Здравствуй осенний дождливый день,
ты моя грусть, ты моя лень.
Ты наступил мне на душу ногой,
а я и без этого еле живой.
Все пожелтело в моих глазах
и чувствую скоро рассыпится в прах,
осень прощанье, осень конец,
год отживает как дряхлый старец.
Холодом дышат ручки квартир,
и даже не пахнет придворный сортир,
размокла дорога, растоптана в грязь
и ноги сплетают чужих следов вязь.
Город желтеет, город молчит,
мокрый асфальт на свету не блестит,
словно собой поразил все вокруг
тихой печали серый недуг.
Словно собой весь мир исказил,
гений художник который запил,
крылья сломав, обратился в червя,
осень пришла значит в землю пора.
Сент.2001г.

Желтый лист с черной веткой прощался,
Слезы лил и краями махал,
И как будто случайно сорвался,
В плавном танце на землю упал.

Подобрал его ветер холодный
И понес от родного ствола:
«Ты теперь лист ни чей, лист свободный,
Пока земля тебя не взяла».

В грустном танце лист плавно кружился
О неволе печаль хороня
И неслышно к земле прислонился:
«Ты прими побыстрее меня».

Средь равнодушья, как средь скал прибрежных
В бушующем потоке вод реки,
Я мчусь туда, где без объятий нежных
Ждет водопад, что бы замкнуть замки,
На тяжкой двери непричастности к мирскому,
И ты река не приведешь меня к другому,
Поскольку русло в камне пролегло,
Водой проточенному больно глубоко.
Я не мирился ни когда с судьбою,
Я грыз гранит наук и жизни соль,
Но только вечно жертвовал собою,
И как свою терпел чужую боль.
Которая незвано прорывалась
Невидимыми тропами к душе,
И как змея по нервам извивалась,
Их оставляя в колкой чешуе.
И были подвиги и промахи напрасны,
Их не зачли в экзамен и в рекорд,
Итоги их с мотивами не ясны
Или с изъяном был мною взят аккорд.
Или моя песня не звучала
И рука с струною не дралась,
Надо было звать, – она молчала,
Надо помолчать, – она рвалась.
Или может, не хватило ноты,
Ритм не раззадорил строчкой стих,
И гитара гнулась от икоты,
Проглотить, пытаясь, длинный гриф.
И гитара звуком содрогаясь,
Голос превратила в злобный вой,
Будто напугать весь мир старалась,
Грядет из пучины гений злой.

­Спаси себя! Спаси, пока есть время!
Забудь других, придет и их черед!
Какой помощник ты, когда сам тащишь бремя
Своих проблем, не двигаясь вперед!

Спасай добро! Спасай свое удобство!
Ведь ты никто без денег и вещей!
Пусть кто-нибудь другой проявит благородство!
Он выживет и так, он лучше, он сильней!

Спаси свой зад! Спаси от сковородки!
От гневного пинка и бешеных клыков!
Не дожидаясь не минуемой разборки,
От беспощадных спаси себя врагов!

Спаси свой ум! Спаси от злого слова!
От острой логики вскрывающей изъян!
От неизвестности и знания худого
И страха памяти не излечимых ран!

Спаси себя, но только помни свято,
Спасая тело, вещи и мозги,
Что за спасенье то же есть расплата –
Душа в твоей напуганной груди!

И если цель тобой поставлена иная,
Спасти ее в начале, всяких благ!
Ни на какие беды не взирая,
Повержены, падут: стихия, слово, враг!

Плачешь… Ты снова плачешь!
Но на щеках слез не видать.
Мало кто знает, что ты их прячешь
В горле и сердце, чтоб не признать
Стыд, пораженье, обманувшую веру,
Не разжигать чье-то торжество,
Чувства скрывать, нужно знать меру,
Чтоб не убить их колдовство.
Чтоб не убили друг друга случайно
В запертой клетке как звери мечась,
В мыслях живущая ясность и тайна
Если с пружины одна сорвалась.

Мрачность мира – в неверии мудром,
Когда опухоль – знаний избыток,
Нам бездонную пасть открывает,
От того жизнь значенье теряет,
И мы таем под тяжестью пыток,
Не прельщаясь иллюзии сыром.
Отравившись реальности солью,
С пустотой подружившись и болью.

Счастье детям, чей ум незагружен,
Ни дерьмом, не сверкающим златом,
Любопытство не ждет, что и дальше
Будет все так, похоже, и скучно,
Не задушит собственноручно,
Созерцание сказочной фальши,
На ночь спетую мамой иль братом
Что бы был малыш тих и напужен.

Счастье тем с кем рассудок не дружен,
В них иллюзия часть интеллекта,
Заменяет скупую реальность,
Важным смыслом ее украшает.
И быть, может в шута превращает,
И невольно толкает на крайность,
Но и в том есть полезная лепта,
Ведь дурак за всегда умным нужен.

Счастье тем, кто действительно может,
Кто душою и телом владеет,
И в себя первым делом поверит,
Не поддастся соблазнам и страху,
Не положит на совести плаху,
Свою голову, как та не мерит
Прегрешенья,
и сгинуть сумеет
Без тоски, в том, как век его прожит.

Я снова вступаю в распутье,
Меняются времена.
Я падаю в грязь, и лишь голые прутья
Деревьев спасают меня.
Прощай распрекрасное лето.
Я выжал, что мог из тебя.
Ты кончилось здесь, значит, началось где-то
И там кто-то жаждал тебя.
Скорей бы вода обратилась
В кристаллы прозрачного льда
И в снежные шубы земля бы покрылась,
Тепло, до весны хороня.
Я с радостью встречу морозы,
Вдыхая сухой аромат
Холодного воздуха жгучие дозы,
Я им буду искренне рад.

­Прости меня бессмертная душа!
Но я в твое бессмертие не верю!
И век твой яркими событьями я мерю
И чувствую, как время не спеша
Проносит мимо счастье и горе,
Вливаясь в общее людское море,
Где я теряюсь, и тону средь душ
Как капля серого дождя средь луж.

Кем ты была тогда, когда гудели горы
Под грозным шагом ящерицы той,
Которая на сушу отторгнута водой
Искала на земле с подобной тушей ссоры,
Что бы решить вопрос: кому и кем тут быть?
Быть съеденной или же убить?
И насладиться сытостью и верой,
Что можешь стать ты главной в мире мерой!

Быть может в том огромном черепке
Ты в чаще на охоте притаилась?
Или трусливо за листвою скрылась
Почуяв опасность вдалеке?
А может, ты из бездны залетела?
С коварной целью или так без дела
По девственной планете побродить,
Себе подобных тварей наплодить.

Иль может быть любовь земная
Прельстила высший разум красотой
И окропив священный брак водой,
На свет произвела, кого не зная.
И этот кто-то миллионы лет
Пытается на это дать ответ,
Запутав и себя, и разум, и природу.
Создал науки, молясь при этом богу.
И разложив материю до дыр,
Наивно верит, что вечен этот мир.
И что душа не формула сознанья,
А бестелесная частичка мирозданья.

­Преодолеть смущенье, страх,
Вот, что нам для удачи надо.
Когда не грезится нам крах,
Когда не топчет мнений стадо
Ни нашей веры, ни любви
И мы тверды в своих сужденьях,
И нам не шепчет: «Подожди!»,
Наш гений, спутанный в сомненьях.
Когда душа мгновенья пьет
И ловит каждый звук и запах,
И в наслаждении поет,
Весь мир, в своих сжимая лапах.

Тик…
Ночную тишину нарушил мерный тик.
Так тикают часы, а я уж думал – бзик,
А я уж думал – все, что я уже старик,
Что время утекло, и мне остался миг…
Последний, страшный миг
Почувствовать тепло,
И вспомнить обо всем,
Что было и прошло.
Простить всем, что я злой.
Покаяться, что мстил.
И позабыв про боль,
Поверить, что любил.
Но тикают часы, не кончился мой век.
Горит зарей рассвет, я есть, я человек.
И стряхивая сон, пытаюсь страх забыть,
Что б не бояться дня,
Что б верить, что бы жить!