ПОЭТ

Когда Всевышний призовёт
Дух неуёмный мой,
Он отвечать меня взовёт:
«А кто же ты такой?

Зачем ты жил и что принёс,
Взлетев на неба своды?»
А я скажу: «Я – воли  пёс
И подданный  свободы.

Я жил с надеждою прозреть
В мирах добра и зла,
Чтоб не свечой – звездой гореть
Над мглой мирского сна.

Нет, не монах я, не аскет,
Не мрачный богослов.
Мной дух бунтующий воспет
Под звон земных оков.

Любых, невидимых, стальных
Их неприемлю я.
И рай для всех и остальных
Увы, не для меня.

Умел я птицею взлетать
Над миром серых дней,
Чтоб после рифмой воспевать
Полёт души моей.

То было важно для меня,
Как воздуха глоток.
Искал тебя я и себя
В отпущенный мне срок.

И верю, все, кто близким стал,
Мир не забудут мой,
Ведь я в своей душе купал
Того, кто был со мной».

А вот теперь, великий Бог,
Спрошу теперь уж я:
«Каков мой путь из ста дорог
Был нужен для тебя?»

И после он расскажет мне,
Что верною тропой
Я шёл при солнце и во тьме
По жизни непростой.

27 ноября 2009 года

МЕЧ

Я сплю за стеклом – оно жизнь продлевает,
От влаги и пыли меня охраняет.
В ваш мир сквозь века пилигримом я брёл,
Чтоб вам рассказать, через что я прошёл.
Я в кузне родился, всё там начиналось,
В огне и воде моё тело рождалось.
Мне жизнь не людская рука даровала,
А смерть, за спиной кузнеца что стояла.
И вот я рождён, чтобы жизнь отнимать,
Чтоб кровью мне жажду свою утолять.
Мгновенье храню я,  где воина  рука
Мою рукоять в первый раз обняла.
И сталь  загудела,  к руке прижимаясь,
Восход это видел, с клинка отражаясь.
В тот миг силы духа и стали слились,
Мы  ради него на земле  родились.
В то время  хотел бы вернуться опять,
О нём я бы многое мог рассказать.
Там яростью я от ладони питался
И в битвах почти до красна накалялся,
Сквозь кости и плоть себе путь пролагая,
Клинок мой тупился,  бронь лат пробивая.
Я видел багровый прибой Саламина,
Песок Колизея великого Рима,
И воинов, что бьются за гробень Христа,
Рука самурая сжимала меня.
Я был одноручным, двуручным, тяжёлым,
Эскалибуром, в гранит заточённым,
Я к ножнам примёрзший в дракаре лежал,
В германских лесах я щиты  разрубал,
Я в озере Чудском под лёд провалился,
В шотландских горах крови вдоволь напился,
Ночи ожидал я в Троянском коне,
Веками все споры кончались на мне.
А мне ведь неважно, за что воевать,
Удел мой – хозяину жизнь сохранять.
Все бьются за правое дело всегда,
И в ножнах у каждого правда своя.
Попробуй, где истина там, разбери,
Но время расставит все точки над «и»,
А я  за стеклом вновь забудусь во снах,
Эпоха лежит у меня на плечах.

13 июня 2008 года
sagamor1@yandex.ru

Смысл жизни.

Найти, бы мне слова такие
Чью сущность сложно не понять
Простые, ясные, святые
Как всёпрощающая мать

И сотворить с молитвой схожий
Тот стих, который будет жить
На крылья ангела похожий
Весь мир взывающий любить

А после выпустить на волю
Его как стайку голубей
Лети мой сын чтоб, нашу долю
Ты сделал чище и светлей.

Дай Бог, чтоб смог ты достучаться
До сердца каждого из нас
Заставив солнцу улыбаться
Благословляя каждый час.

Сент. 2010г.

ПРОКЛЯТИЕ    

Скрываясь от шума больших городов,
Стоял монастырь средь песчаных холмов,
Обитель смиренья, любви, доброты.
И тех, кто ушёл от мирской суеты
Тяжёлый засов защищал и хранил,
Того, кто Христу свою жизнь посвятил.
Там время застыло в молитвах, постах,
Во всяческих  Богу угодных делах.
И всё бы, наверно, так дальше и шло,
Но время покоя к концу подошло.
В ту ночь непогода на землю явилась,
Дождями холодными с неба спустилась,
И стрелами молний мглу неба пронзая,
Гром с ветром играл, небеса сотрясая.
А путник седой из далёка шагал,
Не знает никто, что в пути он искал.
Он посох держал в измождённой руке,
Лишь он его спутник в нелёгкой судьбе.
И тень капюшона лицо укрывала
От света, что молния вспышкой рождала.
А дух в его теле едва лишь держался,
Когда он в жилище святое стучался.
«О, добрые люди,  впустите согреться,
В ненастную пору мне не куда деться.
Я ненадолго приюта прошу,
Лишь буря уймётся, я тот час уйду.
Прошу, старика умирать не гоните,
На души свои тяжкий грех не берите».
Монахи, готовясь в то время  ко сну,
Склоняли в молитве вечерней главу.
Стенанья услышав, что бурю глушили,
В оцепененье у окон застыли.
Стук посоха в толщу дубовых ворот
Казался набатом, что горе несёт.
И страх кандалами тела их сковал,
И мужество древнею силой забрал.
Недобрый стоит человек у дверей,
То, верно, пришелец из мира теней.
Негоже мирянину в бурю бродить,
В местах отдалённых приюта просить.
То дьявол пришёл наши души забрать,
Не станем мы нечисть в обитель впускать.
А голос стенал вновь и вновь за окном,
Но что-то другое уж слышалось в нём.
«Вы люди не божьи, коль к стонам глухи,
Мой Бог, ты всесильем ко мне снизойди».
В неистовом  гневе рождались слова:
Да пусть монастырь этот примет  земля,
Пусть воды дождей это место зальют,
И проклятым люди его назовут».
Лишь только проклятья слова отзвучали,
По-своему жить в небесах они стали.
И демоны силы свои обрели,
Питаясь посулом гневлённой  души.
А фраза, что с губ посиневших слетела,
В мгновения обличье своё возымела.
Вдруг смолкло ненастье, и глас тишины
На землю пролил свет извечной луны.
А следом пришло то, что сбыться должно,
Создателем быть так тому решено.
Под сводами храма песок оживился,
Голодной медведицей в стены вцепился.
И сруб, подчиняясь судьбе, задрожал,
Как путник, который приюта искал.
И, словно в пучине  стихии морской,
Исчез монастырь навсегда под землёй.
А тени монахов, что в окнах метались,
В недвижных зрачках старика отражались.
Мгновенья прошли, и во свете луны
Пред ним возвышались песка лишь холмы.
Слов сказанных нами назад  не вернуть,
Чтоб в клети души их надёжно замкнуть.
Печальное  место размыли дожди,
Им вешние воды на помощь пришли.
Вода камышом и травой поросла
И гиблой трясиной прослыла она.
И горе тому, кто туда забредёт,
Дороги назад он уже не найдёт.
А слух, словно ветер, летел над землёй,
На свет  порождённый людскою молвой.
Как посуху, будто в ночной тишине,
Блуждает старик по болотной воде.
У сгубленных душ вопрошая прощения,
Во смерти желая найти покоенья.
Вернулось проклятье, откуда пришло,
К тому, кто родил словом гнева его.
Как стая ворон  пролетели века,
Хлестая крылами того старика.
А люди, болото его осушив,
Обжили то место, о прошлом забыв.
Ну, кто ж с предрассудками будет считаться,
Не в силах легенда с прогрессом сражаться.
Но время проклятья, увы, не сотрёт,
Оно до сих пор в этом мире живёт.
Проклятье напомнит не раз о себе,
А знаете, где это было? – в Москве.
Там площадь сейчас трёх вокзалов лежит,
Под камнем надёжно пласт времени скрыт.
Но зло вековое покоя не зная,
Вновь жизни берёт, свою жизнь продлевая.
И прошлое вспомнить заставит под час
Людей, что не веруют в мифы и сглаз.

Преданье седой старины рифмовав,
Я вот о чём думал, сие написав,
Что слово – летящая к цели стрела,
Рождает его наших губ тетива.
Желанье твоё её вспять не вернёт,
Своей она жизнью в полёте живёт.
И сила её может жизни лишить,
А может надеждой прийти, исцелить,
А может вернуться к нам силами зла,
Поверьте, весомы  любые слова.
К ним бережно вас попрошу относиться,
Ведь слово, как семя, ростком возродиться.

21 сентября 2009 года

ИНДЕЙСКАЯ БАХРОМА

Мой Бог не живёт высоко  в небесах,

Он всюду и вечно со мной.
Мой Бог – бахрома на моих  рукавах.
Свобода, апостол я твой.

Не ведать печали горящим глазам,
Скулить на луну не по мне.
Живу я лишь так, как хочу того сам,
Не в завтрашнем – нынешнем дне.

А если б судьбе моей было дано
Пред мной человеком предстать,
То я бы сказал ему, что уж давно
Хотел я спасибо сказать.

Тебе, мой небесный и преданный друг,
За то, что направил  меня,
За то, что живу я не вписанным в круг
Привычного всем бытия.

За то, что останусь всегда молодым
И верным себе навсегда,
Стать может и мне доведётся седым,
Но вот стариком – никогда!

И реющим флагом к незримой черте
Несу я над жизнью земной
Свой мир, что в  индейской живёт бахроме,
Свобода, апостол я твой.

Апрель 2009 года

ВОЛК     

А я один, как божий перст,
Не ведом мне покой,
И вздрогнет всяк, носящий крест,
Услышав волчий вой.
Мои стенанья лишь поймёт
Священный лик луны,
Что в небе сумрачном взойдёт,
Вновь прогоняя сны.
Усталый путник, торопись,
Иль не придёшь домой.
И шаг, ускорив, помолись,
Ужасен голод мой.
Я чьей-то смертью прихожу
Из тьмы лесов глухих
И  налегке  не ухожу
В обитель снов моих.
Всего живого до утра
Я – призрачный король,
С луной пришла моя пора,
Моей тоски юдоль.
Когда-то были у меня
Волчица и щенки,
И лишь в добычу жаждал я
Вонзать свои клыки.
Но, как-то в снежную пургу,
С охоты возвратившись,
Я кровь увидел на снегу,
Всего в тот день лишившись.
Теперь мне спутник – мести  дух,
И зим промозглый холод,
Мой чуткий слух и острый нюх,
И  вечный волчий  голод.
Ни чьи не видели глаза,
Как плачет лютый зверь,
Как с шерсти падает слеза,
Став льдинкою теперь.
Увидит это лишь луна,
Небесный властелин.
Она ведь тоже там одна
И я, теперь один.
Я злой судьбы несу свой крест
Исчадием силы злой.
И стал проклятьем здешних мест
Протяжный волчий вой.

19-22 января 2009 года