Всё чахнет и чахнет над про́клятым златом кащей,

Всё плачет, ругается матом и хочет на ручки.

Никто не готовит кащею наваристых щей,

Лишь борщ украинский да на ночь галушки по штучке.

 

Не лезет борщовая пайка в кащеевый рот,

но голод не тётка, приходится есть и давиться

борщом, что сварганил ему ненавистный народ,

заправленным горькой от горя людского горчицей.

 

Давно уж не снятся кащею победные сны,

где преданно ждут приказаний тупые драконы.

От вечных борщей его сны неизменно красны,

к тому же кошмарны, навязчивы и мочегонны.

 

Полночи кукует кащей над парашей в углу,

смягчая скупою слезой неподатливый анус.

Опять оторвал бы он головы гербо-орлу,

да вот незадача, голов у того не осталось.

 

Не бегает заяц, и утка уже не летит,

Сундук раскурочен в воронке у вечного дуба.

Разбито яйцо, и хронически, как простатит,

глумится бессмертная смерть над иглой душегуба.

 

 

Но верит кащей, что когда-нибудь будет прощён,

Опять народятся на свет дураки и драконы.

Не вечно давиться ему украинским борщом.

Есть много изысканных блюд и в других регио – нах!