Алые аллеи
мелодрама (16+)
сценарий телевизионного фильма
19-я серия
ИНТ. ПЕРРОН КУРСКОГО ВОКЗАЛА – ДЕНЬ
Среди гулкого течения пассажиров, носильщиков, встречающих СЕРГЕЙ, прикрыв глаза, недвижимо сидит на огромном тёмно-зелёном чемодане.
ЖАСМИНКА
(сидя на корточках возле Сергея)
Серёженька… Родной мой… Тебе – плохо? Скажи мне: у тебя сердечко болит? Ты устал? Что случилось, родненький? Что – с тобой? Скажи своей Жасминке. Не молчи. Ну, пожалуйста. Родненький мой… Ну, открой глазки… Не пугай меня…
(целует Сергея)
Ну, родненький мой… Ну, открой глазки… Позвать «скорую»? Да? Тебе – не хорошо?
СЕРГЕЙ
(открывает глаза, тихо)
Хорошо. Всё – хорошо. Сейчас… Сейчас пойдём… Сейчас, родная…
ЖАСМИНКА
(быстрым шёпотом)
Ни-ни-ни. Не вставай. Никуда не вставай, родной. Пусть тебя врачи посмотрят. Я сейчас позову… Я сейчас сбегаю… За врачами сбегаю… Пусть тебя посмотрят… А ты сиди здесь… Никуда не вставай… Просто сиди… Сиди тихонько и жди…
(роется в кармашке дорожной сумки)
Вот… Сейчас… Сейчас таблеточки примешь… От – сердца… Которые тебе врач индуский прописал… А, вот – они.
(открывает картонную коробочку и выдавливает на ладошку две маленьких розовых таблетки)
Вот, Серёженька… Прими… Сразу – две… Ой, не прими… Не глотай, то есть… А под язык положи… Под – язычок, родненький… И рассасывай потихоньку… А я пока за врачами сбегаю… Тут же, на вокзале, есть врачи?
СЕРГЕЙ
(слизывая с ладошки Жасминки таблетки, тихо)
Не надо врачей… Всё – нормально… Сейчас пойдём… Чуток посижу и пойдём… Не надо… Не надо ни за кем бегать…
ЖАСМИНКА
(строго)
Надо. Надо, Серёжа, надо. Не шути с собой. Сиди тихонько. И жди. Соси таблеточки и сиди. Никуда не вставай.
(тихо)
Жди меня, родненький. Я – скоренько. Слышишь: никуда не убегай.
(быстро идёт по перрону, оборачивается, громко)
Жди меня!
СЕРГЕЙ провожает взглядом ЖАСМИНКУ, хлопает по карманам куртки, достаёт портсигар, медленно закуривает, выдыхает дым и прикрывает глаза.
СЕРГЕЙ
(про себя, тихо)
Чёрт… Что: теперь всё время будет так прихватывать? Ни с того ни с сего… В инвалида, что ли, превращаюсь? С этим инфарктом чёртовым… В старичка хилого, немощного?
(помолчав, про себя, тихо)
Дед – ещё… Приснился… Дед и я… И – не тогдашний я… Из начала 80-х… Когда дед ещё жив был… Нынешний я сам себе приснился… Какой – нынче есть… В XXI веке… А, может…
(сильно затягивается и аккуратно заминает окурок об асфальт перрона, про себя, тихо)
А, может, и не приснился вовсе? Может, душа моя летала к деду? Туда, к Большому театру… Меня ж дед с первого класса в Москву тягал… На – 9-е мая… На –
встречу с однополчанами… Да, каждый год летали… Утром – в Москву… Вечером, последним рейсом, – обратно, в Минск…
(помолчав, тихо, про себя)
Да. Смерти – нет. Не было. Нет. И не будет. Есть жизнь. Только – жизнь. И эта жизнь – вечная. Вне – зависимости: есть ты на этой земле или нет… Несмотря на твои желания: быть бессмертным или нет…
(помолчав, тихо, про себя)
И эта встреча с давно ушедшим дедом… Да, наверно, – естественна… Нормальна… Без – каких-либо мистик, спиритизмов, фантазий и кошмаров… Якобы умершие были, есть и будут с нами… Будут у нас приходить… Нас тревожить… Нас оберегать… Как это дед сказал в моём бессознании? Да, так и сказал: мне даже снилось, что живы – они, что воюют, там, за – нас, за – души наши, с нечистью всякой, как – ангелы, что ли, и хранят нас, жизни наши земные берегут, от – погибели, от – скверны всякой, чтобы мы с чистым сердцем фрицев долбили, и – за себя, и – за них, павших, смертью храбрых…
ГОЛОС АЛЛЫ
(за спиной Сергея, тихо)
Серёж?
СЕРГЕЙ, сидя на чемодане, судорожно оборачивается: АЛЛА, в белоснежной балетной пачке и пуантах, стоит на перроне вокзала.
АЛЛА
(присаживаясь на край чемодана, тихо)
Серёж… Ты прости меня… Это я… Я глупость сделала… И меня за это… И меня за это наказали…
(помолчав, тихо)
Я видела – как ты мучился… Из-за – меня… Как – клял себя… Как – страдал… Что – аж инфаркт схватил… Я всё видела…
(Сергей открывает рот)
Молчи. Ничего не говори. Не надо, Серёжа.
(помолчав, тихо)
Да, ты – прав. Ты опять – прав. Смерти – нет. Как – оказалось. Только… Только я…
(помолчав, тихо)
Я уже никогда не смогу тебя обнять, Серёжа… Никогда не смогу тебя поцеловать… Никогда… Потому что на земле… Потому что в этой жизни меня уже нет… Сожгли твою Алку… С печке сожгли…
(усмехается, тихо)
Никогда не думала, что в печке сгорю… Вся… Целиком…
(помолчав, тихо)
Не смотри на меня так… И не смей… Слышишь, любимый, не смей даже думать идти за мной… Проживи свою жизнь… До конца проживи… Со своей девочкой волшебной проживи… У вас случилось чудо: любовь… Огромная… Невиданная… На – всю жизнь…
(помолчав, тихо)
Эта девочка никогда тебя не оставит… Не бросит… Не предаст… И не продаст…
СЕРГЕЙ
(тихо)
И ты меня прости, Аллочка…
(помолчав, тихо)
Это я… Я виноват в том, что случилось… Я – один…
(помолчав, тихо)
Чёрт меня дёрнул тебя набрать… С женой познакомить…
(помолчав, тихо)
Я себе этого никогда не прощу…
(помолчав, тихо)
Ты бы обязательно встретила хорошего парня… Полюбила бы его… Вы бы нарожали деток… И жили бы счастливо…
(помолчав, тихо)
Если бы – не я… Это я, Аллочка… Это я отнял у тебя жизнь… Отнял твоё будущее… Я – один…
ЖАСМИНКА
(не шевелясь, стоит возле Сергея, тихо)
Серё… Ты с кем…
(крутит головой, испуганно)
Ты с кем это говоришь? На кого это ты смотришь, а?
(приседает перед Сергеем на корточки, тихо)
Серёженька… Родной… Ну, не пугай меня… Не пугай меня опять… На кого ты смотришь? Тут никого нет… С кем ты говоришь? Сам – с собой?
(помолчав, тихо)
Ты что-то сочинял? Сочинял, да?
(помолчав, тихо)
А я врачей нашла… Медпункт этот вокзальный нашла… А там – одна сестричка молоденькая… Совсем молоденькая… Наверно, только школу закончила… Ой, не школу… Училище это… Медицинское… И говорит мне, представляешь: приводите вашего больного сюда… Мы, говорит, ни за кем не ходим… Мы, типа, – не «скорая»… Приводите, говорит, сюда… И будем смотреть… Я ей говорю, что…
СЕРГЕЙ
(тихо)
Родная… Душа моя… Только ты не кричи… Хорошо? Не надо кричать… Я, наверно…
(помолчав, тихо)
Я, наверно, скоро умру…
(помолчав, тихо)
Сейчас… Только что… Ко мне… Сюда…
(помолчав, тихо)
Ко мне Алла приходила… Как – живая… В пачке балетной… Пуантах…
(помолчав, тихо)
Я её видел… Как – тебя сейчас вижу… Наяву видел… Видел и слышал…
(Жасминка в оцепенении ужаса смотрит на Сергея)
Прощения у меня просила… За – то, что умерла…
(смотрит на Жасминку)
Представляешь: за то, что я её убил, Алка у меня просила прощения?
ЖАСМИНКА
(одними губами, шёпотом)
Серёжень… Родной… Не… Не на…
СЕРГЕЙ
(пожимает плечами, тихо)
Вот здесь… На чемодане сидела… И прощения просила… За то, что я её убил…
(помолчав, тихо)
И дед мне… Нет, не приснился… Я к нему сам пришёл… В – середину 80-х… Нынешний пришёл… Какой – нынче есть… Вроде… Вроде, не звал меня… К себе… К Большому Театру… А я пришёл… Когда в госпитале Дели валялся…
(помолчав, тихо)
И дед… И дед, как живой, был… Смеялся… Матюгался на всех… Меня, дурака, уму-разуму учил… Наверно…
(помолчав, тихо)
Наверно, скоро с ними встречусь… С – дедом… С – Аллой…
(помолчав, тихо)
Говорят, что если близкие умершие к тебе приходят, то… То и тебе не долго осталось…
ЖАСМИНКА
(тихо)
Даже и не думай… И не мечтай даже… И перестань эти глупости говорить… Не долго ему осталось… А – я?
(помолчав, тихо)
А – наша жизнь? А – наши детки? Ты хочешь и меня, и нашу жизнь, и наших деток убить? Они ещё не родились, а ты их уже хочешь убить?
(помолчав, тихо)
Ты же – не злой, Серёжа… Ты – такой нежный… Такой сильный… Такой добрый… А говоришь чёрти что… Я даже слушать не хочу такие глупости… Слышишь: даже слушать не хочу?
(помолчав, тихо)
А если ты задумал… Если ты решил уйти от меня… Если ты решил бросить меня… Бросить меня здесь… Одну… Без – тебя… То… То я…
(помолчав, тихо)
Я тоже уйду… Я вместе с тобой уйду… За тобой уйду… Слышишь: за тобой?
(помолчав, тихо)
Я одна здесь – не буду… Мне незачем здесь быть без тебя… Без моего родного, любимого, дорогого Серёжика…
ГОЛОС ЖЕНИ СОКОЛОВА
(отдалённый)
Ну-у-у… Вот вы – где…
(приближаясь)
Сергунька? Что прилип к чемоданам? Замаялся отдыхать? Серёжка?
(останавливается возле Жасминки и Сергея)
Чего смотришь? Не узнаёшь, что ли? Переотдыхал? Или тебя какая муха цеце укусила?
(смотрит на Жасминку)
Ты чего это с мужем сотворила, малышка? Заколдовала?
СЕРГЕЙ
(глядя на Женю, тихо)
Женька? А как ты тут…
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
(хохочет)
Не. Не – Женька. Александр Македонский. Собственной персоной. А кобылу на привокзальной площади оставил. Чтоб – на перрон не какала.
ЖАСМИНКА
(тихо)
Это я позвонила, Серёж… Это я Жене твоему позвонила… Из поезда позвонила… Попросила у одной девочки мобильный и позвонила… Чтобы – Женя нас в Москве встретил… Он же – врач… Мало ли что? Вдруг тебе плохо станет? Я ничего больше не говорила… Только –чтобы Женя встретил нас… Тебя встретил…
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
Серёж? Ты чего сидишь, как не живой? Болит что?
(смотрит на Жасминку)
Чего случилось-то, малышка? Что вы оба, как – недоваренные?
СЕРГЕЙ
(поднимаясь с чемодана, тихо)
Ерунда, Жень… Всё – нормально… Уже всё – нормально…
(обнимает Женю Соколова)
Рад тебя видеть, Женька… Вот… Отдохнули чуток… И приехали… Домой…
ЖАСМИНКА
(вдруг)
Нормально. Ага, нормально. Инфаркт – это нормально. Очень даже – нормально.
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
(помолчав, тихо)
Это – правда? Серёж, это – правда?
(смотрит на Жасминку)
Это – правда, что у тебя был ин…
(Сергей кивает)
Оп-паньки…
(помолчав, тихо)
Дожился Сергунька… Дотрудился… Докуролесился…
ЖАСМИНКА
(глядя на Сергея)
И – обширный.
(помолчав)
Сам скажи, Серёжа. Сам всё расскажи Жене. Он же – твой друг. Он же – врач. Зачем нам Жене врать? Зачем от Жени скрывать?
СЕРГЕЙ
(не глядя на Женю Соколова, тихо)
Ты – на машине? С Лизкой – этой своей?
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
(тихо)
Ну. А – как же? Пешком, что ли, ходить?
СЕРГЕЙ
(глядя в сторону, тихо)
Поехали отсюда.
(помолчав, тихо)
И нечего на меня смотреть, как… Как – на покойника… Я ещё тебя переживу…
(смотрит на Женю Соколова)
Понял, Гиппократ? Покатили отсюда. Домой.
НАТ. УЛИЦЫ МОСКВЫ – ДЕНЬ
Чёрный джип «Mercedes-Benz GL» быстро, но аккуратно мчит по запруженным автомобилями улицам Москвы.
ИНТ. САЛОН «MERCEDES-BENZ GL» – ДЕНЬ
ЛИЗА
(за рулём джипа, глядя на дорогу)
Так – куда, Евгений Станиславович?
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
(глядя на дорогу)
Вперёд, Елизавета Павловна. Вперёд.
СЕРГЕЙ смотрит в левое заднее окошко джипа и, не глядя, достаёт из портсигара сигарету.
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
(глядя на Сергея в зеркало заднего вида)
Ну-ка, инфартник хренов, спрячь курево.
(поворачивается к задним сиденьям)
Рецидив хочешь схватить? Совсем умом вышел, Серёж?
(помолчав, смотрит на Жасминку)
Нельзя тебе курить. Понял? Всё. Откурился. На миокарде твоём нынче – рубец. Омертвелая ткань. А никотин и прочая дрянь, что – в куреве, сосуды сужает.
(смотрит на Сергея)
Коронографию тебе делали? Стенты в сосуды забили? Жена сказала: с побережья в Дели тебя притащили вертолётом?
(Сергей кивает)
В Индии – классная кардиология. Тебе ещё повезло, гений. Что – успели притащить. В клинику.
(смотрит на Жасминку)
А был бы… Был бы в джунглях каких… Или – в своих морях-океянах… Могли бы и не успеть… На глубине, так – вообще… Потерял бы сознание… Захлебнулся бы… И утоп бы… Сразу…
(смотрит на Сергея)
Серёж… А, может, сразу, никуда не заезжая, в стационар покатим, а? В Бакулевский. Что – на Рублёвке. Я наберу главврача. Чтоб – палату тебе подготовили. Персональную…
СЕРГЕЙ
(тихо)
Вот – ещё.
(помолчав, тихо)
Давай… Перекусим где… Обнимемся… И мы с женой на Питер покатим… «Стрелой»… А там… Там уже, дома, разберёмся: что да как…
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
(глянув на Жасминку)
Серёж… Головой меня послушай… Не копчиком, а головой…
(помолчав)
А потом уже решай: хочешь ты ещё пожить на белом Свете? Или – уже зажился больно. Хочешь жену молодую вдовой оставить? И помереть. Смертью – храбрых. Или – восстановиться штатно? И жить дальше. Жить, любить, работать…
СЕРГЕЙ
(тихо)
Жень…
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
(спокойно)
Из интенсивной терапии ты утёк… На – четвёртый день… Оклемался чуток… Расписку нацарапал… И утёк. Тогда, как минимум после обширного инфаркта – месяц… Месяц – в инфарктной кардиологии, Серёж. Не четверо суток, а месяц. Месяц капельниц, анализов, биохимии, ЭКГ – каждый день, УЗИ сердца, сосудов и прочих радостей… Потом кардионагрузка даётся… Дорожка – ходить с ускорением… Или – лисапед… Ты крутишь педали, а врачи смотрят: как твоё сердце нагрузку выдерживает, скачет ли давление и другие показатели… Тебе ж не делали всего этого?
(Сергей отрицательно качает головой)
Конечно. Ты ж утёк. Чуток отпустило и утёк. Дурень.
(помолчав, смотрит на Жасминку)
Что тебе там, в интенсивной, индусы делали? Калий, небось, помпой в одну вену вливали? А в другую – натрий хлор с гепарином? Эпикризы хоть… Кардиограммы… Рецепты… И прочие бумажки прихватил?
ЖАСМИНКА
(вдруг)
Ой, да. Есть бумажки. Много бумажек. Я все бумажки трубочкой свернула. Чтоб – не помялись. И в сумку спрятала. А таблетки… Что – врач нам дал на дорогу… Тоже – в сумке… В кармашке… Врач Садхир сказал, что каждый день надо принимать… Штук семь или восемь таблеточек… Сразу – после еды…
СЕРГЕЙ
(тихо)
Жень, давай – в наш подвальчик… Китайский… Перекусим малость… Посидим… И мы с женой поедем… На – Питер…
ЖАСМИНКА
(глянув на Женю Соколова, тихо)
Серёж, а, может, мы… А, может, тебе надо…
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
(отворачиваясь к лобовому стеклу джипа, спокойно)
Дрына хорошего ему надо. Чтоб – мозги на место встали. Ему говорят: пролечиться хорошо нужно. Инфарктные дела купировать. Помочь сердцу. Минимизировать последствия. А он кобенится. Как – девица какая.
(поворачивается к задним сиденьям джипа)
А я ведь не шучу, Серёж. Не пугаю тебя. И прочую пургу не гоню. Я тебе, как друг, толкую. Как врач, говорю: полгода после обширного инфаркта – самые опасные. Как миокард себя поведёт? Каков кровоток по сосудам со стентами будет?
(помолчав, смотрит на Жасминку)
Как ты себя будешь вести. Продолжишь смолить, работать сутками, не спать ночами – будет рецидив. Второй инфаркт. И снова – не локальный, не микро. А опять – обширный. Пол сердца омертвеет. И никто тебе уже не поможет. Никакие врачи. Exitus letalis. Летальный исход. Однозначно.
ЖАСМИНКА
(вдруг, едва слышно)
Как одинокий, чахлый чих
ушей казалось бы, ничьих
вовек не в силах потревожить,
так вызвать мор земной не может
отдельный exitus letalis.
Ты не ушла. Ты улетала…
(помолчав, тихо)
При созерцании грозы,
при осязании росы
босыми ножками – по клеверу,
от хлада юга к зною севера,
в моих объятьях или тайно,
ты то рыдала, то взлетала.
Сегодня – сорок дней, как твой
нежнейший шёпот – не со мной.
– Смотри, родной, какая малость
от зорьки утренней осталась… –
в окно ты ткнула сонным пальчиком.
– Такой стыдливой, но запальчивой.
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
А это – откуда? Шекспир, что ли, – какой? Чей перевод: Маршака, Лозинского или Пастернака?
(поворачивается к задним сиденьям джипа)
Или – кто? Классные стихи…
ЛИЗА
(за рулём джипа, глядя на дорогу)
Да. Красиво. Очень красиво.
ЖАСМИНКА
(глянув на Сергея, тихо)
Это – Серёжа… Это всё Серёжа сочинил… Серёжа…
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
(присвистнув, тихо)
Ого. Да ты – точно… Гений…
(помолчав, тихо)
Здорово сочинил…
(помолчав, тихо)
А помирать собрался… Я те помру… Так помру, что мало не покажется…
(помолчав, тихо)
А дальше-то – что? После – зорьки этой… Запальчивой да стыдливой…
ЖАСМИНКА
(трогает Сергея за руку, тихо)
Почитай, родной… Ты же так здорово читаешь… Так здорово, что по мне сразу все мурашечки бегут… Когда –
тебя слушаю… Почитай, Серёж…
СЕРГЕЙ
(прикрыв глаза, тихо)
С чего начать?
(помолчав, тихо)
Не знаю, право…
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
(пожав плечами)
А с чего – хошь. Кто тут у нас – гений?
СЕРГЕЙ
(смотрит на Жасминку, чуть громче)
С чего начать?
Не знаю, право.
С весны ль, опять
не срочной, плавной?
Иль с птичьих склок
за кроху хлеба
вести свой слог?
Иль – с глуби неба
сквозь кроны лип
голубоватого?
С жучка, прилип
что безвозвратно
к слезе сосны?
Иль – с алой ссадины?
Шипов полны
тропинки сада
малины средь.
И с апельсиновой
продолжу петь
слюной-кислиной,
слоистой ржой,
морковным соком,
огнём, душой
ревущим, локоном,
горящим под
закатом томным.
И дальше – плод
уже лимонный
порезан для
того, оскомину
чтоб грубо для,
пытать скоромника…
ЖАСМИНКА
(эхом, тихо)
И дальше – плод
уже лимонный
порезан для
того, оскомину
чтоб грубо для,
пытать скоромника…
НАТ. УЛИЦЫ МОСКВЫ – ДЕНЬ
Мчащийся по третьей полосе проспекта чёрный джип «Mercedes-Benz GL» внезапно, в два быстрых скачка, перестраивается на крайнюю правую полосу и, слегка взвизгнув, тормозит у обочины.
ИНТ. САЛОН «MERCEDES-BENZ GL» – ДЕНЬ
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
(смотрит на профиль Лизы)
Ты – чего, Лиз? Случилось что, Елизавета Павловна?
ЛИЗА
(помолчав, тихо)
Ой… Сейчас… Извини, Евгений Станиславович… Сейчас, Женя… Дух переведу и…
СЕРГЕЙ
(чуть улыбаясь)
И – желтизна
желтка яичного
тарелке на
златой. Синичье
перо под блеск
природной охры.
А после – плеск,
дыханье, оханье
ночной листвы
под лунной сенью,
и – муравы
пахучей зелень.
Как изумруд
в оправе елей
косматых, пруд,
дрожащий еле.
ЖАСМИНКА
(эхом, тихо)
Как изумруд
в оправе елей
косматых, пруд,
дрожащий еле…
СЕРГЕЙ
(глядя на застывший профиль Лизы)
В какую речь,
в какое званье
ещё облечь
очарованье,
когда глаза,
как будто режет
и бирюза
голубоснежная
реки, и след
лазурной просини
дождливой средь
и хмурой осени?
ЖАСМИНКА
(эхом, тихо)
Когда глаза,
как будто режет
и бирюза
голубоснежная
реки, и след
лазурной просини
дождливой средь
и хмурой осени?
СЕРГЕЙ
(глядя на застывший профиль Жени Соколова)
И василёк
колосьев между
так одинок,
чудесен, нежен
тревожит тот
мешочек мускульный,
что гулко бьёт
в клетушке узкой.
И где же ключ,
что фиолетовую
припухлость туч
откроет свету,
фиалки цвет
и – ультра- даже
тот фиолет,
от зренья нашего,
укрыт что, но
быть зримым может
лучистым днём
на бледной коже?
ЛИЗА
(эхом, тихо)
Тот фиолет,
от зренья нашего,
укрыт что, но
быть зримым может
лучистым днём
на бледной коже…
СЕРГЕЙ
(глядя в окно джипа, тихо)
Начать с чего ж?
Не знаю снова.
Грохочет дождь
по крышам сонным.
И дивной аркой,
душу радуя,
на небе жарко
зреет радуга…
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
(не шевелясь, тихо)
Оп-паньки…
ЖАСМИНКА
(поднимает полные слёз глаза, тихо)
Серёж… Родной мой…
(помолчав, тихо)
Что же ты… Что же ты делаешь? Что ты со мной творишь?
ЛИЗА
(не шевелясь, тихо)
Вы знаете… Вы знаете, что ты – поэт?
(помолчав, смотрит на Жасминку, тихо)
Ты знаешь, что ваш муж – большой поэт?
ЖАСМИНКА
(всхлипнув, тихо)
Ага. Знаю.
ЛИЗА
(чуть шевелится, тихо)
Ей-богу… Точно воздуха свежего вдохнула… Лесного… Или – морского… Аж душа взлетела…
СЕРГЕЙ
(улыбаясь, тихо)
А мне, други мои, жрать хочется.
(смотрит на лицо Лизы – в зеркале заднего вида)
Елизавета Павловна, трогай давай «немца»… Перекусим где… А за перекусом и решим: как и что – дальше…
(целует Жасминку в макушку)
Да, родная? Ты ведь тоже – голодненькая? Одну водичку минеральную в поезде глотала…
ИНТ. ЗАЛ РЕСТОРАНА АРБАТ, 13 – ДЕНЬ
К столику, за которым – ЖАСМИНКА, СЕРГЕЙ, ЛИЗА и ЖЕНЯ СОКОЛОВ, улыбаясь, подходит молодая, красивая женщина.
ЖЕНЩИНА
(улыбаясь)
Серёж… Сколько лет, сколько зим… Здравствуй, дорогой… Каким ветром – в нашу скромную обитель?
СЕРГЕЙ
(улыбаясь)
Скромную, да, слава Богу, – не скоромную… Познакомься, Настя: моя жена – Жасминка… Женя Соколов – врач-психотерапевт, мой старый друг…
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
(выпрямляя спину)
Ну, не такой уж и старый, между прочим…
СЕРГЕЙ
(улыбаясь)
Да, Женечка… Юноши – мы с тобой… Которых – одни надежды питают…
(ведёт рукой)
А это – Лиза… Коллега нашего дорогого доктора…
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
(пожимает плечами)
И вовсе – не дорогого… Вполне – умеренного… Никого не обдираем… Правда, Лиз?
СЕРГЕЙ
(улыбаясь)
А это – моя хорошая знакомая…
(смотрит на женщину, улыбаясь)
Шеф-повар этой ресторации – Анастасия Войцеховская…
АНАСТАСИЯ
(улыбаясь, тихо)
Просто – Настя…
(помолчав, тихо)
Ты женился, Серёж? Давно?
ЖАСМИНКА
(вдруг)
Давно. Всегда.
АНАСТАСИЯ
(смотрит на Жаминку, помолчав)
Поздравляю… Вас… Умнички…
(помолчав, тихо)
Давно – пора бы…
(помолчав, тихо)
Сейчас вам дадут меню… Карту вин… И вы сможете выбрать…
СЕРГЕЙ
(улыбаясь)
Настя, не надо никаких карт, никакого меню…
(глянув на Жасминку)
Сделай-ка нам на закуску лосося с соусом блю чиз… Сырное плато… Что там – нынче: сыр с трюфелем, ружетт, камбацола, бри?
АНАСТАСИЯ
(кивает)
Да, Серёж… Наше – фирменное… И – ружетт, и – камбацола, и – бри…
(улыбается, тихо)
Не забыл…
СЕРГЕЙ
(смотрит на Женю и Лизу)
Женька, Лизка, будете баклажаны с томатами в остро-сладком соусе? И – ризотто с белыми грибами?
ЖАСМИНКА
(вдруг)
Ой! И я буду! Это – ризотто! Мы ж с тобой в Венеции его кушали! Такое – вкусное!
(смотрит на Анастасию)
У вас тоже – вкусное? И белые грибочки – настоящие?
АНАСТАСИЯ
(улыбаясь, тихо)
Вкусное… И грибочки – настоящие… Всё – настоящее и очень вкусное… Я сама… Я лично всё приготовлю…
СЕРГЕЙ
(улыбаясь)
А эту… Вашу русскую дровяную печь и коптильню на древесных опилках ещё не свистнули? Печёт-коптит?
АНАСТАСИЯ
(улыбаясь, тихо)
Не свистнули, Серёж… Всё печёт-коптит… Всё – в порядке…
ЖАСМИНКА
А что мы пить будем? Водичку? Сок?
(смотрит на Анастасию)
Только нам – без газа… Холодненькую и без газа… Да, Серёж?
СЕРГЕЙ
Так…
(поднимает глаза кверху)
Потом… После – закусок…
(смотрит на Анастасию)
Вроде, форель речная запечённая на углях у тебя была… С мятным соусом… Есть?
АНАСТАСИЯ
(улыбаясь, кивает)
Есть. Всё – три раза?
СЕРГЕЙ
Ага. А после форельки… Из горячего… Из горячего сделай-ка нам…
АНАСТАСИЯ
(улыбаясь, тихо)
Могу вам приготовить стейк из тунца… Жареный на гриле… С азиатским салатом…
СЕРГЕЙ
(улыбаясь)
Чудесно… А запить: морс клюквенный…
(смотрит на Жасминку)
Да, душа моя? Будешь морс клюквенный? Вку-у-у-усненький…
АНАСТАСИЯ
(улыбаясь, тихо)
К рыбе могу предложить «Lusаdа Albаrinо»… Испанское… Белое сухое… Или… Или – «Ducento pino grigio»… Итальянское… Тоже – белое…
СЕРГЕЙ
(смотрит на Женю Соколова, улыбаясь)
Хлопнем испанского? Или – итальянского? Под – рыбку-то…
ЖАСМИНКА
(вдруг, тихо)
Серёже нельзя вина. Ни – капельки.
(смотрит на Женю Соколова)
Да? Нельзя? После инфаркта пить же нельзя?
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
(пожав плечами)
Ну… Как сказать? Капельку белого или красного…
ЖАСМИНКА
(строго)
Никаких – капелек. Никаких. Морс будешь пить. И – водичку.
(Сергей открывает рот)
И не спорь со мной. Врач сказал, что лекарства и алкоголь – не совместимы.
(тихо)
Подожди, Серёженька… Давай полгодика подождём… А там посмотрим… А там… Если врачи…
(строго смотрит на Женю)
Если настоящие врачи разрешат… То – можно будет… Немножко, но можно…
(тихо)
Да, родненький? Давай подождём…
(строго смотрит на Женю)
Женя, что ты молчишь? Кто тут – врач? Скажи, что Серёже ни курить, ни пить нельзя. Совсем – нельзя.
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
(чуть опешив, тихо)
Ну… Да… Не рекомендуется… Сужение коронарных сосудов… Нагрузка на сердечную…
ЖАСМИНКА
(строго)
Не не рекомендуется, а нельзя. Ни капельки. Вообще.
(смотрит на всех)
Всем ясно? И не предлагать Серёже вино пить. Никому.
АНАСТАСИЯ
(тихо)
Серёжа… У тебя был инфаркт? Правда?
ЖАСМИНКА
И – обширный. Воду нам принесите. Только. Без газа. И – морс ваш. И никакого вина – Серёже.
(смотрит на Женю Соколова, помолчав)
И сами не пейте. Это – не красиво так: кому-то – нельзя, а кто-то рядом вино будет дуть.
АНАСТАСИЯ
(тихо)
О, Господи… И у моего папы был обширный… Ты же знаешь… Даже до клиники не успели довести… Три дня не дожил до юбилея… До – 80-ти…
(смотрит на Жасминку)
Простите, я не знала…
СЕРГЕЙ
(улыбается)
Не успели дать объяву по телику… Всё нормально, Насть… Мне – не 80… Как видишь, оклемался… Восстановлюсь…
(смотрит на Жасминку)
С такой женой боевой…
ЖАСМИНКА
(строго)
Вы нам есть принесёте? Или мы голодные сидеть будем? Серёжа сто таблеток принял… Теперь ему поесть надо.
АНАСТАСИЯ
Да, да, конечно. Сейчас вам всё приготовят. Я лично приготовлю. А морс и воду подадут немедленно.
(смотрит на Жасминку)
Не волнуйтесь, девочка.
АНАСТАСИЯ слегка касается плеча СЕРГЕЯ и быстро идёт вглубь зала.
СЕРГЕЙ
(вставая со стула)
Душа моя… Я отойду на пару секунд… Да? Не заскучаешь?
ЖАСМИНКА
(вставая со стула, встревоженно)
Куда отойдёшь? Зачем? Тебе – плохо? Тебе надо…
СЕРГЕЙ
(улыбаясь, тихо)
В туалет. Можно? Пустишь меня?
ЖАСМИНКА
Я – с тобой. Ты один никуда не пойдёшь. Только – со мной.
(смотрит на Женю Соколова)
И нечего смеяться. Нечего так на меня смотреть. У какого мужа – инфаркт: у вашего или у моего?
СЕРГЕЙ
(улыбаясь, тихо)
Родная, не волнуйся. Я – туда и обратно. Нечего за мной ходить. Расскажи вон лучше… Лизе… Про –
крокодилов… Про – карнавал бразильский…
ЖАСМИНКА
(насупившись, тихо)
Ну, и иди. И кури себе. И коньяку ещё напейся. А потом давай ещё на спарринги свои…
СЕРГЕЙ
(тихо)
Жень, проводи меня…
(Женя Соколов грузно выбирается из-за стола)
Родная…
(лукаво)
Только про храм Кхаджурахо Лизе не рассказывай… А то весь аппетит девушке перебьёшь…
ИНТ. ФОЙЕ РЕСТОРАНА АРБАТ, 13 – ДЕНЬ
СЕРГЕЙ и ЖЕНЯ СОКОЛОВ, не спеша, идут по фойе ресторана.
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
(на ходу, тихо)
Серёж… Давай мы перекусим… И всё-таки подъедем в Бакулевский… Мало ли что? Я ж – не кардиолог… А там – такие спецы, что сразу тебе…
СЕРГЕЙ
(на ходу, тихо)
Жень… Когда на перроне Курского… Когда сидел на перроне…
(помолчав, на ходу, тихо)
Когда сидел на чемодане…
(помолчав, на ходу, тихо)
Короче, Алка Морозова ко мне приходила… Наяву… Как – живая…
(останавливается, тихо)
Я ж не спал… И пьяный не был… И не тронулся, вроде…
(смотрит на Женю Соколова, тихо)
В пачке балетной была… В пуантах… Окликнула меня… У меня аж сердце дёрнулось… Ей-богу, почуял, как дёрнулось… Так – дёрг… Как – струна гитарная…
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
(внимательно смотрит на лицо Сергея, тихо)
И что – дальше? Что потом было?
СЕРГЕЙ
(тихо)
Дальше?
(пожимает плечами, тихо)
Дальше прощения стала просить… На чемодан присела… Рядом… И прощения попросила…
(помолчав, тихо)
За то, что я её убил…
(помолчав, тихо)
Сказала ещё, что смерти нет… Сказала, что жаль… Жаль, что она больше никогда не сможет меня обнять… Не сможет поцеловать…
(помолчав, тихо)
Я хотел было сказать, что… Да, чую, не могу говорить… В горле ком стоит… И язык, как – не мой…
(помолчав, тихо)
Сказала, что на земле… Что в этой жизни её уже нет… Что сожгли мою Алку… В печке сожгли…
(помолчав, тихо)
Сказала, что никогда не думала, что в печке сгорит…
(помолчав, тихо)
Ещё сказала, чтобы я не смел… Не смей даже думать идти за ней… Сказала прожить свою жизнь… До конца прожить… Со своей девочкой волшебной прожить… У вас, сказала, случилось чудо: любовь… Огромная… На – всю жизнь…
(помолчав, тихо)
И добавила ещё: эта девочка никогда тебя не оставит… Не бросит… Не предаст… И не продаст…
(помолчав, тихо)
Я потом… Как-то ком этот в глотке проглотил…
(тихо)
И тоже у неё прощения попросил…
(помолчав, тихо)
Покаялся…
(помолчав, тихо)
Сказал, что себе этого никогда не прощу…
(помолчав, тихо)
Сказал, что, если бы – не я… Что – это я отнял у неё жизнь… Отнял её будущее…
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
(тихо)
Возьми платок, Серёж…
(подаёт Сергею аккуратно сложенный клетчатый квадратик)
И… Пошли… На улицу… Перекурим это дело…
ИНТ. ЗАЛ РЕСТОРАНА АРБАТ, 13 – ДЕНЬ
ЖАСМИНКА недвижимо и хмуро смотрит на запотевший высокий стакан с минеральной водой.
ЛИЗА
(чуть улыбаясь, тихо)
Ну, не волнуйся ты так… Сейчас придут… Треплются, видать, о чём-то… Евгений Станиславович – мастак же потрепаться… Иногда такое пациенту наплетёт, что вовек не развяжешь… А потом, глядишь, и заулыбался человек… И бзик какой, если был, испарился… И на душе легче стало…
(касается руки Жасминки)
Слышь, красотка? Не бойся… Женя – от Бога врач… И твоего Серёжу в обиду не даст…
(помолчав, тихо)
К тому же… Помощь твоему Серёже нынче нужна… Психологическая, понимаешь? Думаешь, легко из здорового человека в один миг превратиться… Нет, не в инвалида, конечно, упаси Господи… Но…
(помолчав, тихо)
Инфаркт обширный перенести… Ни с того ни с сего… В самом, так сказать, расцвете… Сил, здоровья, планов, работы, жизни…
(помолчав, тихо)
Научиться жить с этим… Лекарства постоянно глотать… Нагрузки ограничивать… И – многое другое прочее…
(помолчав, тихо)
Не легко, девонька… Даже такому мужичище, как твой Серёжа… Очень – не легко…
(помолчав, тихо)
А Женька поможет… Твоему Серёже… Принять себя нового… Не психовать… Жить по силам… Восстановиться, наконец, по максимуму… И – работать… Творить… Жену свою любить… Женька знает – как помочь… И поможет… Обязательно поможет Серёже…
(улыбается)
К тому ж, друзья – они… Настоящие… Не – эти, нынешние: выпили, закусили, поуважали друг дружку под вискарь и на год друг о друге забыли…
ЖАСМИНКА
(вдруг)
А чего ты не женишься на Жене? Он же – один. Один, да? Не женат? И ты – одна. У тебя кольца нет, я же вижу. Ты не хочешь на Жене жениться? Почему? Он же – хороший. Я чувствую, что – хороший. Большой и хороший.
(помолчав, тихо)
Серёжу вот бережёт… Я не уберегла… А он бережёт…
ЛИЗА
(тихо)
Я уже была замужем.
(помолчав, тихо)
И больше не хочу. Ни – за кого. Никогда. Ни – за что. Поняла?
(помолчав, тихо)
Мы с Женей работаем. И этого вполне достаточно. И – мне, и – ему. А остальное других не касается.
(помолчав, тихо)
Я стараюсь, чтобы Жене было хорошо. А Женя даёт мне всё, чтобы я чувствовала себя женщиной. Нужной. Каждый день. Без выходных. Нужной и желанной. И нам этого вполне хватает.
ЖАСМИНКА
(тихо)
Не хватает. Не хватает, Лизонька. Я же вижу: ты любишь Женю. И Женя тебя любит. Зачем же придумывать чёрти что?
ЛИЗА
(залпом осушает стакан воды и быстро закуривает)
Ты – вот что, девонька…
(переводит дыхание)
Береги своего Серёжу… Это – не парень… Не просто парень, понимаешь? Он – с другой планеты точно… Я сегодня чуть на встречку не вылетела… Когда он стихи свои стал читать… И аура у него – золотистая… Не видишь?
(Жасминка пожимает плечами)
Вокруг его самого, словно сияние золотое искрится… Он, словно окутан этим золотым светом…
(помолчав, тихо)
Или он сам есть свет? Сам есть солнце…
(помолчав, тихо)
Я Женьке как-то сказала об этом… Женька улыбнулся, кивнул мне и – только… Видно, знает много чего о своём друге, но… Не говорит пока…
(помолчав, тихо)
И… Не любит тебя Серёжа вовсе… То, что – между вами, это… Это – выше всяких любовей… Сильнее любого родства… Это просто – чудо… Волшебство…
(помолчав, тихо)
Никогда такого не видела… Да, наверно, и не увижу…
НАТ. ПЛОЩАДКА ПЕРЕД ВХОДОМ В РЕСТОРАН АРБАТ, 13 – ДЕНЬ
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
(пожимает плечами)
Так что – твой дед? Я что-то не понял. Приснился тебе, что ли? Ну, приснился… Мне тоже иногда… Бабка покойная снится… Я её толком и запомнить-то не успел… Мальцом пятилетним был… Когда она ушла… А всё ж снится иногда… Разговаривает со мной о чём-то… Не бери в голову, Серёж…
СЕРГЕЙ
(резко сминает окурок и край урны)
Да нет же, Жень, нет! Не сон это был. То есть… Я… Как бы я отсюда, из XXI века, в восьмидесятые года прошлого века летал… Я ж тогда, к концу восьмидесятых, только-только в театральный поступил… А дед меня Матвею, сыну Караваева, уже продюсером на киностудии представил… Понимаешь, какая – хрень? И бороды у меня в восьмидесятых и в помине никакой не было… Деду – да… Девяносто в тот год должно было стукнуть… А я с ним у Большого театра уже со своим полтинником был… С гаком. Вот какая штука-то…
ЖЕНЯ СОКОЛОВ
(помолчав)
Это – что-то… Типа – временной телепортации… Как – у Азимова, помнишь? Одновременное существование в двух пространственно-временных измерениях: в госпитале Дели, в начале XXI века, и в конце восьмидесятых прошлого века, 9-го мая, в Москве, у Большого…
(помолчав, крутит головой)
Даже квантовая теория до такого не додумалась… Хотя мы и знаем-то… На – рупь с мелочью… О – законах Вселенной… О – мироздании…
(помолчав)
Видно, наш энергетический модуль может самостоятельно перемещаться в пространстве времени… И обрастать нашей плотью там, где ему вздумается…
(помолчав)
Я ещё поговорю кое с кем об этом… С Максом Эйхлером – из физтеха… Помнишь Макса?
(улыбается)
Докторскую вот защитил… По – квантовым преобразователям… В академики метит…
(смотрит на Сергея)
А ты, Серёж, успокойся… Не нервничай. Как там Гамлет дорогого нашего Вильяма Шекспира говаривал? Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам?
(улыбается)
Всё у тебя – в порядке, Серёж, не парься… И с головой – в порядке, и – с памятью, и – с совестью… Сердечко вон поправишь чуток – вообще, как огурчик будешь…
СЕРГЕЙ
(тихо)
Ага.
(быстро закуривает)
Малосольный.
ГОЛОС ЛИЗЫ
(позади Сергея и Жени Соколова)
Ну, мальчики! Ну, совесть надо иметь!
ЛИЗА
(ёжась, выходит из дверей ресторана)
Или – нет?! Заказ наш накрыли – стынет! Девчонка столбиком сидит! Не ест, не пьёт! А вы тут оба… Прохлаждаетесь! Ушли на пять минут, пропали на час! Есть совесть у вас?! У – обоих! Малышка уже чёрти что себе накрутила! А они стоят, дымят!
ИНТ. КУПЕ ПОЕЗДА «КРАСНАЯ СТРЕЛА» – ВЕЧЕР
ЖАСМИНКА
(сидя по-турецки на полке, тихо)
Какое там всё было вкусненькое… Да, Серёж? И – рыбка эта лососевая с соусом… Ой, забыла… Блю чиз, да? И – сыр с трюфелями… И – синенькие с томатами… И – ризотто с грибочками белыми… Лучше, чем в Италии, правда?
(помолчав, тихо)
Только ты ел мало… Только тунца… Только тунца с салатиком покушал… И – всё…
(помолчав, тихо)
Тебе не важно было? А, Серёж? Аппетит пропал? Или – что? Скажи, родненький…
(помолчав, тихо)
Серёженька… А, может, нам было надо ещё чуть-чуть побыть в Мо…
Смартфон СЕРГЕЯ вдруг одушевляется каприччио Паганини.
СЕРГЕЙ
(глянув на дисплей, тихо)
Да, Танечка… Слушаю тебя…
(помолчав, смеётся, тихо)
Я? Я ж в отпуске был. Да, решили вот с женой отдохнуть…
(смотрит на Жасминку, тихо)
Сколько ж можно, как ломовая лошадь? Лет сто не отдыхал… По-человечески. С начала нулевых. Что? Так я не брал с собой мобильный…
(смеётся, тихо)
Ни – мобильный, ни – ноут, ничего… Иначе вы бы мне дали отдохнуть… Дня полтора, не более… Что?
(глядя на Жасминку, слушает, тихо)
А что за – материал? Мой?
(глядя на Жасминку, слушает, тихо)
Там же… Там же по времени – минут тридцать? Да, короткий метр… Куда его зарядили? В Берлин? Кто? Дирекция «Ленфильма»? Погоди. А – Лёшка Говоров? Я же ему этот рассказик пода… Что? Почку ему удалили? Одну? О, Господи… Молодой же парень…
(смотрит на Жасминку, тихо)
Ну… Ладно… Завтра, днём, подъеду… Тань, а кто – опер-пост – на этом коротком метре? Димка Савельев? Толковый юноша. Ладненько… Тань, Тань, не надо вот только Марлезонского балета…
(помолчав, тихо)
Ладно… И с одной почкой люди живут… Тань, я, как буду в Питере, тебя наберу. Ага. Не за что. И тебе – спокойной…
(помолчав, тихо)
Уф-ф-ф… Чёрти что…
ЖАСМИНКА
(помолчав, тихо)
Серёж…
(не шевелясь, тихо)
Опять? Всё опять начинается? Всё – опять?
СЕРГЕЙ, прикрыв глаза, откидывается на стенку купе. ЖАСМИНКА, соскочив со своего места, умащивается на коленях СЕРГЕЯ.
ЖАСМИНКА
(обняв Сергея, шёпотом)
Серёженька… Родненький… Что случилось? Что опять случилось? Какую почку удалили? Кому удалили? Что тебе такое страшное наговорили? Вот, только приехали и опять всякое страшное начинается…
(целует лицо Сергея)
Ну, родненький мой… Ну, не молчи… Скажи своей Жасминке – что такое случилось? Ну, пожалуйста…
СЕРГЕЙ
(открывает глаза, тихо)
Давай чуть поспим, душа моя… Да?
(помолчав, тихо)
Мне на завтра смену забили… Надо будет поработать… На «Ленфильме»… В павильоне…
(чуть улыбается)
Поедешь со мной? Будешь меня сторожить. Чтобы – я ко всяким актрискам не приставал. Чтобы – таблетки принимал. Чтобы…
ЖАСМИНКА
(обнимая Сергея, тихо)
Конечно, поеду. Обязательно поеду. Тебя одного никуда нельзя отпускать. Я буду с тобой всегда. Везде, родненький. Всю жизнь. Буду тебя сторожить. Буду сторожить моего Серёжика. Моего дивного, дорогого, волшебного Серёжика…
ИНТ. ПАВИЛЬОН «ЛЕНФИЛЬМА» – ДЕНЬ
СЕРГЕЙ медленно проходит по освещённой площадке павильона. Смотрит на актёров.
СЕРГЕЙ
(тихо)
Наташенька, Костя, сейчас делаем сцену на общем фронтальном плане, без перерыва, всю целиком, до команды «стоп, снято». Да, репетиция, но работаем в полную, эволюционируя, предлагая своё, не боимся, я не кусаюсь. По действию, смене атмосфер уже переговорили, посему просто купайтесь в сюжете. Но – без отсебятины. Запишем этот кусок, просмотрим, разберём и будем писать с самого начала. От начала и до конца. На – этом же общем фронтальном плане. Средние-крупные планы, детали, нюансы – потом. Вопросы, просьбы, требования, угрозы?
(чуть улыбается)
Нет? Значит, работаем.
(серьёзно)
Сразу впрыгиваем. Без раскачки.
(садится перед плейбеком, тихо)
Смотри, душа моя… Слушай… И на ус мотай… Чтобы в нашей с тобой жизни такого не нагородить…
ЖАСМИНКА
(сидя рядом, тихо)
Чего не нагородить? Куда мне надо смотреть, Серёжик? На – кого? Не пугай меня… Я и так – вся напуганная…
(смотрит на профиль Сергея, тихо)
Серёж, тебе – не плохо? Точно – не плохо? Ты… Ты весь такой – бледный… Не волнуйся, родной… Я – рядышком. У тебя всё получится. Точно ничего не болит у тебя? Может, надо врачей позвать? Чтобы – рядом были… Если – что… Может, надо…
СЕРГЕЙ
(глядя на экран плейбека, бледный, тихо)
Всё, родная. Ротик – на замочек. Мы работаем.
ГОЛОС ОПЕРАТОРА
Серёж… У меня на общий план – всё готово. Всю сцену пишем? Без – перерыва?
СЕРГЕЙ
(смотрит на освещённую площадку)
Всю, Дима. Сделаем на общий этот кусок. С одного ракурса и света. Потом – от начала и до конца. После переставим свет и по средним, и по крупным пойдём. Безо всякого мудрежа.
(помолчав)
Тишина – на площадке.
(помолчав)
Поехали, Оля. Не ори только.
(глядя на экран плейбека)
Мотор.
ДИМА
(поодаль, не громко)
Есть мотор.
ОЛЯ
(возникая в кадре с «хлопушкой», не громко)
Кадр – один, дубль – один.
СЕРГЕЙ
(глядя на экран плейбека)
Начали.
СОНЯ
(берёт бокал, тихо)
Максик меня любит, пап… Я точно знаю, что любит…
ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВИЧ
Это невозможно знать, Сонюшка…
(пригубливает вино и закрывает ноутбук)
Это надо чувствовать, девочка… Чувствовать всем сердцем… Всем своим существом… Что этот парень… Точнее, что вы с ним – самое главное, что есть у вас… Самое главное, понимаешь… Номер один… Однажды и на всю жизнь… Ни твои ландшафтные дизайны, ни подружки с дружками, ни даже мы с матерью, а – вы… Вы – самое важное, самое ценное, что есть у вас… Это надо чувствовать не в постели… Не три раза в неделю… По – час-полтора… А – ежедневно… Круглосуточно… Всегда… Не смотря ни на что… Надо просто не представлять жизни без этого человека… Без вас… Это, как…
(залпом допивает вино)
Это, как… Если бы… Как, если бы тебе ногу оттяпали… Или – лёгкие… Если его не будет в твоей жизни… Вот нет его, и ты, словно ампутирована… Тебе так больно, так страшно, так, что… Что ты даже вопить не можешь от этой боли, от этого ужаса… Не можешь ни дышать, ни есть, ни спать… А иначе… Ты знаешь – сколько людей живут рядом, в одной квартире, не любя друг друга? Нет? Миллионы… Миллионы людей живут вместе, не любя… По привычке живут… Из уважения… Из-за детей… Добра нажитого… Всяких там дачек-тачек-клячек… Чтобы не пилить при разводе…
СОНЯ
Пап…
(блестя глазами)
Ну что ты такое говоришь? Ну почему это не люблю? Я же тебе сказа…
ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВИЧ
А потому что лицо тогда другое у человека!
(ходит по кухне)
Другое, понимаешь?! Женщина, которая любит… Которая без ума от кого-то, просто светится! Как – солнышко! Счастьем светится! Она просто ослепляет своим счастьем всех вокруг! Это – такой свет… Его невозможно не увидеть… Он идёт изнутри тебя… Из твоего сердца… Из твоей души… И все вокруг понимают: не в лотерею эта женщина выиграла… Не шубу норковую ей купили… Не «бумер» – с новья… Не особняк – на Лазурном побережье… Все вокруг видят, что женщина любит! Самозабвенно! Без памяти! Без сомнений!
СОНЯ
Пап…
(бумажной салфеткой промокает влажные глаза)
Мне – двадцать семь в августе. Забыл? Через три месяца мне стукнет уже двадцать семь лет! Двадцать семь! Я уже прожила… Я треть жизни уже прожила! Треть! И – что?! Ни мужа, ни семьи, ни детей, ни своего дома! Я прожила треть жизни, и у меня ничего нет! Ты это понимаешь, пап?! Ничего! У Катьки Легкоступовой – вон… Уже второго сынка своего в школу отдаёт… В престижную какую-то… Верка Завьялова третий раз замуж выскочила! За богатенького какого-то! Все европы с азиями да америками исколесила! А – Олька Мальцева?! Вообще двойню забабахала! Первые роды и сразу – два пацана! Представляешь?! Такие мужички растут! Крепенькие! Умненькие! Олька без ума от них! А – я?!
ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВИЧ
Доченька…
(закуривает)
Послушай меня, солны…
СОНЯ
Нет, это ты меня послушай, папа!
(наливает полный бокал вина и залпом осушает)
Мне через три месяца – двадцать семь! И я не хочу ещё двадцать семь лет жить в этой квартире! Одна! Как – прокажённая! Чтобы в меня все мои пальцем тыкали и ржали за спиной: что замуж никто не берёт! Больная, видать! Или – дура последняя! Или – шлюха! А, может, вообще – лесбиянка какая-нибудь! Косит под нормальную, а сама с девками кувыркается!
ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВИЧ
Сонечка, что ты такое гово…
СОНЯ
А вот, что есть, то и говорю, папа!
(резко закуривает и тут же яростно раздавливает сигарету в пепельнице)
Я и такое слышала! Не в лицо – мне, конечно, а – так… За спиной шушукались… Папа… Я – нормальный человек. Я хочу иметь свой дом. Понимаешь – свой?! Не наш – с тобой, матерью, а – свой! Я хочу иметь свою семью! Мужа! Деток! Я хочу жить, как нормальный человек! Как – все живут! Что – много хочу?!
ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВИЧ
Нет.
(помолчав)
Не много.
СОНЯ
Ну, да…
(зябко поводит плечами)
Наверно, не люблю Максика… Нет, он – классный парень… И бизнес свой не хило раскрутил… И меня балует… Ты ж видел – какое колечко подарил? С каким брюликом… Ой, пап…
(смотрит в тёмное окно выгородки кухни)
Ну, вот зачем, пап? Зачем ты об этом стал говорить? Всё уже решено… Что – обязательно надо так любить парня, чтобы у тебя крышу сносило?! Мало уважать?! Мало быть нежной?! Мало ему верить?! Мало о нём заботиться?! Сидеть и куковать?! Ждать великой любви?! До ста лет?!
ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВИЧ
Хоть – до тысячи лет, девочка…
(устало опускается на табурет)
Хоть – миллион лет… Но жить без любви… Жить с человеком, которого не любишь… Это не просто – ужасно, солнышко… Это – отвратительно… Это – унизительно… Лгать ему… Лгать самой себе… Лгать всему миру… Особенно – если он тебя любит… Твой этот Максик… Он ведь уже был женат, да?
СОНЯ
(изумлённо)
Да… Был. А кто тебе сказал?! Я же тебе этого не говорила… Ты что – с ним виделся?! Разговаривал с ним?! Когда?! Где?! Что он тебе ещё сказал?!
ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВИЧ
Нет.
(качает головой)
Не виделся. И не разговаривал. Почувствовал. Почему-то почувствовал, что у этого парня уже была семья. И – дети. Сколько: один, два? Или он тебе не говорил? Что молчишь? Не говорил?
СОНЯ
Не говорил, папа.
(помолчав)
Я сама узнала. Ещё – полтора года назад. Всё узнала. Сразу…
ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВИЧ
Как узнала? То есть? От кого?
СОНЯ
Ни от кого.
(наливает полный бокал и медленно выпивает вино)
Ни от кого, папа… Меня пригласили обустроить территорию… Здесь, рядом… Двадцать километров от кольцевой… Ну, приехала… Женщина – там… Чуть старше меня… За тридцатник – уже… Лет тридцать пять-тридцать семь… Коттедж конкретный… В три этажа… Участок тоже – под тридцать соток… И – голяк… Вообще ничего нет… Травка – одна… Ну, у дома – какие-то ромашки с лютиками… Я тогда… Я тогда эту Ольгу Васильевну – хозяйку, в смысле, – выслушала… Что – она хочет, что – не хочет и так далее… На улице пофоткала – что мне нужно… Чая выпили… Из дома вышли… И тут за забором джип чёрный тормозит… «Крузер»… А из машины Максик вылезает… И – мальчишка малой… Лет двенадцати… То есть, я потом уже узнала, что это – Максик… Тогда подумала, что – муж… Просто – муж… Заказчицы… Ой, папа…
(закуривает)
Я не знаю – зачем тебе всё это рассказываю…
ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВИЧ
Ты мне всё это затем рассказываешь, солнышко…
(осторожно целует дочь в золотистую макушку)
Затем рассказываешь, чтобы не сотворить величайшей ошибки в своей жизни… Чтобы потом вся твоя жизнь наперекосяк не пошла…
СОНЯ
Тогда…
(помолчав)
Да, вот тогда первый раз и увиделись… На – пару минут… Здравствуйте-до свидания… Лицо у него было тогда… Удивлённое… Я ничего тогда не поняла… Упала в свой «опелёк» и покатила… И думать даже забыла… Об этой встрече… Короче… А через недели полторы – звонок… В наш офис… По – городскому… Меня зовут… Мужской голос, говорят… Ну, я трубку беру… А это – Максик… То есть, Максим Леонидович – тогда… Что-то хочет обсудить… По поводу заказа Лебедевой Ольги Васильевны… Мол, она сама не может… В отъезде… Или что-то – типа того… Я говорю: да, конечно, приезжайте обсудим, поговорим… А он говорит, что, мол, в городе буквально – на день, времени нет, не могли бы вы сами подъехать… Туда-то, во столько-то… И ресторан называет…
(пожимает плечами)
Я как-то тогда вообще ни о чём не подумала… Ну, ладно, говорю… Хорошо, говорю… Подъеду…
(смеётся)
И голодная была, к тому ж… Днём только кофе с безе выпила… Ну, думаю, может, заказчик и поужинает меня… Приехала… Смотрю: опять – тот же «крузер»… Чёрный… И тут Максик из ресторана выныривает: мол, прошу вас… Заходим: мама мия… На столе – печёнка гусиная, «Вдова Клико», устрицы, трюфеля, ещё какие-то безумства…
ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВИЧ
(улыбнувшись)
И что: и тогда ты ещё ничего не поняла? Что клеят тебя… Конкретно…
СОНЯ
(хохочет)
Да, поняла! Всё сразу поняла! Я ж – не дурочка! И – не малыха сопливая! Сразу въехала, что клиент клеит! Потому и не притронулась ни к чему… Слюнки текли… Но чтобы к мужику женатому с дитём в любовницы снаряжаться… Это уж – дудки! Так и сказала Максику… То есть, не так, конечно… Сказала: спасибо, я не голодна, о чём вы хотели переговорить, у меня ещё сегодня – дела и всё в таком духе… А Максик ведь парень – не глупый… Сразу въехал – откуда ухи растут… По смете поговорили чуть… Я ему цифры кой-какие пояснила… Чтоб понимал: не с потолка – они и не из пальца высосанные… Он головой покивал… Ещё по срокам уточнили… Может быть, всё-таки, – бокал вина, говорит… Нет, говорю, спасибо, я – за рулём… А Максик улыбается… И тихо – так… Я, говорит, с женой – Лебедевой Ольгой Васильевной – в разводе уже шесть лет… Но фамилию мою на свою девичью она не стала менять… Да я и не настаиваю… Пусть будет Лебедева… А в тот день сына, Сашку, к матери привёз… От бабушки с дедушкой… Так что ешьте, говорит… Не волнуйтесь… И снова улыбается… И выпьем шампанского давайте, говорит… А мой шофёр вас потом отвезёт… Куда скажете… Словом…
ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВИЧ
Налопалось солнышко моё трюфелей под «Вдову Клико»?
(прищуривается)
Всех устриц уговорила?
СОНЯ
Нет.
(помолчав)
Не уговорила. Бокал минеральной воды выпила. Сказала: спасибо за ужин, всего хорошего и на офис поехала… По пути пиццу купила… И потом слопала… В офисе – уже… А после…
СЕРГЕЙ
(из-за кадра)
Стоп. Снято.
(помолчав)
Всё – прекрасно. Ничего не педалируем. Костя, Наташа, живо – сюда.
(актёры медленно подходят к плейбеку)
Дима, с лесбиянки этой дай картинку-звук…
(на экране плейбека идёт запись сцены)
Наташа, вот здесь… Когда Соня про лесбиянку повозмущалась… И в первый раз признаётся, что не любит этого Максика…
(смотрит на актрису)
Она не отцу в этом признаётся… Себе… Признаётся в том, что врёт себе… Сделай этот момент глубже… Люди не любят самим себе признаваться в собственном же вранье… Но с этого момента начинается её очищение… Она начинает выкарабкиваться из-под груды своего же вранья… Ну, не совсем вранья… Самообмана, скорее всего… Иллюзий… Сделай, Наташа, этот момент перехода от иллюзий к осознанию этих иллюзий более… Ну, не мучительным, конечно же… Но вот надо сковырнуть эту больку… Соня уже давно знает и чувствует, что не любит этого парня… Но знать и чувствовать – это одно, а признаться себе в этом – другое… Без отца… Без его участия Соня не призналась бы… Одна не смогла бы эту больку сковырнуть… Но именно с этого момента пошло её освобождение… От своего же вранья… Пусть это враньё называется иллюзиями… Да, Наташенька?
НАТАША
(тихо)
Да. Хорошо, Сергей Александрович. Я поняла. Я сделаю. Я сделаю более точно.
СЕРГЕЙ
(встаёт из-за плейбека)
Перерыв – десять минут. И пишем. Весь общий план. От начала и до конца.
(смотрит на Жасминку)
Родная, может, всё же домой поедешь? Давай я вызову такси, и ты…
ЖАСМИНКА
(тихо)
Фигушки… Чтобы я самое интересное пропустила? Ты опять… Опять какое-то чудо сочинил, а мне… Мне – что: от чуда чёрти куда ехать? Вот сам и езжай… А я смотреть буду… Где я ещё на такое насмотрюсь? Дома? По телику? Там такого не показывают. Там всякую ерунду показывают. А все, типа – зрители, гогочут. Как – придурки.
(обнимает Сергея, тихо)
И, Серёж… Я ж не просто смотрю… Я ещё и учусь… Учусь – как надо играть… Эти ребята так здорово играют… Ты их так здорово играть научил… Как будто они точно – папа и дочка… Учусь – как ты с ними разговариваешь…
(помолчав, тихо)
Где я всё это увижу? Опять –
дома? Ты дома – совсем другой… Родной, большой, тёплый, близкий… А здесь… На съёмках…
СЕРГЕЙ
(обнимая Жасминку, улыбается, тихо)
Чужой, маленький, холодный и далёкий?
ЖАСМИНКА
(обнимая Сергея, тихо)
Волшебный, гениальный, громадный… Я раньше просто не понимала – какой ты большой и гениальный… Нет, понимала, конечно… Но не видела… Вот – так… Вблизи… Чтобы возле меня сидел гений… И командовал…
(помолчав, тихо)
Немножечко даже – страшно… Страшно при тебе плохо играть… Страшно не то тебе говорить… Страшно даже, когда ты молчишь…
(помолчав, тихо)
И хватит меня отправлять… Я никуда не поеду от тебя… Я никогда ни за что от тебя не уеду… Я буду с тобой всегда, Серёженька… Всегда, родненький… Навечно, любимый мой…
(помолчав, не смотря на Сергея, тихо)
Ну, иди кури свои сигареты… Я же чувствую: ты курить хочешь… Я ему такие слова говорю, а он стоит, курить хочет… Иди кури…
ТИТРЫ
Конец девятнадцатой серии