Не терзай вниманием трейлер,
Батарейки поменяй,
Вымой за собой контейнер,
Повторяй, не повторяй.
Соблюдай предназначение,
Если надо, задыши,
И не прячь обморожение
За покупками души.
Согревайся, дело тёмное:
Первый снег и первый ком,
– а, сухое и верховное,
Разбирает сочный дом.
Маяки погасли, маятники
Формируют ясный план,
Шум стоит, и лезут памятники
По квартирам на диван.
Дегустаторы морали
Подскользнулись на деньгах,
Полечились, пострадали;
Новый опыт, новый страх;
А на яблоне качается
Разноцветный помидор,
Откусили, начинается
С коридора коридор.

На окна наклеили вспышки,
Но как-то сжались сердечки.
Слышится из толстой книжки
Слово большой овечки.
Она не смотрела в воду,
Не нажимала “вызов”,
Коды двоичной моды
Бросила в телевизор.
Небо её приюта
– сетка из арматуры,
И у неё – валюта,
И у неё – шампуры.

Помню, помню, просто всё
Слепо принимал:
Гибкость трудную её,
Медленный металл.
Час позора был велик
С ночи до утра,
Но свершилось, и проник
Свет от комара.
Стукнул он по голове,
Закатав рукав,
Потому что не как все,
Потому что прав.

Вечность забракованный создатель
Прячет за тефлоновой горой,
Я сегодня, меткий самиздатель,
Занимаюсь вечностью второй,
Но планы засыпают на причале,
Баржа помещается в бидон,
Капитанам соевым раздали
Для фуражек краденый картон.
Лучшая команда – не при деле,
Заскучал и полинял моряк.
Склеенные рыбки разглядели
В свете разлагающийся мрак.
Горло жжёт креплёный крематорий,
И не видно берега уже,
Ласточки гранёных акваторий
Закачались в розовой душе.

Был вечер сырой. Его остриё
Искало вакциной канал.
Выползло небо твоё и моё
И разделилось на два.
Улица, нагнетают свет фонари,
Проходящие хищники щурятся,
Задыхающийся вылез кит из густой крови
И выбросился на улицу.
Стало тихо. Лампочка. Подъезд.
Сомнительно. Так себе – уют.
Мельтешат немые камни в отсутствии мест,
Остыли, но ищут приют.
Серьёзные – карту местности поднесли
К прозрачным от сна глазам,
Анютины глазки росли и росли,
И не было больше зла.

Зайцы лаконичны громкого стакана,
Обожали правду в клеточку дивана,
Занимали свечи мира зажигания,
Считывали роли, роли оправдания.
Нагибались, мылись, делались, чернели,
Грелись, остывали, дули, багровели;
Открывали банки, шамкали пюрешку,
Главного больного сбросили на флешку.
Создавали время, часики крутили,
Ставили, подставили, а потом простили;
Белую пилотку вывели на стёклах,
Только уши видно при открытых окнах.

Ласточки исчезли, поднялись вороны,
Башенки колибри – высоко от дома.
Маяки поплыли, видя только море,
Чайки для полёта рапортуют стоя.
Кораблей не видно, лодочки пропали,
Шлюпки, недотроги, спрятались, устали.
Не было бы счастья, но пришлось забыться.
Волны, волны, волны, приходите мыться.

Принеси мне дедушка
Пряники нутра,
Принеси мне хлебушка
Тела двойника.
Принеси, пожалуйста,
Вечного угля,
Сделай не из жалости,
Принеси, любя.
Ты следил за числами,
Осенью грустил,
Занимался письмами,
Бороду растил.
Но не спят приемники
Развитых пород,
Топчут современники
Уходящий год.
Дедушка, давление
Унеси назад,
Сделай избавление,
Сделай город – сад.

Мы – тайные раскопки
Действительной вины,
Усталой драпировки
Рекламные щиты.
В нас легионы действий
Направлены в тупик,
Мерцает происшествий
Распахнутый родник.
Мечтательность и мера
С Олимпа прямиком
Недавнего Мольера
Поюзали силком.
Лицу – наполовину
Никто не подносил,
Коротенькую мину
Крем на себе носил.
Февральские апрели
Макают в акварель
Бесстрастные недели,
Танцующие «мель»,
Как будто безопасно
На льду и подо льдом,
Скупые зайцы властно
Ногами косят дом.
В щемящей эйфории
Пластмассовый каркас
Купает в энтропии
Соломенный Парнас.
Но сколько же хороших,
Прекрасных медвежат,
Их мокрые галоши
На солнышке лежат.

Стынут памяти провалы;
Дом огня;
Ты не требуй карнавала
От меня.
Я поеду в твои джунгли,
Только встреть,
Не хочу я, словно угли,
Замереть.
Я возникну из-за ширмы,
Дам салют,
А потом в какие фирмы
Повезут?
Катарсическое тело
Может там,
В пиджаке висит не смело,
Травит дам;
И находит мягкотелый
Первый снег,
Может чёрный, может белый
Человек.