Алые аллеи
мелодрама (16+)
сценарий телевизионного фильма
18-я серия
ИНТ. ПАЛАТА ИНТЕНСИВНОЙ ТЕРАПИИ – ДЕНЬ
ЖАСМИНКА
(держа Сергея за кисть левой руки, тихо)
Серёженька… Родной мой… Ты меня слышишь? Слышишь? Конечно, слышишь… Не можешь не слышать… Это – я… Твоя Жасминка… Твоя жена, родненький… Навеки твоя… Ты ничего не говори… Я буду говорить… А ты лежи тихонько и слушай… Ничего не делай… Просто слушай… Мне врач сказал, что с тобой надо говорить… Обязательно говорить… Всё время говорить… Быть рядышком и говорить… И ты проснёшься… Проснёшься… И мы с тобой… Мы с тобой…
(поднимает кверху полные слёз глаза)
Ой, прости, родненький… Сейчас я перестану… Перестану плакать…
(помолчав, тихо)
Всё, перестала… Только в носу ещё – щекотно…
(медленно выдыхает)
Фу-у-у-у… Уже – не щекотно…
(смотрит на лицо Сергея)
Мне сказали… Мне врач сказал, что у тебя был инфаркт… И сказал тебе сказать… Чтобы ты знал… Знал и не боялся… Врач этот индуский сказал, что надо знать про всё… Не придумывать чёрти что… А точно знать… Что – с тобой случилось… В нашем домике… А случился инфаркт… Этого… Как – его, чёрт? Забыла. А. Миокарда. Точно, миокарда. Какого-то. Я не знаю – что это такое… Миокард – этот. Врач не сказал. Сказал только тебе сказать. Чтобы ты знал и не пугался. Тебе операцию сделали… Нет-нет, не резали ничего… Не отрезали… Наоборот. В сердце… Нет, не в сердце… В сосуд, который в сердце впадает… В сосуд штучку одну поставили… Я забыла – как она называется… Чтобы – сосуд этот расширить… Чтобы – кровь по нему свободно текла… Понимаешь? Врачи у тебе в ножке дырочку сделали… Туда проволочку ввели… А сами тебя по телевизору видели… Как – эта проволочка в тебе по сосудику движется… От ноги твоей – к сердцу… По – сосудику…
(пожимает плечами, тихо)
Я про такое вообще не слыхала? И не знала – что так можно… Потом проволочку остановили в сосудике… И пружинку поставили… Чтобы она сосудик расширила… Чтобы кровь по нему хорошо бежала… К сердцу твоему бежала… Вот…
(помолчав, тихо)
Вот. Всё тебе рассказала. Вроде, ничего не забыла… Как мне дядечка этот из посольства перевёл, так и рассказала… Игорь Петрович этого нашего русского зовут… А сначала ничего не поняла… Что – мне этот индус говорит… Врач-индус… У него тоже – пятнышко на лбу… У многих здесь пятнышки – на лбах… Я постеснялась спросить – зачем. Наверно – надо. Раз – рисуют.
(помолчав, тихо)
Этот врач мне по-английски стал говорить… А я, как дура, стою… И ничего не понимаю… Хотя столько лет инглиш учила… Наверно, так и учила… Что – ничего не поняла… Сама им на инглише стала говорить, смотрю: тоже ничего не понимают… Словно я на китайском сказала… Стоим, друг дружке говорим… А ни черта не понимаем… А потом дядечка из нашего посольства приехал… Игорь Петрович этот… Врачи знали, что мы с тобой – русские… И дядечку из русского посольства вызвали… Только тогда всё пониматься стало… Он сначала врачей мне перевёл… Потом меня – врачам… Так и разговаривали…
(вдруг, живо)
Ой, Серёж! Врач… Ой, тоже забыла – как его зовут… Как узнал, что мы – из Питера, так обрадовался! У него в Питере, оказывается, сын учится! Тоже – на врача! Так обрадовался, что даже… Даже за плечи меня обнял! Представляешь? А потом куда-то убежал… И с двумя другими индусами вернулся… В кабинет… Они сначала по-индуски друг с другом говорили… Потом – по-английски… С – дядечкой из нашего посольства… Я ни черта не поняла… А потом…
(переводит дух, тихо)
Представляешь, Серёж: до того договорились, что… Что сказали: ничего нам платить не надо… Ни – за что… Ни – за операцию, ни – за лекарства, ни – за прочее… Во – как. Я, когда мне перевели, сдуру ляпнула: а почему это не надо платить? Как будто у меня с собой – кучи денег. Как будто ты – этот… Который – себе яхты стометровые покупает…
(улыбается, тихо)
Ну, ляпнула, короче… А врач…
(оживляется)
О, вспомнила! Садхир! Садхиром врача зовут! Он помолчал… Помолчал… Потом улыбнулся… И сказал, что для тебя… Для нас всё здесь будет бесплатно! И операция бесплатно, и – лекарства, и – уход, и – питание! Когда – проснёшься… Ты не сам так долго спишь… Уже третий день спишь… Не думай, что… Не – оттого, что плохо тебе сейчас… Так надо. Надо, чтобы после операции ты поспал несколько дней… Это – не наркоз, а… Чёрт, опять забыла – как называется… Врачи специально что-то такое тебе в капельницу укололи, чтобы ты поспал…
(улыбается, тихо)
Ты ведь сколько лет мало спишь… Иногда вообще не спишь… По – два-три дня… Вот врачи и сделали так, чтобы ты, наконец, выспался… Хорошенько… Да, родненький?
(помолчав, тихо)
Когда ты вдруг падать стал… И побледнел весь… Я… Я так напугалась… До – ужаса напугалась… А ты упал на кровать… Боком… Глаза закрыл… И лежишь… Без движения…
(помолчав)
Я было бросилась… В «скорую» звонить… А потом вспомнила: телефонов-то у нас нет! Мы же все телефоны дома оставили! Специально! И вот… Тебе – плохо… А позвонить нечем! И никого – вокруг! Только – океан! И – берег! А потом вспомнила: там же, по берегу, ещё хижины есть! Как – наша! С туристами! Смотрю: ты лежишь… И не шевелишься… Я, как была, в майке и босиком, выскочила на улицу… Кругом – ночь… Я как сиганула по берегу… Со – всех ножек… Хорошо, что они дома оказались… Американцы эти… Спали, правда… Но разбудились… «Скорую» вызвали… «Скорая» быстро примчалась… Но – не на машине. На – катере. На лодке, то есть, большой. Двое выскочило… Тебя на носилки погрузили… К лодке притащили… И рванули.
(осторожно целует кисть руки Сергея)
И примчали. По океану. Моего Серёженьку. Потом – в вертолёт. И – по небу. И прямо – сюда. На землю мы сели. Тебя – на носилки с колёсиками. Они уже ждали нас. Индусы – эти. И тебя на колёсиках – в клинику. Там другие индусы за носилки схватились. И укатили тебя. Куда-то. А меня не пустили. Я хотела было…
К кровати с СЕРГЕЕМ подходит невысокая, смуглая, с чёрными, убранными под салатовую шапочку волосами, МЕДСЕСТРА. ЖАСМИНКА, не шевелясь, смотрит, как МЕДСЕСТРА чуть-чуть уменьшает скорость капания в капельнице; останавливает карий взгляд на зеленоватом мониторе кардиографа; осторожно поправляет пластмассовый кончик катетера – в локтевой вене СЕРГЕЯ и вдруг тихо улыбается.
МЕДСЕСТРА
(глядя на Жасминку, тихо)
Everything’s going to be OK. Your husband is very strong. He’ll recover.(1)
ЖАСМИНКА
(не шевелясь, тихо)
Yes? Really? (2)
МЕДСЕСТРА кивает и, тронув плечо ЖАСМИНКИ, выходит из реанимационного блока.
ЖАСМИНКА
(проводив взглядом медсестру, тихо выдыхает)
Фу-у-у…
(смотрит на лицо Сергея, тихо)
Ты слышал, родненький? Всё будет хорошо… У тебя – всё хорошо… Слава Богу, поняла… Сразу… И чуть отпустило… Моё сердечко… У меня же тоже есть сердечко… Не такое, как у тебя, конечно… Маленькое… Но есть… А у тебя – большое… Мужское… Сильное… Смелое… Умное… Нежное… Но чуть-чуть – приболевшее… Потому что ты работал много… А отдыхал мало… Много нервничал… За меня переживал… За – героев своих… В рассказах… За Пушкина переживал… И сутками трудился… Я дрыхла без лапок задних… А ты трудился… Вот и подустал чуть… Тебя здесь подлечат… Укольчиками… Капельками этими… И – прочим с остальным… И мы полетим домой… И – никаких съёмок… Слышишь? Мне Садхир сказал: никакой – работы. Полгода – никаких работ. Только – отдых. Восстановление. Гулять будем с тобой. В парках. Не спеша. Тихонько. И с тренировками твоими надо подождать. Пока совсем не поправишься. Пока всё-всё не заживёт. А там посмотрим. Слышишь, родненький? Всё будет хорошо. Мы – вместе. Навсегда. И мы со всем справимся. Со всем, мой хороший. Я тебя люблю, Серёженька. Я тебя обожаю. Ты – единственный мне родной человечек. И мы с тобой все хворюшки победим. Вместе победим.
(помолчав, тихо)
Ты слышишь меня, родненький? Что тебе сейчас снится? Море? Горы твои? Наши будущие детки? Я?
НАТ. ПЛОЩАДЬ У БОЛЬШОГО ТЕАТРА – ДЕНЬ
СЕРГЕЙ
Дед?
(теребит за рукав синего кителя худого седого старика)
А, дед? Давай присядем? На скамеечку… Сколько можно ходить?
СТАРИК медленно снимает фуражку с крылатой, блеснувшей на солнце золочёной кокардой и осторожно протирает испод околыша клетчатым носовым платком.
СЕРГЕЙ
Дед, ты, может, пить хочешь?
(суёт руку в яркий полиэтиленовый мешок)
Вот, водичка… Без газа… Как ты любишь…
СТАРИК
Ишь, ты…
(надевает фуражку и смотрит на здание Большого театра)
Строили, строили… В том году… В по за том… А зачем строили? Скажи мне, внучок… Что настроили-то? Театр – как театр… Каким был, таким и остался… Большим, то есть…
СЕРГЕЙ, глянув на здание Большого театра, отвинчивает пластмассовую пробочку бутылки и делает несколько больших глотков.
СЕРГЕЙ
Не будешь пить, дед?
СТАРИК
(покачав головой)
Э-эх… И гостиницу порушили… И сквер загадили… Руки бы поотрывать этим говню…
СЕРГЕЙ
Дед, дед…
(нагнувшись, поднимает с тротуарной плитки скомканную обёртку от мороженого)
Обязательно нагибаться? Хочешь, чтобы голова закружилась? Упасть хочешь? В «скорую» загреметь? Вон… Аж три машины нагнали… По – ваши души… Видишь: одна – у Малого стоит, другая – справа от Большого, а третья…
СТАРИК
На что урны им поставили?
(поправляет фуражку)
Чтобы гадить? У себя дома, небось, не гадят… На – ковёр… Не срут… А вышел из дома… И – давай: направо-налево… Господа, мать их… Свиньи, а не господа… Этим бы господам – по метле… Сроку – день… И чтобы весь город вылизали… Чтобы всё дерьмо за собой убрали…
СЕРГЕЙ
Дед…
(улыбается)
Ну что ты разошёлся? Если бы каждого, кто…
К СЕРГЕЮ со СТАРИКОМ подлетает парочка загорелых весёлых девчушек.
ДЕВЧУШКИ
(хором, громко)
Поздравляем вас! С Днём Победы! Спасибо вам! С Праздником!
СТАРИК
Ух, ты!
(принимает и едва не роняет букет больших колких алых роз)
Стрекозы… И – чёрные такие… Как – с югов…
СЕРГЕЙ
В солярии, наверно, загорают…
(смотрит вслед девушкам)
Или в Египте каком были… Хотя там тоже воюют сейчас… Идиоты… Что не поделили? В Африке своей… Фараоны в пирамидах… Переворачиваются, видать… От войны этой…
СТАРИК
(удивлённо)
В Африке воюют? Почто? Что они там, в Африке, не поделили? А кто с кем воюет? Негры с белыми – сызнова? Эти… Как – их? Кус… Кук… Которые – негров жгут? Сергунька?
СЕРГЕЙ
(смеётся)
Не-е-е… Те уже негров не жгут… Те все – вышли… Давно уже…
СТАРИК
Так – кто с кем?
(пожимает плечами)
Что-то я в толк не возьму… Жара… Море… Все прут туда… Как – чумные… Чего воевать-то? За какую идею воюют-то? А, внучок?
СЕРГЕЙ
(помолчав)
Да, видать, там у всех – свои идеи… Сам чёрт там не разберёт – кто за что воюет… Кто – за власть, конечно… Кто – за нефть… Кто – против всех… Одного свергли… Другого поставили… Сейчас тоже свергать хотят… Мол, плохой… Был хорошим… А потом плохим стал… Кто их разберёт? Африканцев этих… К тому ж… И американцы туда влезли… Интересы, понимаешь ли, у них – там… Национальные… У них везде – интересы… Во Вьетнаме – интересы… В Ираке… В Афган потом полезли… Сначала мы там куролесили… Со своими интересами… Тысячи пацанов положили… Теперь они своих под пули погнали… А – какого чёрта?
СТАРИК
Да-а-а…
(прищуривается)
Что-то я Стёпку Караваева не вижу… Он всегда, пострел… Всегда самый первый прикатывал… На такси… С форсом… Не иначе…
СЕРГЕЙ
Степан Кириллович?
СТАРИК
Он самый…
(помолчав)
Каравай… Кого хочешь выбирай… Хрущ даже его не пожалел… Правильно! Зачем стране – летуны? Которые на своём горбу войну вытянули… Когда – у Хруща ракеты есть… Всех ракетами закидаем…
(помолчав)
Так и погнали Стёпку из армии… Майором… А ведь мог до генерала какого дослужиться… Самый молодой – из нас… И – везучий, чертяка… За три года – ни царапины… Хотя и сбивали… И горел…
(помолчав)
А сколько полегло наших? От Белоруссии – до Германии… Пожгли фрицы скольких… Поскидывали… В болота… В озёра… Да и машины сами – не сахар были… В бою рассыпались… Пушки клинило… Поднялось на задачу десять… Вернулось три… Семеро пацанов на небесах осталось…
(помолчав)
Мне даже снилось, что живы – они… Что воюют… Там… За –
нас… За – души наши… С нечистью всякой… Как – ангелы, что ли… И хранят нас… Жизни наши земные берегут… От – погибели… От – скверны всякой… Чтобы мы с чистым сердцем фрицев долбили… И – за себя… И – за них, павших… Смертью храбрых…
МАЛЬЧИШЕСКИЙ ГОЛОС
(звонко)
С Днём Победы, дедушка!
СТАРИК оборачивается. Голову мальчика скрывает огромный букет ромашек. Полная, розовощёкая женщина чуть наклоняется.
ЖЕНЩИНА
Венечка, Венечка!
(глянув на Сергея со стариком)
Дари, дари дедушке цветы! И скажи «спасибо» дедушке! Венечка! Ну?!
МАЛЬЧИК
(тихо)
Спасибо…
СЕРГЕЙ
Дед…
(слегка подталкивает старика локтем)
Ну, цветы возьми… Тебе же – цветы…
СТАРИК
И тебе – спасибо, дорогой…
(наклоняется к мальчику)
Что – помнишь… Не забываешь… Что…
ЖЕНЩИНА
Это вам – спасибо!
(выпрямляется)
Вам! Огромное спасибо! За всё – спасибо! Будьте здоровыми! Не болейте! Живите долго!
СТАРИК
(тихо)
Внучок… Цветы-то перехвати… А то уроню сейчас…
(Сергей осторожно берёт букет)
Вот…
(аккуратно смахивает жёлтую цветочную пыльцу с синего обшлага кителя)
Ты это… Поедешь сегодня в больницу – отцу вручишь… От – меня… С праздником поздравишь… Понял? Мандарин купил? Не забыл?
СЕРГЕЙ
Не забыл…
(косится на старика)
Нельзя ему мандарин… И вообще – цитрусовых… Ничего ему нельзя такого… Мать ему кашки жиденькой сварила… Манной… Бульончик куриный…
СТАРИК
(вдруг, громко)
Итит его в душу бога мать!
(резко сплёвывает)
Язвенник хренов! Меньше жрать надо! Помоев этих ваших! Только включишь телевизор, орут сразу: вермишель! Быстрая! Три минуты! Лимонад этот трескают! Из бутылей, что – бомбы-сотки! Йоги – всякие! С бактериями! Придумали же! Умники! Бактерий туда сажать! Вот у людей потом – и язвы! И кишки заворачиваются! И поносит! По – всякому! От йогов ваших!
СЕРГЕЙ
(улыбнувшись)
Йогуртов…
СТАРИК
(поворачивается)
Чего?
СЕРГЕЙ
Йогуртов, дед…
(чуть улыбается)
Это йогуртами называется…
СТАРИК
Ты вот посмотри, внучок!
(оскаливается)
Мне – девять десятков в июле! Девяносто! Всю войну прошёл! От начала – до конца! После войны горбатился! И – на Северах! И – на заводах!
(клацает зубами)
А все зубы – при мне! Все – свои! И ногами своими хожу! И стопку-другую могу принять! И глаза ещё видят! Не всё, но видят! А почему?!
СЕРГЕЙ
(пожав плечами)
Гены… Видать, гены у твоего батьки бы…
СТАРИК
(резко)
На хрена мне – твои гены?!
(поправляет фуражку)
Гены! Придумали тоже! Гены-пургены! За гены сажали раньше! Надолго! А теперь всё на гены валят! Можно! Разрешили! Везде у них – гены! Только о генах и квакают!
СЕРГЕЙ
(тихо)
Дед, ну что ты опять начи…
СТАРИК
(гневно)
А то, что ложил я! С прибором! На – твои гены! Гены… Еду надо нормальную жрать! Не дерьмо это ваше! Из телевизоров… А – человеческую еду! Картоху! Огурцы! Сало! Яблоки! Свои же яблони растут! На даче! Три – целых! Так нет… Мать твоя их – на сок! Жевать лень?! Зубов нет?! Так и не будет скоро! За – ненадобностью! Чтобы эти йоги ваши вшивые глотать, зубов не требуется!
Невдалеке стонет мехами гармонь и выдыхает быстрый звучный перебор.
МУЖСКОЙ ГОЛОС
(поодаль, хрипловатый)
Однажды вечером, вечером, вечером,
когда пилотам, скажем прямо, делать нечего,
мы приземлимся за столом,
поговорим о том, о сём
и нашу песенку любимую споём…
ЖЕНСКИЕ ГОЛОСА
(поодаль, хором, звонко)
Пора в путь-дорогу,
дорогу дальнюю, дальнюю, дальнюю идём,
над милым порогом
качну серебряным тебе крылом…
СТАРИК
(улыбаясь)
Девчонки… Из второго дивизиона… ПВО… Сначала двенадцать их было… Потом – девять… А нынче… И вовсе – пять…
(смотрит в сторону поющих)
Столько «мессеров» пожгли… И – «лапчатых»… А были ж – пичужки желторотые… Из-за парты… И – к зениткам…
(крутит головой)
Что-то я морячка нашего… Юрия Михайловича не вижу… Он первый всегда зачин давал… На трёхрядке своей… Армейской – ещё… Помер, что ли?
СЕРГЕЙ
А ты с Караваевым…
(помолчав)
Ты со Степаном Кирилловичем созванивался в этом году? Разговаривал? Он, по-прежнему, в Харькове живёт? У – сынов?
СТАРИК
А где же ему жить?
(пожевав губами)
В Америке этой проклятой – что ли? Куда его младшая рванула… С мужиком своим… За – деньгой длинной…
(гулко высмаркивается в синий носовой платок)
Как жил, так и живёт… У – Матвея… Здоровый такой парень вымахал… Под – потолок… Инженер… В Харькове…
(сворачивает платок и засовывает его в карман брюк)
А что? Хороший город… Я к Стёпке ещё в восьмидесятых летал… Забыл? А потом… Как – хрень эта началась… Как – эсэсэсэра не стало… Подлюки всякие повылазили… Бандеровцы недобитые… Шваль хохляцкая… Э-эх…
(резко сплёвывает и медленно затирает плевок подошвой чёрной туфли)
Такую страну просрать… Мы её, понимаешь, поднимали… От фрицев отбили… Отстроили заново… Из руин возвели… Уважать заставили… Бояться научили… Капиталистов всяких…
(помолчав, резко)
А они к власти пришли! И всё просрали! Палец о палец не ударили! Чтобы – людям дать! Чтобы – хлеб рос! Чтобы достаток был! Бах! И нет страны! И никому на нас войной идти не надо! Сами себя победили! Самих себя подорвали! Изнутри!
СЕРГЕЙ
(тихо)
Дед…
СТАРИК
Что – дед?!
(гневно блеснув глазами)
Раздедкался! На этих ваших «купи-продай» будущее не построишь! А продать можно! Недра! Землю! Леса! Всё! Всех! С потрохами! За – милую душу! Фрицам – тем же! Американцам! Продаться! За – пайку! За – трусы девкам! И жить припеваючи! Жвачку их поганую лопать! И радоваться! Ты видел – как они живут?! Как – пухнут! Не – с голодухи! С жиру! И ржут над нами! Дураками! Помощь шлют! Кур своих вонючих! По – «ленд-лизу»!
СЕРГЕЙ
Дед…
(утирает тыльной стороной ладони мокрый лоб)
Ну, что – ты? В конце концов… Это – политика… И – прочее всё такое… Это…
СТАРИК
Ладно…
(вдруг улыбается и вертит головой)
Нет Стёпки… Ну, и хрен – с ним… Наливай. Давай-давай. Доставай проклятую… А Стёпка раз…
(трясётся в беззвучном смехе)
Каравай раз… В училище – ещё… Тренировочные прыгали… Не далеко от лагеря… Погодка – ра-а-а-айская… Небо – чистое… Ни – облачка… Ну, поднялись… Прыгнули… Как – полагается… Всё – чин чином… На травку-муравку попадали… Все – молодые… Хохочут… Вдруг смотрим: Каравая – нет! В самолёте – был… В небе – тоже его видели… А на земле – шиш! Что за – фокусы?! Кинулись туда-сюда: нет! Нигде! Как сквозь землю провалился! Инструктор наш, Фёдор Кузьмич, орёт! Благим матом! Всех кроет! А прибыли в лагерь… В расположение… Смотрим…
(опять заходится беззвучным смехом)
Смотрим… Стоит наш Каравай… В дерьме – весь… С ног – до головы…
(рукавом кителя утирает глаза)
Сортир, понимаешь, мы отстроили… Месячишко назад… Ладный такой… Просторный… А покрыть – не покрыли… Лето – сухое… Сквознячок – опять же… Чего доски переводить? Так Стёпка…
(хохочет)
Ой, не могу… Стёпка… Уж каким макаром его к лагерю понесло? Только – в аккурат… Прямиком… Нарочно не попадёшь… А Каравай умудрился… Настил дощатый с очком пробил… И – в яму! По – самый кадык! А сверху купол накрыл!
СЕРГЕЙ
(грохает хохотом)
Да, ну?! Дед! Байки – твои?!
СТАРИК
Ага!
(вытирает платком мокрые глаза)
Байки! Стёпку в десять рук из дерьма доставали! Застрял крепко! Весь сортир порушил! А у самого – ни царапины! Другой бы руки-ноги переломал! А Караваю – хоть бы хны! Стоит… Дерьмом смердит… На – весь аэродром… И лыбится…
(помолчав)
Потом долго шутковали над ним… До – войны почти… Строем идёт эскадрилья… И тут запевала наш, Голованов Лёшка, рот открывает… Запеть, мол, чтобы… И нос пальцами зажимает… «Фу-у-у-у… – говорит. – И кто это, товарищи курсанты, у нас опять обосрался?»
МУЖСКОЙ ГОЛОС
(за спинами Сергея и старика)
Влади… Уф-ф-ф…
(возле Сергея и старика останавливается высокий светло-русый человек)
Владимир Петрович… Уф-ф…
СТАРИК
(оборачивается)
Матвей?! Ты?! Оп-паньки! Вот те раз! Лёгок на помине!
(крепко обнимает Матвея)
Матвеюшка! Сынок мой! Прилетел! С батькой! Вот – молодец! Правильно! Нечего отца одного отпускать! А то опять что начудит! Ну, ты вымахал, парень! Ещё больше стал! Как в двери-то пролазишь?!
МАТВЕЙ
Владимир Петро…
(переводит дыхание)
Поздра… Вас…
СТАРИК
Да ты отдышись!
(обнимает Матвея)
Отдышись, дорогой… Что ж так запыхался? Волки, что ли, за тобой гнались? Или от самого Харькова бежал? Вот, внучок…
(оборачивается)
Матвей Степанович Караваев… Сын Стёпки нашего… Глазам своим не верю… Как снег – на голову… А этот юноша…
(хлопает Сергея по плечу)
Этот юноша бородатый – внучок мой… Познакомься, Матвей… Серёж, ну?! Не стой столбом! Руки пожмите! Обнимитесь! Что стоите, как чужие?!
СЕРГЕЙ
(протягивая руку)
Сергей…
СТАРИК
Скажи ещё – Сергей Александрович! Про… Сер… Чёрт! Кем ты там, на киностудии, работаешь?! Запамятовал! Скажи Матвею. А то я никак…
МАТВЕЙ
(вдруг, тихо)
Владимир Петрович…
(помолчав)
Владимир Пет…
СТАРИК
Ну, какой я тебе Владимир Петрович?!
(поморщившись)
Что ты городишь, парень?! Забыл, как дядей Володей меня звал? Эх, ты! Забыл? Мы ж с твоим батькой малохольным всю войну… От звонка – до звонка…
(крутит головой)
Где – он, кстати? Опять на таксо зарулит?! Как – барин?! Или – в карете золотой?! Каравай всегда любил пыль в глаза пустить! Девкам – особенно! Мы с ним ещё в училище… Раз в увольнение пошли… В город… Так Стёпка каблуки себе…
МАТВЕЙ
(тихо)
Отец умер… В марте. Двадцать третьего марта…
СТАРИК
Как – умер?
(глупо улыбается)
Стёпка умер?
МАТВЕЙ
Мы поужинали…
(проглатывает комок в горле)
Оксана посуду помыла… А я в гараж пошёл… Переобуть «Опеля» нашего… Что, думаю, шипы на асфальте бить? Снега нет… Лужи – кругом… Вернулся через пару часов… Смотрю: дверь в отцову комнату прикрыта… Оксанка телевизор смотрит… «Танцы на льду»… Говорит: батя прилёг… Голова, мол, заболела… Пусть полежит… Я, говорит, ему таблетку дала… От головы…
(помолчав, тихо)
Потом спать ложиться пошли… Гляжу: полоска света – под дверью… Дай, думаю, потушу… Чего свет жечь? Зашёл… Батя лежит… В очках… Газета – на груди… Я хотел газету убрать… И тут… Смотрю… У бати… Всё ухо…
(помолчав)
Вызвали «скорую»… Час ждали… Приехали, наконец… Ночь – уже… Сказали: инсульт… Обширный… Умер сразу… Во сне… Без мучений… Как…
МАТВЕЙ быстро закуривает. Делает несколько затяжек. Поднимает влажные глаза.
МАТВЕЙ
(тихо)
Как – святой…
(помолчав)
Я хотел вам позвонить… Не нашёл телефона… А писать… Вы же знаете – как почта работает… Пока бы дошло, вы всё равно уже…
(помолчав, тихо)
Простите… Я потом нашёл ваш телефон… В записной книжке отца… В столе… А Оксана говорит: не звони… Лети… Самолётом… Я сегодня прилетел… А ноги – как ватные… Не идут и всё… Два часа в аэропорту просидел… А после с духом собрался… И поехал…
ЖЕНСКИЕ И МУЖСКИЕ ГОЛОСА
(позади старика, вдруг)
Пускай судьба забросит нас далёко. Пускай!
Ты к сердцу только никого не допускай!
Следить буду строго,
мне сверху видно всё, – ты так и знай!
Нам нынче весело, весело, весело,
чего ж ты, милая, сегодня нос повесила?
Мы выпьем раз и выпьем два
за наши славные «У-2»,
но так, чтоб завтра не болела голова.
Пора в путь-дорогу,
дорогу дальнюю, дальнюю, дальнюю идём,
над милым порогом
качну серебряным тебе крылом.
Пускай судьба забросит нас далёко, – пускай!
Ты к сердцу только никого не допускай!
Следить буду строго,
мне сверху видно всё, – ты так и знай!
Мы парни бравые, бравые, бравые,
а чтоб не сглазили подруги нас кудрявые,
мы перед вылетом ещё
их поцелуем горячо
сперва – разок, потом – другой, потом – ещё!
ИНТ. ПАЛАТА ИНТЕНСИВНОЙ ТЕРАПИИ – ДЕНЬ
СЕРГЕЙ
(лёжа в кровати, вдруг, тихо)
Мне сверху видно всё, ты…
ЖАСМИНКА
(встрепенувшись)
Что?! Что – Серёженька?
(часто моргает)
Ой… Я задремала… Прости… Ты-о-о-о…
(проглатывает зевок)
Ты что-то сказал, родненький? Я не расслышала… Что ты сказал? Кого ты увидел?
СЕРГЕЙ
(медленно открывает глаза, тихо)
Что? Что сказал? Кто?
ЖАСМИНКА
(быстрым шёпотом)
Тебе – лучше, родненький? Видишь: поспал, отдохнул, сил набрался и проснулся.
(целует лицо Сергея)
Мой любимый. Мой дорогой. Мой Серёженька. У тебя ничего не болит? Ну, скажи своей Жасминке. Ответь, умничка моя. Ничего не болит? Ты же – сильный. Очень сильный. Самый сильный. Ты поправишься. Вот доктор Садхир сказал, что ты проснёшься… Поспишь и проснёшься. И ты проснулся.
(Сергей крутит головой)
Что ты хочешь, родненький? Попить? Водички тебе дать? У меня – свежая водичка! Без газа. Как – ты любишь! Хочешь водички? И покушать тебе надо! Я мандаринок купи…
СЕРГЕЙ
(приподнимаясь на локте, тихо)
Где – я? Что – это?
ЖАСМИНКА
(хватает Сергея за руку, быстрым шёпотом)
Ни-ни-ни. Не вставай, родной. Тебе нельзя вставать. Нельзя ходить. Пока – нельзя. У тебя сердечко заболело. Сильно заболело. Тебе врачи всё сделали. Всё хорошо сделали. Тут – хорошие врачи. Очень хорошие. Эти индусы. Лежи, родненький. Что ты хочешь? Попить? Или – пописать? Ты писай, не бойся, тебе трубочку там вставили, пока ты спал… А внизу, под кроваткой, мешочек висит… Вот в мешочек и писай… А я тебе мандаринки почищу, да? Да, мой хороший?
СЕРГЕЙ медленно перекрывает капельницы, достаёт иглы катетеров из обеих локтевых вен.
ЖАСМИНКА
(оторопев, страшным шёпотом)
Серё… Серёж, что ты делаешь? Что ты делаешь?! Зачем ты… Зачем ты всё…
СЕРГЕЙ медленно отключает на груди контакты присосок кардиографа. Запускает руку под простыню и, поморщившись, достаёт мочевой катетер. В реанимационный зал вбегает маленькая смуглая медсестра.
МЕДСЕСТРА
(тонко)
Mister! Mister! You mustn’t get up! You can’t get up! No way! (3)
СЕРГЕЙ медленно опускает босые ноги на салатовую плитку пола. Шумно выдыхает воздух.
ЖАСМИНКА
(тихо)
Серёженька… Не… Не надо…
СЕРГЕЙ, оборачивая вокруг бёдер белую простыню, встаёт с высокой кровати. Делает несколько шагов. Останавливается. Утирает ладонью потное лицо. Чуть пошатывается. ЖАСМИНКА, быстро обогнув кровать, подхватывает СЕРГЕЯ под локоть.
ЖАСМИНКА
(быстрым шёпотом)
Ну, родненький… Серёженька… Куда ты собрался, родной мой? Зачем? Пописать? Здесь можно попи…
СЕРГЕЙ
(не глядя на Жасминку, тихо)
Где – моя одежда?
ЖАСМИНКА
(пожимает плечами, быстро)
Не знаю… Ей, богу, не знаю, родной… Тебя сразу утащили эти… Индусы… На колёсиках утащили… И долго к тебе не пускали… Часа три не пускали… Мне сказали – куда сесть… Там, в холле, с креслами… А я усидеть не могла… Только присяду – сразу вскакиваю…
(шёпотом)
Знаешь – какого страху ты на меня навёл? Упал… И лежишь…
В палату быстро заходит не высокий смуглый человек.
МЕДСЕСТРА
(растерянно)
Mister Sudhir… He stood up… Myself… I wanted… And he went… Myself… (4)
САДХИР
(глядя на Сергея, тихо)
Avanti, wheelchair… Quickly…
(смотрит на Жасминку)
Sir, do you speak English?
(Сергей кивает)
How are you feeling? Are you dizzy? Breathe easily? No pressure? (5)
СЕРГЕЙ
(тихо)
Normally. It’s okay. What happened to me? (6)
САДХИР
(тихо)
You had a myocardial infarction, sir. The threat of life has passed. You have two stents in your vessels. Blood circulation became full. But the myocardium is damaged. You need… (7)
СЕРГЕЙ
(тихо)
Where am I? What city am I in? (8)
САДХИР
(тихо)
You’re at Apollo hospital. You’re in Delhi. (9)
МЕДСЕСТРА осторожно подкатывает к СЕРГЕЮ кресло-каталку.
СЕРГЕЙ
(тихо)
Мне надо в туалет…
(опускается в кресло-каталку)
I gotta pee… (10)
САДХИР кивает, смотрит на МЕДСЕСТРУ и делает приглашающий жест.
САДХИР
(тихо)
Good… A nurse will help you…
(помолчав)
You, sir – have a very considerate wife… She never left your side for a minute… All these three days, your wife was with you… (11)
СЕРГЕЙ
(тихо)
Bring my clothes… (12)
(смотрит на Жасминку)
Всё – хорошо, душа моя… Всё – хорошо… Со мной всё – в порядке…
МЕДСЕСТРА аккуратно выкатывает кресло с СЕРГЕЕМ в коридор.
САДХИР
(трогает руку Жасминки, тихо)
Don’t worry… Don’t worry, please… Your husband is a very strong man… Very strong man… After such a heart attack to get up on the third day… Rise on legs… It’s incredible…
(помолчав, тихо)
What does your husband do? Business? (13)
ЖАСМИНКА
(выходя из оцепенения)
Что? Ой… Занимается… Серёжа работает… Конечно, работает…
(помолчав, тихо)
Гением работает… Гением…
(смотрит на Садхира, тихо)
Серёжа поправится? Точно? Вы обещаете? Это… Это не будет… Серёжа опять не упадёт? Ему опять не станет плохо?
(помолчав, тихо)
А как… Как нам теперь жить? Что делать? Что Серёже можно и что нельзя? Ему ведь нельзя сейчас работать? Да? Сколько – нельзя? Месяц? Два? Больше?
(помолчав, тихо)
Серёжа ведь не может не работать… Как ему запретить работать? Он же – гений… Как я смогу… Как ему сказать: Серёжа, тебе нельзя работать?
САДХИР, ничего не понимая из слов ЖАСМИНКИ, улыбается и слегка касается плеча девочки.
САДХИР
(улыбаясь, тихо)
Everything will be fine. Be with your husband. Everything will be fine. (14)
В палату, толкая впереди кресло-каталку, медленно входит СЕРГЕЙ.
ЖАСМИНКА
Серёжа… Серёженька…
(смотрит на Садхира)
Ну, зачем ты бегаешь, родненький? Тебе же пока нельзя бегать… Зачем ты сам…
Позади СЕРГЕЯ светлой тенью возникает МЕДСЕСТРА. Смотрит на врача, открывает рот, но САДХИР, чуть улыбаясь, качает головой и прикладывает указательный палец к губам.
СЕРГЕЙ
(смотрит на Жасминку, тихо)
Почему у тебя – красные глазки? Плохо спала? Плакала? Не здоровится?
(смотрит на Садхира)
Bring my clothes.
(Садхир открывает рот)
You don’t have to say anything. Just tell them to bring my clothes and shoes.
(помолчав, тихо)
I understand. Infarction. You helped. Thanks. Tell me how much I owe you… From the Russian Bank to the clinic will transfer the money…
(помолчав, тихо)
And we’ll go home… (15)
(смотрит на Жасминку, тихо)
Да, родная? На слоне поедем… Верхом – на слоне…
ЖАСМИНКА
(оторопев)
На – слоне? Как – на слоне?
(моргает, помолчав)
А куда мы потом слона денем? Где он будет жить? У – нас? Дома? Он же не помести…
СЕРГЕЙ
(улыбаясь, тихо)
Как – где? Домик слону построим… Свой… Во – дворе нашего питерского дома… И слоник будет в этом домике жить… Ты будешь его кормить… Выгуливать по вечерам… На поводке… Или – верхом… Да, душа моя?
ЖАСМИНКА
(медленно выдыхая)
Ой, Серёж… Опять ты меня дуришь… Ты знаешь: я всему верю. Как – дурочка.
(помолчав, улыбается)
И про слона поверила. Сразу представила – как слоник у нас дома будет жить… На – седьмом этаже. С нами…
(помолчав, тихо)
Ты себя хорошо чувствуешь? Честно скажи. Не дури меня. Правду скажи: у тебя ничего не болит? Сердечко твоё раненое не болит? Точно не болит? А зачем ты одежду попросил? Куда ты пойдёшь? Зачем? Тебе же надо ещё полежать… Ещё полечиться… Чтоб совсем здоровеньким быть… Чтобы сердечко твоё подлечили…
(помолчав, тихо)
Серёж… Ну, что ты молчишь? Не пугай меня… Что опять придумал? Не надо ничего придумывать… Слышишь?
СЕРГЕЙ
(целует Жасминку, тихо)
Слышу, родная, слышу… Сейчас пойдём… Домой пойдём…
(смотрит на Садхира)
Please give me a piece of paper and a pen… I’ll write a receipt… I will write that I voluntarily refuse further stay in clinic that I have no claims and so on…
(помолчав, тихо)
How much do I owe the clinic? (16)
САДХИР
(пожав плечами, тихо)
Nary.
(помолчав, тихо)
Good. Now we will prepare the discharge summary. Recommendations for treatment. Only…
(смотрит на Жасминку)
Give me your word… Give me your word that you will not fly to Russia by plane…
(помолчав, тихо)
You are strongly not recommended flights, changes in pressure, other loads…
(помолчав, тихо)
Promise me you’ll go by road… Yes, it will be longer… Perhaps a bit more expensive…
(смотрит на Жасминку)
But not worth the risk… You had a massive heart attack… The myocardium is severely damaged… Any load you now categorically contraindicated… Categorically…
(помолчав, тихо)
You promise me? (17)
ЖАСМИНКА
(вдруг)
Да! Да-да! Мы обещаем! Мы машинкой поедем! Тихонько поедем! Или – по железной дороге! Паровозиком! Да, Серёжик?
НАТ. ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА – ДЕНЬ
По колее железной дороги медленно катит небольшой, в десяток разноцветных вагонов, поезд.
ИНТ. ВАГОН ПОЕЗДА – ДЕНЬ
СЕРГЕЙ, чуть покачиваясь в такт движения поезда, смотрит в окно вагона. За окном проплывают заросли не высоких деревьев, маленькие полустанки, ослепительные озёра бирюзово-индигового неба.
ЖАСМИНКА
(смотрит в карту и лист бумаги)
Та-а-ак… Значит, из Нью–Дели едем сейчас в Лахор… Там пересаживаемся на поезд до Исламабада… Оттуда катим… Катим…
(водит пальчиком по карте)
Катим в Кветту… Из Пакинстана… Из Кветты этой… Из Кветты… До… До Захедана… Из Захедана – в Исфахан какой-то… Оттуда – в Тегеран… Уф-ф-ф…
(утирает запястьем мокрый лоб)
Я помню… Я помню что-то про Тегеран… Там же… Этот… Сталин с кем-то встречался… Во время войны… Да, Серёжик? Кинулька даже такая была… Про – Тегеран… Там артист ещё… Как – его? Красивый такой артист… Забыла – как его зовут… Кусто… Кастро… Кастрюльский… Кастровский… Котовский… Нет, не помню… И этот… Который в «здравствуйте, я – ваша тётя» снимался… Убийцу в том фильме про Тегеран играл… А Делон-одеколон – полицейского… Фильм – наш, а они француза зачем-то сниматься позвали… Что – у нас своих Делонов нет, что ли?
(переводит дыхание)
Та-а-ак… Из Тегерана этого… Из Тегерана паровозиком – до Табриза… Вот – этот Табриз… Вот – он…
(замирает указательным пальцем на карте)
Из Табриза… Из Табриза – до станции Кулфа… На границе с Ираном… Из Кулфы – до станции Алат… Вот – она… А с Алаты этой – в Баку… А там – поезд: Баку – Москва! И – всё! И «Красной стрелой» – в Питер! Домой!
(переводит дыхание)
Ой… Сколько ж ехать надо… Год ехать надо… Серёж? Ты…
(помолчав, тихо)
Ты выдержишь? Тебе… Тебе не станет плохо: столько ехать?
СЕРГЕЙ
(тихо)
Надо было лететь…
ЖАСМИНКА
(вспыхнув)
Никаких – лететь! Никаких – лететь, Серёжа! Что нам доктор Садхир сказал: никаких самолётов, перепадов давления, прочих нагрузок на твоё сердечко! Никаких – родной! Никаких!
(прильнув щекой к плечу Сергея, тихо)
Серёж? Серёжик?
(помолчав, тихо)
У тебя ничего не болит? Точно? Сердечко не болит? Всё – хорошо, родненький?
(Сергей целует Жасминку в макушку)
Ой, Серёж… Слава Богу… Слава Богу, что тебя полечили хорошенько… Сразу и хорошенько. Врач Садхир хороший оказался… И – прочие врачи… И сёстры у них были хорошие, да? Такие – внимательные… И на меня не ругались… За – что я туда-сюда бегала… Водички тебе купить… Фруктов… И по ночам была с тобой…
(помолчав, тихо)
Тебя ведь никуда одного отпускать нельзя… Никогда-никогда… Даже в сонюшки нельзя одного отпускать… Без – твоей Жасминки… Без – нас с тобой…
(помолчав, тихо)
Ничего, что мы так тащимся… Да? Тут всё так – медленно… Поезда, слоны, индусы… Никто никуда не спешит… А куда им спешить, да?
(смотрит на пассажиров поезда)
Смотри: какие все – разноцветные… Индейцы эти… Кто – в чалме… Кто – в шляпе… Кто – в бейсболке… Кто – в ермолке какой-то…
(помолчав, тихо)
И никто никуда не спешит… И мы никуда не спешим, да, родненький?
(помолчав, тихо)
Ты уже достаточно наспешился… Набегался… Меня наспасал…
(помолчав, тихо)
А теперь мы тихонько доедем… На паровозиках… Да – разных… С пересадками… Я посчитала: недели полторы будем ехать… До – Питера… До-о-о-о…
(сладко зевает)
Ой… До – квартирки нашей… Но – ничего… Потихоньку доедем… Не спеша… Главное, чтобы с тобой всё было хорошо, родненький…
СЕРГЕЙ
(целует Жасминку в висок)
Поспи пока, родная… Нам ещё часа три тянуться… Побайкай… Ты ж не выспалась…
ЖАСМИНКА
(головой – на плече Сергея, тихо)
Я не… Я ж…
СЕРГЕЙ осторожно обнимает спящую девочку и смотрит в окно поезда: проплывающие пышные изумрудные заросли; далёкая молочная дымка долины; несколько смуглых детей, недвижимо стоящих на полустанке; безбрежное жаркое небо.
НАТ. ВОКЗАЛ ТЕГЕРАНА – ВЕЧЕР
Из разномастной толпы пассажиров появляются СЕРГЕЙ и ЖАСМИНКА, волокущая за собой огромную чёрную сумку и тёмно-зелёный чемодан на колёсиках.
ЖАСМИНКА
(останавливаясь, выдыхает)
Уф-ф-ф-ф…
СЕРГЕЙ
Родная, хватит дурить. Дай мне чемодан. Или – сумку. Что – ты, в самом де…
ЖАСМИНКА
(гневно)
Нет! Придумал тоже! Чемодан – ему!
(утирает рукавом потный лоб, тише)
Придумал… Тебе что доктор индусский сказал? Не более – пяти кг. Не более.
(помолчав)
Себя вон неси… Иди ножками… Со мной рядышком иди… И себя неси. Чемодан ему дай…
СЕРГЕЙ
(улыбаясь)
Какая ты – грозная. Просто – жуть. Не Жасминка, а… Тигринка – просто…
ЖАСМИНКА
А ты как думал? Ты чуть не умер, а я… А я – что? Смотреть на всё это буду? И молчать в тряпочку? Ничего теперь поднимать не будешь. Питаться будешь нормально. Гимнастику эту… Что – врач тебе написал… Будешь делать… Для – сердечка… Не – штанги свои со спаррингами и джиу-джитсами… А – для сердечка…
СЕРГЕЙ
(улыбаясь)
А Жасминок мне теперь тоже нельзя будет любить? Только – гимнастикой заниматься? Сам – с собой?
ЖАСМИНКА
Ой…
(помолчав, тихо)
Ну, конечно же, будем любиться… Обязательно будем, родной… Обязательно…
(обнимает Сергея, тихо)
Я… Я узнавала… Я спросила у доктора индусского нашего… У – Садхира: можно нам с тобой любиться? После всего, что с тобой было…
(улыбается, тихо)
И он сказал: нужно любиться… Слышишь, родненький? Нужно, сказал, любиться… Обязательно… Но… Не сильно – сразу… Не – часами подряд… Как мы – с тобой… Сразу нельзя – часами… Надо – постепенно…
(помолчав, улыбается, тихо)
И ещё сказал, чтобы ты… Чтобы я… Чтобы я всё делала… Сама… С тобой… Ясненько?
(помолчав, улыбается, тихо)
Я с тобой такого напридумываю делать, что… Такого разного чудесного напридумываю… А ты пока мне только помогать будешь… Да, родненький?
СЕРГЕЙ
(проглатывает комок в горле, тихо)
Да, нежность моя… Мы с тобой всё напридумываем…
(целует Жасминку в висок)
Пошли, душа моя… К вагону нашему… А то на Табриз без нас уедут… Будем в Тегеране куковать… Как – Игорь Костолевский с Наташей Белохвостиковой…
ЖАСМИНКА
(восторженно)
Ой! Точно! Костолевский того разведчика играл! А переводчицу – Белохвостикова! Она в том «Тегеране» и молодую себя играла, а потом и – пожилую себя, и – дочку свою молодую! Всех женщин одна играла! Так здорово играла!
ИНТ. КУПЕ ПОЕЗДА – НОЧЬ
Голова ЖАСМИНКИ – на плече СЕРГЕЯ мерно, в такт движению поезда покачивается, и время от времени по лицу девочки пролетают быстрые отблески Луны и горящих фонарей.
НАТ. ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА – НОЧЬ
Змея длинного тёмного поезда с подсвеченными кое-где по бокам пятнами окон неторопливо буравит собой фиолетово-чёрное пространство ночи.
ИНТ. ВАГОН ПОЕЗДА – УТРО
По коридору вагона медленно идут проводница поезда и двое сонных азербайджанских пограничников.
ИНТ. КУПЕ ПОЕЗДА – УТРО
ЖАСМИНКА
(не открывая глаз, зевает)
О-о-о-ай…
(открывает глаза, сонно)
Ой… Серёж… А куда мы приеха-о-о-о?
(снова зевает, тихо)
Мы куда-нибудь приехали?
(ёжится, тихо)
Или мы всю жизнь будем ехать? Ехать и ехать… Ехать и ехать, и ехать… На – этих автобусах, такси, паровозах…
(смотрит на лицо Сергея)
Серёж, ты спишь?
СЕРГЕЙ
(не открывая глаз, тихо)
Нет, родная… Не сплю… Так… Задремал чуть…
(открывает глаза, тихо)
Да, приехали…
(смотрит в тёмное окно вагона)
В Баку приехали… Вроде… Или – в Нью-Йорк… Или – в Токио… Или – в Тель-Авив… Какая – разница?
(целует Жасминку в макушку)
Когда мы – вместе… Да? Ты поспала чуть?
ЖАСМИНКА
(зевает, тихо)
О-о-о-ай… Не знаю… Наверно, поспала… Я не помню…
(помолчав, тихо)
Мне кажется, что мы уже год едем… А кругом всё стучит: ту-тух, ту-тух, ту-тух, ту-тух…
(прижимается к Сергею)
Как – ты, родненький? Ничего у тебя не болит? Сердечко не плакает? Ты сам хоть вздремнул? Или меня сторожил?
СЕРГЕЙ
(смотрит в тёмное окно вагона)
До поезда на Москву у нас ещё есть часов десять… С копейками… Тебе надо поспать, родная… Отдохнуть хорошенько, да? Принять душик, покушать и побайкать… Нормально, в постельке… Да, душа моя?
(целует Жасминку в висок)
А то ты на ходу уснёшь…
НАТ. УЛИЦА ГЕЙДАРА АЛИЕВА – УТРО
На проезжей части, перед зданием отеля «Avenue Hotel», останавливается такси. Из автомобиля вылезают СЕРГЕЙ и ЖАСМИНКА. За стеклянной дверью гостиницы возникает фигура крупного человека.
ЖАСМИНКА
(вдруг, в сторону входа в гостиницу, громко)
Ну?! Кто-нибудь возьмёт чемоданы?! Или все вымерли?!
(Сергей улыбается и нагибается над вещами)
Не смей! Не смей, Серёжа! Не трогай ничего! Ничего не трогай!
Из дверей гостиницы быстрым шагом выходит молодой человек, подхватывает большую чёрную сумку и тёмно-зелёный чемодан на колёсиках и ныряет с вещами в холл здания.
ЖАСМИНКА
(обняв Сергея, тихо)
Ну вот, родненький… Приехали… Хоть куда-то приехали… Нет, не куда-то… Почти домой приехали… Сейчас отдохнём… Покушаем нормально… И в Москву поедем… В Москве отдышимся чуток… И – в Питер… Домой…
(помолчав, тихо)
И – никаких индусов. Хватит крокодилов, тётенек голых бразильских, индусов бесстыжих, дервишей страшных, больниц… Да, Серёженька?
(помолчав, тихо)
Ой… Хотели отдохнуть…
(хохотнув, тихо)
И отдохнули… Так отдохнули, что… Что я до сих опомниться не могу… От страха – за тебя…
СЕРГЕЙ
(осторожно целует Жасминку в макушку, тихо)
Ты же знаешь, родная: что – самое страшное…
(улыбается, тихо)
Самое страшное – это насморк…
ЖАСМИНКА
(выдыхает, тихо)
Ой, Серёж… Ты опять шутишь… Всё шутишь и шутишь…
(помолчав, тихо)
Нельзя же так… Всё время шутить… Со здоровьем шутить… С жизнью шутить… Надо серьёзно… Надо серьёзно относиться к своему здоровью… Теперь – в сто раз серьёзнее… Ты же – такой большой… Такой – умный… Такой – сильный…
СЕРГЕЙ
(улыбаясь, тихо)
Пошли-ка… Серьёзная моя… Перекусим… Примем душик… И отдохнём чуть… До – поезда… Да, родненькая?
ЖАСМИНКА
(хохотнув)
Ага. С тобой отдохнёшь. В душике. Мы с тобой в душике всегда такое приду…
(осекшись, тихо)
Ой. Тебе же… Тебе же – нельзя… Так, сразу… На – всю ивановскую… Пока –сердечко хорошо не заживёт… Нельзя же, да?
СЕРГЕЙ
(целуя Жасминку, тихо)
Зя. Очень даже – зя. Ещё как – зя…
ЖАСМИНКА
(целуя Сергея, улыбается, тихо)
Только – без камасутр, родненький… Да?
ИНТ. КОРИДОР ОТЕЛЯ «AVENUE HOTEL» – УТРО
Горничная, проезжая с тележкой-столиком мимо двери одного из номеров, слышит восторженные, захлёбывающиеся девичьи визги.
ИНТ. НОМЕР ОТЕЛЯ «AVENUE HOTEL» – УТРО
ЖАСМИНКА, стоя с СЕРГЕЕМ в клубах молочного пара под моросящим дождиком душа, кропит лицо мужчины быстрыми поцелуями.
ЖАСМИНКА
(целуя Сергея, шёпотом)
Родной мой Серёженька… Мой самый сильный… Самый волшебный… Самый нежный… Самый любимый…
СЕРГЕЙ
(целуя Жасминку, шёпотом)
Нет, родненькая… Это ты – волшебная… Нежнейшая… С ума сводящая девочка… Моё не земное чудо…
ИНТ. КОРИДОР ОТЕЛЯ «AVENUE HOTEL» – УТРО
Горничная качает головой, слегка улыбается и, толкая столик-тележку, медленно идёт по длинному коридору отеля.
ИНТ. НОМЕР ОТЕЛЯ «AVENUE HOTEL» – УТРО
СЕРГЕЙ осторожно прикрывает белоснежной простынёй шоколадную спинку ЖАСМИНКИ, встаёт с широкой двуспальной кровати, обкручивает бёдра большим разноцветным полотенцем и медленно подходит к зашторенному окну номера.
СЕРГЕЙ
(чуть раздвигая шторы, про себя, тихо)
Какая – тишина… В этом Баку… Позднее утро, а – тишь… Жасминка отпищалась в душике… Уснула… И снова – тишь… Как будто за окнами нет ни большого восточного города с миллионами народу, машинами, базарами, портом, морем… Или это стеклопакеты не пропускают ни одного звука? Нет. Конечно же, нет. Просто, наверно… Наверно, город проснётся днём… Ближе – к вечеру… И загалдят восточные базары, и на улицах появятся нарядные смуглые бакинки в разноцветных шелках, в ситцах с райскими птицами, узкими щиколотками…
ЖАСМИНКА
(во сне, тихо)
А-ах…
СЕРГЕЙ
(смотрит на Жасминку, про себя, тихо)
А как-то мы с этим чудом…
(улыбается, про себя, тихо)
Поздним летним вечером оказались на пляже под Гаграми… Едва мы, среди таких же, как и мы, пляжных любовничков задремали на тёплой гальке… На всё черноморское побережье Кавказа загремело… Чёрт его знает – чем: какой-то окаянной деревянной колотушкой… В силу указа, как пояснил мутный в вечернем воздухе колотун… В силу которого, якобы… Якобы, гражданам по ночам на пляжах – категорически воспрещено…
(помолчав, улыбается, про себя, тихо)
Каменюк на пляже было вдосталь… Но колотун, как привидение, исчез… И только отвратительный стук дерева о дерево невесть откуда выворачивал душу до утра… Казалось, колотили со дна моря…
(помолчав, улыбается, про себя, тихо)
Я уже хотел, право… Отыскать губернатора Чёрного моря… Или – президента всей Кавказии… И пустить их… На – люля-кебаб… Впрочем, мы тогда с Жасминкой конкретно смылись… В одно дикое место… А нынче там – народу… По – самое не могу…
(смотрит на Жасминку, про себя, тихо)
Вот как это чудо умеет так пищать? Тоненько-тоненько… И вдруг посреди этого «тоненького» как зарычит…
(смотрит на Жасминку, улыбается про себя, тихо)
Нет, не горлышком даже рычит… Даже ротик не открывает… Изнутри рычит… Утробно… Грудкой-животиком… Дрожит всеми своими грудками-животиками… И рычит…
(смотрит в окно номера, про себя, тихо)
Вечером – поезд… Два дня и – Москва… Потом – Питер… Опять – сутолоки, дела, суета, бестолочь…
(помолчав, про себя, тихо)
А, может, остаться в Баку? На берегу Каспия купить домик… И жить-поживать… Пока – не ёкнусь… От – второго инфаркта… Ишь…
(улыбается, про себя, тихо)
Ишь, как это чудо за меня взялось… Из девочки вдруг женой стала… Таблетки эти чёртовы… Каждое утро, день, вечер блюдёт… Чтоб – я не забыл проглотить…
(усмехается, про себя, тихо)
Чемоданы ещё эти… Даже тронуть не дала… Сама тащила… Пыхтела, потела, а тащила… Вот – настырная… Хоть в душе… Хоть в душе полюбились… От – души… Ну, не так, конечно, как – раньше… До – исступления… До – потери сознания… До – сто седьмых небес…
(помолчав, про себя, тихо)
Ничего… Дай Бог, оклемаюсь и… Как там этот индусский Садхир сказал? Полгода – на восстановление? Или – сколько? Да, вроде, – полгода… Если за эти полгода не будет рецидива, то… То, возможно, выскочу… Из инфаркта этого чёртового… Без – особых последствий… А, если будет рецидив… Если не выскочу… Тогда…
Тонкие загорелые ручки ЖАСМИНКИ вдруг обвивают сзади грудь СЕРГЕЯ.
ЖАСМИНКА
(тихо)
Родненький… Почему ты спишь? Что случилось, Серёженька? Тебе – плохо? Сердечко заболело? Не молчи, родной мой… Что опять случилось?
СЕРГЕЙ
(медленно поворачивается от окна, тихо)
Случилось. Конечно, случилось. Однажды. Поздним вечером. На – феодосийском пляжике. Однажды и навсегда случилось. Мы с тобой, родненькая, случились…
ЖАСМИНКА
(вдруг брызгает смехом)
Это собачки случаются! Собачки, Серёжик! Кобелёк – прыг на сучку! И у них – случка! И они случаются!
(лучась глазками, тихо)
А мы с тобой полюбились, родной… Да, однажды и навсегда… До – конца жизни…
(целует Сергея)
Я тебя обожаю, мой хороший… Я от тебя – без ума, Серёженька…
(помолчав, тихо)
Меня без нас… Меня просто нет без нас… Только с нами я есть… Только с тобой мы есть…
СЕРГЕЙ
(целует Жасминку, тихо)
О. Есть. Про есть ты кстати вспомнила, родненькая.
(улыбается, тихо)
Надо съесть. Кого-нибудь. Да, чудо моё? Плов – например. Настоящий. Узбекский. Из – барашка. С рисом. Хочешь плов? Или давай с тобой съедим…
ЖАСМИНКА
(хохотнув, тихо)
Я тебя сейчас съем…
(осторожно кусает ключицу Сергея)
Я тебя так люблю… Так люблю есть…
(помолчав, тихо)
А хочу… Я всегда хочу только тебя… Только – тебя, родненький… Просто до ужаса хочу… До – дрожи в животиках… До…
СЕРГЕЙ
(улыбаясь, тихо)
Ах, вот почему ты так пищишь-рычишь… Это твои хотелки так пищат-рычат?
ЖАСМИНКА
(забираясь ручками под полотенце – на бёдрах Сергея, тихо)
А то. Конечно – хотелки… Они сами во мне… Сами во мне пищат-рычат… Я не знаю – почему… Не знаю – как… Просто вдруг пищится… Само собой… Или рычится… Само по себе…
(пожимая плечами, улыбается)
Я не знаю – почему… Нет, знаю… От – любви к тебе… Такой – огромной… Такой – дивной… Такой – жгучей… Что она во мне тихонько сидеть не может… И рычалками-пищалками наружу выходит…
(улыбается, тихо)
Такой громадной, как – твой дружок сейчас… Нет, мой дружок… Мой любимый, сильный, неутомимый дружок…
СЕРГЕЙ
(улыбаясь, тихо)
Пошли в постельку… Там своему дружку всё и расскажешь…
ИНТ. КОРИДОР ОТЕЛЯ «AVENUE HOTEL» – УТРО
Горничная по разноцветному, узорчатому ковровому покрытию пола медленно и аккуратно толкает перед собой жужжащую громадину уборочной машины. У одной из дверей останавливается. Некоторое время слушает перекрывающие шум уборочного агрегата девичьи вопли – из-за двери номера. Укоризненно качает тёмной головой и, не спеша, снова движется по коридору.
ИНТ. КУПЕ-ЛЮКС ПОЕЗДА – ВЕЧЕР
ЖАСМИНКА, сидя на коленях СЕРГЕЯ, заворожённо смотрит в тёмное окно купе.
СЕРГЕЙ
(глядя на пунцовую мочку Жасминки)
Закажем чаю, родная? С печеньем и шоколадками… Или сходим в вагон-ресторан? Или – завтра?
ЖАСМИНКА
(не шевелясь, тихо)
Какое всё везде – разное… Амазонка – эта… С крокодилами… Самбадромы – потом… Бразильские… С девицами голыми, разноцветными… Индусы бесстыжие… Ганг – этот… Мутный… С постирушками… Океан – после… Индийский… Страшный… А как ехали обратно – не помню… Всё в одну кучу смешалось… Поезда, индусы, пограничники, станции, гыр-гыр-гыр на всех языках, запахи ужасные, чужие… И в Баку – тоже… Всё немного чужое было: люди, улицы, кушанья… Нет, вроде, и – наше… Как бы – русское… Все нас понимали… Отвечали нам… Говорили на русском… А всё равно – чужое…
(помолчав, тихо)
А сейчас… Даже воздух стал другой… Наш стал… Русский… Я не знаю – когда он успел русским стать… Вдруг стал и всё… И так легко дышится… Так незаметно дышится… Свободно так дышится… И проводницы наши… Такие – спокойные… Приветливые… Свои…
(помолчав, тихо)
И вот ночь эта… Что – за окошком… Тоже – наша… Русская… Смотри: Луна вышла, а – не огромная, белая, на пол неба… Как – в Индии… А – наша, русская… Вышла… Такая – жёлтенькая… Из-за тучки вышла… И висит себе спокойненько… Никому не мешает… В окошко не лезет… Подсматривать за нами… Как – мы любимся…
СЕРГЕЙ
(улыбаясь, тихо)
Ага. Именно – подсматривать… За – грудками твоими с попками…
ЖАСМИНКА
(вдруг, жарко)
А что?! Конечно – подсматривать! Если бы мы штору в гостинце не прикрыли, точно бы всё подсмотрела. Бесстыжая – такая. Луна эта – бакинская… Ой…
(помолчав, тихо)
Ты опять хочешь, родной? Да?
СЕРГЕЙ
(улыбаясь, тихо)
Что – хочешь, чудо моё?
ЖАСМИНКА
(тихо)
То. Я же чувствую… Попкой чувствую, как у тебя… Как ты… Как – твой… Как – мой дружок опять большой стал…
(помолчав, тихо)
Тебе мало было – в душике? Мало, да?
(обнимает Сергея, тихо)
Конечно – мало… А мне…
(помолчав, тихо)
Родненький, давай не будем спешить, да? Давай ты хорошенько поправишься… Сердечко твоё хорошенько заживёт… И мы с тобой всё догоним… Обязательно догоним… Опять будем любиться часами…
(помолчав, улыбается, тихо)
Я опять с тобой все сознания терять буду… Какие – только во мне есть… Опять будем простынки по сто раз менять…
(помолчав, тихо)
А пока я боюсь… За тебя боюсь, родненький… Вдруг что-нибудь случится? С тобой случится… И тебе опять плохо станет…
(помолчав, тихо)
Я и так виновата… Перед тобой виновата… Перед – нами… Что – не досмотрела тебя… Пропустила – что тебе отдохнуть надо… Что – ты устал… Очень устал… От всего устал… От – работы… От – ночей бессонных… От – волнений за меня… За – друзей своих… За – Аллочку бедную…
(помолчав, тихо)
А я всё пропустила… Не заметила… Не уберегла тебя… Нас не убере-о-о-о…
(зевает)
Ой… Не убе-о-о-о…
СЕРГЕЙ некоторое время смотрит на безмятежное лицо уснувшей ЖАСМИНКИ, осторожно вылезает из-под бёдер девочки, прикрывает загорелые ножки казённой белой простынёй и медленно опускается на сиденье напротив.
СЕРГЕЙ
(тихо)
Байкай, родненькая… Спи крепенько…
ЖАСМИНКА
(во сне, тихо)
А-ах…
НАТ. ПАНОРАМА ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГИ – НОЧЬ
Пассажирский поезд с грохотом промахивает тускло освещённый полустанок и длинным, мощным огнём врезается в чернильно-фиолетовую ночь.
ТИТРЫ
Конец восемнадцатой серии
(1) Всё будет хорошо. Твой муж – очень сильный. Он поправится. (англ.)
(2) Да? Точно? (англ.)
(3) Мистер! Мистер! Вам нельзя вставать! Нельзя вставать! Нельзя! (англ.)
(4) Господин Садхир… Он встал… Сам… Я хотела… И он пошёл… Сам… (англ.)
(5) Аванти, коляску… Быстро… Сэр, вы говорите по-английски? Как вы себя чувствуете? Голова кружится? Дышать легко? Не давит? (англ.)
(6) Нормально. Всё – хорошо. Что со мной случилось? (англ.)
(7) У вас был инфаркт миокарда, сэр. Угроза жизни миновала. У вас два стента в сосудах. Кровообращение стало полным. Но миокард повреждён. Вам нужно… (англ.)
(8) Где – я? В каком городе я нахожусь? (англ.)
(9) Вы – в госпитале Аполло. Вы находитесь в Дели. (англ.)
(10) Мне нужно пописать… (англ.)
(11) Хорошо… Медсестра поможет вам… У вас, сэр, – очень внимательная жена… Она от вас не отходила ни на минуту… Все эти три дня ваша жена была с вами… (англ.)
(12) Принесите мою одежду… (англ.)
(13) Вы не волнуйтесь… Не волнуйтесь, пожалуйста… Ваш муж – очень сильный человек… Очень сильный мужчина… После такого инфаркта встать на третий день… Встать на ноги… Это – невероятно… Чем занимается ваш муж? Бизнес? (англ.)
(14) Всё будет в порядке. Будьте со своим мужем. Всё будет в порядке. (англ.)
(15) Принесите мою одежду. Тебе не нужно ничего говорить. Просто скажи, чтобы принесли мою одежду и обувь. Я понимаю. Инфаркт. Ты помог. Спасибо. Скажи мне – сколько я тебе должен… Из российского банка на счёт клиники переведут деньги… И мы отправимся домой…(англ.)
(16) Пожалуйста, дайте мне листок бумаги и ручку… Я напишу расписку… О том, что добровольно отказываюсь от дальнейшего нахождения в клинике, что не имею претензий и так далее… Сколько я должен клинике? (англ.)
(17) Нисколько. Хорошо. Мы сейчас подготовим эпикриз. Рекомендации по лечению. Только… Дайте мне слово… Дайте мне слово, что не полетите в Россию самолётом… Вам категорически не рекомендуется перелёты, перепады давления, прочие нагрузки… Обещай, что поедешь по дороге… Да, это будет дольше… Возможно – немного дороже… Но рисковать не стоит… У тебя был обширный инфаркт… Миокард сильно повреждён… Любая нагрузка вам сейчас категорически противопоказаны… Категорически… Обещаешь мне? (англ.)