Слова есть пустота,

Сплетающаяся на уровне молекул,

Формирующаяся в нити смыслов

И завязывающаяся в петли звуков.

                                         Пустота, озаренная белым светом,

Без звука и запаха, без стенок и границ.

Бесконечное пространство безвременья

 

 

I – БОГИ И БОЖЕСТВА

 

МАРА

Ходит, бродит по деревне

Мара милая моя,

Завывает песню тихо

И зовет в свои края.

Постучит в твоё окошко,

Глянет – спишь и видишь сны,

Проскользнет в обличье кошки,

Замурлычет в тишине.

Сядет близко на кровати,

Сядет прямиком на грудь,

(Будет тяжело вздохнуть)

И погрузит в сон тревожный,

Там, где ты совсем другой.

Там, где мгла и шорох листьев,

Табуном бегут мурашки,

Там где боги позабыли

О тебе, мой милый друг.

Когти острые распустит

И погрузит вглубь тебя

Мара, Морушка, Морена,

Темный призрак бытия.

Кошкой черной замурлычет,

Убаюкает опять. От неё не убежать,

Можешь даже не пытаться.

Будешь видеть сновиденья,

Как горят в огне деревья,

Как сгорает милый дом,

Где родился, жил и вырос,

Превращаясь в уголек.

Тот огонь ползет по коже,

Обжигающе жесток,

Ты кричишь, зовешь на помощь…

Мара смотрит между строк.

Наконец находишь смелость

Посмотреть в её глаза.

Серый омут поглощает,

Тянет сильно на себя

Вечно юная девица,

Будто вся из льда она.

В белом бархате, с цветами

Крупных лилий в волосах,

Что темнее мрака неба,

Кожа – чище молока.

Зачарованный Мореной,

Забываешь, как дышать.

Повезло тебе опять,

Наступает утро, солнца

Луч заходит за порог.

Мара, Морушка, Морена,

Вечно юная краса

Исчезает ненадолго.

Жди её с заходом солнца,

Ты её весь до конца.

МАВКА

Как пойдешь ты ночью тихой

Через страшный темный лес,

Не забудь прочесть молитву,

Чтобы не вселился бес.

Не ведись, не очаруйся,

Мавки страшной красотой.

Заберет тебя в мир Нави

И утопит за собой.

Бледнолицая девица,

Тонких линий красота,

Не отбрасывает тени,

Улыбается слегка.

Поиграть с тобою хочет,

Посмеяться и сплясать,

Уж понравился ты больно,

И теперь ей не отстать.

В белом платье, тонком, легком,

Мокром от речной воды,

Мавка кружит хороводы,

Танцы юности, любви.

Как прекрасна ночь июля,

Как опасна тишина,

Только ты попал, приятель,

В лапы страшного греха.

Станет нежной, станет страстной

Мавка дикая твоя,

В лунном свете растворится

Вся земная красота.

«Я ждала тебя так долго,

Милый пани, мой родной,

Стала грустной, одинокой,

Так иди же ты со мной» –

Обнимает крепко, душит,

Шепчет горячо слова, –

«Разве ты нашел другую?

Верен ей как мне тогда?

Пани, добрый мой, хороший,

Не бросай, моя любовь.

Буду я тебе отныне

Самой лучшей и живой».

Не заметишь, как забудешь

Ты слова мои про то,

Что нельзя влюбиться в мавку

И вернуться в отчий дом.

Дева взглядом зачарует,

Поцелует нежно так.

Ночью тихой, ночью лунной

Встретишь смерть в её руках.

ЗМЕЯ

Змейкой маленькой и шустрой

Убегай куда подальше

Ты от злых порочных смертных

И живи спокойно там.

Пусть чешуйки серебрятся

В лунном свете,

Ясном свете,

Пусть длину твою омоют

Волны синие морские,

Где без страха можно будет

Спать и жить,

беречь себя.

Коль захочешь превращенья,

Стань девицей, тонкой, бледной,

Стань подобием своим

В хрупком теле человека.

Выйди в полдень на дорогу,

Сядь в повозку ты чужую,

Довезут тебя до дома,

Платье лёгкое дадут.

Заплети скорее в косы

Рыжих всполохов волосья,

Сделай вид, что настоящий

И живой ты человек.

Пусть глаза твои сияют

Ярким цветом изумруда,

А в зрачках змеино острых

Отражается весь мир.

И плыви своей походкой,

По-змеиному шуршащей,

Ты среди базаров шумных,

Средь постылых тех людей,

Что не слышат Василиска,

Бога мудрого и злого,

Что высиживает тайно

Золотой чудесный круг.

Улыбайся панам славным,

Обнимай детей крикливых,

Будь добрей ты той богини,

Защищает что их дом.

Пусть тебя они полюбят,

Позабудут о несчастьях,

Одарят тебя благами

И забудут обо всём.

Пусть тебя полюбит парень,

Что с тобой ни раз слукавит,

Что заставит отказаться

От хвоста и языка,

Что привяжет и не пустит

Убежать обратно в чащу,

Где была ты тем ненастьем

Для того, кто в ней пропал.

Твои рыжие косицы,

Тонкость стана, нежность ситца,

Станут для тебя обузой,

Человеком станешь ты.

Год пройдет, ещё, и снова,

Побледнеют твои щеки,

Станешь призраком живым,
Беспокойным и тревожным.

Станешь бредить ты весной,

Убежать скорей захочешь

В чащу леса, стать полОзом

И забыть как сон дурной.

Ночью темной, ближе к утру,

Выйдешь, глянешь на дорогу,
что ведет в родимый лес,

И решишь бежать сейчас же.

Сняв с себя людские платья,

Отложив кольцо с усмешкой,

Сделав шаг, потом другой,

Вот и ты идешь _домой_,

Через избы да ограды,

Мимо тех, кто был желанным,

Кто внушил тебе остаться

И забыть, что ты змея.

Но натура бьет тревогу,

Не бывать, не быть такому,

И остаться человеком

Навсегда не сможешь ты.

Дом последний, на пороге

Кошка черная сидит,

Умывается лениво

И как будто говорит:

«Неужель тебе не стыдно

В час рассветный, в час счастливый

Убегать от нас, змеюка,

В свой проклятый черный лес?

Тут накормят и напоят,

Окружат тебя заботой,

И погладят, вниз, по шерстке,

Змейка милая моя.

Я смотрю, ты осмелела,

Раз совсем близка к свободе,

Уходи, не возвращайся,

Раз решила хитро так.

Только будь поосторожней,

Не буди ты сон тревожный,

Сон блаженный, будто ложный,

Черной птицы, в наказанье

Что убьет тебя легко.

Тот петух опасен слишком,

Он крикливый утром тихим,

Василиска он убийца,

Предвещает страшный гром.

Вейся, вейся по дорожкам,

Превращайся в змейку срочно,

Шелести травой высокой

И ложись скорее спать».

Улыбнешься, обернешься

Тонким шелковым канатом,

Побегут быстрей чешуйки,

Что узором станут вдруг.

Уползешь ты до рассвета,

Не услышишь крики черной,

Страшной птицы-петуха,

Что первее всех узнает

О пропаже от кота.

Так пройдет весна и лето,

Год, другой, десятилетье,

Повзрослеешь, станешь сильной,

Будешь ты совсем иной.
Василиск придет с свиданьем

И дарует в назиданье

Сущность новую твою.

Станешь ты теперь драконом,

С жестким взглядом, хитрым словом,

В лунном свете испугаешь

ты деревню всю свою.

«Что же это за созданье,

что во тьме всю ночь летает?» –

«Навью призван душегубец

Всех несчастных и чудных!».

Убивать ты не захочешь,

«Буду охранять их сон» –

Так ты думала сначала,

Ничего не предвещало

Опасений для тебя.

Утром началась охота,

Обещали всё отдать,

Только чтоб тебя поймали,

Чтобы больше не пугала

И вообще, исчезла лучше,

Ради всех святых богов.

Камни, копья, палки, стрелы,

Всё летит в тебя, смирись.

Убегать не торопись

И признайся в пораженьи.

А пронзит тебя навек

Тот несчастный человек,

Что любил тебя и бредил

Твоим образом земным.

 

ЛЕСНОЙ ДУХ 

Золотом вышиты цепи

на твоих руках,

Ветер колышет ветви,

Чувствуешь дикий страх.

И хочется волком выть,

Быстро бежать впотьмах,

То, во что ты не верил,

Вызвало дикий страх.

В рыжих твоих волосах

Листья и ветер лесной,

Кто б за тобой ни бежал –

Встретит тебя весной

Там на опушке леса,

Где зацветёт сирень,

Будет играть повеса

Целую ночь и день.

Ты убежишь недале́ко,

Цепи свои сорвешь,

Золото станет кровью…

Позже ты это поймёшь.

Сказочка станет правдой,

Воздух пропах золой.

Можешь теперь возвращаться,

Голый, усталый, немой.

Руки испачканы кровью,

Золота тонкая нить

Тянется вновь по запястью,

Тянется и кровит.

Золота тонкие шрамы

Больше ты не сорвешь,

То, что казалось правдой,

Примешь теперь за ложь:

Имя своё позабудешь,

Матушку и отца,

Что по тебе горюют,

Ищут тебя без конца.

Будто бы одурманен

Воздух вокруг тебя,

Жить тебе в вечном обмане

И потирать глаза.

Ночью холодною, темной

Сбудутся страхи твои.

Ночью холодною, темной

В лес ты один не ходи.

КАМАКХЬЯ

Я люблю, когда алая кровь,

Первородная и горячая,

Что стекает по бёдрам вниз,

Оставляет разводы рваные.

Я богиня пылающей розы,

Что вот так кровоточит бесстыже.

Я река твоей Сьерры-де-Уэльвы,

Твоя алая Рио-Тинто.

Ты измажь в крови свои губы

И оставь яркий след на скулах,

Когда будешь ласкать мои бедра,

Почитая меня как чудо.

Я твоя богиня Камакхья,

Маха-майя твоя многоликая,

Помещаю тебя в свое тело,

Создаю по частицам вселенную.

Я дарую тебе блаженство,

Ты даруешь мне наслаждение,

Почитаешь меня неумело,

Совершаешь садхану трепетно.

Я сжигаю грехи твои в пламени,

Я – основа пути спасения,

Бытие, Блаженство, Сознание,

Вечное _освобождение_.

Я люблю, когда алая кровь

Между ног спускается медленно,

Когда ты ласкаешь меня,

Получая своё просветление.

II – РЕАЛЬНОЕ НЕРЕАЛЬНОЕ

Я

Я все и я ничто одновременно,

Вселенная и пустота из темных нитей,

Что тянутся, плетутся километром

И вместе с тем я бездна-бесконечность.

Я холод и палящая жара,

Я мягкость шерсти и жестокость камня,

Я волны, я стоящая вода,

Я крики и болезненность молчанья.

Я сладкий запах лилии той белой,

Сирени майской что растет кустами,

Я отвратительное нечто,

что вызывает рвотные порывы.

Я классика и скрип качелей ночью,

Я солнце и белесая луна.

В бинарном мире, полном червоточин,

Я целое одно без мнимого конца.

СЛОВО

Проползать змеею хитрой

Вниз, минуя позвоночник,

Вызывая трепет дикий,

Доводя до спазмов мощных,

Быть сильнее того Бога,

Что сидит, вздыхает томно,

Может только твоё Слово,

Что сжирает в час полночный,

Выползая из темницы

Фраз обрывков и наречий.

Слово помнит все фрагменты,

Из которых сшит ты прочно,

Как лоскуты в одеяле.

Ниткой тонкой, ниткой грешной,

Мысль сшивает без предела

Словообразы проточных

Вод, которые наполнят

Всю тебя и до предела

Выливаясь словно в небо,

Превращаясь в миллиарды

Звезд бездушных, звёзд упрямых,

Будто в тысячи созвездий,

Что ты видишь в небе талом.

Ты не бойся действий Слова,

Не ищи какой-то смысл,

Стань сосудом ты глубоким

И позволь им перелиться

Через тонкие края,

Что создал ты сам когда-то.

Будь зеркальным отраженьем

Чувств запретных, настоящих,

Не ищи мерило счастья

И не думай о награде,

Что положена как будто

Всем другим, кто слышит Слово.

Будь собой, будь настоящим,

И твори, пока ты – Чудо.

СТРАХ

Страх на вкус как соленая кровь,

Когда ты раскроил губу.

Он ведет с собой тишину,

Замирать заставляя вновь.

Страх на цвет как Малевича черный квадрат,
что в музее стоит под стеклом.

И не важно ему, как ты молод иль стар,

Для него ты всего лишь корм.

Он надеть может цепь и прижать

Близко-близко, дышать тяжело.

Можешь ты от страха дрожать,

Не поможет уже всё равно.

Или биться, ища спасательный круг,

Что как в сказке появится лихо.

Как же всё ж ты наивен и глуп

И мечтам предаешься диким.

Страх, проникнув в сознанье твоё,

Вдруг начнет его заполнять,

Разрезая внутри на кусочки.

Не стесняйся, можешь орать!

Твои крики его возбуждают,

Его руки тянутся вниз,

Чем опаснее, тем приближая

Получить своё право на приз.

Страх на вкус как холодный виски,

Что гортань тебе обожжет.

Ничего, поболит немножко

И когда-нибудь тоже пройдет.

СЛЕПАЯ КОШКА

В глазах слепой кошки – вселенная,

Бесконечная и великая.

Она смотрит на мир как блаженная,

Доверяет всем и _каждому_.

Она быстрая и смелая,

Как змея – гибкая, ловкая,

Поднимается вверх, не заметишь ведь,

По ступенькам во мраке холодном.

Она чувствует мир осязанием,

Каждой клеточкой тонкого тела,

Ей важнее почувствовать руки,

Что касаются, гладят умело.

Прикоснется, дотронется носом,

Языком шершавым пройдется,

Ей не нужно зрение вовсе,

Ей хватает тех волн, что исходят,

Когда ты говоришь с ней вежливо,

Когда держишь у сердца нежно,

Кошка чувствует _всё_, что ты делаешь.

Так позволь себе утонуть

В этой бледной могучей вселенной,

Что глазами кошачьими стала,

И не бойся ты мига забвения.

ТУМАН

Глубина тумана измеряется тревогой,

Такой зыбкой и беспомощной.

Трепещущей как бабочка,

Которую поймали в банку.

Воздух холодный и влажный,

Будто тонешь среди океана.

Океана бескрайнего,

Беззвучного и очень темного.

Мягкость тумана как шерсть котенка,

Ты ощущаешь её всеми клеточками.

И в этой мягкости и ворсистости

Ты теряешь себя, словно тебя и не было.

Если пустишь кровь, то увидишь,

Как она превращается во вселенную

Без звезд и пятен, с разводами,

пустую и поглощающую.

Но Кровь – не черная дыра,

Не сжирает всё, что видит.

Она выплескивается из Раны

И просто _существует_, как существуем мы.

Голос в тумане кажется чужим,

Не принадлежащим ни тебе,

Ни Пространству,

Ни Вселенной.

Он пытается резать воздух,

Но проваливается в белое и вязкое.

Барахтается, словно тонущий ребенок.

Но его нельзя спасти, можешь не пытаться.

Ты медленно растворяешься

В тумане,

Пространстве,

Вселенной.

ЙЕРА

Йера пальцами крутит косяк, жадно следя за другими.

Тот кто сидит напротив неё, чешет рукой затылок.

Йера не знает _как_, но оказалась здесь.

«Но ничего, пойдет, быстро уйдет вся спесь».

Чиркает зажигалка, пламя лизнуло джойнт,

Можно теперь притвориться, что ты всегда такой.

Йера глаза закрывает, тот, кто напротив – тоже,

Ноги сует в проход, кожа скользит по коже.

В этот прекрасный миг музыка будто ярче,

Хочется Йере стать центром больших галактик.

Йера сама не такая и из семьи приличной,

Просто так получилось, но в остальном – отлично.

Йера не помнит утра, ночь пройдет в угаре,

Как же забавно жить, когда о тебе не знают.

Вновь затянувшись дымом, Йере становится страшно.

Может, что было правдой, это лишь сон дурацкий?
Может, сейчас реальность вышла за все пределы,

Выдав за наказанье в личности перемены?
Может и бог существует? Вот он сейчас, напротив,

И прикасается робко, словно он милый котик?

Йера глаза открывает, смотрит на парня четко.

«Нет, он – не бог, он – дьявол» — вот и вся установка.

Дьявол с улыбкой божьей, доброй и всепрощающей,

И голубыми глазами смотрит так изучающе.

Смотрит и тянет руку («ну же, я тут, смотри»)

И предлагает будто вечность и три весны

Где круглый год (поверь мне!) будто цветет сирень,

И в садах вишневых громко поет свиристель.

«Можешь ему не поверить, можешь ведь отказаться»

Кажется, жизнь Йеры может сейчас поменяться.

Сердце стучит так быстро, пот проступает на коже,

Как же это прикольно – демону верить, боже.

То, что случится позже, так и останется тайной.

Кончилась эта встреча как-то весьма печально.

СТИХИ

Раньше стихи посвящали дамам,

Тем, что сводили с ума,

Им рисовали моря и туманы,

Рассветы и чудеса.

Раньше стихи громче звучали,

В них было много любви,

Яркой, пылающей,

Нежной и страстной,

Той, что сияет в ночи

 как звезда,

освещая путнику в поле

Путь туда, где его всегда ждут,

Как маяк, озаряющий буйное море,

Как горящий трещащий костер.

А сейчас… в стихах столько боли,

Непролитое множество слез,

Что царапает страшно под кожей,

Вызывая сердечный некроз.

И стихи посвящают людям,

Что ломали нас и не раз,

Вытирая так грубо ноги

И забывая тотчас.

Не спасает ни водка с соком,

Ни креплено забитый косяк,

Что скрутили где-то на вписке

И пустили всем по рукам.

Не спасают холодные капли,

Что под душем ты ловишь лицом,

Позволяя скатиться на плечи

И тревогу забрать за собой.

И остаётся только

 мысли вливать в стихи

 Рисовать словами, до боли

 Зубы сжимая в тиски.

 И оставлять за собою

 Букв и эмоций клубок,

Что ты закинешь скоро

И запрешь под замок.

НОВЫЙ КРУГ

Внутри меня целый космос, планеты и спутники,

Крупинки звёздной пыли, что бегут по артериям.

Внутри меня полярная ночь, мороз и сияние,

Северно-ледовитый океан, что бьется о скалы.

Безумный часовщик, любитель винтиков и стрелок,

Который представляется всем разным именем,

Нальет мне лунной дороги на донышко чашки:

“Это поможет попасть на изнанку, расширив сознание“.

Делаю глоток, доверяя помешанному.

Вселенная внутри меня начинает пульсировать.

То сжимается до размеров горошины,

То выплескивается за границы возможного,

Заставляет дрожать ноги, пускает мурашки по коже.

Я открываю ей всего себя полностью.

Звёзды взрываются, не выдерживая, образуют сверхновые.

В моих зрачках вспыхивают и текут слезами солёными.

Аврора переливается на чернильном небе

Синим, зелёным, невообразимо прекрасным,

Заполняет всё небо гибкой ящерицей, и мне хочется узнать,

Какова она на вкус, эта ящерка, и лизнуть её хвост изменчивый.

Океан хватает за руки, морозит пальцы тонкие смело,

Забирает тепло из тела и погружает в себя с головой.

Меня выворачивает наизнанку

 космосом, хроносом, хаосом.

Я умру на рассвете в старой многоэтажке,

Прокуренной и покрашенной в самый обычный серый.

Рассвет будет розово-синим, цвета неспелой сливы.

Я уйду с первого круга, чтобы зайти на другой.

ВСЕПРОЩЕНИЕ

Всепрощение, всех прощение,

Абсолютное _при-ня-ти-е_.

Милосердие, покаяние,

Обостренное восприятие.

Я тобой восхищаюсь, ты знаешь?

Ведь не каждый вот так вот сможет:

Открываться чужим и прохожим,

Принимать абсолютно каждого.

Твоё сердце любовью пропитано,

В каждой клетке отыщется нежность,

Что готова отдать ты всякому,

Кто отчаянно в ней нуждается.

То ли дар, то ли наказание,

Но ты слишком добра, моя девочка.

Ты наивна и неприкаянна

 и легко становишься искренней.

 Ты прощаешь всех и каждого,

 Как бы больно тебе ни было,

 Ты даёшь третьи шансы людям,

 Которые в них не нуждаются.

 Веришь каждому, любишь каждого,

 Потому что “а как иначе?”.

 Потерпи, моя милая девочка,

 Ты получишь своё воздаяние.

МОРЕ ВОЛНУЕТСЯ РАЗ

Море волнуется раз.

Будто не здесь и не с нами

Жизнь происходит сейчас,

Мы чуть свободнее стали.

Волны смывают печаль,

Снег под ногами искрится.

Вечное море, встречай

Тех, кто попал в вереницу.

Вечный ты мой океан…

Сколько песен тебе было спето?

Сколько лиц ты уже повидал,

Проживая век за веком?

Вечный, усталый, родной,

Северный и Ледовитый

Сколько раз, возвращаясь домой,

О тебе сочиняли мотивы?

Море волнуется два.

Я по тебе так скучаю,

Мыслями улетаю

В холодный заснеженный край.

Море волнуется три.

Я на секунду застыла

И в груди ледяная печаль –

Чайкой в небо, большой белокрылой.

И вершины заснеженных гор

Водопады, быстрей, чем ветер,

И моя к тебе любовь, и сияние всех соцветий

Не сравнятся с твоею силой,

С твоей гордостью неуязвимой,

С твоим ревом холодною ночью.

Ты безумен, мой океан.

Я хотела бы стать китом,

Чтобы быть в тебе бесконечно,

Чтобы в штиль или яростный шторм

Ощущать, как касаешься нежно.

Пусть холодный ты и бескрайний,

Пусть в тебе ещё сотни таких

Как и я, безмерно отчаянных,

Но позволь мне остаться здесь.

Море волнуется раз.

ДАЛЬНИЙ СЕВЕР

Меня тянет на дальний север.

Там, где ветры холодные воют,

Где киты разрезают воду,

Где растет на горах можжевельник.

Меня тянет за круг полярный,

Где так тихо и будто мертвый

Городок тот стоит печальный,

Будто призрак седой и гордый.

Где мороз кусает пальцы, обмораживает твои щеки,

Где дома покосились старые

И машины часто так глохнут.

Моё сердце горячее в пламени

В ледяном таком окружении

Никогда ведь не станет каменным,

Серым льдом ни за что не покроется.

Я найду покой в старых скалах,

В осенней цветущей тундре,

Среди ярких вспышек сияния

И пении ветра безумном.

Я найду себя в отражении

Ледяного моря бескрайнего,

Каждой клеточкой ощущая

Безнадежность мира уставшего.

Ночи длинные, ночи страшные,

Я не вижу себя в отражении.

Темнота опускается вязкая

И тревожит подвижные тени.

Нас осталось чуть меньше сотни,

Кого город признал своим,

Кого он обнимает крепко

И впускает в свой маленький мир.

Он нас ловит в рыбачьи те сети,

Что забыты давным-давно

Древними, хмурыми теми богами,

Которым на нас всё равно.

Выйди ночью в холодную тундру,

Пройдись босиком по мху,

Посмотри ты на небо чернильное

И забудь всю ту чепуху,

Что ломала и била с размаху,

Распускала коварные руки.

Стань один на один с океаном,

С разноцветной змеею в небе.

Стань маяком бело-красным прибрежным,

Что сигналы ночью шлёт людям,

Освещает их путь в океане,

Океане большом и глубоком.

Меня тянет на дальний север,

К бесконечному древнему морю.

Я оставила там своё сердце

И всегда буду это помнить.

III – ГЛУПЫЕ ФРАЗЫ, ДОВЕДЕННЫЕ ДО АБСУРДА

ЗДРАВСТВУЙТЕ, Я КУПИЛ БЛЯТЬ

“Здравствуйте, я купил Блять

И всё никак не могу вот понять,

Как такой маленький паучок

Может кого-то куснуть за бочок.

Вот он, смотрите: лапки да глазки,

Шкурка ворсистая, бегает классно!

Он молчалив и совсем не жесток,

Тонкие нити плетет в потолок.

Нет, ну и что, что он мух убивает,

Никто не безгрешен. Ух, зла не хватает.

Вот бы купил я какую собаку,

Кошку иль крысу, да хоть черепаху,

Мне бы никто ничего не сказал,

А сейчас для других я … пропал.

Видите ли, я “совсем обезумел”,

Раз с пауком таскаюсь повсюду,

Глажу его волосистые лапки

И проверяю, всё ли в порядке.

Даже пришел на прием к врачу,

Видите, вот перед вами сижу.

Даже не знаю, что вам сказать…

Да, я люблю эту милую Блять!

Что же мне делать, доктор, спасите!

Я заплачу, только вы помогите.

Меньше курить или… бегать начать?

Может, своих друзей поменять?”

Доктор сидит, улыбается скромно,

Пишет себе на листочке отчётном,

Ставит печати и подпись внизу.

– Вы не волнуйтесь, я вас расспрошу.

Прежде вас мучали боли иль спазмы?

Вижу, вы спали сегодня неважно.

И как давно купили вы Блять?

Знаете, я ведь могу вас понять:

Вот у меня ни собаки, ни кошки,

Вечером едет сознанье немножко.

Пара таблеток, водичка и спать –

Многим так сложно это принять.

Вот вам рецептик, купите в аптеке

Пять упаковок глицина, попейте,

Станет получше, я вам обещаю.

И приходите ко мне лучше в мае.

В мае так в мае. Встаёт и уходит,

Делает запись в потертом блокноте,

Ноги несут его прямо домой.

В тамбуре вкусно пахнет едой.

Вот он заходит, прячет ботинки,

Слышит шуршание, чешет в затылке

И отправляется спать,

Ставя будильник на пять.

Но наш герой уже не проснется,

Его не разбудит горячее солнце,

И не придет он в мае к врачу.

Я расскажу вам сейчас почему.

Тот паучок, та прекрасная Блять,

Будет причиной событий (опять):

Ночью она обовьет паутину

(Выступив против такого режима),

Сделает кокон, плотный и прочный,

Сядет на грудь и уколет нарочно.

Яд разольётся по крови и телу,

И завершит движение дела.

МОРЕ

Какое количество моря

можно взять с собой в самолёт?

И сколько граммов пляжа

Я могу увезти за полет?

Может быть вы поймёте,

Ведь меня попросили,

Как же я откажу

Тем, кто сейчас в России?

Вы ведь видели море?

Оно же совсем как пушинка,

И не займет много места…

Как это так – вы спросили?

Мамочки, что ж творится,

Грабят честной народ!

Море ведь – не вещица,

Море ведь создал Бог.

Ну а теперь упрямо,

Смотрите вы на меня.

“Женщина, ваше море –

полная ерунда.

Вот увозили б вы серьги,

Чачу там иль вино…

Я бы подумал, может,

Ну а сейчас – всё равно

Море иль речка какая,

Сахар или песок.

Не забивайте мне голову,

Вот, положите сок

Вкусный, морковный, полезный,

Как это – не хотят?

Что же, солёную гадость

Лучше давать гостям?

Да и вообще, я считаю,

Что это моветон –

Лучше купите маме

Сумку от Луи Виттон.

Я ведь для вас стараюсь,

Море им подавай…”

И затворил окошко.

“Перерыв”, не мешай.

Что же, не будет подарков,

Мама зачахнет быстрей,

Все потому что море

Не стоит и ста рублей