Алые аллеи
мелодрама (16+)
сценарий телевизионного фильма
2-я серия
НАТ. ПЛЯЖ МОРСКОГО ПОБЕРЕЖЬЯ – ВЕЧЕР
На тёмной гальке, с закрытыми глазами и раскинув руки в стороны, лежит СЕРГЕЙ: загорелый, в одних чёрных плавках.
СЕРГЕЙ
(про себя, тихо)
Приключения со временем, оказывается, вещь – прелюбопытная. Год, порой, если он набит донельзя спрессованными разностями да всякостями, вдруг уминается в день… Вот скоро, через неделю, вернусь из вояжа по Крыму… Севастополь, Ялта, Феодосия… Всего-то полторы недельки прошло… Нет – больше… Две недели… Больше двух недель… А кажется, что – год. Хотя был всего пару недель. Шестнадцать дней. С перелётами. Год – за шестнадцать дней…
Рдяное под угасающим закатом море медленно тухнет, и далеко, на фоне фиолетово-багрового неба, на пляже появляется маленькая одинокая девичья фигурка.
СЕРГЕЙ
(про себя, тихо)
А некоторые года вообще не помню. Остались только дни. Например, год, когда разводился с первой женой. Помню только день, когда приехал с мосфильмовских павильонных съёмок. А квартира – пуста. Не было ничего. Вообще. Зачем-то выдрали с мясом даже унитаз с раковиной. Ванну, правда, не смогли. Зато слизали ламинат с пола. По которому ходил голодный кот и орал. Потому что лоток тоже исчез. Да, женщин понимать не надо. Надо их видеть, осязать, иногда слушать, обонять и пробовать на вкус. А первая жена на вкус была ванильной. Нет, не сдобной ванильной булочкой. Просто – вкуса горьковатой ванили. С лёгким привкусом мускуса. Как она кота не стырила – ума не приложу. Видно, кот зашился. От греха подальше. В иные измерения. Не знали? Да, коты путешествуют. Туда, куда нам, смертным, путь заказан. Параллельные миры есть. Это я вам точно говорю. Нырнёт кот туда на часик, свои дела решит и обратно является: приветик, а что у нас – на ужин?
«Милая, – увещевал я тогда бывшую супругу по телефону, – ну, что ж ты такой погром учинила, а? Тебе же с дочкой там жить…» «Подлец, негодяй, сволочь, гад, идиот, паскудник». Именно. Всё – по отдельности и вместе взятое. А я от этой горьковатой мускусной ванили пять лет с ума сходил. Действительно – идиот…
Маленькая одинокая девичья фигурка немного вырастает. Девушка, босиком, идёт по самой кромке суши и воды, и время от времени шаловливые волны захлёстывают её загорелые ноги по лодыжки.
СЕРГЕЙ
(про себя, тихо)
А остальной год не помню. Просто стёрся. Начисто. Как начисто стёрлись из памяти первые года второго брака. Казалось бы – самые важные. Пылкие, так сказать. Почему? А потому что не любил жену. И много работал. И она меня не любила. И, когда на задворках «семьи» случился банальный сантехник, ничего, кроме гомерического хохота этот пошлый адюльтер у меня не вызвал. Слава Богу, сын, рождённый в нелюбви и выросший на чужбине, стал порядочным парнем. Ну, не должны люди жить в нелюбви. Не должны. Не. Должны. Это «житие» унижает даже не самих сожителей, это оскверняет само чувство. Делает его безликим. Пустым. Как безликим становится лицо человека, потерявшего совесть или рассудок. Лицо становится личиной. Под которой можно спрятать всё, что угодно. Любую подлость. И потом благопристойно возвести её в ранг добродетели.
Нельзя жить в нелюбви. Надо уходить от человека, которого не любишь… Или который разлюбил тебя… Никакие дети, квартиры, сервизы, деньги не окупят той червоточины, которая неминуемо разъест твою душу…
Девушка, по лодыжки – в морской воде, останавливается недалеко от СЕРГЕЯ и некоторое время смотрит на большого, мускулистого лежащего человека с закрытыми глазами.
СЕРГЕЙ
(про себя, тихо)
А чем это тут так дивно пахнет? Не пойму… Что-то от… Да, жасмином… Точно – жасмином… Росистым жасмином… А в Одессе пахло вяленой воблой… В Ялте – солёной тиной… Не знаю – может, моё обоняние взбрыкивает, или здесь какая-нибудь дамочка, обрызганная жасминовыми духами прохаживалась… А в Одессе я всё время возле пивного ларька ошивался… Но в Ялте тинные наносы видел наверняка. Прямо – на прибрежной гальке. Особенно – после шторма…
ДЕВУШКА
(чуть шурша галькой, медленно подходит к Сергею)
Эй, парень… Ты – живой? Парень?
НАТ. ПАЛУБА ОДНОМАЧТОВОГО ПАРУСНИКА – ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР
Человек в морской фуражке на голове смотрит в бинокль на берег.
НАТ. ОКУЛЯРЫ БИНОКЛЯ – ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР
В окулярах бинокля подсвеченная полной луной хрупкая загорелая нагая девушка лихо прыгает на большом лежащем бородатом парне.
НАТ. ПАЛУБА ОДНОМАЧТОВОГО ПАРУСНИКА – ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР
Человек в морской фуражке на голове, не опуская бинокля, усмехается.
ЧЕЛОВЕК В МОРСКОЙ ФУРАЖКЕ
(не оборачиваясь, громко)
Слышь, Витька! Иди глянь! Что мужик с девкой вытворяют! На пляже! Ишь! Ишь – как девка-то… Прыгает… Как – заводная!
Из чрева парусника появляется мужская фигура.
ЧЕЛОВЕК В МОРСКОЙ ФУРАЖКЕ
(смеясь, передаёт бинокль)
Ишь, жарит как… Резвая кобылка…
ВИКТОР
(смотрит в бинокль)
Где? А, вижу… Ну. А теперь мужик девку… Раком… От души…
(хохочет)
По – самые гланды! А вот – ещё какой-то мужик появился! Большой… Смотри, Саныч! С дубиной!
САНЫЧ
(перехватывает бинокль)
О, ё-о-о-о… Точно – мужик…
(смеётся)
Муж, что ли?! А этот-то… Этот… Как в джинсы нырнул! Без трусов! И девка…
(хохочет)
Девка ходу как задала! Тряпки свои схватила! И – тикать! Голая!
ИНТ. ДВОР ЧАСТНОГО ДОМА – ДЕНЬ
СЕРГЕЙ, стоя под громадной тёмно-синей бочкой, принимает душ.
СЕРГЕЙ
(про себя, тихо)
А как её зовут-то? Девочку эту… Чёрт, забыл… Она же сказала… Или не сказала? Нет, гово… Жасмин… Точно, Жасминка… Слава Богу, хоть не поёт… Лихая девочка… И загорелая – вся… Ровно – так… Шоколадно… Идеально… От лобика – до ступней… А, может, она – мулатка? Или – креолка? Нет… Скорее всего, всё лето валялась нагишом на каком-нибудь местном диком пляжике… И – пирсинговое колечко… На пупке. Хорошо, что – не ниже. А этот… Чёрт… С дубиной… Батька – её, что ли? Или – кто? Вот, влип… Так влип… Чуть не переехал… Хоть джинсы успел натянуть…
МУЖСКОЙ ГОЛОС
Парень?!
СЕРГЕЙ оторопело оборачивается и видит на вымощенной красной плитке дорожке двора, в паре метров – от себя, крупного, дородного мужчину и за его спиной – долговязого, жилистого, мрачного юношу. Быстро выключает воду, обматывает вокруг бёдер большое махровое цветастое полотенце и перехватывает из рук юноши бутылку крымского вина с гроздью тёмно-фиолетового винограда.
ОТЕЦ ЖАСМИН
Значит, так…
(гулко хлопает в ладоши)
Женись. Не женишься – Жанка на себя руки наложит. А я тебя зарежу.
СЕРГЕЙ
(сразу)
Конечно.
ЮНОША
(вдруг подобрев)
Ты ни о чём не думай… Это – ничего, что Жанке ещё нет шестнадцати. Распишут. Вмиг. У меня в ЗАГСе – двоюродная тётка.
СЕРГЕЙ
(выходя из «душа», одними губами, тихо)
Как – шестнадцати нет?
ОТЕЦ ЖАСМИН
В сентябре. В дом-то иди… И трусы надень…
ИНТ. КОМНАТА ЧАСТНОГО ДОМА – ДЕНЬ
СЕРГЕЙ ставит бутылку вина на стол, опускает гроздь винограда в глубокую белую тарелку и, повернувшись к гостям спиной, сбрасывает полотенце. Быстро натянув чёрные плавки и бордовые шорты с оранжевой майкой, оборачивается.
ОТЕЦ ЖАСМИН
(откупоривает бутылку)
Ты вино-то пей…
СЕРГЕЙ
(наливает тёмно-красную жидкость мимо стакана)
Ага…
ОТЕЦ ЖАСМИН
Тебе самому – сколько?
(промокает синюю скатерть клетчатым носовым платком)
Небось, дети есть?
СЕРГЕЙ
Ага…
(смотрит на руку отца Жасмин)
Полтинник.
ЮНОША
(удивлённо)
Скока-скока?! А мы думали: лет тридцать… Пять… Не больше…
ОТЕЦ ЖАСМИН
Девку испортил…
(густо багровеет)
И – в кусты? Как нам после тебя родне в глаза глядеть? Кому она после тебя нужна будет?
СЕРГЕЙ
Так мы…
ОТЕЦ ЖАСМИН
(строго)
Оправься. Чтобы божеский вид был. И завтра с матерью придёшь знакомиться. И смотри у меня…
(машет указательным пальцем)
Чтоб – ни-ни… Надумаешь тикать – найдём… И накажем… У меня до самого Симферополя – свои… И – менты, и – всякие… Мигом отыщем…
ЮНОША
Жанку-то любишь?
(не мигая, смотрит на Сергея)
Или – так? Жанка – жёнка! Соплячка! Ну, отпад полный!
СЕРГЕЙ
Люблю!
(про себя, тихо)
А, может быть, – морем, на Сочи, а там – ищи-свищи?
ОТЕЦ ЖАСМИН
Даже не думай…
(стучит костяшками пальцев по столу)
Даже до порта не доедешь. Перехватим. И голову отрежем.
ЮНОША
Точно, батя. Я Варданянам нашепчу про тебя… Старший – мясник на рынке…
СЕРГЕЙ
(про себя, тихо)
Жасмин, Жасминка, Жасминчик… Нет, фантасмагории мне, конечно, – по душе. Вот только – когда они случаются с другими…
ОТЕЦ ЖАСМИН
Паспорт.
СЕРГЕЙ
Что – паспорт?
ОТЕЦ ЖАСМИН
Паспорт давай. Завтра покажешься матери. А на другой день – в ЗАГС. Не играй очком, парень… Дом вам свой купим… Будете жить-поживать… Море, солнце, красота… Ты там кем работаешь? На рынок тебя устрою… Помидоры будешь торговать. Понял? Или на синенькие поставим. Да, Паша?
ПАША
(листает паспорт)
О! И не женат! Значит, разводить не придётся! А то ещё мороки на два-три дня!
ОТЕЦ ЖАСМИН
(в упор смотрит на Сергея)
Хорошо сохранился… Видать, эта… Как – её, чёрт?
ПАША
Конституция. Батя, пойдёмте на двор… Жарища…
ОТЕЦ ЖАСМИН
(оживляется)
Во! Конституция – хорошая! Полтинник я бы тебе не дал. Сороковник – от силы. Смотри: Жанку не обижай. А то мы тебе голову оторвём… Да, Пашка? И детки хорошие будут… Сколько думаете настругать? По мне – так хоть дюжину… Осилишь, парень?
ПАША
Ну, батя-а-а-а…
Солнце, и вправду, напаривает маленькую комнату тем жгучим южным жаром, который бывает только в толково натопленной бане: кажется, что даже не допитое вино в тёмной бутылке начинает закипать, а в стакане ярко-вишнёвая жидкость слегка коричневеет.
НАТ. УЛИЦА ФЕОДОСИИ – УТРО
В тени утренних сонных кипарисов останавливается такси.
ИНТ. САЛОН ТАКСИ – УТРО
СЕРГЕЙ
(в мобильный телефон, быстро)
Жасминка… Жасминка, ты слышишь меня? Ты проснулась, солнышко? Слушай меня внимательно… Жасминка, не верещи! Слышь, Жасминка? Быстренько давай собирайся…
СЕРГЕЙ смотрит на острый профиль водителя и выбирается из машины.
НАТ. УЛИЦА ГОРОДА – УТРО
СЕРГЕЙ
(отходя от такси, в мобильный телефон, не громко)
Слышишь? Твои ушли? Точно ушли? Все ушли? И – батя, и – мать, и – братец? Жасминка… Где-то в доме должен быть мой паспорт… Мой паспорт, говорю, где-то – в доме… У бати твоего, может, – в комнате… Найди паспорт… Слышишь? Найди мой паспорт… И мигом – ко мне. Я – у «тачки». Возле такси, говорю, стою. На улице…
(крутит головой)
Не знаю – какая здесь улица… Кафешка – рядом… «Бригантина»… Знаешь – такую? Вот и – бегом. Находишь мой паспорт и мигом – сюда. Мигом, слышишь? Я тебя жду. Да, здесь. У – кафешки этой! Да, свой паспорт не за… Чёрт… У тебя ж ещё нет па… Ничего больше не бери… Ничего, говорю, не бери. Себя возьми. Себя не забудь взять.
ИНТ. ДОМ ЖАСМИНКИ – УТРО
ЖАСМИНКА, босиком, в белой короткой маечке и светлых трусиках, сбегает со второго этажа дома по деревянной лестнице и, резво распахнув дверь комнаты, ныряет внутрь. Быстро смотрит в залитое утренним солнцем окно комнаты и выдвигает – один за другим – ящики массивного стола. Кидается к прикроватной тумбочке. Присев, распахивает дверцу тумбочки, достаёт и перелистывает толстую книгу, суёт книгу обратно, захлопывает тумбочку и пружинисто поднимается. Крутит головой. Кидается к платяному шкафу – в углу комнаты. Распахивает створку шкафа, несколько секунд смотрит на висящие вещи и ныряет юркой ручкой во внутренний карман тёмно-серого пиджака. Достаёт паспорт. Листает его страницы. Целует фотографию в паспорте. И, гулко стукнув дверью, выбегает из комнаты.
НАТ. УЛИЦА ГОРОДА – УТРО
Из жёлтого такси медленно вылезает молодой водитель.
ВОДИТЕЛЬ ТАКСИ
Мужик? Так – что? Едем куда или как? Долго стоять-то будем?
СЕРГЕЙ
(смотрит на дисплей смартфона)
Едем, едем… Сейчас поедем… Не волнуйся, парень… Не обижу… В Симферополь нас закинешь? И за простой тебе заплачу, и – туда, и – обратно…
ВОДИТЕЛЬ ТАКСИ
(хмыкая, закуривает)
Да хоть – в Турцию! Коли – платишь… Мне – без разницы… А в Симферополь же… Маршруток вон сколько носится… В обе стороны… Полупустых – иногда… Чего на такси тратишься? Богатый – больно?
СЕРГЕЙ
(смеётся)
Не бедный… Ты покури ещё пару минут… А я – вон…
(качает головой в сторону кафе)
Кофейку глотну… Пока человека ждём…
(хлопает водителя такси по плечу)
Не бойся, парень…
(быстро достаёт из бумажника сто долларовую купюру)
Держи… А прикатим в аэропорт – ещё две сотенных сверху положу… Я же сказал: не обижу…
НАТ. УЛИЦЫ ГОРОДА – УТРО
ЖАСМИНКА, в бежевых джинсах, красно-зелёной полосатой майке и чёрных «балетках», вылетает из дверей двухэтажного, красного кирпича, дома. Крутит головой. И, стукнув металлической калиткой, выбегает со двора дома.
ИНТ. КАФЕ «БРИГАНТИНА» – УТРО
СЕРГЕЙ, стоя за высоким, убранным коричневой скатертью столиком, делает глоток из маленькой белой керамической чашки.
СЕРГЕЙ
(смотря в окно кафе, про себя, тихо)
Тоже мне – Жанка… Вот не поворачивается язык назвать это чудо природы Жанкой… Хоть – убейте… Так… И что – дальше? Куда? В Москву? На дачку моих друзей – под Внуково? Там уж точно никакие бати с Пашами да Варданянами нас не отыщут… Или – куда? А, может, – в Питер? А – школа Жасминки? А – семья? Неровен час – такой тарарам начнётся… Мама не горюй… Паспортные данные мои батя её… Переписал, может… Или – запомнил… Как подадут на розыск… Мол, дядька этот бородатый их чадо малое умыкнул… Куда умыкнул? А вот куда самолёт полетел, туда и умыкнул… В столицу нашей бывшей Родины… Или – в северную столицу… Извращенец, видать… Или – насильник какой… Такая свистопляска начнётся… И несовершеннолетняя – девка, к тому ж… Или…
(медленно закуривает)
Или плюнуть на всё? Попрощаться с Жасминкой… И улететь? Одному… Столько лет – один… Ну, не то, чтобы совсем – один… Не один… И в Москве – подруги… И – в Питере… И – в Праге… А – толку? А эта девочка… Не знаю… Зацепила… Сердце зацепила… Давно такого не было… Очень – давно… С того века – ещё… Нет, с ума сходить, конечно, не надо… Шестнадцать – в сентябре… Через два месяца… А мне в феврале будущего года – пятьдесят один… Не – пятнадцать… Пятьдесят… Один… А через месяц она взбрыкнёт… И пошлёт меня… К такой-то матери… На черта ей – дедушка? Батька её меня – моложе… Лет под сорок мужику… Лысеет, правда, уже… И брюшко отрастил… Вот…
(заминает окурок в красной пепельнице)
Уже бежит…
НАТ. УЛИЦА ГОРОДА – УТРО
ЖАСМИНКА, тяжело дыша, с размаху бросается в объятья СЕРГЕЯ.
ЖАСМИНКА
(переводя дыхание)
Ой… Я так летела… Так летела, Серёж… Я знала, что ты позвонишь… Что – папка мой был у тебя? Нашёл – где ты живёшь, да? И паспорт твой забрал? Зачем? Что он хотел?
(смеётся)
Я позавчера на пляже… Чуть не описалась… С испугу… Как он нас нашёл? Меня искал, что ли? Так я часто одна гуляю… Допоздна… И никогда – ничего… А тут…
СЕРГЕЙ
(целует девочку в висок)
Ныряй в машину, чудо… И поедем…
ЖАСМИНКА
Вот – твой паспорт… Я, когда бежала, не удержалась… Заглянула… Это точно ты – там… Не может быть… Тебе – пятьдесят лет?! Или это – не твой паспорт? А почему тогда твоя фотка – там? Я ничегошеньки не поняла… Серёжа? Почему ты молчишь? Скажи…
СЕРГЕЙ
(тихо)
Мой. Паспорт – мой. Нет, не пятьдесят. Больше. В феврале стукнет пятьдесят один. А тебе через два месяца – шестнадцать.
ЖАСМИНКА
Я даже укусить ничего не укусила… Только заварки из чайника хлебнула… Давай кого-нибудь съедим… Я после всего вся такая – голодная-голодная… А ты поел что-нибудь, нет? Давай что-нибудь переку…
СЕРГЕЙ
Ты слышала – что я тебе сказал? Мне в феврале будущего года стукнет пятьде…
ЖАСМИНКА
(целует Сергея)
Да, слышала-слышала, Серёжик… А почему – такси? Мы куда-то поедем, да? Ты что-то придумал?
СЕРГЕЙ
(тихо)
Придумал…
(смотрит на такси)
Хочешь прокатиться? В Сочи… На кораблике… Там и позавтракаем… Шашлычками… С лавашом… И – соком… Сходим в Никитский ботанический… А к вечеру… К вечеру корабликом – обратно… В Феодосию… Хочешь, Жасминка?
ЖАСМИНКА
(помолчав, серьёзно)
Нет. Обратно – не хочу. И прокатиться не хочу. Хочу…
(смотрит в глаза Сергея, тихо)
Хочу… Хочу с тобой остаться… Всё равно – где… Но только, чтобы – с тобой… Слышишь? С тобой, Серёжа… Навсегда. На всю жизнь…
ВОДИТЕЛЬ ТАКСИ
(вылезает из машины)
Господа хорошие… До вечера стоять будем? Мужик? Реши, наконец, по маршруту что… Или я покатил…
СЕРГЕЙ
(высвобождаясь из объятий девочки)
На Сочи отсюда что ходит? В курсе? Чем лучше добраться?
ВОДИТЕЛЬ ТАКСИ
(пожимает плечами)
Отсюда? Всё ходит… «Кометы» – вон… На крыльях – которые… Летают… Другие суда… Мост вот отгрохали… Знатный… Я гонял… Под сотню кэмэ, между прочим… Мост – знатный… Ни –шва… Ни – бугорка… На такси погоним? Коли – такой богатый…
СЕРГЕЙ
(улыбается)
Мост подождёт. Давай – к причалу… «Комет» этих… Симферополь отменяется… Пока… Часто «Кометы» летают? Не знаешь?
ИНТ. ОТКРЫТАЯ ПАЛУБА «КОМЕТЫ» – УТРО
ЖАСМИНКА растрёпанной тёмной головкой прислоняется к левому плечу СЕРГЕЯ, пускает маленькую слюнку из уголка рта и тут же засыпает. СЕРГЕЙ осторожно обнимает девочку и, прищурив глаза, смотрит на блестящее солнечное море.
НАТ. БАЗАР СОЧИ – УТРО
ЖАСМИНКА бежит между торговых рядов: пробует хрустящую, цвета бледного хаки, маринованную черемшу; хватает с прилавка и суёт в жадный ротик громадную, с яблоко, сахарную ягоду клубники; клубнику закусывает стручком красного перца и, кипя от восторга, вонзает маленькие острые белые зубки в бочок брызнувшего ароматным соком огромного замшевого персика. СЕРГЕЙ, с несколькими копчёными ставридками и бутылочкой запотевшей «Балтики» – в руках, смотрит на счастливую ЖАСМИНКУ.
СЕРГЕЙ
(про себя, тихо)
Интересно: ставридки – от Тавриды или Бог его знает от чего ещё? Чёрт, я, кажется, в эту девчонку втрескался… С головой…
ЖАСМИНКА
(подбегая к Сергею)
Серёж! Такой обалденный персик! Ну, что ты стоишь?! Пошли завтракать! Я жуть как проголодалась!
(вдруг, тихо)
И по тебе проголодалась… Тебя очень хочу… Очень-очень… Давай позавтракаем… Серёжа, давай покушаем… А потом… Потом куда-нибудь спрячемся… Никуда больше не пойдём, да? Да, мой хороший?
(смеётся)
Папка мой нас точно здесь не найдёт… Никто нас здесь не найдёт… А дай мне одну рыбку…
(с лёгким хрустом жуёт копчёную ставридку)
Ой, как – вкусненько! И пивка дай глоточек! Ой, какое холодненькое пивко! Кругом – тепло, а пивко – холодненькое! Ну, что мы стоим?
(тянет Сергея за руку)
Побежали!
НАТ. ВЕРАНДА ОТКРЫТОГО КАФЕ – ДЕНЬ
СЕРГЕЙ, медленно цедя холодную «Балтику», смотрит, как маленькая худенькая девочка жадно уговаривает глиняную литровую плошку с огненным харчо, салат из варёных кальмаров с кукурузными зёрнышками под желтоватым майонезом, несколько толстенных кусков пышущего жаром шашлыка с томатами, луком и белыми грибами и сливочный вишнёвый десерт. К столу подходит официантка с крохотной родинкой у левого виска.
ОФИЦИАНТКА
(улыбаясь)
А что будет пить ваша дочь? Молочный коктейль, сок или просто воду?
ЖАСМИНКА недоуменно смотрит на девушку и вдруг заходится звенящим хохотом.
СЕРГЕЙ
(улыбаясь)
Всё будет… Всё несите… И, пожалуйста, – счёт…
ЖАСМИНКА залпом опрокидывает в себя высоченный запотевший стакан молочно-мороженого коктейля и с хрустом закусывает его огрызком малосольного огурца.
СЕРГЕЙ
(про себя, тихо)
Огурец, видать, на базаре спёрла… И спрятала… На – десерт… Как в неё столько влезло? Я столько съесть не смогу… За день… А это чудо природы – за раз… Господи… Я по уши втюхался в эту девочку… Я, наверно, вообще никогда никого не любил… Это – какое-то безумие… В первый раз в своей жизни полюбить… В первый и последний раз…
ЖАСМИНКА
Серё-о-о-о…
(сладко зевает)
Серёжа… А мы в Ботани-о-о-о…
(глубокий зевок)
В Ботанический сад пойдём?
СЕРГЕЙ
(улыбаясь)
А ты не уснёшь на ходу? Во как зевакаешь? Во всю ивановскую… Может, найдём какую комнатку, и ты поспишь? Несколько часиков… А?
ЖАСМИНКА
(тихо)
Найдём… И мы поспим… Вместе поспим, Серёжа… Я теперь никогда без тебя засыпать не буду… Слышишь: никогда… Только – с тобой… С тобой – одним…
(помолчав)
А я теперь знаю – зачем родилась… Я родилась для тебя, любименький мой…
СЕРГЕЙ
(тихо)
Любименький…
(нагибается и бумажной салфеткой аккуратно стирает с правой щеки девочки капли молочного коктейля)
Тебе ещё два года – до рождения… Вот впаяют мне лет сто… За совращение малолеток… Будешь знать… Сигареты хоть в застенки станешь приносить?
ЖАСМИНКА
(вдруг, гневно)
Я им впаяю… Я им так впаяю… Что мало не покажется… Я этих паяльщиков на кусочки… На кусочки разъясню… Всех…
(тихо)
У меня уже попка – большая, да? И грудка скоро вырастет… Она и так позавчера выросла… Когда ты меня… Когда мы с тобой… Когда я… Ты только не разлюбливай меня, хорошо? А куда мы сейчас с тобой по-о-о-о-о…
СЕРГЕЙ
(улыбается, тихо)
Никуда не пойдём, радость моя… Давай ты чуть поспишь, да? Ты такая – опасная-опасная…
ЖАСМИНКА
А то-о-о-о…
(сладко зевает)
Я тебя обо-о-о-ожаю…
Снова – глубокий зевок.
НАТ. СКАМЕЙКА НА НАБЕРЕЖНОЙ – ДЕНЬ
ЖАСМИНКА, прислонясь головой к пухлому плечу дородной торговки цветами, крепко спит. СЕРГЕЙ, сидя рядом, смотрит в газету и набирает номер на мультитачном дисплее мобильного телефона.
СЕРГЕЙ
(в телефон, тихо)
Аллё… Здравствуйте… По поводу дома вас беспокоят… По поводу до… Как? Нет, нам… Нам пока – на несколько дней… Пока – на несколько… А там… Там видно будет… Что? Только – от двух недель? Хорошо… А сколько… Как? Я не совсем понял: только – с послезавтра? А сегодня не… Там ещё кто-то живёт? Нет-нет… Нам надо сегодня… И – без жильцов… Извините…
(про себя, тихо)
Ира с Кирой – из Сибири…
(смотрит в газету и снова набирает номер)
Добрый день… У вас ещё сдаётся домик? Отлично… Где? Сто метров – от моря? Прекрасно… Нам с дочкой надо на… Нет-нет, большая девочка… Пятнадцать лет… Сколько? Это – за неделю? За – сутки?! Нет, почему же? Я просто не совсем вас… Что? Джакузи? Нет, нам не надо джа… Как? Нет, спасибо… Ни «плазмы», ни роутера, ни джакузи, ни зимнего сада нам не надо… Извините…
(про себя, тихо)
Плазмы с джакузями – для кузей да юзеров…
ТОРГОВКА ЦВЕТАМИ
(вдруг)
Парень… Я не поняла: тебе что – с дитём этим ночевать негде?
СЕРГЕЙ
(поднимает голову)
Ну… Да… В общем-то… Ищем… Мы в городе – проездом…
ТОРГОВКА ЦВЕТАМИ
Так я сдаю. Тут все сдают. От – конуры собачьей до –
дворцов. Жить же на что-то надо. А работы – шиш… На сколько – вам? На – неделю? На – больше?
СЕРГЕЙ
(пожимает плечами)
Ну… На неделю – хотя бы… Пока… А там посмотрим… Как дочке понравится…
ТОРГОВКА ЦВЕТАМИ
(смотрит на спящую Жасминку)
А сами – откуда? Эта пичужка – местная, вроде… Наша… Южная… А – ты, парень?
СЕРГЕЙ
Мы – из Москвы… А дочь – да… Живёт в Крыму… С матерью… Вот удалось вырваться… Из дел… На недельку-другую…
ТОРГОВКА ЦВЕТАМИ
В разводе, что ли? С матерью её… Меня Зинаида Павловна зовут… А – тебя, парень?
СЕРГЕЙ
Просто – Сергей… Нет, не в разводе… Так получилось… Что живём пока раздельно… Она с дочкой – тут… А я – в Москве… Работаю я в Москве… А они – здесь, значит…
ЗИНАИДА ПАВЛОВНА
Ну, и ладно… Что – не в разводе… А я семь лет назад как развелась… Со своим дурнем… И не жалею…
(роется в коричневой сумочке-поясе)
Ты вот что, просто Сергей… Давай-ка, не мучай дитё… А то, вишь, провалилось… Прям – у всех на виду…
(подаёт Сергею ключи)
Буди чадо своё… И вон…
(указывает рукой)
Вон, прямо по той улочке – вверх… Никуда не сворачивайте… Прямо в горку и идите… А потом развилка будет: направо-налево… Направо идите… До конца – почти… Там такая белая будка стоит… Как – её? Ну, с электричеством…
СЕРГЕЙ
Трансформаторная?
ЗИНАИДА ПАВЛОВНА
Вот-вот-вот… Она – самая… Жужжит всё… Так от будки этой сразу – налево… Ровно три дома проходите… И четвёртый – мой… Сетка-рабица оцинкованная… В один этаж – домик… Там все по улице – в два этажа… А мой – в один… Этот ключ, значит, от калитки… А эти два – от двери: нижний и верхний… Никто там не живёт, не волнуйся… Жили, правда… Месяц назад… Да съехали… С Богом…
СЕРГЕЙ
(берёт ключи)
А – вы? Вы сами где жить будете?
ЗИНАИДА ПАВЛОВНА
(смеётся)
А вот где работаю, там и живу… В Гаграх… При санатории… Чтоб каждый день на работу не ходить… Душем Шарко я заведую… Когда есть кому делать… А комнат пустых – много… Не особо хотят нынче – к нам… Все в Турции ломятся… В Египты – всякие да Таиланды… Ну? Всё, что ли, понял? Запомнил дорогу? Или записать тебе?
СЕРГЕЙ
(звякнув ключами)
Зинаида Павловна, а сколько…
ЗИНАИДА ПАВЛОВНА
(лукаво)
А сколько дашь. С тебя и девки малой драть, что ли буду? Не хоромы – у меня… От пляжей, опять же, с полчаса ходьбы… Под горку – конечно… С горки – быстрее… Стройка ещё – рядом… Таджики какие-то коттедж поднимают… Молотками стукают… Да пилят всё что-то… С визгом… Две комнаты – всего… Удобства – на улице… А так – чисто… Холодильник… Телевизор… Душ, если надо… Вода, правда, не всегда бывает… Ну, просто Сергей? Устраивает? Или – как?
СЕРГЕЙ
(достаёт из бумажника две сто долларовые купюры)
А вас устраивает? За – неделю?
ЗИНАИДА ПАВЛОВНА
(делает круглые глаза)
Господи… Да, конечно, устраивает! Много – даже… За мои апартаменты… И половины бы хватило…
СЕРГЕЙ
Значит, сейчас – по той улочке – вверх. Никуда не сворачивая. На развилке – направо. От трансформаторной будки – налево. Три дома проходим. Четвёртый – ваш. Сетка-рабица. Дом – в один этаж. Правильно?
ЗИНАИДА ПАВЛОВНА
(смеётся)
Ух, ты! Точно. Всё – точно. Хорошая у тебя – память, парень… Если что вдруг ещё понадобится, то звони… Я тебе сейчас номер напишу…
СЕРГЕЙ
(улыбается)
Не пишите ничего…
(достаёт мобильный телефон)
Просто надиктуйте… Я прямо сюда ваш номер забью… И паспорт свой вам… Одну минуто…
ЗИНАИДА ПАВЛОВНА
(сухо)
Да не надо мне твоих паспортов, парень… Не вижу, что ли: не беглый каторжник… Приличный мужчина… И дитё ухоженное… Чистое… Живите с Богом… Сколько – надо… Не буду я по регистрациям бегать… О вас, недельных, заявлять… Да и сроду ни ко мне никто не привязывался, ни к жильцам моим…
(смеётся)
Далеко, видать, в гору тащиться, чтоб привязываться…
НАТ. ДВОР ЧАСТНОГО ДОМА – ДЕНЬ
СЕРГЕЙ, чуть придерживая сонную ЖАСМИНКУ, одной рукой отпирает калитку.
СЕРГЕЙ
(целует девочку в макушку)
Жасминка, ну… Иди ножками… Пришли уже… Ещё – чуть-чуть… Или нести тебя?
ЖАСМИНКА
(сонно)
Нести-и-и-и… Ой, а куда… Куда мы пришли? Сто лет шли… В гору…
СЕРГЕЙ подхватывает девочку на руки и быстро проходит по вымощенной красной плиткой дорожке двора.
СЕРГЕЙ
(осторожно опускает Жасминку на крыльцо)
Видела? Гамачок даже есть… Между – тутами… Будешь валяться…
ЖАСМИНКА
(капризно)
Я не хочу валя… Я хочу… Хочу-о-о…
(сладко зевает)
Чуть-чуть… А ты – со мно-о-о-о…
СЕРГЕЙ
(отперев оба замка, распахивает дверь)
Заходи, чудо моё…
(девочка медленно ступает в тёмную прихожую)
Сейчас… Сейчас посмотрю – как тут душик… Тебе ополоснуться надо… Да? Ножки запыленные помыть… И – прочие ручки с грудками… И – байкать… Отдохнёшь вот… И мы придумаем – куда пойти, да? Вечерком… Когда поспишь… И…
(помолчав)
Надо твоим перезвонить… Обязательно. Маме – с папой. Чтобы не волновались…
ИНТ. КОМНАТА ЧАСТНОГО ДОМА – ДЕНЬ
ЖАСМИНКА устало плюхается на разложенный диван, широко зевает и медленно валится набок.
НАТ. ДВОР ЧАСТНОГО ДОМА – ДЕНЬ
СЕРГЕЙ, быстро пройдя по плиточной дорожке, открывает дверь туалета, смотрит на чёрную дыру в дощатом настиле, рулон бумаги, качает головой и закрывает дверь.
ИНТ. ЧАСТНЫЙ ДОМ – ДЕНЬ
В маленькой ванной комнате СЕРГЕЙ крутит краники душа. Душ загадочно шипит, но ни одна капля воды не капает из дырочек извива.
СЕРГЕЙ
(тихо)
Та-а-а-а-ак…
Внезапно душ плюёт ржавой влагой, и слабые тёмно-рыжие ручейки орошают чёрный резиновый коврик на белом кафеле пола.
СЕРГЕЙ
(выходя из ванной)
Жасминка, сейчас вода ржавая сойдёт, и давай – в ду…
Бежевые джинсы с вывернутыми наизнанку штанинами валяются прямо посреди небольшой комнаты, красно-зелёная полосатая маечка висит на оранжевом абажуре не высокого торшера, чёрные «балетки» выглядывают из-под бордового кресла, белые узкие трусики висят на его подлокотнике, фиолетовые носочки – на спинке кресла, а сама ЖАСМИНКА, свернувшись калачиком поперёк дивана и обняв подушку, тихо сопит.
ЖАСМИНКА
(тихо)
Пф-с-с-с-с…
СЕРГЕЙ, улыбнувшись, собирает разбросанные вещи, открывает дверцу платяного шкафа, нагибается к нижним полкам, вытягивает аккуратно сложенную простыню, разворачивает её и, широко взмахнув руками, укрывает спящую девочку.
ЖАСМИНКА
(во сне, тихо)
А-ах…
НАТ. КРЫЛЬЦО ЧАСТНОГО ДОМА – НОЧЬ
СЕРГЕЙ осторожно закуривает, медленно выдыхает дым и, задрав голову, смотрит на усыпанное миллиардами миров звёздное небо.
СЕРГЕЙ
(про себя, тихо)
Никогда не знаешь – где тебя настигнет счастье: в маленькой деревушке, примостившейся у альпийского склона, по которому – когда солнце стремительно открывают и закрывают несущиеся тучки – бегут одна за другой вверх пушистые изумрудные ёлочки; у прохладного свежего озера, в котором тихо покачивается обрезанный ноготок месяца; в сицилийской кафешке – смуглое юное создание с печальной улыбкой на припухших устах и заплаканными очами ставит перед тобой белоснежную чашечку с чёрным кофе и шёпотом говорит: «Prego…»; в жаркий осенний полдень, когда прикладываешь раскалённую щеку к прохладе камня Колизея и слышишь тупой стук меча по деревянному щиту, лязг боевых колесниц, звон трезубца о латы, свист воздуха из проколотого горла и гортанный рёв трибун…
Или вот – здесь… Захудалый домик – на горке: чихающий душ, сортир – на улице, скрипучий пол, а рядом… В трёх метрах от тебя – божественно прекрасное юное существо… С запыленными пяточками, туго набитым животиком, растрёпанными угольными волосами… Но – бесконечно милое, наивное, близкое…
ИНТ. ЧАСТНЫЙ ДОМ – НОЧЬ
СЕРГЕЙ, скрипнув половицами, останавливается в дверном проёме комнаты. Чёрные в полумраке комнаты ножки ЖАСМИНКИ – на стене, ручки – на полу, хрупкое тельце – поперёк дивана, а скомканная простынка валяется на полу. СЕРГЕЙ, нагнувшись, поднимает простыню, разворачивает её и вновь укрывает девочку. На ходу расстёгивая светлую льняную рубашку с коротким рукавом, проходит в ванную, скидывает тёмно-рыжие мокасины, вылезает из тонких чёрных джинсов, синих плавок и встаёт под хилые, но уже прозрачные струйки душа.
СЕРГЕЙ
(стоя под душем, про себя, тихо)
Чё-о-о-орт… Забыли ж позвонить родне Жасминковой… А уже – ночь… Батяня её точно… С дубиной по всему побережью рыскает… С дубиной и братцем этим прыщавым… Чадо искать… Только бы в ментовку не рванули… А то менты весь Крым на уши поднимут… А потом, глядишь, и до Сочей доберутся… С утра надо обязательно перезвонить… Нет, я сам наберу… Батя её – в курсе меня… Паша угрюмый тоже знает… И мать, наверняка, посвятили… В то, что у дочурки их юной какой-то полувековой мужик объявился… Тётка двоюродная у них – в ЗАГСе… А меня, значит, – на базар феодосийский… Баклажаны торговать… Дом они купят… Море, солнце, красота… Да нет, к ментам не кинутся… Додумкали, небось, – с кем их чадо… Где, правда, не знают… Но всё равно надо с утра позвонить… Бли-и-и-ин… Мобилу же надо на зарядку поставить… А то там пять процентов оставалось, когда телефон хозяйки забивал…
СЕРГЕЙ, в сиреневом, обёрнутым вокруг бёдер полотенце, заходит в комнату и видит на диване белёсый холмик: обняв всеми ручками-ножками подушку и накрытая с головой простынёй, из-под которой выглядывает только половинка узкой бледной пяточки, ЖАСМИНКА не шевелится. А холмик тихонько сопит: пф-ф-с-с-с-ш-ш-ш…
СЕРГЕЙ
(медленно опускается в кресло, про себя)
А, может, я всю жизнь ждал эту девочку? Ждал этой встречи, когда даже самой Жасминки и в помине не было на этом Свете… Нет, не ждал… Даже не надеялся… Что – появится это чудо… С маленькой бархатной грудкой… Белыми пяточками… Быстрыми, короткими смешками… С серебряным колечком – на загорелом пупке… Наверное, когда уже ничего и никого не ждёшь в этой жизни, и случаются такие невероятные, волшебные чудеса… Или мне это всё просто снится? Утром открою глаза и ничего нет… Никого нет… Ни – Жасминки, ни – этого домика, ни – моря, ни – меня… Шпок и мыльный разноцветный пузырь под названием «счастье» лопнет… Да, действительно, – это счастье… Не – мгновенное… Не – сиюсекундное: мелькнуло и пропало… А – нежное… Обволакивающее все органы чувств… Сжимающее – до сладостной, неведомой боли – сердце… И я этой девочке зачем-то понадобился… Зачем-то очень сильно понадобился…
(прикрывает глаза)
Зачем? Вокруг – полно молодых, задорных, не глупых парней… А эта девочка запала на полувекового мужика… Да – в отличной форме… Да – не бедного… Да – не кривого-косого-горбатого… Но… Ничего не понимаю… Вот так – раз и бухнулась в меня… Вся… Целиком… От белых пяточек – до растрёпанной угольной макушечки… Без – страха: мало ли – всяких взрослых придурков? Без – тени сомнения… Без – стыда… Без – всяких там флиртов, ухаживаний, свиданий, прогулок под Луной… Похоже, она ещё и сама не понимает – что с ней случилось… А когда поймёт, может быть уже слишком поздно… Потому что…
СЕРГЕЙ замирает, открывает глаза и в каком-то ледяном кошмаре видит возле себя человека. Голенького. С открытыми глазками. С тонкими ручками, которые медленно тянутся к креслу. Но – спящего. ЖАСМИНКА спит. Потому что смотрит прямо в глаза СЕРГЕЮ, но его не видит.
СЕРГЕЙ
(тихо)
Солнышко…
ЖАСМИНКА берёт СЕРГЕЯ за запястье правой руки и тянет его к дивану. Не отпуская руки СЕРГЕЯ, валится в постель, накрывает обеих простынёй, забрасывает левую ножку на бёдра мужчины и замирает.
НАТ. БЕРЕГ ЧЁРНОГО МОРЯ – НОЧЬ
СЕРГЕЙ, время от времени поглядывая в сторону воды, медленно идёт по берегу.
СЕРГЕЙ
(про себя, тихо)
А я-то думал: чем южные ночи отличаются от северных? Оказалось – цикадами. В северных широтах они просто не растут. А тут… Лезут тебе в волосы, плюхаются на грудь, забираются подмышки… И ещё – светлячки. Я, зная с детства азбуку Морзе, попытался было понять – о чём это они таком говорят. Увы. Получилась какая-то тарабарщина. И оглушительно пахнет лавандой и жасмином. Кстати…
(вслух, громко)
Жасминка, ты – где?! Здесь?! Или уже – в Турции?!
ГОЛОС ЖАСМИНКИ
(хохочущий)
Зде-е-е-е-есь… Серёо-о-о-ожа-а-а-а… Иди ко мне-е-е-е…
СЕРГЕЙ
(про себя, тихо)
Нет, зря всё-таки науськал Жасминку на ночные купания… Ещё утопнет. Хотя… Скорее вода утопнет, чем Жасминка. И куда это она кинула свои шорты с трусиками? В темноте чёрта с два найду. Будет голенькая сидеть до рассвета. И потом… Сколько раз говорил: не купайся голышом…
(вслух, громко)
Жасминка! Вот нырнёт между ножек какая-нибудь юркая тварь! Вроде – нашего вьюна! Будешь знать! Одной моей знакомой в Таиланде нырнула! Битый час местные эскулапы эту животину из подруги вытравливали! Всё выходить не хотела!
ГОЛОС ЖАСМИНКИ
(весело)
А у меня там – тампончик! Иди-и-и-и сюда-а-а-а-а… Водичка парная-а-а-а-а-а…
СЕРГЕЙ по щиколотки заходит в воду. Смотрит в подсвеченное полной Луной море и вдруг из полутьмы на СЕРГЕЯ хищно бросается ЖАСМИНКА. Валит мужчину на спину и запрыгивает сверху.
СЕРГЕЙ
(выныривая лицом из воды)
Пого… Уто… Утопишь меня…
Ползущий поодаль краб останавливается и видит, как два человеческих существа – одно, стоя на четвереньках, а другое – позади первого – барахтаются на самой кромке воды и берега.
НАТ. ЗВЁЗДНОЕ НЕБО – НОЧЬ
Все звёзды, которые есть на ночном небе, сыплются вниз, на Землю.
НАТ. ПЛЯЖ – НОЧЬ
ЖАСМИНКА
(хохочет, держа в руке краба)
Серёжка! Смотри! Крабик! Какой – большой! Лапами шевелит!
СЕРГЕЙ, лёжа на песке у самой воды, поворачивает голову и видит голенькую, подсвеченную полной Луной, девочку.
ЖАСМИНКА
(хохоча)
Я его в море отпущу! Да?! Он же в море живёт! Ему в море – хорошо! Да, Серёжик?!
ЖАСМИНКА бережно опускает краба в воду.
НАТ. ЧЁРНОЕ МОРЕ – РАССВЕТ
Едва первые алые языки восходящего солнца трогают тёмно-синюю линию горизонта, море вспыхивает червонным сиянием; золотистые огненные протуберанцы пронизывают влажный индиго-купоросный воздух; и, наконец, вся вода зажигается таким звенящим изумрудным светом, что даже белоснежные кричащие чайки меняют свой природный окрас и становятся зелёно-голубыми – почти невидимыми в этом дивном слиянии неба и моря.
ИНТ. ЧАСТНЫЙ ДОМ – РАННЕЕ УТРО
ЖАСМИНКА вдруг открывает глаза и смотрит в правое ухо СЕРГЕЯ.
ЖАСМИНКА
Нет. Мы не можем быть вместе. Ты должен уйти. Уходи. Чтобы я тебя никогда не видела… Ты меня слышишь?! Уходи немедленно. Нет, отвези меня обратно. И уходи…
СЕРГЕЙ
(сонно, тихо)
Совсем уходить? Или – не совсем?
ЖАСМИНКА
(гневно)
Совсем! Ты хочешь, чтобы все всё узнали?! Хочешь, чтобы тебя посадили?! А что буду делать я?! Тебе передачки носить?! В тюрьму?!
СЕРГЕЙ
(зевнув, улыбается)
Да-о-о-о… Давай ещё поспим чуток… На часок же вздремнули… После пляжика… Ты, кстати, не наглоталась?
ЖАСМИНКА
(гневно)
Наглоталась! Ещё как наглоталась! Хочешь – в тюрьму?! Иди! Пусть тебя – в кандалы! И – в Сибирь! Я в Сибирь не поеду! Мне и в Крыму – клёво! Понял?!
СЕРГЕЙ
В Крыму – клёво…
(зевает и потягивается)
После тебя никакого зала не надо… Никакого – железа… Все мышцы гудят… Наверно, твоих парней на носилках уносили… После – пляжиков ваших… Небось, так изводила юношей, что они…
ЖАСМИНКА
(подскакивает на постели)
Да не было у меня никого! Кроме – тебя! Неужели не почуял?! Никому я не давала! Потому что не любила! Никого! Никого – в жизни!
СЕРГЕЙ
(простодушно)
Нет… Не почуял… Ты меня так оседлала… В первый-то раз… Куда там заметить… И прыгала… Как – наездница… У которой уже сто жеребцов бы…
ЖАСМИНКА с размаху бьёт СЕРГЕЯ по щеке. Второй удар рука СЕРГЕЯ перехватывает.
СЕРГЕЙ
Да, стой ты… Не дерись… Что ты разошлась?!
ЖАСМИНКА
(гневно)
Идиотина! Я ж тебе… Я ж тебе хотела радость сделать! А он – «сто жеребцов»! Ну, клеились ко мне… Пляжные всякие… Обмылки… А я ждала… Тебя, дьявола, ждала! Знала: вот-вот явится мужик… Настоящий мужик… И всю мою жизнь перевернёт! Вверх – тормашками! Никого у меня не было до тебя! Дошло?! Девочкой я была! Тебя ждала!
СЕРГЕЙ встаёт с постели. Натягивает чёрные плавки. Открывает окно комнаты. Закуривает. И смотрит на человека, который с поливочным шлангом застывает на плиточной дорожке двора, прямо напротив окна дома.
СЕРГЕЙ
Вон…
(кивает на окно)
Этот финн или латыш, или эстонец опять к нам во двор зарулил… Я же три раза уже звонил Зинаиде Павловне… Что – мы сами, если что надо, польём… Что – не надо к нам никого посылать…
ЖАСМИНКА
(прильнув маленькой грудкой к спине Сергея, тихо)
А я в инете читала, что, когда первый раз и по любви, то и не больно… И крови почти нет… Правда-правда… И мне совсем больно не было… Ни капельки… Только жаром сразу в голову шибануло… И круги красные перед глазками пошли…
СЕРГЕЙ
В инете она читала…
(выдыхает табачный дым в окно)
Мужик, что – в кране вода закончилась?
Человек крутит какой-то красный вентиль на шланге, и прямо в СЕРГЕЯ с ЖАСМИНКОЙ хлещет ослепительный разноцветный фонтан.
СЕРГЕЙ
Уф-ф-ф…
(выбрасывает мокрую сигарету в окно)
Рехнулся, мужик?! Жасминка, ты – живая?
ЖАСМИНКА
Живая…
(хихикает)
Только – мокренькая… Вся-вся… Серёжик?
СЕРГЕЙ
Переоденься…
(закрывает окно)
Я этого прибалта точно когда-нибудь…
ЖАСМИНКА
Серёжик…
(прильнув влажной грудкой к спине Сергея)
А как мы с тобой дальше будем?
СЕРГЕЙ
(поворачивается и вытирает капельки воды со скулы девочки)
Что будем, родненькая?
ЖАСМИНКА
(серьёзно)
Жить будем… Домой мне нельзя. Я ушла из дому. Ушла к тебе. С тобой. И жениться мне на тебе нельзя. Я ещё – маленькая. Папка тот же… Когда – выпивши… Сболтнёт где… Или кто ещё донесёт… Чтобы мне «жизнь не портить»… И впаяют тебе… Сто лет… Расстрела… Как будем прятаться? Где?
СЕРГЕЙ
А никак не будем…
(осторожно целует Жасминку в бирюзовую жилочку на левом виске)
Нигде не будем прятаться… Прятаться… Словечко-то нашла… Скоро у меня съёмки в Питере… Как только с Эрмитажем наша продюсерша договорится, так сразу и снимаем… Потом – контракт с итальяшками… Увидишь Рим, Венецию, Палермо, дружка моего Маурицио… А, если «настучат» твои… Что ж… Значит, так тому и… Я готов хоть на тыщу лет расстрела… Только – чтобы быть с тобой…
ЖАСМИНКА
(тихо)
Правда?
СЕРГЕЙ
(тихо)
Хоть – на миллион лет расстрела… Лишь бы знать: ты меня любишь и ждёшь… Любишь и ждёшь, моё чудо неземное… Подчас это – невыносимо тяжело. Любить и ждать человека. Который тебе дорог. Без которого ты не представляешь своей жизни… Не знаю…
(закуривает)
Я почему-то уверен, что ты меня не предашь. Нас не предашь. Что бы ни случилось. С нами. Или – вокруг нас. У тебя – очень большое и сильное сердце. И моё сердце тоже не может ошибаться. То, что между нами случилось – самое начало… А впереди – вся жизнь… Ты закончишь школу… А я, наконец, закончу свою кочевую… Свою цыганскую жизнь… По городам и весям… У меня же в роду были цыгане… Прадед, например…
ЖАСМИНКА
Ты – цыган?!
(замирает)
Настоящий?!
СЕРГЕЙ
Прадед был цыганом… Коней, правда, не воровал… Купцом был… В Румынии… Ресторации держал… Доходные дома… А прабабка – француженка… Вот такая гремучая смесь…
ЖАСМИНКА
(обомлев)
А-бал-деть… Как здорово… А я-то думаю: что это ты такой весь не наш… Нет, вроде, – наш парень… А как заведёшься – аж искры от тебя летят… Во все стороны… И я от тебя… В такие небеса улетала, что… Что умираю, думала… Так классно было… Нет, не классно…
(морщит лобик)
Вот. Нашла. Дивно. Ты – дивный. И я с тобой становлюсь чудесной. А без тебя – никто. Так… Девчонка южная… Каких – миллион… А с тобой я – чудесная… Да? Я же видела твои глаза, когда мы… У тебя ещё никогда такой девчонки не было, правда?
СЕРГЕЙ
И не будет.
(аккуратно снимает с девочки мокрую маечку)
Ты – одна. Только – ты. Одна – на всю жизнь. Пусть этой жизни осталось пять минут… Надень сухую… Зелёную…
ЖАСМИНКА
А я…
(влезает в короткую зелёную с белыми папуасиками маечку)
А я… А я однажды, в детстве. Утонула… Представляешь? Нет, плавала с рождения… А тут… Не знаю… На мели совсем… Вдруг хватанула ротиком воду… Захлебнулась… Барахтаться стала… И утонула… Совсем… Меня уже неживой вытянули… Сказали, что пять минут сердечко не билось… Сказали, что – всё… Клетки мозга отмерли… Сказали, что дебилкой буду… А я через неделю оклемалась… И даже ходить сама стала… Правда, ножки были ватные… А потом прошло…
Серёж?
(прижимается к груди Сергея)
Ты ведь меня не бросишь? Нет? Не бросай меня, хорошо? Я без тебя сразу умру. Я не могу без тебя жить. Я не хочу без тебя жить, слышишь? И откуда ты только взялся? На мою голову… Я тебе ребёночков нарожаю… У тебя уже есть сынишка… Взрослый… Вот ему и братики с сестричками будут, да?
СЕРГЕЙ
(улыбается)
С пляжа взялся… Забыла уже? Лежу, никого не трогаю, и вдруг какая-то бешеная девчонка на меня запрыгивает… Ни с того, ни с сего… И начинает вытворять… Чёрт знает что…
(помолчав)
Давай сделаем кофе? А потом покатаемся на кораблике… Я тебя скину за борт… Капитан заорёт: «Человек – за бортом!» И все кинутся тебя спасать. Хочешь? Или загорать пойдём?
ЖАСМИНКА
(оживляется)
Спасать?! Хочу! Меня никто никогда не спасал… Нет. Вру… Один раз спасли… Когда я утопла… Даже не знаю – кто спас… А лучше бы…
(смотрит в окно, где высоченный прибалт сворачивает свой длинный жёлтый шланг)
А лучше бы не спасали… Я бы тогда не встретила тебя… Не полюбила бы… И ты бы сейчас не ходил под топором… Тебя и вправду могут за меня посадить? Точно?! Надолго?
За окном начинается ливень. Южный. Стеной. Как будто кто-то взял и накренил небо. СЕРГЕЙ и ЖАСМИНКА молча смотрят на дождь.
СЕРГЕЙ
(про себя, тихо)
Да. На каторгу я согласен. Вечную. В глухую Сибирь. Только – с этой девочкой. Одной. На всю жизнь…
НАТ. ЧЕРНОМОРСКИЙ ПЛЯЖ – ДЕНЬ
Вязкий прибрежный песочек лижут шаловливые, шуршащие, шепчущие волны.
ГОЛОС ЖАСМИНКИ
Серёжка-а-а-а-а…
СЕРГЕЙ приподнимается на локте и видит в море, далеко от берега, счастливую ЖАСМИНКУ – с огромной перламутровой раковиной в руках.
СЕРГЕЙ
(опускается на спину, про себя, тихо)
Наверно… Видать, она научилась так нырять ещё в утробе матери… Сумасшедшая…
(помолчав)
Странно, вообще-то… Что родня Жасминкова притихла как-то… Не звонит даже… После того, как чудо это с ними поговорила… Весь телефон мой слюнками забрызгала… Что такое накричала? Ну, да… Жасминка может… Такого наговорить… Что любой взрослый онемеет… Кого хочешь – построит…
ЖАСМИНКА
(выходя с раковиной на берег, звонко)
Серёжка! Смотри! Что я нашла!
(поднимает громадную перламутровую раковину над мокрой головой)
Какое – чудо! Смотри!
(опускается на коленки перед Сергеем)
Какая – большая!
(прислоняет раковину к уху)
Ой… Слышу… Правда-правда слышу… Как – море шумит… Как – чайки кричат… Как – дельфины говорят… Как…
(протягивает раковину Сергею)
Послушай, Серёж…
Лицо СЕРГЕЯ заслоняет тень.
МУЖСКОЙ ГОЛОС
Будем знакомы!
ЖАСМИНКА
(оборачивается)
Ой…
СЕРГЕЙ открывает глаза и видит короткую волосатую мужскую руку.
ЖАСМИНКА
(изумлённо)
Дядя… Как ты меня… Как ты нас нашёл? Мы же…
Мужчина крепко пожимает ладонь СЕРГЕЯ и отпирает маленький фибровый чемодан. В чемодане – бутылочное «Жигулёвское» и куча жирной, оглушительно пахнувшей воблы. СЕРГЕЙ накидывает на голенькую ЖАСМИНКУ большое цветастое махровое полотенце и быстро натягивает тёмно-синие плавки.
ЖАСМИНКА
(смеясь)
Это – мой дядя! Дядя Вася!
ДЯДЯ ВАСЯ ловко, одной глазной впадиной, откупоривает три запотевшие бутылки пива.
СЕРГЕЙ
(про себя, тихо)
А почему это оно – запотевшее?!
ДЯДЯ ВАСЯ
(суёт в руку Сергея огромную воблу)
Ну, будем!
(в несколько глотков осушает «Жигулёвское»)
Ты – чего, парень? Дуй пиво-то! Пока – не закипело!
СЕРГЕЙ
(пригубив пиво, тихо)
Ага…
ДЯДЯ ВАСЯ двумя глазными впадинами откупоривает ещё пару «Жигулёвских», дуплетом, не отрываясь, выдувает их, ломает пополам сочную воблу и подмигивает СЕРГЕЮ. ЖАСМИНКА залихватски выдувает всю бутылку пива, икает и смотрит на СЕРГЕЯ счастливыми глазками.
ЖАСМИНКА
Это – мой дядя… Он – моряк…
СЕРГЕЙ, щурясь от солнца, видит тяжеленые чёрные ботинки с синими шнурками, холщовые прямые штаны, тельняшку и морскую фуражку. Несколько обнажённых девушек и парней на пляже затихают и смотрят в сторону ДЯДИ ВАСИ, СЕРГЕЯ и ЖАСМИНКИ.
ДЯДЯ ВАСЯ
(оборачивается)
Ну, что, беспорточные?!
(утирает пенные губы)
Не боись! Не пристану! Заголяйтесь! А вы…
(указательным пальцем тыкает в Сергея)
Живо – в портки! И марш – за мной!
ИНТ. ВЕРАНДА ПРИБРЕЖНОГО РЕСТОРАНА – ДЕНЬ
ДЯДЯ ВАСЯ
(со стуком ставит бутылку пива на стол)
А что нынче – Одесса? Была… Да вся вышла… А раньше… При Союзе-то… Э-эх…
(вынимает из чемоданчика ещё пару «Жигулёвского»)
Куда только не ходили… И – в Суэц, и – в Дарданеллы, и – через Босфор…
ЖАСМИНКА
(высасывая из трубочки кофе-глясе, вдруг, громко)
А – на Кубу?! Дядя Вася, а – на Кубу?! Забыл?!
ДЯДЯ ВАСЯ
(кивает)
И – на Кубу… К бородатому… Я тогда уже старпомом был…
(в несколько глотков выпивает бутылку пива)
На сухогрузе…
(ломает воблу)
Э-эх… Житуха была тогда… При – Союзе… А как развалился… Как развалился Союз-то… Людишки какие-то тёмные появились… Чёрт его знает – откуда… И пошло-поехало… Часть флота продали… Часть под другие флаги поставили…
СЕРГЕЙ
(допивая бокал красного вина)
А как вы нас здесь на…
ДЯДЯ ВАСЯ
(громко)
Ха! Тайна великая!
(смотрит на Жасминку)
От дядьки своего думала сховаться?! Мамашки своей не зна…
ГРУЗИН
(осторожно подходит к столику)
Слюшай… Дарагой… Продай мине… Рибка… Вах, какой рибка…
ДЯДЯ ВАСЯ открывает чемоданчик, суёт в руки оторопевшему грузину несколько жирных рыбин и залпом осушает бутылку «Жигулёвского».
ДЯДЯ ВАСЯ
Мамашки своей не знаешь, что ли? Власти в ей, как… По более – мужика какого…
(вдруг отставляет пиво и цапает Сергея за предплечье)
Здоровый, чёрт… Но – старый! Тебе годков-то – сколько? Сорок, поди?
СЕРГЕЙ
(пожав плечами)
Пятьдесят…
ДЯДЯ ВАСЯ
(на всю веранду ресторана)
Пятьдесят?! Рехнулся, кобель?! А ну, отдавай девку!!!
ЖАСМИНКА
(вспыхивает)
Дядя, перестань! Я люблю Серёжку! И хочу на нём жениться! И деток мне надо! От Серёжки! Только – от Серёжки! Штук…
(помолчав)
Двое. Нет: трое штук. Да, Серёжик? Трое?
ДЯДЯ ВАСЯ
(опешив)
Любишь, так живите… Я что – против? Вот… Вся – в мать… Любого окоротишь… А с грудями голыми не вредно загорать? Я слышал, что…
ЖАСМИНКА
(хохотнув)
Не вредно!
СЕРГЕЙ
(про себя, тихо)
Вот как она умеет так похохатывать? Этаким коротеньким звенящим смешком… Так, что сердце сразу переворачивается… А, может, я Жасминку просто люблю? Да, люблю. Неужели люблю?! Конечно, люблю. Безумно люблю. Люблю даже её розовенькие прыщики на загорелой попке.
ЖАСМИНКА
А не вредно бледными грудками сверкать?
(цапает из вазочки громадный персик)
Как – у медузы! Это ещё – вредней! Да, Серёжик?
СЕРГЕЙ и ДЯДЯ ВАСЯ пожимают плечами.
ДЯДЯ ВАСЯ
Айда – к морю!
(воодушевлённо)
Я твоему такое закачу, что ему и не снилось!
(оборачивается)
Счёт!
СЕРГЕЙ
Не, дядя Ва…
ДЯДЯ ВАСЯ
(резко)
Сиди и молчи, салага!
(выпивает бутылку пива и утирает пенные губы)
Короче, я так внушил Валентине…
ЖАСМИНКА
(шёпотом)
Валентина Петровна – моя мама…
ДЯДЯ ВАСЯ
(суёт подошедшей официантке несколько крупных купюр)
Ты к им не лезь, поняла?!
ОФИЦИАНТКА
(недоуменно смотрит на дядю Васю, тихо)
Куда мне не лезть?
ДЯДЯ ВАСЯ
(стучит указательным пальцем по запястью правой руки Сергея)
Так Вальке и наказал! Не лезь в их счастье! Если Жанка… Жанка абы кого не приголубит… Она девка – правильная… Не шалава приморская… Как – эти…
(кивает на размалёванных девиц поодаль)
И абы кому не даст… Ну, а что – в летах… Какие могут быть у мужика лета? Когда – стоит. Верно говорю, доча?
ЖАСМИНКА
(тихо)
Ты не понимаешь, дядя…
(помолчав)
Я Серёжку люблю. Понимаешь: люблю? До – безумия. Со мной никогда такого не было… Чтобы я просто задыхалась, когда он… Когда он говорит только… А когда обнял… Я просто… Чувств лишилась… Я ведь, дядя…
ДЯДЯ ВАСЯ
(кивает)
Ты говори, говори, девонька… Выговорись, родная… И легше станет…
ЖАСМИНКА
Серёжка, не слушай…
(блестя лучистыми глазками)
Дядя, когда меня Серёжка только обнимает… Не знаю… Я словно растворяюсь в нём… Вся-вся-вся… От макушечки – до ножек… Я… Я сама словно… Я сама становлюсь Серёжкой… И моё сердечко становится его сердцем… Большим… Сильным… Я даже не люблю Серёжку… Я просто дышу им… Каждую секундочку… Понимаешь, дядя?
ДЯДЯ ВАСЯ вытягивает из штанов огромный клетчатый платок и высмаркивается на весь ресторан.
ДЯДЯ ВАСЯ
Ну, и живите…
(утирает красные глаза)
С Богом! А Вальку я утихомирю. А теперь – к морю… Я вам такое покажу – забудете каким концом швартов…
НАТ. БЕРЕГ ЧЁРНОГО МОРЯ – ДЕНЬ
ДЯДЯ ВАСЯ, не раздеваясь – в ботинках, штанах и тельняшке – заходит по пояс в воду и оглядывается.
ДЯДЯ ВАСЯ
Ну, что, салаги?
СЕРГЕЙ вертит в руках фуражку. ДЯДЯ ВАСЯ широко взмахивает руками и исчезает в морской пучине.
ЖАСМИНКА
(тихо)
Серёжик… А я тебя опять хочу… Очень-очень… Очень-очень-очень… Давай мы с тобой…
СЕРГЕЙ
(смотря на море, улыбается)
Ты такая – ненасытная… И так орёшь… Наверно, в соседних домиках никто по ночам не спит…
ЖАСМИНКА
(удивлённо)
Я ору?!
СЕРГЕЙ
(улыбаясь)
Не просто орёшь, а вопишь… И не просто вопишь, а… На – всё Черноморское побережье Кавказа…
ЖАСМИНКА
(тихо)
А мне так вопится… От – тебя… Бешеного… Ты меня просто… Ты меня в такие небеса улетаешь, что я… Я от тебя просто… С ума схо…
СЕРГЕЙ
(смотря на море, улыбается)
Вот как мы будем жить в Москве? Или – в Питере? В квартире. С соседями. Абсолютно не представляю… Очевидно, по несколько раз в день соседи нам будут вызывать полицию, пожарных и «скорую помощь»… Или – всех сразу…
(прислоняет ребро ладони ко лбу)
А куда это дядя твой исчез-то? Часом не утоп? Уже минуты три про…
ДЯДЯ ВАСЯ
(выныривая в метрах десяти от берега, радостно)
Ну?! Слабо, салаги?! В полной боевой! Когда тонешь – нет часу портки сымать… Так и сигаешь… За борт…
Когда ДЯДЯ ВАСЯ гордо выходит на брег морской, СЕРГЕЙ с ЖАСМИНКОЙ переглядываются и, тоже не раздеваясь, ныряют. Почти у самого берега.
НАТ. ЧЁРНОЕ МОРЕ – ДЕНЬ
СЕРГЕЙ и ЖАСМИНКА на глубине нескольких метров под водой останавливаются, обмениваются жестами и, выпустив из лёгких веретеницу воздушных пузырьков, плывут в другую сторону.
НАТ. БЕРЕГ ЧЁРНОГО МОРЯ – ДЕНЬ
ДЯДЯ ВАСЯ, прислонив ладонь ко лбу, смотрит на морскую гладь.
НАТ. ЧЁРНОЕ МОРЕ – ДЕНЬ
СЕРГЕЙ с ЖАСМИНКОЙ выныривают у тёмного влажного скалистого берега и, улыбаясь, лезут вверх, по скользким, испачканным мокрой тиной камням.
ГОЛОС ДЯДЯ ВАСИ
(далёкий)
Полундра! Братцы! Полундра!
НАТ. БЕРЕГ ЧЁРНОГО МОРЯ – ДЕНЬ
ДЯДЯ ВАСЯ
(бегая по берегу моря, громко)
Полундра! Братцы! Полундра!
НАТ. МОРСКАЯ КОСА – ДЕНЬ
СЕРГЕЙ с ЖАСМИНКОЙ, взявшись за руки и давясь смехом, пробегают косу и осторожно подходят к бегающему по берегу моря ДЯДЕ ВАСЕ.
СЕРГЕЙ И ЖАСМИНКА
(хором, громко)
Дядя Вася, а пиво есть?!
ТИТРЫ
Конец второй серии