(по мотивам пьесы А.П. Чехова «Медведь»)

Судебный исполнитель (ему больше нравилось определение «судебный присяжный». В этом определении было что-то призывное, исконное. Пристяжное и лошадиное) Иван Силантьевич Зябликов приехал в поместье успешного бизнесмена Арнольда Лукича Поросятникова, чтобы взыскать с оного долг господину Черемисину Никифору Евстартовичу в размере ста двадцати семи тысяч рублей (можно ассигнациями). Но оказалось, что должник, Арнольд Лукич Поросятников, на днях скоропостижно скончался, то ли подавившись рыбной костью или куском шашлыка, то ли объевшись сметаны, то ли опившись портвейну ( в общем, что-то гастрономическое, связанное с культом еды — а покойный был большим любителем вкусно закусить!). В результате чего с ним случился апоплексический удар, и он, не приходя в сознание и так сказать… В общем, только вчера похоронили.

Новость Ивана Силантьевича несколько напрягла, но не обескуражила и не повергла в уныние. Потому что по характеру он был человек принципиальный, по должности – исполнительный, и считал, что случившееся с должником не повод для прощения долга (действительно, с какой стати?).

— В таком случае, мадам, — обратился он к супруге покойного, мадам Поросятниковой, — платить придётся вам.
— Никакая я вам не мадам! — вспыхнула благородным негодованием Поросятникова. – Я, как и мой покойный супруг, успешная бизнесменша! В смысле, бизнесвумен! Знакомо вам такое благородное слово?
— Знакомо, — подтвердил Иван Силантьевич. – Поэтому, как говорится, не будем тянуть кота за сами понимаете что. Прошу выдать. У меня ещё масса неотложных дел.
Бизнесувмен Поросятников задумалась. Отдавать деньги за просто так страсть как не хотелось. И вообще, она больше любила брать, нежели отдавать. Отдавать, это так неблагородно! Это, в конце концов, унижает её как Личность!
— У меня сейчас свободных денег нет, – сказал она. – Все деньги в обороте. Приезжайте на следующей неделе, тогда получите (и чуть было не добавила — «может быть. А может и не быть. Ишь, чего захотел! Этот алкоголик (так она о муже) долгов наделал, а мне расплачиваться? А ху-ху не хо-хо?»).
Мадам… пардон, бизнесвумен не угадала: Иван Силаньтьевич умел читать чужие мысли. Поэтому сразу понял, что деньги у этой стервозной бабы есть, и она их очень не хочет отдавать.
— Никак невозможно, – состроил он в ответ постную физиономию. — Деньги должны быть получены именно сегодня согласно поимённому долговому списку, а также расписке, которую ваш супруг выдал моему клиенту.

Бизнесвумен Поросятникова его словам, конечно же, не поверила. Иван Силантьевич расписку показал. Поросятников обиженно поджала губы. Вот же скотина, опять подумал она о супруге. Ещё и расписку написал. Мало ему одного лишь честного слова. Дурак какой. Бабник. Все бабники — дураки. Все дураки — бабники.
— Так чего? — вернул я её к действительности голос Ивана Силантьевича.
— Чего «чего»? — попыталась прикинуться валенком Поросятникова. Попытка заранее была обречена на провал: Иван Силантьевич видал и не такие предметы обувного туалета.
— Платить будете? Или везти вас на съезжую?
— К…к…как на съезжую? — начала заикаться Поросятникова. В тюрьму ей страсть как не хотелось. Почти так же, как и платить этому… облому иванычу. Да что там «почти»! Не почти, а также же!
— А так же, — услышала она в ответ. –Очень даже запросто. У меня и коляска наготове, и кучер — отставной жандарм. Не пойдёте добровольно — он вас силком скрутит и в коляску закинет. И к вечеру уже баланду будете хлебать. Постную жидкую кашу. И без всякой курятины.
И сообщив такие пикантные подробности, вздохнул притворно. Дескать, каша без курятины это не совсем вкусно. А если начистоту, то совсем не комильфо.

Через пять минут деньги были получены. Иван Силантьевич погрузился в коляску и поднял глаза. В окне мезонина увидел Поросятникову. Она рыдала, прижавшись широким лбом к оконной раме. То-то, довольно хмыкнул Иван Силантьевич. А то захотела меня передурить. Меня, лауреата конкурса судебных исполнителей! Начала амуры строить, лифчик демонстрировать и стать колена… Сиротою казанскую прикидываться (я б таких сирот да на одну верёвку)… Так что знаю я вас, кучерявых… Сам такой…

Он властно ткнул кучера в плечо, тот гикнул, свистнул — и тройка понеслась по широкой заснеженной дороге к очередному должнику…