 Товарищ судья, – сказал подбежавшему арбитру Фуфель, – что это футбол или бои без правил – два раза за игру мяч получил, и чуть инвалидом не сделали. Ты глаза открой! Чем залил?
 Смени вид спорта! – играл «МХАТ» судья. – Иди в артисты! Я слышал там такие говоруны очень нужны.
И показал Фефлову желтую карточку.
– За разговоры с арбитром!
Жаль я тебя матом не покрыл! – надрывался Фуфель на глазах у своих и чужих, проверяя ногу на целостность.
Судья закончил запись, дал свисток и спокойно указал на пенальти.
Как!!!! – взревели защитники, – мы там сбивали – он сюда залетел!!!
 Да, – сказал судья, – залетел на крыльях любви. Все пять метров. Новый ангел полей! Вы лучше своим молодым ноги свяжите – больше пользы будет. – И полез в карман за карточками…
 Кто сбивал? – заорал капитан соперников. – Кто сбивал?!
Один из двух оставшихся хлопцев плакал, не стесняясь слез.
– Я вам обоим сукам всё припомню… «Сожрём старикана!»… Он вас как детский сад развел. Вот теперь сосите леденцы!..
Время матча вышло, но по правилам пенальти пробивается даже в случае, если время вышло, тем более, что было куча «разборок».
Фефлов без лишних разговоров и хромоты спокойно поставил мяч на точку.
 По свистку. Вратарь на линии.
Фефлов нагнулся к шнуркам и украдкой покосился на правый от вратаря угол.
Судья дал свисток Фефлов неторопливо разбежался, дождался, когда вратарь кинется в правый угол и катнул мяч по центру.
 С Новым годом, господа! – сказал Фуфель, но его никто не слышал.
Трибуны ревели. Соперники ругались между собой. А Фуфеля зарыли в кучу тел. На поле выбежали запасные и челядь…
На скамейке остался один Кальян. Сигара обожгла ему губы. Он отбросил её в сторону. Встал и двинулся под трибуны ни на кого не глядя. «Разгонный» микроавтобус был на готове, но без водителя. Кальян подождал минуту, залез в машину и нажал на сигнал.
Прибежавшему водителю сказал:
 Учись ссать в машине. Еще раз не застану на месте – уволю.
Водитель почтительно промолчал. Он видел всю игру и понимал, что везет Великого человека, и что ему будет, что рассказать внукам.
 В гостиницу, – сказал Главный и откинулся на спинку кресла…

Слава Тебе, Господи!

 Товарищ Первый! Поздравьте – «грохнули» призеров прошлого первенства – 2:1!… Да, новый сделал два гола… Да, лично руководил игрой, только что поздравил ребят… Так точно…согласен, думаю заслужили….Премируем строго по таксе….Да… Ирригация?…Ну, Вы знаете наших… туда как в болото, простите за каламбур – сколько ни даешь, всё как в болото….Благодарю за доверие…Что с ирригацией?… Хорошо… Есть!.. Подтянем резервы, там у нас на культуре и образовании излишки….Есть работать…. Телефон ихнего Первого?.. Знаю…одну секундочку…Желаете поздравить?…. А, извиниться! Тонко товарищ первый тонко…
Понял, извините, свое место знаем… От всей души…От всей души!!!

Слава Тебе, Господи!-2

Милиция не забирала никого: ни пьяных, ни крикунов, ни драчунов, ни матершинников. В воздухе было состояние праздника. Как в Первое Мая – хоть в лёжку, хоть по арыкам.
Громовое «Молодцы» кончилось только когда последний Дуремар покинул беговую дорожку.
 Ну что, Петрович? Пойдем в «Поплавок», отметим?
На глазах Петровича блестели слезы:
 Эх Вы! «Поплавок»! Стихи надо писать! То, что нам сегодня Фуфель показал – Москва сто лет не видала. После таких игр помирать можно!
 Да ну тебя! Еще сто таких увидим! Айда в «Поплавок».
 А может в «Салтанат»?
 Да ты чё? Там уже вся шушара с Южной засела…

«Каждый сверчок…»

Команда заиграл тура через два. Вымученные очки сменились очками по игре. В «университетских центрах» заговорили о нашей Южной республике с уважением и удивлением. «Генеральный» Большой страны выучил фамилию нашего «Первого» и коверкал её на совещаниях, ставя в пример достижения Республики, где «руководство и партийная организация работают по большевистски, справляются собственными средствами, экономят экономно»… Особенно были отмечены наши успехи в ирригации.
Первый круг наша команда с веселым американским названием «Гоу эхэйд», что в переводе на русский язык означает «Алга», закончила на первом месте. Один преданный болельщик пришел к стадиону с топором и вырубил на стадионном каменном заборе, со стороны улицы имени командарма товарища Фрунзе, святые слова «Алга – непобедимая!!!».
В перерыве между кругами, Слава Богу в бюджетных статьях «культура и образование», всё время были какие-то излишки, а с ирригацией, согласно оценке Высшего руководства Большой страны вообще было покончено, как с классом, команда направилась на сборы, не как обычно в пгт Пржвальск, а в г.Сочи…
Сочи – родина Альберта Павловича, где про него ходили легенды…но об этом позже…
Чмырь купил рыжую рубаху с пальмой, но ни разу её не одел. Если сказать честно, то города Сочи никто из футболистов, в принципе не видел. Три тренировки в день. Пять раз в сутки на весы. Витамины, от которых выворачивало брюхо наружу…
«Непобедимые» мечтали только об одном – выспаться! Один Фуфель с улыбкой «чеканил» мячом на краю, иногда, впрочем, присоединяясь к общей группе, и почему-то с лёгкостью пробегая все жуткие кроссы. Когда темнело и команда возвращалась в гостиницу, один Фуфель ходил по коридорам с колодой карт и пытался расшевелить лежащих «трупов» словами:
– Можь в «секу» или «триньку» по маленькой?
Когда удавалось растормошить кого-нибудь, то всегда выигрывал. Чмыря раздел и в прямом и в переносном смысле. Рубаха с пальмой перешла к Фуфелю…
Через две недели, когда самолёт набирал высоту, чтобы доставить спортивный коллектив в родной город, Кальян подозвал к себе Чмыря и сказал, показывая в иллюминатор:
– Смотри, Жора! Вот это синее внизу – это чёрное море!
– Я Вася, Альберт Павлович…
– Тем более…
Второй круг начали, как с цепи. Такого темпа во втором тайме, который предлагала наша «Гоу эхэйд» не мог выдержать никто. Никто и не подумывал о том, чтобы «срубить» Фефлова. После такого поступка жизни тебе оставалось ровно десять минут, потому что тебя «косили» все на всех участках поля, причем косили в наглую, на убой, и перспектива остаться во цвете лет без обеих ног никого из соперников не привлекала. Судьи в этих случаях были снисходительны к этому «покосу» – не трогай «звезду» – звезд мало, а таких, как ты, как говориться, «бабы мешками нарожают».
Фуфелю играть стало легче. К тому же , откуда-то с собственного Юга нарыли маленького пацана с крепкой фамилией Орешкин, который терзал в середине всех опекунов Фуфеля до такой степени, что они раз за разом должны были переключаться на этого нахала и бросать «профессора» (еще одна «кликуха» Фефлова), а ему больше трёх- пяти секунд и не надо. Не успеешь клювом щёлкнуть, а Фуфель уже и обработал, и развернулся и отдал, и Чмырь с красными глазами мчит один на один, и не боязливо, как раньше, а безжалостно и уверенно карает противника за зевок…
– Молоток, Жора! – треплет Фуфель бомбардира за вихор.
– Я Вася! – запыханно отвечает Чмырь – Жора в защите…
– Тем более… – заканчивает дискуссию «профессор» кальяновскими словами…
«Раздевая» вечером на базе очередную жертву Фефлов говорил:
– Сека, это, как футбол. Я могу ударить мимо, но никогда не ударю выше.
Никто не понимал этого выражения, но с уважением запоминали. Так вот и до нас с вами дошло.
Благодаря Фуфелю вся команда играла по вечерам в карты на деньги. Команда делилась на «кабанов-секачей», которые играли в «секу» и «очкастых», которые предпочитали играть в «очко».
Палыч довольно ходил по коридору, иногда подсаживаясь то к одной, то к другой группе. Ему из уважения проигрывали. Он бросал карты и вставал… «Это хорошо, что есть карты, – думал Главный, – по бабам некогда бегать»… И уезжал на служебной машине по бабам…
– Вся сила футболиста – говорил Палыч на установках – в его «конце»! Если ты думаешь, что за день перед игрой ты можешь «запарить кочана», а потом сыграть на сто – ты дурак! Ты, конечно, и так дурак – этого у тебя не отнимешь, и это хорошо, но в этом случае ты двойной дурак, а это уже плохо. Через конец из тебя выходит необходимый тебе в игре тестостерон… Шубин – это хорошо, что ты записываешь. Специально для тебя уточняю – тестостерон – это гормон… Правильно, Вася – мужик без гармони, как конь без яиц… Ты Вова?.. Тем более…
Впервые в жизни «наши» почувствовали силу. Даже не как мышечный фактор, а как совокупность множества вещей, которые позволяли им быть на поле палачами. Выражение глаз их поменялось – там не было страха, боли, любви или ненависти – там было жестокое спокойствие удава, заставляющее кролика замирать и опускать уши…
Фефлову дали квартиру в центре. Двухкомнатную. Остальным у кого не было обещали «вот – вот»…
В середине второго круга всё шло к тому, что первая лига получит нового чемпиона. Стадион ломился и премьер думал об ордене, и о пристройке Северной трибуны…
К сожалению, жизненные сказки, в отличие от сказок в книжках, кончаются на самом интересном месте. На очередной тренировке, в самой простой ситуации Фуфель порвал связки голеностопа и выбыл на три недели. Команда по инерции продолжала играть на приличном уровне, но палочки выручалочки уже не было. Соперники обретали уверенность зная, что Фуфель травмирован, а наши теряли. Запас в семь очков постепенно таял. Дуремар колдовал, как мог, но старые битые перебитые ноги Фуфеля жаждали покоя и не хотели выздоравливать. В поездку на «севера» ехали уже всего с одним очком в запасе и без «дирижера». Оркестр ломался на глазах. Все как будто забыли свои партии и играли громко, но не то, что нужно…

Звездная пыль

Квартиру всё-таки давать поторопились. Когда команда уехала Фефлов заскучал. Сначала вызванивал продажных женщин, которые все больше и больше напоминали ему о прошлой разгульной жизни, а потом и вовсе дурканул. Взял кухонный ножь, и собственной рукой вырезал из бедра «торпеду». Это был конец. Конец сказки, которую посчастливилось увидеть тем, кому посчастливилось.
Запил сразу и насмерть. С ним пили все, кто попадался ему под больную ногу. Соседи, алкаши со всего города, те же проститутки, которые обворовали его в первые же дни запоя, а позже помогали распродавать имущество. Последней «ушла» рыжая рубашка Чмыря с пальмой…
– «Алкоголизьм», к счастью, неизлечимая болезнь, – говаривал мой дальний вологодский родственник, «накатывая» с утра соточку. – Тому, кому повезло ею заболеть будет счастлив всю его короткую, но яркую жизнь…
Когда потрепанная команда «Гоу эхэйд» слетевшая с первого уже на 4-й место в первенстве вернулась в родные Южные края – это была уже другая команда. Это была одна из тех команд, которые часто называют – «крепкий середнячок»…
Запожина и Дуремара послали на рафике к Фуфелю на квартиру, узнать про здоровье. Они скоро вернулись и рассказали грустную историю…
Фуфель пропал. Дверь открыл какой-то местный мужик нашей национальности и предьявил все документы на квартиру, включая купчую, подписанную Фефловым. Квартира была кооперативная и, якобы, купленная Фуфелем. Всё было по закону.
– Вот, – сказал Запожин Кальяну, – даже паспорт забыл, и протянул «красную книжицу» тренеру.
– Выкинь…он ему больше не понадобится…
Палыч закурил сигару и запел:
«Как пройду я по левому краю…»…
Запаса очков и физической силы хватило, чтобы поставить рекорд. В том году мы были шестыми в первой лиге. Лучше никогда не было и не будет уже никогда. Хотя бы потому, что нет самой этой лиги и самой этой страны…
Жена премьера аккуратно зашила дырки на пиджаках заранее просверленные для орденов. Но все равно было видно. Через месяц на это место она прикрепила знак «Персональный пенсионер союзного значения». Впрочем – это уже не наши игры. Это в «разрезе».
Решено было команду укрепить. Кальяна уволили и пригласили другого тренера из Москвы. Тот был тихий алкаш. Игроки снова заплыли жиром и почитали за честь «грохнуть» сборную физкультурного института. Еще через год «гоу эхэйд» сделала «гоу ту бэк», и вылетела во вторую беспризорную лигу, откуда пути назад не было.
Петрович незаметно, как и весь футбол в Республике умер. На трибунах жили солнце, ветер, дождь и ночь. Некоторые старые болельщики встречаясь в городе спрашивали друг у друга:
– Ну, где там Палыч-то?…
И рассказывали друг-другу невероятные и каждый раз новые истории.

Перед концом

Альберт Павлович Кальян умер в возрасте шестидесяти пяти лет в родном городе Сочи, откуда когда-то давным давно рванулся покорять и покорил Большой футбольный мир. Умер прямо на проститутке. Прекрасная смерть. Смерть настоящего мужчины…
Правда Зиночка… Бедная женщина… Она потом так и не смогла работать. Пальцами показывали:
 Вон смотри – эта с покойниками спит.
 Иди ты?..
Пришлось уехать во Владивосток, но и там как-то узнали. В общем не задалась карьера. Стала попивать. Докатилась и до нашего города, узнав, что здесь её «покойника» любят и уважают…
Сейчас в бане работает. В мужском, конечно, отделении. Совсем старухой стала. Но ехидной. Хряпнет с утра и пугает мужиков:
«Ну чё ты пистон свой тазиком прячешь? Его и так не видно… »
За стакан вина рассказывает про Кальяна небылицы (хотя, кто знает?). Который, якобы, В городе Сочи, в гостинице «Адмирал» на спор поднял «этим самым» графин с водой, и вылил на себя. Говорила, что с тех пор графин не мыли, а поставили возле аквариума и приделали надпись: «Тот самый графин». Ей верили и наливали ещё. Руководство бани предупреждало: «Последний раз!»… Но ничего не делало. Где потом найдешь дурную старуху, которая пашет «ни за что» среди висячих «обрубков»?
Про графин подтвердить не могу. Будете в Сочи – спросите в гостинице «Адмирал», если, конечно, она сохранилась.
Фуфеля никто и никогда больше не видел. В памяти футбольной тусовки, правда, иногда услышишь слова: «Я могу ударить мимо, но никогда выше», но они уже приписываются другим людям. Как будто и не было мерцающей не нашим необъяснимым светом звезды на ночном небосклоне нашего родимого футбола…

Эпилог.

Когда случается слепой дождь и на небе возникает радуга, нужно подойти к стадиону «Спартак» с северной стороны, где так и не построили трибуну. Нужно перейти улицу легендарного командарма товарища Фрунзе и встать на верхнюю ступеньку лестницы, которая ведёт в умирающий гимнастический зал. Нужно повернуться кругом и долго-долго смотреть на старый стадионный забор… и тогда можно увидеть надпись, которую не может стереть ни время, ни один директор стадиона (сколько их, Господи, и каких (!) не перебывало). Надпись лезет через все краски и штукатурки, как зеленая футбольная трава через асфальт, и заставляет глаза старых болельщиков слезиться:

«АЛГА! НЕПОБЕДИМАЯ!»

… А если уж совсем повезет можно увидеть в том же месте худого старого бомжа, который будто нечаянно задерживается возле надписи, перевязывает вечно развязывающиеся шнурки, с трудом выпрямляется и гладит шершавый забор высохшей рукой… А может – это просто совпадение…

Конец