Одиночество длилось третий месяц. Каждый день из прошедших с момента аварии был едва отличим от предыдущих. Часы бездейственного ожидания стали невыносимы, но возвращения к прежней жизни предстояло ждать ешё долго.

В полдень она открыла глаза, увидев ставшие ненавистными стены и потолок своей комнаты. Даже солнечный свет, просочившийся сквозь красные шторы, не прекращал тяжелый сон, пока её не разбудила уходившая из дому сестра. Она проснулась, вздрогнув всем телом, и испугано оглядела комнату. Сестра спросила её о самочувствии, она ответила, что все без перемен, промолчав о главном – она привыкла не ронять лишних слов. И никто не знал, сколь многое было скрыто в молчании этой девушки, которая никогда не жаловалась, и не хвастала своими достижениями.

Она поправила постель и попыталась встать, опираясь на спинку дивана. Сегодня ей было не лучше и не хуже чем вчера – очевидно, должен пройти еще не один месяц, прежде чем она сможет полноценно ходить. А пока ей приходилось сидеть дома, всеми доступными способами отвлекаясь от мыслей о пережитой аварии .

Сестра ушла, оставив чай на столике перед постелью – так повторялось изо дня в день. Беспомощность и скука довели бы эту девушку до умопомрачения, если бы только у нее не было вожделенных прогулок. Но эти тайные путешествия отнимали слишком много сил, и теперь она чувствовала себя совершенно разбитой, нервное истощение усиливалось с каждым днем, достигая опасных пределов. Однако же, она игнорировала эту угрозу, всеми силами держась за последнее средство, дарующее свободу.

Весь день ей предстояло заниматься давно опостылевшими вещами – слушать музыку, пить чай, читать книжки и рисовать, ожидая прихода ночи, когда никто и ничто не помешает ей отправится в путь. Её блокнот был заполнен рисунками, до того странными, что родители, которым был не известен истинный источник вдохновения, считали, что их дочь рисует свои сны или образы, порожденные фантазией. Она никогда не стремилась стать художницей, в её рисунках отсутствовал профессионализм, но за последние три месяца появились определенные навыки, так что ей не составило труда сделать набросок задуманного пейзажа. Завершив рисунок, она внимательно осмотрела только что воспроизведенные контуры здания с несколькими башнями по углам и пирамидальным куполом в середине, лишний раз подивившись его красоте, и начала заштриховывать поверхности, но вскоре ей надоело и это. Таков удел охваченного тоской человека – из всего, за что ей приходилось браться, мало чего она доводила до конца. Блокнот, чай, книги, радиоприемник, телевизор, снова чай – сколько можно? Привычные действия не спасали от скуки, но с каждым часом близилась спасительная ночь.

День прошел, и небо за окном потемнело, затем окрасилось сиянием городских огней, вернувшаяся домой сестра, пожелав спокойной ночи, захлопнула за собой двери. Через несколько минут квартиру объяла тишина – родители помнили о том, что их дочь жаловалась на исключительную чуткость сна, и просила не беспокоить её после одиннадцати часов. Последние минуты ожидания казались бесконечными; и все же срок очередной прогулки пришел, значит, она снова притворится спящей, чтобы никто не подходил к её постели. Поборов в себе легкое беспокойство, она легла на спину и вытянула руки вдоль туловища – так будет удобнее ждать того момента, когда дыхание попадет в нужный ритм, когда мозг погрузится в полусонное состояние. Теперь главное – расслабиться и не отвлекаться ни на что из окружающего мира, даже на собственные мысли. Изгнать из сознания все помыслы оказалось вовсе не сложно, достаточно было лишь внимательно следить за своим дыханием. Вскоре она почувствовала, как закатились глаза под закрытыми веками, как расслабилось все тело, и кожа потеряла чувствительности. Теперь не только ноги, но и руки казались чужими, но телесные ощущения были больше не нужны, ведь вся процедура не требовала физических усилий, дальше действовала только сила воображения.

Собрав всю силу воли, она сосредоточилась на точке между глаз – и эта точка ответила легким покалыванием. Ей приходилось проделывать это каждую ночь, вся процедура стала почти автоматической. С каждым выдохом она чувствовала, как в груди начинает раскачиваться нечто невесомое, но вполне материальное. Вновь возникло странное ощущение – словно её качают на качелях или в колыбели, или же кто-то держит и раскачивает её на гигантских руках. Но нельзя было отвлекаться на свои мысли, ведь именно сейчас начнется самое страшное: невидимые токи пресекли все её тело, она почувствовала дрожь; хотя она находилась в покое, дрожало что-то внутри. Сознание постепенно затуманивалось, и нарастающие пульсации в мозге превратились в сплошной поток, она всецело отдалась этому течению. И тогда послышался шум – отдаленный, словно раздающийся в соседней комнате плеск воды. За ним последовали голоса – жуткие, невнятные крики, словно исходящие из толпы безумцев. Среди этого бреда, порожденного расщеплённым сознанием, нельзя было различить ни единого слова. Но она привыкла ко всем этим явлениям, и не боялась, зная, что страх здесь неуместен – ведь он становится единственной помехой её пути на свободу. Собрав все волю, она сделала последнее усилие, сосредоточившись на раздающихся в голове пульсациях.

Еще секунда, и все кончилось – она стояла на постели, оглядывая комнату. Вернее, не стояла, а парила в воздухе, оставив внизу покинутое тело, на кровати лежала та самая несчастная девушка, которую привыкли видеть окружающие. Другая её часть, словно превратилась в облачко тончайшей материи.

Она вышла в искаженное пространство, где в обманчиво привычных очертаниях скрывались пугающие и непредсказуемые законы. За последние месяцы она пристрастилась к ночным путешествиям, хотя никогда не чувствовала себя хозяйкой этого мира, где не было ничего стабильного, ведь даже само время здесь замедляло течение, а галлюцинации становились естественным ходом событий.

Что же это? Параллельный мир, другой уровень жизни, или всего-навсего плод её воображения? Она не задавалась такими вопросами – ей не было дела до науки, до парапсихологии и оккультизма. Даже если все происходящее является только иллюзией, всё равно для неё нет ничего дороже.

Убедившись, что земное тело больше не в состоянии её удержать, она двинулась к окну – для этого достаточно было только пожелать оказаться на улице, и она поплыла, как невесомый призрак. Стены не стали преградой для её тонкого тела, в одно мгновение она очутилась перед фасадом, начала плавно спускаться к дороге.

Она поплыла вдоль тротуара, еще не зная, что делать дальше. Ей не хотелось уноситься далеко, после событий недельной давности она боялась снова стать жертвой прихоти чужого пространства. Но до сих пор она была уверена, что никакие кошмары искаженной реальности не в силах нанести ей действительный вред; в худшем случае путешествие будет резко оборвано, с головокружительной скоростью она вернется в своё тело. За последние месяцы многое стало понятно – легенды о невидимках и полеты на ведьмовской шабаш получили неожиданное объяснение, теперь она сама стала частью легендарного волшебства – и, увы, была вынуждена молчать. Только страницам блокнота она могла доверить все увиденное, столь невероятными были её прогулки. Пребывая вне тела, она оказывалась отстраненной от прочих людей: ни с кем не могла разговаривать, хотя видела и слышала окружающих. Но те словно переставали быть собой, на их месте оказывались лишь призрачные тени.

Она не сомневалась, что каждую ночь с любым человеком происходит нечто большее, нежели частичное отключение мозга, все чаще приходилось задумываться над детскими снами, в которых ей доводилось испытывать чувство полета или передвигаться по земле гигантскими шагами – почти всегда эти сны заканчивались одинаковым чувством падения, заставлявшим её в ужасе проснутся. Неужели только защитная реакция психики не позволяет людям осознать истину о том, что происходит с ними во сне, глупые сновидения путают и притупляют их чувства, оставляя их в счастливом неведении? Зачем? Быть может, инстинкт самосохранения спасает человека от познания тайных сторон жизни, ради того, чтобы сохранить в целостности рассудок? Девушка гордилась своим открытием, не зная сколько людей во всем мире делают то же, и делали на протяжении тысячелетий, оставив свидетельства своего опыта в виде оккультных книг, загадочных картин и барельефов.

Сегодня она вспомнила, что на соседней улице должен стоять храм, знакомые ей с детства – она посещала это мрачное и величественное здание, еще даже не учась в школе. Ей никогда не нравился душный от горящих свечей воздух и толпа людей вокруг, но с истинным восхищением она рассматривала росписи главного предела. И теперь ей снова захотелось бросить взгляд на эти фрески. Слишком сильной была тоска о минувших днях и покинувших её идеалах. Все чаще она задумывалась о том, как много было потеряно и забыто ею в детстве; мимолетное воспоминание заставило всеми чувствами пожелать возвращения в храм.

Церковь, как и много лет назад, стояла среди аккуратной площади, в окружении света множества фонарей, её двери были открыты, но в столь поздний час не велось службы. Она успела заметить, что очертания храма выглядят непривычно, словно его купола стали тонким и длинными, на вытянутых шпилях в поднебесье возносились кресты с полумесяцем у основания. Она приблизилась к алтарю и, минув исполинские стены, проникла в крайний предел церкви. Как и прежде, она увидела людей в скромных одеждах, теплый свет люстры с паникадилами, блеск на стеклах икон и подсвечниках. Она проходила среди немногочисленных прихожан, не замечавших её присутствия. Ей хотелось снова увидеть красочное изображение на стенах и вскоре выяснилось, что фрески находятся на своём месте.

Наконец, она нашла то, чего так долго жаждал её взгляд. На четыре метра в высоту простиралась роспись широкого выступа стены; там она увидела аллегорию смерти: прекрасных ангелов, уносивших душу от покинутого тела, в зенит, где среди мрачных облаков был очерчен просвет чистейшей голубизны; они летели навстречу лучам неземного солнца. А внизу – потемневшее тело с искаженным лицом, и обступившая его серая толпа людей. На диаметрально противоположной части стены была расположена последующая сцена – теперь та же душа в белом облачении предстояла перед самим источником животворных лучей, на фоне множества храмов, будто бы сотканных из синего тумана.… Если бы она смогла заплакать, слезы неизбежно пролились бы на её щеки. Но это была всего лишь краска на стене, она помнила, что истина оказалась менее живописной. В ее памяти был только удар и последовавший за ним полет сквозь сверкающие бездны – тогда её жизнь едва не оборвалась в катастрофе.

Она никому не рассказывала о том, как перед ней предстала смертная черта, и могла бы забыть о пережитом ощущении свободного полета, если бы не сны, которые едва ли не каждую ночь повторяли этот эпизод. Все это начало происходить с ней в больнице, где она находилась первые месяцы после аварии. Самое главное открытие в её жизни не имело даты, осознание пришло постепенно. До тех пор сновидения были путаными и хаотическими, мнимая смерть приходила в разных обличьях – обстановка варьировала, неизменными оставались только последние ощущения. Но постепенно сны стали меняться – они утратили красочность, зато усилились ощущения, напоминавшие выход из тела. Теперь такие видения неизменно начинались с пульсаций в голове, вскоре те достигали пугающей силы, бедняга смутно понимала, что обычный сон не должен преподносить столь странные ощущения. Постепенно происходящие ночью процессы все больше и больше привлекали её интерес. Не имея даже малейшего представления об оккультных феноменах, она с любопытством ученого исследовала явления, не вписывающиеся в рамки привычной жизни – это было единственным средством, позволяющим отвлечься от безрадостных дней затянувшегося выздоровления.

Между тем, столь неожиданно возникшие способности прогрессировали. Две недели спустя, почти каждую ночь она чувствовала, как отрывается от своего тела, поднимаясь к потолку; иногда её кружило по больничной палате. В любом случае, ощущения были не из приятных, потому что она не могла контролировать своё состояние. Каждый раз ей казалось, что она бодрствует – но вместо привычной ясности сознание было затуманенным, все движения оказывались неестественно медленными. После нескольких попыток разомкнуть непослушные веки, ей удавалось обрести зрение, не открывая глаз, перед ней представала смазанная картина окружающей обстановки, местами рассыпающаяся на мозаичные осколки. Она не могла двигаться в определенном направлении, все происходящее походило на кошмарный сон. Сперва она была уверена, что действительно встает и ходит по палате, пока ей не удалось несколько раз просочиться сквозь стены.

С каждым днем она отходила все дальше от постели, обретая новые возможности. Она относилась ко всему происходящему, как к забавной игре, пока не обнаружила, что способна на нечто большее. Со временем она научилась гипнотизировать себя, и почти каждую ночь покидала квартиру, странствуя по родному городу. Она стала отправляться на прогулки почти в бодрствующем сознании, что гарантировало ясность чувств и способность управлять собственным перемещением,к тому же теперь можно было критически оценивать все происходящее.

Большинство путешествий проходили вполне приятно, если не считать ностальгии, неизменно возникающей при посещении знакомых мест. Но однажды ей довелось столкнуться с подлинным проявлением кошмара. Впоследствии она не могла понять, каким образом её сознание перенеслось в эти проклятые сферы, скорее всего она случайно попала в один из потоков, подстерегавших беспомощную жертву в чужеродном пространстве. Тогда ей хотелось подниматься все выше и выше, проносясь сквозь атмосферу, пока город внизу не превратился в пятно. Внезапно появилась новая сила, с невероятной скоростью бросив её вниз, к земле, и увлекая за собой, словно ведя сквозь земные недра. Вскоре все окружающие предметы утратили форму, множество красок слилось в сплошную серость. После мучительного полета через ряды смутных очертаний и цветных всплесков, внезапно исчезнувший вихрь бросил её на незнакомой территории.

В клубах радужного тумана она увидела холмы – если можно было назвать холмами бесформенные громады, заслонявшие собой горизонт, не плоский и не выпуклый, как при взгляде с большой высоты, а вогнутый. Ей казалось, что она находится внутри сферы, со всех сторон окутанной переливающимся цветным покровом. Вогнутая поверхность, видневшаяся внизу, была затянута серой пеленой, и усеяна красной пылью. После нескольких секунд перемещений по абсолютно чуждому миру она приблизилась к подножью черной колоны, вершина которой терялась в туманной высоте. Здесь красный осадок, покрывавший все окрест был словно сметен, и от одного взгляда на то, что таилось под его покровом она потеряла самообладание.

Сперва ей показалась, что внизу расположен водоем, наполненный мерцающими огоньками, но вскоре она убедилась, что заполняла его не вода, а прозрачная стекловидная масса, и под её толщей кипела жизнь невыносимо чуждых форм. В угольной черноте сияли красные потоки стремительно перетекающего флюида, образуя подобие сети ручейков, ветвящихся и складывающихся в причудливый орнамент; между этими полосами плавали пульсирующие сферы не менее насыщенного цвета, в центре каждого из них словно горела маленькая звездочка. Но этот раскаленный пейзаж мог бы показаться вполне умиротворяющим, если бы не полчища отвратительных насекомоподобных существ, стремительно проносившихся между потоками. Их черные тела блестели в отсветах красного излучения, порождая множество мечущихся отблесков. В этом хаосе было нечто, не позволявшее ей оторвать взгляд. Стремительный поток становился упорядоченным, превращаясь в равномерную циркуляцию вокруг основания колоны, которая тем временем самопроизвольно начала вибрировать с нарастающей частотой. Самым ужасным казалось то, что во всем этом скрыт некий смысл, но его недосягаемость превращала все увиденное в кошмар. Больше не было сил смотреть на проклятый омут, она так и не поняла, что это за место, но не хотела впредь там очутиться…

Таковы были первые опыты ее знакомства с внетелесными путешествиями. А теперь, покинув храм, она направилась к зданию школы, в которой прошло её беззаботное детство, когда сны были всего лишь снами. Ей уже давно хотелось вернуться к этим местам, порождающим множество приятных воспоминаний и ассоциаций. Казалось, уже никто не вспомнит о том, что когда-то ей было четырнадцать лет, что она носила школьную форму и наивно вела личный дневник. Неумолимый закон ностальгии окрашивал минувшие события в радостные тона, негативные эмоции не сохранялись с течением лет, и ушедшее детство все чаще казалось утраченным раем. В чем же дело? Время ушло, остались лишь старые фотографии и память о здании школы, которое ей безумно хотелось вновь посетить. Она не ждала чудес, ей только хотелось очутиться среди стен и парт, там, где прошли самые беззаботные годы её короткой жизни. Она знала, что для этого необходимо вспомнить, как можно ярче представить себе сцену самого счастливого дня, когда был выпускной вечер после девятого класса. И она принялась рисовать в своём воображении каждую деталь обстановки, мысленно возвращаясь к этому дню – и задуманное получилось, непредсказуемая реальность снова сделала ей подарок.

Она не успела заметить, когда все окружающее изменилось – призрачные контуры деревьев и зданий будто бы обретали новые краски, исчез неотступно сопровождающий её глухой шум. Она проносилась по коридору родной школы, пейзаж за окном подсказывал, что скоро наступит вечер. Школа оживала на её глазах, с каждой секундой интерьер обретал все большую реалистичность. Она отлично помнила этот день, и не сомневалась в том, что ей надо подняться на четвертый этаж. Через несколько секунд она была уже там, и остановилась перед зеркалом – впервые ей довелось заглянуть в отражающую поверхность, находясь за пределами земной жизни. Она увидела отражение коридора, но после ничтожной смены угла зрения, картинка неожиданно изменилась, сделав искаженной геометрию контуров, теперь на фоне полупрозрачных стен мелькали людские фигуры. Вскоре ей надоела эта игра с зеркалом, более похожим на голограмму, и она вдруг осознала, что стены коридора выкрашены в зеленый цвет, хотя перед окончанием школы ремонт изменил их окраску. Она огляделась вокруг и увидела, что вокруг все наряжено, словно перед праздником. Не оставалось сомнений, что это тот самый день, её первый выпускной. Перед ней предстала закрытая дверь, из-за который доносится музыка… Неужели, там, за той дверью, она увидит четырнадцатилетнюю девочку, в чьем теле когда-то жил этот призрак, ныне существующий вне всяких времен? Она не успела даже удивиться тому, что ей удалось преодолеть временной барьер, увидев отпечатки прошлых событий. Не было страха перед столкновением с прошлым, желание снова увидеть чистое лицо своего детства позволило ей превозмочь смятение, и она смело направилась внутрь кабинета, почувствовав, что вся её сущность вновь попала в поле неодолимого притяжения.

Вскрикнув от неожиданности, она открыла глаза, и обнаружила себя сидящей за одной из парт, которые были расставлены кольцом по периметру кабинета. Церемония еще не началась, в зале стоял шум, сопровождаемый музыкой настраиваемой аппаратуры. Кто-то задвигал шторы, желая спасти кабинет от лучей летнего солнца. Подруга положила руку ей на плечо, спросив, не заснула ли та подчас. На парте лежал букет белых цветов, по бархатным лепесткам их стекала влага. Она провела рукой по лицу, сняла с себя очки, не веря тому, что ей удалось свершить. Теперь исчезло прежнее чувство непостоянства, а вместе с ней и бесплотная легкость. Ей безумно захотелось жить в этом заново обретенном теле, она встала из-за парты, пройдя несколько шагов, к центру комнаты, и остановилась, чтобы взглянуть назад, вытирая катящиеся по щекам слезы. Девятый класс, солнечные дни, прогулки в сквере с друзьями – неужели все вернулось? Как сможет она распорядиться этим счастьем, сумеет ли исправить свои ошибки? Ведь это уже не иллюзии, это реальность…

Но лишь один взгляд, и несколько мгновений в прошлом были позволены ей. Новая катастрофа произошла столь стремительно, что до боли знакомое чувство едва не лишило её рассудка. Неведомая сила легко вырвала её из обретенной реальности, устремив назад – из солнечного счастья в мрачное будущее, к израненному телу, лежащему в опостылевшей комнате. И с каждой секундой её покидала сила воли, погибали надежды и стремления. За прошедшие годы мировой хаос изменил свою конфигурацию, и его не вернуть в прежнее состояние. Ей почти удалось сделать невозможное, но иллюзия растаяла за доли секунды. Воображение дарит нам чудеса, но что останется, когда исчезнет счастливый обман? Она могла развлекать себя глупыми видениями, ничего не зная о природе тех феноменов, с которыми ей пришлось столкнуться. И почти никто не заметил ничтожную трагедию, вселенная не содрогнулась, оттого, что одна несчастная девушка потеряла свои мечты.

Крик из спальни разбудил все семью, прибежавшая сестра увидела безумный блеск в её глазах и принялась успокаивать, твердя, что ей приснился кошмар. Но разве это был сон?