Алые аллеи
мелодрама (16+)
сценарий телевизионного фильма
17-я серия
НАТ. ОБОЧИНА ДОРОГИ – ДЕНЬ
У края проезжей части тормозит BMW X6.
ИНТ. САЛОН BMW X6 – ДЕНЬ
СЕРГЕЙ
(не глядя на Аллу, тихо)
Вылезай.
(Алла не шевелится)
Алла, вылезай из машины. Живо.
АЛЛА
(не глядя на Сергея, тихо)
Нет.
СЕРГЕЙ
(смотрит на профиль Аллы)
Алла, я всё решу сам. Живо – из «тачки».
(помолчав, тихо)
Все твои сокровища я тебе верну. Сегодня же. В целости и сохранно…
АЛЛА
(вдруг, яростно)
Да плевала я на сокровища! Из-за меня вся канитель началась! Из-за – дури моей!
(смотрит на Сергея, гневно)
И никуда я тебя одного не пущу! Понял?! Я сама к этим уродам пойду! С камнями! Вместо – дитя твоего! В глотку этим тварям камни засуну! Пусть подавятся! А ребёнка отпустят!
СЕРГЕЙ
(тихо)
Оторалась?
(помолчав, тихо)
Они у Литейного стрелку забили… В час двадцать… Ночи…
(помолчав, тихо)
А Литейный когда разводят? В час сорок, да? На – минут пять… Не более… А до того перекрывают движение…
(помолчав, тихо)
На «тачке» перепрыгнуть у них не получится… Почти сразу же края моста на метров десять разводятся… В том году, кажется… Какой-то чудак хотел перескочить… На – другую сторону… На – «тачке»… В Неву ушёл… Ласточкой… Значит…
(помолчав, тихо)
Значит, камни примут с час двадцать до час тридцать-тридцать пять… И мигом – на ту сторону… До – разведения… До – час сорок… А там – ищи-свищи…
АЛЛА
(тихо)
А если в полицию со…
СЕРГЕЙ
А ты уверена, что среди питерских ментов у них нет своих? Или – кто-то этих уродов не крышует там?
(помолчав)
Нет, нельзя рисковать. Нельзя. Ни в коем случае. Пусть берут камни. Я после всех друганов питерских подключу. Найдут твои сокровища…
АЛЛА
(не глядя на Сергея, тихо)
Серёж, они и так малышку не отдадут…
(смотрит на Сергея, тихо)
Ты им камни отдашь… А они девочку не отпустят… Через мост рванут… И – поминай, как звали… Ты ещё не понял?
СЕРГЕЙ
(тихо)
Что не понял? Почему не отдадут?
АЛЛА
(тихо)
Им гарантия будет нужна… Что – на том берегу их не схватят… Полиция – какая… Или – дружки твои…
(помолчав, тихо)
Пока не спрячутся куда, не отпустят… А если ты что-то делать станешь, девочку могут… Могут… О, Господи…
(закрывает лицо руками)
Боже… Какая ж я – дура… С камнями этими… Будь они прокляты…
СЕРГЕЙ
(тихо)
Не казни себя.
(помолчав)
Да, ты – права. Что-то я совсем тупить стал. Пока не будут в безопасном месте, Жасминку не отпустят. Камни возьмут… И сразу на ту сторону рванут.
(помолчав, тихо)
И на той стороне их не достать. Пока – Жасминка в машине будет. Я женой рисковать не буду.
(помолчав, тихо)
Вот же – твари…
АЛЛА
(тихо)
Я эту кашу заварила… Мне и расхлёбывать…
СЕРГЕЙ
То есть?
АЛЛА
(помолчав, тихо)
Они отпустят девочку…
(помолчав, тихо)
И драгоценности мне эти не нужны…
(помолчав, тихо)
Ты мне только позвони… Когда эти бандиты поедут… Через мост поедут… Ты мне позвони, Серёж… Скажи: на какой машине – они… Да? Сразу позвони. Не забудь только. Хорошо? Сразу.
СЕРГЕЙ
(внимательно смотрит на Аллу)
Ал, ты чего задумала? А?
АЛЛА
(вдруг улыбается)
Ничего. Сразу мне позвони, Серёж. Ладно? Не забудь только.
(целует Сергея в щёку)
Ну, я побежала, да?
(открывает дверь джипа)
Береги малышку. Люби и береги.
НАТ. ОБОЧИНА ДОРОГИ – ДЕНЬ
АЛЛА медленно выбирается из BMW X6 и быстро идёт по улице города.
НАТ. УЛИЦЫ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА – ДЕНЬ
BMW X6 мчит по улицам города. Внезапно, через две полосы, перестраивается к тротуару и тормозит.
ИНТ. САЛОН BMW X6 – ДЕНЬ
СЕРГЕЙ быстро закуривает. Достаёт смартфон. Набирает номер на мультитачном дисплее.
СЕРГЕЙ
(опускает смартфон, про себя, тихо)
Нет… Не надо никому звонить… Вдруг они мой номер на прослушку взяли… Кто его знает – откуда эти твари… По речи судя – блатные… Местные…
(помолчав, про себя, тихо)
А если каких ментов прикармливают? Стоп.
(вытирает ладонью потный лоб, про себя, тихо)
А не официанты ли из «Европы» слили? Видели ж… И – ожерелье, и – серьги, и – кольцо… В доле, быть может, с тварями этими? Шепнули бандюганам местным… Те «тачку» мою по номеру пробили… Адрес узнали… Дождались, когда я из дому уеду и…
(тушит истлевшую сигарету в пепельнице и тут же прикуривает новую, про себя, тихо)
Точно. Никто более не видел. Только, как – в ресторане.
(помолчав, про себя, тихо)
Придушу уродов. Как только с Жасминкой разберусь, придушу.
(помолчав, про себя, тихо)
И что Алка задумала? Своих, что ли, каких подключить? Только этого мне не хватало… А то кинутся… Всей Мариинкой… Жасминку отбивать…
(помолчав, про себя, тихо)
Нет. Всё будет хорошо. Отдам камни, возьму Жасминку и укатим. Не надо войны. Ничего не надо. Пусть подавятся. Жизнь – дороже. А камни я Алке компенсирую. Налом.
(помолчав, про себя, тихо)
Лишь бы Жасминка чего не начудила… Она может… Нет, не должна… Она у меня – умненькая… Всё будет хорошо. Всё. Будет. Хорошо.
НАТ. УЛИЦА ПЕРЕД МАРИИНКОЙ – ВЕЧЕР
Белый «Ленд Крузер» плавно останавливается у обочины дороги.
ИНТ. САЛОН «ЛЕНД КРУЗЕРА» – ВЕЧЕР
АЛЛА – на водительском месте джипа – не шевелясь и не мигая, смотрит на выходящую из вечернего, подсвеченного здания Мариинки публику.
НАТ. ДОРОГА ПЕРЕД ЛИТЕЙНЫМ МОСТОМ – НОЧЬ
Чёрная BMW X6 медленно паркуется у тротуара дороги.
ИНТ. САЛОН BMW X6 – НОЧЬ
СЕРГЕЙ смотрит в зеркало заднего вида. Смотрит на зелёные цифры часов – на панели машины: 1:14.
СЕРГЕЙ
(про себя, тихо)
Спокойно… Всё будет хорошо.
(смотрит на коробку с драгоценностями, про себя, тихо)
Без шума. Лишь бы… Не переигралось бы что. Главное – Жасминка. Вот заберу её и…
Смартфон СЕРГЕЯ резко взрывается музыкой Моцарта.
СЕРГЕЙ
(в смартфон, спокойно)
Да. Слушаю.
МУЖСКОЙ ГОЛОС
(в смартфоне)
Камни – с собой?
СЕРГЕЙ
(в смартфон, спокойно)
Да. У меня. С девушкой всё – норма…
МУЖСКОЙ ГОЛОС
(в смартфоне)
Слушай сюда, мужик. Стой, где стоишь. Правое стекло опусти. Коробку высунь. И – без фокусов. А то…
СЕРГЕЙ
(в смартфон, резко)
Нет. Сначала – девушка. Потом – камни. И – без фокусов. А то…
НАТ. ДОРОГА ПЕРЕД ЛИТЕЙНЫМ МОСТОМ – НОЧЬ
Рядом с джипом СЕРГЕЯ тормозит тёмно-вишнёвый «Форд Эскорт».
ИНТ. САЛОН BMW X6 – ДЕНЬ
ВОДИТЕЛЬ «ФОРДА ЭСКОРТА»
(из машины, резко)
Камни давай!
(протягивает левую руку)
Живо!
СЕРГЕЙ
(резко)
Женщина – где?!
На заднем сиденье «Форда Эскорта» появляется искажённое, с заклеенным белым скотчем ртом, лицо ЖАСМИНКИ. Чья-то рука приставляет к горлу девочки широкий блестящий нож.
ВОДИТЕЛЬ «ФОРДА ЭСКОРТА»
(из машины, резко)
Живо – камни! А то девке – кирдык!
СЕРГЕЙ правой рукой протягивает в открытое боковое окно джипа коробку. ВОДИТЕЛЬ «ФОРДА ЭСКОРТА» хватает коробку.
ИНТ. САЛОН «ФОРДА ЭСКОРТА» – НОЧЬ
ВОДИТЕЛЬ «ФОРДА ЭСКОРТА» открывает коробку. Несколько секунд смотрит на бриллиантовые ожерелье, серьги и кольцо.
ГОЛОС СЕРГЕЯ
(резко)
Женщину – сюда! Живо!
ВОДИТЕЛЬ «ФОРДА ЭСКОРТА» захлопывает коробку и резко трогает машину.
НАТ. ДОРОГА ПЕРЕД ЛИТЕЙНЫМ МОСТОМ – НОЧЬ
Тёмно-вишнёвый «Форд Эскорт», проворно лавируя между автомобилями, заезжает на Литейный мост и скрывается из вида.
ИНТ. САЛОН BMW X6 – ДЕНЬ
Смартфон СЕРГЕЯ гремит Моцартом. СЕРГЕЙ, глядя на мост, подносит смартфон к уху.
ГОЛОС АЛЛЫ
(в смартфоне, громко)
Ну, что?! Ты – где?! Что – у тебя?! Они отдали девочку?! Серёжа?! Что ты молчишь?! Серёжа?!
СЕРГЕЙ
(в телефон, тихо)
Нет. Не отдали. В маши…
ГОЛОС АЛЛЫ
(в смартфоне, громко)
Какая – машина?! Какая – машина, Серёжа?! Скажи: какая – машина?! Не молчи! Какая – машина?!
СЕРГЕЙ
(в смартфон, тихо)
Машина? Машина… Машина – тёмная… Тёмный «Форд»… Тёмный «Форд Эскорт»…
ИНТ. САЛОН «ЛЕНД КРУЗЕРА» – НОЧЬ
АЛЛА, сидя за рулём «Ленд Крузера», смотрит на съезжающие с Литейного моста автомобили. Через мгновение воет сирена, и пролёты моста начинают подниматься. Заметив среди машин тёмный «Форд Эскорт», резко выдыхает и трогает джип.
НАТ. ДОРОГА ЗА ЛИТЕЙНЫМ МОСТОМ – НОЧЬ
«Ленд Крузер» взбирается на тротуар и быстро набирает скорость.
ИНТ. САЛОН «ЛЕНД КРУЗЕРА» – НОЧЬ
У АЛЛЫ резко сужаются зрачки.
НАТ. ДОРОГА ЗА ЛИТЕЙНЫМ МОСТОМ – НОЧЬ
«Ленд Крузер» с оглушительным треском бьёт «Форд Эскорт» в правую часть бампера.
НАТ. ДОРОГА ПЕРЕД ЛИТЕЙНЫМ МОСТОМ – НОЧЬ
Пролёты Литейного моста опускаются, и машины трогаются с места.
ИНТ. САЛОН BMW X6 – ДЕНЬ
СЕРГЕЙ
(управляя джипом, тюкает пальцем по дисплею смартфона, тихо)
Чёрт… И Алка не отвечает… И этих уродов номер скрыт…
НАТ. ДОРОГА ЗА ЛИТЕЙНЫМ МОСТОМ – НОЧЬ
Джип СЕРГЕЯ медленно съезжает с Литейного моста.
ИНТ. САЛОН BMW X6 – ДЕНЬ
Через лобовое стекло джипа видны лежащий на боку, чадящий «Форд Эскорт» и замерший, с разбитым вдребезги бампером, «Ленд Крузер».
НАТ. ДОРОГА ЗА ЛИТЕЙНЫМ МОСТОМ – НОЧЬ
BMW X6 останавливается. СЕРГЕЙ выскакивает из джипа и подбегает к «Форду Эскорту». В салоне покорёженного автомобиля видит два недвижимых тела: водителя и пассажира – на заднем сиденье.
ГОЛОС ЖАСМИНКИ
(поодаль, тихий)
Алла…
СЕРГЕЙ
(резко оборачивается)
О, Господи… Жива…
(подбегает к Жасминке)
Ты – цела? Где у тебя болит? Что болит? Не молчи. У тебя лицо – в крови…
ЖАСМИНКА
(тихо)
Аллочка…
СЕРГЕЙ
(целуя лицо Жасминки)
Что – Аллочка? Ты – цела? Тебе нигде не больно? Тебе не сделали больно?
ЖАСМИНКА
(тихо)
Там…
(поднимает руку)
Алла…
СЕРГЕЙ подходит к «Ленд Крузеру» и видит лицо АЛЛЫ: залитое тёмно-красной кровью, с глубокими порезами на лбу и щеках, треснувшей височной костью и открытыми удивлёнными глазами.
ИНТ. КВАРТИРА СЕРГЕЯ – ВЕЧЕР
ЖАСМИНКА – в бордовой длинной майке, белыми полосками пластыря на лице и босиком – недвижимо сидит на краю чёрного кожаного кресла.
ЖАСМИНКА
(дрожа, тихо)
С-с-сер-р-рёжа… Т-т-т-ты…
СЕРГЕЙ – с двумя пузатыми бокалами, полными янтарной жидкостью – заходит в гостиную.
СЕРГЕЙ
(подавая бокал Жасминке, тихо)
Выпей, родная. Без разговоров. Просто выпей.
ЖАСМИНКА
(дрожа, тихо)
Я н-н-не хоч-ч-ч-чу…
СЕРГЕЙ
(тихо)
Без разговоров. Пей. Залпом. И – спать.
(помолчав, тихо)
У тебя точно ничего не болит? Не тошнит? Голова не кружится?
ЖАСМИНКА отрицательно мотает головой и медленно выпивает коньяк.
ЖАСМИНКА
(морщится)
Ой… Крепкий…
(помолчав, тихо)
А что эти… Полицейские… Спрашивали… Я не помню… Ничего не помню… Только…
(помолчав, тихо)
Аллочку… Жалко… Очень…
СЕРГЕЙ
(залпом выпивает коньяк, тихо)
Прав был Женька… Я всех своих женщин убиваю… Собой убиваю… Одну – за другой… Надежду… Ленку… Маришку… Алку – нынче…
ЖАСМИНКА
(тихо)
Как убиваешь? Я не поняла… Чем?
(помолчав, тихо)
Алла же… Сама… Сама в этих бандитов врезалась… Специально врезалась…
(всхлипывает, тихо)
Из-за – меня… Она из-за меня умерла… Я – жива… А она умерла… Чтобы я жила…
СЕРГЕЙ
(тихо)
Давай ты ляжешь. В постель. Тебе надо поспать. Или тебе тут, на диване, постелить?
ЖАСМИНКА
(не шевелясь, тихо)
У ней – такие ножки были… Нежные… И побитые…
(помолчав, тихо)
Она так танцевала… Она так…
СЕРГЕЙ
(резко)
Перестань!
(помолчав, тихо)
Ножки… Танцевала…
(помолчав, резко)
Неужели не понимаешь, что Алка из-за нас погибла?! Ради – нас! Ради – тебя и меня! Чтобы – мы жили! Чтобы – счастливы были!
Стеклянный коньячный бокал вдруг глухо лопается в ладони СЕРГЕЯ.
СЕРГЕЙ
(глядя на окровавленную ладонь, тихо)
Чёрт…
ЖАСМИНКА срывается с кресла, выдвигает ящик тёмно-вишнёвой тумбы, роется в нём и подскакивает к СЕРГЕЮ.
ЖАСМИНКА
(смоченной йодом марлей обрабатывает края раны, тихо)
Ну, вот… И Серёжик мой раненый стал…
(аккуратно забинтовывает ладонь Сергея, тихо)
Не одной же мне раненой ходить… Осколки не держи на коленках… Положи вон… В сторону… Я потом уберу…
(не глядя на Сергея, тихо)
А ты любил Аллу?
(смотрит на лицо Сергея, тихо)
Скажи: любил?
ЖАСМИНКА осторожно целует порезанную ладонь СЕРГЕЯ и, опираясь рукой о пол, умащивается на тёмно-вишнёвом ламинате, между колен мужчины.
ЖАСМИНКА
(тихо)
Любил… Аллочку нельзя было не любить…
(помолчав, тихо)
И она тебя любила… Сильно любила… Я же видела – как она на тебя смотрит… Сильно… Горячо… Глубоко…
(помолчав, тихо)
Нет, при мне делала вид, что ты ей – параллелен… Мол, только – друзья… Прикалывалась надо мной… Хохмила… И – всё такое прочее…
(помолчав, тихо)
А я видела… Нет, не видела – чувствовала… Чуяла, как она вся зажигается при тебе… Прямо лучиться начинала… Нежно – так… Но – сильно… Нежно и сильно…
(помолчав, тихо)
Ты Аллу до сих пор любил, Серёжа? Она тебя не переставала любить. Никогда. А ты – её? Скажи мне. Ну, пожалуйста.
(помолчав, тихо)
Мы же с тобой – родные. Кому ты ещё скажешь? Кому доверишься? У тебя ведь никого роднее меня нету… И у меня – никого… Нет… И не будет… Никогда…
СЕРГЕЙ
(блестя глазами, тихо)
А тебе очень идёт пластырь… Так с ним и ходи… Даже – когда заживёт…
ЖАСМИНКА
(тихо)
Ну, не увиливай, Серёж… Что ты увиливаешь?
(помолчав, тихо)
Мне надо знать… Понимаешь: мне надо это знать про тебя…
(помолчав, тихо)
Чтобы лучше понять про нас…
(помолчав, тихо)
У нас же впереди… Огромная жизнь… Огромная-огромная. И мы будем узнавать… Всё время узнавать… Что-то новое про нас… Чтобы мы… Чтобы нас…
(помолчав, тихо)
Чтобы не потерять нас… Не растерять… Чтобы быть ближе и ближе… Друг – к дружке… Понимаешь? Я не совсем путанно говорю?
СЕРГЕЙ
(тихо)
Да. Наверно. Не переставал любить Алку. Всё это время не переставал любить.
(помолчав, тихо)
Что так смотришь на меня? Ты же хотела знать. Так знай.
(помолчав, тихо)
Даже, когда мы с тобой стали жить… Вместе… Одним целым… И тогда не переставал… Не знаю – почему… Но она жила во мне… И не хотела уходить… А прогнать я её не мог… Или не хотел… Хотя мы и не были…
(помолчав, тихо)
Не были близки уже несколько лет… Физически близки, понимаешь? Не спали вместе.
(помолчав, тихо)
А человечески остались близкими людьми… Виделись, правда, редко… Только – когда я в Питер наезжал… Созванивались иногда…
(помолчав, тихо)
Такое бывает, душа моя… Человека нет рядом, а ты всё равно чувствуешь его… Сквозь тебя проходят его мысли… Настроения… Он незримо, но явственно в тебе присутствует… Понимаешь?
(помолчав, тихо)
Я тоже путанно говорю… Но иначе… Не знаю… Других слов сейчас не находится…
(помолчав, тихо)
А сейчас… Когда Алки не стало… Как-будто… Часть меня ампутировали… По живому… Без наркоза…
ЖАСМИНКА
(замерев, тихо)
Нет, не путанно.
(помолчав, тихо)
Очень не путанно. Ты понятно говоришь.
(помолчав, тихо)
Я всё поняла. Я даже больше поняла, чем хотела узнать.
(помолчав, тихо)
Спасибо – тебе, родной.
(опускает голову на колено Сергея)
Спасибо, родненький…
НАТ. УЛИЦА САНКТ-ПЕТЕРБУРГА – ДЕНЬ
Седоватый, плотный человек, не спеша, открывает заднюю правую дверцу припаркованной у тротуара чёрной BMW X6 и медленно залезает в салон машины.
ИНТ. САЛОН BMW X6 – ДЕНЬ
СЕРГЕЙ
(смотрит в зеркало заднего вида)
Здравствуй, Виталий Ильич. Что-то есть?
ВИТАЛИЙ ИЛЬИЧ
(сидя на заднем сиденье, закуривает)
Да так, по мелочам.
(медленно выпускает дым)
Зря ты, кстати, на ребяток-официантов наехал… Из «Европы». Изображения им подпортил… Чай, лихие 90-е прошли… И Петербург бандитский только в кино остался…
СЕРГЕЙ
(смотрит в зеркало заднего вида)
Больше ж некому, Виталий Ильич. Никто другой слить не мог. Только – эти паршивцы. Да я и не сильно им подпор…
ВИТАЛИЙ ИЛЬИЧ
(тихо)
Между прочим, Серёжа, эти и другие паршивцы нам инфу не хилую по своей кабацкой клиентуре дают. По другим вопросам содействуют. А ты их фейсами – о тейбл. Не красиво.
(улыбается)
Ты же – умный человек. Культуру, так сказать, в массы двигаешь. И – нате вам: так работников общепита отделал, что им больничные пришлось выписывать. Хорошо, что хоть не пришиб никого. Со своими этими… Джиу-джитсами…
СЕРГЕЙ
(закипая, тихо)
Товарищ полковник, эти работники общепита тварей на мою квартиру навели… Которые жену мою уволокли… Тесаком у её горла махали… Девочка дивная – из Мариинки… Умная… Талантливая… Из-за них погибла… Двое ублюдков успела, правда, на тот свет отправить… А ещё двое ушло… С камнями… На сотню тысяч «зелени»… А вы мне тут про культуру в массы впарива…
ВИТАЛИЙ ИЛЬИЧ
Тише, тише, тише, Серёжа… Не кипятись. Я всё понимаю. Не нервничай.
(закуривает)
Ну, да. Хотели к зарплате да чаевым ещё деньжат срубить… Слили… Тебя – с девчонкой да камнями… Ты тоже – хорош… Кто ж в кабаке таким добром на людях светит? Другого места не нашли?
СЕРГЕЙ
(заводит джип)
Вам – куда, Виталий Ильич? Закину. А то меня на «Ленфильме» ждут. Работу никто не отменял. Да и ваше время зря тратить не хо…
ВИТАЛИЙ ИЛЬИЧ
(усмехаясь)
Ишь, какой – занятой. Да – с гонором. Ждут его. Не дождутся.
(протягивает Сергею плотный, пухлый бумажный конверт)
Держи. И больше не разбрасывайся добром фамильным. Напрягать своих бойцов не буду сызнова. Понял? У них и так… Своих дел – под шпиль Адмиралтейства… Чтоб ещё твои булыжники драгоценные по всей области вычислять…
СЕРГЕЙ
(берёт пакет, оторопело)
Вы… Вы – что? Нашли? Нашли всё? Как? Где? Откуда?
ВИТАЛИЙ ИЛЬИЧ
(усмехаясь)
От верблюда. Коробка от них… Футляр, то есть… Растворился… Так сказать… С концами… Остальное же – в наличии. В целости и сохранности. Ожерелье, серьги, перстень. Проверь.
(Сергей осторожно заглядывает в пакет)
И на Невский меня закинь. По пути?
СЕРГЕЙ
(тихо)
Да. Всё – на месте. Спасибо, Виталий Ильич. С меня причитается. Спасибо, дорогой. Я тебе… Я вам…
ВИТАЛИЙ ИЛЬИЧ
Сто грамм.
(улыбается)
Так закинешь? Или реверансы мне тут разводить будешь?
НАТ. УЛИЦА САНКТ-ПЕТЕРБУРГА – ДЕНЬ
Чёрная BMW X6 коротко рычит, срывается с места и, спустя несколько секунд, скрывается в потоке машин.
ИНТ. САЛОН BMW X6 – ДЕНЬ
СЕРГЕЙ
(глядя на дорогу, тихо)
Так – кто, Виталий Ильич? Кроме – тех двоих.
ВИТАЛИЙ ИЛЬИЧ
(тихо)
Серёжа, не надо войны. Их без тебя накажут. Свои же накажут. Беспределы прошли.
(помолчав, тихо)
Не лезь в это дело. Ты – вон… Деятель искусств… А – не гангстер…
(помолчав, тихо)
Работай… Жену люби… А с тварями без тебя разберутся…
(вдруг, хохотнув)
Нет, ну ты – молоток! Мне как доложили – не поверил. Ты ж зарёкся жениться! И – нате тебе! Да – на ком?! На девке малой! Она ж тебе во внучки годится!
СЕРГЕЙ
(глядя на дорогу)
Зарёкся. Пока – эту малышку не встретил. Точнее, она – меня.
(помолчав, улыбается)
Это не я женился, Виталий Ильич. Это она меня на себе женила. И опомниться не успел. Или – не хотел…
ВИТАЛИЙ ИЛЬИЧ
(улыбается)
Ну, и ладненько, что не успел. Иногда сперва надо делать, а уж потом думать.
(помолчав)
И – боевая девка. У бандюков в лапах была – не описалась. Не перетрухала.
(помолчав, весело)
Да и ты… Был вон холостой… А стал боевой.
ИНТ. КВАРТИРА СЕРГЕЯ – ВЕЧЕР
Едва СЕРГЕЙ переступает порог квартиры, ему на шею тёмной тенью бросается ЖАСМИНКА.
ЖАСМИНКА
(быстрым шёпотом)
О, Господи, Серёжа… Я так волновалась… Просто места себе не находила… С тобой всё – нормально? Всё – хорошо? Я весь день с ума сходила… До тебя не дозвониться… Где ты был? Ты что-нибудь кушал? Конечно, не кушал… Весь день – голодный… Щёки у тебя – колючие… Почему ты не позвонил? Занят был? Сильно? А у меня уже больки проходят… Честное слово, проходят… Я их той водичкой, что – с корнем… Который на женщину лохматую похожий… Той водичкой больки промокаю… И больки заживают… Я салатики нам сделала… Разные… Со – свеколкой… С сыром, яйцами и луком… Которому ты меня научил… И картошки нам пожарила… Как ты любишь… Хрустящую… С корочкой… Почему ты молчишь?
СЕРГЕЙ осторожно высвобождается из объятий ЖАСМИНКИ. Включает в прихожей не громкий оранжевый свет. Вылезает из чёрной кожаной куртки. Звякает защёлкой тёмно-рыжего кожаного портфеля и, вытащив из его нутра увесистый бумажный пакет, проходит в гостиную.
ЖАСМИНКА
(за спиной Сергея)
Серёж… Почему ты молчишь? Ты устал? У тебя – неприятности? Что-то случилось? Да? Скажи: что? Не молчи… Не молчи только… Ну, пожалуйста…
СЕРГЕЙ открывает белый бумажный пакет, высыпает на низкий, красного дерева, стол бриллиантовые ожерелье, серьги, кольцо. Осторожно опускается на чёрный кожаный диван. Откидывается на его спинку и прикрывает глаза.
ЖАСМИНКА
(замерев, тихо)
Ой…
СЕРГЕЙ
(не открывая глаз, тихо)
Больки, говоришь, проходят? Это – хорошо…
ЖАСМИНКА
(тихо)
А как… А где… А как всё нашлось? Где ты это нашёл? Так – быстро… У кого?
(замирает)
Ты что: с бандитами этими встречался? Да? И отобрал у них? Или они сами отдали? Или… Или ты выкупил у них?
(помолчав, тихо)
Ты что: к ним ездил? Один? Они тебе позвонили, да? И сказали – куда приехать? Ты поэтому на звонки мои не отвечал? Ты у бандитов этих был? И что: они так просто всё отдали? Взяли и отдали? Я не понимаю…
(замирает, тихо)
Или… Ты с ними… Ты с ними что-то сделал? Ты их… Ты их – что? Ты их побил?
(помолчав, шёпотом)
Ты их… Всех… Убил? Да? Серёжа? Ой, мамочки…
СЕРГЕЙ
(не открывая глаз, спокойно)
Ага. И на фрикадельки пустил. Всех.
(открывает глаза, тихо)
А давай… Давай всё это добро продадим… Задорого продадим… На – аукционе каком… Здесь… Или – за рубежом… Во Франции есть хорошие аукционные дома… В Англии – той же… А деньги… А деньги деткам отдадим… Больным деткам… Тем, кто без денег больших не выживет… Только – не через фонды эти… Типа –
благотворительные… С министерствами-чинушами всякими… И – прочими прилипалами… А – напрямую… В клиники… Конкретно… На – лечение… На – операции… На – лекарства… Да? Давай, душа моя?
(помолчав, тихо)
Или ты сокровища Алки носить будешь?
ЖАСМИНКА подходит к столу. Приседает на корточки и смотрит на бриллианты.
ЖАСМИНКА
(тихо)
Мне даже прикоснуться к ним… Даже тронуть их страшно…
(помолчав, тихо)
Не то, что носить…
(помолчав, тихо)
Из-за них Аллочка умерла…
(помолчав, тихо)
Меня из-за них чуть… Чуть мне голову не отрезали… Бандиты эти…
(помолчав, тихо)
Из-за них ты… Наверно… Сегодня… Что-то опасное делал… Раз говорить не хочешь… Чтобы меня не пугать…
(помолчав, тихо)
Только я тогда я ещё больше пугаюсь… Когда не знаю – где ты… И что ты делаешь… Придумываю себе чёрти что… Тебя же не остановить… А я одна сижу… И за тебя боюсь… Очень сильно бо…
СЕРГЕЙ
Ничего страшного не было, родная. Встретился с приятелем одним. Старым приятелем. Он чуток своих коллег напряг. По – моей просьбе. И камешки нашлись. Быстро нашлись, как видишь. В целости и сохранности.
(помолчав)
А тебе не хотел трезвонить… Думал: спишь.
(осторожно целует Жасминку в макушку)
Так что – никаких ужасов. И нечего себе придумывать. Чёрти что.
ЖАСМИНКА
(тихо)
Оно, чёрти что… Оно всё само придумывается…
(помолчав, тихо)
А у Аллы… Что: никого нет? Мамы с папой… Других близких… Родных каких-нибудь… Ну, кому можно было передать? Ведь это всё – её… И, наверно, родственникам полагается… Родственники имеют право на…
СЕРГЕЙ
(тихо)
Нет. Никого нет. Мать с отцом в Оренбурге жили. Давно умерли. В начале «нулевых», кажется. Алка тогда только в вагановское поступила… Братьев, сестёр, прочей родни тоже нет. Мужей так и не нажила. Деток – тоже. Один – балет. Всю жизнь. Только – балет.
СЕРГЕЙ поднимается с дивана. Коротко хрустнув суставами, потягивается. Проходит по гостиной.
СЕРГЕЙ
Он был Алке и семьёй… И – домом… И – мужем… И – каторгой… И – праздником…
(останавливается)
А дарить Алкины фамильные Мариинке я не хочу. Мариинка и без них не хило живёт. Господдержка, спонсоры, меценаты, зарубежные турне…
ЖАСМИНКА
(тихо)
Да, родной. Давай. Так и сделаем. Деткам. Ты это хорошо придумал. Больным деткам деньги отдать. Чтобы – поправились. Чтобы – жили.
(помолчав, тихо)
Аллочка не будет против. Чтобы мы деток спасли.
(помолчав, тихо)
Нет, не мы. Это она их спасать будет. Оттуда. Здесь. Её здесь нет, а спасать она будет. Аллочка и меня спасла. И деток спасёт.
НАТ. УЛИЦЫ МОСКВЫ – ВЕЧЕР
СЕРГЕЙ медленно вылезает из салона жёлтого такси. Застёгивает «молнию» чёрной кожаной куртки. Закуривает. Поднимает голову и смотрит на плавно падающие, искрящиеся разноцветными огоньками снежинки. Делает одну глубокую затяжку. Выпускает сизые клубы табачного дыма. Тушит окурок об оснеженный край металлической урны и, не спеша, открывает красную пластиковую дверь ресторана.
ИНТ. ПОМЕЩЕНИЕ РЕСТОРАНА – ВЕЧЕР
СЕРГЕЙ медленно спускается по винтовой лестнице в небольшой, мягко подсвеченный фиолетово-серебристыми бликами зал ресторана. Останавливается. Крутит головой и видит за дальним столиком ЖЕНЮ СОКОЛОВА, который недвижимо и сосредоточенно смотрит на пузатый бокал с золотистым коньяком.
СЕРГЕЙ
(подходит к столику Жени, тихо)
Гипнотизируешь?
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
(вздрагивая)
Чёрт… Напугал…
СЕРГЕЙ
(присаживаясь за стол)
Тебя напугаешь…
(крутит головой)
Девушка, будьте любезны…
К столику, улыбаясь, подходит официантка: смуглая, худенькая, с большими, чуть раскосыми карими очами.
ОФИЦИАНТКА
(улыбаясь, замирает)
Слусаю вас.
СЕРГЕЙ
(кивая на бокал коньяка)
То же самое. Только – двойной. Нет, тройной.
ОФИЦИАНТКА
(улыбаясь)
Хоросо.
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
(тихо)
Серёж? Ты что: пить стал?
СЕРГЕЙ
(закуривая, тихо)
Ага. Запоями.
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
(тихо)
Серёж, у тебя руки трясутся…
(помолчав, тихо)
Ну-ка, посмотри на меня.
(помолчав, тихо)
Что случилось? Опять что натворил? Или твоя негритоска тебе рога наставила?
(помолчав, тихо)
Ты себя вообще в зеркало видел? Ты ж…
(помолчав, тихо)
На лет двадцать постарел…
ОФИЦИАНТКА приносит к столику бокал, и СЕРГЕЙ залпом выпивает коньяк.
СЕРГЕЙ
(тихо)
Алка Морозова погибла… Из-за – меня… Из-за – дури моей…
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
Какая Морозо… А, танцовщица эта… Которая, вроде… С которой ты… Так она ж…
СЕРГЕЙ
Разбилась. Насмерть. И виноват в этом я. Я один.
(помолчав, смотрит на Женю Соколова)
Понимаешь, Женька, из-за меня погибла молодая, прекрасная девочка…
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
Погоди, погоди, Серёж… Ты же с ней, вроде, давно…
СЕРГЕЙ
Короче…
(медленно закуривает)
В Питере… Из хаты моей… Твари какие-то… Пока меня не было… Умыкнули Жасминку… Потребовали выкуп… Брюлики Алкины… Которые засветились… По – дури… В одном кабаке… Забили стрелку… И тут… Алка влезла… Как снег – на голову… На – своём «крузере»… Двух уродов… Двух тварей у Литейного… Джипом смяла… А сама… В стойку левую, видать… Виском въехала… Разбила голову, в общем… Насмерть…
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
(тихо)
Серёж…
(помолчав, тихо)
Ты там что: новое кино какое клепаешь? Триллер? Или сам головой тронулся? Какой – выкуп? Какие – брюлики? Какая – стрелка?
СЕРГЕЙ
(достаёт из внутреннего кармана куртки холщовый мешочек)
Вот – эти.
(показывает Жене Соколову содержимое мешочка)
Я привозил в один аукционный дом. На оценку и прочее.
(помолчав)
Мы с женой решили всё это добро Алки продать. А деньги… Деньги – деткам больным.
(помолчав, тихо)
Я не чокнулся, Жень. И не запил.
(помолчав, тихо)
Просто… Просто землю перестал под собой чувствовать. И себя на этой земле не ощущаю.
(помолчав, тихо)
Сдохну, наверно, скоро.
(помолчав, тихо)
На всё плевать стало. Жену только жалко.
(помолчав, тихо)
Она этого не переживёт.
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
(тихо)
Так. Давай-ка, Серёж, ещё коньяку опрокинем. По – стакану. И ко мне поедем. Я тебе диван выделю. И ты поспишь. А потом…
СЕРГЕЙ
Суп – с котом.
(помолчав, тихо)
Что делать-то, Женька?
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
(помолчав)
Я тебе скажу: чё делать, Серёга. Бери-ка в охапку свою малыху, себя и мотай отсель. На – месячишко-два. Куда – хошь. В италии свои. В австралии. На эвересты. Шоб духу твоего тут не было. Все мобилы свои, инеты и прочие цацки оставь дома и катись колбаской по дерибаской. А то загнёшься. Это я тебе конкретно говорю. Как – врач. Как – друг. Ты сам на себя не похож.
(залпом допивает коньяк)
Больше я тебе ничем помочь не могу. Ни – пилюлями, ни – гипнозами, ни терапией… Ничем. И никто тебе не поможет. Никакие – эскулапы. Только – ты. Ты – сам. Сам – себе. Дошло?
(помолчав, тихо)
Не знаю – что там у вас в Питере наворотилось… Но загнал ты себя. Не уедешь – сдохнешь.
(помолчав, тихо)
Забудь про всё. Про – все дела. Кати в Питер, бери свою малыху, в самолёт и гудбай. Месяц-два. Чё хошь твори: хоть с женой кувыркайся, хоть на пальму лезь, хоть в морях своих булькай. Обо всём забудь. Обо – всех. И чтоб тебя никто не нашёл.
НАТ. АМАЗОНКА – ДЕНЬ
Из толщи зелёно-чёрной воды медленно поднимаются глаза крокодила. Громадная рептилия, не шевелясь и не мигая, следит за большой синей лодкой, в которой три человека скользят по глади реки. СЕРГЕЙ, полулёжа в лодке, приподнимается на локте и осторожно сдувает с лица ЖАСМИНКИ небольшое лёгкое облачко роящейся мошкары.
ЖАСМИНКА
(не открывая глаз, тихо)
А-ах…
Смуглый ПРОВОДНИК – на корме лодки – чуть поворачивает киль двигателя моторки. И тут же с фиолетово-сизого неба начинают падать крупные капли дождя.
ЖАСМИНКА
(открывая глаза)
Ой… Дождик…
СЕРГЕЙ
(вдруг, тихо)
А знаешь – где лучше всего спрятаться от дождика?
ЖАСМИНКА
(ёжась, тихо)
В плаще… Нет, под зон…
СЕРГЕЙ
В воде, душа моя. В воде. От воды прячутся в воде.
ЖАСМИНКА
(тихо)
Как это – в во…
СЕРГЕЙ вдруг приподнимает ЖАСМИНКУ и вместе с ней кувыркается в тёмно-зелёную воду реки.
ЖАСМИНКА
(выныривая)
Ой…
(видит поодаль крокодила, тихо)
Мамочки…
(громко)
Мамочки!
НАТ. СНЕЖНЫЙ СКЛОН – СОЛНЕЧНЫЙ ДЕНЬ
ЖАСМИНКА
(летя на горных лыжах по склону)
Ма-а-а! Мо-о-о-о! Чки-и-и-и!
СЕРГЕЙ – на горных лыжах – обгоняет летящую ЖАСМИНКУ и, подняв облако искрящейся снежной пыли, резко тормозит у подножья склона. ЖАСМИНКУ при торможении заносит, подбрасывает на невидимом бугорке и с размаху кидает в руки СЕРГЕЯ.
СЕРГЕЙ
(обняв Жасминку, улыбается)
Ну как, Снегурочка? Ещё – разок?
(целует девочку)
Или налеталась?
ЖАСМИНКА
(открывает глаза, восторженно-тихо)
Ой… Просто – чума…
(переводит дыхание)
Так всё неслось…
(смотрит на склон)
Такая горка… Жуть…
(улыбнувшись, целует Сергея)
А мы пронеслись… С ветерком… Мне аж ухи заложило… Так неслись…
СЕРГЕЙ
(осторожно смахивает с бровей и щёк Жасминки снежную пыльцу)
Это ещё – не горка… Так… Холмик махонький… Для – «чайников»… Вроде – нас с тобой… А на западном склоне, я слышал, есть такие спуски, что… Пока до низа долетишь, все рёбра с головами переломаешь…
ЖАСМИНКА
(вдруг, восторженно)
Ой! Поедем туда! Поедем, Серёж! Поедем!
СЕРГЕЙ
Ага. Сейчас. Туда даже профи не суются. Потому что жить хотят.
(помолчав)
Слышала: что с Шумахером сотворилось?
ЖАСМИНКА
(пожав плечами, тихо)
Так он же – не лыжник. Он же – водитель. Этой… Как – её? Формулы – да?
СЕРГЕЙ
(хохочет)
Ага! Шофёр! Умничка моя!
(серьёзно)
Просто есть люди, для которых скорость… Даже – не адреналин… Для них скорость – наркотик. Без которого они не могут жить. И – не травка какая… Тяжёлый наркотик… Типа – герыча… Или – кокаина… Эти люди – уже не спортсмены… И – не лихачи… Эти люди – камикадзе… На всю голову – камикадзе… И – на всю жизнь… И не успокоятся до тех пор, пока сами себя не угрохают…
ЖАСМИНКА
(тихо)
Ой, нет… То есть, да… Не надо нам никаких камикадзов… Нам с тобой и так – чудненько… Да, родне-о-о-а…
(зевает)
Ой…
СЕРГЕЙ
(приобнимает Жасминку, тихо)
Я знаю – куда нам нынче надо… В шале… И – в постельку… Ты столько гор налопалась… Снега… Ветра… Солнца… Что – надо отдохнуть… Часика три-четыре… Да, душа моя? А потом…
(улыбается, тихо)
А вечером кого-нибудь съедим… Под – грог… Или – глинтвейн…
НАТ. ОТКРЫТАЯ КАБИНКА ФУНИКУЛЁРА – ДЕНЬ
ЖАСМИНА, растрёпанной угольной головой лёжа на плече бордовой «аляски» СЕРГЕЯ, крепко спит.
НАТ. САМБАДРОМ БРАЗИЛЬСКОГО КАРНАВАЛА – ВЕЧЕР
Перед восторженной, ликующей разноцветной публикой под всплески музыки медленно проходит карнавальная процессия разных школ самбы: загорелые красотки с пышными, в метр в высоту, красными, синими, зелёными, жёлтыми павлиньими хвостами и перьями на головах; танцующие мулатки с обнажёнными бюстами и отделанных серебристыми стразами трусиках; несколько высоких, почти одинаковых внешне девиц в лиловых открытых купальниках и туфлях на высоченных каблуках, на ходу синхронно выделывающих немыслимые па.
ЖАСМИНКА
(сидя на плечах Сергея, восторженно)
Ва-а-а-ау—у-у-у-у!
НАТ. ХРАМ КХАДЖУРАХО – ДЕНЬ
ЖАСМИНКА и СЕРГЕЙ, задрав головы, смотрят на скульптурные барельефы разных сцен любви.
ЖАСМИНКА
(разинув рот, завороженно, тихо)
Ой, Серёж…
(помолчав, тихо)
Это – что? Одна – сразу с тремя парнями?
(помолчав)
Ой, нет… Там же ещё четвёртый есть! Вон, видишь?! Позади девушки!
(помолчав, тихо)
Они – что? Все так тогда любились? Одна с четырьмя парнями?
(помолчав, тихо)
Ей одного мужа была мало?
(помолчав, тихо)
Чтоб её сразу четыре парня любили… Во – все… Во – всё…
(помолчав, тихо)
Эти индусы все – такие?
СЕРГЕЙ
(улыбаясь, тихо)
Про всех не знаю. А эти…
(помолчав, тихо)
Это же – не совсем одна голая камасутра… Не только – одни совокупления, понимаешь?
ЖАСМИНКА
(хохотнув)
Как – не голая? А это – что? Они же все – голые…
СЕРГЕЙ
(улыбаясь, тихо)
Да, в сари, шароварах или шубах всем этим трудно заниматься… Я имел в виду…
(помолчав, тихо)
Я имел в виду, что любовь для индусов – не обиход, не одни голые техники, не разнообразие поз… Любовь для индусов – философия… Сочетание телесного и духовного… Это – чувственный опыт и опыт душевный… И, как результат этого сочетания… Как продолжение любви мужчины и женщины – нирвана… Райское блаженство… Высшая степень близости людей…
ЖАСМИНКА
(смотря на барельефы, тихо)
Как – у йогов? Или – как у нас с тобой?
(роняет голову влево)
Ой… Как же они так умудряются? Эти индуски… Так ножки закидывать… Они – что: все акробатками были?
(роняет голову вправо)
Смотри, Серёж, – как вон та извернулась… Сразу – с тремя парнями… Неужели ей так нравится? Головой вниз висеть… Пока эти индусы её… Видишь: всюду имеют…
(смотрит на Сергея)
Это у них – такая нирвана, да? Три часа головой вниз висеть? Райское блаженство – такое? Чтоб – у тебя весь обед выскочил с такой нирваной?
СЕРГЕЙ
(смеётся, тихо)
Нет, у махараджей трёх часов точно нет на все эти камасутры… Им ещё надо успеть на слонах покататься, в Ганге искупнуться и на дервишей поглядеть… Что – сидят и в дудку дуют… А кобры перед ними выплясывают…
ЖАСМИНКА
(глядя на барельефы, тихо)
А это я вообще не понимаю… Как – так можно? Одна ножка у одного – на плече… Вторая – у другого… Сама… Она – что: на голове стоит? Руками ж… Ещё двоих держит… За их…
(крутит головой)
Ой. У меня даже голова закружилась… От них всех…
(помолчав, тихо)
Точно, эти индианки – акробатки… Такой групповушкой заниматься…
(смотрит на Сергея)
Они все – такие бесстыжие? Или это – все их мужья? Законные… Как – на востоке…
(помолчав, тихо)
Но там же ведь жёны были… У – султанов этих… Гаремы – да? А гаремы евнухи стерегли… А тут… Всё – наоборот… У жены – гарем… Из – парней…
(замирает)
И – что? Как индусы не бояться это показывать? Такие порнушки показывать. Им правительство разрешает? И – показывать, и – чтоб все люди на это смотрели? Как – так?
СЕРГЕЙ
(вдруг, тихо)
Кстати, душа моя… Забыл тебе сказать: когда душишься, держи рот на замке… Чтобы вода в рот не попала. Ни – капельки. А то как схватишь какую кишечную инфекцию – мало не покажется. Тут везде – очень плохая вода. В водопроводе – особенно. Только бутилированную можно пить. Из – магазина. Поняла?
ЖАСМИНКА
(тихо)
Эти индусы, вообще, – обалдеть… Коров пускают по улицам ходить… Я три раза чуть не вляпалась… Такие групповушки… Такие швеции на стенах вылепливают, что… Я даже и не знала – что можно так девочке с парнями… В реке бельё своё стирают… Человек двадцать стоит… И все бельё своё полоскают…
(помолчав, тихо)
А тут ещё и душиться страшно… В жару такую…
(смотрит на Сергея, тихо)
Серёж… Полетели отсюда, а? Мне на этих бродяг… Как они там называются? Я забыла… Древ… Дер… Древши… А, дервиши! Да? Они – что: такие – древние? Или – из деревни? Мне на них смотреть жутко. Такие – страшные…
(помолчав, тихо)
Полетели домой, родной мой… В Питер… Или – Москву… Или…
(смотрит на Сергея, тихо)
Или ты ещё не отдохнул? Ещё – уставший, да? Тебе надо ещё сил набраться?
(помолчав, тихо)
Это я виновата. Я. Это до меня не дошло, что тебе отдохнуть надо. Не сидеть всё время в городах… Не работать сутками… Днём и ночью… Не меня спасать от бандюков… А – отдохнуть… От – всего… Развеяться… Ничего не делать… Не напрягаться… А – хорошенько отдохнуть.
(помолчав, тихо)
Правильно мы телефоны не взяли… Никто тебе не звонит… Никто не дёргает… Только – ты и я… И больше – никого… А зачем нам телефоны?
(хихикает)
Друг дружке звонить? Мы и без индейцев такую камасутру с тобой придумаем, что…
(помолчав, тихо)
Ой… Я тебя захотела, Серёж… Сильно-сильно… Очень-очень… Давай в гостиничке спрячемся… От коров и дервишей всяких спрячемся… Полюбимся хорошенько… И – домой.
СЕРГЕЙ
(улыбаясь, тихо)
А – Индийский океан? Уже передумала понырять? Пожить в бунгало… На – самом берегу… Среди – слонов… И – диких обезьян…
ЖАСМИНКА
(тихо)
Ну, вот какой ты – вредный…
ИНТ. БУНГАЛО – НОЧЬ
СЕРГЕЙ долго смотрит на пунцовую мочку левого ушка ЖАСМИНКИ. Улыбается. Осторожно натягивает на бёдра сопящей девочки белую простыню, тихо спускается с кровати и, подняв полог москитной сетки, подходит к тёмному окну. За окном что-то не громко рокочет.
ГОЛОС ЖАСМИНКИ
(тихо)
А-ах…
СЕРГЕЙ оборачивается и видит сквозь москитную сетку тёмно-бронзовый очерк ЖАСМИНКИ, которая лёжа на животе в свете мерцающего розового ночника и опустив одну ножку на пол, двумя руками обнимает подушку. СЕРГЕЙ, тихо улыбаясь, подходит к кровати, ныряет под москитку, поднимает простыню, расправляет её и аккуратно накрывает девочку. Крутит головой. Ловко выныривает из-под москитной сетки, снимает со спинки лёгкого плетёного кресла чёрные плавки, в три движения натягивает их и, чуть прошуршав занавеской из длинных пустотелых бамбуковых палочек, выходит из комнаты.
НАТ. БЕРЕГ ИНДИЙСКОГО ОКЕАНА – НОЧЬ
СЕРГЕЙ
(медленно идя по пляжу, про себя, тихо)
Ишь…
(улыбается, про себя, тихо)
Индуски с махараджами у неё – бесстыжие… Вот как, спрашивается… Как в этой дивной девочке сочетается детский наив и оглушительная взрослость? Не – моя, кстати, взрослость… Не мужская… А трезвость, ум и одушевлённость взрослой опытной женщины… И – наивность ребёнка, каждый день открывающего для себя крупицы и чуточки этого волшебного… Да, иногда – и чудовищно не справедливого, отвратительного мира…
(помолчав, про себя, тихо)
Да, Женька был прав… Ещё бы с месячишко проторчал в городах: в суете, делах, разборках, работе и прочем, точно бы ёкнулся…
(помолчав, про себя, тихо)
А к Алке потом схожу… Приедем и схожу. Не мог… Физически не смог пойти… Ни – в Мариинку на панихиду… Ни – в крематорий этот чёртов… Ни – на поминки…
(помолчав, про себя, тихо)
Ножки… Изумительные… Волшебные… Трепетные… Её страсть… Нежность… Прелесть… Смех… Жизнь… Так и не родившиеся детки… Всё пошло к чёрту… Всё сгорело… В печке… Всё обернулось прахом…
(помолчав, про себя, тихо)
И виноват в этом я… Опять – я… Только – я… И мне придётся с этим жить… Опять придётся учиться с этим жить… И знать, что никогда Алка из меня не уйдёт… Никогда… Она будет жить во мне всегда… Как живут во мне дочка, бедная Надька-Надежда, Ленка, Маришка… Да и – все девочки, которые были… Которых я любил…
(помолчав, про себя, тихо)
Нет, не были… Которые есть и будут со мной… Во мне… Всегда… Навечно…
СЕРГЕЙ поднимает голову: из чёрной креповой тучи появляется край рыже-ржавой Луны, и блестящая, всхлипывающая поверхность океана, и влажные глаза мужчины озаряются розовыми блёстками.
СЕРГЕЙ
(про себя, тихо)
Да, Индийский – не море… Чёрное, Норвежское или Средиземное… И не кубинская Атлантика…
(помолчав, про себя, тихо)
Даже нырять не хочется… В этот живой бульон… Чем он там кишит – одному Богу известно… И Жасминку не пущу… Хоть – со ста тампонами во всех местах… Не хватало ей ещё… Бульона этого тропического наглотаться… Или какой твари ядовитой девочку куснуть… Или ей самой живность какую цапнуть… Буду потом носиться… С факелом – в заднице…
ГОЛОС ЖАСМИНКИ
(тихо)
Серёж?
(помолчав, тихо)
Родной… Что случилось? Почему ты не спишь? Тебе не спится? Почему ты молчишь?
(помолчав, тихо)
Ты опять плакаешь? Нет?
(помолчав, тихо)
Как тут – тихо… Душно и тихо…
(помолчав, тихо)
Ты же не вздумал нырять? Даже не смей думать… Слышишь? Никуда не вздумай нырять… В это страшное…
(помолчав, тихо)
Без меня… Только – со мной… Чтобы я была рядом… А один – не вздумай…
(обнимает Сергея, тихо)
Ну, родной мой? Что опять случилось? Ты…
(помолчав, тихо)
Ты из-за Аллочки плакал? Да? Тебе её стало жалко?
СЕРГЕЙ
(стоя с опущенными руками, тихо)
Жалко у пчёлки – в жопке…
ЖАСМИНКА
(хохотнув)
Ой! И Аллочка так говорила! Точь-в-точь! Тютелька – в тютельку! Про жалко, пчёлку и жопку! У – театра. После балета…
(помолчав, тихо)
Это… Это ты её про пчёлку научил? Или она – тебя? Или…
(помолчав, тихо)
Да, я теперь знаю… Нет, не знаю – поняла… Поняла, что дорогих… Что близких людей… Что родных людей так просто не забудешь…
(помолчав, тихо)
Они всегда будут с тобой… Потому что… Потому что ты ведь не можешь… Не знаю – как сказать… Не можешь с кем-то там просто закрутить… Шашни – какие-то… Ради – секса… Фу, и словечки какие-то – гадкие… Липкие… Противные… Шашни… Секс… Кс-кс-кс… Как – кошку подзывают…
(помолчав, тихо)
Ты ведь, родной… Если уж ты кого-то любишь… То – всем сердцем… Всего себя отдаёшь… Без остатка… И даже – больше…
(помолчав, тихо)
Ты не можешь просто развлечься… С какой-то девочкой… Так, для тела… Между прочим… Не можешь поматросить и бросить…
(помолчав, тихо)
Потому что ты – настоящий мужчина… Всем мужчинам – мужчина… В тебе всё – настоящее… Всё – искреннее… Всё – от сердца…
(помолчав, тихо)
И я с Аллочкой… Мы с ней… Не развлеклись тогда… Аллочка вдруг мне близкой стала… Понимаешь, родной? Близкой и дорогой… А когда она… Когда Аллочка вдруг разделась… Я сперва даже испугалась…
(пожимает плечами)
Казалось бы – что? Ну, разделась. И в душ побежала. Что: я девочек раздетых не видала? На себя голенькую в зеркале не смотрелась? Ещё как смотрелась… А вдруг испугалась… Ей-богу, испугалась… Такая она была красивая, сильная, нежная… И я обо всём перестала думать… Не знаю – почему. Перестала и всё.
(помолчав, тихо)
А ты… Серёж, ты – что: нарочно тогда потом пришёл? Чтобы… Мы с Аллочкой… Ты хотел, чтобы Аллочка меня… Чтобы мы с ней… Ты не хотел нам мешать?
(помолчав, тихо)
Конечно – нарочно. Я только сейчас это поняла. Ты специально всё устроил. А я тогда не сообразила. А в тот вечер вообще ничего не соображала… Сначала – балет тот чудесный… Потом – Аллочка чудесная…
(помолчав, тихо)
Когда она… В ванной… Меня поцеловала… Меня, как будто током ударила… Всю… Насквозь…
(помолчав, тихо)
А это ты всё придумал… Чтобы я… Чтобы мне было… Ради меня всё придумал…
СЕРГЕЙ
Ради – нас.
(помолчав, тихо)
И ничего не придумывал. Просто увидел. Как – ты над ножками Аллы затрепетала. Как – смотрела потом на неё. Как – ревновала в машине. Как – дышала через раз. И как Алка вспыхнула – видел. Не – по-детски. Вся внутри загорелась. Я уже тогда знал, что между вами всё в тот вечер случится. Потому и не спешил приезжать. Чтобы – не мешать. Так что…
(осторожно обнимает Жасминку, тихо)
Ничего я не особо не придумывал… Вы с Алкой сами всё придумали… А Алла…
(помолчав, тихо)
Нет, Алла мне не была родной… Никогда… Близкой – да… Была… И осталась…
(помолчав, тихо)
Но – не потому что мы с ней были физически близки…
(помолчав, тихо)
Не только поэтому…
(помолчав, тихо)
И потом… Когда никаких постелей уже и в помине не было, всё равно… Всё равно мы с ней остались близкими людьми… По-человечески – близкими… Даже – когда мы с тобой познакомились… Когда – стали с тобой близки… Во – всех смыслах… Даже – после ЗАГСа… Всё равно Алла во мне жила…
(помолчав, тихо)
Тебе, наверно, всё это странно слышать… Неприятно слы…
ЖАСМИНКА
(обнимая Сергея, быстрым шёпотом)
Нет, нет, нет… Что – ты, Серёженька? Совсем – не странно… И – не неприятно… И – не страшно… Уже давно – не страшно…
(помолчав, тихо)
Мы же с тобой – родные… Давно и навсегда… Ты… Родной…
(помолчав, тихо)
Ты мне себя доверил… Всего… Целиком… И доверяешь… Каждый день… Каждую секундочку… Свои мысли… Чувства… Свою жизнь…
(помолчав, тихо)
А я тебе – себя… Всю-всю-всю… До – донышка… До – последней капельки… А иначе…
(помолчав, тихо)
А иначе ведь нельзя, да? Да, родной? Как можно жить, не веря и не доверяя всю себя родному человеку? Мужу… Или – жене… Наверно – нельзя…
(помолчав, тихо)
Это уже будет не жизнь… А – так… Чёрти что… Люди перестанут быть близкими… Родными… А потом и врать начнут друг дружке… По – чуть-чуть… После – больше… Затем – всё время… И станут чужими… Совсем чужими…
(помолчав, тихо)
Я теперь понимаю – почему люди разводятся… Вот поэтому и разводятся… Потому что так друг дружке врать начинают, что видеть свою жену или мужа не хотят… Стыдно им видеть друг друга становится… Да, Серёж? Я правильно поняла?
СЕРГЕЙ
(обнимая Жасминку, тихо)
А ещё – веселее, когда о вранье друг другу они знают… То есть, муж знает, что жена ему лжёт… А она – что муж её обманывает…
(помолчав, тихо)
А делают вид, что не знают и ничего не понимают… И так живут… Долгие годы… В этом свинарнике… А их дружки со знакомцами в них пальцами тычут… И смеются… За – их спинами… Хохочут над ними, рогатыми…
(помолчав, тихо)
Как будто они сами – праведники небесные…
ЖАСМИНКА
(тихо)
Бр-р-р-р… Фу. Как – гадко. Я, как представила всё это… Так аж тошнить начало… Ты так всё… Не знаю… Точно сказал… В самое яблочко… Аж тошно стало…
(помолчав, тихо)
И люди так живут? Как так можно? Это же… Они же…
(помолчав, тихо)
Да, живут. Наверно, многие так живут. Мои так живут. Папка – с мамкой. Братец – не знаю. А папка с мамкой – да. Точно – как ты описал. Врут и не краснеют. А делают вид, что ничего не понимают.
(помолчав, тихо)
Серёж… А твои мама с папой… Они – где? Та никогда про них не говорил… И не писал ничего… Про – родителей… Что – с ними? Их нет?
СЕРГЕЙ
(тихо)
Есть. Почему же – нет? Мама в Минске живёт. Давно – на пенсии. Дачей своей занимается. Как она на пенсию вышла, я ей дачку готовую недалеко от города прикупил… Лес – рядом… Речка… Кое-что перестроили там… Обновили по электрике… Газ провели… Отопление… Воду…
ЖАСМИНКА
(тихо)
А почему же тогда…
СЕРГЕЙ
(тихо)
А отец… Александр Ильич… Не знаю… С класса третьего школы не видел его…
(помолчав, тихо)
Лицо, правда, помню… Запах его одеколона помню… Голос… Цвет галстука…
(помолчав, тихо)
А однажды принёс мне в школу ручку… С золотым пером… Типа – подарок…
ЖАСМИНКА
(живо)
Как это – с золотым пером? К ней перо было приделано? Золотое? Птичье? От – кого? От – павлина, да?
СЕРГЕЙ
(смеётся)
От – страуса… Ручки тогда были… В семидесятых годах прошлого века… Даже – не шариковые сначала… И – не гелевые… Чернильные… С металлическими перьями…
ЖАСМИНКА
(тихо)
Это – как? Какие – чернильные? Я не поня…
СЕРГЕЙ
Чернилами они заправлялись, душа моя… Синими чернилами… Или – фиолетовыми… Надо было ручку развинтить… Перо окунуть в чернильницу… Потянуть за поршень… Как – у шприца, видела? Набрать чернил… Завинтить ручку… И потом уж писать…
ЖАСМИНКА
(тихо)
Вау…
СЕРГЕЙ
(весело)
Вот тебе и – вау. А раньше вообще перьями писали. Металлическими. Окунали в чернильницу. И писали. Перо ломалось – новое вставляли. И дальше писали. Почти – как Пушкин. Пушкин, правда, гусиными сочинял. Затачивал кончик пера. Чуть расщеплял его по серёдке. И сочинял. Про – каких-нибудь там Женю Онегина с Танюшкой Лариной…
(помолчав, тихо)
Пошли-ка в хижину, родная. Я тебе чаёк заварю… Индийский… Настоящий… Со всякими травками вкусными… А потом поспим чуть… А то завтра ты на ходу уснёшь и со слона свалишься… Не передумала ещё на слоне кататься?
ИНТ. БУНГАЛО – НОЧЬ
ЖАСМИНКА, сидя на разобранной постели по-турецки, смотрит, как СЕРГЕЙ ставит на электрическую плитку блестящий чайник.
ЖАСМИНКА
(вдруг)
И – что твоя мама?
СЕРГЕЙ кидает в прозрачный стеклянный заварочный чайник несколько жменей крупных сухих чёрных листьев.
СЕРГЕЙ
(не оборачиваясь)
Что – мама?
ЖАСМИНКА
Ты никогда о своей маме не говорил… А я… Не знаю…
(помолчав)
Боялась спрашивать… Нет, не боялась…
(помолчав)
Думала, что ты сам скажешь… А потом просто забыла, что хотела спросить…
(помолчав)
С тобой ведь… С тобой всё забываешь… И – про всех…
(помолчав)
Для меня вообще… Уже давно… Никого нет… Кроме – тебя… Кроме – нас…
СЕРГЕЙ аккуратно заливает заварку кипятком и накрывает чайник сложенным вдвое разноцветным полотенцем.
СЕРГЕЙ
(тихо)
Нечего особо говорить, душа моя…
(помолчав, тихо)
Короче, когда я на юрфак поступил… Мама радовалась…
(усмехается, тихо)
А как же? Там конкурс был… Человек двадцать – на место. А сын сходу… Взял и поступил. Сразу – после школы. Не отличник, не медалист, без опыта работы, без армии, без блата, без денег. Весной школу закончил, а осенью того же года уже на первом курсе универа учился.
ЖАСМИНКА
Ну, так ты ж – гений! Поэтому тебя и взяли! Как можно было Серёжика не взять?! Когда он один – такой! На – всей Земле! Нет, не на Земле! Во – всём космосе! Во всей…
СЕРГЕЙ
(улыбаясь)
Слушай-ка, жена гения…
ЖАСМИНКА
(вдруг, серьёзно)
А знаешь, Серёж… Я себя… Я себя с тобой не чувствую женой.
СЕРГЕЙ
(оборачиваясь, тихо)
Вот те – раз… А – кем же? Сестрой? Бабушкой? Дядей?
ЖАСМИНКА
(тихо)
Родной. Я себя с тобой родной чувствую. И ты мне – не какой-то там муж… Или – супруг… А – родной. Единственный на Земле – родной человек. И больше никого у меня нет. И не будет. Никогда.
СЕРГЕЙ
(тихо)
А как же – наши детки? Не будут тебе родными?
ЖАСМИНКА
(блестя глазами, тихо)
Детки… Ой… Конечно – будут… Мы же с тобой их родим… И они нам будут родными… Хотя ещё…
(помолчав, тихо)
Мы ещё им родными не будем… Они ведь сразу не поймут, что мы им – родные… Что мы – одна семья… А вот когда подрастут… Когда нас чувствовать начнут… Понимать – нас… Тогда – наверно… Ой…
(помолчав, тихо)
Мне про деток ещё… Не знаю… Я было захотела… Очень захотела деток родить… Помнишь? Ужасно захотела…
СЕРГЕЙ
А сейчас расхотела? Или перехотела?
ЖАСМИНКА
(сразу)
Нет. Не расхотела. И не перехотела. Нет, родной. Просто… Просто представила… Представила – как всё будет…
(помолчав, тихо)
Не знаю… Придётся же… И тебя любить…
(вдруг, хохотнув)
Ой. Как это – придётся? Глупость брякнула… Любить придётся… Ничего не придётся…
(помолчав, тихо)
Я тебя безумно люблю, родной… С того пляжика и навсегда… На – всю жизнь…
(помолчав, тихо)
А вот как… И тебя любить… И жить тобой… Дышать тобой… Быть с тобой одним целым… И детку нашу любить… Заботиться о ней… Кормить грудкой… Убаюкивать… Не спать… Когда – детка плакает… Если – животик пучит… Или – зубки режутся…
(пожимает плечами, тихо)
Я не знаю, Серёж… Я не знаю – как всё это будет… И хочу этого… И боюсь… Смогу ли? Не знаю…
(помолчав, тихо)
Я же… Я же всю себя тебе отдаю… Нам… Нашему родному… А если и детке отдавать… Много себя отдавать… Много сил и времени…
(помолчав, тихо)
Я не хочу, чтобы ты один был… Один оставался… Без меня… Ни – на секундочку… Никогда… Ни днём, ни ночью, Серёж…
(помолчав, тихо)
Я хочу каждое мгновение быть с тобой… В тебе… Всегда и во всём… Понимаешь?
(помолчав, тихо)
Я за тебя… Не знаю – почему… Я за тебя бояться стала… Не – всегда, конечно… Вдруг… Вдруг как начну бояться… До – мурашечек… До – кожицы гусиной… Стою и боюсь… Даже пошевелиться не могу… От – ужаса… Тебя потерять… Да, ты – сильный, здоровый, умный, дивный… А я всё равно боюсь… Ты куда-нибудь уезжаешь, а я сижу и боюсь…
(помолчав, тихо)
Бандитов этих так не боялась… Как – за тебя…
(помолчав, тихо)
Не знаю – почему… Просто сердце щемит…
СЕРГЕЙ
(тихо)
Я не потеряюсь, родненькая… Раз мы нашлись на этой Земле… Под – этим небом… Значит, уже никогда не потеряемся… Никогда, моё чудо…
(осторожно присаживается на край кровати, тихо)
Не знаю – за что меня так наградила жизнь… Или – мироздание… Встретиться с тобой… Волшебной, единственной, нежнейшей девочкой… Полюбить её… До – умопомрачения… До – потери сознания… И стать ей родным… Да, навсегда… До – конца жизни… И – после неё… И по…
(медленно падает набок)
И… Полю… Ить… Я…
ЖАСМИНКА
(неловко подхватывает Сергея, шёпотом)
Се… Серёж? Серёженька? Что… Что – с тобой? Родненький? Не пугай ме…
(пытается поднять Сергея, шёпотом)
О-ох… Какой ты тяжё… Серёжа… Открой глаза… Мой родной… Открой гла…
(тормошит Сергея, шёпотом)
Слышишь? Открой… Ну, пожалуйста… Ну, открой… Серё… Тебе – плохо? Что – плохо? Где – плохо? Скажи своей Жасми…
ЖАСМИНКА вдруг замирает. Медленно встаёт с кровати. И, круглыми недвижимыми глазами глядя на лежащего СЕРГЕЯ, пятится к окну комнаты. Упирается спиной в стену.
ЖАСМИНКА
(истошно, во весь голос)
Серёжа!!!
ТИТРЫ
Конец семнадцатой серии