У меня есть знакомая, некто Люся. Ничего себе барышня: губки бантиком, носик пуговкой, морда круглая, на щеках – веснушки, жирность тела – повышенная, округлость форм – убедительная (если не сказать, подкупающая и провоцирующая на энергичные действия). Да что там «ничего себе»! Красавица, каких поискать! Настоящая Мона Лиза из совхоза «Путь Октября» (или как его наши остряки-сквернословы переименовали – «Всё путём!»). Про совхоз не оговорился, она там на весовой работает. Весовщицей. Между прочим, отличный работник. Бывало, купишь её кило пряников – и взвешивай что угодно, как угодно и в своё удовольствие. И не стесняйся, здесь все свои! Люся рядом с весами стоит, пряники грызёт, жмурится счастливо и вся эта грёбаная совхозная продукция, все эти картошки-моркошки-свеколки и прочие ананасы, ей глубоко по её люсиному барабану. И это правильно: они её, что ли, эти картошки и эти моркошки? Персональные? Если бы были персональные, то она бы за каждый клубень, за каждую морковятину вам глазёнки бы выцарапала и даже ни разу при этом не зажмурилась. Но всё сейчас взвешиваемое не её персональное, а совхозное. Значит, по сути, общественное. Значит, по сути, ничьё. Так что с чего ей, Люсе, напрягаться? Тем более, что у неё в руках куль с пряниками. Этакий ненавязчивый гешефт. Что ей, Люсе, очень приятно, потому что этот куль есть своеобразное признание её скромно-самоотверженного труда. Главное, чтобы после пожирания у неё ничего не слиплось. А то пряники на этот раз уж больно сахЕрные. Прям ужас. Сплошная глюкоза, а не пряники.
А на днях к тому же Люсе привалило счастье превеликое: аккурат перед Масленицей она замуж вышла. Я её избранника хорошо знаю: Петюня ( кличка – Прицеп). Потому что на тракторе работает, и не просто тракторе, а тракторе с прицепом, а когда в пивную заходит, то всегда тамошней буфетчице Валечке так и говорит: «Мне, Валюня, как всегда». И этак интимно-заговорщически ей подмигивает. Дескать. озарись, красавица, улыбкой, шевельни призывно бёдрами! Хорошо ещё, что Люся про эти озарения и эти шевеления не знает. А то Валечке уж точно мало бы не показалось…
Так что Валечка (пока!) озаряется и шевелит совершенно беззаботно, без физических страданий и душевных волнений, и при этом даже лучезарно улыбаясь. Петюне кружку «жигулёвского» накатывает, а к кружке – упомянутый «прицеп»: сто пятьдесят. И на закуску – беляш, в «микроволновке» разогретый, или бутер с селёдкой (бутер разогревать не надо. Он и безх разогрева хорош.).
Примет Петюня на свою рабоче-трудовую грудь прицеп, крякнет довольно, сделает глубокие вдох и выдох… После чего к кружке присосётся, могучи глотком сразу до половины выдует и начинает закуску не спеша поедать. Со стороны на него посмотришь – натурально залюбуешься. Чудо-богатырь! Илюша Муромец местного разлива и местного же засола! Все были бы такие! Всем бы так сказочно везло!
Доест-допьёт, кепчонку свою на затылок опять нахлобучит – и снова в трактор. Снова пахать и сеять ( и скоммуниздить чего, если под руку подвернётся. Святое дело!).
Так что хорошая у них семья должна получиться. Уж наверняка и ребёнчика замесили. Зря, что ли, после свадьбы два дня в баньке мылись-парились. два дня, оттуда почти что не вылезая! А когда всё-таки вылезали, то садились на лавку, отдувались-отдышивались, ухмылялись этак хитренько, друг на дружку игриво поглядывая – и опять туда ныряли. Опять мыться-париться, спинки дружка дружке тереть-натирать… А чего? Дело-то молодое. А банька для детишкового замеса – самое место!
Так что, повторяю, хорошая получается у них семья. Качественная. Потому что оба – и Люся, и Петюня – люди труда. Образно говоря, опора страны и её проверенная надёжа. На таких, как Люся и Петюня, наша Русь-страна всегда держалась, держится и держаться будет. Без сомнений, потому что без таких – никуда. Ответственно заявляю. И к гадалке не ходи.