Я холомызер. Пристраиваю в хорошие руки раритеты. Картины Репина, Врубеля, Васнецова. … За деньги, естественно. Хорошие.
Скажу по секрету, что большинство из этих полотен в последствии оказались фальшивыми.
Не смотря на документы, подтверждающие их подлинность и выданные экспертами высшей категории центра экспертизы и реставрации.
Какие скандалы порой бывают! Ой-ой…!
И начинается…! Возврат денег, извинения перед клиентами…
До бития физиономии, правда, у меня еще не доходило.
С меня взятки гладки! Я посредник. Холомызер.
Моя карьера холомызера началась с Репина.
Да, да! Тот самый Репин! Илья Ефимович Репин, великий русский художник, полотна которого находятся в Третьяковской галерее.
Но, об этом я уже писала в рассказе «Картина Репина «Приплыли».
Тот Репин оказался тоже фальшивым!
Холомызер!
Мне очень нравится это слово! В нем столько загадочности, поэзии! И спасительной презумпции невиновности!
Звонит Славик и полушепотом говорит.
– Мария! Есть, то, что тебе надо. Мельхиор де Хондекутер!
– Славик! Зачем ты материшься?
– Тьфу, ты, валенок! Мельхиор де Хондекутер – голландский художник 17-го века.
Его картина называется « Птичий переполох ».
Размеры-полтора метра на два. Холст, масло. Стоит огромных денег. Но, это не по телефону.
Приезжай ко мне. Покажу фото.
Я метнулась к метро. И через 15 минут была уже у Славика дома.
На улице Январского восстания.
Он открыл мне дверь и, как всегда, загадочно улыбаясь, показал фото картины голландского живописца.
На картине изображена была вечная борьба за выживание. Шикарный рыжий лис в стремительном прыжке в курятнике.
Среди кур переполох.
Отсюда и название картины. Сам хищник и его жертвы выписаны художником так тщательно и детально, будто живые.
Глаза, усы, шерсть, летящие в разные стороны перья!
А куриные лапы, матово-желтые! Фантастически правдоподобно!
Я залюбовалась картиной, не в силах оторвать от нее глаз.
-Птичий Рафаэль! – пояснил Славик.
-Шикарно!
– Четыре с половиной миллиона долларов.
– Сколько?
Ты не ослышалась. Там куча посредников. Но, картина сама по себе не из дешевых. На аукционах Кристи, Сотбис она будет стоить в десять раз больше.
– Она в Киеве?
– Нет. В одном райцентре. Хозяин там древний дедок. Во время войны служил в войсках Смерша.
Дошел до Германии. Картина – трофей. Вроде, из Дрездена.
Он, говорят, кучу полотен вывез из ограбленного музея. Сейчас этот дед последние деньки доживает. Но, картины бережет пуще глаза! И от кровожадных внуков держит круговую оборону, как под Сталинградом.
Но, внуки не сдаются. И уже ищут покупателя на картину. Документов, правда, на нее нет никаких.
– Так за сколько же ее продавать? Итак, цена ломовая!
– Добавь 500 тысяч долларов. За пять лимонов и продавай. Прибыль пополам.
В Москву фотографию « Птичьего переполоха » я отправила в тот же день по Интернету. И тут же связалась с Николаем, моим давним клиентом по картинам.
– Машуля! Спасибо за фото. Шикарная картинка. Видел я ее уже.
Мне ее предлагали. Именно за такую же цену.
Пусть сами продают за эти деньги.
Ищи картины у первоисточника. Без цепочки посредников.
Коля обломал мои крылья.
Но, почему Москва! В Киеве тоже есть богатые клиенты. Очень богатые!
Звоню Феде Геллос. Это у него такая кличка среди холомызеров. Федя, на самом деле, имеет другую фамилию, более человеческую.
Работал он когда-то в антикварном магазине Геллос. Нажил кучу клиентов.
Федя Геллос, быстро нашел покупателя. На картину в 5 миллионов долларов!
Этот жирный кот, его старый клиент, был чиновником, который отвечал за немецкие деньги, шедшие в Украину для жертв ВОВ.
Денег у чиновника куры не клевали! А его сынок просе..л чужое бабло по казино.
Чиновник, кажется, клюнул на «Птичий переполох».
И теперь хотел посмотреть картину живьем.
-Показать надо завтра, после обеда, часам к 3-м. Сможем? – напряг меня Федя.
У меня вспотели руки. И заплясали мысли в голове, одна, безумнее другой. На что же я потрачу столько денег?
Звоню Славику.
– Есть клиент на Хондекутера! Хочет живьем увидеть полотно. Где? Когда? Но, надо завтра!
-Хорошо, – сказал Славик и отключился.
Это значит, он начал прозвон по длинной цепочке посредников.
Через полчаса Славик доложил мне.
– Дедок, хозяин картины, еще жив. А, поскольку, он ни в какую не хочет расставаться с раритетом, просмотр картины откладывается. На неизвестное время. И внуки здесь бессильны.
– Твою мать! Зачем же надо было затевать эту канитель!
Это услышал от меня Славик.
А, что услышала я от Феди Геллос, останется моей тайной.
Мысль продать Мельхиора де Хондекутера ушла на дальний план.
Я распечатала на принтере большую, цветную фотографию «Птичьего переполоха», повесила у себя на кухне.
Что бы не только любоваться ею. Но, помнить, что картину надо еще продать!
Картиной любовалась не я одна.
Мой красавец сын завел себе постоянную девушку. Юля.
Она поселилась в Ленькиной комнате на правах жены.
Своего жилья у нее нет. Девочка родом из-под Чернигова. Там у нее живет мать и бабушка. Отец в Москве. Родители разошлись, когда дочери было 14 лет.
Юля начала самостоятельную жизнь и была не по годам серьезной, прагматичной и хваткой.
Это подкупало меня. С такой женой мой тюха сынок не пропадет. Такая жена пробьется в жизни, добудет счастье.
Первые ее победы уже на лицо! Отхватила такого мальчика, как мой сын!
Высокий, красивый, с университетским образованием. И в придачу с трехкомнатной квартирой,с двумя санузлами, в престижном районе Киева! На Позняках!
Но, у Юли был большой недостаток. Она громко разговаривала по телефону. Превратив нашу квартиру в офис. Меня это начало раздражать.
И я сказала об этом сыну, попросив его повлиять на невестку. Сын исполнил мою просьбу. Юля обиделась.
Как-то мы колдовали с невесткой Юлей на кухне. Каждая возле своей кастрюльки.
И вдруг она говорит.
– У моей бабушки, в деревне, полно старинных картин. Висят на стенах по всему дому.
– Чего? Не поняла! Еще раз, повтори, пожалуйста!
– У бабушки картины есть, говорю я вам.
– А что за картины? Кто автор?
– Да, я не разбираюсь.
– А что там написано?
– Да, всякое. Природа. Море. Люди.
– Откуда у нее эти картины?
– Еще от дедушки остались.
– А у дедушки откуда?
– Он из Германии привез. До Берлина дошел во время войны.
– Ничего себе! Почему ты до сих пор молчала? – я схватилась за лицо руками, испачканными в тесте.
Ты понимаешь, что если бы ты продала парочку этих картин, ты бы давно себе купила квартиру в Киеве?
– Ну, это же не мои картины!
-Ты даешь! А бабушка тебе разве не родная?
-Родная. Но, она мне их не даст. Это все отцу достанется по наследству.
– А разве отец твой против будет, если ты себе квартиру купишь?
– Ага! Купишь! Он велел бабушке хранить картины и без его ведома ни кому ничего. Иначе такой скандал будет!
– Но, это же глупо! Скандал можно пережить! Не съедят же! А квартира останется!
– Нет! Это картины отца. И я ничего сделать не могу.
-Очень странно!
Я начала говорить с сыном на эту тему. Но, сын отнесся к этому разговору флегматично.
Еще несколько раз я затрагивала картинную тему, пытаясь вразумить Юлю. Но, девушка была категорична.
– Нет! Папа не разрешает!
Бабушкины сокровища не давали мне спокойно жить.
Что это за картины? Кто автор? Сколько их? И какая им цена?
И почему до сих пор моя невестка без кола-двора? Живет с моим сыном на моей жилплощади! Хотя является наследницей такого состояния?
Фантазия рисовала кружева и узоры на тему баснословной прибыли при продаже произведений искусства.
Продам раритеты и куплю квартиру детям. Может, еще попутешествую на деньги невестки! – мечтала я.
Я донимала сына, дергала Юлю. Порывалась сама съездить в эту деревню Черниговской области. В гости к бабушке.
Поведала Феде Геллосу про неожиданное наследство невесты моего сына.
– Ни фига себе! Так пусть твоя невестка сфотографирует картины. А мы посмотрим, что там за раритеты.
Я зарядила фотоаппарат. Дала его Юле со словами.
– Ты можешь привезти фотографии картин?
– Могу, конечно!
-Когда ты поедешь к бабушке?
– Не знаю. Может, на следующий год.
– Зачем тянуть! Езжай завтра. Пожалуйста!
– Нет. Я не могу. Много работы. Когда будет время, тогда.
Вся эта история с картинами бабушки меня настолько распалила, что я не могла спокойно спать.
Я долго возмущалась, и недоумевала. Как так? Сидеть на деньгах и не пользоваться ими? Жить всю юность по общагам и чужим углам, хотя имеешь целое состояние!
Эта глупость меня добивала.
Ждать я больше не могла. И не хотела. Неведение раздражало больше всего. Мне надо было знать правду о картинах. Волновался и мой партнер Федя Геллос.
– Завтра едем в деревню к бабушке! – решили мы с Федей.
Утром он заехал за мной на своей мазде. И мы рванули на Чернигов.
Как приятно развеяться, сменить обстановку. Лучшее для этого средство – путешествие!
Мы ехали с Федей в Чернигов, полные решимости добить дело с картинным наследием моей невестки до победного конца.
Чернигов утопал в зелени. У въезда в город, на крутом повороте, стояла большая церковь с золотыми куполами, сверкавшими на солнце.
И тут звонит мой сын.
-Мама! Ты на самом деле на Чернигов поехала?
-Да, сынок.
– Ну, ты это погорячилась. Возвращайся домой. Никаких картин у Юли нет.
-Как нет?
-Угомонись, мама! Юля тебя просто разыграла, зная твою страсть к картинам, – открыл мне глаза мой сын.
– А зачем она это сделала?
– Наверное, ты сама в этом виновата. Зацепила ее с телефоном, вот она тебе и отомстила!
Федя долго ругался. Но, то, что он говорил мне, это, пожалуй, для вас не интересно.
-Федечка, ну не кипятись! Все, что ни делается, к лучшему! Глянь, какой великолепный Чернигов! Когда бы ты еще сюда попал?
Давай посетим картинную галерею города Чернигова.
Я давно собиралась съездить в Чернигов. Древнее, историческое место. Город рядом. Добираться просто. Сел на маршрутку и через полтора часа ты там.
А тут такой повод!
Федя, кажется успокоился. На последок смачно ругнулся. И мы начали обозревать Чернигов.
Мы вышли на крепостной вал. Прошлись по историческим местам, подошли к художественной галерее. Купили билеты, всего по 2 гривны.
Посетителей кроме нас не было.
У входа в зал с шедеврами мирового искусства сидел тщедушный охранник, дедок пенсионного возраста.
У него было время ланча. Дедок ложкой вылавливал из стеклянной банки какую- то снедь.
Нас он даже и не заметил. Мы прошли в большой зал.
В углу на стуле клевала носом смотрительница, бабулька- одуванчик в белых буклях. Очки спали с глаз, висели на носу. Она смачно похрапывала.
Стены зала были увешаны шикарными картинами. Мои глаза в восторге разбежались!
И вдруг …! Не может быть! Это наваждение!
Перед нами живьем «Птичий переполох» Мельхиора де Хондекутера!
Мы с Федей стояли, разинув рты. Мы не верили глазам своим.
Все тот же шикарный рыжий лис в прыжке! Паника среди обитателей курятника! Летящие в разные стороны цветные перья! Четко выписанные художником лапы в чешуйках, клювы, глаза, структура шерсти и пера.
Все в изумительном цвете и красках.
Это что же получается?
Шедевр, принадлежащий художественному музею, государству, народу, выставлен на продажу?
Это чья – то глупая шутка или злой умысел?
Ну, допустим, найдется клиент на краденую картину. Один, потенциальный, уже нашелся. Чиновник по немецким деньгам!
Вытащить картину из этого музея – три пустяка. Охрана – фикция.
А что потом?
Тот, кто купит картину, будет вынужден всегда ее прятать от чужих глаз.
Держать шедевр в глубоком подполье.
А смысл то, какой в этом, если перед пацанами покупкой похвастаться нельзя будет! Где кайф – то?
Самому втихую любоваться, пуская слюнки?
Продать картину нельзя тоже. Менты заметут сразу.
Надо быть сумасшедшим клиентом. Но, разве наш немецкий чиновник не такой?
В этих глубоких раздумьях мы вышли из зала. Смотрительница, одуванчик так и не шелохнулась, продолжая дремать в своем углу.
Очки совсем свисли с носа, держась за одно ухо на дужке.
Утомленный едой сторож тоже крепко спал, положив голову на руки. Мертвое царство. Выноси, что хочешь!
Даже Мельхиора де Хондекутера с его «Птичьим переполохом»