(сценическая миниатюра по мотиву пьесы Константина Тренёва «Любовь Яровая»)
1920 год. Уездный городок эНск в предгорьях Урала. Красной Армией из города только что выбиты белые.
По переулку, нарочито сгорбившись и подняв воротник тужурки железнодорожного рабочего, быстро идёт человек. ОН часто оглядывается по сторонам. Взгляд его одновременно и жалок, и пронзителен. В нём явственно читается тоскливый вопрос: и накой всё это мне?
Голос за кадром (радостно-возбуждённо): Гарька! Это ты? Вот те раз – керогаз! Разве ты не убежал вместе со своими по классу?
Человек с в тужурке (опешивши, но стараясь придать разговору спокойный тон): Вы ошибаетесь, товарищ. Я – слесарь паровозного депо Ениват Сюсюкин. Имею соответствующий мандат.
Голос (с нотками сомнения и недоверия): Да? А ведь похож! Чертовски похож! И мандат уже себе ссобачил? Ну, деляга! Прям Качалин, едрёна кочерыжка!
Человек в тужурке (стараясь, чтобы голос его был и строгим, и, одновременно, доброжелательным): Я не понимаю вас, товарищ. Дайте дорогу. Меня ждут мои верные товарищи, деповские рабочие. У нас сейчас должно состояться торжественное собрание по поводу радостного освобождения раскрепощённого труда. И вообще.
Голос (ехидно): Состоится. Но без тебя. (орёт) Патруль!
Человек в тужурке: Что вы делаете, товарищ… Остановите мгновенье!
Голос (не слушая его): Товарищи красные армейцы! Сюда! Здеся он! Это я его узнал! Я!
Подбегают три красноармейца. Один – с винтовкой и алым бантом на груди. Другой – с пулемётом и алым бантом на спине. Третий – с куском сала и солёным огурцом в крепких мозолистых руках.
Голос (приказывающее): Арестуйте его, товарищи!
Первый красноармеец, который с винтовкой: Кого?
Голос (вытягивает палец по направлению): Вот этого!
Второй, который с пулемётом: За что?
Голос (тоном, не терпящим возражения. И вообще) За надо!
Третий, запихивая в рот сало и подталкивая его огурцом: Так это же железнодорожный рабочий, товарищ Ениват Сюсюкин. У него – мандат!
Голос (торжественно, с чувством справедливого возмездия): Вы ошибаетесь, товарищи! Он только прикидывается товарищем Сюсюкиным. А на самом деле это штабс-капитан колчаковской контрразведки, палач и садист, барон Гаррий Бонифатьевич Шульберт!
У третьего красноармейца от изумления и восхищения выпадают изо рта сало, огурец, язык и вставной зуб: Шульберт? Тот самый? Неслыханный мучитель рабочих и крестьян? А также трудовой интеллигенции?
Голос (утвердительно): Да! Это тот самый!
Второй красноармеец (торжествующе): Вот ты и попался, шкура! Сейчас ты сам испытаешь на себе всю мощь и неотвратимость!
Первый красноармеец ничего не говорит. Он размахивается винтовкой и с размаху втыкает штык прямо в пузо Шульберту. Из пуза течёт кровь. Шульберт удивлённо, словно не веря происходящему, округляет глаза, потом бледнеет, пускает слюни (они у него почему-то жёлтого цвета), смешно дрыгает ножками и подыхает в страшных мучениях.
Голос (торжествующе): И так будет с каждым, кто не верит в торжество победы нерушимого союза рабочего класса и трудового крестьянства! Смерть таким поганым собакам! Вперёд к победе коммунизма, товарищи!
За сценой раздаётся яростное пение «Интернационала». Все встают. Занавес.