– Пассажиры, опаздывающие на рейс 91 87, срочно приглашаются на посадку…
Голос с ярко выраженным московским акцентом вещал о пребывающих и улетающих рейсах, о вещах забытых на пунктах досмотра и о многом другом, что требуется говорить в этих случаях. Я стоял напротив информационного табло, отыскивая глазами выход на свой рейс. Рейс 453 Москва – Тюмень, выход №17.
Выход №17 в новом терминале аэропорта Внуково находился в самом конце. Я не торопливо двинулся к нему, благо до вылета оставалось еще больше часа, по пути рассматривая людей, сидящих за столиками кафе, яркие вывески аэропортовых бутиков, в которых были выставлены дорогие часы, сумки и другие дорожные принадлежности. Метров через 250 неторопливой ходьбы я, наконец, увидел выход №17. Как правило, зал в этом месте был полупустой и, отыскав глазами свободное отдаленное место, направился туда. Сел в кресло, вытянул гудящие от напряжения и усталости ноги, и начал смотреть по сторонам, отыскивая предмет, на который можно обратить свое внимание в ожидании объявления посадки на мой рейс.
Через некоторое время тот же самый голос, который и был ярко выражен московским акцентом, объявил о посадке на рейс 292 Москва – Киров через выход №16. Немедленно около выхода образовалась длинная очередь. Внимание мое привлек священнослужитель. Его головной убор возвышался над всей толпой, напоминая черный пиратский парус, колыхавшийся на волнах голов других пассажиров.
– Да, у каждого свой путь к Богу. – Вдруг неожиданно услышал я рядом с собой голос. Я вздрогнул от неожиданности и повернул голову. Рядом со мной совершенно в пустом зале сидел человек. Он был одет в белую рубашку, черные брюки, в руках у него был небольшой черный чемодан.
– Что? – не понял я, переспросив его.
– У каждого свой путь к Богу, – повторил он, и проследя за его взглядом, я понял, что он смотрит на священнослужителя, «парус» которого неумолимо приближался к выходу.
Я пожал плечами, отвернул голову, продолжая наблюдать за этим зрелищем. Сравнение головного убора священнослужителя с пиратским парусом в какой-то момент меня насмешило, и я улыбнулся. Видимо человек это заметил.
– А знаете, в моей жизни был один случай, о котором я никому не рассказывал…
«Ну вот, началось…» – подумал я про себя, совершенно не желая ни с кем разговаривать и тем более не желая выслушивать чьи-либо истории.
– Когда-то, когда мне было 19 лет, я служил в воздушно-десантных войсках.
«Тьфу» – про себя плюнул я, «Ну началось, сейчас будем слушать армейские истории, которых у меня и самого, честно говоря, хватало». Тем ни менее я промолчал. Черный «пиратский парус» уже скрылся в недрах выхода, и потому взгляд привязать было практически не к чему. За окном смеркалось, и изредка было видно проблесковые маяки взлетающих и садящихся авиалайнеров. Тем временем человек продолжал свой рассказ:
– Перед армией я много раз слышал фразу, что «армия – это школа жизни», но понял я это выражения, только тогда, когда сам туда попал.
Я опять про себя недобро улыбнулся, но продолжал молчать, не смотря на своего собеседника.
– Да, да, я понял на самом деле смысл этих слов. В армии человек себя познает сызнова, и иногда совершенно с неизвестной стороны.
Я поморщился про себя, но продолжал слушать, наблюдая за своими ногами.
– Вы знаете, бывало такое, что мне приходилось предавать, изменять, быть самому преданным… После армии я вернулся совершенно другим человеком. Я много узнал о себе, в том числе очень много неприятного…
Я снова коротко посмотрел на человека, опять же ничего не сказав. Вокруг был пустой зал. «Надо ж было сесть ему рядом со мной?» Я отвел от него взгляд, и продолжил наблюдать за происходящим вокруг меня. Мельком посмотрел на часы, с досадой определив, что до посадки оставалось еще около 40 минут. Приходилось слушать рассказ этого человека.
– … но ни в этом суть. Не в этом главное. Да, я пришел из армии совсем другим человеком. Я очень долго отходил от всего этого. Но историю, которую я вам сейчас хочу рассказать случилась много позже. Она случилась через 20 лет после того, как я отслужил.
Я с интересом посмотрел на человека, пытаясь догадаться, о чем же он будет рассказывать дальше. Человек продолжал:
– Получилось так, что в институте, где я учился, представилась возможность поработать над давней моей мечтой. В моем распоряжении оказалось помещение, оказались инструменты и оказались материалы и детали. В общем, все то, о чем я мечтал и то, что хотел сделать.
Я опять вопросительно посмотрел на человека.
– А вообще, не важно, что я хотел. Речь сейчас идет совсем не об этом. Ну, так вот, ровно через 20 лет я оказался в такой ситуации, когда остался на какое-то время один на один с собой. Как хотите: со своей душой, со своими чувствами, совестью. Как угодно можно это называть. Именно в это время со мной начали происходить очень интересные вещи. В один из дней я увлекся работой. А работал я в огромном полуподвальном помещении, освещение которого днем осуществлялось через маленькие окна цокольного этажа, а ночью включались лампы, которые могли дать освещение лишь для того, чтобы можно было найти из него выход или вход. В один из таких вечеров я вдруг понял, что время уже очень много. В небольшой комнате, в которой я находился, стояли электронные часы. Повернув голову, я увидел, как их зеленый свет падает на полированный стол, показывая четыре нуля. В тот момент мне еще подумалось: «Как интересно, время прекратилось. То есть каждые сутки электронные часы дают нам возможность обнулить всю нашу жизнь». В принципе на сегодня можно было прекращать работу, хотя с другой стороны, я был один, работы было много, и никто не мешал мне ее продолжить. Но какое-то непонятное ощущение, нет, это был не страх, а что-то такое, от чего по спине пробежал холодный озноб. Не могу сейчас объяснить словами, что произошло. Просто я вдруг, посмотрев на часы, понял, что уже некоторое время стою неподвижно. И на протяжении двух последних дней, пока я здесь работал, в моей голове прокручиваются одни и те же мысли. Моя совесть из забытых, из далеких уголков души, как будто специально вытаскивала наружу все самое черное из того, что случилось в моей жизни и прокручивала как кинопленку в голове раз за разом с такой ясностью, что мне становилось не по себе. И вот сейчас, когда я вдруг это понял, я ощутил, насколько тяжело мне сейчас было морально здесь стоять. Я почувствовал дикую усталость. Напротив меня находилось окно, но это окно было не прозрачным, оно было покрашено с обратной стороны зеленой краской и походило на зеркало.
Итак, в тусклом помещении горела лампочка, на полированный стол падали зеленые отблески от электронных часов, а напротив я увидел свою тень. Но это была не различимая тень, всего лишь силуэт, странный вытянутый силуэт. Я повторно испытал чувство неуверенности в себе. Когда, наконец, понял, что одни и те же мысли прокручиваются постоянно в моей голове, я ощутил в душе какую-то горечь, почувствовал, как к горлу подкатывает ком. Я выпрямился, на лице выступил пот. Неторопливо повернувшись вокруг своей оси, посмотрел на чуть приоткрытую дверь и на каменных ногах подошел к ней. Мне вдруг стало страшно, не знаю от чего, я не мог объяснить это состояние. Представьте себе, ноги как будто ватные, в горле стоит ком, в голове туман. Лампочка тускло мерцала, в соседнем помещении стоял полумрак. Я сделал еще несколько шагов и неуверенно резким движением открыл дверь. Вокруг стояла тишина. У меня появилась потребность пройтись по всему помещению и заглянуть в каждый уголок. Наверно это ощущение возникает у каждого человека, когда он испытывает какой-то страх. Он хочет убедиться в том, что этот страх – просто его фантазии и на самом деле ничего нет. Вы представляете, у меня внутри возник такой страх, что я не мог с ним справиться.
Тем временем моя совесть продолжала мучить мою душу, и кинопленка, заряженная одними и теми же кадрами, постоянно проносилась в моей голове. Я неторопливо направился к выходу. Около выхода стоял небольшой топор с деревянной ручкой. Я взял его в руки. Сам про себя удивляясь, что же я такое творю. Тем ни менее мне стало немножко спокойнее. По спине постоянно пробегал озноб, со лба падали холодные капли пота. Пройдя все помещение, и естественно ничего не обнаружив, у меня возникло огромное желание выйти на улицу. Я поднялся по лестнице наверх, открыл дверь и вышел наружу.
Было темно. По небу плыли облака. Фонарные столбы, освещавшие дорогу, которая находилась не далеко от здания, откуда я только что вышел, не давали много света. Я сел на крыльцо. У меня возникло непреодолимое желание курить. Вы знаете, я никогда не курил, но вдруг очень захотелось. Так я просидел до утра.
Не выспавшийся и очень уставший я упал на кровать, но проспал не долго. Открыв глаза, я увидел солнечный луч, пробивающийся в полуподвальное помещение с улицы. Я с легкостью вздохнул. Весь ночной кошмар прошел. В моем мозгу было просветление. Не было никаких кинопленок. Не было кома в горле. Все было нормально. Я поднялся и пошел в магазин. Просто для того, чтобы куда-то пойти. Я купил хлеба, и тут мой взгляд упал на прилавок с сигаретами, и я вспомнил о вчерашнем желании покурить и купил пачку сигарет. Просто так. Пачку сигарет и пачку спичек.
День прошел в обычном режиме. Я продолжал работать. Через какое-то время я понял, что на улице смеркается. Последние лучи уходящего солнца потухли в полуподвальном помещении, и стало темно. Я включил свет. Зайдя в комнату, в которой находился вчера, я посмотрел на часы. Время приближалось к полуночи. Сегодня история повторялась. Снова я ощутил в себе какую-то неуверенность. На этот раз я не захотел мириться с этой историей, повернулся к двери и смело вышел из этой комнаты. Я решил, что все, хватит, нужно это прекращать. Попытался заглушить возникающие в голове картинки.
В полуподвальном помещении царил полумрак. Вдруг неожиданно для себя за спиной услышал шорох. Я резко повернулся вокруг, но ничего не увидел. То место, откуда он доносился, было полностью скрыто тьмой. Шорох повторился. У меня было ощущение, что мои ноги подогнулись. Я опять начал себя ругать: «Ну что же ты делаешь? Здесь же никого нет. Все хорошо». Я медленно повернулся и увидел тень, которая быстро пробежала по стене. Все замерло. Я нашел ручной фонарик, лежавший поблизости. Включив его, обнаружил, что батарейки у него почти что сели, но небольшое количество света он все-таки излучал. Я направил его на стену. Вокруг стояла тишина. В моей голове снова и снова проносились картинки из моей жизни. И пытаясь их заглушить, я начал придумывать и говорить что-то хорошее сначала про себя, затем в полголоса, потом уже практически кричать. Я светил вдоль стены вправо и влево. И вдруг на батарее я заметил нечто.
Я остолбенел. Направив свет фонаря на батарею, я увидел большую, огромную крысу, сидящую на ней. Вы удивитесь, но я вздохнул с облегчением. Господи, как я был рад этой крысе. Хоть что-то живое в этом странном, потонувшем в полумраке подвале.
– Здравствуй, крыса, – сказал я в полголоса. – Как я рад тебя видеть.
Некоторое время мы смотрели друг на друга. Крыса не шевелилась, я тоже не уходил. Я попробовал вспугнуть ее, но она оставалась на месте и пристально смотрела на меня. «Ну и черт с тобой!» – подумал я. Потушил фонарик, развернулся и пошел к выходу. Как и вчера у меня возникло желание выйти на улицу. Картинки, проносящиеся в голове, все больше и больше давили на мое сознание. Ком в горле стоял уже настолько плотно, что мне было тяжело дышать. Я распахнул дверь и увидел перед собой огромные тени пятиэтажных домов, которые стояли немножко поодаль. В тумане, который поднялся над городом, эти тени напоминали надгробия на гигантском кладбище. Я посмотрел наверх. Небо было закрыто тучами, и вокруг стояла страшная мгла. Но кое-где через разрывы в облаках все же промелькивали одинокие звезды.
Через некоторое время я понял, что случилось. Из моих глаз помимо моей воли и помимо моего желания текли слезы. Текли с такой силой, что заливали щеки и падали на грудь. Я был удивлен и поражен этому факту, пытаясь прекратить это действие, но у меня ничего не получалось. В продолжении всего я подумал, что схожу с ума. Вспомнив о пачке сигарет, которая находилась у меня в кармане, я с удовольствием ее раскрыл и закурил, не в затяг, просто искуривал одну сигарету за другой. Так и простояв до утра.
С первыми лучами солнца поднялся свежий ветер, разгоняя туман. И вскоре мир ожил. Зашевелились деревья, гигантские надгробия превратились в пятиэтажные дома, жизнь стала налаживаться. В этот миг я подумал, что нужно продолжать эту жизнь и не думать о том, что было с тобой раньше.
Человек закончил историю. Я недоуменно посмотрел на него. Он понял мой вопросительный взгляд и сказал:
– Знаете, а суть этой истории случилась позже. То есть совсем недавно я понял, что со мной произошло.
– И что же? – первый раз за весь разговор проронил я слова.
– А прежде всего то, что Бог, наш Спаситель, как хотите. Вы, кстати, верите в Бога?
– Думаю, временами, пожалуй, да. Наверное, каждый верит.
– Вот именно, наверно верит каждый, но не каждый признается. Так вот, я понял, что эти два дня мне были даны Богом для того, чтобы понять, что все наши грехи, все наши деяния, которые мы совершили в жизни, они не замаливаются, они остаются постоянно в нас. Вот эти два дня, это то, что будет с нашей душой, когда мы с этой землей простимся.
Он увидел недоумение в моих глазах и сказал:
– Нет, нет, не думайте, я не сумасшедший. Вы наверно тоже когда-нибудь это поймете, если еще не поняли. Просто я вам действительно говорю, насколько мучается душа. Да, кто-то называет это преисподней, адским огнем. На самом деле нет ничего страшнее, чем когда твоя душа горит от понимания тех грехов, которые ты совершил за свою жизнь. Наши грехи невозможно замолить. Они не прощаются. Да, Бог милосерден, он добр к нам, он нас любит. Все наши грехи… Вы понимаете…
Человек начал говорить очень сбивчиво. Но я его не прерывал, он продолжал:
– Вы понимаете, наши грехи как неизлечимая болезнь. Бог их не прощает, он их не может простить. Хотя он всемогущ, но так устроено наше мироздание. Каждый наш грех остается навсегда в нашей душе, и Бог может лишь притупить нашу боль. Вы представляете, что происходит с человеком, когда в таком огне горит его душа…
Человек вдруг замолчал. Я посмотрел на него и в этот момент мы поняли друг друга. Я действительно понимал, о чем он говорит.
Голос с ярким московским акцентом объявил о посадке на рейс №453. Я облегченно вздохнул, не от того, что мне надоел этот собеседник. Последние слова и в правду задели меня за живое. Я просто хотел встряхнуться от всего этого. Просто захотелось встать и уйти куда-нибудь, например в самолет.
Человек тоже встал. Он шел впереди меня на два шага. Человек, одетый в белую рубашку, черные брюки, с черным чемоданчиком в руках.
***
Самолет набирал высоту. Под крылом медленно проплывали огни ночного мегаполиса. Я смотрел в иллюминатор и думал, что наверно сегодня мы сделали еще один или полтора шага навстречу к Богу.
