Этой ночью спать ложиться

Можно поздно или рано –

Завтра утром просыпаться

Будет снова тяжело!

И не лучше ли напиться

Не вина – воды из крана

И уже не волноваться,

Что одиннадцать прошло.

Зачитаться тем, что в личке,

Засмотреться на светильник…

То ли глупо, то ли мудро,

То ли нет, а то ли да.

И, скорее по привычке,

Завести на семь будильник,

Чтобы вспомнить лишь наутро,

Что за вторником – среда.

Бесконечная нелепость –

Склока следствия с причиной,

И смешно уже от мысли,

Что на улице темно.

Из квартиры сделав крепость,

Примоститься у камина,

Не увидев жизни в смысле,

Просто так глядеть в окно.

Или встанем на балконе,

Чтоб увидеть спящий город,

В эту зимнюю погоду,

В этот сумеречный век.

Быстро тая на ладонях,

Из тепла маня нас в холод,

Превратится просто в воду

Прошлогодний липкий снег.

Притушив в гостиной лампу,

При свече читать акафист,

А когда свеча истлеет,

Не надеясь на авось,

Мы продолжим жить без штампа,

Просто так, без обязательств,

Но вдвоём куда теплее,

Чем когда мы были врозь.

Этой ночью можно верить

Или в Бога, или в утро,

Если в Бога – значит свято,

Если в утро – как всегда.

День рабочий ровно в девять,

Время – старая лахудра,

В небе – сахарная вата,

А за вторником – среда.

Пурга и вьюга замели дороги,

И день, и ночь таят в себе печаль,

Отбросив все союзы и предлоги,

Страдает, воет, мечется февраль.

Последний зимний месяц на подмостках

Играет предначертанную роль,

Рисует мне в эскизах и набросках

Печальную и лютую юдоль.

Седой старик, угрюм и неприметен,

Суров и мрачен, резок на слова,

Безапелляционнен, безответен,

Уверен, что зима всегда права.

А я смотрю на зимнее ненастье,

Достав колоду некраплёных карт, –

Какой бы он не крыл козырной мастью,

За февралём всегда бывает март!

Сбылась заветная мечта:
Я стал похожим на кота –
Растут усы и борода,
Мне не хватает лишь хвоста!

Проснуться утром стало лень,
Зимой – в тепло, а летом – в тень
И пролежать так целый день,
Себе оформив бюллетень.

Дела оставив на потом,
Не покидать без цели дом,
Пусть несогласных за окном
Считает Центризбирком.

А если выползти за дверь,
Тихонько, крадучись, как зверь,
Туда – обратно, без потерь,
Но не сегодня, не теперь.

Поймав компьютерную мышь,
Весь день с ней так и просидишь,
Пускай вода стекает с крыш,
А этот город – не Париж.

Лишь только выйдешь – и пропал!
Не начиная дел, устал
И весь свой утренний запал
В сыром тумане растерял.

Под дождь случайно попадёшь,
И не поможет макинтош,
До нитки вымокнув, придёшь,
Часу в двенадцатом уснешь…

А утром – снова марафон,
Звонки. Будильник. Телефон.
В прихожей лопнувший плафон,
Внизу сломался домофон.

Кругом мышиная возня,
Дороги, улицы, сквозняк,
И обещаньями дразня,
Нас тут не милуют – казнят.

А мог бы взять и улизнуть,
Лениво морду облизнуть,
На подоконнике уснуть,
Проспать весь день и в ус не дуть.

*   *   *

Дни каждой осени часто похожие:

Грусть и печаль в них, хандра и тоска,

Падают листья, мелькают прохожие,

Замыслов много, но цель далека.

Помнишь недавно – погода весенняя,

Вслед за ней лето, как будто пунктир,

Осень пришла, и ушло вдохновение,

Словно башмак, рифмы стёрлись до дыр.

Непреходящее бремя усталости,

Неуходящее время тревог,

Будто бы молодость клонится к старости,

Годы текут, как сквозь пальцы песок.

То ли на старте, а то ли на финише

Что-то случайно пошло по кривой,

Ты говорила со мною на идише,

Я удивлённо кивал головой.

Ночью, увидев своё отражение

В пыльной прихожей, где светится бра,

Я, доведённый до изнеможения,

Выключу свет и усну до утра.

Дни каждой осени часто угрюмые,

Кажется даже, что сходишь с ума,

И, как подспорье в грядущем безумии,

В самом конце наступает зима.

Холодное время,

Восточные ветры,

Промозглая года пора.

Тяжелое бремя

Осеннее ретро,

Сегодня я пил. А вчера?

Заплаканный город,

Разбитое сердце,

Упасть бы в объятия сна

Под звуки минорных

Истерзанных терций,

Пока не наступит весна!