцем пошевелить не сможешь… Между прочим…
(смотрит на Виталия)
Я твои пакостные подставы сразу «пробил». Думал: куплюсь? С «вертушкой» той… Фугасов нагородил, дурачок… Афган вспомнил, видать… Снега на головы нам сыпанул… Ага, сейча-а-а-с… Буду стоять и ждать… Пока меня лавиной сдует… Эх, майор, майор… Жил бы спокойно… Бизнес бы свой крутил… Добра наживал бы… С бабой нормальной бы жил… Так нет… Приключений на свою задницу захотелось… Стариной тряхнуть засвербело…
(смотрит на Катю)
Где – мамашка твоя? Пацанчик куда подевался белобрысый?
(ведёт пистолетом)
Ну?! Отвечать, когда спрашивают! Или мне грохнуть девку эту?! Весёлую больно! С егерем этим паршивым!
ЧУМА
(зло)
Ну, грохни, урод чекистский! Так напугал, что описалась! Грохни, мать твою! Хватит языком ляпать!
БОРИС ПЕТРОВИЧ
(направляет оружие на Чуму)
Да, ради бога… Коль – не терпится…
КАТЯ
Нет! Не надо! Дядечка, не надо! Не надо стрелять! Я всё скажу! Не стреляйте только! Я всё расскажу!
ЧУМА
(зло)
А, ну заткнись! Я тебе сейчас сама голову ото…
БОРИС ПЕТРОВИЧ
Говори, говори, девочка…
(улыбается)
Говори, милая… Ну, что же ты?
ИРАКЛИЙ
Опусти оружий…
(чуть шевелится)
Зачем – оружий? Дорогой…
В вечерней тишине не громко потрескивает костёр. Где-то далеко кричит птица.
БОРИС ПЕТРОВИЧ
Так где – мать твоя?
(переводит ствол пистолета на Ираклия)
Где – щенок белобрысый? Ну?!
ИНТ. ЧАСТНЫЙ ДОМ – ВЕЧЕР
САША, вытирая лицо, проходит из ванной комнаты в спальню.
САША
Ирина Викторовна… Давайте вы…
ИРИНА
Да, да…
(тяжело отрывает голову от большой красной подушки)
Сейчас, Сашенька… Сейчас пойдём…
САША
Ирина Викторовна…
(бросает полотенце на банкетку)
Вы отдыхайте… Никуда не ходите… Я сам доберусь… Я помню дорогу…
ИРИНА
Нет, не-о-о-о…
(широко зевает)
О, господи…
САША
Я – быстро…
(застёгивает «молнию» куртки)
Зачем нам обоим опять «светиться»? Вы будьте здесь… Заприте только за мной дверь… На все замки… И свет потушите… На всякий случай… И покушайте, пожалуйста… Не сидите голодная… Там же, на кухне, и колбаса есть, и молоко, и хлеб…
ИРИНА
(мотает головой)
Вот ещё! Буду я одна есть! Все – голодные-холодные! В горах сидят! А я есть буду! Да в перине валяться!
САША
Ирина Викто…
ИРИНА
(садится на кровати)
Никаких Ирин Викторовных!
САША
Я просто хотел, чтобы вы…
ИРИНА
Хорошо…
(помолчав)
Иди… Я пока приведу себя в порядок… Сделаю бутерброды… Горячий чай… Чтобы все перекусили… Помылись… И спать легли… В кровати нормальные… А не на камни… Только – осторожно, Сашенька… Да, милый? На улицах – темно… Фонари через одного горят… Грязь не всю убрали… Ножки не поломай, мальчик…
САША
Не волнуйтесь…
(улыбается)
Не поломаю. Вы только дверь заприте. И никому не открывайте, хорошо?
(Ирина кивает)
Я – мигом…
(приоткрывает дверь спальни)
Всё будет хорошо, Ирина Викторовна. Пока вы чаёк сообразите, мы уже придём. Трясун, вроде, прошёл… Море утихло… Ходу – туда-обратно – часик… Не больше… А Ираклий замёрзнуть не даст… Сидят сейчас у костра, наверное… Греются… Байки травят…
НАТ. ПРЕДГОРЬЕ – ВЕЧЕР
БОРИС ПЕТРОВИЧ
Ну, значит…
(суёт пистолет в подмышечную кобуру и оглядывается)
Значит, подождём… Да, ребятки?
(все молчат)
На разведку, значит, Круглова с пацаном выдвинулись?
(медленно закуривает)
Но ведь вас, горемык голодных, одних не бросят? Найдут – где залечь… И придут обратно… Или – как, майор? Курить хочешь? Что молчишь? Держи…
(кидает Виталию пачку сигарет)
Я ж – не гестаповец… Морить вас… Голодухой пытать… Сейчас Круглову с парнем дождёмся… Я «вертушку» кликну… И полетим… И поедите нормально, и выспитесь по-человечески… Да, майор? Кури-кури… Хочется ведь курить? Выпить бы предложил… Но – пусто…
БОРИС ПЕТРОВИЧ достаёт из внутреннего кармана кожаной куртки небольшую плоскую фляжку.
БОРИС ПЕТРОВИЧ
Вышел коньячок, понимаешь… Пока я за вами по горам этим чёртовым бегал… А ты, небось…
(прищуривается)
Душу, небось, отвёл? Бегаючи… По скалам ледяным… Гиндукуш вспомнил… Рейды свои… Караваны… Да? На «боевых» – опять? А как же? И «калаш» – на шее… И «стволы» – за пазухой…
(Виталий закуривает)
И я зад от кресла кожаного оторвал…
(улыбается)
Косточки старые размял… Надо – иногда… Когда бойцы твои-то вернутся? Круглова с пацаном… А? Не знаешь? Ну, ничего… Подождём… Нам спешить особо некуда… А, знаешь, майор…
(помолчав)
Обидно, всё-таки… Что ты, умный, смелый, боевой мужик, свою жизнь похерил… Нет, я понимаю: бизнес, «бабки» немалые, всякие там Европы-Америки, домик – с бассейном… Но ведь… Когда это было? В той жизни… В прошлой, так сказать… Было и сплыло, Виталий Степанович… И бизнес твой ухнул… И деньги вышли… И в домище свой ты уже никогда не вернёшься… А мог уже дослужиться… Ну, если – не до моей должности, то до «полкана» – точно! Сидел бы сейчас в персональном кабинете… Был бы уважаемым человеком… Безопасность бы страны обеспечивал… К Президенту бы без стука входил… А – нынче? Кто ты есть нынче? Беглый преступник… Нищий… Затравленный… В дырках вон – весь… Неровен час – окочуришься на этих скалах… И хоронить даже никто тебя не будет… Потому что некому будет тебя хоронить… Нет у тебя ни жены, ни детей, ни друзей… Будешь гнить в предгорье этом… На радость птичкам всяким да зверью голодному…
ЧУМА
(тихо)
Сначала вы все, суки чекистские, подохните… Правда, Виталичка?
БОРИС ПЕТРОВИЧ
(хохочет)
Подохнем! Все мы когда-то подохнем! Никто жить вечно не будет! Вопрос, злючка ты малая, – как подохнуть! С честью? Как – офицеру пристало? С орденами – на подушечках алых?! Под – салют из карабинов?! Или – вот здесь? На камнях грязных? Как – собака… Как – волчина затравленный… И знать, перед тем, как сдохнуть, что никогда и никто на твою могилку не придёт… И оплакивать тебя не будет… И добрым словом не помянёт…
ЧУМА
(зло)
А тебя – сволота?! Холуи чекистские на тот свет провожать придут?! Сексоты твои соберутся рыдать?! Салют над Кремлём забабахают?! И ты, гад, в гробу дубовом лакированном будешь счастливый лежать?! Шиш! Как ненавидят вас все люди нормальные, так и будут ненавидеть! Хоть сто своих орденов на тумбу могильную повесь! Сколько вы, ироды, людей невинных загубили?! Сколько деток отцов-матерей лишили?! Думали: вывеску поменяли – от крови отмылись?! Чёрта с два! И сейчас вот за бабой с дитём малым гоняетесь, как шакалы! Чтоб на мужика их намордник надеть! И «ментами» их травите, и – «вертушками», и «пятнистых» всяких на облаву кидаете!
ВИТАЛИЙ
Оксан…
(смотрит на Чуму)
Ну, что ты разошлась? Ему всё равно не…
ЧУМА
Это я ещё не разошлась!
(встаёт с корточек)
Если я разойдусь, то от этого мерина одни портки казённые останутся!
КАТЯ
Ксюха!
(смотрит на багровое лицо генерала)
Не зли его, слышишь?!
БОРИС ПЕТРОВИЧ
Да я не злюсь, девочка…
(широко улыбается)
На что мне злиться-то? На дурачка отставного? Который не ведает, что творит? И себя подставил под топор, и женщину с дитём, и вас всех… А ты, красавица…
(косится на Чуму)
Ты, красотка, откуда про наши дела знаешь-то? Майор язык свой распустил? Э-эх… Совсем головой похудел… Что ж… Мерси, что поведала… Жаль, конечно… Ты ж ещё – молодая девка… Тебе же ещё жить да жить… Деток рожать… Внуков ждать…
ВИТАЛИЙ
Утихомирься, генерал…
(качает головой)
Ничего она не знает… Никто ничего не знает… Тебе же нужен я… Я всю эту кашу заварил… Я увёз Ирину с дочерью… Я бойцов ваших замечательных положил… Технику всякую покорёжил… Мне и отвечать… Оставь гражданских в покое…
БОРИС ПЕТРОВИЧ
(вытаскивает из-за пазухи оружие)
Оставить в покое, говоришь? Да кто ж их беспокоит? Я? Люди мои? Ни в коем случае… К чему беспокоить покойников? Такая кампания большая нам не нужна… В «вертушку» не влезет… Ни девка эта языкастая, ни чурка егерский, ни кузнец тот мне не надобны… А ты с Кругловой да дитём сгодитесь… А то мне скучно будет одному в столицу лететь…
(наводит пистолет на Чуму)
Ну, долго будем ждать? У меня уже уши подмёрзли от сидения… Где – пацан с бабой Кругловской?
САША
(из темноты, звонко)
Здесь!
БОРИС ПЕТРОВИЧ резко поворачивается. И тут же громыхает выстрел. Генерал, нелепо вскинув ноги в чёрных, отороченных мехом сапогах, опрокидывается на спину. Удивлённо открывает окровавленный рот. Дёргает правой рукой в сторону выпавшего «стечкина». И застывает остекленевшим недвижимым левым глазом на КАТЕ. САША медленно подходит к костру. Смотрит на тело генерала. Поднимает с каменистой земли оружие.
ЧУМА
(тихо выдыхает)
Чека-а-а-а-ан… Бли-и-и-и-и-н…
КАТЯ
Сашик…
(вдруг плачет)
Ну, где ты так долго был? Нас опять чуть не убили эти бандиты… Опять нас нашли…
ВИТАЛИЙ
Парень…
(Сашу начинает мелко колотить)
Спокойно, спокойно, слышь? Дай-ка мне пистолет… Палец только со спуска убери… Вот, молодец… Спокойно… Всё закончилось… Ты – молодец… Давай-ка… Давай, оружие…
САША опускает «стечкина». ВИТАЛИЙ осторожно берёт пистолет из руки парня.
ВИТАЛИЙ
Во-о-о-от… Молодчинка… Умница… Погоди-ка… Ты рядом… Поблизости никого не видел? Никаких – бойцов? Как прошёл-то?
САША
(качает головой)
Нет… Никого не видел… Я поднялся… Там… Не – по склону… А – по круче той…
ВИТАЛИЙ
Говори, говори, парень…
(улыбается)
Всё уже – в порядке… Все – свои… Ты, кстати, знаешь: кого завалил? Одним выстрелом…
ИРАКЛИЙ
Да!
(встаёт)
Один пуля! Лоб попала… Шкура не попортил… Ай, джигит!
КАТЯ
Сашик?!
(перестаёт плакать)
А где – мама?! Где ты маму оставил?! Как ты мог маму одну бросить?!
САША
Никого я не бросил…
(устало приседает на валун и утирает рукавом куртки лицо)
Никого я не оставил… Она – внизу… Дом пустой мы нашли… Открытый… Никого не было…
КАТЯ
Как – не было?!
(смотрит на Виталия)
Где – мама, Сашик?!
САША
Так…
(пожимает плечами)
Пустой – дом… Открытый… Город почти обесточен… На улицах – грязи по колено… Первые этажи подмыты… Повсюду – грейдеры… Ничего толком не видно… Ну, мы выше поднялись… Я смотрю: домик стоит… Зашли… Смотрим: никого… Наверно, хозяева, как толчки пошли, выскочили… И – дёру… Дом оставили… Даже дверь запереть забыли…
КАТЯ
Сашик, родной мой…
(обнимает Сашу за шею)
Божечки, как я пугалась… За вас… С мамой… И за нас пугалась… А тут ещё этот…
(смотрит на тело генерала)
Бандит этот из темноты пришёл… Угрожать стал… Что мы в вертолёт не влезем… Что убьёт нас всех… А тут ты…
ЧУМА
Надо его куда-нибудь…
(носком кроссовки толкает недвижимую ногу убитого)
Заныкать… И линять отсюда… Пока другие чекисты не набежали… Мало ли кто ещё вокруг нас ползает… Их же – как собак не резаных…
ВИТАЛИЙ
(тяжело поднимается)
Нет… Пока никого не будет… Блефовал он… Мол, не один… Мол, кругом – бойцы его… Никого не было… Один он был… Остальных всех лавиной сдуло… Я же видел – как снег пошёл… Прямо – на них… Не могли они уцелеть… А этот опять выскользнул… Наверно, в пещерке какой был… Или – с другой стороны склона… Выжил, одним словом… И за нами пошёл… Насты-ы-ы-ырный… О! Так и есть…
(стукает по груди генерала)
В «бронике» – гад… Так я и думал… За свою шкуру боялся… Если бы в грудь пуля попала, нас бы всех успел грохнуть… За милую душу…
КАТЯ
Сашик!
(сильнее обнимает парня)
Ну, не дрожи ты так! А то я тоже дрожать стану… Слышишь?!
САША
Я не дрожу…
(ёжится)
Холодно – просто… Я не испугался… Просто…
ВИТАЛИЙ
Опять ты нас всех спас, Сашка…
(треплет волосы парня)
Молодцом, солдат… Не каждый день генерала на тот свет отправлять приходится… С метров пяти стрелял? Целился? Или – сразу, навскидку?
ЧУМА
Виталь, да оставь ты Чекана!
(хлопает по карманам куртки)
Чёрт… Сигарет нет… Может, у этого есть?
(нагибается над телом Бориса Петровича)
Точно, есть… Ему уже – без надобности… Да, Виталь?
ВИТАЛИЙ
Положи – откуда взяла!
(шевелит раненым плечом)
Сейчас…
(оглядывается)
Сейчас камнями его заложим… И пойдём… Нечего нам здесь торчать…
САША
Я это…
(высвобождается из рук Кати)
Я прицелился… Как только… На фоне огня… Увидал его… Смотрю: вы – все… И мужик этот… Пистолетом в Ксюху тычет… Я прицелился… И когда он повернулся… Сразу… Бабахнул… Да… В голову целился… Не знаю – почему… Всё остальное тёмное было… А лицо костром подсветило… Я даже подумать ни о чём не успел… Просто выстрелил…
ИНТ. ЦЕРЕМОНИАЛЬНЫЙ ЗАЛ ЗАГСА – ДЕНЬ
КАТЯ, в белоснежном кружевном свадебном платье, с аккуратным выпуклым животиком и алым румянцем на щеках, оборачивается. ИРИНА быстро утирает слезы и улыбается дочери. И тут же, сотрясая светлый церемониальный зал, гремит марш Мендельсона. КАТЯ осторожно ставит ножку в маленькой розовой туфельке на красную, с золотистыми краями, ковровую дорожку. САША поправляет галстук и оглядывается. Дверь зала приоткрывается. Загорелый крепкий мужчина тихо проскальзывает в дверной проём и прикладывает указательный палец к губам. Полная, в строгом сиреневом костюме, женщина поправляет каштановый локон причёски и раскрывает папку. Мягко ступая по лакированному паркету, мужчина подходит к ИРИНЕ.
ИРИНА
(вздрагивая)
Коля?!
НИКОЛАЙ приобнимает ИРИНУ и смотрит на КАТЮ с САШЕЙ.
НИКОЛАЙ
А Катька-то наша… Красавица…
ИРИНА
(тихо)
Коля, господи… Ты же… Откуда – ты? Родненький… Тебя же…
НИКОЛАЙ
(шёпотом)
Я – ненадолго… А брюшко-то у нашей… Какое – уже… Скоро рожать?
ИРИНА
Да…
(в глазах Ирины набухают слёзы)
Через полтора месяца… Сказали: будет мальчик…
НИКОЛАЙ
Пацан?
(улыбается)
Здорово!
ИРИНА
(шёпотом)
Коленька, Коленька… Откуда ты взялся? Миленький мой… Я уже даже ждать перестала… Думала, что ты никогда не приедешь… Ты мне каждую ночку снишься…
НИКОЛАЙ
И парень Катькин – ладный!
(смотрит на Сашу)
Красивый парень… Сильный… Любит Катьку?
ИРИНА
А как же!
(промокает платком глаза)
Ещё как любит! И я его уже полюбила! Правда! Очень хороший мальчик! Меня мамой называет! И на Катьку не надышится! Ой… Что-то мне… Нехоро…
ИРИНУ качает. Бледно-салатовые стены зала, музыка, лица людей медленно размываются и плывут текучей мутной акварелью. ИРИНА протягивает руку. Трогает ладошкой вертикальную паркетную плоскость пола. И, обмякнув, падает.
КАТЯ
(оборачивается)
Мама!
(подняв подол свадебного платья, тяжело подбегает к Ирине)
Вставай! Вставай! Слышишь?! Вставай!
ИНТ. СПАЛЬНЯ ЧАСТНОГО ДОМА – ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР
ИРИНА открывает глаза.
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС
Да вставай же! Проснись! Кто ты – такая?! Что здесь делаешь?! Ты меня слышишь?!
ИРИНА
(моргает)
Я…
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС
Ты! Жорик, да подойди же! Жора?! Я одна должна – здесь?! Тут – какая-то баба! Пьяная, наверно! Или – воровка!
ИРИНА
(тяжело отрывает голову от подушки)
Я не…
ЖЕНЩИНА
(зло)
Что в нашем доме делаешь?! Кто – такая?! Как зашла?!
Лицо женщины медленно обретает очертания. ИРИНА смотрит на пухлые губы. Опирается на локоть.
ИРИНА
Я не пони…
(падает лицом в покрывало кровати)
Маю…
В спальню заходит высокий, черноволосый мужчина.
МУЖЧИНА
Что ты вопишь, Ада? У-у-у-у… Гостья – у нас?
АДА
Вот!
(ведёт рукой)
Захожу: смотрю – лежит! Как это тебе нравится, Жорик?! В нашей постели! Оборванная – вся! Грязнющая! Тронуть побоялась сперва! Говорю: вставай! Что развалилась?! Не отзывается! Думала: мёртвая! Наклонилась: ан, нет… Дышит! Бомжиха, видать! Я её толкать стала! Очнулась, наконец! Ну, что ты стоишь?! Сделай что-нибудь! Мало нам на сегодня приключений?! То земля из-под ног уходит! То бомжи в дом лезут!
ЖОРА
Эй!
(треплет Ирину по плечу)
Подруга?! Вставай! Ты – живая?!
АДА
Да живая – она!
(смотрит на Жору)
Только что рот открывала! «Якала» тут! Обкуренная, может?! Или просто – бухая! Давай-ка её – за шкирку! И – вон из нашего дома! Бельё вон надо… Всё заново перестилать… После бомжихи этой… Жора! Ну?! Что смотришь?!
ЖОРА
Да погоди ты! Не бухая – она! Сознание потеряла! Может, водой её стукнуло! Или ещё – чем… Или притащил кто-то… Нашатырь принеси…
АДА
Зачем, Жо…
ЖОРА
Нашатырь, говорю, принеси!
(смотрит на Аду)
Не стой без толку! Видишь: плохо человеку?!
АДА
Плохо человеку…
(подходит к шкафу и открывает шуфлятку)
Будто мне – хорошо… Чуть саму кондратий не хватил… Когда пол под ногами запрыгал… Думала: крыша сейчас на голову свалится… Кричит он ещё… Вместо того, чтобы…
ЖОРА
Ты несёшь?!
(оборачивается)
Ну?!
АДА
Ищу, ищу!
(звякает стеклянными пузырьками)
Не понукай!
ЖОРА
Эй, подруга…
(хлопает Ирину по щеке)
Слышишь? Давай… Приходи в себя…
АДА
Вот…
(протягивает пузырёк)
Пусть приходит в себя… И катится из нашего дома…
ЖОРА
Ты сейчас сама у меня отсюда покатишься!
(выпрямляется)
Ты себя сейчас слышишь?! Что несёшь… Нет?! Как будто – не баба, а – мегера какая! «Скорую» набери быстро! Живо!
АДА
(оторопев)
Жорик, господи… А что я такого сказала, миленький? Напугалась просто… Думала, что воровка – она… Залезла, пока нас… Да, вызову… Сейчас вызову «скорую»… Она не очнулась? Нет? Боже… Вот, несчастье какое…
ЖОРА
(подносит открытый пузырёк к носу Ирины)
Подруга? Эй…
(Ирина морщится и резко мотает головой)
Во-о-о-от…
(улыбается)
Молодец… Ну-ка, ещё вдохни…
ИРИНА коротко втягивает ноздрями аммиак и звонко чихает.
АДА
Живая?!
(замирает с мобильным телефоном в руке)
А то занята «неотложка»… Слышишь, Жорик? Занято… Видно, все звонят… Или трубку они…
ЖОРА
Живая…
(улыбается)
Ну, подруга? Очнулась? Видишь меня? Слышишь?
(Ирина кивает)
Вот и молодчинка…
(подкладывает под голову Ирины красную подушку)
Можешь говорить? Как тебя зовут? Под воду попала? Да? Не бойся… Вода сошла… Толчки закончились… Всё прошло… Водички хочешь? Ада, воды дай!
АДА быстро выходит и возвращается с пластиковой бутылкой.
ЖОРА
Давай-ка…
(отвинчивает синюю пробочку)
Чуть голову приподними… И водички глотни… Сразу легче станет… Да? Помочь тебе?
ИРИНА делает пару глотков. Моргает. Вытирает тыльной стороной ладони губы. Ведёт глазами.
ИРИНА
(тихо)
А где – Коля? Где – Катя? Где – все?
ИНТ. ПРЕДГОРЬЕ – ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР
КАТЯ оступается на мокрых чёрных камнях и, нелепо взмахнув ручками, приседает.
КАТЯ
Ой… Сашик…
ВИТАЛИЙ
Что случилось?
(оборачивается)
Идём, идём… Вон уже – город…
ЧУМА
(останавливается)
Давай-ка я тебя, малышка, на ручки возьму… А то ты все свои рёбрышки здесь оставишь…
КАТЯ
(насупливается)
Я сама тебя могу на ручки взять… Просто – поскользнулась… Я – сейчас… Идите…
ВИТАЛИЙ
Отдыхаем…
(смотрит на Катю)
Пять минут. Потом идём…
ИРАКЛИЙ
(тяжело опускается на камни)
Вах… Гора – какой… Везде – гора…
САША
(шёпотом)
Катюшик… Правда, давай я тебя на спину возьму… У тебя же уже ножки не идут… И – темень…
КАТЯ
Придумал ещё…
(утирает мокрый лоб)
Саш…
(помолчав)
А ведь страшно было стрелять? В этого… Или ты не боялся? Я тоже стреляла… В людей… Когда нас с мамой…
САША
Страшно…
(проглатывает слюну)
Вот так, специально, – страшно… Я же – не киллер какой-то… Там, в кузне, не было так страшно… Может, – в запарке потому что… И мечи мои мне – как родные были… А тут… Не знаю…
КАТЯ
По-другому, да? Но ты так попал этому гаду… Точненько… В лоб… Я бы так не смогла…
САША
Я вас увидал…
(поправляет волосы Кати)
Тебя увидал… Мужика этого… И – как он в тебя пистолетом тычет… И сразу про свой пистолет вспомнил… А потом… Как-то всё само собой случилось… Окликнул его… И бабахнул… В рожу его поганую… Даже не думал про никакие бронежилеты… Просто пульнул…
КАТЯ
А я смотрела по телику передачку одну…
(обнимает руку Саши)
Про инстинкты наши… Про то, что, когда… Ну, словом, когда экстрим – какой… Когда – опасность… Когда жизни лишиться можешь… Или близкий твой – в беде… Словом, в человеке тогда все его силы просыпаются… Которые дремлют… О которых сам человек даже не знает… Такие потаённые силы… Первобытные… И человек может горы свернуть… Грузовик голыми руками поднять… Или забор высоченный перепрыгнуть…
ВИТАЛИЙ
Саша…
(выщёлкивает обойму пистолета)
Ты всё правильно сделал… Иначе бы нас всех уже…
САША
Правильно?! Людей убивать – правильно?! Может, для вас – и правильно! На войне, может, и правильно! Да, они – гады! Которые – прут за нами! Но они же – люди! У них есть матери! Жёны! Дети!
КАТЯ
(шёпотом)
Сашик, Сашик… Ну, не кричи, миленький…
ВИТАЛИЙ смотрит в темноту, пронизанную мерцающими светлячками городских огней.
ВИТАЛИЙ
Нет, Саша… Конечно, ты – прав… Паршиво – всё это… Не должен человек себе подобных жизни лишать… Но приходится… А потом с этим всю свою жизнь придётся жить… И сниться они тебе будут… В кошмарах… И наяву приходить… Но ты сам сделал свой выбор… Когда за Катькой в море ледяное сиганул… Хотя сам мог погибнуть… Когда в кузнице своей жизни себя и Катьки защищал… Когда на серпантине не сдрейфил, и всех нас из-под камней спас… И нынче… Как солдат, как мужик настоящий, себя повёл… А за всё придётся платить… Ничего задарма в этой жизни не бывает… Ничего, парень… Так что…
(оборачивается)
Руки – в ноги, товарищи бойцы… Привал закончен. Идти друг за другом. Не растягиваться. Вопросы? Вопросов нет. Шагом марш…
ИНТ. КУХНЯ ЧАСТНОГО ДОМА – ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР
ИРИНА двумя руками поднимает большую белую чашку. Дует на дымящийся чай. Делает большой глоток.
АДА
Может, поешь чего?
(смотрит на Жору)
А, милая? Давай я тебе сосисочек отварю… Яичницу поджарю… А?
ИРИНА отрицательно качает головой.
ЖОРА
Ты вот не спрашивай…
(смотрит на поцарапанные кисти Ирины)
А сделай… Видишь: человек голоден? И ванну потом ополосни… И одежду найди… Чтобы переоделась девушка… Тебя звать-то как? Не хочешь говорить? Ну, и не надо…
ИРИНА
(сиплым шёпотом)
Ира…
(закашливается)
Ой, простите… Ирина…
ЖОРА
И простыла, к тому же…
(кидает взгляд на жену)
Ада, ну-ка сюда – лекарство! Что после Нового Года осталось…
АДА открывает холодильник и ставит на стол початую бутылку водки.
ЖОРА
Сейчас тебя полечим, девонька…
(отвинчивает золотистую пробочку)
Ирина, говоришь? Пусть будет – Ирина… Адочка, человек из горла пить будет? И рукавом закусывать? Что ты – не живая вся? Тоже заболела?
АДА достаёт из навесного шкафчика две стопки. Стукает дверцей холодильника. С грохотом ставит на плиту большую чугунную сковороду.
ЖОРА
Во-о-о-от…
(наполняет стопки)
Залпом, Ирина… И колбаску – сразу… Мигом легче станет… Давай… За твоё здоровье…
(Ирина кивает и молча выпивает)
Молодец!
(тоже выпивает и крякает)
Ух… Не в то горло попала, проклятая… А ты не греми-то, Ада! Выпей лучше с нами… Слышишь?
АДА
(хмуро)
Не хочу я пить…
(кидает на сковороду кусок маргарина)
С нами… Ещё час назад о никаких Иринах и слышать не слыхивал, и теперь водку с ней хлещет… Как – с подругой какой…
ЖОРА
Ада, Ада!
(оборачивается)
Опять ты начинаешь? Опять – за старое?! Какая вша в тебя попала? Ну-ка, утихомирься!
АДА – одно за другим – стукает лезвием ножа два яйца. Плюхает в жёлто-белую жижицу сосиску. Кидает пустую скорлупу в тарелку. Поворачивается.
АДА
Никакая вша в меня не попала! Мог, между прочим, и о жене подумать! А не только – о девице приблудной! Я тоже, между прочим, устала! С беготнёй всей этой! С кошмаром этим! Я – в ванну! Сам смотри за яичницей!
Хлопает дверь.
ЖОРА
(наполнив стопки)
Давай, Ира…
ИРИНА
(качает головой)
Нет… Я больше не хочу…
ЖОРА
(слегка повышает голос)
Давай, давай! Не хватало тебе ещё разболеться! Воспаление хочешь подхватить?! Вон, дрожишь вся! А больницы, небось, все забиты! Поломанными! Ранеными! Пей, тебе говорю!
(Ирина медленно проглатывает водку)
А на жёнку мою не серчай…
(тянет с тарелки маленький солёный огурчик)
Она баба – нормальная… Вообще-то… Не злая… Но – ревни-и-и-и-ивая… Жуть… И дитя никак родить не может… Вот уже седьмой годок… Потому бесится… Иногда… Побесится и отойдёт… Не бери в голову, слышь?
(Ирина кивает)
У тебя самой-то есть детки?
(оборачивается к скворчащей сковороде)
Вот, готово, кажется, еда твоя… Сейчас…
ИРИНА
Я – сама…
(поднимается с табурета)
Сидите…
ЖОРА
Сядь, тебе говорят!
(выворачивает яичницу на тарелку)
Ешь, давай… Без разговоров… Помидорчики, может, открыть? Маринованные… Сам закатывал… Пальчики оближешь…
ИРИНА
(смотрит на яичницу)
А – вы?
ЖОРА
Мы потом с жёнкой перекусим…
(режет хлеб)
Так откуда ты – такая? А, милая? Как в доме нашем оказалась? От воды бежала, что ли? Ты ешь-то, ешь…
(Ирина отламывает вилкой кусочек сосиски)
Где – все твои-то? Почему – одна?
ИРИНА
(жуя, пожимает плечами)
Мы – в гостях были… И вдруг – грохот… Тарарам этот… Люстры закачались… Из шкафов всё посыпалось… А дочь к друзьям пошла… Мы все тоже из квартиры выскочили… Всё дрожит… Лифты не работают…
Дверь кухни вдруг отворяется.
АДА
Ванна – чистая!
(смотрит на мужа)
Полотенце висит! Халат мой пусть возьмёт! Он – стираный! Не рассиживайтесь! Напор – слабый. Отключат – будете куковать…
ИРИНА
Спасибо…
(чуть улыбается)
Спасибо – вам…
АДА
Мужу «спасибо» говори! Он всем бабам угождать мастак! Ни одной юбки не пропустит! Кобель!
АДА стукает кухонной дверью.
ЖОРА
А дочь…
(помолчав)
Что? Где – дочь-то? Так у друзей и осталась?
ИРИНА
(со слезами – в глазах)
Да не знаю я! Не знаю ничего! Я, как из дома выскочила, к ней побежала! Телефон не работает! Все орут! Кругом – грохот! Меня потоком подхватило! Потом стукнуло обо что-то… А когда глаза открыла… Когда очнулась, уже вас увидела… Жену вашу, то есть… Как здесь оказалась – ума не приложу…
АДА
(резко распахивает дверь кухни)
Да врёт она! Врёт, сучка! На полу – вон: две пары ног! Следов! От обуви! Бабьи – следы! И – ещё чьи-то! Мужицкие, знать! Значит, своими ногами зашла! И мужик этот с ней по дому ходил! Ворьё – они! Я только сейчас следы заметила! А потом, видать, нас услыхали! Мужик слинять успел, а девка эта в постель нырнула! Да непомнящей прикинулась! Ты бы, Жора, посмотрел: наверняка, что-то спереть успели!
ЖОРА переводит взгляд с АДЫ на ИРИНУ.
ЖОРА
(помолчав, тихо)
Это – правда? Так оно и было?
(Ирина оборачивается на дверь)
Так, правда? Эх, ты… Дря-а-а-ань… Я тебя за бабу нормальную принял… Напоил, накормил… А вы… Вы, гады, на беде людской вот чего задумали… Дома чистить… Пока – нет никого…
(смотрит на жену)
Запри-ка её в погребе пока… Девку эту… Из погреба никуда не денется… А потом вызовем – кого надо… Пусть уж там разбираются… С ней… С дружками её… Откуда взялась… Кто есть такая… И – прочее…
АДА
Вставай, воровка!
(дёргает Ирину за рукав)
Пошли!
ИРИНА
Я…
(привстаёт)
Мы не брали ничего… Я только хотела… Мы с Сашей только…
АДА
(хохочет)
Во! Уже и Саша появился! Глаза твои бесстыжие! Недаром ты мне, дрянь, сразу не по сердцу пришлась! Сразу! Как – увидала тебя! А, ну пошли! Двигай! А то мужик мой тебя верёвками замотает! И – руки, и – ноги! Будешь, как куколка! В подвале холодном! Двигай, тебе говорят!
НАТ. ПРЕДГОРЬЕ – НОЧЬ
ЧУМА
Чекан?
(утирает мокрое лицо)
Мы – туда идем-то? Какие-то заросли – кругом… Я себе уже весь фэйс исцарапала ветками… Куда ты нас ведёшь, Сусанин?
Все останавливаются. САША крутит головой.
ВИТАЛИЙ
И, вправду, Саша…
(смотрит на далёкие мерцающие огни)
Мы влево от города движемся… Где-то свернули не там… Или ты дорогу попутал… Нет?
КАТЯ
Сашик…
(прикасается к локтю парня)
Ты не волнуйся, миленький… Посмотри хорошенько… Мы правильно идём? А то и дорожки тут никакой нет… И кустиков – полно… Мы все ножки себе поломаем… Или в ямку какую угодим… Сашик?
САША
Да нет же…
(помолчав)
Вот вдоль этой гряды я поднимался… А потом на козырёк залез… И сразу зарево костра вашего увидал… И стал потихоньку скалу эту зубастую огибать…
ВИТАЛИЙ
Саша, ночью все ориентиры шалят…
(шуршит мелкими камнями)
Смотри: обрыв – здесь… И какой глубины – не видать… Могли бы сослепу и кувыркнуться туда… Давай-ка лучше вернёмся назад… К валунам тем… И от них уже двинем, не спеша, на звук…
САША
Да вот же!
(вдруг тыкает рукой в темень)
Вот! Видите: тропа там белеет… Песчаная… Я по ней шёл сперва… Точно! А потом уже камни начались! Или – нет? Чёрт… Фонарь бы какой – сюда! Мигом бы сообразил!
ВИТАЛИЙ нагибается и кидает вниз камень. Через мгновение слышится глухой стук.
ВИТАЛИЙ
Значит, так…
(выпрямляется)
Здесь – метра два… Дно – земляное… Не скала… Я спускаюсь первый… Как спущусь, дам знать… И все аккуратно – за мной… Не бойтесь: в случае чего – поймаю… Катюх, поняла?
КАТЯ
(обидчиво)
А что сразу – Катюх? Чуть что – Катюх! Я, вообще, никого не боюсь… Ни волков, ни чекистов этих… Нет, волков немного боюсь… Они кусаются…
ИНТ. ПОДВАЛ ЧАСТНОГО ДОМА – НОЧЬ
ИРИНА
(в кромешной темноте)
Выпустите меня! Слышите?! Выпустите меня отсюда! Вы что – с ума сошли?! Откройте дверь!
Дверь внезапно распахивается, и в лицо ИРИНЫ ударяет свет и ледяная вода.
АДА
Будешь орать…
(опускает эмалированный тазик)
Не заткнёшься, я тебя на цепь посажу. Как – собаку. Или посудиной этой огрею. Сказано тебе: сиди. И молчи. «Менты» заберут – им ори. Вызвали уже. Они тебя живо успокоят. Дубинкой – по ляжкам… Поняла?
Дверь захлопывается.
НАТ. ГОРОД – НОЧЬ
САША
Вот! Вон – тот дом!
(оборачивается)
Я же говорил, Виталий Степанович! Мы просто с другой стороны склона спускаться стали… Я и заплутал чуть… Темно же… Ни черта не видать… Сейчас и обогреемся, и поедим… Там и душ есть… И еда – в холодильнике… А хозяев – нет… Наверно, от тряски рванули… Куда подальше… Понятное дело… Кому хочется, чтобы на тебя крыша упала? А когда придут, мы им всё объя…
ВИТАЛИЙ
(шёпотом)
Тихо, парень… Не шуми…
Высвечивая тёмную улицу жёлтым светом фар, к дому подъезжает патрульный милицейский «уазик».
ЧУМА
Оп-паньки… Этим-то что надо? Какого дьявола прикатили? Чекан, а ты дом не перепутал?
САША
(тихо)
Ничего я не перепутал… Он – крайний на улице… Я сразу увидел… Когда мы с Ириной Викторовной блуждали… Что дверь открыта… И – никого… Ни голосов… Ни шагов… Потому и нырнули…
Из патрульной машины выходят две крупные тени. Негромко звякает калитка.
КАТЯ
Мамочка… Божечки… Они же сейчас её схватят… Столько от них бегали… А они сейчас мамку – цап-царап… Сашик?
ВИТАЛИЙ
Стоять!
(хватает Сашу за рукав куртки)
Никому не дёргаться… Спокойно… Спрячь оружие… Оружие спрячь, тебе сказано…
(Саша медленно суёт пистолет за ремень джинсов)
Сидеть тихо…
(смотрит на Катю)
Себя не обнаруживать… Понято? Не слышу…
КАТЯ
(кивает)
Понятно, дядя Ви…
ВИТАЛИЙ
(смотрит на Сашу)
Никакой – пальбы…
(смотрит на Чуму)
Никаких криков… Ждать меня… Проясню ситуацию и тогда…
ЧУМА
(шипит)
Да что тут прояснять?! Что прояснять-то? По Иркину душу прикатили! Ментяры эти… По наши души… Может, искали нас… Или – ждали… Или боров тот наглющий им какой «фас» наговорил… Перед тем, как к нам свалиться…
ИРАКЛИЙ
(кивает)
Один – плохо идти… Не иди… Мент – опасный штука… А у тебя – одна оружий… А рана – много…
ЧУМА
Ну! В дырках – весь! Рана – на ране! И опять – сам! Опять один лезет! Нет, я понимаю: подруга дорогая… И – все дела… Но башку надо на плечах иметь?! Заметут тебя – что мы будем делать?! Без генерала своего!
ВИТАЛИЙ
Все оторались?
(помолчав)
Значит, так: сидеть тихо. Как – мыши. Дышать через раз. Смотреть на дом. Я маякну – спускаемся. Никакой – партизанщины. Ясно, Саша? Никаких визгов, Оксана…
ВИТАЛИЙ слегка пригибает голову и быстро спускается по размытому глинистому склону.
ЧУМА
Вот, чую копчиком…
(не отрываясь, смотрит вниз)
Печёнкой чую: зря мы его одного отпустили… Плохой он – ещё… Для подвигов новых… А как такому мужику перечить? Сказал, как отрезал. И бабьи слова ему до фени. Ты таким же станешь, Чекан? Круче яиц варёных? Когда подрастёшь чуть… Через пару годков…
КАТЯ
(возмущённо)
Сашик и так – крутой! И – сильный! И – смелый! Самый-самый! Круче всех! Сашику все эти Рембо с Терминаторами даже в подмётки не годятся! Он их всех под орех разделает!
ИРАКЛИЙ
(шёпотом)
Не кричи, девушки… Все – сильный… Все – смелый… Крик не надо… А то мент придёт… Смотри: солдат наш на машина смотрит… Сейчас дом откроет…
НАТ. УЛИЦА ГОРОДА – НОЧЬ
ВИТАЛИЙ, пригибая голову, обходит «уазик» и осторожно заглядывает в салон. Водитель приподнимает форменную голубоватую шапку, приминает жидкие волосы и поворачивает голову.
ВИТАЛИЙ
(улыбаясь)
Привет…
ВИТАЛИЙ резко открывает водительскую дверцу «уазика» и коротко бьёт сержанта в горло. Водитель медленно валится на бок. ВИТАЛИЙ перегибается, вытягивает из-под тела человека АКСУ, выщелкивает-защёлкивает «рожок» автомата и, тихо скрипнув калиткой, осторожно заходит во двор дома.
ИНТ. ЧАСТНЫЙ ДОМ – НОЧЬ
ЖОРА
Утрись…
(кидает в руки Ирины полотенце)
И отвечай, когда тебя органы спрашивают… Какого чёрта в наш дом забралась? Где – подельник твой? Молчишь, сучка? В отделении помолчишь… Небось, не первый дом уже обчистили… С дружком своим… Пока – горе у людей… Пока беда людей на улицы повыгоняла… На заработки, гады, приехали!
(смотрит на милиционеров)
Гастролёры, итит их! А я, дурак, ещё жёнку одёргивал… Мол, что косо на человека смотришь? Чего, мол, взъелась на бабу несчастную? А жёнка моя сразу эту девку раскусила… Нутром своим женским… А потом и следы увидала ещё… Её… И – мужицкие…
Плотный, коренастый лейтенант смотрит на напарника.
ЛЕЙТЕНАНТ
Фамилию, значит, называть не будем? Паспорта нет? Других документов – тоже?
АДА
(всплеснув руками)
Так зачем им документы?! К чему с паспортами-то грабить?! Да и паспорт… Если есть, так – липовый! А, может, у них – и десять паспортов! И все – на фамилии разные! Чтобы у людей последнее выносить, а самим не попасться! А, вишь, попалась! Гадина! Где – дружок-то твой?! А?! Отвечай, сучка!
ВИТАЛИЙ
(широко улыбаясь, открывает дверь комнаты)
Здра-а-а-авствуйте!
ИРИНА
(растерянно)
Витя?!
ВИТАЛИЙ
Да-а-а-а-а…
(улыбаясь, входит в комнату и выдёргивает из-за спины автомат)
Руки! Быстро! Все!
Милиционеры невольно поднимают руки. ВИТАЛИЙ двумя короткими ударами в головы опрокидывает обоих людей на пол и улыбается АДЕ.
ВИТАЛИЙ
Что ж так вопишь, бабонька? Шило кто-то тебе в задницу вставил? Ириш, с тобой – всё нормально? Не ударил тебя никто из этих, нет? Не обидел?
(Ирина шевелит руками)
Сейчас, Ириш…
(смотрит на Аду с Жорой)
Пять шагов назад! Живо! Мордами – в пол! Иначе в решето обоих превращу!
(Ада, в ужасе глядя на Виталия, тянет Жору за рукав)
Живо, я сказал!
(ведёт автоматом)
Горошка свинцового захотелось?! По ляжкам жирным…
ЖОРА плюхается лицом в жёлтый линолеум. ВИТАЛИЙ, не сводя взгляда с лежащих людей, нагибается над одним из милиционеров. Хлопает по карманам куртки. Вытягивает связку ключей и пачку сигарет.
ВИТАЛИЙ
Обижали они тебя, Ириш? Давай-ка ручки…
Тихо щёлкает замок наручников. ВИТАЛИЙ выпрямляется и кидает браслеты на спину ЖОРЫ.
ВИТАЛИЙ
Ну-ка, чернявый… Окольцуйся с женой-то… Живо, живо! Не спать! Кто «ментов» вызвал? Чья – идея? Твоя – лахундра крашеная?! Чем тебе женщина помешала? Много места в доме заняла? Лишний кусок хлеба съела?
АДА
Она укра…
ЖОРА локтем толкает женщину, и АДА замолкает.
ВИТАЛИЙ
Что – она?
(трогает плечо)
Чёрт… Опять закровило… Защёлкнулись, что ли? И лежите… Молча… Чтоб – ни звука… А то в расход пущу… Ириш, бинтик какой найди-ка мне… А я пока наших кликну… Да? С тобой всё – в порядке? Что ты вся – мокрая?
ИРИНА
Ничего…
(ёжится)
Нормально… Да… Сейчас поищу… Они меня, идиоты, в подвал какой-то заперли… А потом чокнутая эта в меня водой холодной плеснула… Из тазика…
ВИТАЛИЙ
В подвале, говоришь, заперли?
(косится на лежащих хозяев)
Водой плескалась? Ишь, ты… Гестаповцы – какие… Ну, и мы их… Накажем… После…
(закуривает и выпускает облако сизого дыма)
Уф-ф-ф-ф… Теперь и воевать можно… А то без табака – какая ж война? Одно – расстройство… Да, чернявый?
НАТ. ГОРОД – НОЧЬ
ИРАКЛИЙ
(напряжённо смотрит в ночь)
Вах! Огонь машет… Солдат огонь машет…
ЧУМА
Ага!
(хлопает Катю по попке)
Ну?! Что приуныла, Катюх?! Пошли! Виталик кличет! Сейчас в душик нырнёшь! Если вода есть… В постельку тёплую упадёшь! Чекан?! Ну, скажи что любови своей! Взбодри! Совсем кутёнок твой скис!
КАТЯ
Я не скис…
(хлюпает носом)
Ла… Просто…
ЧУМА
Околела чуть?!
(хохотнув)
Ничего-о-о-о… Чекан тебя отогреет! Да, Сашка?!
САША
(смущённо)
Перестань чушь нести… Давай двигаться… А то ночь – уже… Мало ли что? Вдруг опять затрясёт… А мы – в предгорье… Угодим под камешки… Опять… Катюх?
КАТЯ
(тихо)
М-м-м?
САША
Давай я тебя на ручки возьму?
(поправляет волосы Кати)
Ты же стоишь едва… Совсем – дохленькая…
ИРАКЛИЙ
Я взять…
(разводит большие руки)
Я девочка взять… Согласен, девочка?
КАТЯ
(кивает)
Да! Возьми! Я на тебе поеду! Как – на слоне! Чуть-чуть! Я, когда малая была, на папке ездила! На шее его сидела! На Первое Мая! Я помню! Так здорово было! И – всё видно! Всё-всё!
(Ираклий легко подхватывает Катю)
Вау!
(взгромождается на плечи Ираклия)
Как – классно! Ты только держи меня! Крепенько! Не роняй!
ИРАКЛИЙ
Не уроняю…
(улыбается)
Держи шея… Крепко – шея…
ЧУМА
Ну, вот…
(вздыхает)
Кому бы мне на шею сесть? Неужели нет мужика, который бы меж ляжек моих – не захотел бы? Э-эх…
ИРАКЛИЙ
Вай…
(оборачивается)
Такой говоришь… Срам… Мой уши красный стал…
САША
Чума, ну хватит людей в краску вгонять!
(оборачивается)
Пошли за мной…
ЧУМА
(хохотнув)
Ну?! Блин! Ухи заткните! И зажмурьтесь! Красный он стал! Бабы никогда не трогал, что ли?! В монахи все записались?! Я их постебать хочу! Пошебуршить! Чтоб не кисли! А они: «ухи красный стал»!
САША
Тише – ты! Пригнулись все!
По улице, буравя фарами темноту, медленно проезжает три пожарных машины.
КАТЯ
(тихо)
Горит где-то… Что-то… А мама…
ЧУМА
Да ничего с твоей мамой не случится…
(медленно выдыхает)
Когда с ней – мужик такой… Мужик – из мужиков… Один тысячи стоит…
САША
(улыбается)
Рублей? Или – баксов?
ЧУМА
Других мужиков, дурак…
(помолчав)
А, может, и – миллиона мужичков наших… Да и – не наших…
САША
Ты чего – в натуре, в Виталия Степановича втрескалась?
(смотрит на Чуму)
Во, дела… Катюх, слышь? Отобьют сейчас у твоей мамы друга… Чума кого хочешь отобьёт… В себя влюбит… «Крышу» снесёт, короче говоря…
Земля вдруг вновь мягко колышется.
КАТЯ
(хватается за голову Ираклия)
Оё-ёй…
САША
(шёпотом)
Не бойся, Катюшик… Ещё долго может так потряхивать… Автошоки… Остаточное волнение… Не сильное…
КАТЯ
Ага, не сильное…
(помолчав)
Я чуть не описалась… Страшно же… Ни с того ни с сего… Изнутри… Кто его знает – что там, в земле, делается… Может, как ударит… И мы все внутрь провалимся… В бездну… Вон, как асфальт потрескался…
ЧУМА
В гиеену огненную…
(округляет глаза)
Прямиком – в пекло… А там – че-е-е-ерти… С вилами… Хрясь Катюшку вилами… Под рёбрышки… И – в кастрюльку… Супчик варить…
КАТЯ
Меня не вкусно варить… Ой… Давай… Меня… На землю…
ИРАКЛИЙ осторожно опускает КАТЮ.
КАТЯ
Я – тощенькая… А вот тебя точно черти скушают… У тебя попка – круглая… И сиськи – большие… Тебя первую и начнут варить…
САША
Так…
(поднимает голову)
Быстро перебегаем дорогу… Никто не спит… И ныряем в дом… Пока – нет никого…
КАТЯ
(тихо)
А если…
САША
Никаких – «если»…
(оборачивается)
Быстренько, Катюшик… Там – мама… Виталий Степанович… Если бы что – не так, он бы нам маякнул… Ну? Готовы? За – мной…
ЧУМА
(хохотнув)
Командир-мойдодыр, блин…
ИНТ. ЧАСТНЫЙ ДОМ – НОЧЬ
ВИТАЛИЙ
(придерживая дверь)
Быстро, быстро… Не шумим…
ИРАКЛИЙ, вошедший в дом последним, стукает ВИТАЛИЯ по плечу.
ИРАКЛИЙ
Хороший воин!
(Виталий морщится)
Вах… Прощай, дорогой… Забыл… Забыл про твой рана…
ВИТАЛИЙ
Давай…
(смотрит в сизую вечернюю темень)
Не стой. Заходи…
ГОЛОС КАТИ
(из глубины дома, звонко)
Мамочка! Мамочка! Родненькая!
ВИТАЛИЙ смотрит на милицейский «уазик», скребёт щетину на подбородке и тихо прикрывает дверь.
ИНТ. КОМНАТА ДОМА – НОЧЬ
ИРИНА
Господи…
(обнимает Катю)
Слава богу… Все – здесь… Живы… Здоровы… Родные мои…
КАТЯ
(прижатая лицом к животу Ирины, шёпотом)
Мама, мамочка… Если бы знала… Что там было… Пока тебя не было…
ИРИНА
Сашенька…
(другой рукой притягивает к себе Сашу)
Мальчик мой… Спасибо – тебе, мой хороший… Что привёл всех… Что с Катюшкой всё норма…
КАТЯ
(высвобождается из объятий матери)
А Сашик главного врага застрелил!
(смотрит на Ирину)
Представляешь, мама?! Он опять нас нашёл, гад! И пистолетом стал в нас тыкать!
ИРИНА
(замерев)
Как? Каким пистолетом?! Кто нашёл?!
КАТЯ
Ну, тот! Тот самый! Который со своими чекистами за нами гнался! Который в горах орал! В трубу свою! Мы думали, что он погиб… Под лавиной… А он, подлый, опять жив оказался! И нас нашёл! А Сашик…
САША
(смущённо)
Не трепись, Кать… Ну, что ты снова…
КАТЯ
(обиженно)
А я вовсе не треплюсь! Я правду говорю! Верно, Ксюш?!
За окном комнаты глухо рычит двигатель машины. ИРАКЛИЙ осторожно выглядывает на улицу. Милицейский «уазик» медленно выруливает на проезжую часть тёмной улицы и, не зажигая фар, катит вдоль блестящих в свете луны кустов.
САША
(тихо)
Что – там, Ираклий?
ИРАКЛИЙ
(поднимает брови)
Солдат машина поехал…
САША
А куда Виталий Степанович поехал? Зачем?
ИРАКЛИЙ
(пожимает толстыми плечами)
Поехал… Туда… Зачем – машина? Поставит маши…
(осекается)
Стой… А где – мент? Куда мент пошёл? Машина пустой был…
САША
Ирина Викторовна?
(смотрит на Ирину)
Что здесь случилось? Я ничего не понимаю… Как они нас нашли?
НАТ. ЗАРОСЛИ ПРИДОРОЖНОГО КУСТАРНИКА – НОЧЬ
Милицейский «уазик» медленно проезжает густую стену самшита и останавливается.
ИНТ. САЛОН МИЛИЦИЕЙСКОГО «УАЗИКА» – НОЧЬ
ВИТАЛИЙ выдирает из приборной панели провода радиостанции. Заглядывает в «бардачок». Суёт руку под водительское сиденье. Вытягивает продолговатый полиэтиленовый пакет. Надрывает упаковку. Смотрит на толстенький брикет денег. И, ещё раз окинув глазами салон, тихо выползает из автомобиля.
ИНТ. КУХНЯ ЧАСТНОГО ДОМА – НОЧЬ
КАТЯ, чуть дрожа, подносит к бледным губам большую керамическую кружку. Шумно тянет горячий чай.
ИРИНА
(улыбается)
Совсем околел мой котёнок? Да, маленький? Во-о-о-т… Сейчас попьёшь горяченького… Мордочку с лапками умоешь и – спатки… Да? Глазки, небось, уже закрываются?
ЧУМА
Ир?
(вытягивает из пачки сигарету и закуривает)
Ну, толком можешь сказать – какой здесь винегрет заварился? Или молчать будешь? Откуда – «менты»? И – куда подевались?
ИРИНА
(вздыхает)
Ой… Откуда-откуда… Я знаю – откуда? Хозяева вызвали… Откуда…
САША
Какие хозяева?
(жуя бутерброд)
Хозяева?! Хозяева пришли, что ли?!
ИРИНА
(кивает)
Ну… Я задремала чуть… Когда Сашка ушёл… Нет, просто на кровать присела… И, видать, провалилась… Ещё мне сон снился… Сейчас не вспомню даже – какой…
ЧУМА
И что – потом?
(выдыхает дым в приоткрытое пластиковое окно)
Говори, говори, не тушуйся…
ИРИНА
Потом? Потом трясёт меня кто-то… Спросонья думала: опять землю колышет… А глаза открыла – смотрю: баба… Злая-злая… И мужик – какой-то…
САША
(жуя)
Она в санатории работает… Я комнату их пошмонал… В санатории душем Шарко заправляет… А мужик – бывший моряк… На фотках – в робе рыбацкой… На баке сейнера стоит…
ЧУМА
Так что – эти?
(тушит сигарету в блюдце)
Наехали на тебя? Или – как?
ИРИНА
Поначалу…
(проводит ладонью по лицу)
Ой, Оксан… Дай-ка и мне сигаретку… Что-то я никак в себя прийти не могу…
ЧУМА метает по столу пачку. ИРИНА медленно закуривает.
ИРИНА
Поначалу… Сначала, вроде, нормальные были… Спокойные… Даже есть предложили… В душ, сказали, сходи… Умойся… А потом… Баба эта… Ада… Точно – из ада, наверно… Как с цепи сорвалась… Кричит на меня: воровка! В дом, мол, я залезла! Мужик её, Жора, говорит: успокойся… А она следы наши… Мои и Саши в коридоре увидала и снова – как давай вопить: воры, воры, воры!
ИРАКЛИЙ
(возмущённо)
Какой такой – воры?! Баба – больной?! Псих?!
ИРИНА
Да вот такой!
(роняет пепел в чай)
Ой…
САША
Ничего, Ирина Викторовна…
(хватает кружку Ирины)
Я вам сейчас новый налью…
ИРИНА
Схватили меня…
(ёжится)
И в подвал затолкали… Под пол… Я колотить в дверь стала… А чертовка эта меня – водой из тазика… Сучка… А потом – бах! Дверь распахнулась… Смотрю: менты… Ржут… Наглющие такие…
ЧУМА
(хохотнув)
Так, значит… Значит, правильно их Виталик в погреб опустил. И парочку эту – тоже… Пусть сами посидят. Будут знать – как других сажать…
ИРИНА
Ой, господи…
(затягивается и ёжится)
Точно: как – в кино каком… Ужастике… Погони… Стрельба… Лавины… Горы… Цунами это… Не хватало ещё метеорита – на голову…
КАТЯ
Я же тебе говорила, мам…
(выдавливает майонез на половину помидора)
Я же говорила: мы в кино снимаемся… Нас кто-то сверху в кино снимает… Скрытой камерой… Боженька, может… Снимает, а потом вечером смотрит – как мы себя ведём… Не трусим ли… Не врём ли… Помогаем ли друг дружке…
ИРИНА
Зачем?
(моргает)
Зачем боженька нас в кино снимает?
КАТЯ
А он нас всех снимает…
(кусает помидоринку)
Всех-всех… Каждый – наш шаг… Каждое – движение… И поэтому всё про всех знает… Даже мысли наши знает… Вот ты подумала, например: хочу этому человеку зла… Хочу его убить… Хочу, чтобы он сквозь землю провалился… А боженька уже это знает…
ИРИНА
Катька!
(раздавливает сигарету в чайном блюдце)
Ну, что за чушь ты опять несешь?! Что за – фантазии?! Поела?! Умываться! И спать! Быстро!
САША
(тихо)
Нет, я тоже верю… Мне тоже кажется, что все наши поступки бесследно не исчезают… Что где-то есть какая-то… Не знаю… Матрица, что ли… Космическая… Вселенская… И все наши жизни там сохраняются… Все дела… Хорошие… Гадкие… Вот, скажем, я убил чело…
САША вдруг замирает, зажимает ладонью рот и выбегает из кухни.
ТИТРЫ
МУЗЫКАЛЬНАЯ ТЕМА
(за кадром титров)
Горы цвета халвы.
Да ослиные визги.
Я родился, увы,
после жизни.
Кроет сумерек мглу
звёздным крепом…
Что отдать я могу,
кроме неба?
Припев:
Нет – не слёзы.
Лишь дождь
слепо косит.
Нам родиться пришлось
жизни после.
Время пущено вспять.
Поздно мыслить.
Нам пришлось жить опять.
После жизни…
Голоса – ни гу-гу
павших…
Знаете –
что отдать я могу,
кроме памяти?
И морозной
опять
веет свежестью…
Что могу я отдать,
кроме нежности?
Припев
Нынче снова кровать –
крапом крови…
Что могу я отдать,
жизни кроме?
Горы – в алом снегу.
Солнца брызги.
Что отдать я могу,
кроме жизни?
Припев
ТИТРЫ
Конец двадцать седьмой серии