– Этого не было, ты всё придумала! – воскликнула разозленная мать.

Но как же не было, я же всё помню…

 

Январь постучался в окно. Мы жили на первом этаже, и такие визитеры были не редкостью. Я с опаской выглянула за занавеску, и, увидев добродушного широко улыбающегося мужичка с двумя зубами, даже немножко выдохнула. Дядя Январь – это не самый плохой гость. Мне он даже нравился. Один раз он принес конфетки. Правда, потом их забрала мать, потому что на столе не было ни крохи: «Закусывать же надо». Но я успела слопать две, и, поверьте, они были самыми вкусными в моей жизни.

– Что, Январь, где шлялся? – окликнула мать пришедшего по фамилии, едва хлопнула входная дверь. – Принёс?

– В городе был, – хрипло проворчал дядя Январь. Он прошёл мимо, и до меня донёсся непередаваемый запах похмелья. – Прикинь, мне один идиот целый пакет харчей купил!

Я с любопытством подошла поближе, выискивая глазами нежданный подарок. Дядя Январь хитро подмигнул, и я растерянно заулыбалась в ответ.

–– Да ты что? – охнула мать. – Что за идиот?

– Ой, ты сейчас умрёшь со смеху! Сижу я себе, значит, на точке, ну, тама, где обычно, у магазина с совой. Ну вот. Подходит ко мне какой-то придурок, да на телефон снимает. А я уже приготовился на него прыгнуть, чтобы евонный телефон-то этот отжать. А он такой: «Дедушка, вы, наверное, кушать хочете?». Ну, я не дурак же, говорю, конечно, мол, хочу. Он и попросил никуда не сваливать, дождаться его. И вытащил мне полный пакет: там и колбаска, и булки, и масло.

– Так и где же всё? – спросила мама. Я с надеждой выискивала глазами тот самый пакет в коридоре. Как же хотелось попробовать колбаску, хоть разочек!

– А вот! – Январь выхватил из карманов безразмерной куртки две прозрачные стеклянные бутылки.

На мои глаза навернулись слёзы, а мама лишь засмеялась.

Я с обидой ушла в спальню. Пнув хорошенько пакет с мусором, стоявший у меня на пути, я бросила взгляд на мирно спящую сестру. Да, наверно, она бы тоже не отказалась от колбаски. Ячневая каша уже настолько надоела, что мне казалось, я больше никогда её есть не буду. Но я ошибалась. Я ела её ещё десятки раз.

– Ну, будем! – выкрикнул Январь. Донёсся звон стеклянных рюмок. Судя по звуку, сегодня они достали большие. Значит, ночь будет шумной. Я устроилась рядом с сестрой, предварительно смахнув жирного таракана с подушки, легла и зажмурилась. Перед глазами плавали куски копчёной колбасы, что я часто видела на витрине магазина. Они и убаюкали.

Меня разбудил хохот и хлопок двери. Я глянула в окно – на дворе глубокая ночь. Судя по голосам, зашли трое. Мама смеялась и щебетала что-то про «нестоящего Января». Мужчины разразились новым хохотом.

Сестрёнка заворочалась и захныкала. Я быстрым движением сунула заготовленную бутылочку с водой ей в рот. Если она расплачется, это сильно разозлит маму. Обняв Полинку покрепче, я накрыла её и свою головы подушкой. Постаралась уснуть. Сквозь подушку я всё равно слышала разговоры за стенкой: «….Да мутим мы схемы… Это точно бабла принесёт… Да я тебе отвечаю!».

Послышались грузные шаги. Глухой звук упавшего тела – дядя Январь пришёл спать. Я подняла голову: устроился на мамину кровать. Мне видна лишь поношенная коричневая куртка да рваные сапоги. Хорошо, что это он, а не эти незнакомые мужики.

Почувствовав себя под защитой, я снова постаралась уснуть. Мама так громко смеялась, что сон не приходил. Я глянула на малютку – спит крепким сном. Следить за режимом и кормлением сестры стало моей работой с её рождения. Я точно знала, как куксится носик перед пробуждением, как начинают волноваться ручки и ножки, как подёргиваются маленькие веки перед тем, как распахнуться. И если ребёнок просыпался и начинал плакать раньше, чем я её успокою, мне прилетало по полной программе.

Отдавая себе отчёт, что ребёнок скоро проснётся и затребует еды, я осторожно вытащила из маленьких пальчиков опустевшую бутылочку, встала и пошла в ванную – набрать новую порцию. «Хорошо бы добавить молока или щепотку крупы», – подумала я. Но на кухню идти так и не решилась. Тихо проскользнув в ванную, включила воду. Кран предательски громко забулькал.

– Это кто там шарится? – крикнула мать. Мужские голоса притихли. – Линка, ты?

Дурацкий кран! Я вышла из ванной, подошла к кухне, приоткрыла дверь и заглянула. Запах алкоголя и табачного дыма здесь был не то, что осязаем, он был видим: серо-синяя поволока захватывала помещение, клубясь причудливыми завитками.

– Ты что не спишь, тварь? – красными глазами уставилась на меня мать. – Давно не получала? Вот я тебе…

– Погоди, погоди, –– сипло пробасил один из гостей. – Девка-то у тебя вон какая! Давай пригласим к нам за стол, коль не спит. – Остальные гости осматривали меня с головы до ног, странно улыбаясь.

– Заткнись, придурок! Ей всего тринадцать. – Мать повернулась ко мне. – Спать, мразота, живо!

Я послушалась и мигом выскочила в комнату. Проверив постель на наличие тараканов, снова легла рядом с малышкой.

Не успела я даже задремать, с маминой кровати донеслись звуки. Я посмотрела – Январь сел. «Может, он сейчас пойдёт и выгонит этих шумных мужиков?» – прозвучал в моей голове голос надежды. Январь поднялся. Я очень обрадовалась и даже заулыбалась. Но мужчина не пошёл на кухню. Вместо этого он подошёл к окну. Я не видела, что он делал в темноте, но отчётливо услышала звук струи, направленной на деревянный подоконник. Мне стало мерзко. Я отвернулась к стенке, стараясь не обращать внимание на происходящее. Незаметно накрыла голову подушкой. Как мне показалось.

Я почти не слышала, что происходило дальше. Но почувствовала. Большая рука на моём бедре. Я дёрнулась, подскочила. В едва различимой темноте увидела два блеснувших зуба.

– Тише, девочка, – шёпотом сказал он, – ты же не хотишь, чтобы мамка узнала, что ты не спишь? – рука проскользнула по одеялу чуть выше. – А я вот ей не скажу, тебя не сдам. Что ты для меня сделаешь взамен? – снова мелькнул блик пошлой улыбки.

– Не надо… – выдохнула я.

Мне было очень страшно. Вспоминая, я думаю о том, что надо было закричать, ударить, вскочить, сделать хоть что-то. Но я лишь лежала не шевелясь, боясь разбудить сестрёнку или выдать своё бодрствование матери. Да и дядя Январь был почти родным, я не верила, что он может сделать мне что-то плохое.

Большая рука блуждала по моему телу. Совсем рядом я чувствовала кислое тошнотворное дыхание, которое учащалось с каждым прикосновением. Я вжалась в матрас, зажмурилась. Рука проскользнула под футболку. Я чувствовала лишь отвращение, и не замечала, как из глаз бегут ручьи слёз.

– Эй, Январь! – послышалось из коридора. – Хватит спать, старый ты мешок дерьма!

Рука стремительно исчезла. В комнату завалились двое, а дядя Январь уже лежал на кровати, усиленно притворяясь спящим.

– Это что тебе там снится? Ты поглянь, а у него ещё всё работает! – услышала я дикий хохот. – Пошли, водка сама себя не выпьет.

В ту ночь я не спала. Как и многие ночи после. Много раз я слышала по ночам ритмичные скрипы старой деревянной танкетки. Когда мама доползала до неё, практически всегда к ней присоединялись мужчины: часто – разные, но её стоны всегда были одинаковы. Январь тоже был среди них, но, на моё счастье, о том случае он не помнил. Или не показывал виду, что помнит. Я видела его, сидела с ним за одним столом, открывала ему дверь, даже когда мамы не было дома. Боялась. Но не могла отказывать. Иначе мать лупила меня проводом. Шрамы на ногах и руках никогда не дадут забыть об этом. Но есть и плюсы – именно они стали моим спасением. Их заметила сердобольная учительница.

Как я была счастлива, когда всё закончилось! Вы не представляете, какая это радость – спать в тишине, пусть даже и не рядом с сестрёнкой и не в своём доме, а в государственном учреждении.

 

Прошло много лет. После детского дома мне дали квартиру, я выучилась на медсестру, получила хорошую работу. Но внезапный визит биологической мамаши, которая нашла меня, всколыхнул всё то, что я тщетно старалась забыть. Воспоминания огромной волной вырвались и окатили гостью.

– Ох, Линка, ты как всегда! Ну, пуля в голове, ей Богу! – жеманно улыбаясь, ответила на мою исповедь женщина. – А живёшь ты, я погляжу, хорошо, –  она оглядела стены моей квартиры. – Небось, и зарплатка хорошая? А подсоби-ка матушке, помоги денежкой. Таблетки нынче дорогие, а пенсия маленькая. Ну, сама понимаешь, – добавила она, лукаво приподняв бровь.

– Уходи, – выдохнула я, встав у выхода.

– Родную мать прогоняешь? – взвилась женщина. – Неблагодарная сука, выродок, я тебе жизнь дала, воспитала змею…

– Я вызываю полицию, – бросила я, набирая номер.

С матом и криками мамаша выскочила из моего дома. Я захлопнула дверь. С лестничной клетки донеслось: «Подам на алименты…. Вот тварь… Гнида».

– Лин, кто приходил? – донёсся голос из комнаты.

– Не обращай внимания, Поль, – не раздумывая, ответила я. – Какая-то сумасшедшая.