На озере Рица

По следам увлекательного романтического путешествия.
Подробнейший отчет.

Озеро Рица находится на Западном Кавказе, в Абхазии.
В озере обитают форель, щука, сиг и много иностранцев.
(Из рассказов бывалых людей).

Глава I
Встреча.

Сижу на лавочке, у самого у Рица, вечерний свет от озера струится… Я прилетел сюда свободой насладиться и от проклятого гастрита подлечиться, – все хорошо, но по ночам бюстгальтер снится… Приехал в отпуск, – и скучаю, не годится… Мне надо срочно с женским полом подружиться. И вдруг – удача, надо же случиться! – идет вдоль берега, заглядывает в лица, ища где сесть, где приостановиться, устроиться получше, подкрепиться, – в руке стаканчик кофе чуть дымится и на тарелочке картонной – пицца, короче, чтобы не заговориться: идет вполне сакраментальная девица.
Обходит толстых, некрасивых сторонится, ко мне присматривается, косится… А что? – я парень хоть куда, как говорится. Эге… подмигивает вроде, баловница? Ну да, все ясно. Трудно ошибиться… Я даже знаю, что сейчас случится: сперва подвинуться попросит, извинится, на лавки краешек присядет, оглядится, попудрит нос и подведет ресницы, потом предложит робко присоединиться мне к трапезе, – мол, не хотите ль пиццы? Отвечу: – «Фи!.. Приятно отравиться!». Но все-же повод есть разговориться.

Она по-русски – ни бум-бум: не мастерица. Хотел я было по-французски изъясниться, – она опять ни в зуб ногой, совсем тупица, похоже, – немка, из Аустерлица. Я раньше шпрехал, но успело подзабыться… Сидим, молчим. Мгновенье вечность длится, а так в любви охота объясниться! Ну что ж, попробовать, мол – курица не птица, скажу ей жестом, что хочу ее добиться, – что, мол, все сбудется, все, может, состоится, мол, если что, – так я готов жениться. Жестикулирую – ну прям вяжу на спицах, толкую ей:- «Ихь бин… а-биселэ… влюбиться...», она – кивает, и готова согласиться.
Мы обнялись, в приличия границах, потом рукам я волю дал, как говорится, – стал щупать, в поисках за что бы ухватиться, приятной выпуклостью тела насладиться – пощупал грудь, потом пониже поясницы, и сердце бедное усиленно стучится, а я ведь, граждане, живую ягодицу уже не трогал – лет, пожалуй, будет тридцать, хотя конечно, этим нечего гордиться… Ну, вобщем, отошли мы за теплицу, сперва по-быстрому доели её пиццу, потом уж постелили там тряпицу, и на нее я повалил отроковицу.

Она надела ловко мне одну вещицу, – от гонореи, значит, чтоб предохраниться, потом я нежно обхватил ее, как рыцарь, перевернул и начал делать быстрых фрикций. Она кричит мне, типа, чтоб не торопиться, – вполне понятно: не успела возбудиться. Рычит как львица, по-австрийски матерится, но я теперь уж не могу остановиться: ритмично тазом начинаю так крутиться, шепчу слова любви, вру небылицы, и страсть готова преждевременно излиться, (хоть я надеюсь, что такое не случится, – иначе лучше мне сквозь землю провалиться!). Пупком к пупку! Покрепче навалиться! Вот так! Оргазм! Еще оргазм! Пойти помыться… Э-э… продолжение на следущей странице…

__________________

Глава II
Абхазия – Москва

…Вдруг – что за черт? Так это только снится?! Какое озеро, к чертям! Какая Рица! Ведь я лет восемь уже не был заграницей… Мне все пригрезилось и не было девицы! А жаль, в такой момент и – пробудиться! Хочу в тот сон обратно воротиться, ан нет – что было, то уже не повторится… Опять к подушке голова клонится… впадаю в дрему… то ли правда, то ли мнится: лежу в Москве в психиатрической больнице. Москва, Москва! Воспоминаний вереница… Мороз и солнце, день чудесный, снег искрится. Здесь в пионерских я участвовал зарницах. Здесь, направляемые мудрою десницей, мы бодро шли по главной площади столицы… Но я отвлекся… так на чем я?.. А! Больница… Ни документов нет с собой, ни инвестиций. Вокруг меня больничный люд толпится, – пришли на новенького, значит, подивиться, – все алкоголики, но были и убийцы.

Я с койки встал, хотел галантно поклониться, но мне сказали, мол – не надо суетиться. Там были двое… подозрительные лица… Я разгадал, их хитрый план не состоится: они на жизнь мою хотели покуситься, – продать все органы, кишечник, и нажиться. Тут мешкать нечего! Бежать! Но как решиться? Вот, после ужина (бурда из чечевицы, котлета гадкая без соли и горчицы, компот вобще – моча беременной ослицы) мне удается из больницы тихо смыться: пошел во двор, как будто на ночь просвежиться, – и сиганул через забор, и мог убиться… Бежал бегом минут я двадцать или тридцать, но по нужде-таки пришлось остановиться, – позыв естественный услыша облегчиться, встал на углу и приготовился мочиться: уже расслабил тазобедренную мышцу, вдруг вижу – мент: фуражка, красные петлицы…

Кивнул, представился: – «Сержант Перепелица! Нехорошо это, товарищ, не годится: в публичном месте нарушаете традиций, а здесь не цирк, здесь образцовая столица и ходют высокопоставленные лица. До отделения придется прокатиться!»
Я, по наивности, задумал откупиться, – пообещать, что больше, мол, не повторится. Мол, брось, начальник, – я турист, и без амбиций: возьми вот шекель, – мол, чего там мелочиться! Но честный мент решил на взятку не польститься, – схватил за шкирку, стал заламывать ключицу. Кричу: – «Скандал международный разразится!Перепелица, разрешите обратиться!»
-Ссать не положено! Извольте подчиниться!
Мне так обидно стало, – аж в глазах двоится… Что ж это, думаю, – с больницы да в темницу!?
-Так вот же ж! Получай, о сын ослицы! И тут же – бац! – как удалось мне изловчиться? – по яйцам дал ему ногой, а сам – как птица на волю вырвался, в порыве с ветром слиться. Скорее! В подворотню углубиться! А по пятам за мной уже погоня мчится – сапог мента и скрип больничной колесницы… теперь еще перевернем страницу…

__________________

Глава III
Продолжение погони.
Неожиданное спасение.

Бегу и думаю: – «Эх, только бы отбиться, в посольство наше без помехи  просочиться! Уж я б тогда сумел остепениться: пойду учиться, буду тщательно поститься, – мне б только к консулу, Шмулевичу, пробиться, а там – свои, туда не сунутся: граница. Удастся может быть в посольстве похмелиться, – по крайней мере, надо к этому стремиться…».
Устал бежать…уфф.. отдохнуть, остановиться, – вот здесь, на Каменном Мосту облокотиться, сориентироваться в плане диспозиций… Теперь – короткой перебежкой по Мясницкой, и через площадь, мимо башни Боровицкой, на Маркса, – угол Академика Капицы, затем направо, – на проспект Орджоникидзе… Тупик Социализма, 2 дробь 30…
Сюда попробовать залезть и схорониться, вот так, смелей, – за этот выступ зацепиться, через забор… Ах, чтоб мне провалиться: тут синагога! Вроде празднуют бар-мицву: пузатый рав, в дубленке, рукавицах, а рядом… Ба! Знакомые все лица! То ж тётя Соня! Льва Абрамыча сестрица! Но только как она могла здесь очутиться? Они ж всю жизнь свою прожили в Черновицах: муж – домработник, а она бортпроводница. Но – от Курил и до Карпат, как говорится, еврей еврею друг и брат… Спешу открыться:- «Я вам родня со стороны Лифшица… Простите, что мешаю вам молиться! Взываю к чувствам, умоляю заступиться! Мол, так и так… антисемиты… надо скрыться… Кололи в жопу, заставляли окреститься врачи-вредители и гад Переплица, ну тётя ж Соня! Ну семь-сорок! Ламца-дрица! Ведь мы родня, ведь мы ж не австралийцы! Мне б только денег на билет, да подкрепиться, да у посла аудиенции добиться: ведь он же может как-нибудь распорядиться, чтоб мне на родину скорее возвратиться…» (Тут, в этом месте, я пытаюсь прослезиться, представил: мне посол: – «Прошу садиться! Таким как вы страна должна гордиться!»). Но тетя Соня вздумала жидиться, и делать вид, что нету памяти на лица, – мол, мы потратились на шубу мне с лисицей, – за двести сорок тыщ в условных единицах… А кстати, как у вас там в заграницах, и можно ль бедному еврею там пробиться?..
«Н-да… – думаю себе, – с козлом ведь как ни биться, а молока от него все же не добиться… Такая может за копейку удавиться… Шоб ви так жили, тётя! Шоб вам провалиться!.. Ну, делать нечего, приходится смириться, с гостеприимной синагогой распроститься и в церковь Всех Больных Душою обратиться»… ну-с, подождем теперь до следущей страницы…

__________________

Глава IV
Долгая дорога домой

…Вдруг – что за черт: куда-то поезд мчится… Открыл глаза…закрыл… Неужто снится? Под перестук «колес» всегда так сладко спится… Ни тёти Сони, значит, нету, ни больницы? И даже – как его?.. – мента Перепелицы? Я снова спал, – вот бред, вот небылица! Какое счастье от кошмара пробудиться! Хотел на радостях к окну поворотиться, – да с верхней полки угораздило свалиться: ушиб лобок и мог потенции лишиться, – пустяк, до свадьбы заживет, как говорится. Потёр ушибленное место, – пригодится… Ну, хорошо – теперь испить водицы, опять на полочке на верхней водрузиться, по телу бренному дремоте дать разлиться. К подушке снова голова клонится… Бессвязно бормочу: – «…Плодиться … Вицин… так-так… посмотрим, что там дальше приключится…».
А за окном – за далью даль клубится, поля проносятся, какие-то станицы, заборы ветхие мелькают, черепицы… Куда летит наш паровоз? Эх, поезд-птица! Какой еврей не любит быстро прокатиться? Вагончик тронется и крикнет проводница: – «Всех провожающих прошу поторопиться!»… В моем купе сидит попутчица, певица – не первой свежести и сильно молодится. Ну, слово за слово, – пришлось разговориться, достать бутылочку холодненькой «Хортицы», консервов баночку открыть, сальца с горчицей, и за полчасика успели так напиться, что стали петь: сначала про столицу, потом запели «Вiчор у свэтлицi», потом – как тучи ходят хмуро на границе.

Потом на чтенье я решил переключиться, – прочел в газете две статьи-передовицы: о том, где золото у партии хранится, и что евреи все хотят объединиться. Вдруг вижу – с бабкой-то неладное творится! Так плотоядно смотрит, хищно так косится… Встает, объятья распахнула, не стыдится, – расставив руки, надвигается, теснится…
-Э! Э!…Бабуся, – есть всему границы! Ты, я гляжу, не прочь повеселиться, – да только нет: стара, как говорится ….
Она – все ближе, молча прёт и не боится, – в объятья ловит, не дает мне уклониться, и глаз сверкает как у дьяволицы…
Я онемел и не могу оборониться, и мускул в теле ни один не шевелится! Она легко меня согнула в пояснице, задрала ногу и на шею мне садится, и понукает, – как коня, – галопом взвиться! Я взял в карьер, лягнул попутно проводницу, пустился вскачь и не могу остановиться.

«Эге! То ж ведьма!» – мысль в мозгу стучится. «Постой же! – думаю, – мне стоит помолиться, да только правою рукой перекреститься, как ты….» Вдруг слышу, – ведьма просит не креститься, – у ней, мол, сила колдовская прекратится. Знакомый голос… Нет! Хотел бы ошибиться… Догадка страшная в сознание стучится… Не смею верить… Тётя Соня!!! Вот волчица! С какой же нечистью пришлось мне породниться! А впрочем, я забыл – ведь это снится, и надо к этому спокойней относиться. Вот жуткий сон! Бред сивой кобылицы!… Я окончательно решаю пробудиться, да и пора – ведь на часах уж 8.30.
Как хорошо в своей постели очутиться, – в пижамке теплой потянуться, полениться… Встаю. Подъем! Поприседать, взбодриться! Холодный душ, потом – позавтракать, побриться; пойти во двор с машиной повозиться: вчера заглохла и не хочет заводиться. Такие сны смотреть под праздник не годится, – недаром, кажется, в народе говорится: что снится в праздник – до обеда может сбыться. Мораль сей басни такова: пора жениться. Хотя, как знать – ведь это тоже, может, снится.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *